Извод — это разновидность текста рукописного памятника, которая устанавливается на основе особенностей языка.
Сферы использования книжно-славянского типа литературного языка в 14-16 вв.
В 14-16 веках сохраняются два типа литературного языка: народно-литературный и книжно-славянский. В этот период книжно-славянский тип литературного языка продолжает оставаться по преимуществу церковным, но сфера его употребления расширяется. Этот тип литературного языка используется в культовых книгах, но количество книг житийно-религиозного содержания увеличивается. В это же время происходит канонизация новых святых, поэтому книжники особый интерес проявляли именно к житийной литературе. Жития в Киевской Руси обычно переводились с греческого языка, иногда встречались копии с болгарских житий, и очень редко составлялись русскими книжниками на Руси.
В 15 веке появились специальные «списатели», которые занимались составлением житий. Среди них выделяется афонский монах Пахомий Логофет. Он по происхождению был сербом, в Россию приехал в 1460 году по приглашению московского князя. Логофет был известен своими сочинениями: «Житие Алексея митрополита» и «Житие Кирилла Белозерского».
Книжно-славянский тип литературного языка становится полемическим стилем, стилем духовной литературы. В этот период в значительном количестве появляются произведения, которые содержат дискуссии с католичеством, наступающим на Восток. Эти произведения стоят у истоков публицистической литературы.
Книжно-славянский тип литературного языка используется в виршах – стихотворных литературных произведениях.
Расширению сферы влияния книжно-славянского типа способствует «второе южнославянское влияние на Руси».
«Второе южнославянское влияние»
С укреплением Русского государства, победой над монголо-татарами былые связи Руси с южными славянами вновь восстанавливаются, что приводит к проникновению южнославянской литературы в Московию. В 14 веке болгарский язык был уже иным, чем в предыдущие эпохи. Он уже сильнее отличался от русского языка. В Болгарии старославянские книги подвергались порче под влиянием болгарского разговорного языка. В первой половине 15 веке в Сербии и Болгарии активно развивались различные «ереси» - еврействующих сект, богомилов. Старославянский язык церковных книг в Сербии и Болгарии испортился под влиянием нескольких факторов:
- влияние живого языка,
- искажение первоначальных переводов различными толкованиями,
- ошибки переписчиков и т. д.
Эти факторы настолько испортили язык церковных книг, что возникла необходимость в реформировании книжного дела. Правку религиозных книг в Болгарии осуществляли под руководством Евфимия Тырновского.
В связи с реформой изменилась и сама система перевода книг с греческого языка на старославянский. Суть новой системы заключалась в стремлении делать переводы максимально приближенными к языку оригинала. Отсюда в болгарской письменности появление подражания греческой графике и орфографии.
Активная культурная жизнь после начала турецкого нашествия на несколько десятилетий переместилась из Болгарии в Сербию. При дворе деспота Стефана Лазаревича, а также в монастыре Манассия проходила деятельность ученика Евфимия Тырновского, известного южнославянского писателя Константина Костенчского. Костенчский был автором грамматического трактата о графико-орфографической реформе языка. Языковое и религиозное сознание в средневековье составляли единое целое. По мнению Костенчского чистота книжного языка связана с чистотой православия, ереси же – это прямое следствие ошибок на письме. Этим обусловлено требование абсолютной точности во внешней форме письменного слова, желание установить строгие графико-орфографические правила. У каждой особенности произношения и правописания слов есть свой священный смысл. Ошибка способна изменить значение текста, исказить его, и потому каждой букве приписывается своя особая роль. Надстрочным знакам уделяется большое внимание.
По мнению Костенчского, в основе книжного языка лежит не сербский и болгарский, а церковнославянский язык древнерусского извода.
В Сербии рукописи «старых преводник ресавскых» считались наиболее правильными, поэтому южнославянские знатоки даже в 17 веке разыскивали именно их.
Духовный подъем Сербии и Болгарии был оборван иноземным нашествием – эти страны в конце 14 века были завоеваны османами. Почти на пять веков в Болгарии и Сербии установилось иноземное иго. В эту эпоху многие южнославянские книжники нашли убежище в монастырях Афона и Константинополя, крупнейших центров греко-славянских культурных связей. В 14 веке на Афоне и в Константинополе переводили, редактировались и распространялись по всему православному миру книги. И именно они определяли характер литературно-языкового развития.
Главной целью книжной реформы, проводившейся в 14 веке славянами в афонских монастырях было восстановление древних, восходящих к кирилло-мефодиевской традиции норм единого общеславянского литературного языка, который в 12-13 вв. обособлялся по национальным изводам. Кроме того, реформа была призвана упорядочить графико-орфографическую систему и приблизить ее к греческому правописанию. Второе южнославянское влияние имело интерславянский характер. Оно стремилось к возрождению старославянского языка как средства межславянского общения. При этом подчеркивалась связь с греческой культурной традицией.
Интернациональное монашеское содружество определило культурное влияние, которое на себе испытали Москва, Тверь, Новгород и другие русские земли.
Внутренние причины второго южнославянского влияния
Второе южнославняское влияние обусловлено влиянием южнославянской литературы и деятельностью южнославянских богословов лишь частично. Значительную роль сыграли внутренние процессы, происходившие в русском государстве:
- успешная борьба против монголо-татарского ига, которая обеспечила политическое и экономическое укрепление;
- рост авторитета московской православной церкви;
- возвышение Московской Руси;
- рост авторитета княжеской власти.
В этот период возникла идея преемственности Москвы по отношению к Византии: «Москва – третий Рим». Именно Москва объявлялась преемницей Византии и Рима, и была призвана стать средоточием культуры, литературы, книжности, христианской религии.
Еще одной внутренней причиной второго южнославянского влияния было то, что живой русский язык далеко ушел от языка церковнославянского. В период первого южнославянского влияния болгары и русские понимали друг друга без проблем. В 14 веке ситуация изменилась. Даже ранее нейтральные формы стали восприниматься как книжные. Дистанция между книжным и народным языком увеличивалась, усиливалась и тенденция к их отделению друг от друга как правильного от неправильного. Если до второго южнославянского влияния между церковнославянским и русским языком было взаимовлияние и взаимодействие, обусловленное близостью языков, то после второго южнославянского влияния отношения между этими языками строятся по принципу контраста.
