Категория одушевленности с точки зрения семантики и грамматики
Часть субстантивов в русском языке объединены семантикой «живое существо», однако категория одушевленности имеет не лексико-семантическое, а грамматическое содержание и выражается в совпадении форм Р. п. и В. п. Например: у мальчика – вижу мальчика, без покойника – боюсь покойника, у снеговика – слепил снеговика. Как видно из последних примеров, категория одушевленности не всегда совпадает с выраженной в значении существительного семантикой «живого существа».
Такое различение форм для ряда существительных, противопоставленных как «живое / неживое», развилось только в великорусском языке к XV-XVII векам. Изначально это противопоставление форм не было характерно для древнерусского языка, поскольку формы независимо от семантики совпадали: сяду на конь, посла сынъ, победи врагъ (то есть «сяду на коня», «послал сына», «победил врага»). Как видно из примеров, здесь формы косвенного падежа (винительного) совпадают с начальной формой И. п. Это характерно для имен мужского рода. В то же время у субстантивов женского рожа данные падежные формы были изначально противопоставлены друг другу, так как обладали разными флексиями: моя жена – вижу женоу. Поэтому в примерах с такими именами не возникало проблем в разграничении субъекта и объекта, в то время как существительные мужского рода, попадая в определенные контексты, создавали трудности в установлении субъектно-объектных отношений: отець виде сынъ («отец видел сына» или «сын видел отца»). Поскольку порядок слов был свободным, установить характер отношений субъекта и объекта здесь было очень трудно.
В данной ситуации грамматическая система пытается выйти из создавшегося затруднения путем поиска адекватных средств разграничения объекта и субъекта. И таким средством становится форма родительного падежа, которая специализируется на выражении значения объекта. Вопрос о том, почему был выбран именно родительный падеж, заменивший винительный в данных конструкциях, может быть решен путем анализа синтаксических связей, существующих между этими падежными формами. Известно, что в некоторых конструкциях возможно параллельное использование падежных форм: выпил воду (В. п.) – выпил воды (Р. п.). Различия здесь заключаются в выражении семантики части и целого. Подобная близость синтаксического функционирования падежей, по-видимому, обусловила тот факт, что для выражения значения одушевленности стала использоваться форма родительного падежа.
Возникновение и развитие грамматической категории одушевленности имен существительных
Время возникновения новой для древнерусского языка грамматической категории – начало XII-XIII веков, поскольку именно в этот период в письменных источниках фиксируются первые случаи совпадения падежных форм: оузрh Иисуса, посла к ним сына своего. При этом в это же время фиксируются и другие формы, свидетельствующие о неразличении родительного и винительного падежей: выпусти ты свой мужь, а я свой; поиде на братъ свои (то есть «выпусти своего человека (мужа), а я своего; пошел на брата своего). Однако уже к XIV-XV веку они получают широкое распространение в исторических и деловых документах.
Достаточное длительное время неразличение форм сохранялось для существительных женского рода, а также для слов «дети» «люди»: возьмут в полонъ женоу его и дhти (возьмут в плен его жену и детей). И только к XVII веку происходи окончательное становление категории одушевленности для этих субстантивов.
При этом грамматический статус данная категория получает только в тот период, когда она распространяется не только на имена со значением лица, но и на другие классы существительных (названия животных, птиц и т.п.). Варианты употребления «сести на конь», «посла кречетъ» постепенно сменяются теми, где категория одушевленности уже актуальна: «получи коня», «посла кречета».
В сохранившихся в русском языке нормах словоупотребления «выйти замуж» (буквально «за мужь» - за мужа), «выйти в люди», «забрить в солдаты» объектное значение было выражено однозначно благодаря наличию предлога, поэтому коммуникативных трудностей при определении субъектно-объектных отношений не возникало. Поэтому эти формы застыли и стали употребляться в определенных контекстах: сходить в гости, отдать в солдаты, избираться в депутаты (в значении принадлежности к определенной социальной группе), пойти в строители (в значении профессионального самоопределения) и проч.
Анализ диалектов показывает, что в южных говорах категория одушевленности складывается раньше, чем в северных, где и в наше время наблюдается неразличение форм винительного и родительного падежей (пасу овцы, бьет звери).
Таким образом, изначально категория одушевленности в русском языке формировалась как грамматическая, не связанная с семантикой, и ее становление способствовало более четкому противопоставлению падежных форм в тех контекстах, где это было важно для разграничения субъекта и объекта действия.
