Философские размышления о добродетели в диалоге Платона «Менон»

Проблема добродетели в философии Платона

Менон задает Сократу вопрос, возникший в V веке до н. э. и вызвавший оживленные рассуждения софистов: «Можно ли научить добродетели?» (arete означает «добродетель» и «ценность» одновременно и, следовательно, является моральным и социальным понятием).

Философская беседа Сократа и Менона делится на три части:

• I (70а-80г): объяснение единства добродетели;
• II (80e–86b): объяснение познания как припоминания;
• III (86c-100c): внушение Менону, что политическая доблесть, к которой он стремится, является не добродетелью, а только ее тенью.

Главной темой диалога Менона является вопрос о добродетели: можно ли научиться добродетели (διδακτὸν ἡ ἀρετή) упражняясь (ἀσκητόν), и учась (μαθητόν), или она дана человеку природой, или как-то иначе? Данный вопрос, который Менон задает Сократу, составляет тему диалога. Вначале Сократ предлагает собеседнику дать определение добродетели. Так возникает общая проблематика диалога, и ¾ всего диалога будет посвящено выяснению вопроса о познании того, что такое добродетель.

Менон стремясь определить суть добродетели, перечисляет различные добродетели: мужчины должны преуспевать в общественных делах; женщины – хорошо вести хозяйство и слушаться мужа.

Добродетели детей также отличаются: мальчики имеют одну добродетель, а девочки – другую, старики тоже имеют свою добродетель.

Сократ отвергает это определение добродетели, так как оно не отвечает на главный вопрос – какова сущность добродетели? При этом он доказывает Менону, что на самом деле нет врожденных добродетелей ни в мужчинах, ни в женщинах, ни в детях, ни в стариках, но добродетель одинакова для всех, ибо она преследует справедливость (δικαιοσύνης) и благоразумие (σωφροσύνης). И кто поступает справедливо и мудро, тот явно добродетелен, вне зависимости от пола и возраста.

Тогда Менон предлагает другое определение, согласно которому добродетель выступает как «способность повелевать людьми». Сократ иронически замечает, как ребенок или раб может командовать людьми. Но, оставив это в стороне, он ставит вопрос, обращаясь к Менону: справедливость есть добродетель вообще или одна из добродетелей. Менон допускает, что есть и другие:

• целомудрие,
• мужество,
• мудрость,
• великодушие и др.

Сократ в свою очередь отмечает, что важно не исследовать отдельные добродетели, а выяснить, что такое добродетель, единственная, которая есть в каждой из них. Ведь справедливость является частью добродетели, как мужество, целомудрие, мудрость, великодушие и многие другие. Все это множество добродетелей может показать только одну добродетель, универсальную для всех. Менон предлагает другое определение: добродетель – это стремление к красоте и умение ее достичь. Сократ объясняет, что стремиться к прекрасному — значит стремиться к добру, с чем соглашается Менон. Но что мы подразумеваем под добром? К обладаниям можно отнести и богатство, но добродетель не в том, чтобы копить золото или пренебрегать им. Но опять-таки справедливость есть только часть добродетели. Такой подход снова неверен.

Добродетель как разумная деятельность души

Далее следует отступление, где Сократ рассказывает историю жрецов, размышляя о бессмертии души, даже если она умирает, что называется смертью тела, она перерождается, поэтому для любого человека имеет смысл жить благочестиво. А так как душа бессмертна, она многое повидала и на земле, и в Аиде, и неся в себе такой багаж знаний, она может многое вспомнить из прошлой жизни, что говорит о ее безграничном знании, которое есть воспоминание о том, что когда-то знала душа – это знания, которым она могла научиться до того, как стать человеком, путем приобретения истинных мнений, которые, будучи припоминаемыми в этой жизни, становятся знанием.

В этом изложении идеи бессмертной души заметно влияние орфико-пифагорейского учения, которому Платон придерживался в разгар своего творческого и философского развития. И эта история показывает связь добродетели с разумной деятельностью души.

Далее Сократ отмечает, что добродетель есть разумная деятельность души, и вредно то, что совершается безрассудно. Таким образом, мужество без причины есть такая же дерзость, как целомудрие и другие добродетели. Следовательно, добродетель есть дух. И если верно, что разум есть добродетель, либо часть его, либо в целом, то, следовательно, люди не добродетельны по своей природе.

Многие считают, что добродетели можно научить. Сократ приводит в свидетели Феогниса, который в одной элегии говорит, что добродетели учат, а в другом месте говорит прямо противоположное. Отсюда следует только один вывод: если кто-то сомневается в добродетели, можно ли ей научить или нет, то такой человек не может учить добродетели, т.е. нет ни учителей, ни учеников, а значит, и добродетели нельзя научиться. А если так, то добродетель вовсе не есть знание. Но тогда что?

Сократ снова возвращается к тому, о чем говорил раньше, к воспоминаниям души. Помимо знания, у нас есть истинные суждения, посредством которых мы познаем природу вещей иррационально. Если добродетели нельзя научить на основе разума (epistimi), то к ней можно приблизиться на основе правильных суждений. Правильные суждения даны Богом, и это истинные знания, которые приобрела душа, прежде чем стать человеком, - это воспоминания. Таким образом, нет никакой добродетели ни в природе, ни в учении, а если кто и получает ее, то только по божественному назначению (θείᾳ μοίρᾳ), помимо разума.

В конце диалога Платон показывает, что добродетель созревает в человеке не упражнением или обучением, не дается природой, а возникает по божественному замыслу. Поэтому проявление добродетели, или учение о ней, вместе с тем, что человеку от природы дано быть, например, мужественным, или праведным, но не знающим истинной причины добродетели, то есть делать добродетель ради самой добродетели неправильно. Если добродетель исходит из божественного начала, то это – божественное – и есть цель добродетели.