Татарская литература: Муса Джалиль

Татарская литература: Муса Джалиль. Муса́ Джали́ль — 2 (15) февраля 1906, дер. Мустафино, Оренбургская губерния[3] (ныне Шарлыкский район, Оренбургская область) — 25 августа 1944, Берлин) — советский татарский поэт и журналист, военный корреспондент. Герой Советского Союза (1956), Лауреат Ленинской премии (посмертно, 1957). Муса родился пятым ребёнком в семье. Отец — Мустафа Залилов, мать — Рахима Залилова (урождённая Сайфуллина). В 10—11 лет начал писать стихи, но они были утеряны. Первое сохранившееся стихотворение («Бәхет») было написано им в 13 лет. В 1919 году он вступил в комсомол и продолжил учёбу в Татарском институте народного образования (Оренбург). Участник Гражданской войны. В 1927 году поступил на литературное отделение этнологического факультета МГУ. После его реорганизации окончил в 1931 году литературный факультет МГУ[4]. Жил в одной комнате со студентом юридического факультета Варламом Шаламовым. Шаламов описал его в рассказе «Студент Муса Залилов» (опубликован в 1972 году). В 1931—1932 годах был редактором татарских детских журналов, издававшихся при ЦК ВЛКСМ. С 1933 года — завотделом литературы и искусства татарской газеты «Коммунист», выходившей в Москве. Там он знакомится с советскими поэтами А. Жаровым, А. Безыменским, М. Светловым. В 1932 году жил и работал в городе Надеждинск Свердловской области (современное название — Серов). В 1934 году вышли два его сборника: «Орденоносные миллионы» на комсомольскую тему и «Стихи и поэмы». Работал с молодежью; по его рекомендациям в татарскую литературу пришли А. Алиш, Г. Абсалямов. В 1939—1941 годах был ответственным секретарём Союза писателей Татарской АССР, работал заведующим литературной частью Татарского оперного театра. В 1941 году был призван в Красную Армию. В звании старшего политрука воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, был корреспондентом газеты «Отвага». 26 июня 1942 года в ходе Любанской наступательной операции у деревни Мясной Бор Муса Джалиль был тяжело ранен в грудь и попал в плен. Вступил в созданный немцами легион «Идель-Урал». В Едлиньске около Радома (Польша), где формировался легион «Идель-Урал», Муса Джалиль вступил в созданную среди легионеров подпольную группу и устраивал побеги военнопленных. Пользуясь тем, что ему поручили вести культурно-просветительскую работу, Джалиль, разъезжая по лагерям для военнопленных, устанавливал конспиративные связи и под видом отбора самодеятельных артистов для созданной в легионе хоровой капеллы вербовал новых членов подпольной организации. Он был связан с подпольной организацией под названием «Берлинский комитет ВКП(б)», которую возглавлял Н. С. Бушманов. Сформированный первым 825-й батальон легиона «Идель-Урал», направленный в Витебск, поднял восстание 21 февраля 1943 г., в ходе которого часть бойцов (около 500—600 чел.) покинула расположение части и с оружием в руках присоединилась к белорусским партизанам. Личный состав остальных 6 батальонов легиона при попытке использовать их в боевых действиях также часто переходил на сторону РККА и партизан. Фашистское командование вынуждено было бросить на подавление восставших регулярные войска. С помощью предателя гестапо напало на след антифашистской организации. В августе 1943 года гестапо было арестовано несколько сотен человек подпольной группы, в числе арестованных патриотов-подпольщиков был и Муса Джалиль. Его бросили в тюрьму смерти Моабит. В течение нескольких месяцев продолжались пытки. Муса Джалиль был казнён на гильотине 25 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее в Берлине. Незадолго перед казнью Муса передал свои стихи соседу по камере А. Тиммермансу. Стихи Джалиля переведены на многие языки: «Коль сам умру, так песня не умрёт». В 1946 году МГБ СССР завело розыскное дело на Мусу Джалиля. Он обвинялся в измене Родине и пособничестве врагу. В апреле 1947 года имя Мусы Джалиля было включено в список особо опасных преступников. В 1946 году бывший военнопленный Нигмат Терегулов принёс в Союз писателей Татарии блокнот с шестью десятками стихов Джалиля. Через год из советского консульства в Брюсселе пришла вторая тетрадь. Из Моабитской тюрьмы её вынес бельгийский участник Сопротивления Андре Тиммерманс. Он сидел в одной камере с Джалилем. В их последнюю встречу Муса сказал, что его и группу его товарищей скоро казнят, и отдал тетрадь Тиммермансу, попросив передать её на родину. Был ещё один сборник стихов из Моабита, его привёз бывший военнопленный Габбас Шарипов. В январе 1946 года в советское посольство в Риме турецкий подданный татарин Казим Миршан принёс ещё одну тетрадь. Сборник отправлен в Москву, передан в министерство иностранных дел, затем в МГБ, затем в СМЕРШ. «Моабитская тетрадь» попала в руки поэту Константину Симонову, который организовал перевод стихов Джалиля на русский язык, снял клеветнические наветы с поэта и доказал патриотическую деятельность его подпольной группы. Статья К. Симонова о Мусе Джалиле была напечатана в одной из центральных газет в 1953 году, после чего началось триумфальное «шествие» подвига поэта и его товарищей в народное сознание. Немалую роль в реабилитации Мусы Джалиля сыграл и его друг, писатель Гази Кашшаф. В 1956 году посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза, в 1957 году стал лауреатом Ленинской премии. В 1966 году отмечался первый юбилей поэта, организованный в колхозе, названном его именем, на его родине, в селе Мустафино, где присутствовали многие знаменитые писатели и родственники из разных стран. Творчество Как по долине льющийся родник, В дороге пел я песни то и дело. И все казалось сердцу, что от них Земля вокруг цвела и молодела. Первое произведение было опубликовано в 1919 году в военной газете«Красная звезда»). В 1925 году в Казани вышел его первый сборник стихотворений и поэм «Мы идём». Им были написаны 4 либретто для опер «Золотоволосая», 1941, музыка композитора Н. Жиганова и «Ильдар» (1941). В 1920-е годы писал на темы революции и гражданской войны (поэма «Пройденные пути», 1924—1929), строительства социализма («Орденоносные миллионы», 1934; «Письменосец», 1938) В популярной поэме «Письмоносец» (1938, изд. 1940) показана трудовая жизнь сов. молодежи, её радости и переживания. В концлагере продолжал писать стихи, всего им было написано как минимум 125 стихотворений, которые после войны были переданы его сокамерником на Родину. За цикл стихов «Моабитская тетрадь» в 1957 году Джалилю была посмертно присуждена Ленинская премия Комитетом по Ленинским и Государственным премиям в области литературы и искусства. В 1968 году о Мусе Джалиле был снят фильм «Моабитская тетрадь». *** «Моабитская тетрадь».- цикл стихотворений татарского поэта Мусы Джалиля, написанный им в Моабитской тюрьме. Сохранились два блокнота, в которых содержалось 93 стихотворения. Стихотворения были написаны на татарском языке в первом блокноте арабской, во втором — латинской графикой. В 1946 году бывший военнопленный Нигмат Терегулов принёс в Союз писателей Татарии блокнот с шестью десятками стихов Джалиля. Через год из советского консульства в Брюсселе пришла вторая тетрадь. Из Моабитской тюрьмы её вынес бельгийский патриот Андре Тиммерманс и, выполняя последнюю волю поэта, отправил стихи на родину. Был ещё один сборник стихов из Моабита, его привёз бывший военнопленный Габбас Шарипов. Терегулов и Шарипов были арестованы. Терегулов погиб в лагере. Габбас Шарипов отбыл наказание (10 лет), затем жил в Волгоградской области. В январе 1946 года в советское посольство в Риме турецкий подданный татарин Казим Миршан принёс ещё одну тетрадь. Сборник был отправлен в Москву, где след его потерялся. Сборник передали в министерство иностранных дел, затем в MГБ, затем в СМЕРШ. C 1979 года поиски этих тетрадей не дали результатов. Впервые стихотворения были опубликованы после смерти Сталина в 1953 году в «Литературной газете» благодаря главному редактору Константину Симонову. В 1957 за этот цикл стихов автор был посмертно удостоен Ленинской премии. «Моабитская тетрадь» была переведена более чем на 60 языков мира. В 2013 году цикл стихотворений был включён в список «100 книг», рекомендованных школьникам Министерством образования и науки РФ для самостоятельного чтения. Стихотворения, составляющие «Моабитскую тетрадь», являются весьма разнообразными по своему содержанию и настроению. Наряду с патриотической лирикой и произведениями, гневно обличающими преступления нацизма (например, «Варварство»), в цикл входят стихи о любви и даже юмористические зарисовки из мирной жизни. Варварство Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят. Пришел хмельной майор и медными глазами Окинул обреченных… Мутный дождь Гудел в листве соседних рощ И на полях, одетых мглою, И тучи опустились над землею, Друг друга с бешенством гоня… Нет, этого я не забуду дня, Я не забуду никогда, вовеки! Я видел: плакали, как дети, реки, И в ярости рыдала мать-земля. Своими видел я глазами, Как солнце скорбное, омытое слезами, Сквозь тучу вышло на поля, В последний раз детей поцеловало, В последний раз… Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас Он обезумел. Гневно бушевала Его листва. Сгущалась мгла вокруг. Я слышал: мощный дуб свалился вдруг, Он падал, издавая вздох тяжелый. Детей внезапно охватил испуг,— Прижались к матерям, цепляясь за подолы. И выстрела раздался резкий звук, Прервав проклятье, Что вырвалось у женщины одной. Ребенок, мальчуган больной, Головку спрятал в складках платья Еще не старой женщины. Она Смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Все понял, понял все малютка. — Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! — Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи. Дитя, что ей всего дороже, Нагнувшись, подняла двумя руками мать, Прижала к сердцу, против дула прямо… — Я, мама, жить хочу. Не надо, мама! Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? — И хочет вырваться из рук ребенок, И страшен плач, и голос тонок, И в сердце он вонзается, как нож. — Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно. Закрой глаза, но голову не прячь, Чтобы тебя живым не закопал палач. Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.— И он закрыл глаза. И заалела кровь, По шее лентой красной извиваясь. Две жизни наземь падают, сливаясь, Две жизни и одна любовь! Гром грянул. Ветер свистнул в тучах. Заплакала земля в тоске глухой, О, сколько слез, горячих и горючих! Земля моя, скажи мне, что с тобой? Ты часто горе видела людское, Ты миллионы лет цвела для нас, Но испытала ль ты хотя бы раз Такой позор и варварство такое? Страна моя, враги тебе грозят, Но выше подними великой правды знамя, Омой его земли кровавыми слезами, И пусть его лучи пронзят, Пусть уничтожат беспощадно Тех варваров, тех дикарей, Что кровь детей глотают жадно, Кровь наших матерей… Башкирская литература. Муста́й Кари́м (1919—2005) — башкирский советский поэт, писатель и драматург. Герой Социалистического Труда (1979). Заслуженный деятель искусств РСФСР (1982). Народный поэт Башкирской АССР (1963). Лауреат Ленинской (1984) и Государственной премий СССР (1972). Родился 20 октября 1919 года в Кляшево Уфимской губернии в крестьянской семье. Мустай Карим начал писать в середине 1930-х годов. В 1938 году вышла в свет его первая книга стихов «Отряд тронулся», в 1941 году — вторая «Весенние голоса». В 1941 году окончил Башкирский государственный педагогический институт имени К. А. Тимирязeва, факультет языка и литературы. После окончания института призван в ряды Красной Армии и был направлен в Муромское училище связи. В мае 1942 года в звании младшего лейтенанта направлен в 17-ю мотострелковую бригаду начальником связи артдивизиона. В августе 1942 года тяжело ранен, около полугода находился в госпиталях. После выздоровления вернулся на передовую в качестве корреспондента фронтовых газет. Был корреспондентом газет «За честь родины» , «Советский воин» на татар­ском языке. Награждён боевыми наградами. В августе 1944 ст. лейт. М. С. Каримов, кандидат в члены ВКП(б), по национальности башкир, удостоен ордена Отечественной войны 2-й степени. Член СП СССР с 1940 года. С 1951 по 1962 год Мустай Карим являлся председателем правления СП БАССР, с 1962 по 1984 год — секретарём правления СП РСФСР. Плодотворную литературную работу Мустай Карим сочетал с многосторонней общественной деятельностью: избирался делегатом съездов КПСС, с 1955-го по 1980 был депутатом Верховного Совета РСФСР 4—11 созывов, заместителем председателя Президиума ВC РСФСР, заместителем председателя Верховного Совета РСФСР, депутатом ВC БАССР, многие годы являлся председателем Башкирского комитета защиты мира, членом комитета по Ленинским и Государственным премиям при Совете Министров СССР, членом Президентского совета Республики Башкортостан. Карим опубликовал более 100 поэтических и прозаических сборников, свыше 10 драматических произведений. Сборники стихотворений и поэм «Черные воды», «Возвращение», «Европа-Азия», «Времена», пьесы «Страна Айгуль», «Похищение девушки», «В ночь лунного затмения», «Салават. Семь сновидений сквозь явь», «Не бросай огонь, Прометей!», повести «Радость нашего дома», «Таганок», «Помилование», «Долгое-долгое детство», «Деревенские адвокаты» (журнал «Дружба народов», 1988, № 8). Произведения Мустая Карима переведены на десятки языков России и мира. По пьесе «В ночь лунного затмения» в 1987 году Свердловской киностудией был снят одноименный фильм. Повесть «Долгое-долгое детство» была экранизирована в 2004 году киностудией «Башкортостан» режиссёром-постановщиком Булатом Юсуповым. Народный поэт Башкирской АССР Мустай Карим скончался после двух инфарктов 21 сентября 2005 года находясь в республиканском кардиологическом диспансере Уфы. Похоронен на Мусульманском кладбище в Уфе. В 2013 году сын, дочь и внук писателя основали Фонд имени Мустая Карима, одна из основных задач которого — поддержка башкирского языка и литературы. Фонд поддерживает изучение башкирского языка в школах, в том числе в сельской местности, а также академические программы по изучению и исследованию башкирского языка и литературы, краеведению и истории Башкортостана в вузах Задание: Прочитать повесть «Долгое-долгое детство» (или посмотреть фильм) Литература Северного Кавказа. Али́ Асха́дович Шогенцу́ков (28 октября 1900 — 29 ноября 1941) — советский кабардинский поэт, писатель, основоположник кабардинской литературы. Заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарской АССР (1939). В 1914 году после окончания сельской школы поступил в Баксанскую духовную семинарию (медресе), но был исключён за организацию протеста против решения администрации уволить Нури Цагова (1890—1935), преподававшего дисциплины на кабардинском языке. В 1915 году Шогенцуков поступил на курсы по подготовке учителей, в 1916 году за отличные успехи в учёбе направлен дирекцией курсов в Бахчисарай (Крым), в педагогическое училище им. И. М. Гаспринского. В декабре 1917 года в связи с революционными событиями училище было закрыто, и Шогенцуков продолжил обучение в Османской империи в константинопольском педагогическом училище. Здесь написано стихотворение «Бабушка», которое стало его первым поэтическим произведением. В 1919 году вернулся на родину. Многие годы отдал педагогической деятельности: работал учителем кабардинского языка, директором школы, инспектором районо и облоно. Писал статьи в газетах, в которых уделял внимание кабардинскому языку, образованию и воспитанию подрастающего поколения. Творчество 1920-х годов посвящено пропаганде культурного просвещения народа. С 1934 года работал в Союзе писателей республики, занимаясь выявлением и продвижением молодых писателей. По совместительству работал научным сотрудником Института национальной культуры Кабардино-Балкарской АССР, участвуя в экспедициях по сбору и обработке фольклорных материалов. В своём творчестве он уделяет внимание истории и культуре кабардинцев, адыгейцев и черкесов. Работал литературным консультантом Кабардинского хора. В 1930-х годах расширяется тематика творчества, поэт начинает писать в жанре сатиры, уделяет большое внимание коллективизации, международным политическим событиям. Когда началась Великая Отечественная война, Али Шогенцуков написал стихи, в которых призвал сограждан к защите Родины. Осенью 1941 года отправившийся на войну Шогенцуков попал в плен. Погиб в нацистском концлагере под Бобруйском. Литературное наследие Шогенцукова, основоположника советской кабардинской поэзии, включает в себя: один роман в стихах, 8 поэм, 2 рассказа, 11 стихотворений, 20 публицистических статей, 9 произведений, переведённых с русского на кабардинский язык. Заметное место в творчестве занимает художественная летопись жизни кабардинского народа в дореволюционную эпоху и при советской власти: поэма «Мадина» (1933), героическая поэма «Вчерашние дни Тембота» (1935), роман в стихах «Камбот и Ляца» (1938). Шогенцуков положил начало кабардинской советской прозе (рассказы «Пуд муки» (1931), «Под старой грушей» (1933)). Шогенцуков — поэт-новатор кабардинского стиха, основой которого стало новое стихосложение, созданное им в результате освоения народной поэзии и идейно-художественных традиций русской и советской классической литературы. Шогенцуков произвел коренные преобразования, переведя тонический стих в силлаботоническую систему, обогатившую его ритмическое и интонационное звучание. Отбирая и творчески развивая все ценное, образное в кабардинском языке, Шогенцуков существенно обогатил его, наметил пути дальнейшего развития и заложил прочные основы кабардинского литературного языка. Сохранив связь с устным народным творчеством и опираясь на опыт и традиции прошлого, он способствовал росту кабардинской национальной литературы. Для произведений Шогенцукова характерны эпический размах в сочетании с проникновенным лиризмом, красочность деталей, богатство ритмики, творческое использование лексических средств, правдивое воспроизведение действительности. Творчество Шогенцукова проникнуто пафосом любви к человеку-труженику. Созданные на основе глубокого знания истории своего народа, его произведения имеют большую художественную и идейную ценность. В своих ранних стихах, близких к народной поэтике, Шогенцуков не только широко использует лексику кабардинского языка, традиционные фразеологические сочетания, обороты, эпитеты и сравнения, но и создаёт авторские образы и афоризмы. Перевёл на кабардинский язык сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Т. Г. Шевченко, М. Горького, К. Хетагурова. Произведения Шогенцукова переведены на многие языки народов бывшего СССР. Прочитать поэму «Мадина» или «Зимняя ночь» и дать развернутый ответ на вопрос: «Каковы черты инонационального героя в поэме Али Шогенцукова?» Поэма «Мадина» (1928) МАДИНА Помню деревьев цветение И ветерка опахало. Мне соловьиное пение День молодой возвещало. Помню я тень тополевую. Девушка перед порогом Шила рубашку мне новую, Сидя на стуле трехногом. Помню я - или мне грезится? - Царственный стан лебединый. Помню я два полумесяца - Тонкие брови Мадины. Радуя искрами чёрными, Очи сверкают, как пламя. Зубы жемчужными зернами Вспыхивают меж губами. Длинными, пышными косами Я очарован поныне. С птицами звонкоголосыми Жить бы певунье Мадине! Счастья достойна высокого Нежная райская птица Сердце Умара Бавокова Дочерью милой гордится. В мазанку входит он, сломленный Вечной, тяжелой нуждою, - В доме под крышей соломенной Дочь ему блещет звездою. Матери менее горькою Кажется доля-судьбина, Если веселою зорькою Ей просияет Мадина. Бедность для юных - безделица, Утро не светит им хмуро: Наша Мадина - владелица Чистого сердца Заура. Вместе нередко их видели Прошлой зимою и летом... Знают об этом родители, Знают соседи об этом. Мазанку, старую, темную Часто Заур навещает, Встреча с подругою скромною Радость ему обещает. Шепчутся двое без умолку - Нет им желанней услады. Рады вечернему сумраку, Юности собственной рады. *** Горя не зная, красавица С ясной душой засыпает... В мазанке дядя появится - Руганью мать осыпает. Старая мать убивается, Брат упрекает Дадусу: - Нищий в зятья набивается? Он вам пришелся по вкусу? В доме невеста на выданье Для проходимца хранима? Где ж это слыхано, видано: Дочь отдавать без калыма! Вижу: погибнет племянница, Вы ее сгубите сдуру! Нет, ни за что не достанется Дочь ваша в жены Зауру! Я ей сосватаю милого, - Ею селенье гордится. Парень богатого Пилова - Вот кто в мужья ей годится! *** Мать из терпения вывели Окрики брата Касима: - Деньги кого осчастливили? Мы проживем без калыма! Парнем считаешь ты Пилова? Девушкой юной была я - Мы уже знали постылого, С ним танцевать не желая. Зятя не надо богатого: Девушкой я не торгую. За перестарка горбатого Дочь не отдам дорогую!.. Речи Дадусы не слушая, Крикнул Касим ей сердитый: - Больше подобного случая Вам не дождаться, пойми ты! Мазанку вашу проклятую, Знай, навсегда я покину. Я благородного сватаю, - С нищим ты сводишь Мадину! В рваных чувяках и в рубище Век свой пройдешь ты, горюя, - В дом твой, как родственник любящий, Запах богатства несу я! Ладно, пусть будет по-твоему, Дочку за нищего выдай, - Вспомни наш род: ни за что ему Не примириться с обидой! К вам не вернусь до могилы я, Вас покидаю со злобой. Ну-ка, сестра моя милая, Жить без родных ты попробуй!.. Он задыхается, сердится, Места себе не находит; Толстый, все время он вертится, Крутится, а не уходит, - И не напрасно: в хозяине Слабость Касим подмечает... Старый Бавоков в отчаянье, Родственника умоляет: - Бабу к чему переучивать? Дело повел бы со мною!.. - Шурин усы стал подкручивать, Речью довольный такою. С болью, со взором нахмуренным И опуская седины, Старый Умар начал с шуриным Куплю-продажу Мадины. *** Влажным дыханьем рассвета Утренний веет покой. Яркая зелень одета Золотоцветной росой. Как безмятежна в июне Первая прелесть зари!.. Видим сегодня в лагуне Грязно-седого Джери. При появленье Мадины Сладко ему трепетать, Будто исчезли морщины, Будто он молод опять. Девушка принарядилась, Как приказал ей Касим, Вышла во двор - очутилась Пред женихом пожилым. Филин увидел голубку, Начал, бесстыжий, вздыхать. Хочет потрогать покупку, Хочет ее приласкать. Поздно! Морщин не разгладить, Снова не стать молодым... С дядей старается сладить: Щедрый сулит он калым. Серна красива, пуглива, И, не вступив еще в торг, Смотрит Джери похотливо, Скрыть ему трудно восторг. Зубы - прибрежную пену, Косы - душистую тьму, - Все он увидел и цену Определил он всему. *** Как бы заплакала тяжко, Как бы рыдала она, Если бы знала, бедняжка, Что старику продана! Будет Заур чернобровый Юной невесты лишен... Страшен был жребий суровый Девушек наших и жен! Дочери были товаром, Их продавали отцы И некрасивым и старым, - Лишь бы платили купцы. *** Смутен Умар седоусый, Дума его тяжела. В сморщенных пальцах Дадусы Быстро мелькает игла. Девушка в сумерках поздних Входит, бледна и грустна: Видно, о дядиных кознях Что-то узнала она. Глянула мать на Мадину: Только расцвел лепесток - Ветер ворвался в долину, Сломит он слабый цветок. В невыразимой печали Тихо заплакала мать, Губы ее задрожали, Слова не может сказать. Трудно спросить о причине Этих безудержных слез: Страшно услышать Мадине Горький ответ на вопрос. *** Ночь над селением стелется, С дочерью шепчется мать, Тайною с дочерью делится, Душу ей хочет отдать. Дочь отвечает ей в ужасе: - Сверстник отца - мой жених? Я о подобном замужестве Слушать должна от родных? И от чужих не ждала бы я Горшей обиды, поверь! Матушка добрая, слабая, Что со мной будет теперь? Чтобы отец продавал меня, - Разве того я ждала? Диной он ласково звал меня, Счастьем его я была. "Ты моя гордость единая, - Мне говорил он любя, - Верь: не продам, как скотину я, Дочь, дорогая, тебя!" Что ж, он теперь ради прибыли Сбыть меня хочет скорей? Мать, не желай моей гибели, Ты-то меня пожалей! Знай, что в лагуну немилого Я никогда не вступлю, Замуж не выйду за Пилова, Я ведь Заура люблю. Да, полюбила я смолоду, - Век ему буду верна! Не покоряйся ты золоту: Я у тебя ведь одна... Плачет Мадина несчастная, Мать говорит ей в ответ: - Доченька! Дина, согласна я, С милым беги ты чуть свет. Пусть в преступленье виновна я, Пусть я умру из-за вас, - Я тебя, дитятко кровное, Благословляю сейчас. Горе мне в золоте, купленном Раненным сердцем твоим. Счастье найди ты с возлюбленным - Это мой лучший калым! *** Матери нежное слово Смуту на миг унесло, И проясняется снова Бедной Мадины чело. Мать за ворота выходит В черную-черную ночь. Вскоре соседку приводит: Дружит с Лалиною дочь. Их породнила кручина, Сблизила горечь обид. Ныне тоскует Мадина - Завтра Лалина скорбит. Сохнет Мадина от плача, Значит Лалине - беда. Светит Мадине удача, Значит Лалина горда. Просит Мадина подругу Утром Заура позвать, Рада Лалина услугу Любящим двум оказать. Тайные девичьи думы Стали Касиму известны: Как соглядатай угрюмый, Бродит барышник бесчестный. Злобно ругает он женщин, Пилова хвалит - за плату: Конь быстроногий обещан Красноречивому свату. Он жениха превозносит, Врет - будто верит обману! Мать замолчать его просит: - Дочь я неволить не стану! Счастья она не увидит В доме урода-супруга. Пусть за любимого выйдет: Оба достойны друг друга! - Жадности полон, коварства, Сердится сват и грозится: - Знаю для вас я лекарство, Силой заставлю смириться! *** Ночью в приюте укромном Свиделись двое в саду. Сильным, и честным, и скромным, Как отвратить им беду? Как от неволи избавиться? Освободиться от пут? Верит Зауру красавица: Завтра они убегут... *** Прячется сват за чинарой: О барышах он заботится И за влюбленною парой Он, словно стражник, охотится. Ту, что не хочет богатства, Он увидал под чинарою И, побледнев от злорадства, Ринулся в мазанку старую. Крикнул седому Умару: - Люди чувячного племени, Глянули б вы под чинару, - Дочь не теряет там времени! Разве дано вам, негодным, Дочь в благородстве воспитывать? Разве на брак с благородным Могут такие расчитывать? Прячется дочь под кустами, Словно гулящая женщина. Парнем, обласканным вами, Ваше дитя обесчещено! - Так над невинною любовью Подлый Касим издевается. Верит Умар сквернословью, В сумрачный сад он врывается, Юношу он осыпает Руганью в бешенстве, в ярости. В ссору Заур не вступает Из уважения к старости. Вот он уходит из сада, Зная: Мадину не бросит он... В сердце Умара - досада, Дочь свою грубо поносит он: - В сад мой кого этой ночью Водишь ты, мерзкая? Вижу я Страшный позор твой воочью, - Дай-ка ответ мне, бесстыжая! - Грязную ложь повторяя, Тащит он за косу длинную И запирает в сарае Дочку, ни в чем не повинную. *** Нежные руки Мадины Люлькою были моей. Пела она мне былины, Чтобы заснул я скорей. Помню закат. С водопоя Я пригоняю телят, - Светится передо мною Ясный, внимательный взгляд. С поля Мадина вернется, - Ярче весеннего дня, Весело мне улыбнется, Крепко обнимет меня. Что же всю ночь на постели Ныне рыдает она? Думы ее одолели? Тяжко Мадина больна? Мать поругала Мадину? Дядя обиду нанес? Я еще мал и причину Я не пойму этих слез... Пиловых мать проклинает: - Пусть пропадут, наконец! - Шумно и часто вздыхает Старый, угрюмый отец. Смутен отец оттого ли, Что не прилег до утра? Как мне понять, что в неволе Ныне томится сестра! Шашкой обвешен и плеткой, Ходит по дому Касим. Где же Заур? За решеткой. Быстро расправились с ним! Дядя ликует, покуда, Стал он кичливей, шумней, Варит он жирное блюдо Для именитых гостей. *** Гости надменны и важны, Мазанка наша мала. Вот и обманщик продажный, Скрыга, проныра - мулла. Больно Мадине и душно, Ужас в недвижных зрачках. Гости молчат равнодушно, Пишет обманщик накях. - Дело творю по Корану, - Ерзает набожный плут, - Даром писать я не стану, Дайте коня мне за труд. Видите сами невесту: Мало красавиц таких! Здесь вам скупиться не к месту, Будет доволен жених - С женушкой встретит он зиму! - И длинноносый хитрец Тут же мигает Касиму: Скоро, мол, делу конец... *** - Нет, ни за что не пойду я За жениха ненавистного! - Плачет сестра, негодуя. Но для Касима корыстного Девушка хуже скотины... Можно скоту позавидовать: Стоимость нашей Мадины Начали гости прикидывать. Платят конями, быками, Заняты шумной торговлею... Дочка исходит слезами Под материнскою кровлею... Так дочерей продавали, - Не было горя безмернее, Так на конях гарцевали, Купленных жизнью дочернею... Я лишь, ребенок, остался С нашей Мадиною кроткою, Я на Касима кидался, Если грозил он ей плеткою... *** В комнате узкой темно. Кто же там блещет звездою? Косами оттенено. Светит лицо молодое. Песни, что пел соловей, Так от Мадины далеки. Слезы, сбежав из очей, Греют холодные щеки. Вянет жена богача, - А расцветала давно ли? Тает она, как свеча, Узница чахнет в неволе. Солнышка над головой Стала могила милее. Блекнет цветок полевой, Тлеет в песках суховея. Яркий румянец погас, Кожа осталась да кости. Что ж не приходит сейчас Смерть долгожданная в гости? Воздух удушлив ночной, Трудно лежать на постели. Вянет цветок полевой, Все лепестки облетели... *** В бешенстве входит супруг: - Лечишься? Экое барство! - Он пересчитывать вдруг Начал по пальцам лекарства. - По миру так я пойду! Скоро ль тебя схороню я? А не умрешь - приведу В дом свой вторую жену я! - Брызжет слюной скопидом... Смерть для Мадины отрада! Под одеялом тайком, Выплакать горе ей надо. Скоро закроется взор, Скоро закончатся муки... То не Заур ли простер Сильные, добрые руки? *** Слабая мать и ребенок - Оба лежат и не спят. Он устремляет спросонок Долгий осмысленный взгляд. Смотрит больная на сына: К впалой припал он груди. Плачет, тоскует Мадина, - Что его ждет впереди? Будут ли мачехе любы Эти живые глаза? И на поблекшие губы Теплая льется слеза. *** Где ты, Мадина родная? Где твой красавец-возлюбленный? Старым обычаем, знаю, Чистые души загублены. Бедная жертва адата, Кто над тобою не сжалится? В землю ушла без возврата Юная наша страдалица... Мальчик оставлен Мадиной, Мальчик, ребенок единственный, - Пусть же он станет мужчиной, Смелым защитником истины. Али Шогенцуков, 1928