Критика платоновского учения об идеях
Платон сводит истинные начала и сущность вещей к их идеальной умопостигаемой форме, или идее. Аристотель подвергает это учение самой ожесточенной критике. Критику идеологии Платона можно найти в книгах XIII и XIV «Метафизики» Аристотеля и в главе 9 его первой книги.
Согласно Аристотелю, идеи Платона, существующие вне вещей, недостаточно доказаны, ибо доказательства либо слабы, либо противоречивы, либо доказывают больше чем необходимо.
Если есть идеи всего, то есть идеи отрицания, идеи относительного, то смерть, разрушение и отношение тоже имеют свои идеи.
Более того, после нескольких незначительных, иногда даже капризных замечаний, возможно заимствованных из мегарской школы, Аристотель относит свою критику к главному изъяну платоновского учения об идеях. По мнению Аристотелю идеи Платона не объясняют:
- бытия,
- генезиса вещей.
Помимо того, идеи не обусловливают существование вещей, потому что они им не присущи.
По Аристотелю, идеи Платона так же мало способствуют познанию вещей. Идеи не могут быть их сущностью, ведь они вне их, так как сущность не может быть вне того, чем она является. Отталкиваясь от идеи одинакового для всего, платоники лишь дублируют совершенно бесполезные предметы. При этом содержание идей совершенно равно содержанию эмпирических вещей, идеями которых они являются: они отличаются только тем, что они вечны, а вещи преходящи. Платонические понятия «конь в себе», «человек в себе» являются лишь αἰθητὰ ἀίδία — апофеозом чувственных вещей, переводом их в царство вечного бытия.
Критика основного закона бытия
По этим причинам Аристотель критикует учение Платона о том, что умопостигаемая сущность вещей имеет иное бытие, чем отдельные чувственные объекты.
Согласно Аристотелю, Платон справедливо признает реальность всеобщего. Аристотель согласен с ним в этом пункте. Без гипотезы εἴδη, то есть общих видов и родовых принципов или идей, определяющих все вещи, их нельзя было бы понять. Если бы не было ничего общего, ничего «одного над многими» (ἕν κατά πολλῶν), то не было бы и знания: ибо знание ориентировано на общее и не может охватить совокупность вещей по отдельности.
Более того, не было бы ничего вечного и неизменного. Не существовало бы различий: так как все различия вещей определяются их свойствами, при этом свойства выступают как нечто общее.
Следовательно, заключает Аристотель, есть нечто «во многом единое»: есть родовые универсальные понятия, относящиеся ко многим уникальным предметам, имеющие реальное бытие, реальную основу. Критика Аристотелем Платона в основном сводится к тому, что эти понятия не должны быть отделены от вещей: «единое во многих вещах», ἕν κατὰ πολλῶν, не должно превращаться в ἕν παρά τὰ πολλά («одно отделено от нескольких»), как идеи Платона.
По Аристотелю, немыслимо, чтобы сущность находилась вне того, что она есть. Нет человека отдельно от народа; но форма (εἰδος) присуща вещам (ἐνυπάρχει), подобно этой форме (μορφὴ), которая делает все тем, чем оно является. Аристотель показывает это на примере понятия «сущность». Это не абстрактное понятие, это не что-то общее. То, что присуще многим вещам, что влияет на многие вещи, не является вещью или сущностью. Сущность (οὐσία) есть только индивидуальное существо, не человечество, а человек. Таким образом, согласно Аристотелю, сущность есть то, что не может говорить ни о каком другом субъекте, но есть тот реальный субъект, о котором все говорится.
Но именно здесь возникает самая большая трудность. Если есть только отдельные вещи, то как мы можем их знать или правильно мыслить в наших общих понятиях? Ведь знание обращено не к единичному, а к общему. Аристотель решает этот вопрос следующим образом: сущность вещи в самой ее индивидуальности определяется общей формой или той формой, которая в ней воплощена. Сущность вещи есть данная форма в данной материи, соединение материи и формы; сущность вещи есть ее специфическая внутренняя форма (Аристотель. Метафизика. VII, II, 25).
Мировоззрение Аристотеля заметно отличается от платоновского: как и Платон, он признает общие принципы, но видит их осуществление только в отдельных вещах. Критикуя Платона, Аристотель не принимает сторону киников, по мнению которых общие принципы суть только наши субъективные понятия — слова, которым в действительности ничего не соответствует; он признает, что общие принципы, общие формы существуют, но не отдельно от вещей, а в самих вещах, в самой конкретной действительности. В связи с этим Аристотель допускает возможность познания лишь в виде общих понятий и ставит перед научным исследованием задачу выявления общих закономерностей отдельных явлений. Он пытался открыть единство форм в многообразии индивидуумов.
Вопрос о движении
Следующим возражением Аристотеля является вопрос о движении. По Платону, вещи движутся, постоянно изменяются, а их сущности (идеи) неизменны, неподвижны. Поэтому непонятно, что является источником и причиной движения. Платон не указывает на это. В «Метафизике» Аристотель говорит, что эти затруднения в теории идей Платона вызваны тем, что он слишком отделял отдельное, единичное от общего и противопоставлял их друг другу. Сократ, по Аристотелю, был прав, не разделяя общее и частное, потому что, с одной стороны, невозможно получить знание без общего, а с другой стороны, разделяя их, мы получаем трудности в понимании теории идей, где сущности общие и индивидуальные почти одной природы (Метафизика, XIII, 10).
Аристотель отмечал, что вечные неподвижные идеи могли быть скорее причинами покоя и неподвижности, чем началом движения и генезиса. Без действия живой силы не могли бы возникнуть отдельные вещи, входящие в состав идей. В философии Платона, по критическому мнению Аристотеля, отсутствуют αἰτία, ὃθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μέταβολῆς («причина, от которой начинается изменение»), тогда как задача философа как раз и состоит в познании видимых явлений мира.
