Оценка Францией «русского феномена»
Франция сыграла главную роль в формировании имиджа России на Западе. Подавляющее большинство европейцев свободно говорило по-французски и без труда читало французские книги. Идеи, которые они содержали, были особенно распространены на всем континенте.
Французская революция развеяла очарование идеологии Просвещения. События разворачивались совсем не так, как предполагали «философы», везде иррациональное преобладало над рациональным. Отсюда следовал вывод о том, что человеческий дух слаб и не может служить гарантией социального прогресса, а также духовного отвержения европейских интеллектуалов, ниспровержения старых и создания новых идолов.
Все это ярко проявилось в отношении России. Важно отметить, что Россия впервые привлекла внимание Европы при Петре I. Удивление было тем более велико, что «как спущенный на воду корабль, с грохотом топора и грохотом пушек», внезапно возникла огромная империя, которая заявила о своих претензиях на статус великой европейской державы. Требовали осмысления и такие события как:
- поражение непобедимой Швеции,
- вмешательство России в дела Германии и Польши.
Между тем во Франции уже начиналась «эпоха Просвещения» и мыслители решили оценить и понять «русский феномен».
Гримм, Дидро, Вольтер одобряли просветительские успехи и реформаторскую деятельность «монархов-философов». Петр I и Екатерина II служили другим автократам образцами для подражания «просвещенным лидерам», правильно понимавшим свою миссию. Конечно, здесь отразилось крайне слабое знание реальной российской действительности упомянутыми писателями. Они замечали лишь «витрину» империи, смешанную с лаврами военных побед, не вдаваясь в подробности ее внутренней жизни. Умные пропагандистские действия Екатерины, ее интимная переписка с «философами» и т.д.
И все же отношения Франции и России были далеки от идеала. Поддерживаемые Францией Турция и Швеция стали мишенью российской экспансии, которая, естественно, отравила франко-российские отношения. Так продолжалось до 1756 года, когда Франция и Австрия примирились после многих лет вражды и даже объединились, чтобы вместе сдержать непомерные аппетиты Фридриха II.
В это время открылась возможность для улучшения франко-российских отношений, тем более что Россия участвовала в Семилетней войне вместе с союзниками. Однако этого не произошло, поскольку Франция продолжала упорно цепляться за своих турецких и шведских друзей. К тому же польский вопрос достиг апогея. Французское правительство не хотело слышать о разделе Польши, но Екатерина II настойчиво реализовывала этот проект.
В условиях господства космополитизма в рядах французских «философов» все это не имело особых последствий. Точно так же образ России не был отягощен религиозными предрассудками. Просветители вели непримиримую войну с католицизмом и не собирались нападать на «раскольников». «Незначительность» православного духовенства была для Запада не бедой, а благом. Вольтер одобрял секуляризацию Петра, в частности отмену патриархата, что способствовало созданию условий для религиозной терпимости.
Влияние Французской революции на международный имидж России
Революция кардинально изменила ситуацию. По мере ее развития отход от принципов образовательной идеологии становился все более заметным, хотя революционеры присягнули в непоколебимой приверженности им. Пришел национализм, сначала облаченный в благородные одежды «патриотизма», но вскоре он проявился совсем с другой стороны. Общественное мнение формировали:
- ораторы,
- публицисты,
- писатели.
Они, либо ввиду неправильно понятой демократии, либо в погоне за славой, руководствовались предрассудками неграмотных масс. Среди этих предрассудков откровенная ксенофобия была далеко не последней. Во время якобинской диктатуры ксенофобия достигла своего апогея: заявление Сен-Жюста о том, что любой иностранец, живущий во Франции, является подозрительным, говорит само за себя.
Однако якобинская пропаганда еще не выделила Россию из общего ряда держав, враждебных революционной Франции. Речь шла о «демистификации» Екатерины II. «Семирамида Севера» изображалась, как и другие «коронованные тираны», деспотом и чудовищем, но более хитрой, чем другие, поскольку она умела вскружить голову даже самым умным людям.
Убийство Петра III, а также вражда между императрицей и наследницей придали ситуации дополнительную пикантность. На тот момент эти сюжеты были табу, но теперь якобинцы без колебаний использовали их в своих целях, описывая в многочисленных статьях «зверства» Екатерины.
Такие статьи в почти официальном органе, издававшемся большим тиражом, создавали у простого обывателя представление о России как о совершенно дикой стране, где коронованные головы заняты только тем, чтобы убивать друг друга.
Следует отметить, что эти статьи по времени совпали с началом польского восстания Костюшко. Зарождались массовые антироссийские настроения во Франции. Парижские газеты рекомендовали Костюшко «применить меч террора», а после определили его «в предатели нации», то есть причислили к сторонникам России. «Патриоты» же, коими считались профранцузские магнаты, напротив, были вознесены до небес. Таким образом, все социальное содержание из «польской революции» было выхолощено и перенаправлено в чисто национальный канал.
Трагический исход польского восстания наступил после 9 термидора. Это вызвало глубокое разочарование во Франции. Газеты преувеличили ужасы взятия Праги, где, якобы по их сведениям войска Суворова убили от 20 до 30 тысяч мирных жителей.
Постепенно французская пропаганда приобрела подлинно антироссийский характер. Целью Франции было отрезать Россию от Европы. Лидеры Франции создали образ общего врага в лице России, от которого необходимо защищать общие основные ценности.
Варварская Россия, «отрезанная» от Европы, по мнению авторов этой концепции, постоянно стремится подчинить континент своему игу. Об этом свидетельствует продолжающееся расширение ее западных границ, а также «неопровержимые документальные свидетельства» - более чем сомнительный «документ», известный под названием «Testament de Pierre Ier».
Не имея возможности предотвратить формирование второй коалиции, французская пропаганда продолжала действовать в том же направлении. Фридрих Вильгельм III изображался чуть ли не великомучеником, который ежечасно должен терпеть угрозы и оскорбления со стороны Павла за его приверженность миру, а значит, «европейской идее». И тем не менее, во времена Директории и Консульства многие эмигранты вернулись во Францию, в том числе из России. Это были люди с разными судьбами и разными политическими взглядами. Актуальности русской темы способствовало издание большого количества книг и брошюр соответствующего содержания.
