Семиотика – это наука о знаках и языках.
Семиотика занимается изучением знаков и знаковых систем в качестве инструмента создания, хранения, передачи информации – в качестве медиума, который связывает сознание, язык и реальность в единую цепь. Семиотика является одной из самых специфических междисциплинарных областей. Особенность этой науки проистекает из онтологически неопределенного предмета исследования. Предметом семиотики являются знаки и знаковые системы, которые выполняют функцию посредника между человеком и миром.
Литература как семиотическая система
Среди других видов искусства литература выделяется тем, что она использует уже готовую, вполне сложившуюся и наиболее совершенную семиотическую систему – естественный человеческий язык. Но литература использует возможности этого первичного языка только для того, чтобы создавать тексты, которые принадлежат вторичной знаковой системе. Смыслы и значения речевых знаков в художественных системах оказываются именами других знаков – металингвистических, сверхречевых, которые обращены к внутреннему слуху, зрению и речи читателя. В этом случае художественной значимостью обладают не сами слова и синтаксические конструкции, а их внутритекстовые функции:
- Кто говорит?
- Что говорит?
- Как говорит?
- О чем говорит?
- Кому адресовано сообщение?
- В какой ситуации говорит?
Слово художественного текста не соотносится непосредственно с личностью автора. В произведениях литературы высказываются или альтернативные писателю фигуры – персонажи произведения, или его заместители – повествователи, лирические субъекты, хроникеры, рассказчики. И те, и другие в результате имеют статус литературных героев. И даже в самой интимной автобиографической лирике автор – это не тот, кто говорит, а тот, кто слышит говорящего, понимает его и оценивает как «другого».
По мысли М. М. Бахтина, фигура действительного автора «облекается в молчание», а литература – это искусство «непрямого говорения».
Создатель художественного мира – это субъект эстетических переживаний. Он обращается к читателю не на житейски практическом языке слов, а на художественном (вторичном) языке. В связи с этим ему принадлежит целое текста, скомпонованное из «говорений» вымышленных субъектов речи: «своих других» или «чужих».
Писатель «от себя» высказывается только в текстах, не обладающих художественными особенностями. В некоторых случаях писатель и в художественном тексте может говорить от «своего я». Но художественная ткань текста в таких случаях разрывается публицистической либо иной вставкой, где речевым конструкциям и словам возвращается их первичная природа.
Художественные тексты обращены к сознанию читателя не прямо, как в нехудожественной речи, а посредством внутреннего слуха, внутреннего зрения и протекает в формах внутренней речи. подобное взаимодействие организовано семиотической деятельностью автора, который из первичных высказываний выстраивает высказывание вторичное. Для того, чтобы совокупность знаков стала текстом необходимо наличие нескольких основополагающих моментов:
- Манифестированности. Это знаковый материал, который отличает тексты от картин воображения.
- Внутренней структурности. Этим текст отличается от случайного набора знаков.
- Пространтсвенной (рампа, рамка) или временной отграниченностью. Это отличает тексты от безграничных знаковых комплексов, какими являются языки.
Синтагматичность и парадигматичность знаков
Любой знак, в том числе и таким специфические семиотические образования, которыми пользуется искусство, кроме семантичности обладает следующими важными структурообразующими свойствами: парадигматичность и синтагматичностью.
Семантичность – это способность знака соотноситься с замещаемой реальностью.
Синтагматичность – это способность знака к конструктивному соединению с другими знаками, что обеспечивает возникновение текста.
Парадигматичность – это способность знака к избирательному разграничению с другими знаками. Это обеспечивает возникновение смысла в тексте.
Синтагматичность делает семиотическую единицу элементом текста, парадигматичность – элементом языка. Речевое высказывание мы понимаем, соотнося синтагматическую совокупность знаков с парадигматической совокупностью знаков, то есть текст с языком, который нам известен заранее. Но в случае художественного произведения дело обстоит по-другому. Высказывание здесь предшествует языку, и это составляет семиотическую специфику искусства как особой знаковой деятельности. И эта специфика художественных высказываний при восприятии литературного произведения может быть утрачена, так как национальный язык текста читателю обычно известен. Но не художественный. Например, в повести Гоголя «Нос» существенным знаком содержания выступает сам факт исчезновения носа у героя. Мотив пропажи носа – это знак, но знак чего? Такого языка, в словаре которого есть определенное значение такому изменению облика, не существует. Семиотическое своеобразие искусства приводит к тому, что текст, взятый во всей полноте, становится подобен археографическому открытию – тексту на несохранившемся языке. и чтобы расшифровать такой текст, следует его реконструировать на утраченный язык. Аналогичная задача стоит и перед аналитиком художественного текста. Попыткой такой реконструкции является и любое читательское понимание художественного произведения. Чтение незаметно для читателя превращается в «урок языка», а каждое его прочтение как очередное высказывание на этом языке. В этом отношении литературовед оказывается в роли «профессионального читателя», понимающего, чем является событие чтения.
Конечно, абсолютно уникальный текст невозможен в принципе, так как такое новообразование не будет восприниматься в качестве текста. поэтому многие моменты художественных языков являются интертекстуальными – они встречаются в широком круге других произведений. Но и в естественных языках немало интернационального – заимствованного из других языков, унаследованного от праязыка.
