Понятие «Контролер»
(букв. «привратник») Влиятельное лицо, часто неофициальное, контролирующее доступ к ресурсам. Данный термин использовался, например, в социологии науки в отношении тех пользующихся влиянием ученых — редакторов научных журналов, поручителей при подаче заявки на получение гранта или устройстве на работу, организаторов конференций, — которые определяют, что считать «настоящей» наукой, а что — чем-то не стоящим внимания. Действуя подобным образом, «контролеры», как утверждается, могут управлять карьерами и репутацией.
Отчуждение
данным понятием обозначается отчуждение (estrangement) индивидов от самих себя и других индивидов. Первоначально этот термин имел философский и религиозный смысл, однако К. Маркс трансформировал его в социологическое понятие в своих «Экономическо-философских рукописях 1844 года». Маркс считал, что человеческое отчуждение коренится в социальных структурах, лишающих людей их человеческой сущности. Он полагал, что человеческая сущность реализуется в труде, совместной созидательной деятельности, посредством которой люди преобразуют мир вокруг себя. Процесс производства является процессом «опредмечивания» человеческой сущности, в ходе которого люди производят материальные предметы, воплощающие свойственное им созидательное начало, но обладающие отдельным от своих создателей существованием. Отчуждение имеет место тогда, когда в результате опредмечивания своей сущности человек не узнает себя в своем продукте, который превращается в чужой, «не свой», «противостоящий ему в качестве независимой силы». Однако опредмечивание становится отчуждением только в конкретных исторических условиях капитализма. Источником отчуждения является присвоение одной группой людей (капиталистами) продуктов, созданных другими людьми. Маркс рассматривал отчуждение и как субъективное состояние (чувство отчужденности), и как структурную категорию, характеризующую социальный и экономический порядок при капитализме. Маркс различал четыре проявления отчуждения. (1) Рабочий отчуждается от продукта своего труда, поскольку то, что он произвел, присваивается другими и больше ему не подвластно. (2) Рабочий отчуждается от процесса производства. Работа становится чуждой деятельностью, которая не приносит внутреннего удовлетворения, навязывается рабочему извне, теряет качество самодостаточной цели и представляет собой вынужденный труд по чьему-либо приказанию. Работа, фактически, становится продаваемым товаром, вся ценность которого для рабочего состоит в возможности его продажи. (3) Рабочий отчуждается от своей человеческой природы или своего «родового бытия», поскольку первые два аспекта отчуждения ведут к тому, что его производственная деятельность лишается тех специфически человеческих качеств, которые отличают ее от деятельности животных и, таким образом, определяют природу человека. (4) Рабочий отчуждается от других людей, поскольку капитализм трансформирует социальные отношения в рыночные, когда люди оцениваются
скорее в соответствии с их рыночной позицией, а не на основании их человеческих качеств. Они начинают относиться друг к другу как к чему-то овеществленному — как к рабочему или капиталисту, — а не как к людям. Капитал сам по себе является источником дальнейшего отчуждения в рамках развитой капиталистической экономики. Это связано с тем, что накопление капитала порождает его собственные «потребности»,
низводящие людей до уровня товара. Рабочие превращаются в один из факторов в операциях капитала, их деятельность определяется скорее требованиями прибыльности, нежели их собственными человеческими потребностями. В рыночной экономике накопление определяется правилами рынка, которые представляют собой совокупность безличных механизмов, господствующих над всеми экономическими деятелями — как капиталистами, так и рабочими, — поскольку рынок обладает принудительной силой. Маркс отмечал, что, несмотря на то, что потребности прибыли и накопления капитала представляются живущими своей собственной жизнью, эти безличные механизмы в действительности маскируют человеческое происхождение капитала и эксплуатацию, позволяющую одному классу присваивать то, что производится другим. Со временем понятие отчуждения потеряло значительную долю своего изначального социологического смысла, вложенного в него Марксом, и стало использоваться для обозначения целого ряда явлений. Последние включали в себя всякое чувство отделения от общества и недовольства им; ощущение морального упадка в обществе; чувство бессилия перед лицом незыблемости социальных институтов; безличный, дегуманизированный характер крупномасштабных и бюрократических социальных организаций. В первых двух случаях данное понятие в большей степени сходно с понятием аномии Дюркгейма, нежели с марксистской концепцией отчуждения. В последнем случае оно соответствует веберовской точке зрения относительно бюрократической тенденции современного общества. В 1950-е и 1960-е гг. американские обществоведы подчеркивали скорее субъективную или психологическую
грань отчуждения, нежели его социально-структурный аспект. Даже когда они рассматривали структурные
условия, они пренебрегали марксовой социологией капитализма. М.Симан (Seeman, 1959) выделял множество
различных психологических состояний, измеряемых им посредством установок шкал. Такой аспект
отчуждения, как «бессилие», связан с существующим у людей ощущением невозможности влиять на свою
социальную ситуацию. «Бессмысленность» ('meaninglessness') — это ощущение того, что для достижения значимых целей необходимы незаконные средства. Ощущение «изолированности» возникает тогда, когда люди чувствуют свою отдаленность от норм и ценностей общества. «Отчужденность от самого себя» ('self-estrange ment') означает неспособность найти деятельность, которая приносила бы психологическое удовлетворение.
Р.Блаунер (Blauner, 1964) связывал эти аспекты субъективного отчуждения с различными типами работы, существующими в современной индустрии, и утверждал, что решающим фактором отчуждения является производственная технология. Он считал, что старинная ремесленная работа была в гораздо меньшей степени сопряжена с отчуждением, поскольку ремесленники сами управляли своим трудом, занимались «цельными» задачами, имевшими смысл, имели возможность общения с коллегами на работе и получали психологическое удовлетворение от работы. Отчуждение достигло своего пика в условиях массового производства, работы на сборочном конвейере, соотносимых с фордизмом. Темп работы при этом был неподвластен работникам, задачи разбивались на мелкие фрагменты, а социальная общность отсутствовала. Блаунер полагал, что автоматизация
будет способствовать большему удовлетворению от работы и таким образом искоренит отчуждение. Авто матизация предполагала, что работа большую часть времени будет носить рутинный характер, но в чрезвычайных обстоятельствах от индивидов будет требоваться мастерство, слаженная коллективная работа и понимание процесса в целом. Американский подход в сущности приравнивал отчуждение к существующему у
людей чувству неудовлетворенности жизнью или работой, что очень далеко от оригинальной марксовой трактовки. В последнее время данный термин реже используется социологами. Многие современные марксисты не видят необходимости в его сохранении, полагая, что Маркс в своих зрелых работах отказался от понятия отчуждения в пользу понятия эксплуатации. Большинство немарксистских социологов считает, что оно стало
слишком расплывчатым, а потому бесполезным.
Рынок
феномен рынка всегда занимал центральное место в экономической теории, тогда как в рамках социологического анализа ему придавалось меньшее значение. В наиболее широком смысле рынок — это арена обмена товарами, в ходе которого индивидуальные покупатели и продавцы пытаются извлечь для себя максимальную выгоду. Экономисты склонны рассматривать рынки абстрактно, как механизмы, устанавливающие цену и определяющие размещение ресурсов в рамках экономики. Однако как арены обмена рынки являются также социальными институтами: они обладают социальной структурой, образуемой повторяющимися социальными взаимодействиями, которые соответствуют определенным образцам и санкционируются и поддерживаются социальными нормами. Хотя Вебер заложил основы социологического анализа рынков еще в начале ХХ в., социологи-теоретики в сущности игнорировали тему рынков на протяжении последовавших пятидесяти лет. По Веберу (Weber, 1922), отправной точкой структуры рынков, образуемой взаимодействиями, являются борьба и конкуренция (определяемая им как «мирный» конфликт),
которые эволюционируют, превращаясь в обмен. Участники конкурентных социальных отношений стремятся контролировать возможности и преимущества, обладать которыми желают и другие. Участники обмена находят компромисс между своими интересами посредством взаимных компенсаций. Тем не менее, Вебер считал, что социальное действие, имеющее под собой рыночное основание, остается предельным случаем
рационального действия и является наиболее калькулируемым и инструментальным социальным отношением из всех возможных в обществе. Социологическая теория рынков стала возрождаться в последнюю четверть двадцатого столетия в связи с новым интересом к экономической социологии. Так называемый «структурный» подход к рынкам сосредоточивается на социальных структурах в той степени, в какой они предстают в образцах социальных отношений и группируются в сети. Например, У. Бейкер (Baker, 1984), наблюдая за образцами торговли между дилерами на финансовом рынке США, приходит к выводу, что социальная структура рынка состоит из двух сегментов. Один представляет собой небольшую и
плотную сеть связей, тогда как другой больше по размерам, более дифференцирован, а его члены не столь тесно связаны между собой. Такой социологический подход к рынкам ставит под сомнение положения господствующей неоклассической экономической модели, согласно которым рынки являются недифференцированными и полностью конкурентными. Бейкер также показывает, что социальная структура рынка обладает непосредственным экономическим эффектом: цены в рамках более крупной и более диф ференцированной сети более изменчивы по сравнению с ценами в меньшей и более плотной сети отношений. Культурные, правовые и политические аспекты рынков также имеют прямое отношение к социологии. Хорошо известным примером влияния культурных ценностей на рынки является окончившийся неудачей проект развития рынка человеческой крови в Британии (доноры стремятся сдавать кровь без оплаты), тогда как во многих других обществах продажа и покупка крови социально легитимирована. Существование рынков зависит, в свою очередь, от наличия законов, обеспечивающих осуществление прав собственности и соблюдение условий контрактов. Марксистские социологи рассматривают такие законы в качестве условий существования капиталистической рыночной экономики. Однако в настоящее время социологи не проявляют значительной заинтересованности в разработке систематической теории культурных, политических и правовых аспектов рынков. Вместо этого, их влияние анализируется путем изучения одного случая за другим. Несмотря на относительную скудость социологических теоретических разработок, касающихся рынков, социологи, работающие в рамках традиции политической экономии, долгое время интересовались одним из вариантов понятия рынка, а именно идеей рыночной экономики. Это экономика, в рамках которой большая часть экономической деятельности по производству, распределению и обмену осуществляется частными
лицами или корпоративными организациями, подчиняющимися диктату спроса и предложения, а государственное вмешательство сведено к минимуму. Рыночная сфера расширяется по мере того, как все большее число видов человеческой деятельности превращается в товары, которые покупаются и продаются. Вебер считал развитие рыночной экономики основным фактором роста индустриального капитализма и в рамках своего анализа класса основывался на предположении о том, что стратификация отражает распределение на рынке различных жизненных шансов, связанных с трудом. Современный веберианский классовый анализ следует в этом же направлении, и в настоящее время наблюдается растущий интерес к функционированию рынка труда. Марксистская и веберианская школы сходятся в характеристике рынков труда как определенных действующих сил (agencies), посредством которых одна группа или класс осуществляет господство над другой группой или другим классом, поскольку силы участников обмена не равны.
