Основные понятия лингвокультурологии

Лекция 1. Основные понятия лингвокультурологии. Лингвокультурологический (лингвострановедческий) подход в преподавании иностранных языков, культуры и истории страны изучаемого языка. Лингвокультуремы, фоновые знания, культурные коннотации, реалии, культурный компонент значения Culture vs arts Почему Таня плачет? All the King’s Men St. George’s Cross Oh, far is the way to the river Boyne 12th July Orange Lodge Parade 2014, Southport // http://www.youtube.com/watch?v=OYwjocMb3-Q Background cultural knowledge Cultural connotations Acquiring cultural literacy [Лингвокультурологический аспект исследования англоязычной юридической терминологии] Понятие культуры и лингвокультурологии Широкое понимание культуры как «совокупности умственной деятельности и ее результатов» [Блох 2013: 6] В узком смысле под культурой понимается система представлений и знаний, ценностей, правил поведения, мировоззрения свойственная определенному сообществу, которое проживает на определенной территории в определенный период времени и говорит на определенном языке1. [В.И.] Такое понимание историко-территориальной культуры (локальной во времени и пространстве) в ее нематериальном аспекте включает в себя, например, правовую культуру определенного лингво-правового сообщества, его представления о праве и его языке, что имеет принципиальное значение для изучения юридических терминологий. Можно говорить о политической, экономической культуре, культуре праздников, религиозной культуре и т.д., т.е. о системе условностей, договоренностей, принятых в определенное время на определенной территории. Лингвокультурология изучает отражение культурных особенностей в языковых единицах. Понятие реалий Вопросы реалий рассматривали В.Г. Гак, Б.Б. Григорьев, В.П. Конецкая, А.Е. Супрун, А.Д. Швейцер, и др. Болгарские ученые С. Влахов и С. Флорин предложили следующее определение реалий: «реалии (лат.: realis, realia мн. ч. – вещественный, действительный) – слова, называющие элементы быта и культуры, исторической эпохи и социального строя, государственного устройства и фольклора, т.е. специфических особенностей данного народа, страны, чуждых другим народам, странам» [Влахов, Флорин 1980: vi]. Существуют две точки зрения по поводу природы реалий. Одни исследователи полагают, что реалия – это предмет действительности [Левицкая, Фитерман 1963: 116]; другие считают, что реалия – это слово [Соболев 1952: 281]. Сторонники первой точки зрения отмечают, что реалии – это предметы материальной культуры, служащие основой для номинативного значения слова. С другой стороны, в переводоведении термином «реалии» обозначают большей частью слова, называющие предметы и понятия [Влахов, Флорин 1980: 7]. Реалия-предмет, даже в рамках страноведения, имеет широкое значение, которое не всегда укладывается в рамки реалии-слова, будучи элементом внеязыковой действительности. Реалия-слово как элемент лексики данного языка представляет собой знак, при помощи которого такие предметы – их референты – могут получить свое языковое обличие. Для того чтобы внести ясность в этот вопрос, ряд авторов предлагает наряду с термином «реалия» использовать термин «реалия-слово» [Андреев 1962; Гак 2001 и др.]. В последнем случае реалии-слова – это только лексические единицы, а не обозначаемые ими предметы. В.П. Конецкая пишет о таких вариантах понимания понятия «реалия» как «(1) реалии-предметы и явления внеязыковой действительности, (2) реалии-концепты, то есть ментальные эквиваленты реалий-предметов и (3) реалии-слова, то есть средства номинации реалий-концептов [Конецкая 1980]. Итак, под реалиями понимаются, с одной стороны, слова, обозначающие реалии-концепты как представления об уникальных явлениях внеязыковой действительности. Лексические единицы с культурным компонентом значения обозначают концепты, т.е. представления об особенностях [права и правовой] культуры на определенной территории в определенный исторический период. С другой стороны, под реалиями понимаются предметы и явления внеязыковой жизни, например, общественные отношения, подлежащие правовому регулированию, особенности правовой культуры определенного историко-территориального государственного образования. Несмотря на возможный переход реалий в термины и наоборот, наиболее убедительными средствами отличия реалий от терминов С. Влахов и С. Флорин считают их местную и /или историческую окраску; характер литературы, стиля, регистра, в котором они встречаются – художественный или научный текст; узкий (для терминов) или широкий (для реалий) контекст употребления. Следует отметить, что исследуемые в данной работе терминологические единицы с культурным компонентом значения так же, как и слова, обозначающие реалии, имеют историко-территориальную маркированность, что придает им сходство. Следует отметить, что обычно в лингвокультурологических работах культурный компонент рассматривается применительно к общеупотребительной лексике. Так, Г.Д. Томахин пишет о «лексике со страноведческим культурным компонентом (словах с культурным компонентом)» как о словах, семантика которых отражает своеобразие культуры. Причем культурный компонент значения слова присущ, прежде всего, так называемой «безэквивалентной лексике» и выявляется при сопоставлении языков, обслуживающих различные культуры [Томахин 1994: 15]. Н.Г. Комлев описывает понятие «культурный компонент» и его трактовки в зарубежной лингвистике: «культурное значение» в виде части культуры народа и части лингвистического значения, поиски «культурной коннотации» по линии изучения структурно-семантического развития языка. Исследователь утверждает, что «лексическому понятию сопутствует некий культурный компонент. Признавая наличие какого-то «внутреннего содержания слова», т. е. факта, что слово-знак выражает нечто кроме самого себя, мы обязаны признать и наличие культурного компонента — зависимость семантики языка от культурной среды индивидуума» [Комлев 2006: 116]. Как отмечает В.В. Ощепкова, лингвисты предлагают различные термины для обозна­чения национально-культурной информации в составе лек­сического значения: национально-культурный компонент значения (A.C. Мамонтов), культурно-исторический ком­понент (В.В. Ощепкова). Кроме того, выделяют безэквивалентную лексику, фоновую лексику и коннотативную лексику [Ощепкова 2004: 95 – 96]. Отметим, что в некоторых исследованиях по лингвострановедению отмечается познавательная функция терминов, включающая «овладение их фонами», т.е. «дополнительными семантическими долями». Так, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров отмечают, что в упрощенном виде обучение специалиста сводится к овладению им семантикой терминов (не только их понятиями, но и фонами) [Верещагин, Костомаров 1980: 162 – 163]. «Лексический фон шире лексического понятия, поэтому слова могут быть эквивалентными на уровне лексическо­го понятия и неполноэквивалентными на уровне лекси­ческого фона» [Ощепкова 2004: 96]. Понятие текста и дискурса. Понятие текста и дискурса в теориях М. Фуко, М.Я. Блоха и др. Дискурс как текст, погруженный в ситуацию общения. Глобализация vs сохранение локального лингвокультурного своеобразия В философии постмодернизма XX века подчеркивается роль вариаций, различий, единичных и уникальных явлений, а не универсальных категорий. Последние могут оказаться шаблонами, схемами и клише, созданными для упрощения понимания сложных культурных и исторических явлений, в которых нет и не может быть истинных представлений и убеждений, а есть лишь условности, свойственные той или иной эпохе и территории. Данные утверждения особенно ярко проявляются в гуманитарном знании, истинность которого всегда относительна и определяется эпохой и ее культурой. Так, по мнению М. Фуко «Нужно не просеивать универсалии через крупное сито истории, а просеивать истории через мелкое сито мысли, не принимающей универсалии… существуют только вариации, а трансисторическая тема – просто имя, лишенное смысла… все феномены самобытны, всякий исторический или социологический факт единичен … общих, трансисторических идей нет … мы осмысляем факты человеческой истории посредством общих идей, которые считаем адекватными, тогда как ничто человеческое не адекватно, не рационально и не универсально… общепринятые мнимости и дискурсы2 меняются с течением времени, но в каждую эпоху считаются истинными» [Вен 2013: 14 – 19]. Возвращаясь к теории эпистемологического разрыва, необходимо отметить, что М. Фуко «фактически создал специфическую и весьма влиятельную концепцию историзма, акцентирующего не эволюционность поступательного прогресса человеческой мысли, не ее преемственность и связь со своими предшествующими этапами развития, а скачкообразный, кумулятивный характер ее изменений, когда количественное нарастание новых научно-мировоззренческих представлений и понятий приводит к столь радикальной трансформации всей системы взглядов, что порождает стену непонимания и отчуждения между людьми разных конкретно-исторических эпох, образуя «эпистемологический разрыв» в едином потоке исторического времени» [Ильин // http://terme.ru/dictionary/179/word/yepistemologicheskii-razryv]. Так, например, философ утверждает, что «археология не стремится обнаружить постоянный и неощутимый переход, плавно связывающий дискурсы с тем, что им предшествует, их окружает или за ними следует… Наоборот, ее задача – определить дискурсы в их специфичности…» [Фуко 2012: 256]. Эти идеи, например, особенно ценны для исследования развития явлений вариантности и уникальности в такой специфичной отраслевой терминологии как англоязычная юридическая терминология. Она соотносится с такой изменчивой и условной системой понятий и представлений как система права, зависящая от историко-территориальных факторов. М.Я. Блох дискурс как текст, погруженный в ситуацию общения Текст в момент его создания Медиатексты и медиалингвистика Медиатекст (от лат. media textus «средства, посредники + ткань; сплетение, связь, сочетание») — сообщение, текст любого медийного вида и жанра. Понятие медиатекст возникло в XX веке в связи с бурным развитием средств массовой коммуникации (медиа), когда на смену традиционному печатному тексту пришли новые разновидности текстов, связанные с кинематографом, радио, телевидением, видео, интернетом, мобильными телефонами и т.д. Понятие медиатекст широко употребляется в медиаобразовании, в медиакритике, медийной психологии, где, в частности, рассматриваются вопросы медиавосприятия . Широкий / вертикальный контекст ЗАМЯТИНА С. ВКР Дискурс vs текст Разницу между дискурсом и текстом Т. А. Ван Дейк видит в том, что дискурс – «актуально произнесенный текст, а “текст” – это абстрактная грамматическая структура произнесенного... Дискурс – это понятие, касающееся речи, актуального речевого действия, тогда как “текст” – это понятие, касающееся системы языка или формальных лингвистических знаний, лингвистической компетентности» [46]. Н.Ф. Алефиренко, говоря о дискурсе как о коммуникативном событии, подчеркивает, что «дискурс – понятие более широкое, чем текст. Поскольку это одновременно и процесс речевой деятельности, и ее результат» [1; 14]. Для дискурсивного анализа в большей степени важен прагматический аспект данного явления: механизмы влияния на отдельного человека и на общественное сознание в целом. С точки зрения прагматики, в дискурсе наиболее важным является соотношение текста и адресата. [Теория регуляции речевой деятельности М.Я. Блоха]. Каждый дискурс можно в определенной степени назвать текстом. Но текст, который не имеет адресата, дискурсом не является, потому что дискурс биполярен. В данном контексте понятию дискурса достаточно близок термин «диалог». Общеизвестно, что диалог – это обмен репликами между участниками коммуникативного акта. Дискурс, являясь коммуникативным актом, так же предполагает наличие субъекта, его производящего, то есть автора, и реципиента или потребителя дискурса, который является объектом, воспринимающим дискурс. Если участники коммуникативного акта по очереди меняются ролями «адресат-адресант», имеет смысл назвать данный дискурс диалогом. Если же дискурс реализуется в ходе монолога, то говорящий только один, но и в этом случае реципиент необходим, а монолог принято считать разновидностью диалога. Резкого противопоставления между этими формами коммуникации в современном языкознании нет по той причине, что установлено: адресатом монологического высказывания может выступать и сам автор. Термин «дискурс» в данном случае является более широким, родовым для понятий «монолог» и «диалог», объединяя все виды использования языка. Л. С. Чикилева отмечает, что текст может быть вычленен из структуры дискурса, поскольку текст, как компонент коммуникативной деятельности, является фиксированным письменным документом [25; 48]. Текст определяется как «объединенная смысловой связью последовательность языковых знаков в их речевом воплощении, основными свойствами которой являются связность и цельность» [52]. См. диктема М.Я. Блоха! (тематичность) Дискурс отличается от текста не только наличием адресата, но и, как указывалось выше, экстралингвистическими факторами. Текст является лингвистическим компонентом дискурса, в то время как контекст (ключевой концепт, адресант и адресат, цель, задачи и микрозадачи общения, стратегии и тактики, место и время коммуникации) –это экстралингвистическая составляющая дискурса. Для того чтобы проследить разницу между дискурсом и текстом более наглядно, представим различия в таблице 1. Таблица 1 Структура дискурса ДИСКУРС ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ (контекст) ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ (текст) Адресант – адресат Материал (тематика) Ценности (включая ключевой концепт) Место и время коммуникации Цель, задача, микрозадачи Языковые средства Стратегии, тактика Как следует из данной таблицы, дискурс, помимо текста, включает в себя так называемый ситуационный (экстратекстуальный) контекст. Й. Мейбауэр указывает, что такая точка зрения продиктована задачами прагмалингвистики и отражает «отношение текста к аспектам ситуации, в которой текст был порожден и интерпретирован» [30; 11]. В его трактовке под ситуационным контекстом понимается коммуникативный акт, включающий как минимум говорящего (пишущего), слушателя (читателя), место и время коммуникации. С. Миллз подчеркивает, что контекст, в котором продуцируется текст, определяет структуру всякого специфического текста [31; 8]. Таким образом, экстралингвистические характеристики дискурса предопределяют структуру текста, порождаемого в ходе коммуникации. По мнению Самойловой А. Д., дискурс – это «текст, создаваемый говорящим (пишущим) для достижения определенной коммуникативной цели, реализующейся через соответствующие ей стратегии и тактики, диктующие выбор языковых средств с необходимым значением» [52]. Можно провести четкую грань между понятиями «дискурс» и «текст», принимая во внимание следующие различия между ними: • дискурс, в отличие от текста, прагматичен; • дискурс динамичен, а текст – статичен; • дискурс представляет процесс, текст представляет результат; • если текст абстрактен, то дискурс актуализирует эту абстракцию. Представляет интерес мнение Н.Ф. Алефиренко о том, что «дискурс в широком его понимании – это субъективное речемыслительное отражение в нашем сознании картины мира. Важнейшим средством ее вербальной репрезентации служит словесный текст» [1; 16]. Таким образом, современное понимание лингвистами термина «дискурс» хоть и близко к понятию «текст», но акцент в нем переносится на динамику, развертывание во времени процесса коммуникации, в отличие от текста, который является статичным результатом языкового общения. Итак, в нашей трактовке, дискурс – это последовательность объединённых общей темой высказываний, возникшая в ходе акта общения, организованная определенным образом, имеющая цель и порождаемая ради решения каких-либо задач, способная повлиять на внутреннюю картину мира, убеждения и поведение человека. Дискурс реализуется в различных формах и жанрах. На сегодня в дискурсивном анализе встречается деление дискурса на основе жанровых особенностей, хотя полная классификация по жанрам отсутствует. Л. С. Чикилева акцентирует внимание на существовании различных типов дискурса, в частности, национальных русского и английского, в рамках которых «выделяются такие разновидности, как дискурс поэтический, критический, педагогический, юридический и другие» [25; 46]. Лекция 2 Основные методы анализа текста. Семиотический, прагматический, стилистический и лингвокультуроло-гический аспекты анализа текста. Этимологический анализ. Методы выявления лексических единиц с культурным компонентом значения. Дефиниционный и компонентный анализ лексических единиц. Этимологический, семантический (дефиниционный и компонентный), лингвокультурологический анализ лексических единиц из текстов: Например: У единицы sheriff зафиксированы следующие терминологические значения[Collins]: 1) (in the US) the chief law-enforcement officer in a county: popularly elected, except in Rhode Island 2) (in England and Wales) the chief executive officer of the Crown in a county, having chiefly ceremonial duties. Related adj: shrieval 3) (in Scotland) a judge in any of the sheriff courts 4) (in Australia) an administrative officer of the Supreme Court, who enforces judgments and the execution of writs, empanels juries, etc 5) (in New Zealand) an officer of the High Court • Etymology: Old English scīrgerēfa , from scīr SHIRE 1 + gerēfa REEVE 1. Derived words: sheriffdom Это редкий случай собственно английского по происхождению (а не заимствованного) лингвистического субстрата терминологического знака. Термин получил широкое распространение не только в терминосистемы Великобритании и США, но и в англоязычные юридические терминосистемы других бывших колоний Соединенного Королевства – Австралии и Новой Зеландии. Очевидно, что такие образы, принадлежащие культурам Англии и США, как шериф Ноттингемский, преследователь Робин Гуда и представитель органов власти средневековой Англии, с одной стороны, и американский шериф в колониях или на Диком Западе, занимают разные должности и имеют разные функции. В этом проявляется семантическая вариантность обозначающего их термина sheriff, отличающегося полисемичностью. Устный и письменный контрольный опрос. Обсуждение на семинарских занятия отражения в языке разных типов картин мира. Например, религиозной картины мира жителей Североамериканских колоний: Приведем лексикографический анализ термина magistrate. [Americana] magistrate магистрат 1) Судья первой инстанции, избираемый в городских районах и рассматривающий дела о нарушениях правил дорожного движения и мелких преступлениях, а также мелкие гражданские иски. Магистраты могут также проводить предварительное расследование крупных преступлений и принимать решение о передаче дела в вышестоящие судебные инстанции. Суд магистрата иногда называется полицейским судом [police court]. Justice of the Peace 2) Депутат генеральной ассамблеи [General Assembly] в Колонии Массачусетского залива [Massachusetts Bay Colony], имевший также должность в исполнительном органе власти и работавший в составе комитета (комиссии). ср. assistant В словаре [Collins] приводятся значения, среди которых есть и новозеландское историческое значение термина, что свидетельствует о распространении данного термина в англоязычных терминосистемах: magistrate 1) a public officer concerned with the administration of law Related adj: magisterial 2) another name for justice of the peace 3) NZ the former name for district court judge • Etymology: 17 cent. from Latin magistrātus, from magister master Derived words: magistrateship Однако в словаре [Merriam-Webster Dictionary] указывается, что термин датируется более ранним сроком заимствования в английский язык: Etymology: Middle English magestrat, from Latin magistratus magistracy, magistrate, from magistr-, magister master, political superior — more at master Date: 14th century В лингвострановедческом словаре по Великобритании зафиксированы следующие значения данной терминологической единицы. [GrBr]: magistrate 1. магистрат (должностное лицо в местных органах власти [local authority]) 2. 1) судья-магистрат суда магистратов [magistrates' court] 2) судья-магистрат (то же, что Justice of the Peace) 3) судья-магистрат полицейского суда [police court] Значения 2 (1) и 2 (2) данной лексикографической статьи относятся к английской правовой терминосистеме (магистраты и суды магистратов – низшая судебная инстанция, где рассматриваются до 95 % дел в порядке первой инстанции) [Berlins, Dyer 2000: 83]. Так, отмечается, что суды магистратов – реалия исключительно английского права, а термины, соответственно, принадлежат английской правовой терминосистеме: [C] magistrates' court (in England) a court of summary jurisdiction held before two or more justices of the peace or a stipendiary magistrate to deal with minor crimes, certain civil actions, and preliminary hearings. Значение 2 (3) относится к американской правовой терминосистеме (полицейский суд). В значении 1 термин magistrate употребляется для обозначения лица, осуществляющего административные функции в органах местного самоуправления. Значения 1 и 2 (3) характерны для некоторых американских колоний, что видно из следующего текста об аресте и уголовном преследовании квакеров в Массачусетсе по религиозным убеждениям. В июле 1656 года первые квакеры прибыли в Массачусетс, где были немедленно арестованы местными магистратами: “They were instantly arrested by the magistrates, and diligently examined for what were considered bodily marks of witchcraft”[Quakers: Persecution in colonial Massachusetts] (полужирный курсив наш. – В.И). Устный и письменный контрольный опрос. Обсуждение на семинарских занятиях терминологических единиц с культурным компонентом значения. Например: Терминологизация при возникновении терминологического значения общелитературной лексической единицы на основе метафорического переноса номинации (по сходству). Так, сравнение лежит в основе образования терминологических словосочетаний Grandfather clause (амер.) (сравнение применения действовавшего ранее законодательства с «временами дедушки», с тем, что было давно); Lame Duck Amendment (амер.) (сравнение Президента США с хромой уткой, поскольку после избрания нового Президента, пока срок полномочий старого еще не истек, он фактически не обладает полнотой власти, как утка, которая не может полноценно ходить). Развитие правовой системы Англии. История и отрасли права Великобритании. Особенности возникновения правовых институтов и источников права средневековья, дошедших до наших дней. Общее право (common law). Право справедливости (equity). Судебная система. Полиция. Юридические профессии – юристы, представители в судах, прокуроры (Lord Chancellor, Chancellor of the Exchequer, barristers, solicitors, Attorney General etc.). Особенности права в Англии и Уэльсе, Шотландии и Северной Ирландии. Развитие правовой системы США. Центробежные и центростремительные тенденции развития. Исторические реалии развития правовой системы США (witch hunt, disorderly marriage etc.) В отдельную группу терминов, имеющих шотландское юридическое значение можно выделить термины, для которых характерна терминологизация общеанглийского общеупотребительного значения слова в шотландской правовой терминосистеме. К данной категории относятся как единицы общеупотребительной общеанглийской лексики, так и юридические термины, маркированные шотл. Для иллюстрации данного положения рассмотрим общеупотребительное общеанглийское слово curator и термин curator, относящийся к шотландской правовой системе, в следующих контекстах. 1) Today, an increasing part of a curator's duties involves fundraising and promotion, which may include the writing and reviewing of grant proposals, journal articles, and publicity materials, as well as attendance at meetings, conventions, and civic events. (17.12.2009) [http://www.bls.gov/oco/ocos065.htm] 2) Section 101 does not reflect the carefully considered recommendation of APRG that there should be a centralised national system to appoint and train curators, reporting officers and safeguarders, from which individual case appointments could be made locally. (Май 2006) [http://www.scottish.parliament.uk/business/committees/education/reports-06/edr06-08-00.htm] Вышеприведенные примеры наглядно демонстрируют разницу семантического значения слова в зависимости от национальной принадлежности и области употребления. В общеанглийском варианте слово curator относится к единицам, составляющим общеупотребительную лексику, и соответствует русскому значению «хранитель, смотритель, управляющий, куратор». В статье, опубликованной на сайте бюро занятости США (см. контекст 1), говорится о профессии смотрителя музея, а также о тех обязанностях, которые возложены на людей этой профессии. Лексическая единица curator, используемая в контексте законопроекта и комментариев к нему, рассмотренных комитетом по вопросам семьи в Шотландии (см. контекст 2), представляет собой термин, использующийся в области политики и права, и переводится на русский язык как «опекун». Следовательно, лексическая единица curator, будучи заимствованной из латинского языка в шотландскую правовую терминосистему, терминологизировалась, а в Англии при заимствовании из того же источника осталась общеупотребительной (возможно, что в шотландскую правовую терминосистему лексема проникла через англо-нормандский язык). Перейдя из разряда слов общей лексики в разряд слов специальной лексики, слово стало более узким по значению. Сопоставительный анализ значений «хранитель, управляющий, куратор» и «опекун» показывает, что слово в обоих вариантах имеет близкое значение: «человек, который присматривает, заботится, несет ответственность за кого-либо/ что-либо», что подтверждает этимология слова. [C]: XIV c. from Latin: one who cares, from cūrāre to care for, from cūra care. Следовательно, общим для шотландского термина и английского общеупотребительного слова является сема «забота», «заботящийся человек». Лекция 3 Понятие «концепт» в лингвокультурологических исследованиях. Понятие языковой картины мира. Картина мира как система фоновых (неосознаваемых) знаний. Понятие языковой, научной, профессиональной, культурной картины мира в работах М.Я. Блоха, А.Н. Алефиренко, А.Д. Шмелева, В.Ф. Новодрановой и др. Понятие «Концепт» Особо следует остановиться на понятии «концепта», проясняющем культурную составляющую содержания лексических единиц с культурным компонентом значения. Данный термин используется в терминоведении, лингвокультурологии и когнитивной лингвистике. В современных исследованиях отмечаются сходства и различия в понимании концепта лингвокультурологами и когнитивистами в рамках общего антропоцентрического подхода. Обзор основных точек зрения (Е.В. Бабаевой, С.Г. Воркачева, В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина и других) по этому поводу представлен, например, в статье Т.А. Светоносовой [2007], отмечающей, что в лингвокультурологии акцент делается на фиксацию ценностей социума с помощью лингвокультурного концепта, для которого свойственна «полиапеллируемость» (Г.Г. Слышкин), т.е. выражение с помощью целого ряда единиц языка. Для когнитивного концепта свойственна закрепленность за единственной языковой единицей, выявлены такие типы концептов как схема, фрейм, сценарий и др. Если в лингвокультурологии (В.И. Карасик) концепт рассматривается как многомерное смысловое образование, состоящее из понятийной, образной и ценностной сторон, то в когнитивных исследованиях (Попова З.Д.) приводится полевая модель концепта, состоящая из ядра, периферии и интерпретационного поля [Светоносова 2007: 3-4]. Манерко Л.А., Новодранова В.Ф. В когнитивной лингвистике широко распространено понимание концептов как мыслительных образов, стоящих за языковыми знаками. Е.С. Кубрякова писала о концепте как «о неком отдельном смысле, некой идее, имеющейся у нас в сознании», … «главное, что такая идея существует как оперативная единица в мыслительных процессах, причем единица, выступающая как гештальт – как вполне самостоятельная и четко выделимая отдельная от других сущность». Указывается на представление о концептах как о квантах структурированного знания [Кубрякова 2004: 316]. Например, О правовых концептах «закон», «постановление», «юридический акт», «текст закона» в русле лингвокультурологии как о «ячейке культуры в ментальном мире человека» писал Ю.С. Степанов [Степанов 2004: 42]. Особенность изучения культурного компонента англоязычной юридической терминологии заключается в том, что термины, безусловно, соотнесены со структурами знания, а значит, с одной стороны, с когнитивными концептами. С другой стороны, спецификой терминологических единиц с культурным компонентом значения, обусловленных историко-территориальной правовой культурой, является ценностная составляющая, что определено особенностями лингвокультурных концептов, лежащих в основе соответствующих дефиниций. Следовательно, для анализируемой терминологической лексики с культурным компонентом важен антропоцентрический характер концепта, как с точки зрения накопления и передачи знания, так и с точки зрения формирования и сохранения в содержании этих единиц ценностных представлений определенного социума. Философы Жорж Кангилем и Мишель Фуко устанавливают, что «история концепта отнюдь не является историей его последовательного прояснения или возрастающей «рационализации», непрерывности и перехода на новый уровень абстракции; напротив, это история смены правил применения, история многочисленных полей образования и значимости понятий, история теоретических полей их порождения» [Фуко 1996: 8]. Аналогичные свойства концептов, являющихся основой для развития культурного компонента значения лексических единиц, отмечаются и при рассмотрении концептов в чисто лингвистическом аспекте, связанном с изучением межкультурной коммуникации. Под концептом понимается «идеальная сущность, формирующаяся в сознании человека. Основным признаком, отделяющим лингвистическое понимание концепта от логического и общесемиотического, является его закрепленность за определенным способом языковой реализации… концепт, как ментальное образование высокой степени абстрактности, связан именно со словом» [Галкина 2004: 189]. М.Я. Блох отмечает, что «термин – это слово (лексема или лексикула), значение которого является строгим, профессионально выраженным определением денотата. Поскольку ординарное, необобщенное знание является нижним по рангу, обычным в представленной иерархии, соответствующее ему значение номинации можно назвать «коммонемой». Стоящее над ним значение номинации, передающее стихийно обобщенное представление некоторого элемента мира в коллективном сознании социума, уже названо в когнитологии «концептом». Верхнее значение в представленной понятийной иерархии, обозначаемое не простым словом языка, а некоторым термином и составляющее принадлежность профессионального (теоретического или практического), строгого знания, можно назвать «риго-ремой». Предложенное терминологическое разбиение призвано преодолеть смысловую неопределенность, возникающую при обсуждении проблем, связанных со сложными понятиями концепта, концептосферы и в особенности языковой и концептуальной картин мира [Полужирный курсив наш. – В.И.]» [Блох 2007: 32]. Данные положения описывают соотношение термина, концепта, концептосферы и картины мира, что является одной из ключевых проблем современного терминоведения и современной лингвистики. Методическое руководство. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Русский язык, 1990. — 246 с. — (Библиотека преподавателя русского языка как иностранного). — ISBN 5-200-01076-4. Разрешение 300 dpi, текстовый слой, цветная обложка. В книге рассматриваются вопросы, вскрывающие связи и отношения между языком и обслуживаемой им культурой; показаны конкретные и методически эффективные приемы, способы, позволяющие в процессе преподавания русского языка как иностранного знакомить обучаемых с современной советской действительностью. Книга предназначается для преподавателей русского языка как иностранного. Содержание: Предисловие. Теоретические основы лингвострановедения. Методологические основы лингвострановедения Социальная природа языка: из истории взглядов лингвистов и лингводидактов. Философы и лингвисты о социальной природе языка. Лингводидакты о социальной природе языка. Историческая традиция включения страноведческих материалов в учебники русского языка для иностранцев. Необходимые сведения из теории культуры. Определение и предмет лингвострановедения. Реляционно-переводное преподавание языка. Лингвострановедение как аспект в преподавании языка. Терминологические уточнения и итоговое определение. Номинативные единицы языка как носители и источники национально-культурной информации. Национально-культурная семантика русского слова. Лексическое понятие и понятийная безэквивалентность. Лексический фон и фоновая неполноэквивалентность. Классификация безэквивалентной и фоновой лексики. Фоновые особенности терминологической лексики. Фоновые особенности ономастической лексики. Свойства и функции лексического фона. Национально-культурная семантика русской фразеологии. Уточнение понятия фразеологизма. Номинативная семантика фразеологизма. Итоговое определение. Двуплановость семантики фразеологизма: фразеологический фон. Национально-культурная семантика фразеологического фона. Национально-культурная семантика языковых афоризмов. Уточнение понятия языкового афоризма. Афористический уровень языка. Двуплановость семантики афоризма: афористический фон. Национально-культурная семантика афористического фона. Использование и модификации языковых афоризмов в речи. Лексика, фразеология, афористика как лингвострановедческие источники в преподавании языка. Структура семантики номинативной единицы языка. Лингвострановедческая семантизация фонов. Внешняя форма изъяснения как способ повышения языковой отдачи словарной статьи. Лингвострановедческие словари фразеологии и афористики. Групповые способы семантизации фонов. Лингвострановедческая семантизация с учетом национальной культуры адресата. Лингвострановедческая семантизация с учетом этапа обучения. Страноведческий потенциал лексического ядра русского языка. Концентрическое накопление информации от одного этапа обучения к другому. Родной язык адресата как средство страноведческого изъяснения на начальном этапе обучения. Публицистическая и художественно-образная семантизация номинативных языковых единиц. Текст в лингвострановедческом рассмотрении. Прагматичные и проектные тексты. Вопросы отбора страноведческих учебных текстов по содержательным критериям. Прагматичный текст: способы повышения его лингвострановедческой отдачи. Некоторые сведения относительно учебного текста. Структурирование и компрессия прагматичного текста. Учебное структурирование и провешивание прагматичного текста. Эксперимент по оценке мнемонического потенциала текста. О перспективах повышения страноведческой отдачи прагматичных учебных текстов. Проективный текст: формирование навыка лингвосграноведческого чтения. О подтексте и контексте. О подтексте и затексте. О сюжете и замысле. Липгвострановсдческий комментарий. Первый вид лингвострановедческого комментария: прагматичный. Второй вид лингвострановедческого комментария: проективный с ориентацией на контекст. Третий вид лингвострановедческого комментария: проективный с ориентацией на затекст. Лингвострановедческое чтение: прагматичный и проективный тексты в связке. Общедидактический принцип наглядности. Способы связки прагматичного и проективного текстов. Реляционные единицы языка как носители и источники национально-культурной информации. Русская фонетика и интонация как феномен национальной культуры. Словообразование, морфология и синтаксис в лингвострановедческом рассмотрении. Лингвострановедческое значение невербальных языков. Русский соматический язык и язык повседневного поведения. Уточнение терминологии. Лингводидактические вопросы. Пласт соматических речений в русском языке и его значение для лингвострановедения. Уточнение терминологии. Соматические речения в публицистике и художественной литературе. Лингводидактические вопросы. Лингвострановедческая зрительная наглядность. Создание средств зрительной наглядности с лингвострановедческой точки зрения. Лингводидактические требования к семантизирующему изображению. Обучающая дополнительность зрительного и вербального рядов. О различных мерах глубины страноведческих изображений и о разнообразии функций зрительной наглядности. Включение многоплановых картин в лингвострановедчсский учебный процесс. Отбор произведений изобразительного искусства. Комментирование произведений изобразительного искусства. Художественная литература и другие виды искусства в лингвострановедческом рассмотрении. Лингвострановедческий потенциал произведений искусства. Гносеологическая функция искусства. Коммуникативная функция искусства. Лингвострановедческое освоение произведений искусства: отбор и осмысление. Что такое облигаторное произведение искусства? Наводящий метод лингвострановедческого освоения произведений искусства. Первый прием наводящего метода: вычленение основного смысла художественного образа. Второй прием наводящего метода: присоединение проективных показателей к основному смыслу. Третий прием наводящего метода: настройка на основной смысл. Четвертый прием наводящего метода: усиление проективных показателей. Еще раз о роли филологии в лингвострановедении. Вместо заключения. Лингвострановедение на путях перестройки. Корректировка учения о лексическом фоне. Анализ показательного примера. Пополнение списков безэквивалентной и фоновой лексики. Второй показательный пример. Итоговые тезисы. Национальная психология русского народа в лингвострановедческом свете. Анализ типичной современной поведенческой ситуации. Анализ типичной традиционной поведенческой ситуации. Актуальный историзм как прием в презентации фоновой семантики. Сиюминутное и современное. Актуальность на протяжении десяти веков. О значении православия для русского языка и культуры. Филологизация как основной подход к языковым единицам и художественным текстам. Итоги и перспективы. Использованная литература. Литература по лингвострановедению.