Социализм Маяковского в поэзии: красное знамя

«Мистерия-буфф»

Реакция Владимира Маяковского на революцию 1917 года была однозначной. По словам Маяковского, для него и для других футуристов вопроса принимать революцию или не принимать не стояло. «Моя революция» - пишет поэт.

Футуризм же со свойственным ему пафосом разрушения теперь воспринимался как некое эстетическое предсказание революции. Маяковский больше, чем лирическим поэмами, гордился частушкой, «любимейшим стихом», которую пели матросы, шедшие штурмовать Зимний дворец:

«Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй».

Сразу после того, как был взят Зимний, и установилась советская власть, выходит «Наш марш» Маяковского. Событие, только что совершившееся на глазах современников, последствия и перспективы которого еще оставались неясными, Маяковский воспринимал в ореоле библейских ассоциаций, как рубеж мировой истории, переломная дата. В этом взгляд Маяковского совпадает с взглядом Блока. Однако в отличие от поэмы Блока «Двенадцать с ее сложной авторской позицией, неоднозначной символикой, новый строй и ближайшее будущее Маяковский видит в радостных, ярких, светлых тонах, оправдывая свое прозвище футуриста-будетлянина.

К первой годовщине революции поэт пишет пьесу «Мистерия-буфф», которую ставит принявший сторону революции режиссер-экспериментатор В. Э. Мейерхольд. «Мистерия-буфф» была революционной комедией, которая использовала знакомую широким массам религиозную тематику.

Место действия мистерии оказываются вселенная, ад, рай, ковчег, земля обетованная. Сюжет произведения строится на совместном путешествии в ковчеге семи пар чистых и семи пар нечистых героев, бежавших от революционного потопа. К нечистым героям относятся:

• Немец
• Поп
• Спекулянт
• Дипломат и т.д.

Чистые герои:

• Красноармеец
• Эскимос-рыбак
• Прачка и т.д.

Нечистые раскрывают социальный обман чистых и устраивают революцию, в результате которой устанавливают советскую власть. Однако в отличие от разрушенной Росси 1918 года в конце они видят большой и прекрасный Град Социализма. Герои поют «Интернационал», но в новой редакции – футуристской.

Для Маяковского поэзия – это социальный заказ, способ утверждения и прославления новой власти. Поэт, формально не восстановившийся в партии большевиков, в сущности оказался советским, партийным поэтом, который пытается соединить три элемента:

• Большевистское прошлое
• Служение социалистическому искусству
• Футуристскую новизну.

Агитстихи, окна РОСТА, поэма «Хорошо!»

В годы Гражданской войны Маяковский работает в Российском телеграфном агентстве. Здесь он рисует плакаты и пишет к ним собственного сочинения стихотворные надписи, частушки и лозунги. В 1919 год поэт пишет «Советскую азбуку», где сочетает освоение грамоты с политграмотой, разъясняет политику советской власти, разоблачает капиталистический строй и смеется над поверженными противниками. Позже Маяковский сочиняет рекламу, призывы и лозунги о чем угодно – он рекламирует папиросы, галоши, чай, советские магазины, а также призывает мыть руки перед едой, соблюдать технику безопасности и т. д.

Кроме того, поэт публикует «агитстихи» ко всем советским праздникам, активно откликается на происходящие события. Маяковский возобновляет свою гастрольную деятельность, выступает с чтением стихов и докладами по всему Советскому Союзу. Поэт организует Левый фронт искусств (ЛЕФ), становится редактором одноименного журнала, где публикуются его стихи, полемические статьи, а также произведения других авторов. Маяковский принимает участие в многочисленных общественных и литературных дискуссиях, призывая то запретить, то разрешить пьесы М. Булгакова.

Послеоктябрьская позиция и поэзия Маяковского вызывали разнообразную реакцию. Установившаяся власть совсем не единодушно принимала добровольного союзника и фронт левого искусства, возглавляемый им. А. В. Луначарский, Л. Д. Троцкий, Н. И. Бухарин ценили творчество Маяковского. Однако В. И. Ленин отдавал явное предпочтение классикам, отвергаемым футуристами. Вождь одобрил стихотворение «Прозаседавшиеся», а агитпоэму «150 000 000» назвал «вздором, глупостью, махровой глупостью и претенциозностью».

Ситуация среди коллег-литераторов была похожей. У Маяковского было множество подражателей и почитателей. Он сам часто смеялся над неумелыми «агитстихами». Однако его отрицание «лирического вздора» и общественный пафос вызывали недоумение, а порой и неприятие, даже у соратников.

Политическая, агитационная поэзия В. Маяковского в 1920-е годы стала уникальным явлением. Критика писала, что Маяковский дал речь новой власти, и не будь его, она бы «корчилась безъязыкая».

Однако даже в прямолинейных текстах, рассчитанных на прикладную задачу, появлялись фрагменты, главы, «куски», которые поражали даже самых искушенных мастеров, абсолютно далеких от идеологии поэта.

М. Цветаева, которая в книге «Лебединый стан» прославила белое движение и после революции оказалась вместе с мужем-офицером в эмиграции, в «Октябрьской поэме» Маяковского увидела не грубую «агитку», вышедшую из лагеря противника, а настоящий эпос. Она называет гениальными строки о последнем Врангеле, данным в росте его нечеловеческой беды только Маяковским. Цветаева пишет, что Маяковскому удавалась не только трагедия ВСНХ.

Присяга, данная красному знамени, не помешала Маяковскому писать хорошие стихи. Однако новый образ лирического героя тоже оказался чреват трагедией.