Предмет и объект политологии

ПРИЛОЖЕНИЕ к методическим материалам для проведения лекции по теме 1 «Cтановление политологии как науки» Учебные вопросы, подлежащие рассмотрению: 1. Предмет и объект политологии. Методы политической науки. 2. Политические идеи Древнего Востока и Античности. 3. Политические идеи эпохи Средневековья и Возрождения. 4. Политические идеи Нового времени. Введение Политическая наука, или политология, сравнительно молодая научная и образовательная дисциплина. Процесс ее формирования происходил на фоне все более возрастающего интереса людей к таким ключевым проблемам, как происхождение, сущность и предназначение государства, отношения государства и церкви, права и свободы человека, формы правления, теория общественного договора и народного суверенитета и т.д. Политология - наука об управлении государством - прошла в своем развитии длительный путь и как самостоятельная научная дисциплина существует более ста лет. Предметом политологии, как явствует из самого названия, выступает политика. Это одна из важнейших сфер жизнедеятельности людей. Она, как отмечал еще Аристотель, кроется в природе человека как социального существа, живущего в обществе и постоянно взаимодействующего с другими людьми и государством. Отсюда и потребность четкого и ясного знания человеком политики, потребность в научном объяснении происходящих в жизни политических процессов и грядущих в них перемен. Знать политику должны все люди, тем более те, кто поставил себе целью получить высшее образование. Роль и значение политики особо возрастают в переломные исторические периоды, когда происходит переоценка ценностей и радикальной трансформации подвергаются мировоззренческие установки и сами основы жизнеустройства людей. Очевидно, что без соответствующей политической культуры населения, умения и способности граждан к принятию политически взвешенных решений, систематического приобретения ими политических знаний и политического опыта невозможно говорить и об утверждении в обществе демократии, о способности граждан защитить коренные свои права и свободы, об их активном участии в политической жизни страны. Всему этому призвана учить такая увлекательная наука, как политология. Можно выделить три крупных этапа в истории формирования и развития политологии. Первый период – предыстория от античности до Нового времени. Его главное значение состоит в накоплении и передаче от поколения к поколению политического и политико-философского знания. Этот период предстален Аристотелем, Платоном, Цицероном, Ф.Аквинским и другими мыслителями древности и Средневековья. Второй период – с начала Нового времени до середины ХIХ в. – характеризуется формированием важнейших представлений о мире политического, о политике, политической деятельности, государстве, власти, политических институтах в современном понимании и, соответственно, истоко их научного анализа. В третий период, охватывающий 1880-1890-е гг. и первые десятилетия ХХ в., политическая наука уже окончательно сформировалась и утвердилась в качестве самостоятельной дисциплины с собственным предметом исследования, методологией, методами, заняв подобающее ей место в исследовательских и учебных программах вузов и научно-исследовательских институтов. Первоначально в рамках общественно-политических и социокультурных парадигм политические феномены изучались в связи со всем комплексом общественных явлений. В античном и средневековом мирах имел место своеобразный универсализм, при котором политическое специально не выделялось из общего комплекса всех общественных явлений. Основополагающие аспекты жизни воспринимались человеком античности в их целостности, без различий между государством и гражданским состоянием, фактами и ценностями, реальным и идеальным и т.д. Знания, будучи знаниями о мироздании, космосе, бытии т.д. носили целостно-синкретический характер; поэтому миросозерцание людей характеризовалось целостностью и нерасчлененностью на отдельные сферы. В результате в течение всей предшествующей Новому времени эпохи ученый смотрел на себя не как на специалиста в какой-либо области знания, а как на искателя знаний и мудрости вообще о всех сферах и проявлениях человеческой жизни. К концу V в. имело место определенное разграничение отдельных областей знания, например арифметики, геометрии, астрономии и музыки. Трактаты Аристотеля по физике, физиологии, этике, политике, риторике в течение многих веков рассматривались не иначе как подразделы своеобразной единой энциклопедии по философии. Разделение интеллектуального труда по различным отраслям знания произошли значительно позднее, чем в сфере материальной деятельности. Таким образом, об обществе и мире политического, как самостоятельных сферах жизни людей, тем более об отделении государства от отдельного общества не могло быть и речи. Дело в том, что у античных и средневековых авторов понятия «гражданское общество», «политическое сообщество», «государство» выступали в качестве синонимов и взаимозаменяемых терминов. В этом смысле всю античную философию можно назвать политической т.е. общественной. Иначе говоря, речь может идти отнюдь не о политической науке в строгом смысле слова, а о философии или о науке об обществе-государстве в лице полиса, что далеко не однозначно содержанию, которое мы вкладываем в понятие «государство». Вопрос 1. Предмет и объект политологии. Методы политической науки. Рассмотрим конкретно, что же представляет собой политология как наука? Во введении мы начали рассмотрение этого вопроса с уяснения этимологии этого слова и выяснили, что этимологически термин политология переводится с древнегреческого на русский язык как наука о политической системе общества. Однако этимологический подход – это слишком обобщенный подход. Этимологическое содержание того или иного термина лишь обозначает объект исследования, указывает на ту область, в которой он находится, но не выявляет специфических особенностей данного объекта. Поэтому, чтобы разобраться в том, что же представляет собой политология как наука, прежде всего необходимо более четко установить объект и предмет изучения политологии. В качестве объекта той или иной науки всегда выступает определенная область реальной действительности. В то время как предмет любой науки является результатом исследовательских действий, в процессе которых ученые выделяют те или иные стороны и закономерности развития и функционирования изучаемого объекта и которые являются специфическими для данной науки. В среде политологов принято считать, что объектом политологии является вся совокупность свойств, связей и отношений общественной жизни, которые носят название политических. Иначе говоря, объектом политологии является политическая сфера общественной жизни. Что же включается в эту сферу? Во-первых, политическая сфера общественной жизни – это сфера государственно-организованных связей, взаимодействий и отношений. Большинством людей политика всегда рассматривается как непосредственное активное участие человека в делах государства. Начиная с периода раннеклассовых обществ, государство как форма социальной организации являлось самым распространенным и непосредственно наблюдаемым явлением политической жизни. Именно поэтому исторически первым сформировалось представление о том, предметом политической науки является изучение государства. Слово политика производно от греческого politika – полис – город-государство. Отсюда вполне логично, что одно из первых произведений, посвященных осмыслению политики, был трактат Аристотеля “Ta politika” – “то, что относится к государству”. При этом из содержания произведения следовало, что полис рассматривается Аристотелем не просто как географическое, национально-государственное образование, а прежде всего как пространственное поле гражданской активности. Во-вторых, главными направлениями в исследовании государства было решение вопроса о наилучшей форме государственного устройства: деспотии, демократии, олигархии и так далее. И уже тогда, в древние времена, стало ясно, что важнейшим вопросом политической жизни является вопрос о власти, составляющая стержень мира политического и обладающая особыми характеристиками. Задача политологии состоит в том, чтобы анализировать не только юридически – правовые аспекты ее деятельности, что составляет предмет государствоведческой и правоведческой дисциплин, но также государство и властные отношения как институты политической системы общества, имеющей главной целью реализацию всеобщего интереса. В связи с этим предмет политологии осмысливается как изучение политической власти, ее сущности и структуры, механизмов распределения и осуществления этой власти в государстве, способность власти обеспечивать себе поддержку со стороны большинства членов общества, контроль над политической властью со стороны общества. В-третьих, длительное время в трактовке общественной жизни, в том числе и политике, мыслители исходили из методологии робинзонады. Они объясняли политическую жизнь как взаимодействие элементарных частиц индивидов, участвующих в политических отношениях и процессах, эгоистические интересы которых создают политические отношения. (Вообще человек как общественное существо в своем индивидуальном, групповом, национально-историческом, социокультурном, общечеловеческом бытии служит предметом различных обществоведческих дисциплин, но как центральный субъект политической жизни он не мог оставаться вне поля зрения и политологии). Позднее, уже в 19 веке, изучая внутренние механизмы деятельности государства, исследователи обнаружили, что основными субъектами политических связей, взаимодействий и отношений являются не изолированные индивиды, а индивиды объединенные в социальные общности: социальные группы, сословия, классы, нации, касты. Каждая социальная общность имеет свои социальные интересы. Социальные интересы – это реальные жизненные стремления людей, социальных общностей, которыми они осознанно или неосознанно руководствуются в своих действиях и которые определяют их объективное положение в обществе. В рамках этих общностей происходит рациональный компромисс интересов, на основе которых осуществляется разделение власти в обществе. В-четвертых, в целях отстаивания своих социальных интересов социальные группы, классы создают свои политические и общественные организации: партии, профсоюзы, движения и так далее. Эти организации и объединения вырабатывают идеологические системы, через пропаганду которых формируют в определенном направлении общественное мнение. Идеология придает значимость институциональным отношениям (отношениям между представителями различных институтов общества) между людьми, объясняет, обосновывает, оправдывает или отвергает политические реальности в конкретных общественно-исторических условиях. Фактически политика представляет собой арену столкновения различных идеологических систем, идейно-политических течений, или, иначе говоря, мир политического имеет идеологическое (идейно-политическое) измерение. Изучение деятельности политических организаций и так называемых “групп интересов”, “групп давления”, а также идеологических учений является также важной составной частью политологии. Естественно, исходя из этого, что политологический анализ не может обойти вопрос о соотношении политики и идеологии, не может не касаться важнейших идейно-политических течений, их истории, влияния на политику. На основе всего вышеизложенного можно предложить такое определение предмета политологии: Политология – это наука о государственно-организованном обществе как функционирующей и развивающейся политической системе на основе взаимодействия составляющих ее элементов: политических субъектов, политических институтов и политического сознания. Методы политической науки. 1. Нормативно-ценностный подход предполагает выяснение значения политических явлений для общества и личности, их оценку с точки зрения общего блага, справедливости, свободы, уважения человеческого достоинства и других ценностей. Этот подход ориентируется на разработку идеала политического устройства и путей его практического воплощения. 2. В отличие от нормативного функциональный подход требует изучения зависимости между политическими явлениями, обнаруживающимися в опыте, например: взаимосвязи уровней экономического развития и политического строя, степени урбанизации населения и его политической активности, избирательной системы и количества партий и т.п. 3. Структурно-функциональный анализ предполагает рассмотрение политики как некоторой целостности, системы, обладающей сложной структурой, каждый элемент которой имеет определенное назначение и выполняет специфические функции (роли), направленные на удовлетворение соответствующих потребностей системы. 4. Институциональный метод делает акцент на функциях и деятельности политических институтов (государства, политических партий, движений). 5. Антропологический подход истоки политики видит в коллективной сущности человека. Этот подход требует изучения политики как обусловленной не социальными факторами, а родовыми чертами человеческой природы, присущими каждому индивиду потребностями (в пище, одежде, жилище, безопасности, свободном существовании, общении, духовном развитии и т.д.). 6. Психологический подход также требует исходить в политических исследованиях из реальной природы человека, что предполагает учет его родовых качеств, социального окружения и особенностей индивидуального развития. Психологический метод ориентирован на изучение объективных механизмов политического поведения, индивидуальных качеств, черт характера, а также типичных механизмов психологических мотиваций. 7. Исторический подход обращает внимание на политические явления во времени и пространстве: как происходит изменение политических институтов. Он требует хронологической фиксации политических событий и фактов, их исследования во временном развитии, исследования связи прошлого, настоящего и будущего. 8. Социологический метод предполагает выяснение зависимости политики от общества, выявление социальной обусловленности политических явлений, в том числе влияния на политическую систему экономических отношений, социальной структуры, идеологии и культуры. 9. Бихевиористский метод акцентирует внимание на поведении человека в сфере политики. Кредо бихевиоризма: политология должна изучать непосредственно наблюдаемое (вербальное, словесное и практическое, осознанное и мотивируемое подсознанием) политическое поведение людей при помощи строго научных, эмпирических методов. 10. Системный метод делает акцент на целостности политики и характере ее взаимоотношений с внешней средой. Суть этого метода состоит в рассмотрении политики как единого сложно устроенного организма, как саморегулирующегося механизма, который находится в непрерывном взаимодействии с окружающей средой через вход (воспринимающий требования граждан, их поддержку или неодобрение) и выход (принятые политические решения и действия) системы. Политической системе принадлежит верховная власть в обществе. Она стремится к самосохранению и выполняет, по Д. Истону, две важнейшие функции: 1) распределение ценностей и ресурсов; 2) обеспечение принятия гражданами распределительных решений в качестве обязательных. 11. Динамическую картину политики формирует деятельностный подход. Он рассматривает ее как специфический вид общественной деятельности, как процесс принятия политических решений и мобилизации ресурсов на их осуществление, организации масс; как регулирование деятельности, учет и контроль за реализацией целей, анализ полученных результатов и постановку новых целей и задач. Деятельностный подход служит методологической базой теории политических решений. Рассматриваемая под этим углом зрения политика выступает как процесс подготовки, принятия и реализации обязательных для всего общества решений. С использованием деятельностного подхода связана и трактовка политики как специфической формы управления обществом. 12. Своеобразным развитием и конкретизацией деятельностного метода является критически-диалектический метод. Он ориентирован на критический анализ политики, выявление ее внутренних противоречий, конфликтов как источника ее самодвижения, движущей силы любых политических изменений. 13. Сравнительный (компаративистский) подход предполагает сопоставление однотипных политических явлений, например политических систем, партий, различных способов реализации одних и тех же политических функций и т.д., с целью выявления их общих черт и специфики, нахождения наиболее эффективных форм политической организации или оптимальных путей решения практических задач. 14. Субстанциональный («субстанция» – первооснова, материя), или онтологический, подходтребует выявления или исследования первоосновы, составляющей специфическую качественную определенность политики. Такой первоосновой обычно считают власть, отношения господства и подчинения в их многообразных проявлениях или деление общества на «друзей» и «врагов» (К. Шмитт). Поэтому не случайно, что среди огромного количества определений политики явно доминируют ее характеристики через власть и господство. Вопрос 2. Политические идеи Древнего Востока и Античности. Дошедшие до нас сведения о цивилизациях Древнего Востока (Древнего Египта, Вавилона, Индии и Китая) сохранили фрагментарные суждения об устройстве государства, искусстве правления. Существовавшие тогда представления об общественном порядке при некоторых особенностях и различиях исходили из тезиса о божественном характере власти и государства как составной части мирового космического порядка. Ирригационная система земледелия, связанная с необходимостью принудительной организации больших масс людей для рытья каналов, проведения посевных и уборочных работ, обусловила господство деспотических форм правления. Не случайно размышления древних мыслителей об устройстве общества имели характер наставлений для повседневной жизни и больше акцентировали внимание на обязанностях подданных. Древний Египет является примером цивилизации с высокой организацией государственного управления и законодательного регулирования дел, относящихся к отправлению культа, к распределению повинностей, собиранию налогов, а также в делах военных, строительных и судебных. Высокого уровня достигло использование высокоспециализированных знаний и умений, связанных с использованием письменности и священных текстов. Название Египет этой стране дали греки, однако сами жители называли ее Кемет, что в переводе означает Черная земля. Хронологические рамки этой цивилизации исчисляются почти тремя тысячелетиями, в продолжении которых она переживала периоды расцвета, надлома и упадка, а также периоды застоя, замедленных перемен или больших социальных потрясений. В египетской древности сведения о путях обретения справедливости, о надлежащем общественном устройстве и образе жизни содержались главным образом в мифе и основанных на мифологии текстах, преданиях, художественном творчестве. В соответствии с мифическими и религиозными воззрениями древних египтян правду и справедливость олицетворяет богиня Маат. Концепция Маат обосновывает необходимость государства, в котором правитель выступает как защитник слабого от произвола сильного, как гарант пользования определенными правами и как посредник между людьми и богом. В процессе эволюции египетского общества, от времени первобытного общества до государства-державы, Маат обрастает новыми социальными ролями и начинает сочетать в себе несколько функций и ролей. Маат становится одновременно формой религиозных верований, концепцией царской власти, совокупностью этических требований и своеобразной религиозной антропологией (совокупностью представлений о загробном мире, об испытаниях, которые проходит умерший, об индивидуальном бессмертии). Политическая история древних народов Месопотамии (Междуречье Тигра и Ефрата) удивительно богата документами, среди которых имеются записи древнейших на земле сводов законов и отчетов о государственных реформах. Месопотамия воспринимается сегодня местом возникновения первых очагов земледелия и первых городов-государств. Этот район мира относится к Среднему Востоку и образует серповидный регион плодородных земель, ставших колыбелью нескольких цивилизаций – шумерской, вавилонской, финикийской, древнееврейской и др. Шумерские и вавилонские правители настойчиво подчеркивали божественный характер своей власти и своих законов, их соответствие неизменным божественным установлениям и справедливости. Эти представления отражены в политико-правовом памятнике ХУ111 в. до н.э. – Законах Хаммурапи. Справедливость, о которой говорится в Законах Хаммурапи, подразумевает деление людей на свободных и рабов, неравноправное положение самих свободных – членов различных сословий и т.д. Мифические представления древних персов нашли позже свое развитие и выражение в зороастризме. Государство, согласно зороастризму, должно быть земным воплощением небесного царства Ормузда (светлое божество у древних персов.). Монарх – служитель Ормузда, он должен защищать подданных от зла и, борясь против зла в государстве, насаждать добро. Персидская держава под началом такого монарха, согласно зороастризму, будет постепенно ограничивать силу зла и расширять власть добра. В Древней Персии мы не встречаем еще более или менее разработанного политического учения. Здесь, по свидетельству Геродота, в спорах о различных видах правления в целом доминируют представления о преимуществах единоличной власти, что, по существу, означало оправдание сложившейся практики восточного деспотизма. Древнекитайское государство представляло собой разновидность восточной деспотии. Глава государства – наследственный монарх – одновременно являлся первым жрецом и единственным землевладельцем. Он опирался на богатое сословие наследственной земельной аристократии, составлявшей государственный аппарат. Большинство населения было бесправным и образовывало сословие подневольных общинников и простолюдин. Отношения между сословиями были напряженные: в стране часто вспыхивали восстания общинников, аристократия устраивала заговоры и перевороты. На таком социальном фоне развивалась в Древнем Китае политическая мысль. Она была прагматична и пыталась реагировать на потребности практики. Одним из самых влиятельных политических учений было конфуцианство. Его основателем был древнекитайский философ Конфуций (551 – 479 до н.э.). Политическое учение Конфуция исходит из того, что идеальное правление государством должно опираться на мораль, в частности, на такие этические понятия, как «взаимность», «золотая середина» и «человеколюбие». Эти понятия составляют «правильный путь» (дао), которому должен следовать каждый , кто желает жить в согласии с самим собой и с другими людьми. «Благородные мужи» (правители) должны проявлять заботу о своих подданных, воспитывать их силой собственного нравственного примера. Благородными Конфуций считал тех, кто в своей жизни следует моральным заповедям: будь требователен к себе, живи в согласии с другими, в делах своих следуй долгу и закону и т.д. Государство, по Конфуцию, представляет собой большую семью, где правитель – это отец, а подданные – его сыновья. Прямо противоположную систему организации государства предлагали легисты (законнники) – сторонники древнекитайского ученого Шан Яна (400 – 338 до н.э.), стремившегося преодолеть упадок государства и достичь гармонии и счастья с помощью закона, то есть строгих регламентов, за невыполнение которых следуют суровые наказания. Если конфуцианцы прославляли отца своего народа, то идеалом легистов был правитель – деспот, управляющий с помощью системы жестоких наказаний, круговой поруки и взаимного доносительства. Только таким образом, считали они, можно воспитывать истинную добродетель. Исходным положением политической мысли Древней Индии было утверждение о том, что люди несовершенны и эгоистичны, они не склонны сознательно следовать своему долгу (дхарме). Как же заставить людей праведно исполнять свои обязанности? На этот вопрос пытался ответить один из наиболее известных авторов Артхашастры (трактатов о природе и организации честного исполнения людьми своего долга) – Каутиьи (IV век до н.э.). Сохранение Богом установленного на земле порядка, по его мнению, возможно с помощью мудрого и искусного правителя. Мудрый государь должен знать, что от него ожидают его подданные. Он может заставить их исполнять свои обязанности, поощряя их правильные действия. Но правитель должен жестоко подавлять неповиновение царской власти, которая должна быть сильной, поскольку она – главное средство приобретения новых территорий и приумножения богатства. Законы Ману являют собой хронологически более поздний памятник социально-философской и политической мысли Древней Индии (работа над его письменным оформлением относится к середине 11 в. до н.э.). Как и большинство сборников древнеиндийских религиозно-этических установлений, он отличается четкой ориентацией на социально-групповую иерархию общества, на ее обоснование. Особое значение придается обоснованию руководящего положения брахманов и исключительному характеру их прав в вопросах установления, толкования и защиты дхармы – закона, долга, обычая. Неравенство прав и обязанностей членов различных варн включает и их неравенство перед лицом закона в вопросах преступления и наказания. Таким образом, рассматривая зарождение и развитие политической мысли на Древнем Востоке можно сделать вывод о том, что в этот здесь господствовала религиозно-мифологическая форма идеологии и политическая мысль не носила четко выраженный характер. Значительно быстрее путь от мифа к теории прошла политическая мысль Древней Греции и Рима, которая внесла исключительный вклад в развитие всей мировой политической мысли. Для выявления истоков политической науки многие исследователи обращались к истории античной мысли. Так, к миру политического пристальный интерес проявляли такие выдающиеся философы как Платон, Аристотель, Цицерон. Ими были созданы фундаментальные трактаты: «Политика», «Государство», «Законы», «Республика», популярные у современных политологов. Как известно, понятие «политика» произошло от древнегреческого понятия «polis», означавшего «город-государство». При помощи данного понятия греческие мыслители описывали устройство того или иного полиса, будь то Афины или Спарта, а также процессы функционирования этих городов-государств. Как видим, первоначально содержание понятия «политика» было весьма широким. С его помощью описывались отношения между сословиями полиса и отношения власти в нем, устройство государства и формы правления, а также функционирование правовой системы и разного рода других явлений, в том числе нравственных и экономических. Из всех «политических» понятий наиболее широко употреблялось понятие «государство». Все происходящие в государстве процессы трактовались как политические. Как утверждал древнегреческий философ Платон (427 – 347 до н.э.), а затем и его ученик Аристотель (384 – 322 до н.э.), государство возникло из потребностей людей. Прежде всего из потребности преодоления хаоса и определенной организации жизни общества, ибо только это могло обеспечить необходимые условия жизни людей, реализации их разнообразных интересов. Другая фундаментальная потребность, обусловившая возникновение государства, заключалась в необходимости установления социальной справедливости между людьми. Указания на потребности наилучшей организации общественной жизни и установления справедливости красной нитью проходят через такие произведения, как «Государство», «Законы» Платона, а также «Политика», «Афинская полития» Аристотеля и др. Произведение Платона «Государство» (десять книг) начинается и заканчивается решением проблемы справедливости как социально-политического и нравственного основания существования государства. Справедливость толкуется им как воздаяние должного кому бы то ни было – «отдать каждому должное». «Справедливость – это мудрость и добродетель», - продолжает Платон и указывает на то, что надо воспитывать людей в духе понимания справедливости и следования ей в отношениях каждого человека к другим людям и государству. Следует бороться с несправедливостью и с несправедливыми людьми, особенно если они получили власть над другими людьми и тем более власть в государстве, ибо они используют эту власть в своих корыстных целях. В результате у несправедливости может оказаться «больше силы, свободы и власти», чем у справедливости. Отсюда вывод: надо всячески препятствовать несправедливому захвату и использованию власти. Платон создал модель идеального государства как сообщества людей, строящих свои отношения на основе справедливости. Данное сообщество представляет собой взаимодействие трех основных сословий: мудрецов-философов, управляющих делами государства; воинов или стражей, защищающих государство от внешних и внутренних врагов; земледельцев и ремесленников, производящих различные предметы для удовлетворения потребностей граждан данного государства. Названные сословия имеют «свою долю в общем процветании соответственно их природным данным». Платон указывает на основные добродетели идеального государства: мудрость, мужественность, рассудительность и справедливость. Мудрость государства проявляется в том, что в нем принимаются здравые решения, посредством которых осуществляется руководство «внутренними и внешними отношениями». Мужественность относится прежде всего к воинам или стражам государства. Платон много говорит об их воспитании – физическом и духовном. Это люди, которые «целью своей жизни поставили самое ревностное служение государственной пользе и ни в коем случае не согласились бы действовать вопреки ей». Рассудительность, или благоразумие, по Платону, более всего должны обнаруживать представители третьего сословия – земледельцы и ремесленники. Их благоразумие должно проявляться прежде всего в том, что производя необходимые предметы для жизни всех людей государства, сами они должны отличаться некоторой умеренностью своих желаний, проявлять «власть над определенными удовольствиями и вожделениями». В конечном счете рассудительность проявляется в подчинении чувств, страстей, желаний человека его разуму и в его целеустремленной деятельности в интересах общества и государства. Справедливость же выступает как общая для всех людей добродетель, когда каждый на своем месте делает для общества и государства максимум полезного. Таков один из главных признаков идеального государства Платона. По его мнению, к такому государству ближе всего находится аристократическая республика с мудрыми правителями во главе. Он готов был положительно отнестись и к так называемой аристократической монархии во главе с мудрым монархом, опирающимся на просвещенную аристократию. В то же время Платон называл «четыре вида извращенного государственного устройства», каковыми, по его мнению, являются так называемая тимократия, олигархия, демократия и тирания. Именно в таком порядке они отдаляются от идеального государства. По мнению Платона, «из аристократического правления может получиться тимократическое», если мудрость и благоразумие уступают честолюбию и соперничеству. Он характеризовал тимократию, при которой власть получают представители военного сословия, как «государство честолюбцев», а котором «зло смешалось с добром» и «господствует яростный дух». В результате разложения тимократии, происходящего прежде всего под влиянием страсти к обогащению и всевозможным наслаждениям, формируется такой тип государства, как олигархия. При ней власть переходит в руки небольшого слоя богатых людей (греч. Oligoi - немногие). Платон характеризует олигархию как «строй, основывающийся на имущественном цензе; у власти стоят там богатые, а бедняки не участвуют в управлении». Расслоение общества на богатых и бедных, продолжает Платон, неизбежно приводит к обострению противоречий между ними. К тому же роскошь и праздный образ жизни меньшинства богатых людей значительно ослабляют их способность удерживать свою власть. В этих условиях на смену олигархии приходит демократическая форма правления, при которой государственная власть переходит к народу. Основная ценность демократии – свобода. Однако народ, по Платону, не может разумно пользоваться этой ценностью и «сверх должного опьяняется свободой». В результате наступают хаос и анархия. Многие вообще уклоняются от полезной для общества деятельности, Платон называет их трутнями. Некоторые из них занимаются демагогией, произносят речи и рвутся к власти, хотя способностей разумно управлять государством не имеют. Ослабевает управление делами общества, усиливаются беспорядки и хаос. Все это ведет к замене демократии тиранией – «властью одного над всеми». Платон подробно рассматривает свойства «тиранического человека», его цели и вожделения, которые нередко проявляются, «откинув всякий стыд и разум». Осуществление тиранических наклонностей правителя выступает для общества как «худшее зло». При тирании свобода личности ограничивается. Тем самым ограничивается творческое проявление ее способностей. В результате существенно ослабевают творческие способности всего общества. Обостряются противоречия между тираном и народом. Жизнь большинства людей предельно ухудшается. Основной пафос учения Платона о государстве заключается в том, чтобы внушить людям понимание необходимости формировать такое государство, которое в той или иной степени соответствовало бы его модели идеального государства. Это отвечало бы интересам большинства людей, обеспечило бы им необходимые условия для достойной жизни и всестороннего развития. Такое государство Платон считал самым лучшим, что может быть на земле. Так же, как в учении об идеальном государстве, интересные и актуальные для нашего времени суждения содержатся и в его учении о законах и праве. В работе под названием «Законы» (двенадцать книг) Платон исходит из того, что устанавливаемые в соответствии с принципом добродетели законы государства должны способствовать установлению справедливых и гармоничных отношений между людьми, устранению «всяких внутренних междоусобий». «Законодатель должен надзирать, где осуществляется справедливость, а где нет». Платон постоянно указывает на более широкое значение законов, чем только наведение с их помощью должного порядка. Он говорит о гуманистической направленности законов, их роли в обеспечении соответствующих условий для развития личности, в совершенствовании отношений между людьми, также между личностью и обществом, государством. Платон считал, что сила государства заключается, помимо прочего, в силе его законно. При этом он подчеркивал, что закону, выражающему интересы большинства людей данного общества, должны подчиняться все – от рядовых граждан до правителей. «Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Где же закон владыка над правителями… там усматриваю я спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги», - говорил Платон. Здесь помимо прочего в несколько абстрактной форме выражена идея правового государства, обоснованная с различных сторон в политических воззрениях мыслителей Нового времени и в современных политологических теориях. Аристотель продолжил исследование проблемы государства. Он считал, что сущность государства заключается в политическом общении между людьми. Человек по своей природе есть существо общающееся, живущее в обществе и потому, по мнению Аристотеля, он выступает как «существо политическое». Естественным основанием государства выступают семья и род. Общение же «вполне завершенное, состоящее из нескольких селений, образует государство». Подобно Платону, Аристотель считал, что государство «существует ради достижения благой жизни». Достижению такой жизни отнюдь не мешают, по Аристотелю, отношения господства и подчинения. Он считал такие отношения вполне естественными, берущими начало из семейных отношений, где глава семьи господствует над остальными ее членами, а также над рабами, оказавшимися под его властью. Все это – изначальные проявления социального господства. Власть же политического деятеля в государстве есть власть не только над рабами, но и над «свободными по природе людьми». При этом Аристотель обращал внимание на то, что власть одних людей над другими в немалой степени определяется отношениями собственности. Это заставляло многих людей «наживать состояния». Аристотель говорит о «правильных» и «неправильных» формах государственного устройства. К первым он относит монархию, аристократию и политию. В этих случаях верховная власть принадлежит соответственно одному человеку, слою благородных аристократов или же большинству общества, правящих, исходя из общественной пользы. При «неправильных» формах государственного устройства правители исходят прежде всего из своих эгоистических интересов. К таким формам Аристотель относит тиранию, олигархию и демократию. Тиранию он истолковывает как отклонение от монархии. Власть тирана направлена на осуществление его эгоистических интересов при полном игнорировании интересов всех слоев общества. Олигархия выступает как отклонение от аристократии и выражает интересы немногочисленной группы наиболее богатых людей. Демократия же истолковывается Аристотелем как отклонение от политии. «В политии наивысшая власть сосредоточена в руках военного сословия». Однако осуществляется она в интересах широких слоев общества. Привилегированное положение при этом получают представители среднего класса и «лица, обладающие большим имущественным достатком». К тому же полития олицетворяет собой не только богатство, но и свободу. Таким образом, в политии сочетаются элементы аристократии, олигархии и демократии. «Принципом аристократии служит добродетель, олигархии – богатство, демократии – свобода». Демократия, будучи отклонением от политии, выступает как власть толпы, преследующей свои сиюминутные низменные интересы. При этом свобода превращается в анархию, становится невозможным разумное управление обществом, из-за чего теряется перспектива его развития. По Аристотелю, в интересах общества следует всячески избегать неправильных форм государственного устройства и устанавливать правильные. Однако политические воззрения Аристотеля касались не только проблем государства. Важное значение имеют его выводы о роли разделения труда в появлении различных социальных слоев общества, в развитии его социальной структуры. Тем самым он продолжил и углубил начатый Платоном анализ данных проблем, а также таких проблем как социальная свобода и равенство граждан, сочетание интересов различных слоев общества. Аристотель доказывал, что ни одна из форм государства не должна ограничивать возможности развития и деятельности личности. Более того, «наиболее разумные и благородные личности» должны, по его мнению, привлекаться к управлению государством. В этом случае будут более обеспечены «интересы всего государства и общее благо граждан». Наилучшим государственным строем Аристотель считал такой, при котором каждый человек мог бы «поступать в своей деятельности наилучшим образом и жить счастливо». Он даже употребил термин «счастливое государство». К крупным мыслителям в области политической проблематики античного общества следует отнести выдающегося государственного деятеля Древнего Рима Марка Туллия Цицерона (106 – 43 до н.э.). Соединение в одном лице мыслителя и политического деятеля наложило отпечаток на политические воззрения Цицерона. Они как бы вытекали из реальной политической жизни римской республики и были органически вплетены в содержание политической деятельности самого Цицерона. Свои политические взгляды он изложил в работах «Республика», «О государстве», «О законах» и др. Как Платон и Аристотель, Цицерон исходил из того, что государство создается для блага людей. Оно есть «достояние народа», объединенного общими интересами, и возникает из потребности людей жить вместе. Это, по его мнению, глубоко отвечает природе человека как существа общественного. Цицерон считал, что основное назначение государства заключается в гармонизации отношений между отдельными людьми, а также между различными слоями общества. В этих условиях будут более полно удовлетворены различные потребности людей, что само по себе есть большое благо. Цицерон не отдает предпочтения ни одной из известных ему форм государства, в том числе монархии, аристократии и демократии. Каждая из них имеет свои положительные стороны, позволяющие выполнять то или иное назначение государства. Так, монархия, или царская власть, привлекает к себе благоволением (Царь заботится о своих подданных, как о своих детях), аристократическая власть – мудростью, а демократия – свободой. Одновременно Цицерон обращается к религии как к некоему духовному основанию осуществления государственной власти. Подобно Платону Цицерон рисует образ достойного политического деятеля, который повелевая другими, сам не находится в рабстве ни у одной из страстей (стяжательства, властолюбия, честолюбия и т.д.), когда он проникся всем тем, к чему приучает и зовет граждан, и не навязывает народу законов, каким не станет подчиняться сам. Цицерон ставит и по-своему решает проблему справедливых законов, указывая, что справедливость должна выступать в качестве социально-нравственного основания всякого законотворчества. Он всесторонне раскрывает социальное значение справедливых законов, которые могут и должны «исправлять пороки», а также «наставлять в доблестях, побуждать к ним». Более того, из справедливых законов «следует выводить правила жизни». Это звучит актуально и в наше время. Как бы подводя итог своим рассуждениям, Цицерон утверждает, что законы создаются государственными деятелями «ради блага граждан, целостности государств, спокойной и счастливой жизни людей». Значение политических взглядов Платона, Аристотеля, Цицерона огромно. Они не только формировали политическое сознание своих современников, но и оказали существенной влияние на последующее развитие политической мысли. Вопрос 3. Политические идеи эпохи Средневековья и Возрождения. В течение всего Средневековья сохранял силу принцип единства всех сфер жизни, их нерасчлененности и подчиненности некому единому началу. Не ограничиваясь одними только философскими и эстетическими категориями, литературой, изобразительным искусством и музыкой, культурное начало пронизывало так же право, хозяйство всю практическую деятельность. В свою очередь сама культура и все сферы общественной жизни были пронизаны политическим или государственным началом. И человек воспринимал свое социальное окружение как нечто целостное. Феодальная система не знала аппарата государства, существующего самостоятельно от хозяйственной системы, или аппарата управления хозяйством. Аристократия, городские и сельские общины, корпорации ремесленников представляли собой в той или иной форме привилегированные группы, обладающие определенными свободами в рамках соей сферы деятельности. Это был период преобладания частного права. Все права коренились в собственности, в договоре и наследстве. Каждый человек стал зависеть от своего господина, и такое подчинение получило правовое основание. Власть оказалась теснейшим образом сопряжена с землевладением. В средневековой концепции свободы отсутствовало различие между гражданской и политической свободами. Палата лордов и палата общин в Великобритании, генеральные штаты во Франции состояли не из представителей народа, а выражали исключительно интересы отдельных сословий, корпораций, профессий и т.д. По прежнему философия сохраняла за собой статус универсальной дисциплины, призванной исследовать и объяснять все аспекты общественной и индивидуальной жизни, но, по сравнению с античностью роль философии подверглась существенной трансформации. В основе этой трансформации лежало радикальное изменение самой постановки основополагающих проблем мироустройства. После принятия христианства императором Византийской империи Константином постепенно христианская теология приобрела политическое значение. Религия стала стержнем культуры и мировоззрения феодального общества. Политика, право, юриспруденция в руках священнослужителей превратились в прикладные отрасли богословия. Чуть ли не с самого начала акцент был сделан на постулате о божественном происхождении власти и необходимости покорности и недопустимости сопротивления ей. Эта установка получила дальнейшее развитие с превращением христианства в государственную религию. Церковь утверждала, что она получила власть прямо от самого Христа, и в силу этого безусловная обязанность земных государей состоит в том, чтобы подчиняться главе христианской церкви. На исходе Средневековья постепенно возникла идея о двойной истине – богословской и философской, религиозной и научной. Постепенно формировалась мысль о необходимости разграничения сфер деятельности церкви и государства. В средние века политические взгляды европейских мыслителей чаще всего облекались в религиозную форму и имели религиозное содержание, соответствующее духу божественного откровения. Основным источником религиозного толкования проблем общественной жизни, в том числе политической власти, государства, свободы человека, выступала «вечная книга» - Библия. Наиболее яркими представителями религиозной и политической мысли средневековой Европы были Августин Аврелий (354 – 430) и Фома Аквинский (1225 – 1274). Августин, прозванный Блаженным, развивал взгляды о божественном предопределении развития человеческого общества. В сочинении «О граде Божием» он ставит такие вопросы: «В чем смысл всемирно-исторического процесса? Каков тот единый план, по которому верховный Распорядитель истории направляет ее ход? К какой цели и какими путями стремится история в своем непрерывном и быстром ходе?» Как видно, вопросы о смысле истории и направленности исторического процесса поставлены Августином задолго до современных мыслителей. Они имеют прямое отношение к политической проблематике, поскольку затрагивают роль государства в историческом процессе, его взаимоотношения с Церковью, свободу человека и др. Государство выступает в сочинении Августина в виде «Града земного», противостоящего «Граду Божиему». «Один из градов желает жить по плоти, а другой по духу». Этим определяется глубокое различие принципов жизни в том и другом граде. «У земного любовь к самому себе, доходящая до забвения Бога, а у небесного – любовь к Богу, простирающаяся до забвения себя». Отсюда вытекают многие следствия, касающиеся побудительных сил деятельности людей и их взаимоотношений, в том числе взаимоотношений властвующих и подчиненных. В граде Земном постоянно проявляется «похоть господствования», властолюбия, «управляющая и правителями и подчиненными», т.е. присущая тем и другим. В граде же Божием «по любви служат взаимно друг другу и предстоятели, руководя, и подчиненные, повинуясь». Соответственно решается и проблема свободы. Согласно своим христианским воззрениям Августин постоянно указывал на то, что человек рождается свободным. Для него является естественным вечное стремление к Богу, в этом заключается высшее проявление его свободы. Однако на пути данного стремления имеются многие ограничения, с которыми сталкивается человек в граде земном, т.е. в государстве. Чтобы преодолеть их, необходимо проявить твердую волю, в том числе политическую, поскольку речь идет об ограничениях, устанавливаемых государством. Решение проблемы человеческой воли занимает важное место в учении Августина. Он подчеркивал, что сильная воля необходима человеку, чтобы бороться со злом и творить добро, в том числе в государстве. Проявление человеком своей благонамеренной воли тем более необходимо, что носители добра и зла – Град Божий и град Земной «существуют один возле другого; очень часто они являются даже как бы переплетенными между собой, так что члены града Божия (благочестивые люди) живут среди членов града Земного (нечестивых людей) и наоборот». Обосновывая разделение власти на церковную и светскую, государственную, Августин говорил о безусловном приоритете церковной власти, идущем от Бога. Власть государственная, объяснял он, регулирует поведение и деятельность людей в их временном земном существовании и сама является временной. Уже поэтому она должна подчиняться божественной власти, направляющей жизнь вечную. Земным олицетворением божественной власти выступает Христианская Церковь. Политические взгляды Фомы Аквинского излагаются главным образом в его работе «О правлении властителей». Он заявляет, что государство берет свое начало от Бога и направляет развитие общества, как рулевой направляет корабль. Находясь под сильным влиянием учения Аристотеля, Ф.Аквинский большое внимание уделяет проблеме формы существования различных явлений. В данном случае речь идет о формах власти, государственного устройства и правления. Ф.Аквинский пытается осмыслить роль и значение в жизни людей таких форм государства, как монархия, аристократия, олигархия, демократия, тирания. При каждой из них реализуется определенная форма власти, и реализуется она прежде всего посредством соответствующей формы государственного правления. По мнению Аквинского, ни одна из названных выше форм государства не является совершенной, ибо не может создать всех необходимых условий для счастья и блага людей, хотя из них он предпочитал монархию. В то же время он утверждал, что «наилучшую форму власти представляет государство, в котором сочетаются элементы монархические, аристократические и демократические». Обосновывая «превосходство церковной власти над светской», он доказывал, что вмешательство Церкви в политические дела государства, даже ее участие в свержении монарха, может быть вполне оправданным. Если правитель пришел к власти путем обмана народа или же дворцового переворота, а также если он подавляет народ и в целом правит несправедливо, то, по мнению Аквинского, народ может восстать против такого правителя и лишить его власти. Он указывает на ситуации, когда подобное восстание будет оправдано: «Если власть выступает против законов Бога и элементарных моральных принципов; в случае превышения властью ее компетенций, например, установление чрезмерных налогов… когда правитель, избранный легально, начинает поступать несправедливо». Нетрудно видеть, что подобная концепция выражает интересы Церкви, ее стремление подчинить светскую власть своему влиянию. Ф.Аквинский выступал против идеи социального равенства. Он истолковывал политическое и правовое неравенство существовавших сословий как вполне естественное, вытекающее из различий природных способностей людей. Отсюда его вывод о неустранимости сословного неравенства. «По божескому и естественному праву подчиненные должны повиноваться высшим, ибо подчинение – добродетель подданных», - утверждал он. Социальное неравенство толкуется им как отражение определяемой свыше «иерархии форм в вещах» и тем самым оправдывается. По утверждению Аквинского, жизнь и деятельность всех людей регулируется в конечном счете «божественными принципами управления миром». Они образуют так называемое вечное право, от которого происходят все другие формы права, в том числе те правовые принципы и нормы, которыми должны руководствоваться люди в их повседневной жизни. Политические воззрения Августина Аврелия и Фомы Аквинского оказали существенное влияние на дальнейшее развитие христианской политической мысли. В рамках позднего средневековья появлялись и все более усиливались концепции освобождения государства от подчинения церкви и ограничения власти короля сословным представительством. Вопрос 4. Политические идеи Нового времени. Американский политический философ Лео Страусс пытался обосновать мысль о том, что античные мыслители подняли политическую науку до уровня самостоятельной дисциплины и таким образом «стали основателями политической науки в точном и окончательном смысле слова». Вместе с тем, политология, как самостоятельная наука стала возможна в результате вычленения политической сферы из целостного человеческого социума, отделения мира политического от экономической, социальной и духовной подсистем, что по времени совпало с Новым и Новейшим периодами истории, а точнее с периодами формирования и капиталистического общества. Важно подчеркнуть, что мир политического в собственном смысле слова – это исторический феномен, его формирование и выделение из целостного человеческого социума произошли на определенном этапе исторического развития и тесно связаны с процессами формирования и вычленения гражданского общества. История политологии – это, по сути. Процесс постоянного обновления и обогащения ее теоретико-методологического и методического арсенала. Политическая наука немыслима без традиции, в рамках которой она развивается. Под традицией в данном случае подразумеваются формы организации науки, системы теорий и идей, методы аргументации, методологии, технические приемы и т.д. В истории Запада формирование политического знания отличалось высокой степенью развития. Особенно это характерно для периодов Нового и Новейшего времени. В целом формирование политического знания было тесным образом связано с процессами становления и изменения конкретных политических систем, режимов, отношений. Большую роль при этом играло политическое знание, которое в той или иной мере отражалось затем на развитии политической практики. Подобная взаимосвязь хорошо прослеживается в истории стран Запада в периоды Нового и новейшего времени, в формировании и развитии их государственной системы. И в самом деле трудно себе представить формирование и утверждение современной западной государственно-политической системы без идей Платона, Аристотеля, Макиавелли, Монтескье и т.д. Качественные изменения с позиции возникновения политической науки произошли в связи с переходом от Средних веков к Новому времени. Следует отметить, что только начиная с Нового времени можно вести речь о мире политического и гражданском обществе, как о самостоятельных подсистемах человеческого социума В контексте данных изменений протекал подспудный процесс диверсификации и возникновения новых научных дисциплин. Уже в середине века право, теология и медицина существовали как самостоятельные дисциплины в университетах. Но философия продолжала охатывать подавляющую часть знаний о природе и обществе. Такой точки зрения продолжали придерживаться и ряд мыслителей Нового времени. Вместе с тем процесс сегментации единой философии и рождения новых научных дисциплин приобрел необратимый характер. К середине ХVIII в. философия разделилась на естественную и моральную, позднее эти две сферы знания получили названия «естественные науки» и «моральные науки». В рамках моральных изучались и анализировались почти все общественные и политические явления, процессы, институты. В ХIХ в. возникло и получило распространение понятие «гуманитарные науки». В рамках социальных и гуманитарных наук и сформировалась политическая наука. Этот процесс происходил на фоне всевозрастающего интереса к таким ключевым проблемам как происхождение, сущность и предназначение государства; теория общественного договора; отношения между государством и церковью; народный суверенитет; праа и свободы человека; формы правления и т.д. Большой вклад в освобождение политики и политической мысли от теологии и церковной морали внесли Н.Макиавелли, Ж.Боден, Т. Гоббс, Б.Спиноза. Сильный импульс развитию политической теории, иде конституционного строя, республиканской и либерально-демократической форм правления, а так же вызреванию предпосылок формирования и утверждения институтов, отношений и норм, соответствующих эти теориям и идеям, был дан эпохой просвещения, а затем Великой французской революцией. Во второй половине ХVIII – начале ХIХ в. были сформулированы важнейшие подходы, которые послужили основой для разработки ведущих политических теорий и концепций современности. Так создавались предпосылки формирования самостоятельной научной дисциплины, призванной профессионально исследовать и анализировать мир политического. Процесс вычленения собственно политологии со своим понятийно-категориальным аппаратом методологическими принципами и системой аргументации протекал в общем контексте развития науки Нового времени. Многие политики нового времени стремились к тому, чтобы свети политику к науке с целью создания механизма разрешения или смягчения политических конфликтов. Считалось, что наука о политике, раскрывая причинно-следственные закономерности и связи в тех или иных конкретных формах и сферах дает возможность определить константы и переменные величины, действуя на которые удается достичь желаемых результатов. Постепенно объяснение политических феноменов и процессов в терминах рационализма становится общепринятым в западном обществознании. Утверждалось, что в социальных и политических реальностях будут обнаружены законы и закономерности. Создавалась методология анализа общественно-политических явлений, разрабатывались новые специальные методы исследования, неуклонно возрастал интерес к методам формально-правового анализа, юридической логике и сравнительно-правовому анализу. Уже к началу ХIХ в. созрела мысль о необходимости систематического эмпирического изучения политических феноменов, исследования политики с помощью конкретных методов. ХIХ век стал в некотором роде веком не только исторической, но госудорствоведческой, юридической науки, поскольку он ознаменовался развитием истории и теории права . Наметилась тенденция к политизации и социологизации проблематики государства и права и, соответственно, к пересмотру юридического формализма. Сложились такие направления политической и правовой мысли, как теория политического представительства, юридический позитивизм и социологическая юриспруденция, теория правового государства и сравнительное правоведение . Как бы подытоживая эти тенденции и процессы известный французский историк А. Де Токвиль в середине ХIХ в. пришел к выводу о необходимости создать «новую политическую науку для нового мира». С этого времени начинается период окончательной институализации политологии как самостоятельной научной и учебной дисциплины. Процесс выделения политологии из общей системы социальных и гуманитарных наук занял несколько десятилетий в конце ХIХ – начале ХХ в. Называть же какую-либо конкретную дату ее рождения той или иной стране можно лишь условно. Постепенно наметилось разделение между государствоведением и собственно политической наукой, которая достигла заметного прогресса во второй половине ХIХ – начале ХХ в. Заметный вклад в разработку важнейших категорий и концепций мира политического внесли представители нерманской политической науки и политической философии М.Хасбах, М.Вебер, К Шмитт и др. Формирование политической науки во Франции заняли примерно полвека между двумя символическими датами 1871г., когда Э.Бутли основал «Свободную школу политических наук» и 1913г. когда была опубликоана книга А.Зигфрида «Политическая карта западной Франции при третьей республике. Между этими датами было опубликовано множество работ, составиших основы французской политической науки. Вычленение и формирование политической науки в Великобритании начались в конце ХIХ в. с основания при лондонском университете лондонской школы экономики политических наук. В этот период политологическими исследованиями активно занимались Э.Баркер, Д. Коул, Г.Ласки и др. Главное внимание они концентрировали на государственном управлении и политическом институтах, английском конституционном и административном праве, политической философии и теории, международных отношениях и колониальной администрациях. Несколько десятилетий занял процесс формирования политической науки в США. Здесь рождением политологии считается основание Дж.Берджесом в Колумбийском колледже (позже переименованном в университет) в 1880г. Школы политической науки, где была система подготовки научных кадров с написанием и защитой диссертаций. Значительную роль в становлении американской политической науки сыграла книга Дж.Берджеса «Политическая наука и сравнительное конституционное право», опубликованная в 1890г. В 1903 г. была создана Американская ассоциация политических наук, положившая началу множеству подобных ассоциаций, как в самих США, так и позднее других странах. Стали выпускаться различные политические журналы, которые и в наши дни продолжают играть немаловажную роль в разработке ключевых проблем политической науки. Основные политологические школы можно перечислять по-разному. Во всех науках наиболее распространенным является деление на школы по национально-территориальному признаку. При этом среди самых влиятельных политологических школ называют: 1) американскую школу, занятую преимущественно прикладными исследованиями; 2) французскую и итальянскую школы, склонные к теоретическим обобщениям; 3) английскую школу, совмещающую теорию с практикой. Наиболее простыми являются деления школ на: 1) школы консенсусного подхода (для них политика - по преимуществу сотрудничество) и школы конфронтационного подхода (для них политика по преимуществу противостояние, борьба, конфликты); 2) политологию идеалов (школы, склонные к выработке и насаждению политических идеалов) ‑ политологию интересов (школы, обслуживающие действующих политиков, рассматривающие политику как искусство возможного, предпочитающие практическую результативность). По сути политологических доктрин из всего многообразия школ чаще всего выделяют следующие: 1) Либеральная школа, стремящаяся минимизировать политическую деятельность, сведя ее к защите неотъемлемых прав и свобод личности. 2) Идеалистическая школа, рассматривающая политику как средство достижения высшего блага - максимально гармоничного общественного устройства. 3) Институциональная школа, акцентирующая внимание на политических структурах (институциях) и механизмах их взаимодействия. 4) Экономическая школа, считающая политику продуктом экономического развития и (или) средством защиты экономических интересов. 5) Биологические школы, в том числе: - психоаналитическая, усматривающая в политике главнейшее воплощение человеческого «Сверх-Я», призванного обуздать подсознание (либидо, Оно); - антропологическая, выводящая политические явления из человеческих качеств (социальных и биологических феноменов); - бихевиоралистская школа, рассматривающая политику как сумму человеческих поступков – ответных реакций на внешние раздражения (воздействия). 6) Функциональная (прагматическая) школа, сводящая политику к набору средств и методов достижения практических результатов. 7) Системная (эклектическая) школа, разнообразно объединяющая подходы иных школ и описывающая политику как сложную, неповторимую смесь различных компонентов.   Политическая наука в американском обществе О том, что собой представляет политология как наука и соответствующая ей учебная дисциплина, какую роль она играет в жизни современного общества, можно с полным основанием судить на примере США, где эта область общественного знания не только давно сложилась, но и пустила корни. Тот факт, что политология возникла и утвердилась прежде всего в США, не является случайным. Он обусловлен многими обстоятельствами экономического, социального, политического и духовного характера. Анализ процесса формирования политологии в США позволяет выявить важнейшие тенденции в ее развитии, а также привлечь внимание отечественных политологов и практических политиков к тем теоретико-методологическим и учебно-педагогическим проблемам, которые стоят ныне перед нашим обществом. В развитии американской политологии можно выделить следующие периоды: первый — с конца XIX в. до первой мировой войны, второй период — между двумя мировыми войнами и третий период — после второй мировой войны до сегодняшних дней. Первый период характеризуется организационным оформлением и закреплением новой области американского общественного знания. При крупнейших американских университетах (Колумбийском, Корнеллском, Йельском, Гарвардском, Принстонском и др.) создаются высшие школы либо отделения политической науки. Одной из таких школ была Школа политической науки Колумбийского университета, основанная в 1880 г., с которой американские политологи связывают рождение политической науки как специальной учебной дисциплины. Следует отметить, что в отличие от традиционной государственно-правовой науки политическая наука в США с самого начала своего организационного оформления обратила особое внимание на связь государства с обществом, а также на эмпирический подход к анализу деятельности государственных, правительственных и иных политических институтов. Именно с этой целью в США были созданы специальные центры по проведению эмпирических исследований: сперва, в 1906 г.,— на местном уровне, а затем, в 1914 г.,— и на уровне федеральном. Эмпирико-реалистическая тенденция все заметнее стала проявляться также при исследовании самого политического поведения индивидов. Она особенно отчетливо обнаруживалась в работах таких авторов, как А. Бентли, В. Вильсон, ф. Гуднау, Ч. Бирд, Л. Лоуэлл, Г. Форд, А. Харт и др. Существенные изменения в американской политологии происходят в период между двумя мировыми войнами. На состояние и развитие политической науки США, на профессиональную и общественно-политическую деятельность американских политологов в этот период несомненное влияние оказали «великая депрессия» и «новый курс Рузвельта», а также возникновение в ряде стран Западной Европы фашистских и авторитарных режимов. Суть происходящих в данный период изменений состоит в противодействии и взаимодействии двух основных направлений в американской политологии: сциентистского и антисциентистского. Сциентистское направление связано с именами таких американских политологов, как Ч. Мерриам, У. Монро и Дж. Кэтлин. О характере данного направления можно судить по работам Дж. Кэтлина, который считал, в частности, что в политологии вполне возможно сформулировать такие принципы, которые превратят данную область знания из «конгломерата исторических экскурсов, прекраснодушных слов о «свободе» и т. п. дебатируемых вопросов, приготовленных для партийной платформы», в науку предсказания. Под «предсказанием» Дж. Кэтлин имел в виду суждения типа «если это сделано, значит, то случится». Тот факт, что подобного рода принципы не были выработаны в американской политологии, по его мнению, объясняется, с одной стороны, неудачами политологов в четком определении рамок своей области знания, а с другой — неадекватностью ее методов. Превращению политологии в науку, добавлял Дж. Кэтлин, мешал и так называемый ценностный подход к исследованию политической жизни. Подлинная политическая наука, писал он, должна быть свободна от ценностей. Она должна интересоваться средствами, а не целями. Задачей политолога не является «обучение людей политическим ценностям» подобно тому, как «задачей учителя скульптуры не является обучение своих учеников характерным чертам и идеалам художественного выражения. Его дело состоит в том, чтобы хорошо научить принципам техники, а также рассказать о том, что можно сделать с определенным материалом» .Сциентистскому направлению в американской политологии в рассматриваемый период отчетливо противостояло антисциентистское направление в лице таких его представителей, как У. Эллиотт, Э. Корвин и Ч. Бирд. Важную роль в критике сциентистских установок в американской политологии 20—30-х годов сыграл Ч. Бирд. В президентском послании «Время, технология и творческий дух в политической науке» (1927), адресованном Американской ассоциации политической науки, он отмечал, что две силы — время и технология — безжалостно разрушают старый порядок и лихорадочно придают целым социальным системам «неведомые до того калейдоскопические формы». Чтобы противостоять этим силам, политологи должны развивать творческий дух в своей области знания. Сциентизм, по его мнению, не способствует развитию такого духа, поскольку ориентирует политологов на однобокое исследование и накопление данных «по частным проблемам со ссылкой на специфические практические цели». Он, по существу, игнорирует смелые суждения, широкие обобщения и вторжение в «большие дела политики». «Исследование по научным формулам,—добавлял Ч. Бирд,— в математически измеряемых и логически описываемых понятиях уступает анализу не систематизаторов, поскольку оставляет нетронутой громадную армию движущих социальных сил, для которых такие слова, как убежденность, судьба, надежда, лояльность и предназначение, являются бледными символами»2. Понятие нейтральной в моральном отношении политической науки шокировало Ч. Бирда как абсурдное. Несмотря на то что дискуссия между представителями сциентистского и антисциентистского направлений в американской политологии была ограничена сравнительно небольшими историческими рамками (20—30-е годы), влияние ее на развитие данной области знания нельзя недооценивать в силу следующих соображений. Прежде всего она способствовала тесному сближению американской политологии с другими областями общественного и естественно-научного знания. Особенно усиливается ее связь с социологией, которая к тому времени уже достаточно твердо заявила о себе в лице таких авторов, как У. Томас и Ф. Знанецкий («Польский крестьянин в Европе и Америке», 1918—1921), ?. Андерсон («Бродяга», 1923), Л. Вирт («Гетто», 1928), Г. Зорбаф («Золотой берег и трущобы», 1923) и др. В работах социологов того периода, главным образом представителей Чикагской школы, которая по праву считалась сильнейшей в США, разрабатывается научный инструментарий социологических исследований. Так, в книге Роберта Парка и Эрнеста Барджесса «Введение в социологию» (1921) обосновываются такие социологические понятия, как «социальное взаимодействие», «коммуникация», «социальный прогресс», «социальная система», «конкуренция», «конфликт», «ассимиляция», «приспособление», «личность» и т. д. Беря на вооружение разработки названных и других социологов, американские политологи не ограничиваются простым их приложением к политике, а придают им специфическую направленность. Так, в книге Ч. Мерриама и Г. Госнелла «Неголосование: причины и метод контроля» (1924) исследуются различные аспекты поведения избирателей в период выборных кампаний, отношение их к политическим партиям, отдельные проблемы политической идеологии и общественного мнения. А книга Y Липпмана «Общественное мнение» (1922), посвященная роли стереотипов в формировании политического поведения индивидов, по существу, заложила особое направление в американской политологии. Не менее активно шло взаимодействие американской политологии с психологией, которая благодаря работам Фромма, Уотсона, Миза, Холлуэлла, Янга и Скиннера также пустила глубокие корни в обществоведении США. В основе психоанализа названных и других американских авторов лежат идеи Зигмунда Фрейда, соответствующим образом приспособленные к социальной и политической действительности США. Согласно этим идеям, образование, столкновение, взаимодействие всех общественных отношений происходит вследствие психического действия, и прежде всего подсознательных, инстинктивных влечений индивидов. Будучи перенесенными в политологию, идеи психоанализа привели к доминированию в среде американских исследователей психопатологической точки зрения, концентрирующей внимание на выяснении таких политических явлений, которые согласно действующим общественным нормам представляют собой патологию. Примером тому служит книга Г. Лассуэлла «Психо-патология и политика» (1930), в которой исследуется влияние скрытых, подсознательных побуждений на политическую активность личности. Усилению прикладного значения американской политологии в 20—30-е годы способствовало широкое использование эмпирических методов исследования, и прежде всего таких, как: статистический анализ различного рода материалов, в особенности избирательных кампаний; опросы населения с помощью специально подобранных тестов, в том числе зондаж мнения до, во время и после выборов; наблюдения политического поведения, проводимые в естественных и экспериментальных условиях. Радикальные преобразования характерны для американской политологии в послевоенный период. Прежде всего весьма активно заявляет о себе бихевиоризм как метод исследования политической жизни. Бихевиоризм не сразу утвердился в американской политологической науке. Возникнув как определенное направление в психологии, он получил затем дальнейшее развитие в социологии и лишь оттуда перекочевал в политологию. Применительно к американской политологической науке идеи бихевиоризма были впервые сформулированы Артуром Бентли, в частности в его работе «Процесс управления», опубликованной еще в 1908 г. А. Бентли отмечал, что политическая наука должна прежде всего заниматься изучением поведения заинтересованных групп в политическом процессе. Позднее эти идеи были широко развиты другими американскими политологами, в том числе Ч. Мерриамом и Г. Лассуэллом. В период после второй мировой войны влияние сторонников бихевиоризма еще более расширилось. Он стал, по существу, главным методологическим направлением в американской политической науке, оттеснив на задний план не только формально-юридический (институциональный), но и другие, более популярные подходы. Исходные принципы бихевиоризма применительно к американской политической науке могут быть сведены к следующему. Во-первых, объектом исследования политолога должны быть не законодательные нормы и формальные моменты политической организации общества, не те или иные политические программы и идеи, не общество и политика в целом, а действия людей, направленные на достижение своих политических целей. Во-вторых, подлинно научную ценность имеют не теоретические исследования, а эмпирические факты, соответствующим образом обработанные. В-третьих, применение методов других наук, в том числе естественных и точных, к анализу политических явлений не только допустимо, но и необходимо. И, в-четвертых, в качестве абсолютно необходимого условия научности исследования провозглашается возможность верификации или фальсификации (опровержения) его выводов, а также требование эксплицитности (точности) и воспроизводимости исследовательских процедур. Делая упор в своих исследованиях на изучении поведения индивида в тех или иных ситуациях, бихевиоризм неизбежно апеллировал к эмпирическим методам анализа, всячески развивая и совершенствуя их3. Эмпирический анализ индивидуального и группового поведения индивидов оказался преобладающим и в подходе к изучению политической жизни американского общества в целом, о чем свидетельствует все возрастающий интерес американских политологов к теории групп политического давления вообще, к теории и практике лоббизма в частности. В послевоенный период довольно быстрыми темпами идет процесс глобализации американской политической науки, резко расширяются ее международные рамки. Американская политическая наука все глубже проникает не только на Европейский континент, решительно оттесняя там на второй план традиционную государственно-правовую науку, но и в латиноамериканские, азиатские и африканские страны. В рамках послевоенной американской политологии отчетливо выделяются важнейшие направления исследования политики, вокруг которых группируются основные силы ученых. Первое направление — американское управление и политика — включает в себя: общенациональные политические институты, причем как закрепленные в Конституции США (Президент, Конгресс, Верховный суд), так и не закрепленные в ней (политические партии, средства массовой информации); политическое поведение на федеральном уровне (в качестве партийных функционеров или избирателей, субъектов общего политического процесса или общественного мнения); политическое поведение на региональном уровне (и прежде всего на уровне штатов и муниципалитетов). Существенный вклад в разработку названных проблем вносят: ф. Гринстайн, Г. Эдварде, Е. Ледд, К. Джанда, Н. Полсби, Л. Фридман, Ч. Белл, Э. Голдберг, Ч". Гамильтон, Р. Хармел. Второе направление — сравнительная политика — предполагает исследование либо многих стран, но по какой-то одной, конкретной проблеме (например, по проблеме политической культуры), либо двух и более стран, но по широкому кругу политических проблем (например, по проблемам политических партий, политического поведения, легитимности и т. д.). От исследователей в области сравнительной политики требуется не только умелое владение методом количественного анализа, но и хорошее знание языка и культуры самой страны изучения. Среди американских политологов, отвечающих этим требованиям,— 3. Бжезинский, С. Липсет, Р. Такер, С. Коэн, Г. Криш, Р. Баум, Г. Алмонд, Л. Пай, С. Верба, А. Даллин, П. Меркл, Р. Макридис, Б. Браун. Третье направление — международные отношения и мировая политика — имеет дело с такими проблемами, как война и мир, внешняя политика, региональная интеграция, контроль за вооружением и разоружением, власть в международном сообществе, международные организации и право. Важное место здесь занимают также проблемы национальной и международной безопасности, сотрудничества и конфликтов, формирования нового мирового порядка. Основными методами исследования международных отношений и мировой политики служат математическое моделирование, деловые игры, политическое прогнозирование. Высокопрофессиональными специалистами в этой области знания являются У. Фолтс, Б. Рассет, П. Маккой, Р. Хилсмэн, В. Шиллинг, М. Каплан, Д. Ротшильд. Четвертое направление — политическая теория и философия — охватывает широкий круг проблем, начиная с истории политической мысли и кончая ее современной философской интерпретацией. Как отмечают американские политологи, одной из существенных особенностей западной цивилизации является тенденция рационального обобщения и моральной оценки политического поведения, ожиданий и политического опыта индивидов. Эта тенденция находит свое конкретное выражение в повышении роли фундаментальных разработок во всех областях политической науки. Доказательством тому служат работы таких американских политологов, как Р. Даль, Р. Лэйн, К. Дойч, Ю. Меен, Д. Истон, С. Хантинггон, Ю. Франклин, Д. Танненбаум, Т. Стронг, Т. Шварц, А. Райен, Л. Липсон, Д. Гарвей. Пятое направление — общественное управление и политика — объединяет ученых, исследующих практические аспекты функционирования политики: с одной стороны, в конкретных сферах общественной жизни (производственной, деловой, финансовой, социально-бытовой, культурной и т. д.), с другой—на уровне личности, социальной общности и региона. Основная задача специалистов данной области знания состоит в том, чтобы показать, как осуществляется практическая политика, какие формы приобретает, какой социальный эффект дает, как общественность реагирует на эту политику. В числе видных представителей данного направления: Д. Фэслер, Г. Брюэр, Б. Джонс, Ч. Эллиот, Л. Рудольф, Р. Гэйбл, А. Ведлитс, И. Доусон, У. Бентон. Перечисленные направления являются общими. В научной и учебно-педагогической деятельности они подразделяются на более узкие области политологического знания, например: электоральное поведение и общественное мнение; политические партии и заинтересованные группы;политическую психологию и политическую социализацию; городскую и этническую политику; законодательную и юридическую политику; формальную, или позитивную, теорию; президентскую, или исполнительную, власть; политическую экономию; политическую методологию и др. Кто стоял у истоков американской политической науки Становление политической науки в США — сложный, длительный и крайне противоречивый процесс. На его развитие несомненное влияние оказали прежде всего сами ее представители, которые, хотя и придерживались разных взглядов на понимание политологии как науки, тем не менее активно отстаивали ее роль и значение во всех областях жизни американского общества. Среди многих американских политологов, оставивших глубокий след в развитии данной области общественного знания, особого внимания заслуживают Чарльз Мерриам, Гарольд Лассуэлл и Ганс Моргентау. Именно они, опираясь на поддержку Чикагского университета, создали и утвердили в американской политической науке школу прагматизма и политического реализма. Именно им принадлежит наибольшая заслуга в обосновании новых методов исследования внутренней и внешней политики США. Именно в их лице американская общественность приобрела достойных защитников общественного и политического строя США. 55 Первым в раду названных представителей по праву стоит Чарльз Мерриам (1874—1953), которого западные исследователи считают не только одним из основателей американской политической науки, но и отцом бихевиористского направления в ней. Заслуга Мерриама перед американской политической наукой состоит в том, что он, во-первых, настойчиво доказывал необходимость укрепления ее связи с практикой, с реальной жизнью. Для обозначения качественно нового характера политической практики он ввел в оборот даже специальный термин «политическое благоразумие», призванный ориентировать практических политиков на более ответственное отношение к исполнению своих служебных обязанностей и на более широкое привлечение американских граждан к политическому управлению. Во-вторых, Мерриам активно настаивал на внедрении в политические исследования новых методов анализа, в том числе и особенно количественных. И здесь его усилия оказались не безрезультатными. К началу 30-х годов почти каждый ведущий политолог взял на вооружение такого' рода методы исследования. Отстаивая важность и необходимость новых методов исследования политики, Мерриам, как об этом уже говорилось раньше, не отвергал и традиционные методы, в частности историко-сравнительный и юридический. В ряде случаев, подчеркивал он, указанные методы могут обеспечить такое понимание политических проблем, которое не в состоянии сделать точное измерение и проверка. Отсюда главная задача, по мнению Мерриама, состоит не в том, чтобы использовать одни методы анализа за счет умаления значения других, а в том, чтобы всякий раз избрать такие методы исследования политических проблем, которые максимально способствуют их уяснению и решению. И наконец, в-третьих, Мерриам фанатически верил а американскую демократию, рассматривая ее как такую форму политического правления, которая в наибольшей степени соответствует естественной природе человека. Развитие американской демократии, по его мнению, должно привести к раскрытию творческих возможностей человека и в конечном итоге – к установлению нового типа политических отношении. Учеником и последователем Ч. Мерриама был Гарольд Лассуэлл (1902—1979), являвшийся самым известным специалистом в области американской политической науки и оказавший наибольшее влияние на ее развитие по сравнению с другими американскими политологами. Значение работ Лассуэлла для американской политической науки состоит прежде всего в том, что в них большое внимание уделяется методологическим проблемам исследования политики. Излагая эти проблемы, Лассуэлл использовал фрейдистский подход, сформулировав на его основе теорию политического психоанализа. «Может показаться странной мысль о применении психоанализа к исследованию политики,— писал он.— Психоанализ возник как отрасль психиатрии и был первоначально ориентирован на терапию душевнобольных. Специалисты политической науки только изредка интересовались психопатологией политических лидеров. Они всегда разделяли равнодушие историков к наличию или отсутствию психических болезней или дефектов у власть имущих» . Однако по мере роста популярности психоанализа «новые категории были довольно быстро применены к симптомам исторических персонажей». Суть теории политического психоанализа состоит в том, что важнейшим фактором, обусловливающим отношение индивида к политике, объявляется психологический механизм его личности. Чем является политика для управляющих и управляемых, какие психологические черты личности формируют то или иное отношение ее к политике и, вместе с тем, каким образом сама политика формирует нужные ей психологические черты личности — таковы основные проблемы теории политического психоанализа. Важное место в этой теории отводится разработке типологии политических личностей. Так, например, руководствуясь критерием склонности личности к выбору той или иной политической роли, Лассуэлл выделял три основных типа политиков: администратора, агитатора и теоретика. Характеризуя названные типы политиков, отмечая позитивные и негативные качества, свойственные каждому из них, он отдавал предпочтение так называемому «смешанному типу», будучи убежденным, что он органически сочетает в себе все Лучшее, что свойственно другим типам политической личности. Классификация политических личностей Лассуэлла по сравнению с другими имеет то преимущество, что она указывает на весьма существенную сторону проблемы психологических аспектов политики — связь определенных типов личности с соответствующими политическими ролями. Человек, относящийся к определенному типу личности, может в совершенстве выполнять функции политического администратора, но не обладать чертами теоретика. С другой стороны, он может быть хорошим теоретиком и даже замечательным агитатором, но не иметь абсолютно никаких административных способностей. Как пишет польский политолог Ежи Вятр, «в реальной политической жизни ключом к успеху часто является такой подбор политической руководящей группы, при котором отдельные члены выполняют функции, наилучшим образом соответствующие их чертам личности» Предложенная классификация учитывает также особенности психики политических лидеров. Так, например, по мнению Лассуэлла, «вождями-агитаторами» движет чувство вины. Они «ищут облегчения посредством таких механизмов, как обличение других». Идеологические лидеры — это «индивиды, которые пережили в детстве крушение многих надежд». Психопатологическая личность, обуреваемая страстью к лидерству, пояснял Лассуэлл, часто подвизается на политическом поприще. «Отвергнутые искатели власти имеют возможность выхода в бизнес, профсоюзы, организованную преступность, где они могут надеяться... господствовать над другими». Им безразлично, где утвердиться, лишь бы обладать властью над людьми. Важное место в работах Лассуэлла занимают также проблемы политической власти и ее распределения в обществе. Сказанное объясняется тем, что Лассуэлл рассматривал власть в качестве центральной категории политической науки. Существенную роль в процессе властвования играют ценности, а также характер распределения их в обществе. «Кто, что, когда и как получает — таков коренной вопрос при анализе политических действий и политического процесса» ,— отмечал он. Исходя из сказанного, и сама политическая наука, по определению Лассуэлла, есть не что иное, как исследование вопроса о распределении ценностей в зависимости от распределения и использования власти. Чтобы понять политический процесс, политическая наука должна решить следующие задачи: определить его цели и объекты; выявить основные тенденции в распределении ценностей; изучить условия, объясняющие эти тенденции; наметить всевозможные изменения в будущем; выбрать такие способы действий, которые должны привести к максимальному достижению ценностей. В своих ранних работах в качестве основных субъектов политического властвования, от которых зависит распределение ценностей в обществе, Лассуэлл называл элиты. В книге «Политика: кто получает что, когда и как», написанной еще в 1936 г., он определял элиты «как более влиятельные по сравнению с массами» группы, а главную задачу политического анализа видел в изучении роли «влияющих и находящихся под влиянием» . Элитарные группы, доказывал он, существуют в любом обществе, в том числе и демократическом. Демократия, по его мнению, отличается от олигархии не отсутствием элиты, а «закрытым» или «открытым», «представительным» или «непредставительным» ее характером. В последующих работах, в частности в книге «Демократия посредством общественного мнения», впервые опубликованной в 1941 г., Лассуэлл отошел от элитарного истолкования политической власти и политического процесса, подчеркивая ведущую роль в распределении ценностей не столько элитарной группы, сколько общественного мнения, которое рассматривалось им в качестве важного показателя демократического управления и легитимности в обществе. В послевоенные годы взгляды Лассуэлла на политическую власть и процесс распределения ценностей в обществе претерпели еще большие изменения. Суть этих изменений состоит в том, что в качестве главной фигуры указанного процесса им выдвигается сама личность, причем отнюдь не рядовая, а политическая, власть и влияние которой зависят от обладания соответствующими ценностями. Каждая личность, выступающая в качестве политического деятеля и располагающая определенными экономическими, идеологическими, дипломатическими и другими возможностями, отмечал Лассуэлл, оказывает свое воздействие на существующую систему ценностей и характер их распределения в обществе. Взаимодействие разных политических личностей внутри страны находит свое выражение в изменении ценностей и их распределении, в перераспределении власти и влияния. Вот почему основное внимание политологов, исследующих проблему политической власти, подчеркивал Лассуэлл, должно быть сосредоточено именно на «межличностных отношениях, а не на абстрактных институтах и организациях», которые представляют собой не что иное, как механическое соединение личностей. Концепция власти, разработанная Лассуэллом, нашла поддержку у многих западных политологов, придерживающихся разных школ и направлений. Ее широко использовал в своих работах Д. Эптер, исследуя проблему политической модернизации и обосновывая идею о трех системах распределения власти: иерархической, сегментарной и пирамидальной . О политической системе как системе авторитарного (властного) распределения ценностей в обществе писал Д. Истон в книге, посвященной системному анализу политической жизни. Основное назначение политической системы состоит в том, чтобы выполнять две главные функции: во-первых, распределять ценности в обществе и, во-вторых, побуждать большинство членов общества принять это распределение как обязательное по крайней мере в течение длительного времени. Именно эти две функции позволяют отграничить политическую систему от других подсистем общества, являются существенными переменными политической жизни. Если политическая система не в состоянии успешно выполнять указанные функции, возникает напряженность и даже кризис, который в конечном итоге может привести к распаду системы. И наконец, говоря о Лассуэлле, нельзя оставить без внимания его идеи о пропаганде, оказавшие значительное влияние на развитие теории средств массовой информации в США. Лассуэлл был сторонником тезиса, согласно которому пропаганда представляет собой «продуманный отбор символов», распространяющихся с целью «оказать влияние на поведение масс» . Отводя особую роль в процессе функционирования пропаганды символам, он отграничивал их от знаков. «Знак», отмечал Лассуэлл, обычно применяется в виде слов или образов и является способом их воспроизведения, а «символ» определяет значение передаваемых слов и образов. Основная цель этой теории — создать такую систему пропаганды, которая была бы «незаметной», «ненавязчивой» и в то же время обладала бы большей силой воздействия на людей, чем непосредственная политическая пропаганда. В качестве модели подобного рода системы Лассуэлл предложил систему «education», призванную с помощью методов «образования», «просвещения» и «воспитания» выработать такие качества и навыки личности, которые бы в наибольшей степени отвечали господствующим в американском обществе образцам политического поведения. Разработанная Лассуэллом система «education», равно как и теория политической семантики в целом, легла в основу так называемого символического мышления, сила которого в том и состоит, что оно формирует рефлексы политического поведения и позволяет политическим лидерам искусно манипулировать этим поведением в собственных интересах. Крупнейшим представителем американской политической науки был также Ганс Моргентау (1904—1980) — общепризнанный глава школы прагматизма и политического реализма, ведущий теоретик США по внешнеполитическим вопросам. Подчеркивая главенствующую роль национальных интересов во внешней политике, Моргентау давал им соответствующую классификацию. С одной стороны, он выделял постоянные, основополагающие интересы: защита территории, населения и государственных институтов от внешней опасности; развитие внешней торговли и рост инвестиций, защита интересов частного капитала за границей; взаимоотношения с союзниками и выбор внешнеполитического курса. С другой стороны, он различал преходящие, промежуточные интересы: интересы выживания (угроза самому существованию государства); жизненные интересы (возможность нанесения серьезного ущерба безопасности и благосостоянию нации); важные интересы (потенциально серьезный ущерб для страны); периферийные, или мелкие, интересы (интересы локального характера) . Высшим критерием национального интереса любой крупной державы, считал Моргентау, является достижение региональной или мировой гегемонии. Объявляя национальные интересы стержнем внешней политики любого государства, Моргентау особое предпочтение отдавал американским национальным интересам. Именно они, по его мнению, требуют постоянного учета первостепенного значения политического преобладания США в Европе, равно как и обеспечения баланса сил в Европе и в Азии. «В своем простейшем выражении,— писал он,— национальные интересы Соединенных Штатов требуют, чтобы они политически преобладали в Западном полушарии. Это преобладание будет под угрозой, если Европа или Азия окажутся под контролем державы или группы держав, достаточно сильных для того, чтобы самостоятельно или с помощью стран Западного полушария напасть на США. Отсюда следует, что для американской безопасности жизненно важно, чтобы в Европе и Азии поддерживалось равновесие в системе баланса сил, а именно: две или больше групп держав противостояли друг другу, не позволяя ни одной из них усилить свою мощь военными или политическими захватами в Западном полушарии». Разрабатывая концепцию национальных интересов, Моргентау первостепенное значение в ее обосновании придавал силе. Политика национальных интересов, по его мнению, не может быть успешной, если она не подкреплена силой. Понятие силы в интерпретации Моргентау выступает как главная отличительная черта государства, как нечто органически, внутренне присущее ему. Это понятие в известной степени интегрирует определенные стороны внутренней политики, представляя собой с точки зрения внешнеполитического анализа как бы ее исходный и конечный результат. Особая трактовка понятия силы в работах Моргентау обусловлена характером международных отношений в условиях «холодной войны». Согласно Моргентау, понятие «сила» в широком смысле (как выражение национальной мощи) включает в себя следующие основные компоненты: географическое положение, природные ресурсы, промышленный потенциал, военная подготовленность (в том числе уровень развития военной техники, военного руководства, количество и качество вооруженных сил), численность населения, «национальный, характер» (отношение населения к войне), «национальная мораль» (отношение населения к правительственной политике), качество дипломатии, которая выступает как «самый главный фактор, определяющий мощь страны». Как писал Моргентау, дипломатия —; «это искусство совмещения различных элементов национальной мощи вокруг достижения внешнеполитических целей», это — качество правительства, т. е. его способность обеспечить поддержку своей внешней политики со стороны общественного мнения. Называя качество дипломатии важнейшим фактором национальной мощи, Моргентау не умалял тем самым роли и значения военной силы, поскольку эффективность политико-дипломатических возможностей, по его мнению, находится в прямой зависимости от военной мощи каждого конкретного государства. В международной политике, пояснял он, именно «военная сила, которая может быть применена на практике или использована как угроза, является наиболее важным материальным фактором, обеспечивающим политическое могущество государства». К чести Моргентау следует сказать, однако, что, обосновывая роль силового фактора в международной политике, он в то же время пытался реалистически осмыслить ее в ядерную эпоху. Если условия внутренней и международной жизни, писал он, резко изменились под воздействием ядерного века, то мышление людей, их социальные, политические и идеологические институты остались на уровне доядерного века. Противоречие между традиционным подходом к силовому фактору и возможностью возникновения ядерной войны породило, по его мнению, четыре парадокса в ядерной стратегии современных государств: приверженность к использованию ядерной или иной силы в международных отношениях и боязнь прибегнуть к ней перед лицом всеобщей ядерной катастрофы; стремление выработать такую ядерную политику, при которой можно было бы избежать вероятных последствий ядерной войны; продолжение гонки ядерных вооружений наряду с попытками ее остановить; проведение политики, опирающейся на союзы, в условиях, когда наличие ядерного оружия сделало эту политику устаревшей. Следствием первого парадокса, по мнению Моргентау, явилось резкое падение значимости военной мощи в условиях ядерного века. Характеризуя кризисные ситуации, возникшие в 50—60-х годах в разных уголках земного шара (Венгрия, Южный Вьетнам, Западный Берлин, Куба и т. д.), в условиях которых ни одна из ведущих держав не рискнула воспользоваться ядерной мощью, Моргентау приходит к выводу: «Чем большей силой наделена та или иная страна, тем меньше она способна ее использовать» 7. Сознание неразумности ядерной войны, препятствующее применению ядерной силы, отмечал он, преграждает путь и к использованию сил обычного типа, причем в такой степени, в какой применение последних может означать подготовку к применению ядерной силы. Ядерные державы могут прибегнуть к обычной мощи с относительной безопасностью для себя лишь при условии, что они применяют эту мощь для достижения цели, ограниченной либо по своему характеру, например, в географическом отношении, либо с точки зрения возможности локализации конфликта в политическом плане при наличии воли у конфликтующих сторон. Раскрывая смысл второго парадокса, Моргентау доказывает абсурдность «ограниченной ядерной войны» в современную эпоху. Идея «ограничения ядерной войны», писал он, возникала в разные периоды и в разных вариантах (так называемая чистая водородная бомба, тактическая ядерная война, дозированное сдерживание, стратегия контрсилы). Она подкреплялась большим количеством специально подобранной литературы, призванной показать разумность такого рода войны. В основе этой идеи лежало стремление примирить непримиримое, найти такой путь для ведения ядерной войны, который не повлечет за собой собственного уничтожения. «Однако,— подчеркивал Моргентау,— безмерная разрушительная сила, заключенная в ядерном оружии, от которой зависит вся динамика войны, делает любые попытки примирить ядерную войну со здравым смыслом безнадежной затеей» . Неосуществимость «ограниченной ядерной войны», по мнению Моргентау, обусловливается тремя факторами: неизбежной неясностью исхода военной акции, неопределенностью намерений противника и, наконец, огромным и непоправимым риском ядерной войны, связанным с возможными ошибками в ходе интерпретации намерений противника. Суть третьего парадокса, разъяснял Моргентау, состоит в том, что количественный и качественный рост ядерного оружия в отличие от количественного и качественного роста обычных вооружений имеет свои пределы. «Как только та или иная страна,— писал он,— получает в свое распоряжение систему доставки, способную перенести последствия первого удара и доставить ядерные боеголовки до всех возможных целей, она одновременно достигает разумного предела в области производства ядерных вооружений. После того как обе стороны достигли этого предела, сколько-нибудь разумное оптавдание для продолжения гонки ядерных вооружений отпадает . И тем не менее гонка ядерных вооружений продолжается, и причиной ее, справедливо замечал Моргентау, является тот факт, что привычные мысли и действия, подсказанные опытом, выработанным в период с начала возникновения истории и до конца второй мировой войны, переносятся в век, для которого они совершенно непригодны. Ни соображения стратегии контрсилы, ни перспективы технических усовершенствований, подчеркивал он, не могут оправдать продолжение этой гонки. И наконец,, характеризуя, четвертый парадокс, Моргентау отмечал, что «возникновение ядерного оружия радикально изменило традиционные отношения между союзниками» Традиционный союз, располагающий ядерным оружием, писал он, устарел в политическом отношении, поскольку этот союз или не может быть надежной защитой, или же предоставляет одному из его членов право вершить судьбу другого члена в жизненно важных вопросах. Союз, исходящий из необходимости сохранения статус-кво, не может рассчитывать на согласие основных неядерных держав. Союз, в котором ядерным оружием располагает более чем одно государство, не встретит сочувствия со стороны любого члена, вооруженного ядерным оружием. Распространение же ядерного оружия среди отдельных стран, до сих пор им не владеющих, ведет к всеобщей катастрофе. Таким образом, заключал Моргентау, парадокс остается неразрешенным, а методы мышления и деятельности, с помощью которых ядерные державы хотели бы воздействовать на его преодоление, могут в лучшем случае лишь отсрочить обусловленные им разрушительные силы. Общий вывод, к которому пришел Моргентау на основе анализа четырех указанных парадоксов, выглядит весьма убедительным: «Любая попытка, независимо от ее изобретательности и дальновидности, направленная на увязывание ядерной мощи с целями и методами государственной политики, сводится на нет необычайной разрушительной силой ядерного оружия» Не менее убедительным выглядит и общее пожелание, высказанное Моргентау с учетом сделанного вывода: вместо того чтобы приспосабливать ядерную мощь к целям и методам государственной политики, необходимо сами эти цели и методы приспособить к потенциальным возможностям ядерной мощи. Политическая наука во Франции В ходе своего становления и развития французская политическая наука прошла два основных этапа: первый начинается с конца прошлого века и завершается второй мировой войной: второй охватывает послевоенный период и продолжается до сих пор. Наиболее характерной чертой первого этапа является постепенное отпочкование политической науки от конституционного права. Указанный процесс шел тремя путями. Первый путь связан с политизацией конституционного права, т. е. с расширением традиционных рамок конституционного права в счет включения в него политических вопросов. Начало политизации конституционного права было положено А. Эсменом. опубликовавшим в 1895 г. работу «Элементы конституционного права», в которой наряду с традиционными конституционно-правовыми вопросами исследовался также вопрос об «игре политических сил» в обществе. Еще дальше в плане политизации конституционного права пошли Л. Дюги и особенно М. Ориу который сформулировал понятие института, ставшее весьма важным компонентом политического анализа. Второй путь выражался в социологизации конституционного права — в расширении его традиционных рамок за счет усилет/а позитивистской ориентации, первоначально зародившейся и получившей бурное развитие в политической науке США. Позитивистская ориентация не только вооружила исследователей конституционного права социологическими методами анализа, но и придала социологическую направленность всей конституционноправовой проблематике. Следствием социологизации конституционного права явилось доминирование в системе французского политологического знания представителей политической социологии. И наконец, третий путь заключался в выходе исследователей за рамки конституционного права вообще. Весьма любопытно, что серьезным импульсом для этого послужила работа русского профессора-юриста М.Я. Острогорского «Демократия и организация политических партий», опубликованная в 1903 г. во Франции. Вслед за ней появились аналогичные работы многих французских исследователей, в том числе книга А. Зигфрида «Картина партий во Франции», вышедшая в 1913 г., а также монографии М. Шевалье, М. Прело, А. Судье и др., посвященные актуальным проблемам функционирования законодательной, исполнительной и общественной власти. Радикальные изменения в системе общественно-политического знания Франции произошли после второй мировой войны. Несомненным толчком для этого послужило активное вторжение широких народных масс в политику, усложнение самой политической жизни, возникновение новых общественно-политических движений и институтов, поставивших множество сложных политических вопросов перед обществом, на которые даже усовершенствованная наука конституционного права не могла дать четкого ответа. В 60—70-е годы появляется серия работ французских политологов (М. Прело, Ж. Баренса, Ф. Буррико, Ж. Бюрдо, Р. Арона, М. Дюверже, М. Ориу, М. Гравитца, Ж. Веделя, Б. де Жувенеля и др.), в которых широко обсуждаются как предмет французской политической науки, так и ее проблематика. В эти же годы практически завершается отпочкование политической науки от конституционного права, которое хотя и не прекратило своего существования, но практически, по меткому выражению М. Прело, превратилось преимущественно в справочную науку. В послевоенный период более четко обозначается и специфика французской политической науки по сравнению с политической наукой других стран. Она выражается в акцентировании внимания французских политологов прежде всего на таких областях знания, как политические институты и отношения; избирательная система и выборы; общественное управление и политика. Создателем теории института во французской политической мысли по праву считается М. Ориу, который первым выдвинул эту концепцию еще в 1906 г., а всесторонне обосновал ее в своей диссертации, 1 озаглавленной «Теория института и ее основания. Очерки социального витализма» (1925) . По мнению М. Ориу, институт — это определенная идея, осуществляемая в конкретной социальной среде. Для реализации данной идеи широко используется власть, которая предоставляет разным социальным группам свои органы и полномочия. Между членами социальной группы, заинтересованными в осуществлении идеи, возникают соответствующие отношения, которые контролируются органами власти и регулируются правилами процедуры . Идеи М. Ориу были развиты в работах многих его последователей. По-своему интерпретировал их М. Прело, отмечавший, что «институты составляют самую надежную часть политической науки». Отсюда и задача политической науки, подчеркивал М. Прело, состоит в том, чтобы концентрировать внимание исследователей не на бесконечной множественности отношений между людьми, а на самой объективной реальности, которая есть не что иное, как реальность институтов в их образовании, развитии, упадке и исчезновении. Осознавая определенную уязвимость своего подхода к истолкованию понятия «институт», М. Прело предостерегал против всяческих попыток его абсолютизации, против сведения роли индивидов в нем к роли клеточек, составляющих институты. В то же время он добавлял, что рассмотрение института как совокупности человеческих отношений привело бы к растворению политической науки в политической антропологии. Иначе подходит к данному вопросу М. Дюверже, который так же, как М. Прело, в основание политической науки кладет понятие «институт», но акцент тем не менее делает на человеческих отношениях, его составляющих. Согласно М. Дюверже, «институты есть известные .модели человеческих отношений, с которых копируются конкретные отношения, приобретающие таким образом характер стабильных, устойчивых и сплоченных. Благодаря подобному качеству они отличаются от отношений, возникающих вне рамок институционных моделей, которые случайны, эфемерны и шатки» . Любой институт, подчеркивает М. Дюверже, представляет собой органическое единство двух элементов: структуры самих институционных моделей и конкретных отношений, из них проистекающих. По мнению М. Дюверже, важная задача заключается в том, чтобы исследовать как те политические институты, которые регламентируются правом, так и те, которые им полностью или частично игнорируются, существуют помимо права, например политические партии, политические режимы, группы политического давления, общественное мнение, средства массовой информации, пропаганды и т. д. Другой областью знания, привлекающей к себе внимание французских политологов, является избирательная система и выборы. Эта область знания тесно связана с предыдущей, поскольку содержание и форма деятельности различного рода политических институтов в немалой степени зависят от характера избирательной системы. И наоборот, сама избирательная система весьма часто приспосабливается к той или иной структуре политических институтов. Что касается выборов, то они служат своего рода экзаменационными тестами, разработанными по правилам соответствующей избирательной процедуры, которые используются для отбора претендентов на вакантные места либо уже действующих, либо вновь создаваемых институтов. Отмеченная взаимосвязь институтов, избирательной системы и выборов имеет принципиальное значение для Франции, которая пережила не одну форму политического правления и всегда отличалась сложным переплетением и борьбой различных политических сил. Еще одной областью знания, которая вызывает повышенный интерес у французских политологов, является общественное управление и политика. Преимущественным объектом анализа представителей данной области знания являются две противоположные тенденции, действующие в политической жизни современной Франции: тенденция к усилению государственного управления и тенденция к формированию общественного самоуправления. Интерес к теории общественного самоуправления тоже имеет глубокие традиции в политической жизни французского общества, которые уходят своими корнями еще в средние века. Различного рода проекты общественного самоуправления выдвигали французские социалисты-утописты (Мелье, Морелли, Мабли, Дешан и др.). Идеи общественного самоуправления нашли свое отражение в теории и практике Французской революции. События мая — июня 1968 г. во Франции не только воскресили эти идеи, но и придали им четко выраженную общедемократическую направленность: они стали предметом обсуждения представителей всех слоев населения. Особую активность при этом проявили французские социалисты, которые выдвинули концепцию политического самоуправления. Исходными принципами этой концепции являются: объединение демократических сил как средство для достижения политических целей; децентрализация власти на различных уровнях; повышение роли политических партий в сфере регулирования взаимоотношений между государственными и общественными органами власти. Их главный тезис состоял в том, что органы государства должны больше управлять и меньше администрировать. С широкой программой общественного самоуправления выступили также французские экологисты, предложившие учредить VI Республику, основанную на максимуме власти у местных коллективов, регионов и граждан, которые будут самостоятельно принимать решения. Своеобразную позицию в данном вопросе занял известный французский социолог и политолог М. Крозье. С одной стороны, он отмечал утопический и даже опасный характер идеи общественного самоуправления. «Большинство сторонников самоуправления,—писал он,— преследуют благородную, но нереальную цель, стремление к которой не только бессмысленно, но и опасно: оно грозит уничтожением всякой власти . С другой стороны, М. Крозье соглашался с тем, что административная система, способы правления, принятия решений, вмешательства и контроля государства, связанные с ним, должны быть основательно обновлены, чтобы приспособиться к новому миру. Исходя из этих посылок, свой вывод он сформулировал следующим образом: политика не может изменить человека, ибо человек непрерывно меняется сам; свобода, возможность действовать не даруются сверху, они тем более не декретируются законами, даже самыми лучшими; они завоевываются шаг за шагом с помощью опыта, если только правила, которые не могут не ограничивать их, этому способствуют; политика и государство должны перестать претендовать на главную роль в обществе; их задача — не определять судьбы людей, а ограничить свою деятельность созданием условий, благоприятной среды для самостоятельного выбора человека и его дальнейшего совершенствования. Выводы Мыслители времен эллинизма, римской империи и средневековья придерживались аристотелевского понимания «политической науки» («политики»), занимаясь в ее рамках изучением наивысшей формы общественного единства и разработкой совершенных моделей всеобщего единения (госустройства). Такое понимание вполне соответствовало целям тогдашних (светских и церковных) государей – собрать под своим правлением побольше самодостаточных территорий, дабы унять свою жажду всеохватности и заодно выжить в борьбе с себе подобными – другими столь же ненасытными государями. Когда ж политическое единство достигло стабилизации в масштабах, позволявших монархиям называться «абсолютными империями», начался соразмерный построенным государствам процесс разделения труда. И оказалось: товарообмен, соединяющий обособленные виды производства, – гораздо прочней и надежней политических уз. Потому что никакая власть не соединяла людей так же сильно, как личная заинтересованность. Более того, прежняя политика все больше и больше мешала упрочению и совершенствованию так называемых «естественных, договорных связей». Это и побуждало «лучшие умы» Возрождения, Просвещения и буржуазных революций относится к политике как к чему-то искусственному и гнусному – извращающему человеческое естество. И уже не государство, как у античных философов и средневековых теологов, а саморазвивающееся «гражданское общество» считалось наивысшей формой общественного единства. А, чтобы это единство развивалось в полном соответствии с собственными тенденциями, государственное вмешательство предлагали не наращивать согласно учениям Платона и Августина, а искоренять во имя свободы, постепенно превращая государство в механизм защиты благоприятных условий общественного саморазвития. Апофеоз подобных доктрин наступил в первой половине XIX века, когда почти все политики-теоретики предрекали близкое отмирание государства за ненадобностью. Поскольку-де на смену оторвавшимся от народа бюрократам идут естественные механизмы общественной интеграции и саморегуляции. Тем самым, политическая наука превратилась в антиполитическую, фабрикующую всевозможные рецепты окончательного избавления от опостылевшей политики. Однако к концу XIX века стало очевидно, что самопроизвольное развитие общества, как и всякая стихия, действует разрушительно, что естественная балансировка интересов никогда не дает вожделенный результат – общественную гармонию, а всегда остается процессом ‑ постоянным дисбалансом между общественным и личным, свободой и необходимостью, бедностью и богатством, и т.д., и т.п. Хуже того ‑ чем крупнее и крепче общественное единство, формирующееся стихийно, тем с большей амплитудой его швыряет из крайности в крайность: контрасты становятся все разительней, кризисы ‑ все острее, мятежи ‑ все кровавей. И по мере того, как жизнь в условиях спонтанной балансировки интересов становилось невыносимей, политические теоретики увлекались поиском средств обуздания социальных стихий, минимизации естественных дисбалансов. Таким образом «искусственная политика» вновь оказалась предпочтительней «естественного саморазвития». И потребовалась наука, исследующая механизмы политического воздействия, изобретающая эффективные методы государственного регулирования. В качестве укротительницы стихий политика первой половины ХХ века оказалась «дамой весьма опасной», обрушившей на головы человечества самые чудовищные в истории репрессии и войны. Это дискредитировало политическую мысль, чересчур увлекавшуюся регулированием всего и вся. А самой востребованной оказалась сбалансированная наука, в равной мере опасающаяся и разгула стихий, и всевластия политиков, предпочитающая золотую середину между Сциллой свободы и Харибдой принуждения. Такою наукой была «рожденная и воспитанная» в США политология. Вот почему моментом создания полноценной «политической науки современности» принято считать 1857 год, когда в Колумбийском колледже США создали кафедру истории и политической науки (с 1880 года Школа политических наук Колумбийского университета). К 1903 году аналогичные учреждения были созданы по всей стране и объединены в «Американскую ассоциацию политических наук». Сначала заокеанский опыт приживался в Европе довольно медленно – там свирепствовали всевозможные доктрины «научного и государственного социализма». Только в 1872 году (после кровавой Парижской коммуны) открылась Французская приватная школа политической науки. Следующая - Лондонская школа экономических и политических наук появилась в 1895 году. В начале ХХ века таких школ стало больше, но они открывались лишь там, куда не дотягивалось всевластие коммунистических, фашистских и нацистских идеологий. Зато по окончанию Второй мировой войны очень многие страны признали американский вариант политической науки самым правильным. И в 1948 году под эгидой ЮНЕСКО был созван «Международный симпозиум политологов». Именно там: - наука получила свое нынешнее официальное название ‑ «политология»; - был определен предмет и задачи этой науки; - приняли решение о создании Международной ассоциации политических наук (действует с 1949 года); - всем странам рекомендовали ввести изучение политологии в вузах. В СССР политология долгое время подвергалась ожесточенной критике, поскольку почти все ее достижения не укладывались в рамки марксизма-ленинизма. Что, впрочем, не помешало создать в 1955 году Советскую ассоциацию политических наук (член Международной ассоциации с 1961 г.) и провести в Москве Международный конгресс политологов 1979 года. Правда, к преподаванию политологии в советских вузах приступили лишь в 1989 году ‑ до этого ограничивались спецкурсами политической тематики, среди которых особо распространенной была «История политических учений». С 1990 года специальность «политолог» включена в Перечень специальностей, приобретаемых в вузах.   Литература 1. Горелов А. А.. Политология в вопросах и ответах : учебное пособие. М.: Эксмо. 256 с. 2. Гаджиев К.С. Политология.М.: Логос, 2001. 488 с. 3. Демидов А.И., Федосеев А.А. Основы политологии. М.: Высшая школа, 1995. 271 с. 4. Мухаев Р.Т. Политология. М.: «ПРИОР», 2000. 400 с.