История предпринимательства. Часть 1

АНО ВПО «Региональный финансово-экономический институт» ИСТОРИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА Часть первая ________________________________ http://elearning.rfei.ru 1 СОДЕРЖАНИЕ Предисловие........................................................................................3 Глава 1. Акио Морита: Сделано в Японии.......................................5 Глава 2. Коносукэ Мацусита – великий скромник........................10 Глава 3. Даниэль Сваровски: бриллианты навсегда......................24 Глава 4. Кинг Жилетт: бородач, изобретший бритву....................28 Глава 5. Ли Якока: миллионер с зарплатой в 1 доллар.................32 Глава 6. Пол Аллен: ни шагу без Гейтса.........................................37 Глава 7. Энцо Феррари и его конюшни..........................................44 Глава 8. Эсте Лаудер: «маленький бизнес» деловой женщины. . .48 Глава 9. Хью Бивер: какая птица самая быстрая...........................53 2 Предисловие Здравствуйте, уважаемые студенты! Знаете ли вы, где можно взять хорошее сливочное масло? Не стоит удивляться тому, с чего мы начнем этот разговор. Ведь сознание человека любит образы, а не текст. И потому снова задаем свой вопрос: знаете ли вы, где можно взять хорошее сливочное масло? Вы скажете, что это глупый вопрос. Нужно просто прийти в магазин, подойти к прилавку, взять брикет с надписью «Сливочное масло» и не забивать себе голову всякой ерундой в то время, когда надо учиться управлять малым бизнесом. Хорошо, но дайте нам еще пару минут, чтобы объяснить, куда мы клоним. Даже если вы пришли в магазин и подошли к прилавку под вывеской «Сливочное масло», то еще не факт, что вы там купите то, что хотите. Разные упаковки практически с одним и тем же текстом могут отличаться в цене в два и более раз! Почему? Потому что под названием «сливочное масло» на прилавках сегодня лежат десятки видов маргарина. И чтобы понять, что за продукт у вас в руках, порой недостаточно даже прочитать его состав. К чему мы это говорим? Дело в том, что с хорошими учебниками по управлению ситуация обстоит точно также. Полки магазинов ломятся от бизнес-литературы, но если вы хотите найти что-то ценное, вам придется перелопатить кубометры «горных пород», чтобы добыть всего 1 грамм «золота». Но не беспокойтесь – мы делаем это за вас. Мы читаем десятки бизнес-книг и выбираем из то, что действительно может иметь ценность для малого бизнеса. В процесс этой работы мы делаем немало открытий. И одно из них заключается в том, что хорошая книга по бизнесу, это, как правило, книга, написанная успешным бизнесменом. Ну или как минимум тем кто долгое время находился рядом с ним. Фунтовый миллионер Джон Тимпсон как-то сказал: «Многие идеи я почерпнул из книг по бизнесу. Лучшие книги по бизнесу написаны людьми, которые управляли собственным делом. 3 Во время отпуска я бы рекомендовал почитать книги о таких компаниях, как «McDonalds», «Body Shop», «Starbucks». Это могут быть книги и о любых других компаниях – главное, чтобы в них было написано о секретах их успеха». «Но почему мы не используем учебники?» – спросите вы. Джек Уэлч, бывший руководитель General Electric, написал уже не одну книгу. Все его книги посвящены тому, как успешно руководить компанией. Сам Дж. Уэлч признан лучшим менеджером XX столетия. Тем не менее ни на одной из его книг не написано слово «учебник». Не кажется ли вам, что книги лучшего менеджера века – это лучшие учебники менеджмента в мире? В этом курсе мы собрали истории об известных предпринимателях. Надеемся, они доставят вам удовольствие и значительно расширят вашу эрудицию. Однако это, конечно же, не главное. Порой один абзац такой истории стоит целых пяти книг. Поэтому будьте внимательны. Прислушивайтесь к каждой мысли. Эти люди уже прошли тот путь, на который вы только встали. И им есть чем поделиться. Не забудьте также запастить текстовыделителем желтого цвета. В самостоятельной работе вам по традиции придется пополнить сборник своих афоризмов. Поэтому по ходу чтения выделяйте все понравившиеся вам мысли, предложения, фразы – словом, все, что заставит вас задуматься или покажется вам полезным. Приятного вам изучения! 4 Глава 1. Акио Морита: Сделано в Японии Гениальный изобретатель Акио Морита, основатель компании Sony, своими соотечественниками всегда воспринимался как выскочка и нарушитель традиций. На протяжении пятнадцати поколений семья Морита занималась производством сакэ. Акио, родившийся в 1921 году, в юном возрасте первый раз нарушил устоявшуюся традицию. Когда в семейном доме появился фонограф, Акио понял, что по-настоящему его занимают две вещи: западная классическая музыка и электротехника. Акио отказался продолжать семейный бизнес, поссорился с отцом и уехал в Осаку, где поступил в университет. Из учебного заведения Акио Морита вышел в 1944 году с дипломом физика. Не теряя времени, уже через два года Морита основал собственную фирму, которая имела неудобопроизносимое для западного человека название: «Токио цусин кэнкусе», или «Токийские научно-исследовательские лаборатории телекоммуникаций». Первоначальный капитал фирмы равнялся пятистам долларам. Офисом стал сгоревший во время войны токийский универмаг «Сирокия», штат состоял из двадцати сотрудников. Партнером Мориты стал бывший военный инженер Масару Ибука. Разделив обязанности, Морита взял на себя общее управление, а Ибука занялся технической стороной дела. Разграничение отказалось плодотворным: союз Мориты и Ибуки просуществовал почти пятьдесят лет. При этом зарождающаяся компания Мориты даже не имела четкого профиля деятельности. Основатель фирмы понимал, что надо что-то продавать и производить, но вот что – это он никак не мог придумать. Хотя одна голова – хорошо, а две – лучше, но даже с помощью Ибуки Морита никак не мог остановиться на какой-либо идее. Одно время партнеры надумали печь пирожки. Остановило их только резонное соображение: немудреное это дело – печь пирожки, каждая кухарка может, а вот реального успеха можно достичь, предложив людям что-либо оригинальное. Над тем, чем же это оригинальное может быть, партнеры ломали голову довольно долго. Плодом их совместного мыслительного процесса стало изобретение под названием «рисо5 варка». По замыслу прибор должен был облегчить варку риса, но на деле рис то недоваривался, то переваривался. Опытный экземпляр рисоварки так и остался единственным, сыграв свою роль в личной истории Мориты как пример неудачной затеи. За рисоваркой последовала вторая пустышка – электропечка, которая также должна была готовить рис, но на практике была неспособна к этому нехитрому делу. Разработка и производство этих двух приборов «съели» весь стартовый капитал фирмы. Партнеры смогли найти денег на выплату зарплаты сотрудникам, – вернее, не найти, а добыть, продав на черном рынке партию электрических грелок. Грелки принесли будущей Sony первый доход и оказались первым доходным изобретением. Вдохновленные Морита и Ибука обратились к более сложным технологиям. В производственном помещении протекала крыша, но служащие, укрывшись зонтиками, добросовестно паяли приставку к радиоприемникам. Эти приставки позволяли принимать коротковолновые радиостанции и на черном рынке расхватывались мгновенно. Через некоторое время фирма получила крупный заказ. Им стал микшерский пульт для радиостанции NHK. При доставке пульта заказчику Ибука увидел в одном из кабинетов здания NHK американский магнитофон Wilcox Gay, запись в котором производилась не на проволоку, а на магнитную ленту. Ибука предложил Морите повторить и усовершенствовать магнитник. И как на беду, партнеры наткнулись на камень преткновения. В худших традициях бизнеса, змею они согрели на собственной груди. Третье лицо фирмы, главный бухгалтер, мягко говоря, засомневался, а вернее говоря, – тупо уперся. Что самое неприятное, консервативный главбух ранее работал на отца Мориты и перешел к Акио от отца в качестве подарка к началу бизнеса. Поэтому дело осложнялось семейными отношениями. Но Ибука и Морита, памятуя, что путь к сердцу любого, даже самого консервативного человека лежит через желудок, пригласили главбуха в ресторан. Главбух сдался. Следующая проблема была уже чисто технического свойства: как изготовить магнитную пленку. Ленточный магнитник даже в Штатах был в диковинку, инженерам удалось найти только одну книгу, посвящен6 ную этому вопросу, и они встали перед следующей проблемой: как закрепить магнитный материал на пластиковую пленку? И вот тут на помощь пришло то, что съело у партнеров столько денег: все тот же рис. Находчивые инженеры додумались отваривать рис, измельчать его и наносить на ленту, после чего посыпать ленту магнитным порошком. Сделанная таким образом пленка катастрофически шумела. Следующие образцы – которые, как и первый, делались вручную – изготавливались по еще более оригинальной технологии. Оксид железа обжаривали на сковородке, добавляли в него лак, и кисточками наносили на ленту. Качества звука это не улучшало. Пришлось искать другой магнитный материал, которым стал оксолат железа и который в послевоенной Японии было не сыскать днем с огнем. Но Морита нашел и без огня, в единственном магазине приобретя две банки оксолата железа. В результате в 1950 году появился относительно качественный японский катушечный магнитофон. Морита не смог продать ни одного экземпляра: новинка весила 35 килограммов и стоила в семнадцать раз дороже, чем получал средний японский служащий. Но Морита все-таки сбыл двадцать магнитофонов Верховному Суду страны, и то потому, что в госучреждении отчаянно не хватало стенографисток. Зарядить пленку было непросто, но возможно. Дотошные покупатели уточнили, что будет, если пленка помнется. Морита ответил коротко и логично: «Нужно ее распрямить и разгладить». А сам понял: если выходить на рынок, то с вещью, которая не будет столь сложна в эксплуатации. Через год фирма выпустила новинку – «домашнюю версию» аппарата, втрое легче, с ручкой для переноски и даже дизайном. Эта новинка и стала тем, что позволило фирме Мориты сделать первый шажок на рынке бытовой техники. С выходом следующей модели магнитофона дело наконец-то пошло на лад. В 1953 году Морита приобрел у американской компании Western Electric патент на транзистор, заплатив ровно 25 000 долларов. Хозяева патента чуть ли не в ноги кланялись простачку из Японии, который купил такую бесполезную, на их взгляд, вещь. А Морита приспособил его в карманный радиоприемник. Потом и сами приемники стали называться транзисторами. Через два 7 года фирма выпустила транзисторный приемник, очень большой, не помещавшийся в карман. Еще через два года был выпущен аппарат меньшего размера – самый маленький в мире, размером больше нагрудного кармана мужской рубахи. Пользовались им только коммивояжеры Sony, потому что у них карманы были большие... Кстати, именно тогда, когда инженеры пытались подогнать размер приемника под размер кармана, фирма и сменила свое название, перестав быть «Токио цусин кэнкусе». Долго и целенаправленно изучая словари, Морита нашел латинское слово «sonus» – «звук», которое было созвучно английскому «sonny» – «сынок». А вот в японском это «сонни» означало не что иное, как «потерять деньги». Морита остановился на варианте с одним «n» и получил ставшее легендой Sony. Благо, звучало слово столь же красиво, сколь и бессмысленно, ибо не означало ничего ни на одном языке мира. А много лет спустя Британское Королевское общество искусств отметило вклад Мориты в развитие английского языка – за слова «sony» и «walkman» (буквально «гуляй-человек»). Хотя последнее было изобретено не Моритой, придумавшим портативный плейер. Между прочим, когда Морита додумался до портативного магнитофона с наушниками, отдел сбыта осмеял его идею и злорадно предрек ей полный провал. Пришлось Морите взять ответственность на себя; он рассказывал, что дал инженерам команду разрабатывать новинку при полном отсутствии маркетинговых исследований. В своей книге «Сделано в Японии» Морита писал: «Мы не верим в рыночные исследования того, что еще неизвестно публике, поэтому незачем их проводить». А вот когда рекламные агентства затребовали предоставить им название новинки, Мориты не оказалось рядом, и на свой страх и риск название walkman предложил один подчиненный. Потом Морита требовал изменить название. Но передумал. Особенно после того, как вышла партия плейеров с нормальным, не корявым названием Roundabout, а покупатели в англоязычных странах упорно требовали в магазинах walkman. До того японское происхождение товара служило лишь признаком плохого качества. Уже потом Sony стала компанией, которая первой предложила покупателям 8 транзисторный телевизор, жидкокристаллический телевизор, видеомагнитофон, компакт-диск. Обо всем этом и многом другом Морита вспоминает в своей автобиографии «Сделано в Японии». На сегодняшний день капитал компании, некогда занимавшей здание с протекающей крышей, оценивается более чем в четыреста миллиардов иен. А ее основатель за свои 78 лет жизни создал с нуля крупнейшую корпорацию, изобрел множество новинок, сблизил японский и американский рынки и заставил весь мир уважать три простых слова – «Сделано в Японии». 9 Глава 2. Коносукэ Мацусита – великий скромник Вызвали знаменитого шеф-повара, официантов для предстоящего события набирали по конкурсу со всего города. Ударить в грязь лицом просто немыслимо: в три часа сюда прибудет сам Коносукэ Мацусита, основатель легендарной империи, известной во всем мире под именем «Panasonic» и только у себя на родине как «Мацусита Дэнки», что значит «Электричество Мацусита». Японские бизнесмены между собой звали его Великий, чему не приходится удивляться: доходы его компании достигли рекордной величины – сорок два миллиарда долларов. Во многих отношениях он превзошел Генри Форда и Рэя Крока. Впрочем, Великим Мацуситу прозвали не только из-за огромных прибылей: во многих отношениях он был человеком необычным, если не сказать странным, как шептались между собой конкуренты, недоброжелатели и просто сплетники. Начать с того, что он категорически не желал ставить свое имя на выпускаемых товарах, как это делали Форд или Хонда, не стремился привлечь к себе внимание средств массовой информации, всего лишь пару раз появившись на обложке «Times», не старался казаться американцем в век Америки, в то время как многие его коллеги-бизнесмены из кожи вон лезли, чтобы в Штатах их принимали за своих. Моримаса Огава, один из пяти собравшихся в ресторане генеральных директоров компании «Мацусита Дэнки», приглашенных Мацуситой на обед, пошутил: – Сейчас он появится в кимоно, и мы будем выглядеть идиотами. Однако Мацусита пришел в обычном черном костюме. Очень худой, коротко стриженный, с глубокими морщинами на лице, в роговых очках, он напоминал скорее буддийского монаха, нежели гениального бизнесмена, ворочающего миллиардами. Усевшись за стол, Мацусита заказал... пиво и бифштекс. Менеджеры украдкой переглянулись. Ну, допустим, бифштекс, хотя Великий, как всем в компании известно, – буддист и ему вообщето полагается быть вегетарианцем, но пиво! Японские руководи10 тели на подобных мероприятиях если и позволяют себе спиртное, то исключительно подогретое саке. Огава поймал себя на том, что медлит с ответом официанту, какой напиток выбрать. Ему показалось, что Великий, заметив его нерешительность, чуть улыбнулся уголками сухих истонченных губ. – Саке, пожалуйста, – решился Огава, но вдруг перебил сам себя: – Нет, все же пиво. Да-да, лучше пиво, раз господин Мацусита... Остальные пятеро менеджеров предпочли саке, и Огава решил, что ему, возможно, не пройдет даром эта вольность. Бифштекс ел только Мацусита, остальные, внимательно глядя в тарелки, возились с рыбой. На японских деловых обедах во время горячих блюд принято молчать, кажется, это правило не собирался нарушать и Мацусита. В какой-то момент он наклонился к уху Огавы и тихо, но очень внятно произнес: – Не могли бы вы оказать мне любезность – позвать шефповара? Бросив взгляд на тарелку Мацуситы, Огава обнаружил, что Великий съел только половину бифштекса... Да, вот это конфуз! Буквально через секунду появился шеф-повар – перепуганный, жалкий, готовый от смущения провалиться сквозь землю. – Что-то не так, Мацусита-сан? – пролепетал он еле слышно, согнувшись в низком поклоне. – Вы трудились, жаря этот бифштекс, – обратился к нему Мацусита, – а я съел только половину. Хочу, чтобы вы знали: ваш бифштекс превосходен, но мне уже восемьдесят лет, и аппетит не тот, что прежде. Однако не могу допустить, чтобы после нашего ухода вы подумали, что я пренебрег вашим бесподобным творением. У шеф-повара с каждым словом Мацуситы все сильнее вытягивалось лицо, а брови ползли все выше: наверное, он меньше удивился бы, достань Мацусита плетку и отстегай его тут при всех. «Показуха», «рисовка», «дешевая демонстрация» – все эти определения, которые родились в уме менеджеров и официантов, потрясенно наблюдавших эту сцену, никак не вязались с обликом 11 Мацуситы. Восьмидесятилетний старик, вознесшийся на недосягаемую высоту, едва ли сейчас стремился произвести на кого-то впечатление своей показной любезностью. Формально Мацусита давно отошел от дел, покинув пост президента компании еще в 1961 году, но при этом продолжал регулярно встречаться с руководителями и давать им свои, особые указания. И в этот раз, как только перешли к зеленому чаю с крошечными бисквитами, Мацусита поднял палец в знак внимания. Менеджеры навострили уши, тишина стояла пронзительная. – Успех вашего бизнеса зависит от того, насколько совершенна утренняя медитация, – произнес Великий. Последнее, что готовы были услышать собравшиеся, – это лекцию о том, как освобождать свой ум от лишних мыслей и держать его готовым для новых идей. Думали, Великий будет объяснять, как крушить конкурентов и воровать их идеи, но не тут-то было. Наверное, он просто стареет, и все это, увы, издержки преклонного возраста, огромных нагрузок, стрессов, ведь, говорят, жизнь у него была несладкой... – Вы не понимаете меня, – продолжил Мацусита, видя изумление в глазах своих слушателей. – В свое время я рассуждал так же, как и вы. Думал, главное в нашем деле – умение принимать правильные решения. Я ошибался и чуть не поплатился за свои ошибки потерей компании и всего того, что мне удалось добиться... Главное – это быть готовым принимать правильные решения... Выйдя из ресторана, Мацусита, учтиво поклонившись всем на прощание, сам сел за руль скромной «Мицубиси» и покатил в сторону пригорода. Дорога бежала мимо однообразных загородных садов и рисовых полей. Вдали мелькнул силуэт допотопного локомотива, на таком и сам Мацусита когда-то добирался до города: смешной кургузый паровозик с широченной трубой впереди. В ту чудовищную осень последнего года войны он ездил по этой дороге из Осаки в Токио буквально через день. Сейчас по давно заведенной привычке он направлялся в буддийский храм, но мысли о главном уроке в жизни, о котором упомянул на встрече, разбередили воспоминания... 12 Самый тяжкий момент в его жизни, пожалуй, пришелся на август-сентябрь 1945 года, когда Мацусита получил указ властей о том, что он отстраняется от должности президента своей собственной компании «Мацусита Дэнки»! Той самой, которую создал из ничего и превратил в одну из самых процветающих в стране. Мацусита читал это вопиющее постановление, и у него все плыло перед глазами, а кровь начала пульсировать в голове с грохотом водопада. Все его активы заморожены, семнадцать дочерних компаний подлежат отделению без согласия президента, на производство наложены дичайшие финансовые оковы, и вообще не исключена возможность расформирования компании по усмотрению государства! Тогда-то и начались бесконечные поездки из Осаки в Токио по этой знакомой до последней выбоины дороге, по которой господин Мацусита неторопливо ехал сейчас. Он обивал пороги кабинетов высокопоставленных чиновников, пытаясь разобраться, в чем дело, и возвращался домой в Осаку, валясь с ног от усталости, непроходящей нервной лихорадки и надрывного кашля. В доме, который они занимали с женой Мумено, было холодно, они жались к маленькой печке-хибати, а на ночь натягивали на себя по три теплых кимоно. Взаимопонимание с женой было давно потеряно, и Мацуситу уже не трогали ее холодный взгляд и высокомерно вздернутые брови, но он так и не сумел привыкнуть к ее резкому, пронзительному голосу и тяжелой солдатской поступи. В сравнении с монументальной Мумено он казался особенно маленьким, хрупким – росту в нем всего 1 метр 65 сантиметров, потому Мацусита и не любил фотографироваться с женой. Пока продолжалось бесконечное разбирательство Мацуситы с властями, Мумено нанесла ему неожиданный удар в спину. Однажды утром, когда у него голова раскалывалась от бессонницы и мечущихся в бесплодных поисках выхода мыслей, Мумено огорошила новостью, что отныне будет жить отдельно. В ответ на растерянный, изумленный взгляд Мацуситы она ответила, что ей давно осточертел этот бездарный спектакль под названием «их брак»; все тридцать лет он женат только на своем биз13 несе, о его интрижках на стороне ей все отлично известно, он сделал несчастной и ее, и дочь, не говоря уже о том, что в свое время погубил сына. На вопрос Мацуситы, почему именно сейчас жена вздумала его наказать, Мумено ответила: потому, что так решила. Он принимает решения за несколько тысяч подчиненных, ну а она хотя бы раз в жизни хочет принять решение за одну себя! «Ты и не заметишь моего отсутствия, как не замечаешь моего присутствия», – бросила Мумено и без лишних слов покинула дом. От дочери Сатико Мацусита узнал, что Мумено давным-давно собиралась сделать это. Только все не могла решиться: «Мама говорит, ты вообще не разговаривал с ней три последних месяца!» Оставшись один, Мацусита впервые задался вопросом: за что на него разом навалились эти испытания? Легче всего было свалить на политику, войну, несчастное стечение обстоятельств – но он отлично знал: в судьбе человека не бывает просто «стечения обстоятельств», ибо все внешнее – лишь отражение внутреннего. Если быть честным с собой до конца, так ли неожидан шаг Мумено? Разве ему не в чем себя упрекнуть? Похоже, погрузившись в свои проблемы, он и вправду не разговаривал с ней три месяца, даже не заметив этого. Но разве угроза потерять компанию для него не катастрофа? Не гром среди ясного неба? Что вообще у него останется, если отберут смысл всей его жизни? Он ведь как был тридцать лет назад, так и по сей день остался совершенно заурядным человеком; отнюдь не красавец, маленький, тщедушный, уши торчат в разные стороны, как крылья самолета, никудышный оратор, у которого за плечами всего четыре класса образования... Внутренний голос возражал: ведь он, Коносукэ Мацусита, все же кое-чего добился в жизни, разве не так? У него не было ни связей, ни денег, ни покровителей – ровным счетом ничего. Коносукэ родился в 1894 году девятым, последним ребенком в семье зажиточного землевладельца – отец Масакусу Мацусита владел 150 акрами земли, которую обрабатывали семь фермеров-арендаторов. Однако, когда Коносукэ исполнилось четыре года, отец все спустил на биржевых махинациях с рисом. Из простор14 ного дома в деревне Васамура семья перебралась в крошечную съемную квартирку в пригороде Осаки, и на них тотчас, словно их кто-то проклял, обрушилась череда несчастий: стали по очереди умирать сестры – одна, вторая, третья, потом умер старший брат Исабуро – Коносукэ никогда не забыть, как плакала и причитала на похоронах мать: потеря старшего сына в японской семье считалась катастрофой, не сравнимой с потерей дочерей. В девять лет Коносукэ отправили в Осаку на заработки, и шесть лет он проработал подмастерьем в магазине, торгующем велосипедами, у добрейшего господина Отокити Годаи. Трудился семь дней в неделю, отдыхая только на Новый год и во время летнего буддийского праздника Бон, когда совершались ритуалы поминовения усопших предков. Еда была скудной, но все же лучше, чем дома: рис с дайконом на завтрак, рис с вареными овощами на обед, рис с кимчи на ужин, два раза в месяц – рыба. И никаких развлечений, только редкие поездки с хозяином в буддийский храм: пока Годаи беседовал с настоятелем, Коносукэ развлекался тем, что кидал в водопад камешки. Хозяин и пробудил в душе Коносукэ глубоко запрятанные амбиции, надоумив забитого мальчонку принять участие в велосипедных гонках, которые организовала в Осаке крупная газета «Osaka Shimbun». Поначалу Мацусита не испытывал никакого энтузиазма: было мучительно вставать до восхода, совать ноги в ледяные тэта и, не выпив даже чаю – кто же станет ради него в четыре утра разводить огонь? – тащиться на своем велосипеде в южную часть города, где устраивались тренировки на треке Сумиёси. Но постепенно страсть других участников заразила Коносукэ, и он уже мечтал выиграть гонки. Эта мечта скоро превратилась в навязчивую идею, преследовавшую его во сне и наяву. Перед соревнованиями Коносукэ почти не спал, жутко нервничал и на третьей минуте гонки свалился со своего велосипеда под улюлюканье толпы, собравшейся поглазеть на состязания. Оказалось, что он сломал ключицу... – Ты проиграл, потому что слишком хотел выиграть, – втолковывал господин Годаи, накладывая на ключицу повязку. – Запомни: надо уметь заранее отказаться от результата своего 15 желания. Но при этом продолжать желать и добиваться цели. Так гласит буддийская мудрость. Ерунда какая-то – вот что подумал тогда Мацусита. Отказаться от желания и продолжать желать? Как это? Впрочем, ему было не до мудрствований: в 1906 году умерла его восемнадцатилетняя сестра Хана, следом – двадцатиоднолетний Чийо, потом отец. Мать была совершенно сломлена горем: пройдет еще несколько лет, и от семьи из десяти человек, в которой появился на свет Коносукэ, останется только он один. Такие слова, как «наследственный туберкулез», юному Мацусите были неведомы, поэтому он не сомневался: семью преследует проклятие, и был уверен, что тоже вот-вот умрет. Он знал, как знали все его предки, что после смерти не исчезнет совсем. Он переродится. Допустим, это так, но ведь в другой жизни у него будут другие родители, другие братья и сестры, а он-то тосковал по родным, которых лишился, особенно по матери... Наступил день, когда Годаи заявил шестнадцатилетнему Коносукэ, что увольняет его, но не потому, что недоволен, – парню надо искать другую работу, не век же в подмастерьях ходить. Честно говоря, Мацусита сильно тогда обиделся на хозяина, к которому успел привязаться, как к отцу. Следующую пару лет Коносукэ, подобно цирковому акробату, целыми днями висел на электрических столбах – его взяли в бурно развивающуюся фирму «Osaka Light». Он быстро выучился на электромонтера, работал в дождь и холод и часто болел воспалением легких. По неделе Коносукэ лежал в своей нетопленой комнатенке, накрытый куртками сердобольной хозяйки. – С вашими легкими нельзя надрываться на такой работе, доконает она вас, – втолковывал врач, с сочувствием глядя на пациента. Мацуситу давно уже не пугали эти слова: он свыкся с мыслью, что, как и всей родне, ему суждено умереть молодым... Чтобы чем-то себя занять во время болезни, Мацусита от скуки часами собирал и разбирал ламповый патрон и, в конце концов, придумал свой, который показался ему гораздо удачнее того, что использовался на фирме. 16 – Никуда не годится, – безразличным тоном заявил босс, не удосужившись взглянуть ни на патрон, ни на переминавшегося с ноги на ногу подчиненного. Если бы он соизволил посмотреть на Мацуситу, то заметил бы, что худосочного парня с напряженно приподнятыми плечами трясет от волнения. Босс повторил: патрон никудышный, а в Мацусите вдруг проснулось какое-то упрямство: напротив, он очень даже хорош! У Коносукэ было за душой сто иен, его пятимесячная зарплата, когда в начале 1917 года он навсегда закрыл за собой дверь офиса в «Osaka Light»; его не увольняли, он ушел сам. Мацусита, сгорбившись, брел по улице, подняв воротник тонкого пальтишки. Он все для себя решил и совершенно не волновался, выйдет толк из его дикого плана или нет: если выйдет – значит, он победит; не выйдет, что более вероятно, – ну что ж... Ведь он скоро умрет, не все ли равно? Робкую веру в успех вселяло то, что с некоторых пор он не один: родственники матери сосватали двадцатилетнему Коносукэ девятнадцатилетнюю Мумено Иуэ, работавшую прислугой в семье одного торговца. До скромной свадьбы, состоявшейся 15 сентября 1915 года, Коносукэ видел невесту не более трех раз: за молодых все решали старшие. Мумено с первого взгляда показалась ему красавицей, он гордился тем, что его будущая жена, выросшая в крестьянской семье на острове Авадзи, целых восемь лет проучилась в школе – в два раза дольше, чем он сам! Был ли Коносукэ влюблен? Да в те годы он даже не догадывался, что такое чувство существует... Скорее всего, в неведении пребывала и его молодая жена. Проблем со здоровьем жених от нее не скрывал, и его тронуло, что Мумено это не оттолкнуло. ...В тот незабываемый вечер вокруг простого низенького столика сидели на циновках он, Мумено, ее брат Тосио Иуэ и два приятеля Коносукэ – электрики Исабуро Хаяси и Нобуд-зиро Морита. – Мы будем производить новые ламповые патроны моей конструкции прямо здесь, у нас, вон в той комнате. Начнем с сорока штук, продадим – будем делать дальше, – сказал присутствующим Коносукэ. 17 Особенно смешно звучало это «здесь, у нас»: они с Мумено снимали две крохотные комнатенки. Хаяси и Морита засомневались: как же все это осилить, не имея ни опыта, ни денег, ни материалов? Тем не менее все дружно трудились по восемнадцать часов без выходных. Мацусита сам ходил на соседнюю фабрику клянчить остатки изоляции, которая была им необходима. Сначала ему отказывали, но он так упрашивал, несколько раз даже плакал, что его приняли за чокнутого, и, как собаке подачку, стали время от времени отдавать то, что шло на выброс. С головой погрузившись в работу, Мацусита с опаской ждал, когда же он сляжет с очередным воспалением легких, когда организм прикажет поставить точку в этой безумной авантюре. Но ничего подобного не происходило, наоборот, у Мацуситы улучшился сон и впервые за много лет почти прошел кашель! Когда первые сорок патронов были готовы, Хаяси отправился предлагать их торговцам; результат – не было куплено ни единой штуки за неделю утомительной беготни. Все в один голос твердили, что новые патроны никуда не годятся и лучшее для них место – мусорная свалка. Вскоре Хаяси и Морита, не решаясь поднять глаза на Коносукэ, собрали свои вещи и покинули «фабрику». Мацусита удивлялся собственному спокойствию: он не возмущался, не уговаривал, не удерживал, не убеждал... Пусть уходят – он их понимает. Главное – он жив! И, что поразительно, почти здоров. В этом он усматривал знак свыше – значит, ему надо продолжать. Наутро, собрав свои ламповые патроны в большой пакет, Мацусита пустился в бесконечный поход по торговым лавкам. В одной ухмыляющийся хозяин пробасил: – Слушай, парень, я попробовал бы твою фигню, но за втрое меньшую цену! – Согласен! – выпалил Коносукэ. Безнадежное дело скрипело, упрямилось, но наконец сдвинулось с мертвой точки. От ламповых патронов Мацусита перешел к производству изоляционных плат, потом – велосипедных фонарей, работавших от батарейки. Мизерная поначалу прибыль стала расти. Через пару лет они с Мумено переехали в двухэтаж18 ный дом в той же Осаке, здесь же разместилась и их крошечная фирма под названием «Мацусита Дэнки». Дела стали налаживаться, а отношения с женой покатились под гору... Жена ни во что его не ставила, зато среди предпринимателей о Мацусите заговорили как о человеке с гениальной интуицией, после того как в 1929 году во время глубокого кризиса он сумел найти нестандартное, оказавшееся спасительным решение. Тогда спрос на товары резко упал, люди покупали только самое необходимое, и продукция Мацуситы отнюдь не входила в этот набор. А ведь Коносукэ изрядно потратился на строительство нового завода в пятнадцать тысяч квадратных футов! Брат Мумено – Тосио Иуэ, остававшийся все эти годы главным помощником Мацуситы, был категоричен: чтобы спасти компанию, необходимо уволить три четверти персонала – иначе их ждет крах. Коносукэ принял это к сведению. Тихий и, на сторонний взгляд, совершенно растерянный, он молча ходил по коридорам, как всегда, вежливо бормотал приветствия, раскланиваясь с коллегами. Наблюдавшая за ним армия заместителей и помощников озабоченно перешептывалась: босс-то совсем сник, придавил его кризис... – Что же ты собираешься сказать людям на общем собрании? – ехидно донимала Мумено мужа. – Что поделишься с ними своими личными сбережениями? – Я объявлю им свое решение, – тихо ответил он. – Если хочешь, пойдем со мной, услышишь сама. – Да какой из тебя оратор! – саркастически хмыкнула Мумено. – Ты же двух слов связать не можешь! Собравшиеся в огромном зале работники «Мацусита Дэнки» не верили своим ушам: их маленький щупленький босс, чей слабый прерывающийся голос едва доносился до первых рядов, говорил неслыханные вещи: он никого не уволит и зарплату оставит прежней, а вот рабочий день придется сократить вдвое! Но выходных не будет. И еще – всех без исключения работников просят в равных частях забрать скопившийся на складах товар и постараться его сбыть. 19 После этой речи Коносукэ качали, и, всякий раз оказываясь в воздухе, он опасался, что сердце его разорвется. «Ты просто псих!» – проворчала дома потрясенная Мумено и на время притихла. Но Мацусита не сомневался: он поступил верно. Решение пришло внезапно во время утренней прогулки, пришло как озарение. Чутье бизнесмена подсказывало: это выход. Одна за другой закрывались компании-конкуренты, тысячи людей оказывались на улице, а благодарные работники Мацуситы прикладывали титанические усилия, чтобы сбыть весь товар со склада: его продавали родственникам, знакомым, мелким торговцам, тащили на рынки – в общем, крутились, кто как мог... И вот в 1931 году, в самый разгар кризиса, компания Мацуситы стала возвращаться к прежнему ритму работы; больше того – она успела всех опередить, первой в стране наладив выпуск радиоприемников. Разве не позволено живому человеку немного погордиться успехами? С некоторых пор Коносукэ стал позволять себе повышать голос на ближайших сотрудников, резко их отчитывать – ему казалось, что подчиненные нерадивы, что они пустят по ветру с таким трудом налаженное производство. Он взял манеру звонить помощникам глубокой ночью и часами держать их на проводе, делясь «деловыми соображениями», пришедшими ему в голову во время бессонницы; бедняге-секретарю было предписано дежурить в кабинете рядом со спальней Коносукэ с карандашом наготове и по первому звонку колокольчика являться к хозяину, чтобы записать его мысли. С женой Мацусита тоже поступил так, словно и она состояла в штате его подчиненных. Как-то ночью он продиктовал секретарю «Свод правил» для Мумено и торжественно вывесил их на видном месте. Отныне ей запрещалось без мужа выходить в свет, наносить визиты знакомым; для того чтобы прогуляться, ей тоже требовалось его разрешение. Раньше – в отличие от большинства японских жен – Мумено пользовалась неограниченной личной свободой. В какой-то момент Мацусита осознал: у него кроме работы ничего нет, ему некогда и не на что тратить деньги: все необходимое у семьи есть. Однажды приятель уговорил Коносукэ 20 сходить в один из самых известных в Осаке чайных домиков. Мацусита, поколебавшись, пришел, уселся на татами вместе с другими мужчинами. От обилия красивых, как весенние цветы, девушек в ярких кимоно, которые их обслуживали, у него разбежались глаза. Он, привыкший к повелительным интонациям Мумено, слушал мелодичные голоса красавиц, словно райскую музыку. Девушки пели и танцевали, а когда молоденькая гейша, усевшись к нему на колени, нежно обвила руками его шею, он совершенно потерял голову... Теперь Мацусита все чаще по вечерам заглядывал в чайный домик. Он регулярно встречал там других крупных бизнесменов и даже политиков, женатых и обремененных семьями, как он сам. Конечно, Мумено донесли о похождениях мужа. Но, подобно многим женам богатых людей, она до времени предпочитала молчать. Однако Мацусита зашел довольно далеко в своем «неподобающем поведении» – так он сам впоследствии это оценил – и был наказан. Недаром осень 1945 года он считает кризисной, переломной в своей жизни. Очень неприятно об этом вспоминать, но ведь потрясший его указ властей о том, что он отстраняется от руководства собственной компанией, не случаен. Во время войны Мацусита согласился перестроить производство под нужды военной промышленности и после капитуляции Японии попал под «меры очищения от военных преступников». Да, он совершил ошибку – поддался нажиму властей, а главное – погнался за большими деньгами, взял гигантский заем на строительство военных заводов, но в первую очередь для того, чтобы поскорее открыть филиалы своей компании «Мацусита Дэнки» в Корее, Маньчжурии и на Тайване. А после войны его обвинили во всех грехах: не просто «военный преступник», но еще и несостоятельный должник! Он остался должен семь миллионов иен, подумать только! Где взять такие деньги, после того как активы заморозили? Чтобы выписать чек даже на самую ничтожную сумму, ему теперь нужно особое разрешение. Беды посыпались градом. От Мацуситы ушла жена, перед которой он страшно виноват: за тридцать лет она только и видела, что его спину в дверях, да слу21 шала, как он по трем телефонам отдает по ночам распоряжения. Зачем он запер Мумено дома? Зачем изменял ей? И отец он никудышный... Злосчастной осенью 1945-го в довершение бед его старшая дочь Сатико попала с туберкулезом в больницу, и Мацусита винил в ее болезни себя. В стране царила ужасающая послевоенная разруха, и даже в лучшей токийской больнице не было ни медицинских препаратов, ни простых дезинфицирующих средств; для дочери Мацуситы, конечно, доставали лекарства, однако никто не знал, что на оплату лечения Сатико вчерашний миллионер Мацусита занимает деньги у своего конкурента Акио Мориты из компании «Sony». По ночам Мацусита ворочался в постели, глядя воспаленными глазами в темноту, у него болело все тело, в голове шумело, словно внутри черепной коробки рвались снаряды. Он никому не признался бы, что в эти часы упорно думает о самоубийстве: ему никогда не отдать семь миллионов иен – нет сил в пятьдесят три года начинать все с нуля. Если компанию отнимут, это равносильно тому, что у него вырвут сердце. ...Восьмидесятилетний господин Мацусита так увлекся воспоминаниями, что и не заметил, как преодолел путь из Осаки до тихого храма с трехъярусной пагодой. Обогнув каменную стену, Мацусита въехал в ворота, с наслаждением вдыхая запах цветущих камелий. Именно здесь, в стенах этого храма, в ноябре 1945 года он провел десять дней в полном уединении, молчании и медитациях, довольствуясь лишь плошкой риса, которую оставляли под дверью служители. Он отправился сюда по совету настоятеля, которому признался, что пребывает в полной растерянности, к тому же болен, ему не помогают ни врачи, ни лекарства... Именно здесь мысль о самоубийстве оставила Мацуситу: у него попросту не хватит на это решимости – зачем себя обманывать? Но и сражаться за прежнее место он тоже не станет – на это нет ни сил, ни желания, как когда-то в молодости. Лучше он останется здесь, в монастыре. Семьи у него больше нет, компанию вот-вот отнимут, его ничто не привязывает к внешнему миру. Как-нибудь протянет время до смерти – вероятно, осталось недолго. 22 Вернувшись из монастыря, Мацусита собрал всех работников своих заводов из Осаки, Токио и других городов на стадионе, доложив властям, что хочет попрощаться со служащими. Люди приехали вместе с женами и детьми, желая взглянуть на легендарного Мацуситу, которого живьем видели только ближайшие помощники. Он сильно кашлял, никак не мог начать говорить и был так слаб, что напоминал сухой листок, который вот-вот унесет ветром. Наконец, собрав силы, Мацусита сказал, что хочет всех поблагодарить и, пользуясь случаем, попросить прощения: он заставил их – пусть не по своей воле – работать на войну, бывал вспыльчив и груб, увольнял людей... Закончив короткую речь, Мацусита поклонился. Толпа затаила дыхание... На душе он ощутил странную легкость. А спустя несколько недель Коносукэ узнал, что профсоюз «Мацусита Дэнки» обратился к министру промышленности с требованием вернуть Мацуситу на пост президента. Коносукэ рассказывали, что министр, ежедневно получавший петиции с просьбой сместить руководство, не поверил своим глазам. И после длительных разбирательств случилось чудо – с Мацуситы сняли клеймо военного преступника и вернули в компанию. ...Усаживаясь под деревом, по преданию посаженным в храме самим принцем Такаокой, старый Мацусита улыбнулся, вспомнив недоуменные лица сотрудников сегодня на ленче. Он им сказал, что бизнес зависит от качества утренней медитации. И ведь не шутил – он сам, пусть и поздно, понял это, так что у них все еще впереди. Впрочем, таких вещей не объяснишь, да и зачем? Каждый идет своим путем... Освободив ум от мыслей и воспоминаний, Мацусита растворился в безмятежной красоте окружающей природы. P.S. Коносукэ Мацусита скончался в пору цветения сакуры – в апреле 1989 года, дожив до девяноста четырех лет. Состояние основателя «Panasonic» оценивалось к тому моменту в 244,9 миллиарда иен и было самым большим за всю историю Японии. За гробом Великого шли двадцать тысяч человек. 23 Глава 3. Даниэль Сваровски: бриллианты навсегда Некоторые считают Даниэля Сваровски мошенником и авантюристом, которому не давала покоя слава Жоржа Страсса – того самого, который изобрел поддельные бриллианты, названные по его имени стразами. Для других этот человек остается романтиком и эстетом, человеком искусства, который жаждал доказать, что главное – не материал, а мастерство, таинственная Вселенная, в которую художник погружает зрителя. Так или иначе, Даниэль Сваровски являл собой успешного и законопослушного бизнесмена, владевшего мощной фабрикой. Это помимо других бесспорных фактов, например, того, что он был инженером-оптиком, тирольцем чешского происхождения. Даниэль Сваровски родился в 1862 году, на севере АвстроВенгерской империи, в краю, где с давних пор изготавливалось знаменитое богемское стекло. Во времена детства и юности Сваровски стекольная мастерская была чуть ли не у каждого второго жителя Богемии. Такая мастерская принадлежала и отцу Даниэля, – правда, то была мастерская маленькая, домашняя. Сваровски-старший изготавливал различные мелкие аксессуары – заколки, бижутерию и т.п. До юных лет Даниэль работал в мастерской отца, все свободное время посвящая игре на скрипке. А потом в один день бросил эту работу и отправился в Париж. Во французской столице Сваровски изучал инженерное дело, – среди основных для него наук были физика, химия и механика. Получив образование, Сваровски отправился на Всемирную электротехническую выставку. Это событие дало Даниэлю не только знакомство с мировыми знаменитостями в области инженерии, не только возможность оценить их изобретения, но и собственную идею. Идея казалась фантастической, и состояла в возможности использовать электрический ток для шлифовки стекла. Итогом размышлений над этим вопросом стало создание первого в мире электрического шлифовального станка – именно таким поворотным событием ознаменовался для Даниэля Сваровски 1891 год. Изобретение позволяло обрабатывать камни и 24 хрусталь, причем, затрачивая на это значительно меньшее количество времени, и труда, чем при ручной обработке, и, что особенно важно, без потери качества. Настолько, что видевшие обработанные на электрическом станке материалы не могли даже заподозрить, что обработаны они были машиной. Вдохновленный успехом, Сваровски решил выйти на рынок, открыв массовое производство. Однако осуществить такую идею непосредственно в родной Богемии было непростой задачей: причиной была бешеная конкуренция. Сваровски не стал плыть против течения, а перебрался в Австрию. Он поселился в небольшом тирольском местечке Ваттенс. Там, в Тироли, из-под его руки, точнее, станка, стал выходить великолепно обработанный хрусталь. Причем настолько, что имитацию на первый взгляд невозможно было отличить от драгоценного камня. Отдавая Сваровски должное, стоит сказать, что он и не пытался выдать свои произведения за драгоценные. Для него было важно не скрывать сам факт имитации – вероятно, что как раз это для него и было самым главным: показать публике, что из любого материала можно создать роскошную форму. Дело Сваровски быстро пошло на лад. От заказов буквально не было отбоя. Владелец в срочном порядке расширил производство, оборудовал дополнительные помещения и нанял две сотни рабочих. Впрочем, его клиенты не задумывались о том почти философском смысле, который Сваровски вкладывал в свои творения. Для них важнее было другое. Хрусталь, который выглядит, как бриллиант, способен придать человеку вид солидного зажиточного господина или леди с достатком, – даже если о настоящем лоске покупатель и не помышлял. Простой чиновник получил возможность подарить своей избраннице «бриллиант» с фабрики Сваровски, – и никто не мог заподозрить его в растрате. Замужняя дама могла приобрести такую хрустальную штучку и хвалиться перед подругами, не опасаясь, что муж обвинит ее в мотовстве. Бриллианты являлись символом престижа, а ведь престиж могут позволить себе не все, но желают его многие. Сваровски дал людям такую возможность. 25 Как водится, успешное дело требует названия. Владелец бизнеса не стал ходить вокруг да около и остановился на самом элементарном варианте – фирма получила название Swarovski, впоследствии ставшее известным на весь мир. Прошло несколько лет. Даниэль Сваровски довел технологию огранки и шлифовки кристаллов до совершенства, и, что немаловажно, в этом деле ему помогали сыновья. Сваровски стремился сделать бизнес семейным, и это ему опять-таки удалось. А тем временем конкуренты Сваровски оказались близки к разорению. Не много времени понадобилось, чтобы понять: секрет обработки хрусталя, которая позволяет сделать его абсолютно прозрачным, как бриллиант, известен только чешскому мастеру. Многие пробовали заниматься промышленной огранкой кристаллов, но оказалось, что главное ноу-хау Сваровски – не в самом станке, а в формуле, которую он разработал специально для варки своего хрусталя. Кусали локти не только богемцы; даже знаменитые на весь мир венецианские стеклодувы не смогли соперничать с этим мастером. Зато модные дамы самых пышных городов Европы – в первую очередь, Парижа и Санкт-Петербурга, в то время Ленинграда, увидев образцы украшений «от Сваровски», были в восторге. Позже, во время Второй мировой войны, многие модные бизнесы развалились. Однако эта печальная участь не коснулась Сваровски, который, не долго думая, наладил сбыт выпускаемой им продукции в Соединенные Штаты. Даниэль Сваровски наслаждался успехом вплоть до своей смерти в 1956 году. Семья, ради которой он так старался, получила в наследство стабильное и процветающее дело и через двадцать лет открыла новую линию производства. Линия получила название Silver Crystal («Серебряный кристалл») и первой представила миру настоящий стеклянный зоопарк – собранные из стекла фигурки животных. Кстати, первым зверьком стала мышка, созданная из подвесок для люстры, а уже за ней «родились» олененок, носорог, еж, черепаха, лебедь. Согласно маркетинговым исследованиям, фигурки являются коллекционными, и цена их доходит до шестисот долларов за штуку – весьма немало для маленького изделия из стекла. 26 Отдали должное мастерству Сваровски и звезды мирового шоу-бизнеса: кристаллами Swarovski украшали свои сценические костюмы Тина Тернер и Майкл Джексон, они блистали на вечерних туалетах Марлен Дитрих, служили декоративным материалом для эксклюзивных нарядов от Christian Dior, Chanel, YvesSent Laurent. В настоящее время существует музей Swarovski, открытие которого в 1995 году было приурочено к столетию фирмы. Этот музей являет собой подземную пещеру из семи связанных между собою комнат. Он находится под Тиролем и охраняется великаном с горящими глазами, изо рта которого извергается водопад. Стены музея украшены барельефами, которые цитируют Лорку, Гете и Шекспира, – те строки великих поэтов, в которых упоминается слово «кристалл». В музее, помимо других экспонатов, выставлены самый большой и самый маленький из кристаллов Swarovski, которые занесены в Книгу рекордов Гиннеса. Тот самый крохотный кристалл различим лишь в микроскоп, ведь его диаметр – 0,8 миллиметра, а гигантский кристалл весит около 62 килограмма и его диаметр – 40 сантиметров. Кроме того, действует клуб коллекционеров изделий Swarovski. Членами этого клуба являются около половины миллиона человек из многих стран мира. Каждый из них ежегодно получает от дизайнеров фирмы фигурку, сделанную по эксклюзивному эскизу. Что характерно, эти эскизы настолько секретны, что после производства они обязательно уничтожаются, как и задействованные в этом производстве инструменты. Так фирма хранит секрет, открытый ее основателем. 27 Глава 4. Кинг Жилетт: бородач, изобретший бритву Кинг Кемп Жилетт, агент по продажам бутылочных пробок, разменял четвертый десяток, когда в одно прекрасное утро от всей души обругал свою неудобную тупую бритву. Кинг Жилетт родился в провинциальном городке с патриархальным укладом, в штате Висконсин. Размеренная однообразная жизнь Жилетту не пришлась по вкусу, и в этом с ним был солидарен его отец, который, следуя поговорке «большой город – большие возможности», перевез семью в Чикаго. Там же он открыл мастерскую по ремонту швейных машин. Дело приносило доход до 1871 года, когда случился знаменитый чикагский пожар – катастрофа в истории Америки, которая коснулась и семьи Жилетт. В прямом смысле погорела мастерская, а вместе с ней – и бизнес. Жилетт-старший ушел в глубокий запой и выходить из него не собирался. Кинг Кемп не имел иного выбора, кроме как взять бразды правления в свои руки. Первым местом его работы стала фирма по продаже товаров общего потребления, где Кинг получил должность торгового агента. В дальнейшем явно собираясь доказать, что торговый агент – очень неплохой старт для карьериста, Кинг работал активно и упорно, умудрившись вывести небольшую фирму за пределы Америки – на английский рынок. Однако в 1891 году Жилетт перебрался в Балтимор, где устроился в Baltimore Seal Company, фирму по производству пробок и штопоров. На новом месте он быстро подружился с Уильямом Пойнтером, изобретателем латунной крышки с пробковой подкладкой (такой закупоривают водочные бутылки) и, главное, штопора. Подавленная детская мечта об изобретательстве ожила в душе Жилетта именно под влиянием этого человека. Своими мечтами Жилетт делился с приятелем. Тот терпеливо выслушивал, пока наконец не сказал: «Кинг, ты вот все хочешь изобрести что-нибудь эдакое. А знаешь, что мне пришло в голову? Ведь, может быть, главная прелесть моей пробки в ее дешевизне и недолговечности. Открыл бутылку, пару раз закрутил туда-сюда, и все – на помойку. Подумай об этом». Кинг подумал. И пришел 28 к выводу, что стремиться к изыскам – неоправданно, человечество нуждается в чем-то удобном и, главное, простом: использовал – выбросил. Идеологически теория Жилетта была вполне состоятельна, но требовала теоретического и практического подкрепления. Теоретическое состояло в ежевечернем изучении толкового словаря, где Кинг внимательно вчитывался в каждое слово, обозначающее предмет, и думал, есть ли уже простое изобретение, связанное с этим предметом: «А» – алмаз для резки стекол, «Б» – бутылка, пробки для которой он продавал, «В» – велосипед... Изобретать велосипед было бы совсем нелепо. Подумав о тяготах изобретательства, Жилетт лег спать, спокойно заснул, а потом наступило утро. Это утро сам Жилетт вспоминает так: «Я взглянул в зеркало и, начав бриться, тут же обнаружил, что моя бритва безнадежно тупа. Она была не просто тупа, а именно безнадежно. Заточить ее самому мне было не под силу. Нужно было идти к парикмахеру или в точильную мастерскую. Я стоял, растерянно глядя на бритву, и вот тут-то в моей голове и родилась идея. Или картина. Не знаю. Во всяком случае, я точно знаю, что в этот миг и родилась жилеттовская бритва. Я увидел ее целиком, в одну секунду задал себе десятки вопросов и ответил на каждый из них. Все происходило быстро, как во сне, и напоминало скорее откровение, чем рациональное размышление». Жилетт решил, что задняя часть лезвия традиционной бритвы, которая была впаяна в ручку, вообще не нужна. Нужно заточить тонкую полоску стали с двух сторон и закрепить ее в съемном горизонтальном держателе, а держатель перпендикулярно прикрепить к ручке. В согласии с жилеттовской идеологией, затупившееся лезвие можно было просто выбросить, заменив на новое. Идея такой простой и удобной конструкции, по признанию самого Жилетта, была для него полнейшей неожиданностью: «Я стоял и улыбался как последний дурак. Собственно, я и был дураком. Я ничего не понимал в бритвах, а в свойствах стали разбирался и того меньше». Тем не менее, отойдя от вызванного открытием шока, он первым делом написал письмо своей жене, в котором уверил ее, что дело сделано, и их будущее обеспечено. Дальнейшее показало, что с выводами он поторопился. 29 Долгих одиннадцать лет Жилетт мучился над своим изобретением: все эти годы оно не приносило ему ни цента. Одновременно затраты самого Жилетта на опытные образцы превысили 25 тысяч долларов. Кинг отрешился от мира и сутками сидел над чертежами. Специалисты говорили, что затея обречена, и рекомендовали ее бросить, ибо с технической стороны его изобретение невыполнимо. Жилетт, не имевший технического образования, не верил им, хотя, если бы у него это образование было, он был бы вынужден поверить. Но здесь был тот самый случай, когда незнание приводит к успеху, что называется, на голубом глазу. Начало XX века ознаменовалось для Жилета судьбоносным знакомством с выпускником Массачусетского технологического университета Уильямом Никерсоном. Никерсон разработал технологию укрепления стальной ленты и ее заточки. За несколько месяцев удалось решить проблему, над которой Жилетт бился годами. Бритва была готова. Жилетт выбрался из затворничества, обросший бородой, как настоящий отшельник. И невольно попал в моду: на пике популярности были бороды. Жилетт опять остался один на один со своим изобретением, в которое никто не желал вкладывать деньги. Через год он все-таки сумел выбить у своих нескольких друзей согласие вложить в производство небольшие суммы, и собрал стартовый капитал – 5 тысяч долларов. Только тогда Жилетт запатентовал изобретение, и в 1903 году рынок увидел первые одноразовые бритвы. Продажи были в прямом смысле ошеломительными: пятьдесят одна бритва за год. Следующий год поднял объем продаж до девяносто одной тысячи бритв. К 1908 году это число превысило 13 миллионов. Как и многим другим бизнесменам начала XX века, на руку Жилетту оказалась Первая мировая война, во время которой резко вырос спрос на одноразовые бритвы, максимально удобные в условиях упрощенного быта. Ежегодный объем продаж теперь не опускался ниже миллиона единиц в год. Роковым для Жилетта мог стать 1921 год, когда истекал первоначальный срок его эксклюзивного патента. Любая фирмапроизводитель, дождавшись окончания срока действия патента, 30 могла на следующий же день выбросить на рынок партию бритв собственного производства. Жилетту стало известно о намерении нескольких фирм производить дешевые имитации его изобретения. Необходимо было принимать срочное решение. И Жилетт решился на отчаянный шаг: за полгода до окончания срока действия патента он спроектировал новую модель бритвы, которая попала на рынок по максимально низкой цене – один доллар, в то время как предыдущие модели стоили пять. В 1921 году продажи компании побили все прежние рекорды. В 1932 году, успев запустить производство кремов и других аксессуаров для бритья, Жилетт умер, оставив своим потомкам в наследство одно из крупнейших дел и состояний в Штатах. А на фирменных коробках с одноразовыми станками до сих пор красуются усы их изобретателя – те самые усы, которые он оставил в угоду моде, сбрив отросшую за одиннадцать лет отшельничества бороду. 31 Глава 5. Ли Якока: миллионер с зарплатой в 1 доллар Руководитель №1 в истории деловой Америки, Ли Якокка в своей книге «Карьера менеджера» вспоминал: «Генри часами расписывал им мои выдающиеся способности и доказывал, что без меня не существовала бы и компания "Ford motor"». Так отзывался об этом человеке другой легендарный бизнесмен – Генри Форд, Лидо Энтони Якокка родился в 1924 году в семье итальянских эмигрантов. Небольшой городок в штате Пенсильвания, где жила семья, не мог похвастаться ни достопримечательностями, ни соблазнами, ни возможностями работы для эмигрантов, поэтому было совершенно естественно, что уже в десять лет Лидо начал работать в универмаге. Работа заключалась в том, что мальчик помогал покупателям носить тяжелые пакеты с покупками. Покупатели были довольны, никому и в голову не приходило, что ребенку тяжелее тащить сумку, чем матерому взрослому, и что через каких-то тридцать лет нынешний мальчишка выстроит в шеренгу всю Америку. А пока что Лидо перешел из универмага в овощную лавку на более высокую оплату – 2 доллара за шестнадцатичасовой рабочий день. Годы «Великой депрессии» довершили превращение Лидо в закоренелого материалиста; позже он рассказывал о том, что с той поры все его мысли занимал один вопрос – как стать миллионером. Образование Якокка получал в Принстоне. В то время на инженеров был огромный спрос, и специалист мог выбирать место работы по собственному желанию. Пройдя около двадцати собеседований, Якокка столкнулся с методами кадровой политики «Форд мотор»: представитель компании лично объезжал полсотни университетов, в каждом из них выбирая одного способного студента. Так вчерашний выпускник, инженер-стажер Якокка в 1946 году переступил через порог производственного отдела компании «Форд мотор», В компании «Форд» Якокка мечтал работать с 15 лет – того возраста, когда он осознал интерес к автомобилям. По признанию самого Якокки, этот интерес проявил его собственный, дышащий 32 на ладан «Форд» 1938 года выпуска. Однако в то время каждый, у кого был «Форд», при желании мог на практике изучить конструкции легкового автомобиля. А поскольку в военные годы автомобильные заводы концентрировались на производстве военной техники, выпуск легковых автомобилей был остановлен. В результате после войны Якокка смог продать свой «Форд» за 450 долларов. При том что несколько лет назад он был куплен за 250 долларов. Через три года после начала работы в «Форде» Якокка был назначен управляющим регионального отделения, которое в рекордно короткий срок вывел на первое место по продажам. Работа состояла в поддержании непосредственных связей с восемнадцатью дилерами, которых Якокка вскоре стал обучать менеджерской премудрости под девизом «Как продать грузовик». Вспоминая те годы, Якокка изображает себя как хрестоматийного коммивояжера, с проектором, слайдами и чертежами, который колесил по всему Восточному побережью, проводя пятидневные обучающие курсы для продавцов компании «Форд». В те же годы Якокка, фамилию которого не мог правильно написать ни один человек, а над именем которого смеялись телефонистки, решил стать просто Ли – тем самым Ли, который вошел в историю мирового менеджмента и маркетинга. Одним из самых громких проектов, задуманных и осуществленных Якоккой, была так называемая программа «56 за 56». Она была реализована в 1956 году, когда продажи автомобилей этого года выпуска шли настолько вяло, что даже показательный отдел Якокки занимал последнее место в рейтинге продаж. Тогда Якокка пошел на рисковый шаг: предложил каждому клиенту внести 20 процентов стоимости автомобиля, а затем погашать долг в течение трех лет, ежемесячными платежами по 56 долларов. Уточним, что в те годы система оплаты новых автомобилей в рассрочку только начинала формироваться. Идея Якокки привела к росту продаж, за три месяца поднявших отделение Якокки с последнего места на первое по стране. Роберт Макнамара, вице-президент «Форд» (впоследствии министр обороны при Кеннеди), предложил сделать план «56 за 56» частью маркетинговой страте33 гии всей компании. Позже было подсчитано, что созданный Якоккой проект обеспечил дополнительные продажи 75 тысяч новых автомобилей. В награду Якокка получил повышение и перешел на должность управляющего вашингтонского отделения. Когда же Роберт Макнамара в 1960 году стал президентом компании, Якокка занял его прежнюю должность, став вице-президентом и генеральным управляющим крупнейшего отделения автомобильной компании «Форд». В свои тридцать шесть лет Якокка, был совершенно неизвестен не только общественности, но и рядовым сотрудникам. Половина из них вообще не знала, кто такой Ли Якокка, а вторая половина, хотя такую фамилию и слышала, но произнести правильно не могла. Впрочем, такие детали вряд ли удручали Якокку, главной целью которого оставалось президентское кресло компании. С уходом Макнамары он рассчитывал решить давно поставленную задачу, но вмешался сам Генри Форд, который предпочел на посту президента видеть не служившего ему верой и правдой Якокку, а «пришлого» – Банки Кнудсена, человека из конкурирующей фирмы «Дженерал моторс». Удар, нанесенный Якокке, был столь нежданным, что вице-президент серьезно задумался об уходе из компании. Тем не менее, хорошо все обдумав, Якокка решил остаться. По его собственным словам, он не мог представить себя в каком-либо другом месте. Тем более, что Ли не был в опале, а отношение Форда к нему было самым положительным. Плюс, Якокка предполагал, что Банки не справится с обязанностями президента, и тогда у Форда просто це будет другого выбора, как отдать этот пост Якокке. Время оправдало ожидания Якокки: Кнудсен не оказал никакого влияния на компанию, не сумел переманить ни одного ведущего менеджера из своей прежней компании, не заручился симпатией и доверием сотрудников «Форда», и в результате оказался один на один с враждебно настроенным коллективом. Якокка усвоил наглядный пример и не повторил ошибки Кнудсена, который в один прекрасный день, после разговора с Фордом, заглянул в кабинет Якокки и произнес гениальную фразу: «Мне кажется, что меня уволили, но я не совсем в этом уверен». Якокка мог торжествовать: он был в шаге от заветной цели, но... Кресло 34 президента и на этот раз его миновало. Форд решил вообще отказаться от идеи назначать президента и учредил президентский триумвират. Таким образом, Роберт Хэмнтон занялся неавтомобильными операциями, Роберт Стивенсон возглавил «Форд интернешнл» (зарубежные операции компании), а сам Якокка был назначен руководителем всех операций «Форд» в Северной Америке, таким образом оказавшись в дурацком положении первого среди равных. На его счастье, триумвират оказался недолговечным и просуществовал только год. В следующем, 1970 году Ли Якокка был назначен на пост президента компании «Форд мотор». На тот момент штат компании насчитывал более 430 тысяч человек, объем выплат которым превышал 3,5 миллиарда долларов; на территории Северной Америки компания производила ежегодно около 2,5 миллиона легковых автомобилей и около миллиона грузовиков; за пределами страны общее производство машин приближалось к порогу в 1,5 миллиона единиц. Прибыль компании составляла более 500 миллионов долларов в год. Однако, на взгляд Якокки, этого было недостаточно. Прибыль составляла 3,5 процента от объема продаж, Якокка был намерен довести эту сумму до 5 процентов. Выбирая из двух вариантов увеличения прибыли – больше продавать или сокращать издержки – Якокка остановился на втором варианте. Этот метод позволял снизить издержки на 200 миллионов долларов в год, то есть увеличить прибыль почти на 40 процентов, не продавая ни одним автомобилем больше. Надо ли уточнять, что и этот шаг Якокки, который сумел бы извлечь выгоду даже из булыжника, оказался эффективным? Якокка управлял компанией твердой рукой, был явно на своем месте, а через восемь лет, в 1978, добровольно покинул компанию. Причиной послужил конфликт с Генри Фордом II, наследником отошедшего от дел и постепенно впадавшего в мизантропию отца. Новым поприщем Якокки стала стоявшая на краю пропасти «Крайслер». Якокка возглавил совет директоров этой компании, обратился за помощью прямиком к правительству, и убежденные Якоккой конгрессмены представили «Крайслеру» кредит в 1,5 миллиарда долларов. Под управлением Якок35 ки кредит удалось погасить за три года – на семь лет раньше установленного срока. Под руководством Якокки «Крайслер» вернула себе статус одного из крупнейших автомобильных концернов Америки, а сам Якокка получил негласное, давно заслуженное звание – гений маркетинга. Карьеру в «Крайслере» Якокка завершил в 1992 году и вышел на пенсию. Три года отдыха, по его собственным словам, утомили его больше, чем около шестидесяти лет непрерывной работы – начиная с должности носильщика в магазине и заканчивая гениальным менеджером, на счету которого всего две компании: «Форд» и «Крайслер», и два президентских кресла. Менеджер, который, будучи на посту президента «Крайслера», стремился доказать, что для спасения компании нужны жертвы, и сам установил себе годовой оклад – 1 доллар. 36 Глава 6. Пол Аллен: ни шагу без Гейтса Уже сорок лет Пол Аллен заслуженно является лучшим другом Билла Гейтса и до недавнего времени был членом совета директоров Microsoft. Оставив пост, Аллен сохранил за собой должность стратегического консультанта. Даже Гейтс нуждается в советнике, и другой ему не нужен. Пол Аллен родился в 1953 году в Сиэтле, в семье библиотекаря. Как гласит официальная биография Аллена, в школе он «...огорченный постоянными ограничениями на доступ к электронной вычислительной машине, вместе со своим другом Биллом Гейтсом мечтал о том дне, когда на каждом столе стоял бы свой миниатюрный экземпляр ЭВМ». Ограничения на использование ЭВМ порядком измотали нервы не только самому Аллену, но и его семье. В 1995 году Билл Гейтс дал интервью журналу Fortune, в котором рассказал о том, как Аллен «отличился» на торжественной церемонии по случаю окончания учебного года. Администрация школы... отказалась выдавать Аллену аттестат, пока присутствующая на церемонии его мать не оплатила долг в 200 долларов за время, проведенное сыном за ЭВМ. Вряд ли в тот триумфальный момент она думала, что растит будущего миллиардера... Создатели Apple, Джобс и Возняк, в свое время мечтали о собственном персональном компьютере; Аллен и Гейтс бредили мечтой всеобщей компьютеризации. Когда пришла пора выбирать специальность, Аллен ни минуты не колебался. По его словам, он всю жизнь придерживается напутствия, данного ему отцом: «Занимайся только тем, что тебе по-настоящему нравится». Как и любой инноватор, Аллен испытывал сложности совершенно предсказуемого порядка. Работа на ЭВМ требовала денег, которые Аллен и его друг добывали не иначе, как играя – и выигрывая – в покер. Кстати, как гласит официальная версия, именно за карточным столом познакомились предприимчивые школьники Пол и Билл; Полу тогда было пятнадцать. Однако удача постучалась в дверь Аллена охотно, не заставив долго себя ждать. Компьютерный центр в деловой части Сиэтла пригласил Пола – и неразлучного с ним Билла – стать бесплатным тестером. Говорят, 37 постарался родитель какого-то одноклассника, рассказав администрации центра про успехи двух друзей на компьютерном фронте. Друзья согласились. Работа состояла в поиске ошибок в системе. Согласно договору, Аллен и Гейтс не получали ни цента, но имели нечто более ценное – безлимитный доступ к компьютерам. Разбираясь в системах, друзья засыпали вопросами «дедов»-программистов. Те с готовностью отвечали на бесконечные «А что?..» и снабжали объяснения фолиантами инструкций. Фолианты старательно изучались, и на основе прочитанного появлялись новые вопросы. Как вспоминает Пол Аллен: «Они давали нам в руки по одной книге, и это напоминало игру. Мы читали про ассемблер, но не имели под рукой руководства по самой системе. А персонал забавлялся тем, сколько же понадобится времени на то, чтобы до нас с Биллом дошло, наконец, что для понимания всей картины нам требуется еще одна часть инструкции. Потом мы возвращались с вопросами, и нам вручали следующую часть книги. Игра «Хочу все знать» продолжалась до того черного дня, когда центр объявил о своем банкротстве и закрылся. Имущество описали мгновенно – рабочий день еще продолжался, а из-под сотрудников уже выдергивали стулья. Аллен и Гейтс лихорадочно сохраняли написанные программы, вплоть до минуты, когда компьютеры были отключены. Когда Аллену исполнилось восемнадцать, он поступил в Вашингтонский государственный университет. Там ему попалась на глаза статья о первом в мире микропроцессоре Intel 4004. Компьютерный «мозг», рассказывала статья, был сжат до размеров маленькой карты памяти. Аллен понял, что его детская мечта близка к осуществлению. Через год Аллен уломал Гейтса скинуться на техническое чудо – микропроцессор Intel 8008, убедив друга в том, что микропроцессоры будут постоянно совершенствоваться и со временем станут основой вычислительных систем. Приобретенный за 360 долларов Intel 8008 должен был стать «сердцем» компьютера для контроля за дорожным движением. В 1972 году Аллен и Гейтс открыли свое первое совместное предприятие. Оно называлось Traf-O-Data, приносило некоторую прибыль, но было неконкурентоспособным. Фирма закрылась, 38 Аллен и Гейтс извлекли из произошедшего урок и двинулись дальше. В 1974 году Пол Аллен прочитал следующую судьбоносную статью, посвященную компьютеру «Альтаир», который был представлен как первый в мире ПК (хотя на самом деле, из-за технических характеристик не был классифицирован как персональный компьютер). Как бы то ни было, Аллен получил окончательное подтверждение своей теории: скоро персональный компьютер будет в каждом доме. Однако, будучи программистом, Аллен отдавал себе отчет: теория не станет практикой без удобного языка программирования. «Альтаир», что бы о нем ни говорили, был, по большому счету, бесполезной машиной. Гейтс был полностью согласен с приговором своего друга. Было решено дать «Альтаиру» язык, причем сделать это быстро, пока не сообразили другие умники. Дело в том, что у Аллена и Гейтса был практически готовый проект интерпретатора языка BASIC, созданный еще при работе над собственным проектом Traf-OData. Адаптировать его к «Альтаиру» было делом техники. Следующим этапом стала борьба с производителем «Альтаира» – компанией MITS, которая уступила под напором доказательной базы Аллена. Более того, компания пригласила Аллена на работу, предоставила, офис и предложила контракт на разработку языка программирования для «Альтаир». Разумеется, за дело Аллен взялся вместе со своим закадычным другом. И если считать историю Аллена и Гейтса легендой, то легенда родилась именно в тот знаменательный день, когда контракт был подписан. Меньше чем через год на свет появилось слово Microsoft. В исходный код интерпретатора языка BASIC, созданного по заказу MITS, Аллен и Гейтс включили строку: «Micro-Soft BASIC: Bill Gates wrote a lot of stuff; Paul Allen wrote some other stuff». В вольном переводе это значило бы нечто типа программерской хохмы: «Билл Гейтс написал много чего, а Пол Аллен написал кое-что еще». Через некоторое время друзья решили попытать счастья во второй раз. Гейтс рассказывал, что придумать название для компании стало для них с Алленом настоящей проблемой. Вариант «Аллен и Гейтс» был отвергнут, ибо навевал мысли об адвокатской конторе, Unlimited Ltd. и Outcorporated Inc. было безли39 ко... Тогда-то и вспомнили о слове-мутанте, родившемся во времена первого направления совместной деятельности: программного обеспечения (software) для микрокомпьютеров (microcomputer). В компании Microsoft существовало четкое распределение обязанностей. Если Гейтс занимался переговорами, заключением сделок, официальной частью бизнеса, то Аллен взял на себя техническую сторону дела, инновации и разработки. Первостепенные вопросы решались совместно, и беседы между приятелями далеко не всегда быстро и тихо приводили к соглашению: спорить они могли по восемь часов, с перерывами на глоток кофе. Гейтс рассказывал: «В нашей совместной работе не было серьезных разногласий. Единственное, что вносило некоторую напряженность, так это то, что мне периодически приходилось звонить Полу по утрам и напоминать, что уже неплохо было бы встать и отправиться на работу». Созданная партнерами компания оставалась в тени довольно долго. Переломным стал 1980 год, когда IBM обратилась к Microsoft с предложением адаптировать несколько языков программирования для их использования на персональном компьютере IBM, который должен был появиться на рынке в 1981 году. IBM стремились найти и исполнителя, который подрядился бы разработать операционную систему для нового компьютера. Microsoft не была склонна упускать возможности. К тому же, в рукаве у Аллена и Гейтса, как уже бывало, оказалась припрятана крапленая карта. Они знали, где можно приобрести уже практически готовую операционную систему. Некий Тим Патерсон, который к тому времени, когда IBM раскачалась, уже создал операционную систему под названием Q-DOS. Самое сложное было обвести Патерсона вокруг пальца, дабы он не заподозрил, что Аллен и Гейтс делают покупку не для себя, а для Q-DOS уже есть серьезный покупатель. Гейтс применил свой изрядный талант дипломата и комбинатора, и Патерсона удалось, прямо говоря, провести. Его система была переработана за короткий срок, что, однако, потребовало от партнёров работы без сна и отдыха. Аллен рассказывает, что, стремясь уложиться в срок, они с Биллом однажды просидели над работой тридцать шесть часов кряду. Патерсону они 40 заплатили несколько десятков тысяч долларов, а сами получили шесть тысяч. Но главное, что по условиям подписанного сторонами договора IBM взяла на себя обязательство продавать компьютеры только с созданной ими системой PC-DOS, отчисляя при этом Microsoft проценты с каждой проданной машины. Аллен не ошибся, оценивая будущие перспективы развития микропроцессорной техники, а Гейтс заключил контракт, который в наше время приводят менеджерам в качестве хрестоматийного примера ошибки со стороны IBM. Хорошие времена закончились для Аллена быстро, и причиной тому стала обнаруженная у него болезнь – одна из форм рака. Развитие болезни удалось остановить, но Аллен изменился. Позже он сказал: «В тридцать лет, столкнувшись лицом к лицу со смертью, понимаешь, что неплохо было бы заняться и делами, на которые раньше никогда не было времени». Врачи обещали Аллену два года: болезнь или не даст рецидив, или даст, и тогда летальный исход неминуем. Некоторое время Аллен продолжал работу в Microsoft, но в 1983 году он расстался с компанией, сохранив за собой значительный пакет акций и место в совете директоров. Тогда Аллен сказал о себе: «Я буду вполне доволен, если меня запомнят как человека, который с удовольствием работал в команде единомышленников над созданием новых технологий, как человека, который пытался создавать полезные для общества вещи ». Следующие два критических года Пол Аллен посвятил семье, путешествиям, чтению – всему тому, что он так любил, и на что у него раньше совершенно не было времени. И рецидива не последовало. Аллен приобрел новый девиз: «Успевай жить». Его капитал в несколько миллиардов долларов позволил ему не возвращаться в Microsoft. Аллен приобрел баскетбольную команду Portland Trail Blazers и футбольную Seattle Seahawks; построил в Сиэтле спортивный комплекс; занялся благотворительностью. Сам он признавался, что болезнь изменила его отношение к деньгам, показав, что, кроме них, в жизни есть другие ценности. Начиная с 80-х годов, он инвестировал свое состояние в огромное количество мультимедийных, телекоммуникационных и развлекательных компаний. Его инвестиционная группа Vulcan Ventures 41 владеет одной из крупнейших систем кабельной связи в США. Аллен является акционером более чем 140 успешных компаний, среди которых DreamWorks SKG, ZDTV, Priceline. com, NorthPoint Communications. Кроме того, Пол выступает главным инвестором в Ticketmaster Group, которая продает билеты на развлекательные и спортивные мероприятия. И это все, не считая акций Microsoft, которые Аллен потихоньку распродает. К слову сказать, не так давно, в конце 2000 года, Пол Аллен окончательно расстался со своим наиболее удачным проектом, начатым более 25 лет назад совместно с Биллом Гейтсом. Он вышел из состава правления совета директоров Microsoft, сохранив за собой должность главного консультанта по стратегии, ведь Билл Гейтс вряд ли потерпит возле себя в качестве советчика кого-нибудь другого, кроме Аллена, дружба с которым продолжается уже четвертый десяток лет. Аллен говорит, что ему требуется больше времени на собственные деловые проекты и работу в благотворительных организациях. Однако нельзя сказать, что все индивидуальные проекты Аллена были удачны. Создаваемые им компании, специализирующиеся на инновациях и перспективных технологиях, не всегда приносят высокий доход. Так, в 1985 году Аллен основал компанию Asymetrix, основным направлением которой должно было стать создание средств разработки приложений. Средства разработки должны были быть настолько простыми, что ими смогли бы пользоваться даже люди, не слишком разбирающиеся в программировании. Но, к сожалению, программа ToolBook, продукт творчества специалистов из Asymetrix, так и не завоевала особой популярности среди пользователей. Чуть позже Аллен основал компанию Skypix, занимавшуюся изучением методов сжатия и передачи информации. Конечной целью исследований должна была стать разработка интерактивного спутникового телерадиовещания, эра которого, как полагал Аллен, уже не за горами. Говорят, что, ознакомившись с предложенной технологией сжатия данных, Аллен был просто в восторге, назвав ее «поразительной», и инвестировал в проект огромные средства. Но в начале 90-х выяснилось, однако, что существующий уровень техники не позволяет реализовывать революционные идеи разработчиков, 42 а в 1992 году Skypix обанкротилась, оставив долгов на миллионы долларов. А в скором времени рухнул очередной проект Аллена – Interval Research Corp. Эта компания, по замыслу основателя, должна была стать воплощением мечты об идеальной лаборатории, ученые которой, свободные от груза коммерческих исследований, занялись бы чистой наукой. Аллен мечтал определить технологии, которые не будут востребованы в ближайшие 510 лет, но станут обыденными лет через 15-20. Кончилось дело тем, что 21 апреля 2000 года Пол Аллен официально объявил о прекращении «великого эксперимента», на который истратил, соответственно, великую сумму – четверть миллиарда долларов. Хотя, есть мнение, что Аллен не так уж прост, и многие аналитики высказывают мнение, что полторы сотни идей и изобретений в дальнейшем будут использованы специалистами Vulcan Ventures – нынешней головной компании Аллена. Не случайно же все сотрудники Interval Research Corp. при увольнении подписывали договор о неразглашении сведений о своей прежней работе, который был подкреплен солидными денежными выплатами. Поэтому не стоит списывать Аллена со счетов – велика вероятность, что скоро он еще удивит всю планету. Тем более, что ему не привыкать: один раз ему уже удалось это сделать. 43 Глава 7. Энцо Феррари и его конюшни В десять лет Энцо Феррари вместе с отцом и старшим братом впервые побывал на гоночном соревновании. Через три года Энцо сел за руль. Можно было бы сказать, что уже тогда будущая легенда автостроения понял свое призвание, но с началом Первой мировой войны от радужной идеи пришлось отказаться. Рядовой Энцо Феррари во время войны выполнял работу, которая даже близко не лежала к миру автостроения: ремонтировал артиллерийские повозки и подковывал мулов. По окончании войны ситуация не улучшилась: рынок труда был переполнен спросом, многие тысячи итальянцев теперь воевали за вакантные должности, и найти рабочее место было фактически нереально. Для Энцо начался период ожидания, который закончился довольно скоро, когда машиностроение быстро пошло в гору. Энцо занял место тест-пилота в компании CMN, и казалось бы, это – его шанс, его везение и судьба. Но тут в дело включилась интуиция: Феррари оставил концерн и направил свои стопы в мало кому известную компанию – Alfa Romeo. Именно боссы Alfa Romeo были одними из первых, кто понял: успехи в гонках – успехи в бизнесе. Другой компанией, почуявшей выгоду, был концерн Fiat, чьи вложения в автоспорт приближались к миллиону долларов (в переводе на нынешний курс) – по тем временам, бешеные деньги. Тем более, что в первой четверти века автогонки в Италии были делом престижным и выгодным, их поддерживало само правительство Муссолини, считавшее необходимостью развитие национального автомобилестроения. На этот раз Энцо действительно улыбнулась судьба: он стал официальным пилотом команды. На том этапе деньги были не самым главным, пилоты получали одинаковые гонорары, хотя им и вручали призовые (которые сильно варьировались). Последнее для Энцо было вообще не актуально: его победы в гонках были редки. И тем не менее, именно благодаря участию в соревнованиях, Энцо создал брэнд своего будущего железного коня. В 1923 году он познакомился с семьей национального героя, летчика Франческо Баракки, погибшего в бою. На истребителе Баракки красовался вставший на 44 дыбы вороной жеребец – и именно эту эмблему подарила Энцо семья летчика под впечатлением от его гоночного мастерства. Энцо оставалось только добавить желтый фон с герба его родного городка – Модены, и поместить эмблему на свой гоночный кар. Экономический кризис 1929 года, охвативший весь мир, нанес удар и по автоспорту. Alfa Romeo невольно пришлось закрыть выгодное предприятие, Энцо лишился работы гонщика, занял у друзей денег и положил начало собственному бизнесу. Фирма получила нехитрое название – Skuderia Ferrari («скудерия» в переводе с итальянского – конюшня). Фирма Энцо, дочерняя компания Alfa Romeo, поставляла Феррари серийные шасси, которые под четким руководством преображались в великолепные гоночные автомобили. А сам Энцо неожиданно для всех окружающих начал демонстрировать качества незаурядного бизнесмена, работать сутками, интуитивно принимать гениальные решения, находить достойных доверия партнеров (например, Pirelli) и портить нервы конкурентам. В результате первый же сезон гоночной «Феррари» принес достойный «урожай» – 8 побед в 22 гонках. Пройдет время, и в лучшие годы число побед команды будет приближаться к 18 из 20. Автогонщик Рене Дрейфус говорил о Феррари: «Он собирался выстроить целую империю, и я ни секунды не сомневался, что, в конечном счете, так оно и будет». А в те годы «Феррари» семимильными шагами шла к позиции абсолютной доминанты. Энцо был первым, кто «посадил» гонщиков на проценты, отменил одинаковое для новичков и профессионалов жалованье и тем самым заслужил уважение и благодарность пилотов. Призовые Энцо выплачивал исправно, а по их размеру поставил рекорд. К слову, сам он не отказался от спортивной борьбы и продолжал штурмовать трассы до 1932 года, ознаменованного рождением сына – Дино Феррари. Когда уникальный автомобиль, собранный для партнера, Alfa Romeo, на базе Скудерии, выиграл чемпионат, Энцо положил начало своему второму предприятию, Auto Avia Construzione Ferrari, чья задача выходила за рамки автоспорта и ставила целью широкое производство. Честолюбивые мечты Энцо были на пороге воплощения. 45 Однако свершению новых задач помешала Вторая мировая война. Энцо удалось выбить заказ на выпуск и поставку военной продукции. Ближайшие годы компания занималась производством авиадвигателей и станков. Так продолжалось вплоть до 1944 года, когда завод «Феррари», оказавшийся под прицелом англо-американских воздушных войск, был превращен в руины. Событие, которое для других стало бы катастрофой, для упорного и деятельного Энцо стало не более чем досадным инцидентом. Сразу после окончания войны он расторг контракт с Alfa Romeo и наладил выпуск машин собственной марки. Уже в 1947 году свет увидел первый автомобиль с гордой эмблемой «Феррари». Уникальная новинка автостроения, модель 125, принесла Скудерии мировую славу. Одновременно Энцо продолжил развивать автоспорт, создавал машины для известных и начинающих набирать вес гоночных серий, в том числе «Формулы-1». На машинах Скудерии пилоты пекли победы, как блины. Уже в 50-х годах «Феррари» признавалась одним из самых дорогих брэндов. Успеху Энцо можно было завидовать по-черному. И черная полоса начала постепенно вытеснять белую из жизни этого великого человека. Первая трагедия случилась в 1955 году, когда на тестовом заезде погиб друг Энцо, лучший пилот «Феррари», двукратный чемпион «Формулы-1», Альберто Аскари. Еще через год судьба нанесла второй, самый тяжелый удар. Энцо потерял своего любимого и единственного сына. Талантливому механику было всего 23 года. С того года публика не видела Энцо иначе, как замкнутым, сосредоточенным, ушедшим в себя, не снимающим черных очков. Гоночный автомобиль, спроектированный Дино, был назван в его честь, и на этом болиде был выигран чемпионат мира 1958 года. В ближайшие несколько лет смерть настигла еще двух пилотов из трех – Муссо и Коллинза. Президент Италии, Джованни Гронки, запомнил слова, которые сказал не прекращающий изматывающего труда Энцо: «Работая без отдыха, не успеваешь думать о смерти». В 70-х годах в команде Энцо Феррари появился новый гонщик – Жиль Вильнёв, который напомнил без46 утешному нелюдимому отцу утерянного сына. В разговорах Энцо заявлял о своей мечте – увидеть, как Жиль станет чемпионом мира. Через несколько лет Жиль погиб во время квалификационного заезда. За чередой похорон близких людей Энцо Феррари находил силы развивать бизнес. Ближе к 70-м годам дело оказалось на грани краха: конкурентами «Феррари» стали Mazeratti, Lambordghini, Porshe, наладившие выпуск престижных спортивных автомобилей. Тогда Энцо сделал гениальный ход: свою компанию он предложил считать национальным достоянием и завещал ее итальянскому народу. Глава концерна Fiat Джанни Аньелли выкупил 50 процентов акций. Союз двух титанов оказался выгоден для обоих. Прибыль от продаж, которую получали Феррари и Аньелли, составляла порядка миллиарда долларов в год. Деловой успех сопутствовал Энцо до самых последних дней. А в итальянском городе Имола, где традиционно проходит один из этапов «Формулы-1», болиды мчатся по самому ценному для компании памятнику – национальному автодрому имени Энцо и Дино Феррари. 47 Глава 8. Эсте Лаудер: «маленький бизнес» деловой женщины Как говорит сын Эсте Лаудер, Леонард (генеральный директор компании), «она всегда думала о взращении хорошего маленького бизнеса». В некотором роде Лаудер постигла неудача: «хороший маленький бизнес» сейчас имеет объем продаж 3,6 миллиардов долларов. Эсте (полное имя – Жозефина Эстер Ментцер) родилась в 1908 году, в семье бедных эмигрантов, в небогатом районе НьюЙорка – Квинсе. Она была младшей из девяти детей, двое из которых рано умерли. Предки Эсте по материнской линии были выходцами из Германии и Австрии, а ее отец родился на Украине, в маленькой деревне к югу от Черновцов. За некоторое время до своей смерти Эсте съездила на Украину, где и посетила родную отцовскую деревню. «Дом, где родился мой отец, все еще стоит в этой маленькой украинской деревушке. Он хорошо сохранился. Для меня очень важно было побывать там, потому что я хочу рассказать моим внукам как можно больше о нашем прошлом». Будущая великолепная, успешная, эпатажная бизнес-леди даже не закончила школу. В 22 года она вышла замуж, ее мужем стал бухгалтер Джо Лаудер, в будущем – финансовый директор компании. А в самом начале, когда марки Estee Lauder еще не существовало, Джо помог жене начать производство косметики и поместить в телефонном справочнике объявление с предложением такого товара. Сейчас об Эсте Лаудер рассказывают как о невероятно успешной женщине, а ее имя стало всемирно известным брэндом. Но когда-то она начинала бизнес, изготавливая крема в домашней печи. А началось все с дяди Эсте по имени Джон Шотц, который поселился в доме над скобяной лавкой Ментцерастаршего. Джон был химиком и занимался изготовлением кремов для лица, Эсте заинтересовалась технологией производства, но практически осваивать ее могла только на базе собственной кухни. Со временем таким образом были разработаны четыре крема, формулы которых остаются неизменными по сей день. В 80-х годах дело Лаудер стало развиваться быстро: во многом благодаря 48 качеству продукции, во многом благодаря личности самой Эсте. А личностью она была незаурядной – что проявлялось и в том, как она вела свой бизнес. Вошла в историю ее выходка в парижской Gelerie Lafayette, когда Эсте с шумом разбила об пол флакон своих новых духов и в воцарившейся тишине объявила: «Это мои новые духи Youth Dew, а меня зовут Эсте Лаудер. Вы никогда не слышали моего имени?» К тому времени продукция Лаудер уже закупалась несколькими салонами красоты в Майами и Нью-Йорке. Но если до того самый крупный заказ, полученный Лаудер, принес ей 800 долларов, то после истории с разбитым флаконом доходы молодой компании перешли на принципиально новый уровень. Вторая половина 30-х ознаменовалась для Эсте событием, которого никто не мог ожидать: она развелась со своим супругом. Инициатива принадлежала ей. А через три года она вторично удивила родню и общественность, заново оформив отношения с Джо Лаудером. Вторая попытка оказалась более успешной: Лаудеры прожили вместе сорок один год, до того самого дня, когда Джо не стало. В 1944 году Лаудеры продолжали развивать бизнес. Они купили бывший ресторан на Манхеттене и перестроили здание в небольшую фабрику. Днем Эсте Лаудер продавала те товары, которые они вместе делали по ночам. В послевоенном 1946 году Эсте и ее муж совместно основали компанию Estee Lauder. При этом кремы продолжали изготавливаться на плите (уже ресторанной, а не домашней), а владельцы фирмы лично доставляли их покупателям. При этом супруги совместно разработали маркетинговую стратегию, которая подразумевала, что продукция должна быть ориентирована на покупателей среднего и высшего класса, т. е. на женщин, которые имели достаточно средств для покупки дорогих продуктов, ассоциировавшихся с утонченностью и элегантностью. А продаваться косметика должна была в оживленных местах, где люди совершают «импульсивные» покупки. Для этой цели наиболее подходили торговые центры и универсамы. Поэтому, когда возникла необходимость развития клиентской базы, Эсте обнаружила, что разме49 щать косметику в аптеках – слишком дорого, и решила продавать свои средства через универмаги. Она стремилась к тому, чтобы ее продукция появлялась только в лучших торговых точках – никаких замшелых лавочек! Эсте отдавала себе отчет в том, что соседство ее молодого брэнда с известными марками и престижными торговыми залами уже является плюсом в ее пользу. Проблема была в одном. Эсте нацелилась на универмаг, расположенный на знаменитой Пятой авеню. Но оплатить услуги такой фешенебельной точки Лаудер не могла. И все же косметика появилась в этом универмаге: Эсте осуществила бартерную сделку – поработала с дочкой хозяина универмага, а та, на счастье Эсте, осталась довольна. В 50-х годах косметика Estee Lauder продавалась в сетях солидных магазинов Saks, Neiman Marcus, Bonwit Teller и других повсеместно известных торговых сетях. Компания также уделяла большое внимание продажам в магазинах, которые пользовались популярностью в периферийных регионах страны, таких как: Magnin в Калифорнии, Himmelhoch's в Детройте и Sakowitz в Хьюстоне. А Эсте разрабатывала последовательность работ в каждом магазине. Она рассказывала, как наблюдала за движениями покупателей в каждой новой торговой точке. В универмаге Saks она простояла целую неделю, наблюдая за входящими женщинами. И заметила, что девять из десяти сразу же направляли взгляд в правую сторону. Затем Эсте пыталась получить наилучшее место в зале – рядом с входом, справа. И так она работала в каждом магазине, где появлялась ее косметика. Большую часть времени Эсте лично проводила за прилавком. Она наблюдала за торговыми представителями, раскладывала продукцию, общалась с покупателями и с продавщицами из других отделов. Эти девушки не могли покупать ее продукцию, но была надежда, что они хотя бы смогут порекомендовать ее посетительницам. В 80-х годах в одном из интервью Эсте сформулировала золотое правило для всех, кто работает в продажах: «Если вам не удается продать, это не с продуктом что-то не так, а с вами». А главный редактор знаменитого Voque, Грейс Мирабелла, уточня50 ла: «Зелья, конечно, были хороши – но продавщица была лучше». В 60-х годах Estee Lauder держала половину объема продаж косметики в США и продолжала осваивать новые рынки. В том числе – и рынок СССР, куда компания вышла в 1981-м. Но до того как наступила звездная пора, специалисты предрекали «продавщице» провал. Её стратегия продаж казалась дикой – она предлагала покупателям бесплатные образцы продукции. В те времена это не практиковалось. Справедливости ради стоит сказать, что раздавать пробники Лаудер стала не от хорошей жизни. Это рисковое решение стало следствием чрезмерно маленького рекламного бюджета фирмы – всего 50 тысяч долларов. В рекламном агентстве BBDO, которое вело рекламные компании для Revlon, Campbell's Soup, Lucky Strike, недвусмысленно дали понять, что на такую сумму рекламу не сделаешь. И Лаудеры решили, что, если денег на традиционную рекламу нет, а реклама все же нужна, эффективным шагом будет распространение образцов продукции. Все 50 тысяч долларов были потрачены на расфасованные в вощеную бумагу образцы кремов. Результат оказался на редкость удачным: покупатель пошел, и пошел бойко. На вырученные деньги Эсте открывала новые торговые точки, научно-исследовательские лаборатории, приглашала профессиональных дерматологов для участия в новых разработках. И спокойно перекупала торговые марки у конкурентов, которые в свое время открыто посмеивались над ее «деловой бездарностью». Стремительно расширявшееся дело требовало союзников – и партнерами Лаудер стали ее невестки, Эвелин и Айрин. Семейственность стала отличительной чертой компании, где каждый сотрудник чувствовал себя, как дома, а хозяйка реализовывала принцип «Мои служащие – моя семья». И даже когда президент Никсон предложил ей должность посла США в Люксембурге, она отказалась, мотивировав свое решение тем, что главные ее ценности – дом, семья и дети. Как и многие другие успешные люди, Эсте Лаудер охотно делилась секретами успеха. 51 1. Главное – правильно выбрать место. 2. Не пишите гневных писем. 3. Не жалейте овса для лошадей. 4. Всегда сохраняйте свой имидж. 5. Следите за конкурентами. 6. Разделяй и властвуй. 7. Учитесь говорить «нет». 8. Доверяйте своему внутреннему голосу. 9. Закон жесток, но это закон. 10. Признавайте свои ошибки. 11. Записывайте все. 12. Нанимайте лучших специалистов. 13. Преодолевайте препятствия. 14. Предоставляйте кредиты всегда, когда это возможно. 15. Хорошо обучайте продавцов. И вместе с тем она никогда не уставала повторять: «Величайшим из всех мифов является тот, который обещает формулу мгновенного успеха». 52 Глава 9. Хью Бивер: какая птица самая быстрая Вздохнув, Карол присела к массивному письменному столу и загляделась на аккуратно подстриженную лужайку за окном. Она заметила, что ее любимые огромные липы уже слегка тронула осенняя желтизна. Как хорошо, что в свое время они купили этот дом, по крайней мере вокруг столько зелени – отрада для глаз. Здесь как-то совершенно незаметно выросли и давно упорхнули из дома двое их детей – дочь Джейн и сын Аласдер, которыми, к сожалению, ей так мало довелось заниматься: вся жизнь была посвящена обслуживанию «мисс Превосходства» – так в семье прозвали Книгу рекордов Гиннесса (первоначально она называлась «Книга превосходных степеней» – отсюда и пошло прозвище). По сути и муж, и Карол превратились попросту в придаток безразмерной и ненасытной «мисс Превосходство», и она перемолола их жизни, как бездушный гигантский молох. С годами Карол начала относиться к ней с совершенно персонифицированной неприязнью, если не сказать – ненавистью. Но привязанность к ней супруга была непобедима и с годами только росла... Со своим будущим мужем, Норрисом МакУиртером, Карол, тогда студентка знаменитой лондонской кулинарной школы Le Cordon Bleu, познакомилась на каникулах в заснеженных швейцарских Альпах в далеком 1956 году. Тридцатиоднолетний Норрис с первого взгляда сразил ее сердце задорным русым хохолком, острым взглядом живых серых глаз и атлетической фигурой, на которую засматривались все девушки. То, что он при этом был эрудитом и умницей, она узнала уже позже. Карол сочла хорошим предзнаменованием тот факт, что ее новый знакомый – тоже лондонец, как и она, – оказался автором и издателем некоей «Книги превосходных степеней». О самом высоком и самом низком, большом, маленьком, быстром, старом, новом, громком, горячем, холодном, сильном. Кстати, той самой книги, которую отец только что подарил им с мамой на Рождество! Карол еще даже не успела ее раскрыть и только теперь припомнила слова отца, что этот маленький томик весь год не позволит им скучать. 53 Это 198-страничное издание появилось на свет 27 августа 1955 года, примерно за год до знакомства Карол с Норрисом. Она читала и поражалась: где только Норрис накопал все эти невероятные факты про самые большие в мире цветы, самую холодную воду, самое высокое здание, самый долгий дождь? Любопытно, черт возьми, просто не оторваться! Карол зачитывала друзьям и родителям цитаты книги своего нового друга, и потом еще долгодолго они развлекали ими всех приходивших в дом гостей. Легко себе представить, что наверняка то же самое происходило и во многих других английских семьях, где оказалась эта книга. Так что при первом знакомстве «мисс Превосходство» произвела на Карол самое выгодное впечатление. Не менее неотразимым ей казался автор этой книги, в которого она, попросту говоря, по уши влюбилась. Отец Карол, мистер Экерт, гордился тем, что замысел книги родился, так сказать, в недрах его родной компании Guinness. С одной стороны, Экерты являлись дальними родственниками тех самых Гиннессов, которые в XVIII веке основали пивоваренный бизнес. С другой – отец Карол работал в самой компании уже при четвертом по счету прямом потомке основателя, Руперте Эдварде Сесили Ли Гиннессе. ...Однажды ненастным вечером 1954 года в графстве Уэксфорд, что на юго-востоке Ирландии, в уютном, жарко натопленном пабе управляющий компанией Arthur Guinness Son and Co, сэр Хью Бивер, ужинал с друзьями после охоты на птиц. Охота, к его величайшему сожалению, оказалась неудачной: сэр Бивер самым нелепым образом промазал – золотистая ржанка успела увернуться от его меткого выстрела. Как во всяком настоящем охотнике, в Хью болезненно ныло задетое самолюбие, и он принялся с жаром доказывать, что все дело в том, что золотистая ржанка – самая-самая быстролетная птица. Однако среди друзей Вивера нашлись те, кто заявил, что, а вот и нет, самая быстролетная птица вовсе не ржанка, а шотландский тетерев. Уже были выпиты десятки литров пива из погребов провинциального паба, а спор все не утихал. Ночью плохо спавшего Хью Бивера осенила мысль, что в британских пабах в принципе неплохо бы иметь под 54 рукой специальную книгу наподобие справочника, в которой содержались бы поучительные сведения о том, например, кто быстрее всех летает, или ползает, или бегает, кто больше всех ест... Ведь наверняка каждый вечер в 85 тысячах пабов по всей стране вспыхивают споры на подобные темы, и разрешить их может только драка, ибо нет такого справочника, в котором эти факты можно было бы доподлинно проверить. «Вот что значит обратиться к правильным людям в правильное время», – часто думала Карол. Надо ведь было, чтобы из всего огромного Лондона и изо всей страны выбрали именно МакУиртеров для воплощения идеи сэра Бивера. Точно Бог на ухо нашептал, а, скорее всего, просто «мисс Превосходству» не терпелось поскорее появиться на свет, и она точно знала, кто окажется для нее самым лучшим родителем. Норриса порекомендовал Биверу Кристофер Чатауэй, в прошлом спортсмен, как и сам Норрис, – в былые времена они оба занимались спринтом. Теперь же Чатауэй – солидный пивовар в компании Гиннессов, а Норрис МакУиртер открыл свое информационное агентство и поставлял информацию различным издательствам, составителям энциклопедий, монографий и справочников. Как бы то ни было, Хью Бивер для начала пригласил Норриса на ленч, чтобы познакомиться поближе. Однако на этом ленче в принадлежавшем Гиннессам пабе, что неподалеку от Тауэра, Норрису не удалось притронуться к еде, ибо сэр Бивер, преисполненный важности собственного проекта, экзаменовал его четыре часа кряду! В самом деле, не мог же он поручить авторство своего справочника недостаточно образованному и нелюбознательному человеку! Разумеется, он был в курсе, что Норрис окончил Оксфорд, но мало ли неучей его окончило! – А назовите-ка, молодой человек, самую быстролетную птичку, – не без лукавства задал Бивер свой первый вопрос. – Сокол-сапсан, латинское название Falco peregrinus, – задумавшись не более чем на секунду, выпалил Норрис. – В пикирующем полете способен развивать скорость до 390 километров в час. 55 Бивер пораженно и немного подозрительно уставился на испытуемого, а потом, закряхтев, полез в свою шпаргалку: конечно, он подготовил ответы, чтобы не ударить в грязь лицом, но выучить наизусть не успел, хотя блеснуть кругозором хотелось. В биверской подсказке значилось – предельная скорость полета сапсана только 370 километров в час. Норрис невозмутимо заметил, что просто разные энциклопедии дают разные данные. И процитировал уточняющие цифры еще из трех уважаемых источников. – Самое тяжелое млекопитающее? – выдержав паузу, спросил Бивер. – Голубой кит, – последовал незамедлительный ответ МакУиртера, – латинское название Balaenoptera musculus, вес взрослой самки в среднем около 120 тонн, – на этот раз Норрису не потребовалось на раздумья даже секунды. Бивер знал, что ответ верен, и теперь внимательно обшаривал глазами Норриса и пространство вокруг него – словно неожиданную подсказку он мог получить с неба или, на худой конец, из-под стола. И наконец последний, коронный вопрос, на который, Бивер был уверен, МакУиртер точно не ответит. – Мистер МакУиртер, а не назовете ли вы мне язык, в котором самое меньшее число неправильных глаголов? – с торжествующей медлительностью произнес Бивер. – Это турецкий язык, мистер Бивер, – снова без паузы ответил Норрис, – в нем только один-единственный неправильный глагол. ...Вскоре для Карол причина таких обширных познаний Норриса перестала быть тайной, а пока их роман неторопливо набирал силу. Часто случалось, что, вместо того чтобы прошвырнуться вечерком по Лестер-сквер и выпить того же пива Guinness, Карол стояла над душой у Норриса, пока тот для своей «мисс Превосходство» в пятнадцатый раз сверял данные относительно самого длинного лошадиного хвоста – в разных энциклопедиях они отличались на несколько миллиметров! Но вот наконец Норрис отрывался от работы, и они шли гулять. С ним было интересно – он знал массу самых невероятных историй о самых неверо56 ятных вещах и умел рассказывать их так живо и остроумно, что не возникало иссушающего впечатления, будто общаешься с ходячей энциклопедией. Он звал Карол Булкой и поддразнивал, спрашивая, когда же она ему приготовит обещанный десерт. Карол тогда и вправду мечтала стать знаменитым кондитером. Однако после замужества все эти мечты улетели, как осенние листья, – ей пришлось заниматься отнюдь не приготовлением десертов, А жаль, возможно, ее жизнь оказалась бы куда спокойнее и приятнее, если бы проходила среди сладкого запаха какао и ванили. Кстати, именно Норрис просветил ее, что, оказывается, самая дорогая пряность в мире – это шафран, а самый дорогой орех – макадамия. Много лет спустя, где-то в начале 1980-х годов, их с Норрисом пригласили в один нью-йоркский ресторан, где предложили отведать самый дорогостоящий в мире десерт стоимостью в десять тысяч долларов. Карол распирало нетерпеливое любопытство поскорее попробовать это диво. Им оказалось сливочное мороженое на двадцати пяти сортах какао, украшенное взбитыми сливками, кусочками съедобного золота и маленькой шоколадкой La Madeline au Truffle. Норрис недоуменно вскинул брови: он отказывался понимать, за что же дерут такие деньги. Выяснилось, что десерт подают в бокале, украшенном золотой каймой и алмазами, с золотой ложечкой в придачу – и все это оставалось клиенту на память о божественном лакомстве. Сколько МакУиртера ни убеждали, он отказался включить это беспардонное надувательство в свою Книгу рекордов Гиннесса. Но до этой точки их жизни в те незабываемые первые дни романтических прогулок по Лондону было еще далеко. С замиранием сердца Карол ждала, когда же Норрис сделает ей предложение. В одобрении своих родителей она не сомневалась, но немного побаивалась его семьи. Отец Норриса, Уильям Аллан МакУиртер, был крупным лондонским газетчиком, первым англичанином, издававшим три национальные газеты: Sunday Pictorial, Sunday Dispatch и Daily Mail. Долгожданное объяснение между Карол и Норрисом произошло весной 1957 года; судьба, наверное, с самого начала строго следила за тем, чтобы ей не было скучно с избранником. 57 На следующий вечер после того как Норрис предложил Карол руку и сердце, каблучки ее счастливых туфелек готовы были выстукивать радостную чечетку на мостовой Оксфорд-стрит. Но вдруг, случайно повернув голову в сторону сквера, где детишки с няньками кормили голубей, Карол замерла от неожиданности. В первую секунду она не поняла, что ее поразило, а во вторую – не поверила своим глазам. Высокий парень с развевающимся на ветру хохолком – точь в точь ее Норрис! – страстно целовал девушку. «Не он, – строго сказала себе Карол. – Просто похож». Но в эту минуту молодой человек оторвался от своего занятия и взглянул прямо на нее. Это был Норрис МакУиртер собственной персоной. При этом он не пытался убежать, отвернуться, не смутился и не отвел глаза. С совершенно недоуменным лицом он смотрел на вытаращившуюся на него Карол, потом чуть заметно пожал плечами и повернулся к своей спутнице. Карол кинулась прочь – обескураженная, униженная, потрясенная... На следующий день Норрис посмел явиться к ней на занятия, и она, неловко размахнувшись, при всех огрела его своим рюкзачком с книгами. Придя в себя, он произнес: – Аргументы? – Какие тебе еще аргументы? – Карол рассвирепела от возмущения. – Аргументы, за что ты меня так. – Катись к своей крале! Норрис секунду сосредоточенно думал, а потом... захохотал: – Ты можешь тут подождать меня полчаса? Ровно полчаса, обещаю. Через полчаса перед Карол предстали... два Норриса. Из плоти и крови, настоящие, в одинаковых голубых джинсах и белых рубашках. С одинаковыми развевающимися русыми хохолками. С одинаковыми светло-серыми насмешливыми глазами. Она растерянно молча смотрела на них и ничего не понимала. Миссис Карол МакУиртер и нескольких десятков лет совместной жизни не хватило на то, чтобы привыкнуть к факту: у Норриса есть брат-близнец по имени Росс, они родились с разницей в два58 дцать минут – Норрис старше. Внешне же братья абсолютно идентичны; их мать Маргарет рассказывала, что даже специалисты-доктора удивлялись такому полному сходству – обычно близнецы хоть мелочью, да отличаются. Через несколько лет после свадьбы Карол и Норриса Росс женился на Розмари Уильяме, и Карол с Розмари часто смеялись, говоря, что их угораздило влюбиться в одного и того же человека, просто существующего в двух экземплярах! Дело в том, что характеры братьев МакУиртер также были невероятно схожи: та же скрупулезность и дотошность во всем, доходящая до абсурда любовь к порядку, доставшаяся обоим уникальная фотографическая память – МакУиртеры могли небрежно пролистать с десяток страниц любой книги, включая учебник по высшей математике, и запомнить все, вплоть до мельчайших сносок. Именно это качество так потрясло сэра Бивера в ту первую встречу с Норрисом и до сих пор поражало Карол. Даже болезни были у братьев схожи: оба, например, страдали язвой желудка; жены тихонько шутили между собой, что, вполне возможно, обе они не заметят никакой разницы, если в спальне на месте законного мужа окажется его брат. Тем не менее Карол и Розмари дружно потребовали, чтобы мужья носили разные прически и никогда не одевались одинаково; но очень часто случалось так, что на какоенибудь общественное мероприятие, связанное, как правило, с презентацией их главного детища – все той же Книги рекордов Гиннесса – они, не сговариваясь, являлись одетыми в одинаковые костюмы. Просто у них оказались до абсурда одинаковые вкусы, и часто близнецы покупали одну и ту же одежду. Надо же было такому случиться, что на прием к королеве – уже после того как их Книга стала самым знаменитым бестселлером всех времен и народов – они явились неотличимыми друг от друга: в черных костюмах одной фирмы и с черными бабочками. Елизавета на секунду застыла с раскрытым ртом, наверняка усомнившись в своем здравом уме и решив, что у нее двоится в глазах. Однако же если Карол и Розмари достался в мужья практически один и тот же человек, то и соперница им досталась тоже одна на двоих – вездесущая, непобедимая, плодящаяся с какой-то 59 несусветной скоростью «мисс Превосходство». Обновляемая каждый год, уже через пять лет своего существования она обогнала по количеству тиражей все книги и приблизилась к Библии и Корану! Ситуация просто неслыханная. Сэр Хью Бивер ошибся в своих расчетах: он-то думал распространять справочник только по пабам, а его теперь буквально сметали с полок книжных магазинов – от самых крупных до самых завалящих. Как заметила сама королева Елизавета, в Великобритании, кажется, не осталось ни одного дома, где на почетном месте не лежала бы Книга превосходных степеней, которую для большей солидности переименовали сначала в Книгу рекордов Гиннесса, а потом, когда она вышла за пределы страны, – в Книгу мировых рекордов Гиннесса. Но для домашних ее прозвище не изменилось, для них она так навсегда и осталась «мисс Превосходство». Эта Kaпризная мисс требовала неусыпного внимания. Когда наконец все или почти все природные явления были учтены, все животные измерены и зафиксированы на предмет самых больших длины, веса, ядовитости и прочих «самых-самых» качеств, вот тут-то и начались трудности для братьев МакУиртер: чем новеньким в следующем году будем удивлять читателя? Как говаривал Норрис, читатель не может из года в год жевать одну и ту же жвачку из длины лошадиных хвостов! Карол часто вспоминала, как она кормила их маленькую дочку Джейн, а в ушах все звучали слова Норриса, брошенные перед уходом на работу: «Подумай, Карол, что новенького мы можем еще придумать? Если что-то придет в голову – тут же звони мне». Ее взгляд тогда упал на вылизывавшегося в кресле их рыжего толстого кота. В свое время он увязался за ними на улице, и маленькая Джейн все спрашивала, сколько котику лет. И Карол осенило: в самом деле, а почему бы не узнать, сколько сейчас лет самому старому английскому коту? В порядке бреда она подкинула этот вопросик Норрису, тот посоветовался с Россом – и оба пришли в мальчишеский восторг. Энциклопедии, разумеется, не предоставляли сведений о самых старых кошках, живущих сегодня в Англии, поэтому МакУиртеры решили дать объявление в национальные газеты с 60 просьбой сообщить им сведения о кошках-долгожителях, чтобы потом занести их в Книгу рекордов Гиннесса. В течение только первой недели пришло больше трех тысяч писем! Надо было както ограничить поиск, поэтому попросили обращаться только хозяев, чьи питомцы имели подтверждающие возраст документы. Какая же это была работенка! Карол вместе с братьями иногда разъезжала по адресам, откуда они везли орущих претендентов в долгожители в ветеринарную клинику – чтобы подтвердить возраст, потому что даже имеющим документы хозяевам не всегда можно было верить – МакУиртерам подсунули не один десяток фальшивых кошачьих паспортов. В конце концов после нескольких месяцев адского труда удалось-таки определить самую зажившуюся английскую кошку – ею оказалась облезлая тридцатичетырехлетняя Тебби из пригорода Лондона; в ответ на поздравления старая нахалка пребольно укусила Норриса за палец. Долгое время Карол думала, что только Норрис и Росс, будучи авторами и составителями Книги, могут регистрировать рекорды, и очень удивилась, узнав, что уже довольно давно у них имеется целый штат сотрудников, существовала даже специальная должность, которая называлась «эксперт Книги». Как выяснилось, братьям было вовсе необязательно носиться, высунув язык, и фиксировать все новые рекорды лично. По условиям компании достижение считалось зарегистрированным, если его удостоверили два любых эксперта. Тогда, спрашивается, почему ее Норрис пропадал целыми неделями сначала в поездках по стране, а потом и по всему миру? Ведь где-то в конце 1960-х годов мир охватила настоящая «гиннессомания»! Люди просто помешались на соревнованиях и шли на всевозможные уловки, чтобы стать рекордсменами. Однажды им позвонили их американские коллеги – филиалы Книги уже возникли во многих странах – и рассказали, как во Флориде какие-то умельцы соорудили слону из специальных подкрашенных веревок небывало длинный хвост, после чего вызвали экспертов! Вот поэтому-то, объясняли братья, они и стремились все, что можно, удостоверить лично, 61 особенно это касалось новых рубрик и каких-то выдающихся случаев. В ранней юности Карол не могла даже заподозрить, что окажется от природы столь же ревнива, сколь ее муж любознателен; она просто не могла допустить и мысли, что он будет уезжать куда-то без своей второй половины! Жена Росса Розмари гораздо спокойнее переносила разлуку и ездила с ним значительно реже, посвящая большую часть времени воспитанию их двоих сыновей. Ну а жизнь Карол не прошла – пролетела среди самых невероятных зрелищ. Иногда ей кажется, что она жила за кулисами редчайшего, самого экзотического в мире цирка, и если хорошенько вдуматься – разве это не так? Львиную долю времени они с Норрисом колесили по миру: гостиничные номера, безликая мебель, собственные серые, неузнаваемые от налета усталости лица в стандартных отельных зеркалах. Она даже не заметила, когда Норрис успел поседеть, точно такая же красивая серебристая седина, даже так же расположенная, одновременно украсила голову Росса. Они гонялись за рекордами, как голодные охотники за добычей. Рекорды бывали всякие: удивительные, странные, дикие, немыслимые, смешные... Вот они на Аляске в городе Джуно ради того, чтобы убедиться, что самым тяжелым наземным млекопитающим действительно является данный белый медведь: этого беднягу застрелили в Чукотском море, к востоку от Коцебу. МакУиртерам сообщили, что его вес более девятисот килограммов, и братья попросту не поверили и тотчас снарядились в дорогу. Вот они в Мехико – это 1969-й или 1970-й год – на уникальной свадьбе: жениху Октавио Гульену и невесте Адриане Мартинес по восемьдесят два года, счастливому событию их бракосочетания предшествовала самая долгая в мире помолвка – она длилась шестьдесят семь лет! В церкви Карол стояла уже на последнем издыхании – шумный, крикливый, беспорядочный Мехико доконал ее, а тут еще братья уговорили по дороге попробовать жареные лепешки с уличной жаровни. В результате прямо из церкви ее увезли в весьма подозрительную больницу: живот у Карол скрутило так, что она уже почти попрощалась с жизнью. Норрис, которого она с таким нетерпением ждала, появился где-то через 62 пару часов и вел себя весьма странно – не присел к ней на кровать, не поцеловал, а под предлогом усталости устроился на стуле в сторонке и... задремал. Карол решила, что ему стало плохо, и, с усилием поднявшись, взяла мужа за руку и только тут по характерному следу от пореза обнаружила: это вовсе не ее муж, а Росс! – Где Норрис? В ответ – сопение: Росс не умел врать. Карол насторожилась, и самые разные нехорошие мысли полезли ей в голову. Наконец смущенный и растерявшийся Росс выдавил: – Ты только ничего такого не думай! Норрис поехал посмотреть мексиканские бани, он давно мечтал. – А они «самые-самые» что? – с насмешкой спросила Карол. – В них работают самые юные в мире проститутки, – промямлил Росс, – вот мы и подумали... Карол была потрясена. Такой сюжет даже не приходил ей в голову, и она впервые задумалась, а правильно ли, что она безоговорочно доверяет Норрису? А вдруг? А вдруг по ночам, пусть и иногда, к ней приходит Росс, а не Норрис? А Норрис в это время... где-то еще. В темноте-то их сам Создатель не различит. Нет, все-таки жить с близнецом – это, это... Это просто что-то невероятное. А с близнецами МакУиртер – невероятное в квадрате. Кстати, когда она в первый раз произнесла эти сакраментальные слова? Говорят, на свете нет ни одной жены, которая хотя бы раз в жизни их не сказала, в противном случае ее стоило бы занести в Книгу рекордов Гиннесса. – Норрис, я ухожу! С меня довольно! В тот незабываемый вечер к ним должны были прийти гости, и он пообещал, что Карол ожидает сюрприз. И еще невинно спросил: мол, ничего, если приедут телевизионщики поснимать наше домашнее пати? Да пожалуйста! К этому Карол давно привыкла, Норрис с Россом постоянно общались с телевидением, участвовали в куче национальных программ, их часто снимали для разных передач... В те моменты, когда они не разъезжали, их жизнь была заполнена застольями, приемами, общением с прес63 сой, с ними здоровалась за руку восходящая звезда политики, а потом премьер-министр Маргарет Тэтчер, они дружили и с творческой богемой – Лоуренсом Оливье, Сальвадором Дали, Патриком МакГухапом, Роже Вадимом; поскольку Норрис и Росс в молодости были спортивными комментаторами и журналистами, у них сохранилась дружба со многими спортсменами, особенно Карол симпатизировала известному гонщику Кэролу Шелби. И многие приезжавшие в Лондон знаменитые иностранцы стремились познакомиться с братьями МакУиртер, которые с их Книгой стали в Лондоне такой же достопримечательностью, как Музей мадам Тюссо. Гости еще не собрались, поэтому Карол успела поправить цветы в вазах и проверить, правильно ли прислуга сервировала стол – обычно за всем приходилось следить. Отступив от стола назад к дивану. Карол решила присесть и, едва приземлившись, услышала странный то ли писк, то ли стон! Пресвятая Дева! Она чуть не придавила какого-то крошечного человечка, примостившегося тут же. Карол и не заметила его среди больших диванных подушек! На вид это был вылитый гном. Карол вскрикнула, вскочила и бросилась за Норрисом. Муж был невозмутим, как всегда: – Знакомься, дорогая, это наш гость, мистер Бейкер... Идет на рекорд как самый коротенький актер в Великобритании, хотя у него есть конкуренты, так что еще посмотрим... Не правда ли, мистер Бейкер? – Правда, – пропищал человечек. – Пожалуйста, нe беспокойтесь, миссис МакУиртер. Легко сказать... Стараясь загладить неловкость, Карол со светской любезностью стала задавать крошечному гостю какие-то пустые вопросы, А через пять минут в гостиную вошел... Гулливер, настоящий гигант, едва не задевавший головой потолок. Карол решила ничему не удивляться. Это был Кристофер Гринер, британский баскетболист и начинающий актер, новая находка братьев, которой они страшно гордились. (Его рост равнялся 2 метрам 29 см.) Чудесно. Замечательно. Какая милая и необычная получается вечеринка! Карол почему-то сильно разнервничалась и с трудом держала себя в руках. А «сюрприз» был еще впереди. Их близкий знакомый, спортсмен 64 Яков Бирне, ввел под руку длинноногую блондинку, затянутую в корсет. В даме Карол померещилось что-то странное, и, присмотревшись, она обнаружила, что никогда раньше не видела такой тонюсенькой талии, буквально с горлышко майонезной банки. – Я уверен, Норрис, что эта дама будет вам интересна, – басил Яков. – Нe забудьте меня упомянуть как автора новой рубрики! Тут чаша терпения Карол переполнилась. Хватит. Точка. Всему есть предел. Она по горло сыта этим балаганом! Чем они занимаются? Во что Норрис превратил их дом? Недавно они взяли кухарку Николь, весившую примерно сто тридцать килограммов, и она вовсе не собиралась останавливаться; сколько к ним набивалось таких ненормальных – и в садовники, и в прислугу: весь Лондон знает, чем можно купить Норриса МакУиртера! Скоро эта чертова книга окончательно сведет их всех с ума! Норрис, Росс да и она сама давно перестали нормально себя чувствовать в обыденном человеческом пространстве, им во всем теперь подавай «превосходную» степень! А тут еще эта девица с комариной талией! Скоро вместо нее, Карол, Норрис найдет себе «самую-самую» по всем параметрам женщину! Интересно, кстати, какой она будет?! В тот вечер они с Норрисом впервые отчаянно поссорились. Решив, что с нее довольно и что она желает жить как все, Карол храбро сложила небольшой чемоданчик и перебралась за город к кузине: подумать, отдохнуть друг от друга, подышать воздухом обычных людей. Но уже через три дня она снова была подле Норриса, так как случилась трагедия. 27 ноября 1975 года два человека в масках позвонили в дверь дома Росса. Он подумал, что пришла Розмари, открыл и был расстрелян в упор. Его убили боевики Ирландской республиканской армии, которые недавно организовали в Лондоне серию терактов. Росс МакУиртер, живо интересовавшийся политикой, ультраправый по убеждениям, публично обещал 50 тысяч фунтов стерлингов тем, кто выдаст террористов. И поплатился за это. Трудно даже представить, что творилось с Норрисом, после того как Росс погиб. У этих близнецов была не только одна душа 65 на двоих, но, похоже, и одно тело, потому что Норриса в течение трех лет мучили боли в тех самых местах, куда в Росса попали пули. Очень несладко пришлось и невестке Карол – несчастной Розмари, потому что, похоронив и оплакав мужа, она постоянно имела перед глазами его точную живую копию! Розмари не могла удержаться и приходила в дом Карол и Норриса почти каждый день, не сводила с Норриса глаз и постоянно называла его «Росс». Но Карол была уверена, что прямо или косвенно, но это «мисс Превосходство» принесла им всем несчастье. Это из-за нее, что бы там ни говорили, Росс – и Норрис вместе с ним – потеряли чувство реальности, у братьев возникло ощущение, что весь мир – это театр, в котором они могут установить свои правила игры. И Карол, посоветовавшись с Розмари, твердо решила: после того, что случилось, они должны любой ценой заставить Норриса остановиться, закончить наконец свой затянувшийся роман с Книгой. Тем более что она в нем уже давным-давно не нуждается. Гигантский раскрученный МакУиртерами бизнес шел своим чередом, вовлекая все новые страны, порождая все новые шоу, телепередачи, игры, викторины, книги-клоны... Уже созданы музеи Книги рекордов Гиннесса в Лондоне и в Нью-Йорке, так что Норрис МакУиртер мог спать спокойно – он обеспечил себе бессмертие! Но от «мисс Превосходство» оказалось не так просто отделаться: она обвила Норриса, словно ядовитый плющ. Вместо того чтобы красиво проститься с ней, на чем настаивала Карол, Норрис придумал новый раздел, который назвал «Достижения человека». До сих пор Карол удивляется, как ее муж мог оказаться столь простодушно наивен! Он полагал, что теперь у людей появится стимул развивать себя, свои таланты. И им – в смысле людям – понравилась его идея. К ужасу Норриса. Однажды в их квартире раздался телефонный звонок, и возбужденный молодой мужской голос закричал в трубку: – Мистер МакУиртер, вы должны срочно приехать! Мой друг поставил рекорд – он съел полкило толченого стекла! Он истекает кровью, приезжайте быстрее! Карол видела, как Норрис побелел. 66 – Где вы находитесь? – заорал он в ответ. – Срочно вызывайте скорую! И вот со всех сторон посыпались известия о том, что в погоне за славой, ради того чтобы попасть в знаменитую Книгу, сотни людей объедались стеклом, иглами и прочими колюще-режущими предметами, пытались ходить по раскаленным углям, протыкали себе всевозможные части тела, не пили и не ели неделями, доводя себя до критического состояния... Норрис поначалу хорохорился: мол, не может же он отвечать за любую дурь, но после того как в лондонской больнице в мучениях умерла пятнадцатилетняя девочка, сделавшая на своем теле тысячу пирсинговых прокалываний, он опомнился. Правда, было поздно. В почтовом ящике они стали обнаруживать письма с угрозами. Дважды на поздно возвращавшегося с телевидения Норриса совершали нападения. Один раз его очень сильно избили, в другой – собирались пырнуть ножом, но помог случай: неожиданно сработала сигнализация припаркованной рядом машины и спугнула бандитов. Полиция предполагала, что Норрису хотят отомстить родственники заигравшихся кандидатов в рекордсмены. В срочном порядке МакУиртер сделал публичное заявление, что в Книгу больше не войдут рекорды, связанные с каким бы то ни было членовредительством. Кроме того, он клятвенно пообещал измученной всеми этими происшествиями Карол, что после празднования тридцатилетнего юбилея его детища – осенью 1985 года – он уйдет из бизнеса, и они наконец впервые поживут для себя. В конце концов, им уже под шестьдесят, и самое время поселиться где-нибудь на юге Франции, или на Багамах, или в другом каком-нибудь райском уголке. После всех приключений они заслужили немного покоя. ...В праздник тридцатилетия «мисс Превосходства» – надо же, эта краля все еще молода! – Карол страшно волновалась, и у нее буквально дрожали руки, когда она прикалывала брошь к своему новому костюму. А вдруг какие-нибудь злоумышленники воспользуются суетой, огромным скоплением народа и сумеют добраться до Норриса? Но как можно его удержать? Это ведь и вправду его день! Народу на улицы высыпало огромное количе67 ство. На Трафальгарской площади накрыли самый длинный стол – более чем в сто метров; на разных площадках собирались демонстрировать самые разнообразные рекорды – издалека видно, как какой-то бородач пытается удержать на голове штук двадцать увесистых томов Книги рекордов Гиннесса. На вечер было запланировано выступление Майкла Джексона – в этом году он вошел в Книгу как рекордсмен, выпустивший самый тиражный в истории музыкальной индустрии альбом – Thriller. МакУиртеры двигались по улице в сторону Вестминстерского моста. Перевозбужденную и взволнованную Карол немного успокаивало то, что с ними рядом шел их личный Гулливер и защитник – Кристофер Гринер, с которым МакУиртеры подружились. Его ошеломляющий рост пугал многих, некоторые, правда, считали, что он идет на ходулях. Два года Карол пыталась бороться с навалившейся на нее болезнью. Случившийся во время праздника приступ был лишь первым звоночком давно развивающейся раковой опухоли. Последние годы миссис МакУиртер жила в таком непосильном нервном напряжении, так переживала из-за Норриса, что в результате заболела сама. Она бодрилась, особенно в присутствии мужа. Ну разве она не знает лучше, чем кто бы то ни было, что в этом мире возможно все? Они с Норрисом в свое время навещали женщину, пережившую, кажется, двенадцать онкологических операций и умершую от пневмонии в сто четыре года! Поэтому выше нос, Карол! Не сдавайся. Ты жена человека, посвятившего свою жизнь невероятному, – так уж будь добра держать марку! Карол МакУиртер умерла осенью 1987 года. Ее муж сдержал данное ей слово – действительно отошел от дел Книги рекордов Гиннесса. Через четыре года, не выдержав одиночества, Норрис МакУиртер женился на своей помощнице Тессе Покок. К счастью, опасения его первой жены не сбылись, и авторсоставитель легендарной книги умер своей смертью 19 апреля 2004 года в возрасте семидесяти восьми лет. Конец первой лекции Все замечания и предложения отсылайте по адресу: feedback@rfei.ru 68