Патриотизм в общественном сознании России

Курс – Лекция Патриотизм в общественном сознании России «Ни один враг не добыл у нас ни пядени земли, мы же еще взяли назад все области, какие отхватили у нас соседи. Все это сделали мы по доброй воле…, потому что знали – деремся за собственное благо и что как выдержим опасность, так пожнем в мире плоды наших усилий в себя, на родине». Таковы настроения русского провинциального дворянства. Фоккеродт И.Г., Плейер О.1 Прекрасная вещь - любовь к отечеству, но есть нечто более прекрасное - это любовь к истине. П. Чаадаев Я люблю свою страну… Но я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами…Мне чужд этот блаженный патриотизм, этот патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями. П.Чаадаев Выдающийся русский философ В.Соловьев указал на глубокие различия «между требованиями истинного патриотизма, желающего, чтобы Россия была как можно лучше, и фальшивыми притязаниями национализма, утверждающего, что она и так всех лучше». Соловьев В.С2. Патриотизм - любовь к своему народу, а не политическому режиму; национализм - это ненависть к «чужим». Автор неизвестен «Настоящий патриот всегда должен быть готов защитить свою страну от своего правительства» Эдвард Эбби3 Результаты социологического опроса. На вопрос: «Вы являетесь патриотом России?» - 80 % россиян отвечают «Да». Вопрос: «Что такое патриотизм?» - 70 % отвечают – это «Любовь к Родине». И лишь 20% - это «желание что-то сделать для своей Родины».4 По данным соцопросов В ситуации вражеского нашествия легко понять кто патриот. Тот кто взял в руки оружие и встал на защите Родины. А кто были патриотами в Гражданской войне 1918 - 1921 гг.? Патриотизм - это не только гордость за героическое прошлое. Патриотизм - это уверенность в достойном общенациональном будущем; представление о единой общенародной судьбе. Без этого, риторика официального патриотизма лишь циничное разглагольствование. Автор лекции Весьма характерная для истории России черта: чем хуже дела внутри и вовне, тем сильнее разжигаются патриотические чувства… …Странная, однако, закономерность: чем менее свободен и просвещен народ, тем легче разжечь в нем этот самый патриотизм. Э.Поздняков5 Не пытается ли власть навязать россиянам лошадиную дозу патриотизма вместо улучшения жизни? Не подменяет ли она любовь к Родине - любовью к себе, к власти? В. Костиков6 В политической жизни России начала XXI в. нет ни одного известного национал-экстремиста и шовиниста, кто не называл бы себя русским патриотом. М.Мнацаканян7 Патриотизм - это любовь к Родине или к правящему политическому режиму? Автор лекции Полноценный патриотизм невозможен при тотальной коррупции чиновников. Трудно любить государство, в котором власть имущие бесцеремонно разворовывают народную казну. М.Мнацаканян8 Патриотизм – это осознание ответственности за преступления властей совершенные от имени твоего народа. Адам Михник9 История происхождения и понятие патриотизма Понятие «патриотизм» вошло в европейские языки с XIX в. означая любовь к родной земле и народу, гордость за достижения земляков, сопричастность отечественной истории, культуре и чести своего государства. В литературно-политический дискурс понятие «патриотизм» ввел английский литератор Самуэль Джонсон (1709 - 1784), употребив его в «Толковом словаре» (1755) и в эссе «Патриотическое обращение к избирателям Великобритании» (1774). Затем это понятие активно использовали в политических дебатах французские революционеры 1789-1793 гг., называя патриотами республиканцев и противопоставляя их сторонникам интернациональных по происхождению монархий Габсбургов и Бурбонов. Национально-государственный патриотизм как чувство любви к отечеству, в противовес унаследованной от Средневековья вассальной преданности трону, стал предметом сознательного формирования культурной и государственной элитой в XIX в. Выделяются две линии создания патриотических настроений - государственный заказ и личная инициатива гуманитарной интеллигенции. Патриотизм, как феномен национального сознания и национальной истории исследовался еще в средине XIX в. Существуют разные способы выделения патриотических умонастроений. В зависимости от объекта патриотического чувства: этнос/народ, государство, политический режим и даже личность правителя10, выделяют этнический, государственный, гражданский, верноподданнический патриотизм. В русское общество термин «патриотизм» внесли просветители А.Н.Радищев (1749-1802) в статье «Беседа о том, что есть сын Отечества» (1789) определял патриота - истинного сына Отечества как человека свободного, благонравного и благородного, ориентированного на благоустройство и служение Отечеству. Н.М.Карамзин (17766-1826) в статье «О любви к отечеству и народной гордости» (1802) уже описывает многообразие любви к отечеству: как привязанность к месту рождения, уважение к нормам жизни родителей и традициям, желание блага для отечества и славы родине, любовь к своим предкам. С 1804 г. в Москве В.В.Измайловым издавался ежемесячный журнал «Патриот». Его статьи были написаны в духе «рациональной философии» и сообщали передовые правила воспитания и морали. Государственный заказ на патриотическую идеологию в первой половине XIX в.был исполнен рядом государственных деятелей: А.С.Шишковым, Н.П.Румянцевым, С.С.Уваровым, чей вклад в отечественную историю сомнению не подвергается. Весьма любопытны рассуждения А.С.Шишкова о преимуществе отечественного воспитания перед чужеземным, поскольку ученый чужестранец может передать знания, но не сумеет «вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству». И при таких отечественных традициях образования, не вполне ясно, как наши конкуренты ухитряются воздействовать на процесс формирования российских элит. По мнению академика РАН, советника президента России С.Ю.Глазьева, «США последовательно взращивают среди российской политической, деловой и интеллектуальной элиты свою “пятую колонну“, выделяя на эти цели, по некоторым оценкам, до 10 млрд.долл. в год»11. В общепринятом смысле патриотизм понимается как общественный и нравственный принцип, характеризующий отношение человека к своей стране. Это проявляется в сложном комплексе чувств, знаний, ценностных ориентаций, установок, действий, называемых любовь к Родине. Словарь В.Даля определяет патриота как «любителя отечества, ревнителя о благе его…».12 Ключевое слово в этом определении - ревнитель, т.е. усердный защитник, поборник национальных интересов. Патриотизм - одна из базовых конструкций национального сознания. В связи с чем, он нередко становится объектом либо откровенных спекуляций, либо поверхностно-идеологических интерпретаций. Один из типичных приемов российских идеологов консервативно-охранительного толка, - призыв вернуться к традиционным ценностям и в.ч. к отечественному патриотизму. Однако с позиций традиционного патриотизма невозможно объяснить неоспоримый исторический факт: двукратный в ХХ в. крах российского государства. Традиционный российский патриотизм, в лице массовых слоев населения, не стал защищать ни имперскую, ни советскую форму государственности. Это вынуждает признать исчерпанность традиционных версии патриотизма. Распад СССР особенно показателен: он произошел в условиях мирного времени и в отсутствии критически значимых внешних угроз. Вторая сверхдержава, защищенная мощным ракетно-ядерным потенциалом и обладая всей полнотой государственного суверенитета, оказалась беззащитна перед внутренними проблемами и рухнула под их тяжестью. Двукратный распад российской государственности в ее имперской и социалистической версиях, вызывает закономерный вопрос: какую исторически-традиционную идеологию патриотизма предлагают воспроизводить традиционалисты-государственники? Возможно ли воспитать действенный патриотизм, адекватный отечественным реалиям XXI в., обращаясь только к прошлому – имперскому самодержавному или советскому тоталитарному? Упрощенные идеологемы не рассчитаны на серьезный политико-социологический анализ и адресованы массовому профанному сознанию, не способному мыслить рационально-критически; адресован тем самым 75% россиян, которые являются, согласно исследованиям Института социологии РАН, либо носителями архаических ценностей и традиционализма, либо примыкают к ним по основным ценностным установкам и коллективным представлениям. Именно эти массовые слои: заявляют о своей неспособности влиять на власть - до 90% россиян; и потому до 80% опрошенных, снимают с себя ответственность за происходящее в России, на своей Родине. Где в этой позиции массовых слоев населения патриотизм? Исходя из вышеизложенного, целесообразно проследить трансформацию смыслового наполнения патриотизма, выделить его элементы, нежизнеспособные в условиях современности и попытаться наполнить конкретным содержанием, адекватным реалиям XXI в. 1. Основные версии российского патриотизма В ходе исторического процесса, содержание обсуждаемого понятия, как и других конструкций массового сознания, до определенной степени меняется, корректируется, наполняется новым смысловым содержанием. Можно выделить три основные российские версии патриотизма, которые в разных пропорциях реально присутствуют в массовом сознании нынешней России: * Имперская, державно-святоотеческая – доминировала в дореволюционный период; отчетливо присутствует и в сознании общества XXI в. Опорные смыслы: единая и неделимая, Святая Русь, хранительница подлинной православной веры, мощная держава, которую боялись, а потому и считались. Державную компоненту патриотизма настойчиво стремятся использовать околовластные творцы мифологем, а также идеологи националистического толка. Целесообразно познакомиться с мнением о патриотизме такого знатока русского характера как Лев Толстой (См. приложение 1). * Советская военизированная – доминировала в советский период и является основным содержанием постсоветского патриотизма. Опорные смыслы: СССР/РФ – наследник великих исторических побед; народ России – народ-победитель, внесший решающий вклад в победу во Второй мировой войне. В постсоветский период, спустя многие десятилетия после окончания Великой отечественной войны, подобная риторика выполняет несколько функций: - Заслуженное чествование ветеранов - Позволяет наличной власти представить себя в образе наследницы победных традиций прошлого - Обосновать необходимость формирования отчетливо милитаризованного бюджета - Закамуфлировать, отодвинуть на периферию общественного внимания скудное существование многих ветеранов войны: убогие пенсии; отсутствие благоустроенного жилья; отсутствие личного транспорта, приспособленного для передвижения инвалидов… * Постсоветская гражданская - носителем которой в начале XXI в. являются лишь относительно небольшие, локальные группы российского общества. Опорные смыслы – правовое государство; гражданские права и политические свободы; демократия, честные конкурентные выборы, сменяемость власти, социальная экономика, ориентированная на интересы и нужды массовых слоев населения. 2. Идеологические компоненты патриотизма Анализ сложного и, в немалой степени, противоречивого понятия патриотизм, целесообразно вести в разрезе его характерных, устойчивых идеологических компонент, соотнося их с реалиями российской истории и современной жизни. 2.1. Патриотизм, как любовь к Родине, как любовь к России Русский философ В.Соловьев предостерегал от впадения в «зоологический патриотизм… делающий из нации предмет идолослужения».13 Любовь к Родине в патриотическом дискурсе, в основном, интерпретируется в двух вариантах – любовь к своей малой Родине и любовь к России, как самой большой стране (географическому пространству) на планете. - Что касается «малой Родины», то патриотическая любовь к ней плохо сочетается с социально-экономической, и экологической деградацией многих регионов российской провинции; их демографическим запустением и отсутствием социальных перспектив у редеющего населения. - Относительно любви к единому, огромному географического пространству… После распада СССР неизбежно возникает вопрос о том, как относится к отделению бывших советских республик? И, прежде всего, к самостоятельному, суверенному существованию славянских государств Украины и Белоруссии? Должна ли России их «отпустить» или необходимо стремиться вернуть? Однако, возможно ли их вернуть, вопреки воле народа или значительной его части? То, что элиты Украины и Белоруссии не испытывают желания возвращаться в состав единого российского государства на правах младшего брата, сегодня уже очевидно. Сейчас они полноправные хозяева природных ресурсов своих республик и в вопросах самообогащания действуют абсолютно суверенно, не спрашивая разрешения у Москвы. Идеология коммунистического интернационализма (в послереволюционный период) и политика внешней экспансии советского режима (накануне и в ходе Второй мировой войны), позволила властям СССР собрать в единое государство распавшиеся фрагменты Российской империи, за исключением Финляндии и Польши. Однако в конце ХХ – начале XXI вв. военная экспансия - крайне сомнительное средство восстановления утраченных и присоединения новых территорий. Так, на победу В.Жириновского на парламентских выборах 1993 г. под лозунгом очередного насильственного присоединения Польши к России, Польша ответила стремительным вступлением в НАТО с целью получения международных гарантий своей безопасности и государственного суверенитета. 2.2. Патриотизм, как лояльность государству или политическому режиму Государство пухло - народ хирел. В. Ключевский (о русском государстве) Это одна из наиболее противоречивых и сложных для осмысления модификаций патриотизма. Для начала зафиксируем: политический режим не тождественен государству. Однако, отечественное массовое сознание, как правило, не разграничивает понятий государство и политический режим. Тем не менее, со всей определенностью следует подчеркнуть - это разные сущности. Различия между ними, с некоторой долей условности, можно проиллюстрировать на примере гигантского океанского корабля. Корабль - это государство, а политический режим - командный состав корабля и его действия. Управляемый командой, корабль может плыть в Африку или Австралию; на восток или на запад, вести людей, пшеницу или нефть. При умелом и ответственном управлении корабль благополучно придет в порт назначения, не смотря на неблагоприятные течения и шторма, а может, в результате безответственного или безграмотного управления, столкнуться с другим кораблем, пропороть корпус на рифах, наскочить на айсберг, как «Титаник» и… погибнуть. В период Великой экономической депрессии элиты/политические режимы Германии и США выдели выход из тяжелого социально-экономического положения в противоположных направлениях; так они и направляли «корабли» своей государственности. Германия искала выход на путях внешней агрессии; США - стремились придать своему государству отчетливую социальную направленность. Исторический результат известен. Государство - это исторически изменчивая форма политической самоорганизации народа/ социума. В поисках оптимальной формы государственного устройства, способной обеспечить национальное развитие и желательный, высокий уровень жизни для большинства, сам народ России в ХХ в. дважды разрушал свое государство, его имперскую и советскую модель, отказав им в лояльности. Основные функции государства: поддержание внешней безопасности и внутренней стабильности; установление правосудия, как средства предотвращения и разрешения внутренних конфликтов; целеполагание - формулирование национальных интересов и организационно-управленческая работа по их достижению. Формы государственности во многом определяются уровнем наличной политической культуры общества и его элиты. Комментируя восстановление самодержавия в 1613 г. - избрание на московский престол подростка Михаила Романова - Ключевский отметил: других политический идей в запасе у московитов не нашлось. Политический режим - конкретный способ осуществления власти в зависимости: от социальной базы и способа прихода к власти правящего класса; от его стратегических целей/идеологии; степени согласия с этими целями/идеологией населения (легитимность правящих групп); наличия или отсутствия внешних угроз; понимания/интерпретации правящим классом своих корпоративных интересов; способности правящего класса критически оценить проводимую им политику и обусловленные этой политикой риски, свои корпоративные перспективы и перспективы общества; в связи с этим, осознание единой с народом исторической судьбы либо отказ от подобных представлений… и т.п. Наглядные различия политических режимов, в рамках одного и того же Советского социалистического государства, демонстрируют: - правление Сталина (продолжительность 29 лет); жестокая полицейская (тоталитарная) диктатура; используя масштабное государственное насилие, режим решал задачи развития производительных сил общества - преимущественно тяжелой промышленности; (Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой) - правление Брежнева (продолжительность 18 лет); умеренный авторитарный режим, отказавшийся как от масштабного государственного насилия, так и от политики развития экономики; (18-летнее политически стабильное правление - без оппозиции и массовых протестов; застой, за время которого сформировались основные социально-экономические предпосылки крушения СССР); что характерно - режим Брежнева, объективно направляя советское государство к распаду, требовал от советского народа лояльности; - правление Горбачева (продолжительность 6 лет); осознание прогрессирующего системного отставания СССР; политика гласности и демократизации общества; попытки проведения демократических реформ. Характер политического режима определяется осознанием политической элитой стратегических/долгосрочных национальных интересов и способностью/готовностью строить текущую политику исходя из этих общенациональных интересов. Это обстоятельство в решающей степени определяет качество государственного управления. Однако российские реалии свидетельствуют: власти прилагают мощные пропагандистские усилия, стремясь корыстно-корпоративные интересы групп господства выдать за интересы национальные. Если общество относится к подобной политике равнодушно, пассивно, последствия трагичны. Это наглядно продемонстрировала судьба СССР. В течение 18 лет режим брежневского правления (позднего СССР) проводил консервативно-охранительную политику, сберегая комфортный, удобный для себя режим политической стабильности. Демагогически выступая от лица государства и отождествляя свои интересы с интересами государства, номенклатура безответственно довела советское государство до края распада. После кончины Брежнева в 1982 г. СССР прожил всего 9 лет. Само существование государства советская бюрократия принесла в жертву своим интересам, поскольку именно она стала бенефициаром/благополучателем постсоветских реформ, совершенно незаслуженную урвав историческую премию в лице доходных активов советской экономики. Сбылось предвидение Л.Троцкого: «Настанет время, когда советская бюрократия будет для себя искать возможность вернуться к институту частной собственности». - Лояльность государству. Отечественная история свидетельствует: лояльность государству, как исторически-изменчивой форме политической самоорганизации, недолговечна. - Лояльность политическому режиму / наличным властям – едва ли не самая противоречивая компонента патриотизма. Действительно, должно ли население быть лояльно к тоталитарному, репрессивному режиму Сталина, запятнавшего себя массовым истреблением соотечественников? Но, именно этот режим организовал оборону России в 1941 – 1945 гг., и под его руководством советский народ выиграл войну, защитив свою жизнь и самостоятельное, суверенное существование. Однако существует и иная точка зрения - народ выиграл войну вопреки бездарному военно-политическому руководству, чем и объясняется огромное число жертв. Вне зависимости от точки зрения: в результате военной победы репрессивный режим окреп, и многие сотни тысяч советских военнопленных из нацистских лагерей смерти были отправлены непосредственно в сталинские лагеря ГУЛАГА. И, как известно, внуки солдат-победителей 1941-1945 гг. не встали на защиту советского строя и единого Советского Союза в 1991 – 1993 гг. Таковы исторические факты Нечто подобное произошло и в начале XIX в. Русские солдаты, взятые из крепостных крестьян, одержав победу в войне 1812-1814 гг., отстояли Россию, отстояли ее государственный суверенитет, защитили народ, но они защитили и самодержавный строй, укрепив его, а тем самым, и крепостное рабство, продлив его существование еще на полвека. О свободе здесь явно речь не идет. Самодержавную, имперскую российскую государственность также разрушили внуки и правнуки тех солдат, что веком раньше отстояли тот же политический строй в войне с Наполеоном. Очевидная причина: изменение массового сознания опережало модернизацию общественного строя, опережало реформирование социально-властных отношений. Лояльность властям неотделима от того качества национально-государственного управления, которое эта власть обеспечивает и нравственного авторитета самой власти. Однако о каком авторитете может идти речь, если согласно оценкам Генеральной прокуратуры России, коррупция оценивается величиной порядка 240 млрд. долл./год - сумму, соразмерную доходной части национального бюджета? Неспособность власти отказаться от противоправного обогащения неизбежно подрывает доверие к ней, а потому и ее легитимность. 3. Патриотизм в ситуации внутреннего конфликта Рассмотренные выше формы патриотизма относятся к наиболее очевидному и потому более простому случаю проявления патриотизма – в ситуации внешней агрессии, когда народ защищает от вражеского нашествия свою землю, свои семьи, свое право на существование. Неизмеримо сложнее вопрос о том, что есть патриотизм в ситуации внутреннего гражданского конфликта. Характерный период российской истории – революция и Гражданская война начала ХХ в. Кто в этой исторической ситуации патриоты: «красные» или «белые»? Стремясь реализовать свои общественные идеалы, свое видение будущего, обе стороны острейшего социального конфликта жертвовали собственными жизнями и беспощадно уничтожали своих политических противников. «Красные» стремились установить «республику Советов», что в кратчайшие исторические сроки выродилось в диктатуру высшей партийной бюрократии, а затем и в диктатуру единодержавного диктатора Сталина. К чему стремились «белые»? У них не было единого общественного идеала. Одни воевали за восстановление самодержавной монархии; другие – за монархический строй, ограниченный парламентом; третьи – за буржуазную республику. Были еще «анархисты», крестьянская повстанческая армия под руководством Нестора Махно. Возглавляемое им движение (общая численность до 35 тыс. человек) выступало под лозунгами «безвластного государства», «вольных советов». Кто из них большие патриоты – кто меньшие; какая версия общественного идеала более патриотична, а какая – менее? Какой общественный строй был способен обеспечить более эффективное развитие производительных сил общества, а потому и благополучие населения России? Это отнюдь не праздные вопросы, принимая во внимание крах советского социалистического общественно-исторического проекта. Учитывая сказанное, не следует ли подлинными патриотами России признать те политические группы и тех политиков, кто пытался предотвратить гражданский конфликт, не допустить разрушения экономики, а главное, избежать человеческих жертв? Для этого было необходимо либо удержать макросоциальный компромисс, либо достичь нового социального равновесия политическими средствами, не допустив вооруженного столкновения. Такой политической группой была партия «Конституционных демократов» и ее лидеры – члены ЦК, и среди них, такие выдающиеся интеллектуалы, как князь П.Долгоруков, В.Вернадский, М.Винавер, И.Гессен, А.Кизеветтер, Ф.Кокошкин, А.А.Корнилов, В.А.Маклаков, М.Л.Мандельштам, П.Н.Милюков, С.А.Муромцев, В.Д.Набоков, Л.И.Петражицкий, И.И.Петрункевич, П.Б.Струве и др. Вынашивая проект буржуазно-либерального общественного устройства, конституционные демократы разработали два проекта конституции - «проект Струве» и «проект Муромцева». Документы обсуждались с виднейшими западными правоведами. Более умеренный проект Муромцева был принят земским съездом в июле 1905 г. Однако этим людям не удалось удержать под контролем развитие событий. За мирной Февральской революцией 1917 г. последовал Октябрьский переворот, кровопролитная Гражданская война и установление диктатуры коммунистической бюрократии. На причины неудачи конституционно-демократического проекта указал еще М.Вебер, по мнению которого истинно либеральный взгляд на государство в России еще не проник даже в мышление узкого круга интеллигенции. Тем более это относится к рабочим, сохранившим в массе мироощущение общинных крестьян. Программа кадетов имела целью устранить тот барьер, которым было на пути развития либерального капиталистического общества самодержавие с его сословным бюрократическим государством. Но Вебер видел, что после устранения монархии поднимется мощный антибуржуазный революционный поток, в результате чего идеалы кадетов: политические свободы, демократия, правовое государство… - окажутся абсолютно недостижимы. Действительно, ожидать, что многомиллионная неграмотная масса исторически вчерашних крепостных будет способна действовать в рамках закона - это иллюзия. Не случайно первый русский лауреат Нобелевской премии И.П.Павлов в одной из своих лекций (1918 г.) заявил: «Отсутствием просвещения и законности власть держала народ в диком состоянии». Программа кадетов за время их пребывания у власти с февраля по октябрь 1917 г. не получила активной поддержки ни одной крупной социальной группы. М.М.Пришвин писал в своем дневнике той поры: «Никого не ругают в провинции больше кадетов, будто нет ничего на свете хуже кадета». В Учредительном собрании кадеты получили всего 17 мест из 707. Любопытнее сужения о патриотизме в ходе гражданского конфликта приводит А.А.Кара-Мурза. В своей статье «Их спор все еще идет (НГ-СЦЕНАРИИ. 26.05.2015.) он пишет: На вопрос «Что такое русский патриотизм?» П.Б.Струве и И.А.Ильин отвечали по-разному. Ильин написал на эту тему десятки работ – и все они изданы. А вот у Струве, человека при жизни совсем не пафосного, обобщающей работы на эту тему долгое время не находили – то ли сознательно, то ли по невнимательности. Тем не менее, такая работа у Петра Струве есть, и эта маленькая статья стоит иных томов на тему о русском патриотизме. Опубликована она в мае 1933 года в белградской газете «Россия и славянство», задолго до войны, и в ней проводится неожиданное, но, как оказывается, принципиальное разделение между «партийным патриотизмом» и просто «патриотизмом»; между «партийной любовью к Отечеству» и просто «любовью к Отечеству». Струве пишет: «Для патриота Отечество – цель, для партийных монархиста, республиканца, демократа, социалиста и т.д. и т.д. Это иногда только как бы любимое поле для засева его определенными, еще более дорогими для них, семенами. Пусть и любя его, но они (то есть партийцы. – А.К.) подходят к Отечеству как бы с идейным, заранее обдуманным намерением… Есть пафос монархии, есть пафос республики, но есть и отдельный пафос Отечества… Если вдохновлять на борьбу может только конкретная идея монархии или республики, то спрашивается: за что сражались Минин и Пожарский, не предрешавшие вопроса и кандидатуры монарха, стоявшие на позиции: сперва освобождение, а потом избрание?» Обращается Струве и к примерам из не столь давней отечественной истории: «За что так героически сражались и умирали русские офицеры (и монархисты, и республи-канцы) во время белой борьбы? Они героически сражались и умирали не за монархию или республику, а за отечество, за Россию, за Россию без прилагательных. И все эти герои были верны тому принципу верховенства идеи Отечества, который не раз провозглашали и русские монархи: великий Петр, когда говорил: «Была бы жива Россия», Александр I в своем манифесте во время Отечественной войны и, наконец, Николай II, желавший успеха Временному правительству в его борьбе с немцами!» Струве завершает свою статью словами: «Спор о монархии или республике, как бы глубоко он ни затрагивал спорящих, есть все же сейчас «партийный» спор, спор «мелководный» и производный… Является ли родина целью или средством? И это и есть основной водораздел…». Да, Иван Ильин был, конечно, патриотом России; но он был патриотом «своей» России, своей «партийной России». Петр Струве был патриотом России как таковой, патриотом Отечества. Комментарий Приведенный фрагмент весьма любопытен, как столкновение мнений двух выдающихся русских интеллектуалов о природе патриотизма в ходе гражданского конфликта. Подобная постановка вопроса встречается крайне редко и тем ценна. Однако дискуссия оставляет впечатление недоговоренности… Дискуссия о типе правления - монархия или республика, авторитарный режим или социал-демократия - вопрос отнюдь не «мелководный», поскольку речь идет о характере социально-властных отношений. Именно от этого зависит наиболее полное развитие производительных сил общества, справедливое распределение национального богатства, а потому - высокий жизненный уровень народа. И столкновение соотечественников в ходе вооруженного гражданского конфликта это всегда дискуссия о желаемом образе общенационального будущего, что неизбежно сопряжено с желаемой формой правления. Поскольку многомиллионное общество, не впадая в анархию, без той или иной формы властвования существовать не может, то поиск наилучшей формы правления неизбежен. Именно об этом свидетельствует российский опыт ХХ в., когда сам народ дважды разрушал российскую государственность в поисках более эффективной и справедливой формы общественно-политического устройства. И потому «Россия без прилагательных» - «просто Россия, Россия как таковая» - это нежизнеспособная утопия. ****** 74 года коммунистического режима наглядно продемонстрировали: советский социалистический строй оказался тупиковым общественно-историческим проектом и уже одним этим поставил под сомнение патриотизм тех, кто его устанавливал в начале ХХ в. Стоила ли диктатура коммунистической бюрократии тех миллионов жертв которые были принесены на алтарь социалистической утопии? Двукратный в течение ХХ в. крах российской государственности в ее имперской и социалистической версиях, вызывает закономерный вопрос: какую историческую версию патриотизма предлагают консервировать (воспроизводить) российские консерваторы? Возможно ли воспитать конструктивный патриотизм, адекватный реалиям XXI в., обращаясь только к прошлому – имперскому и/или тоталитарному? 4. Патриотизм гражданский Исторический опыт свидетельствует - патриотизм двуосновен. Он полезен правящему режиму, когда необходима мобилизация для борьбы с внешним врагом. Но он становится угрозой для режима, когда с патриотических позиций выдвигаются требования политических реформ. О.В.Большакова14 Чудовищная обоюдная жестокость противников в гражданской войне, и последовавшие уже в советское время раскулачивание, голодомор, масштабные государственные репрессии - все это неизбежно ставит вопрос об исторической исчерпанности как имперской святоотеческой, так и советской военизированной версий патриотизма. Реалии современной России и, прежде всего, углубляющаяся имущественная поляризация, вызывают закономерные опасения нарастания протестных настроений. Отсюда актуален вопрос: есть ли в современной России эффективные механизмы, способные предотвратить массовые протестные выступления и, тем более, их перерастание в масштабный социальный конфликт? Подобный конфликт, как свидетельствует отечественная история, неизбежно сопровождается огромными человеческими жертвами, разрушением экономического потенциала и неизбежной деградацией общества. Немалую настороженность вызывают попытки совместить идеологию патриотизма и откровенный национализм. В частности, во время т.н. «Русских маршей», проводимых 4 ноября в «День национального единства», из года в год растет число участников под националистическими лозунгами, таких как «Россия - для русских». Многие люди не понимают, что стоит за лозунгами "русских маршей", какая идея. По сути, это лозунг: "Россия для этнических русских". То есть, по логике организаторов "маршей", представители национальных меньшинств, должны либо убраться из страны, либо, в лучшем случае, им уготовала участь людей второго сорта. Наибольшую опасность представляет то, что все социальные проблемы, все сложности, связанные с отсутствием "социальных лифтов", отсутствием справедливости, острой имущественной поляризацией и т.п. переводятся в плоскость этнических проблем, хотя, они таковыми не являются. Суть в том, что такое положение устраивает немалую часть правящего класса. Власти заинтересованы в том, чтобы обсуждение социальных проблем и противоречий подменить обсуждением противоречий межэтнических. Обывателю проще увидеть врага в "ином", в "чужаке". Поиск простых, а то и примитивных решений весьма характерен для нашего сообщества. Вышеизложенное свидетельствует: предотвращение разрушительных социального или национального конфликтов, сохранение человеческого и экономической потенциала России, поддержание ее международной конкурентоспособности - должно стать смыслом принципиально новой версии патриотизма – патриотизма гражданского, патриотизма прав и свобод Гражданина, как важнейшей социокультурной инновации, опирающейся на цивилизованный политико-правовой процесс. И осуществить это возможно лишь в процессе массового освоения политико-правовой культуры демократии, позволяющей учесть и реализовать мирным путем наиболее значимые интересы основных социальных слоев и групп современного, сложно структурированного российского общества. Одним из наиболее продуктивных подходов представляется идея конституционного демократического патриотизма. В послевоенной Германии, в ходе дискуссии о преодолении наследия нацизма, ее выдвинул выдающийся немецкий интеллектуал Юрген Хабермас, как национально-объединяющую, демократическую версию патриотизма, опирающегося на гражданственность. С тех пор «конституционный патриотизм» стал основным концептуальным понятием, вокруг которого строится система политического просвещения, самосознания и осмысления прошлого Германии. 5. Гражданский патриотизм в авторитарном государстве Общество, которое не научилось развиваться постепенно реформируясь, неизбежно заплатит доброй частью жизней своих членов, в горниле революции. Питирим Сорокин Вопрос о том, что есть патриотизм в авторитарном государстве, остро актуален в новейшей отечественной истории: и в СССР - после Великой отечественной войны и, особенно, для постсоветской России. Проиллюстрирует этот тезис двумя примерами. Поколение «шестидесятников». В феврале 1956 г. на закрытом от прессы заседании ХХ съезда монопольно правящей КПСС, ее лидер и руководитель СССР Никита Хрущев зачитал доклад с осуждением преступления сталинизма.15 Доклад и последовавшее смягчение внутренней политики: отказ от массовых репрессий, освобождение узников ГУЛАГА и его ликвидация, начавшаяся реабилитация жертв политических репрессий… - все это породило надежды на демократизацию советского режима. Особенно отчетливо эти надежды проявились в среде интеллигенции, активизация которой наиболее ярко проявилась в деятельности «поколения шестидесятников». Историческая справка Большинство «шестидесятников» были выходцами из интеллигентской или партийной среды, сформировавшейся в 1920-е годы. Их родители, как правило, были убежденными большевиками, часто участниками Гражданской войны. Поскольку родители посвятили жизнь борьбе за коммунистические идеалы, вера в эти идеалы была для большинства «шестидесятников» самоочевидной. Однако ещё в детстве им пришлось пережить мировоззренческий кризис и личные трагедии, так как именно эта среда больше всего пострадала от сталинских репрессий. У многих «шестидесятников» родители были репрессированы или расстреляны. Не вызывая радикального пересмотра взглядов, это заставляло критически осмысливать происходящее и приводило к скрытой оппозиции режиму. Последовавшая за XX съездом либерализация общественной жизни, известная как эпоха «оттепели», стала контекстом активной деятельности «шестидесятников». Являясь носителями утопических идеалов, шестидесятники активно поддержали пропагандистскую кампанию «возвращения к ленинским нормам». Заметнее всего «шестидесятники» выразили себя в литературе. Огромную роль в этом играл журнал «Новый Мир», с 1958 по 1970 г. редактировавшийся Александром Твардовским. Журнал, стойко исповедовавший либеральные взгляды, стал главным рупором «шестидесятников» и был невероятно популярен в среде интеллигенции. Прежде всего, это были честные, «окопные», произведения о войне, в основном молодых авторов — так называемая «лейтенантская проза»: «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, «Пядь земли» Григория Бакланова, «Батальоны просят огня» Юрия Бондарева, «Мёртвым не больно» Василя Быкова и другие. Но, главным событием была публикация в 1962 году повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» — первого произведения о сталинских лагерях. Публикация эта стала почти столь же переломным событием, как и сам XX Съезд КПСС. Однако «шестидесятники» не были целым поколением. Они были лучшими представителями этого поколения, но лишь весьма немногочисленным его сегментом. По этой причине они не смогли изменить характер социально-властных отношений, осуществить глубокую демократизацию общества и его перевод с траектории застоя на траекторию национального развития. Выразительно свидетельство д.ф.н. В.Н.Шевченко. В числе «шестидесятников» было немало ученых-обществоведов: философы, историки, социологи… Большинство из них, придерживаясь в 1960-е годы марксисткой идеологии, выступали защитниками идеи «социализма с человеческим лицом». Они искренне полагали, что советскую систему «партийно-государственного всевластия» можно постепенно реформировать. Однако после подавления в 1964 г. советскими войсками демократических реформ в Чехословакии - т.н. «Пражская весна», с этими иллюзиями пришлось расстаться. В 1973 г. в академической среде ученых-обществоведов власти провели большую идеологическую чистку. Ряд научных направлений был разгромлен, многие дискуссионные темы принудительно закрыты. Возникли «мощные явления застойного характера в сфере марксистского (советского - С.М.) обществознания... Чистки привели к радикализации точек зрения многих инакомыслящих, породили очередную волну эмиграции. Большинство шестидесятников было вынуждено публично отказаться от своих намерений и целей. Но были и такие, кто продолжали свою идейную и теоретическую борьбу с (советской политической - С.М.) системой… Власть жестоко преследовала и тех, и диссидентов, которые в скором времени оказывались либо в тюрьме, либо на Западе».16 В том же потоке шестидесятников были и социологи. Они использовали политическую «оттепелью» для возрождения в СССР социологии, с конца 1920 гг. запрещенную советскими властями. Годы «оттепели» стали для социологов временем интенсивного научного поиска путей и способов совершенствования жизни советского общества. Мемуары этих ученых, изданные в последние годы, чрезвычайно выразительны. Социологи-шестидесятники относились к своим работам как своего рода инструкциям, которыми власть должна воспользоваться, чтобы улучшить положение дел в советском обществе. Надежда на то, что результаты их исследований способны повлиять на государственную политику, не казалась наивной. Полученные результаты представлялись социологам тем средством, при помощи которого власть должна осуществить реформы социалистического строя. «Желание включить социологическую информацию в контуры партийного и государственного управления было делом вполне естественным для профессиональных социологов». Однако постепенно становилось ясно, что результаты работы ученых властям не нужны; сами ученые - не востребованы; к их рекомендациям никто не собирается прислушиваться, их советам следовать. Окончание «оттепели», наступившее после смещения в 1964 г. Хрущева со всех постов его же партийными соратниками, в мемуарах характеризуется как крушение надежд. С началом «застоя»17 изменился формат взаимодействия социологов и власти. Теперь социологи рассматривали свои исследования и просветительскую деятельность, как «сопротивление системе, но с помощью научного знания». Социологическая информация должна была «заставить человеческую массу задуматься над сложностью реальных социальных проблем». Соответственно и власть стала рассматривать работу социологов уже не как конструктивное сотрудничество, а как «подрывную деятельность».18 В итоге все усилия ученых донести критичную информацию до населения и побудить советские власти провести необходимые реформы, оказались тщетны. Власти остались глухи к рекомендациям интеллектуалов и Советский Союз… развалился. В данном контексте, истинными патриотами, обладавшими подлинным мужеством и гражданской ответственностью были те ученые, кто, стремясь сохранить СССР и настаивал на проведении политических реформ с целью повышения исторической устойчивости советской государственности. Но, поскольку эти реформы угрожали властным позициям советской бюрократии, ученые-социологи вызывали неудовольствие властей; их научные рекомендации власть недальновидно и раздраженно игнорировала. Не смотря на целый ряд позитивных процессов, подлинных достижений и успехов СССР: освоение космоса, овладение атомной энергией, высококачественное научно-техническое образование, создание и успешная эксплуатация сложных технических систем, открытие ряда трансурановых элементов и т.п…. - в обществе доминировали процессы социального распада, о чем свидетельствует крах СССР и социалистического строя. Финал для советской государственности закономерно оказался плачевен. Через четверть века СССР прекратил свое существование. На постсоветском пространстве прогремел целый ряд конфликтов: две т.н. Чеченские войны, полномасштабная война между Арменией и Азербайджаном за Нагорный Карабах, гражданские войны в Грузии и Таджикистане, конфликт между Молдовой и Приднестровьем. Общее число погибших эксперты оценивают примерно в 400 тыс. человек. Такова плата за распад советского государства. Протестные выступления 2011 - 2012 гг. Результаты постсоветских реформ большинство населения России воспринимает весьма скептически. Порядка трех четвертей опрошенных социологами заявляют, что в результате реформ им лучше не стало (в т.ч. 23 % - те, кому стало хуже) и практически столько же, те, кто не ожидают улучшения положения своей семьи в течение ближайших 5 лет.19 Осознание людьми отсутствия у них социальных перспектив стало причиной возрождения организованного протестного движения - митинги в Москве на Болотной площади и на проспекте Сахарова зимой 2012 г. Чего требуют протестующие? Как и полвека назад, протестующие требуют от властей проведения политических реформ: устранения монополии «Единой России»; регистрации оппозиционных политических партий и допуска их лидеров в телевизионный эфир; честной политической конкуренции; отказа от использования противоправного «административного ресурса»; честного подсчета голосов; наказания тех, кто фальсифицирует итоги голосования. Только реальная политическая конкуренция способна предотвратить очередной застой, окончательную утрату Россией конкурентоспособности и устранить потенциальную угрозу очередного распада государства. Именно поэтому требования оппозиции - это требования подлинных патриотов России, стремящихся не допустить повторения распада государства. И вновь, как и полвека назад, власти игнорируют требования протестующих, стремясь дискредитировать их в глазах массовых слоев населения. Контролируемые государством СМИ, приклеивают оппозиции ярлык врагов российской государственности, чью деятельность оплачивают США. И вновь в рядах инакомыслящих - ученые социологи. На состоявшемся зимой 2012 г. Всероссийском конгрессе социологов с одним из основных докладов выступил академик Г.В.Осипов. Основной тезис доклада: «Результаты исследований социологов должны практически использоваться в процессах государственного управления». Однако основной вывод пессимистичен: «Власть игнорирует рекомендации ученых-социологов». Вновь повторяется ситуация типологически-подобная позднему СССР, общество вновь движется по той же исторически тупиковой колее. 6. Патриотизм экономический 20 Моя продукция дороже, потому, что я оплачиваю недееспособность государства. Из интервью бизнесмена В современном научном дискурсе критическому осмыслению подвергается также восприятие и смысловое наполнение патриотизма представителями российского бизнеса. Это немаловажно, поскольку бизнесмены - одна из наиболее динамичных социальных групп любого общества. Общественно-политический контекст, в котором бизнес осмысливает понятие патриотизм, составляют весьма специфические явления российской действительности начала XXI века: рынок, основательно деформированный административным ресурсом; высокие барьеры «входа на рынок»; неуверенность в перспективах своего бизнеса; способы легитимации бизнес-стратегий, т.е. стратегии сохранения и развития бизнеса (учитывая т.н. «крышевание»); ориентация бизнеса на внешний или внутренний рынок; вступление России в ВТО; протекционизм (импортные пошлины, таможенные барьеры); политика властей в отношении модернизации - консервативная (новая технико-технологическая индустриализация) или либеральная модернизация, (включая социально-властные отношения); качество государственного менеджмента; добросовестная конкуренция или монополизация рынка; давление на бизнес силовых структур; ограниченная дееспособность судебной ветви государственной власти и т.п. Исследователи отмечают, что бизнесмены весьма осторожно высказываются по поводу патриотизма, опасаясь: быть вовлеченными в политическую дискуссию; дальнейшей утечки информации и возможных мер давления со стороны властей. Основной вывод проведенных исследований: «нет консенсуса по поводу позитивной роли патриотизма как основы экономической политики». Часть бизнесменов воспринимает декларируемый властями патриотизм как нереалистичный, неэффективный и часто нелегитимный способ регулирования экономического поведения; как лозунг, который, в лучшем случае, оказывается набором пустых слов, но чаще призван завуалировать/замаскировать преференции/преимущества для связанных с властями участников рынка. При этом бизнесмены-участники социологических опросов, рассуждения о патриотизме встраивают в контекст сетований на неэффективность государственного регулирования. Оппонентами подобной позиции выступают представители аграрно-промышленного комплекса (АПК). Настаивая на финансовой помощи государства, они апеллируют к патриотизму, утверждая, что «деньги в России дают только под патриотизм». В качестве аргументов предъявляются предпочтения потребителей, массово покупающих отечественные продукты питания. По данным многочисленных соцопросов 80% россиян предпочитают отечественные продукты питания, и этот сегмент рынка является лидером по уровню доверия потребителей. Тогда как отечественную бытовую технику предпочитают лишь 22% процента россиян, а автомобили - порядка 37%. Продукты питания по силе народной любви обошли даже таких фаворитов как отечественный кинематограф (68%) и литература (71%).21 Предприниматели воспринимают стратегические национальные интересы вполне конкретно, в виде комплекса мер экономической политики. Эти меры создают либо преимущества, либо проблемы для конкретных участников рынка. Те, кому предоставлены выгоды, публично демонстрируют патриотическую риторику, те же, кто понес убытки из-за акций «экономического патриотизма», иронизируют по этому поводу, вспоминая М.Прохорова. «Вместе с Абрамовичем они могут позволить себе быть патриотом, однако он купил себе иностранную команду у Национальной баскетбольной ассоциации (США). Почему он не купил «Спартак», если он такой патриот?» (Менеджер металлургической кампании) Отношение к такой пафосной и крайне дискуссионной категории, как «патриотизм», упрощается и конкретизируется до более реального вопроса: отношение к государственному протекционизму - расширять экспорт или защищаться от импорта. Для металлургов протекционизм европейцев - главное препятствие выход на европейский рынок металлопродукции и капитала. Пример: неудача «Северстали» получить контроль над французской фирмой «Arcelor», чему воспрепятствовало правительство Франции, апеллируя к национальным интересам. Т.о., активная поддержка вступления России в ВТО со стороны металлургов была связана с надеждами прорвать оборону европейцев на правах членов ВТО. Однако для отраслей страдающих от импорта, ситуация с патриотизмом выглядит иначе: лоббизм, направленный на защиту внутренних рынков полностью погружен в риторику патриотизма и национальных интересов. В целом, как отмечают эксперты, экономический патриотизм воспринимается бизнесменами как «пустотелая» концепция, декларирующая создание общих ценностей и воображаемой общности. Однако на деле этот идеологический конструкт используется для маскировки корпоративной борьбы за рынок. Проигравшие в этой борьбе осуждают патриотизм за искажение рынка, но ровно до тех пор, пока им самим не выпадает шанс с выгодой для себя разыграть патриотическую карту. 7. Советы «государственникам» В отечественных СМИ массовыми тиражами звучат весьма конструктивные советы нашим «патриотам-государственникам»: «Может быть… подавать народу пример собственным гражданским поведением, собственным патриотизмом. Господа! Сломайте заборы, которые окружают ваши особняки. Верните деньги из оффшоров. Умерьте свои элитарные потребности. Лечитесь в России, а не в Швейцарии. Стройте дороги, а не дворцы. Принимайте законы для защиты людей, а не своих привилегий. Введите налог на роскошь. Боритесь с коррупцией, а не с кощунницами. Растите нобелевских лауреатов, а не новых омоновцев. Не экономьте на народе. Может быть тогда люди и поверят вашему патриотизму» (Костиков В. Букварь для патриотов. Аргументы и факты, 31.10.2013). Сложно сказать, доходят ли подобные советы до сознания российских «псевдо-элит», но массового сознания эта информация достигает. Разовый тираж газеты «Аргументы и факты» более 2 млн. экз. Выводы 1. Вышеизложенное свидетельствует: правящий класс постсоветской России стремится сохранить исторически неэффективный политический режим авторитаризма, с целью дальнейшей эксплуатации сырьевой модели экономики, приносящей этому классу баснословное обогащение. 2. Группы господства отчетливо осознают остроту системных рисков дальнейшего движения России по инерционной траектории застоя. Поэтому они заблаговременно вывозят из России сколоченные капиталы и семьи, приобретают за рубежом дорогостоящую недвижимость. 3. Тем самым нувориши стремятся в личном качестве адаптироваться в правовое пространство Запада, с целью получения гарантий собственного благополучия. Одновременно они стремятся как можно дольше и как можно дальше от влияния Запада удерживать все остальное российское общество, что является одним из решающих условий неправового обогащения российских групп господства. 4. Из этого следует: политика национального развития нынешним псевдо-элитам России м.б. только принудительно навязана формирующимся гражданским обществом путем формирования соответствующего законодательства и проведения на его основе политики «модернизации». 5. Альтернативный сценарий - оттеснение нынешних групп господства от управления государством в рамках мирного избирательного политико-правого процесса. 6. Решающим фактором все больше становится уходящее историческое время и способность российской высшей школы воспитать высоко-интеллектуальную и национально-ответственную элиту. Приложение 1 Л.Н.Толстой. Фрагмент статьи «Христианство и патриотизм» «Я прожил полвека среди русского народа и в большой массе настоящего русского народа в продолжение всего этого времени ни разу не видел и не слышал проявления или выражения этого чувства патриотизм, если не считать тех заученных на солдатской службе или повторяемых из книг патриотических фраз самыми легкомысленными и испорченными людьми народа. Я никогда не слыхал от народа выражений чувств патриотизма, но, напротив, беспрестанно от самых серьезных , почтенных людей народа слышал выражения совершенно равнодушия и даже презрения ко всякого рода проявлениям патриотизма . То же самое я наблюдал и в рабочем народе других государств, и в то же время подтверждали мне не раз образованные французы, немцы и англичане о своем рабочем народе. Рабочий народ слишком занят поглощающим все его внимание делом поддержания жизни, себя и своей семьи, чтобы он мог интересоваться теми политическими вопросами, которые представляются главным мотивом патриотизма. …Патриотизм, так старательно прививаемых правительствами, не только не усваивается народом, но все более и более исчезает и держится только в высших классам, которым он выгоден… В России, где патриотизм в виде любви и преданности к вере, царю и отечеству с необыкновенной напряженностью всеми находящимися в руках правительства орудиями: церкви, школы, печати и всякой торжественности, прививается народу, русский рабочий человек - сто миллионов русского народа, не смотря на ту незаслуженную репутацию, которую ему сделали, народа, особенно преданного своей вере, царю и отечеству, есть народ самый свободный от обмана патриотизма и от преданности вере, царю и отечеству. Веры своей, той православной, государственной, которой он будто бы предан, он большей частью не знает, а как только узнает, бросает ее и становится рационалистом… К царю своему, не смотря на непрестанные, усиленные внушения… он относится как ко всем насильственным властям, если не с осуждением, то с совершенным равнодушием,; отечества своего же, если не разуметь под этим свою деревню, волость, он или совершенно не знает, или, если знает, то не делает между ними и другими государствами никакого различия. … Как прежде русские переселенцы шли в Австрию, в Турцию, так и теперь они селятся совершенно безразлично в России, вне России, в Турции, в Китае» (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. т.39. М. Гос. изд. художественной литературы, 1956. С.53-54). Приложение 2 03.10.2001   |  полемика Сергей Магарил Патриотизм гражданский или военизированный? Полемика с Владимиром Пехтиным ("НГ", 07.09.2001) Об авторе: Сергей Александрович Магарил - кандидат экономических наук. Статья Владимира Пехтина "Спасти детей может только цензура учебников" затрагивает одну из важнейших проблем не только системы образования, но и дальнейшего развития России. Справедливо видя в образовании приоритетный ресурс нации, г-н Пехтин озаботился патриотическим воспитанием молодого поколения. Какие же рецепты предлагает лидер фракции "Единство"? Оказалось, все те же - проверенные десятилетиями коммунистического режима: государственная цензура учебников; изучение военной истории; восстановление системы ДОСААФ; военные игры для подростков и посещение ими воинских частей, с тем чтобы "максимально приблизить обстановку к боевой"; возврат к нормативам "Готов к труду и обороне", с включением стрелковой подготовки и элементов рукопашного боя; воссоздание тиров, авиаклубов и других военизированных учебно-тренировочных заведений. Итак, обществу предложено вновь вернуться к системе воспитания военизированного патриотизма. Эта система хорошо знакома по советским временам - через нее было пропущено едва ли не все население СССР. Тем более целесообразно сопоставить многолетние усилия и результаты. А они таковы. Как известно, Советский Союз был распущен вопреки итогам Всенародного референдума, однако "патриотически" воспитанные массы не выступили в защиту единого Советского государства. По данным социологов, 70% граждан России убеждены: за происходящее в стране они никакой ответственности не несут, поскольку не имеют возможностей влиять на власть. Позицию внеэлитных слоев трудно назвать патриотической. В основе патриотизма - личная сопричастность и ответственность за все, что происходит с нашей родиной. В итоге в России - десятки миллионов людей, отчетливо осознающих свое бессилие перед властями. Исторически, традиционно они связывают надежды на изменение своего положения к лучшему лишь с усилением верховной власти. Может быть, пример патриотизма подают правящие слои? Эксперты считают: финансово-экономическая элита высокопрофессионально вывезла из России не менее 200 млрд. долл. и продолжает "без законных оснований вывозить 20-25 млрд. валютных средств в год" (Л.Баринов, "Больше, чем криминал", "НГ", 7.09.2001). Это патриотизм? Подобная политика по самой своей сути антинациональна. Вывезя из страны столь значительные, противоправно полученные средства, бизнес-элита наглядно продемонстрировала: свое будущее она видит без России и вне России. При этом, как показали социологи, преуспевающая часть общества примерно на две трети состоит из представителей номенклатуры КПСС. А уж эта публика, определяя себя как "авангард общества", неизменно пребывала в первых рядах "патриотов". Возможно, лучше обстоит дело с патриотизмом административной элиты? Увы, государственная бюрократия России прочно удерживает одно из первых мест в мире по уровню коррупции. Осмелимся предположить: мало что так противоречит национальным интересам, как продажность государственного аппарата. Органы МВД РФ ежегодно фиксируют сотни тысяч финансово-экономических преступлений, при этом их основная масса - "хищения бюджетных средств, в которых участвуют высокие региональные и столичные чиновники" ("НГ", 26.05.1999). Таким образом, десятилетиями воспитывая население на "лучших образцах" военизированного патриотизма, коммунистический режим воспроизвел к концу ХХ столетия правящую элиту того же интеллектуально-нравственного убожества. Неважно обстоит дело и с патриотизмом интеллектуальной элиты. Не в силах защитить свои насущные интересы и не выдержав нищенского существования, Россию за годы реформ покинули около 150 тыс. кандидатов и 20 тыс. докторов наук. Специалисты, изучающие общественно-политические процессы современной России, отмечают: политическая культура большинства населения - не столько активная культура граждан, сколько пассивная культура подданных, что дало повод говорить о "безгражданском обществе". Удивляться не приходится. Формирование политической культуры с целью воспитания гражданина, а не подданного, - такой задачи перед отечественной системой образования не стояло никогда. Не ставится она и сегодня, о чем свидетельствуют как предложения лидера крупнейшей парламентской фракции, так и настойчивые попытки в ходе реформы образования "сократить" изучение социогуманитарных дисциплин. По мнению автора настоящих заметок, одна из фундаментальных причин переживаемого Россией системного кризиса - провал в области массового социогуманитарного знания. Науки об обществе не стали историческим и политическим компасом нации. Преодолев в течение ХХ столетия технико-технологическое отставание, выйдя во многих областях науки и техники на уровень мировых лидеров, Россия осталась по преимуществу страной архаичной социальной и политической культуры. Итоги последнего десятилетия неопровержимо свидетельствуют: высочайший уровень естественнонаучного, инженерно-технического, математического, музыкального и т.п. образования - еще не гарантия адекватных знаний о жизни социума. Это одна из наиболее значимых причин социально-политической беспомощности населения, что позволило посткоммунистической бюрократии расхитить национальное достояние России. Происшедшая деиндустриализация экономики, деградация систем образования и медицины, науки и социальной сферы, нищета ветеранов - все это во многом обесценило те реальные достижения, за которые народ заплатил миллионами жизней. Таким образом: коммунистическое воспитание народа в духе военизированного патриотизма не спасло СССР от развала, а Россию от деградации. Смена вектора исторического развития требует максимального использования интеллектуальных ресурсов нации и ответственной политики с позиций национальных интересов. Это, в свою очередь, предполагает воспитание гражданского патриотизма и формирование гражданского общества, что с неизбежностью вступает в противоречие с интересами противоправного обогащения элит. Приложение 3 Патриотам знания не нужны Материал Михаила Зубова 15.12.2010 “ЕР” предлагает вдвое сократить школьную программу ради хорошего воспитания “Единая Россия” нашла два способа научить молодежь любить Родину. Первый — создать современную мифологию, второй — сократить школьную программу в старших классах. Оба ноу-хау презентованы на вчерашнем заседании Государственно-патриотического клуба партии. Дети и молодежь воспитываются в атмосфере недовольства собственным народом, констатировали партийцы. Изменить картину может новая, современная мифология, и ее создание уже финансируется. Готовятся новые книги и фильмы. Но одних только денег для этого недостаточно, требуется еще и особое духовное состояние авторов. Нужно, чтобы создатели мифов искренне любили свою страну. А они не любят, поэтому получается фальшиво и деньги летят на ветер. Модератор заседания и председатель Комитета ГД по культуре Григорий Ивлиев нашел выход из положения. Творческий человек должен быть счастлив и обеспечен. Только тогда он полюбит Родину настолько, чтобы передать это чувство искреннему юному читателю. А для этого он должен иметь высокий статус свободного художника и финансовую поддержку независимо от того, есть у него в данный конкретный момент государственный заказ или нет. “Мы подготовили закон о гарантиях творческой деятельности и внесем его в январе”, — осчастливил Ивлиев членов союзов писателей, композиторов, художников и пр. Вероятно, теперь им положат стабильные оклады, как это было при советской власти? Покончив с мифами, перешли к школе. Партийные педагоги и академики подготовили проект нового образовательного стандарта для старших классов, который планируется принять и внедрить в будущем году. “Последние годы в школе мы давали только знания, но не воспитывали. Результатом этого стало побоище на Манежной площади”, — сообщил автор проекта, гендиректор издательства “Просвещение” Александр Кондаков. Теперь решено сделать крутой поворот. Главной целью старших классов станет воспитание нравственного и ответственного патриота. А для этого, согласно проекту, учебный день начиная с 9-го класса разделят надвое. В первой половине — собственно уроки, во второй — поисковые работы на полях боевой славы и прочие акции, направленные на формирование личности гражданина. При этом количество предметов также сократится вдвое. Их останется 9. Обязательными станут физкультура, основы безопасности жизнедеятельности, “гражданская зрелость” и “Россия в мире”. Остальные 5 — по выбору. Этот момент вызвал в партии дискуссию. Скептики приводили такой аргумент. Предположим, молодой человек интересуется естественными науками. Значит, он выберет химию, физику, алгебру, биологию. Это уже четыре. Выходит, что из языков он сможет изучать только один: либо русский, либо иностранный, либо ни одного, если его интересует география... В итоге партийцы нашли простое и гениальное решение проблемы: “интегрированные курсы”. К примеру, химию, физику и биологию можно объединить в единый предмет под названием “естествознание”. Школам такое право будет дано. Если проект будет принят, а окончательное решение — за Минобразования, то, по мнению партии, уже через 5—7 лет производство патриотов будет поставлено на поток. Однако планам могут помешать... учителя. По мнению ректора МПСИ Светланы Бондаревой, среди учителей мало настоящих педагогов, способных проникнуть в самую душу ребенка и все там поправить. Чтобы их стало больше, она предлагает внедрить раннюю диагностику педагогически одаренных детишек. Будущих учителей планируется выявлять еще в детском саду, а затем планомерно выращивать. Приложение 4 ВЕДОМОСТИ От редакции: Парад амбиций 04.05.2012 Вчера в Москве на Красной площади прошла третья ночная репетиция парада Победы. Для нее с 18.00 было перекрыто несколько важных в транспортном отношении улиц и площадей. Свои риски автолюбители и транспортные предприятия стали учитывать с утра, поэтому пробки в столице были сильнее обычного весь день. Хорошо еще, что между праздниками многие граждане уезжают отдыхать, первая тренировка 26 апреля вызвала полный ступор в центре Москвы, вторая пришлась на 1 мая. Дневная генеральная репетиция пройдет 6 мая — хорошо, что это также будет выходной. Репетиции парада занимают много времени и места. Пока военные и техника тренируются слаженно проходить по Красной площади, в пробках стоят тысячи машин с георгиевскими ленточками и наклейками «Спасибо деду за Победу». Парад вместе со всеми репетициями, безусловно, стоит больших денег, и всегда возникает вопрос: не лучше ли было бы потратить их на квартиры ветеранам? Несмотря на то что ветеранов становится все меньше, многие из них по-прежнему стоят в очереди на обещанное улучшение жилищных условий. А праздник можно провести как-нибудь по-другому, без бряцания оружием (праздновали же мы без парадов с 1991 до 1995 г. и потом до 2008 г. без военной техники на Красной площади — разве это как-то умаляло День Победы?). Проблема в том, что военные парады стали важной частью идеологической системы российской власти при Владимире Путине. Для поздней советской власти в праздновании 9 мая было важно эксплуатировать лозунг «Лишь бы не было войны» — (Но, СССР развалился не из-за внешних угроз, а из-за внутренних проблем - С.М.) память об ужасах войны была у населения такой яркой, что перебивала все остальные потребности. Необходимым дополнением этой идеологемы был лозунг: «Красная армия всех сильней»; врагов много, но мы способны защитить Родину. Отсюда постоянные демонстрации оружия. Сейчас вроде бы лозунг «Лишь бы не было войны» явно устарел, но вторая часть — про врагов и защиту страны — сохраняется и постоянно поддерживается силами пропаганды. Военный парад в День Победы занимает в этой пропаганде важное место, он должен демонстрировать сохранение величия державы, имперских амбиций. Понимается это несколько старомодно, прежде всего в терминах защиты территории и готовности воевать. Имперскость всегда связана с территориями, защитой границ, предателями и изменниками родины, жертвами ради Родины-матери и т. п. Война в общественном сознании занимает большое место, российский патриотизм никогда не связан с мирным временем, говорит культуролог Даниил Дондурей: все патриотические фильмы у нас про войну, и в России не будет считаться патриоткой мать-одиночка с двумя детьми, открывшая свой бизнес и противостоящая рейдерам. Можно сказать, что российский патриотизм преимущественно негативный (бороться с врагом), чем позитивный (строить страну). Такая идеологическая система ориентирована скорее на смерть, чем на жизнь, скорее на прошлое, чем на современность. Такие установки мешают развитию, но вряд ли это всерьез оценивается их приверженцами. Но эта система вполне работает — благодаря контролю властей над телевидением — и будет работать еще долго. По данным свежего опроса фонда «Общественное мнение», 78% россиян собираются смотреть трансляцию парада на Красной площади. Правда, в прошлом году социологам «Левада-центра» сказали, что будут смотреть, 79% опрошенных, а потом, что посмотрели, — 65%. Но это все равно много. Впрочем, российские граждане, судя по опросам, все-таки не считают главным критерием величия державы могучую армию. На первом месте в списке пожеланий для них высокоразвитая экономика, на втором — высокий уровень благосостояния и только потом армия. Более того, отношение к главному, судя по пропаганде, врагу — США — в последние годы характеризуется все большим безразличием (по данным опросов ФОМ, с 2005 по 2012 г. этот показатель вырос с 50 до 66%, доли тех, кто относится к Америке плохо или хорошо, упали до 15 и 13%). Милитаризация образа власти уже не действует безотказно. Да, на митинге в поддержку Путина на Поклонной горе было много людей, искренне считающих, что безопасности страны угрожают извне, но много было и тех, кто воспринимает этот лозунг как политическую игру. Приложение 5 НОВАЯ ГАЗЕТА Александр Янов, д.и.н. 20-02-2013 Распад путинской «триады» Президент не научился отличать патриотизм от национализма Наряду с «патриотизмом» и «суверенитетом» «традиции» образуют фундамент всей путинской философии, своего рода новую триаду — наподобие недоброй памяти уваровской. С традициями у него, однако, проблема. За исключением одного случая («Для России характерна традиция сильного государства») Путин тщательно избегает упоминать, о каких, собственно, традициях речь. Едва ли удивительно: традиции у России разные, можно сказать полярные. В патриотизме вижу консолидирующую базу нашей политики В.В.Путин Разве лермонтовское «страна рабов, страна господ» не проливает свет на одну из  главных ее традиций? Так же, впрочем, как и знаменитые стихи Алексея Хомякова «России»: «В судах черна неправдой черной / И игом рабства клеймена / Безбожной лести, лжи притворной / И всякой мерзости полна». Грозное предостережение Александра Герцена следовало бы высечь на мраморе: «Долгое рабство не случайная вещь, оно, конечно, соответствует какому-нибудь элементу национального характера. Этот элемент может быть поглощен, побежден другими его элементами, но он способен и победить». Мы говорим о крупнейших мыслителях России, носителях ее национального интеллекта, кто посмеет заподозрить их в недостатке патриотизма? Страну свою любили они беззаветно. И тем не менее говорили они ей эти горькие слова. Говорили потому, что, подобно Петру Чаадаеву, были уверены: «Прежде всего, обязаны мы отечеству истиной». В этом, собственно, и состоит интеллектуальная традиция России: начиная от Нила  Сорского в XV веке и до Андрея Сахарова в XX-м, ее интеллектуалы всегда говорили своему народу правду, как бы ни была она горька. И на призыв, прозвучавший в послании президента «Мы должны...  быть и оставаться Россией», несомненно, ответили бы они вопросом: КАКОЙ Россией? Той, от которой бежали Лермонтов и Герцен, или свободной Россией? Конечно, есть у России и другая традиция. Хрестоматийным ее примером был девиз А.Х. Бенкендорфа, шефа жандармов при Николае I: «Прошлое России замечательно, ее настоящее великолепно, ее будущее превосходит все, что может представить человеческое воображение». Комментарий Так ли уж превосходно оказалось будущее России в ХХ и начале XXI веков?*** Это не случайная реплика какого-нибудь Скалозуба. Да, Бенкендорф был жандармом (чекистом в современном лексиконе), но у нас довольно свидетельств, что знал он о «долгом рабстве» не хуже  Герцена и о том, что в судах черна его Россия «неправдой черной», — не хуже Хомякова. Бенкендорф лгал сознательно, в воспитательных, так сказать, целях, полагая, что для «целости государственной и поддержания духа народного» ложь полезнее истины. Лгал потому, что ложь правителей такая же старинная русская традиция, как и  чаадаевская. Только это не интеллектуальная традиция, жандармская. Та, для которой не существует вопроса, КАКОЙ должна «быть и оставаться» Россия. Та, которую не пугала страшная герценовская догадка, что «долгое рабство» может и победить. Та, что не породила ни одного серьезного мыслителя, одних посредственностей, вроде того же Бенкендорфа в XIX веке или Андропова в XX-м. Так на стороне какой же из этих традиций Путин? Лермонтова-то он читал и, значит, не может не знать о центральной проблеме, воодушевлявшей ВСЮ интеллектуальную жизнь России на протяжении столетий. Стало быть, перед нами сознательный выбор, жандармский. Сможет ли Россия отстоять свою самостоятельность в мировой схватке «за  интеллект» под руководством столь сомнительного «интеллектуала», так очевидно тяготеющего к ее жандармской традиции? Вопрос риторический. Ибо если исход всемирной конкуренции и впрямь зависит от превосходства национального интеллекта, путинская Россия без сомнения смотрит в глаза эпохальному поражению. И тем не менее, не все здесь так просто, как кажется. В самом деле, когда граф Уваров, интеллектуал-расстрига, бывший президент Академии наук, замышлял свою триаду «Православие, Самодержавие, Народность», он совершенно точно знал, зачем это делает. Уваров консолидировал  патерналистское, антиинтеллектуальное большинство против «безумия наших либералов», по выражению его государя. Против европейски просвещенного меньшинства, против носителей национального интеллекта. Но Путин-то, формулируя совершенно аналогичную по духу триаду «Патриотизм, Суверенитет, Традиции», взывает в том же тексте именно к ИНТЕЛЛЕКТУ страны как единственной ее надежде. Здесь, согласитесь, парадокс. И парадокс на этом не кончается. Путин снова нарушает уваровскую, так сказать, конвенцию, с нескрываемой неприязнью обрушиваясь на националистов  (что для автора оригинальной триады было невозможно: шедевр Уварова провозглашал, по выражению известного историка А. Е. Преснякова, «золотой век русского национализма»). А вот что говорит про них Путин: «Какие бы громкие слова они ни произносили, они тянут нас к общественной деградации»  Это, конечно, не искрящаяся ирония Владимира Сергеевича Соловьева: «Да, национализм несомненно связан с национальностью, но лишь на манер чумы или сифилиса», так, канцелярская проза, но все-таки... Национализм — старинная язва русской жизни. Ему обязана страна жесточайшими своими катастрофами — московитским провалом XVII века с его «Русским богом, никому более не принадлежащим и неведомым» (по выражению В. О. Ключевского), и участием в Первой мировой войне, угробившей петровскую Россию и подарившей нам три поколения большевистской диктатуры. Казалось бы, Путин сделал здесь шаг вперед по сравнению с Уваровым. Увы, интеллеллектуальная ущербность и здесь сыграла с ним злую шутку. Он даже не заметил, как трудно отличить любезный ему патриотизм от ненавистного ему национализма. Между тем, еще со времен М. Н. Каткова, то есть с 1860-х, именно себя — и только себя — считают  националисты ПОДЛИННЫМИ ПАТРИОТАМИ России. Получается опасная путаница. Если Путин не согласен с Катковым и его сегодняшними последователями, ему следовало бы отмежеваться от них, предложить свое определение патриотизма, отличное от тех, что предлагают националисты. Как сделал, например, еще 130 лет назад тот же Соловьев, когда писал о «внутреннем противоречии между требованиями истинного патриотизма, желающего, чтобы Россия была как можно лучше, и фальшивыми притязаниями национализма, утверждающего, что она и так всех лучше». Вспомните хоть соперничающий по омерзительности с «антисиротским» законом лозунг Дугина «Россия все, остальные — ничто». Судя по тому, однако, что никаких таких попыток Путин не делает, приходится заключить, что он и не подозревает, как давно бьется русская мысль над размежеванием этих ключевых, но противостоящих друг другу  явлений — светлого, интимного, естественного как дыхание ЧУВСТВА любви к отечеству от жесткой холодной ИДЕОЛОГИИ, предназначенной «консолидировать политику». Именно такую идеологию, кстати, и предлагал Катков, именуя ее патриотизмом. Так с кем же Путин, с Соловьевым или с Катковым, чье имя стало нарицательным в этом споре? Или, чтоб совсем уж все было ясно, вот вам самое точное, кажется, определение, предложенное Георгием Петровичем Федотовым: «Ненависть к чужому, не любовь к своему, — вот главный пафос современного национализма». Понятно, что Путин не имеет представления ни о формулировке Соловьева, ни об определении Федотова. И потому запутывается. До такой степени, что все его ссылки на «классиков патриотизма» относятся к людям, о которых трудно сказать — патриоты они или националисты. Ломоносов, известный знаменитой одой «На взятие Хотина», где Петр говорит Ивану Грозному: «Не тщетен подвиг твой и мой, чтоб россов целый мир страшился!» Патриот или националист? Гумилев, провозгласивший, что «защита самостоятельности государственной требует войны с агрессией Запада». Патриот или националист? … И что же в итоге? Рассыпается на глазах путинская триада. Интелектуальная традиция России, для него как выяснилось, темный лес, патриотизм его неотличим от национализма, а, постулировав, что в современном мире решает судьбу страны интеллект, Путин загнал себя в ловушку. Ибо следовало бы ему в этом случае немедленно уйти в отставку. Это, конечно, если не полагает он в простоте душевной, что кресло в Кремле ставит его на одну доску с Чаадаевым и Герценом. Или хотя бы с Уваровым. Как мог убедиться читатель, не ставит. Проверено: Александра III не поставило. И Николая II тоже.  Приложение 6 Аргументы и факты Вячеслав Костиков: Между Отечеством и державой. Как нужно Родину любить? 23.10.2013 Нас сегодня постоянно понукают: люби Родину - мать твою, люби сильнее, беззаветнее. Люби до полного изнеможения. Но нам бы хотелось, чтобы и Родина нас хоть немного любила... Власть утверждает, что призывы «возлюбить Отчизну» - часть патриотического воспитания. Но нет ли в нынешней патриотической лихорадке какого-то иного подтекста? Не пытается ли власть навязать россиянам лошадиную дозу патриотизма вместо улучшения качества жизни? Не подменяет ли она любовь к Родине неким суррогатом? Ну, например, любовью к себе - к власти? В нашей недавней истории уже были подобные прецеденты. Вместо Родины учили любить Ленина, а потом Сталина, вместо Отчизны - «родную КПСС». Едва ли следует сомневаться, что русский человек любит Родину. Эта любовь воспитана нашей вековой историей, культурой, языком. Но человеку хочется видеть Отечество добрым, снисходительным, заботливым, отзывчивым к человеческому сердцу и человеческим слабостям. А вместо Отечества власть всё время пытается подсунуть русскому человеку дер­жаву. Суровую, мускулистую, надменную в своём величии, требующую во имя этого величия всё новых и новых трудов, подвигов, самопожертвования. И вожди у этой державы должны быть строгими, задиристыми, готовыми в любой момент топнуть ногой на международной арене, «дать отлуп» внутренним врагам. Люди старшего поколения, наверное, помнят стоящих на трибуне Мавзолея вождей. Суровые, непроницаемые лица, скупые жесты, поблекшие глаза. Величие утомляет. Утомляет не только страну, народ, но и вождей. Так что следите за выражением лиц… Тихая песня У человека в его обыденной жизни нет потребности в фанфарах, гимнах, громких словах. Русскому человеку, выросшему на фоне неброской природы, близка тихая, распевная песня. А его заставляют разучивать гимны. Глашатаям нового патриотизма было бы полезно полистать в военных архивах подшивки солдатских писем из окопов Второй мировой войны. Эти письма (русские, англий­ские, немецкие, французские), несмотря на разницу национальных характеров, очень схожи. В них за редким исключением нет упоминаний о Родине, вождях, державе. Солдаты пишут о том, что им действительно дорого, а не о том, что им сказал полит­рук. В передышке между боями наши солдаты пели не гимн Совет­ского Союза, не «Величальную» (про Сталина), а песни про «синий платочек», «тёмную ночь» или про Мишку-одессита, которые слышали в исполнении Шульженко, Бернеса или Утёсова. Именно эти песни «со слезами на глазах» напоминали о родном доме, о родителях, о девчонке в ситцевом платьице, об околице, за которой начинался берёзовый лес. Но именно за этими песнями вставала Родина. Запевалам нового патриотизма полезно было бы вспомнить, что и любимая В. Путиным песня «С чего начинается Родина» тоже об этом. Родина начинается не с навязчивой рекламы госкорпораций, не с олимпийского огня, не с гимна в исполнении Ансамбля песни и пляски Советской армии, а «с хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе». Верные сыны С С экранов телевизоров на нас всё чаще обрушивается слово «держава». Но, если у парня с Заречной улицы спросить, что такое держава, он, пожалуй, и не ответит. Или начнёт говорить о военной мощи, ракетах. В русской литературе, в блистательной публицистике XIX века почти нет упоминаний о державе. Есть Родина. Но чаще всего - Отечество. Перелистав один из самых патриотических романов русской литературы - «Война и мир» Льва Толстого, я ни разу не встретил слова «дер­жава». А вот «Отечество», «сыны Отечества», «России верные сыны» встречаются постоянно. Чем это объяснить? Не тем ли, что для Отечества мы, русские сыны, - дети? И плохие, и хорошие. И бедные, и богатые. И мы помним, где улица нашего детства и где родительский погост. Мы помним церковь, где нас крестили и где отпевали усопшую бабушку. А что такое держава? Кто мы для неё? Инст­румент, а нередко и «расходный материал» для наращивания государственных амбиций? Сегодня этот инструмент нужен, а завтра потребуется другой. Вспомним, как советская пропаганда перековывала человека то под одну государственную или партийную потребу, то под другую и всякий раз требовала подвига, энтузиазма, жертвы. И далеко не случайно Сталин в своей знаменитой речи на приёме в честь Парада Победы назвал советского человека винтиком. Это не было случайной оговоркой. Это было отношение державы к человеку. Отечество снисходительно к своим сынам. Оно воспитывает любовью. Держава безжалост­на и к солдату, и к трудовому человеку. Она не терпит критики, сравнений. Она требует безотчётной любви, повиновения, часто слепой покорности. Любовь к державе некритична, обидчива и часто нерациональна. И это очень нравилось и нравится тем, кто тянет на себя мантию государей. А между тем настоящая, а не официозно-державная любовь к Отечеству подразумевает не только восторги перед её мощью (реальной или воображаемой), но и способность видеть недостатки, меру неразвитости и смелость говорить о них. Разве не был Михаил Лермонтов патриотом, когда, уезжая на Кавказскую войну (фактически в ссылку и на смерть), писал: «Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, И ты, послушный им народ». Резонансный общественный спор между Отечеством и державой для России не нов. В нынешних условиях это, по сути дела, спор и о пространст­ве свободы, и о месте нашей страны в мире. Это и спор о том, какое место в российской жизни и политике занимают народ, властители и «голубые мундиры» Приложение 7 НГ- Политика 03.12.2013 И коробит нас чуть-чуть господин Искариотов Чем больше идеологической пропаганды – тем меньше патриотов Николай Гульбинский - публицист. Недавний опрос, проведенный Левада-Центром, показал, что число граждан, считающих себя патриотами, снизилось по сравнению с 2000 годом с 77 до 69%. На самом деле число патриотов за этот период сократилось еще больше, ведь к «отступникам от патриотизма» следует добавить тех, кто уехал из страны. Этот результат на первый взгляд парадоксален. При самом критическом отношении к действующей власти нельзя не признать, что сегодня положение России и ее граждан объективно лучше, чем в октябре 2000 года: выросли зарплаты и пенсии, увеличился бюджет, накоплены значительные финансовые резервы, выплачен государственный внешний долг, Россия получила право на проведение престижных международных спортивных соревнований, обрела определенный вес во внешней политике, о чем свидетельствуют развитие событий вокруг Сирии и соглашение по иранской ядерной программе. И если бы участников данного опроса спросили, хотели бы они, чтобы Россия вернулась в ситуацию 2000 года, можно не сомневаться, что подавляющее большинство такую перспективу отвергло бы. Значит, патриотические чувства граждан связаны не только с объективно фиксируемым изменением социально-экономической ситуации в стране, ее престижем и влиянием в мире, но и с какими-то иными факторами. Если они патриоты, то я – нет Опять же парадокс, но к числу таких факторов можно отнести всплеск официальной патриотической активности последних лет. С одной стороны, как отмечал еще в свое время Николай Михайлович Карамзин, быть патриотом – естественно. Человек привыкает к той местности, где он родился и вырос, и, как правило, не готов променять ее ни на какую другую. Логично, что он желает этой местности – своей малой родине – всяческого благоденствия. А поскольку это благоденствие напрямую зависит от состояния большой родины – России, – логично желать процветания и ей. … С другой стороны, патриотизм существует как некое политическое, идеологическое и культурное явление, представленное конкретными людьми. Это, например, депутаты Государственной Думы Владимир Жириновский (и фракция ЛДПР в полном составе), единороссы Евгений Федоров и Ирина Яровая, справоросс Елена Мизулина, министр культуры Владимир Мединский, генерал Леонид Ивашов, политологи Александр Дугин и Сергей Кургинян, историки Наталья Нарочницкая и Юрий Жуков, писатель Александр Проханов, тележурналисты Дмитрий Киселев и Аркадий Мамонтов, главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская, протоиерей Всеволод Чаплин, певица Елена Ваенга и др. Эти деятели, что называется, в тренде: они – непременные участники различных ток-шоу и телевизионных дискуссий, их мнения широко тиражируются в СМИ, что вряд ли возможно без некоего «благословения» сверху. Это патриоты воинствующие: они непрерывно и ожесточенно против кого-то или против чего-то сражаются: против «агентов влияния» и «мировой закулисы», против усыновления больных российских детей американцами, против пьянства и наркомании, против «кощунниц» и «сатанистов», против «черных мифов» о России, против абортов и сексуальных извращенцев, против «болотной» оппозиции, либерастов и толерастов, против преступлений американской военщины и международного сионизма и т.д. Большинство из них самозабвенно любит действующую власть – это также «фирменный знак» российского патриотизма. Глядя на их неуемную активность, возникает желание сказать: «Если они – патриоты, то я, пожалуй, нет». И дело здесь даже не столько в их аргументации, сколько в некоем трудноуловимом осадке, который оставляют их выступления и сами эти личности. Точнее всего это ощущение, наверное, передано в известной интерпретации Василия Курочкина стихотворения Беранже: Расстилается как кошка, Выгибается как змей... Отчего ж таких людей Мы чуждаемся немножко? И коробит нас чуть-чуть Господин Искариотов, Патриот из патриотов… Как бы обращаясь к подобным пропагандистам патриотизма, музыкант Андрей Макаревич восклицает: «Ту Россию, которую я любил и буду любить, меня учить любить не надо. А то чудовище, которое вы пытаетесь родить, калеча и уродуя мою страну, вы меня полюбить не заставите. И гореть вам в аду, клоуны!» У официозной патриотической пропаганды получается именно то, о чем в свое время писал Лев Толстой: «Ничто… не доказывает с такой очевидностью отсутствие патриотизма в народах, как именно те напряженные усилия, которые употребляются теперь правительствами и правящими классами для искусственного возбуждения его, и те малые результаты, которые получаются, несмотря на все усилия». Бесплодная дебютная идея В основе мышления казенных патриотов лежит бесплодная идея о том, что внешний мир только и озабочен Россией и непримиримо враждебен ей – в силу ее особого пути, особой «духовности», особой культуры. И этот внешний мир якобы только о том и думает, как бы во что бы то ни стало замутить, изгадить и растоптать этот чистейший «родник», в потенциале несущий спасение и счастье всему человечеству. Не случайно патриоты так любят цитировать мифический «план Даллеса», заимствованный из романа Анатолия Иванова «Вечный зов»22. На самом деле современный мир озабочен своими собственными проблемами, а Россию воспринимает такой, какая она есть, и вполне готов поддерживать с ней нормальные деловые отношения. Это, разумеется, не исключает геополитического соперничества и экономической конкуренции: скажем, США и Европа хотят, чтобы Украина как можно скорее стала частью европейского экономического пространства и системы безопасности, в то время как Россия стремится сохранить ее в орбите своего влияния. Запад делает ставку на смещение президента Сирии Башара Асада, а Россия его поддерживает. США стремятся «экспортировать» либеральную демократию в страны Северной Африки и Ближнего Востока, а Россия относится к этим планам скептически и т.д. Но это отнюдь не означает, что кто-то на государственном уровне на Западе спит и видит, чтобы Россия развалилась, погрузилась в хаос, гражданские войны, межнациональные конфликты 23 и т.п. Аналогичным образом России не угрожает экспансия тех норм поведения и социальных практик, которые в последние годы получили распространение на Западе. Никто не собирается заставлять нас узаконивать однополые браки, допускать педофилию в качестве нормы, «переименовывать» папу и маму в «родителя номер один» и «родителя номер два», перенимать крайности «политкорректности» и т.д. А потому борьба наших патриотов с «тлетворным влиянием Запада» – это во многом сражение с ветряными мельницами. Или с какими-то собственными комплексами. Эта борьба, однако, имеет весьма прискорбные последствия: с использованием всей мощи телевизионной пропаганды гражданам стараются внушить, что в наших проблемах и бедах виноваты кто угодно – американцы, европейцы, «сионисты», «агенты влияния», – но только не мы сами. Для власти такая идея чрезвычайно удобна, поскольку позволяет сложить с себя ответственность за невыполнение объективно присущих государству функций.24 За последние 13 лет Россия не увеличила своей доли на мировых рынках высоких технологий, не возродила авиапром, не модернизировала транспортную инфраструктуру, не смогла существенно подняться в международных рейтингах, характеризующих уровень коррупции, условия ведения бизнеса, качество государственного управления и т.д. С этих позиций российское государство оценивается западными экспертами как слабое, и эту оценку не изменят любые дальнейшие меры по «закручиванию гаек». Конечно, проще всего свалить это на «внешнее управление» со стороны американцев, как это раз за разом делает, например, один известный депутат Госдумы от «Единой России». Не способствует популяризации патриотизма и тот факт, что многие из тех, кто сотрясает воздух и телеэфир патриотическими речами, как выясняется, весьма неплохо устраиваются на обличаемом ими Западе: приобретают недвижимость в Майами и на Лазурном берегу, отправляют своих жен на роды в Великобританию, а своих детей – на учебу в Швейцарию, сорят деньгами на фешенебельных зарубежных курортах и т.д. Ни пажей, ни менестрелей Исторические традиции не способствуют формированию у нас патриотического сознания. В ХIX столетии виднейшие интеллектуалы США, Англии, Франции и других стран были убежденными патриотами. Скажем, американский политический деятель, юрист и историк Альберт Беверидж писал: «Бог одарил нас благородной землей, которая может накормить и одеть мир… Он поселил на этой земле могущественный народ – народ, возникший из самого решительного в истории человеческого рода...; имперский народ – в силу своего могущества, созданных им институтов, продиктованной им свыше цели – народ знаменосцев, а не попрошаек свободы. Бог даровал своему избранному народу славную историю – историю героическую, исполненную веры в нашу миссию и в наше будущее…, историю божественно логичную, в процессе грандиозного созидания которой мы сегодня участвуем». Это ощущение собственной исключительности сохраняется у американских элит и американского народа по сей день. В то же время значительная часть интеллигенции в России относилась к идее патриотизма с подозрением, при том, что основания для проявлений патриотизма у нас имелись, взять хотя бы победу русской армии над Наполеоном в войне 1812 года. Свидетелем и даже участником этой победы был салонный острослов Петр Чаадаев, который в письме к графу Александру Бенкендорфу признавался, что ему трудно писать по-русски и он предпочитает изъясняться по-французски. В «Философическом письме», адресованном некоей «даме сердца», он представил следующий взгляд на русскую историю: «Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, – вот печальная история нашей юности. Поры бьющей через край деятельности, кипучей игры нравственных сил народа – ничего подобного у нас не было. Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была наполнена тусклым и мрачным существованием без силы, без энергии, одушевляемом только злодеяниями и смягчаемом только рабством. Никаких чарующих воспоминаний, никаких пленительных образов в памяти, никаких действенных наставлений в национальной традиции… Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя». Нигилистический взгляд на историю России был подхвачен и другими мыслителями, казалось бы, совсем отличных от Чаадаева идейных толков. Так, вождь славянофилов Алексей Хомяков утверждал: «Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат». Крайне отрицательно относился к патриотизму и Лев Толстой, который в статье «Патриотизм и правительство» писал: «Мне уже несколько раз приходилось высказывать мысль о том, что патриотизм есть в наше время чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и что поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, а напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами». На этом фоне высказывания виднейших теоретиков и практиков радикального марксизма выглядят даже умеренно. Скажем, Лев Троцкий сокрушался: «Какое жалкое, историей обделенное дворянство наше! Где его замки? Где его турниры? Крестовые походы, оруженосцы, менестрели, пажи? Любовь рыцарская? Ничего нет, хоть шаром покати… Наша дворянская бюрократия отражала на себе всю историческую мизерию нашего дворянства. Где ее великие силы и имена? На самых вершинах своих она не шла дальше третьестепенных подражаний – под герцога Альбу, под Кольбера, Тюрго, Меттерниха, под Бисмарка…». В свою очередь, Владимир Ильич Ленин утверждал: «Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы особенно ненавидим свое рабское прошлое… и свое рабское настоящее… Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство…, такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам». С приходом к власти большевиков исторический нигилизм стал своего рода официальной идеологией в СССР в 20-х – начале 30-х годов, когда на дореволюционную историю Россию было принято смотреть с глумливым презрением. Считается, что в какой-то мере этой политике положил конец Иосиф Виссарионович Сталин, однако и у него встречаются высказывания в духе того, что «история старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость». Тем не менее, в середине 30-х годов в историю России были «возвращены» такие ее герои, как Дмитрий Донской, Александр Невский, Петр I, Суворов, Кутузов, Багратион, адмирал Нахимов и другие. Их имена активно использовались в советской пропаганде в период Великой Отечественной войны. Сегодняшние либеральные публицисты воспроизводят нигилистический подход 20-х годов: Александр Невский, по их оценке, – «прислужник татаро-монгольских ханов»; Александр Суворов – «палач» свободолюбивой Польши; Михаил Кутузов – «бездарный полководец» и к тому же «педофил»; «брусиловский прорыв» – «перемалывание собственной живой силы в бесполезном наступлении»; маршал Георгий Жуков – «браконьер русского народа»; победа под Сталинградом – «миф»; штурм Берлина – «преступление»; полет Юрия Гагарина – «показуха»; таковы некоторые тезисы современной либеральной «историографии». Нам было чем гордиться. А теперь? Один из либеральных политологов заявил, что российскому народу и его элитам за последние 100 лет практически нечем гордиться. Это, разумеется, не так, однако подавляющая часть великих свершений нашей страны за последние 100 лет приходится на советский период: индустриализация, победа в Великой Отечественной войне, полет в космос, достижения науки и шедевры искусства. Нынешняя власть, разумеется, к этим свершениям не имеет ни малейшего отношения и не особенно склонна к их прославлению, исключение составляет разве что Великая Отечественная война, но и здесь пропагандисты патриотизма не знают, куда им деть Сталина. В то же время Россия за последние 23 года не отметилась глобальными достижениями ни в сфере материального производства, ни в области научных открытий и высоких технологий, ни в мире идей и культурных ценностей, словом, не совершила ничего такого, что позволило бы ей поддержать свой статус мирового лидера, к которому привыкли люди, жившие при советской власти. Вот почему такое раздражение у российского руководства вызывают претензии США на «исключительность». США действительно исключительны – самое большое число в мире нобелевских лауреатов, лучшие в мире университеты, самые мощные вооруженные силы, самая протяженная и качественная дорожная сеть, самые передовые технологии – им есть чем гордиться, помимо своей истории. Даже роль России как «энергетической сверхдержавы» все более ставится под сомнение в связи с тем, что США наращивают добычу нефти и газа и активно используют новые источники энергии. На фоне затухания роста ВВП и промышленного роста заявления казенных пропагандистов о том, что Россия «встает с колен», «жмет на газ», «набирает обороты», не находят фактического подтверждения. Даже согласно прогнозам Министерства экономического развития, доля России в мировом производстве постепенно будет сокращаться. Такое государство (см. комментарий), естественно, не вызывает чувства безграничной преданности и не вдохновляет на беззаветное служение, а потому многие люди озаботились раскрытием собственного потенциала, реализацией собственных талантов и способностей. И делать они это предпочитают зачастую там, где для этого созданы наиболее благоприятные условия, где человек чувствует себя свободным. Само собой – не в России. Лучше всего их настроения выразил один современный поэт, который писал: Езжай, мой сын, езжай отсель, На шарике найдешь теперь Немало мест, где шаг вперед Необязательно пятьсот Шагов назад, где, говорят, Не все всегда наоборот Где не всегда конвойный взвод На малых выгонят ребят Где не всегда затычку в рот Бывает – правду говорят Бывает голова вверху А ниже – ноги Где в хлеб не сыпали труху И не смеялись над убогим: Ха-ха, хе-хе, хи-хи, ху-ху… Зовут этого поэта – Алексей Улюкаев. По совместительству он – министр экономического развития Российской Федерации… Комментарий Если говорить более точно и строго, то речь идет не о государстве, а о правящем политическом режиме, который НЕ тождественен государству. Государство можно сравнить с огромным океанским кораблем, где правящий режим - командный состав корабля. Квалифицированный и ответственный командный состав, сквозь бури и штормы, приведет корабль в порт назначения. Безответственный или непрофессиональный командный состав посадит корабль на риф или не сумеет избежать столкновения айсбергом. В качестве примера: за период существования Советского государства (СССР) можно выделить два наиболее продолжительных и потому характерных политических режима: правление Сталина (29 лет) и правление Брежнева (18 лет). Эти режимы резко различаются целями правления, стилем и механизмами осуществления власти; итогами правления. Режим Сталина - это жесточайший тоталитарный режим: раскулачивание, голодомор, индустриализация, государственный террор, победа в войне 1941-1945 гг., послевоенное восстановление. Режим Брежнева: умеренный авторитаризм, отказ от восстановления режима массовых репрессий; падение темпов экономического роста с 9 до 1,5% в год, экономический застой. Безответственным управлением режим Брежнева создал основные предпосылки крушения СССР. Однако, выдавая себя за государство, он требовал от советских людей лояльности и проявлений патриотизма. Правомерен вопрос: следовали ли сохранять лояльность безответственному, исторически тупиковому политическому режиму, который привел советское государство к катастрофе? А подлинными патриотами, вероятно, были диссиденты, такие как академик А.Сахаров, кто ради сохранения государства требовали политических реформ. Приложение 8 НГ- Политика Россия теряется в поисках любви к самой себе 03.12.2013 Кремль настаивает на исключительной правильности своего видения, как надо укреплять теплые чувства к родине Иржи Юст – корреспондент чешской газеты «Актуалне» в России. Патриотизм является для России священным мифом, который живет своей непостижимой жизнью. По крайней мере так это кажется иностранному наблюдателю. Пару лет назад я от своей российской коллеги слышал завистливые комментарии в сторону американцев. Как она утверждала, они способны искренне проявлять любовь к своей родине. Граждане США не стесняются не только вывешивать полосатый флаг со звездами перед своим домом, но и носить его на одежде. Этой образованной женщине, которая каждый день на работе встречалась с иностранцами, было очень досадно, что российская молодежь предпочитает футболки, выражающие больше обожания к Нью-Йорку, чем к Москве. Медленное остывание патриотических чувств является переосмыслением понятия патриотизма в российском обществе. Россияне, как показывает опрос Левада-Центра, в термин «патриотизм» начали вкладывать другое определение: меньше стало не только людей, чувствующих себя патриотами, но и граждан России, для которых патриотизм означает действовать во благо страны. Почти 10 млн новых не-патриотов (если исходить из цифр опроса, согласно которому число патриотов за последнее время сократилось на 8%), это, наверное, пугающее зрелище. Это – как если бы целая европейская нация безразлично относилась к своему государству. Однако таким образом российское общество реагирует на действия власти, для которой патриотизм стал политическим фетишем. Как бы российские СМИ ни огорчались, почти 70% патриотов – отличный результат для страны, в которой особым предметом культа является продукция компании Apple и чемодан роскошной марки рядом с мавзолеем. Многие европейские страны могут результатам опроса в России позавидовать. В том числе, например, Чехия, которая не выделяется повальным патриотизмом. Отношение чехов к патриотизму своеобразное. Тонко его определил Ярослав Гашек в своем романе «Похождения бравого солдата Швейка». «Останемся чехами, но никто не должен об этом знать», – говорит на страницах книги поручик Лукаш. И хотя речь идет о национальной гордости в начале ХХ века, когда чехи не добровольно принадлежали к Австро-Венгерской империи, почти аналогичное отношение к патриотизму существует в независимой Чехии до сих пор. Цифры говорят сами за себя. Всего 4 из 10 граждан Чехии заявили в недавно опубликованном опросе, что гордятся своей принадлежностью к Чешской Республике. 42% относятся к чешской национальности без энтузиазма, а 14% опрошенных стыдятся, что они чехи. Надо сказать, что число гордых за свое происхождение чехов год от года снижается: еще лет 10 назад их было свыше половины. Препятствиями для гордости за свою страну назвали чехи политическую ситуацию и самих политиков, коррупцию и плохие взаимоотношения людей друг с другом. Все эти аспекты можно легко применить и к России, где все упомянутые проблемы, начиная с политической ситуации и заканчивая напряжением в обществе, намного острее, чем в Чешской Республике. …Однако, как выясняется, россияне в патриотизме превосходят чехов. В чем заключается такая существенная разница между двумя славянскими народами? Может быть, потому что россияне – это наследники Ильи Муромца, зато чехи – это потомки Йозефа Швейка? Хотя по отношению к чехам это было бы довольно спорным утверждением. Чехи в прошлом многократно доказали свою готовность сражаться за свободу и независимость своей родины. В период Первой мировой войны за рубежом были организованы чехословацкие легионы, а во время Второй мировой войны чехословацкие военные сражались на стороне западных и восточных союзников против фашистских захватчиков. На оккупированной немцами территории страны чехословацкие подпольщики совершали значимые подвиги. Подъем патриотизма испытали чехословаки во время Пражской весны и особенно после ввода «братских» войск Организации Варшавского договора в августе 1968 года. Гордость за свою страну чувствовали чехи и словаки в 1989 году, когда в стране произошла бархатная революция и был свергнут коммунистический строй. Стало быть, хотя чехов нередко и сравнивают с бравым солдатом Швейком, патриотические чувства, как показывает история, им не чужды. Скорее всего дело в том, что в сегодняшней Чехии патриотизм не является политической темой. В отличие от России. В силу демократической природы политической системы, существующей в Чехии, правящий режим не нуждается в консолидации общества ни посредством педалирования отдельных исторических моментов, ни поиском общего внутреннего или внешнего врага. Попытки найти мишень, которые отдельные чешские политические силы стараются вбросить чешскому обществу, особенно перед выборами, до сих пор не увенчались значительным успехом. Чешский избиратель безразличен к теме угрозы возвращения коммунизма или захвата страны Россией. Особым спросом не пользуется даже угроза с Запада – Германию в Чехии никто всерьез не рассматривает в качестве врага, несмотря на четыре века оккупации, резко критически не воспринимается и членство страны в Европейском союзе. Патриотизм приобрел в Чехии форму общественной позиции без идеологической подоплеки. Это личный выбор и подход каждого чеха, который определяет свои чувства к родине без давления государства. Поэтому результат опроса, который показывает, что свыше 40% граждан Чехии относятся к чешской национальности без энтузиазма, не является трагедией. В России, на мой взгляд, ситуация противоположная. Здесь общественная форма патриотизма зажата давлением государственной политики. Патриотизм рассматривается российским режимом в качестве объединяющей идеологии, которая должна заполнить существующий вакуум после демонтажа коммунизма. На объективные поводы, которыми могут и должны россияне гордиться, – мощная история, великая культура, вклад в европейское и мировое сообщество – натягиваются пыльные стереотипы из прошлого. Российская история снова должна отвечать определенному образу, который не терпит саморефлексии. Культуре снова приказано подчиняться интересам государства. Снова для удобства государственного патриотизма создаются образы врагов в лице несогласных с политическим режимом, и СМИ с удовольствием рассказывают о внешней угрозе. Примечательно, что всего за один год выросло на 15% число россиян, убежденных, что у России есть враги, – с 63% в прошлом году до 78% в нынешнем. При этом актуальной угрозы для России со стороны кого-либо – Запада или Китая – на самом деле не существует. Наоборот, Москва успешно сотрудничает со своими западными партнерами во многих направлениях и интегрирована в ряд первоначально западных организаций – как, например, «большая восьмерка». Враждебное восприятие окружающего мира – это, увы, исключительно результат близорукой пропаганды. На этом, к сожалению, российские политики не останавливаются, и государственный патриотизм все больше получает эпатажный характер. Под предлогом патриотизма власти готовы запрещать классиков русской литературы, которых почитают по всему миру. И чтобы укрепить духовную связь россиян с национальной валютой, в Государственной Думе предлагают запретить оборот и хранение долларов США на российской территории. Маразмом высшего разряда можно считать и предложение о налоге на иностранные названия продуктов российского производства. Можно с уверенностью сказать, что результатом такой политики пустоты содержания государственного патриотизма и его малахольного толкования будет только одно: число россиян, которые захотят идентифицироваться с образом «нового русского патриота», будет и дальше снижаться. Вместо «постмодернистского» отношения к патриотизму, которое существует, например, в Чехии, часть российского общества будет испытывать просто-напросто дискомфорт от термина «патриот». И это, на мой взгляд, печально. Ведь в искреннем патриотизме ничего зазорного нет. В отличие от государственного.