Семантический синтаксис

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ПО ВЫСШЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ КРАСНОЯРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Т.В. Шмелева СЕМАНТИЧЕСКИЙ СИНТАКСИС Текст лекций Красноярск 1994 УДК 801-56:801.541.2 ББК 81.411.2-2 Ш722 Рецензенты: каф. общ. языкознания Омского университета; проф. МГУ В.А. Белошапкова Шмелева Т. В. Ш 722 Семантический синтаксис: Текст лекций из курса «Современный русский язык» / Краснояр. гос. ун-т. Красноярск, 1994. 2-е изд. Содержит изложение одной из концепций смысловой организация предложения – нового раздела синтаксической науки, сложившегося в отечественной русистике в 1960 – 1980 гг., синтезирующего идеи традиционного учения о предложении, теории номинации, референции, прагматики. Предназначен для студентов филологического факультета, ориентирует их на новое понимание проблем синтаксиса в плане преподавания языка, создания и редактирования текстов, изучения разнообразных фактов языковой семантики и стилистики. 46020201UI ©Красноярский государственный университет, 1994 Щ _________ 6 6Л5(03)-94 ISBN 5-230-08017-5 ПРЕДИСЛОВИЕ В середине 70-х годов стали говорить о вспышке интереса лингвистов к семантике предложения, об исследовательском штурме смысла высказывания – в таких достаточно сильных выражениях. Выделившись в относительно самостоятельную сферу исследований, семантический синтаксис вскоре занял определенное место и в университетских курсах синтаксиса. Сейчас – двадцать лет спустя – оснований говорить о вспышке и штурме уже нет. Зато есть все условия для того, чтобы осмыслить результаты этих исследований, чему и посвящена данная работа. Осмысление при этом носит специфический – учебный – характер, оно предлагается студентам и направлено на формирование у них реалистических, хотя и не самых детальных, представлений как об объекте – смысле предложения, так и о современной синтаксической науке. Жанр этого издания – текст лекций – не надо понимать буквально: это не запись того, что произносится на лекциях, а письменный текст для самостоятельных занятий студентов. Поэтому наряду с изложением необходимых сведений (по законам письменного общения!) здесь имеется справочный аппарат, который, по замыслу, должен помочь ориентироваться не только в этом пособии, но и достаточно обширной литературе по семантическому синтаксису, часть которой представлена в библиографическом списке. Предпринимая второе издание текста лекций, считаю приятным долгом выразить благодарность всем читателям и рецензентам первого варианта работы – моим омским коллегам М.П.Одинцовой и А.Б.Мордвинову и проф.МГУ В.А.Белошапковой, читателю и критику и всех других моих работ, моему Учителю. ВВЕДЕНИЕ Мысль об автономности семантического синтаксиса довольно косая и далеко не общепризнанная. И в традиции, и во многих современных синтаксических концепциях предполагается (с разной степенью осознанности и выраженности этого положения), что сведения о семантических свойствах синтаксических факторов обязательно присутствуют в описании, аргументации и теоретических построениях. Идея автоматизировать их и, значит, создать цельное учение об устройстве смысла предложения со своей системой понятий и терминов восходит к мысли чешского лингвиста Фр.Данеша о трехуровневом подходе к синтаксису (Данеш.1964). 3 Не решаясь отстаивать мысль об автономности семантического синтаксиса как единственно верную, отмечу все же ее известное удобство: она позволяет, во-первых, выделить смысл предложения как самостоятельный объект, во-вторых, выработать систему понятий, описывающих и объясняющих его» и, наконец, соотнести последовательно эти понятия с понятиями формального и актуального синтаксиса, т.е. установить соотношение трех аспектов предложения. Важнейшее достижение семантического синтаксиса видится в том, что довольно ясно осознан факт: смысл предложения не есть сумма значений составляющих его слов, это некое особое образование, имеющее собственную организацию, диктующее свои требования лексике и морфологическим формам, заставляя их выступать в тех или иных значениях, а иногда «навязывая» как будто бы им не свойственные. Надо отметить (и это важно как в учебном, так и научном смыслах), что выделить в синтаксисе три синтаксиса (формальный, семантический и актуальный) вовсе не значит разграничивать их и «перекрыть границы». Это разграничения только затем и нужно, чтобы создать сложную, но единую картину из полученных порознь сведений о едином трехаспектном явлении – предложении. Если говорить об истории семантического синтаксиса, то начинать надо с предыстории – времени накопления наблюдений и идей о содержательной стороне предложения. В русской синтаксической науке предысторию можно вести со споров о грамматике в 70-80-х годах прошлого века (см. о них; Виноградов. 1958). Фонд наблюдений, ставший впоследствии фундаментом семантического синтаксиса, был пополнен А.А.Шахматовым и А.М.Пешковским. Многие принципы устройства смысла предложения были поняты и сформулированы Т.П Ломтевым еще в конце 70-х гг. (Шмелева. 1983а). Очень важные страницы предыстории составляют работы лингвистов романской школы – Ш.Балли, Л.Теньера, Э.Бенвениста. История отечественного семантического синтаксиса создавалась работами Н.Ю.Шведовой, Ю.Д.Апресяна, Т.Б.Алисовой, В.Г.Гака, Е.В.Падучевой, Н.Д.Арутюновой. Эту историю трудно представить без трудов Фр.Данеша, А.Вежбицкой, Ч.Филлмора и других зарубежных лингвистов. Семантический синтаксис—можно сказать, осмысляя и предысторию его, и историю, – рождался, отталкиваясь от формального, в попытках интерпретировать различие или сходство, специфику 4 или универсальность фрагментов формального аспекта синтаксиса. Так, первые наблюдения над способами обозначения субъекта в русском предложении были сделаны более ста лет назад при сопоставлении предложений типа Я сплю и Мне спится (Виноградов.1958.С.271). Интересные сведения о способах представления различных, в том числе стихийных метеорологических, ситуаций открылись при изучении и систематизации так называемых безличных предложений, к которым всегда была внимательна русская синтаксическая наука. Одна из первых статей, посвященных семантике предложения, имела целью выявить разновидности номинативных предложений (Шведова.1973). Список подобных фактов можно было бы продолжать, но важна не его протяженность, а общая мысль: семантический синтаксис возник при изучении формы предложения и только потом, следуя логике собственного развития, расширялся, захватывая области, в формальном отношении не вызывающие особых трудностей, не очевидно интересных. Если предыстория семантического синтаксиса – это «период первоначального накопления» фактов и наблюдений, то его история—это выработка новых представлений о принципах семантической организации предложения. Назовем основные из них. Представление об обязательности соединения в предложении объективнoro и субъективного начал обычно связывают с именем швейцарского лингвиста Шарля Балли, используя его термины диктум и модус (Балли.1955.С44); это согласуется с высказанными позднее идеями субъективности в языке (Бенвенист.1974) и метатекста в тексте (Вежбицка.1978), а также общими идеями референции (Падучева.1985). Представление о двух возможностях присутствия смысла в семантике предложения – эксплицитном (явном) и имплицитном (скрытом, неявном). Как показал Ш.Балли, к имплицитности paсположен модус предложения; не чуждо такое понимание и русскому синтаксису, всегда державшему в своем аппарате понятия нулевых связок, неполных предложений, «зачеркнутых» субьектов. Представление о пропозиции как «чистом» диктуме предложения (Арутюнова. 1972) и ее актаитной структуре (Теньер Л. 1988.С.117-130; Филлмор.1968;1977). Представление о множественности смысловых типов предложения, являющихся конкретными реализациями его общего смыслового 5 устройства; благодаря ему появились описания бытийных, количественных, оценочных предложений, а также предложений, вписывающих ситуации наличия, местоположения, движения, эмоций, речи и др. Центральным, безусловно, следует считать представление о диктумно-модусном устройстве смысла предложения. Всe остальные оказываются более конкретными, объясняя один из названные блоков смысловой организации или их отдельные фрагменты. В соответствии с этим и будет изложена здесь вся отобранная информация о семантическом синтаксисе. Выдвигая идею о двухчастности содержания предложения в центр понятийного аппарата семантического синтаксиса, необходимо сказать об этом несколько подробнее. Высказывание, каким бы элементарным оно ни было, состоится в том случае, если в нем информация о мире, объективной действительности соединится с информацией субъективной – идущей от говорящего и момента общения. Так, в элементарном предложении типа Идет дождь информация и ситуации дождя (объективная) соединена с субъективной информацией о том, что говорящий утверждает это, представляя как событие реальное, совпадающее с моментом речи. Субъективная информация как бы вторична, высказывание предпринимается не ради нее, она сопровождает объективную. Совпадая в своей объективной части, различаются субъективной такие, например, предложения; Вот бы дождь/ Хочется дождя. Шел дождь. Будет дождь, Какой дождь! Модус приведенных предложений выражен грамматически – формами глагола. Он может выражаться и с помощью специальных лексических и конструктивных средств; так, в следующем примере слова автора разделяют модус и диктум; Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания... –как несправедливо распределяется счастье жизни (Л.Толстой). Принимая идею двухчастности содержания предложения в «версии» и терминологическом воплощении Ш.Балли, нельзя не сказать, что термины эти латинские и Ш.Балли использует их со ссылкой на средневековых логиков. Без ссылок на средневековых логиков и гораздо раньше Ш.Балли ту же по существу идею о природе предложения высказывает русский лингвист Д.Н. Овсянико-Куликовский (на это обратил внимание В.С.Храковский. См.: Храковский.1985). Чрезвычайно важны для понимания модуса и средств его выражения в русском языке работы В.В.Виноградова (Виноградов. 1950; Виноградов, 1972.C.568-584). 6 Многообразие подходов к идее двухчастности содержания предложения с разных сторон и в русле разных традиций отражено во множественности терминов; наряду с диктумом и модусом лингвисты употребляют пары «пропозиция» и «модальная рамка», «дескриптивная» и «квалификативная» структуры и некоторые другие. Отдавая предпочтение паре диктум/модус, необходимо уточнить их значение. Оба они будут использоваться в двух смыслах; 1 – позиция в семантической структуре предложения; 2 – круг всех значений, способных занимать «одноименную» позицию. Для разграничения этих значений введем обозначение диктум-позиция и диктум-потенциал и, соответственно, модус-позиция и модус-потенциал. Позиции диктума и модуса важно уметь разграничивать в реальных высказываниях. Потенциал того и другого важно выявить и описать для анализа и для работ активного типа (об активной грамматике см. Щерба.1945). Описание модуспотенциала и диктум-потенциала и составит содержание двух частей настоящего издания. Приступая к изложению этих сведений, хотелось бы подчеркнуть еще не прозвучавшую здесь мысль о практической значимости семантических знаний. Обладающий ими филолог не только может стать «с веком наравне», но и приобретает массу полезных в профессиональном отношении умений. Он может оценить стандартность или изысканность того или иного выражения, уловить и объяснить ошибку, что важна для учителя, редактора, журналиста и любого человека; выступая в роли автора, он сможет, перебрав все возможности оформления задуманного содержания, осознавая смысловые и стилистические эффекты использования каждого из них, совершить оптимальный выбор. 1. ДИКТУМ 1.1. Изучение диктума Если сравнивать диктум и модус по степени изученности, то диктум, безусловно, окажется в более выгодном положении. Обратив внимание на то, как в предложении описывается действительность, лингвисты обозначили эту сторону предложения как его номинативный аспект (Арутюнова. 1972.С.290-318). Это было, по существу, началом изучения диктума. Оказалось, что сведения о диктуме почти напрямую можно черпать из той части лексикологии, что посвящена семантике 7 предикативных слов, в частности, различным группам глаголов (см.: одну из самых интересных работ такого рода: Гайсина. 1981). Чтобы создать из разнообразных имеющихся и вновь добываемых сведений картину диктумного содержания предложения, необходим инструмент изучения диктума, своеобразный общий знаменатель различных смысловых элементов, позволяющих их упорядочивать и дифференцировать. На роль такого инструмента подходит понятие пропозиции, используемое в лингвистике давно (о его истории см.:Арутюнова.197б.С.21-39), а сейчас входящее в своеобразный ряд с терминами «событие», «ситуация», «положение дел». Оставляя в стороне возможности дифференциации этих терминов (такой опыт см.: Шмелева, 1983а), будем использовать понятие пропозиции в значении «языковое воплощение некоего положения дел в действительности, ситуации». Пропозиция выражается прежде всего предикатом, – а это прежде всего глагол и его распространители (Арутюнова. 1972.С.298): рисовать, бежать, разрушать и т.д. Однако в русском языке есть и другие формы — жарко, жара, жаль; их список повторяет список минимальных структурных схем (Белошапкова 1989. С 639-645). Понятие пропозиции позволяет вычленить в диктуме несколько смысловых слоев: собственно пропозитивный, внутрипропозитивный – отражающий структуру пропозиции, и припро-позитивный – включающий круг внешних по отношению к пропозиции, но прикрепленных к ней, обслуживающих ее смыслов. Эти слои могут по-разному комбинироваться в реальных предложениях: так, в предложении Начался пожар выражены отдельными лексемами собственно пропозитивный (пожар) и припропозитивный (начался) смыслы, а в предложении Загорелась крыша – собственно пропозитивный (гореть) и внутрипропозитивный (крыша-актант). Присутствие собственно пропозитивного смысла в предложении обязательно, даже если оно дано анафорически – Это случилось давно или имплицитно Она – к окну, он – за ней (пропозиция движения|. Присутствие в предложении двух других, вообще говоря, факультативно: они отражают подробности, детали описываемого и вводятся в предложение в соответствии с коммуникативными потребностями и замыслами автора. Охарактеризуем эти элементы диктумного содержания. Внутренняя структура пропозиции определяется числом и характером составляющих ее элементов – актантов (термин Л.Теньера, подарившего лингвистике метафору «Предложение – это 8 драма в миниатюре») и сирконстантов, если пользоваться терминами того же Л.Теньера, или обстоятельств. Так, в предложении Утром на пруду мальчики ловили рыбу удочками ситуация «ловли» представлена с максимальной детализированностью: обозначены актанты – мальчики, рыба, удочки и сирконстанты – утром, на пруду. Набор актантов и сирконстантов определяет тип пропозиции. Язык располагает определенным репертуаром актантов и сирконстантов, дифференцированных в такой мере, в какой позволяет морфология. Система актантов опирается на падежную систему, и потому некоторые знания об актантах были получены в курсе морфологии – тогда были введены понятия субъекта, объекта, адресата, инструмента, а также сирконстантов – локатива и темпоратива (об этом см. в теме «Семантика предлогов»). Достаточно полно система актантов русского предложения описана в работе Г.А.Золотовой (1988), где есть и терминологический словарь. Припропозитивный слой диктумного содержания составляют смыслы фазисности, интенсивности, и к о л и ч е с т в е н н о с т и (квантитативности), а также негации, которые могут быть «прикреплены» к пропозиции в целом и к ее отдельным элементам. Так, пропозиция, выраженная в предложении Он построил дом без припропозитивной детализации, может быть сопровождена фазисностыо – Он начал /продолжает/ закончил строить дом, негацией – Он не строил дома. Он строил не дом, а сарай, квантитативностью – Он настроил много домов, Он понастроил домов. Интенсивностью различаются совпадающие по всем другим параметрам предложения Идет дождь и Хлещет дождь. Служебный характер этих смыслов соответствует служебности выражающих их средств: это фазисные глаголы, частицы, нумеративы. Вообще говоря, припропозитивные смыслы имеют три возможности проявления: • в структуре предиката или его семантике, что для синтаксиса специального интереса не представляет; • конструктивно – за счет модификации компонентов схемы; • лексически – с помощью специальных служебных лексем, которые тоже могут вызвать изменения компонентов схемы. Например, фазисность в предложении Мальчишки бегают может быть введена тремя способами, в результате получим предложения: 1. Мальчишки забегали, 2. Мальчишки – бежать, 9 3. Мальчишки начали бегать. Введение квантитативности в предложение Там снег возможно только вторым и третьим способом: Там снегу! и Там много снегу. Припропозитивные смыслы достаточно подробно рассмотрены при изучении деривационной парадигмы предложения, главным образом со стороны плана выражения (см. соответствующий раздел в кн.:Белошапкова.1939). Но и этих данных достаточно для анализа диктума. Важно только еще раз подчеркнуть, что эти смыслы, хотя и описывают объективно присущие ситуации аспекты и особенности осуществления, могут появляться или не появляться в предложении по усмотрению автора, предполагающего более или менее детальное описание события. Так, в предложении Идет дождь нет никакой информации о фазе описываемой ситуации, которая присутствует во фразе Продолжает идти дождь, вполне уместной в той же ситуации. Отсутствие показателей соответствует отсутствию смысла – этот факт следует подчеркнуть, так как в дальнейшем при рассмотрении модуса мы столкнемся с ситуацией, когда отсутствие показателей будет прочитываться содержательно. Итак, пропозиция – главный инструмент изучения диктума. Используя его, нужно рассмотреть два основных вопроса: о типах пропозиций и о количестве пропозиций в составе диктума одного предложения. L2. Типы пропозиций Типология пропозиций, не созданная и даже не обсуждавшаяся всерьез в литературе, будет, наверное. многоступенчатой и «многоклеточной». Предлагая опыт или, точнее, учебный вариант такой типологии, приходится отвлекаться от многих интересных подробностей и даже проблем, чтобы составить общую картину диктума в самых принципиальных чертах. Главным в такой типологии видится противопоставление пропозиций событийных и логических, далее С-пропозиций и Л-пропозиций. С-пропозицин «портретируют» действительность—происходящие в них события с их участниками. Л-пропозиции представляют результаты умственных операций и сообщают о некоторых установленных признаках, свойствах, отношениях. Примеры С-пропозиций уже приводились: пожар, ловля рыбы, строительство дома, дождь; примеры Л-пропозищш: принадлежность к классу (например, хищников), сходство, идентичность, одновременность и т. д. 10 Хотя в качестве примеров здесь приведены предикаты, надо обязательно отметить, что пропозиция окончательно «прочитывается» в предложении. См. пары: Он следует за ней неотступно — С-пропозиция За творческим взлетом следует усталость и движения; разочарование — Л-пропозиция временной соотнесенности Всякий раз, когда директор Этот рассказ не вызывал в нем ничего, кроме жалости — Л-пропозиция каузации вызывал его к себе, он собирался обсудить этот вопрос и каждый раз не мог заговорить — С-пропозиция социального действия, ср. приглашать Сопоставляя С-пропозиции и Л-пропозиции, нужно указать различия по крайней мере в трех аспектах: в характере их структуры; отношении к модусу; способах выражения. 1. Структуру С-пропозиций определяют актанты и сирконстанты. Актантами выступают персонажи и предметы. Персонажи — в ролях агенса, коагенса, пациенса, бенефициенса. Предметы — в ролях объектива, результатива, инструмента. Сирконстанты — локатив и темпоратив — обладают р а з л и ч н о й структурообразующей силой в разных ситуациях, ср. действие и движение. В Л-пропозиции может быть только один тип актанта – объект. Общая формула Л-пропозиций S-P или ARB (называем объектом то, что в логике принято именовать субъектом). Кроме актантов, в структуру Лпропозиции входят невещественные элементы — имя, знание, признак, качество и т.п. 2. С-пропоаиции вводятся модусом с общим значением наблюдения: я видел, слышал и т.п. 3. Основной способ выражения — предикатный, т.е. с помощью знаменательных слов препозитивной семантики. Возможно обозначение с помощью актантов и сирконстантов — нулевой способ. См. об этом: Ширяев. 1973; Хабургаев. 1979. Ср.: Он бросился к окну. — Он — к окну. Л-пропозиции вводятся модусом со значением интеллтек-туадьной деятельности: я думаю/ считаю/ понял/ догадался/ заключил... Практически каждая Л- пропозиция может иметь предикатное выражение типа быть похожим; однако не менее естественная для них форма— служебные слова: предлоги и союзы. Ср. За ливнями последовали наводнения / После ливней начались наводнения / Как только прошли ливни, начались наводнения. Второй дифференциальный признак может использоваться как тест на различение: подстановка наиболее естественного модуса проявляет характер пропозиции. Однако это не означает, что пропозиция «обречена» сопровождаться в реальных высказываниях только своим модусом. Неоходимо только помнить, что «чужой» модус заставляет переосмыслить пропозицию. Так, сравнив предложения (1) Я видел, как они приехали и (2) Я считаю,что они приехали, нельзя не заметить, что описание события есть только в (1), тогда как во (2) утверждается факт осуществления указанного события, и это предложение может быть сведено к такому, например: Факт их приезда вполне вероятен. Это различие можно истолковать и через дихотомию «объективность / субъективность»: логические пропозиции в большей степени субъективны, они зависят от взглядов автора (он устанавливает отношения во многом по своему усмотрению, тогда как событийные пропозиции он как бы только фиксирует, позволяя себе «вольности» по части интерпретации и отбора деталей). Итак, учитывая обозначенные различия С — Л-пропозиций, подчеркнув еще раз «ненадежность» данных плана выражения, которые надо перепроверить перифразами, заменами, учетом контекста, перечислим основные виды пропозиций того и другого типа. 1.3. Событийные пропозиции Язык располагает определенным репертуаром С-пропозиций, обеспеченным запасами предикативной лексики, возможностями ее морфологического и словообразовательного варьирования. Представить этот репертуар поможет таблица элементарных событии, строки таблицы обозначают сферы — физическую, 12 психическую, интеллектуальную и социальную. В столбцах помещаются типы событий —существование, состояние, движение, восприятие и действие. Рассмотрим таблицу сначала по вертикали, потом по горизонтали. 13 Таблица Типология событийных пропозиций СФЕРА ТИПЫ Существование Состояние Движение Действие Восприятие Он холост. Она опять в наУ корейцев есть удивительный обычай. чальниках. социаль ная Он создал Фонд куль- Проект приняли с энтузиазмом. туры. Фирма процветает. В стране кризис. Она организовала клуб. Есть такая партия. Поправка была отвергнута. Они основали газету. Есть идея! У него вдохновение. Он сочинил стихотворение. Доклад восприняли с пониманием. Она поняла его на- ментальная У кого есть Ему хорошо пишется соображения? в деревне. меки не сразу. Она разгадала загадку. Они все схватывают на ходу. Они разработали программу. Он веселится. Он в тоске. Дома психиче ская Есть такое чувство — были в слезах. Он тоска. ликует. Он видит море. Она слушает музыку. Она расстроила родителей . Они вдыхают аромат жасмина. У всех бывает плохое настроение. Физическая Здесь есть грибы. Там стоит автобус. Яблоко Там живут гагаузы. гнилое. Мотор заглох. Он Камень упал. Птица летит. Он сделал скворечник. Она посадила яблоню. Он проглотил таблетку. Автобус мчится. голодает. Человек из дома вышел. Колонна остановилась. Завод выпускает комбайны. Она вдохнула дым сигареты. 19 Противопоставление сфер вполне очевидно с позиций обыденной логики: каждый говорящий по-русски, как кажется, легко определит, что дождь и жара — физическая сфера, описание переживаний — психическая, сообщения о мыслях, догадках, изобретениях перемещают нас в сферу ментальную, а о волнениях, кризисах общества, создании и роспуске партий, визитах послов — в социальную. Противопоставление сфер существенно потому, что они в известной степени симметричны: в них наблюдаются аналогичные события. Но важнее другое: система номинаций тщательно разработана языком для физической сферы, описание невидимых миров во многом опирается на эту разработанную систему. Этот важный факт разъяснен достаточно убедительно, но, разумеется, не исчерпывающим образом на примере психической сферы (Арутюнова. 1976. Гл. «Специфика несвободной сочетаемости имен чувств»). Здесь можно отметить хотя бы такой факт: описание чувств моделировано по принципу описания стихий — воды и огня; вот почему в сфере психической работают предикаты физической стихии —страсти кипят, любовь зажигается, радость плещется, горе глубокое (Арутюнова. 1976. С. 93 -111; Примова, Шмелева. 1988). Одним словом, противопоставление сфер существенно и для поисков специфики их осмысления языком, и для выявления средств, общих для некоторых сфер. Итак, во всех четырех сферах случаются и описываются однотипные события. Какие же? Назовем пять типов событий, характеризуя их участников и основные средства описания «в вертикальном разрезе» — снизу вверх. 1. Существование, или бытийная пропозиция: Есть такак река — Енисей (Ф) (здесь и далее сферы обозначаются индексами-инициалами: Ф, П, М. С), Такие настроения часто бывают у новичков в этом деле (П), Есть идеи, к которым долго относятся с недоверием (М), Есть у них такой обычай (С). Как показывают даже приведенные примеры, предикат есть, а наряду с ним существует обслуживают обозначение бытийных пропозиций всех сфер: характер бытующего субъекта однозначно 13 указывает на сферу. Однако есть предикаты и сферно закрепленные: водиться, размещаться, храниться и т.п. Модификациями существования являются пропозиции местоположения (локализованного существования) и обладания (существования в сфере определенного лица или социума). Местоположение предпочитает по понятным причинам физическую сферу: Дом стоит на горе, Стол у окна. Обладание же распространяется на все сферы: У него в руке яблоко (Ф), У него нет любви к сестре (П), У него есть интересная идея (М), У всех есть права и обязанности (С), Он обладатель первого приза (С). Здесь важно подчеркнуть, что бытийная пропозиция является самой элементарной и потому открывает наш список. Ее элементарность состоит в том, что она входит в пресуппозицию (см. об этом понятии: Арутюнова. 1973; Арутюнова. 1976. С. 179 - 200) всех других пропозиций. Действительно, чтобы описывать что-нибудь, надо знать о его существовании, иначе сообщаемое не будет иметь смысла — а такое предварительное знание, не получающее специального выражения в предложении, но очевидное и существенное для его осмыслениями называется пресуппозицией. В самом деле, если говорят Мой брат приехал, то рассчитывают на то, что слушающий располагает информацией о наличии у автора высказывания брата. Иначе он должен был бы поместить информацию о существовании брата не в пресуппозиции, а выделить для нее отдельное предложение: У меня есть брат. Так вот он приехал. Элементарна пропозиция существования и по своей структуре: ее составляет один актант — объект существования и локатив — сфера его существования: В Австралии водятся кенгуру, В жизни всегда есть место подвигу. Так как сферы существования объектов «закреплены» за ними однозначно, они часто не получают обозначения в предложении. Преобразование пропозиция существования в местоположения заключается в выдвижении на первый план локатива, приписывании ему обязательности: Кенгуру водятся в Австралии. Преобразование в пропозицию обладания усложняет структуру: обязательных актантов становится два — обладатель и объект обладания: У него есть магнитофон, Они владельцы дани. Она имеет машину. (Бытийная пропозиция, а также местоположение и обладание как ее модификации детально проанализированы (Арутюнова. 1976. С. 205 - 284; Арутюнова, Ширяев. 1983)). 2. Состояние тоже одноактаитная пропозиция: Чашка разбита (Ф). Он болен (Ф), Мать в тревоге (П), Она задумчива (М). В стране правительственный кризис (С). 14 Состояние есть некий эпизод из жизни субъекта, из репертуара в разной степени естественных для него состоянии: предмет может быть сухим или мокрым, грязным или чистым, артефакт — целым или разбитым, функционирующим или поломанным; человек — спокойным, в тревоге, больным, здоровым, вдохновенным или в апатии; обществу свойственны состояния стабильности и кризисов, подъема и упадка. «Вертикальный срез» состояния достаточно очевиден: в столбце физической сферы оказываются состояния предметов и природы или, как чаше говорят,— среды: Темно, Холодает, Запуржило. Человеку свойственны все возможные состояния: У него температура (Ф), тоска (П), творческий кризис (М), Он холост, в передовиках (С). Социальные состояния «случаются» с человеком, группой лиц и обществом в целом. 3. Движение — событие исключительно физической сферы: Она отошла от окна, Теплоход приближается к берегу, Автобус движется со скоростью 60 км в час, Он несется по коридору, Камень упал, Лед тронулся. Пропозиция движения одноактантна, и воплощающие ее предложения могут быть двухкомпонентными: Человек бежит, Пароход плывет, Еж шевелится, Велосипед несется. Однако реально движение практически не описывается без указания на пространство, в котором оно осуществляется, т.е. предложения почти обязательно включают локатив: Человек бежит к автобусу, Пароход плывет от пристани, Велосипед несется по шоссе, Еж шевелится в траве. Надо отметить, что идея движения не чужда осмыслению и других сфер, см. например: Он неожиданно переходит от веселья к унынию, Не уйти от тоскщ характерны выражения движение мысли., социальное движение, продвижение по службе, путь наверх и подобные. 4. Пропозиция действия описывает такие положения дел, при которых имеет место некоторое внешнее проявление. Это отличает действие от состояния, что особенно хорошо заметно при описании как бы одного положения дел, ср.: Он весел (состояние) и Он веселится (действие); Она в горе (состояние) и Она рыдает (действие). Актантная структура пропозиции действия сложнее уже названных, хотя для нее не исключена возможность одноактантности, например: Он рыдает, веселится и подобное. В пропозиции действия может быть объект Он рецензирует статью / переводит стихи / приглашает гостей, резулътатив — Она сварила суп 15 / написала статью / нарисовала карикатуру, инструмент — Он склеил чашку клеем / напечатал документ на машинке / согрел воду на плите / выстрелил из ружья, адресат — Он посвятил повесть землякам / сварил кашу для сына / пересказал статью коллегам / обратился к собравшимся. Пропозицию действия можно представить серией ее разновидностей, из которых назовем воздействие, обязательно предполагающее объект и изменение его состояния как результат осуществления ситуации, — Он покрасил забор / отредактировал рукопись / убедил товарища, креативное действие, предполагающее создание новых объектов,— Он построил дом / поставил спектакль / создал театр, деструктивное действие, предполагающее, напротив, уничтожение, разрушение объекта — Он разобрал магнитофон / разорвал газету / распустил парламент. Все эти разновидности различаются по исходу осуществления события. В другом аспекте противопоставляются действие и взаимодействие — одновременное действие нескольких субъектов встречной направленности — Они переписываются / обмениваются статьями / сообщают друг другу новости или Они дерутся / ссорятся / возражают друг другу, «Вертикальный срез» действия уже достаточно проявился в приводимых примерах; по существу, сфера действия определяется характером объекта. Это хорошо видно из анализа предложений с глаголом делать, который именует пропозицию действия вообще, безотносительно к сфере, а конкретное «сферное» осмысление получает в сочетании с объектом; ср.: Он сделал салат (Ф) и Он сделал ошибку (М), замечание (С). Другие предикаты жестко закреплены за той или иной сферой, например, волноваться (П), размышлять (М), арестовать (О. Многие же предикаты, закрепленные в основном своем значении за физической, например, сферой, в сочетании с несвойственным себе объектом, описывают действия более высокой сферыг ср.: бросить камень — бросить взгляд, реплику и т. п. Построение таких номинаций подчиняется закону повышения ранга (см. об этом: Шмелева. 1983 а. С. 45; Примова, Шмелева. 1988). Особого внимания заслуживают комплексные действия, которые располагаются как бы в нескольких сферах одновременно. Самое важное из них речевое действие, в котором представлен и физический аспект — произнесение звуков, и психический—воздействие на собеседника, его настроение, и социальный — относящийся к человеческим отношениям, во многом регулируемым 16 речевыми действиями, например, окрик, похвала, лесть и др. В предикатах, описывающих речевые действия, тот или иной аспект может выходить на первый план, вытесняя из внимания, но не ликвидируя другие: кричать (Ф), но Не кричите на меня! (С), убеждать (М) и уговаривать (скорее М), приветствовать (С) и т. д. Все это составляет трудности для лексикологов, но становится более понятным с позиций семантического синтаксиса (см.: Ломтев.1974; Величко, Туманова, Чапша.1986; Ничман.1987; Кобозева.1985; Киселева.1987). 5. Пропозиция восприятия двухактантная — в ней обязателен субъект восприятия и его объект: Он увидел автобус, Аудитория восприняла сообщение внимательно. Субъект восприятия всегда существо, объектом может быть предмет, лицо, событие, в последнем случае ситуация становится полипропозитивной (см. об этом понятии далее). Эта одна из возможностей усложнения — внутрипропозитивная, за счет факультативных актантов, в первую очередь инструмента: Он увидел берег в бинокль, Он внимательно смотрел сквозь очки и даже Он видел все это собственными глазами. Восприятие «помещается» преимущественно в психической сфере, однако можно говорить о физическом восприятии — Он проглотил таблетку, ментальном - Он принял эту идею сразу н социальном — Проект был принят с воодушевлением. Итак, основные типы событийных пропозиций названы (таблица.). Ценность таблицы не только в том, что она показывает, как усложняются ситуации вверх по вертикали и вправо по горизонтали, хотя и это очень важно. Гораздо важнее, что она помогает вести наблюдения над способами выражения различных пропозиций и выводить закономерности образования нестандартных номинаций. Нельзя не подчеркнуть и другое. Сведения об С-пропозициях даны очень приблизительно и, можно сказать, грубо, пользоваться ими можно в учебных целях, при самом первом, принципиальном освоении семантического синтаксиса. При этом, ставя целью сформулировать в общем курсе самые общие представления, приходится «закрывать глаза» на многие трудности и проблемы, которые возникают при более глубоком семантическом анализе. Опыт построения понятийного аппарата с учетом таких трудностей и опорой на идеи Т. П. Ломтева изложен в ст.: Шмелева 1983 а. 17 1.4. Логические пропозиции Сфера Л-пропозиций в меньшей степени поддается исчислению и систематизации уже хотя бы потому, что разнообразны средства их выражения: толкование, сведение к одному знаменателю весьма затруднительно. Представим здесь три группы Л-пропозиций, расположив их по возрастающей сложности и выделяя, как в случае с событийными, основной вид, конкретные разновидности и модификации. Пропозиция характеризации сводится к приписыванию предмету или факту некоторого признака: Он умен. Одежда удобна. Арбуз вкусен. Собственно, к этому типу пропозитивного содержания сводилась семантика предложения вообще, когда утверждалось, что любое предложение соответствует формуле S — Р (см. например: Щерба, 1945. С. 56). Так что эта пропозиция как бы особо выделена лингвистикой в содружестве с логикой. Тем не менее нельзя сказать, что она изучена исчерпывающим образом. Нам необходимы следующие знания об этой пропозиции. Пропозиция характеризации одноактантна: в ней есть объект характеризации и приписываемый ему признак: это значит, что только одно из имен — имя объекта — употребляется референтно, идентифицирующе, а второе — предикатно (Арутюнова, 1976. С. 284 и сл.). Способы представления этой пропозиции различаются степенью эксплицитности, ср.: Тигр — хищник и Тигр относится к классу хищников; второй способ позволяет выявить собственно характеризационные предикаты, или экспликаторы (идентификаторы, по Ш. Балли), семантика которых может быть вмонтирована в семантику структурной схемы, чаще всего N1Adj и N1N1. По типу приписываемых признаков выделяются, по крайней мере, три вида пропозиций характеризации. «Анкетная» характеризация — сообщение о некоторых признаках объекта из присущего ему набора. Всем известный вид такой анкеты приходится неоднократно заполнять каждому из нас в различных учреждениях: фамилия — Медведев, год рождения, должность — редактор и т.д. Слова фамилия, год рождения, должность и подобные обозначают параметры квалификации. Если сравнить предложения Ему 40 лет и Его возраст 40 лет, станет ясно, что в них одно и то же диктумное содержание — его составляет Л-пропозиция характеризации,— а различие состоит в том, что во втором предложении оно представлено с помощью экспликатора возраст. 18 Энциклопедические знания о мире включают и знания о наборе признаков каждого объекта, чем задается круг его признаков и соответствующих пропозиций. Таксономическая пропозиция сводится к указанию на принадлежность объекта тому или иному классу. Наивная классификация действительности и наименования классов — основа для проявления этого пропозитивного значения: Тигр — хищник, «Война и мир» — роман. Клевер принадлежит к кормовым травам, Английский язык принадлежит к индоевропейским и т. д. Качественная характеризация выделяет некоторые особые признаки объекта, осмысляемые как его качество (вспомним о существовании в языке лексико-грамматического класса качественных прилагательных, в его грамматических свойствах отражены такие параметры качества, как градуальность, на основе чего возможно сравнение предметов относительно одного качества: Этот дом выше соседнего). Пропозиция качественной характеризации использует адъективные предикаты для квалификации предметов и человека — Он высок, и наречные — для классификации событий — Он рассказывает подробно (ср. однако Его рассказ излишне подробен). Эта пропозиция создает наиболее ощутимую основу для субъективности, т.е. тяготеет к модусу: ср. Он рассказывает подробно и Он рассказывает интересно, где во втором случае очевидна позитивная оценка; ср. также Он рассказывает великолепно, где квалификация сгодится к высокой положительной оценке. Пропозиция характеризации описана в аспекте соприкосновения ее с бытийной пропозицией (см.: Арутюнова, Ширяев, 1983. С. 71 и сл.). Пропозиция отождествления, или идентификации,— более сложной структуры, так как предполагает операции с двумя и более признаками одного предмета, объекта. Такими признаками могут быть имена (Лингвистика — то же, что языкознание), знания об участии в разных событиях (Заходил тот же человек, что звонил вчера; Тот, кто слышал, не скажет никому). Пропозиция идентификации лингвистически открыта и описана Н.Д.Арутюновой, ею же выделены ее разновидности, или конкретные ситуации идентификации — узнавание, знакомство, детективный поиск (см.: Арутюнова, 1976. С. 284 – 326). Наиболее сложны по структуре пропозиции, описывающие отношения между двумя и более объектами,— релятивные. Их можно перечислить, расположив по степени сложности, опираясь на характер самого отношения: 20 •соединение — простейшая логическая операция (в логике именуется конъюнкция), состоит в том, что некоторые объекты помещаются в одну плоскость, ставятся на одну доску; выражается союзом И или без всяких показателей, самим словесным рядом; •сопоставление — логическая операция, включающая соединение и как бы идущая дальше него, сталкивая объекты; выражается союзом А, его эквивалентами (Белошапкова, 1970. С. 670 – 671), а также глаголами сопоставлять, сравнивать (о соотношении таких глаголов и союзов см.: Морозкина, 1987); •подобие — логическая операция, имеющая дело с результатами сопоставления в двух альтернативных вариантах — сходства / несходства; выражается предикатами похож, сходен, аналогичен, предлогом вроде, союзом как (о соотношении тождества и подобия см.: Арутюнова, 1983); •противительность — антипод сходства, противоположный результат сопоставления, выражается предикатами типа противоположный, вводными словами напротив, наоборот, союзом но предлогами в отличие от, в противоположность чему; •разделительность (в логике — дизъюнкция) — идет дальше противопоставления и фиксирует взаимоисключение, альтернативность объектов в каком-либо отношении, выражается предикатами типа исключает, альтернативен, союзами или, либо, не то... не то и примыкающим к ним служебными средствами сочинительной связи (Белошагасова, 1970. С. 661 – 662; Хегай, 1981). Все пять названных пропозиций, можно сказать, «неразборчивы» по отношению к объектам: в качестве таковых могут выступать предметы, имена, лица и события. Обозначим их как Лпропозиции 1-го класса. Тогда ко 2-му классу следует отнести такие Л-пропозиции, которые в качестве объектов допускают только события, они фиксируют межпропозитивные отношения. Важнейшая из пропозиций 2-го класса — каузальная, фиксирующая зависимость осуществления одного события от другого. Поскольку это отношения векторного типа, т. е. для них важна направленность, то на основе ее возможны несколько разновидностей, состоящих между собой в отношениях, близких к конверсным. Речь идет о пропозициях условности, причинности, следствия и уступки (см. о них в разделе о сложноподчиненном предложении, а также: Клобуков, 1984). Все эти разновидности Л-пропозиции каузальности выражаются прежде всего в рамках сложного предложения семантическими союзами если, потому что, 21 несмотря на то что, так что, чтобы и подобными, а также в рамках простого предложения предикатами типа вызывать, послужить причиной, предлогами в случае, из-за, по причине и т. д. Межпропозитивные отношения временной соотнесенности можно считать аналогом Лпропозиции 1-го класса соединения — с фиксированным, специфическим для событий аспектом соотнесения — временем. Их конкретные разновидности — следования, одновременности и предшествования — выражаются одноименными предикатами и целой серией временных союзов — когда, после того как, с тех пор как, как только и др.. Пропозиция чередования — аналог разделительной в 1-м классе, выражается союзом то… то. Они составляют как бы два слоя диктума: С-пропозиции— «нижний слой, слой отражения, портретирования действительности, а Л-пропозиции — «верхний» слой, слой осмысления отношений. Характерно, что именно Л-пропозиции выражаются скрепами, соединяющими предикативные единицы, т.е. знаки С-пропозиций. Важно отметить и тот факт, что Л-пропозиции имеют склонность к тому, чтобы не получать эксплицитного выражения. Так, пропозиции 2-го класса часто довольствуются сигналами пропозиций 1-го класса: при наличии союза и отношения могут быть осмыслены как причинные (см. гл. «Результативные предложения» в Белошапкова, 1970. С. 665 – 666). В рамках же бессоюзного предложения Л-пропозиции вообще не получают эксплицитного выражения, будучи понятными на основе «знания жизни» с подсказкой лексики (см. об этом: Кирпичникова, 1981). 1.5. Количественный аспект диктума Сравним уже использованное нами элементарное предложение Идет дождь и такое, например, После дождя снова стало жарко, и все опять ушли в лес. Даже совсем неподготовленному человеку ясно, что диктум первого предложения проще, элементарнее: в нем отражен только факт дождя, тогда как во втором, помимо этого факта, имеются сведения о жаре, об уходе в лес каких-то лиц, о временной соотнесенности этих фактов. Используя понятие пропозиции, мы можем сказать, что диктум первого предложения монопропозитивен, тогда как второго включает пять пропозиций — 3 событийных и 2 логических, следовательно, его можно классифицировать как полипролозитивный. Таким образом, пропозиция оказывается инструментом не только типологического, так сказать, качественного аспекта 22 диктума, но и количественного. Каковы основные проблемы изучения этой стороны семантики предложения? Главный вопрос — о возможностях языка фомировать полипропозитивные диктумы. облекая их в различные формальные «упаковки» и при этом устанавливать иерархию пропозиций. Средством такой иерархизации служит репертуар формальных воплощений пропозиции, или ее репрезентаций. Можно сказать, что основная тяжесть различения репрезентаций лежит на морфологии, точнее на противопоставленности финитных форм глагола всем другим формам обозначения пропозиции, ср.: с одной стороны, уехали, с другой — уехать, уехав, уехавший, отъезд. Спрягаемо-глагольная репрезентация пропозиции занимает вершину иерархии — ею обозначается главная с точки зрения говорящего пропозиция в полипропозитивном диктуме. Все другие — неглавные, при этом каждая из них располагает собственными возможностями: актуализации, представления актантов и сочетания с другими пропозициями, припропозитивными и модусными смыслами. Морфология глагола дает обо всем этом достаточно полное представление. Напомким только, что объединяющее свойство всех нефинитных репрезентаций — относительная актуализация, что само по себе ставит их в зависимое положение в структуре предложения, а обозначаемые ими пропозиции отодвигает на второй план. За пределами морфологии глагола лежит достаточно хорошо описанная номинализация — представление пропозиции именем: отъезд, прогулка, соревнование, поступление, драка (см.: Арутюнова. 1976. С. 63 – 66). Что касается собственно синтаксического вмешательства в иерархию пропозиций за счет способов их представлений, то по воле синтаксиса — ранг независимой предикативной единицы выше придаточной. Поэтому положение пропозиции отъезда в тексте Он уехал. Решение вскоре отменили и в предложении Как только он уехал, решение отменили различно: во втором случае она подается как менее важная. В связи со сказанным ясно, что при изучении количественного аспекта диктума нельзя обойти вопрос о соотношении простого к сложного предложения или, если смотреть общо,— о симметричности плана содержания и выражения в случае полипропозитивного содержания. предложении, Симметрия полипропозитивности соответствие, характеризующее и полипредикативности его как в сложном синтаксическую единицу (Белошапкова. 1981. С.522 - 512), обнаруживается далеко не во всех 23 случаях. Так же, как в рамках простого предложения, имеет место усложнение смысла — полипропозитивизация монопредикатной структуры, отмечаются обратные случаи — «утраты» пропозиций полипредикативной структурой (Белошапкова.1981. С. 512). Кроме того, как показадла Т. А. Колосова, многие скрепы формируют предложения с регулярным перевесом в сторону смысла: они более пропозитивны, чем полипредикативны. Это свойство обнаружено у союзов НО, А ТО, КАК ЕСЛИ БЫ и др. (Колосова, 1980). Итак, проанализировать диктум предложения — это значит, во-первых, определить его сложность, т.е. количество пропозиций в его составе; во-вторых, определить, какие это пропозиции; в-третьих, определить способ их представления и зависимость выбора способа от внутренних отношений пропозиций в составе предложения. Продемонстрируем такой подход к анализу диктума на примере предложения из «Дамы с собачкой» А. Чехова. Дома в Москве уже все было по-зимнему, топили печи, и по утрам, когда дети собирались в гимназию и пили чай, было темно, няня ненадолго зажигала огонь. В диктуме этого предложения 8 пропозиций: 5 событийных (далее СП) и 3 логических (далее ЛП). Перечислим их в порядке расположения с комментариями, относительно внутреннего состава я способа представления в предложении. ЛП1 все по-зимнему — характеризации, объект «обстановка, образ жизни» выражен местоимением все; СП2 топили печи — физического действия, субъект не обозначен — «прислуга» в силу очевидности, объект — печи; СПЗ дети собирались в гимназию — физическое действие, комплексное, предполагает серию конкретных действий, характер действия утючняется обстоятельством в гимназию, которое можно считать частью обозначения пропозиции, комплексность действия исключает обозначение объектов и других актантов; субъект конкретен, обозначен именем дети; СП4 пили чай — физическое действие, субъект не выражен; ясен кз контекста —дети, объект — чай; ЛП5 и — соединение во времени СПЗ и СП4; СПб темно — физическое состояние среды; СП7 няня зажигала огонь — физическое действие, субъект конкретный, обозначен именем няня, результатив огонь; ЛП8 — когда — временной соотнесенности, одновременности СПЗ и СП4 — с одной стороны, и — с другой - СП6 и СП7. Таким образом можно представить диктум как некий языковой запас, своеобразную клавиатуру. Конструируя высказывания, говорящий как бы берет на этой клавиатуре аккорды разной степени сложности. Минимум диктума — одна пропозиция, напр.: Это было давно, Идет дождь, Жара, Завтра собрание и т. д. Максимум определить невозможно, хотя понятно, что объем полипропозитивного диктума не может быть безграничным. Задача лингвиста — уметь распознать сложные созвучия пропозитивных смыслов, объясняя особенности их плана содержания и плана выражения. 2. МОДУС 2.1. Изучение модуса Модус, как уже было сказано, изучен в меньшей степени. Во-первых, он имеет склонность проявляться имплицитно, т.е. присутствовать в высказывании незримо. Так, вербально не выражены значения реальной модальности и настоящего времени в предложениях типа Осень. Листопад, положительной оценки в предложениях типа Что за песни!, приказа в предложениях типа Сюда! Молчать! Все эти невыраженные смыслы — модусные. Во-вторых, при эксплицитном выражении модус располагает большим и неоднородным кругом языковых средств: это грамматические формы, особые лексемы, ряд конструкций. Все это делает существование модуса в плане выражения распыленным, иногда почти неуловтимым. В-третьих, план выражения модуса не только разнообразен, но и «исследовательски ненадежен»: одни модусные показатели комплексны, они выражают сразу несколько модускых значений, затушевывая картину их дифференциации; другие в разных условиях выражают разные модусные значения. Все это усиливает впечатление неуловимости. Из сказанного следует, что основные приемы изучения модуса — это перифраза и экспликация, дающие возможность сделать более достоверными «ненадежные» данные плана выражения модуса. Излагаемая здесь характеристика модуса — это описание модус-потенциала, всех модусных категорий со стороны их значения и плана выражения. Диктум-потенциал удобно было сравнить с клавиатурой, на которой для каждого высказывания берут то одну ноту, то более или менее сложный аккорд. Если продолжить это сравнение, то модус придется уподобить струнному инструменту: обязательно должны звучать все имеющиеся струны, хотя всякий раз каждая дает особый звук. Количество струн определено я неизменно, звучание каждой из них узнается и прочитывается, 25 даже если это молчание. Каждая такая струна и есть модусная категория. Выявление модус-потенциала вооружает важным средством анализа модусного содержания предложения: имея в руках полную анкету модуса — список всех его струн,— анализирующий уменьшает риск не увидеть скрытое, имплицитное в модусе того или иного высказывания, т.е. «пойти на поводу» у плана выражения. Стоит сказать несколько слов и о модус-позиции. Так же, как к диктуму, к нему приложимо понятие простоты и сложности. Однако это принципиально иная сложность. Сложность диктума создается увеличением числа пропозиций, часто с общими актантами и обстоятельствами. Сложный модус напоминает скорее систему концентрических окружностей: модус одного диктума «окружается» другим модусом, сам становясь по отношению к нему диктумом — так построено название итальянского фильма «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю..»; по этому же принципу, как обратила внимание М.И.Черемисина, построена и известная побасенка про попа, у которого была собака. Из этого легко сделать вывод о том, что модус — позиция относительная, это как бы «крайняя» позиция в семантической структуре предложения, которой может «уступить» свое место другой, перемещаясь в сторону диктума, при этом модусность данной позиции относительно «ее» диктума не исчезает. Устройство модуса в высказываниях со сложной модусной перспективой назовем принципом матрешки, в которой каждая из матрешек одновременно и вмещающая, и вмещаемая со всем своим внутренним содержанием. Усложнение модусной перспективы связано с количеством модусных субъектов, каждый из которых фиксирует отношение к диктуму; поэтому установление сложности модуса есть в первую очередь установление количества субъектов в семантической структуре данного высказывания. Примером предложения со сложной модусной перспективой может послужить фраза из воспоминаний А. Ахматовой о Модильяни: Меня поразило, как Модильяни нашел красивым одного заведомо некрасивого человека и настаивал на этом. Сложность модусной перспективы создается наличием трех оценивающих субъектов, их оценки одного и того же объекта расходятся: первый субъект обобщен, это общепринятая оценка — заведомо некрасивый человек, второй субъект — Модильяни, выразивший противоположную оценку, и третий — автор, выражающий оценку данного расхождения оценок. Таким образом, если применить принцип матрешки, то в самой большой матрешке — модус 1 — окажутся одновременно 26 две «матрешки» с оценками одного объекта разными субъектами. Показательно, что только один модус первый, авторский, а значит, приоритетный занимает конструктивно предназначенную для модуса позицию — главную часть изъяснительной конструкции. Вопрос о приоритетах модусов, как мы видим, связан с приоритетами субъектов, среди которых безусловное первенство за автором текста. Итак, чтобы уметь анализировать модус реальных предложений, необходимо располагать знаниями о модус-потенциале и помнить, что модусная перспектива может быть разной сложности, и это зависит от числа модусных субъектов. Характеристика модус-потенциала, как уже было сказано, представляет собой список модусных категорий, которые объединяются в «пучки» по предназначению в смысловой организации предложения, по той семантической задаче, можно еще сказать, которая с их помощью решается в модусе. 2.2. Метакатегории модуса Метакатегории модуса обеспечивают осмысление высказывания сггносительно условий и условностей общения; к ним относятся смыслы говорения, называния, коммуникативного намерения, мотива и цели речевого действия, речевого жанра, выполнение правил речевого поведения. Еще раз подчеркнем, что объектом квалификации в этих случаях является само высказывание или речевое поведение автора его, что и объясняет наименование мета (о метаязыке см: Якобсон. 1975. С. 201; см. также понятие метатекста: Вежбицка. 1978). Характерная особенность этих смыслов состоит в том, что они принципиально невыражаемы: нормально отсутствие их показателей в высказывании, а присутствие — сигнал какого-то особого случая. Иначе говоря, в осмыслении метакатегорий модуса действует стандарт, который воспринимается как не требующий специального обсуждения, и только отклонения от него вызывают появление в высказывании метапоказателей. Отклонения от стандарта возникают в первую очередь, когда расходятся коммуникативные установки автора и адресата, и от последнего поступают вопросы типа: «При чем тут это?», «С чего вы взяли?», «Что ты этим хочешь сказать?». Так, если мы возьмем предложение Идет дождь, то его метасмыслы могут быть истолкованы в одном из случаев так: «Я хочу сказать, что идет дождь, чтобы ты взял зонт». Речевой жанр в таком случае можно определить как предупреждение; смысл «называния» 27 не проявляется, так как автор пользуется стандартными и обычными для данного случая номинациями; никаких сигналов о правилах речевого поведения нет, следовательно, автор уверен, что они выполняются. Все метакатегории проявляются в высказывании именно в тех случаях, когда у говорящего есть подозрение, что что-то в коммуникации нарушено или может быть нарушено. Так, например, если говорящий подозревает, что его коммуникативные намерения могут быть истолкованы неверно, он должен эксплицировать метасмысл «коммуникативное намерение» и построить высказывание с эксплицитным модусом типа Я хочу сказать, что этот случай серьезный. В ситуации неочевидности мотива речи эксплицируется «одноименный» смысл с помощью глагола речи и причинной конструкции: Так как я выступаю первым, я скажу о замысле работы. Номинативный смысл — «я называю» — проявляется в тех случаях, когда используемую номинацию автор осмысливает или как необычную, или как неприемлемую для него как автора по каким-то причинам. Вот примеры экспликации номинативного смысла: Мягкая, клочковатая, курчавая бородка, обрамляющая его лицо, темные усы и, как у нас на Руси говорил, соболиные брови лишь подчеркивали белизну этого бледного лица, которое, видимо, не брал загар (Б. Полевой). Особого замечания потребовала номинация соболиные брови, которую автор не мог не оценить как архаичную, о чем сообщил, эксплицируя номинативный смысл модуса. Более тонкие обстоятельства заставляют особым образом отмечать номинации в предложениях: Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением (И.Бабель); «Необыкновенные» персонажи Лескова не имеют ничего общего с тем, что принято называть экзотикой (В. Хализев); Актеры знают вкус того, что называется настоящим успехом (А. Калягин). Речевой жанр практически всегда очевиден из условий общения и содержания высказывания. Так, ясно, что в предложении Замолчите немедленно! выражен приказ, а в предложении Вы не могли бы потише?— просьба; в предложении Кто последний? — вопрос реальный, а в предложении До каких пор это будет продолжаться? — вопрос риторический, по существу, оценочное суждение. Показатели речевого жанра — соответствующие имена и 28 глаголы речи — появляются в модусе высказывания, когда это кажется автору необходимым, например: Я прошу вас прекратить препирательства; Поздравляю вас с завершением работы; Я еще раз спрашиваю: где ты был?: Обещаю вам, что это не повторится (Шмелева. 1990). Правила речевого поведения, интуитивно знакомые всякому носителю, практически всегда остаются «за кадром» высказывания, за исключением тех случаев, когда автор видит опасность быть нарушителем какого-либо из них, тогда-то и вводятся показатели, объясняющие речевое поведение автора и извиняющие его. Так, слово пожалуй — извинительная помета при риске нарушить правила, предписывающие не быть категоричным или не преувеличивать; показатель как известно вводится как извинительная помета при риске нарушить правило не говорить банальностей, а как говорится — не использовать штампов. О правилах речевого поведения и названных показателях см. подробнее: Шмелева. 1983; 198; 1987; 1987а. Реальные примеры экспликации модуса с сигналами правил речевого поведения см.: Пушкин, как известно, советовал молодым писателям учиться живой русской речи у московских просвирен (В Лакшин); Я бы назвал нашу любовь к футболу платонической, от которой, как известно, мало проку (Ю. Трифонов); К сожалению, недостатков еще хватает, и мы знаем их, пожалуй, лучше других (Собеседник. 1986. № 32); Сжатые репетиционные сроки заставляют работать, в буквальном смысле слова, до седьмого пота (М. Броневой); А мне, честно говоря, представляются скучными страницы с бесконечными диалогами, когда всю длинную говорильню можно вместить в одной фразе, передать суть читателю побыстрей (Ю. Трифонов). Метасмыслы попадают в зону внимания исследователей языка, которые относят себя к новому лингвистическому направлению — прагматике (см. об этом: Арутюнова, Падучева. 1985, а также одну из самых интересных статей сборника З.Вендлера «Иллокутивное самоубийство»). Итак, метасмыслы, как правило, присутствуют в высказывании незримо, зримое их присутствие — сигнал нарушения стандартов общения. Важно еще раз подчеркнуть семантическую близость и функциональное различие метасмыслов высказывания и метатекста, который может также присутствовать незримо, а может воплощаться в специальных сигналах — от словечка типа кстати до особых высказываний (метавысказываний!) типа забегая вперед, скажу; начну с напоминания и т. п. Их предназначение — 29 вводить необходимую информацию: а) об условиях общения — авторе, замысле, адресате текста и др.; б) о рубрикации текста и порядке следования его частей; в) о характере составляющих его высказываний — тезис, иллюстрация, пример, доказательство, вывод т. п.; подробнее см: :Вежбицка. 1978. 2.3. Актуализационные категории Определить метакатегории модуса — значит осмыслить высказывание относительно условий общения, задать его языковые свойства. Это первый шаг в модусной оранжировке высказывания, он заключен в пределах речевой деятельности. Второй шаг предполагает выход к объективной действительности. Он состоит в обозначении того, как сообщаемое в диктуме относится к действительности в координатах «лицо», «модальность» и «время», а также «пространство». Этот шаг именуется | актуализацией, а модусные категории, обслуживающие этот шаг, актуализационными. Собственно, с этой частью модуса вы уже знакомы: комплекс актуализационных значений, составляющий обязательный минимум для каждого предложения, именуется вслед за В.В. Виноградовым предикативностью и считается грамматическим признаком предложения. Теперь мы можем сказать, что грамматический признак предложения лежит в сфере модуса и представляет собой часть его актуализационных категорий, грамматикализованных, т.е. «вмененных в обязанность» каждому русскому предложению и в первую очередь глаголу как носителю предикативности. Этот же круг значений обсуждается, когда речь идет о парадигме простого предложения. Здесь мы можем посмотреть на актуализационные категории шире, чем это нужно для рассмотрения предикативности и глагольной парадигмы. Что нового будет при этом введено в сведения об актуализации? Актуализационные категории — антиподы метакатегорий: они обязательно выражаются в предложении, тогда как для метакатегорий нормально скорее обратное. Подобна метакатегориям только актуализация диктума в пространстве, что заставляет сказать о ней несколько слов особо. Пространственная актуализация предполагает зафиксировать положение описываемого события «здесь» или «там», т.е. в некоем условном пространстве общения или за его пределами. Таким образом, пространственная актуализация образует двучленную парадигму (ср. информацию о трехчленной парадигме пространственной 30 актуализации в испанском языке: Степанов. 1975. С. 140). Русское предложение почти всегда строится так, что пространственная актуализация выражается косвенно, она очевидна из других показателей или общего понимания ситуации, при необходимости быть выраженной особо довольствуется местоимениями здесь!там, а также сюда/туда, отсюда/оттуда; на эту модус-ную категорию сориентирована семантика предлогов, локативных предложных форм, глаголов движения и некоторых других предикативов. Например, реплика Войдите понимается однозначно как сориентированная на пространство говорящего, т.е.«ко мне,сюда «;так же в рассказе фраза Он подошел неожиданно скорее всего будет понятна как сообщающая о приближении к говорящему. В реальных текстах актуализационные категории выражаются не так обязательно, как это предполагается грамматикой. Эти отступления от обязательности, имеющие различные смысловые эффекты, обеспечиваются действием актуализационного ключа, который задается для всего текста целиком и служит фоном и для актуализиционного эллипсиса, и для транспозищш глагольных форм, рассмотренных при изучении морфологии глагола (ср. понятие «темпорального ключа»: Бондарко. 1976. С. 197). Актуализационный ключ создается, как правило, особыми высказываниями типа Это случилось в начале нашего века; История, которую я вам расскажу, произошла давно и подобными. Большую роль при этом играет и лексика, которая, как известно, всегда норовит «победить» грамматику: Послезавтра улетаю в Москву осмысляется как «устремленное» будущее — по данным лексики, вопреки грамматике. Нельзя не обратить внимание на то, что все актуализационные категории проявляются как конкретно — фиксацией определенных точек на осях, так и обобщенно — значениями «все», «всегда» и «везде». Эти значения выражаются соответствующими местоимениями, некоторыми другими лексемами, например, постоянно, вечно, глаголом бывать и др. Высказывания с обобщенными значениями всех модусных категорий принято называть отними суждениями; для них характерны нулевые показателя актуализации, например: Курить вредно, Расставаться грустно — всем, всегда, везде. Завершая этот краткий обзор актуализационных категорий модуса, следует указать на их связь с референцией, которая, по Ш. Балли, есть «актуализация понятия веши». О референции мы говорили, рассматривая в курсе морфология местоимения; наиболее 31 полно и интересно проблемы референции в отечественной лингвистике представлены в кн.: Падучева. 1985. 2.4. Квалификативные категории Третий шаг в модусной оранжировке высказывания — квалифицировать с авторских позиций его содержание. Важнейшие аспекты такой квалификации касаются собственно информации и предполагают оценку ее некоторых свойств, определяя характер модусных категорий авторизации и персуазивности. Авторизация предполагает квалификацию источника излагаемой информации; иначе говоря, автор обязан, сообщая информацию, квалифицировать ее как свою или чужую, во-первых, и по способу ее получения, во-вторых. Что касается первого параметра квалификации, то в языке за стандарт принято изложение информации «от себя», поэтому специальные показатели предусмотрены только для нестандартных случаев — изложения чужой информации, цитирования. Эти показатели могут быть минимальны — мол, дескать, говорят и могут быть более информативными—как сообщают иностранные агентства, по сообщениям авторитетных источников и т.п. Авторизационные показатели, квалифицирующие источник информации, весьма разнообразны: Я видел /слышал! догадался, что они приехали; Как предполагают специалисты, климат на Земле станет теплее; По расчетам экономистов, эту проблему можно решить в пять-шесть лет. Авторизационная характеристика содержания предложения обязательна, но присутствие авторизационных показателей Б предложении отнюдь не обязательно, что может подтвердить простое наблюдение над любым реальным текстом. Чем это объяснить? Во-первых, как в случае с актуализацией, срабатывает принцип авторизационного ключа: если в начале текста задан источник информации, то этот сигнал распространяется на все высказывания данного текста до знака переключения, например: Наше же мнение таково; Американские обозреватели, напротив, утверждают, что... и т.д. Во-вторых, экономию на показателях авторизации обеспечивает достаточно жесткое соответствие диктумного содержания и характера его получения. Так, ясно, что диктум Зазвонил телефон может быть авторизован единственным способом — Я услышал, если это информация «своя», авторская. Диктум Сверкнула 32 молния тоже однозначно указывает на зрительное восприятие и может быть авторизационно оформлен изъяснительной конструкцией: Я увидел, как сверкнула молния. Все это объясняет, почему авторизация факультативна в плане выражения. Обязанности по ее «обслуживанию» при экспликации возложены на деривационную парадигму простого предложения и изъяснительную конструкцию сложного. Средствами авториза ционной деривации выступают глаголы типа считаться, они же составляют главную часть изъяснительной конструкции с авторизационной семантикой, например: Он хороший специалист — Он считается хорошим специалистом —Считается, что он хороший специалист; Он недоволен — Он казался недовольным — Казалось, что он недоволен. Разумеется, такая параллельность обнаруживается не всегда: За окном дерево — За окном виднелось дерево — * Виднелось, что за окном дерево. Авторизацию как особый смысловой пласт в предложении, располагающий своей системой средств выражения, описала Г. А. Золотова (см.: 3олотова. 1973. С. 263 - 278). Персуазивнрсть «отвечает» за квалификацию информации со стороны ее достоверности, но не объективную, а с точки зрения говорящего, иначе говоря, персуазивность есть уверенность или неуверенность автора в достоверности излагаемой им информации. Действие этой категории аналогично авторизации: обязательная в плане содержания, она довольно редко проявляется в плане выражения. Это объясняется тем, что специальных показателей требует только неуверенность автора в достоверности прелагаемой информации, уверенность же как нормальное положение дел никакими сигналами не сопровождается. Сигналы неуверенности хорошо известны, это вводные слова кажется, наверное, может быть, похоже и т.п. Уверенность выражается в особых проблем матических ситуациях, например, спора, дискуссии, необходимости «навязать точку зрения)»!; в таких случаях, как во многих модусных ситуациях, приходит на помощь изъяснительная конструкция: Я уверен, что...; Нет сомнений, что... Интересно отметить «сотрудничество» авторизации и персуазивности: за достоверность чужой информации трудно ручаться, поэтому «чужая» всегда под некоторым сомнением, отсюда естественность таких комплексных показателей, которые служат одновременно обеим категориям, например, якобы = «чужая информация + не уверен в ее достоверности». Персуазивносгь может относиться к высказыванию в целом или квалифицировать какие-то отдельные фрагменты ее содержания, 33 т.е. говорящий может высказывать сомнение по поводу достоверности любого куска диктумной информации; см. примеры с показателями такой «точечной» персуазивности: Он шел в мою сторону в тени деревьев в сером фраке, как мне показалось, держа под руку, как мне показалось, даму в малиновом наряде, шел, размахивая тростью и беспечно смеясь... (Б.Окуджава); Пока же, увы, монопольность закреплена в запчасти, какую ты по-прежнему добудешь только в данной мастерской, заплатив за деталь, и за якобы ремонт (Ю.Черниченко). То или другое персуазивное значение, которое сопровождает высказывание, должно быть понято из коммуникативной ситуации, оправдано ею: уверенность в том, что видел «собственными глазами», и неуверенность в передаваемой информации в ситуации отсутствия четкой информации или невозможности наблюдать, прогнозировать. Необычное проявление персуазивности должно быть мотивировано, что рождает к жизни особые метавысказывания, например: Горожанин по привычкам, памяти, жизнеощущению, я, видимо, страшно тосковал в волховских лесах по камню и асфальту большого города. ГОВОРЮ «ВИДИМО», ТАК КАК САМ СЕБЕ НЕ ОТДАВАЛ ОТЧЕТА В НЕЯСНОМ ЧУВСТВЕ (С. Наровчатов), Оценочность — первая в нашем перечислении факультативная модусыая категория; семантика ее сводится к выражению авторского позитивного или негативного отношения к диктумному содержанию в целом или к какому-то из его элементов. Несмотря на свою необязательность, оценочность располагает разнообразными и многочисленными средствами выражения: это и изъяснительная конструкция, которая, как мы видим, решает разные молусные задачи Хорошо, что он не уехал вчера; Лучше, чтобы они вообще не знали об этом; и инфинитивные конструкции Хорошо прогуляться в утреннем лесу; Ужасно было бы однажды узнать, что все напрасно, и местоименные предложения типа Какой у нее голос!, Как они пели!, и многие другие средства. Наряду с общими оценками, которые здесь приводились в качестве иллюстраций, в предложениях выражается широкий спектр специальных — рентабельно, педагогично, этично, музыкально и т. д. Оценочность пронизывает семантику предложения и часто выражается ненавязчиво, почти неуловимо, интонационно (о важности оценочности см.: Арутюнова.1986). Завершая характеристику квалификативных категорий модуса, хотелось бы еще раз напомнить, что модус — это позиция в 34 семантической структуре предложения. Назвать смысл среди модусных — значит указать на то, что он может оказаться в позиции модуса. Но это не значит, что такого рода содержание не может составить диктума предложения. Так, внимательный читатель отметит, что оценочность может быть представлена в Л- пропозиции, ср.: Плохо, что дядя Миша уехал один и Дядя Миша иг рал в шахматы очень плохо (Ю.Трифонов) — предикатное слово плохо в первом предложении составляет модус, во втором — занимает позицию квалификатора в диктуме. Возвращаясь к типологии пропозиций, изложенной в разделе 1, можно отметить те из них, которые обладают возможностями — составлять и диктум, и модус предложения. Это пропозиции восприятия, оценочной деятельности и Л-пропозиции характеризации, которые тесно соприкасаются с квалификативными категориями модуса. «Рамочная» роль модуса предполагает вовлечение в него широкого круга значений, но ни для одного из них не исключена возможность оказаться «в раме», быть центром предложения, «той информацией, ради которой и предпринимается высказывание. 2.5. Социальные категории Если вернуться к сравнению модуса со струнным инструментом, то надо сказать, что его струны тянутся в разные стороны: одни к условиям и условностям общения, другие — к действительности, с которой надо соотнести сообщаемое, третьи — к информации и самим событиям, которые надо так или иначе оценить. Всем им соответствуют уже названные категории модуса. Последний пучок струн натягивается между автором и другими участниками общения, в первую очередь собеседником. В звучании этих струн отражаются их социальные отношения, реальные или по крайней мере демонстрируемые. Здесь слышна степень официальности или фамильярности, уважительности или пренебрежения, деликатности или безоглядной категоричности. Звучание этих струн и составляет действие социальных категорий модуса. Как же, по каким приметам мы улавливаем это звучание? Русский язык не располагает особой системой средств выражения социальных отношений в грамматике (как это делают восточные языки, например, корейский и японский, см.: Алпатов. 1973), да и лексики такого назначения немного — пожалуйста, уважаемый, будьте любезны... Поэтому социальные категории модуса выражаются попутно, вмешиваются, в выбор номинаций, когда такой выбор есть и он социально значим: Леша 35 или Алексей Иваныч, дорогой или глубокоуважаемый, ты или Вы, Какая у Вас интересная шляпка! или Что это ты нахлобучила? Ср. также Вы не могли бы закрыть окно? и Закрой-ка окно / окошко, Мне очень нужен мел и Сгоняй-ка за мелом. Во всех приведенных случаях, список которых мог бы быть гораздо более пространным, сигнал о социальных отношениях между автором предложения и собеседником «вмонтирован» в наименование собеседника или препозитивную номинацию. Социально значимой может быть и словообразовательная форма. Известно, как широко используются для создания атмосферы повышенной благожелательности деминутивы: Оторвите билетик. Не кладите трубочку, Найдите папочку, Передайте листочек, Чайку не хотите? Социальные категории модуса, как оценочность, факультативны. Но они проявляются не по желанию автора, а в зависимости от актуализационных характеристик и некоторых условий общения. Высказывания, обращенные к собеседнику, или задевающие его каким-то образом,адресатно-ориентироьанные высказывания — почти неизбежно включают социальные струны. Газетный текст, адресатно, строго говоря, не ориентированный, эти струны приглушает. Социальные категории модуса недавно привлекли внимание лингвистов, изучающих русский язык (см.: Храковский. 1980; Шмелева. 1981; Крысин. 1983; Христенко. 1986). Итак, познакомившись с характеристикой модус-потенциала, мы можем теперь к каждому предложению предъявлять модусную анкету и заполнять ее, анализируя как имеющиеся модусные показатели, так и их значимое отсутствие. Вернувшись к предложению из Чехова, диктум которого был проанализирован на с. 24, завершим его семантическую характеристику, заполнив модусную анкету. 1. Метакатегории: речевой жанр — сообщение, часть нарративного текста — рассказа «Дама с собачкою»; мотив, намерение, цель-все это определено для текста в целом и в предложении никак не проявляется, так же, как и отношение к правилам речевого поведения: по мнению автора, высказывание не выпадает из стандарта общения, заданного для текста. 2. Актуализация: события, о которых идет речь, реальны, предшествуют моменту рассказывания (прошлое), происходят не с автором и не с его читателем (третье лицо). 3. Квалификативные категории: автор излагает свою информацию (авторизация), в достоверности которой он уверен 36 (персуазивность): нет показателей ни того, ни другого, оценочность не выражена. 4. Высказывание адресатно не ориентировано, социальные категории не проявляются. Можно сказать, обобщая, что модус данного предложения в плане содержания практически не отклоняется от стандарта и потому в плане выражения представлен минимумом показателей — предикативностью. В известном смысле противоположность этому тексту может составить текст из интервью А. Битова: этот текст субъективно насыщен, здесь автор постоянно говорит о себе, варьируя модусные квалификации. Так, на вопрос, как он себя чувствует, «перешагнув отметку 50», А. Битов отвечает: — Считают, что для прозаика это золотой возраст. Может быть. Еще не пробовал. Достаточно странное чувство, что я пишу больше половины жизни — тридцать лет из пятидесяти пишу. Больше половины пути пройдено, и то, что сделано,— сделано. Уже никак нельзя сказать: «Подождите, это я только сейчас пробую, а вот потом...» Приходится скорбно уважать свои прошлые годы. Слава богу, что они не хуже, вот что я скажу. Не надо преувеличивать, но можно и не приуменьшать. Мне кажется, все, что я пишу,— единый дом; я не сразу заметил, что строю именно его, но когда понял, ЧТО я строю, все стало не легче, а труднее. Слишком хорошо знаю, где у меня какая комната недодел а на, на каком э т аже, куда под т аск ивать кирпичи... (Лит. газ. 1987. 22 июля). ЗАКЛЮЧЕНИЕ Знакомство с основными сведениями о семантической структуре предложения и главными идеями семантического синтаксиса не должно оставлять впечатления исчерпанности этого сюжета. Изложенная информация носит принципиальный а часто весьма приблизительный характер, что неизбежно в общем курсе, заставляющем фильтровать даже то, чем располагает лектор, не говора уже о небезграничности его знаний. Хотелось бы еще раз подчеркнуть практическую значимость изложенных здесь сведений: они нужны и будущему учителю и будущему писателю, они помогают осознанно воспринимать готовый текст, избегая неубеждающих доводов типа «режет слух», «не звучит», «как-то не так». 37 И еще раз подчеркиваю, завершая, что эта часть курса аккумулирует знания лексикологии, морфологии, формального синтаксиса, показывая, как изученные языковые средства разных уровней срабатывают в сложнейшем механизме смысловой организации предложения. Приложение АКТАНТЫ Фрагмент словаря термине» семантического синтаксиса Данное приложение несколько восполняет «иедосказ» основного текста в характеристике актантной структуры С-пропозиций. Построенное как фрагмент словаря, которым, думается, когда-нибудь будет располагать семантический синтаксис, оно поможет студентам, пожелавшим продолжить занятия этой дисциплиной, вооружиться инструментами для анализа, более детального, чем предусматривает общий курс. Как это принято, в словаре понятия располагаются в алфавитном порядке, в статьях содержатся взаимные отсылки, сообщается лингвистическая литература вопроса. Актант — элемент событийной пропозиции, соответствующий действующему лицу в ситуации. Термин Л. Теньера в отечественной традиции используется В.Г. Гаком, Ю.Д.Апресяном, типологами Санкт-Петербурга. Первоначальная типология актантов создана уже в теории членов предложения, где были выработаны понятия субъект, объект, косвенный объект, адресат. Дифференцированы представления о многих актантах в исследованиях семантики падежа, в частности, в работах Ч. Филлмора (Филлмор. 1968; 1977). Существенно уточнены понятия об актантах в лексической семантике (Апресян. 1974). Наиболее полно актанты описаны в: Богданов. 1977; Болотова. 1988. В классификацию актантов чаше всего привносится классификация пропозиций, в результате говорят о субъекте действия, состояния, восприятия и т. д. (см., например: Золотова. 1982. С. 135 - 138). Более рациональным представляется различать актанты по признакам «собственно актантным»: принадлежности к предметам, лицам, событиям, а также по особенностям межактантных отношений — в частности, их число, степень равноправия и под.— в тех случаях, когда это существенно для плана выражения, т.е. фиксируется в каких-либо формальных различиях. Опыт такого исчисления актантов представлен здесь. 38 В связи с неединственностью дифференциального признака классификация актантов не может быть дана списком: актанты объединены в типы, соответствующие ролям в осуществлении события, и охарактеризованы внутри типа по более конкретным параметрам. Для наименования типов использованы традиционные наименования субъект, объект, адресат и инструмент. Следует различать актант как элемент плана содержания или роль в ситуации и актант как позицию в структуре предложения, предназначенную для определенных ролей. При совпадении того и другого имеют место изоморфные структуры, при расхождении, соответственно, неизоморфные (ср.: Он в гневе и Гнев охватил его). В последнем случае есть смысл говорить о ролях и квазиролях: актант, названный местоимением его, выполняя роль субъекта, занимает в данном предложении квазироль объекта. Роли и квазироли всегда различаются в предложении: если актант занимает чужую позицию, создается эффект метафоры или метонимии, что не может быть не замечено (Золотова. 1982. С. 134). Возможность актанта выступать в различных квазиролях небезгранична, так же, как небезграничны возможности позиций быть занимаемым различными актантами. Актантные позиции, кроме того, могут замещаться сирконстантами и пропозитивными именами, что дает особые смысловые эффекты. В свою очередь, актанты могут занимать сирконстантные позиции. Так, субъекту свойственно выступать в квазироли локатива: В зале засмеялись. В городе росла тревога. В Париже этого не носят. Агенс — актант субъектного типа, лицо, активно осуществляющее ситуацию «в одиночку» или главным из нескольких субъектов (ср.: коагенс). Степень активности агенса во многом зависит от характера ситуации (ср. действие Он забивает гвоздь / отсылает письмо / приглашает гостей и состояние Он испытывает грусть, где степень активности «нулевая»). Неактивный агенс иногда именуют объектом, например, объект существования (Арутюнова, Ширяев. 1983.С.8). Разработана терминология для обозначения агенсов в различных пропозициях, например, реципиенс (Д.Д. Воронина) и экспериенсив (В.В. Богданов) — для субъекта состояния, посессор — для субъекта обладания, экзисциенс - для субъекта существования и др. Лит.: Богданов. 1977; Золотова. 1988. Адресат — тип актанта, лицо, как правило, третье после субъекта и объекта; в теории членов предложения — косвенные объект, так как он, не подвергаясь прямому воздействию субъекта, все же 39 имеется в виду при осуществлении ситуации, и в этом смысле его роль несамостоятельная, зависимая. Формы выражения: Он подарил матери духи, купил пластинку для брата; Вечер был посвящен Высоцкому; Оратор обратился к присутствующим; Он сказал об этом своей матери. Есть смысл различать адресаты по их заинтересованности/незаинтересованности в осуществлении ситуации (см. бенефициенс). Лит.: Богданов. 1977; Золотова. 1988. Бенефицненс — адресатный тип актанта, лицо или коллектив, заинтересованное в осуществлении ситуации и имеющее в результате ее осуществления выгоду или ущерб (ср.: значение слова бенефис). Формы выражения: Ему вручили премию; Бригаде присвоили звание лучшей. Его лишили слова. Термин иногда используется как синоним адресата. Лит.: Богданов. 1977. Инструмент — тип актанта, предмет, использование которого способствует осуществлению ситуации. Формы выражения: Он ударил по столу кулаком; Чай вскипятили на плите; Он выстрелил из пистолета; Добирайтесь автобусом или на метро. Ср. фабрикатив: Вылепил человечка из глины. См.: орудие, средство. Лит.: Белошапкова, Муравенко. 1986; Золотова. 1988. Каузатор — актант субъектного типа в каузативной ситуации; может быть лицом: Брат всегда вызывал в нем зависть, предметом: Мяч разбил окно, событием: Шум раздражает. Соотносим с агенсом, инструментивом, силой. Лит.: Золотова. 1988; Клобуков. 1984. Коагенс — актант субъектного типа, лицо, не единственное, состоящее с другим, иногда основным субъектом в отношениях совместной деятельности, кооперации. Формы выражения: Отец с сыном отправились в путешествие; Ира и Оля спели романс, обменялись любезностями. Степень равноправия коагенсов может быть максимальной (см. сочинительную конструкцию) и минимальной — в таком случае коагенс воспринимается как вспомогательный агенс, помощник: Он решил задачу с помощью сестры; Сестра помогла ему перевести статью; Он передал мне привет через брата. В таких случаях роль агенса приобретает инструментальное значение (см. инструмент). Проблема коагенса связана с залогом, в частности, со взаимным залогом. Ср.: комитатив — Золотова. 1988. Объект — тип актанта, характеризующийся неединственностью в ситуации (второй актант) и зависимостью от первого. В 40 коммуникативном отношении может занимать более высокое положение, чем субъект, и замещать его позицию — например, пассивная конструкция, а также предложения типа Жалобы всем надоели. Спектакль понравился. Формы выражения: Он нарисовал картины, любуется закатом, сварил суп. В зависимости от типа ситуации различают делибератив—объект умственных и психических действий: Он думает о сыне. Часто говорят о болезнях. Мы про это не слыхали: перцептив — объект восприятия: Я его видел, Наблюдали за движением светил; деструктив — объект ситуации разрушения—Блестело горлышко от бхтычки. См.: объектив, пациенс. результатив. Лит.: Богданов. 1977; Золотова. 1988. Объектив—актант объектного типа, предмет, подвергается воздействию субъекта, существуя до возникновения ситуации: Он забил гвоздь, вырыл клад, сварил картошку. Ср.: результатив. Орудие — актант инструментального типа, предмет, специально предназначенный для инструментального использования (ср. Он забил гвоздь молотком и Он забил гвоздь башмаком). Выделение орудия как особого актанта важно, так как его значение бывает инкорпорировано (включено) в значение предиката и получает выражение при необходимости квалифицировать действие ял» орудие: пилить новенькой пилой. Лит.: Белошапкова, Муравенко. 1986. Партитив — часть любого актанта: Виднелся верх колокольни; В его душе кипело негодование; Он похож на отца походкой. Партитивные отношения внеситуативны, в ситуации они могут осложняться отношениями объектными и инструментальными: Он поднял руку; Он взмахнул рукой. Самый распространенный вид партитивов — соматизмы и предметы неотторжимой принадлежности. Понятие введено В.Г. Гаком. Более конкретное понятие, сводимое, как кажется, к партитиву, композмтив — содержимое другого актанта: Стоял ящик с патронами. Лит.: Богданов. 1977. С. 54: Золотова. 1988. Паииенс — актант объектного типа, лицо, подвергающееся воздействию субъекта: Мать одела ребенка; Его критикуют; Ее уговорили. Результатив — актант объектного типа, предмет или ситуация, появляется в результате осуществления ситуации, ср. объектив., отличающийся от резулътатива презумпцией существования: Он забил гол, вырыл яму, сварил суп. 41 Лит.: Богданов. 1977. С. 55. Сила — актант субъектного типа, стихия или предмет, осуществляет ситуации перемещения, разрушения, уничтожения; при этом исключена целенаправленность действия, что осмысляется как стихийность: Молнией зажгло дерево; Течение угнало лодку; Бревном завалило ручей. Ср.: инструмент. Понятие введено Л.М. Ковалевой; ср.: каузатор стихийного воздействия — Золотова. 1988. Лит.: Ковалева. 1978. Средство — актант инструментального типа, предмет, точнее вещество, расходуемое при осуществлении ситуации: Дорожки посыпали песком; Скульптура сделана из бронзы. Лит.: Белошапкова, Муравенкс. 1986. Субъект — тип актанта, характеризующийся признаками: 1} иерархически первый или единственный участник:; 2) активно участвующий в осуществлении событий, степень активности и сознательности может быть при этом различной, ср.: Он подошел и Он споткнулся, а также выражения типа стал невольным участником / свидетелем ситуации. Субъект — один из самых сложных типов актантов, так как это понятие, помимо собственно пропозитивного, имеет коммуникативные смыслы. В русском языке ситуация осложняется многообразием форм выражения субъекта. См.: агенс, коагенс, функтив, сила, каузатор. Лит: Золотова. 1982. С. 133 - 156; Бабина, Белошапкова. 1984. Функтив — актант субъектного типа, предмет единственный участник ситуации (об активности и осознанности его участия говорить не имеет смысла). Ситуации действия, в которых заключено функционирование предмета, в том числе местонахождение, движение: Стол стоит; Лист падает; Часы идут / стучат; Лампа горит; Пластинка играет. Лит.: Золотова. 1982. С . 1 37. ЛИТЕРАТУРА Обязательная Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.,1955. Белошапкова В.А. Сложное предложение // Грамматика соврем, рус. лит. яз./ Под ред. Н.Ю.Шведовой. М., 1970. Белошапкова В.А. Смысловая организация предложения // Соврем. рус. яз. / Под ред. В.А.Белошапковой. М.,.1981; 2-е изд. 1989. 42 Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1972. Разд. Модальные слова и частицы. Их разряды. Ломтев Т.П. Конституенты предложении с глаголами речи// Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. Избранные работы. М., 1976. Дополнительная Алпатов В.М. Категории вежливости в современном японском языке. М.,1973. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.,1974. Арутюнова Н.Д. Синтаксис //Общ.языкознание. Внутрень структура языка. М.,1972. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике //Изв.АН СССР.Сер.лит. и яз. 1973. Зып.1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.1976. Арутюнова Н.Д. Тождество или подобие?//Проблемы структурной лингвистики 1981. М.1983. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка //Проблемы структурной лингвистики 1982. М.1984. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истеки, проблемы и категории прагматики //Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16. М.,1985. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип. М.1983. Бабина Т.П., Белошапкова В.А. К вопросу о семантическом субъекте // Филол. науки. 1984. № 1. Белошапкова В.А., Муравенко Е.В. Способы выражения инструментального значения в русском языке // Рус. яз. за рубежом. 1985. № 1. Бенвеняст Э. Общая лингвистика М., 1974. Гл. О субъективности в языке. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л., 1977. Бондарко А.В. Категориальные и некатегориальные значения в грамматике // Принципы и методы семантических исследований. М., 1986. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М. 1'978. Величко А.В., Туманова Ю.А., Чагина О.В. Простое предложение. Опыт семантического описания. М., 1986. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985. 43 Виноградов В.В. Из история изучения русского синтаксиса (от Ломоносова до Потебни и Фортунатова). М. 1958. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке (1950) // Виноградов В.в. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975. Гайсина Р.М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке. Саратов.1981. Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций //Языковая номинация. Обш. вопр. М.,1977. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М„ 1973. Золотсза Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М..1982. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М.,1988. Кирпичникова К.В. К изучению семантики сложного предложения современного русского языка (на материале бессоюзных конструкций со значением мотивации) // Вестник МГУ. Сер. 9, Филол. 1981. .N 2. Киселева Л.А. Ситуация речи. Фрагмент активной грамматики русского языка: Дипломная работа. Архив каф. рус. яз. Краснояр. ун-та. Красноярск, 1987. Клобуков Е.В. К основаниям семантической типологии каузальных конструкций (аспекты соотношения диктума и модуса) // Систем. анализ значимых единиц русского языка. Синтаксические структуры. Красноярск, 1984. Кобозева И.М. О границах и внутренней стратификации семантического класса глаголов речи / / Вопр. языкознания. 1985. № 6. Ковалева Л.М. О возможности сведения некоторых семантических актантов в класс адлоединиц // Проблемы теории граммат. залога. Л., 1978. Колосова Т.А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. Воронеж, 1980. Крысин Л.П. Социальный компонент в семантике языковых единиц // Рус.яз. в шк. 1983. № З. Морозкина О.Б. О синонимии союзов и глаголов отношения. // Систем, анализ значимых единиц русского языка. Парадигматика в лексике и словообразовании. Красноярск, 1987. Ничмав З.Б. Глаголы говорения.// Там же. 44 Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (Референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1985. Примова М.Б., Шмелева Т.В. Закон повышения ранга // Синтаксические структуры русского языка. Строение, содержание и функции. Иркутск, 1988. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988. Филмор Ч. Дело о падеже (1968) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М., 1981. Филмор Ч. Дело о падеже открывается вновь (1977) // Там же. Хабургаев Г.А. Реализация валентностей нулевого глагола движения в современном русском языке // Вопросы русского языкознания. Вып.2. М., 1979. Хегай В.М. Разделительные отношения и средства их выражения в современном русском языке: Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1981. Храковский В.С. О правилах выбора «вежливых» императивных форм Опыт формализации на материале русского языка // Известия АН СССР. Сер. лит.и яз. 1980. Т. 39. N3. Храковский В.С. Концепция членов предложения в русском языкознании XIX века // Грамматические концепции в языкознании XIX века. Л., 1985. Христенко Т.В. Выражение категоричности в русском языке (императивные и оценочные высказывания): Дипломная работа. Архив каф. рус. яз. Краснояр. ун-та. Красноярск, 1986. Шведова Н.Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. М., 1973. Ширяев Е.Н. Нулевые глаголы-предикаты // Русская разговорная речь. М., 1973. Шмелева Т.В. Социальный аспект смысла предложения // Рус. яз. за рубежом. 1981. N2. Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения // Гам же. 1983. N1. Шмелева Т.В. Предложение и ситуация в синтаксической концепции Т.П. Ломтева // Филол.науки. 1983а. N3. Шмелева Т.В. Деепричастие на службе у модуса // Системный анализ значимых единиц русского языка. Синтаксические структуры. Красноярск, 1984. Шмелева Т.В. Средства выражения метасмысла «преувеличение» /Системный анализ значимых единиц русского языка. Парадигматика в лексике и словообразовании. Красноярск, 1987. 45 Шмелева Т.В. «Так сказать» и «как говорится» //Служебные слова. Новосибирск, 1987а. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис // Современный русский язык. Синтаксис: проблемы и методы исследования. М., 19876. Шмелева Т.В. Речевой жанр (возможности его описания и использования в преподавании языка) // Русистика. Берлин. 1990. N 2. Шерба Л.В. Очередные проблемы языковедения (1945) //Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. 46 ОГЛАВЛЕНИЕ Предисловие 3 Введение 3 1. Диктум 1.1. Изучение диктума 7 1.2. Типы пропозиций 10 1.3. Событийные пропозиции 12 1.4. Логические пропозиции 1.5. Количественный аспект диктума 18 22 2. Модус 2.1. Изучение модуса 25 2.2. Метакатегории модуса 2.3. Актуализационные категории 2.4. Квалификативные категории 27 30 32 2.5. Социальные категории Заключение 35 37 Приложение. Актанты. Фрагмент словаря терминов семантического синтаксиса 38 Литература 42