Лингвистическая концепция представителей Петербургской лингвистической школы первой половины XX в
Петербургская лингвистическая школа – это направление в лингвистике, школа, основателем которой был И. А. Бодуэн де Куртенэ, а его продолжателями – Л. В. Щерба и Е. Д. Поливанов.
Большое значение для дальнейшего развития языкознания имели работы академика Л. В. Щербы, который представлял Петербургскую лингвистическую школу и отмечал, что в живой речи произносится значительно большее, чем мы обычно думаем, количество разнообразных звуков. Они в каждом отдельном языке объединяются в небольшое количество звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы, то есть служить целям человеческого общения. Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Он называл их фонемами.
Л. В. Щерба и его последователи сформулировали ряд теоретических положений, которые и составляют фонологическую концепцию Санкт-Петербургской (Ленинградской) фонологической школы:
- понимание звука речи как формы существования фонемы;
- теория различительной функции фонемы (Л. В. Щерба, Л. Г. Зиндер);
- теория оттенков фонемы (позиция комбинаторных звуков) (С. И. Бернштейн, Л. В. Бондарко);
- теория дифференциальных признаков, теория чередований (М. И. Матусевич, Л. В. Бондарко, Л. Г. Зиндер);
- положения о различении позиции нейтрализации, рассмотрение фонемы как члена противопоставлений и учение о системе противопоставлений (Д. Г. Зиндер, Л. В. Бондарко).
Опираясь на щербовские идеи, Л. Г. Зиндер определил фонему как наименьшую звуковую единицу, которая может быть в данном языке служить носителем смысла и необходима в нем для различения слов и форм слов. Фонему определяют как наименьшую языковую единицу, потенциально связанную со значением, которое в любом языке его носители легко выделяют из сплошного речевого потока.
Возможность установки этих минимальных единиц языка заложена в самой природе языка, характеризующаяся членоразделимостью. Идею потенциальной связи фонемы со значением преподнес Л. В. Щерба. Фонеме как лингвистической единице свойственна автономность. Автономность фонем проявляется прежде всего в том, что носители языка легко членят на фонемы любое незнакомое им слово или, наоборот, составляют новые слова, например, аббревиатуры, заменяют незнакомые звуки, заимствованные слова звуками родного языка. Свидетельством автономности звуковой системы также является возможность изображения звуков в виде букв в звуковом письме.
Подавляющее большинство носителей языка даже не осознает наличие отдельных характеристик фонем в различных фонетических позициях, однако, они сразу чувствуют какой-либо акцент, обусловленный неточным произношением аллофонов фонем теми говорящими, для которых тот или иной язык не является родным. Стоит добавить, что замена одного аллофона другим не меняет значение слова.
Типичными, или основными аллофонами фонемы, по мнению Л. Щербы, являются находящиеся в меньшей зависимости от их фонетического окружения. Однако, в лингвистической литературе существует ошибочное мнение о том, что основной аллофон и является фонемой. Если это действительно так, тогда следует считать, что все остальные аллофоны существуют отдельно от этой фонемы, а это просто невозможно, поскольку фонема и ее аллофоны неотделимы от друг друга.
Мысли представителей Ленинградской, а позже щербовской фонологической школы о реализации фонемы в ее аллофонах разделяют и такие зарубежные фонологи, и фонетисты, как
- Дж. Уэллз;
- П. Роуч;
- Дж. Д. О'Коннор;
- Н. Хомский;
- Ф. Халле;
- Б. Трнка;
- С. А. Шейн;
- Дж. Дженсен;
- П. В. Джастис;
- С. Райцел и др.
Аллофоны ученые называют также вариантами или оттенками фонем. Поэтому, в разных исследованиях эти термины являются тождественными. Таким образом, каждый аспект литературного нормопроизношения имеет собственную норму: фонемы - фонемную (орфоэпическую), аллофоны - фонетическую (орфофоническую), которая связана с правилами реализации различных комбинаторно-позиционных аллофонов / вариантов / оттенков фонем в устной речи. Следовательно, нормативная реализация (произнесение) аллофонов фонем регламентируется орфофонией, а нормативный фонемный состав слов – орфоэпией.
Феномен языковой игры в трудах Л. В. Щербы и его последователей
Важно указать на то, что в интересы Петербургской лингвистической школа первой половины XX в входил и феномен языковой игры. Первоначально языковую игру изучали, учитывая применение метода лингвистического эксперимента. Этот метод еще в 30-е годы ХХ в. последовательно разрабатывал Л. Щерба. Суть лингвистического эксперимента он определял так: смоделировав определенное мнение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином словоупотреблении или формообразовании и т. п., следует выяснить, можно ли произнести ряд различных фраз (которые возможно без конца умножать), применяя соответствующее правило. В возможности применения эксперимента и скрывается большое преимущество - с теоретической точки зрения - изучение живых языков.
Л. Щерба критикует современных ему ученых, отмечая, что большинство лингвистов «живые» языки исследуют как «мертвые» – накапливают языковой материал, то есть записывают тексты, а затем их обрабатывают по принципам исследования «мертвых» языков. Ученый делает вывод о том, что такой исследовательский подход приводит к созданию «мертвых словарей» и «мертвых грамматик», ведь исследователи «живых языков» должны осмысливать факты языка иначе - через изучение языкового материала, спроектированного на окружающую среду, реальность, то есть в терминологии современного языкознания через исследование «живой» речи. Л. Щерба предлагает для этого термин «живой говор», но не использует его последовательно.
Рисунок 1. Л. В. Щерба. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ
Л. Щерба и его последователи отмечали, что во время живой речи мы часто используем формы, которые от данных слов никогда раньше не слышали, творим слова, не предусмотренные никакими словарями. Л. Щерба также актуализирует понятие «речевая деятельность», под которым понимает процесс речи (говорение) и понимание, размышляет, собственно, о «живой» речи, но оперирует термином «живой язык», «языковой материал» (тексты), размышляя, собственно о дискурсе, хотя и не использует этого термина, «живой» язык он противопоставляет языку «мертвому».
В 30-е гг. ХХ в. ученый использует термин «игра», замечая, что все формы слов и все сочетания слов мы создаем обычно во время речи, вследствие достаточно сложной игры, действия сложного речевого механизма человека в условиях конкретной ситуации. Речь идет, разумеется, о контексте, речевой ситуации, дискурсе.
Итак, уже в трудах Л. Щербы имеем описание природы языковой игры, ее механизма, ее перспектив. Одним из условий распространения игры слов является коммуникативное равенство адресата и адресанта, где получатель имеет возможность рассчитывать на понимание речевого творчества. Этому способствует наличие соответствующих языковой и коммуникативной компетенций, что позволяет правильно понимать и расшифровывать, декодировать определенные прагматические явления. Манипулирование языком в игровых целях, как известно, может иметь тот результат, на который рассчитывал адресант.
