Общая характеристика переводческой деятельности в Византии
После того, как через Византийскую империю прошли крестоносцы, византийцы обратили более пристальное внимание к западноевропейской культуре. Помимо прочего это явление выразилось в активизации переводческой деятельности: византийцы, как правило, переводили написанные на латинском языке богословско-философские трактаты.
В частности, появилось движение филотомистов, то есть сторонников латинского богословия, которое пришло в Византию благодаря переводам томистских сочинений, которое возглавил Димитрий Кидонис (1324-1397 гг.). Также следует отметить константинопольского патриарха Геннадия Схолария (1400-1473 гг.), который перевёл на греческий язык логический трактат Петра Испанского.
Особое место в византийской практике перевода занимают грамматические сочинения, которые были названы «Греческими Донатами». Они были написаны на греческом языке и первоначально предназначались для изучения латинского языка и его грамматической терминологии. Со временем их функциональное использование изменилось на противоположное – итальянские гуманисты стали использовать эти сочинения в качестве пособий по греческому языку.
Широкой переводческой деятельности Плаунда был присущ артистический характер, который что не было свойственно греческой культуре времён ее расцвета. Плануд, переводя «Сон Сципиона» Цицерона и «Утешение философии» Боэция, особое внимание уделял художественному воссозданию иноязычного текста. Это способствовало приближению к уровню римлян и латинян, для которых переводы с греческого языка были самой настоящей литературной задачей, оказавшей значительное влияние на развитие собственных начал. Необходимо признать, что в части основы схоластики Западной Европы лежат переводы греческих Отцов Церкви.
В XII вв. переводами работ греческих философов на латинский язык, как правило, занимались тесно связанные с Византией венецианцы (например, Яков из Венеции) и выходцы из Южной Италии (например, Генрик Аристипп из Катании).
Нельзя оставить без внимания южноитальянца Леонтия Пилата (ученик известного Варлаама Калабрийского), который перевёл на латинский язык произведения Гомера.
Впоследствии для византийцев, переселившихся в Западную Европу, становятся обычными переводы на латинский язык греческих текстов, а затем и написание оригинальных латинских сочинений на греческой основе.
Для Византии характерным был перевод не только с латинского языка, но и с других, распространённых в то время в Европе и Ближнем Востоке. Так, император Алексей I лично поручил Симеону Сифу перевести старинный арабский сборник «Калила и Димна» (в греческом варианте – «Стефанит и Ихнилат»). Частыми явлениями были переводы на греческий язык с сирийского и персидского (последним занимались трапезундские ученые).
В то время была запущенна (можно сказать, грандиозная) программа «эксэллинизации» свода законов византийского императора Юстиниана I, ставшего основой римского гражданского права. То есть его законы переводились на греческий язык, что завершилось созданием, так называемого, «Греческого Юстиниана» - многотомного свода «Василик».
Однако для средневековой теории и практики перевода центрально место занимали переводы Библии, соборных постановлений и высказываний авторитетных людей в богословских и теологических спорах, которые и определяли сущность и природу перевода.
Для Западной Европы этот вопрос стоял особенно остро, поскольку там велись споры о необходимости освобождения библейских переводов от греческого посредничества и прямого обращения к древнееврейскому оригиналу. Стремление к полноценной передаче подлинника на Западе пробудил Иероним – ученик Доната и тонкий ценитель классической римской литературы. Однако попытки воспроизвести демонстративную близость к оригиналу приводили не к точности, а к невнятице.
Противостояние в византийском языкознании буквального и вольного переводов
Во все времена существенным для переводчика был показатель его ответственности за точность перевода и адекватного восприятия содержания оригинального текста. Эта ответственность во многом обусловлена многовековыми рассуждениями о двух методах осуществления перевода:
- буквальный перевод – эквивалентная замена языковых знаков;
- вольный перевод – передача общего содержания переводимого текста, как его понял переводчик.
Мнения византийских филологов и переводчиков насчёт применяемой техники перевода также не совпадали. Например, учёный византийский грек Мануил Хрисолор (1355-1415 гг.) возражал сторонникам буквального перевода и отстаивал перевод текстов по смыслу. А греческий учёный Вильгельм Мербек популяризовал составление буквалистических переводов.
Интерес вызывает эпизод в переводческой практике XIV – начала XV в. В 1468 году Кардинал Виссарион передал сенату Венеции перевод на греческий язык большинства ветхозаветных книг. Впоследствии учёные новейшего времени восхищались точностью понимания этим переводчиком подлинника, а также смелостью использования разнообразных средств греческого языка. Издатель данного перевода отметил, что подлинник был воспроизведён с другой диалектической окраской, и перемена диалекта в подлиннике должна была быть соответствующим образом передана.
Таким образом, можно сделать вывод, что для современного переводчика, у которого возникло стремление повысить уровень точности своих переводов, византийская переводческая деятельность предоставила способ удовлетворения такой потребности – это обращение к различным диалектам, их использование и смешение в высоко-поэтической речи.
Представленный выше пример показывает недостатки буквального перевода текста, а также то, что досконально точное воссоздание смысла подлинника не обязательно осуществляется буквалистическим переводом.
