Понятие социальной турбулентности
Социальная турбулентность – это неопределенность, нестабильность, бурные времена; период, когда человек не может управлять действительностью либо сложное состояние общественной системы с точки зрения сложности протекающего процесса.
Феномен социальной турбулентности существовал всегда, под турбулентностью системы понимали всепроникающий риск ее деградации, разрушение из-за новой фазы передела мира и его ресурсов, непримиримый конфликт культур, отягощенный локальным конфликтом и войнами.
Тавистокцами Эриком Тристом и Фредриком Эмери была разработана теория социальной турбулентности, так называемое смягчение эффектов будущих потрясений, под которыми понимали заблаговременную подготовку населения к серьезным потрясениям – нехватке энергии, финансово-экономическому коллапсу и террористическим атакам.
Если потрясения происходят слишком часто и их интенсивность возрастает с каждым разом, есть опасность, что все общество погрузится в состояние массового психоза.
Один из ключевых игроков, вовлеченных в психологическую войну с населением через намеренно создаваемую социальную турбулентность – Курт Левин – пионер групповой динамики, стоявший у истоков Франкфуртской школы, бежавший из Германии, когда к власти пришел Гитлер.
Современный мир и социальная турбулентность
Исследования, проводимые на протяжении последних 50 лет в области психологии, социологии и психиатрии продемонстрировали, что в отношении количества изменений, способных выдержать человеческое сознание, существуют четкие пределы. Если верить исследованиям Центра научно-политических исследований при университете Сассекса, в будущем человечество ожидает шок, под которым понимается физический и психологический надлом, возникающий в связи с перенапряжением той части человеческого сознания, которая отвечает за принятие осмысленных решений. То есть события будут происходить так быстро, что мозг человека не сумеет осмыслить информацию. В соответствии с точкой зрения Эмери и Триста, после серии непрерывной шоковой терапии крупная целевая группа населения будет пребывать в таком состоянии, когда ее участники больше не захотят делать выбор в условиях изменяющихся обстоятельств.
Люди поддаются апатии, которой часто предшествует бессмысленная агрессия, о чем свидетельствует опыт лос-анджелесских уличных банд в 60-80-х годах. То, что Эмери и Трист назвали «организованная социальная реакция на диссоциацию», наглядно описано Энтони Бёрджессом в романе «Заводной апельсин», в котором обрисовано общество, охваченное инфантильной, животной яростью. Такой группой легко управлять, она беспрекословно подчиняется любым приказам, что есть цель данной обработки. Более того, диссоциированные взрослые не могут реализовать свой моральный авторитет относительно своих детей, так как они слишком увлекаются собственными детскими фантазиями, которые внушены им телевизором.
Как и в наркотическом «дивном новом мире» Олдоса Хаксли, у Бёрджесса нет необходимости делать моральный или эмоциональный выбор. «Дети цветов» и пропитанное наркотиками молодежное движение во времена Вьетнамской войны – отличные примеры такого развития событий.
Такие частые колебания могут проходить несколькими путями:
- стабильность, при которой люди относительно приспособлены к тому, что с ними происходит;
- турбулентность, когда людьми предпринимается ряд действий, снимающих напряжение, либо они полностью адаптируются к напряженной среде.
Если турбулентность не закончится и не усилится, то люди постепенно утраивают способность позитивной адаптации. В соответствии с Тристом и Эмерли, люди выбирают такую реакцию на напряжение, которая вызывает деградацию. Они начинают подавлять реальность, отрицать само ее существование, и все больше погружаться в инфантильные фантазии, позволяющие им преодолевать стресс. В условиях все возрастающей социальной турбулентности происходит переоценка ценностей в пользу менее гуманных и более животных.
Еще один сценарий – это сегментация общества, при которой каждая группа, будь то этнос, раса или гендер, - воюют против всех остальных. Нации начинают делиться на религиозные группы, которые могут подразделяться на еще более мелкие этнические группы. Трист и Эмери называют это усиление внутри- и внегрупповых предрассудков, чтобы процесс принятия решений стал проще. Естественные линии разделения общества становятся баррикадами.
Реакция общества на такого рода психологическую и политическую дезинтеграцию – это развитие фашистского государства, описанного Оруэллом в антиутопии «1984». Внутри общества жизнь и конфликты людей находятся под полным контролем «Старшего Брата». Постоянная война правящей группы против своих же подданных, цель которой – не предотвращение захвата своей территории, а сохранение общественного строя.
Третий сценарий – погружение индивидов в свой личный мир и отрешение от любых социальных связей, которые могли бы вовлечь их в чужие дела. Трист и Эмерли были убеждены, что люди готовы принять извращенную бесчеловечность людей, характерную нацизму, то есть, это необязательная структура нацистского государства, но обязательное состояние нацистского общества.
Для выживания в государстве такого рода, людям необходима новая религия. Вольф констатировал, что старые религиозные форматы, особенно это касается западного христианства, требуют от человека ответственно относиться к своим собратьям. Новые религиозные формы являются разновидностью мистического анархизма, в чем-то схожую с сатанинской практикой нацистов и взгляды Карла Юнга. Это и есть нью-эйдж, так называемая эра Водолея, или новое время, пропагандируемое Тавистокским институтом и Франкфуртской школой, в которых отмечалось сплетение восточных, мистических религиозных культов, в которые были втянуты молодые дегенераты с промытыми мозгами. В этом опять же особая роль отведена телевидению, являясь неким социальным клеем, которым намертво фиксируется сознание людей в рамках новой религиозной формы.
