Абориген

условная категория, обозначающая специфическую группу российского населения (около 7%), резко повысившую свой материальный статус в результате экономических реформ 1992 и последующих годов в России.

группы ревностных приверженцев неортодоксальных религиозных убеждений и практик, которые иногда, но не всегда, имеют восточное происхождение. В последние годы новые религиозные движения или культы привлекают значительное внимание прессы, особенно это касается темы предполагаемого «промывания мозгов» новых участников. Тем не менее, не все культы подобного рода являются новыми — религиозные инновации в Европе и Америке имели долгую историю в XIX и ХХ вв. Однако вспышки религиозного рвения любого рода могут иметь циклический характер. Например, утверждалось, что контркультура 1960-х гг. была связана с ростом новых религиозных движений, впоследствии пришедших в упадок. Существование новых религиозных движений получает непропорционально широкую, судя по их относительно небольшим размерам, огласку. По оценкам А. Баркер (Barker, 1984), в 1982 г. насчитывалось, например, лишь 700 приверженцев Муна и 200 последователей движения «Трансцендентальная медитация». Данные, полученные П. Хиласом (Heelas, 1996), показывают, что только 5% населения США имеют убеждения, связанные с новыми религиозными движениями, а реальными членами таких движений является гораздо меньшая доля американцев. Новые движения отличаются значительным разнообразием с точки зрения свойственных им религиозных убеждений. Одни из них связаны с такими восточными религиями, как буддизм или индуизм, другие являются евангелическими христианскими, третьи имеют смешанные характеристики или определяются личными, часто идиосинкразическими убеждениями их основателей. Р. Уоллис (Wallis, 1984) выделяет различные типы новых религиозных движений — «отвергающие мир» (world-rejecting), «принимающие мир» (world-affirming) и «приспо сабливающиеся к миру» (world-accommodating). Движения первого типа (такие, как Церковь Объединения, состоящая из последователей Муна) имеют тенденцию к закрытости, рассматривают внешний мир как угрожающий и предполагают отречение новообращенных от своей прошлой жизни. Новые члены таких движений, как правило, молоды, происходят из среднего класса, являются высокообразованными, однако отличаются социальной маргинальностью. Принимающие мир движения (например, «Трансцендентальная медитация») находят источник несчастий в индивиде, а не в обществе. Они не отвергают мир, а стараются наладить с ним более эффективные отношения. Такие движения пополняют свои ряды за счет социально интегрированных людей среднего возраста из всех социальных классов. Для движений, приспосабливающихся к миру (например, движения «Домашняя церковь»), религиозный опыт является не коллективным, а личным, отличающимся энергичностью и энтузиазмом. Новые религиозные движения, в частности, отвергающие мир, часто обвиняются в «промывании мозгов» своих новых членов. Каких-либо серьезных подтверждений этому нет, и в действительности процесс рекрутирования является крайне неэффективным. Лишь весьма незначительная часть входящих в контакт с этими движениями становится их участниками, при этом для большинства новых религиозных движений характерна высокая доля покидающих их ряды. Принимая во внимание небольшие размеры новых религиозных движений, можно предположить, что резкая общественная реакция на их деятельность содержит элементы моральной паники, усиливающейся характерным для некоторых движений стремлением к отвержению мира, что ведет к отречению их приверженцев от предшествующей семейной жизни.

проблема объяснения социального изменения была основной для социологии XIX в. Такой интерес к ней был следствием (1) осознания радикальных социальных последствий индустриализации для европейских обществ и (2) понимания существования фундаментального разрыва между европейскими индустриальными обществами и так называемыми «примитивными обществами». Таким образом, теории социального изменения сосредоточивались на природе капиталистического или индустриального развития и видимом отсутствии социального развития в обществах, ставших частью европейских колониальных империй. Для этих теорий был характерен интерес к долговременному и крупномасштабному развитию (макроразвитию). Социологические теории изменения, в особенности XIX в., могут быть разделены на теории социальной эволюции и теории революции. Согласно первым, социальное изменение включает в себя основные стадии развития, такие, как «военное» или «индустриальное общество», посредством которых общество прогрессирует от простых, сельских, аграрных форм к более сложным, дифференцированным, индустриально-городским формам. Такого рода эволюции теория развивалась О. Контом, Г. Спенсером и Э. Дюркгеймом. Анализ социального изменения в рамках функционализма в некоторой степени остается зависимым от теории эволюции, поскольку изменение рассматривается как адаптация социальной системы к окружающей среде в процессе мыслительной дифференциации (mental differentiation) и увеличения структурной сложности. Теории революционного социального изменения, особенно основанные на Идеях К. Маркса, подчеркивают значение классового конфликта, политической борьбы и империализма как основных механизмов фундаментальных структурных изменений. Это различие между эволюционными и революционными теориями является фундаментальным аналитическим различием, вместе с тем теории социального изменения могут классифицировать и дальше на основании (1) уровня анализа («макро» или «микро»); (2) местоположения факторов, вызывающих изменение (внутренние или внешние по отношению к обществу, институту или социальной группе); (3) причины социального изменения (демографическое давление, классовый конфликт, изменения в способе производства, технологическая ин новация или развитие новых систем убеждений); (4) движущих сил (агентов) изменения (инновационные интеллектуальные элиты, девианты, рабочий класс); (5) характера социального изменения (постепенное распространение новых ценностей и институтов или полное разрушение социальной системы). Несмотря на то, что вопрос о долговременном структурном изменении все еще присутствует в современной социальной науке, считается, что общая теория изменения неизбежно является слишком неопределенной для того, чтобы способствовать объяснению исторического изменения. Социология ХХ в. тяготела в основном к среднего уровня теории, объясняющей развитие определенных институтов, социальных групп, культурных единиц или убеждений, а не трансформацию обществ в целом. Однако к концу столетия теории изменения на макроуровне или социетального изменения стали более популярными. К их числу относятся концепции постфордизма и постмодерна, пытавшиеся объяснить то что воспринималось как фундаментальные и систематические социальные изменения.