Институты, их структура и значение. институциональная среда и институциональная матрица

Тема 1. Институты, их структура и значение. Институциональная среда и институциональная матрица В рамках читаемого курса первая тема направлена на изучение институтов и их структуры, а также совокупности правил, составляющих институциональную среду и институциональную матрицу. Последующие две темы связаны с углублением теоретического и методологического аппарата ваших знаний в институциональной экономике трансакций и прав собственности. Последующие три темы связаны с приложением институциональной экономики к проблемам контрактных отношений и взаимоотношений фирмы, рынка и государства. Последние две темы направлены на изучение проблем институциональной динамики, институционального проектирования и стратегий заимствования институтов. 1. Неоклассический подход и его пределы В данной теме мы рассмотрим одно из основных понятий новой институциональной экономической теории (НИЭТ) – понятие института. Первая часть направлена на обсуждение роли информации при принятии решений. Вторая часть на детальный анализ института, а третья на общее описание институциональной среды и институциональной матрицы экономики. 1.1 Парадигма неоклассического подхода Вопрос, который естественным образом возникает при изучении любой науки, заключается в оценке перспектив практической применимости её выводов: можно ли на базе данной теории сформулировать достаточно точный прогноз поведения изучаемого объекта? Учитывая, что экономическая теория занимается изучением «выборов, которые люди совершают, используя ограниченные ресурсы для удовлетворения своих желаний», поставленный вопрос будет касаться предсказания поведения людей в ситуациях выбора. Доминирующее направление в экономической теории, main stream economics (неоклассическая экономика) претендует на способность точно описать поведение индивидов, совершающих любой выбор в любой ситуации с ограниченными ресурсами. Аналитическая модель неоклассики остаётся неизменной, идёт ли речь о покупке фруктов на рынке, о выборе покровителя сюзереном в феодальную эпоху или о выборе спутника жизни. В экономической теории XX в. доминирующей стала неоклассическая теория, которая в своей макроэкономической части приняла форму множества различных школ (монетаризм, экономика предложения, теория рациональных ожиданий, новая классическая макроэкономика). Возникновение неоклассической экономической теории связывают с маржиналистской революцией в последней трети XIX в., которая в последующем позволила распространить принцип максимизации как средства объяснения и предсказания поведения на все области человеческой деятельности. Неоклассическая экономикс (экономикс) – общественная наука, занимающаяся эффективным использованием редких ресурсов (таких, как земля, труд, капитал, предпринимательские способности) для производства различных товаров и услуг, их распределения и обмена между членами общества с целью добиться максимального удовлетворения экономических запросов общества. Любая теория включает два компонента – «жёсткое ядро» (hard core) и «защитную оболочку» (protective belt). Утверждения, составляющие «жёсткое ядро» теории, должны оставаться неизменными в ходе любых модификаций и уточнений, сопровождающих развитие теории. Они образуют исследовательскую парадигму, те принципы, от которых любой последовательно применяющий теорию исследователь не вправе отказаться, какой бы острой ни была критика оппонентов. «Жёсткое ядро» неоклассики: • равновесие на рынке существует всегда, оно единственно и совпадает с оптимумом по Парето (модель Вальраса-Эрроу-Дебре, модель конкурентного рынка); • индивиды осуществляют выбор рационально (модель рационального выбора, экономического человека); • предпочтения индивидов стабильны и носят экзогенный характер, т.е., на них не влияют внешние факторы. Утверждения, составляющие «защитную оболочку» теории, подвергаются постоянным корректировкам по мере развития теории. Теория подвергается критике, новые элементы включаются в её предмет исследования – все эти процессы способствуют постоянному изменению «защитной оболочки». «Защитная оболочка» неоклассики: • частная собственность на ресурсы является абсолютной предпосылкой осуществления обмена на рынке; • издержки на получение информации отсутствуют, и индивиды обладают всем объёмом информации о сделке; • пределы экономического обмена определяются на основе принципа убывающей полезности, учитывая, первоначальное распределение ресурсов между участниками взаимодействия. Издержки при осуществлении обмена отсутствуют, и единственный вид издержек который рассматривается в теории – производственные (трансформационные) издержки. 1.2 Пределы применимости неоклассического подхода Одним из первых, кто подверг сомнению претензии классической экономической теории на универсальность, был Дж.М. Кейнс. Его основной тезис таков: «Постулаты классической теории применимы не к общему, а только к особому случаю, т.к. экономическая ситуация, которую она рассматривает, является лишь предельным случаем возможных состояний равновесия». Точнее, классические постулаты верны лишь в условиях полной занятости имеющихся ресурсов и теряют свою аналитическую ценность по мере того, как рынок удаляется от ситуации полной занятости ресурсов. Существуют ли другие ограничения на применение неоклассической модели? Полнота информации Неоклассическая модель предполагает полноту информации, которой обладают индивиды в момент осуществления выбора. Один из постулатов неоклассической теории гласит, что вся необходимая информация о состоянии рынка содержится в ценах, обладание информацией о равновесных ценах позволяет участникам обмена совершать сделки в соответствии со своими интересами. Л. Вальрас говорит о существовании некоего «аукциониста» на рынке, который принимает «заявки» от покупателей и от продавцов. Сопоставление получаемых на их основе совокупного спроса и совокупного предложения и лежит в основе «нащупывания» равновесной цены. Однако, как это показал ещё в 30-е гг. XX в. в своей модели рыночного социализма Оскар Ланге, в действительности функции аукциониста наилучшим образом может и должен выполнять плановый орган, центральное бюро планирования. Альтернативой социалистической централизации ценообразования может быть лишь модель локального рынка. Именно при условии ограничения сделок определенным кругом лиц или определенной территорией все участники обмена могут быть обеспечены полной информацией о планируемых и совершаемых на рынке сделках. Примером локального рынка из истории являются средневековые ярмарки: постоянный круг участников и их ограниченное число позволяли всем торговцам иметь чёткое представление о ситуации на рынке и строить достоверные предположения об её изменении. Даже если торговцы не обладали всей полнотой информации ex ante, личная репутация каждого из них служила наилучшей гарантией отсутствия обмана и использования кем-либо дополнительной информации в ущерб остальным. Суммируем: полнота информации достижима лишь в двух случаях – централизованного ценообразования или локального рынка. Совершенная конкуренция Ещё одним требованием неоклассической модели рынка является минимальная взаимозависимость участников сделок: ситуация, когда решения о выборе одного индивида не зависят от решений других индивидов и не влияют на них. Минимальная взаимозависимость в принятии решений достигается только в рамках определённой структуры рынка, т.е. при совершении сделок на совершенно конкурентном рынке. Чтобы рынок соответствовал критериям совершенной конкуренции, должны выполняться следующие условия: • наличие большого, потенциально бесконечного числа участников сделок (продавцов и покупателей), причём доля каждого из них незначительна в совокупном объёме сделок; • обмен осуществляется стандартизированными и однородными продуктами; • покупатели обладают полной информацией об интересующих их продуктах; • существует возможность свободного входа и выхода с рынка, а у его участников отсутствуют стимулы для слияний. В условиях совершенной конкуренции ресурсы, являющиеся объектом экономического выбора, становятся неспецифичными, т.е. им легко найти равноценную замену, и результат от их использования будет тем же. Таким образом, вторым фактором, определяющим пределы применимости неоклассической модели, выступает структура рынка. Homo oeconomicus Ещё одна предпосылка применимости неоклассических моделей к анализу реальных рынков заключается в соответствии совершающих выбор людей идеалу homo oeconornicus. Хотя сами неоклассики уделяют этому вопросу недостаточное внимание, ограничиваясь ссылками на рациональность и на отождествление человека с совершенным калькулятором, неоклассическая модель предполагает вполне конкретный тип поведения людей, включающий: • эгоизм, предполагающий стремление человека исключительно к максимизации собственной выгоды; • независимость, означающая, что человек принимает самостоятельные решения исходя из своих личных предпочтений; • рациональность, сводящаяся к последовательному стремлению к поставленной цели с учётом сравнения издержек и выгод различных вариантов действий; • информированность, означающая, что человек не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает информацией о средствах их удовлетворения. Этот набор предпосылок очерчивает облик «экономического человека» или «компетентного эгоиста», который рационально и независимо от других преследует собственную выгоду. В итоге «экономический человек» оказывается своекорыстен и автономен, т.е. свободен от социального принуждения и социальных норм. Более того, он ещё и вездесущ, т.е. знает собственные потребности, выстраивает их в иерархическом порядке и удовлетворяет самым рациональным способом. Причём предмет выбора, внешние условия осуществления выбора, историческая эпоха, в которой он осуществляется, особой роли не играют. Неоклассическая теория фактически берёт в качестве универсальной предпосылки анализа частнокапиталистический порядок как данность, что позволяет исключить из экономического анализа как процессы становления, развития и исчезновения институтов, так и их влияние на экономическое развитие общества. Не удивительно, что при таком подходе действия человека будут заданы сетью обезличенных или контрактных отношений. И в рамках данного направления экономические действия, подчинённые складывающимся социальным нормам, или неформальным институтам, остаются вне пределов анализа. Такой подход представляется логичным при условии, что не только вся экономика сводится к рынку, но и все общественные отношения становятся рыночными. Последнее означает, что в рыночной экономике, какие бы интересы не руководили индивидом, будь то достижение самовыражения, восхищение со стороны других и т.д., – все они превращаются в деятельность по производству прибыли. Все сделки становятся денежными; последние, в свою очередь, требуют, чтобы эти средства обмена проникли во все элементы не только хозяйственного, но и общественного организма. Подводя итог обсуждению пределов применимости неоклассических моделей рынка, напомним основные из них: • структура рынка близка к совершенно конкурентной; • ценообразование на рынке либо централизовано, либо носит локальный характер, ибо только в этом случае на рынке свободно циркулирует вся информация и она доступна всем участникам сделок; • все участники сделок близки по своему поведению к homo oeconomicus. Делая вывод о существенном снижении сферы применимости неоклассических моделей, нетрудно заметить другую, более серьёзную проблему. Приведенные выше требования противоречат друг другу. Так, модель локального рынка противоречит требованию достаточно большого, потенциально ничем не ограниченного числа участников сделок (условие совершенной конкуренции). Если же мы возьмем случай централизованного ценообразования, то оно подрывает взаимное доверие между самими участниками сделки. Главное здесь – не доверие на «горизонтальном» уровне, а «вертикальное» доверие к аукционисту, в какой бы форме он ни существовал. Этот ряд противоречий может быть продолжен. Следовательно, интерес к таким факторам, как организация рынка, поведение людей на рынке, не только ограничивает сферу применимости неоклассической модели, но и ставит её саму под сомнение. Появляется потребность в новой теории, способной не только объяснять существование указанных ограничений, но и принимать их во внимание при построении модели рынка. Такую попытку предприняли экономисты направления, которое получило название «институционализм». 1.3 Историческое развитие институциональной экономической теории Развиваясь с конца XIX в., институционализм прошёл три фазы интеллектуального становления, каждая из которых завершалась появлением новых теоретических построений и исследовательских программ. Первая, охватывающая период со второй половины 90-х гг. XIX в. до 40-х гг. XX в. – этап становления институционализма в трудах его классиков. В этот период происходит появление базисных трудов отдельных исследователей, которые придают институциональной методологии отчётливые очертания. В это время развивается та школа, которая позднее будет названа старой институциональной (ТИЭТ), и закладываются основы нового институционализма (НИЭТ). Представители «старого» традиционного институционализма – Т.Б. Веблен, Дж.А. Гобсон, Дж.Р. Коммонс, У.К. Митчелл, Г. Мюрдаль, Р. Хейлбронер, Дж.К. Гэлбрейт, Д. Белл. Вторая, с 40-х по 60-е гг. XX в. включительно, – становление и развитие новых институциональных доктрин, не пользующихся ещё значительным влиянием не только в целях разработки государственной экономической политики, но и даже среди экономистов. Эту стадию можно назвать этапом концентрации «институционального интеллекта». Третья стадия, незавершённая, охватывающая период с начала 70-х гг. XX в. и по начало XXI в., характеризуется бурным исследованием закономерностей, проявляемых при переходе промышленно развитых стран к цифровой цивилизации, исследованиями в рамках теории эволюционной экономики, длинноволновых колебаний, особенностей смены технико-экономических парадигм, технологических укладов, продвинутыми исследованиями в рамках неоинституциональных теорий конституциональной экономики, экономики организаций, теории стимулов, информации и др. Ведущие представители нового институционализма – Нобелевские лауреаты по экономике: Рональд Коуз (1910-2013), Гербер Саймон (1916-2001), Джеймс Бьюкенен (1919-2013), Дуглас Норт (1920-2015), Робер Фогель (1926-2013), Элинор Остром (1933-2012), Гари Беккер (1930-2015), Оливер Уильямсон (род. 1932), а также А. Алчиан, Л. Тевено, К. Менар, М. Олсон, Г. Демсец, С. Пейович, Т. Эггертсон, Дж. Ходжсон, Р. Нельсон, С. Уинтер, Ж. Сапир. Новая институциональная экономика – отрасль экономики, которая изучает роль общественных институтов в эволюционном экономическом процессе и в формировании экономического поведения, а также взаимообусловленность институциональных изменений с различными проблемами, изучаемыми неоклассической экономической теорией. «Жёсткое ядро» новой институциональной экономической теории: • равновесие на рынке существует, но может быть несколько точек равновесия, не обязательно совпадающих с Парето-отпимальным решением; • теория неполной рациональности индивидов в условиях неполной информации и пр.; • на предпочтения индивидов могут влиять сложившиеся социальные, культурные и др. институты. «Защитная оболочка» новой институциональной экономической теории: • выдвинута теория прав собственности и теория контрактов, в которых рассматривается возможность существования различных режимов прав собственности и типов фирм; • признан тезис о неполноте и несовершенстве информации; • обмен осуществляется в соответствии с положительными трансакционными издержками. 2. Экономическое поведение. Институты и их функции в экономике 2.1 Ограниченная рациональность экономических агентов В рамках экономической теории поведение экономических агентов – действия, нацеленные на рациональное использование ограниченных ресурсов, – рассматриваются как последовательность актов принятия решений. Экономический агент, исходя из своей целевой функции, – функции полезности для потребителя, функции прибыли для предпринимателя и т.п., – и имеющихся ресурсных ограничений, выбирает такое распределение ресурсов между возможными направлениями их использования, которое обеспечивает экстремальное значение его целевой функции. Такая трактовка экономического поведения базируется на ряде явных и неявных предпосылок, среди которых здесь важно выделить одну: упомянутый выбор варианта использования ресурсов имеет сознательный характер, т.е. предполагает знание агентом как цели своих действий, так и возможностей использования ресурсов. Информация, необходимая для принятия решения, может как уже иметься в памяти экономического агента, так и специально собираться им для выбора варианта действий. В первом случае принятие решения может быть осуществлено незамедлительно, во втором – между возникновением необходимости в распределении ограниченных ресурсов и самим актом их распределения должно пройти определённое время, необходимое для получения (сбора, покупки и т.п.) искомых данных, связанное с несением агентом определённых издержек. Это означает, что ограничения, возникающие в рамках задачи принятия решений, опосредующей экономическое действие, включают не только «стандартные» ограничения на доступные материально-вещественные, трудовые, природные и т.п. ресурсы. Они включают также и ограничения на доступную информацию, а также временное ограничение – на величину того отрезка времени, в течение которого необходимо оптимально распределить ресурсы. Если время сбора необходимой информации в условиях существования других ограничений (например, на денежные средства для её приобретения) превышает максимально допустимое, индивид вынужден принимать решение при неполной информации, заведомо теряя в эффективности использования имеющихся у него ресурсов. Предположим, что правительство объявило конкурс на исполнителя весьма выгодного контракта, установив ограниченные сроки подачи предложений, и объявив, что победитель устанавливается не только по критерию цены, но и по критерию качества проработки проекта по исполнению контракта. В таких условиях фирма, не способная в течение установленного срока разработать детальный план исполнения контракта, может оказаться в проигрыше, несмотря на адекватные возможности выполнения контракта по существу. Очевидно, в данном примере временное ограничение определяет повышенные расходы других ресурсов на его выполнение. Если бы фирма, например, не стремилась разработать бизнес-план только собственными (ограниченными) силами, а наняла для его разработки сторонних специалистов (естественно, понеся большие издержки), она вышла бы на конкурс с более качественной документацией и смогла бы стать его победителем. Иначе говоря, данный пример демонстрирует некоторую «взаимозаменяемость» временного и ресурсных ограничений. Разберём ещё один пример. Пусть группа граждан, желающая совместно заняться предпринимательством на территории России, стремиться зарегистрироваться в качестве юридического лица. Она может подготовить некоторый набор документов, который, как ей кажется, вполне достаточен для этого, затратив на это свои усилия, время и средства, и прийти с ним в регистрационные органы. Если этот набор не соответствует требованиям закона, эти органы, естественно, не зарегистрируют такое юридическое лицо. Наша группа граждан может в течение неопределённого срока повторять свои безуспешные попытки, используя, в сущности, метод проб и ошибок, однако не добиться успеха. Ведь упомянутые выше ограниченные калькулятивные и предсказательные способности не позволят им угадать, какие именно документы и в какой форме необходимо представить в регистрирующие органы для получения желаемого статуса. Приведённые примеры ясно показывают, что реальные экономические агенты, – принимают решения не только на основе неполной, ограниченной информации о ресурсах и способах их использования, но и ограничены в возможностях обработки и переработки этой информации для выбора наилучшего варианта действий. Тем самым, реальные экономические агенты являются ограниченно рациональными субъектами. Ограниченная рациональность – это характеристика экономических агентов, решающих задачу выбора в условиях неполной информации и ограниченных возможностей по её переработке. 2.2 Шаблоны поведения, правила и нормы Между тем, разумеется, никакой нормальный человек в очерченных выше ситуациях не ставит и не решает задач последовательной оптимизации каждого из своих действий, или предсказания набора требований к документам. Вместо этого люди используют образцы (шаблоны, модели) поведения. Для примера с подготовкой документов для регистрации предприятия, вместо «экспериментального» выявления требований к этому набору люди используют нормативно-правовые документы (шаблоны поведения), например, текст Гражданского кодекса РФ и других нормативных актов. Легко видеть, что такая запись в справочнике или положение нормативного акта (а также и привычка, если попытаться её логически реконструировать) представляет собой готовую модель рационального (оптимального) действия: если текущая ситуация есть S, действуй способом A(S). При этом подразумевается, что способ A(S) таков, что получающийся результат является наилучшим из возможных с точки зрения типичных для ситуации S критериев принятия решений. Независимо от того, имеется ли готовый шаблон поведения непосредственно в памяти индивида или обнаруживается во внешних источниках информации, его применение происходит по вполне стандартной схеме: • идентификация ситуации; • подбор шаблона, включающего идентифицированную ситуацию; • действие способом, соответствующим шаблону. Если сравнить приведённые этапы с этапами процесса принятия решений, налицо очевидная экономия усилий при определении того, какое действие осуществлять. Прибавив к этому то обстоятельство, что перечисленные действия зачастую выполняются неосознанно, в «автоматическом режиме», легко прийти к следующему: Шаблоны и образцы поведения представляют собой средства экономии ресурсов в рамках задач определения наилучших способов действий. Однако непосредственное наблюдение показывает, что в жизни есть и другие шаблоны и образцы поведения, следование которым мешает человеку максимизировать свою функцию полезности. Рассмотрим ещё один пример, имеющий на этот раз не условный, а вполне конкретный характер. В западных университетах при проведении письменных экзаменов зачастую в аудиториях нет преподавателей или других сотрудников факультета. Казалось бы (с точки зрения типичного отечественного студента), созданы идеальные условия для списывания, пользования шпаргалками и т.п. Однако никто из экзаменуемых не ведёт себя так. Объяснение (точнее, его первый, поверхностный слой) очень просто: если кто-то из сдающих экзамен решится на такое, его коллеги немедленно сообщат от этом преподавателю («донесут» или «настучат», как принято говорить), и нечестный студент получит заслуженный нулевой балл (если вообще не будет изгнан). Со стороны студентов, честно пишущих свои работы, такое поведение («доносительство») будет простым следованием привычке, которая, как многие другие привычки, имеет вполне рациональное основание. Ведь в зависимости от результатов экзаменов студенты получают соответствующий рейтинг, а в зависимости от рейтинга формируется спрос на выпускников со стороны работодателей. Следовательно, студент, пользующийся шпаргалкой или списывающий на экзамене, получает необоснованное конкурентное преимущество при приёме на работу и определении его оклада. Сообщив о его неправильном поведении, другие студенты устраняют, тем самым, недобросовестного конкурента, что является вполне рациональным действием. В то же время для того из экзаменующихся, кто обладает недостаточными знаниями для успешной сдачи экзамена, упомянутая привычка других явно мешает совершить действие, способное принести ему пользу. Вместе с тем, будучи уверенным в том, что обман обязательно раскроется (что грозит значительной утратой полезности), такой студент, несмотря на искус, все же воздержится от попытки получить неадекватно высокий балл. В этой ситуации можно сказать, что он также следует образцу или шаблону поведения, – однако вопреки своему желанию, рационально сопоставляя выгоды и издержки отклонения от этого, фактически навязанного ему другими образца. Модели или образцы поведения, говорящие о том, как следует себя вести в той или иной ситуации, принято называть правилами или нормами. Правила – это модели или образцы поведения, говорящие о том, как следует себя вести в той или иной ситуации. Исследованием социальных норм (действующих в обществе и отдельных его группах, а не являющихся индивидуальными привычками), традиционно занимались философы, социологи, социальные психологи. В неоклассической экономической теории, составляющей ядро всей современной экономической науки, эта категория отсутствует. Объяснение этому, в свете приведённого выше информационного объяснения возникновения правил, вполне прозрачно: если информация о ситуации принятия решений полна, бесплатна и мгновенна, никакой необходимости в возникновении правил и, тем более, во введении их в экономическую теорию, не возникает. Поскольку в реальности правила, тем не менее, есть, и они ощутимо влияют на поведение экономических агентов, на их издержки и выгоды, этот феномен заслуживает достаточно детального и пристального изучения. Норма – предписание определённого поведения, обязательное для выполнения и имеющее своей функцией поддержание порядка в системе взаимодействий. Нормой определяется, как должен вести себя индивид в различных ситуациях, при этом выполнение предписания носит добровольный характер либо основывается на санкциях (социальных, экономических, юридических)1. Дискуссия о влиянии норм на поведение людей служит лучшей иллюстрацией тезиса о внутренней неоднородности институционализма как исследовательской программы. Социологи, вслед за Эмилем Дюркгеймом, видят в норме абсолютный детерминант поведения людей, который задается им извне и носит экзогенный характер. Поведение homo sociologicus всецело определено нормативной структурой общества. А сами же нормы, согласно социологам, производны от характеристик общества и подчинены задаче его воспроизводства. Экономисты начиная со времен классической политической экономии не могут согласиться с подобным пониманием норм, ибо оно исключает свободу выбора. Homo oeconomicus свободен в своем выборе, в т.ч. от ограничений, накладываемых нормами. Поэтому экономисты либо вообще отрицают наличие норм как институционального ограничителя выбора индивида, либо стремятся дать нормам рациональное объяснение, точнее – увидеть в них не заданный извне детерминант поведения, а результат осознанного выбора. В логических исследованиях рассматривается сложная характеристика норм. Характеристика нормы и/или правила состоит из содержания (действия, которое может, должно или не должно быть выполнено), условий приложения (указанная в норме ситуация, с наступлением которой следует или допустимо реализовать предусмотренное данной нормой действие), субъекта (лицо или группа лиц, которым адресована норма) и характера нормы (определяется тем, обязывает она, разрешает или запрещает выполнить некоторое действие), а также соответствующих санкций за неисполнение предписаний нормы, и гаранта нормы (субъекта, применяющего эти санкции к нарушителю). Ограничивающий характер любой нормы очень важен для понимания многих наблюдаемых на практике форм экономического поведения. Если агент видит, что его действие А способно принести ему значительную выгоду, но запрещено некоторой нормой N, у него вполне может возникнуть стимул к нарушению этой нормы. Как в этом случае обычно принимается решение? Если ожидаемая выгода от нарушения, В, превышает ожидаемые издержки нарушения, С, то рациональным оказывается нарушить N. Ожидаемые издержки нарушения зависят от того, будет ли нарушитель выявлен и наказан, поэтому снижению вероятности наказания будут способствовать такие форм поведения нарушителя, как обман, дезинформация, хитрость и т.п. Поведение, нацеленное на преследование собственного интереса и не ограниченное соображениями морали, т.е. связанное с использованием обмана, хитрости и коварства, в экономической теории принято называть оппортунистическим поведением. 2.3 Роль механизмов принуждения к соблюдению правил Приведённая выше формула нормы описывает широкое разнообразие различных правил, – от часто меняющихся под влиянием обстоятельств индивидуальных привычек до переживающих века традиций, от правил поведения в школе, подписанных её директором, до конституций государств, принятых на референдумах большинством населения страны. В рамках этого разнообразия правил важно разграничить, на данном этапе анализа, два больших класса, различающихся механизмами принуждения их к исполнению. Механизм принуждения правила к исполнению – это совокупность, состоящая из его гаранта (или гарантов) и правил его действий, регулирующих применение санкций к выявленным нарушителям «базового» правила. Принуждение к соблюдению установленных правил можно определить, как достоверную угрозу заставить выполнять правила. Суть принуждения к соблюдению правил – это способность налагать издержки разнообразными методами – нагрубить, использовать физическую силу, отказаться иметь с кем-то дело или испортить его репутацию и т.д. Отсутствие работоспособных механизмов принуждения является причиной того, что многие формальные правила, принятые в процессе осуществления реформ в России, не работают. В качестве примера можно привести российскую систему корпоративного управления. По качеству корпоративного права Россия относится к числу стран, где акционеры де-юре защищены от злоупотреблений менеджмента, возможно, даже лучше и надёжнее, чем акционеры во Франции и Германии. Но реально, де-факто, акционеры защищены очень слабо, и при разрешении корпоративных конфликтов в России открыто применяется насилие. Разработчики «Закона об акционерном обществе», в разработке которого активное участие принимали американские специалисты Блэк и Кракман, создавая модель корпоративного права для России, в недостаточной степени учли слабость механизмов принуждения к исполнению закона. В отличие от самих формальных правил, механизмы принуждения не поддаются заимствованию. Очень редко их удаётся заимствовать в готовом виде, в основном приходится создавать самим. Если следовать аналогии со спортивными играми, которой пользуется Д. Норт, то проблема заключается не в изменении устаревших правил, а в том, чтобы найти судей, которые судили бы честно, не шли на сговор с командами, и вообще приходили бы судить. Когда у новых формальных институтов нет надёжных механизмов защиты и контроля, то они неизбежно модифицируются неписаными правилами и используются в качестве инструментов для проведения неформальных сделок. Роль механизмов принуждения хорошо иллюстрируется историческим примером попытки трансплантации кредитных кооперативов Райффайзен в Ирландии, где в 1894 г. были созданы сельскохозяйственные кредитные кооперативы, смоделированные по образцу работавших весьма успешно сельскохозяйственных кооперативов Райффайзен в Германии. Но в Ирландии эти кооперативы потерпели крах, несмотря на то, что ирландский вариант кредитного кооператива по форме был почти точной копией германского оригинала. Германские кооперативы привлекали людей, которые искали возможности вложения свободных средств, и эти люди были заинтересованы в контроле над процессом выдачи кредитов. В ирландских кооперативах практически не было депозитов, сельское население не нуждалось в них для сбережения средств, в кооперативах были заинтересованы только те индивиды, которые хотели получить кредит. Ирландские кооперативы в основном перераспределяли кредиты, которые они получали от государства. Механизмы принуждения к выполнению обязательств в ирландских кооперативах работали очень слабо. Ключевое значение для работы подобных кооперативов имеет неявная угроза, что тот член кооператива, который не возвращает заем или каким-либо другим образом нарушает свои обязательства, будет наказан соседями. В Ирландии сосед заёмщика не был склонен заставлять должника возвращать заем, и это лишало кооператив потенциальных преимуществ перед банками в контроле и защите контрактов. Кроме того, структура капитала кооперативов была такова, что заёмщик, не возвращающий кредит, не подвергал опасности сбережения соседа, он просто уменьшал способность кооператива вернуть заем государству. Описанные трудности в работе кредитных кооперативов в Ирландии позволяют выделить два важнейших момента в отношении возникновения и развития институтов. Первый заключается в том, что институты – это нечто большее, чем формальный набор правил. И члены кооперативов, и те, кто не был их членом, но пользовался услугами кооперативов, зависели от местной среды. Преимущества кооперативов перед банками заключаются в возможности получения информации о заёмщике и возможности применения к заёмщикам тех санкций, которые недоступны крупным кредитным учреждениям. Ирландская среда препятствовала контролю и не поддерживала механизм принуждения, поэтому информационные преимущества кооперативов не смогли проявиться. Второй момент заключается в том, что важную роль играет правильный выбор времени для развития институтов. Германские кооперативы сформировались в то время, когда сельскохозяйственные сберегательные институты были развиты слабо, и в них нуждались как заёмщики, так и те люди, которые хотели осуществить сбережения. В начале 1990-х гг., когда начали возникать сельскохозяйственные кредитные кооперативы в Ирландии, система привлечения сбережений из сельского хозяйства уже сложилась, поэтому у ирландских кооперативов не было времени, чтобы сформировать местные навыки управления, контроля и твёрдого подхода, которые необходимы для выживания института подобного рода. Можно выделить следующие элементы системы принуждения к соблюдению правил. Система общественного контроля Кто контролирует соблюдение правил? Правила Наказание Система контроля Первая сторона личная этика угрызения совести внутренний контроль Вторая сторона контракты наказание осуществляет пострадавшая сторона в рамках контракта за контроль осуществляет сторона, которой даётся обещание Третья сторона а) сообщество людей нормы, действующие в данном сообществе наказание, осуществляемое членами сообщества неформальный контроль б) организация правила, действующие в организации принуждение со стороны организации контроль со стороны организации в) государство законы принуждение со стороны государства правовая система Первая сторона – это сам человек, который следит за соблюдением тех норм поведения, которые стали его внутренним убеждением, и он сам наказывает себя, если нарушает их. Вторая сторона – это лицо, которому при заключении контракта даётся обещание (кредитор по договору). Оно следит за исполнением данных ему обещаний и применяет награды и санкции в зависимости от того, исполняет ли другая сторона свои обязательства перед ним. Третьей стороной, осуществляющей контроль, являются не организованные в форме иерархии социальные силы, организации, или государство. Контроль третьей стороной, отличается от контроля, который осуществляет вторая сторона, тем, что в этом случае действуют правила, на которые контролируемое лицо не давало явного согласия, а санкции осуществляют люди, не принимавшие участия в исходном взаимодействии. Третьи стороны, которые осуществляют принуждение, весьма разнообразны. Они могут включать правовую систему государства, фирмы с двумя или более занятыми, католическую церковь, международную федерацию тенниса, Всемирную торговую организацию и т.д. Третьи стороны налагают издержки различными способами. Государство налагает издержки путём использования физического насилия (заключение в тюрьму), католическая церковь – путём отлучения от церкви. В рамках неформального контроля внутри определённого сообщества людей, контролёрами (лицо, которое следит за выполнением правил) могут быть родственники, друзья, те лица, которые передают слухи о нарушителе, члены «комитета бдительности» и другие лица. Различные контролёры могут разнообразными способами объединять свои усилия, и тогда возникают смешанные системы контроля. Один контролёр может сознательно следить за соблюдением правила, установленного другим контролёром. Граждане государства могут стать членами «комитетов бдительности», которые следят за соблюдением требований закона. С другой стороны представители государственной власти (полицейские), исполняя свои обязанности, могут руководствоваться неформальными правилами и собственной этикой, а не буквой закона. Когда суды обращаются к обычаям делового оборота, чтобы конкретизировать неполный контракт, заключённый сторонами, они принуждают к исполнению неформальных правил, возникших в определённом деловом сообществе. Таким образом, возникает следующая совокупность правил: I. Правила, в которых гарант нормы совпадает с её адресатом (гарант – первая сторона); такие правила могут быть охарактеризованы как привычки; их можно назвать также стереотипами поведения или ментальными моделями поведения; для привычек свойствен внутренний механизм принуждения их к исполнению, поскольку санкции за их нарушения налагает на себя сам адресат правила. II. Правила, в которых гарант нормы не совпадает с её адресатом (гарант – вторая и третья сторона); для таких правил характерен внешний механизм принуждения их к исполнению, поскольку санкции за нарушение таких правил налагаются на нарушителя извне, другими людьми. С точки зрения НИЭТ именно эти правила и могут в дальнейшем стать институтом. 2.4 Институт в понимании традиционной и новой школ институциональной экономической теории Научные изыскания в рамках институционализма ведутся на протяжении более ста лет. При этом экономистами не было сформулировано единого определения термина «институт». Такая ситуация неопределённости и размытость границ институционализма сопровождает науку с момента её возникновения. Первоначальное представление институтов в традиционном институционализме (ТИЭТ) как «привычного образа жизни, распространённого способа мышления, модели поведения, устойчивого способа думать и действовать» в понимании Т.Б. Веблена, У.К. Митчелла, У.Х. Гамильтона (в 1932), К.А. Менгера привело к обозначению термина в виде неких обычаев или его отождествления в форме корпораций, профсоюзов, фирм, государства и т.д. Работы ТИЭТ развивались и дополнялись в направлении эволюции представления институтов с поведенческих аспектов в сторону непосредственных действий. Такие действия рассматриваются в ТИЭТ не на основе свободного и рационального выбора (как в неоклассической школе), а исходя из некоей технологии – степени развития техники, человеческого капитала. Взаимодополняющим определением института стало его понимание как «некоторого коллективного действия в социальной среде» (в понимании Дж.Р. Коммонса, Дж. Сёрла). В рамках нового институционализма (НИЭТ) было дано несколько близких, но не равнозначных определений термина «институт» как некоторого правила, убеждения, нормы или рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми (Д.С. Норт, А. Грейф, Э. Остром, А.Н. Олейник, А.А. Пороховский). Развитие данного определения привело к расширению трактовки до «правила + инфорсмент (внешний механизм принуждения правил к исполнению)» (А.А. Аузан, Г.Б. Клейнер, А.Е. Шаститко, В.Л. Тамбовцев). Необходимо отметить, что понимание институтов как «правил игры» разделяют и в ТИЭТ, но они считают такое определение частным случаем, не подходящим для всей экономики в целом (Дж.М. Ходжсон). В рамках НИЭТ институты также рассматриваются как «механизмы управления контрактными отношениями» (фирмы, рынки и отношенческая контрактация) (О.И. Уильямсон). Выделим ключевые подходы к определению термина «институт»: 1. Привычный образ жизни, распространённый способ мышления, модель поведения, устойчивый способ думать и действовать. 2. Коллективное действие в социальной среде. 3. Правила, которые организуют взаимоотношения между людьми. 4. Правила + инфорсмент (внешний механизм принуждения правил к исполнению). 5. Механизмы управления контрактными отношениями: фирмы, рынки, government и т.д. Институт (современное определение) – набор работающих правил, которые организуют, структурируют и ограничивают поведение экономических агентов в социальном пространстве, а также соответствующий внешний механизм контроля над отклонением от этих норм поведения, включая гарантии выполнения санкций. Чтобы пояснить важность этой роли строгого определения понятия института, обратим внимание на следующие моменты. Поведение экономических агентов, следующих тому или иному правилу, демонстрирует определённую регулярность, т.е. является повторяющимся. Однако к повторяющемуся поведению индивидов приводят не только действующие институты, но и другие механизмы, имеющие естественное происхождение, т.е. вовсе не созданные людьми. Существование института говорит о том, что действия людей зависят друг от друга и влияют друг на друга, что они вызывают последствия, учитываемые другими людьми и самим действующим экономическим агентом. Естественные механизмы в результате их объективного существования приводят к схожим результатам, однако повторяющиеся действия оказываются следствиями решений, принимаемых отдельными экономическими агентами независимо друг от друга и без учёта возможных санкций, которые к ним может применить гарант той или иной нормы. Рассмотрим несколько условных примеров. Люди, живущие на верхних этажах высоких домов, желая выйти на улицу, пользуются лифтами (в случае их поломки – спускаются по лестнице), демонстрируя, тем самым, безусловную повторяемость своего поведения. Никто из них (за исключением самоубийц) не выпрыгивает в окна: человек понимает, что такой его поступок будет «наказан» законом тяготения. Можно ли говорить об отмеченной регулярности как об институте? Нет, поскольку механизм «наказания» отклонения от общего порядка действий не имеет никакого отношения к созданию его людьми. На конкурентном рынке цены на однородную продукцию, демонстрируя определённую дисперсию, тем не менее, имеют одинаковый уровень. Продавец, установивший на таком рынке вдвое большую цену, определённо будет «наказан» разорением. Можно ли здесь говорить о существовании института установления равновесной цены? Нет, поскольку покупатели, избегающие приобретать товар по завышенной цене, вовсе не ставят перед собой цели наказать соответствующего торговца, – они просто принимают (независимо друг от друга) рациональные решения, не планировавшимся результатом которых и оказывается «наказание» такого продавца. Людям свойственно регулярно питаться: человек, отступающий от этой регулярности, рискует поступиться своим здоровьем. Является ли регулярное питание институтом? Читатель, ознакомившийся с приведёнными выше примерами, уверенно ответит «нет», однако будет прав лишь частично: в жизни существуют ситуации, в которых регулярный приём пищи является институтом! Например, регулярность питания детей в семье поддерживается различными наказаниями уклоняющихся со стороны старших; регулярность питания солдат в армии поддерживается формальными нормами уставов; регулярность питания пациентов в больницах обеспечивается санкциями со стороны персонала. Таким образом, одно и то же наблюдаемое поведение может быть как следствием рационального выбора (скажем, творческий работник в процессе создания художественного произведения заставляет себя оторваться от работы для того, чтобы поесть) или привычки (основная масса регулярно питающихся людей), так и следствием действия социального института (питание солдат в армии). Институты следует отличать от организаций. В литературе довольно часто встречается смешение понятий «институт» и «организация», которое, видимо, вызвано тем, что организации, подобно институтам, структурируют отношения между людьми. Но если институты – это правила игры, то организации – это игроки. Цель команды, играющей по этим правилам, – выиграть игру. Организация – это экономическая единица координации, обладающая доступными определению границами и функционирующая более или менее непрерывно для достижения определённой цели или совокупности целей, разделяемых членами-участниками. Для организации характерны: • совокупность участников; • согласие или несогласие, подразумеваемое или открыто выраженное относительно целей и средств организации (контракты, увольнения, забастовки); • формальная координация, определяющая структуру с учётом сложности (иерархии) её правил и процедур (формализации) и степени централизации принятия решений. Более кратко организацию можно определить как группу людей, объединённых стремлением сообща достичь какой-либо цели, «выиграть игру». Организации могут быть политическими (политические партии, городская дума), экономическими (фирмы, кооперативы, профсоюзы), общественными (клубы, спортивные ассоциации) и образовательными (школы, университеты). Институциональная структура оказывает решающее воздействие на то, какие организации возникают в обществе и на то, как эти организации развиваются, но в свою очередь, организации также влияют на процесс изменения институциональных ограничений в обществе. 2.5 Функции и значение институтов Исходя из принятого определения термина «институт» можно выделить следующие основные его функции: • организация поведения экономических агентов в социальном пространстве, в соответствии со сложившейся системой правил; • формирование ограничительных рамок поведения в обществе; • придание устойчивости системе экономических взаимоотношений; • создание и функционирование механизма контроля над соблюдением норм поведения в обществе; • устройство системы, при которой наблюдается регулярное санкционирование девиантного поведения. Из наблюдений за экономической жизнью легко убедиться, что принимаемые государственной властью законы, определяющие те или иные правила осуществления хозяйственных операций, – заключения договоров, ведения бухгалтерского учёта, проведения рекламных кампаний и т.п., – самым непосредственным образом сказываются как на структуре и уровнях издержек, так и эффективности и результатах хозяйственной деятельности предприятий. Так, налоговые льготы венчурному капиталу стимулируют рискованные инвестиции в инновационный процесс – важнейший ресурс экономического роста в современной экономике. Запрет на использование в странах Европейского Сообщества авиадвигателей с чрезмерным уровнем шума может обусловить ощутимые негативные последствия для отечественного самолётостроения и туризма. Различные варианты разрешения конфликтов между работодателями и наёмными работниками, в частности, связанные с участием или не участием в них профсоюзов, могут значительно изменить ситуацию на рынке труда. Правила тарифного и нетарифного регулирования экспорта и импорта, наряду с соотношением цен на внутреннем и мировом рынках, непосредственно влияют на стимулы к осуществлению соответствующих операций. Упомянутые правила представляют собой, как легко видеть, формы осуществления государственного регулирования экономики – сознательных действий государства и его отдельных органов, нацеленных на изменение поведения экономических агентов. Очевидно, какого-либо специального доказательства влияния институтов, формируемых и обусловливаемых такими действиями, не требуется. Однако те же прямые наблюдения за экономическими процессами не дают ясного ответа на другой вопрос: а воздействуют ли на экономику правила (как вводимые посредством законов, так и сформировавшиеся в прошлом какими-то другими путями), не являющиеся формами государственного регулирования, способами проведения экономической политики? Иными словами, все ли институты имеют значение для функционирования и развития экономики, или только те, которые непосредственно предписывают или ограничивают действия агентов по распределению и использованию ресурсов? Вопрос о значении институтов, их воздействии на экономический рост и эффективность экономики, неоднократно затрагивается в классических работах исследователей, заложивших основы новой институциональной экономической теории. Один из наиболее ярких примеров такого рода – объяснение Д. Нортом резкого расхождения в экономическом могуществе Англии и Испании, произошедшего в Новое время, после длительного состояния примерного равенства их сил в XVI-XVII вв. По его мнению, причиной роста экономики Англии и стагнации экономики Испании были не ресурсы как таковые (Испания получила их из американских колоний больше, чем Англия), а характер взаимоотношений королевской власти и экономически активного дворянства. В Англии возможности короны в сфере изъятия доходов и другого имущества были существенно ограничены парламентом, представлявшим дворянство. Последнее, располагая тем самым надёжной защитой своей собственности от властных посягательств, могло осуществлять долгосрочные и выгодные капиталовложения, результаты которых и выразились во впечатляющем экономическом росте. В Испании же власть короны была ограничена кортесами чисто формально, так что экспроприация имущества у потенциально экономически активных субъектов была вполне возможной. Соответственно, значимые и долгосрочные капиталовложения делать было весьма рискованно, и получаемые из колоний ресурсы использовались для потребления, а не для накопления. Как долгосрочное следствие принятых в этих странах базовых политико-экономических (конституционных) правил, Великобритания стала мировой державой, а Испания трансформировалась во второразрядную европейскую. Институты, отнюдь не являвшиеся способами государственного регулирования экономики, в этом примере проявили себя в Испании как мощные ограничения на деловую активность, фактически подавлявшие экономическую инициативу. Вместе с тем, политические институты Великобритании выступили мощными ускорителями экономического роста. Исследователями показана статистически достоверная положительная связь между показателями экономического роста стран и «качеством» функционирующих в них институтов: чем выше индикаторы качества институтов, тем выше и устойчивее, в общем случае, демонстрируемые показатели экономического роста. Приведём вкратце результаты одного из таких исследований, проведённого сотрудниками Мирового банка. В нём были сопоставлены данные по 84 странам за период 1982-1994 гг., характеризующие, с одной стороны, их экономический рост, а с другой – качество проводившейся экономической политики и степень защищённости прав собственности и контрактов. В роли измерителя экономического роста использовался показатель роста реального ВВП на душу населения. Качество экономической политики оценивалось по трём показателям: уровень инфляции, собираемость налогов и открытость для внешней торговли. Степень защищённости прав собственности и контрактов как выражение качества институциональной среды в стране измерялась индикатором, разработанным в Международном руководстве по оценке страновых рисков. Этот индикатор включает многочисленные оценки защищённости прав собственности и контрактов, объединяемые в пять групп: власть закона, риск экспроприации собственности, отказ от исполнения контрактов со стороны правительства, уровень коррупции во властных структурах и качество бюрократии в стране. На первом этапе проведённого исследования Ф. Кифер и М. Ширли построили типологию стран по значениям названных качественных индикаторов, выделив для каждого из них по две градации – высокий уровень и низкий уровень, определив затем для каждой из сформировавшихся четырёх групп стран средние значения показателя экономического роста. Оказалось, что в странах с высоким качеством экономической политики и высоким качеством институтов темпы экономического роста составили около 2,4%; в странах с низким качеством экономической политики и высоким качеством институтов – 1,8%; в странах с высоким качеством политики и низким качеством институтов – 0,9%; в странах с низким качеством обоих факторов – -0,4%. Иными словами, страны с неадекватной экономической политикой, но качественной институциональной средой росли в среднем вдвое быстрее, чем страны с обратной комбинацией уровней качества соответствующих факторов. Анализ показал, что степень влияния институционального индикатора на темпы роста реальных душевых доходов оказалась почти вдвое выше, чем степень влияния политических индикаторов. 3. Неформальные и формальные правила и институты 3.1 Неформальные правила и санкции за их нарушение Институты представляют собой внутренне неоднородные структуры. В традицию НИЭТ вошла их классификация на формальные и неформальные правила и институты. Неформальные правила – нормы, ограничивающие поведение экономических агентов, не зафиксированные в письменном виде и защищённые негосударственными механизмами исполнения. Содержание неформального института может иметь внешнее представление – в виде текста на том или ином языке (описание в научных публикациях тех или иных социальных обычаев или описание принципов функционирования теневой экономики). Однако публикации, содержащие описания обычаев, являются результатом инициативной работы исследователей, они никого ни к чему не обязывают. Неформальные правила – нормы, существующие в памяти участников различных социальных групп, в роли гаранта которых выступает любой участник группы, заметивший их нарушение. Знания обычаев членами племени или каких-то теневых условностей нелегальными предпринимателями весьма жёстко обязывают и тех, и других вести себя в соответствии с нормами, бытующими в этих группах: отступников ожидают серьёзные санкции, применяемые к ним другими членами этих групп, – теми, кто обнаружит значимое, с его точки зрения, отклонение от «правильного» поведения. Поскольку наблюдение за поведением членов названных групп осуществляют фактически все остальные их участники, понятно, что вероятность обнаружения нарушения велика, что и обусловливает жёсткость исполнения подобного типа правил. Классификация неформальных правил чрезвычайно трудная задача. Так М.И. Одинцова подразделяет их на: • нормы потребления (правила этикета, манера одеваться); • нормы взаимности (дарение подарков, обмен чем-либо); • нормы воздаяния (месть); • нормы сотрудничества (голосование или уплата налогов); • нормы распределения (справедливость и равенство); • нормы, регулирующие трудовые отношения. А. Чиоклеа, используя несколько другую терминологию, классифицирует их по тому, как отслеживается/наказывается согласие/несогласие с ними: • Конвенции – правила, дающие ясные и непосредственные выгоды тем, кто следует им, и также влияющие на их собственные интересы, если они не следуют им. • Интернализированные правила – правила, которым индивиды обучаются из обычаев, образования и опыта, спонтанно и рефлекторно следуя им, имея дело со своей сознательностью, если нарушают их. • Привычки и манеры – их нарушения неформально наказываются сообществом, например, путём исключения. • Формализованные внутренние правила – правила, которые развились из опыта, но в настоящее время формально отслеживаются через механизмы, установленные группой/сообществом. Неформальный институт – неформальное правило, с соответствующим внешним инфорсментом. Классификация санкций за несоблюдение неформальных правил Наказание, которое может быть применено по отношению к нарушителям неформальных правил, принимает разнообразные формы, от простого неодобрения и косого взгляда до полного отказа поддерживать какие-либо отношения с нарушителем. Выделим основные группы санкций за нарушение неформальных норм. I. Автоматическая санкция. Классический пример автоматической санкции за нарушение нормы – это наказание за несоблюдение правил дорожного движения. Тот водитель, который нарушает правило правостороннего движения в стране, где оно является нормой, просто столкнётся со встречным автомобилем. Нарушитель в данном случае наказывается автоматически, без чьего-либо намеренного вмешательства. Норма, которая поддерживается автоматической санкцией, называется самовыполняющейся нормой. Другим примером самовыполняющейся нормы может служить язык. Если вы не говорите на языке ваших торговых партнёров, то они вас не поймут и вам не удастся заключить выгодную сделку. В этом случае санкция также наступает автоматически. Однако как в этом случае разграничить правила и другие смежные понятия, такие как ценности, практики, культуру, социальный капитал или доверие? Это вполне можно сделать, если последовательно разграничить внутренние и внешние санкции: внутренние иногда сопровождают внешние (если институт интериоризован), но если есть только внутренние индивидуальные санкции – мы имеем дело не с институтом, а с привычкой. II. Чувство вины, которое испытывает человек, нарушивший норму поведения, – это внутренняя санкция. Нарушитель испытывает угрызения совести, если он нарушил социальную норму, ставшую его внутренним убеждением в результате соответствующего образования и воспитания, независимо от внешних последствий. Многие люди чувствовали бы себя плохо, если бы воровали, даже если бы они были уверены, что их не поймают. Вина несколько напоминает автоматическую санкцию, потому что нарушитель рассматривает санкцию, которая наступает без постороннего вмешательства, как издержки для себя. Но она отличается от простой автоматической санкции: ведь чтобы санкция начала действовать, необходимы определённые инвестиции в воспитание человека. Карл Льюэллин, знаменитый американский юрист, наиболее выдающийся представитель американского правового реализма, считал, что порядок в обществе достигается в основном благодаря воспитанию, а не закону. Этим воспитанием занимается семья и школа. «Образование – это не обучение чтению, письму и арифметике. Образование – это обучение способности быть гражданином, умению жить бок о бок со своими согражданами и, прежде всего, подчиняться закону». Процесс образования – это в значительной степени процесс внушения, насаждения идей, который должен продолжаться достаточно долго, чтобы обеспечить надёжную подготовку. Эта подготовка нацелена на то, чтобы различные аспекты культуры стали составной частью обычных рутин, которых придерживается человек. III. Стыд. Нарушитель чувствует, что его действия понизили его в глазах других людей. Стыд – это внешняя санкция за нарушение нормы поведения. Стыд, также как и вина, являются результатом воспитания, как формального, так и неформального. Однако стыд отличается от вины тем, что он требует распространения информации о нарушении. Чтобы санкция стала действенной, необходимо, чтобы другие члены общества знали о нарушении правил. IV. Информационная санкция. Действия нарушителя нормы могут раскрыть некоторую информацию о нем, которую он предпочёл бы скрыть. Молодой человек, который хочет получить работу, но приходит на интервью с работодателем небрежно одетым, ненамеренно подаёт сигнал о том, что он не очень серьёзно относится к этой встрече и что его не очень беспокоит, получит ли он эту работу или нет. В данном случае предполагается, что нарушение нормы поведения каким-то образом непосредственно связывается с обладанием нежелательными качествами, и поэтому люди наказывают нарушителя, отказываясь иметь с ним дело. Информационные санкции могут показаться потенциально слишком строгими. Издержки нарушителя, ставшие результатом наказания, намного превысят социальные издержки, явившиеся следствием нарушения нормы. Однако информационную санкцию можно рассматривать как способ корректировки асимметрии информации. В данном случае функция социальной нормы заключается не в сдерживании определённого поведения, а в подаче сигнала. Незначительное нарушение нормы может сигнализировать о возможной ненадёжности нарушителя как друга или делового партнёра. Сигнал – это любое не бесплатное действие, которое позволяет отделить агента хорошего типа от агента плохого типа. Соблюдение правил поведения, этикета связано с издержками. Издержки в данном случае – это время, деньги и физический дискомфорт, который могут испытывать люди, не привыкшие к правилам хорошего тона. Люди, опасаясь, что их детей примут за агентов плохого типа, воспитывают их, чтобы издержки правильного поведения для них были бы достаточно низкими и поэтому подача сигнала для них не будет связана с большими издержками. V. Двусторонние санкции, требующие издержек от наказывающей стороны. В этом случае нарушитель нормы наказывается действиями лица, пострадавшего от этого нарушения. Данный вид санкции не требует распространения информации о нарушении. Человек, осуществляющий наказание – это единственное лицо, которому необходимо знать о нарушении нормы. Но в этом случае, однако, могут возникнуть проблемы с осуществлением наказания за нарушение нормы, потому что оно здесь, в отличие от случаев, рассмотренных выше, не является бесплатным, а связано с определёнными издержками, которые целиком возлагаются на лицо, осуществляющее наказание. Наказание человеческих существ вызывает страдание, уменьшение полезности у нормального человека, который должен сам прямо или косвенно выбирать наказание. «Наказание других» является «антиблагом», в экономических терминах, эта деятельность, которая сама по себе нежелательна и которую стремится избежать нормальный человек или, если это невозможно, заплатить, чтобы уменьшить своё участие в этой деятельности». Кроме того, индивид, который наказывает кого-то, может подвергаться риску противостояния или мести, а также прямых финансовых затрат. Антиблаго – товар или продукт, обладающий отрицательной полезностью для потребителя. В этом случае даже может возникнуть необходимость в дополнительной системе санкций, применяемой по отношению к тому, кто уклоняется от своей обязанности наказать нарушителя нормы. Корсиканские законы кровной мести, например, дополняли механизм двусторонних санкций, требовавший от наказывающей стороны несения определённых издержек. Тот, кто отказывался от исполнения своего долга – кровной мести, подвергался остракизму. Это означало, что на лицо, отказывающееся от исполнения своего долга, общество налагало определённые издержки, и он должен был сравнивать издержки выполнения своего долга наказать обидчика с издержками изгнания из общества. Общество может также снижать издержки наказания за счёт освобождения того, кто осуществляет наказание, от санкций, формальных или неформальных, которые обычно налагаются за те действия, которые он предпринимает, наказывая нарушителя. VI. Многосторонние санкции, требующие издержек. Нарушитель нормы наказывается усилиями сообщества, разделяющего одинаковые неформальные правила и пострадавшего от этого нарушения. Многосторонняя санкция требует гораздо больше информации, чем санкция двусторонняя. Информация о нарушении должна быть распространена среди членов общества. В случае многосторонней санкции также остро стоит проблема безбилетника, т.к. в наказании участвует большое число людей и возникает необходимость в определённом принуждении лиц, которые должны осуществлять наказание. Но в то же время издержки каждого наказывающего будут меньше, чем в случае двусторонней санкции. Спектр возможных наказаний здесь очень широк – на одном конце находится остракизм – изгнание из общества, а на другом – косой взгляд, как выражение неодобрения без какого-либо ощутимого наказания. Приведённая классификация неформальных правил может быть полезна для выявления тех функций, которые выполняют определённые социальные нормы. Она позволяет выяснить их роль в регулировании взаимодействия людей и учитывать эти социальные нормы при выборе политики и установлении законодателем правовых норм. К какому виду санкций относится, например, наказание, налагаемое обществом на человека благородного происхождения за отказ от дуэли, и какие функции выполняла эта социальная норма? В южных штатах Америки действовали социальные нормы, которые рассматривали дуэль в качестве признанного способа решения споров между людьми благородного происхождения. Отказ от дуэли для лица, принадлежащего к элите общества, сопровождался потерей репутации, а это означало сокращение возможностей для установления выгодных отношений с другими членами этой группы избранных лиц. Важной социальной функцией дуэли была функция информационная – дуэль можно рассматривать как источник информации о репутации человека, которую тот приобретал, если вёл себя благородно. Понятие чести предполагало, что человек ведёт себя наперекор собственному эгоистическому интересу. В условиях, когда издержки контроля действительного поведения были высокими, хорошая репутация могла способствовать социальным взаимодействиям, если она была надёжной, и на неё можно было полагаться. Можно ли дуэль рассматривать как двустороннюю санкцию? Основная функция двусторонней санкции – сдерживание нежелательного с точки зрения общества поведения. Если человек нарушал принятые в обществе нормы поведения, то результатом мог быть вызов на дуэль пострадавшим лицом. Однако эта система сдерживания вряд ли была эффективной, поскольку связь между поведением человека, который нарушил нормы поведения и был вызван на дуэль, и его наказанием, была слабой. Пострадавшее лицо, бросившее вызов, само могло погибнуть на дуэли. Не было никакого механизма, который гарантировал бы, что наказание постигнет виновного в нарушении неформального правила. Дуэль была похожа на судебный процесс, в котором судья, установив нарушение, бросал монетку, чтобы решить, кого следует казнить. Вероятно, дуэль выполняла другую функцию – она служила источником информации о том, насколько человек дорожит своей честью. Если рассматривать функцию дуэли подобным образом, то на первый план выдвигается не изменение нежелательного для общества поведения путём его сдерживания, а забота о будущем поведении: члены общества будут учитывать эту информацию, принимая решение о том, стоит ли иметь дело с участниками дуэли. Мужество перед лицом гибели на дуэли – это прекрасное свидетельство о том, что человек дорожит своей честью. Он рискует жизнью, чтобы сохранить свою репутацию. Бросить вызов или принять его означало, что человек ценит своё доброе имя выше, чем свои эгоистические интересы, и он будет вести себя достойно и в других ситуациях. Таким образом, участие в дуэли выступало в качестве сигнала о том, как человек будет вести в будущем, заключая сделки с другими членами этого избранного общества. А не могли ли индивиды «плохого типа», т.е. те, которые не придерживаются внутреннего кодекса чести, сымитировать поведение благородных людей для того чтобы воспользоваться в будущем хорошей репутацией и выиграть за счёт нечестного поведения? Видимо, нет, потому что стратегия, основанная на обмане, будет выгодной, только если выгоды, полученные до того момента, как обнаружится, что человек ведёт себя бесчестно, превысят издержки, связанные с риском погибнуть на дуэли. Это объясняет, почему издержки участия в дуэли были столь высоки – они ограничивали возможности мошеннического использования этого способа подтверждения репутации. Подача сигнала должна быть достаточно дорогостоящей, чтобы «плохие» игроки не смогли подражать поведению «хороших» игроков, и это требование в данном случае выполнялось. Условия эффективности неформальных правил Эффективность неформальных институтов в регулировании жизни определённого сообщества зависит от ряда условий, в числе которых можно указать на следующие: 1. Размер социальной группы, в которой действуют эти нормы. Чем меньше группа, тем чаще в ней повторяются сделки, тем легче определить нарушителя норм и тем ниже издержки тех, кто подвергает нарушителя наказанию, тем выше эффективность неформальных правил. 2. Величина издержек, которые несёт нарушитель, подвергающийся наказанию. Издержки, вызванные остракизмом, обратно пропорциональны уровню дохода. В богатом обществе с развитой системой социального страхования и наличием альтернативных возможностей получения доходов индивиды меньше зависят от расположения определённого сообщества. Оба эти условия – небольшой размер группы и высокие издержки, которые несёт нарушитель, подвергающийся остракизму, выполнялись в первобытных изолированных сообществах. Поэтому там система правосудия, основанная на неформальных правилах, была достаточно эффективной, в отличие от современных обществ, построенных на иных, затратных механизмах поддержания правил. 3. Третьим условием является статичный характер общества, в котором действуют неформальные правила. Если общество меняется быстро, то управление, основанное на неформальных нормах, не удовлетворяет потребности общества. Динамичное развитие общества без централизованной власти, которая создавала бы или меняла неформальные нормы приводит к тому, что необходимые серьёзные изменения норм осуществить сложнее из-за высоких издержек. 3.2 Формальные правила и санкции за их нарушение Наряду с такого рода описаниями обычаев, неформальных институтов которым следуют различные группы людей, содержание институтов представлено и в виде других текстов – законов, кодексов, сводов правил, инструкций и т.п. Формальные правила – это нормы, записанные в официальном источнике, выступающие явным ограничителем поведения индивидов и за соблюдением которых следит правоохранительная система (судебная система, полиция, различные правоохранительные подразделения). Публикации, содержащие тексты законов и инструкций, являются официальными документами, осуществляемыми от имени государства, или зарегистрированными, т.е. признанными, государством частными организациями (например, правила внутреннего распорядка университета или торговой компании), и они обязывают всех, к кому они относятся, исполнять содержащиеся в них правила поведения. Формальные правила – нормы, существующие в форме официальных текстов или удостоверенных третьей стороной устных договорённостей, в роли гарантов которых выступают индивиды, специализирующиеся на этой функции. Знание официально принятых законов и инструкций отнюдь не означает, что граждане государства или работники организации неукоснительно будут их исполнять. Ведь контроль следования подобным нормам ведут обычно вовсе не все граждане или работники, а только их часть, специализирующаяся на выполнении функций гаранта соответствующего правила, – работники правоохранительных органов или руководящие работники организации. Таким образом, вероятность обнаружения нарушения может быть ниже, чем у неформальных институтов. Естественно предположить, что формальные правила – неотъемлемая черта государства, которое принуждает к их выполнению. Формальные правила состоят из политических и экономических правил и контрактов. Д.С. Норт так описал совокупность этих институций: «Иерархия этих правил – от конституций до статутов и обычного права, до законодательных постановлений и распоряжений и, наконец, до индивидуальных контрактов – составляет общие и конкретные ограничения». Можно выделить следующую классификацию санкций за нарушение формальных правил: 1) общественное осуждение, выражающееся в неодобрении поступка словом или жестом, утрате уважения или ухудшении репутации санкционируемого объекта; 2) официальное порицание, в форме устного или письменного замечания, сделанного формальным гарантом правила; такое порицание, в частности, может содержать угрозу последующей более серьёзной санкции, которая будет применена к нарушителю в случае повторного нарушения правила; 3) денежный штраф, налагаемый на нарушителя; 4) силовое прекращение начатого действия; 5) силовое принуждение (или его угроза) к повторению совершенного действия, но уже по правилам – в тех случаях, когда совершенное нарушение не необратимо; 6) ограничение нарушителя в некоторых из его прав, например, запрет под угрозой более серьёзного наказания на занятие определённым видом деятельности; 7) лишение свободы (заключение в тюрьму); 8) смертная казнь. Формальный институт – формальное правило, с соответствующим внешним инфорсментом. Различие между формальными и неформальными правилами В современном обществе неформальные правила играют весьма значительную роль. Люди сталкиваются с неформальными правилами повсюду: в семье, во взаимоотношениях с другими людьми, в деловой и политической жизни. Простые люди обычно слабо осведомлены о материальном праве, регулирующем их отношения с другими людьми. Основные правила, которые организуют отношения людей в повседневной жизни, не закреплены в законах. И даже на рынке, где цена устанавливается в результате колебаний спроса и предложения, действуют неформальные правила, оказывающие влияние на цену. Именно неформальные правила влияют на ожидания покупателей и их оценку того, справедливо ли повышение цены. Так, в 1986 г. был проведён опрос жителей Торонто, который показал, что поведение хозяйственных магазинов будет считаться «нечестным», если после сильного снегопада они повысят цены на лопаты для очистки дорог от снега. Подобные исследования показывают негативное отношение москвичей к таксистам, поднимающим цены во время форс-мажорных ситуаций на московском транспорте. Исследования показывают, что рост цен считается приемлемым, если он отражает реальное увеличение издержек, а не просто является реакцией на увеличение спроса. Неформальные правила, подобно правилам формальным, ограничивают поведение людей. Чем, однако, правила неформальные отличаются от формальных правил? Как провести различие между ними? 1. Подход ТИЭТ. Можно рассматривать в качестве формальных те правила, нарушение которых влечёт за собой достаточно суровые санкции, например, наказание в виде тюремного заключения или остракизма. Подобный подход к определению неформальных правил предполагает, что государство не является необходимой предпосылкой для их существования. Неформальные правила, согласно этому подходу, не накладывают жёстких ограничений на действия людей, они лишь облегчают жизнь в обществе, делают её более приятной. За нарушение неформальных правил следует не строгое наказание, а, в худшем случае, неодобрение общества. Неформальные правила являются, в соответствии с этим подходом, обязательными только в моральном смысле или с точки зрения приличий и хорошего вкуса. 2. Подход НИЭТ. В соответствии с другим подходом различие между формальными и неформальными правилами определяется не строгостью наказания, а тем, кто устанавливает правила и осуществляет принуждение к их исполнению. В основе этого подхода лежит проведённое Ф. Хайеком противопоставление «порядка, основанного на законе» и «самопроизвольного порядка». «Порядок, основанный на законе» возникает, когда государство устанавливает законы и наказывает тех, кто их нарушает. «Самопроизвольный порядок» устанавливается, когда люди вовлекаются в устойчивые модели поведения, поскольку никто из них не может выиграть, отклоняясь от этих моделей поведения, даже если нет эффективных правовых механизмов сдерживания. Таким образом, формальные правила определяются как правила, записанные в официальном источнике, за выполнением которых следит специально выделенная группа людей (судебная система, полиция, репрессивный аппарат). Наличие принуждения со стороны государства – это характерная черта формальных правил. В отличие от них неформальные правила не закрепляются ни в одном официальном источнике, и их исполнение гарантируется не угрозой законодательных санкций, как в случае с правилами формальными, и за их исполнением следят не специалисты, а все члены общества. Поэтому в первобытных обществах, не знавших государства, поведение людей регулировалось правилами неформальными. Формальные правила возникают с появлением государства. При этом подходе строгость наказания не имеет определяющего значения. Наказание может быть строгим как за нарушение формальных, так и за нарушение неформальных правил, действующих в обществе. Например, в первобытных обществах действовало неформальное правило: богатые соплеменники должны были раздавать своё богатство более бедным членам общества. Эта норма выполняла определённую экономическую функцию – функцию страхования от голода, который в равной степени угрожал всем членам первобытного общества, т.к. технология хранения продуктов была неразвитой, и создание запасов было невозможным. Поделившись с соплеменниками, которым не повезло в этом году, богатый человек мог рассчитывать на взаимность, когда он в свою очередь окажется менее удачливым. Подобное альтруистическое поведение поощрялось обществом: человек, раздавший своё богатство, пользовался особым уважением соплеменников. Но в некоторых обществах соблюдение этой нормы поддерживалось весьма суровыми санкциями. Например, эскимосы иногда убивали жадных богатых соплеменников. Основа фундаментальных различий между формальными и неформальными институтами лежит в концентрации контроля над институтами. Неформальные институты воплощены в участниках групп с существенной степенью уравнительности (egalitarianism). Каждый участник обладает некоторой личной властью, и каждый может реализовать некоторую степень широты в интерпретации института, поощрении согласия и наказания нарушителя. С другой стороны, формальные институты гораздо менее уравнительны: власть остается в руках специально назначенной подгруппы. Формальные институты управляются центральной властью. Поэтому сущность различий – это различия в локусе и типе управления. Формальный институт – это тот, в котором управление институтом экспроприировано элитой, или, иначе, предоставлено элите. Этот тип управления включает власть небольшой группы устанавливать правила, направляющих поведение многих, равно как и власть интерпретировать и принуждать к исполнению этих правил. Напротив, неформальный институт – это тот, в котором управление распределено среди членов группы, хотя некоторые индивиды имеют обычно большее влияние на других. Этот тип институционального управления является коллективным и спонтанно возникающим (emergent), а не проявлением власти. Оппозиционное мнение Нельзя не отметить и существование позиций, отрицающих целесообразность разграничения институтов на формальные и неформальные. Так Дж. Ходжсон в этой связи пишет: «Многие авторы пытаются разграничить «формальные» или «неформальные» институты или правила. Однако использование этих терминов является дезориентирующим по ряду причин. Означает ли термин формальный то же, что юридический, записанный, явный, кодируемый или что-то ещё? Расплывчатость этих терминов [формальный – неформальный] означает, что они не могут быть взяты как данные. Она требует более ясной спецификации в каждом случае или применения более прозрачных выражений, таких как юридический, неюридический или явный. В целом идея о том, что есть разделительная черта, по одну сторону которой лежат полностью «формальные», а по другую – полностью «неформальные» институты является ложной, поскольку «формальные» институты, для того чтобы действовать, всегда должны быть связаны с неюридическими правилами и неявными нормами. Если декларируемыми законы не являются законами обычного права или не воплощены в индивидуальных установках, то – будь они «формальными» или нет – воздействие их будет незначительным. Они просто декларации или прокламации, а не эффективные социальные правила… Юридические, или «формальные» институты, не имеющие строгой «неформальной» поддержки, суть необоснованные законодательные декларации, а не действительные институты. Это не значит, что юридические правила неважны, однако они становятся важными, лишь, будучи инкорпорированными в обычаи и привычки». С содержанием приводимой аргументации трудно не согласиться, однако обратим внимание, что она явно использует критикуемые термины. И это вполне понятно: ведь, говоря о понятиях, Ходжсон ссылается на реальность, которая описывается понятиями. Таким образом, его аргументы говорят только о том, что реальность требует для своего адекватного описания разных понятий, она не укладывается в один термин. Очевидно, это никак не характеризует такой термин как ненужный. 3.3 Варианты соотношения формальных и неформальных правил На начальном этапе реформ в России преобладала уверенность в том, что введения формальных правил по образцу тех законов, которые действуют в странах с развитой рыночной экономикой, будет достаточно для того, чтобы направить развитие страны по другому, более эффективному пути. Но оказалось, что рыночная трансформация экономики – это гораздо более длительный и сложный процесс. Поменять правила формальные относительно легко, однако принятый закон становится институтом, только если он подкрепляется соответствующим механизмом принуждения к его соблюдению. Кроме того, оказалось, что неформальные правила поменять гораздо сложнее, а экономические результаты зависят не только от формальных правил, но и от действия правил неформальных. При принятии формального правила необходимо учитывать взаимодействие между новыми формальными правилами и существующими неформальными правилами. Если формальные правила не вписываются в действующую систему правил неформальных, то они просто не будут выполняться. Серьёзные ошибки, которые были сделаны промышленно развитыми странами в их программах помощи развивающимся странам, возможно, и возникли как раз вследствие недостаточно полного понимания взаимоотношений между формальными и неформальными институтами. Приведённые выше характеристики формальных и неформальных правил и способов принуждения индивидов к исполнению правил позволяют обсудить вопрос о вариантах соотношения формальных и неформальных правил. 1. Формальное правило вводится на базе позитивно проявившего себя неформального правила; иначе говоря, последнее формализуется, что позволяет дополнить действовавшие механизмы принуждения его к исполнению также и формальными механизмами. Их тесная увязка, соответствие формальных правил неформальным нормам поведения способствует эффективному функционированию экономики или организации. Находясь в гармонии, эти правила усиливают друг друга, издержки общественного контроля значительно снижаются, поскольку часто бывает достаточно неформального контроля и принуждения. Примером подобного взаимодействия могут служить нормы поведения, осуждающие воровство, которые для большинства людей становятся внутренним убеждением, и соответствующие нормы уголовного кодекса, направленные против подобного поведения. Также примером такого соотношения могут служить средневековые кодексы, в которых записывались и приобретали силу норм, защищаемых государством, нормы обычного права, которыми руководствовались горожане при разрешении конфликтных ситуаций. Иногда принятие формального правила помогает усилить общественное принуждение к соблюдению этого правила, которое прежде было неформальным, и не возникает потребности в каком-либо специальном механизме принуждения к исполнению вновь принятого формального правила. Так, во многих странах приняты постановления, запрещающие курить в общественных местах, например в аэропортах. Официальные лица практически никогда не следят за соблюдением этих правил. Однако постановления о запрете вывешиваются в аэропортах, и, видимо, это напоминание о формальном характере правила побуждает граждан следить за его выполнением. Зная о наличии контроля со стороны общественности, курильщики подчиняются формальным правилам. В этом случае формальное правило поддерживается неформальным механизмом принуждения. Американский учёный-правовед, специалист в области поведенческой экономики права К. Санштейн назвал такую функцию формальных правил «экспрессивной»: «делая заявления», закон может усилить неформальное правило, которое оно воплощает, или ослабить неформальное правило, которое оно осуждает. Подобные формальные правила в редких случаях опираются на административные или уголовные санкции, однако они подают сигнал о подобающем поведении и вселяют ожидание всеобщего осуждения и стыда в тех, кто не соблюдает установленную норму поведения. Закон в этих случаях напоминает о социальном значении действий нарушителей: те, кто курит в общественных местах или не убирает за своей собакой, демонстрирует неуважение или даже презрение к другим людям. 2. Формальное правило вводится для противодействия сложившимся неформальным нормам. Если последние оцениваются государством негативно, создание механизма принуждения к поведению, отличающемуся от того, которое предполагают неформальные правила, является одним из вариантов действий государства в соответствующей сфере. Типичный пример – введение запретов на дуэли, практиковавшиеся в дворянской среде вплоть до первой половины ХIХ в. В этом случае неформальные правила подталкивают людей к сопротивлению правилам формальным. Подобное состояние конфликта между различными группами правил наиболее отрицательно сказывается на развитии экономики или организации, поскольку в этом случае значительно возрастают издержки контроля и принуждения к исполнению формальных правил. Примером здесь может служить формальное правило, обязывающее людей сообщать о незаконных действиях своих коллег, которое вступает в противоречие с правилом неформальным, осуждающим доносы на сослуживцев и обязывающим хранить молчание. 3. Неформальные правила вытесняют формальные, если последние порождают неоправданные издержки у их субъектов, не принося ощутимых выгод ни государству, ни непосредственно гарантам таких правил; в этом случае формальное правило как бы «засыпает»: не будучи формально отменённым, оно перестаёт быть объектом мониторинга со стороны гарантов и, в силу своей вредности для адресатов, перестаёт ими исполняться. Примерами могут служить многочисленные прецедентные судебные решения в штатах США, принимавшиеся по отдельным конфликтным случаям и впоследствии забытые, вроде запрета чистить овощи после 11 часов вечера. Неформальные правила могут полностью контролировать поведение людей, не оставляя места для правила формального, поэтому выбор того или иного формального правила никак не повлияет на их поведение. В этом случае люди будут действовать, руководствуясь неформальными правилами. При подобном типе взаимодействия правил, любые попытки усовершенствовать формальное правило приведёт к ненужной трате ресурсов. Именно такое взаимодействие между правовыми и социальными нормами обнаружил учёный-правовед, специалист в области экономики права Р. Элликсон, проведший исследование на предмет того, как сельские жители округа Шаста в Калифорнии решают споры об ущербе, который причиняет владельцам земельных участков свободно пасущийся скот. Он установил, что для решения споров жители графства почти никогда не обращаются в судебные органы, а предпочитают опираться на развитую структуру неформальных ограничений. Неформальные правила в округе Шаста, которые регулируют решение споров о потраве скотом посевов, возникают и сохраняются не в тени закона, а в полном неведении о нём. Другим примером могут служить попытки законодательно запретить практику чаевых, которая начала складываться на рубеже XIX и XX вв. Обычай давать чаевые считался унизительным и безнравственным и рассматривался как удар по демократии, поэтому по всей Америке законодательные органы штатов принимали законы, нацеленные на устранение этой практики и объявлявшие дачу чаевых судебно наказуемым проступком. Однако, несмотря на предпринятые попытки, к 1916 г. эта практика окончательно утвердилась в американском обществе. 4. Возникающие неформальные правила способствуют реализации введённых формальных правил. Такие ситуации возникают тогда, когда последние вводятся в форме, недостаточно ясно и полно характеризующей действия либо адресатов, либо гарантов правила; в этом случае практика реализации «духа» введённого формального правила вырабатывает и отбирает такие неформальные модели поведения, которые способствуют достижению цели исходного формального правила. Примером могут служить нормы взаимоотношений в организациях, фактически складывающиеся «вокруг» формальных инструкций, направленные на то, чтобы более эффективно достигать поставленные цели. Также примером может служить принятый в РФ в 2013 г. Закон о запрете курения. Складывающиеся вокруг него неформальные механизмы принуждения способствуют эффективной работе формального правила в РФ (нужно отметить, что это только начало пути и существуют негативные примеры Болгарии и Испании, где попытки ужесточения правил, запрещающих курение в общественных местах, неизменно терпели неудачу). В целом, как видно из разобранных ситуаций, формальные и неформальные правила могут как противоречить друг другу, конкурировать между собой, так и взаимно дополнять и поддерживать друг друга. 4. Основные типы ситуаций, приводящих к появлению институтов 4.1 Теория игр как метод институциональной теории Определив предмет НИЭТ как анализ взаимодействия индивидов и структур, его обеспечивающих, необходимо обратиться к вопросу о методе. Математический аппарат, традиционно используемый экономистами (дифференциальное исчисление), вряд ли приемлем в качестве базового метода в анализе взаимодействий. Главным образом потому, что использование этого аппарата обосновывается рядом утверждений из «жёсткого ядра» неоклассики, с которыми соглашаются далеко не все институционалисты. Формальные модели в НИЭТ строятся с помощью теории игр. Теория игр – математический метод изучения оптимальных стратегий в играх. Игра – процесс, в котором участвуют две и более сторон, ведущих борьбу за реализацию своих интересов. Каждая из сторон имеет свою цель и использует некоторую стратегию, которая может вести к выигрышу или проигрышу – в зависимости от поведения других игроков. Институты регулируют поведение людей в сложных ситуациях, когда в процессе их взаимодействия возникает конфликт. Этот конфликт можно представить в виде математической модели, которая называется игрой. В зависимости от возможности предварительных переговоров между игроками различают кооперативные и некооперативные игры. Игра называется кооперативной, если до начала игры игроки образуют коалиции и договариваются о своих стратегиях. Примером кооперативной игры может служить образование коалиций в парламенте при голосовании. Мы будем иметь дело с играми, в которых игроки не могут координировать свои стратегии подобным образом. Действительно, если бы они могли договариваться, то необходимости в институте не возникало бы, а между тем цель нашего использования игр – объяснить, почему в определённых ситуациях возникает потребность в институте. Игры, в которых каждый участник действует независимо от других и заинтересован в достижении наиболее благоприятного результата для себя при заданных правилах игры и существующих ограничениях, называются некооперативными. В теории игр предполагается, что выигрыши, которые получает игрок, и стратегии, доступные им, известным всем игрокам. Т.е. любой игрок знает свои возможные стратегии и выигрыши, ему также известны стратегии и выигрыши другого игрока. На основе этой информации каждый игрок решает, какую стратегию выбрать. Цель – добиться максимального выигрыша (или минимального проигрыша). В каждом взаимодействии могут существовать различные виды равновесий. Доминирующей стратегией называется такой план действий, который обеспечивает участнику максимальную полезность вне зависимости от действий другого участника. Соответственно, равновесием доминирующих стратегий будет пересечение доминирующих стратегий обоих участников игры. Равновесие по Нэшу – ситуация, в которой стратегия каждого из игроков является лучшим ответом на действия другого игрока. Это равновесие обеспечивает игрока максимумом полезности в зависимости от действий другого игрока. Равновесие по Парето существует при условии, что нельзя увеличить полезность обоих игроков одновременно. 4.2 Рыночный механизм координации и институты Зачем экономистам понадобилось изучать институты, которые регулируют обмен в обществе? Экономика – это наука, которая изучает, каким образом общество с ограниченными ресурсами решает, что, как и для кого производить. Ресурсы, необходимые для производства материальных благ, рассредоточены весьма широко, а спрос на материальные блага чрезвычайно разнообразен. Поэтому появляется необходимость скоординировать использование ресурсов с тем, чтобы оно соответствовало спросу на материальные блага. В обществе действуют определённый механизм, координирующий деятельность людей и побуждающий их к сотрудничеству. На вопрос о том, что представляет собой этот механизм, экономист-теоретик ответит, что это механизм рыночной координации с присущими ему институтами, но сами институты стандартная экономическая наука предполагает заданными и не изучает. Могут ли рынки решить все проблемы координации деятельности людей? Даже в странах с развитой рыночной экономикой рыночные отношения – это лишь некоторая составляющая часть общественных отношений. В этих странах существуют чужеродные нерыночные элементы, функционирование которых основано на других принципах, например, семья и домашнее хозяйство, профсоюзы, фирма, государство. Их объединяет то, что распределение ресурсов и координация деятельности внутри них осуществляется нерыночными способами. И, наконец, функционирование самого рынка зависит от наличия большого числа разнообразных конвенций и институтов: прав собственности, механизмов защиты контрактов, денег, единой системы мер и весов и т.д. Люди реагируют не только на цены и количество товаров. Их поведение в значительной степени определяется институциональной средой, в которой они действуют и принимают решения. В реальной жизни существуют механизмы, которые распределяют блага и услуги там, где конкурентные рынки не работают. Рассмотрим в качестве иллюстрации следующую ситуацию. Игра «Дорожное движение» Водитель С Ждать Проезжать Водитель D Ждать -3; -3 -2; 7 Проезжать 5; 0 -4; -4 Два автомобиля – С и D едут навстречу друг другу и одновременно приближаются к перекрёстку. Оба водителя торопятся: С хочет повернуть налево, а D – проехать прямо. Выигрыши, которые они получат, отражены в матрице. В описанной ситуации игрокам нужен какой-то механизм, который координировал бы определённым образом их действия и не требовал бы чрезмерных затрат на свою организацию. Каков же должен быть механизм, который поможет скоординировать действия водителей? Экономист-теоретик, конечно же, предложит рыночный механизм координации. Необходимо, скажет он, создать рынок, который будет на платной основе распределять права пользования перекрёстком. Пусть права будут распределяться с помощью аукциона. Представим себе аукциониста, который стоит в центре перекрёстка и мгновенно принимает заявки с ценами от обоих водителей. Водитель С торопится сильнее и готов заплатить до 7 долл. за право проехать первым. Если он приедет вовремя, то его выигрыш составит 7 долл. Водитель D торопится в меньшей степени и готов заплатить за право проехать первым до 5 долл. Аукционист продаст первоочередное право проезда водителю, предложившему максимальную цену, и водитель С получит это право. Но очевидно, что этот механизм распределения прав проезда не бесплатный, напротив, он весьма дорогостоящий и громоздкий. Однако можно предложить другой путь для решения проблемы координации действий водителей (создание института). Мы разрабатываем правила дорожного движения, заставляем водителей выучить их, прежде чем выдать им разрешение на вождение транспорта. Вводится некоторое произвольное решение, например, водитель, желающий повернуть на перекрёстке, должен ждать, пока проедут встречные автомобили. Координация движения в данном случае осуществляется бесплатно (если не принимать во внимание издержки, связанные с разработкой системы правил). Этот пример показывает, что во многих случаях ценовой механизм является не бесплатным, а, напротив, неудобным и дорогостоящим механизмом координации деятельности людей. Институты во многих ситуациях – более эффективный механизм координации деятельности людей. Институты поддерживают порядок и сокращают риски, присущие обмену. Они обеспечивают предсказуемость поведения людей, позволяют им экономить мыслительные усилия: выучив правила, люди могут приспособиться к внешней среде, не пытаясь её осмыслить. Израильский философ и политолог Э. Ульман-Маргалит выделила три типа первичных ситуаций, которые приводят к появлению норм и институтов, регулирующих поведение людей (дилемма заключённых: институт инфорсмент; координации: институт конвенция; неравенства: институт прав собственности). 4.3 Ситуация «дилеммы заключённых». Институт-инфорсмент Представим себе следующую игру. Два преступника задержаны по подозрению в ограблении банка, однако против них недостаёт улик. Они могут получить небольшой срок – один год за те проступки, в отношении которых против них имеются улики (например, за хранение оружия). Задача следователя, ведущего дело, – заставить преступников сознаться в совершении преступления. Он разработал два альтернативных плана проведения допроса (невидимая рука и дилемма заключённых). План А «Невидимая рука» Преступник В Сознаться Молчать Преступник А Сознаться -5; -5 -10; 0 Молчать 0; -10 -1; -1 Если один из преступников признался в совершении преступления, а другой смолчал, то признавшийся получает максимальный срок – 10 лет тюремного заключения, а тот, кто не сознался, будет выпущен на волю. Если сознаются оба преступника, они получают по 5 лет заключения. Если оба молчат, каждый получает по 1 году заключения за ношение оружия. Каждый из игроков в данной ситуации принимает решение, не имея информации о выборе другого игрока. Выигрыши представлены в матрице игры, где числа означают величину отрицательной полезности, которая определяется количеством лет, проведённых в тюрьме. Соответственно (-5) означает, что преступник приговорён к 5 годам тюремного заключения, (-1) – 1 году тюремного заключения, (-10) – 10 годам тюремного заключения и (0) – преступник выпущен на свободу. Доминирующая стратегия игрока А в данной ситуации – молчать: ведь если игрок В тоже молчит, то А получает 1 год тюрьмы, а если В сознается, то А вообще выходит на волю. У В также есть доминирующая стратегия: для него лучше молчать независимо от того, какую стратегию выберет А. Результат, когда оба преступника молчат, является стабильным; это означает, что каждый игрок останется доволен своим выбором после того, как узнает о выборе другого игрока. Такой стабильный результат имеет название «равновесие по Нэшу». Следователь не смог достичь своей цели – добиться от преступников признания – и придумал другой план. План В «Дилемма заключённых» Преступник В Сознаться Молчать Преступник А Сознаться -5; -5 0; -10 Молчать -10; 0 -1: -1 Преступники снова могут выбирать одну из двух стратегий. Оба знают: если никто из них не сознается, они получат минимальный срок – 1 год тюремного заключения за незаконное ношение оружия. Если сознаются оба, то каждый получает по 5 лет. Если признается лишь один из них, тогда тот, кто даст показания, выходит на волю, а тот, кто все отрицает, получает 10 лет тюремного заключения. В этой игре у каждого преступника есть доминирующая стратегия – сознаться. Равновесием по Нэшу в этой игре будет набор стратегий {сознаться; сознаться}, которые выбирают игроки. В игре «дилемма заключённых» следование каждым игроком личной выгоде приводит к неэффективному для группы результату. Если бы оба игрока следовали не своему эгоистическому интересу, а альтруистическому (молчали), они были бы в лучшем положении – эффективном по Парето. Здесь равновесие по Нэшу неэффективное, ведь преступники могли бы получить по 1 году, а получили по 5 лет. Но стимулы, действующие в этой игре, настолько сильны, что можно представить себе ситуацию, когда оба преступника сознаются в совершении преступления, даже если оба невиновны. Может быть, это стабильное неэффективное равновесие возникает потому, что преступники не смогли договориться между собой, не скоординировали свои действия? Но даже если бы они обменялись информацией и скоординировали свои показания на допросе у следователя, результат был бы тем же. Никто из них не мог быть уверен в том, что другой в последний момент не захочет получить одностороннее преимущество за счёт другого игрока. Причиной того, что игроки оказываются в неэффективном равновесии, является отсутствие надёжного, заслуживающего доверия обязательства со стороны каждого из игроков. Обязательство будет надёжным, если одна из сторон видит, что другая сторона лишена возможности нарушить своё обязательство. Императивное обязательство возникает в случае, когда игрок не может поступить иначе, потому что его принуждают к такому поведению или он лишён свободы действий. Подобно Одиссею, приказавшему привязать себя к мачте корабля, чтобы услышать пение сладкоголосых сирен, которые увлекали мореплавателей на острые прибрежные скалы, но при этом проплыть невредимым мимо них. Обязательство Одиссея не покидать корабль, и не направлять его в сторону скал было надёжным, т.к. он был физически лишён возможности нарушить его. Мотивационное обязательство возникает в случае, когда игроку выгодно его выполнить. Томас Шеллинг, лауреат Нобелевской премии по экономике 2005 г., следующим образом иллюстрирует подобное обязательство. Похититель намеревался получить выкуп за похищенную жертву, но внезапно испугался и хочет отпустить её. Однако очевидно, что как только жертва получит свободу, она сразу же сообщит о похищении в полицию. Конечно, жертва клянётся, что будет молчать. Но надёжно ли её обещание? Вряд ли, и поэтому похитителю придётся её убить. Но можно ли избежать такого исхода, сделав каким-то образом обещание молчать со стороны жертвы надёжным? Шеллинг предлагает следующий выход: если жертва в прошлом совершила какое-либо преступление, она должна сообщить об этом похитителю; если же она не совершала никакого преступления, она должна это сделать в присутствии похитителя. В этом случае жертве, которая не лишена физической возможности пойти в полицию, будет невыгодно делать это: она будет опасаться, что похититель сообщит полиции о её преступлении и ей придётся нести наказание. Планы А и В, разработанные следователем, представляют собой разные типы социального взаимодействия. В плане А (невидимая рука) индивидуального следования личной выгоде достаточно для достижения эффективного результата. Равновесие по Нэшу в этой игре эффективно по Парето. Игрокам не нужно обмениваться информацией, сотрудничать до начала игры, принуждать другого игрока и т.д. Чтобы достичь Парето-эффективного результата в этой игре, не требуется никакого взаимодействия. Мы не случайно назвали данный сценарий допроса «невидимая рука». Эта ситуация прекрасно описывается словами А. Смита, который утверждал, что индивид, стремящийся исключительно к собственной выгоде, направляется невидимой рукой к результату, который не входил в его намерения. Этим результатом является удовлетворение интересов общества. В плане В («дилемма заключённых») следование личной выгоде приводит в социальную ловушку. Индивидуальный и коллективный интересы здесь находятся в конфликте. Социальная ловушка – особая ситуация, отличающаяся прямым конфликтом между частными стимулами и общественными интересами. Достичь эффективного для данной группы преступников результата можно, лишь заставив игроков выбрать стратегию, которая не кажется им привлекательной. Если заставить каждого игрока выбрать такую альтернативу, группа в целом выиграет. В этой ситуации возникает институт, который принуждает игроков выбрать непривлекательную для них стратегию, чтобы они смогли достичь эффективного для группы результата. Применительно к данному криминальному сообществу таким институтом может быть правило, действующее в мафиозной организации. Принадлежность к последней преступников А и В меняет их выигрыши. Если член мафии даёт показания против своего сообщника, ему грозит смерть. Мафиози А и мафиози В сравнят 10 лет тюремного заключения с возможностью быть убитым (в тюрьме или на воле), и каждый из них предпочтёт молчание как более привлекательную стратегию, хотя выбор стратегии «молчать» приносит выигрыш в виде 10 лет тюремного заключения. А не сознается, так же как и В, и потенциальный смертный приговор, вынесенный мафией, поможет им достичь эффективного для данной группы преступников результата – получить по одному году тюремного заключения вместо 5 лет, предсказанных планом «дилемма заключённых». В ситуации «дилемма заключённых» неэффективность равновесия, являющегося результатом игры, вызывает потребность в институте, который принуждал бы игроков выбирать непривлекательную для них стратегию для достижения эффективного для группы результата (при помощи механизма инфорсмента). Таким институтом может быть государственное регулирование экономики (с принуждением агентов к добросовестному поведению) или поддержание агентами добросовестной репутации, вызывающей доверие у других агентов и способствующей обменам. В жизни дилемма заключённых как ситуация, которая возникает единожды, не повторяясь, встречается очень редко. Многие ситуации подобного типа – повторяющиеся, когда игроки постоянно встречаются друг с другом. Поведение игроков в повторяющихся ситуациях отличается от одношаговой игры. В повторяющихся (кооперативных) играх идёт процесс обучения, игроки узнают постепенно тип поведения, который они могут ожидать друг от друга, каждый из игроков имеет возможность наказать партнёра за его отказ от сотрудничества в прошлом, и на этой основе возникают разделяемые всеми игроками нормы поведения, институты, позволяющие избежать односторонних выигрышей, предсказанных одношаговой игрой. 4.4 Ситуация координации. Институт-конвенция В ситуации координации возникает простейший институт – конвенция, который сокращает неопределённость и координирует действия людей. Примером института, возникающего в ситуации координации, служат правила движения на дорогах (правостороннее или левостороннее). Два автомобиля движутся по дороге навстречу друг другу. Если они едут по разным сторонам дороги (каждый по своей правой или левой), то оказываются на одной полосе, и для того чтобы разъехаться, водителям нужно остановиться и провести переговоры, чреватые издержками, поэтому в данном случае их выигрыши равны нулю. Если оба водителя выбирают правую сторону дороги, или же оба выбирают левую, они благополучно разъезжаются, и их выигрыши составляют по 1. Интересы водителей в этой игре не противоречат друг другу, они совпадают, поэтому здесь нет необходимости в принуждении игроков к выбору той или иной стратегии. Но проблема возникает в связи с тем, что здесь появляются два равноценных равновесия по Нэшу, и нужно сделать выбор из этих двух равноценных результатов. Для того чтобы игроки скоординировали свой выбор, нужна какая-то подсказка, которая приведёт их в одно из равновесий. Координационная игра Водитель В Правая Левая Водитель А Правая 1; 1 0; 0 Левая 0; 0 1; 1 Равновесие в координационной игре, выбираемое всеми участниками взаимодействия на основе некоторого общего знания, находящегося за рамками этой игры и помогающего игрокам скоординировать свой выбор, называется фокальной точкой. Это понятие ввёл Т. Шеллинг, который проводил эксперименты с девятью типами координационных игр, и игрокам часто удавалось скоординировать свои действия во всех этих играх. В одних случаях логика, в других – воображение подсказывало правильный выбор. И в повседневной жизни люди время от времени оказываются в ситуации, когда, не имея возможности сговориться заранее, должны найти общее решение, и часто им это удаётся. Помогают здесь некие символические детали, подсказывающие фокальные точки, где происходит совмещение ожиданий сторон. Откуда берётся это общее знание, которое позволит в нашей игре водителям, стоящим перед выбором стороны дороги, скоординировать свои действия и попасть в фокальную точку? В качестве такого знака и возникает социальная норма правостороннего (или левостороннего) движения, представляющая собой простейшую форму института – обычай. Каким образом возникает этот институт? Возможны два основных пути его появления. Во-первых, он может быть установлен в централизованном порядке – указом властей. Примером может служить декрет, изданный после Французской революции 1789 г., который предписывал экипажам, запряжённым лошадьми, ездить по правой стороне дороги. До этого декрета действовало правило левостороннего движения: экипажи ездили по левой стороне, а пешеходы ходили по правой. Изменение правила имело символический смысл: движение по левой стороне было политически некорректным, потому что ассоциировалось с привилегированными классами, движение по правой стороне было привычным для простого человека, поэтому считалось более демократичным. Во-вторых, данная социальная норма может возникнуть эволюционным путём. Так, в Англии не было какого-либо заметного события, которое породило бы господствующую норму левостороннего движения. Она возникла как местный обычай, а потом распространялась от одного региона к другому. Это и есть второй путь появления социальной нормы: в периодически повторяющейся координационной игре, найденное удачное решение, которое затем повторяется, становится нормой. В данном случае фокальная точка является результатом некоторого жизненного опыта. Причём нельзя сказать заранее, какая из норм возникнет. Но чем больше игроков следуют определённой норме, тем более укоренившейся она становится. Эти два способа не являются взаимоисключающими. Часто общество пользуется стихийно возникшей нормой, которая затем подкрепляется законом. Так, во многих европейских странах до начала XX в. правила дорожного движения не были законодательно установлены, принятый закон лишь подтвердил действующий обычай. Ситуация неопределённости может снова возникнуть, например, когда одна страна оккупирует другую, а правила дорожного движения в этих странах разные. Такое положение складывалось при оккупации армией Наполеона европейских стран, где преобладающим было правило левостороннего движения. Схожая ситуация возникла в 1938 г. в связи с аншлюсом Австрии, где господствовало правило левостороннего движения, Германией – страной с правосторонним движением. Выходом из подобной ситуации может стать декрет оккупационных властей, который провозгласит, какое из двух возможных равновесий следует выбирать, и тем самым устранит неопределённость. Другим примером проблемы координации может служить ситуация, в которой оказываются люди, желающие совершить обмен при оккупации одной страны другой и не знающие, какая из валют – оккупационной страны или оккупируемой – является законным платёжным средством. Возникшая неопределённость и замешательство могут на некоторое время даже нарушить нормальный обмен и привести к возникновению бартера. Ситуацию прояснит постановление оккупационных властей, которое укажет, какое платёжное средство является законным. Тогда даже патриоты оккупированной страны будут пользоваться валютой оккупационной державы и не будет необходимости в применении специального механизма принуждения, т.к. интересы людей в этом случае совпадут и им просто нужно найти единое для совершения обмена решение. Институты с непосредственно экономическим значением, которые координируют действия людей, – это, например, деньги и кредит, промышленные и технологические стандарты, типовые договоры. Американский экономист Э. Шоттер выдвинул гипотезу о том, что деление времени на недели возникло с целью решить проблему координации обмена на рынке. Деление времени на недели, по его мнению, – это социальная условность, конвенция. Он рассматривает гипотетическое аграрное общество, в котором время недифференцированно и делится только на дни, и в котором ещё нет деления времени на недели. В этом обществе продукты труда необходимо обменять на рынке в городе. Возникшая проблема – чисто координационная: чтобы совершить обмен, все экономические агенты должны прибыть в город в один и тот же день. Возникает некоторая регулярность в поведении, которую Шоттер называет социальным институтом. Дни между двумя рыночными днями – это и есть неделя. Косвенное подтверждение своей гипотезы Шоттер видит в названии дней недели в Бразилии – «первый рыночный день», «второй рыночный день». В ситуации координации институт необходим вследствие множественности возможных равновесий. Он не нуждается в специальном механизме принуждения, людям нужна лишь подсказка, некий знак, сигнал о том, какое из равновесий им выбрать, ведь в ситуации координации все заинтересованы в нахождении единого решения. Примерами являются деньги, кредит, промышленные и технологические стандарты, типовые договоры и другие типы конвенций. 4.5 Ситуация неравенства. Институт прав собственности Для того чтобы выяснить суть ситуации неравенства и институтов, возникающих в ней, представим себе некое аграрное общество до установления в нём прав собственности. В этом обществе живут два пастуха (назовём их А и В), которые пасут свои стада на пастбище 1 и пастбище 2. Пастбище 1 – более плодородное, чем пастбище 2. Расстояние от жилищ обоих пастухов до каждого пастбища одинаковое. Каждую весну перед пастухами встаёт дилемма: на какое пастбище гнать свои стада. Оба пастуха предпочитают пасти овец на более плодородном пастбище 1, но в этом случае оно быстро истощается, и результат будет хуже, чем в случае, если бы пастухи пасли свои стада на разных пастбищах. Т.е. наибольший выигрыш пастухи получают, если они пасут овец на разных пастбищах. Выигрыши пастухов представлены в матрице игры. Игра «Два пастуха» Пастух В Пастбище 1 Пастбище 2 Пастух А Пастбище 1 2; 2 8; 4 Пастбище 2 4; 8 1; 1 В этой игре два неравноценных для игроков равновесия по Нэшу: {8; 4} и {4; 8}, и игрокам нужно выбрать одно из них, чтобы получить эффективный результат. Скоординировать выбор пастухов поможет институт прав собственности. Пастух А получает в свою собственность пастбище 1, а B – пастбище 2. Оба пастуха выигрывают от передачи пастбищ в частную собственность, однако пастух А выигрывает в большей степени, чем В, поскольку первое пастбище более плодородное. Проблема координации решена, но возникает другая проблема – появляется неравенство в распределении выигрышей между пастухами. Право собственности функционирует в качестве подсказки, указывающей, на какое пастбище каждый из пастухов должен вести своё стадо. Но этим функции института собственности не исчерпываются. Право собственности не только выполняет функции координации, но и служит сохранению неравенства. Предположим, что оба пастуха умерли и наследники В не согласны со сложившимся неравенством. Они могут привести своё стадо на пастбище 1 в надежде, что наследники А уведут своё стадо на другое пастбище. Но если социальный институт собственности развит в достаточной степени, то эта попытка не удастся, поскольку данный институт предусматривает наказание за неправильное поведение. Таким образом, право собственности как институт, возникающий в ситуации неравенства: • решает проблему координации действий людей; • сохраняет существующее неравенство. Этот социальный институт служит интересам стороны, находящейся в более выгодном положении. В обществе действует множество институтов, решающих проблему сохранения неравенства. В качестве примера подобных норм можно привести институты собственности (институт наследования; правовая норма о нарушении границ владения, действующая в общем праве; понятие священного характера частной собственности и т.д.). К. Маркс в связи с этим выдвинул довольно сильное утверждение о том, что сам институт государства, вся общественная система и институты, которые её поддерживают, являются институтами, служащими сохранению неравенства, и все они нацелены на то, чтобы защитить положение и собственность власть имущих. Однако институт частной собственности не только выполняет функцию сохранения неравенства, но и является необходимым условием для взаимовыгодного обмена, поскольку позволяет людям координировать их производственную деятельность и не тратить ограниченные ресурсы на перераспределение богатства. В ситуации неравенства возникает несколько неравноценных для игроков равновесии, и игрокам нужно выбрать одно из них, чтобы получить эффективный результат. Скоординировать выбор могут помочь различные институты прав собственности. Право собственности как институт, возникающий в ситуации неравенства: решает проблему координации действий людей, но сохраняет существующее неравенство. Итак, необходимость в социальных институтах возникает когда: • равновесие неэффективно («дилемма заключённых»); • имеется несколько равновесий (проблема координации); • равновесие несправедливо (ситуация неравенства). 5. Иерархия правил: институциональная среда и институциональные матрицы 5.1 Институциональная среда и взаимодействие индивидов и институтов Обсуждение понятия института, его соотношения с понятием нормы (правила), а также других общих вопросов, связанных с ролью институтов в детерминации экономического поведения, позволяет перейти к характеристике всей совокупности институтов в рамках экономической системы в целом. Представленная схема в наглядной форме представляет взаимодействие индивидов (первый уровень) и институтов разных типов: тех, которые представляют собой институциональные соглашения (второй уровень), и тех, которые являются составляющими институциональной среды (третий уровень). Рисунок Взаимодействия индивидов и институтов Индивиды (институциональные субъекты) – совокупность агентов (граждан, фирм, интегрированных структур, государства), объединённых в ассоциацию на основе согласованного принятия и совместного исполнения ряда требований, регулирующих масштабы, формы, средства и методы осуществления хозяйственных решений. Институциональные соглашения – это договорённости между хозяйственными единицами, определяющие способы кооперации и конкуренции. Примерами институциональных соглашений выступают, прежде всего, контракты – добровольно установленные экономическими агентами правила обмена, правила функционирования рынков, правила взаимодействия внутри иерархических структур (организаций), а также различные гибридные формы институциональных соглашений, сочетающие в себе признаки рыночных и иерархических взаимодействий. Институциональная среда – совокупность основополагающих социальных, политических и юридических правил, определяющих рамки для установления институциональных соглашений. Рассмотрим основные связи между блоками схемы институциональной среды: 1. Воздействие индивидов на институциональные соглашения. Поскольку институциональные соглашения, по определению, представляют собой добровольные договорённости, предпочтения и интересы индивидов играют решающую роль в возникновении (создании) тех или иных институциональных соглашений (разумеется, в рамках, определяемых институциональной средой). В зависимости от того, какие поведенческие предпосылки принимает исследователь, – т.е. в зависимости от того, как трактуется исследователем экономический агент, – различными будут и объяснения наблюдаемых институциональных соглашений. Например, если полагать, что индивиды обладают полнотой всей информации, необходимой для принятия решений, включая совершенное предвидение будущих событий, а также совершенной способностью осуществлять логический вывод и проводить оптимизационные расчёты, невозможным становится объяснить существование многих видов контрактов. Непонятным становится, зачем индивиды расходуют время и ресурсы на их подготовку, если упомянутое полное знание должно изначально дать им ответ, – стоит осуществлять некоторый длительный обмен или не стоит. Если же полагать, что знание не полно, а вычислительные возможности несовершенны, роль контрактов становится вполне понятной – подобные (временно устанавливаемые) правила вносят определённость в неизвестное будущее, упорядочивают будущие взаимодействия экономических агентов. 2. Влияние институциональных соглашений друг на друга. Содержание данного типа взаимоотношений достаточно разнообразно: поведение отдельных организаций влияет на характер изменяющегося рынка (скажем, выстраивание барьеров входа может приблизить рынок к монополистическому), объемлющие договорённости предопределяют типы более частных контрактов, правила действий гарантов контрактов влияет на выбор экономическими агентами типов заключаемых договоров, а характер рынка (например, его сегментация) – на структуру фирмы, и т.д. 3. Влияние институциональной среды на институциональные соглашения. Правила, входящие в состав институциональной среды, определяют несовпадающие издержки заключения различных институциональных соглашений. Если какой-то их тип запрещён общими правилами, то издержки индивидов, решивших, несмотря на запрет, все же заключить такое соглашение, возрастают (добавляются, например, затраты на сокрытие информации); сокращаются также ожидаемые выгоды от такого соглашения, поскольку уменьшается вероятность достижения успеха, и т.д. 4. Влияние институциональных соглашений на индивидуальное поведение. Хотя институциональные соглашения и заключаются экономическими агентами добровольно, непредвиденные обстоятельства могут так поменять ситуацию принятия решений, что следование, например, ранее заключённому контракту, может оказаться для индивида невыгодным. Однако разрыв контракта одной стороной может принести убытки другой стороне, причём в размерах, превышающих выгоды первого (например, если вторая сторона осуществила уже не переключаемые инвестиции). В этих условиях существование механизма принуждения контракта к исполнению (например, судебного) явно воздействует на решение первой стороны, предотвращая, тем самым, возникновение неоправданных социальных потерь. 5. Влияние институциональных соглашений на институциональную среду. Наиболее типичный способ такого воздействия тесно связан с распределительными эффектами институтов: институциональное соглашение, обеспечивающее ощутимые выгоды своим участникам, может сформировать так называемую группу специальных интересов – совокупность индивидов, заинтересованных в сохранении и увеличении получаемых выгод. Для этой цели при определённых обстоятельствах такая группа способна повлиять, например, на законодательный процесс с тем, чтобы добиться принятия закона, закрепляющего получаемые преимущества путём формализации предшествующего частного соглашения. В экономической теории такой способ действий относится к рентоориентированному поведению. 6. Влияние институциональной среды на индивидуальное поведение. Такое воздействие оказывается основополагающими правилами как непосредственно (например, Конституция Российской Федерации – закон прямого действия, т.е. гражданин может непосредственно обратиться в суд, если будет полагать, что кто-то нарушает его гарантированные Конституцией права), так и через институциональные соглашения, также формирующиеся, как отмечалось выше, под влиянием институциональной среды. 7. Влияние индивида на институциональную среду. Индивиды воздействуют на институциональную среду двумя основными способами: во-первых, через участие в выборах законодательных органов государства, принимающих законы, а во-вторых, – через заключение институциональных соглашений, содержание которых, как было отмечено выше, также способно воздействовать на институциональную среду. Вместе с тем, описанная схема представляет собой полезное средство для системного представления институтов и их взаимодействий через индивидуальное поведение. Представление о соподчинённости (субординации) правил даёт соотношение любого закона и нормативных актов, принимаемых на его основе органами исполнительной власти, или подзаконных актов: закон определяет принципы, стратегии поведения, в то время как подзаконные акты конкретизируют эти принципы в алгоритмы действий. Например, законодательство о налогообложении определяет ставку налога на прибыль, а инструкция фиксирует правила расчёта величины налогооблагаемой прибыли, увязанные с конкретными бухгалтерскими формами, счетами и т.п. Долгосрочный контракт, заключённый двумя фирмами относительно их взаимодействия в области научно-исследовательских разработок, фиксирует, что фирмы будут проводить совместно исследования, в которых они заинтересованы; в то же время для каждого конкретного исследовательского проекта заключается специальное соглашение, фиксирующее такие моменты, как предмет и цель проекта, формы участия сторон, объёмы финансирования, распределение авторских прав и т.д. Приведённые примеры демонстрируют также общий принцип содержательной упорядоченности правил: норма более низкого порядка уточняет и раскрывает содержание нормы более высокого порядка. Последние, более общие, очерчивают те рамки, детали внутри которых регулируют более частные нормы. Разумеется, далеко не все правила связаны между собой подобными содержательно-логическими соотношениями. Значительная их часть в этом плане вообще никак не соотносится друг с другом, т.е. относительно их пар нельзя сказать, что одно правило имеет более или менее общий характер, чем другое. Скажем, правила дорожного движения и правила расчёта подоходного налога не сопоставимы в рамках принципа содержательно-логической упорядоченности. Однако любые правила становятся сравнимыми, если в качестве основы для сопоставления выбрать такую их характеристику, как издержки введения (или изменения) правил понимая под издержками не только денежные затраты, но и всю совокупность усилий экономических агентов, включающую и психологические издержки, а также необходимые для введения или изменения института затраты времени. При таком подходе более общими, стоящими выше по иерархической лестнице, являются правила, издержки изменения или введения которых больше, чем у сравниваемых с ними правил. «Экономическая» иерархия правил сильно коррелирует с их содержательной иерархией (разумеется, если последняя существует). Так, очевидно, что издержки разработки и принятия Конституции через референдум выше, чем соответствующие издержки для законов, которые, в свою очередь, выше, чем аналогичные издержки для подзаконных актов. Поэтому удобство экономической иерархии правил состоит, прежде всего, в том, что она позволяет сравнивать и упорядочивать такие правила, между содержанием которых нет смысловой связи. Все компоненты институциональной среды представляют собой правила, определяющие порядок и содержание «нижестоящих» правил. Подобные «метаправила» могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Надконституционные правила – наиболее общие и трудно изменяемые неформальные правила, имеющие глубокие исторические корни в жизни различных народов, тесно связанные с преобладающими стереотипами поведения, религиозными представлениями и т.п., и зачастую не осознающиеся индивидами, т.е. перешедшие в разряд стереотипов поведения больших групп населения. Они определяют иерархию ценностей, разделяемых широкими слоями общества, отношение людей к власти, массовые психологические установки на кооперацию или противостояние, и т.д. Надконституционные правила относятся к числу наименее изученных, как в теоретическом, так и в эмпирическом отношении. Вероятно, первой (во всяком случае, наиболее известной) работой, посвящённой по существу изучению надконституционных правил, была книга Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой этот немецкий социолог убедительно показал влияние религиозных поведенческих установок и моральных ценностей, присущих протестантизму, на взаимоотношения и правила взаимодействия экономических агентов и их отношение к труду, т.е. правила трудового поведения. Конституционные правила – правила общего характера, структурирующие взаимоотношения между индивидами и государством, а также индивидов между собой. Выполняя эти функции, конституционные правила: (1) устанавливают иерархическую структуру государства; (2) определяют правила принятия решений по формированию государственных органов власти (министерств, ведомств, агентств и т.п.), например, правила голосования в демократических государствах, правила наследования – в монархиях, и т.п.; (3) определяют формы и правила контроля действий государства со стороны общества. Конституционные правила могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Скажем, правила наследования власти в монархиях могут иметь форму неписаного обычая или традиции, в то время как правила голосования при выборах законодательного органа государства – форму тщательного прописанного закона. Конституционные правила как особый слой институциональной среды могут выделяться не только на уровне государства, но и на уровне других организаций, – фирм, корпораций, некоммерческих фондов и т.п. Их функцию в них выполняют, прежде всего, уставы, а также различные корпоративные кодексы, формулировки миссий и т.п. Отождествление таких локальных, внутриорганизационных правил с конституционными возможно на базе функционального понимания последних, поскольку с юридической точки зрения соответствующие документы не имеют, разумеется, ничего общего с Конституцией как основным законом государства. Экономические правила непосредственно определяют формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которых экономические агенты формируют институциональные соглашения и принимают решения об использовании ресурсов. Например, к экономическим правилам относятся квоты на импорт или экспорт той или иной продукции, запреты на использование некоторых видов контрактов, законодательно установленные предельные сроки действия патентов на изобретения. Экономические правила являются условиями и предпосылками возникновения прав собственности: последние возникают там и тогда, где и когда в обществе формируются правила, регламентирующие выбор ими способов использования ограниченных благ (в т.ч. ресурсов). В этой связи можно сказать, что, изучая права собственности, мы исследуем экономические правила, и наоборот. Вероятно, одними из первых экономических правил, регламентировавших хозяйственную деятельность, были правила, определяющие границы территорий, на которых первобытные племена вели поиск и собирательство съедобных растений и животных. Эти правила определяли права собственности племени на соответствующую территорию: внутри её границ собирательство могло осуществлять беспрепятственно, в то время как за её пределами член одного племени мог столкнуться с представителями другого, следствием чего был бы конфликт по поводу того, кому принадлежит найденное растение или пойманное животное. Подтверждением тому, что именно «правило территории» могло быть одним из первых экономических правил, служит тот факт, что многие животные, ведущие (относительно) оседлый образ жизни, располагают подобными территориями (этологи, – специалисты, изучающие поведение животных, – называют их ревирами). Некоторые из животных (например, собаки, волки) определённым образом помечают границы своих ревиров, при этом метки служат сигналами для других особей того же биологического вида, что территория «занята», «принадлежит» кому-то из других особей. Содержание данной темы, посвящённой базовым понятиям НИЭТ, разумеется, не исчерпывает всей связанной с ними проблематики (например, формы описания институтов и предсказание появление новых групп правил). Целый ряд более тонких вопросов остался за её рамками. Многие из таких проблем только обсуждаются в научных исследованиях и по ним пока отсутствуют общепризнанные решения. 5.2 Институциональная матрица, её типы и свойства Понятие институциональной матрицы Родоначальниками понятия институциональной матрицы являются экономисты К. Поланьи и Д. Норт. Матрица – общая основа, схема, некая исходная, первичная модель, форма, порождающая последующие воспроизведения чего-либо. Институциональная матрица – это исходная модель базовых общественных институтов, которая складывается на заре возникновения первых государств – устойчивых человеческих сообществ, способных воспроизводить свою историю. Все последующие институциональные структуры развивают, обогащают эту первичную модель, «наслаиваясь» на неё, но, не меняя сущности. Институциональная матрица – это устойчивая, исторически сложившаяся система базовых институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных сфер – экономической, политической и идеологической. Понятие институциональной матрицы выделяет внутреннюю основу взаимосвязанного функционирования основных общественных подсистем – экономики, политики и идеологии как систему характерных для них институтов. Экономика, или хозяйство, является основой физического воспроизводства общественного богатства, производственной основой развития всего социума. Политика включает в себя государственное устройство, формы правления и фундаментальную структуру принятия и исполнения решений в обществе. Она однозначно согласована с типом экономики и представляет собой способы мобилизации общественных ресурсов на достижение значимых целей и эффективное функционирование экономики. Идеология в этом ряду понимается как базовая общественная ценность, выражаемая набором господствующих идей. Они формируют общественную норму – явную или неявную, определяющую массовое, типичное поведение населения. Два типа институциональных матриц: Х- и Y-матрицы Имеет ли каждое общество уникальную, свойственную только ему институциональную матрицу? Или можно выделить несколько типичных матриц? Обобщение соответствующей исторической, философской, экономической, социологической и культурологической литературы, как и эмпирические исследования, позволяют предположить, что многообразные институциональные комплексы древних и современных государств можно представить как сочетание двух институциональных матриц. Они имеют идентичную структуру, но отличаются содержанием образующих их экономических, политических и идеологических институтов. Эти матрицы названы Х- и Y-матрицы, поэтому теорию институциональных матриц стали называть Х-Y-теорией. Х- и Y-матрицы различаются между собой содержанием образующих их базовых институтов, т. е. формами социальной интеграции в основных общественных сферах. Рисунок – Особенности X- и Y-институциональных матриц Для Х-матрицы характерны следующие базовые институты: • в экономической сфере – институты редистрибутивной экономики (институт редистрибуции, институт верховной условной собственности, институт кооперации, институт служебного труда, Х-эффективность). Сущностью редистрибутивных экономик является обязательное опосредование центром движения ценностей и услуг, а также прав по их производству и использованию; • в политической сфере – институты унитарного политического устройства; • в идеологической сфере – доминирование идеи коллективных, надличностных ценностей, приоритет Мы над Я, т. е. коммунитарная идеология. Предполагается, что Х-матрица доминирует в России, большинстве стран Азии и Латинской Америки. Y-матрица образована следующими базовыми институтами: • в экономической сфере – институты рыночной экономики (институт обмена, институт частной собственности, институт конкуренции, институт наёмного труда, Y-эффективность); • в политической сфере – федеративные начала государственного устройства, т.е. федеративное политическое устройство; • в идеологической сфере – доминирующая идея индивидуальных, личностных ценностей, приоритет Я над Мы, или индивидуалистская идеология, означающая примат личности, её прав и свобод по отношению к ценностям сообществ более высокого уровня, которые, соответственно, имеют субсидиарный, подчинительный по отношению к личности, характер. Предварительные исследования позволили предположить, что Y-матрица доминирует в общественном устройстве большинства стран Европы, Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии. Функции и содержание институтов X- и Y- экономик Функции экономических институтов Базовые институты Х-экономики Базовые институты Y-экономики Движение благ Редистрибуция (аккумуляция – согласование – распределение) Обмен (купля-продажа) Закрепление благ Верховная условная собственность Частная собственность Взаимодействие экономических агентов Кооперация Конкуренция Организация труда Служебный труд Наёмный труд Сигналы обратной связи (эффективности) Ограничение издержек (Х-эффективность) Максимизация прибыли (Y-эффективность) Свойства институциональных матриц Институциональные матрицы как модель социальной реальности обладают рядом достаточно универсальных свойств. I. Симметричность выражается самим наличием двух противостоящих друг другу как идеальные типы институциональных матриц. Также симметричность означает, что институтам рыночной экономики в Y-матрице соответствуют институты редистрибутивной экономики в Х-матрице, далее институтам федеративного устройства – институты унитарного политического устройства, а, соответственно, индивидуалистской идеологии Y-матрицы – коммунитарная идеология в Х-матрице. II. Взаимообусловленность образующих их базовых институтов предполагает однозначное взаимное соответствие экономических, политических и идеологических институтов в каждой матрице, подходящих друг к другу как «ключ к замку». Это означает, что если в экономической сфере того или иного государства доминируют институты рынка, то в политической сфере действуют институты федеративного государственного устройства. При этом идеология характеризуется приматом личностных ценностей – идёт ли речь о культе античных героев, идее «субсидиарности», составляющей ядро христианской доктрины, или приоритете прав и свобод личности как основы либеральной системы ценностей. И наоборот: доминирование в экономической сфере институтов редистрибутивной экономики предполагает унитарное устройство государства и соответствующие ему политические институты. Стабилизация такого типа обществ обеспечивается преобладанием коллективных, или коммунитарных ценностей в идеологической сфере, выражаемых в разных формах на этапах исторического развития конкретных стран – от конфуцианства и соборности до коммунистической идеологии. III. Третье свойство институциональных матриц отражает их сосуществование на принципах доминантности-комплементарности. Оно отражает эмпирически наблюдаемый феномен содействия в социальной жизни институтов обеих матриц и соответствующих им институциональных форм. Так, например, в западных странах рыночные Y-институты сосуществуют с институтами редистрибуции, федеративное устройство не отменяет политических институтов унитарного типа, а идеологическая сфера наполнена не только индивидуалистскими, но и коммунитарными ценностями. Аналогичным образом, при господстве в экономике Китая или России редистрибутивных институтов Х-экономики обычно в той или иной мере постоянно присутствуют рыночные элементы, а в унитарной политической сфере – институты федеративного устройства. В сфере идеологии такого типа государств доминирование коммунитарных ценностей не означает полный отказ от комплекса идей, воплощающих индивидуалистскую идеологию. Тем не менее, наблюдается устойчивое доминирование одной из матриц в истории государств. Образующие её базовые институты можно называть доминантными, а институты альтернативной матрицы – комплементарными. Доминантные институты – правила, главенствующие в институциональной среде, в наибольшей мере определяющие социальную идентичность конкретных обществ. Комплементарные институты – вспомогательные правила, обеспечивающие устойчивость институциональной среды. Как проявляется вспомогательный, но одновременно необходимый характер действия комплементарных институтов? Например, в экономике западных стран, где доминируют институты рынка, институт общественной, государственной собственности имеет комплементарный характер. Государственная собственность и государственное регулирование устанавливаются здесь в тех случаях, когда рынок оказывается не в состоянии обеспечить эффективное использование ресурсов. При этом основная цель комплементарных институтов – содействовать более эффективному действию рыночных институтов, составляющих ядро западной экономической системы. Аналогичным образом обстоит дело с действием рыночных институтов в экономике редистрибуции, характерной для стран с Х-матрицей. Например, на протяжении всей истории таких экономик в них, при господстве в большинстве отраслей общей, государственной, казенной и др. аналогичных форм собственности, тем не менее, постоянно действуют институты частного предпринимательства и рыночной торговли. IV. Наконец, четвертое свойство можно определить как «неизменяемость доминантности», историческую устойчивость институциональных матриц, как к внешним воздействиям, так и к действиям социальных сил внутри страны. При развитии и постоянном совершенствования тех институциональных форм, в которых реализуются доминантные и комплементарные институты по ходу исторического развития, «неизменяемость доминантности» означает сохранение доминирующего положения одной из матриц на протяжении истории государства. Неизменность ее доминирующего положения определяет «исторический коридор» эволюции конкретных обществ, задаёт общий вектор траекторий возможных социальных изменений. 5.3 Базовые институты редистрибутивных Х-экономик Институт верховной условной собственности Редистрибутивные Х-экономики формируются в условиях коммунальной материально-технологической среды. Коммунальная материально-техническая среда – совокупность условий для реализации хозяйственных функций экономических агентов, требующая для их выживания объединения их коллективных усилий и устремлений для воспроизводства широкого комплекса жизненно необходимых общественных благ. Коммунальная материально-техническая среда порождает адекватные базовые институты и институциональные формы. Важнейшим из них является специфический институт доминирующей верховной условной собственности, который в юридической практике или теоретических концепциях имеет такие наименования, как институт публичной, общественно-служебной, социалистической, общей-коммунальной собственности и др. Возникновение этого института, альтернативного институту частной собственности, имеет ряд объяснений. Например, в рамках неоклассической экономической теории обоснованы следующие условия ведения хозяйства, при которых формируется общая собственность: «общая (коммунальная) собственность возникает там тогда, где и когда издержки по спецификации и защите частных прав собственности чрезвычайно высоки. Выгоды же от их установления или равны нулю (если благо имеется в изобилии), или явно меньше затрат, связанных с установлением частных прав собственности». Если же материально-технологические и социальные предпосылки обеспечивают эффективность частных форм собственности, то в экономике развивается соответствующий ей рыночный институциональный комплекс. Институт верховной условной собственности означает, что владельцем основных ресурсов и средств производства признается – явно или латентно – общество в целом. Это предполагает возможность использования производимых и потребляемых благ всеми членами общества на определённых условиях, по устанавливаемым каждый раз правилам. В каждый исторический период в разных странах неизбежно обозначаются признаваемые представители этого общественного интереса на верховном уровне управления, сначала в виде лиц (например, князья, цари или императоры), а затем организаций (как правило, государственных органов разного уровня и др.). Они в соответствии с писаными и неписаными правилами несут ответственность за использование имеющихся ресурсов в интересах национального сообщества в целом. Даже если объекты собственности распределены между использующими её хозяйствующими субъектами и закреплены за ними для выполнения определённых задач – а иначе и не может быть в условиях всё возрастающей сложности производства – их действия постоянно подразумевают выполнение наложенных верховным уровнем управления условий, т.е. имеют условный характер, который меняется во времени. Таким верховным уровнем для общества в целом выступает хозяйствующий центр, а для фирмы её руководство. Историки русского права имели все основания утверждать по отношению к русскому поместью в его первоначальной форме, что собственником поместья оставался московский государь, и что помещик являлся только временным условным владельцем. Действительно, право на землю в России приобреталось трудом на ней и не являлось правом полной и безусловной собственности. Даже при проведении аграрной реформы, направленной на упразднение общины, реформатор П.А. Столыпин отмечал необходимость сохранять условия, которые ограничивали права передачи земельной собственности в России. «Закон наш, – говорил Столыпин, – знает … стеснения и ограничения, и мы, господа, в своём законопроекте ограничения эти сохраняем: надельная земля не может быть отчуждена лицу иного сословия; надельная земля не может быть заложена иначе, как в Крестьянский банк [государственное кредитное учреждение]; она не может быть продана за личные долги; она не может быть завещана иначе, как по обычаю». Институт редистрибуции Описанный институт верховной условной собственности характеризует закрепление благ в редистрибутивных Х-экономиках. В свою очередь, движение благ подчиняется действию института редистрибуции, который альтернативен институту обмена в модели Y-экономик. В чём отличие редистрибуции от обмена? Обмены представляют собой горизонтальные потоки продуктов и услуг, имеющих в рыночных экономиках характер товаров, между обособленными хозяйствующими субъектами, частными собственниками. Обмен предполагает прибыль, извлекаемую участниками сделок. Институт редистрибуции характеризует процесс движения материальных ценностей и услуг (но главное – соответствующих прав) не между независимыми экономическими агентами, как в обмене, а предполагает опосредование этих трансакций хозяйствующим центром. Редистрибуция как устойчивое отношение исторически возникает тогда, когда большинство хозяйствующих субъектов находятся в зависимости от значимого для них ресурса, когда взаимодействие между ними прямо или косвенно предполагает использование этого общего ресурса, не принадлежащего каждому в отдельности. Такой ресурс является общим благом. Неоклассики и неоинституционалисты полагают, что в случае такого блага (в теории общественного выбора ему соответствует понятие «общественное благо», а в новой институциональной экономической теории – понятие «коммунальной собственности») также действуют отношения обмена, но учитывающие результаты голосования экономических агентов по поводу использования и распределения такого рода благ. Это справедливо лишь в отношении рыночных экономик. Иная ситуация возникает в том случае, когда зависимость от общего или коммунального блага распространяется на основную массу экономических агентов, и отношения обмена не играют главной роли. Это могла быть либо зависимость от действия единой системы заливного рисоведения (как в Китае и других странах Юго-Восточной Азии), или ирригационной системы орошения, как в Египте, или зависимость от системы речных путей или доступа к использованию большого количества земель для аграрного производства, требовавших общего использования и охраны, как в России. В такой коммунальной материально-технологической среде объективно требуется согласование хозяйственных трансакций не только между двумя совершающими их субъектами, но и с другими участниками хозяйственной жизни, поскольку все они действуют в условиях единого нерасчленимого технологического комплекса. В этом случае стремление экономических агентов к минимизации трансакционных издержек, выявленное Р. Коузом приводит к тому, что основная масса необходимых согласований сосредоточивается в одном органе, который начинает выполнять функции центра. В нём аккумулируется необходимая информация, определяются очередность и иные правила пользования общим благом, равно как и концентрируются ресурсы, необходимые для поддержания координирующей роли центра. Поэтому, в отличие от модели обмена, предполагающего две стороны хозяйственного процесса, что и выражается соответствующей парой взаимопроникающих фаз «купля-продажа», схема редистрибуции включает в себя три стороны: пару хозяйствующих субъектов и опосредующего их отношения центра. Иными словами, в рамках редистрибуции выделяются три составляющие её фазы – «аккумуляция – согласование – распределение». Соответствующие им операции касаются не только ресурсов (благ, услуг, продуктов), но и соотносимых с ними правовых норм (учёта, контроля и т.д.). На первый взгляд отношения, возникающие между двумя хозяйствующими субъектами и в рыночных, и в редистрибутивных экономиках, идентичны – и в том, и в другом случае на поверхности явлений мы наблюдаем передачу ресурсов или произведённой продукции от условного субъекта А к субъекту В и, соответственно, обратное получение денежной или материальной компенсации за отчуждение переданных ценностей или оказанные услуги. Но институциональные механизмы этого видимого процесса различны, что и отражено на схеме. Рисунок – Схема взаимодействия хозяйствующих субъектов при обмене и редистрибуции В рыночной Y-экономике процесс горизонтального взаимодействия в формах купли и продажи выступает основным, главным, что и показано жирной стрелкой, соединяющей субъектов А и В в модели обмена. Пунктирные стрелки обозначают опосредованные связи рассматриваемых субъектов с другими участниками рынка. Эти связи выражаются в том, что условия сделок между конкретными субъектами определяются складывающейся рыночной конъюнктурой, т. е. уровнем цен, издержек, наличием аналогичных и альтернативных товаров, действующими правилами и др. В редистрибутивных Х-экономиках процесс взаимодействия между субъектами А и В является следствием процесса согласований, осуществляемых на уровне центра (С) и обусловленного процессами аккумуляции и распределения ценностей и услуг. Поэтому названные процессы обозначены жирными стрелками, подчёркивающими главное содержание отношений редистрибуции, а непосредственные контакты между хозяйствующими субъектами в этом контексте – пунктирными стрелками, акцентирующими внимание на вторичности, обусловленности этих отношений. В качестве примера, иллюстрирующего такой тип отношений, можно привести действие долго создававшегося «рынка электроэнергии» в современной России. На уровне федерального центра для обеспечения этой деятельности создан Федеральный оптовый рынок электрической энергии мощности. Его задачей является аккумуляция (не в физическом, конечно, смысле, а в информационном) объёмов энергии, производимой АЭС, ТЭС , ГЭС и другими предприятиями, а также суммирование потребности в энергии у различных потребителей (регионов, предприятий). На основе согласования этих объёмов специальными комиссиями регионального и федерального уровня определяются структура тарифов на электроэнергию и тепло, включающая цены на те или иные виды энергии, дифференцированные для разных групп производителей и потребителей. Итогом согласительных процедур является распределение энергии, т.е. определение цепочек производителей и потребителей и фиксирование объёмов распределяемой энергии. Другими словами, на основе цикла редистрибуции формируется множество подходящих пар субъектов А, А1… и В, В1… – в данном случае поставщиков и потребителей энергии, взаимодействующих на основе предписанных в ходе согласования правил, но по сути обеспечивающих аккумуляцию энергии и потребление распределённой энергии в рамках общего так называемого «рынка энергетических мощностей». Редистрибуция при этом «одевается» в рыночные формы, предполагающие взаимодействие производителей и потребителей в определённых сегментах по жёстко нормированным правилам. Также отношения редистрибуции проявляются в рамках единого предприятия. Например, цехи и службы на заводе вступают в определённые отношения не на основе выбора себе того или иного партнёра, а на основании обусловленного технологией процессом согласования на уровне завода в целом механизма редистрибуции. В соответствии с этим предусмотрены объёмы получаемых от них и поставляемых им продуктов и услуг (аккумуляция и распределение), а также правила осуществления этих поставок. Поскольку хозяйственные взаимодействия в редистрибутивных экономиках предполагают не две, а три необходимых стороны, то такие взаимодействия, во-первых, имеют более протяжённый во времени характер, и, во-вторых, более сложную структуру, не всегда различимую даже в ходе специального анализа. Институт редистрибуции реализуется в разнообразных институциональных формах, таких, например, как планы, система тарифов и нормативов. Известно, что разработка официальных государственных планов была неотъемлемой частью советского планового хозяйства, планы являются основой современной экономической политики ряда азиатских государств, таких, как Япония (пяти- и семилетние планы), Южная Корея, Китай и др. В Японии планы, прогнозы и научно-технические программы разрабатывают правительственные учреждения и министерства. Поскольку в планы могут вноситься изменения по предложениям деловых кругов, планирование в Японии называют адаптивным. В планах определяются не только цели развития национальной экономики, но также выделяемые для их реализации государственные ресурсы и инструменты для достижения поставленных целей. Практика показывает, что японские предприниматели обычно учитывают рекомендации планов-программ. Институт кооперации Основным институтом, определяющим характер взаимодействия между участниками экономической деятельности в редистрибутивных Х-экономиках, как показывает практика, выступает не конкуренция, а кооперация. Институт кооперации отражает потребность в организации координированных действий участников хозяйственного процесса в коммунальной материально-технологической среде. Этот процесс можно сравнить с движением лодки с гребцами на борту. Очень быстро выясняется, что эффективное продвижение лодки, в которой они все находятся, невозможно без согласованных действий направляющих её ход гребцов. Точно также модель редистрибутивной Х-экономики невозможна без института кооперации, поддерживающего функционирование такого рода экономических систем. Действие института кооперации обеспечивает непрерывность функционирования экономической сферы общества, поскольку через его посредство участники хозяйственной деятельности получают как необходимые производственные ресурсы, так и условия собственного воспроизводства. Институт кооперации может даже поддерживать менее успешных субъектов, но не вытесняет их из экономического пространства. Кооперация экономических агентов институционализируется естественным образом тогда, когда она является более эффективной для вовлечения ресурсов в хозяйственный оборот, чем использование их конкурирующими производителями. Доминирование института кооперации связано с распространённостью в Х-экономиках тех благ, которые принято называть общественными благами. Известно, что «особая природа общественных благ заключается в том, что их потребление может быть только совместным и равным: чем больше достаётся одному домохозяйству, тем больше, а не меньше достаётся любому другому». В связи с этим выделяются два их специфических свойства – неисключаемость и несоперничество. Институт кооперации проявляет себя как в рамках отдельных экономик, так и союзов государств, если в них по тем или иным причинам доминируют институты редистрибутивной Х-экономики. В 1949-1991 гг. таким союзом был Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), объединявший СССР и восточно-европейские социалистические страны. Анализ процессов кооперации стран-членов СЭВ в работе венгерского экономиста Сандора Ауша показывал: СЭВ для своих менее развитых членов создавал «тепличные условия», т.е. вместо конкуренции здесь действовал институт кооперации. Поддержка менее развитых стран обеспечивала достижение основной цели организации – экономическое развитие интернациональной социалистической системы в целом. Институт служебного труда Как строятся трудовые отношения в редистрибутивных Х-экономиках? Аналогично тому, как институт обмена (купли-продажи) в рыночных экономиках пронизывает все стороны общественной жизни и является определяющим для трудовых отношений, обусловливая куплю-продажу рабочей силы через институт найма, так и редистрибуция определяет существо привлечения рабочей силы к труду. Институт служебного труда определяется как деятельность «для другого» – общества, коллектива, лица, в отличие от деятельности «для себя». Наиболее существенными характеристиками служебного труда являются: • Централизованный механизм регулирования трудовых отношений. Какие бы важнейшие элементы этого регулирования мы ни взяли, можно видеть, что они регламентируются или инициируются, как правило, не «снизу», со стороны работников и их ассоциаций или предприятий, а со стороны верховной власти, правительства. Это выражалось, например, в создании «трудовых нормативов» для выполнения тех или иных работ, или «уроков» во время Петра I. В советское время централизованный механизм в виде государственного плана по труду и социальным вопросам, «развёрстанного» по территориям и предприятиям, получил наиболее полное своё воплощение. • Стремление к полной занятости населения. Можно сказать, что в редистрибутивных экономиках резервы рабочей силы находятся «внутри» хозяйственной системы, формируя её постоянный мобилизационный ресурс. В целях достижения полной занятости в княжеской Руси предпринимались постоянные меры борьбы с беглым населением, что позже выразилось в прикреплении крестьян к земле (крепостное право), а городского населения – к местам проживания. Этому служило введение паспортной системы и прописки в царское время, а также необходимость службы для всех слоёв населения, включая дворян и помещиков, затем борьба с тунеядством в СССР. Программы достижения полной занятости принимались на всех партийных съездах советского времени. • Наконец, служебный и наёмный труд всегда отличались характером и структурой вознаграждения работников. Для служебного труда оно имеет более сложную структуру и носит, как правило, смешанный денежно-материальный характер. Сложная структура трудового вознаграждения выражается в формировании заработка не столько в зависимости от результата труда, сколько от «служебных» параметров – трудового стажа, статуса, важности отрасли для всей экономики, выполнения предписанных обязанностей, определяющих получение премии, и т.д. Поэтому в странах с доминированием институтов Х-экономики, например, в России, столь существенно различаются величины так называемого «оклада» – основы трудового вознаграждения, и всего заработка. В Японии система трудового вознаграждения также имеет сложную структуру, отражающую оценки стажа работы и ранг (статус) работника. Именно они доминируют при установлении уровня оплаты труда. Что же касается зависимости вознаграждения от результативности работы, то его доля составляет всего 10% во всей оплате труда японских работников. Смешанный денежно-материальный характер трудового вознаграждения при действии института служебного труда выражается в том, что его компоненты, помимо ставок заработной платы, могут включать предоставление питания, проживания, медицинского обслуживания, образования и т. д. Эти дополнительные компоненты предоставляются либо в денежной, либо в натуральной форме. Также с рабочим местом часто связаны возможности получения (приобретения) разнообразных товаров – от продуктов до жилья и загородных участков (дач). В истории России это была и «фабричная лавка, которая отпускает харчи по удешевлённым ценам» в 1917 г., и заводские магазины, и «столы заказов», и закрытые распределители советской эпохи. Также работники обеспечивались участками под огород. Но если в Германии, откуда этот опыт был привезён в Россию в 1907 г., эти участки сдавались им в аренду под небольшую плату, то в России и далее, в СССР они выделялись бесплатно при условии работы получателей в том или ином учреждении или предприятии. Предоставление жилья является самым существенным компонентом, характеризующим особенности трудового вознаграждения в условиях служебного труда. В России даже в «период развития капитализма» (конец XIX-начало XX вв.), как отмечал В.В. Святловский, в отличие от Запада, рабочие пользовались жилыми помещениями от фабрикантов, и лишь менее 20 % жили на квартирах «на стороне». Он также приводит данные о том, что по отчётности Министерства финансов в 1895 г., 75 % рабочих на фабричных квартирах жили в них бесплатно. По прошествии 100 лет бесплатное жилье в современной России постепенно заменяется льготной или безвозмездной ипотекой для приобретения жилья, предоставляемой работодателем. Пожалуй, самым ярким выражением института служебного труда в Х-экономиках является система пожизненного найма, исторически присущая Японии. Министерство труда Японии даёт следующее определение пожизненному найму: «Практика компаний нанимать основных работников напрямую из университетов, планируя их будущее обучение и развитие в рамках компании или корпоративной группы вплоть до достижения ими пенсионного возраста, гарантируя постоянную работу в данной компании, кроме непредвиденных случаев». Как отмечает А. Кушнир, в развитии данной системы были использованы традиционные модели, сформировавшиеся в японском обществе восходящие к ценностям и практикам крестьянской и самурайской общины. Система пожизненного найма поддерживается «принципом старшинства», предполагающим выплаты за выслугу лет работы в данной компании или государственном учреждении, должностной рост в зависимости от возраста и стажа работы, последовательность иерархии переходов с одной должности на другую и т.д. Институт Х-эффективности (ограничения издержек) Системный характер институционального устройства экономики предполагает необходимость института, выполняющего функцию обратной связи. Его задача состоит не только в регулировании определённого вида экономических отношений, но и в формировании сигнала всей системе институтов о качестве её работы. Данный институт должен «подхватывать» этот наиболее важный выходной сигнал и передавать, возвращать его в систему. Какой же институт выполняет функцию механизма обратной связи в Х-экономиках? В настоящее время разрабатывается гипотеза об институте Х-эффективности (ограничения издержек) в качестве механизма обратной связи для редистрибутивных Х-экономик. Х-эффективность предполагает, что в условиях отсутствия давления конкуренции эффективное функционирование хозяйственной системы достижимо при условии ограничения издержек как в её составных элементах, так и во всей системе в целом. На основе данных Международной организации труда по деятельности предприятий в разных странах, Лейбенстайн доказывает: Х-эффективность обеспечивает от 9 до 83 % экономии труда и капитала на единицу продукции за счёт повышения мероприятий по производительности труда, реорганизации и перепланировки предприятия, подачи материалов, контроля за потерями, изменения системы оплаты труда и т. п.; в целом Х-эффективность обеспечивает снижение затрат более чем на 25%. Действительно, институт прибыли характерный для рыночных экономик, часто рассматривается в экономической литературе как «неподходящий» для систем, где доминирует модель редистрибуции. Например, острые дискуссии по этому вопросу велись в нашей стране в 1920-х гг., когда осуществлялась «новая экономическая политика» (НЭП). Полемика активизировалась в последние годы существования СССР при проведении хозяйственных реформ в 1980-х гг. Одним из объяснений этого феномена является специфика коммунальной материально-технологической среды, в которой развиваются Х-экономики. В такой среде существует взаимозависимость экономических субъектов от эффективного использования общего, значимого для существования всех ресурса. Поэтому, как бы не стремились участники экономики повышать запрос на выгоды (в виде доходов) от результатов своей деятельности, в ходе редистрибуции постоянно происходит соизмерение их затрат с общими издержками ведения хозяйства на территории государства. Данная связь не проявляется сразу, процесс редистрибуции зачастую длителен. Тем не менее, историческая практика стран с доминированием институтов Х-экономики, в т.ч. и России, подтверждает вывод о том, что рано или поздно экономические субъекты с завышенными (угрожающими выживанию других участников хозяйственной деятельности) издержками «в свою пользу» так или иначе вытесняются из экономического пространства или их деятельность существенно ограничивается. Как правило, в таких экономиках складываются различные механизмы для противодействия «удорожанию» производимого продукта: нормирование, тарификация, регулирование цен и др. К слову сказать, осознание роли института Х-эффективности, или ограничения издержек, выражалось в требованиях ряда экономистов при проведении постсоветских реформ: «необходима нацеленность на антизатратную модель экономической реформы, поэтому плановые цены и другие показатели антизатратного хозяйственного механизма должны выполнять функции общественных нормативов длительного действия». Можно предположить, что именно действие института Х-эффективности, или снижения издержек, обеспечивает, в конечном счёте, более низкие общественные затраты на производство продукции в тех странах, где доминируют институты Х-экономики. Действительно, несмотря на наличие административных барьеров, расточительность ряда монопольных структур и другие негативные явления, характерные для России, Китая, ряда стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, затраты на производство по сопоставимым группам товаров и услуг оказываются для них, как правило, меньше, чем в странах Европы и США, где доминируют институты рыночной Y-экономики. Рисунок – Институциональный комплекс редистрибутивной Х-экономики 5.4 Базовые институты рыночных Y-экономик Как было показано ранее, изучение рыночных экономик имеет долгую историю. Они подробно исследуются уже более 200 лет, начиная с Адама Смита. Представление о рыночной экономике составляет теоретический фундамент economics (в т.ч. и новой институциональной теории), а большинство закономерностей функционирования хозяйственных рыночных систем, как и характерные для них институты, описаны в соответствующих учебниках. Поэтому в данном параграфе нет необходимости разбирать их подробно, достаточно лишь обозначить. Структура институтов Y-экономик симметрична структуре институтов Х-экономик, поскольку они формировались, – хотя и в различной материально-технологической среде, – для выполнения аналогичных функций. Это функции закрепления благ между участниками экономической деятельности, а также правила перемещения благ между ними. Далее, экономические институты должны обеспечить правила взаимодействия хозяйствующих субъектов и условия организации труда. Наконец, необходим институт, выполняющий роль механизма обратной связи для всего институционального комплекса рыночных Y-экономик. Естественноисторическими предпосылками становления рыночных экономик, характерных для государств с доминированием институтов Y-матрицы, является некоммунальный характер материально-технологической среды. Некоммунальная материально-техническая среда – совокупность условий для реализации хозяйственных функций экономических агентов при объективной возможности ведения хозяйства силами обособленных хозяйствующих субъектов при широкой сети различных обменов на территории государства (рынка). Институт частной собственности Определяющим институтом, задающим специфику всего рыночного институционального комплекса, служит институт частной собственности. Собственность – это не активы сами по себе, а согласие между людьми по поводу того, как следует этими активами владеть, как их использовать. Институт частной собственности определяет, что лица или организации, владеющие своей собственностью, обладают всей полнотой прав и ответственности по её использованию и распоряжению. Соответственно, все другие субъекты исключаются из несанкционированного доступа к находящимися в частной собственности материальным и нематериальным благам. Передача прав осуществляется на основе специальных соглашений (контрактов). Частная собственность главенствовала ещё в Римской империи в эпоху её расцвета, а сейчас составляет остов хозяйственной системы современных западных государств. Институт обмена Поскольку в условиях частной собственности блага принадлежат обособленным владельцам, доступ к ним возможен лишь через обмен, когда владельцу блага предлагается то, что его интересует. Поэтому движение благ между собственниками становится возможным посредством института обмена (купли-продажи) производимых продуктов и услуг. Институт обмена характеризует процесс движения материальных ценностей, услуг и соответствующих прав между независимыми экономическими агентами. Обмены имеют горизонтальную по преимуществу природу и предполагают две стороны хозяйственного процесса, что и выражается соответствующей парой категорий «купля-продажа». Если в широком смысле рынок понимается как регулятор воспроизводства соответствующих экономических систем, то в узком значении он трактуется, прежде всего, как институт обмена. Институт конкуренции В рыночных экономиках отношения между экономическими субъектами регулируются институтом конкуренции. Институт конкуренции предполагает соперничество между экономическими агентами в получении необходимых производственных ресурсов и продаже результатов своей деятельности. Конкуренция, сначала проявляющая себя в производственных отношениях по поводу объектов естественной среды, переходит в сферу хозяйственных связей по поводу произведённых на объектах частной собственности продуктов и услуг. Именно институт совершенной конкуренции, как показали Адам Смит и другие экономисты, приводит в пределе к эффективному распределению и использованию дефицитных ресурсов в рыночных экономиках. Конкуренция стимулирует действия, направленные на обладание ограниченным ресурсом в тех случаях, когда эффективна частная собственность, когда возникает выгода в закреплении за экономическими субъектами части ресурсной материально-технологической среды и других условий производства, когда ситуация в целом содействует устойчивости конкурентного способа распределения экономических благ. Институт наёмного труда Частная собственность на средства производства и на рабочую силу обуславливают институт наёмного труда. Институт наёмного труда определяется как деятельность «для себя», когда основная цель состоит в обеспечении существования деятеля. В рыночных Y-экономиках трудовые отношения также имеют характер обмена, или купли-продажи рабочей силы (по К. Марксу). Известно, что «наёмный труд, в котором уже содержался в зародыше весь капиталистический способ производства, существует с давних времён; в единичной случайной форме он существовал в течение столетий рядом с рабством». Данный тезис подчёркивает принадлежность института наёмного труда западным государствам с доминированием институтов Y-матрицы. В таких экономиках индивидуальное предпринимательство также означает найм, но собственной рабочей силы, когда это является более выгодным по сравнению с наймом рабочей силы со стороны. Атрибутами института наёмного труда являются: 1. При наёмном труде преобладают горизонтальные механизмы регулирования трудовых отношений между участниками трудовых сделок. 2. Органичной является неполная занятость, что обеспечивает действие института конкуренции на рынке труда. К. Маркс, а вслед за ним и Дж.М. Кейнс были наиболее известными экономистами, которые теоретически обосновали неизбежность безработицы в рыночных экономиках. Маркс писал о наличии «резервной армии труда» применительно к капиталистической фазе, а Кейнс обобщил данный тезис для всех рыночных экономик. Он отмечал, что частичная, а не полная занятость – общий случай для таких экономик, и только при вынужденной безработице может быть достигнуто рыночное равновесие. В развитие этих взглядов современные экономисты ввели понятие «естественный уровень безработицы», отклонения от которого стали называть циклической безработицей. В американской экономике его «приемлемое» значение составляет примерно 6%, что приблизительно отражает уровень безработицы в 1970-1990-е гг. 3. В отличие от служебного труда с его сложной материально-денежной структурой вознаграждения, институт наёмного труда предусматривает преимущественно денежные выплаты за труд. Их величина определяется уровнем расценок платы за работы (ставками), которые способен выполнять работник данной квалификации. Как правило, ставки фиксированы и исчисляются в расчёте на час, неделю, месяц или год для разных видов труда, или же на объём конкретной работы, который предстоит выполнить работнику. В условиях рынка работники являются собственниками своей рабочей силы, что позволяет им, как писал ещё К. Маркс, осуществлять её продажу, а частным собственникам средств производства – её куплю. В этом процессе купли-продажи рабочей силы работник получает вознаграждение и затем выходит с ним на другие рынки для приобретения необходимых жизненных средств – на рынок жилья, медицинских услуг, товаров и т.д. Институт максимизации прибыли или Y-эффективности Общественно признанным критерием эффективности, регулятором, посредством которого соотносится в масштабах всего общества деятельность обособленных частных хозяйств, является прибыль. Получение прибыли является для участников производства главным мотивом действий, свидетельством того, что их деятельность признана, оценена обществом, и созданы возможности продолжения экономической деятельности. Тем самым институт (максимизации) прибыли, или Y-эффективности как основной механизм обратной связи обеспечивает саморегуляцию рыночных Y-экономик и позволяет судить об уровне эффективности экономической системы. Институт Y-эффективности связан с использованием экономическими субъектами существующих возможностей максимизировать прибыль за счёт своих конкурентных преимуществ в рыночной среде. Почему прибыль является необходимым элементом рыночных экономик, и почему в них действует обеспечивающий её институт Y-эффективности, или (максимизации) прибыли? Суть прибыли не столько в том, чтобы обеспечивать «доход для дополнительного потребления», а в том, чтобы обеспечивать наличие и воспроизводство необходимого в условиях частной собственности постоянного «страхового запаса», в котором нуждается обособленный производитель. Действие института частной собственности, обусловливающего доступ к необходимым благам лишь через посредство обмена, а также институт конкуренции ограничивают возможности непрерывного хозяйственного цикла. Возникающий в связи с этим перерыв означает, что для выживания основных участников экономики в эти периоды необходимо иметь излишек, который позволит пережить время отсутствия выручки при переходе к следующему хозяйственному циклу. Ещё в 1921 г. при анализе предпринимательского дохода подобное понимание прибыли (погашаемой впоследствии убытками), представил в своих работах Ф. Найт. Прибыль, являясь определённым специфическим отношением, а во внешнем проявлении – разностью между выручкой и издержками, представляет собой «плату за риск». Институт Y-эффективности, или прибыли обеспечивает выживание и расширенное воспроизводство основных участников хозяйственной жизни – производителей и потребителей. Как и все экономические институты, он может служить одновременно самым разнообразным целям, достижение которых необходимо экономической системе – стимулировать хозяйственную мотивацию, создавать условия для расширенного воспроизводства и «возможности новых комбинаций» (по Й. Шумпетеру), а также многое другое. Но его основная функция в институциональной структуре рыночных Y-экономик состоит в том, что он обеспечивает воспроизводство частных собственников, не имеющих иных способов поддержания своей функциональности в рыночной среде. Поэтому получение необходимой прибыли основной массой участников экономической деятельности сигнализирует о нормальном ходе хозяйственного развития в Y-экономиках. Наличие прибыли означает, что всё благополучно, хозяйственный процесс не прекращается. Падение же прибыли, как и несовершенный порядок её получения и присвоения, выступают угрожающими сигналами того, что подрываются важнейшие, в т.ч. и материальные основы воспроизводства рыночной Y-экономики. Рисунок – Институциональный комплекс рыночной Y-экономики Базовые институты рыночной экономики, действующие в странах с Y-матрицей, определяют сущность хозяйственных отношений. Она выражается в формирующейся и постоянно совершенствующейся системе санкций, побудительных мотивов, стремлений и ожиданий, а также в разнообразных действиях по мобилизации и использованию имеющихся ресурсов. Институты частной собственности и обмена регулируют формальные и неформальные правила закрепления и движения благ. Взаимодействия экономических субъектов в сфере производственной и трудовой деятельности направляются институтами конкуренции и наёмного труда. Наконец, институт Y-эффективности, или максимизации прибыли выступает в роли главного механизма обратной связи в рыночном институциональном комплексе. Они также взаимосвязаны друг с другом и сообща отражают специфику рыночной-Y-экономики.