О термине «анократия»
В фейсбуке случился спор Екатерины Шульман (доцента РАНХиГС и наиболее популярного на сегодняшний день политического колумниста в оппозиционных медиа) и Григория Голосова — профессора Европейского университета и, по всей видимости, самого статусного сегодня российского политолога в академическом мире, хорошо известного в том числе на Западе.
Дискуссия Шульман и Голосова зародила волну высказываний не только представителей экспертного сообщества — что в общем, скорее, является ожидаемым, — но и разнообразных политтехнологов, политиков-практиков, простых сторонних наблюдателей. Узкопрофессиональный спор политологов вышел за грани дисциплины и приобрел научное значение.
Все пошло от публикации интервью Екатерины Шульман, в котором она распространяет свой известный в медиапространстве России с 2014 года тезис о режимах-гибридах и процессе их эволюции, относя к гибридам Венесуэлу, Россию и ряд иных государств, а Украину называя малознакомым в широких массах словом — анократией.
Статья: Анократия как форма правления
Данный термин стал применяться благодаря индексу Polity IV, который оценивает разнообразные аспекты режимов политики и прослеживающему их эволюционное развитие с течение времени. Согласно классификации данного индекса, когда демократические и авторитарные тенденции политический режим проявляет приблизительно в одинаковом объеме, такую страну можно относить к анократиям, то есть чему-либо неопределенному, неопределенному и не подающемуся иным категориям.
Получается, анократия представляется таким политическим режимом, у которого «еще не все решено», т. е. находящимся непосредственно на распутье меж демократий и авторитаризмом.
Сущность анократии
Анократия представлена политическим режимом, обладающим характеристиками:
- демократическими;
- автократическими институциональными.
Изначально данный термин был замечен в труде Мартина Бубера 1946 года в образе противопоставления анархии как «не отсутствию правительства, а отсутствию господства».
Термины «открытая» и «закрытая» анократия используются в рейтинге Polity IV для категоризации устройства политикигосударств. Несмотря на широчайшее использование терминологии в политологии, он не обладает общепринятым определением. В частности, ряд авторов под анократией поняли режим, при котором оппозиционные группировки обладают некоторыми возможностями для принятия участия в управлении государством, но в это же время в нём не развиваются институты для решения недовольств.
«Анократия (anocraticregime) - тип режима, в рамках которого власть принадлежит не общественным институтам, но распределена между соперничающими элитными группами.
Анократия расположена между автократией и демократией и признается «Polity V Project» в качестве категории правления. Согласно классификационным признакам проекта страна признается анократией, если ее политика не оценивается достаточно высоко, чтобы быть признанной в форме демократии, и не так низко для тоо, чтобы оцениваться в форме автократии. То есть такой тип режимов изучается и выделяется. Насколько подобная типология представляется полезной – иной вопрос.
Понятие появляется в следующем отрывке введения.
"Три четверти международных конфликтов после завершения Холодной войны представляются конфликтами малой интенсивности, образуются чаще в несостоявшихся государствах, которые находятся в анархичном состоянии, или заболоченных режимах, которые допускают смешение элементов демократии и автократии, без стабилизационной выгоды обоих.
Согласно «Индексу несостоявшихся государств», который был подготовлен вместес «Фондом мира» и журналом «Форинполиси» число государств, которые имеют «тревожный статус», за последние годы медленно увеличивается. Благодаря вооруженным конфликтам и нестабильности численность государств с анократичным режимом выросла больше, чем в два раза.
В серых зонах мирового сообщества обладают властью ставленники террористических и криминальных группировок, применяющие имеющиеся в распоряжении средства для тылового, военного и иных видов обеспечения военных действий.
Образуется среда, в которой происходит слияние террора и криминалитета и террора. В вооруженное насилие включены не ограничиваемые конвенциональными «законами войны» группы этноса, неформальные военизированные организации, полевые командиры, транснациональные сети и др.
Военные действия переходят в сложную, усложненную или даже форму хаоса, обладают тенденцией длиться множество лет. Эти конфликты сложно завершаемые и тем более непросто определить, кто становится победителем.
Насилие обладает неразборчивым характером, преследует цель сломать волю противника, в том числе посредством разрушения гражданских институтов, инфраструктур и др., что может вести к образованию мышления «никогда не забудем», который подпитывает насилие.
В этой среде некоторые стороны конфликта оказываются заинтересованными в его продлении, так как он дарить им властность, деньги и статус, невозможные иных условиях.
Для иных вооруженная борьба и война являются единственным, что они знают, умеют делать отличным образом. Длительность конфликтов ведет к образованию поколений, которое может лишь воевать, что ведет к явлению, которое ряды исследователей называют «сориентированной на предложение войной».
Анализу оправданности использования категорий «гибридный» при категоризации угроз НБ посвящается отдельная глава монографии «Теоретические и стратегические проблемы концептуализации вызовов национальной безопасности».
При желании есть возможность разобраться, хоть текст является довольно сложным. Если «одним предложением» – да, такая категория образовалась и «выросла» из гибридных войн. Но даже в применении по отношению к войне он представляется неопределенным и размытым в силу собственной широты. Все войны представляются «гибридными», в какой-либо степени.
