Влияние философских и психоаналитических концепций XIX – первой половины ХХ в. на развитие литературы модернизма

© Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 Лекция 5. Влияние философских и психоаналитических концепций XIX – первой половины ХХ в. на развитие литературы модернизма. Понимание специфики литературы и искусства определенной эпохи невозможно без анализа идеологического контекста, определяющего основные темы и способы их рассмотрения в художественных произведениях. Это абсолютно правомерно и в отношении изучаемого нами периода. Ниже мы рассмотрим основные идеи ряда мыслителей и ученых, чьи труды оказали ключевое воздействие на эволюцию культуры в ХХ веке и на способы отображения реальности в художественной литературе. Артур Шопенгауэр (Arthur Schopenhauer, 1788– 1860) – один из самых известных мыслителей иррационализма, во многих отношениях занимает особое место среди философов. В поисках философии он всегда обращался к профессиональным философам меньше, чем к деятелям искусства и литературы, тяготел к немецкому романтизму (Тик, Новалис, Гофман, Фридрих Шлегель), увлекался мистикой, верил в магию и признавал три основных источника своей философии: Упанишады, Платон и И. Кант (называя работы последнего «самым важным явлением, какое только знает философия в течение двух тысячелетий»). Своих современников Гегеля и Фихте Шопенгауэр критиковал, называя существующий мир, в противоположность Лейбницу, «наихудшим из возможных миров», за что Arthur Schopenhauer получил прозвище «философа вселенского пессимизма». Мировоззрение Шопенгауэра по своему темпераменту имеет сходство с мировоззрением эллинистической эпохи: усталое и болезненное, оно ценит мир больше, чем победу, квиетизм — больше, чем попытки реформ, которые Шопенгауэр считал неизбежно тщетными. Основная работа Шопенгауэра «Мир как воля и представление» («Die Welt als Wille und Vorstellung»), комментированием и популяризацией которой философ занимался до самой смерти (Шопенгауэр утверждал, будто некоторые параграфы книги продиктованы ему Святым Духом), была опубликована в 1818 г. К его огромному разочарованию, книга успеха не имела. В 1844 г. он убедил издателя опубликовать второе, расширенное издание, но признание пришло к нему много позднее, на рубеже XIX– XX вв., когда пессимистическое умонастроение рубежа эпох в поисках мировоззренческой опоры обратилось, наконец, к учению «провозвестника вселенской усталости» (по выражению Ницше). Два основных концепта Шопенгауэра – мир как воля и мир как представление, – о которых идет речь в его эпохальной работе, во многом представляют собой развитие идей И. Канта о соотношении познающего разума и познаваемого им объекта. Шопенгауэровская дихотомия мира как воли и мира как представления выражает идею философа о несовместимости объективной реальности как «вещи в себе» и человеческих попыток ее познать и контролировать. Собственно, основания для «вселенского пессимизма» Шопенгауэра лежат как раз в невозможности найти гармонию между человеческими страстями и холодным безразличием окружающей нас Вселенной. Мир как представление есть та картина реальности, которую человек рисует в своем воображении, в силу необходимости привнося в хаос Вселенной гармонию и порядок (Шопенгауэр уподоблял человека сновидцу, который грезит о прекрасном и спокойном мире, сидя при этом в лодке посреди бушующего океана): «…Мир есть мое представление: вот истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа…. Для него становится …ясным и несомненным, что он не знает ни солнца, ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, 1 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 руку, которая осязает землю; что окружающий мир существует лишь как представление, т.е. исключительно по отношению к другому, представляющему, каковым является сам человек... Итак, нет истины более несомненной, более независимой от всех других, менее нуждающейся в доказательстве, чем та, что все существующее для познания, т.е. весь этот мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для созерцающего, короче говоря, представлением... Все, что принадлежит и может принадлежать миру, неизбежно отмечено печатью этой обусловленности субъектом и существует только для субъекта. Мир есть представление. …То, что все познает и никем не познается, это — субъект. Он, следовательно, носитель мира, общее и всегда предполагаемое условие всех явлений, всякого объекта: ибо только для субъекта существует все, что существует. Таким субъектом каждый находит самого себя, но лишь поскольку он познает, а не является объектом познания. Объектом, однако, является уже его тело, и оттого само оно, с этой точки зрения, называется нами представлением. Ибо тело — объект среди объектов и подчинено их законам, хотя оно — непосредственный объект. Как и все объекты созерцания, оно пребывает в формах всякого познания, во времени и пространстве, благодаря которым существует множественность. Субъект же, познающее, никогда не познанное, не находится в этих формах: напротив, он сам всегда уже предполагается ими, и таким образом ему не надлежит ни множественность, ни ее противоположность — единство. Мы никогда не познаем его, между тем как именно он познает, где только ни происходит познание» (Книга 1. О мире как представлении. #1, 2). Мир как воля есть объективная реальность, неподконтрольная человеку и являющаяся для него чуждым, холодным и враждебным миром. Самая главная опасность для человека, которую таит в себе объективная реальность, – это неизбежность смерти. Какие бы метафизические утешения не придумывал человек, факт непреложности смерти перечеркивает их все и остается самым фундаментальным знанием, к которому человек только и способен прийти. Для обозначения неподвластной нашему разумению силы, которая управляет Вселенной, создает и сминает целые миры и отдельные жизни, Шопенгауэр использует понятие воли (Wille). Шопенгауэр использовал слово «воля» как указание на концепцию, которую можно обозначить также словами «вожделение», «стремление», «желание», «усилие». Философия Шопенгауэра придерживается того, что вся природа, включая человека, – это выражение ненасытной «воли к жизни». Именно благодаря этой «воле к жизни» человечество испытывает страдание. Желание большего – причина еще больших страданий. «Воля, как вещь в себе, совершенно отлична от своего явления и вполне свободна от всех его форм, которые она принимает лишь тогда, когда она проявляется, и которые поэтому относятся только к ее объектности, а ей самой чужды. Уже самая общая форма всякого представления, форма объекта для субъекта, ее не касается; тем менее ее касаются формы, этой общей подчиненные и находящие себе общее выражение в законе основания, куда, как известно, принадлежат также время и пространство, а следовательно, и множественность, только благодаря им существующая и сделавшаяся возможной... Воля, как вещь в себе, лежит вне сферы закона основания во всех его видах, и она поэтому совершенно безосновна, хотя каждое из ее проявлений непременно подчинено закону основания. Она, далее, свободна от всякой множественности, хотя все ее проявления времени и пространстве бесчисленны; она сама едина, но не так, как един объект, единство которого познается лишь из контраста возможной множественности, не так, как едино понятие, которое возникает лишь через отвлечение от множественности: нет, воля едина, как то, что лежит вне времени и пространства, вне principii individuationis, т. е. возможности множественного. Когда все это сделается для нас совершенно ясным из дальнейшего обзора проявлений и различных манифестаций воли, — лишь тогда мы вполне поймем смысл кантовского учения, что время, пространство и причинность не принадлежат вещи в себе, а служат только формами познания…» (Книга 2. О мире как воле. #23) Как уже было указано, шопенгауэровская система – это адаптация системы Канта. И пространство и время, по Канту (в этом Шопенгауэр соглашается с ним), принадлежат только к явлениям; воля как вещь в себе не существует в пространстве или во времени. Воля единственна и безвременна. Ее надо 2 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 отождествлять с волей всей Вселенной; моя «отдельность» — это иллюзия, являющаяся продуктом моего субъективного аппарата пространственно-временного восприятия. То, что реально, — это одна громадная воля, проявляющаяся во всем течении Вселенной, в равной степени в одушевленной и неодушевленной природе. Космическая воля зла; воля вообще зла и является источником всех наших бесконечных страданий. Страдание — существенная часть всей жизни, и оно возрастает при каждом увеличении познания. У воли нет фиксированного конца, который, будучи достигнут, принес бы удовлетворение. Хотя смерть в конце концов все равно победит, мы преследуем наши безуспешные цели, «так стараемся выдуть мыльный пузырь как можно больше, хотя отлично знаем, что он лопнет». Такой вещи, как счастье, не существует, потому что неосуществленное желание причиняет боль, а достижение приносит лишь пресыщение. Инстинкт понуждает людей производить потомство, что вызывает к жизни новые возможности для страдания и смерти; вот почему с половым актом связан стыд. Самоубийство бесполезно; учение о переселении душ, даже если оно и не является истинным буквально, все же выражает истину в форме мифа. Самый лучший из мифов — это миф о нирване, которую Шопенгауэр понимает как угасание. Он согласен, что это противоречит учению христианства, но «то, что случилось в Галилее, не заменит древней мудрости рода человеческого». Причина страданий — это напряжение воли: чем меньше мы упражняем волю, тем меньше мы будем страдать. Познание смиряет все явления. Воля мудреца отворачивается от жизни и отрицает свою собственную природу. «И поднимается в нем отвращение к природе, выражением которой является его собственное феноменальное существование, отвращение к сути и внутренней природе этого мира, который, как признано, полон несчастья». Хороший человек будет жить в совершенной строгости в добровольной бедности, постясь и подвергая себя самоистязанию. Всем этим он добьется подавления своей индивидуальной воли. Но он делает это вовсе не для того, чтобы достичь гармонии с Богом, как западные мистики, он не ищет никакого положительного добра. То добро, которого он ищет, целиком и полностью отрицательно: «Мы должны прогнать мрачные впечатления о том “ничто”, которое мы различаем за всей добродетелью и святостью как их конечную цель и которого мы боимся, как дети боятся темноты; мы не должны даже ускользать от него, как индийцы, с помощью мифов и ничего не значащих слов, таких как всепоглощающая брахма или нирвана буддистов. Мы довольно свободно понимаем, что то, что остается после полного уничтожения воли, есть ничто для всех, еще исполненных воли; но и, обратно, для тех, в ком воля отрицает себя, этот наш столь реальный мир со всеми его солнцами и млечными путями есть ничто». Мир со всеми его явлениями, как говорит Шопенгауэр, — это только его воля. С отказом от воли «...все эти явления также исчезают, исчезает то постоянное напряжение и бесконечные попытки — без отдыха на всех степенях объективности, в которых и через которые состоит мир, исчезают разнообразные формы, постепенно следующие одна за другой, все проявления воли и, наконец, универсальные формы этого проявления — время и пространство, а также его последняя фундаментальная форма — субъект и объект, — все исчезает. Нет воли, нет мысли, нет мира. Перед нами только небытие». Б. Рассел, «История западной философии»: «…Как противоядие, …его пессимизм было полезным. С научной точки зрения оптимизм и пессимизм в равной мере вызывают возражения: оптимизм принимает или пытается доказать, что Вселенная существует, чтобы доставлять нам удовольствие, а пессимизм — что Вселенная существует, чтобы причинять нам неприятности. Научно нет никаких доказательств правильности ни того, ни другого взгляда. Вера в пессимизм или оптимизм — это вопрос темперамента, а не разума, однако среди западных философов более распространен оптимистический темперамент. Поэтому полезен и представитель противоположной партии, так как он выдвигает соображения, которых иначе не заметили бы». Учение о первичности воли не связано необходимым образом с пессимизмом, и те, кто придерживался подобных взглядов после Шопенгауэра, часто находили здесь основание для оптимизма. В той или иной форме учения о первичности воли придерживались многие философы нового и новейшего времени, в особенности Ф. Ницше, А. Бергсон, У. Джеймс, Дж. Дьюи. Произведённый Шопенгауэром метафизический анализ воли, его взгляды на человеческую мотивацию (именно он 3 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 впервые употребил этот термин) и желания, афористичный стиль письма оказали влияние на многих известных мыслителей, включая Рихарда Вагнера, Людвига Витгенштейна, Эрвина Шрёдингера, Альберта Эйнштейна, Зигмунда Фрейда, Отто Ранка, Карла Юнга, Льва Толстого и Хорхе Луиса Борхеса. Уильям Джеймс (William James, 1842 –1910) – американский философ и психолог, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма. У. Джеймс переместил объект научного исследования из области объективной действительности в сферу субъективных представлений об этой действительности и выдвигал задачу изучения конкретных фактов и состояний сознания, а не данных, «находящихся в сознании». Джеймс рассматривал сознание как индивидуальный поток, в котором никогда не появляются дважды одни и те же ощущения или мысли. Одной из важных характеристик сознания Джеймс считал его избирательность: «Быть моральным – значит осуществлять тот или иной выбор, и некто делает выбор лишь в ситуации, которая смутна или неопределенна, – в которой никакого единственного William James основания не существует, или, я бы сказал, оно нежелательно. Это не значит, что один выбор столь же хорош, как и другой, но что решение, какой выбор осуществить, не может быть алгоритмическим, по принципу «либо – либо». Понятие «потока сознания» было введено в научный обиход в 1890 году благодаря его работе «Научные основы психологии» («Principles of Psychology», 1890): «Сознание всегда является для себя чем-то цельным, не раздробленным на части. Такие выражения, как «цепь» или «ряд» психических явлений, не дают нам представления о сознании, какое мы получаем от него непосредственно: в сознании нет связок, оно течет непрерывно. Всего естественнее к нему применить метафору «река» или «поток». Говоря о нем, …будем придерживаться термина «поток» сознания, мысли или субъективной жизни». Книга У. Джеймса, которая сыграла важную роль в становлении модернизма, отстаивает положение об абсолютной текучести сознания, постоянно пересоздающего себя («нет никакого “было”, оно перешло в “есть”» – У. Фолкнер), о невозможности тождественного восприятия в разные моменты времени и, таким образом, о невозможности исторического самоотождествления индивида. Предмет подобного сознания – не традиционный образ, а его «атмосфера»: «Вместе с образом возникает сознание его соотношений к прочему близкому и дальнему, известная окраска, замечающая его первоначальное происхождение, и смутное сознание того, куда данный образ нас ведет. Все значение и истинная ценность образа именно и заключается в этом ореоле или смутном сиянии... или еще вернее: образ и окружающая его среда сливаются воедино». Через четверть века слова об «ореоле или смутном сиянии» произнесет В. Вулф («Современная художественная проза», 1919). Джеймс считал, что «старое» сознание имело дело не с «живой» вещью, а с привычным представлением о ней, подводило к вещи односторонне. Реальное открытие вещи, по Джеймсу, – это открытие новых ассоциативных рядов, новых взаимоотношений. Соответственно, мера гениальности сознания художника – подолгу кружить вокруг вещи: именно так поступает повествователь в «Поисках утраченного времени». В импрессионистическом отрицании объективных явлений Джеймс подвергает сомнению нравственный и социальный аспекты сознания, так или иначе сводя на нет адекватность общения между людьми. 4 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 За год до работы У. Джеймса появляется эссе «Опыт о непосредственных данных сознания» А. Бергсона (Henri Bergson, 1859–1941), а в 1905 году М. Пруст (Marcel Proust, 1871–1922) принимается за работу над эпопеей «В поисках утраченного времени» («À la recherche du temps perdu») – цикла романов, построенных на основе свободных ассоциаций. Благодаря этим событиям завязалась дискуссия о проблеме внутреннего опыта как непрерывного потока, не облекаемого в пространственные измерения, как сплава того, что было пережито, с тем, что будет пережито впоследствии. Ранее, в предвосхищении психологических и философских исследований, сами романисты поставили перед собой проблему опыта, не сводимому к повествовательному упрощению. Одни романисты, придерживавшиеся «классической» точки зрения, утверждали, что «в то время как жизнь чудовищна, бесконечна, нелогична, непредвиденна и судорожна», произведение искусства должно быть, напротив, «точным, ограниченным, замкнутым, плавным». Возражая на это, Генри Джеймс (Henry James, 1843–1916, американский писатель, брат У. Джеймса) утверждал: «Человечество необъятно, реальность воплощена в мириадах форм… Опыт никогда не является законченным, он никогда не завершается: это нечто вроде огромной паутины, сотканной из тончайших шелковых нитей, висящей в комнате сознания и готовой задержать в своей ткани любую частичку воздуха». Анри Бергсон (Henri Bergson, 1859–1941 ) – один из крупнейших философов XX века, представитель интуитивизма и философии жизни. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1927 г. «в признание его богатых и оживляющих идей, и превосходного мастерства, с которым они были представлены». 1889 – «Опыт о непосредственных данных сознания»: непосредственный опыт и интуиция более важны для понимания реальности, чем рациональное мышление и наука. 1907 – «Творческая эволюция»: восприятие реальности в её дискретной форме – это главное заблуждение интеллекта. Аналитической способности понимания Бергсон противопоставляет синтетические инстинкт и интуицию. С точки зрения концепции «интуитивизма» Бергсона, интуиция более важна и ценна, чем логическое, Henri Bergson рациональное мышление. Бергсон разделяет понятие «жизнь», «мир» на два модуса: мир, внешний по отношению к сознанию, и внутренняя жизнь, мир психической реальности. Внешнее по отношению к человеку время есть время механическое, которое измеряется часами, но жизнь человека, его переживания, эмоции не делятся на секунды и часы, это что-то непрерывное, длительное. Для человека жизнь и переживание времени – это непрерывная смена ощущений, эмоций, желаний. Интеллектуальная деятельность человека направлена во внешний мир, но не внешний мир является по отношению к человеку подлинным. В глубины сознания направлена деятельность созерцательная, основанная на интуиции, и именно внутри человека, в области психики находится подлинная реальность. Практическая, «ремесленная» деятельность человека, направленная на внешний мир, создает мир объектов-симулякров: мертвые вещи, не имеющие истинной ценности. Ценность имеет лишь преломление мира в сознании человека. Бергсон утверждает, что подлинный мир находится внутри нашего «я», где нет хронологического порядка течения времени, нет причинно-следственных связей, но все сливается в единый поток бытия-сознания. В этом потоке нет ничего предустановленного, закономерного, и время не властно над этим потоком, потому что 5 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 прошлое в любой момент жизни является частью человека. Прошлое не ушло в небытие, прошлое – это то, что сформировало нас такими, какие мы здесь и сейчас. Уильям Фолкнер, пытаясь оправдать свой витиеватый стиль со множеством придаточных предложений, превращающих его текст в одну бесконечную фразу, пишет, что нет никакого «было», нельзя разделить мир на то, каким он был в прошлом, на того, что он есть сейчас, и то, чем он будет после. Человек одновременно включает в себя и прошлое, и будущее, и стык того и другого делает человека таким, каков он есть. Нет никакого прошлого, оно перешло в «есть». Все мое прошлое, все мои предки, все события, которые были связаны с моим детством, сделали меня таким, какой я здесь и сейчас. И я совершаю тот или иной поступок, произношу ту или иную фразу именно потому, что за моим сегодняшним бытием тянется шлейф прошлого. Линейность времени разрушается. И получается, что «время – это тирания, которую необходимо свергнуть» (Юджин Джолас). Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud, 1856–1939) – австрийский психолог, психиатр и невролог, основатель психоанализа. Оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX в. Разработал трёхкомпонентную структурную модель психики («Оно», «Я»,«Сверх-Я»). В книге «Толкование сновидений» («Traumdeutung», 1900) Фрейд впервые заявил об открытии, которое затем продолжил описывать и анализировать в последующих работах: «…Толкование сновидений есть Via Regia к познанию бессознательного, самое определённое основание психоанализа и та область, в которой всякий исследователь приобретает свою убеждённость и своё образование. Когда меня спрашивают, как можно сделаться психоаналитиком, я всегда отвечаю: с помощью изучения своих собственных сновидений». Sigmund Freud В «Толковании сновидений» было впервые заявлено, что, согласно клиническим наблюдениям, в психике индивидуума присутствует некое особое измерение, недоступное логическому осмыслению и вообще недоступное сознанию. Это – словно некая дверь, которая стремится быть постоянно захлопнутой, комната, которая «выбрасывает» того, кто пытается туда проникнуть. Фрейд назвал это измерение «бессознательное». Согласно концепции Фрейда, именно в бессознательном хранятся подавленные желания, чувства, воспоминания, а также «драйвы» человеческого поведения. Бессознательные желания, облачаясь во фрагменты дневных впечатлений, используя их как материал, появляются в сновидении. Именно бессознательное желание является активной, движущей силой скрытого сновидения, проталкивающей его в явное сновидение; оно «отдаёт психическую энергию для образования сновидения»; оно — «собственно, создатель сновидения». У всякого человека есть инстинктивные побудительные мотивы, которые находятся за пределами рационального и обоснованного поведения, многие из подобных мотивов имеют сексуальную либо агрессивную подоплеку. Это нечто, близкое к нашей животной ипостаси. В «Толковании сновидений», помимо постулирования существования бессознательного, Фрейд описал механизм вытеснения (подавления): реакции сознания на то, что для сознания представляется нежелательным, противозаконным: агрессивные и сексуальные порывы, нереализованные желания, какие-то моменты нашего поведения, которые не согласуются с нормами и правилами цивилизованного общежития. 6 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 Бессознательные, вытесненные желания — это желания, неприемлемые «в этическом, эстетическом, социальном отношении». Эти желания эгоистичны. Это: • сексуальные желания (в том числе — и в особенности — запрещаемые этическими и общественными нормами — например, инцест); • ненависть («желания мести и смерти самым близким и любимым в жизни — родителям, братьям и сестрам, супругу или супруге, собственным детям — не являются ничем необычным. Эти отвергнутые цензурой желания как будто бы поднимаются из настоящего ада; в бодрствующем состоянии после толкования никакая цензура против них не кажется нам достаточно строгой»). Согласно Фрейду, современная цивилизация, подразумевающая сосуществование разумных людей, основана на подавлении либо «сублимации» инстинктивных драйвов. Однако, подавленные (точнее, вытесненные в сферу бессознательного) инстинкты не исчезают, а хранятся в бессознательном, пока в какой-то момент не вырываются из его «недр». На конфликте сознательных установок и бессознательных «драйвов» поведения героев строится конфликт многих модернистских произведений: «Шум и ярость» У. Фолкнера, «Улисс» Дж. Джойса, «По направлению к Свану» и другие романы эпопеи «В поисках утраченного времени» М. Пруста, «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» Р. Музиля, произведения Ф. Кафки и т.д. Карл Густав Юнг (Carl Gustav Jung, 1875–1961) – швейцарский психиатр, основоположник одного из направлений глубинной психологии, — аналитической психологии. Задачей аналитической психологии Юнг считал толкование архетипических образов, возникающих у пациентов. Юнг развил учение о коллективном бессознательном, в образах (архетипах) которого видел источник общечеловеческой символики, в том числе мифов и сновидений («Метаморфозы и символы либидо»). Концепция коллективного бессознательного изложена Юнгом, в частности, в работе 1922 года «Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству» и в 1934 году – «Об архетипах коллективного бессознательного». «Путь души, ищущей потерянного отца… ведет к Carl Gustav Jung водам, к этому темному зеркалу, лежащему в основании души. …Вода, - это не прием метафорической речи, но жизненный символ пребывающей во тьме души. …К природе, к деревьям, скалам и источникам вод спускается некий огненный дух, подобно тому старцу в «Заратустре» Ницше, что устал от человечества и удалился в лес, чтобы вместе с медведями бурчанием приветствовать творца. …Видимо, нужно вступить на ведущий всегда вниз путь вод, чтобы поднять вверх клад, драгоценное наследие отцов» (К. Г. Юнг. «Об архетипах коллективного бессознательного»). Юнг вспоминает многие фольклорные сюжеты, когда нужно выловить какое-то сокровище – жемчужину, клад – лежащий на дне водоема (так, у Толкиена это – Кольцо Всевластия, которое поднято со дна). Согласно Юнгу, «вода является чаще всего встречающимся символом бессознательного. Покоящееся в низинах море – это лежащее ниже уровня сознания бессознательное. Погружение в глубины всегда предшествует подъему». Юнг вспоминает сон, который он вычитал у одного средневекового богослова. Тому снилось, что он видел на горе замок Святого Грааля. В концепции средневековой рыцарской культуры замок Грааля символизирует возвышение души до такого статуса, когда к человеку само идет в руки священное сокровище: Грааль дается только абсолютно 7 © Н. А. Пермякова. История зарубежной литературы 20 века. НГУ, 2015 чистой, абсолютно бескорыстной душе. Богослов видел во сне, как он шел по дороге, которая вела, казалось, к самому подножию горы, к началу подъема, а на горе стоял замок. Приблизившись к горе, он обнаруживает, к своему величайшему удивлению, что от горы его отделяет пропасть – узкий, глубокий обрыв, далеко внизу шумят подземные воды. Но к этим глубинам по круче спускается тропинка, которая вьется вверх и по другой стороне. Тут видение померкло, и спящий проснулся. В данном случае сон говорит о стремлении подняться к сверкающей вершине и о необходимости сначала погрузиться в темные глубины, снять с них покров, что является непременным условием восхождения. В этих глубинах таится опасность. Благоразумный избегнет опасности, но тем самым потеряет и то благо, добиться которого невозможно без смелости и риска. Так, у Ницше благоразумие – не добродетель, важно безумие, странные, непривычные поступки. Юнг использует в своих работах многочисленные образы не только из литературы, но и из фольклора. Он пишет о том, что разного рода чудовища населяют легенды, сказки, мифы. Русалки, суккубы, демоны, ангелы и т.д. – на самом деле суть проекции наших психических состояний, страхов, вожделений, желаний. Но с тех пор, как наука доказала их невозможность во внешнем мире, все эти чудовища как бы вернулись к нам в душу. Для человека средневекового мир был полон опасностей, зато душа его была относительно однородна и чиста. В средние века люди знали, что если в доме болезнь, ссоры, распри, пропадают вещи или происходит еще что-то плохое, то нужно найти ведьму и убить ее. И снова воцарится благодать. Как только наука объявила все эти сущности мифом, человек стал искать проблемы в себе самом, вернул чудовищ себе в душу, приобрел взамен неврозы, и теперь находится в постоянном конфликте с самим собой. Юнг: раньше человека окружала одухотворенная природа, сейчас человек имеет неврозы. К. Г. Юнг называл психику сбалансированной и основанной на саморегуляции системой. Архетипическим образом, выражающим целостность человеческой психики, объединяющим ее противоположные сферы, является «Самость» – тотальная личность, которой мы и являемся на самом деле; она охватывает весь объем нашей сознательной и бессознательной жизни. «Но ни о каком равновесии и ни о какой саморегулирующей системе не может быть и речи, — писал он, — без противоположности». Нарушение динамических отношений между сферами психики может наступить в том случае, если одна из них проявит тенденцию к обособлению и тем самым начнет игнорировать противоположный полюс, то есть если человек станет себя отождествлять только с одной стороной своего существа, полностью пренебрегая при этом противолежащей. Например, отождествит себя с социальной частью своей личности (Персоной). Такое расслоение на отдельные слабо скоординированные между собой ипостаси, утрата цельной личности есть проблема современного общества. Цель психотерапии, по Юнгу, — осуществление индивидуации личности, т.е. восстановление цельности, принятие всех сторон своего «Я». На юнгианской концепции личности основана идея романа Г. Гессе «Степной волк». 8