Социология социальных проблем. Понятие социальной проблемы

Социология социальных проблем. Что такое проблема Термин «проблема» в переводе с греческого означает задача. В самом общем виде проблема - это научный или практический вопрос, требующий своего изучения и разрешения. В философской и науковедческой литературе различают два типа проблем: • гносеологические (познавательные), связанные с превращением незнания в знание, с разработкой нового инструментария познания, с расширением границ познания; • предметные (организационные, социальные), представляющие собой несоответствие, противоречие между желаемым и действительным, между существующим и должным и требующие усилий со стороны общества для их разрешения.  В философии категория «проблема» фиксирует: а) развитие противоречия между требованиями должного и наличными условиями его осуществления; б) усиление недостаточности имеющихся средств для реализации желаемого; в) нарастание неизбежности дезорганизующих процессов в системе при использовании только этих средств для достижения желаемого; г) необходимость поиска и создания новых средств, способов преодоления названного противоречия, выявление и осуществление новых возможностей решения поставленной задачи. Понятие социальной проблемы стало использоваться в западноевропейских обществах лишь в первой половине XIX в. По мнению Арнольда Грина, осознание существования социальных проблем - общая тенденция видеть и осуждать условия несчастий, случающихся с незнакомыми, неблизкими людьми, и решимость изменить эти условия - не могло появиться до возникновения в Западной Европе конца XVIII в. своеобразного комплекса четырех идей: старой идеи равенства и новых идей природного совершенства человека, изменяемости социальных условий и гуманизма. Наиболее значимую роль в признании существования социальных проблем в западном обществе эпохи модерна сыграли: (1) светский рационализм, сущность которого заключалась в концептуальном переводе проблем и условий из древнего теологического контекста добра и зла в рационалистский контекст аналитического понимания и контроля, и (2) гуманизм как постепенное расширение и институционализация чувства сострадания. Первоначально понятие «социальная проблема» использовалось для обозначения одной конкретной проблемы - неравномерного распределения богатства. Понятие социальной проблемы как нежелательной ситуации, которую можно и необходимо изменить, несколько позже используется в западных обществах при попытках осмыслить социальные последствия промышленной революции. В США понятие социальной проблемы стало использоваться в конце Гражданской войны 1861-1865 гг., вызвавшей резкое ухудшение жизненных условий большей части населения. В Британии значительную роль в осознании существования социальных проблем сыграли данные статистических обследований конца XIX в. Описания бедности некоторых социальных слоев поразили британскую общественность. По данным Чарльза Бута, представленным в его знаменитом труде «Жизнь и труд населения Лондона» (который занимает 17 томов, Ч.Бут провел несколько тысяч интервью с представителми разных социальных классов), значительная часть жителей Лондона жила в ужасающей нищете: среди них было 387 тысяч бедных, 220 тысяч недоедавших и 300 тысяч голодавших, тогда как общее число лондонцев в 1881 г. составляло 3815544 человека. По данным Сибома Раунтри, треть рабочего населения Йорка находилась в состоянии физической или абсолютной бедности. Основные подходы к изучению социальных проблем в социологии. В течение XIX - XX веков изучение социальных проблем и попытки их разрешения оказывали огромное влияние на развитие социологии и социальной работы. Этот процесс привел к созданию и накоплению социологических теорий, объясняющих причины возникновения социальных проблем и описывающих различные формы их проявлений. И.Ясавеев в своей работе «Конструирование социальных проблем средствами массовых коммуникаций» выделяет 6 основных групп этих теорий. Подход к социальным проблемам как к социальной патологии Исторически первым подходом, который использовали социальные реформаторы и исследователи социальных проблем, был так называемый подход социальной патологии. Его фундамент составляет органическая аналогия, то есть понимание структуры и функций человеческого общества по аналогии с природой живых организмов. С этой точки зрения, люди или ситуации являются социальными проблемами в той степени, в какой они препятствуют «нормальной» работе социального организма. Социальные проблемы таким образом рассматриваются как болезни или патологии общества. При этом различие между нормальным и патологическим, «здоровым» состоянием общества и его «болезнью» считается в рамках подхода социальной патологии само собой разумеющимся. Аналогия с медициной ведет не только к интерпретации социальных проблем как болезней общества и стремлению «лечить» последние после их всестороннего изучения. Основной источник социальных проблем большинство «социальных патологов» видели изначальной, «врожденной» неспособности ряда индивидов к «нормальному» поведению. Это направление, таким образом, отличает индивидуализация оснований социальных проблем. Наиболее известным примером такого подхода к проблеме преступности являются работы Чезаре Ломброзо. 1876 год - время выхода в свет в Милане его книги «Преступный человек» - иногда считается некой вехой, отмечающей начало «патологического» осмысления девиантности. Интересны обстоятельства возникновения теории «врожденной преступности» Ломброзо. Будучи врачом и проводя вскрытие тела одного из преступников, известного своими разбойными нападениями, Ломброзо был поражен тем обстоятельством, что строение черепа преступника имело ярко выраженное сходство с черепом определенных видов обезьян. Таким образом, строение черепа этого преступника представляло собой пример атавизма или реверсии- появления у организмов признаков, свойственных их далеким предкам. У Ломброзо возникает догадка о существовании так называемого преступного типа людей - преступников от рождения. Он предположил, что этот тип людей вследствие своей атавистичности не способен следовать требованиям современной цивилизованной жизни и изначально предрасположен к совершению преступлений. С целью проверки своей гипотезы Ломброзо проводит серию измерений, сравнивая строение организма 400 итальянских заключенных со строением тел группы солдат. Ломброзо фиксирует наличие таких признаков, как необычные размеры головы, дефекты глаз, низкий скошенный лоб, большие уши, массивные челюсти, толстые губы, густые курчавые волосы, непропорционально длинные руки и т.д. Было обнаружено, что 4% заключенных имеют пять и более «атавистических» признаков, тогда как ни один из солдат не имел пяти признаков, и только у 11% солдат было найдено четыре признака (по некоторым источникам, до трех признаков. Эти данные были восприняты как доказательство того, что преступное поведение по крайней мере определенной категории людей имеет биологическую обусловленность. Фактически, основная идея Ломброзо - объяснение преступления преступником. Теория «врожденной преступности» была чрезвычайно популярной и влиятельной в конце XIX в. Казалось, что она открывает весьма радужные перспективы в деле контроля над преступностью. Однако стечением времени данная теория была полностью опровергнута. Целый ряд более поздних исследований показал, что никаких физических различий между преступниками и людьми, не обвиняемыми в совершении преступлений, не существует. Так, в 1913 г. была опубликована работа Чарльза Горинга, офицера медицинской службы британской системы исправительных учреждений, в которой он представил результаты своего исследования. Горинг обследовал 3000 людей, неоднократно совершивших преступления, и сравнил полученные результаты с результатами обследования большой контрольной группы, в которую входили студенты университетов, пациенты больниц и солдаты. Никаких физических различий между преступниками и «непреступниками» найдено не было. Несмотря на неоднократные попытки возродить теорию «врожденной преступности» на протяжении XX в., например, обьяснять преступность особым набором хромосом, с социологической точки зрения очевидна вся ее несостоятельность. Преступность-это социальная конструкция, ее содержание изменчиво. То, что считается преступлением в одном обществе и в один исторический период, не считается преступлением в другом обществе или в течение другого периода. Даже убийство не всегда расценивается как преступление. Таким образом, поиск биологического объяснения этой подвижной, изменчивой социальной конструкции является заблуждением. Подход социальной патологии довольно долгое время был единственным теоретическим основанием для исследований социальных проблем. Расцвет этого наиболее простого направления приходится на период между 1890 и 1914 гг. Современные историки социологии связывают его доминирование с тем обстоятельством, что в условиях ровного и постепенного социального изменения в большинстве западных обществ до Первой мировой войны существующее положение вещей воспринималось как «нормальное». В такой атмосфере привычным было рассмотрение девиантных индивидов как «больных», а нежелательных ситуаций - как «болезней общества». Начиная с 1914 г. подход социальной патологии переживает медленный, но неуклонный упадок. Этот упадок во многом был связан с социальными потрясениями, вызванными Первой мировой войной, в условиях которых этот подход не объяснял реальность, и с критикой, которой он был вследствие этого подвергнут. Основное критическое замечание в адрес подхода социальной патологии заключалось в том, что он не свободен от оценочных суждений. Он предполагал согласие (часто подразумеваемое) относительно того, что представляет собой нормальное или «здоровое» состояние общества. Но какое общество можно считать нормальным? Что является болезнью или патологией? Любое современное общество состоит из множества социальных групп, имеющих различные представления о нормальности и патологии. Критики задавались вопросом, представления каких групп составляли основание для определения социальных проблем в рамках подхода социальной патологии? По мнению Чарльза Миллса, подход социальной патологии исходил из определенных ценностей, а именно ценностей среднего класса, жившего в небольших городках и следовавшего протестантским идеалам. Миллс критиковал исследования «социальных патологов», определяя их как нетеоретические и крайне необъективные. Преступность, указывает Дюркгейм, встречается во всех обществах. «Нет такого общества, в котором не существовала бы преступность. Правда она изменяет форму; действия, квалифицируемые как преступные, не везде одни и те же, но всегда и везде существовали люди, которые поступали таким образом, что навлекали на себя уголовное наказание». Вместе с тем Дюркгейм отмечает, что существование преступности само по себе нормально, но лишь тогда, когда она достигает, а не превосходит определенного для каждого социального типа уровня. Распространенность и «неизбежность» преступности Дюркгейм связывает с тем, что она является «фактором общественного здоровья, составной частью всякого здорового общества», иными словами, выполняет ряд социальных функций: обеспечивает условия, необходимые для нормальной эволюции морали и права, а в некоторых случаях непосредственно способствует изменению общества (как в случае с преступлением Сократа). Прежде чем перейти к рассмотрению других подходов необходимо подчеркнуть, что ни одно из ранних направлений в сфере изучения социальных проблем не исчезло окончательно. Так, до сих пор предпринимаются попытки применить подход социальной патологии для объяснения коррупции. В частности, сторонники так называемого моралистического подхода видят причины этого явления в несовершенстве человеческой природы, низких моральных качествах носителей коррумпированных политических отношений. Подход социальной дезорганизации Подход социальной дезорганизации возникает, с одной стороны, в контексте обострения социальных проблем, вызванного ускорением темпов миграции, урбанизации и индустриализации после Первой мировой войны, а с другой - в контексте становления социологии как научной дисциплины со своим предметом и понятийным аппаратом. С данной точки зрения, социальные проблемы являются следствиями социальной дезорганизации. Исторически первую концепцию социальной дезорганизации предложил Чарльз Кули в 1909 г. в работе «Социальная организация». Согласно Кули, состояние дезорганизации в обществе характеризуется отсутствием общего порядка и дисциплины. «Хотя могут встречаться достойные похвалы личности и виды деятельности, обществу в целом недостает единства и рациональности, подобно картине, которая хороша в деталях, но не является хорошей композицией. Индивиды и отдельные группы действуют в значительно расходящихся направлениях; наблюдается «обоюдоострая борьба разнонаправленных сил», однако «гармония универсума» не возникает». Дезорганизация, утверждает Кули, проявляется в индивиде в виде образа мыслей без убежденной и постоянной преданности целому и без принципов поведения, вытекающих из такой преданности. «Лучшая сторона этого состоит в том, что отсутствие опоры может побудить человека к большей активности и независимости, а худшая - в том, что отсутствие социальных стандартов снижает планку достижений индивида и отбрасывает его назад, к чувственности и другим примитивным импульсам». Концепцию социальной и индивидуальной дезорганизации развивают Уильям Томас и Флориан Знанецкий в четвертом томе своего фундаментального труда «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918-1920). Социальную дезорганизацию Томас и Знанецкий определяют как «уменьшение влияния существующих социальных правил поведения на индивидуальных членов группы». Они проводят различие между социальной дезорганизацией и индивидуальной, понимаемой как «снижение способности индивида организовывать всю свою жизнь для эффективной, прогрессивной и продолжительной реализации своих фундаментальных интересов». Сравнение понятия социальной дезорганизации в том виде, в каком его предлагают Томас и Знанецкий, и понятия аномии Эмиля Дюркгейма показывает, что они за исключением некоторых аспектов являются весьма сходными. Об этом свидетельствует, в частности, дюркгеймовское описание аномического самоубийства, в рамках которого он использует термины «аномия» и «социальная дезорганизация» в качестве синонимов: «В момент общественной дезорганизации - будет ли она происходить в силу болезненного кризиса или, наоборот, в период благоприятных, но слишком внезапных социальных преобразований - общество оказывается временно не способным проявлять нужное воздействие на человека, и в этом мы находим объяснение тех резких повышений кривой самоубийств, которые мы установили выше» Согласно Томасу и Знанецкому, одной из причин процесса дезорганизации внешним миром (данное положение может использоваться при объяснении социальных проблем российского общества). У членов этой общности, отмечают Томас и Знанецкий, развиваются новые установки, которые не могут адекватно контролироваться старой социальной организацией, поскольку не имеют адекватного выражения в старых первично-групповых институтах. Общность пытается защитить себя от дезорганизации методами, сознательно направленными на усиление влияния традиционных правил поведения. Однако эти попытки -часто эффективные, пока внешние контакты ограничиваются некоторой отдельной областью интересов - становятся все менее и менее действенными, когда эти контакты продолжают развиваться и постепенно распространяются на все сферы социальной деятельности. Проблема в таком случае состоит не в том, как подавить новые установки, позволив им оставаться в том положении, при котором они выражают себя в индивидуальном бунте и социальной революции, а в том, как найти для них институциональное выражение, использовать их для социально продуктивных целей. Эта ситуация, согласно Томасу и Знанецкому, является общей для низших обществ в периоды быстрого изменения. По мнению Тамоцу Шибутани, мысль Томаса и Знанецкого о том, что социальная дезорганизация есть неотъемлемая часть процесса социального изменения, является одной из наиболее ценных идей в социологии. Томас и Знанецкий используют также понятие социальной реорганизации или социальной реконструкции, определяемое как производство новых схем поведения и новых институтов, лучше адаптированных к изменившимся требованиям группы. При этом они отмечают следующее: «Социальная реконструкция возможна только вследствие того, что в период социальной дезорганизации по крайней мере часть членов группы не стала индивидуально дезорганизованной, а, напротив, работала в направлении новой и более эффективной личной жизненной организации. То есть, по крайней мере часть конструктивных тенденций, предполагаемых индивидуальной деятельностью членов группы, выразилась в усилии по созданию новых социальных институтов» Во-первых, дезорганизация - это субъективное и оценочное понятие, замаскированное под объективные концептуальные рамки. Во-вторых, социальная дезорганизация предполагает разрушение предшествующей организации, которое часто невозможно установить. С социальной дезорганизацией смешивается социальное изменение без объяснения, почему одни социальные изменения являются «дезорганизующими», а другие «организующими». В-третьих, социальная дезорганизация обычно считается чем-то «плохим», что является оценочным суждением наблюдателя. В четвертых, то, что представляется дезорганизацией, на самом деле может быть высокоорганизованной системой конкурирующих норм. Многие девиантные культуры, такие, как подростковые шайки, организованная преступность, гомосексуальные сообщества, проституция, «беловоротничковая преступность», включая политическую коррупцию, являются высокоорганизованными. Это убедительно показал Уильям Уайт в своей работе «Общество на углу улицы», написанной по результатам четырехлетнего включенного наблюдения. Его основной вывод заключался в том, что итальянский квартал в Бостоне, представлявшийся «благополучным» жителям этого города перенаселенными, хаотическими, «дезорганизованными» трущобами с высоким уровнем преступности, в действительности являлся высокоорганизованной общностью со своим набором ценностей, норм и образцов поведения. Функционалистский подход к социальным проблемам В середине XX в. доминирующим направлением в социологии социальных проблем становится функционализм. Главные представители функционалистского подхода к социальным проблемам - Роберт Мертон и Роберт Нисбет. Одно из основных положений этого подхода, сформулированное Нисбетом и Мертоном, заключается в том, что между периодически возникающими социальными проблемами и ценностями и институтами культуры существует тесная и предсказуемая связь. «Социальные проблемы... часто связаны функциональными отношениями с институтами и ценностями». Например, социальная проблема алкоголизма, указывает Нисбет, во многом неотделима от социальной функции, выполняемой алкоголем во множестве значимых контекстов коммуникации - от семейного предобеденного коктейля через религиозные церемонии до обязательного дипломатического приема. Вследствие этого исследование социальных проблем дает возможность глубокого проникновения в природу общества: его социальную структуру, систему нормативной регуляции, процессы организации и дезорганизации, образцы конформности и девиантности. Функционалистский подход к социальным проблемам заключается в выявлении условий или видов поведения, которые мешают реализации целей общества, препятствуют его ровному функционированию или приводят общество в неустойчивое, неравновесное состояние. Центральное место в ряду концептуальных средств этого подхода занимает, таким образом, понятие дисфункций как последствий какой-либо социальной деятельности, идущих вразрез с функциональными требованиями социальной системы и разрушающих институциональные связи. Определив дисфункциональные условия или виды поведения как социальные проблемы, функционалисты стремятся исследовать и объяснять их происхождение. По аналогии с различением явных и латентных функций Р.Мертон проводит различие между явными и латентными (скрытыми) социальными проблемами. Социолог, с этой точки зрения, выступает экспертом, одна из задач которого заключается в обнаружении и изучении латентных социальных проблем. Мертон различает также два широких класса социальных проблем, один из которых, обозначается им как «социальная дезорганизация», а другой как «девиантное поведение». Первый тип социальных проблем возникает не в результате неспособности людей жить согласно требованиям их социальных статусов, как в случае с девиантным поведением, а в результате несовершенной организации этих статусов в социальную систему. Дезорганизация означает, что даже когда люди подчиняются своим ролям в системе, то есть конформны, они действуют наперекор друг другу, в результате чего получается нечто существенно отличное от их коллективных намерений и ожиданий. К социальным проблемам этого класса Мертон и Нисбет относят демографический кризис, расовые и этнические конфликты, дезорганизацию семьи и общины и другие социальные явления. Девиантное поведение, определяемое Мертоном, как поведение, значительно отклоняющееся от норм, установленных для людей в рамках их социальных статусов, представляет другой класс социальных проблем. К этому типу Мертон и Нисбет относят преступность, подростковую делинквентность, психические расстройства, употребление наркотиков, самоубийство, проституцию. Мертон уточняет, что понятия социальной дезорганизации и девиантного поведения являются аналитическими, а не описательными; абстрактными, а не конкретными. Они не описывают классы событий во всей их сложности, а относятся лишь к некоторым аспектам. Поэтому в каждой конкретной социальной проблеме, например, дезорганизации семьи, криминальном поведении и конфликте в общине, могут быть обнаружены проявления как социальной дезорганизации, так и девиантного поведения, хотя и в неравном соотношении. Тем не менее, отмечает Мертон, в каждой социальной проблеме можно различить (и это различение является полезным) компоненты и аспекты, относящиеся к дезорганизации, и компоненты и аспекты, относящиеся к девиантному поведению, признавая, что они взаимодействуют и при определенных условиях имеют тенденцию усиливать друг друга. Вклад Мертона в развитие функционалистского подхода к социальным проблемам связан также с его широко известной теорией девиантного поведения как симптома рассогласованности между целями, предписываемыми культурой, и предоставляемыми социальной структурой средствами их достижения. Мертон указывает, что в американском обществе одной из доминирующих целей, предписываемых культурой, является денежный успех. При этом данная цель является универсальной - культура оказывает давление в направлении принятия данной цели на членов всех социальных слоев. Между тем, законные средства достижения денежного успеха, такие, как хорошее образование, позволяющее заниматься высокооплачиваемой работой, карьерный рост и т.д., распределены неравномерно. Гораздо большим доступом к этим средствам обладают члены верхних слоев среднего класса и члены высшего класса. В нижней части системы социальной стратификации возникает противоречие между предписываемой культурой целью и отсутствующими законными средствами ее достижения. В результате индивиды вынуждены так или иначе приспосабливаться к этой ситуации, нередко посредством девиантности. «Когда система культурных ценностей, фактически ни с чем не считаясь, превозносит определенные, общие для всего населения, цели успеха, и при этом социальная структура строго ограничивает или полностью закрывает доступ к одобряемым способам достижения этих целей для значительной части того же самого населения, - это приводит к увеличению масштабов отклоняющегося поведения». Мертон разработал типологию приспособления к целям и институциональным средствам индивидов, занимающих различное положение в социальной структуре: Типы индивидуального приспособления Тип Определяемые культурой цели Институционализиро­ванные средства 1 .Конформизм + + 2. Инновация + - 3. Ритуализм - + 4. Ретретизм - - б. Мятеж -/+ -/+ Примечание: «+» означает «принятие», «-» - «отвержение», а «-/+» -»отвержение господствующих ценностей и замена их новыми». Конформизм - тип приспособления, при котором индивид принимает цель, предписываемую культурой, в данном случае стремится к денежному успеху, и использует при этом легитимные средства. Инновация- стремление к достижению денежного успеха незаконными средствами вследствие отсутствия доступа к законным. Этот тип приспособления является, по Мертону, широко распространенным в американском обществе вследствие чрезмерного акцентирования важности денежного успеха в ущерб значимости использования легитимных средств. Ритуализм - использование институциональных средств в форме ритуала, когда цель в конечном счете становится незначимой. «Непреращающаяся конкурентная борьба вызывает острое беспокойство индивидов по поводу своего статуса. Один из способов уменьшения этого беспокойства - постоянное снижение уровня притязаний». Внутренняя философия ритуалистов выражается в таких высказываниях, как «Я стараюсь не высовываться», «Я играю осторожно», «Я всем доволен», «Не ставьте высоких целей - не будет и разочарований». Примером такого типа приспособления, по Мертону, являются действия рабочих, опасающихся увольнения и замораживающих производительность на определенном, не уменьшающемся и не увеличивающемся уровне, а также бюрократа, старающегося сохранить свое место. Важную роль в формировании ритуалистского, а также ретретистского приспособления играют практики строгого воспитания, приводящие к возникновению внутреннего морального запрета на использование неразрешенных средств достижения цели-успеха. Мертон отмечает, что ритуализм «должен иметь место преимущественно среди американцев нижнего среднего класса, в котором родители обычно оказывают продолжительное давление на своих детей в сторону прочного усвоения ими моральных наказов общества». Ретретизм - это своего рода бегство из общества, отказ от достижения цели и от использования институциональных средств в результате «постоянных неудач в стремлении достигнуть цели законными средствами и неспособности прибегнуть к незаконным способам вследствие внутреннего запрета». Пример ретретистского приспособления, используемый Мертоном, - поведение маленького бродяги в фильмах Чарли Чаплина. Наконец, мятеж - это революционный тип приспособления, направленный на изменение как целей культуры, так и системы институциональных средств. Итак, по Мертону, некоторые слои населения отличаются более высоким уровнем тех или иных видов девиантности вследствие того, что значение такой цели, как денежный успех, подчеркивается для всего общества, но далеко не каждый его член имеет доступ к законным средствам ее достижения. Данная теория объясняет возникновение целого ряда явных и латентных социальных проблем: инновационным типом приспособления объясняется часть преступности, включая экономическую, и проституция; ритуализмом - бюрократизм; ретретизмом - употребление наркотиков, алкоголизм, часть самоубийств, бездомность; мятежом - идеологический терроризм, деятельность экстремистских групп. Мертон уточняет, что ритуалистское приспособление в общем не является социальной проблемой, поскольку в сущности это внутреннее решение, а внешнее его проявление, хотя и не является предпочтительным в культуре, все же институционально разрешено. Важно то, что различные виды девиантного поведения рассматриваются Мертоном как следствие нормального реагирования людей на социальную ситуацию, в которой они оказываются. Будучи социологом, он отказывается от поиска каких-либо особенных биологических или психологических предрасположенностей к девиантному поведению. «Наша главная задача, - пишет Мертон, - состоит в том, чтобы понять, каким образом социальная структура побуждает некоторых членов общества к несоответствующему предписаниям поведению». Критический (марксистский) подход к социальным проблемам Особое место среди традиционных подходов занимает так называемый критический подход к социальным проблемам как необходимым следствиям капиталистического общественного устройства. Такая трактовка социальных проблем характерна прежде всего для представителей марксистской социологии, хотя сам Маркс к термину «социальная проблема» относился критически, считая его не имеющим смысла модным словечком. В одной из своих статей, опубликованных в 1849 г., он утверждал: «Не может быть и речи о «социальном вопросе» [социальной проблеме], как таковом,... каждый класс имеет свой собственный социальный вопрос». К основным представителям критического подхода к социальным проблемам следует отнести Чарльза Миллса с его концепцией личных трудностей и общественных проблем. По Миллсу, одно из наиболее важных достоинств социологического воображения заключается в том, что оно дает возможность различить понятия «личные трудности» (personal troubles) и «общественные проблемы» (public issues). «Личные трудности определяются характером индивида и его непосредственными отношениями с другими; они касаются его «я» и тех ограниченных областей жизни общества, с которыми он лично знаком. Соответственно, осознание и преодоление этих трудностей, строго говоря, не выходят за рамки компетенции индивида как носителя конкретной биографии, а также за рамки непосредственной сферы его жизнедеятельности, то есть того социального окружения, которое определяется его личным опытом и до некоторой степени доступно его сознательному воздействию. Трудности - это частное дело: они возникают, когда индивид чувствует что ценности, которых он придерживается, находятся под угрозой. Общественные проблемы обычно касаются отношений, которые выходят за пределы непосредственного окружения индивида и его внутренней жизни... - на уровень институциональной организации множества индивидуальных сред жизнедеятельности, а далее на более широкую структуру социально-исторической общности, которая, как целое, складывается из многообразного переплетения и взаимопроникновения индивидуальных сред жизнедеятельности и общественно-исторической макроструктуры. Общественные проблемы называются общественными потому, что при их возникновении под угрозой оказываются ценности, разделяемые различными слоями общества. Часто спорят о том, что же на самом деле представляют собой эти ценности и что именно им угрожает. Нередко спор оказывается беспредметным только потому, что, отличаясь по своей природе даже от самых распространенных личностных трудностей, общественные проблемы плохо поддаются определению в терминах непосредственного повседневного окружения простых людей. В действительности общественные проблемы часто связаны с кризисом институционального порядка, а также с тем, что марксисты называют «противоречиями» или «антагонизмами». Рассмотрим с этой точки зрения безработицу. Когда в городе со стотысячным населением только один человек не имеет работы - это его личная проблема, для решения которой следует обратить внимание на характер, способности и непосредственные возможности данной личности. Но когда нация, обладающая пятидесятимиллионным трудоспособным населением, насчитывает пятнадцать миллионов безработных - это уже общественная проблема, и в этом случае мы не можем надеяться на ее решение в сфере возможностей, доступных каждому безработному в отдельности. Нарушена сама структура возможностей. Чтобы правильно сформулировать проблему и определить уровень ее возможных решений, надо принимать во внимание экономические и политические институты общества, а не только личные ситуации и особенности характера отдельно взятых индивидов». В 1970-е гг. критический подход развивался в рамках британской и американской криминологии. Основания этого нового подхода к социальной проблеме преступности были заложены в работах трех британских криминологов - Иана Тейлора, Пола Уолтона и Джока Янга «Новая криминология»44 и «Критическая криминология». Вопросы, сформулированные в «Новой криминологии», на которые должна, по мнению авторов, ответить новая теория, свидетельствуют о марксистском подходе к преступности. Тейлор, Уолтон и Янг выступают за такой анализ преступности, который был бы одновременно материалистическим - направленным на исследование материального контекста возникновения преступных действий, и историческим - пытающимся соотнести преступность и общественную реакцию на нее с историческим развитием капитализма как способа производства. В американской криминологии главными представителями критического подхода считаются Ричард Куинни и Уильям Чемблисс. Основные идеи Р.Куинни, представленные в его работе «Класс, государство и преступность» (1977), заключаются в следующем. В капиталистических обществах государство служит интересам капиталистического класса. Право в целом и уголовное право в частности формируются государством с целью сохранения существующих социальных отношений неравенства. Это подтверждается тем, что капиталистический класс фактически безнаказанно совершает (1) преступления экономического господства - преступления, совершаемые корпорациями и отдельными предпринимателями с целью накопления капитала, - от фиксирования цен до загрязнения окружающей среды; (2) правительственные преступления, совершаемые выбранными и назначенными должностными лицами капиталистического государства; (3) преступления контроля - преступления правоохранительных органов «во имя закона», обычно совершаемые против тех, кто обвиняется в его нарушении (насилие и жестокость по отношению к представителям низших социальных слоев - признанный атрибут полиции). Рабочий класс угнетается с использованием правовых средств. В ходе приспособления к условиям капитализма и сопротивления этим условиям члены рабочего класса совершают (1) паразитические преступления (квартирные и карманные кражи, грабежи, наркобизнес и т.д.); (2) преступления против личности, обычно направленные против членов своего же класса (убийства, насилие) и совершаемые вследствие ожесточения, вызванного условиями капитализма; (3) преступления сопротивления, совершаемые в ходе борьбы с капиталистическим классом. «Почти все преступления, совершаемые членами рабочего класса в капиталистическом обществе, - это средство выживания, попытка существовать в обществе, в котором выживание не обеспечивается другими, коллективными средствами. Преступность неизбежна при капиталистических условиях». Идеи Куинни перекликаются с положениями Уильяма Чемблисса, сформулированными в его статье «К политэкономии преступности» (1975). Чемблисс показывает, что члены господствующего класса могут нарушать законы уголовного права нисколько не реже, чем члены рабочего класса, однако наказываются в гораздо меньшей степени вследствие своего господства над правовой системой. Классовые различия в криминальной активности связаны не с уровнем преступности, а с типами криминальных действий. «Преступность - это не то, что свойственно одним людям и несвойственно другим; преступление - это не то, что одни люди совершают, а другие нет. Сущность вопроса заключается в том, кто на кого может наклеить ярлык, и основанием этого социально-политического процесса является структура общественных отношений, детерминируемая политической экономией». Преступные действия, которые служат интересам господствующего класса, не подвергаются санкциям, в отличие от действий, которые не служат этим интересам. Чемблисс доказывает также, что система правоохранительных органов в капиталистических обществах организуется не с целью сокращения масштабов преступности, а с целью управления преступностью посредством сотрудничества с наиболее крупными криминальными группировками. Чемблисс доказывает также, что система правоохранительных органов в капиталистических обществах организуется не с целью сокращения масштабов преступности, а с целью управления преступностью посредством сотрудничества с наиболее крупными криминальными группировками. Впоследствии исследователи отклоняющегося поведения отмечали, что критический подход внес важный вклад в изучение социальных проблем вследствие сосредоточения на роли, которую играет политическая, экономическая и социальная структура в процессе определения девиантности. По мнению Маршалла Клинарда и Роберта Мейера, представители критического подхода выявляют основные проблемы и противоречия современного капитализма, указывая, что значительная часть преступности является отражением общественных ценностей, а не простым их нарушением. Однако данный подход, согласно Клинарду и Мейеру, сопряжен с рядом теоретических и методологических проблем. Во-первых, существует гораздо большее число источников преступности. К ним относятся не только классовая принадлежность и экономические интересы, но и конфликты по поводу власти, основанные на религиозной, тендерной, возрастной, профессиональной, расовой и этнической принадлежности. Во-вторых, правовая система служит интересам не только господствующего класса, но и всех остальных классов. Законы против убийств, грабежей, краж и насилия выгодны всем членам общества независимо от их экономической позиции. В-третьих, группы, обладающие властью, диктуют содержание уголовного законодательства не только в капиталистической, но и в любой другой социальной системе. В-четвертых, эмпирические данные, используемые для подтверждения положений критического подхода, отличаются фрагментарностью и неопределенностью. Данный подход включает в себя, главным образом, общие положения, при этом существенные с точки зрения объективного научного доказательства эмпирические данные часто отсутствуют. Игнорируются также факты, опровергающие эти положения. В-пятых, более, чем всякий другой подход к девиантности, критический подход основывается на идеологии. Другие социологические подходы также несвободны от идеологии, но акцент критического подхода на соединении теории с практикой на социалистической основе делает гораздо более очевидным политический подтекст этой объяснительной схемы. К марксистскому подходу следует отнести и работы ряда советских и российских обществоведов. В целом развитие понимания социальных проблем не характерно для советской науки. Один из немногочисленных обществоведов, занимавшихся этой проблематикой, В.И.Куценко, отмечал, что среди многочисленных трудов, посвященных исследованию категорий исторического материализма, нет ни одной монографии или брошюры, специально анализирующих понятие общественной проблемы. В своих работах В.И.Куценко последовательно отстаивает «идею объективной природы возникающей в недрах жизни общественной проблемы». Общественная проблема, по его мнению, «это регулятивный фактор общественной жизни, который выражает 1) развитие противоречий между назревшей исторической необходимостью и наличными условиями ее осуществления, 2) недостаточность имеющихся средств этого осуществления, 3) нарастание неизбежности (при использовании только этих средств в их нынешнем состоянии) дезорганизующих процессов в системе, 4) необходимость поиска и создания новых средств, способов преодоления противоречий, выявления и реализации новых возможностей разрешения этих противоречий». Осознание объективно существующих проблем, по Куценко, это прерогатива тех, кто занимается их практическим разрешением. Такое понимание социальных проблем как социальных противоречий характерно и для значительной части российских социологов. Так, в «Энциклопедическом социологическом словаре» социальная проблема определяется как «объективно возникающее в процессе функционирования и развития общества противоречие; задача, требующая решения средствами социального управления». Подобным образом социальные проблемы рассматривает и В.Н.Минина: «Материалистическое понимание истории дает нам основание заключить, что социальная проблема - это объективное противоречие, находящееся на такой стадии своего развития, когда нарушаются пропорции социальной динамики (складывается социальная структура, подрывающая основы целостности данной системы) и на этой основе возникает дисбаланс коренных общественных, коллективных и личных интересов, что влечет за собой разрушение сложившихся социальных ценностей и, как следствие, изменение существенных свойств социума и возникновение «угрозы» его привычной, устоявшейся (и в этом смысле нормальной) жизнедеятельности. Поэтому изучение социального положения различных групп людей, их интересов и конкретных действий в контексте объективно обусловленных социальных изменений должно являться, по нашему мнению, основой моделирования социальных проблем». Итак, традиционно под социальными проблемами понимались и понимаются некоторые «объективные» социальные условия нежелательные, опасные, угрожающие, противоположные природе «социально здорового», «нормально» функционирующего общества. На социологическом жаргоне это проявления социальной патологии, социальной дезорганизации, дисфункции, социальные противоречия, структурные напряжения и т.д. Задача социолога с традиционной точки зрения заключается в том, чтобы выявить это вредное условие, проанализировать его, установить те социальные силы, которые способствовали его возникновению, и, возможно, предложить определенные меры по исправлению ситуации. Традиционные подходы, таким образом, являются объективистскими, трактующими социальные проблемы как социальные условия. Такое отношение настолько сильно укоренилось в сознании обществоведов, что без определенного мысленного усилия представлять социальные проблемы, например, преступность, безработицу, употребление наркотиков, ВИЧ/СПИД, загрязнение окружающей среды, иначе как социальные условия, характеризующиеся такими показателями, как уровень преступности, темпы ее роста, численность безработных, людей, употребляющих наркотические вещества, людей с ВИЧ и т.д., подчас бывает довольно трудно. Объективистские подходы к социальным проблемам были подвергнуты в последней трети XX в. серьезной критике, лейтмотив которой заключался в том, что объективистская трактовка не способствует пониманию процессов, связанных с возникновением и существованием социальных проблем, и развитию такой области исследования, как социология социальных проблем. Суть критических замечаний сводится к следующему. Во-первых, социологи, как указывает Герберт Блумер, сами по себе не способны выявить, идентифицировать социальную проблему. Социологи распознают и начинают анализировать те или иные социальные проблемы только после того, как общество признает, что эти проблемы существуют. «Социологическое признание социальных проблем идет в кильватере общественного признания, меняя направление вместе с ветром общественной идентификации социальных проблем». Действительно, если мы обратимся, в частности, к российским научным журналам, монографиям и сборникам, мы заметим, что в большинстве случаев социологи, выбирая предмет исследования, следуют определенной конъюнктуре. Предметом изучения, как правило, становятся ситуации, уже имеющие статус серьезных социальных проблем в обществе (преступность, бедность, безработица, употребление наркотиков, терроризм и т.д.). В то же время существует очень немного социологических работ, например, о социальных аспектах ВИЧ/СПИДа. Определенное влияние на выбор предмета исследования оказывают научные фонды, обозначающие приоритетные для них темы. Во-вторых, объективистская теория, считающая социальные проблемы простыми отражениями объективных условий, «не может объяснить, почему одни условия определяются как проблемы, приковывая к себе самое серьезное общественное внимание, тогда как другие, одинаково пагубные или опасные, остаются без подобного определения». Почему, несмотря на то, что ежегодно в России, по крайней мере, 14 тысяч женщин погибают в результате домашнего насилия, это не является предметом общественного внимания и беспокойства? Или почему повсеместное нарушение прав военнослужащих в российской армии, включая издевательства, оскорбления и избиения, является проблемой только для родителей солдат и призывников и для правозащитников, хотя краткосрочные и долгосрочные социальные последствия насилия в армии огромны? И таких вопросов множество. В-третьих, объективистские подходы срывают попытки создать такую область анализа, как социология социальных проблем, очертить ее предмет, разработать общую теорию социальных проблем, поскольку ведут к анализу социальных условий, связанных друг с другом лишь тем, что они оцениваются как нежелательные. Сами по себе эти условия имеют между собой мало общего, поэтому понимание какого-либо одного условия почти не способствует пониманию других. Для того, чтобы убедиться в обоснованности последнего замечания, зададимся вопросом: что общего, например, между такими социальными условиями в России, как преступность, бедственное положение людей с ограниченными физическими возможностями, безработица, загрязнение окружающей среды, употребление наркотиков, распространение туберкулеза и ВИЧ, коррупция, бездомность? Очевидно, что знание преступности ничем не поможет нам при анализе ситуации с загрязнением окружающей среды или распространением ВИЧ. Таким образом, использование объективистских подходов ведет к тому, что социология социальных проблем «рассыпается» на ряд отдельных направлений - исследование социальной проблемы бедности, исследование проблемы преступности, изучение бездомности и т.д. Интеракционистский подход: социальные проблемы как следствия реакции общества Идея «определения ситуации» и теория «наклеивания ярлыков» В 1960-1970-е гг. возникают и развиваются альтернативные подходы к социальным проблемам, принципиально отличные от рассмотренных выше. Одним из них является интеракционистский подход. Основание данного подхода составляет идея «определения ситуации», предложенная Уильямом Томасом в 1928 г. (теорема Томаса): «если люди определяют ситуации как реальные, то эти ситуации реальны по своим последствиям». С этой точки зрения, если некоторое меньшинство считается «угрозой обществу», то это ведет к значительным объективным последствиям - исключению, угрозам, остракизму - даже в том случае, если данная группа людей не представляет реальной угрозы социальному порядку. Примером может быть ситуация, которая сложилась в Чеченской Республике в последние годы. Если республика определяется как «очаг терроризма и преступности», то последствия такого определения ситуации абсолютно реальны - против чеченцев ведутся боевые действия, гибнет, подвергается насилию и испытывает огромные лишения и страдания мирное население, и мы имеем в итоге террористические акты в России, совершаемые женщинами-чеченками, потерявшими своих близких. Социальные проблемы в рамках интеракционистского подхода рассматриваются как следствия общественной реакции на некоторые действия индивидов или групп, в частности, как следствия осуществления по отношению к ним социального контроля. Социальные проблемы в рамках интеракционистского подхода рассматриваются как следствия общественной реакции на некоторые действия индивидов или групп, в частности, как следствия осуществления по отношению к ним социального контроля. Первоначально данный подход развивался в социологии девиантности, где это направление получило название теории «наклеивания ярлыков» или стигматизации. Ее основные положения были разработаны Говардом Беккером и Эдвином Лемертом. Г.Беккер формулирует эту теорию следующим образом: «Девиантность создается обществом... Социальные группы создают девиантность, создавая правила, нарушение которых составляет отклонение, применяя эти правила к отдельным индивидам и наклеивая на них ярлык аутсайдеров. С этой точки зрения, девиантность - это не свойство акта индивида, а скорее следствие применения другими индивидами правил и санкций к «нарушителю». Девиант - это тот, на кого удалось наклеить этот ярлык; девиантное поведение - это поведение, на которое люди наклеили ярлык девиантного... Девиантность - это качество взаимодействия между индивидом, который совершает акт, и теми, кто реагирует на него». Основное положение теории «наклеивания ярлыков» заключается в следующем: определение тех или иных индивидов в качестве девиантов, то есть наклеивание на них ярлыка девианта порождает или усиливает отклонение. «Клеймение индивида в качестве девианта имеет важные следствия в отношении дальнейшего социального участия и представления этого индивида о самом себе. Наиболее важным следствием является радикальное изменение его публичной идентичности. Совершение осуждаемого действия, о чем стало известно окружающим, придает этому индивиду новый статус. Выясняется, что он является не тем, за кого его принимали. На него наклеивается ярлык «гомосексуал», «наркоман», «псих» или «сумасшедший», и с ним начинают обращаться соответствующим образом»4. После того, как на индивида наклеен ярлык «преступник» или «наркоман», «алкоголик» и т.д., большая часть окружающих его людей ожидает от него продолжения нарушения норм общепринятого поведения. Это ограничивает жизненные шансы индивида и ведет его к принятию и развитию девиантной роли. Иными словами, ответ индивида на такую общественную реакцию часто заключается во вторичном отклонении (термин, предложенный Э.Лемертом). Таким образом, общество своей подчас чрезмерно жесткой реакцией на первичное отклонение - первичное нарушение правила поведения - реакцией, которая заключается в наклеивании ярлыка девианта и соответствующих стереотипных ролевых ожиданиях, способствует усилению девиантности. В качестве примера «вторичного отклонения» Э.Лемерт описывает поведение «трудного подростка»: «По той или иной причине (скажем, излишней энергии) школьник участвует в какой-то шалости в классе, за что наказывается учителем. Спустя некоторое время он опять нечаянно нарушает порядок и опять получает выговор. Затем, как это иногда случается, мальчик обвиняется в том, чего он не делал. Когда учитель употребляет по отношению к нему такие «ярлыки», как «бестолочь», «хулиган» или другие обидные выражения, это вызывает у школьника враждебность и возмущение, и он может почувствовать, что он зажат в тисках ожидаемой от него роли. Затем может возникнуть сильный соблазн принять свою роль в классе в том виде, в каком она определяется учителем, тем более, что школьник обнаруживает, что такая роль наряду с наказаниями может приносить определенные выгоды». Наклеивание ярлыка «сумасшедший» также может быть важной стадией в развитии психического заболевания. Применение теории «наклеивания ярлыков» к анализу ситуации в российском обществе позволяет сделать на первый взгляд парадоксальный вывод: причиной высокого уровня преступности в России отчасти является репрессивная система уголовного правосудия. Значительная часть преступлений в России представляет собой вторичные отклонения, то есть совершается бывшими заключенными, которые сталкиваются с огромными трудностями по возвращении из мест лишения свободы: при устройстве на работу, получении жилья, восстановлении отношений с близкими, элементарном обеспечении минимумом средств к существованию. Судьба людей после освобождения усугубляется крайне тяжелыми условиями содержания в местах лишения свободы, способствующими распространению туберкулеза, ВИЧ и других заболеваний. Общепризнанным является отсутствие в России действенной системы социальной и психологической реабилитации людей, освобождающихся после отбывания наказания. Они оказываются на свободе, часто будучи больными туберкулезом и другими заболеваниями, утратив трудовые навыки и квалификацию, постоянно сталкиваясь с подозрительностью и жестоким отношением со стороны окружающих, включая сотрудников правоохранительных органов, без денег и жилья. О многом говорит тот факт, что 60% всех самоубийств в местах лишения свободы совершаются в течение первых трех месяцев заключения и в последние месяцы перед освобождением. Согласно одному из положений статьи 60 Жилищного кодекса РФ, осужденные к лишению свободы на срок свыше шести месяцев теряли право на жилое помещение. В1995 г. это положение было отменено, фактически бывшим заключенным по-прежнему часто некуда возвращаться - ярлык человека, имеющего судимость, нередко разрушает прежние социальные связи и перекрывает возможности восходящей социальной мобильности. Многие из них совершают повторные преступления и вновь попадают в колонии или становятся бездомными. По данным социологов, 60-70% бездомных в середине 1990-х гг. составляли бывшие заключенные, которые не смогли после освобождения найти жилье. Общее число бездомных в России в это время, согласно экспертным оценкам, - около 4 миллионов человек. Таким образом, еще одной распространенной формой вторичного отклонения в России является бездомность. С позиций интеракционистского подхода очевидно, что «борьба с преступностью», основанная на общем ужесточении наказаний, увеличении сроков лишения свободы, приведет не к снижению уровня преступности, а к ее росту, поскольку гораздо большее число людей в этой ситуации подвергнется наклеиванию ярлыка Преступника, следствием чего станет рост числа вторичных отклонений. Идея «приватизации» социальных проблем является одной из важнейших идей интеракционистского подхода, разработанных Г.Беккером. Для того, чтобы социальная проблема получила возможность длительного существования, - указывает Беккер, -беспокойство общественности по поводу того или иного социального условия должно быть воплощено в виде института или организации. Ответственность за решение проблемы может взять на себя уже существующая организация или может быть создана новая. Одна из интересных черт этой стадии в развитии социальной проблемы заключается в том, что персонал такой организации склонен выстраивать свою жизнь и карьеру вокруг ее продолжающегося существования. Он становится крепко связанным со «своей» проблемой, и все, что угрожает ее существованию или значению, в свою очередь является угрозой для него. В результате сотрудники таких организаций сталкиваются с двойной проблемой в стремлении оправдать свое существование. С одной стороны, они должны демонстрировать, что «их» проблема по-прежнему существует и является очень серьезной (особенно если организации необходимо финансирование). С другой, они должны показывать, что их усилия эффективны и имеют смысл, и проблема, которой они занимаются, приближается к своему решению. Правоохранительные органы демонстрируют эффективность своих усилий в отношении проблемы наркотиков главным образом посредством сообщений о количестве задержанных наркотических веществ. Однако, по словам сотрудников российских правоохранительных структур, они перехватывают не более 10% всех наркотиков, поступающих на нелегальный рынок. Более того, как указывают эксперты, отечественные силовые органы изымают за год 50-60 тонн различных наркотических средств, а только по одному Памирскому тракту (Хорог - Ош) в страну ежегодно поступает до 1500 тонн наркотиков, то есть в 25 раз больше изымаемого. Идею приватизации, но уже применительно к проблеме наркотиков, используют и Л.Кесельман и М.Мацкевич: «Не может быть объективно заинтересована в существенном снижении, тем более в полной ликвидации наркотизма и наркомании значительная, постоянно растущая группа административных работников, приставленных к решению этой проблемы. Непрерывно увеличивающийся объем социальных ресурсов (среди них далеко не одни лишь финансовые), которые регулирует эта социальная группа, достаточно убедительно поддерживает их объективный интерес не только к сохранению, но и к возможно большему росту этого объема. При наших традициях организации и обоснования затратной экономики снижение уровня наркотизма не рассматривается в качестве аргумента для сохранения достигнутого уровня финансирования, не говоря уже об его увеличении... Даже будучи субъективно мотивированным к достижению позитивных результатов на вверенном ему участке антинаркотического фронта, администратор, приставленный к регулированию потока финансовых и других социальных ресурсов, объективно не заинтересован в общем уменьшении и тем более полной ликвидации причины, порождающей этот поток. Не заинтересованы в этом и работники специализированных подразделений правоохранительных органов, благополучие и само существование которых может быть оправдано только опасным уровнем распространения наркотиков в обществе. Не заинтересованы и остальные работники правоохранительных органов, наделенные значительными административными и правовыми ресурсами, которые они под видом преследования мелких торговцев и потребителей наркотиков могут и нередко используют для решения своих личных проблем. Объективно не заинтересованы в значительном снижении наркотизма и наркомании профессиональные работники специальных медицинских учреждений, чье благополучие также, в конечном счете, зависит от спроса на их услуги и особенно от наличия платежеспособных пациентов. Речь не о субъективных интересах и намерениях конкретных представителей этих социальных групп, а об объективной заинтересованности этих групп в существовании их функциональной сферы деятельности». По мнению Л.Кесельмана и М.Мацкевич, «практически единственной социальной группой, объективно, но пока далеко не всегда субъективно заинтересованной в защите общества от наркотиков, являются родители детей, над головами которых нависает эта угроза». Существование жесткого, запретительного закона ведет, помимо поддержания и расширения наркосреды, к высокой смертности от передозировки наркотиков, поскольку близкие и знакомые избегают вызывать экстренные службы медицинской помощи, так как знают, что в этом случае факт употребления наркотиков станет известным правоохранительным органам. По этой же причине люди, употребляющие наркотики внутривенно, опасаются тестирования на ВИЧ, даже если подозревают, что они инфицированы. «Когда закон карает за проституцию, употребление наркотиков или добровольные сексуальные отношения между взрослыми мужчинами, эти явления в обществе не исчезают, зато возрастает риск заражения людей, для которых забота о своем здоровье отступает на задний план перед угрозой наказания и необходимостью скрываться. Одновременно с этим сокращается возможность профилактической работы среди тех, кто рискует заразиться, и оказания им квалифицированной помощи. Запретительная политика обрекает тысячи людей на заражение ВИЧ-инфекцией, позволяя власти и обществу делать вид, что «нежелательные элементы» взяты под контроль и перекрыты, а «порядочным людям» и их близким вирус не угрожает». Наконец, действующий в России закон о наркотических средствах и психотропных веществах, является основанием для «наклеивания ярлыков» на наркозависимых и, таким образом, порождает вторичные отклонения. Улучшение ситуации с наркотиками возможно только при отношении к наркозависимым как к людям, нуждающимся в помощи, а не как к преступникам, и перенаправлении финансовых средств, затрачиваемых на силовые, запретительные меры, на осуществление эффективных программ профилактики в отношении определенных возрастных групп. Конструкционистский подход к социальным проблемам Основы конструкционизма можно обнаружить в работах Ричарда Фуллера и Ричарда Майерса, заложивших в конце 1930-х - начале 1940-х гг. основы так называемого подхода ценностного конфликта. «Каждая социальная проблема, - отмечают Фуллер и Майерс, - состоит из объективного условия и субъективного определения... Социальные проблемы - это то, что люди считают социальными проблемами». Эти исследователи первыми столь ясно показали значение субъективного элемента социальных проблем, признавая все же, что другим важным элементом являются объективные условия. Фуллер и Майерс утверждают, что ценности, конфликт между ними - основная причина любой социальной проблемы. Они разработали также концепцию стадий социальной проблемы, которая заключается в том, что социальные проблемы не возникают сразу как нечто окончательное, созревшее, пользующееся вниманием общественности и вызывающее адекватную политику их решения. Напротив, проблемы постоянно находятся в процессе развития, в котором могут быть выделены различные фазы или стадии, такие, как: (1) стадия осознания, (2) стадия определения политики и (3) стадия реформы. Конструкционистский подход к социальным проблемам представляет собой наиболее последовательную и строгую «антиобъективистскую» позицию. Основные идеи этого подхода были сформулированы Малькольмом Спектором и Джоном Китсьюзом в 1970-е гг. Сущность этих положений заключается прежде всего в полном отказе от объективного социального условия как составляющей социальной проблемы. «Всякое определение социальных проблем, которое начинается словами: «социальные проблемы - это те условия...», ведет в концептуальный и методологический тупик». Конструкционисты предлагают отказаться от идеи социальных проблем как вида условий в пользу понимания социальных проблем как риторики. Спектор и Китсьюз определяют социальные проблемы как деятельность индивидов или групп по выражению недовольства и выдвижению утверждений-требований относительно некоторых предполагаемых условий. Социальные проблемы, с этой точки зрения, конструируются индивидами или группами, привлекающими внимание общественности к тем или иным предполагаемым условиям и выступающими с требованием их изменения. Ключевыми в данном определении социальных проблем являются понятия «выдвижение утверждений-требований» (claims-making) и «предполагаемые условия». Выдвижение утверждений-требований, то есть риторика требовательного характера, включает в себя, согласно Спектору и Китсьюзу, ответы на вопросы анкет или интервьюеров при обследованиях общественного мнения, обращения с жалобами и письмами протеста, предъявление судебных исков, выступления в парламенте, проведение пресс-конференций, «проблематизирующие» сообщения средств массовой коммуникации, проведение митингов, пикетов, демонстраций, маршей протеста, забастовок и т.д. Социальные проблемы могут конструироваться и социологами, в том случае, если их выступления и публикации, представляющие результаты исследований и интерпретацию этих данных, способствуют росту обеспокоенности общественности относительно какой-либо ситуации. Следует признать, впрочем, соглашаясь с Г. Блумером, что в подавляющем большинстве случаев, напротив, обеспокоенность общественности заставляет социологов сосредоточиваться на исследовании тех или иных явлений. Слово «предполагаемый» используется Спектором и Китсьюзом для того, чтобы подчеркнуть, что любое утверждение требовательного характера выдвигается относительно условия, предположительно существующего. Сосредоточиваясь на анализе риторики требовательного характера, конструкционисты оставляют в стороне вопрос о том, являются выдвигаемые утверждения-требования верными или ошибочными, существует в действительности условие, относительно которого они выдвигаются, или нет. Для того, чтобы уберечься от тенденции «соскользнуть назад» к анализу условия, конструкционисты говорят о том, что даже существование самого условия, относительно которого выдвигаются утверждения-требования, не имеет значения для конструкционистского анализа: «Мы не касаемся того, существует или нет предполагаемое условие». Такую строгую конструкционистскую позицию иногда называют феноменологической версией конструкционизма. Менее строгой версией является так называемый контекстуальный конструционизм, допускающий возможность рассмотрения социальных условий и ситуаций, относительно которых выдвигаются требования изменения, то есть обращения к социальному контексту конструирования социальных проблем. Различие между строгим и контекстуальным конструкционизмом было проведено Джоелом Бестом, одним из ведущих теоретиков-конструкционистов: «Предположим, мы исследуем кампанию против «растущей уличной преступности». Чем могут объясняться эти утверждения-требования? Строгий конструкционист может отметить, что те, кто выдвигает утверждения-требования, ссылаются на более высокий уровень преступности или растущее чувство страха. Однако он будет рассматривать эти ссылки как часть утверждений-требований, не делая каких-либо допущений о том, что уровень преступности или страх перед преступностью действительно возросли. Контекстуальный конструкционист, напротив, может принять во внимание данные официальной статистики или обследований, измеряющих страх перед преступностью, даже если те, кто выдвигал утверждения-требования, никогда не обращались к статистике или обследованиям. Предположим, например, что те, кто выдвигает утверждения-требования, начинают кампанию против растущей преступности тогда, когда уровень преступности не повышается. Контекстуальный конструкционист может отметить это расхождение между утверждениями-требованиями и другой информацией о социальных условиях. В этом заключается ключевое различие между строгими и контекстуальными конструкционистами». Конструкционизм предполагает принципиально иной набор вопросов для исследователя социальных проблем. Например, как указывает Джоел Бест, с позиций традиционного объективистского подхода к бездомности важными являются вопросы о численности бездомных, о том, почему люди становятся бездомными и т.д. Конструкциониста же интересует, представляет ли бездомность социальную проблему, то есть является ли она предметом беспокойства и обсуждения со стороны общественности, чьи утверждения-требования делают бездомность предметом общественного внимания, как эти утверждения представляют бездомных, что делается для того, чтобы эти утверждения выглядели убедительными, как общественность и политики реагируют на эти утверждения-требования, как изменяются с течением времени эти утверждения, иными словами, какова их судьба, а, следовательно, и судьба социальной проблемы бездомности7. Такое исследование социальной проблемы бездомности в России предполагает, в частности, анализ деятельности организаций «Врачи без границ», «Ночлежка» и некоторых других, своими действиями прямо или косвенно привлекающих внимание общественности к положению бездомных в России и, таким образом, конструирующих данную проблему. Другим примером могут быть исследовательские вопросы относительно массового употребления алкоголя в том или ином обществе: Исследовательские вопросы Традиционный подход Конструкционизм Каков масштаб данной социальной проблемы? Представляет ли массовое потребление алкоголя социальную проблему? Каковы масштабы потребления алкоголя в обществе? Является ли широко распространенное употребление алкоголя предметом общественного внимания и беспокойства? Каковы социальные последствия массового потребления алкоголя в значительном количестве? Кто конструирует социальную проблему массового потребления алкоголя? Каковы причины и факторы, способствующие возникновению данной проблемы? Каким образом конструируется данная проблема? Каковы социальные функции употребления спиртного? В какой степени в конструировании данной проблемы участвуют средства массовой коммуникации? Что могло бы способствовать сокращению потребления алкоголя? Насколько успешными являются попытки сконструировать данную проблему? Как общественность и политики реагируют на утверждения о необходимости действовать с целью изменения ситуации? Достоинства конструкционистского подхода заключаются в следующем. Во-первых, он предлагает четкое и последовательное определение социальных проблем как риторики, деятельности по выдвижению утверждений требовательного характера относительно некоторых предполагаемых условий. Это определение положило начало эмпирически плодотворной традиции изучения социальных проблем. При этом данная традиция уже не является исключительно американской. Во-вторых, конструкционизм позволяет проникнуть в природу крайне изменчивого общественного признания тех или иных ситуаций социальными проблемами. Конструкционисты утверждают, что это признание, в большинстве случаев определяющее признание социальных проблем социологами, зависит от степени успешности попыток сконструировать проблему. В-третьих, конструкционистский подход является основой для развития новых теорий - об утверждениях-требованиях, о тех, кто их выдвигает, процессе выдвижения утверждений-требований, конкуренции между утверждениями-требованиями, их аудитории. Стратегии конструирования социальных проблем. (1) Конструирование отличного в рамках знакомого. Конструирование нового, отличающегося от других вопроса имеет важное значение, поскольку именно новое и необычное привлекает внимание аудитории, которая склонна испытывать скуку и апатию в отношении привычных социальных проблем. В то же время важно, чтобы это новое не было абсолютно новым. Аудитория любит новизну, но не любит, когда четкости и ясности ее мировоззрения угрожает что-то непонятное. «Совершенно новые утверждения-требования могут быть безуспешными, если аудитория не обладает категориями, позволяющими понять их». Данная стратегия может быть реализована двумя путями: во-первых, путем конструирования новой проблемы как примера уже существующей проблемы, как это было в случае с конструированием проблемы равных прав женщин, геев и людей с ограниченными возможностями в США, которое соотносилось с конструированием проблемы равных прав афро-американцев. В данном случае «создаются новые типы проблем с новыми типами жертв и виновников, которые являются вариациями старых, уже привычных типов проблем и людей». Второй путь осуществления данной стратегии - это расширение содержания категории, обозначающей уже известную социальную проблему. Примером чего является распространение категории «рабство» на такие явления, как «рабский» труд незаконных иммигрантов, вывоз девушек из страны и принуждение к занятию проституцией и т.д. Эти два варианта конструирования отличного в рамках знакомого позволяют достичь новизны, используя в то же время преимущества более раннего успешного выдвижения утверждений-требований. (2) Конструирование индивидуальных причин проблемы. Аудитории в целом интереснее информация об индивидах, чем о социальных причинах какого-либо условия. (3) Конструирование широко распространенного условия. «В игре в социальные проблемы действует закон больших чисел: чем больше число жертв, порождаемых тем или иным условием, тем вероятнее, что аудитория будет оценивать данное условие как социальную проблему». Так, более успешной стратегией конструирования социальной проблемы наркотиков является стратегия представления в качестве жертв не только наркозависимых, но и их близких, а также всех налогоплательщиков и все общество в связи с экономическим бременем расходов на контроль за ситуацией и возможной угрозой преступности. Подчеркивание масштаба условия и числа жертв имеет важное значение, поскольку оно способствует не только оценке условия в качестве социальной проблемы, но и убеждению аудитории в том, что данная социальная проблема не так уж далека от нее. «Когда число людей, затронутых проблемой, огромно, это способствует осознанию членами аудитории того, что пострадать могут и они или их близкие». Такой стратегии соответствуют, например, и утверждения о том, что ВИЧ неразборчив в выборе своих жертв, или что каждый из нас может стать бездомным из-за тех или иных поворотов судьбы. Данная стратегия, указывает Д.Лазик, может обеспечить широкую поддержку кампании по конструированию социальной проблемы. (4) Конструирование жертв, принадлежащих к среднему классу, который обладает значительными экономическими и социальными ресурсами. Например, утверждения-требования, указывающие на членов среднего класса, которые становятся жертвами преступности, скорее всего будут более успешными, чем утверждения-требования, касающиеся бедного населения или меньшинств. (5) Конструирование «страшных» последствий, представление проблемы как «кризиса», «эпидемии», «катастрофы». Например, эффективное конструирование проблемы «вождения автомобиля в нетрезвом состоянии» предполагает акцентирование наиболее серьезных последствий, таких, как смерть людей в результате дорожно-транспортных происшествий. Именно эта стратегия используется людьми, выдвигающими утверждения-требования, когда они начинают свои выступления, книги и пр. с одного-двух шокирующих примеров, а затем переходят к анализу условия в целом. «Общее правило: чем больше страдают жертвы, тем эффективнее утверждение-требование». (6) Персонализация проблемы. «Аудитория в целом хочет знать, какое количество людей затрагивает условие, конструируемое как социальная проблема, но этого недостаточно: мы хотим также знать подробности того, каким именно образом данное условие воздействует на людей, а такого рода подробности могут быть найдены только в историях личного характера. Если количественные данные наделяют аудиторию логическими аргументами о том, почему к этому условию необходимо относиться серьезно, то сообщения, персонализирующие проблему, затрагивают чувства аудитории». Эти истории могут касаться как рядовых граждан, так и знаменитостей. Например, как отмечает Эдвард Альберт37, сообщения о болезни и смерти в 1985 г. Рока Хадсона, киноактера, кумира Америки, персонализировали проблему СПИДа, сделав ее элементом непосредственной реальности для широкой американской общественности. (7) Конструирование простоты. «Эффективная стратегия выдвижения утверждений-требований заключается в игнорировании сложности реальной жизни и конструировании условия и людей, затрагиваемых им, в простой и удобной для понимания форме». Один из способов реализации данной стратегии состоит в конструировании такого образа условия, который содержит только нежелательные, «страшные» последствия. Другим способом является акцентирование «невинности» жертв данного условия, того обстоятельства, что они не несут ответственность за свое состояние. Например, как отмечает Д.Лазик, СПИД стал национальной социальной проблемой в США только тогда, когда в конструировании данной проблемы стали использоваться личные истории больных гемофилией, инфицированных ВИЧ при переливании крови, и детей, родившихся от инфицированных матерей. (8) Конструирование проблемы в надлежащее время. Иногда утверждения-требования выдвигаются в неподходящее время. Д.Лазик указывает, что можно провести очень крупный и успешный марш протеста, но не получить какого-либо освещения со стороны средств массовой коммуникации, если в этот же день в какой-то части страны бушевал ураган, или какое-либо другое событие приковало к себе внимание журналистов. Данная стратегия предполагает, в частности, что зимние месяцы больше, чем летние, подходят для конструирования проблемы «бездомности». Конструирование проблемы в надлежащее время означает также, что выдвижение утверждений-требований является более успешным в тот период, когда средства массовой коммуникации сообщают об определенных событиях.Так, события, связанные с гибелью какого-либо танкера и разливом нефти или нефтепродуктов, очевидно, повышают эффективность утверждений-требований относительно загрязнения окружающей среды. (9) Конструирование проблемы с учетом того, что большая часть сообщений большинства средств массовой коммуникации имеет развлекательный характер. Использование данной стратегии фактически означает использование всех ранее перечисленных стратегий. Д.Лазик заключает: «Если использовать все эти стратегии, мы получим образ новой проблемы, но не настолько новой, чтобы она требовала от аудитории разработки новых способов мировоззрения. Это будет проблема, подтверждающая наши индивидуалистические убеждения, обусловленные культурой («проблемы вызваны людьми»), а также социальные правила сострадания («жертвы не несут ответственности, они невинны»). Это будет образ невероятно распространенного условия, с невероятно серьезными последствиями, затрагивающими членов среднего класса... Это будет образ условия, которое легко понять, поскольку данные типизации не будут отражать всю сложность реального мира. Данный пакет утверждений-требований об условиях и людях будет успешным, поскольку он отражает типичный... здравый смысл, а также является эмоционально привлекательным: он способствует тому, что аудитория испытывает позитивное человеческое сострадание по отношению к жертвам и обвиняет только тех «виновников», кто совершенно очевидно является абсолютно порочным».