Определение времени и места перевода как часть текстологической работы
Одним из существенных аспектов изучения переводных произведений считается установление времени и места создания перевода.
Однако современная текстология признаёт, что возможности данного установления являются в достаточной степени ограниченными. Это связано с тем, что извлечение в этой цели данных из содержания переводных произведений считается невозможным.
Для определения времени создания переводного произведения исследователи выискивают в его тексте различного рода косвенные показания. В настоящее время используются следующие виды косвенных показаний:
- включение изучаемого перевода в состав датированной компиляции;
- цитирование изучаемого перевода в каком-либо датированном памятнике;
- использование этого перевода в переводе других, датированных переводов и оригинальных памятников и т.п.
Статья: Установление времени и места перевода
В качестве примера перевода, для которого необходимым было определить время его составления, можно привести перевод «Хроники» Георгия Амартола. Относительно решения этой задачи определяющее значение приобрели заимствования из неё в «Повести временных лет» - известнейшем памятнике древнерусской литературы начала XII века.
Как отметил российский литературовед В. М. Истрин, который занимался текстологическим изучением этого произведения, результатом анализа заимствований «Повестью» из «Хроники» является доказательство того, что подобные летописные заимствования имеют двоякое происхождение: с одной стороны, более позднего, и с другой стороны, более раннего.
Заимствования, которые произошли позднее, были сделаны из полного текста «Хроники», названной автором Летописи «Летописанием Георгия». А заимствования, которые произошли ранее, был сделан из особого хронографа, названной автором Летописи «Летописанием греческим». Причём этот хронограф был составлен русским книжником ещё до того, как был создан первоначальный свод Летописи.
К сожалению, полностью этот хронограф не сохранился. Но впоследствии это не помешало использовать данный хронограф для составления позднейших компилятивных хронологических памятников. В частности, с его помощью были составлены, так называемые, «Хронографические Палеи» и «Еллинский летописец» второй редакции.
Один из авторов подобных компилятивных памятников назвал этот хронограф как «Хронограф по великому изложению», что означало по «Хронике» Георгия Амартола. Дальнейший анализ Летописи дал основания сделать вывод о том, что составление её первоначального свода относится к началу второй половины XI века (точнее – во время княжения Изяслава). Таким образом, в это время уже существовал «Хронограф по великому изложению», что, в свою очередь, означало существование ставшей основой для составления Хронографа «Хроники» Георгия Амартола, относящегося по крайней мере к концу первой половины XI века.
Следовательно, проделанное исследователями установление времени создания перевода «Хроники» Георгия Амартола привело их к периоду литературной и переводческой деятельности великого князя Ярослава Мудрого. Кстати говоря, об этой деятельности под 1037 годом говорил русский летописец – он хвалил просветительскую деятельность князя Ярослава, выражение которой нашло в предложении книг, переделанных с греческой на славянскую письменность.
При этом 1037 год считается датой происшествия одного события, очень важного для русской церковной жизни. Оно также повлияло на отечественное просвещение и на развитие древнерусской литературы. Это событие включало в себя учреждение русской метрополии, заложение в Киеве церкви Святой Софии и прибытие на Русь греческого митрополита. Причём митрополит должен был обеспечить прибытие в Киев целого греческого клира, который и привёз с собой собрание греческих книг для их перевода на русский язык.
Ещё одним указанием на время и место перевода, который довольно часто используется текстологами, являются глоссы переводчика. Напомним, что под глоссами понимают непонятные (иностранные) слова, к которым приписаны их пояснения. Например, все списки «Космографии» Абрамаха Ортелиуса включили в главу об Азии такую фразу, как «…до державы великого государя царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси, его великого государства». Кроме того, там имеют место указания на Москву: «Камень копают, который на Москве нарицают аспид».
Установление времени и места перевода на основе указаний на язык
При исследовании текста перевода нередким бывают случаи отсутствия как прямых, так и косвенных указаний на время и место перевода, которые могли бы быть извлечены из содержания изучаемого памятника, а также отдельных замечаний переводчика. Тогда самые весомые указания должны быть выявлены в результате анализа языка перевода. Эти указания, в первую очередь, извлекаются из лексики, диалектизмах и форм языка, которые были свойственными для той или иной исторической эпохи.
Подобным образом в своё время М. Н. Сперанский предпринял попытку установить время и место перевода памятника. Он, опираясь на выявленные частые лексические совпадения «Девгениева деяния» с южнорусскими летописями XII – начала XIII веков, обосновал своё предположение, которое заключается в создании перевода «Девгениева деяния» на юге или юго-западе домонгольской Руси.
Русский филолог-славист И. И. Срезневский также сравнивал друг с другом летописный язык и язык перевода «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия. Там он определял древность этого перевода и его русский характер. Окончательно русское домонгольское (то есть до XIII века) происхождение перевода «Истории Иудейской войны» подтвердил Н. А. Мещерский, который также преимущественно основывался на данные лексики.
Таким образом, в текстологической работе по установлению времени и места перевода справедливым утверждением является необходимость высокого уровня ознакомления исследователя переводных произведений с историей языка.
