Школьные грамматические дисциплины в Византии

Изучение школьных грамматических дисциплин различными слоями общества Византии

Византийская империя была и остается уникальной страницей в истории цивилизации человечества. Империя римлян трансформировалась, вобрав в себя античное наследие и христианские ценности. Византийцам удалось создать мощную и богатую державу, с которой не могли сравниться ни западноевропейские государства, ни тогдашняя Русь. Своей уникальностью Византия влечет к себе исследователей и именно поэтому тема особенностей византийской цивилизации всегда актуальна.

Так, повседневность во все времена стояла перед дилеммой столкновения различных идеологий, тенденций развития, к сожалению, в большинстве случаев это приводило к неизбежным конфликтам и беспощадным последствиям. Византия выступает примером того, как можно это предотвратить. Не последнюю роль и заслугу в такой гармонии играет грамматика, христианские традиции и особенности его интерпретации Константинопольским патриархом.

Для Византии (Византийской (Ромейской) империи) в течение всей ее истории было характерно в целом благосклонное отношение к грамотности, которое, впрочем, варьировалось в зависимости от эпохи и слоев населения.

Социально-профессиональные группы руководствовались собственными принципами относительно уровня необходимых грамматических знаний и грамматических дисциплин, которыми следует овладеть их потомкам. В Византийском измерении образование всегда было необходимым условием доступа к высшим государственным и церковных должностям, следовательно, оно обеспечивало социальное продвижение вверх упорных представителей средних и низших слоев.

Исследователями доказано, что в Византии не было социальных ограничений на получение образования. Учебные заведения могли посещать все желающие, и имели возможность учиться практически все. Среди учеников были выходцы из всех социальных слоев византийского общества:

• гражданской и военной знати;
• провинциальной аристократии;
• церковной элиты;
• торговцев и крестьян.

Стремление передать потомкам знания по грамматике, знание «эллинской и христианской мудрости» зафиксировано в различных социальных группах. Возможность для грамотного сделать карьеру на государственной службе была доминантным побудительным мотивом византийцев, чтобы отдавать детей в школу. В то же время, ментальные установки различных социальных и профессиональных групп по уровню образованности собственных потомков формировали как общую общественную концепцию касательно грамотности, так и конкретные поведенческие стратегии семей в империи.

Для большинства народа образованность детей была несбыточной мечтой. Рядовые византийцы знали, что грамотность не всегда вела к благосостоянию, но одновременно ее рассматривали как гарантию от нищеты. Уровень образования и сроки подготовки определяли, руководствуясь сугубо практическими соображениями: ребенка отдавали на обучение профессии, надеясь в последующем на его помощь семье, или в зависимости от финансовых возможностей родителей.

К примеру, когда Михаил Пселл достиг пяти лет, на семейном совете решили предоставить ему только начальное образование, а затем обучать ремеслу. Только настойчивые мольбы грамотной матери Феодотии, которая заметила незаурядные способности сына, исправили ситуацию.

Утилитарное отношение к постижению грамматики в Византии

Исключительно утилитарный подход к обучению грамоте был типичным в эпоху Средневековья. Такими идеями наполнено византийское культурное пространство, общественные нормы и поведенческие установки в семьях и образовательных учреждениях.

В частности, распространенная басня рассказывала о моряке, который внушает сыну мнение, что грамматика ему нужна, а риторика нет, ибо:

• изучение первой позволяет стать писарем;
• изучение второй – не дает ничего.

Правда, работа переписчиком-нотариусом (грамматиком) государственной канцелярии или у частного лица была не такой легкой и прибыльной. М. Пселл, который юношей начал карьеру асикритом (рядовым писарем дворцовой канцелярии) отмечал, что нотариуса можно назвать фракийским бедняком.

Впрочем, народная мудрость отразила в целом положительное отношение к расширению социальных перспектив для исполнительных выходцев из низов благодаря образованности. В то же время, в обществе бытовало мнение о том, что простолюдинам, занятым физическим трудом, изучать науки не только не нужно, но и вредно. Об этом откровенно заметил поздневизантийский философ Иосиф Ракендит, который сам происходил из бедной семьи.

Стоит отметить, что подобную идею сторонники консерватизма в образовании будут выражать даже во времена модерна: в условиях контрреформ 1880-ых гг. в Российской империи.

Не последнюю роль в выборе вектора образовательной подготовки играли материальные расчеты родных. В частности, простые византийцы предпочитали обучение детей музыке и пению, чем изучение грамоты, поскольку участие в хоре определенной церкви давало приличное вознаграждение.

Примечательно, что среди византийцев бытовало убеждение о важности Божьей помощи во всех начинаниях, о которой они настойчиво просили. Увлекаясь трудами М. Пселла, византийская принцесса Анна Комнина отметила, что вершин учености ему удалось достичь не только благодаря природному уму, одаренности и настойчивости, но и ежедневным молитвам его матери перед образами в церкви.

Для византийского общества, как и для средневекового Запада, характерной считается амбивалентность оценочных суждений, чего не лишена и сфера образования. Многие еретиков вообще выступали против обучения образовательным азам, грамотеев клеймили «фарисеями» и избегали их. Впрочем, подобное отношение к грамотности в Византии – редкость. Обычно такие установки были следствием жизненных неудач, озлобления против коррумпированных чиновников, которые превращали свою образованность в инструмент произвола и насилия.