Знаки. Языковой код.

Краткое содержание лекций Лекция 2 Знаком называется материальный объект, связанный в нашем сознании с определенным мыслительным содержанием, понятием или представлением о каком-то классе других объектов или отдельном объекте. Знаки могут по-разному быть связаны с репрезентируемыми ими объектами. Различаются иконические знаки, знаки-символы, знаки-сигналы и конвенциональные знаки. Человек живет в окружении многочисленных знаков, и они играют очень важную роль в его жизни. Иконические знаки репрезентируют другие объекты благодаря сходству с ними, изображая их определенным образом. Такую функцию выполняют картины, фотографии и другие способы воспроизведения облика объектов. Каждый знак обладает тремя видами связи, без которых он не может выполнять свою функцию. Во-первых, знак связан с тем, что он обозначает, что в семиотике называется семантикой знака. Во-вторых, существуя в системе, знак связан с другими знаками этой системы. Эта связь составляет синтактику знака. И, наконец, знак связан с людьми, пользующимися им как знаком, поскольку он может быть знаком только для кого-то. Значение языкового знака представляет собой обобщенное отражение внеязыковой реальности и соотносится с другой обобщенной формой мысли -- понятием. Напомним, что сознание человека способно отражать окружающий мир в формах двух сигнальных систем. Первая сигнальная система воспринимает окружающее через органы чувств человека. В результате воздействия на один из органов чувств (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) возникает ощущение. На основе совокупности ощущений, связанных с определенным объектом, у человека возникает целостное восприятие этого объекта. Воспринятый объект может сохраниться в памяти в виде соответствующего представления о нем уже без непосредственного чувственного контакта. Как и всякая знаковая система, язык представляет собой не простой набор изолированных единиц. Это -- целостное образование, все элементы которого взаимосвязаны. Единицы языка связаны между собой либо благодаря одинаковому положению в системе (парадигматические связи), либо благодаря совместному употреблению в речи (синтагматические связи). Совокупность связей между единицами языка составляет его структуру. Соссюр особо настаивал на сугубо индивидуальном и случайном характере речи и на этом основании выводил речь за рамки языкознания, предметом которого должен быть, по его мнению, только язык. Составленные из единиц языкового кода сообщения выступают в речи в виде коммуникативных единиц -- высказываний. По форме высказывание может состоять из одного слова, словосочетания или предложения. Ряд высказываний, связанных по смыслу, или отдельное высказывание, употребленное самостоятельно, составляют текст. Схема межъязыковой коммуникации выглядит следующим образом. Человек (источник информации), желающий что-то сообщить другим людям и владеющий каким-то языком (исходный язык -ИЯ), создает из единиц этого языка соответствующее высказывание, из которого другой человек, владеющий тем же языком, может извлечь передаваемое сообщение с учетом обстановки общения и своих фоновых знаний. Разумеется, это сообщение недоступно людям, не владеющим ИЯ, и для общения с этими людьми необходимо участие в процессе коммуникации какого-нибудь посредника (переводчика), который владеет как ИЯ, так и другим языком (переводящий язык -- ПЯ), понятным предполагаемым иноязычным рецепторам. Переводчик извлекает сообщение из высказывания на ИЯ (оригинала) и создает на ПЯ новое высказывание, предназначенное для рецептора перевода (ПР), который способен извлечь из него передаваемую информацию. То же самое происходит и с рядом высказываний, организованных в единый текст: на основе текста на ИЯ (исходный текст -- ИТ) создается текст на ПЯ (переводной текст -- ПТ). Рецепторы перевода отождествляют его с оригиналом не только функционально, но и содержательно, и структурно. Они исходят из предположения, что содержание перевода и оригинала идентично, хотя, как мы знаем, в действительности это не так. Они также полагают, что перевод соответствует оригиналу не только в целом, но и в деталях, что оба текста имеют одинаковую структуру. Если в переводе десять разделов или глав, то предполагается, что столько же их в оригинале. Если какая-то мысль в переводе высказана в начале второго раздела, то, следовательно, и в оригинале она находится там же. Презумпция идентичности подкрепляется еще и тем, что перевод часто печатается под фамилией автора оригинала. Лекция 3 Текст - это речевое произведение, с помощью которого осуществляется вербальная коммуникация. Текст состоит из высказываний, которые говорящий создает, отбирая языковые единицы и соединяя их по правилам грамматики данного языка в соответствии со своим коммуникативным намерением. Мы уже знаем, что построение и понимание высказывания происходит на основе как лингвистических, так и экстралингвистических факторов. Но текст - это не просто набор отдельных высказываний. Текст представляет собой сложное структурное и содержательное целое, коммуникативный потенциал которого гораздо больше совокупного содержания составляющих его высказываний. Особое значение для теории и практики перевода имеет детальное описание глубинной структуры содержания текста, отражающей процесс построения речевых высказываний и включения их в текст. Языковые средства, которые говорящий использует для передачи задуманного сообщения, служат своего рода «кирпичиками смысла», и в каждом высказывании они отбираются и организуются таким образом, чтобы, интерпретируя их значения относительно друг друга и относительно обозначаемой ими реальности, другие коммуниканты, обладающие необходимыми языковыми и фоновыми знаниями, могли бы извлечь из высказывания передаваемую информацию. Эта информация не сводится к простой сумме «кирпичиков смысла», из которой сложено высказывание. С одной стороны, интерпретация значений языковых средств в высказывании отсекает часть их семантики, включая в содержание высказывания лишь те ее компоненты, сочетание которых осмысленно и отвечает замыслу сообщения. Таким образом, содержание высказывания оказывается значительно более ограниченным, чем совокупность всех возможных значений единиц, входящих в высказывание. Языковое содержание текста составляет лишь первый слой его «глубинной» смысловой структуры. Этот слой играет роль основы такой структуры, поскольку глобальное содержание текста извлекается из него и через него. Однако, он обычно содержит лишь меньшую, а иногда и менее важную часть информации, передаваемой в тексте. Хотя, как мы видели, языковое содержание текста может самостоятельно выполнять некоторые коммуникативные функции, его главная роль в речевом общении осуществляется благодаря тому, что это описание типовой ситуации соотносится с конкретными референтами и тем самым каждое высказывание включается в единичный контекст, связанный с такими же контекстами других высказываний в том же тексте, становится реальным речевым высказыванием, единицей текста. Контекстуализация высказывания -- основа речевой коммуникации, обязательное условие функционирования языка в качестве средства общения между людьми. Умение соотносить языковые выражения с конкретными ситуациями присуще всем носителям языка. Поскольку конкретно-контекстуальный смысл высказывания и всего текста во многом зависит от индивидуальных знаний, эмоций и ассоциаций коммуникантов, он неодинаков для каждого из них. Однако все они, хотя и с разной полнотой, в процессе общения воспринимают языковое содержание высказывания как основу порождения контекстуального смысла. Особые переводческие проблемы возникают в связи с имплицитным смыслом высказывания и текста. В подразумеваемом смысле высказывания можно выделить два вида имплицитности: первый вид связан с конкретно-контекстуальным смыслом, а второй -- с языковым содержанием высказывания. Прежде всего, как известно, языковое содержание оригинала практически никогда не воссоздается в переводе в полном объеме, и добиться здесь тождества невозможно. Фактическая близость содержания текстов оригинала и перевода достигается на разных уровнях эквивалентности с утратой отдельных элементов смысла. И в одном языке языковое содержание высказывания может варьироваться, сохраняя в разной степени инвариантный смысл. Воспроизведение языкового содержания оригинала на разных уровнях эквивалентности может по-разному отражаться на способности рецептора перевода воссоздать конкретно-контекстуальный смысл оригинала. Роль конкретной обстановки общения и индивидуальных знаний и опыта рецептора в формировании конкретно-контекстуального смысла настолько велика, что он способен сохраняться при значительном варьировании языкового содержания и, напротив, может изменяться в значительных пределах при максимальном сохранении плана содержания оригинала. Следует также учитывать, что принадлежность рецептора к иному языковому коллективу сама по себе может лишить его каких-то знаний, имеющихся у рецептора оригинала и необходимых для полной интерпретации языкового содержания исходного текста. Здесь уже возникает необходимость сообщить эти знания рецептору перевода, включив их в содержание текста или во внетекстовые ссылки и примечания. Лекция 4 Проблема взаимоотношения языка и культуры традиционно включалась в сферу интересов языковедов. Однако в последние десятилетия понятие «культура» приобретает все более широкую интерпретацию. Язык как орудие вербальной коммуникации является важнейшей частью культуры, и все особенности его структуры и функционирования могут считаться проявлениями культуры соответствующего языкового (или этнического) коллектива. Однако следует учитывать сложный и опосредственный характер связи языка с другими элементами культуры. Окружающий мир, духовная жизнь и поведение людей отражаются в сознании человека в определенных когнитивных структурах, которые, в свою очередь, реализуются и переструктурируются в языковых категориях и формах. Формирование и развитие когнитивных и особенно языковых структур происходит не только под влиянием внешних факторов (других элементов культуры), но и по своим внутренним законам, определяющим существование когнитивных и языковых систем как целостных образований. Изучение культурной обусловленности разных сторон вербальной коммуникации представляет большой интерес для переводоведения. Мы уже отмечали, что переводческая деятельность означает не только взаимодействие двух языков, но и контакт между двумя культурами. Следует учитывать, что наряду с уникальными особенностями, характеризующими каждую отдельную культуру, существуют факторы, общие для многих или некоторых культур. Кроме того, различные культуры всегда оказывали и продолжают оказывать влияние друг на друга. Важную роль играют переводы в принимающей культуре, то есть в культуре языка перевода. Известно, что многие национальные языки и культуры формировались под влиянием переводов, главным образом, с античных языков. Известна и зависимость стратегии переводчика от степени престижности иностранного автора в принимающей культуре. Считающиеся классическими или образцовыми произведения прославленных и знаменитых авторов переводятся с повышенным вниманием к воспроизведению их содержания и авторского стиля, в то время как в переводах менее известных авторов нередко широко используются стандартные, приблизительные варианты, облегчающие задачу переводчика и нивелирующие смысловые и стилистические особенности оригинала. Прежде всего различия в употреблении средств языка связаны с проживанием людей, пользующихся одним и тем же языком, в разных странах или в разных частях одной страны. Различные функциональные стили обнаруживают способность к взаимодействию и взаимопроникновению. Сравнение таких стилей выявляет как контрастные признаки, противопоставляющие один стиль другому (например, эмоциональность художественного текста и неэмоциональность большинства научных текстов), так и языковые признаки, которые в одинаковой степени характерны для нескольких функциональных стилей. Так, осложненность синтаксических построений типична не только для официально-деловых, но и для научных текстов, ограниченное использование эмоциональной лексики наблюдается не только в научной прозе, но и в газетно-информационных материалах, логичность изложения -- ведущий признак научного текста -- присущ и многим художественным текстам и т.д. Большой интерес для переводоведения представляют лингвистические исследования, посвященные изучению билингвизма -- использованию человеком двух языковых систем и взаимодействию этих систем в его речи. Теория языковых контактов рассматривает все виды билингвизма от совершенного владения обоими языками до ситуации, когда человек только начинает изучать второй язык. Описаны различные виды взаимодействия языков в процессе вербальной коммуникации, С одной стороны, различаются случаи коммуникативного равенства двух языков, каждый из которых осознается как одинаково социально значимый и одинаково эффективно используется билингвом. С другой стороны, один из таких языков может играть значительно более важную роль, чем другой, быть более необходимым и престижным, быть основным средством общения для билингва. Оба языка могут существовать как бы в изоляции друг от друга: человек может свободно пользоваться каждым из них, но между единицами этих языков не устанавливается прямых связей, и человек с трудом подыскивает единицам одного языка соответствия в другом языке. Всесторонне изучается проблема межъязыковой интерференции. Преобладание одного языка над другим в сознании билингва приводит к тому, что под влиянием доминантного языка (обычно его родного) речь билингва на другом языке претерпевает изменения. Он невольно переносит в этот язык некоторые особенности родного языка. Явление языковой интерференции подобного рода составляет одно из препятствий при овладении иностранным языком, создает более или менее сильный акцент, характерный для большинства людей, говорящих на неродном языке. Характер подобной контаминированной речи зависит от содержания и соотношения форм и структур контактирующих языков. Она обычно рассматривается как нежелательное явление, вид ненормативной речи, создающей помехи для успешной коммуникации. Еще один аспект перевода в связи с явлением интерференции заключается в необходимости передачи в переводе кон-таминированной речи. Появление контаминированных форм в речи может быть непроизвольным или намеренным. В первом случае говорящий, недостаточно владеющий языком, которым он пользуется, употребляет искаженные формы этого языка помимо своего желания. Подобные искажения затрудняют восприятие и обнаруживают принадлежность говорящего к иному языковому коллективу. При восприятии подобной речи другие участники коммуникации соотносят воспринятое с правильными формами языка, осуществляя своего рода перевод с контаминированной на правильную речь. Подобная корреляция происходит и в процессе перевода на другой язык, и непроизвольная контаминация отражается в тексте перевода только тогда, когда в оригинале содержатся металингвистические высказывания, объектом которых является сама контаминация. Во втором случае контаминированные формы используются как художественный прием для характеристики речи иностранца. Речевая характеристика персонажа играет немаловажную роль в художественном произведении, и ее воспроизведение входит в задачу переводчика. При этом возможны два способа достижения эквивалентности. Во-первых, могут использоваться стандартные приемы условного изображения речи иностранца. В языках существуют общепринятые способы подобного изображения. Так, в английском и русском языках традиционно изображаются особенности речи немцев и китайцев. Хотя такие особенности представлены довольно условно, они во многом определяются реальными языковыми различиями. Лекция 5 Перевод - это один из древних видов человеческой деятельности. Конечно, мы не можем точно сказать, когда на земле появился первый переводчик, и археологи вряд ли когда-нибудь откопают его останки. Сами переводчики не претендуют на то, чтобы их профессия считалась древнейшей, но есть все основания полагать, что как только возникли на нашей планете разноязычные человеческие племена, появилась и потребность в людях, которые могли бы служить посредниками при контактах между представителями разных племен. Возможно, что первыми переводчиками были женщины. Известно, что в древности существовал обычай красть невест из чужого племени, женщина поневоле овладевала языком мужа и могла выступать в случае необходимости в роли переводчика. В предыдущих лекциях мы уже упоминали о том, что на ранних этапах переводческой деятельности в ней проявились две разные тенденции. Первая из них наиболее заметна в переводах религиозных текстов, и в первую очередь, Библии. Для переводчиков таких текстов оригиналы были «словом божьим», где каждое слово, порядок слов и даже отдельные буквы и знаки препинания были священными, имели какое-то особое значение и должны были как можно буквальнее воспроизводиться в переводе. Противопоставление буквального и вольного перевода сохранилось и в более позднее время, когда выбор одной из этих переводческих стратегий определялся уже не характером переводимого текста, а общей установкой переводчика, его пониманием цели и содержания своей работы. Различие таких установок особенно отчетливо проявилось в художественном переводе. Здесь сторонники буквального перевода были убеждены, что только такой перевод может быть верен оригиналу, что задача перевода и заключается в максимальном копировании исходного текста. Их оппоненты возражали, что как раз буквальный перевод никогда не будет верным, поскольку он не передает самое главное -- художественные достоинства оригинала и, что еще важнее, не создает полноценного текста на языке перевода. Они отстаивали право переводчика для достижения такой полноценности вносить любые изменения в свой перевод. Некоторые сторонники вольного перевода заходили в своих версиях очень далеко. Переводческая деятельность имеет богатую многовековую историю, изучение которой проливает свет на важные стороны развития языка, литературы и культуры разных народов. Но в данной лекции мы более подробно остановимся лишь на последнем этапе этой истории, который ведет свое начало со второй половины 20 столетия. В этот период произошли значительные количественные и качественные изменения, во многом сказавшиеся как на самом характере переводческой деятельности, так и на требованиях, предъявляемых к переводу и переводчикам. Переводческая деятельность в России имеет богатую историю, начало которой было положено еще во времена Киевской Руси. Уже в 9-м веке на Руси в достаточно зрелой форме одновременно возникли письменность, литература и перевод. В 864 году греческие монахи Кирилл и Мефодий были посланы императором Византии для проповедования христианства среди славянских народов. Они начали свою деятельность с создания алфавита (именуемого до сих пор «кириллицей»), с помощью которого перевели с греческого на староцерковнославянский несколько религиозных текстов. Среди этих первых переводов были Новый Завет, Псалтырь и Молитвенник. После того, как в 988 году состоялось Крещение Руси, появилось множество переводов, которые должны были ознакомить новообращенных с философскими и этическими доктринами новой религии и с церковными обрядами и обычаями. Они включали тексты различных жанров,такие как Жития святых, Притчи, Хроники и т.п. Большой популярностью пользовались и апокрифы, повествовавшие о различных чудесах и фантастических происшествиях, некоторые из них уже напоминали то, что позднее назвали бы беллетристикой. Большинство таких переводов выполнялись в Болгарии, но имели хождение на Руси. В 16-м веке Москва окончательно превратилась в политический, а также в переводческий центр России. Переводы больше не были анонимными, а роль переводчиков в развитии языка и культуры начала получать общественное признание. В 1515 году московский Великий князь Василий III обратился с просьбой прислать в Москву какого-нибудь ученого переводчика из греческого монастыря. Такой переводчик прибыл в Москву в 1516 году в составе греческого посольства и стал известен под именем Максим Грек. В течение всей своей жизни (он умер в 1555 или в 1556 году) Максим Грек занимался переводами, в основном, религиозных книг, а также некоторых нерелигиозных текстов, вносил исправления в прежние переводы и сопровождал их комментариями. Сначала он не знал ни русского, ни старославянского языка, и его переводы делались в два этапа: сперва он переводил с греческого на латинский, а затем его помощники переводили с латинского на старославянский. Исправляя старые переводы, он нередко нарушал устоявшиеся традиции, что навлекло на него обвинения в ереси и кощунстве. От 17-го века до нас дошло уже больше имен переводчиков и большее число переводов, главным образом, нерелигиозных материалов. Тематика научных переводов включала вопросы астрономии и астрологии, арифметики и геометрии, анатомии и медицины и описания различных животных. Некоторые переводы можно отнести к разряду беллетристики. В этот период впервые в помощь переводчику были созданы двуязычные словари: латино-греко-славянский, русско-латино-шведский и некоторые другие. В 18-м веке появился поэтический перевод, который впоследствии занял в России особо почетное место. Так, Тредьяковский завоевал всеобщее признание благодаря своему переводу романа П.Тальмана «Путешествие на остров любви», куда он включил много стихов, успешно переведенных русскими ритмами. Менее известны, но не менее примечательны переводы А.Кантемира «Посланий» Горация и других поэтических произведений с латинского и французского языка. Особенно многочисленны и многообразны были переводы Ломоносова, выполненные с латинского, немецкого, французского и греческого языков. В них он проявил замечательное умение как достигать эквилинеарности, так и создавать свободные версии оригиналов. Ломоносов уделял большое внимание передаче ритмической организации оригинала, используя различные формы ямбов и хореев в качестве эквивалента александрийскому стиху французских эпосов и гекзаметру греческих трагедий. Поскольку русская поэзия в это время только формировалась и основывалась на силлабическом стихосложении, новаторство Ломоносова обогащало ее ресурсы, создавало новые нормы и традиции в использовании поэтических жанров и метрических систем. После Октябрьской революции 1917 года в России произошел новый подъем переводческой деятельности. По инициативе М.Горького было сразу же создано новое издательство «Всемирная литература», поставившее перед собой грандиозную цель: издать новые или исправленные переводы всех крупных произведений как западных, так и восточных литератур. Несмотря на огромные материальные и организационные трудности, это издательство сумело в течение последующих десятилетий опубликовать переводы книг многих выдающихся писателей и поэтов -- Бальзака, Анатоля Франса, Стендаля, Гейне, Шиллера, Байрона, Диккенса, Б.Шоу, Марка Твена и многих, многих других. Большое число переводов было также издано в 30-е годы и позднее другими общесоюзными и местными издательствами. В этой работе приняли участие выдающиеся ученые и литераторы, которые подняли искусство перевода на новый высокий уровень. Заслуженную известность приобрела целая плеяда талантливых переводчиков, и имена таких мастеров перевода, как М.Лозинский, Т.Щепкина-Куперник, С.Маршак, Н.Любимов, Е.Калашникова и многие другие пользовались заслуженным уважением в Советском Союзе и за рубежом. Растущим масштабам переводческой деятельности в немалой степени способствовало то, что Советский Союз был страной многонациональной. В стране происходил широкий обмен произведениями литератур населявших ее народов. Русские читатели получили возможность познакомиться с замечательными эпосами грузинского, армянского, узбекского, казахского, азербайджанского и других народов. Большой вклад в эту работу внесли известные русские писатели и поэты Лев Гинзбург, Борис Пастернак, Николай Тихонов и другие. Мы уже говорили о том, что во второй половине 20-го столетия произошли количественные и качественные изменения в переводческой деятельности во всем мире, в том числе, разумеется, и в России. И здесь резко возросла потребность в информативных (нехудожественных) переводах в социальной, политической, деловой и научно-технической сферах. Профессия переводчика стала массовой, а увеличение масштабов переводческой деятельности сопровождалось и организационными изменениями. Появилось большое число переводческих служб и отделов в штатах государственных учреждений и промышленных предприятий. Многие переводчики занимали штатные должности, другие работали на договорной основе. Наряду с информативными переводами продолжали издаваться большими тиражами и переводы литературных произведений. Учитывая масштабы переводческой деятельности и общее высокое качество переводов, были все основания считать Советский Союз великой переводческой державой. Для удовлетворения растущего спроса на профессиональных переводчиков в стране была создана сеть соответствующих учебных заведений. В ряде институтов иностранных языков открылись переводческие факультеты и отделения, переводчиков стали готовить в университетах и в некоторых технических вузах. Многие вузы организовывали для своих студентов занятия по переводу в дополнение к их основной специальности. Переводчиков художественной литературы готовили в Литературном институте имени М.Горького при Союзе писателей СССР, в основном, для переводов с языков народов Советского Союза. Многогранная деятельность советских переводчиков получила широкое общественное признание. Многие журналы регулярно печатали переводы с разных языков, а также критические статьи с разбором успехов и неудач в работах переводчиков. После распада Советского Союза характер переводческой деятельности и ситуация на рынке существенно изменились. С одной стороны, государственные издательства, занимавшиеся переводами, перестали финансироваться, резко сократили выпуск продукции или вообще прекратили свое существование. С другой стороны, была ликвидирована цензура и стали переводить произведения, бывшие ранее под запретом по идеологическим или моральным соображениям. Возникло множество частных издательств, цены на книги возросли, качество переводов, в целом, снизилось. Рынок был наводнен переводами книг, предназначенных для «легкого» чтения: детективных, эротических, порнографических и т.п. Новая ситуация по-разному отразилась на переводчиках. Большая часть переводов стала выполняться с английского языка и относительно хорошо оплачивалась. Однако спрос на переводчиков английского языка побудил заняться переводами многих непрофессионалов, что привело к появлению на рынке откровенно слабых переводов. Новые издатели стремятся как можно скорее выпускать новые переводы, чтобы опередить конкурентов, и не заботятся о создании переводческих шедевров. Лекция 6 Высказывания переводчиков по поводу принципов, которыми они руководствуются в своей работе, представляют несомненный интерес и внимательно изучаются исследователями перевода, но они не составляют сколько-нибудь последовательной теории перевода и не могут заменить такую теорию. Выдвигаемые в таких высказываниях принципы и рекомендации выводились из переводческой практики и сами по себе неоспоримы, но поскольку они не основывались на какой-либо научной теории, раскрывающей сущность переводческой деятельности, они обычно затрагивали лишь частные или поверхностные аспекты перевода. Фактам, на основании которых выводился тот или иной принцип, не трудно было противопоставить другие факты, подтверждавшие прямо противоположный принцип. Английский исследователь Т.Сэвори, попытавшись свести воедино основные требования, предъявляемые к переводу различными авторами, получил любопытный список, где рядом помещены взаимно исключающие принципы: 1. Перевод должен передавать слова оригинала. 2. Перевод должен передавать мысли оригинала. 3. Перевод должен читаться, как оригинал. 4. Перевод должен читаться, как перевод. 5. Перевод должен отражать стиль оригинала. 6. Перевод должен отражать стиль переводчика. 7. Перевод должен читаться, как произведение, современное оригиналу. 9. Перевод должен читаться, как произведение, современное переводчику. 10. Перевод может допускать добавления и опущения. 11. Перевод не должен допускать добавлений и опущений. 12. Перевод стихов должен осуществляться в прозе. 13. Перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме. Теория перевода непосредственно связана с переводческой практикой. Любые теоретические концепции должны опираться на описание наблюдаемых фактов реального процесса перевода, обобщать и объяснять эти факты. В свою очередь, научная теория перевода оказывает обратное влияние на переводческую практику, облегчая и обогащая ее. Это, разумеется не означает, что любое теоретическое исследование должно обязательно иметь непосредственный «выход» в практику, что любые теоретические концепции могут быть прямо использованы переводчиком в его работе. Связь теории и практики перевода может носить и более сложный, опосредованный характер. Всякое расширение наших знаний о процессах объективной действительности имеет несомненную ценность, но далеко не всякое знание может быть тотчас же использовано для управления этими процессами. Перевод может осуществляться как в письменной, так и в устной форме. Письменный перевод -- это вид перевода, при котором оригинал и перевод выступают в процессе перевода в виде фиксированных (главным образом письменных) текстов, к которым переводчик может неоднократно обращаться, углубляя свое понимание оригинала и корректируя избранные варианты перевода. Подобная ситуация позволяет добиваться большой точности воспроизведения оригинала, давая возможность переводчику использовать различные словари и справочники, обращаться за помощью к специалистам, тщательно редактировать перевод. При устном переводе оригинал и перевод выступают в процессе перевода в нефиксированной (устной) форме, что предопределяет однократность восприятия переводчиком отрезков оригинала и невозможность последующего сопоставления или исправления перевода после его озвучивания. Устный перевод может выполняться последовательно -- вслед за произнесением оратором своего выступления или какой-то его части -- или синхронно, то есть одновременно с речью оратора. Особым видом устного перевода является перевод беседы или двусторонний перевод, когда переводчик попеременно использует каждый из языков в качестве языка перевода. Существуют также смешанные виды перевода: устный перевод письменного текста («перевод с листа») и письменный перевод магнитофонной записи устного выступления. Эффективность межъязыковой коммуникации во многом определяется степенью близости перевода к оригиналу. Вопреки презумпции их идентичности, которая лежит в основе использования рецепторами текста перевода в качестве полноправного репрезентанта оригинала, языковые и культурные различия приводят к нетождественности этих текстов. Коммуникативное приравнивание разноязычных текстов в процессе перевода сопровождается более или менее существенными опущениями, добавлениями и изменениями. Переводчику постоянно приходится решать, какими элементами оригинала можно пожертвовать, чтобы сделать возможным полноценное воспроизведение других, коммуникативно более значимых его частей. В связи с этим одним из центральных понятий теории перевода является понятие «эквивалентность перевода», которое обозначает относительную общность перевода и оригинала при отсутствии их тождества. Различается теоретически возможная эквивалентность, определяемая соотношением структур и правил функционирования двух языков, и оптимальная -- близость, достигаемая в конкретном акте перевода. Степень эквивалентности может быть достаточно объективно определена путем сопоставления текста перевода с оригиналом, и она служит одним из критериев при оценке результатов переводческого процесса. Однако, в целом, такая оценка выводится на основе целого ряда факторов. В ряде случаев для успеха межъязыковой коммуникации достижение максимальной эквивалентности оказывается необязательным, а иногда даже нежелательным. Это вызвало необходимость в введении оценочного термина «адекватность перевода», обозначающего соответствие перевода требованиям и условиям конкретного акта межъязыковой коммуникации. В соответствии со значениями терминов «эквивалентность» и «адекватность» адекватный перевод включает определенную степень эквивалентности, но эквивалентный перевод может и не быть адекватным. Осуществляя межъязыковую коммуникацию, переводчик может ставить перед собой различные цели, стремиться достичь определенных результатов. В основном, эти результаты можно свести к четырем группам. Во-первых, задача переводчика может заключаться в обеспечении адекватного понимания рецептором передаваемой информации. Во-вторых, переводчик может стремиться добиться определенного коммуникативного эффекта, создать у рецептора желаемое эмоциональное отношение к передаваемой информации, вызвать у него соответствующие ассоциации. В-третьих, переводчик может поставить перед собой цель побудить рецептора к каким-то конкретным действиям, вызвать у него определенную практическую реакцию. И, наконец, переводчик может использовать свой перевод с целью достижения какого-то «экстрапереводческого» результата, решения каких-то идеологических, политических или бытовых задач, не имеющих ничего общего с адекватным воспроизведением оригинала. И в каждом переводе переводчик может преследовать одну или несколько подобных целей. И каждая из них может потребовать особой прагматической адаптации текста перевода, возможного отказа от максимальной эквивалентности. Эффективность межъязыковой коммуникации во многом зависит от языковой и коммуникативной компетенции переводчика, его умения правильно выбрать и последовательно осуществить переводческую стратегию с учетом многочисленных факторов, влияющих на этот сложный вид человеческой деятельности, и особенностей конкретного акта перевода. Значение переводческой деятельности в современном мире постоянно возрастает, и ее изучение и совершенствование -- важная социальная, научная и практическая задача. Лекция 7 Попытки передать в переводе абсолютно все, что можно обнаружить в оригинале, как правило, приводят к совершенно неприемлемым результатам. Предположим, мы захотим передать в английском переводе все элементы смысла, которые можно обнаружить в русском предложении «Мальчик катается на коньках». Помимо вполне понятного сообщения, в нем можно обнаружить еще и другие элементы информации. Во-первых, «катается» состоит из глагола «катать» и возвратной частицы «ся», т.е. как бы «катать себя». Во-вторых, слово «коньки» явно ассоциируется с уменьшительной формой слова «конь», которое к тому же мужского рода. Если мы все это переведем, то получим что-то вроде «The boy is rolling himself on the little he-horses». Разумеется, так никто не поступает. Мы переводим «The boy is skating» и нисколько не беспокоимся об утрате нерелевантных элементов смысла. Л.С.Бархударов делает закономерный вывод, что «текст перевода никогда не может быть полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника», однако остается непонятно, как это совместить с тем, что «неизменность плана содержания» была указана в качестве единственного определяющего признака перевода. Если исходить из такого определения, то было бы логично сделать вывод, что, поскольку нет неизменности содержания, то нет и перевода. Второй подход к решению проблемы переводческой эквивалентности заключается в попытке обнаружить в содержании оригинала какую-то инвариантную часть, сохранение которой необходимо и достаточно для достижения эквивалентности перевода. Наиболее часто на роль такого инварианта предлагается либо функция текста оригинала, либо описываемая в этом тексте ситуация. Иными словам если перевод может выполнить ту же функцию (например, обеспечит правильное использование технического устройства) или описывает ту же самую реальность, то он эквивалентен. Классификация речевых функций позволяет указать на наиболее общие аспекты содержания высказывания и определить лингвистическую реальность явления, которое мы назвали целью коммуникации. Таким образом, цель коммуникации, сохранение которой лежит в основе эквивалентности переводов рассматриваемого типа, может быть интерпретирована как часть содержания высказывания, выражающая основную или доминантную функцию этого высказывания. Отдельные отрезки текста могут обладать различной целью коммуникации. Вместе с тем возможно существование общей цели коммуникации для всего текста значительной величины или даже для ряда текстов определенного типа. Выше мы привели три примера переводов, относящихся к первому типу эквивалентности. В первом из них была сохранена референтная функция, выраженная в подразумеваемом смысле английского высказывания, во втором -- эмотивная функция (негодование говорящего) и в третьем -- функция поэтическая. И в каждом случае сохранение цели коммуникации оказывается необходимым и достаточным условием эквивалентности перевода. Трудности, связанные с описанием ситуации в переводе, могут возникать и вследствие того, что у рецепторов оригинала она способна вызывать определенные ассоциации, давать основания для каких-то выводов, которые недоступны рецепторам перевода. Например, упоминание об определенной марке автомобиля, фирме или магазине может ассоциироваться с имущественным или социальным положением человека. Порой полный параллелизм сохранить не удается, и в этом типе эквивалентности наблюдаются различные случаи синтаксического варьирования. Во-первых, при невозможности использовать аналогичную структуру переводчик выбирает ближайшую синтаксическую форму. Например, русский страдательный залог менее употребителен, чем английский пассив, и английским пассивным структурам нередко соответствуют в русских переводах формы действительного залога: «The port can be entered by big ships only during the tide» -- «Большие корабли могут входить в порт только во время прилива». Часто встречающимся видом синтаксического варьирования является изменение порядка слов при переводе, если его функции в двух языках не совпадают. Так, в английском языке относительно фиксированный порядок слов определяет место отдельных членов предложения, а в русском языке он меняется в зависимости от коммуникативного членения предложения (тема-рематических отношений), которое в английском языке выражается, в частности, с помощью артикля. Значения слов-соответствий в двух языках могут не совпадать по объему. Слову с общим значением в исходном языке может соответствовать слово с более узким значением в языке перевода или наоборот. Например, в английском языке нет слова с общим значением «плавать», а есть несколько более конкретных слов, употребляемых в зависимости от того, кто и как плавает: swim, sail, float, drift. Аналогичным образом, английскому «meal» соответствуют в русском языке только более частные названия приемов пищи: завтрак, обед, ужин. В подобных случаях переводчику приходится выбирать с учетом контекста слово со значением иного объема. Использование же ближайшего соответствия может оказаться невозможным из-за различий в сочетаемости. «Face» -- это, конечно «лицо», но предложение «She slammed the door in his face» будет переведено «Она захлопнула дверь у него перед носом». Если в оригинале человек проваливается в снегу «по талию» (up to his waist), то в переводе он окажется в снегу «по пояс». Такие расхождения типичны для пятого типа эквивалентности. Интересные задачи приходится порой решать переводчику при передаче еще одного компонента коннотации -- образного значения слова. В семантике слова может выделяться какой-нибудь признак, который используется в качестве основы образного употребления. По-русски «баня» -- это не только помещение, где моются, но и «очень жаркое место», в то время как английское «bath» лишено подобной характеристики. Английское «rake» -- «грабли» -- это что-то очень тонкое, а отличительной чертой павлина оказывается гордость. Несовпадение образного употребления соответствующих слов в двух языках создает порой неожиданные переводческие проблемы. Для англичанина «кот» -- это символ свободы, и на этом образе основана сказка Р.Киплинга «The cat that walked by himself». Перед переводчиками сказки встала нелегкая задача, поскольку по-русски гулящий кот понимается отнюдь не как символ свободы. Содержание сказки не позволяло замену образа, и единственно, что мог сделать переводчик, чтобы избежать нежелательных ассоциаций, это заменить «кота» на «кошку» и озаглавить сказку «Кошка, которая гуляла сама по себе». Лекция 8 Всякое высказывание создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, поэтому прагматический потенциал составляет важнейшую часть содержания высказывания. Отсюда следует вывод, что и в тексте перевода важную роль играет его прагматика. А, следовательно, переводчику необходимо заботиться о достижении желаемого воздействия на рецептора в зависимости от цели перевода, либо воспроизводя прагматический потенциал оригинала, либо видоизменяя его. Изучение прагматических аспектов перевода составляет поэтому одну из центральных задач теории перевода. В современном переводоведении существует направление полностью освобождающее переводчика от ориентации на прагматику оригинала. Сторонники концепции, именуемой «скопос-теорией», полагают, что единственная задача переводчика заключается в создании такого текста на языке перевода, который обеспечивал бы достижение цели, поставленной заказчиком, в чьих интересах делается перевод. Ради достижения этой цели переводчик, хорошо знающий, какими средствами эта цель может быть достигнута в другой культуре, создает отвечающий таким требованиям текст без оглядки на оригинал. Поэтому в некоторых случаях перевод может быть близок к оригиналу, а в других существенно отличаться от него. Можно даже представить такую ситуацию, когда оригинал вообще отсутствует, и переводчик самостоятельно создает текст, необходимый для достижения поставленной цели. В ряде случаев эквивалентное воспроизведение содержания оригинала обеспечивает и передачу в переводе прагматического потенциала. Однако принадлежность рецептора перевода к иному языковому коллективу, к иной культуре нередко приводит к тому, что эквивалентный перевод оказывается прагматически неадекватным. В этом случае переводчику приходится прибегать к прагматической адаптации перевода, внося в свой текст необходимые изменения. В переводческой практике наиболее часто используются четыре вида подобной адаптации. Необходимость в прагматической адаптации может возникнуть и вследствие пристрастия автора оригинала к неуместному употреблению возвышенной лексики. В некоторых печатных изданиях часто без достаточных оснований используются такие «громкие» выражения, как «пафос созидания», «величественные свершения», «героический труд», «слуги народа» и т.п. В переводе подобный высокопарный слог, не соответствующий тривиальности содержания, часто создает впечатление неискренности, желания ввести читателя в заблуждение, Поэтому, например, при переводе русских газетных текстов на английский язык наблюдается общая тенденция несколько снижать стиль оригинала. Неприемлемым для текста перевода может оказаться и излишнее употребление в оригинале дерогативной лексики типа «правительственная клика», «марионеточный режим», «презренное охвостье», «банда предателей» и т.п. И здесь сохранение подобных ругательных выражений в переводе может производить в другой культуре совершенно иной эффект и быть прагматически неадекватным. Наиболее часто в переводческой практике встречаются четыре вида прагматической адаптации этого типа. Прежде всего отметим существование так называемого филологического перевода, когда переводчик стремится воспроизвести в переводе формальные особенности языка оригинала, даже если тем самым он нарушает норму или узус языка перевода. Такая тактика, недопустимая в «нормальном» переводе, может преследовать различные практические цели. Подобные переводы применялись, например, для изучения иностранных языков. На одной стороне страницы печатался текст на иностранном языке, а против него как можно более дословный перевод этого текста. И по переводу изучалась структура языка оригинала. В настоящее время филологический перевод применяется, в основном, при составлении подстрочников для переводчиков художественной литературы, не владеющих языком оригинала. В России так выполняются многие переводы с языков многих народов, населяющих нашу страну, наиболее талантливыми русскими поэтами и писателями, поскольку требуется в первую очередь обеспечить создание высокохудожественного текста перевода. Поэтому перевод осуществляется в два этапа. Сначала один переводчик, знающий язык оригинала, но не обладающий необходимым литературным даром, делает подстрочник, как можно более полно отражающий не только содержание, но и форму оригинала, а затем по этому подстрочнику поэт или писатель создает окончательный художественный текст. Хотя незнание языка и вынужденное пользование подстрочником, несомненно, затрудняют задачу таких переводчиков, многие из них решают ее вполне успешно. Второй вид прагматической адаптации этого типа можно назвать упрощенным или приблизительным переводом, когда перед переводчиком конкретный рецептор ставит задачу выборочно или обобщенно передать интересующие его элементы содержания оригинала. В таких случаях переводчик создает какой-то рабочий перевод, не отвечающий требованиям адекватности, но соответствующий его «сверхзадаче». При необходимости этот перевод может использоваться как черновой для последующей окончательной доработки. Особым видом адаптации, далеко уходящим от исходного текста, является модернизация оригинала при переводе. Нередко ее вообще нельзя назвать переводом, так как переводчик фактически создает новое произведение «по мотивам» исходного текста. Характер такой модернизации может быть различный. С одной стороны, она может выражаться в перенесении действия в более позднюю эпоху или в другую страну, в изменении имен действующих лиц и пр. С другой стороны, модернизация достигается использованием слов и высказываний, характерных для более позднего или современного периодов. Порой подобная модернизация придает повествованию юмористический характер, когда исторические персонажи «работают сверхурочно», «осуществляют режим экономии», «проводят неверную кадровую политику», «решают проблемные вопросы без отрыва от производства» и т.п. Если в оригинале мужчины при встрече приветствуют друг друга «святым поцелуем» (как это было принято в библейские времена), то в переводе они обмениваются дружескими рукопожатиями. Если в исходном тексте говорится о стрелах Ахилесса, то в модернизированном переводе на их месте могут появиться ракеты с мыса Канаверел. Как уже отмечалось, подобное «обновление» оригинала, конечно, не является переводом, хотя нередко осуществляется переводчиком. Весьма разнообразны причины применения прагматической адаптации четвертого типа, когда переводчик ставит перед собой какую-то «экстрапереводческую» задачу, продиктованную политическими, экономическими, личными и тому подобными соображениями, не имеющими никакого отношения к переводимому тексту переводчик может стремиться в чем-то убедить рецептора перевода, навязать свое отношение к автору оригинала или к описываемым событиям, избежать конфликта или, напротив обострить его и т.п. Подобная тенденциозность может привести к полному искажению оригинала, и обычно переводчик не допускает влияния своих личных соображений и пристрастий на процесс перевода. Однако случаи сознательного отказа от адекватного перевода под влиянием указанных факторов встречаются в переводческой практике. Во многих случаях подобной общей характеристики качества перевода оказывается недостаточно и требуется более конкретное указание на недостатки и достоинства перевода. Из всех факторов, влияющих на качество перевода, наиболее объективно удается судить о степени его эквивалентности оригиналу, поскольку такая оценка может основываться на сопоставительном анализе содержания двух текстов. В основе этого анализа лежит процедура выделения и классификации ошибок перевода, то есть несоответствий содержанию исходного текста, которых, по мнению критика, можно и нужно было избежать. В общем виде подобные ошибки подразделяются на две группы. Ошибки первой группы классифицируются по степени отклонения от содержания текста оригинала. Здесь обычно различаются, по меньшей мере, три типа ошибок. К первому типу относятся ошибки, полностью искажающие смысл оригинала, когда «черное» в оригинале становится «белым» в переводе, а утверждение чего-то становится его отрицанием или наоборот. Причина подобного грубого искажения смысла обычно кроится в неправильном понимании содержания оригинала и легко обнаруживается при анализе. Когда переводчик переводит английскую фразу «Не is a not infrequent visitor to her house» как «Он не частый гость в ее доме», то очевидно, что он не понял положительного значения двойного отрицания. Аналогичным образом, перевод фразы «Не did it out of concern for his friend» как «Он сделал это не из-за заботы о своем друге» представляет грубое искажение смысла оригинала. В этом случае переводчик, видимо, связывал значение предлога «out of» только с русским «вне» или «в стороне от». Второй тип ошибок включает всевозможные неточности перевода, не передающие или неправильно передающие какую-то часть содержания оригинала, но не искажающие полностью его смысл. Как правило, такие переводы нуждаются лишь в некотором уточнении. Нередко речь идет о замене гипонима гиперонимом или наоборот, например, когда в оригинале говорится о неизвестной переводчику редкой породе собак, а в переводе упоминается «собака» без уточнения породы. Другим примером ошибки этого типа может служить перевод английского «in the 1930's» русским «в 1930 году». И, наконец, к ошибкам третьего типа можно отнести все шероховатости перевода стилистического характера, связанные с неудачным выбором слова или громоздким построением фразы и требующие редакторской правки, хотя и не отражающиеся на точности передаваемой информации. Когда переводчик передает английскую фразу «Не belonged to a new race of scientists» как «Он принадлежал к новой расе ученых», он не искажает смысл оригинала, но обнаруживает незнание различия в употреблении английского «race» и русского «раса». Еще одна группа ошибок включает всевозможные нарушения нормы или узуса языка перевода: правил сочетаемости слов, грамматических правил, правил орфографии и пунктуации и т.п. Перевод -- это всегда создание текста, письменного или устного, и этот текст не должен содержать языковых ошибок, чего переводчику не всегда удается избежать, особенно когда он переводит на неродной язык. Лекция 9 Изучение процесса перевода осложняется тем, что он является результатом мыслительных операций, происходящих в мозгу переводчика и недоступных для непосредственного наблюдения. Исследователю поэтому приходится прибегать к различным косвенным средствам заглянуть в переводческую «кухню». Наиболее очевидны представляется возможность выделения в процессе перевода каких-то этапов, которые могут проходить одновременно или следовать друг за другом. Несомненно присутствие в переводе двух этапов: этапа понимания и этапа собственно перевода, создания текста на другом языке. Некоторые авторы предлагают выделять и третий этап -- этап редактирования, окончательной шлифовки перевода. Поскольку процессы понимания и порождения текстов давно исследуются психологами и языковедами, переводоведение может использовать при изучении процесса перевода данные этих наук, предполагая, что протекание этих процессов у переводчика не может быть принципиально отличным от других, «нормальных» людей. И, действительно, многие переводоведческие концепции основаны на наших знаниях того, как люди понимают и создают тексты. Вместе с тем исследования выявляют и некоторые особенности коммуникативного поведения переводчика. Как это ни парадоксально звучит, переводчик вынужден понимать переводимый текст более глубоко, чем это обычно делает «нормальный» читатель, для которого язык оригинала является родным. Такая дополнительная глубина понимания связана с необходимостью, во-первых, делать окончательные выводы о содержании текста и, во-вторых, учитывать требования языка перевода. Наиболее разработанным методом изучения переводческого процесса является создание теоретических моделей перевода и описание различных типов преобразований (трансформаций), с помощью которых возможен переход от отрезка текста оригинала к отрезку текста перевода. Модель перевода -- это условное изображение процедуры осуществления процесса перевода, основанная на попытке распространить на перевод некоторые общие постулаты языкознания или психологии. Модель носит гипотетический характер, поскольку, как мы знаем, процесс перевода в мозгу переводчика непосредственно наблюдать нельзя и нет уверенности, что переводчик действует именно так, как предсказывает та или иная модель. Однако это не означает, что модели перевода -- это чисто умозрительные построения. Как и в других случаях, когда исследователь имеет дело с ненаблюдаемой системой («черным ящиком»), реальность модели (ее объяснительная сила) проверяется путем сопоставления состояния системы «на входе» и «на выходе». Для перевода это означает сопоставление текстов оригинала и перевода. Если результат перевода оказывается таким, каким он должен был получиться согласно данной модели, следовательно модель «работает», хотя это, разумеется, не доказывает, что переводчик осознанно использовал такую модель. Попытку объяснить, каким образом происходит выбор синтаксических структур в переводе, предпринимает трансформационная модель перевода. Она основывается на положениях трансформационной грамматики, которая постулирует существование в языке рядов взаимосвязанных синтаксических структур. В таких (трансформационных) рядах выделяются ядерные структуры, в которых отношения между элементами структуры наиболее прозрачны, и производные структуры (трансформы), выводимые из ядерных по определенным трансформационным правилам. Например, производными по отношению к структуре «Мальчик читает книгу» будут трансформы «Мальчик не читает книгу», «Чтение книги мальчиком», «Читающий книгу мальчик». Одна и та же производная структура будет неоднозначной, если она может быть выведена из разных ядерных структур. Так, сочетание «приглашение ректора» может означать, что либо ректор пригласил кого-то, либо кто-то пригласил ректора. Трансформационная модель предлагает рассматривать процесс перевода как рад последовательных трансформаций в двух языках, исходя из предположения, что ядерные структуры в разных языках совпадают в значительно большей степени, чем производные структуры. Согласно этой модели процесс перевода осуществляется в три этапа. На первом этапе производная структура в оригинале возводится к ее ядерной структуре в исходном языке. На втором этапе происходит переход от ядерной структуры языка оригинала к аналогичной ядерной структуре языка перевода. И, наконец, на третьем этапе ядерная структура в языке перевода преобразуется в производную в соответствии с нормой и узусом этого языка. Предположим, английское предложение «She is a poor letter-writer» переведено на русский язык как «Она не умеет писать письма». По трансформационной модели этот перевод объясняется следующим образом. На первом этапе происходит преобразование в ядерную структуру: «She is a poor letter-writer -- She writes letters poorly». На втором этапе эта ядерная структура заменяется соответствующей ядерной структурой в русском языке -- «Она пишет письма плохо». А затем происходит преобразование в естественную производную структуру: "Она не умеет писать письма". Разумеется и трансформационная модель, устанавливающая соответствия лишь между синтаксическими структурами оригинала и перевода, обладает ограниченной объяснительной силой и не претендует на всестороннее описание переводческого процесса. В определенной степени ее дополняет семантическая модель перевода, которая представляет процесс перевода как идентификацию и сохранение релевантных сем оригинала. В основе этой модели лежит попытка распространить на перевод применяемую в лингвистике процедуру компонентного анализа, позволяющую разбивать значения языковых единиц на более мелкие элементарные смыслы -- семы, и эти значения рассматриваются как пучок таких сем. При этом оказывается, что, если пучки сем (значения языковых единиц) в разных языках, как правило, не совпадают, то между составляющими их семами имеется значительная общность. Предполагается, что процесс перевода может осуществляться в два этапа. На первом этапе переводчик определяет семный состав отрезка оригинала и решает, какие из выявленных сем релевантны для коммуникации и должны быть переданы в переводе. На втором этапе в языке перевода подбираются единицы, в значения которых входят как можно больше сем оригинала, в первую очередь, релевантных. Степень близости перевода к оригиналу определяется количеством общих сем. При этом некоторые семы могут обнаруживаться из контекста оригинала и эксплицироваться в переводе или навязываться нормами языка перевода. Предположим переводится английское предложение «I have come». В этом предложении компонентный анализ выявляет пять эксплицитных сем: 1. Говорящий (первое лицо). 2. Прибытие (без указания на способ передвижения). 3. Прошедшее время 4. Связь с другим действием или моментом времени (значение перфекта). 5. Связь с моментом речи (значение формы перфекта настоящего времени). Первые три семы явно релевантны и должны быть сохранены в переводе. Кроме того, при переводе на русский язык выбор варианта потребует дополнительной информации о том, какого пола говорящий и пользовался ли он какими-либо средствами передвижения. А также было ли действие однократным или повторяющимся. Эта информация не содержится в самой фразе, и ее придется искать в других частях текста или в описываемой ситуации. С учетом всех таких факторов переводчик мог бы перевести эту фразу: «Я пришла». В русском предложении компонентный анализ обнаруживает шесть сем: 1. Говорящий. 2. Прибытие. 3. Прошедшее время. 4. Женский род. 5. Движение пешком. 6. Совершенный вид. Таким образом, эквивалентность перевода основана на общности трех релевантных сем, эксплицированных в оригинале, и на трех других семах, соответствующих общему смыслу исходного текста. Заменяющие друг друга семы могут не совпадать, а быть связаны отношениями семантического перефразирования, характерными для третьего типа эквивалентности: «Last year saw a rapid growth of industrial production». -- «В прошлом году отмечался быстрый рост промышленного производства» (А видит X у себя = X наличествует у А = X существует в период, когда А). Вполне очевидно, что и семантическая модель не обладает универсальной объяснительной силой. Мы уже знаем, что эквивалентность перевода может устанавливаться на уровне цели коммуникации при замене ситуации или на уровне указания на ситуацию при замене способа ее описания. В этих случаях общность сем в оригинале и в переводе, естественно, отсутствует и процесс перевода не может осуществляться по семантической модели. Несколько слов о приеме калькирования, который не требует особых разъяснений. Применяя этот прием, переводчик переводит составляющие элементы слова или словосочетания и затем объединяет переведенные части в единое целое: superpower = сверхдержава, International Monetary Fund = Международный валютный фонд. При этом в переводе может изменяться порядок следования компонентов: United Nations Organisation = Организация Объединенных Наций, first-strike weapon = оружие первого удара. Встречаются смешанные случаи, когда при калькировании одна часть слова переводится а другая -- транскрибируется: petrodollars = нефтедоллары, miniskirt = мини-юбка. Следующую группу лексических трансформаций составляют лексико-семантические замены, применение которых связано с модификацией значений лексических единиц. К основным приемам этой группы относятся конкретизация, генерализация и модуляция. Прием смысловой конкретизации заключается в том, что переводчик выбирает для перевода в оригинале слово с более конкретным значением в переводящем языке. В любом языке есть слова с более общим или с более конкретным значением, выражающие родовые или видовые понятия: слово «собака» называет больший класс объектов, чем слово «бульдог», «двигаться» охватывает все частные виды движения -- ходить, бегать, летать и пр. В то же время соотношение таких слов в разных языках и их употребительность часто не совпадают, что вызывает необходимость в преобразованиях при переводе. Применение приема конкретизации оказывается целесообразным в двух основных случаях. Во-первых, в языке перевода слову с общим значением в оригинале могут соответствовать несколько слов с более частными значениями. При переводе английского слова «meal» на русский язык обычно приходится выбирать между более конкретными названиями приемов пищи (завтрак, обед, ужин и пр.). Аналогичным образом, переводя на английский язык русское «плавать», нужно будет выяснить, кто плавает и как плавает, чтобы сделать выбор между более конкретными глаголами «swim, sail, float, drift». Во-вторых, использование в переводе таких же общих слов, как в оригинале, может оказаться неприемлемым для описываемой ситуации. В романе Ч.Диккенса «Давид Копперфилд» есть такой эпизод. Мать мальчика Дэви, от лица которого ведется повествование, сидит одна в полутемной комнате, глубоко задумавшись. Внезапно в комнату с шумом врывается ее эксцентричная тетушка, испугав неожиданным появлением погруженную в раздумье женщину. И вот как это описывается в романе: «My mother had left her chair in agitation and gone behind it in the corner». Английские глаголы с общим значением «to leave» и «to go» не могут быть здесь переведены с помощью соответствующих русских глаголов «оставить» и «пойти». Неприемлемость перевода «Взволнованная матушка оставила свое кресло и пошла за него в угол» очевидна. В русском языке столь конкретная эмоциональная ситуация не описывается подобным образом. Обеспечить эквивалентность перевода можно путем конкретизации указанных глаголов: «Взволнованная матушка вскочила со своего кресла и забилась в угол позади его». Как видно из его названия, прием генерализации подразумевает замену единицы ИЯ, имеющей более узкое значение, единицей ПЯ с более широким значением. И здесь применение этого приема может быть вынужденным или факультативным. В первом случае в языке перевода отсутствует необходимое слово с конкретны значением. Так, различия между русскими «теща и свекровь» или «шурин и деверь» обобщаются в английских переводах едиными «mother-in-law» и «brother-in-law». Во втором случае переводчик предпочитает более общий вариант по стилистическим соображениям. В художественных произведениях на русском языке не принято, например, в отличие от английских точно указывать рост и вес персонажей, и обычное предложение «I saw a man 6 feet 2 inches tall» в оригинале может быть заменено в русском переводе: «Я увидел высокого парня», Модуляцией или смысловым развитием называется замена слова или словосочетания ИЯ единицей ПЯ, значение которой логически выводится из значения исходной единицы. Наиболее часто значения соотнесенных отрезков в оригинале и переводе оказываются при этом связанными причинно-следственными отношениями. И в этом случае отказ от «прямого» перевода может быть вынужденным или зависеть от выбора переводчика. Вспомним пример из романа А.Кронина «Цитадель», где герой приезжает к месту своей новой работы, и его встречает кучер с двуколкой. Дальше мы читаем: «Manson... climbed into the gig behind a tall... horse». Контекстуальной замены здесь не избежать, поскольку по-русски нельзя сказать: «Он сел в телегу позади лошади» (как будто лошадь тоже сидела в телеге). Но ведь лошадь не просто находилась впереди коляски, следовательно: «Мэнсон... влез в... коляску, запряженную крупной... лошадью». В следующем примере «прямой» перевод показался переводчику слишком громоздким, и он предпочел использовать прием модуляции. В романе Ч.Диккенса «Давид Копперфилд» рассказывается о школьнике, которого часто наказывали за различные провинности. Он быстро забывал про свои неприятности, и автор пишет: «Не would cheer up somehow, begin to laugh again, and draw skeletons all over his slate, before his eyes were dry» -- «Он снова приободрялся, начинал смеяться и рисовал на своей грифельной доске разные фигурки, хотя глаза его еще были полны слез». Можно согласиться, что вариант «...прежде чем у него высыхали глаза» был бы менее удачным. Теперь познакомимся с некоторыми грамматическими трансформациями. Среди них наиболее частыми приемами являются дословный перевод, членение предложений, объединение предложений и грамматические замены. Дословный перевод (нулевая трансформация) -- это способ перевода, при котором синтаксическая структура ИЯ заменяется аналогичной структурой ПЯ, например: «Не was in London two years ago» -- «Он был в Лондоне два года назад». Прием достаточно прост, но заслуживает упоминания по двум причинам. Во-первых, потому, что следует подчеркнуть «легитимность» его применения: у начинающих переводчиков иногда обнаруживается стремление изменять синтаксическую структуру даже там, где лучшим выбором был бы дословный перевод. Во-вторых, надо четко отличать этот прием от уже известного нам буквального перевода, который тоже передает оригинал «слово в слово», но при этом искажает его смысл или нарушает нормы языка перевода. Прием членения предложения, как об этом говорит его название, заключается в том, что одно предложение оригинала делится на два-три предложения в переводе. Применение этого приема может быть вызвано семантическими или стилистическими причинами. Например, в английских газетах нередко встречаются краткие сообщения, состоящие из одного предложения, но содержащие большой объем информации типа: «Both engine crews leaped to safety from a collision between a parcels train and a freight train near Morris Cowley, Oxfordshire». В этом предложении содержится целый рассказ: сообщается и что произошло, и где произошло, и с кем произошло, и как спаслись участники происшествия. В русском переводе будет естественным разбить сообщение на две части и сначала сказать о самом событии, а уже потом о его последствиях, например: «Вблизи станции Моррис Ко-ули в графстве Оксфордшир произошло столкновение почтового и товарного поездов. Члены обеих поездных бригад остались невредимы, спрыгнув на ходу с поезда». А вот краткая метеосводка из английской газеты: «Mist covered a calm sea in the Straits of Dover yesterday». Можно перевести эту фразу дословно «Туман окутывал вчера спокойное море в проливе Па-де-Кале», но не слишком ли это поэтично для простой метеосводки? А вот как будет звучать перевод при использовании приема членения: «Вчера в проливе Па-де-Кале стоял туман. Море было спокойно». Прием объединения предложений прямо противоположен предыдущему -- двум или трем предложениям оригинала соответствует одно предложение в переводе. Применение этого приема может оказаться вынужденным вследствие недооформлен-ности одного из переводимых предложений: «The marchers did not intend to go to Parliament. Nor to petition their MP's» -- «Участники демонстрации не собирались ни идти к парламенту, ни подавать петицию своим депутатам». В других случаях переводчик может решить, что целесообразно, объединить предложения по стилистическим соображениям. Для научно-технических текстов на английском языке характерно преобладание простых предложений, что менее свойственно соответствующему русскому стилю, где очень широко используются сложные предложения. В связи с этим в англо-русских технических переводах двум или более простым предложениям оригинала соответствует одно сложное предложение в переводе, например: «This condition, however, changes at certain critical energies of the electrons. At these critical energies the gas atoms do absorb energy» -- «Однако это условие нарушается при некоторых критических энергиях электронов, когда атомы газа поглощают энергию». Во многих случаях переход от оригинала к переводу осуществляется с помощью различных грамматических замен, что подразумевает отказ от использования в переводе аналогичных грамматических форм. Замене может подвергаться грамматическая категория, часть речи, член предложения, предложение определенного типа. Рассмотрим несколько примеров применения этого приема. Обычно в переводе категория числа сохраняется, то есть соотнесенные существительные в оригинале и в переводе употребляются в том же самом числе, за исключением случаев, когда форме единственного числа в одном языке соответствует форма множественного числа в другом (сравни «money» -- «деньги», «outskirts» -- «окраина» и т.п.). Но в определенных условиях замена формы числа может применяться как прием перевода и при наличии соответствующей формы по соображениям стиля или узуса: «They left the room with their heads held high» -- «Они вышли из комнаты с высоко поднятой головой». Весьма распространенным видом грамматической замены при переводе является замена части речи. Для англо-русских переводов наиболее характерны замены существительного глаголом («It is our hope that an agreement will be reached by Friday» -- «Мы надеемся, что соглашение будет достигнуто к пятнице») и прилагательного существительным («Australian prosperity was followed by a slump» -- «За экономическим процветанием Австралии последовал кризис»). Нередко также подобная замена применяется в отношении английских прилагательных в сравнительной степени со значением увеличения или уменьшения объема, размера или степени: «The stoppage which is in support of higher pay and shorter working hours, began on Monday» -- «Забастовка в поддержку требований о повышении заработной платы и сокращении рабочего дня началась в понедельник». Часто встречающиеся в англо-русских переводах замены части речи и типа предложения обусловлены, в частности, тем, что в английском языке чаще, чем в русском, подлежащее выполняет иные функции, нежели обозначение субъекта действия, например: «The crash killed 20 people» -- «В результате аварии погибло 20 человек» (подлежащее заменено обстоятельством причины). Особую группу переводческих трансформаций составляют приемы перевода, с помощью которых преобразуется и лексика, и синтаксические структуры оригинала. Наиболее распространенными лексико-грамматическими трансформациями являются прием антонимического перевода, прием описательного перевода и прием компенсации. При антонимическом переводе замена утвердительной формы в оригинале на отрицательную форму в переводе или, наоборот, отрицательной на утвердительную сопровождается заменой лексической единицы ИЯ на единицу ПЯ с противоположным значением: «Nothing changed in my home town» -- «Все осталось прежним в моем родном городе». В англорусских переводах этот прием применяется особенно часто, когда в оригинале отрицательная частица употреблена со словом, имеющим отрицательный префикс, например: «She is not unworthy of your attention» -- «Она вполне достойна вашего внимания». В русском языке форма отрицательной частицы «не» и основной отрицательной приставки совпадает, и их совместное употребление обычно оказывается неудобопроизносимым. В рамках антонимического перевода единица ИЯ может заменяться не только прямо противоположной единицей ПЯ, но и другими словами и сочетаниями, выражающими противоположную мысль. Рассмотрим перевод следующего английского предложения: «The rail-road unions excluded negroes from their membership». Дословный перевод «Профсоюзы железнодорожников исключали негров из своих рядов» не вполне логичен: ведь, исключить человека из организации можно лишь тогда, если он является ее членом. Нельзя же предположить, что профсоюз принимал негра только для того, чтобы тут же его исключить. Но «исключать» -- это значит «не включать» или, иначе говоря, «не принимать». Итак, «Профсоюзы железнодорожников не принимали негров в свои ряды». Описательный перевод -- это лексико-грамматическая трансформация, при которой лексическая единица ИЯ заменяется словосочетанием, раскрывающим ее значение: conservatio-nist -- сторонник охраны окружающей среды, whistle-stop speech -- выступление кандидата в ходе предвыборной агитационной поездки. Недостаток описательного перевода заключается в его многословности. Поэтому наиболее успешно этот способ перевода применяется там, где можно обойтись сравнительно кратким объяснением. Так, a shuttle service -- это организация челночных перевозок между какими-то пунктами, но в следующем переводе можно выразить эту мысль короче: «Car owners ran a shuttle service for parents visiting the children injured in the accident» -- «Владельцы автомашин привозили и отвозили родителей, которые навещали своих детей, пострадавших во время аварии». Последняя трансформация, которую мы упомянем в этой лекции, -- это уже знакомый вам прием компенсации. Напомню вам, что компенсация -- это способ перевода, при котором элементы смысла, утраченные при переводе, передаются в тексте перевода каким-либо иным средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в оригинале. Так, в следующем примере нарушение языковой нормы в английском тексте, непередаваемое в переводе, компенсируется совсем иными нестандартными формами в русском языке: «You could tell he was very ashamed of his parents and all, because they said 'he don't' and 'she don't' and stuff like that» -- «Было видно, что он стесняется своих родителей, потому что они говорили 'хочут' и 'хочете' и все в таком роде». Лекция 10 Переводческие соответствия могут устанавливаться между единицами разного уровня языковой структуры. Так, при переводе английского «But he 'will go there» русским «Но он обязательно пойдет туда» усиление, выраженное в оригинале ударением на обычно безударном вспомогательном глаголе, передано в переводе лексическими средствами -- словом «обязательно». Аналогичным образом могут существовать и лексико-грамматические соответствия: «Не has read the book» -- «Он уже прочитал эту книгу» (значение завершенности действия в оригинале выражено грамматическими, а в переводе -- лексическими средствами). Многие единицы ИЯ имеют множественные соответствия -- несколько единиц ПЯ, регулярно используемых для передачи их значений. Например, trade-union -- профсоюз или тред-юнион, importance -- важность, значение или значимость, flying -- летающий, летный, летящий, летательный, летучий. Переводчик делает выбор между такими соответствиями на основе контекста -- лингвистического или ситуативного. Лингвистический контекст -- это окружение слова в тексте. Различается узкий контекст в рамках предложения и широкий контекст -- часть текста или весь текст в целом. Нередко выбор соответствия оказывается возможным уже из узкого контекста. Например, английский глагол to strike может переводиться как «бить, ударять, найти, натолкнуться, поражать, сражать, пускать корни, бастовать». Но уже при переводе сочетания «the striking trade-unions» контекст позволяет выбрать вариант «бастующие». В других случаях основания для выбора придется искать в широком контексте. Если в оригинале сказано, что кто-то «got up from his chair», то переводчику на русский язык нужно будет решать, идет ли речь о стуле или о кресле, а указание на это может обнаружиться совсем в другой части текста. Под ситуативным контекстом понимается любая экстралингвистическая информация, позволяющая сделать выбор между соответствиями, сведения о времени, месте, обстоятельствах, фактах и т.п. Так, trade union в Англии будет переводиться «тред-юнион», а в США -- «профсоюз». Если речь идет о прошлых веках, то abolitionist -- это «аболиционист» (то есть сторонник отмены рабства), а если о наших днях, то в переводе это будет «сторонник отмены смертной казни». Существование у единицы ИЯ одного или нескольких переводческих соответствий еще не означает, что эти соответствия будут обязательно использованы в переводе. В ряде случаев условия употребления языковой единицы в контексте вынуждают переводчика отказаться от использования регулярного соответствия и найти вариант перевода, наиболее точно передающий значение этой единицы в данном контексте. Такой нерегулярный, исключительный способ перевода называется окказиональным соответствием. Нередко окказиональные соответствия используются в стилистических целях для воссоздания художественного эффекта оригинала. Английский автор пишет: «The mountain tops were hidden in a grey waste of sky», а переводчик переводит: «Вершины гор тонули в сером небе». Конечно, глагол to hide не означает «тонуть», но это окказиональное соответствие хорошо передает здесь беспредельность небесного свода (waste of sky). Сопоставительный анализ обнаруживает и такие единицы ИЯ, для которых в ПЯ вообще нет регулярных соответствий. Наличие подобных безэквивалентных единиц не означает, однако, что их значения не могут быть переданы в переводе. Переводческая практика выработала ряд способов создания окказиональных соответствий для этой цели. Остановимся кратко на некоторых из них. 1. Соответствия-заимствования, воспроизводящие в ПЯ форму иноязычного слова: tribalism -- трайбализм, know-how -- ноу-хау, chip -- чип. 2. Соответствия-кальки, воспроизводящие морфемный состав слова или составные части словосочетания: backbencher -- заднескамеечник, brain drain -- утечка мозгов, work-to-rule -- работа (строго) по правилам. 3. Соответствия-аналоги, создаваемые путем использования единиц ПЯ, не вполне соответствующих по значению исходным единицам, но способных их заменить в конкретном случае. Для перевода английского drugstore можно использовать русское «аптека», хотя это не одно и то же, поскольку в drugstore продаются не только лекарства, но и продукты, газеты, хозяйственные товары и пр. Afternoon -- это не «вечер», но если участники конференции проводят в день два заседания -- morning session и afternoon session, то второе в переводе можно назвать «вечерним». 4. Соответствия -- лексические замены, создаваемые с помощью одного из видов переводческих трансформаций, о которых шла речь в предыдущей лекции. Так, при переводе на русский язык английского exposure, не имеющего прямого соответствия, например, в предложении «Не died of exposure» в зависимости от широкого контекста могут быть использованы трансформации конкретизации или модуляции: «Он умер от простуды», «Он замерз в снегах», «Он погиб от солнечного удара» и т.п. 5. При невозможности создать окказиональное соответствие указанными выше способами для передачи значения безэквивалентного слова используется описание, раскрывающее это значение при помощи развернутого словосочетания: landslide -- победа на выборах подавляющим большинством голосов, brinkmanship -- искусство проведения политики на грани войны, coroner -- следователь, проводящий дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти. Таким образом, значения безэквивалентных слов в конкретных контекстах передаются столь же успешно, как и значения слов, имеющих единичные или множественные соответствия. Большой практический интерес представляет изучение фразеологических соответствий. Вспомним, что фразеологическими единицами или фразеологизмами обычно называют образные устойчивые словосочетания, к числу которых относятся такие важные выразительные средства языка, как идиомы, пословицы, поговорки и другие словосочетания, обладающие переносным значением. Фразеологизмам принадлежит особая роль в вербальной коммуникации, они не просто передают определенную информацию, но и оказывают воздействие на чувства и воображение рецептора. Многие авторы и ораторы специально насыщают свои тексты такими средствами, чтобы создать желаемый эффект. Понятно, что и в переводе желательно сохранить этот эффект, и надлежащее воспроизведение фразеологизмов составляет одну из важных задач переводчика. Перевод фразеологических единиц связан со значительными трудностями, поэтому особенно важно, чтобы переводчик хорошо знал основные типы фразеологических соответствий и способы их применения. Но прежде всего отметим, что ошибки при переводе фразеологизмов могут возникать уже в связи с тем, что переводчик не распознает фразеологическую единицу и пытается перевести ее как свободное сочетание слов. Так, в переводе романа Гринвуда «Отряд выступает» нам сообщается, что герой романа вышел из «своего коричневого кабинета» что не может не вызвать удивления, так как до этого он находился во дворе. Переводчик был явно не знаком с английским фразеологизмом «to be in a brown study», то есть «глубоко задуматься», и не понял, что употребленное в тексте выражение «to come out of the brown study» означает «очнуться от глубокого раздумья». Известен анекдотический случай, когда Н.С.Хрущев в одной из своих речей пообещал показать империалистам «Кузькину мать» и в английских газетах сообщили, что он грозит показать им «the mother of Kuzma». Тогда шутили, что ЦРУ немало потрудилось, пытаясь отыскать эту грозную русскую маму. Характер и способы применения фразеологических соответствий во многом определяются особенностями семантики фразеологических единиц. Семантика таких единиц представляет собой сложный информативный комплекс, имеющий как предметно-логические, так и коннотативные компоненты. Наиболее важными из них с точки зрения выбора соответствия в ПЯ являются следующие: 1) переносный или образный компонент значения фразеологизма; 2) прямой или предметный компонент значения фразеологизма, составляющий основу образа, «образный стержень»; 3) эмоциональный компонент значения фразеологизма; 4) стилистический компонент значения фразеологизма; 5) национально-этнический компонент значения фразеологизма. Нередко каждый компонент называют значением фразеологической единицы. Переносное значение фразеологизма является основным, и оно должно обязательно воспроизводиться в переводе. Когда мы говорим по-русски «Не выноси сор из избы», мы имеем в виду, что не следует делать свои личные или семейные обстоятельства достоянием широкой общественности. Такое же переносное значение имеет и английский фразеологизм «Don't wash dirty linen in public», хотя в нем говорится не о соре и избе, а о стирке грязного белья. Очевидно, что переносное значение присуще фразеологизму в целом и не сводится к сумме значений составляющих его слов. Прямое значение фразеологизма служит основой для создания образа и соотносит этот образ с какой-либо сферой жизни человека. Так, английский фразеологизм «Make hay while the sun shines» имеет явно сельскохозяйственное происхождение, а его русское соответствие «Куй железо, пока горячо» связано с кузнечным производством. Прямое значение фразеологической единицы обычно отступает на задний план и не играет роли в коммуникации, так как говорящий употребляет такую единицу, имея прежде всего в виду ее переносное значение. Однако, как мы увидим дальше, характер прямого значения оказывает влияние на выбор соответствия и должен учитываться переводчиком. Многие фразеологизмы выражают определенное эмоциональное отношение к описываемому, одобряют его или осуждают, что-то рекомендуют или от чего-то предостерегают. «Одним ударом двух зайцев убить» -- это желаемый успех (сравни английское «to kill two birds with one stone»), а «попасть пальцем в небо» («to find a mare's nest») -- это явная неудача. «Играть с огнем» (to play with fire) -- опасно, а «ложка дегтя в бочке мёда» (a fly in the ointment) всё испортит. Фразеологическая единица может принадлежать к различным стилям речи. Есть фразеологизмы поэтические, литературно-книжные, а есть разговорные, просторечные, вульгарные. С одной стороны, to pass the Rubicon («перейти Рубикон») и to show one's true colours («показать свое истинное лицо»), а с другой -- the fish begins to stink from the head («рыба гниет с головы») и good riddance from bad rubbish («баба с воза, кобыле легче»). Изменение эмоционально-стилистической характеристики фразеологизма, как правило, делает перевод неадекватным. Большинство фразеологизмов -- это идиоматические выражения, характерные для определенного языка. Но среди них есть единицы, чья национальная принадлежность указана особенно четко благодаря тому, что в их состав входят слова, обозначающие предметы и явления национальной культуры. Английский фразеологизм «to get up on the wrong side of the bed» не мог возникнуть в России -- стране с холодной зимой, где в отличие от англичан кровати не ставили посреди комнаты и встать не с той стороны кровати было бы просто невозможно. Русские говорят «встать не с той (или с левой) ноги». Но в самом английском фразеологизме нет ничего сугубо национального: ведь, кровати есть и в других странах и у них также есть две стороны. Иначе обстоит дело с английской поговоркой «Не will not set the Thames on fire» (сравните «он пороха не выдумает»). Здесь уже само упоминание Темзы безошибочно указывает на национальную принадлежность фразеологизма. Все эти особенности семантической структуры фразеологизмов оказывают влияние на выбор соответствий при их переводе. Характеризуя каждый тип таких соответствий, мы будем указывать условия его использования в переводческой практике. Существуют три типа соответствий образным фразеологическим единицам оригинала. Первый тип соответствий обычно именуют фразеологическими эквивалентами. При использовании таких соответствий сохраняется весь комплекс значений переводимой единицы. В этом случае в ПЯ имеется образный фразеологизм, совпадающий по всем параметрам с фразеологической единицей оригинала, например: «Strike the iron while it is hot» -- «Куй железо, пока горячо». Использование такого соответствия позволяет наиболее полно воспроизвести иноязычный фразеологизм, и переводчик прежде всего пытается его отыскать. Однако при этом необходимо учитывать два обстоятельства, ограничивающих возможность применения первого вида фразеологических соответствий. Во-первых, фразеологических эквивалентов сравнительно немного. Чаще всего они обнаруживаются у так называемых интернациональных фразеологизмов, заимствованных обоими языками из какого-нибудь третьего языка, главным образом, латинского или греческого: the heel of Achilles -- Ахиллесова пята, the sword of Damocles -- Дамоклов меч и т.п. Эквивалентные единицы могут быть заимствованы и в более поздний период. Так, и английский, и русский языки заимствовали из французского языка пословицу «Le jeu ne vaut pas la chandelle» -- The game is not worth the candle; Игра не стоит свеч. Во-вторых, при заимствовании обоими языками одного и того же фразеологизма его значение в одном из них может видоизмениться, и в результате эти фразеологизмы окажутся «ложными друзьями переводчика» -- сходными по форме, но разными по содержанию. Например, английское «to lead by the nose» и русское «водить за нос» по форме совпадают, но английский фразеологизм означает «полностью подчинить, командовать», а русский -- «обманывать». Аналогичным образом, «to throw dust in the eyes» означает «обманывать», а «пускать пыль в глаза» -- «хвастаться, важничать». Расхождение между соответствующими фразеологизмами может быть связано с коннотативными компонентами их семантики. Так, английский фразеологизм «to save one's skin» соответствует русскому «спасти свою шкуру», когда он употребляется в отрицательном смысле. Но этот же фразеологизм может иметь положительную коннотацию, и тогда такой перевод окажется неправильным. Сравните «Betty saved Tim's skin by typing his report for him» -- «Бетти выручила (спасла от неприятностей) Тима, напечатав за него доклад». Второй тип фразеологических соответствий представляют так называемые фразеологические аналоги. Когда переводчику не удается найти фразеологический эквивалент, он смотрит, нет ли в ПЯ фразеологизма с таким же переносным значением, хотя и основанном на ином образе: «to turn back the clock» -- «повернуть вспять колесо истории», «A bird in the hand is worth two in the bush» -- «Лучше синицу в руки, чем журавля в небе» и т.п. Использование соответствия этого типа обеспечивает достаточно высокую степень эквивалентности. Однако и здесь существуют некоторые ограничения. Во-первых, нужно убедиться, что при этом сохраняются эмоциональное и стилистическое значения фразеологизма. Английское «Jack of all trades» и русское «мастер на все руки» оба относятся к человеку, который может заниматься самыми разными делами. Однако русский идиом не является фразеологическим аналогом английскому, поскольку у них не совпадают эмоциональные значения. По-русски это, действительно, мастер, умелец в положительном смысле, а по-английски это -- master of none, то есть неумеха, портящий все, за что берется. Аналогичным образом, русский фразеологизм «черного кобеля не отмоешь добела», принадлежащий к разговорному стилю, нельзя использовать для перевода английского литературного идиома Can the leopard change his spots? Во-вторых, этот способ перевода неприменим в тех случаях, когда в переводящем языке фразеологизм обладает ярко выраженной национальной окраской. Как правило, перевод передает то, что, как предполагается, сказано иностранным автором оригинала, и было бы странно, если в переводе, скажем, английский лорд заявлял, что не следует «ездить в Тулу со своим самоваром». Третий тип фразеологических соответствий создается путем калькирования иноязычной образной единицы: «People who live in glass houses should not throw stones» -- «Люди, живущие в стеклянных домах, не должны бросать камни». Соответствия-кальки обладают определенными достоинствами и достаточно широко используются в переводческой практике. Во-первых, они позволяют сохранить образный строй оригинала, что особенно важно в художественном переводе. Во-вторых, они дают возможность преодолеть трудности, которые возникают, когда в оригинале образ обыгрывается для создания развернутой метафоры. Так, английский фразеологизм «It is raining cats and dogs» обычно переводится «Дождь льет как из ведра», но когда автор пишет «It was raining cats and dogs and a little puppy got on my page», переводчик может предпочесть кальку, чтобы можно было обыграть тот же образ (возможно, с поясняющими дополнениями типа «как говорится», как «говорят англичане» и т.п.), например: «Был такой дождь, будто, как говорят англичане, с неба сыпались кошки и собаки, и один маленький щенок упал мне на страницу». Эти преимущества фразеологической кальки побуждают порой переводчика использовать такой способ перевода даже при наличии эквивалента или аналога. У русской пословицы «Соловья баснями не кормят» есть английский фразеологический аналог «Fine words butter no parsnip», но переводчики нередко предпочитают кальку «Nightingales are not fed on fairy-tales».