Герой-идеолог – это тип героя в русской литературе, у которого «идея» становится смыслом жизни.
Особенности изображения идеи в творчестве Чехова
В период, когда в русской литературе начинает развиваться реализм, а в сферу искусства входят политические, социальные и экономические проблемы, писатели акцентируют свое внимание на изображении идеи. Героев-идеологов часто изображают Тургенев и Гончаров (например, Базаров, Штольц, Адуев-старший), на конфликте двух идей строится сюжет и композиция произведений этих писателей («Обыкновенная история», «Отцы и дети»). Однако расцвет идеи и идеологов в русской литературе наблюдается в творчестве Достоевского и Толстого. Толстой свои идеи излагает прямо, в виде речи от автора, строгих философских построений, доказательств и т. д. Для Достоевского характерен полифонический роман, в котором героями являются скорее именно идеи, а не люди. В его произведениях персонаж в своем образе воплощает какую-либо идею, а сюжет основан на проверке идеи, ее столкновении с жизнью.
Изображение идеи и героев-идеологов характерно и для произведений Чехова, в их числе:
- «Огни»,
- «Палата № 6»,
- «Невеста»,
- «Убийство»,
- «Скрипка Ротшильда»,
- «Крыжовник»,
- «Дуэль»,
- «Скучная история»,
- «Дом с мезонином» и т. д.
Идея в художественной системе Чехова не догматична. Так, Толстой и Достоевский стремятся максимально завершить идею в пространстве художественного текста. В их произведениях присутствуют развернутые философские программы (идеи Раскольникова и Кириллова о сверх-человеке, концепция истории в романе «Война и мир»). В произведениях Толстого и Достоевского язык, которым излагаются концепции и идеи, напоминает дискурс публицистической статьи или философского трактата, а сюжет произведения строится так, чтобы исчерпать все онтологические и логические возможности концепции.
Совершенно иначе отображается идея в творчестве Чехова. Писатель берет идею в случайных ее проявлениях: отдельные мысли персонажей, отдельные фрагменты разговоров. В рассказах Чехова редко встречаются герои с целостной идеей, с выдержанной идеологической позицией. При этом идея в сюжете произведения может не играть никакой роли вообще. Чехов не стремится проверить состоятельность идей, сталкивая их с жизнью. Например, в произведении «Дом с мезонином» спор художника и Лиды не имеет сюжетной функции, а идеологическое столкновение героев является случайным, эпизодическим моментом. В «Скучной истории» идеи – отдельные фрагменты записей старого профессора. Трагизм повести заключается в том, что главный герой – трудящийся мыслящий человек, не имеющий гармоничного, целостного мировоззрения, стройности и соответствия между чувствами и идеями.
В размышлениях и спорах героев произведений Чехова идея не предстает завершенной.
В творчестве Чехова идея проходит «пунктирный» путь развития. Оно постоянно прерывается повседневным течением жизни, а порой и вовсе обрывается. Автора не интересует процесс возникновения идея, причины, сформировавшие ее в сознании персонажа, конечный итог развития идеи. Например, герой рассказа «Дуэль» Фон Корен изначально предстает как человек с твердой идеологической позицией. Он давно все продумал, все сложил в четкую концепцию. Уже с готовыми идеями появляется и Лида в «Доме с мезонином».
Таким образом, для Чехова характерна идея, которая не разрешается в рамках произведения, а только ставится в нем. Сам писатель считал, что задачей художника является не решение вопроса, а его правильная постановка в произведении.
Идея в рассказах «Крыжовник» и «Скрипка Ротшильда»
В рассказе «Крыжовник» Чехов показывает истинное человеческое счастье и то, что за него нередко принимают. Порой стремление к счастью превращается в настоящий фанатизм. Но ведь и фанатизм – тоже идея. И в рассказах «Крыжовник», «Скрипка Ротшильда», «Ионыч» Чехов дает жизненные примеры навязчивой идеи и фанатизма.
У героя рассказа «Скрипка Ротшильда», Якова Бронзы, навязчивая идея во всем видеть убытки. К убыткам он причисляет и возможные, но не полученные по определенным причинам доходы. Он настолько привык к своей ограниченной жизни, в которой есть место только подсчету убытков и накопительству, что не замечает даже свою жену, с которой прожил больше пятидесяти лет. Яков не видит ничего вокруг, кроме того, что может принести прибыль. Не помнит своей жизни, своей жены, событий из их жизни, не помнит того, что у них когда-то была дочь. Навязчивая идея затмила все в его жизни. И даже в самой жизни Яков видит убыток.
В рассказе «Крыжовник» писатель изображает откровенный фанатизм. Навязчивая идея, поселившаяся в человеке, убивает в нем человеческое, занимая полностью его мысли. Жертва такой идеи не может уже ни о чем думать. Он одержим идеей, и кроме нее у него нет никаких ценностей. Так и герой рассказа был ограничен своей навязчивой идеей. Он был скуп, недоедал, плохо одевался, жадничал и все копил. Женился Николай Иванович тоже только ради выгоды, из-за денег. Но и после женитьбы он не оставил своей идеи, не изменил свой образ жизни.
Рассказы «Крыжовник» и «Скрипка Ротшильда» проникнуты общей идеей – идеей жадности и накопительства. Но в «Крыжовнике» писатель показывает стремление человека к своей идее как к своему счастью. И в этом рассказе Чехов показывает обратную сторону такого счастья – то, чем оно становиться, когда цель оказывается достигнута. Для человека, завершившего свою идею, больше некуда стремиться, и он опускается или умирает.
Герой рассказа «Скрипка Ротшильда» в конце своей жизни начал задумываться о прожитом. Он вспоминает свою жизнь и подсчитывает убытки. Но даже так он видит, что за своей скупостью жизни он и не видел. Переосмысливая свою жизнь, Яков приходит к выводу о «невыгодности» обид, ссор и плохих отношений.
У Чехова личность всегда важнее идеи. А бытие идеи в сознании личности зависит от множества внешних моментов и случайностей, и всегда психологически мотивированы душевным состоянием или отношениями героев.
Проверка идеи на жизнеспособность осуществляется вне зависимости от воли героя либо по его инициативе, но кульминация заключается не в том, верна она или нет. Для Чехова принципиально невозможно догматическое завершение идеи.
