Гейдельбергская школа романтизма - это второе поколение немецких романтиков, одно из первых проявлений романтического национализма.
Творчество Гофмана
Эрнст Теодор Амадей Гофман создал особенный жанр интеллектуального ужаса для настоящих ценителей. Его сказки знакомы нам с детства, но эти произведения к разряду детской литературы можно отнести с большой натяжкой.
Творческая жизнь Гофмана не была долгой. Первый свой сборник писатель выпустил в 1814 году, а через 8 лет Гофмана уже не стало.
Направление, в котором писал Гофман, можно охарактеризовать как романтический реализм. Самым важным в его творчестве является то, что через все его произведения одной линией проходит осознание глубокой разницы между идеалом и реальностью, понимание того, что невозможно оторваться от земли.
Жизнь Гофмана – это постоянная борьба, борьба за хлеб, за возможность творить, за уважение к себе и к своему творчеству. В сказках Гофмана отражена эта борьба, способность принимать сложные решения и способность не опускать руки в случае неудачи.
Первая сказка Гофмана – «Золотой горшок». Уже по этой сказке ясно, что автор даже из обыденной жизни может создать сказочное чудо, где и предметы, и люди – настоящее волшебство. Гофман, как все романтики того времени, увлекается всем мистическим.
Одно из лучших произведений Гофмана – «Песочный человек». А в продолжение темы оживания механизмов писатель создал сказу «Щелкунчик и мышиный король» - настоящий шедевр. Сказки Гофмана хоть и написаны для детей, но проблемы и темы, которые автор в них затрагивает, не совсем детские.
Тема двоемирия в сказках Гофмана
Произведения Гофмана многоплановы. Они напоминают сценическое действо, а сам писатель является и режиссером, и дирижером, и постановщиком спецэффектов. За одним сюжетом в его произведениях угадываются еще минимум два. Новеллы Гофмана похожи на театральное действо и потому так легки для постановки. В каждом действии присутствует сцена с декорациями, прорисованные персонажи с характерными костюмами. А при прочтении появляется ощущение, что персонажей играют актеры одной труппы. Есть роль молодой девушки (Клара, Вероника, Кандида), роль романтика (Натанэль, Ансельм, Бальтазар), роль светлого мага и мудреца (Проспер Альпанус, Линдгорст), роль мага-злодея (Дроссельмейер, Коппелиус), и в этом заключается проявление двоемирия Гофмана – реальные люди и их маски.
Сцены битв со злодеями напоминают бутафорные сражения на театральной сцене – они символичны, ненастоящи. У Гофмана и мотив сцены имеет несколько смыслов:
- Сцена театра;
- Сцена жизни;
- Сцена человеческой души.
Мир гофмановской вечности охвачен борьбой, но эта борьба не ведет к развитию, созиданию, становлению, она длится в бесконечности.
Вечность у Гофмана, как отметил Ф.П. Федоров, это арена борьбы Господа и Сатаны.
Двоемирие произведений Гофмана содержится и в повествовании в целом. С виду это просто сказки, занимательные, забавные, поучительные. И если не задумываться над философским смыслом, даже не всегда понятна мораль, как, например, в «Песочном человеке». Но если сопоставить сказу с философией, можно увидеть историю человеческой души. И тогда значительно возрастает смысл. Сказка становится не просто сказкой, а стимулом к решительным действиям и подвигам. Этим сказки Гофмана напоминают старинные народных сказки, в которых всегда зашифрован глубинный смысл. Например, в повествовании архивариуса Линдгорста о юноше Фосфоре заключается история пути человеческой души из рая на землю.
В произведениях Гофмана двойственно даже время. Здесь есть обычный ход времени и есть время вечности. Два времени тесно связаны друг с другом. Например, в сказке «Золотой горшок» история взаимоотношений студента Ансельма с семьей конректора – вполне земная история, где-то трогательная, где-то банальная, где-то комическая. Но здесь одновременно есть и сфера высшего, внеисторического, внечеловеческого, сфера вечности. Вечность неожиданно себя обнаруживает в повседневности, создавая переполох в рационалистическом и позитивистском сознании, которое не верит ни в бога, ни в черта. Как правило, система событий свое начало берет с момента вторжения вечности в область бытовой истории. Не ладящий с вещами Ансельм опрокидывает корзину с пирожками и яблоками. Он, лишая себя праздничных удовольствий, отдает своей кошелек торговке. Но это комическое происшествие оборачивается серьезными последствиями. В голосе торговки, резком, пронзительном, звучит что-то, что повергает в ужас и Ансельма, и гуляющих обывателей. В реальность заглянуло сверхреальное. Погруженная в быт, в игру ограниченных интересов, в суету Земля не знает высшей игры – игры вечности. По Гофману вечность – тоже магия. Это таинственная сфера мироздания, куда боятся заглядывать обыватели.
Но самым главным «двоемирием» произведений Гофмана является двоемирие самого писателя. Гофмана преследовал образ двойника. Он до безумия любил поэзию, музыку, игру, но «изменял» им с жизнью, с ее радостной и горькой прозой. В 1807 году Гофман в письме к другу Гиппелю, словно пытаясь оправдать себя, объяснял, почему в качестве основного выбрал юридическое, а не поэтическое поприще.
Гофман даже в социальной жизни не мог быть кем-то одним. В этом он был похож на своих «актеров». Главная причина двоемирия сказок Гофмана заключается в том, что это двоемирие раздирало его самого, жило в его душе и находило проявление во всем.
Как отмечает Н.А. Жирмунская, у Гофмана, в отличие от гейдельбергских романтиков, идеальное и земное, высокое и низкое не противостоят как бесконечно далекие полюса, а сплетаются в реальной жизни, а иногда даже в личности одного человека. Подлинные Берлин или Дрезден оборачиваются сказочной фантасмагорией: средневековым шабашем ведьм, как в произведении «Выбор невесты» или волшебной Атлантидой, как в «Золотом горшке». Герои произведений Гофмана живут в разных измерениях времени и пространства, незаметно переходя из одного в другое. Они принадлежат и повседневному быту, и легенде. А фантастический мир, парящий над реальностью, так же несвободен от борьбы добра и зла, как и мир человечески отношений.
