Современная проза для детей: обзор основных тем

Лекция 3. Современная проза для детей: обзор основных тем Трудно переоценить значение детской книги для воспитания ребёнка, ни одно «взрослое» произведение не сможет заменить растущему человеку книгу, созданную специально для него и о нём. Для критиков и педагогов стало уже своеобразным «общим» местом говорить о том, что написание книг для детей требует от авторов, пожалуй, даже большего мастерства, чем произведения, адресованные взрослым. В то же время в переходные эпохи, когда перед обществом и искусством стоит задача формирования нового положительного образа героя, адекватного времени, интерес к литературе для детей возрастает многократно. Во многом таким переломным является и современный этап в социальном и культурном развитии России и мира. Литературный процесс, неотъемлемой частью которого являются и произведения для детей, своеобразно отражает происходящие в обществе перемены. И это отнюдь не только коммерционализация книгоиздательства для детей, подчиненность его законам рыночной экономики и веяниям массовой культуры. О том, что полки детских отделов наших книжных магазинов заставлены модными и низкопробными в художественном отношении произведениями много пишут и говорят сегодня и критики, и писатели. Но хорошие, умные, добрые книги для детей создаются, издаются и сегодня. При всей своей самобытности и индивидуальности они тем не менее подчиняются неким общим закономерностям, так или иначе опять-таки связанным с социальными и культурными процессами. Рассмотрим некоторые из них более подробно. Современная литература для детей, впрочем, как и «взрослая» литература, тяготеет к жанрово-художественному синтезу. В связи с этой особенностью многие исследователи сближают литературный процесс конца XX – начала XXI веков с рубежом XIX – XX столетий. Но если синтез искусств в эпоху русского и европейского Серебряного века был заявлен как важнейшая художественная и философская задача эпохи, регламентирован эстетическими манифестами и теоретическими работами различных романтических модернистских групп, то в современной литературе он является скорее результатом работы постмодернистского сознания с его коллажностью, интертекстуальностью, стремлением к художественным экспериментам. Речь здесь не идёт об отождествлении современной детской литературы и постмодернизма (в какой-то степени они даже не сочетаемы, если принимать во внимание равнодушие постмодернистского автора к герою и ситуации), но о том влиянии, которое последний, фактически переходя границы литературного направления и разрастаясь до мировоззрения в целом со второй половины 1990-х гг., начинает оказывать, прежде всего на уровне художественной формы, на другие художественно-стилевые тенденции в литературе и искусстве. С другой стороны, нельзя не учитывать, что под влиянием общественных и культурных изменений в обществе в детской литературе с середины XX века начинают возникать и активно развиваться новые жанровые формы художественной условности, синтетичные по своей природе. Таков, например, жанр фэнтези, представляющий собой соединение сказки, фантастики, мифа и приключенческого романа и направленный на создание нового мифа в границах вторичной, альтернативной художественной реальности. Да и сама литературная сказка, находящаяся, по определению И. Арзамасцевой, «между волшебным замыслом фольклора и жизнеподобием романа»1, с конца XX столетия усложняется, становится в жанровом отношении всё более интеграционной. Такова, например, книга американской писательницы Кейт ди Камилло «Удивительные приключения кролика Эдварда», помимо заявленного автором жанрового определения «сказочная повесть» в тексте явно вычленяются черты разных видов романа – авантюрного, социально-психологического и романа-воспитания. Часто жанровый синтез помогает создавать авторам особые типы художественной условности (так, в книге Ж.- К. Мурлева «Река, текущая вспять» сказка соединяется с мифом и романом-путешествием), либо желаемый комический эффект (сегодня в детском чтении популярны юмористические рассказы, тексты которых часто также создаются на стыке нескольких жанровых моделей: рассказ и сказка (И.Зартайская); рассказ и фольклорный садистский стишок (А. Гиваргизов); рассказ и роман ужасов (Тим Собакин) и пр.). Кроме того, сегодня авторы предлагают ребёнку знакомится с миром через сложные, ранее не характерные для детской литературы художественные формы: антиутопию (Ж.- К. Мурлева «Зимняя битва», Лоис Лоури подростковый роман «Дающий») или произведения с явными формальными постмодернистскими чертами (роман норвежского писателя Юна Эво «Солнце – крутой бог»). Всё это ещё раз подтверждает то, что материал детской литературы по своей художественной ценности ни в коей мере не уступает серьёзному словесному искусству для взрослых и может служить почвой для тонких, сложных и интересных художественных экспериментов. Современные, характерные для большой литературы тенденции проявляются в детской книге и на уровне содержания. Авторы работают с темами, которые очень долго не принято было поднимать в литературе для детей и подростков. В рамках данной работы нет возможности подробно рассмотреть все актуальные сегодня темы и проблемы, тем более что в каждом конкретном произведении они переданы по-своему, поэтому постараемся сосредоточить внимание лишь на тех именах и произведениях, которые в последние годы активно входят в круг чтения российских детей. Тема борьбы с собой, которая часто в современной детской прозе связана с мотивом преодоления ребёнком страха. Страх – едва ли не самое естественное проявление человеческой природы, следствие ощущения бренности жизни. Многие страхи мы преодолеваем, становясь взрослыми, переставая верить в те или иные вещи, уходя в своём развитии от первоначальной мифопоэтичности детского сознания. Среди множества больших и маленьких страхов, мучающих человека, и в детстве тоже, главным, пожалуй, является страх смерти и боли, которая может быть с ней связана. Тема смерти в детской литературе до сих пор является дискуссионной. У ряда психологов, педагогов и критиков возникают сомнения по поводу того, нужно ли вообще говорить с ребёнком о смерти, и если нужно, то с какого возраста и в какой форме. Но как бы то ни было герой-ребёнок в современной детской прозе, если и не сталкивается со смертью напрямую, то размышляет о ней часто. И это становится своеобразным рубежом, отделяющим прошлое от будущего, детство от взрослой жизни. Чтобы перейти на новый виток существования, маленький герой должен преодолеть себя, свой страх, изменить отношение к миру. Именно поэтому в художественной структуре произведений с подобной проблематикой мотив преодоления страха часто связан с кульминационными эпизодами и несёт особую идейно-смысловую нагрузку. Об этом повести Майи Войцеховской «Тень быка», норвежца Турмуда Хаугена «Ночные птицы», немца Андреаса Штайнхёфеля «Рико, Оскар и тени темнее тёмного», отчасти Робекки Стед «Когда мы встретимся». Историческая тема в книгах для подростков сегодня развивается главным образом в двух инвариантах. Во-первых, назовём тему жизни ребёнка в тоталитарном государстве. Так, событием в современной детской отечественной литературе стала книга Евгения Ельчина «Сталинский нос», о которой писатель П. Сис сказал: «Эту книгу важно прочитать всем людям, живущим в свободном обществе». Кроме того интересна повесть Ольги Громовой «Сахарный ребёнок. История девочки из прошлого века, рассказанная Стеллой Нудольской», представляющая собой по сути вариант лагерной прозы для детей. Второй инвариант исторической темы связан с темой войны. Общественно-политические, часто вооружённые, конфликты, ставшие, к сожалению, почти неотъемлемой частью жизни современного мира, подчас требуют необходимого объяснения в восприятии ребёнка. Детская художественная литература, которая так часто обращается к материалу прошедших эпох для понимания настоящего, предлагает ответы на подобные вопросы. Чаще всего современные детские писатели оригинально решают тему II мировой войны. Но они не сводят свои произведения только к повествованию о военных событиях, напротив, в книгах для детей описаний боевых действий практически нет; авторов интересуют вопросы восприятия ребёнком войны, мужания детской души в экстремальных военных условиях, гуманистические и национальные проблемы. Об этом тетралогия Аники Тор «Остров в море» (1996), «Пруд белых лилий» (1997), «Глубина моря» (1998), «Открытое море» (1999); повесть Кристина Нёстлингер «Лети, майский жук!», повесть канадской писательницы Джинн Литтл «Слышишь пение?», датского писателя и исследователя Йорна Риэля «Мальчик, который хотел стать человеком» и Эдуарда Веркина «Облачный полк». Тема разрушения семьи. Следствием постепенного разрушения прежней нравственной системы ценностей и определённого духовного кризиса в современном обществе становится процесс ослабевания родственных связей между людьми и разрушения семьи. Детская литература сегодня часто обращается к этой теме. Писатели рассматривают её в нескольких аспектах. В социальном, когда развод воспринимается как свидетельство кризиса института брака в социуме; индивидуализм и личная свобода, свобода от обязательств и ответственности перед близкими людьми подчас декларируются едва ли не как важнейшие ценности сегодняшней жизни, доказательства самодостаточности и самостоятельности человека. Такое понимание жизни не только противоречит традициям, но и разрушает сами принципы человеческого общежития, подрывает основы социума, без гармоничного существования которого невозможно нормальное духовно-нравственное развитие личности. Однако детская литература редко ограничивается изображением только общего среза социальной жизни, слишком специфичны её художественные и воспитательные задачи, для детского писателя куда важнее рассмотреть нравственно-психологический и философский аспекты темы развода. Одни писатели критикуют взрослых, которые, разрушая семью, лишают ребёнка душевного равновесия и чувства дома, ломают его представления о нормальной жизни, тем самым как бы программируют заранее его будущую жизнь. Другие же, напротив, воздерживаются от резких оценок, давая понять юному читателю, что жизнь намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд, и нельзя только обвинять взрослых, но нужно попытаться их понять. Третьи же являются сторонниками релятивистского подхода к проблеме и утверждают, что всё зависит от того, как относиться к разводу, что это не трагедия, а просто испытание, которое можно и нужно пережить как данность. Но как бы то ни было все авторы, касающиеся этой темы, отмечают, насколько болезненно переживают дети ситуацию расставания родителей, и каждый по-своему, пытаются привлечь внимание взрослых к проблеме и помочь ребёнку справиться с ней, создавая в тексте разные варианты, возможные модели поведения в подобных условиях. Об этом книги Кристины Нёстлингер «Само собой и вообще», Ульфа Старка «Пусть танцуют белые медведи», французской писательницы Мари-Од Мюрай «Oh, Boy!», К. Ди Камилло «Спасибо, Уинн-Дикси», С. и Н. Пономарёвых «Фото на развалинах», Ольги Максимовой (Гарнат) «Мой любимый соловей». Взаимосвязана с темой разрушения семьи в смысловом отношении тема сиротства. Она не нова для русской литературы. Для А.И. Свирского, А.И. Куприна, М. горького ребёнок улицы был примером вопиющей социальной несправедливости. Героями-беспризорниками изобиловала проза 1920-х гг., что было обусловлено исторически (Л. Пантелеев «Республиа ШКИД», «Лёнька Пантелеев», «Часы»; А. Неверов «Ташкент – город хлебный»). В детско-подростковой прозе о Великой Отечественной войне появился образ ребёнка – сына полка (В. Катаев «Сын полка», В. Богомолов «Иван»). В литературе 1950-х – 1960-х гг. беспризорник был редким персонажем; образы таких детей возникали в качестве иллюстраций противоречий послереволюционной эпохи (А. Рыбаков «Кортик», «Бронзовая птица»; Н. Дубов «Горе одному»). В 1970-х – 1980-х гг. к теме беспризорничества обращается Альберт Лиханов(«Слётки», «Свечушка», «Никто») и авторы сборника «Абориген» (Ю. Коротков, Л. Синицына, С. Винокурова и др.). Тема веры. «Будьте как дети и войдёте в Царствие Небесное», – это известное наставление Иисуса Христа основано на видении детей как лучшей части человечества, чистой, ещё не запятнанной пороком, способной удивляться чуду мира и просто, естественно, как в сказку, верить в Бога. Современная детская реалистическая проза часто рисует нам несколько иной образ ребёнка. Это дети, которые по тем или иным причинам рано взрослеют, в связи с чем меняется и их восприятие Бога, оно становится не таким безусловным и непосредственным, в него вторгаются стереотипы из мира взрослых. Несмотря на это, общение с Богом у героя-ребёнка – очень интимное, тайное, личное и сакральное действие, это всегда разговор о чём-то исключительно важном и волнующем, исповедь души и порой последняя надежда на помощь. Это своеобразная молитва на языке, который для ребёнка кажется единственно правильным. Джуди Блум «Ты здесь, Бог? – Это я, Маргарет», Э.-Э. Шмитта «Оскар и Розовая дама», Кэтрин Патерсон «Иакова я возлюбил», Альберт Лиханов «Слётки», православные фэнтези Юлии Вознесенской трилогия «Юлианна». Тема чудачества. Образы чудаков, героев, которые выбиваются из общей массы, в мировой детской литературе имеют давние традиции. Достаточно вспомнить безумцев из Страны Чудес и Зазеркалья Л. Кэрролла, Мэри Попинс П. Трэверс, Карлсона и Пэппи А. Линдгрен, Борю Збандуто – «чудака из 6 “Б”» В. Железникова… Этих очень разных героев объединяет та исключительность, непохожесть на других, которая зафиксирована уже в самой двуединой смысловой природе слова «чудак»: «чудо» и «чудачество». Чудаки в детской литературе часто становятся воплощением истинных нравственных человеческих качеств, они поступают по совести, их действия и взгляд на мир по-детски непосредственны. Но в мире, где главенствуют стереотипы, где материальное преобладает над духовным, где всё стремиться к усреднённости общего знаменателя, чудаки оказываются в меньшинстве. Окружающие их либо не понимают, либо пытаются нивелировать их исключительность, отсюда образы чудаков в произведениях для детей, как правило, подаются в контексте романтического по природе своей конфликта личности и группы. В современной детской литературе традиции предшествующих эпох развиваются. Интересно, что тема чудачества очень часто переплетается с темой взаимоотношения стариков и детей и темой смерти. Условно можно выделить три основных типа образов чудаков, создаваемых детскими писателями. К первой группе отнесём героев исключительных, эпатажных, отличающихся странным, на ординарный взгляд скучных мещан, поведением и (или) внешностью (книги итальянок Анджеллы Нанетти «Мой дедушка был вишней», Сильваны Гандольфи «Альдабра. Черепаха, которая любила Шекспира», француженки Марии Парр «Вафельное сердце», норвежца Ульфа Старка «Чудаки и зануды», японца Кадзуми Юмото «Друзья» ). Ко второй группе причислим героев, образы которых связаны с мотивом чуда; они отличаются от других не только своим нестандартным поведением и мышлением, но и сопричастностью к волшебному миру. Таковы Мисс Лунатик испанки Кармен Мартин Гайте («Красная шапочка на Манхэттене») и отчасти Ругер Канни Мёллер («Поздравляю, желаю счастья»). И, наконец, в третью группу объединим персонажей-детей, чудачество которых тесно связано с мотивом поиска себя настоящего и проблемой социализации (например, герои повести норвежца Э. Л. Эриксона «Осторожно, Питбуль-Терье!», Канне Мёллер «Я – Янис»). Природоведческая тема традиционно является одной из наиболее востребованных в детской литературе. Рассказывая о жизни природы, писатели не только решают информативные задачи, но и воспитательные вопросы. Неслучайно героями книг даже для самых маленьких читателей чаще всего являются именно животные, образы которых выступают как аллегории; они думают, чувствуют и ведут себя, как люди. В современной детской литературе можно выделить несколько групп произведений, главными героями которых являются животные. Во-первых, книги – своеобразные художественные очерки о жизни животных, как например, известный «Остров, одетый в Джерси» С. Востокова. Во-вторых, сказки о животных (ориентированные чаще всего на младший возраст); вспомним здесь и отважного льва Лафкадио Ш. Силверстайн, и «Танцующего жирафа» Д. Андре, и Оливию Я. Фалконера. В-третьих, вполне реалистические (хотя порой и не без использования фантастических приёмов) произведения для подростков, поднимающие сложные экологические, нравственные и философские проблемы. В этих книгах преобладает воспитательная, а не информативная направленность, их авторы уверены, что без уважения к животному миру и ответственности за него сложно говорить о духовности и гуманности человечества. Для формирования осознания этого в ребёнке писатели часто используют различные приёмы субъективации авторского повествования, показывая ситуацию глазами животного, что помогает подробно и целостно выписать его внутренний мир. Часто образы животных в современной детской литературе по психологизму, драматичности, глубине переживаний не только не уступают образам людей, но и порой превосходят их. Такой подход к раскрытию образа героя встречаем, например, в повести французского писателя и педагога Даниэля Пеннака («Собака Пёс»). Кроме того, можно вспомнить книгу Нонны Ермиловой «Принцесса и каракатица», и, конечно же, повесть финской писательницы Леены Крун «В одежде человека». И, наконец, любая переходная, рубежная литература находится в процессе поиска своего героя. В современной детской литературе мы тоже можем говорить о формировании новой художественной концепции личности человека. Это проявляется, например, в актуальности темы, связанной с изображением жизни «особого ребёнка». Общее для всего современного цивилизованного мира стремление к гуманизации образовательного и воспитательного процесса обнажило немало вопросов, связанных с инклюзивным обучением и в целом – с отношением общества к так называемым «особым» детям. Детская литература сегодня также нередко обращается к этой теме. Вот только некоторые произведения: М. Глейцман «Болтушка», Дж. Литтл «Неуклюжая Анна» и «Слышишь пение?», Е. Мурашова «Полоса отчуждения», «Изюмка», «Класс коррекции»; Н. Назаркин «Изумрудная рыбка», И. Стракан «Паренёк в пузыре», М. Шрайбер «Принцы в изгнании», Р. Эльф «Синий дождь», Юлия Кузнецова «Выдуманный жучок» и другие. Действие одних из них разворачиваются в больницах, где вынуждены бороться за жизнь дети, других – в большом, небольничном мире, к которому должен приспосабливаться и который должен учиться любить «особый» ребёнок. Своеобразным общим местом для большинства этих книг стал конфликт здоровых и больных, нормальных и отступающих от нормы, жизни обычной и больничной… Становлению художественной концепции личности в современной детской литературе помогает и школьная тема. Всё больше появляется книг, где возникает образ учителя, не всегда положительный и однозначный. Здесь следует вспомнить Джинн Литтл «Слышишь пение?», Е. Мурашова «Класс коррекции», Е. Габова «Я его терпеть не мог», С. и Н. Пономарёвы «Фото на развалинах», «Боишься ли ты темноты?», Марина Аромштан «Когда отдыхают ангелы», Кэндзиро Хайтани «Взгляд кролика». Особая роль в решении этого вопроса, конечно, принадлежит представителям отечественной подростковой прозы. Если ещё в начале1990-х гг. мы могли ограничить хронологические рамки этого литературного феномена примерно двумя десятилетиями (1960-е – 1980-е годы и связать их со школьными повестями В. Железникова, Ю. Полякова, Тендрякова, Исаровой, Э.Пашнева, Ю. Вяземскиого и др.), то на данном этапе литературного процесса можно говорить уже о новом витке в развитии подростковой прозы, представленном книгами таких авторов как Екатерина Мурашова, Валерий Воскобойников, Николай Назаркин, Светлана и Николай Пономарёвы, Дина Сабитова, Александр Ломковский и др. Специфические формально-смысловые особенности современной литературы для детей во многом обусловлены влиянием наметившегося в последние годы перехода художественного мировоззрения от прореалистического постмодернизма к романтизму. При этом нельзя забывать, что психолого-педагогическая специфика настоящей детской литературы несмотря ни на что остаётся прежней: социальные и собственно литературные процессы способствуют изменениям художественной формы и характера того жизненного материала, который ложится в основу произведения, но они почти не касаются вечных для человечества ценностей (любви, добра, красоты…), которые всегда отстаивает и пропагандирует хорошая детская книга. _________ PS 1 Критическое осмысление современной детской литературы представлено сегодня в основном в форме довольно кратких и популярных рецензий и обзоров в периодической печати («Читаем вместе», «У книжной полки», «Что читать» и пр.). Среди собственно научных публикаций следует называть сборники материалов конференций по детской литературе, проходящих в ведущих ВУЗах России (ежегодная межвузовская конференция «Зарубежная детская литература: поэтика и история», РГПУ им. А. И. Герцена; «Мировая словесность для детей и о детях», МПГУ и др.) и начавшее выходить с конца 2010 года в Санкт-Петербурге ежеквартальное информационно-аналитическое издание «Вестник детской литературы». Интерес к серьёзному филологическому осмыслению художественных книг для детей проявляется и в том, что в последние годы, хоть и нечасто, но выходят научные монографии, посвящённые проблемам мировой и отечественной современной детской литературы (Т. И. Михалёва «Современный подросток в современном мире: проблемы формирования личности подростка в литературе 1960-х – 2000-х гг.», М., 2007). PS 2Список художественных текстов и критических источников см. в соответствующем разделе курса.