Россия в «эпоху дворцовых переворотов»

Лекция. Россия в «эпоху дворцовых переворотов» (профессор Л.Г.Косулина). Лекция. Россия в «эпоху дворцовых переворотов» Знаменитая писательница Жермена де Сталь, посетив Россию, бросит известный афоризм, который в переводе Пушкина звучал так: «Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкою».      «Эпохой дворцовых переворотов» в историографии традицион­но называется время с 1725 (смерть Петра 1) до лета 1762 г. (вступление на престол Екатерины II), когда проблема преем­ственности власти решалась с помощью насилия, штыками гвар­дейцев.      28 января 1725 г., в ночь смерти Петра 1, гвардейцы по наущению А. Д. Меншикова и других сторонников вдовы царя Екатерины окружили Зимний дворец и вынудили собравшихся высших сановников государства провозгласить императрицей Ека­терину 1.       В феврале 1730 г. гвардейцы выступили на стороне толь­ко что избранной императрицы Анны Ивановны, и она уничтожи­ла «кондиции», ограничивавшие ее власть.       В ноябре 1740 г. регент империи герцог Бирон был свергнут в результате переворота, ор­ганизованного фельдмаршалом Б. X. Минихом и гвардейцами.      Спустя год новый дворцовый переворот привел на престол дочь Петра 1 Елизавету Петровну, которую в Зимний дворец внесли на плечах гвардейские солдаты.      Наконец, в июне 1762 г. Екатерина II также была возведена на престол гвардейцами, которые свергли императора Петра III. Петр 1 умер, так и не решив, кому передать престол. Последнее его завещание было подписано на имя Екатерины, которую в мае 1724 г. он короновал в Успенском соборе Московского Кремля, но затем Петр уничтожил завещание. После его смерти на престол в равной степени могли претендовать 9 человек: овдовевшая императрица Екатерина Алексеевна, две ее дочери от Петра – Анна и Елизавета, внуки Петра и его первой жены Евдокии Лопухиной (дети царевича Алексея) Петр и Наталья, дочери царя Ивана (сопровителя Петра до 1696 г.) Анна, Прасковья и Екатерина, а также дочь Екатерины Анна Леопольдовна.      Отсутствие завещания возбудило в вельможах, собравшихся в ночь смерти Петра 1, желание провести выборы наследника. Эта мысль не противоречила традиции, но была отвергнута Меншиковы, Толстым, Апраксиным и другими представителями новой знати, которые опасались, что в итоге таких выборов к власти придет десятилетний внук Петра Великого и сын казнен­ного царевича Алексея великий князь Петр Алексеевич (будущий Петр II) и его «старомосковские» родовитые сторонники. В противовес Петру они поддерживали кандидатуру жены умершего императора — Екатерины. Спор о преемнике решили гвардейские полки. Дворянские по своему составу, гвар­дейские полки с этого времени превратились в основное орудие борьбы за власть между враждовавшими группировками гос­подствующего класса. Борьба между ними облекалась в форму заговоров, весьма удобных дворянству, ибо, во-первых, группи­ровки достегали желаемых результатов путем использование очень ограниченного круга лиц и, во-вторых, облегчались дейст­виями заговорщиков, связанных военной дисциплиной.      При императрице, совершенно не подготовленной к управлению огромной империей, в 1726 г. был создан Верховный тайный совет во главе с Меншиковым, который стал высшим учреждением в госу­дарстве. Ему были подчинены три первые коллегии (Военная, Адмиралтейская и Иностранных дел), а также Сенат. Послед­ний потерял титул правительствующего и стал называться вы­соким. Но не прошло и двух лет, как про­блема престолонаследия вновь обострилась. К весне 1727 г. здо­ровье Екатерины 1 резко ухудшилось и Меншиков был вынужден думать над таким решением этой проблемы, которое бы позволило ему по-прежнему сохранять влияние и власть. При этом он не мог игнорировать усилившихся позиций великого князя Петра Алексеевича, не мог он и не счи­таться с желанием Екатерины обеспечить лучшее будущее для ее дочерей — Анны, выданной замуж за голштинского герцога Кар­ла-Фридриха, и младшей — Елизаветы. Лучшим вариантом было признано завещание Екатерины 1, согласно кото­рому власть переходила к Петру II, а он был обязан жениться на дочери Меншикова      Но не знавшее границ често­любие Меншикова вызвало недовольство не только у знати, но даже у его недавних союзников. Еще накануне смерти Екатерины I против него возник заговор, возглавлявшийся Толстым. Заговорщики были разоблачены и поплатились ссылкой. Но расправой с Толстым Меншиков расчистил путь к власти для аристократии, уменьшил число своих сторонников, что в конеч­ном счете ускорило его собственное падение.      6 мая 1727 г. скончалась Екатерина 1, а в сентябре 1727 г. Меншиков был арестован, сослан в далекий Березов, где вскоре и умер. Его колоссальные владения, насчитывавшие свыше 150 тысяч крепостных, были конфискованы.      Падение Меншикова означало фактически дворцовый пере­ворот. Во-первых, изменился состав Верховного тайного совета, в котором из вельмож петровского времени остался лишь один Остерман, ловкий и беспринципный карьерист, умевший вовре­мя сказываться больным и, несмотря на многочисленные пере­вороты, сохранивший свое влияние при дворе. Большинство в Верховном тайном совете приобрели представители аристократи­ческих фамилий Голицыных и Долгоруких. Во-вторых, измени­лось положение Верховного тайного совета. 12-летний Петр II вскоре объявил себя полноправным правителем; этим был поло­жен конец регентству Верховного совета.      При дворе большое влияние приобрел Алексей Долгорукий, выдвинувшийся благодаря бесшабашному сыну, проводившему время с Петром II в попойках и грубых раз­влечениях. Долгорукие, подобно Меншикову, пытались закре­пить свое влияние осуществлением нового проекта брачного союза. Они были близки к цели — на середину января 1730 г. была назначена свадьба Петра II на дочери А. Г. Долгорукого, но император во время очередной охоты простудился, заболел оспой и скоропостижно умер, не оставив завещания.  В итоге империя оказалась на по­роге серьезнейшего династического кризиса.      Казалось, что выбо­ров самодержца, возможной борьбы придворных группировок не избежать. Однако собранное в ночь смерти царя 18 января 1730 г. заседание неожи­данно быстро развязало весь этот тугой узел. По предложению князя Д. М. Голицына верховники остановили свой выбор на кан­дидатах не из семьи Петра Великого (а их было двое — цесаревна Елизавета Петровна и сын умершей в 1728 г. герцогини Голштинской Анны Петровны голштинский герцог Карл-Петер-Ульрих), а из семьи старшего брата Петра Ивана V Алексеевича (ум. в 1696 г.) и царицы Прасковьи Федоровны. Из этой ветви династии Романовых к 1730 г. живы были три дочери Ивана — герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна с дочерью Анной Леопольдовной, бездетная Анна Ивановна — вдова герцога Курляндского и ее младшая сестра царевна Прасковья. Выбор Голицына и его товарищей пал на среднюю дочь царя Ива­на Анну Ивановну.     В гла­зах верховников она была наиболее подходящей кандида­турой, которой можно предложить корону с ограниченной вла­стью, так как, давно покинув Россию, не имела здесь сторонников, на которых могла бы опе­реться.      В глубокой тайне верховники наспех составили конди­ции - условия вступления Анны Иоанновны на престол. Она  должна была управлять государством не в качестве самодержавной императрицы, а совместно с Верхов­ным тайным советом, без ведома которого ей запрещалось объ­являть войну и заключать мир, вводить новые налоги, награж­дать чином выше полковника, жаловать или отнимать вотчины без суда. Командование гвардией переходило к Верховному тайному совету. Таким образом, кондиции ограничивали само­державие, но не в интересах всего дворянства, а в пользу его аристократической верхушки, заседавшей в Верховном тайном совете.      Как ни старались верховники держать свою «затейку» в тай­не, слух об их стремлении ограничить «самодержавство» про­ник в дворянскую и гвардейскую среду и вызвал там явно враж­дебную реакцию. В противовес кондициям верховников различ­ные группы дворянства составили свои проекты с изложением взглядов на политическое устройство страны. Авторы дворянских проек­тов требовали сокращения срока службы, отмены ограничений в наследовании недвижимого имущества, облегчения условий службы в армии и флоте путем организации специальных учеб­ных заведений для подготовки офицеров, более широкого привлечения дворян к управлению и т. д.      Анна Иоанновна, безропотно подписавшая кондиции в Митаве, после прибытия в Москву быстро обнаружила, что затейка верховников не пользуется поддержкой ни у массы дворян, ни у гвардейцев. В их присутствии и при их поддержке Анна Иоан­новна надорвала лист бумаги с подписанными ею кондициями. Этим самым курляндская герцогиня провозгласила себя само­державной императрицей. Верховный тайный совет был упразд­нен, а членов его (Голицыных и Долгоруких) под разными предлогами выслали из столицы, чтобы несколько лет спустя подвергнуть более суровым репрессиям и даже казням.      Ленивая и малообразованная императрица, любившая грубые шутки карлиц, не проявляла никакого интереса к государственным делам. Вместо упраздненного Верховного тайного совета при ней было организовано примерно такое же по компетенции учреждение, но под новым названием — Кабинет министров. Но­вым был и состав Кабинета министров, куда вошли доверенные лица новой императрицы.      Анна Иоанновна тяготилась участием в государственных де­лах и в 1735 г. издала указ, которым подпись трех кабинет-ми­нистров объявлялась равноценной императорской подписи.      В царствование Анны Иоанновны небывалых размеров дос­тигло влияние иностранцев. Наплыв их в Россию начался еще с конца XVII в., однако до воцарения Анны Иоанновны они не играли существенной роли в политической жизни страны. Это были главным образом специалисты. Иным стало положение иностранцев при Анне Иоанновне. Тон при дворе задавал неве­жественный фаворит императрицы, курляндский немец Бирон, не занимавший официальных постов, но пользовавшийся безгра­ничным доверием Анны Иоанновны. Под его покровительством проходимцы из иностранцев занимали высшие и хорошо опла­чиваемые должности в административном аппарате и армии. В годы немецкого засилья иностранцы пользовались преиму­ществами при назначении на доходные должности и продвиже­нии по службе. Это вызывало протест со стороны русского дво­рянства, лишенного части доходов и ущемленного в националь­ных чувствах.      Незадолго перед смертью императрица назначила себе преем­ника— Ивана VI Антоновича, трехмесячного сына своей племянницы Анны Леополь­довны (герцогини Брауншвейгской), причем регентом грудного ребенка (до его 17-летия) был определен Бирон.      С правовой точки зрения власть императора Ивана VI была хорошо обеспечена. С одной стороны, наследование престола Ива­ном подкреплялось традицией — ведь Иван был единственным мужчиной старшей ветви Романовых (правнук Ивана V, внук его старшей дочери Екатерины), и в этом смысле Иван Антоно­вич превосходил представителя младшей ветви (от Петра 1) гер­цога Голштинского Карла-Петера-Ульриха — сына цесаревны Анны Петровны). Во-вторых, власть эта обосновывалась правом Анны Ивановны назначить себе преемника по своему усмотре­нию в силу «Устава» 1722 г.       Но в условиях всеоб­щего недовольства Бироном, 8 ноября 1740 г. фельдмаршал Миних совершил очередной дворцовый переворот и провозгласил регентом Анну Леопольдовну.  Этот переворот не мог удовлетво­рить интересов широких кругов русского дворянства, так как он сохранил за немцами руководящее положение в государстве. Влиятельным лицом в стране на некоторое время стал Миних, президент Военной коллегии. Фельдмаршал Миних, чрезмерно честолюбивый и столь же бездарный полководец, мечтал то о получении звания генералиссимуса русской армии, то о должно­сти первого министра. Интригами ловкого Остермана, конкури­ровавшего с фельдмаршалом в борьбе за власть, Миних не полу­чил ни того, ни другого и ушел в отставку. Фактическая власть оказалась в руках Остермана. Распри между немцами ускорили падение их влияния при дворе. Во время очередного переворота, совершенного 25 ноября 1741 г. в пользу дочери Петра I — Елизаветы, воцарившиеся на русском престоле представители Брауншвейгской семьи были арестованы: маленький император, его мать и отец. Свергнутого императора Елизавета Петровна и Екатерина II держали в строгом заточении вплоть до 1764 г., когда он был убит стражей во время неудачной попытки освободить его и провозгласить им­ператором. Переворот 1741 г. сопровождался, кроме того, арес­том Миниха, Остермана и других влиятельных немцев и ссылкой их в Сибирь. Рота Преображенского полка, совершившая переворот, стала называться лейб-компанией. Участники переворота получили щедрые награды крепостными. Те из них, кто не имел дворянского звания, были возведены в дворянство.      Новая императрица упразднила Кабинет министров, восста­новила Главный магистрат, ликвидированный Верховным тай­ным советом. Были восстановлены также Мануфактур- и Берг-коллегии, слитые ранее с Коммерц-коллегией под тем предлогом, что «одно дело в разных руках обретается». Было объявлено также о том, что Сенату возвращается вся полнота власти, кото­рой он располагал в петровское время. Однако и Елизавета Пет­ровна не могла обойтись без учреждения, несколько напоминав­шего Верховный тайный совет и Кабинет министров,— во время Семилетней войны возникло постоянно действовавшее совеща­ние, стоявшее над Сенатом и названное Конференцией при высо­чайшем дворе. В работе Конференции участвовали руководители военного и дипломатического ведомств, а также лица, специаль­но приглашенные императрицей. Елизавете было довольно сложно подтвердить свое право на престол. Упор был сделан на «близость по крови» Елизаветы Петру 1. Соб­ственно, иного в обоснование своих прав на престол Елизавета предъявить и не могла, ведь ссылка на желание верноподданных видеть ее на троне явно не отвечала общей концепции самодер­жавия. В правовом смысле Елизавета являлась классическим узурпа­тором: она свергла императора Ивана Антоновича, вступившего на престол согласно воле самодержицы Анны Ивановны, и не от­дала власть своему племяннику, имевшему на престол больше прав, чем она, — и как мужчина, и как сын старшей сестры.       Проблема племянника, ставшего в 1739 г. герцогом Голштинии, явно волновала Елизавету, и почти сразу же после захвата власти она вызвала его в Россию из Киля, где Карл-Петер-Ульрих жил с детства. В 1742 г. его окрестили в православие. Получив русское имя Петра Федоровича, он стал, согласно специальному манифесту Елизаветы, наследником русского престола. Тем са­мым возможный кризис престолонаследия был устранен. Елизавета умерла в декабре 1761 г., и престол без всяких проблем отошел к Петру III. Но он продержался на нем только полгода и 28 июня 1762 г. стал жертвой дворцового переворота, во главе которого оказалась его жена, ставшая императрицей Екате­риной II. Подобно Елизавете, Екатерину II также можно считать узурпатором, не имевшим права на престол. Таким образом, мы видим, сколь противоречиво существова­ние самодержавия в это время. С одной стороны, самодержавие имело мощнейшие традиционные корни в менталитете русского общества, в строе государства, которое приобрело при Петре Ве­ликом черты регулярности. В обществе того времени не существо­вало силы, которая могла хотя бы в чем-нибудь легально оппони­ровать режиму самодержавия. С другой стороны, история «эпохи дворцовых переворотов» по­казывает, что власть конкретного самодержца оказывается чрез­вычайно хрупкой, зависимой от массы случайностей. Главной причиной этого было отсутствие правовых механизмов, которые бы могли обеспечить прочное существование и функционирование самодер­жавия в системе власти. Однако появление документа, в котором содержались бы чет­кие юридические нормы, определяющие компетенцию самодержца, обя­зательные разграничения его функций с функциями других пра­вовых институтов, которые могли гарантировать и защитить трон от потрясений, тем самым неизбежно отнимало бы часть власти самодержца. А это в свою очередь угрожало самодер­жавию утратой его сути — неограниченности власти. Когда же власть самодержца не была стеснена никакими юри­дическими нормами, защищающими ее от случайностей, то с не­избежностью возникала угроза дворцовых переворотов, проявля­лось желание различных авантюристов воспользоваться слабостью очередной личности, сидевшей на троне. Попытка законодательно определить компетенции верховной власти была предпринята в 1730 г., когда верховники предъявили герцогине Курляндской «кондиции» — условия, согласно которым она вступала на престол. Реализовать кондиции означало ликви­дировать самодержавие как институт, установить ограниченную монархию при верховенстве высшего правительственного учреж­дения — Верховного тайного совета. Но на деле этот Совет был лишь ширмой для двух родовитых фамилий — князей Долгоруких и князей Голицыных, представители которых составляли боль­шинство в нем, и поэтому можно говорить о попытке установления в России в 1730 г. олигархической формы правления. В дворянской среде, поначалу поддержавшей идею ограниченной монархии, до­вольно быстро созрело понимание, что Верховный тайный совет будет не представительным учреждением, а лишь неким советом двух аристократических семей. Это и стало коренной причиной неудачи верховников ликвидировать самодержавие, что в истори­ческой перспективе открывало бы перед Россией новые возможно­сти правового развития.