Литературный критик — это ученый и литератор, занимающийся оценкой и истолкованием литературных произведений, новых тенденций и явлений в художественной литературе.
Противоречивость натуры М.Ю. Лермонтова в воспоминаниях современников
Воспоминания современников – ценный источник для понимания эпохи и жизни выдающихся личностей. Воспоминания создают образ человека, раскрывают суть его характера и свидетельствуют об отношении окружающих к нему.
У М.Ю. Лермонтова был сложный характер, поэтому противоречивую натуру поэта понимали далеко не все современники. Они изображают характер Лермонтова так непохоже, что иногда кажется, будто речь идет о разных людях:
- И.А. Арсеньев говорил, что поэт любил проявлять свой ум, находчивость в насмешках и колкими остротами оскорблял людей, достойных уважения;
- А.А. Столыпин и А.В. Васильев настаивают на том, что Лермонтов никогда не лгал, был доброжелателен и настойчив;
- Николай I относился к поэту с неприятием;
- Великий князь Михаил Павлович называет Лермонтова «русским Демоном»;
- Т.Т. Вяземский отмечает, что под суровой личиной поэта скрывается добрый и любящий человек.
Лермонтов с ранних лет предчувствовал трагический исход. К тому же, Лермонтов был неукротимо смелым и гордым, был твердо убежден в своем избранничестве: «Я – или бог – или никто!».
Проблема достоверности и объективности мемуаров
Читая воспоминания о ком-либо, следует помнить, что между ним и мемуаристами «дистанция огромного размера». Например, И.С. Тургенев лишь мельком видел М.Ю. Лермонтова, Белинский беседовал с ним дважды, а Герцен, возможно, не был с ним лично знаком. Но именно их свидетельства поражают глубиной постижения личности поэта. При оценке воспоминаний следует представить пристрастия и антипатии мемуариста, его интеллектуальный и душевный уровень. Важным фактором является время создания мемуаров. Так, для тех, кто хотел писать о М.Ю. Лермонтове, условия были крайне неблагоприятными. До смерти Николая I биография поэта была запретной темой в печати. Первые воспоминания о М.Ю. Лермонтове – «Записки» Е.А. Сушковой – были частично опубликованы в 1857 году. Но даже в последующие десятилетия сохранялись негласные препоны, которые мешали мемуаристам правдиво рассказывать о важных событиях жизни Лермонтова. Дружинин, который в 1860 году написал статью о М.Ю. Лермонтове, в рукописи оставил пустые страницы, на которых собирался позже поместить рассказ о событиях, ставших причиной ранней гибели поэта. Но даже в незавершенном варианте работа Дружинина не была опубликована. Статья была опубликована спустя сто лет.
Сложные цензурные условия были препятствием к своевременному написанию мемуаров, и это часто приводило к невосполнимым потерям. Особенно ощутим является отсутствие воспоминаний С.А. Раевского – этот человек с независимым образом мыслей во многом способствовал умственному возмужанию поэта. Друг детства М.Ю. Лермонтова А.П. Шан-Гирей написал воспоминания только в 1860 году. Воспоминания некоторых современников писались еще позже, в 1870-1880-е годы. к этому времени забылись многие подробности, сместились даты. К тому же, о драматических эпизодах жизни Лермонтова по-прежнему нужно было рассказывать недомолвками, а о некоторых событиях и вовсе можно было писать только за рубежом.
Например, первое упоминание об участии поэта в оппозиционном «кружке шестнадцати» появилось в книге участника этого кружка Ксаверия Бранницкого в 1879 году в Париже.
При оценке достоверности и объективности воспоминаний всегда решающее значение имеет личность современника. Так, А.Ф. Тиран, который учился с М. Ю. Лермонтовым в юнкерской школе и служил с ним в лейб-гвардии Гусарском полку, воспринимал поэта поверхностнее, чем случайный знакомый Лермонтова артиллерист К.Х. Мамацев или профессор И.Е. Дядьковский, который за две встречи сумел оценить редкий ум и широту взглядов поэта. Порой достоверность и объективность мемуаров не совпадают. Так, достоверные воспоминания порой бывают недостаточно объективными из-за пристрастного отбора материала. например, в книге «М.Н. Лонгинова» «Заметки о Лермонтове» выбор эпизодов тенденциозен. Мемуарист сообщает о посещениях А.Х. Бенкендорфом в 1837 году дома Е.А. Арсеньевой и об объявлении «высочайшего прощения» Лермонтова, но не считает нужным отметить неблаговидную роль шефа жандармов в других случаях жизни поэта. Лонгинов отлично знал об истинной роли Бенкендорфа и Николая в жизни и гибели Лермонтова, но предпочел об этом умолчать. Политические симпатии наложили отпечаток на его воспоминания о поэте. Лонгинов был честен, чтобы не измышлять, однако не настолько честен, чтобы написать всю правду.
Лермонтов в воспоминаниях А.И. Герцена
С наибольше глубиной творческую индивидуальность и личность Лермонтова понял его современник А.И. Герцен. Несмотря на то, что он не был лично знаком с поэтом, он общался с людьми, окружавшими его, читал каждое его произведение. Герцен конгениально воспринимает творчество Лермонтова, критически сопоставляет устные воспоминания друзей о поэте, и рисует его психологический портрет на фоне России того времени. Герцен дает исторически безупречную оценку творчества Лермонтова и с удивительной прозорливостью характеризует личность поэта. Он отмечает, что К несчастью быть слишком проницательным у него присоединилось и другое — он смело высказывался о многом без всякой пощады и без прикрас». Герцен отбрасывает в сторону все второстепенное и наносное и вскрывает наиболее существенные стороны личности поэта. Он словно полемизирует с будущими «недальновидными мемуаристами» («О развитии революционных идей в России») и пишет о глубине душевных переживаний Лермонтова, о выстраданной им интеллектуальной смелости.
Статья А.В. Дружинина основана на беседах автора с людьми, близкими М.Ю. Лермонтову. В его статье характеристика поэта совпадает с герценовской характеристикой. Многие современники поэта, даже люди, связанные с ним родством и приятельскими отношениями, говорят о Лермонтове как о человеке угловатом, желчном, испорченном, предававшемся самым «неизвинительным капризам». Но рядом с взглядами этих людей идут воспоминания другого рода – отзывы людей, который гордились дружбой с поэтом и ценили эту дружбу выше всех других связей. Они говорили, что под личиной суровости и «ледяной оболочкой», которые появились в Лермонтове отчасти через прихоть молодости, отчасти вследствие огорчений, скрываются настоящие сокровища любви. Но «пробить» эту оболочку удавалось немногим, только самым доброжелательным и проницательным собеседникам. При первом знакомстве даже Белинский не сумел разгадать истинную натуру Лермонтова. Как вспоминает Н.М. Сатин, встреча Белинского и Лермонтова на Кавказе в 1837 году закончилась взаимной неприязнью. Но спустя три года критик посещает Лермонтова во время его пребывания под арестом, и происходит внезапная метаморфоза. Откровенный и серьезный разговор перечеркивает прежнее предубеждение. О своем «открытии» Лермонтова Белинский сообщает в письме В.П. Боткину: «Каждое его слово — он сам, вся его натура, во всей глубине и целости своей. Я с ним робок, — меня давят такие целостные, полные натуры, я перед ними благоговею и смиряюсь в сознании своего ничтожества».
