Героика – это преобладающее эмоционально-смысловое начало ранних высоких литературных жанров, в первую очередь традиционного народного эпоса.
Понятие авторской эмоциональности
В искусстве нескольких последних столетий, особенно 19-20 вв., авторская эмоциональность неповторима и индивидуальна. Однако в ней присутствует ряд закономерно повторяющихся начал. Другими словами, в литературных произведениях присутствуют так называемые «сплавы» эмоций и обобщений, обладающие устойчивостью. Ими являются трагизм, героика, сентиментальность, ирония и смежные с ними феномены.
Этот ряд терминов и понятий широко применяется в литературоведении и искусствоведении, однако их теоретический статус вызывает споры и разнотолки. Подобные явления в эстетике Древней Индии обозначались таким термином, как «раса». Ученые современности в зависимости от методологических позиций трагическое, героику, романтику и т.д. называют или эстетическими категориями, либо видами пафоса, либо метафизическими категориями, либо «модусами художественности», которые воплощают авторскую концепцию личности и характеризуют произведение как целое.
Эти феномены можно назвать миросозерцательно значимыми эмоциями, присутствующими в искусстве в качестве достояния либо персонажей, либо авторов. Эти эмоции связаны с ценностными ориентациями отдельных людей и групп.
Существуют следующие типы авторской эмоциональности:
- Героический пафос
- Трагическое
- Комическое
- Романтика
- Сентиментальность
- Ирония и т.д.
Героический пафос
Героика (героический пафос) преобладает в исторически ранних высоких литературных жанрах, в первую очередь в эпопеях. Здесь воспеваются и поэтизируются человеческие поступки, которые свидетельствуют об их отваге, бесстрашии, смелости, об их готовности к преодолению инстинкта самосохранения и пойти на большой риск, преодолеть опасности и лишения. Такая героическая настроенность обусловлена с бескомпромиссностью, волевой собранностью, духом непреклонности. В традиционном понимании героические поступки вне зависимости от гибели или победы человека, их совершившего – это путь человека к посмертной славе.
Герой в своем первоначальном строгом смысле слова, героическая индивидуальность, общему сознанию представляется как находящаяся на высоком пьедестале, в ореоле своей исключительности. Как отмечал С. С. Аверинцев, героев не жалеют – ими восхищаются, их воспевают, ими восторгаются. Часто героические поступки являются самоцельным демонстрированием силы и энергии. Такими являются легендарные подвиги Геракла, которые были совершены не столько ради Эврисфея, сколько ради них самих. Аверинцев отмечает, что в мире героической этики подвиг может освятить абсолютно любую цель.
От самоцельного героического пафоса ранних исторических периодов идут нити к индивидуалистическому самоутверждению личности человека Нового времени. Пик этого явления – идея «сверхчеловка» Ницше, которая воплощена в произведении «Так говорил Заратустра» и которая впоследствии вполне резонно оспаривалась.
В составе жизни человечества непреходящее значение имеет героика другого – жертвенная, альтруистическая, одухотворенная сверхличной целью. Она знаменует служение в высоком смысле этого слова. Корни этой героики для европейской культуры тоже восходят к античности (например, образы Прометея, добытчика огня, Гектора, защитника своей родной Трои). Отсюда же тянутся нити к героическому пафосу «Войны и мира», к образу Василия Теркина и т.д.
Героика является неоспоримо истинной и в тех случаях, когда она знаменует защиту человеком своего собственного достоинства в сложных обстоятельствах, попирающих его права на свободу и независимость (например, «последний бой майора Пугачева» В.Т.Шаламова). Г.Белль сказал следующее о героическом пафосе сопротивления проявлениям беззакония, возведенного в степень неукоснительной и всеобщей нормы: следует увековечить память людей, совершивших «почетное преступление неповиновения приказу» и погибших потому, «что не хотел разрушать и убивать».
Часто героический импульс парадоксальным образом совмещает в себе самоутверждение личности с желанием человека служить человечеству и обществу.
Такое соединение имело место в жизненной судьбе П. И. Пестеля и Байрона. Присутствует оно и в литературе (например, ранние произведения Максима Горького, романтические поэмы 20-30-х годов 19 века). Подобного рода героика часто освещалась в сурово критическом духе, ярким примером этому является образ Раскольникова в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
В русской литературе 19 века отмечается присутствие идеи радикального преобразования жизни. Она в начале 20 века или принималась как предварение большевистского направления, или наоборот, подвергалась резкому осуждению.
В 30-40-е годы 20 века героическое рассматривалось как некий центр литературы и искусства. Сталинская песня заявляла о себе следующими словами – строками из песни: «Когда страна быть прикажет героем, y нас героем становится любой». В этих строках героическое действие вульгаризировано. По своей сути героическое действие является свободным и инициативным, а героика по принуждению, по приказу – это абсурд, бессмыслица, возведение в норму человеческой зависимости, рабства, несвободы.
В серьезном смысле, героическое является доминантой искусства и культуры ранних исторических этапов.
Догосударственные, так называемые «дозаконные» времени, по мнению Гегеля, были «веком героев». Он считал, что уделом последующих эпох являются воспоминания о героических временах. Л. Н. Гумилев высказывал похожие мысли. Он считал, что любой процесс формирования нации начинается героическими поступками небольших групп людей. Таких людей историк называл пассионариями, и отмечал, что пассионарность одинаково легко порождает подвиги и преступления, благо и зло, творчество и разрушение.
