Категории метафизики как базовые инструменты познания и конструирования жизненного мира

§ 3. Категории метафизики как базовые инструменты познания и конструирования жизненного мира В свое время Аристотель создал метафизику («первую философию») в качестве средства достижения, как он полагал, абсолютного знания. Платоновская диалектика его не устраивала, поскольку она, по мнению Аристотеля, лишь задавала вопросы, но не отвечала на них. Должны существовать абсолютные предпосылки истинного знания! Такими предпосылками являются первоначала, или система первоначал. Именно такую систему первоначал в виде категорий метафизики и предложил Аристотель. Метафизика, применяя категории для сущностного познания, должна была заниматься: а) познанием сущего как сущего (или бытия, поскольку оно бытие); б) исследованием причин (первых, или высших, начал бытия); в) изучением субстанции; г) познанием Бога и сверхчувственной субстанции. Возможность достижения знания обо всем этом могут дать только категории метафизики. Сами по себе категории (первоначала) не могут быть доказаны или выведены из чего-то другого, поскольку они — первоначала. Следует особо подчеркнуть: категории как первоначала не могут быть доказаны; однако не потому, что для них не существует доказательств, а потому, что они выше всяких доказательств. Стало быть, философская сущность категорий (как и сущность всей философии) состоит в том, что они обосновывают начала не каких-то отдельных наук, а науки как способа познания в целом. В самом деле, любая наука представляет собою исследование какой-то части мира как объекта. Но при этом никакая наука не задается вопросом о познаваемости своего предмета изучения, не интересуется проблемой достоверности как таковой и вопросами обоснования предпосылок, которые лежат в основе каждой науки. И только философия ставит фундаментальные вопросы о сущности познания как такового, о природе достоверности или о философских основаниях (принципах) самих наук. Когда физик смотрит на экран осциллографа с целью установить различные параметры высокочастотных сигналов, он занимается физикой. Однако, когда он же задается вопросами: а что, собственно говоря, я изучаю? какое отношение эти треки на экране имеют к реальности — той, что за окном? можно ли рассматривать элементарные частицы, которые никто и никогда не воспринимал, самой реальностью или они — лишь теоретические допущения и абстрактные объекты, созданные мышлением ученого? является ли полученное знание в самом деле знанием реальности или лишь теоретической конструкцией самих физиков? — в этом случае физик переходит границы своей науки и вступает в область философии физики, поскольку ставит проблемы философских оснований физики. Точно так же юрист находится в сфере юриспруденции и юридической практики, когда занимается подготовкой законов, проводит следственные действия или составляет договор наследования. Однако, как только он задается вопросами: что такое справедливость? каковы основания и элементы права как такового? что собою вообще представляет право? — он из юридической сферы переходит в область философии права, т. е. раздела философии, который изучает философские основания права. Итак, категории метафизики являются средством описания сущего, бытия. Применяя их для исследования какой-либо вещи (в метафизическом смысле), мы получаем знание ее сущности и полное онтологическое описание ее существования. В качестве средства описания категории представляют собою онтологические категории. Однако, поскольку ими руководствуется познающий ум человека и «работают» они «внутри» мышления субъекта, выступая при этом инструментами получения знания, их можно рассматривать также в качестве гносеологических категорий. Сущность и существование. Сущность — это внутреннее содержание вещи, которое позволяет ей оставаться собой и без чего она теряет свою самость. (Напомним, что вещь в метафизике — это любое самостоятельное сущее.) Сущность вещи заключается в устойчивом единстве всех многообразных и противоречивых форм ее бытия. Сущность — это субстанциональное ядро самостоятельного, отдельного и единичного сущего (или вещи). По утверждению великого нидерландского рационалиста Б. Спинозы, сущность — это причина самой себя. Существование, или экзистенция, — это внешнее проявление сущности вещи. Понятие «существование» употребляется обычно для обозначения внешнего бытия вещи, которое в отличие от сущности вещи постигается не мышлением, а опытом. Бытие — это фундаментальная категория философии, которая фиксирует основу существования (для мира в целом или для любой разновидности существующего). Можно сказать, что существование — это внешняя жизнь, проживание сущности. Во внешнем бытии (т. е. в существовании) сущность невидима, скрыта и обнаруживается далеко не сразу. Мы, например, можем наблюдать внешнее существование какого-то человека, его поступки, слова и речи, но при этом сущность его нам не видна и может обнаружиться далеко не сразу. Существование может скрывать, утаивать сущность, а мы можем обманываться относительно сущности человека. Может обнаружиться, что существование знакомого человека тщательно скрывало его сущность — все равно какую: добротную или неприглядную. Иначе говоря, внешнее существование и поведение могут утаивать сущность. По этой причине длительное время в философии остается насущным спор о том, что предшествует чему: сущность ли предшествует существованию или же существование предшествует сущности? Представители философии экзистенциализма (и К. Ясперс, в частности) полагали, что существование не есть субстанция (сущность). Сама же человеческая сущность может обнаружиться только к концу жизни, когда будет ясно, как человек прожил свою жизнь и как в существовании он открыл сущность. Другие философы (например, Сигер Брабантский) полагали, что сущность предшествует существованию, ибо дана Богом. Существование же может приближаться к сущности, а может находиться далеко от нее (про таких людей говорят: потерял человеческий облик). Сущность и явление. Сущность подразумевает совокупность таких свойств вещи, без которых она неспособна быть, существовать и которые определяют все остальные ее свойства. Сущность означает именно то, что вещь представляет сама по себе в отличие от всех других вещей и в отличие от изменчивых состояний вещи. Постижение сущности вещи и содержание понятия о ней составляют задачи научного познания. Однако следует сразу сказать, что познание абсолютно полной сущности недостижимо, ибо она обладает недосягаемой глубиной. Явление — это то или иное обнаружение вещи, т. е. внешние формы ее существования. Явление представляет собою то, что мы можем увидеть, обнаружить, так сказать, невооруженным глазом. Однако в явлении все же что-то присутствует от сущности: сущность является, явление существенно. Кант полагал, что сущность характеризует устойчивые необходимые признаки вещи, в то время как явление — это вызванное сущностью человеческое субъективное представление. Сущность и явление неразрывно связаны: явление представляет собой форму проявления сущности; сама же сущность раскрывается в явлениях. Однако их единство не означает их тождества. Явление богаче сущности, ибо включает не только обнаружение внутреннего содержания, существенных связей объекта, но и всевозможные случайные отношения. Явления динамичны, изменчивы, в то время как сущность образует нечто сохраняющееся во всех изменениях. Но, будучи устойчивой по отношению к явлению, сущность все же может изменяться. Форма и материя. Эти две важнейшие категории метафизики Аристотеля означают и два важнейших начала, две причины существования любой вещи. У любого сущего как такового есть четыре причины: а) формальная причина (форма), или сущность вещи, — главная причина в ряду других (разъясняет вопрос: что это есть!); б) материальная причина (материя), пассивный субстрат, на который накладывается форма, в результате чего и появляется вещь (из чего?); в) движущая причина (перводвижитель), источник движения (действия), вследствие чего вещь возникает (откуда начало движения?); г) целевая причина (цель), указывает цель возникновения и существования (ради чего?). Форма и материя в ряду этих четырех причин занимают особое место, ибо указывают на генетическое начало вещи: что это есть и из чего. Форма — это сущность любой вещи, следовательно, первейшая из всех главных причин. Она дает знание того, что делает вещь этой вещью и ничем иным. Материя — это лишь субстрат, «немыслимое бытие», «лишенность» и «чистая возможность». Определить сущность материи невозможно, поскольку у нее отсутствует сущность, она лишена всякой формы. Форма — это причина материи. Только форма дает материи бытие, ибо, налагаясь на бесформенный субстрат, форма создает вещь. Оформленная вещь, естественно, имеет сущность, и эта сущность — форма. В чем сущность медной статуи? Она состоит из формы и материи, а это значит, что ее сущность — это форма, а материя — медь, которая в принципе не может иметь никакой формы и, следовательно, сущности. Понятия формы и материи объясняют генезис (происхождение) вещей и сущность изменений в мире. Всякий генезис — это переход от возможного к действительному; он предполагает эти два понятия. Поэтому генезис вообще, мировой процесс генезиса предполагает, с одной стороны, изменяющийся и вечно становящийся субстрат (мате - рию) как чистую возможность, или потенцию, всякого изменения, т. е. потенцию, которая сама по себе не имеет никакой определенной действительности. С другой стороны, генезис предполагает действующую энергию (форму), т. е. действительность. Возможность и действительность. Как мы только что видели (в других терминах), возможность (потенция) — это материя, а действительность (акт, актуальность) — это форма. Возможность и действительность целесообразно рассматривать в качестве аналогов терминов Аристотеля энтелехия (возможность) и энергия (акт, или действительность). Согласно Аристотелю энтелехия — это то, что приводит вещь из потенциального состояния к действительному существованию и удерживает ее в наличном бытии. Иначе говоря, энтелехия — это способность к реализации заложенных в данном сущем возможностей. Как уже говорилось, желудь потенциально содержит в себе дуб, т. е. является энтелехией дуба. Человеческая душа есть энтелехия его тела, а само тело в таком случае есть акт, или актуализация (т. е. действительность), этой души. Выразим это же современным языком. Если понятие «возможность» выражает существующую тенденцию изменения вещи, которая (тенденция) возникает на основе определенной закономерности ее развития, то «действительность» — реально существующая вещь, т. е. ее наличное состояние. В таком случае категория действительности представляет собою некоторую совокупность всех реализовавшихся возможностей и, соответственно, предстает в виде наличного бытия вещи. «Возможность» и «действительность» — это взаимосвязанные понятия, означающие модальные характеристики бытия. Они выражают, с одной стороны, тенденцию становления, с другой — ставшую реальность. Возможность и действительность могут быть рассмотрены с точки зрения взаимоперехода: возможность появляется в рамках действительности как одна из тенденций и потенциальных перспектив ее эволюции, представляя будущее в настоящем и воплощая тем самым эволюционный потенциал действительности. Превращение возможности в действительность (актуализация) порождает новые возможности. Однако претворение в жизнь одной из возможностей, ее превращение в действительность означает в то же время и неосуществлен- ность всех других, альтернативных возможностей. Различные виды возможностей можно систематизировать и типо- логизировать, разбив при этом на три пары. 1. Формальная возможность — это все то, что не исключено сущностными законами развития предмета и может быть помыслено в непротиворечивой форме в качестве потенциальных версий его развития. Реальная возможность — такая, которая не только может быть помыслена без нарушения законов формальной логики, но и сохраняет потенциал актуализации при ее сопоставлении с другими возможностями. 2. Абстрактная возможность — это возможность, условия реализации которой, в свою очередь, выступают в качестве возможных. Конкретная возможность — такая возможность, превращение в действительность которой может быть осуществлено на наличном уровне развития предмета. 3. Обратимая возможность — такая возможность, превращение в действительность которой симметрично трансформирует статус прежней действительности в возможный (фигура маятникообразного взаимопревращения). Необратимая возможность — такая возможность, превращение в действительность которой придает прежней действительности статус невозможности. Вещь и предмет. Вещью в метафизике называют любое нечто, или сущее, самостоятельное бытие, существующее в пространстве-времени. Аристотель называл вещь первой сущностью. Предмет означает некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания. Понятие предмета часто употребляют в менее строгом смысле, отождествляя его с понятием вещи. Понятия «вещь» и «предмет» указывают на онтологические качества. Другими словами, говоря о вещи или предмете, мы имеем в виду тот факт, что они существуют, обладают наличным бытием. Если их начинают изучать, то они приобретают гносеологический статус, и тогда их правильнее будет называть объектом. Вещь, свойство, отношение. Эти три категории дают представление о структуре реальности. В своем развертывании (определении) они указывают на другие понятия (они выделены в тексте), конкретизирующие структурные характеристики. Понятие «вещь» появляется тогда, когда человек начинает отделять самого себя, свое сознание от окружающей действительности. Таким образом, вещь изначально понимается как нечто, стоящее вне сознания, обособленное и изолированное. Вещь — это отдельный предмет, обладающий относительной независимостью и устойчивостью существования. Вещь в своем бытии отличается собственными качественными и количественными характеристиками. Качество — это такая определенность вещи, утрачивая которую вещь перестает существовать, переходя из бытия в небытие. Количественные же характеристики вещи могут до известной степени изменяться, но сама вещь при этом сохраняет качественную определенность. В мире человеческой культуры мы сталкиваемся с особым рядом вещей, которые несут идеально-информационное содержание. Такая вещь, созданная человеком и включенная в мир коммуникации, носит название символа или знака в самом широком смысле. Весь мир человеческой культуры может быть понят как созданный нами мир вещей-символов, наделенных идеальными смыслами. Все вещи в мире находятся в постоянном взаимодействии, что проявляется в их свойствах. Именно взаимодействие определяет свойства вещей. Свойства вещи реализуются в процессе определенного взаимодействия ее с другими вещами. На этом основании можно сделать вывод, что бытие наряду с другими характеристиками представляет собою систему взаимодействующих вещей. Таким образом, связь — это взаимообусловленность существования явлений, разделенных пространственными или временными характеристиками. Связи могут быть внутренними и внешними. Внутренняя связь — это структура предмета, т. е. совокупность его внутренних связей. Она обеспечивает его целостность и устойчивость, т. е. качество. Но поскольку вещи взаимодействуют, то они испытывают влияние со стороны. Соответственно, внутренняя структура зависит от внешних воздействий (связей) и может изменяться под их влиянием. Всем вещам присущи некоторые общие признаки, которые выражаются в таких категориях, как «качество» и «количество», «сущность» и «явление», «общее» и «единичное» и др. И здесь важно понимать, каким образом среди признаков вещи различить свойство и отношение. Согласно Аристотелю свойством называется отдельный признак, который принадлежит одному носителю. Отношением называется отдельный признак, который принадлежит нескольким носителям. Таким образом, отношение связывает все вещи по какому-то типу взаимодействия, а свойство, напротив, обособляет их, выделяя из других вещей. Форма и содержание. Эти две категории составляют характеристику состояний различных объектов действительности. Сразу нужно подчеркнуть, что в данной паре категорий понятие «форма» понимается не по-аристотелевски. Содержание выражает внутреннее единство частей, связей, свойств, образующих предмет, явление или процесс. Форма — это способ связи составных частей содержания, т. е. механизм их соединения, система внутренней организации, упорядочения и существования содержания. Форма по своему предназначению фиксирует содержание и тем самым характеризует устойчивость существенных признаков вещи. Содержание и форма находятся в неразрывном единстве: форма содержательна, а содержание всегда оформлено. Изменение содержания влечет изменение формы, и наоборот. Однако содержание более подвижно, так как отражает изменяющуюся в своей основе сторону бытия, форма же выражает устойчивость объектов, их качественную определенность. Содержание включает все то внутреннее, что имеется в материальной или идеальной системе, а форма в таком случае предстает как внешнее выражение внутреннего существования. Детерминизм и причинность. Причинный детерминизм — это идея о том, что каждое событие с необходимостью вызывается предшествующими событиями и условиями, а также законами природы. Идея эта возникла еще в древности, однако впервые предметом разъяснения и математического анализа она стала в XVIII в. Детерминизм глубоко связан: а) с нашим пониманием физических наук и их притязаниями на объяснение; б) с нашими представлениями о свободных действиях человека. Рассмотрим подробнее суть детерминизма и причинности. Детерминизм — это философское учение о закономерной универсальной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений и процессов реальности. Детерминизм как понятие служит для обозначения философских концепций, утверждающих или признающих обусловленность, определяемость (детерминированность) всех существующих явлений наблюдаемого мира, включая человека с его внутренним миром сознания и некоторой первичной, субстанциальной реальностью (например, Богом — теологический детерминизм, природой — натуралистический детерминизм, или космосом — космологический детерминизм и др.). Однако чаще с понятием детерминизма связывают философское учение о естественной причинной обусловленности всех явлений реальности, их универсальной, закономерной взаимосвязи и взаимозависимости. Таким образом, в основе детерминистского подхода лежит понимание того, что любые событие, факт или явление имеют свою причину. Следовательно, фундамент детерминизма составляют понятие причины и концепция причинности. Причинность, или причинная (каузальная) связь (от лат. causa — причина), — одна из важнейших форм взаимосвязи и взаимообусловленности явлений и процессов реальности, выражающая такую генетическую связь между ними, при которой одно явление, называемое причиной, при наличии определенных условий неизбежно порождает, вызывает к жизни другое явление, называемое следствием (или действием). Любые изменения в состоянии объектов реальности имеют свои причины, и идея причинности направлена на раскрытие этих оснований. Понятие причинности связано с выработкой базовых моделей реальности. Первой базовой моделью, разработанной в ходе становления опытной науки, была модель жестко детерминированного мира: мир образован из отдельных тел (атомов), взаимосвязи и взаимодействия между которыми носят строго однозначный характер. В основе этой модели лежат идеи, навеянные классической механикой. Соответственно такому подходу причинность рассматривалась как внешнее силовое воздействие одних тел на другие, вызывающее изменения в состояниях и свойствах последних. Эту теорию жесткого детерминизма называют «лапласовский детерминизм» (П.-С. Лаплас (1749— 1827) — французский математик, физик, механик и астроном). Такая причинность имела линейный и однонаправленный характер. При этом она отождествлялась с внешним воздействием («Все, что движется, движется чем-то другим»). Эволюция науки показала ограниченность классического определения причинности как внешнего силового воздействия. Возникли новая модель мира и новое понимание причинности. Специфика современной базисной модели вероятностного мира раскрывается через понятия системы, случайности, независимости, уровней внутреннего строения и детерминации систем. Прообразом вероятностных систем является газ как агрегатное состояние вещества. Вероятностная базовая модель обогатила понимание причинности. Теперь при анализе причинности учитывается независимость (случайностный характер) «поведения» элементарных частиц. Их «поведение» и состояния внутри систем взаимонезависимы. И такой характер «поведения» описывается понятием случайности как условием внутренней динамики элементов, достаточно независимой от внешнего окружения. Однако философов и юристов интересуют совсем другие аспекты причинного детерминизма. Речь идет о моральной и юридической ответственности людей, о правомерности «вменения». В чем суть проблемы? Эта философская проблема связана с предполагаемой несовместимостью свободы воли и детерминизма. Свобода воли понимается как необходимое условие моральной и юридической ответственности, так как было бы необоснованно говорить о человеке, что он заслуживает порицания и наказания за свое поведение, если бы оказалось, что он ни в какой момент времени его не контролировал. Благодаря тесной связи свободы воли с моральной и юридической ответственностью проблема свободы воли представляется настолько важной. Защитники тезиса о наличии у человека свободы воли утверждают, что свобода воли совместима с детерминизмом. Человек, являющийся морально и юридически ответственным агентом, — это не просто человек, способный совершать правильные или неправильные поступки. Кроме того, он подотчетен за свое морально и юридически значимое поведение. Следовательно, при соответствующих условиях он является подходящим субъектом для морального поощрения и порицания так же, как для наград и наказаний. Сторонники жесткого детерминизма и, соответственно, отсутствия у человека свободы воли утверждают, что каждое событие необходимо каузально обусловлено предшествующими событиями. Если детерминизм принять за истину, то в каждый момент времени возможно только одно будущее. Следствием детерминизма в его связи с поведением людей является то, что имеются (каузальные) условия конкретных действий человека, локализованные в далеком прошлом, предшествующем его рождению, и достаточные для каждого его действия. Следовательно, поскольку наши действия полностью обусловлены прошлым, индивид не может нести моральную или юридическую ответственность за свои действия. Понятно, что отсюда следуют крайне неприятные и опасные выводы. Иначе говоря, либо мы признаем непреодолимый детерминизм, и тогда человека нельзя судить ни морально, ни юридически. Либо свобода воли существует, и, следовательно, человек в любой ситуации морально и юридически отвечает за свои действия. Причина и следствие. Причина обычно мыслится как явление, действие которого производит, определяет или вызывает другое явление. Это другое явление называют следствием. Аристотель, как указывалось, развил учение о четырех причинах как четырех основных способах объяснения сущности: а) формальная причина; б) материальная причина; в) действующая причина; г) целевая причина. Причинность, по Аристотелю, немыслима без целесообразности. Всякая сущность считается таковой в полной мере, когда представляет собой энтелехию, т. е. содержит цель своего бытия и выступает как осмысленная завершенность. Рассмотрение действующей причины без учета целевой абсурдно, так как всякое действие производится не само по себе, а ради определенного результата. Действие подчинено цели и производно от нее. Объяснение сущности является поэтому раскрытием целевой причины. В философии Нового времени толкование причинности включает две важные посылки: 1) в изучении природы происходит отказ от телеологии (целесообразности), ибо природа должна быть объяснена из самой себя, тогда как понятие цели подразумевает внешний по отношению к ней замысел; 2) объяснению подлежит не сущность, а явление, т. е. при изучении природы необходимо ответить на вопрос, как происходит некоторое движение или изменение, а не почему оно происходит. Принятие этих двух посылок требовало рассмотрения только действующей причины. Причем рассмотрение должно было установить, как одно явление приводит к появлению другого. Такая пара явлений описывается как причина и следствие. Существенными характеристиками причинно-следственной связи при таком понимании выступают необходимость и всеобщность. Наиболее радикальная форма закона причинно-следственной связи была предложена, как уже отмечалось, Лапласом. В его представлении всякое явление в мире может быть точно предсказано благодаря универсальным вычислительным процедурам, основанным на знании всех начальных условий. Ограничительным фактором для применения принципа причинности Лаплас считал неполноту знания. Абсолютная способность к предсказанию доступна лишь абсолютному уму, способному видеть сразу все условия. Причина и следствие, по Канту, суть априорные (внеопытные) принципы рассудка. Поскольку в соответствии с его логикой рассмотрения явления природы должны быть согласованы с принципами познания (а не наоборот), всякое явление не может быть мыслимо иначе как в соответствии с принципом причинности. Этим объясняется всеобщность причинно-следственной связи. Необходимость вытекает из того, что принцип причинности подразумевает всегда строгое правило следования одного явления из другого. Кант указал также на границы применимости закона причинно- следственной связи. Будучи правилом конституирования явлений, этот закон не может быть распространен на умопостигаемую сферу (т. е. на свободу). Это ограничение особенно важно при рассмотрении нравственности. Человеческое поведение конструируется не рассудком, но лишь разумом. Моральное поведение не имеет ничего общего с законами мира явлений, а потому не подчинено принципу причинности. Человек выступает как личность, обладающая свободой воли и ответственная за свои поступки. Необходимость и случайность. Необходимым называют явление, однозначно детерминированное определенной областью действительности, предсказуемое на основе знания о ней и неустранимое в ее границах. Случайным называют явление, привнесенное в эту область извне, не детерминированное ею и, следовательно, не предсказуемое на основе знания о ней. Обычно необходимость играет главную, а случайность — второстепенную роль. «Необходимость» и «случайность» — соотносимые философские понятия. От необходимости конкретного объекта отличают необходимость как мировой принцип. Он был выражен уже в религиозных мифах — учениях о карме, дао, судьбе и т. д. С возникновением науки необходимость, по существу, слилась с ее предметом: наука — это познание необходимости. «Необходимость» и «случайность» — относительные понятия. Они имеют смысл, если указана область, в которой они действуют, — фрагмент реальности, по отношению к которому исследуемый объект рассматривается как необходимый или случайный. В повседневном и научном мышлении такой фрагмент обычно конечен и в пространстве, и во времени. Это порождает трудность, зафиксированную И. Кантом: однозначная детерминация сама по себе не делает явление необходимым, следовательно, породившее его явление само может оказаться случайным, и т. д. Надежды на обнаружение объективной случайности породила синергетика. Она придала принципиальное значение тому обстоятельству, что в точке перехода объекта в новое качество (в точке бифуркации) чаще всего существует не одна, а множество возможностей. Для превращения одной из них в действительность необходимо внешнее воздействие, иногда ничтожное по сравнению с событием, которое оно порождает (лавину в горах может вызвать даже громкий звук). Случайность выполняет при этом две функции: 1) «выбирает» одну из имеющихся возможностей, 2) «запускает» процесс ее превращения в действительность. Возникает надежда, что именно здесь, в точке бифуркации, сцепление причин и следствий разрывается и возникает объективная, подлинная случайность. Необходимыми в научном и обыденном познании называют не только объекты, однозначно детерминированные условиями, но и сами эти условия. Необходимость — это то, что является предпосылкой для получения искомого результата, без чего этот результат невозможен. Такое понимание необходимости имеет строгий смысл в логике и математике, где выступает в паре с достаточностью. Свобода и необходимость. Когда-то стоики определили свободу как осознанную необходимость. Такое понимание вполне согласовывалось с их философским мировоззрением и трагическим мироощущением. Однако свобода не может быть необходимостью, даже осознанной. Следовательно, и само понятие «свобода» никак нельзя определять через категорию «необходимость». Вместе с тем эти два важнейших понятия тесно связаны. Безусловно, разумный человек, осуществляющий сложный выбор в ситуации с принуждающими обстоятельствами, осознает и учитывает эти внешние и внутренние факторы так называемой необходимости. Однако та внешняя необходимость, проистекающая от природных или социальных причин, и та внутренняя каузальность, детерминируемая, скажем, физиологией, несомненно, оказывает влияние на выбор человека, но это — отнюдь не главное влияние. В такой ситуации выбора с множеством обстоятельств непреодолимого характера тем не менее окончательное решение принимается ав- тономнойразумной личностью, и это решение не может быть никаким иным, кроме как свободным. Автономию личности в данном случае нужно понимать буквально, как слово — кальку с древнегреческого: аито^ — сам; vo^o^ — закон, обычай, т. е. как самозаконие, способность личности (или государства) самой себе задавать собственный закон. Закон может быть понят и как моральный, и как юридический. Итак, мы принимаем во внимание обстоятельства, независимые от нашей воли, но тем не менее наш выбор — это не что иное, как выбор свободной личности, руководствующейся доброй волей. Иначе говоря, наш выбор (если мы разумные личности) будет всегда свободным и всегда нашим. Причем здесь необходимость? Свобода неразрывно связана с ответственностью. Можно сказать даже так: и та и другая — лишь две стороны одного и того же феномена. Ибо, как только наступает состояние свободы, автоматически наступает и ответственность за ненарушение свободы другого человека. В конкретной ситуации ответственность может предшествовать свободе и уж всегда сопровождает и заключает свободный выбор. Однако ответственность ни в малейшей степени не уменьшает степень свободы, не ограничивает ее. Свобода всегда соседствует с обязательностью. Неважно, какая это обязательность — моральная или правовая. Обязательность всегда стремится принудить, однако если человек осознает свои обязанности и добровольно принимает их на себя как ответственная личность, то по большому счету никакого давления или ограничения своей свободы со стороны любой обязательности не ощущает. Свободу невозможно «оторвать» от морального или правового долга. Долг, как это видится со стороны, «нависает» и старается «придавить» индивида. Груз его кажется очень тяжелым. Однако совсем иначе он выглядит «изнутри». Долг — это лишь естественная и неустранимая составная часть нашего морального, правового и социального статуса. И не более того! Он ничем не отличается от нашего статусного набора и, следовательно, от нас самих. Можно выразить это сильнее: наш долг — это и есть мы сами. Свобода (в лице разумной личности) всегда и в полной мере осознает собственную оригинальную самость и осуществляется не под влиянием и давлением осознанной или неосознанной необходимости, а также ответственности, обязательности, долга, но с их непременным учетом и всегда по доброй (т. е. свободной) воле. Свобода — это в первую очередь свободный выбор доброй воли. Кроме того, свободу следует понимать не только как свободу воли, свободу выбора, самоволие, автономию, самообладание, доброволие и самопринуждение. К числу обязательных характеристик свободы относятся также и другие немаловажные ипостаси: свобода как возможность и свобода как процесс выбора. Вполне очевидно, что больший уровень свободы в обществе дает гораздо больше потенциальных возможностей для (скажем абстрактно) социальных действий, взаимодействий и отношений. Возрастание такого ареала потенциальных возможностей существенно повышает степень адаптации и интеграции внутри общества, расширяет социальные и индивидуальные способности достижения значимых целей, укрепляет доминирующие в социуме ценности и базовые нормы. Вообще понятие возможности тесно связано и служит практическим выражением потенциальности, т. е. фундаментального качества, присущего свободе как таковой. Свобода, рассмотренная с точки зрения процесса выбора целей, характеризует человеческое существование как широкую область потенциальных сценариев. Само возникновение таких альтернативных сценариев жизни и, соответственно, возможность нашего самостоятельного выбора из них могут рассматриваться как определенного рода социальный прогресс, ибо универсальный критерий многовариантности давно и прочно занимает место среди индикаторов позитивных изменений. Следовательно, свободу (помимо указанных выше точек зрения) необходимо рассматривать как: а) основание для возникновения потенциальных возможностей, роста их числа и человеческой способности их реализации, а также б) самостоятельный, неподотчетный и рационально обоснованный выбор из альтернативных сценариев действия, состояния или деятельности. В этом случае важно знать, каким именно образом осуществляется выбор: принудительно, или безвари- антно, или же многовариантно. Часть и целое. Эти термины представляют философские категории, выражающие отношение между некоторой совокупностью предметов (целое) и отдельными предметами (часть), образующими эту совокупность. Понятия части и целого присутствовали в философии с ее возникновения. Одно из первых определений целого принадлежит Аристотелю: целым называется (1) то, у чего не отсутствует ни одна из тех частей, состоя из которых оно именуется целым от природы, а также (2) то, что так объемлет объемлемые им вещи, что последние образуют нечто одно. Категории части и целого определяются посредством друг друга: часть — это элемент некоторого целого; целое — то, что состоит из частей. В каком отношении находятся целое и его части? В философии эта проблема формулировалась в самом общем виде: что является более фундаментальным, исходным, важным — целое или его части? Ее решения постепенно оформились в виде двух альтернативных позиций, противоположные исходные принципы которых образовали так называемые антиномии целостности. Важнейшие из этих антиномий таковы: 1) тезис: целое есть не более чем сумма своих частей; антитезис: целое есть нечто большее, чем сумма его частей; 2) тезис: целое познается через знание его частей; антитезис: знание целого предшествует познанию его частей; 3) тезис: части предшествуют целому; антитезис: целое предшествует своим частям. Философская позиция, сводящая целое к его частям и рассматривающая свойства целого только как сумму свойств его частей, получила наименование меризма (от др.-греч. цедо<; — часть). Противоположная позиция, подчеркивающая несводимость целого к его частям, обретение целым новых свойств по сравнению с его частями, называется холизмом (от др.-греч. оХо^ — целый). В истории философии и познания практически все мыслители склонялись либо к меризму, либо к холизму. Платон и средневековые схоласты склонны были подчеркивать примат целого по отношению к его частям. Английские эмпирики XVII—XVIII вв. и представители французского Просвещения под влиянием успехов ньютоновской механики полагали, что всякое целое может быть без остатка разложено на составные части и познание этих частей полностью раскрывает природу любой целостности. В современной науке соотношение части и целого получило более точную разработку в системном подходе. Выделяют так называемые суммативные и интегративные системы. К суммативным системам относят такие элементы, свойства которых почти целиком исчерпываются свойствами входящих в них элементов и которые лишь количественно превосходят свои элементы, не отличаясь от них качественно. Вхождение какого-либо элемента в такую совокупность ничего или почти ничего ему не добавляет, связи между элементами в таких системах являются внешними и случайными. Интегративные системы можно назвать органично целым. Такие завершенные совокупности предметов отличаются следующими особенностями: 1) они приобретают некоторые новые свойства по сравнению с входящими в них предметами, т. е. свойства, принадлежащие именно совокупности как целому, а не ее отдельным частям; 2) связи между их элементами имеют законосообразный характер; 3) они придают своим элементам такие свойства, которыми элементы не обладают вне системы. Именно такие системы представляют собой подлинные целостности, а их элементы являются их подлинными частями.