Россия: на пути к правовому государству

С.А.Магарил Россия: на пути к правовому государству – вехи неудач Государство, лишенное правосудия, суть - шайка разбойников Св. Августин (354 – 430 г.г.) Такие государства, как свидетельствует исторический опыт, недолговечны. Право – это и есть цивилизация. Власть государства, по сути, это и есть судебная власть. Автор лекции Право - это социальные нормы, основанные на запрете агрессивного насилия. Автор неизвестен Право - это конвенция - общественный договор, формулирующий общеобязательные нормы. Для поддержки и гарантированного выполнения норм права, общество делегирует государству право легитимного насилия и создает силовые структуры. Автор неизвестен Человек, достигший полного совершенства, выше всех животных; но зато он ниже всех, если живет беззаконно Аристотель «Политика» Учредить подлинно независимый суд – значит кардинально решить вопрос о создании эффективной государственной власти. Вероятность установления демократического строя прямо пропорцио- нальна народному правосознанию. Иван Ильин Способно ли неправовое общество учредить правовое государство? Автор лекции Каким судом судите, таким судом судимы будете. Святое писание Традиции, в качестве правил действия, не могут заменить право, закон и правосудие. Т.Гоббс Государство – это правопорядок в действии. Г.Кельзен Сохраняя антропологическую устойчивость, социо-культурный архетип способен к исторической изменчивости. Иначе потомки варваров когда-то населявших Европу, никогда не стали бы законопослушными гражданами правовых государств современной Европы. Автор лекции Основное наше понятие, упорнейшее наше предание – то, что мы во все вносим идею произвола. Юридические формы и личные усилия для нас кажутся бессильны, даже смешны... мы хотим все сделать силой прихоти, бесконтрольного решения; на сознательное содействие… и способность других мы не надеемся. Н.Г.Чернышевский. (ПСС. Т.7.М.,1955.С.610) Весьма опасно давать юридические знания в руки лиц, не состоящих на службе у государства. Из Записки Министра юстиции графа Палена Александру II Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. М.Е.Салтыков-Щедрин В России весьма специфическое отношение к закону, как общества, так и элиты. Александр Бенкендорф1 в свое время выразительно сформулировал суть проблемы. «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и Вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться», — заявил Бенкендорф Антону Дельвигу, имевшему неосторожность упомянуть в разговоре один из российских законов.*** Наша беда в нас самих: мы не умеем стоять за закон. В.Ключевский Правовой строй развивается только эволюционным путем. П.Новгородцев Нет ничего более важного, чем внести в жизнь общества правовое начало. Только праву дано обуздать конфликты и противоречия, остановить неотвратимую, казалось бы смуту. Право - естественная среда обитания людей, как воздух. Исчезни воздух, и люди тотчас почувствуют его отсутствие... Живущие в России, суд не замечают. Он, по большей части не причастен к наиболее волнующим общество конфликтам, которые именно по этой причине не находят своего логического завершения. Д.ю.н. Лев Симкин Личность более всего нуждается в праве, ограждающем ее независимость от чьих бы то ни было посягательств. Автор неизвестен Россия XXI в.: доминирование силового способа разрешения конфликтов над правовым – характерный признак несовременного общества и архаичного, социально-некомпетентного массового сознания. Автор лекции Право – это отраженная в законе политическая воля общества. Отсутствие в России ХХI века эффективного правосудия неопровержимо свидетельствует: массовые слои населения политически незначимы и доминирует воля господствующих групп. Автор лекции Право, законы всегда отражают интересы тех или иных групп общества. Автор лекции Каждый принятый закон – это волеизъявление определенных социальных сил, движимых своими интересами и мировоззрением. Карл Манхейм Самое существенное в преобразовании человека – это преображение его способности мыслить и изъявлять свою волю. Карл Манхейм Тоталитарные режимы породило, в конечном счете, индивидуалистичное своеволие. Карл Манхейм Центр тяжести развития правовой системы находится не в законодательстве, но в самом обществе. О. Эрлих Русское право – это право, которое порождается властью. И смысл его – обслуживание властью самой себя, своих собственных нужд. В рамках возникавших сословий их членам полагались обязанности. Но при этом, русское право никогда не предполагало свободу. Оно наделяло обязанностями, но не давало прав. Русское право с самого своего начала – крепостное, запретительное, обязывающее. И порожденное властью, сутью которой всегда было и по-прежнему является насилие.2 Академик Ю.Пивоваров В 2008 году в России было продано: более пятисот тысяч бейсбольных бит и … три бейсбольных мяча. Статистика торговли Перед демократическими силами стоит сложнейшая задача - ликвидировать криминальный режим, сохранив Россию и укрепив государственность. Отправным пунктом должна тать радикальная судебная реформа. Именно суды, в силу занимаемого ими системообразующего положения, в не спецслужбы, прокуратура или полиция, несут основную ответственность за повальную криминализацию России. Они задают ту матрицу безнаказанности, внутри которой происходит перерождения всех остальных государственных институтов. В.Пастухов Формирование правового государства – это изменение не только норм . но и общественного сознания в т.ч. для корректировки неформальных норм и практик. Г.Сатаров Коррупцию невозможно победить «снизу»; коррупция может быть побеждена только «сверху». Мнение криминалистов Справедливость и все правила истинного разума получают силу только от государственного права. Спиноза Тезис Спинозы объясняет, почему при многовековом стремлении к социальной справедливости в России - обществе всеобщего правового нигилизма, справедливость так и не наступила. 1. Введение: право в жизни современного общества Официальное право почти всегда далеко расходится с убеждениями народа. Наступает раскол верхов и низов. У народа и власти разное право. Н. Пчелин3 Очевидный факт российского прошлого и настоящего - правовой нигилизм. Известный российский правовед, профессор права Киевского университета Богдан Кистяковский писал в сборнике «Вехи»: «Притупленность правосознания русской интеллигенции и отсутствие интереса к правовым идеям является результатом застарелого зла - отсутствие какого бы то ни было правового сознания в повседневной жизни русского народа». Это совершенно закономерно, принимая во внимание 700-летнее опоздание России по сравнению с Европой с учреждением университетского, а потому и юридического образования. Европа долго и мучительно осваивала право. Но результат очевиден. Исторически вчерашние варвары - германцы, франки, норманны преобразились в законопослушных граждан правовых государств Европы. 1.1. Трагедию отрицания цивилизующего значения права для России, печально иллюстрирует судьба старинного русского рода Аксаковых. Братья Аксаковы - Иван и Константин - видные идеологи славянофильства, полагали: власть в России, в противоположность европейской, есть непосредственный, христианский, а потому - нравственный союз народа и самодержца. И взаимное доверие между ними не нуждается ни в каких внешних, формальных обеспечениях - юридически писаных гарантиях - договорах и конституциях. Но, как быть с реальной историей, которая дает множество примеров ожесточенных конфликтов между народом и властью. Европа, стремясь предотвратить разрушительные социальные столкновения, пошла по пути формирования обоюдных правовых гарантий – Конституций - и политико-правовых механизмов их реализации – политических партий и парламентов. Но, применительно к России, И.Аксаков утверждал: «Народ смотрит на царя, как на самодержавного главу всей пространной русской православной общины, который несет за него все бремя забот и попечений о его благосостоянии; народ вполне верит ему и знает, что всякая гарантия только нарушила бы искренность отношений и только связала бы без пользы руки действующим, наконец, что только то ограничение истинно, которое налагается на каждого христианина в отношении к его ближним духом Христова учения». Ивану вторит брат Константин: «Гарантия не нужна! Гарантия есть зло. Где нужна она, там нет добра; пусть лучше разрушится жизнь, в которой нет добра, чем стоять с помощью зла. Вся сила в идеале. Да и что стоят условия и договоры, коль скоро нет силы внутренней?.. Вся сила в нравственном убеждении. Это сокровище есть в России, потому что она всегда в него верила и не прибегала к договорам». Однако истории угодно было наглядно продемонстрировать потомкам пагубность заблуждений предков… 30 апреля 2010 г. по телеканалу «Россия.К» был показан документальный сериал «Аксаковы. Семейные хроники». Трагический водоворот революции и гражданской войны начала ХХ в. захватил и многочисленных потомков рода Аксаковых. Одни погибли, воюя на стороне «белых»; другие уцелели и сумели иммигрировать, их разметало по всему свету – от Австралии до Аргентины; кто-то остался в Советской России и впоследствии был репрессирован. Особо показательна судьба Сергея Сергеевича Аксакова, остаток дней прожившего в Аргентине. Он встретил революцию гардемарином на вспомогательном крейсере «Орел». Команда «Орла» сошла на берег и влилась в армию адмирала Колчака. Сергей Аксаков воевал в составе частей, освобождавших Екатеринбург и предпринимавших отчаянные попытки отбить у красных царскую семью. Впоследствии, как рассказывает его вдова Марина Александровна, вспоминая о Гражданской войне, Сергей Сергеевич говорил: «Ужаснее всего это Гражданская война. Ведь там брат убивал брата! С содроганием вспоминал как им, 19-летним юношам, приказывали расстреливать пленных. Он, когда мог, уклонялся от этого, но не было тыла и их некуда было отправлять. То же было и у красных. В конце жизни Сергей Сергеевич свою вечернюю молитву заканчивал словами: "Господи, упокой всех убитых мною и из-за меня. Теперь, молясь за Сергея Сергеевича, я добавляю и всех им поминавшихся». Рассказала Марина Александровна, со слов самого Сергей Сергеевича, и о другом эпизоде Гражданской войны. Годы спустя после ее окончания, он случайно узнал о судьбе своего младшего брата Василия, который в 1918 г. в неполных тринадцать лет был убит. Обоз, в котором служил мальчишка, был захвачен красными. Тело Василия было обезображено до неузнаваемости, язык отрезан, по живому телу были вырезаны погоны. Проявление столь нечеловеческой жестокости потрясло видавшего виды боевого офицера… Таковы трагические реалии (последствия) острейшего гражданского конфликта в обществе, не освоившем право и политико-правовые механизмы поддержания макросоциального компромисса; компромисса между разнонаправленными интересами больших социальных групп. Судьба старинного дворянского рода ясно показывает историческую связь между убеждениями Ивана и Константина Аксаковых, и трагедией их потомков. Отвергая в качестве влиятельных идеологов, творцов общественного мнения, правовые начала в жизни русского общества XIX в., братья во многом предопределили трагические судьбы своих наследников в ХХ в. За ошибки прадедов, история сполна рассчиталась с правнуками. Нам бы не повторить трагических заблуждений наших предшественников. Ключевский предупреждал недаром: отечественная история, в сущности, не учит ничему; она только наказывает за невыученные уроки. 1.2. На Западе правовое государство строилось в течение столетий в ходе длительной (сотни лет) институциональной эволюции. Россия, в конце ХХ столетия, столкнулась с необходимостью пройти этот путь в исторически короткий срок. Были определенные успехи: принципиальные изменения в законодательстве по сравнению с советским периодом, подъем правозащитного движения. Однако 20 лет спустя прогресс оценивается как незначительный, а то и вовсе отсутствующий. Очевидна сохранность и воспроизводство рудиментов советской «квази-правовой» системы. Устойчивости «правовых» представлений и практик авторитарной эпохи и плохая приживаемость (отторжение) новых правовых норм, является одной из центральных проблем современной России. По сути, общество столкнулось с т.н. «зависимостью от траектории» предшествующего движения или проблемой «исторической колеи». О том, насколько указанная проблема значима для жизни общества, свидетельствует нижеследующий пример. 1.3. Размышляя о постсоветских реформах в России Низкий уровень правосознания россиян имеет своей оборотной стороной массовое проникновение во все сферы жизни российского общества элементов криминальной субкультуры. Л.Преснякова4 Нобелевский лауреат по экономике Милтон Фридмен писал: "После распада Советского Союза меня часто спрашивали: что надо сделать бывшим коммунистическим странам, чтобы иметь рыночную экономику? И я отвечал: вы можете описать это в трех словах - приватизация, приватизация и еще раз приватизация. Но я оказался не прав. Пример России свидетельствует об этом. Россия провела приватизацию, но так, что были созданы, по сути, частные монополии, частные системы централизованного планирования, которые заменили централизованное планирование государства. И оказалось, что верховенство закона более фундаментальная ценность, чем приватизация. Приватизация бессмысленна, если у вас нет власти закона". (http://www.sps.ru/forum/read.php?2,5750,show_body=yes). Выдающемуся американскому интеллектуалу, выросшему в условиях общества, где общество и власть опираются на правовые основания, и в голову не могло придти, что государство (власть) может провести приватизацию – раздачу многомиллиардных национальных имуществ в частные руки - в отсутствии «власти закона».5 Однако именно это оказалось тем решающим условием, которое позволило “вчерашним” советским чиновникам раздать созданную многомиллионным народным трудом государственную собственность в частную собственность своих доверенных лиц. Точно так же одаривали своих бояр удельные князья Киевской Руси, рассматривая княжество, как свою личную вотчину, а потому и как свою частную собственность. В эти, в средневековые, по сути, социально-властные отношения, уходят корни вопиющей неэффективности постсоветской экономики. Размышления М.Фридмана убедительно иллюстрируют правоту известного тезиса: «То, как функционируют рынки, зависит от того, как устанавливаются и соблюдаются (поддерживаются обществом в лице государства – С.М.) права собственности». (Уинтроуб Р. Соискание ренты и перераспределение в условиях демократии и диктатуры // Теория и практика демократии. Избранные тексты. Перевод с английского под ред. В.Л.Иноземцева, Б.Г.Капустина. Научно-издательский центр «Ладомир». М.: 2006. С. 373). 1.4. Оценивая те же процессы, отечественный ученый А.Ахиезер писал: «Разве не инфантилизм – пытаться ввести рынок в сложном и одновременно ничего не знающем о законности в хозяйственной жизни обществе и не проявить при этом заботы о подведении законодательной базы под реформы? Образовавшийся вакуум немедленно заполнили преступные элементы». 1.5. Соблюдение закона - необходимое условие развития, а потому и выживания общества. Осознание, что в России и верховный правитель должен быть подчинен закону, пришло давно, но никогда это требование не было реализовано. Еще Никита Панин безуспешно убеждал Екатерину II распространить принцип верховенства закона и на монарха. Позже Дмитрий Замятнин, министр юстиции в 1864-1867 гг., и один из творцов судебной реформы 1864 г. утверждал: «Милостивый, справедливый и равный для всех суд и закон — вот тот краеугольный камень, на котором зиждется сила и благо России и ее подданных». 1.6. О природе человека. Человек – существо био-социо-культурное. Какой ресурс наиболее критичен для биологического выживания человека? Воздух. Какой ресурс наиболее критичен для социального, общественного совместного существования людей? Интеллект в форме правосудия – способность предотвращать и разрешать конфликты, неизбежные в человеческом со-обществе в силу несовпадающих индивидуальных и групповых интересов, цивилизованным политико-правовым способом. Альтернатива – конфликт «всех со всеми» и взаимоистребление. 1.7. Роль права в эволюции общественного сознания Различают две принципиально различные системы социального регулирования: - Построение иерархии, опирающейся на авторитет правителя и его властные полномочия, что неизбежно порождает систему привилегий - Создание общественной конвенции в форме права/законодательства, декларирующего формальное равноправие граждан. В обществе одновременно со-существуют обе системы социального регулирования. Однако право, являясь универсальным регулятором, пронизывает все сферы общественных взаимодействий, оформляя важнейшую для общества систему социально-властных отношений. Исполняемые законы охраняют права человека и, тем самым, обеспечивают сохранение/выживание человеческого общества. Гарантии исполнения закона берет на себя государство, в лице суда и органов правоприменения, наделяемое правом легитимного/правомерного насилия. И потому, в соответствии с современными представлениями, государство, в его западной версии, рассматривается как наиболее эффективная правозащитная организация. Появление права (изобретение права) в истории человечества стало мощной интеллектуальной, цивилизующей инновацией, оказавшей определяющее влияние на эффективность процессов социального регулирования. В обществах западно-европейского, а в дальнейшем и евро-атлантического культурного ареала усвоение права обеспечило переход от силового способа социального регулирования к конвенциональному (договорному). Право, представляет собой важнейшую социальную ценность, т.е. социальное благо, соответствующее интересам всего общества, всех социальных слоев, групп и каждого человека. Право обеспечивает согласование разнонаправленных интересов больших социальных групп, что позволяет поддерживать в обществе макросоциальный компромисс, предотвращая возникновение массовых протестных настроений, тем более их обострение до степени революционной ситуации и гражданской войны. Правосознание охватывает разнообразные ценности, оценки, оценочные критерии, нормы. Право, как система регулирования жизни общества (массового поведения), опирается на фундаментальные социальные ценности - идеалы: свобода, справедливость, демократия, права человека, политическое равенство, безопасность, общественный порядок. Право, как социальная ценность, отрицает произвол и беззаконие. Именно право является тем механизмом (социальным институтом), который практически реализует нравственное начало, справедливость, свободу. Устранение зла, деструктивного начала в жизни общества, возможно: - Либо сфере духовной, нравственной, на этапе воспитания законопослушного гражданина, способного к правовому самообязыванию, сознательному исполнению норм права; - Либо в сфере политической, путем формирования и применения права (законодательства), с целью принудительного, под угрозой санкций, поддержания социально одобряемых норм поведения. Право и закон – не тождественны; право выше закона. Право исходит из неотъемлемых, естественных прав человека, которые возникают в момент его рождения. Закон дается государством и потому может нести в себе произвол. Пример – законы тоталитарных государств, опираясь на которые власти проводили массовые репрессии. Критерий правомерности закона – его справедливость, соответствие нравственным и правовым идеалам общества. Защитником прав гражданина является суд. Но исполнять эту важнейшую социальную функцию способен только независимый суд, имеющий реальную власть. В реальном обществе право существует в форме законодательства, отражающего изменения в жизни общества. Необходимость последовательного обновления и развития законодательства, с течением времени привели к появлению партийно-политического процесса и парламента, как законодательного института, представляющего интересы всех групп населения. Именно в парламенте, депутаты от лица своих избирателей заявляют эти интересы, и в ходе острых политических дискуссий формируют законодательство, как общественную конвенцию (соглашение). Законодательство, в качестве нормативной системы, общеобязательно к исполнению на всей территории государства. Законодательству придает силу его универсальный и абстрактный характер: санкции должны последовать во всех случая нарушения закона и к любым нарушителям закона без исключения, невзирая на социальный статус нарушителя закона. Именно это позволяет праву поддерживать порядок и организованность в обществе и социальных институтах (семье, трудовом коллективе, государстве). Право является фактором социального сцепления, рационализации и развития общества, предохраняя общество от дезорганизации и распада. Для того, чтобы эффективно выполнять указанные функции, право обязано учитывать укорененные в обществе представления о социальной справедливости. Эти массовые представления также транслируют в законодательство избираемые населением депутаты. Тем самым, абстрактная, аморфная борьба за социальную справедливость вообще, трансформируется в состязательный процесс политической конкуренции за конкретное отражение справедливости (меру справедливости) в законе. Роль и место права, как универсального регулятора жизни социума, освоенность права массовым сознанием, являются важнейшими параметрами, характеризующими место общества на шкале исторического развития. Именно укорененность права, как доминирующего способа разрешения конфликтов, определяет: является это общество подлинно современным (обществом модерна), способным сформировать правовое государство или существенно, стадиально отставшим, находящимся на предшествующем этапе развития в сравнении с мировыми лидерами определяется. Право современного социума представляет собой общественную конвенцию, которую общество создает в ходе цивилизованного политического, партийно-парламентского процесса. Этот процесс является высшей, наиболее эффективной формой общественного диалога. 1.8. Правовое государство Самое короткая его юридическая формула: «государство, связанное правом», т.е. государство, где господствует право, а не произвол. Бюрократия такого государства не смеет нарушать установленную правовую конвенцию (законодательство) под угрозой отстранения от власти и судебного преследования. Правовое государство – это такая модель социально-властных отношений между индивидом, обществом и государством, в которой господствует право и реально соблюдаются: - прирожденные и неотчуждаемые права и свободы человека - верховенство правового закона - правовая организация самой системы государственной власти на основе принципа разделения власти. Совокупность указанных аспектов образует системное единство права. Без разделения властей невозможно принятие правовых законов и верховенство права. Без правового закона невозможна организация системы власти в правовом государстве. Вне рамок закона, а тем более в его отсутствии, невозможна свобода человека, невозможно осуществить его права, т.к. нарушение закона позволяет властному и сильному творить произвол. Именно эту взаимосвязь подчеркивал в своем определении права И.Кант: «право – это совокупность условий, при которых произволение (изъявление воли – С.М.) одного лица совместимо с произволением другого с точки зрения всеобщего (распространяемого на всех – С.М.) закона свободы». (Кант И.Критика практического разума. СПб., 2007. С.284-285). Характеризуя судебную систему нынешней России, д.п.н. В.Пастухов утверждает: «Не смотря на то, что среди российских судей много выдающихся профессионалов и честных людей, но все они дискредитировали себя конформистской позицией по отношению к узурпации судебной власти правящим режимом. Дело не в коррумпированности судей, которая не более высока, чем в любом другом ведомстве, а в их неспособности осуществлять правосудие независимо от административного окрика. Это поколение судей для России потеряно и без люстрации проведение судебной реформы, целью которой является восстановление независимого суда, уже невозможно». (Пастухов В. Дорожная карта заблудившейся революции. Политическая реформа в России возможна лишь после успешной декриминализации государства. Новая газета, 29.12.2011). 1.9. К основополагающим критериям верховенства права относят: - Равенство граждан перед законом - Неукоснительность исполнения закона - Неотвратимость наказания за нарушение закона - Прозрачность и стабильность законодательства; - Отсутствие у закона обратной силы - Ясность и универсальность правил, по которым принимаются законы - Независимость судебной системы, прежде всего от исполнительной власти - Беспристрастные и честные судебные приговоры - Доступность судов для рядовых граждан - Отсутствие у правоохранительных органов возможности извращать законы - Контроль общества за правоприменительной практикой 1.10. В России верховенство права и законоправие не освоены исторически. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно также поступает и правительство. А Герцен Право и правоприменение - основной государствообразующий фактор. Каково право, таково и государство. Автор лекции Основных причин российского правового нигилизма несколько: - Огромная и постоянно прираставшая в процессе колонизации территория, по которой растекалось редко соприкасавшееся население - Вялый процесс урбанизации - сосредоточение на небольшой территории городов значительного по численности населения, неизбежно вступающего в интенсивное, нередко конфликтное взаимодействие, требующее процедур разрешения конфликта - Позднее развитие промышленности, что не позволило сформироваться в городах России представительного третьего сословия, заинтересованного в правовых гарантиях своего положения и способного отстаивать эти права - Многовековое опоздание России с созданием системы образования, в т.ч. и юридического. В итоге, в отличие от Европы, в России основные институты власти все больше основывались на силе и деспотии восточного типа. Так кровавые расправы Ивана Грозного преследовали цели не только единодержавной царской власти, но и подавления инакомыслия, устрашения подданных, создания атмосферы страха, в которой власть автократора уже не встречает сопротивления. При этом Иван IV обосновывает свое право судить не только за дела, но и за мысли. Начиная с правления И.Грозного, в России утверждается деспотия: бесконтрольный властный произвол и полное бесправие подданных. Ученые констатируют: «Насилие получало в русской культуре – и “сверху” и “снизу“ – культурное оправдание… как неизбежное и необходимое средство наведения общественного “порядка” сознательного “исправления” действительности человеком в соответствии с определенными гражданскими или философско-религиозными, политическими и нравственными идеалами социального строя». (Очерки по истории мировой культуры, 1997, С.466-467). Постепенно отвердел социо-культурный архетип: основной массив социальных отношений получил отчетливо неправовой характер, а доминирующий способ разрешения конфликтов стал силовым. В известной пословице «Закон, что дышло...» аккумулирован социальный опыт многих поколений россиян. Отечественный суд исстари действовал и продолжает действовать по принципу: «Власть указала и суд приговорил». Неправовые, по сути, средневековые социальные практики преобладают и в России XXI в. Об этом неопровержимо свидетельствуют данные известных российских социологов – академика Т.Заславской и д.с.н М.Шабановой: Из числа опрошенных ими 66 % предпринимали попытки восстановить свои законные права через суд. И для абсолютного большинства – 73 % пытавшихся сопротивляться произволу, эти попытки были безуспешны, поскольку доминируют неправовые практики. Более того, 42 % респондентов «указали, что в современных условиях их законные права нарушаются чаще, чем до реформ. Особо неблагоприятно для осмысления трансформационного процесса России то, что основными субъектами, нарушающими права граждан, являются власти разных уровней – их назвали 89 % респондентов. Налицо глубокий разрыв между административно-правовой и социо-культурной составляющими российских институтов. При этом новые законы и нормы нередко остаются на бумаге, т.к. реальные практики развиваются так, как если бы этих норм и не было. (Заславская Т., Шабанова М. Социальные механизмы трансформации неправовых практик // Общественные науки и современность. 2001. № 5. С.6-7, 20). Кроме того, «Посредством судебного решения можно избавиться от политического конкурента или решить экономические проблемы», что придает наиболее громким судебным процессам политический характер. (Пономарева Е.Г. Политические институты и отношения в современной России. Учебник для вузов. МГИМО, РОСПЭН, М., 2007. С.76). Все это приводит к тому, что судебная власть, по преимуществу, обслуживает интересы т.н. «элит». Фундаментальная причина в том, что само российское общество не готово контролировать власть и отставить свои права в правовом поле из-за массового правового нигилизма, глубокой социальной некомпетентности и неготовности к солидарным действиям в силу острого взаимного недоверия. 1.11. О роли судебной власти Суды в современной России не настолько коррумпированы, как исполнительная власть. Разница очень серьезная. Порядка 80% дел граждан против власти в судах выигрывается. Это рутинные дела, в которых не замешаны интереса высокопоставленных должностных лиц. Но в чем опасность коррупции в судах? Опасность не в ее масштабе, а в том, что 0,5% неправильно решенных дел приводят к чудовищной коррупции в других звеньях государственной системы. Процент дел по политической конкуренции по сравнению с общим количеством дел - мизерный. Но достаточно лишь часть этих дел решить коррумпировано, чтобы рухнула политическая конкуренция. В этом опасность коррупции в судах. Не в масштабе, а в базисной природе судебной власти - основе государственности. На одном из научных семинаров (фонд «Либеральная миссия», 25.02.2009) Тамара Георгиевна Морщакова – Судья Конституционного Суда РФ в отставке, д.ю.н., проф., публично сформулировала два принципиально значимых тезиса: - У законов должно быть правовое содержание. Но при наших российских законах, многие из которых пишутся и принимаются как инструмент давления на общество и человека, КАК ИНСТРУМЕНТ РАСПРАВЫ, общество неизбежно будет иметь именно то, что оно сегодня имеет. - За период 2000 - 2007 гг. судебная система России стала более зависимой от исполнительной власти.6 Причина - законодательно внесенные поправки 7 в статус судейского корпуса. Речь идет о поправках в закон о статусе судей, внесенных депутатами, избранными населением. В период 2000 – 2007 гг. в Государственной Думе доминировали депутаты от «Единой России», деформировавшие законодательство в интересах правящей бюрократии. При другом голосовании россиян на выборах и, следовательно, другом составе депутатского корпуса, указанные поправки не были бы приняты. Данный пример выразительно характеризует политическую ответственность избирателей за будущее страны и общества. Отмеченные Морщаковой крайне негативные тенденции - результат политического контроля постсоветской бюрократии за формированием: корпуса судей, законодательства и правоприменительной практикой, что обеспечивает ей квазилегитимное использование силового ресурса (насилия). Причина - доминирование бюрократии в политическом процессе. При этом, важнейшее условие указанного доминирования – САМОустранение основной массы российской интеллигенции – образованной части общества, носителя национального интеллекта, от личного участия в двуедином, неразрывном политико-правовом процессе. Расхожим самооправданием является убеждение: «политика – дело грязное». Однако массовое профанное сознание не понимает, что в современном, сложно организованном обществе нет просто «политики». Есть единый, нерасчленяемый политико-правовой процесс, как механизм согласования разнонаправленных интересов больших социальных групп с целью предотвращения масштабных социальных конфликтов – революций и гражданских войн. Право в современном обществе возникает в ходе и в результате политического процесса (Докажите или опровергните…). Если политика, оставляемая на откуп нечистоплотных дельцов или мошенников, «дело грязное», то неизбежно в грязи будет вываляно право, суд будет коррумпирован, а закон, «что – дышло». Именно это происходит сегодня в российском обществе. В данном контексте необходимо указать на важнейшую задачу, зафиксированную в Конституции РФ – построение правового государства. Одновременно, следует со всей определенностью констатировать: решение этой задачи в принципе невозможно в отрыве от воспитания ответственной правовой Личности, осознающей свои права и способной ими сознательно пользоваться. Традиционное русское «безнарядье» - закономерное следствие неосвоенности массовым сознанием ПРАВА, как важнейшей СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ, ЦИВИЛИЗУЮЩЕЙ ИННОВАЦИИ, универсального инструмента регулирования жизни общества, гармонизации социально-властных отношений и фундаментального условия национального развития. Характер отношений государства и индивида в России, в отличие от Запада, определялся не столько соглашением подданных и государственной власти о соблюдении законов, сколько молчаливым сговором о безнаказанности при их нарушении. В российской государственности, где стороны постоянно нарушали законы, государство выступает не «примиряющим», а «усмиряющим» началом, а подданные – «безмолвствующим большинством» или «бунтарями». Поэтому в русском культурном архетипе государственная власть ставилась и поныне стоит выше закона, что неизбежно формировало такую массовую установку, как неверие в закон в качестве воплощения справедливости и средства борьбы со злом. 1.12. Трансформация системы социального регулирования при переходе от аграрного сельского общества к индустриальному городскому. Важно понять: почему российское общество не освоило право, каковы причины, и что необходимо предпринять во изменение этого положения. В данном контексте уместно сослаться на Карла Манхейма. Классик мировой социологии более полувека назад сформулировал глубокие суждения по проблеме традиционных ценностей и их преломлении в современном обществе. Он указал на бесплодность попыток непосредственного переноса добродетелей локального (аграрного – С.М) общества, «основанного на соседских отношениях», на большие, сложно структурированные сообщества. Естественно, любить своих близких, но невозможно любить миллионы людей, живущих с тобой в одном городе. И потому, «заповеди типа «люби ближнего своего» не должны восприниматься буквально, а приспосабливаться к условиям большого общества. Это означает создание правовых институтов, воплощающих первичные добродетели – симпатии и братства. «Равные политические права граждан в демократическом государстве представляют собой абстрактные эквиваленты конкретных первичных добродетелей симпатии и братства». По мнению Мангейма, именно трансформация ценностей одной социальной системы (аграрного общества, живущего локальными общинами, где каждый знает каждого – С.М.) в ценности другой системы (многомиллионных городских мегаполисов – С.М.), обеспечивает функциональность первичным добродетелям. «Часто люди терпят в жизни неудачу, лишь потому, что их никогда не учили, как приспособить добродетели, усвоенные в семье, к условиям большого общества. Образование, необходимое для семейной жизни и жизни в окружении ближайших соседей, отличается от образования, необходимого для того, чтобы быть гражданином своей страны. Наша образовательная традиция и система ценностей все еще приспособлены к потребностям узко ограниченного мира». (Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., Юрист.1994. С. 429, 430). Сходно мнение известного западного социолога З.Баумана. По его мнению, общество деградирует, если распад сельских (соседских) общин и общинных традиций (социальные механизмы контроля) не замещаются абстрактными правовыми урбанизированными (городскими) нормами. Во многом это относится к России ХХ и XXI в. Для России проблема освоения права и утверждения верховенства закона особо значима, ввиду затянувшейся модернизации. Необходимость на протяжении 300 лет периодически прибегать к форсированной догоняющей модернизации, неопровержимо свидетельствует о столь же устойчивом отстающем развитии. И это при том, на коротких исторических этапах, Россия способна осуществлять мощные модернизационные рывки. Отечественный опыт показывает: в отсутствии независимой и влиятельной судебной власти, модернизация не может достичь устойчивых, исторически убедительных результатов. В этом одна из значимых причин неудачи в постсоветской России т.н. «либеральных реформ» и поражения на выборах либеральных политических партий. Средний класс, тем более, массовые слои общества не предъявляют спрос на либеральную идею в ее российской версии. В России начала XXI в. нет сколько-нибудь массового адресата либеральных идей. Если нет верховенства закона, устанавливающего правовые границы любых и, прежде всего, рыночных отношений, то «либерализм, как воплощенная свобода», неизбежно вырождается в произвол сильного, цинично пренебрегающего законом и беззащитность слабого, законопослушного. Российский «псевдолиберализм», а фактически – произвол групп господства, в принципе неспособен удовлетворить законные интересы социально-некомпетентных и политически-беспомощных масс. Поэтому большая часть населения вынужденно уповает на государственный патернализм, голосуя за авторитарного правителя, которому вменяется в обязанность властной рукой навести в обществе порядок. Однако опыт СССР свидетельствует: ресурсы развития авторитарных режимов весьма ограничены, а надежды на авторитарную модернизацию России в 2000-2008 гг. оказались иллюзией. Накануне своего избрания президентом России в 2000 г, В.Путин обещал установить в стране «диктатуру закона» и… не смог исполнить самый главный пункт своей предвыборной программы. 1.3. Отношение населения России к судебной ветви власти Функция права - цивилизованное, разрешение конфликта интересов без кровопролития. И, поскольку конфликты в жизни общества неизбежны, россияне прибегают к правовой регуляции. Согласно данным социологических опросов 2010 г., у 70% респондентов никогда не возникало потребности в обращении в суд. Еще у 14% подобная потребность возникала однократно, с каким- то одним делом. Оставшиеся 16% обращались в суд или к помощи профессиональных юристов время от времени, из них лишь 3% обращались за юридической помощи систематически. Это значит, что абсолютная большая часть жизни российского общества находится вне формальной регуляции. При этом отечественную судебную систему население России оценивает вполне негативно. К российскому суду исторически сформировалось отношение, как к институту, обслуживающему, прежде всего, интересы власти, зависимому от нее. С этим совмещается представление, что обычный человек не в состоянии защитить свои законные интересы в суде и его дело будет заведомо проиграно. Особенно, если его противником является представитель государства - чиновник, милиционер, следователь и проч.; даже если конфликт связан с частными интересами. Такого мнения придерживаются 49% опрошенных; противоположные взгляды - у 40%; не определились - 11% респондентов. Скептически воспринимает российскую судебную систему порядка 60% населения. Подобные установки практически не изменились за последние 20 лет. Абсолютное большинство - от 50 до 70% убеждены, что в России жить, не нарушая закон невозможно; одновременно до 50-52% (2010г.) не чувствую себя под защитой закона. Такое отношение к суду связано с исторической инерцией - восприятием государства как системы насилия, а судебной системы, как органа принуждения населения к послушанию властям. Представление о праве, как общественной конвенции, призванной согласовывать интересы социальных групп и частных лиц, подавляющему большинству россиян чуждо. Характерные мнения россиян (в % от числа опрошенных) в 2010 г.: - Законы защищают только тех, у кого есть власть или деньги - 45 % - Законы произвольно трактуют те, кто у власти - 36 % - Все коррумпировано и люди не надеются на объективное решение своего дела в суде - до 42 % - Нет законных средств отстоять свои законные права в суде - 28%. Хронические проблемы российской судебной системы (в % от числа опрошенных): - Коррупция - 56 % - Зависимость судей от власти и влиятельных групп - 46 % - Волокита и непродуктивность работы судов - 29 % - Заведомое неравенство сторон судебного процесса - 25 % - Труднодоступность судей - 20 %. Зависимое положение суда парализует всю систему правосудия. Убеждены, что суд используется власть придержащими в политических целях полагают 59 % опрошенных; а в целях коммерческой конкуренции - 67 %. Как изменить положение судебной ветви власти - сделать ее независимой от власти исполнительной - большинство людей не знает, а понимание необходимости политических реформ с целью ограничения произвола властей, характерно для весьма небольшого круга людей - от 12 - до 20 % наиболее образованной и социально-компетентной части населения. (Использованы материалы: Гудков Л.Д.8 Возможно ли в России правовое государство? // Вестник института Кеннана в России. М., 2011. С.69-72). 2. В начале истории Известно, что российское общество не доверяет суду9 по причине его традиционной зависимости от исполнительной власти. Суд постсоветской России неоднократно демонстрировал, что вершит правосудие по старомосковской формуле: «власть указала и суд приговорил». Для того, чтобы разобраться в причинах неизбывного воспроизводства этой тягчайшей болезни национального правосознания, необходим экскурс в историю отечественного правосудия. История судебной власти в России – это история безвластия судов, на протяжении столетий слитых с властью государевой. И одновременно, это история безуспешных, в т.ч. в и начале XXI в. попыток изменить положение суда в структуре власти, в обществе и в общественном сознании. Российская государственность начинается с «призвания «лучшими людьми» Новгорода, т.е. «верхами», во главе с посадником Гостомыслом, скандинавских воинов – варягов, чтобы они приняли власть и остановили смуту и беспорядки в стране. Правление варягов задало европейское направление русской жизни. И на первые четыре столетия своего исторического существования Русь (Киевская Русь) стала частью европейских государств. Первое государственно-идеологическое10 решение - принятие христианства – упрочило вектор движения Руси в направлении Европы. (Кантор В. Между произволом и свободой. К вопросу о русской ментальности. РОССПЭН, М., 2007. С.36). Характерна молитва крестителя Руси князя Владимира: «Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать тебя, истинного Бога, как познали Тебя христианские страны» (Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. XI – начало XII века. М., Художественная литература, 1978. С.133). Т.о. Россия вошла в число христианских стран – стран европейских. Следует подчеркнуть: крещение Руси состоялось до разделения церквей на западную – католическую и восточную – православную. Тем самым изначально близость к византийской церкви не означала вражду к латинско-католической Европе. Поэтому и могли русские князья родниться с королевскими дворами всей Европы. Так Ингегерда – с 1019 г вторая жена Ярослава Мудрого - дочь короля Швеции Олафа. Их дети разъехались по всей Европе: - Изяслав (1024—1078) — женился на сестре польского короля Казимира I — Гертруде - Святослав (1027—1076) — князь черниговский, вторым браком был женат на австрийской принцессе Оде, дочери графа Леопольда - Всеволод (1030—1093) — женился на греческой царевне (предположительно дочери византийского императора Константина IX Мономаха), от брака с которой родился князь Владимир Мономах. - Владимир Мономах – первой женой князя была Гита - дочь английского короля Гаральда. - Игорь (1036—1060) — женился на германской принцессе Кунигунде - Елизавета стала женой норвежского короля Харальда Сурового - Анастасия стала женой короля Венгрии Андраша I - Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I. Во Франции она известна как Анна Русская. У Ярослава искал убежища бежавший из Англии от Кнуда Великого английский принц Эдуард Изгнанник (1038 – 1043 гг.). Для понимания дальнейшего, важны соображения известного русского философа первой половины XX в. Георгия Федотова: «В Киевскую эпоху Русь имела все предпосылки, из которых на Западе в те времена всходили первые побеги свободы. Ее Церковь была независима от государства… Не смешивалась с государством и стояла высоко над ним. Митрополит Никифор мог заявлять князьям: «Мы поставлены от Бога унимать вас от кровопролития»… Государство, полуфеодального типа… было также децентрализовано». Древнерусский князь не воплощал всей полноты власти. Он должен был делить ее и с боярством, и с дружиной, и с вечем. Менее всего он мог считать себя хозяином своей земли… «В Киевской Руси, по сравнению с Западом, мы видим не менее благоприятные условия для развития личной и политической свободы». Однако, имея ввиду дальнейший исторический путь, Федотов отмечает: «побеги свободы не получили юридического закрепления, подобно западным привилегиям. Слабость юридического развития Руси – факт несомненный». При этом, «двухвековое татарское иго еще не было концом русской свободы. Свобода погибла лишь после освобождения от татар. Лишь московский царь, как преемник ханов, мог покончить со всеми общественными силами, ограничивающими самовластие». Само собирание уделов совершалось восточными методами. В самой московской земле вводятся татарские порядки в управлении, суде, сборе дани. Не извне, а изнутри татарская стихия овладела душой Руси, проникая в плоть и кровь. Это духовное монгольское завоевание шло параллельно с политическим падением Орды. В XV веке тысячи крещеных и некрещеных татар шли на службу к московскому князю, вливаясь в ряды служилых людей, будущего дворянства, заражая его восточными понятиями и степным бытом». (Федотов Г. «Россия и свобода»). Фактически Г.Федотов реконструирует процесс трансформации изначального, древнерусского социокультурного архетипа. Процесс, запущенный давлением мощного деспотического правления монголов, и обусловивший формирование российской «исторической колеи». В эту колею, пишет Федотов, Россия и возвращается «после революционного полета в неизвестность». (Федотов Г. Там же). 3. «Русская Правда» Древнейший русский памятник права - "Суд Ярославль", или "Русская Правда" составленный в правление Ярослава Мудрого (годы жизни: 978 – 1054 г.). Многие ученые, в т.ч. такие авторитеты, как проф. Сергеевич и Ключевский полагали, что "Правда" есть сборник действовавших в Киевской Руси законов и обычаев, составленный не при одном Ярославе, но и после него, в течение XII века. Несомненно, влияние «Русской Правды» поощряло представления о равенстве перед законом. Так в период Новгородской феодальной республики (1136 – 1478 г.) «примером гражданского равноправия может служить Псков, где крестьяне могли подавать на землевладельцев в суд и выигрывать дела». (Пушкарев Б.С. Две России ХХ века. 1917 – 1993. Посев, Москва, 2008. С. 13). Вместе с тем, по мнению Ключевского, «Русская правда» наглядно демонстрирует незрелость, как политической, так и предпринимательской культуры. В ней на первое место поставлены частные интересы состоятельных городских классов. (Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций: В 2-х кн.: Кн.1. М., 2000. С.286). При этом в качестве основного принципа урегулирования конфликта интересов выдвигается принцип силы. «Русская правда» возникла четырьмя столетиями позже свода законов короля меровингов Хлодвига, т.н. «Салической правды» (около 500 г.н.э.). «Салическая правда», устанавливая денежные штрафы за убийство, нападение, кражу имущества и т.п., создает, тем самым, основу для замены кровной мести переговорами между семьями (родами) жертвы и обидчика. Уже на раннем этапе истории народов, право было средством удержать людей вместе, средством примирения, достижения приемлемого компромисса11. 4. Русское раннее средневековье К несчастью, история оказалась мачехой для Руси. Одно из достаточно влиятельных и процветающих государств средневековой Европы погибло. Столкнувшись с тяжелейшим исторически вызовом – нашествием монголов – Русь оказалась к этому не готова и, вследствие княжеских усобиц, не смогла дать солидарный отпор завоевателям. 4.1. Княжеские усобицы Согласно Ключевскому, первые киевские князья «механически сцепили Русскую землю» в одно политическое целое. Однако княжеские усобицы привели к ее распаду на местные областные миры, плохо связанные между собой и все более и более обосабливающиеся друг от друга политически. Начало длительной и кровавой усобицы положила смерть Святослава (972 г). «Разделенные Святославом между сыновьями земли Киевского государства не раз снова собирались в руках наиболее энергичного или счастливого княжича; когда не стало Святослава, скоро началась война между его сыновьями… Каждый желал собрать отцовское наследие в своих руках». (Грушевский М. Иллюстрированная история Украины. ООО ПКФ «БАО», 2007. С.71). Более всех преуспел сын Святослава – Владимир. Таким образом, княжеские усобицы начались в Киевской Руси не менее чем за 260 лет до разорения Киева монголами в 1240 г. По смерти Владимира (1015 г.), уже его сыновья - Святополк (получивший в удел Туров) и Ярослав (посаженный отцом в Новгород) «затеяли войну: оба хотели сами занять место отца и сделаться повелителями всего Русского государства. Святополк начал избивать своих братьев, подсылая к ним убийц. Так убили его люди Бориса… Затем убили и брата Бориса – Глеба; последний хотел спастись в Венгрию: но его догнали в Карпатах и убили. Но против Святослава восстал Ярослав, объявив себя мстителем за убитых братьев; он двинулся на Киев, занятый Святополком, с варяжскими полками, по примеру отца. Святополк искал помощи в Польше, у тестя, короля Болеслава Храброго, привел его в Киев, чтобы выгнать оттуда Ярослава; приводил и печенегов на помощь. Война продолжалась три с половиной года; Киев переходил из рук в руки… и горел и подвергался не раз разграблению». (Грушевский М. Иллюстрированная история Украины. ООО ПКФ «БАО», 2007. С. 84-85). Позднее, уже в 1169 г. суздальский князь Андрей Боголюбский, воспользовавшись очередной ссорой поднепровских князей, взял Киев и немилосердно опустошил его. Несколько дней его войско грабило город, церкви, монастыри. Забирали из церквей иконы, книги, даже колокола снимали и везли к себе, на север; избивали людей и забирали в плен. (Грушевский М. Иллюстрированная история Украины. ООО ПКФ «БАО», 2007. С. 110). Ободряемые княжескими усобицами, вначале печенеги, а затем половцы совершали опустошительные набеги на Русь. В 1170 – 1180 г.г. приходилось с целой армией выходить в степь, охраняя от половецких нападений купеческие караваны и стеречь границы от набегов. Однако разобщенные силы обособившихся княжеств не могли усмирить половцев. Население, особенно зажиточное, покидало беспокойные места, уходя в северные края или на запад. (Грушевский М. Иллюстрированная история Украины. ООО ПКФ «БАО», 2007. С.109-110). В 1203 г., в ходе очередной княжеской распри, Киев вновь был жестоко разграблен князем Рюриком Ростиславичем. После этого удара Киев уже не смог оправиться. (Вернадский Г. Начертание русской истории. М., Алгоритм, 2008. С.72). Усобицы и политическое обособление русских княжеств в XI – XII вв. привели у тому, что уже «во второй половине XII в. князья со своими дружинами, становятся бессильны в борьбе со степным напором» - половцами, нападения которых «оставляют страшные следы». Кроме того, характеризуя резкое имущественное расслоение, Ключевский приводит пример общественной раскладки единовременного самообложения населения (сбора) на оплату наемников, относящийся к 1018.г. Высший класс был обложен, сообразно с доходами, более чем в 100 раз тяжелее, сравнительно с простыми гражданами. Создавая столь значительное имущественное расслоение, такой социальный порядок, «не имел опоры в низших классах населения, которым он давал себя чувствовать только своими невыгодными последствиями». В итоге, усиление внешнего давления, в сочетании с приниженным юридическим и экономическим положением низших классов, привело к отливу главной массы русского населения на северо-восток и запустению Киевской Руси, которое завершил в XIII в. татарский погром 1229–1240 г. (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1956. Т.1. С.191 – 284). 4.2. Возникновение представления о частной земельной собственности В удельный период заселение Русской равнины началась примерно с середины ХП в., по большей части, по инициативе и под водительством князей. И потому земля, по их убеждению принадлежала им; города, леса, пашни, луга и речные пути расчищались и эксплуатировались по их повелению. Такое убеждение предполагало, что все живущие на их земле люди были их челядью или съемщиками и не могли претендовать на землю. Поскольку типичное княжество состояло, по преимуществу, из девственной природы, то право собственности в удельный период возникало как результат соединения этой природы с живым трудом. Вот как описывает этот процесс В.Ключевский: «Эта земля моя, потому что люди ее обрабатывающие мною к ней привязанные, - таков был диалектический процесс усвоения мысли о частной земельной собственности первыми русскими землевладельцами. Такая юридическая диалектика была естественна в то время, когда господствующим способом приобретения земельной собственности на Руси служило занятие никому не принадлежащих пустынных пространств» (Ключевский В.О. «Подушная подать» и отмена холопства в России // Опыты и исследования. Первый сборник статей. Петроград, 1918. С.315-316). И далее… «Понятие о князе как личном собственнике удела было юридическим следствием значения князя как заселителя и устроителя своего удела» (Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т.1. М., 1987. С.348 - 349). 5. Период монгольского нашествия В России… элемент права, и без того слабо развитый, должен был совершенно исчезнуть, уступая место безграничному началу власти. Самое существенное право западных сословий…- согласие на взимание податей, не могло выработаться в земле, вынужденной платить дань по приказанию татарского хана. Если в России существовали зачатки политической свободы, то владычество татар должно было их заглушить. Б.Чичерин12 Период Ордынского ига стал для Руси социокультурной катастрофой огромного масштаба и, прежде всего, для ее городской культуры. Скандинавы X-XII вв. называли Русь – Гардарика – «страна городов». Период урбанизации, давший столь яркие результаты в Европе, в России не состоялся. Монголы подвергали разгрому именно города, как центры княжеского управления, организации вооруженного сопротивления и средоточия материальных ценностей. Из 74 русских городов XII – XIV вв., известных по раскопкам, 49 были разграблены и сожжены; 14 из них уже никогда более не поднялись; еще 15 – превратились в села; сокращается население; резко падает грамотность. И это происходило в то время, как в городах Европы открывались университеты; к XV в. их уже было более 30. Наряду с богословием, в них изучалось право, медицина, математика, физика… «… Средневековый город, цеховое ремесло было почвой из которой выросла вся цивилизация Запада, весь этот в высшей степени своеобразный общественный уклад, который поднял человечество на небывалую культурную высоту… Историческое развитие России шло совершенно иным путем, Россия не проходила стадии городского хозяйства, не знала цеховой организации промышленности – в этом заключается самое принципиальное, самое глубокое отличие от Запада, отличие, от которого проистекают как естественные последствия, так и все остальное». (М.Туган-Барановский. Интеллигенция в России. Цит. по: Пономарева Е.Г. Политические институты и отношения в современной России. М., МГИМО. РОСПЭН, 2007. С.65). В ходе 250-летнего взаимодействия Орды и Руси возник своеобразный синтез завоевателей и завоеванных. Многие привычки, взгляды, типы поведения русских людей идут оттуда. Исследователи отмечают изменение характера русских князей. Вынужденные льстить, угодничать, сносить оскорбления и унижения в ставке ханов, по возвращении они ведут себя со своими подданными как деспоты. Летописцы горестно пишут о поездках князей в Орду: «О злее зла честь татарская», «Злобе бо их и лести нет числа». В результате ордынского ига произошло падение правовой культуры Руси. Именно тогда на Руси устанавливается «монгольское государственное право», по которому «вся вообще земля, находившаяся в пределах владычества хана, была его собственностью» (Неволин К.А. История российских гражданских законов // Неволин К.А. П.С.С. Т. IV. СПб., 1858. С.136). Не только о праве на собственность, но и о праве на собственную жизнь на Руси не могло быть и речи. До монгольского нашествия во внутренних ссорах и конфликтах, а также при общении с иноземцами, прежде всего с европейцами (немцами), в случае «разлюбья» (конфликта) на Руси существовала юридически зафиксированная, закрепленная в договоре, т.е. в праве, плата - стоимость компенсации «обид» и «бесчестья». Аналогичные компенсации существовали и в обычном (восходящем к народному обычаю) праве государств Европы. В период же монгольского ига никто не помышлял о «чести», поскольку сама жизнь человека потеряла всякую цену. В период ордынского ига главным законом жизни на Руси стало насилие и власть, опирающаяся на насилие. Ключевский писал об ордынско-удельной эпохе как о времени забвения общих интересов, измельчания характеров, падения морали. Нестабильность жизни, отсутствие безопасности, бессилие людей перед насилием во все времена вели к росту преступности. Так произошло и на Руси. Как пишет Н.Карамзин, не стало безопасности ни в пути, ни дома; появились разбойные шайки, множество грабителей, воров. Это вызвало ужесточение наказаний. Так, если по Русской Правде в крупных городах для пресечения воровства было довольно штрафа, то рост преступности, вызванный ордынским погромом и разорением, требовал уже клеймения воров, телесных наказаний и публичной смертной казни. Историки отмечают и упадок, упрощение судебной процедуры. Если Древней Руси каждая область обладала своим Уставом, судьями, стряпчими, дьяками, присяжными заседателями, установленными сроками рассмотрения дел – т.е. развитой судебной процедурой, то в названную эпоху судебное разбирательство было отброшено к первобытному невежеству. Вновь стали использоваться древние способы определения вины: поединком («полем») и пытками («огнем и водой»). И это в то время, когда в университетах Европы изучалось римское право. Доминантой стала ориентация только на силу. Ордынские «порядки» резко изменили соотношение сил в традиционном русском треугольнике власти: «князь – бояре – вече». В домонгольский период города (Новгород, Псков) приглашали князей по договору (рядились с князьями) и, заподозрив князя в нарушении договора, могли изгнать князя. Став же порученцами ордынского хана по сбору дани и опираясь на его силу, удельные князья значительно усилили свои позиции по отношению к боярству и вечу. Бояре из соратников князя все больше становились его подручными, а «вечник», начиная с XIV в. стал восприниматься как «бунтовщик». В итоге, князь, как центральная власть, оказался единственным властным субъектом. Однако самодержавный характер власть получила далеко не сразу. Такой она стала формироваться столетие спустя. 6. «Судебник Ивана III» (год издания 1497) Московские самодержцы усвоили монгольские принципы управления. «Монгольское право на землю» Московским князем было распространено на всю Московскую Русь. В своем качестве вотчинника, московский государь обращался со своим царством, как со своим поместьем. «Ни в Московском уделе… ни в Московском государстве мы не находим ни малейших указаний на наличность государственных имуществ, которые отличались бы от имуществ князя. В Москве есть только земельные имущества великого князя, а не государственные. И великий князь распоряжается ими, как пожелает, раздав в поместья и вотчины» (Сергеевич В. Древности русского права. СПб, 1911. С.22,23). Правление Великого князя Московского Ивана III (годы правления 1462-1505) было одним из наиболее успешных. Достаточно указать на восстановление государственного суверенитета/независимости после т.н. «Стояния на Угре» (1480 г).13 В части права был создан «Судебник Ивана III» - первый в России единый кодекс уголовного, процессуального и гражданского законодательства, впервые предполагавший охват всех территорий русского государства. «Судебник» заменил собой массу разрозненных и разновременных нормативных документов: от уже малопонятной в XV в. «Русской Правды» до многочисленных прецедентных грамот и местных обычаев. В качестве действующего свода законов «Судебник» употреблялся более полувека. Однако его практическое влияние на судопроизводство было крайне ограниченным, т.к. есть свидетельства, что он существовал едва ли не в единственном экземпляре в Москве. Следует отметить: суд был источником дохода для князя, в пользу которого шли виры и штрафы .14 Постепенно княжеский суд превращался на местах в суд его наместников, получавших в «кормление» уезды и волости. Они также были заинтересованы в получении судебного прибытка. Именно отсюда на Руси идет традиция продажного суда, чему весьма способствовало слияние в руках наместника административных и судебных функций. К средине XVI в. для центральной власти стала очевидной непригодность прежних государственных учреждений. Практика «кормлений» наносила ущерб интересам государства. В многочисленных челобитных подданные жаловались московскому царю на притеснения кормленщиков и их неправый суд. Случались и волнения, препятствовавшие укреплению централизованного государства. Ограничить власть кормленщиков вознамерился Иван Грозный. 7. «Судебник Ивана IV» (год издания 1550) 15 Правление Ивана IV Грозного (годы правления 1533–1584) оказалось одним из самых противоречивых. По своим результатам оно распадается на два резко отличных периода. Первый период: это время военных побед – взятие Казани и присоединение Астрахани; успешные внутренние реформы правительства Алексея Адашова и Сильвестра; создание нового законодательства – Уложение 1550 г. В нем русская юридическая мысль сделала важный шаг. «Судебник» вводил суд присяжных и, что принципиально важно, запрет на принятие государем законов без согласия бояр. Одна из статей «Судебника» требовала от верховного правителя считаться с мнением аристократии. Специалисты по истории русского права полагают, что это было сделано по настоянию Адашова и Сильвестра. В рамках судебной реформы у кормленщиков были изъяты права рассматривать дела о «лихих людях, татях и разбойниках» и передаче этих дел губным старостам – первым профессиональным судьям на Руси. Пошлин в их пользу не полагалось. Судебник также вводил в суд целовальников, обязанных целовать крест, чтобы «судить по правде». Фактически это первый на Руси суд присяжных. Представляя население, они считались носителями мирской совести и были обязаны наблюдать за правильностью судопроизводства. Реформа 1550 г. коснулась главным образом устройства судов, тогда как судопроизводство оставалось на архаичном уровне. Главным «процессуальным» средством губных старост была пытка. Судебник также предусматривал судебный поединок, или поле, когда окончательное решение дела предоставлялось оружию. Считалось, что оружие победителя благословляет Бог. Второй период: осуществление Иваном Грозным опричнины, как «самодержавной революции», сопровождавший ее массовый террор и разорение многих областей России; поражение в Ливонской войне, убийство своего сына – наследника престола. Все это создало предпосылки для 14-летней гражданской войны конца XVI – начала XVII в.в., известной, как Смутное время. Не случайно Карамзин сравнивал итоги правления Ивана Грозного с монгольским игом. Судебники Ивана III и Ивана IV были прогрессивными для своего времени документами. Так посол Австрийского Императора к Василию III (отцу будущего Ивана Грозного) Сигизмуд Герберштейн (автор «Записок о Московии», начало XVI в.) не только упоминает в своем сочинении о существовании в Московии единого законодательного кодекса, но и приводит перевод нескольких его статей. Интерес Герберштейна носил отнюдь не праздный характер. В подвластной Габсбургам Священной Римской Империи, как и в большинстве других европейских стран того времени, единого свода законодательства не было. Работать над его созданием начали вскоре после возвращения Герберштейна из Москвы. В 50-е годы уже XVI в. уже английский посланник Ченслер аналогичным образом отмечал в своих записках практические преимущества московской правовой системы над британской. Имея единый кодекс, составляющий основу правовой системы, Московия опережала европейские государства в этом компоненте, но существенно отстала в другом. К этому времени на Западе уже несколько веков готовили профессиональных юристов в университетах и потому - методично, последовательно утверждали право и его ценность в жизни общества. (Об этом - в разделе «Анализ причин, не позволивших сформировать в России массовое правосознание и правовое государство»). Дальнейший ход событий показал, что принятый Судебник, номинально ограничивая царские полномочия, не стал препятствием для Ивана Грозного, когда тот ввел в государстве опричнину (по сути, чрезвычайный режим правления), творя многочисленные бессудные казни. Спасаясь от террора опричнины, боярин князь А.Курбский, сверстник и любимец царя, герой казанской и ливонской войны, проиграв одно из сражений и опасаясь царской расправы, в 1564 г. бежал к польскому королю. С чужбины он написал царю Ивану резкое письмо, обличающее того в бесчеловечном, «сатанинском» правлении, в забвении христианских заповедей. Царь ответил Курбскому. Затеялась переписка, продолжавшаяся с перерывами с 1564 по 1579 г. Содержание писем свидетельствует: суть спора сугубо политическая – о форме правления, о пределах власти верховного правителя, о правах и гарантиях аристократии, об участии народа в делах государственного управления. Фактически речь идет о политических представлениях (политико-правовой культуре) средневекового московского общества. В изложении Ключевского воззрения сторон таковы. Курбский считает справедливым только такой государственный порядок, который основан не на личном усмотрении самовластия (единодержца), а на участии в управлении правительственного боярского совета. Это вполне соответствует исторической традиции Руси. Еще в XIV веке, первый победитель татар Дмитрий Донской, перед смертью говорил своим боярам: «Я родился перед вами, при вас вырос, с вами княжил, воевал вместе с вами на многие страны и низложил поганых». Он завещал своим сыновьям: «Слушайтесь бояр, без их воли ничего не делайте». Курбский допускает и народное участие в управлении, стоит за необходимость Земского собора. Таким образом, идеал Курбского - царская власть, стесненная правовыми ограничениями, вынужденная считаться как с интересами аристократии, так и с интересами массовых слоев. Царь Иван, отвергая политический образ мыслей боярства (защитником которого выступает Курбский), изливает в письмах к Курбскому свои обиды на руководивших правительством Адашева и Сильвестра. Сначала они «начали советоваться тайком от нас. Затем начали осуществлять свои злые замыслы». Проводя кадровые назначения, расставили своих людей: «не оставив ни единой власти, где бы у них не были назначены их сторонники. Они лишили нас права распределять честь и места между вами боярами и передали это дело на ваше желание и усмотрение. Мало помалу стали подчинять вас, бояр, своей воле, приучали вас прекословить нам и нас почти сравняли с вами. Вы решили, что я должен быть государем только на словах, а вы – на деле. Державу, полученную мной от бога и от моих прародителей, - взяли под свою власть». Слова самого Ивана IV красноречиво свидетельствуют: в России, в средине XVI в. самодержавия (единодержавия) еще не существовало. В первый период его правления царская власть была реально ограничена аристократическим правительством. Самодержавной царская власть стала позднее, в результате «опричной революции», совершенной царем Иваном. В переписке с Курбским Иван Грозный формулирует свой политический идеал: «Это ли противно разуму – не быть обладаему (не быть под контролем – С.М.) своими рабами? Это ли православие светлое – быть под властью рабов? Жаловать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же». Воплощая этот «идеал», Иван IV прибег к опричнине – политике государственного террора. Создав, по существу, тайную полицию, царь Иван, многократно усугубил произвол власти и бесправие подданных, что на столетия определило жизнь России. Вот что пишет об этом периоде известный русский историк Костомаров: «Создавши опричнину, (царь) Иван вооружил русских людей одних против других, указал им путь искать милостей или спасения в гибели своих ближних, казнями за явно вымышленные преступления приучил к ложным доносам»16. В минуты собственной опасности всякий человек естественно думает только о себе; но когда такие минуты для русских продолжались целые десятилетия, понятно, что должно было вырасти поколение своекорыстных и жестокосердных себялюбцев, у которых все помыслы, все стремления клонились только к собственной охране» (Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн. I. Выпуски первый, второй, третий. М., Книга, 1990. Вып. 3. С. 565). В этот период, как фиксирует Г.Федотов17 сама русская святость впадает в летаргию, что «говорит об омертвении русской жизни, душа которой отлетела». (Федотов Г.П. Святые древней Руси. Paris. YVCA-PRESS, 1985. С.189). Уставное благочестие, обряд, заменяют живое личное искание Бога, способствуя расцвету насилия: «Если для Грозного самое ревностное обрядовое благочестие совместимо с утонченной жестокостью (опричнина задумана как монашеский орден), то и вообще на Руси жестокость, разврат и чувственность легко уживаются с обрядовой строгостью. Те отрицательные стороны быта, в которых видели влияние татарщины, развиваются особенно с XVI в.» (Там же). Тем самым, святость отнюдь не является заменой правового строя. Насилие, идущее сверху, от государства, влияло на народную ментальность, приучая народ к произволу. (Кантор В. Между произволом и свободой. М., РОССПЭН. 2007. С.165). Уместно привести мнение З.Фрейда, который полагал, что «сделка с совестью – характерная русская черта». Так поступал Иван Грозный – убивал и каялся, в результате чего «покаяние становилось техническим приемом, расчищавшим путь к новым убийствам» (Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Вопросы литературы. 1990. № 8. С. 168). Ближайшим следствием опричнины стал распад российской государственности в ходе Великой Смуты18. Как отмечал Ключевский, «причины смуты возымели силу только потому, что возникли на благоприятной почве, возделанной тщательными, хотя и непредусмотрительными усилиями19 царя Ивана (Грозного) и правителя Бориса Годунова». (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1956. Т.3. С. 17 – 58). Глубинные причины трагических событий Ключевский видит во взаимной вражде, «в резком социальном разъединении», в том, что «всякий значительный город стал ареной борьбы между низом и верхом общества». Это дает основание современной науке рассматривать Смуту XVII в. как гражданскую войну. Развитию масштабного кризиса государственности весьма благоприятствовало «Московское законодательство, направленное к определению и распределению государственных обязанностей», оно «не формулировало и не обеспечивало ничьих прав, ни личных, ни сословных» (Ключевский). По выражению русского зарубежного историка ХХ в. Г.Вернадского, «русский феодализм был феодализмом без феодального права», в то время, как значимой компонентой европейского феодального права составляла «взаимность прав господ и вассалов». В средневековой Европе короли могли менять законы, что было непросто, однако они должны были законам подчиняться. 8. Правление царя Михаила Романова Погибла правившая на Руси династия «рюриковичей», отгремело «безнарядье» Смутного времени… Низовое народное движение – выдающийся пример народной самоорганизации - создав вооруженное ополчение, под руководством Минина и Пожарского изгнало из Москвы польские войска. Тем самым был восстановлен государственный суверенитет, а последующим избранием на московский трон Михаила Романова было восстановлено самодержавие, в качестве традиционной формы государственного правления.20 Других политических идей, помимо единодержавия, в запасе у московских государственных мужей начала XVII в. не оказалось. Как пишет историк А.Фурсов, «самодержавие было восстановлено силами русского среднего класса тех времен – средних и мелких «детей боярских» (мелкий и средний военно-служивый люд), части купечества и зажиточных посадских людей. Именно купечество профинансировало войско Второго ополчения во главе с князем Пожарским, которое и изгнало поляков из Москвы в 1612 г». Купечеству была нужна беспрепятственная торговля, для чего надобен мир и безопасность на дорогах. Военно-служивому сословию также нужна была крепкая власть, которая предъявляла бы спрос на дворянскую военную службу и была бы способна к расширению территории государства в т.ч. для раздачи дворянам новых земельных поместий. «Их дети и внуки в 1630-1640 гг. пожинали плоды их победы в виде крепостного режима. Русское крепостничество невозможно без самодержавия, но и самодержавие не встало бы на ноги без учреждения крепостного состояния образца 1649 г. т.е. служилого крепостничества». (Фурсов А.И. Русская власть, история Евразии и мировая система // Общественно-политическая стратегия развития общества как модернизационный проект. СИБАГС, Новосибирск, 2009. С.41). Опричнина, а затем Смута привели государственный механизм в состояние полной дезорганизации. Как пишет историк права Ю.Готье, - центральное правительство для поддержания своего авторитета прибегло к средству, к которому обращались в подобных случаях правительства и всех времен: оно ввело в провинции военное положение» (Готье Ю. Судебная реформа. М.,1915, т.1. С.184). При Михаиле Романове воеводы стали назначаться во все крупные города, а не только в пограничные, как прежде. Им подчинили губных старост, возложив на них наряду с судебными обязанностями сбор пошлин и губных податей. В дальнейшем, суд полностью вернули воеводам, что означало восстановление местничества и кормлений, со всеми их злоупотреблениями. Русский историк, проф. Московского университета С.Соловьев в своих трудах приводит выдержки из расходных книг земских старост, через которых шли деньги на кормление воевод: «1 сентября несено воеводе: пирог в 5 алтын, налимов на 26 алтын… Воевода для Нового года позвал обедать, за эту честь надобно заплатить, и староста несет ему 4 алтына, боярыне его 3 алтына 2 деньги, сыну его 8 денег, боярским боярыням 8 денег. И так на другой, на третий, четвертый день». (Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1990. С.301). 9. Правление Алексея Михайловича - Соборное Уложение 1649 г. Если правление первого Романова – Михаила – во многом было временем утверждения новой династии, восстановления элементарного порядка государственного управления и возрождения народного хозяйства, то в правление его сына Алексея уже можно было ожидать укрепления правовых начал в жизни Московии. Отчасти это произошло. Влияние Византии не прекратилось после падения Византийской империи в XV в. Концепция «Москва – третий Рим» переносила мировое значение Византии на Русь. Москва остается «последним и единственным» православным царством, и в этом качестве, должна противостоять остальному миру. Царь Алексей Михайлович стремится к возрождению в Москве Византийской империи со всеми ее атрибутами. Поскольку для византийских императоров была важна законодательная деятельность, то возникает идея создать русское подобие Кодекса Юстиниана. К началу осени 1648 года среди аморфной массы центральных учреждений Московского государства (Приказов) появилось еще одно новое - Уложенный Приказ. Целью его работы была положена подготовка Уложения – свода основного законодательства страны, призванного заменить и дополнить всю совокупность разнородных законодательных актов. Уложенный приказ лишь готовил тексты, а до того принимал и аккумулировал поступавшие предложения. Полномочия же принятия кодекса принадлежали не ему, а Земскому собору – представительскому органу, созванному специально для этой цели и проработавшему совместно с приказом вплоть до января 1649 года, когда к итоговому тексту Соборного Уложенья приложили руки свыше трех сотен лиц от святейшего Иосифа Патриарха Московского и всея Руси до "Артемонова Приказу Матвеева пятисотного дьячка Родки Семенова вместо выборного пятидесятника Ивана Семенова старика по ево веленью" – и, тем самым, сделали его основой русского законодательства на два с половиной века. Текст Соборного уложения впервые в истории Руси был напечатан и в немалом для того времени количестве экземпляров – 2000, и разослан по всему государству. До этого, тексты законов в Московии не печатали. И их население явно не знало; едва ли знали и провинциальные воеводы со своими приказными.21 Известно, что сам молодой царь – Алексей Михайлович – довольно активно и непосредственно участвовал в этой законодательной работе. И на то были веские причины: идея нового Соборного уложения родилась на свет отнюдь не от хорошей жизни. Напротив, побудительным мотивом для законотворчества стал тогда жесточайший общегосударственный кризис, включавший в себя серию городских бунтов, массовое неповиновение, правительственную чехарду. Сама власть второго Романова временами висела на волоске. Восставшая чернь порой вынуждала его заискивать перед собой, выдавать на расправу лиц из своего окружения (в том числе и весьма дельных чиновников), проводить угодные ей кадровые назначения… Сам же царь, похоже, перестал чувствовать какую-либо систематическую опору собственной власти – опору в какой-либо социальной страте, будь то стрельцы, московские бояре, духовенство или городовые (провинциальные) дворяне. Причины кризиса современные историки усматривают в том, что в русском обществе за несколько десятилетий, прошедших после Смуты, возник серьезнейший запрос на сословное размежевание. Осознав свои интересы, сословия потребовали от власти гарантий защиты своих сословных прав и привилегий. Именно в этом они видели смысл своей лояльности. Такой запрос – синдром не до конца преодоленной усталости, порожденной Смутным временем. Люди искали наиболее спокойный путь, создав Уложение, власть дала им этот покой, в значительной мере снизив при этом потенциал социальной динамики: способность общества к саморазвитию. (Л.Усыскин. Интернет ресурс: Кодекс бунташного времени. Адрес страницы:  http://www.polit.ru/analytics/2008/10/03/ulozh.html). «Соборное уложение» фактически отождествило царскую особу с государством. По утверждению Ключевского, московский самодержец считал себя вотчинником, объявив всю страну своей собственностью. (Ключевский В.О.Соч.: В 9 т. – М., 1987-1990. Т.2. С.120-127). В 1649 г. было переучреждено жесткое сословное государство, крайне туго поддающееся модернизации. Именно в Уложении 1649 года было во всей полноте зафиксировано крепостное право. От прежних крестьянских вольностей вроде Юрьева дня – ПРАВА крестьянина на уход к другому землевладельцу - не осталось и следа. Прикрепление крестьянина к земле диктовалось стремлением власти иметь многочисленную армию в качестве своей опоры. (Для покорения Казанского ханства понадобилась 150-тысячная армия). А состояла эта армия, в основном, из представителей среднего и мелкого дворянства. Поскольку центральная власть была непосредственно заинтересована в их служебной годности, она вынуждена была обеспечить этим социальным группам хотя бы минимум благосостояния. Отсюда – раздача низовому дворянству земельных наделов и крепостных, без которых полученная земля оставалась пустошью, не способной содержать дворянина-воина. Однако и проделанная законодательная работа была значительной. Впервые в русской истории был создан кодекс из 967 статей, собранных в 25 главах, охватывающий все стороны права. Описывающий, помимо прочего, полномочия и деятельность органов государственного управления, а также говорящий на разговорном русском языке того времени. Значительно возросла и юридическая техника русских законописателей, хотя никакого сравнения с развитым римским правом тогдашняя русская юриспруденция в целом не выдерживала. Как культурное достижение Соборное уложение 1649 г. является одним из наиболее значительных в русской культуре XVII в., огромным шагом вперед в сопоставлении с "Русской Правдой", "Псковской Судной грамотой", судебниками 1497 и 1550 года и другими предшествующими русскими кодексами. Почти треть уложения составляли статьи о суде. Его целью декларировалось, «чтобы Московского государства всяких чинов людям, от большого до меньшего чину суд и расправа была во всяких делах всем равная». Уложение 1649 года считалось основой российской законодательной системы вплоть до 1917 года. Именно оно открывало созданное Сперанским и утвержденное в 1830 году Николаем I Полное собрание Законов Российской Империи. Понятно, однако, что непосредственным инструментом правоприменительной практики оно к тому времени едва ли являлось: надстраивать Уложение, видоизменяя, отменяя и дополняя его нормы, начали уже вскоре по его появлению на свет. Однако принятие нового законодательства не оградило население Московии от властных злоупотреблений. Так, в одном раскольничьем произведении говорится: "закон градской вконец истреблен", вместо законов воцарилось беззаконие, что "лихоимцы" завладели всеми городами и что на местах господствуют "злые приставники" (Варадин Н.В. История министерства внутренних дел, т. 8. СПб., 1862, стр. 536). На протяжении всего XVII в. из городов, уездов и волостей в столицу поступали челобитные от населения на поборы и лихоимство воевод. Особенно отличались этим воеводы далекой Сибири. Почти каждая смена сибирских воевод заканчивалась сыском об их злоупотреблениях с привлечением соучастников – дьяков и подьячих. Крупные хищения государственных средств чиновниками приказов побудили правительство учредить в 1655 г. Счетный приказ. По специальному указу, дьяки и подьячие всех приказов должны были являться в Счетный приказ с приходными и расходными книгами для проверки правильности и законности финансовых операций. Этот финансовый контроль вызвал недовольство приказной бюрократии и Приказ в 1678 г. пришлось упразднить. (Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., Высшая школа, 1983. С. 67, 61). 10. Европейский гуманист Юрий Крыжанич В данном социально-историческом контексте немалый интерес представляют свидетельства хорватского монаха, гуманиста Юрия Крижанича, проведшего в России порядка 20 лет. Этот выдающийся мыслитель эпохи позднего Возрождения оказался одним из самых смелых и образованных людей России XVII столетия. Истинный патриот России, он принадлежал к самой передовой европейской культуре своей эпохи. Его жизнь и идеи, сыгравшие видную роль в деле преобразования средневековой России, заслуживают более подробного освещения. Судьба Крижанича трагична, как и судьба многих талантливых людей в России.22 Выпускник католического колледжа в Риме, он всю юность мечтал о Москве. Попав в нее, он прожил в ней шестнадцать месяцев, расплатившись за них шестнадцатью годами ссылки в Тобольск. После смерти сославшего его царя Алексея, Крижанич был отпущен за границу, где вскоре умер, сражаясь в рядах польской армии, защищая Вену от турок. Крижанич свободно говорил на нескольких европейских языках, цитировал Гомера, Аристотеля, Платона, Полибия, Макиавелли; был знаком с сочинениями о Московии Герберштейна, Олеария, Павла Новия. Академик Ю.Пичета писал о Крижаниче: «Это какой-то энциклопедист – он и историк, и философ, богослов и юрист, экономист и политик, теоретик государственного права и советник по вопросам внутренней и внешней политики». (Пичета Ю. Крижанич, экономические и политические взгляды. Спб, 1901. С.13). Прожив несколько десятилетий в России, притом не только в Москве, но и в российской глубинке (он был сослан на 16 долгих лет в ссылку в Тобольск), Крижанич хорошо изучил быт и нравы русского общества, что позволило ему дать первое систематическое описание характера русского народа. Юрий Крижанич в своих работах сравнивает состояние западно-европейских государств с порядками государства Московского, в них впервые Россия ставится лицом к лицу с Западной Европой. Ключевский отмечает, что «общий сравнительный подсчет наблюдений вышел у Крижанича далеко не в пользу своих: он признал решительное превосходство ума, знаний, нравов, благоустройства, всего быта инородников. Он ставит вопрос: какое же место занимаем мы, русские и славяне, среди других народов и какая историческая роль назначена нам на мировой сцене? Наш народ – средний между "людскими", культурными народами и восточными дикарями. Мысль Крижанича поднимается до широких обобщений: славянорусский Восток и инороднический Запад у него – два особые мира, два резко различных культурных типа… Он довольно остроумно сопоставляет отличительные свойства славян, преимущественно русских, и западных народов. Те наружностью красивы и потому дерзки и горды, ибо красота рождает дерзость и гордость; мы ни то ни сё, люди средние обличием. Мы не красноречивы, не умеем изъясняться, а они речисты, смелы на язык, на речи бранные, "лàяльные", колкие. Мы косны разумом и просты сердцем: они исполнены всяких хитростей. Мы не бережливы и мотоваты, приходу и расходу сметы не держим, добро своё зря разбрасываем: они скупы, алчны, день и ночь только и думают, как бы потуже набить свои мешки. Мы ленивы к работе и наукам: они промышленны, не проспят ни одного прибыльного часа. Мы – обыватели убогой земли: они – уроженцы богатых, роскошных стран и на заманчивые произведения своих земель ловят нас, как охотники зверей. Мы просто говорим и мыслим, просто и поступаем, поссоримся и помиримся: они скрытны, притворны, злопамятны, обидного слова до смерти не забудут, раз поссорившись, вовеки искренно не помирятся, а помирившись, всегда будут искать случая к отместке». (Более подробно о представлениях Юрия Крижанича можно узнать также из очерка, выполненного знаменитым русским историком Николаем Ивановичем Костомаровым в его «Истории России в жизнеописаниях её главнейших деятелей», где этому посвящена глава 11 (см. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/kost/42.php.) Причём, и это особенно подчеркивают исследователи творческого наследия Крижанича, выявление недостатков в характере русичей им было сделано не в целях его огульного очернения, а, наоборот, дабы помочь русским избежать недостатков и построить такую Россию, которая бы смогла выполнить Божеское предначертание возглавления процесса возрождения всего славянского народа (он также стоял за унию католической и православной Церквей, за что, кстати, и угодил в сибирскую ссылку; такой у него была позиция лишь в первое время пребывания в нашей стране, в дальнейшем – в трактате «Политика» – он ратовал уже за приоритет становления православия). Как отмечает Ключевский, «Крижанич был в России и чужой и свой: чужой по происхождению и воспитанию, свой по племенным симпатиям и политическим упованиям» (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1937, т.3 С. 352). Такова характеристика русских в сравнении с людьми западного мира в средневековых представлениях. Размышляя о российский порядках, Крижанич писал: «Великая народная беда наша – неумеренное (т.е. неограниченное) правление». Оно неминуемо рано или поздно перерастает в «людодерство». Но откуда оно пошло это «людодерство», где его начало, спрашивает Крижанич. И отвечает: царь Иван Васильевич (Грозный), который ввел прекрутые и беспощадные законы, чтобы обирать подданных… Так и идут дела в этом королевстве от самого правления Ивана Васильевича, который и был зачинщиком этой тирании». (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 534, 537). Крижанич был убежденным сторонником правового, в современных понятиях, государства и выше всего ставил «благие законы». Он писал: «Царь Иван (IV) намного расширил русскую державу. Но до сих пор не могу понять, какие же он ввел благие законы… Вижу лишь, что после его смерти королевство погрузилось в великие смуты и напасти, из которых оно до сих пор еще не вырвалось. И не вырвется, пока не будет упрочено благими законами». (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 643). Крижанич был убежден, что власть не должна жить «опричь» от страны. «Честь, слава, доблесть и обязанность короля – сделать свой народ счастливым. Ведь не королевства для королей, а короли для королевства созданы».23 (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 381). Без «благих законов» даже лучшие намерения правителя немного стоят. «Власть, нестесненная» (законами) неминуемо раньше или позже превращается в «людодерство», а тирания, по мысли Крижанича, способна испортить все: от нрава народа, до демографической ситуации в стране. «Тирания – источник того, что Русь редко населена и малолюдна. Могло бы на Руси жить вдвое больше людей, если бы правление было помягче».24 (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 559). Размышляя об источниках процветания государств, Крижанич писал: «Самыми многолюдными и богатыми бывают те державы, где лучше всего развиваются промыслы черных людей, что… происходит в Голландии и Французских землях». (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 569). Но расцвет ремесел требует квалифицированных работников. И Крижанич предлагает приглашать знающих и умелых людей из Европы, гарантируя им малопонятное на Западе, но очень существенное для Московии право свободного возвращения на родину. Но приглашать с условием, чтобы каждый оставил после себя несколько обученных русских мастеров. (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 406). Глядя на Россию глазами просвещенного европейца, Крижанич предостерегал от национального высокомерия и самодовольства: «Мы занимаем скромное и среднее место, т.к. по уму и сердечной силе мы не первые и не последние среди народов».25 (Крижанич Ю. Политика. М., 1967. С. 491). Историки отмечают несомненную связь идей Крижанича с реформами Петра I. Говоря о программе Крижанича, Валишевский отмечал: «Это почти программа… которую Петр Великий употребил в дело» (Валишевский К.Ф. Первые Романовы. М., 1911. С.438). Того же мнения был и Ключевский: «Читая выработанный Крижаничем проект преобразований, восклицаешь невольно: «Да это программа Петра Великого, даже с ее недостатками и противоречиями». (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1937, т.3. С.252). Прямого заимствования быть не могло. Петру было всего четыре года, когда Крижанич умер. Но, не смотря на то, что книга Крижанича в 1680-е годы напечатана не была, ее, по словам Ключевского, читали «наверху, во дворце у царей Алексея и Федора; списки ее находились у влиятельных приверженцев царевны Софьи... у князя В.Голицины; кажется при царе Федоре ее собирались даже напечатать» (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1937, т.3. С.254). Однако и всемогущий в ту пору Василий Голицын не смог пробить ее через церковную цензуру. Тем не менее, к юности Петра идеи Крижанича были уже достаточно широко известны в московском обществе, явно повлияв на молодого царя. 11. Правление Петра I (годы правления 1682-1725) «Когда император подчиняется закону, да не дерзнет никто противиться оному». Петр I «Пока прямое правосудие у нас в России не устроится и совершенно не укоренится, никакими мерами богатым нам быть невозможно… Потому что все пакости в нас чинятся от неправого суда, он нездравого рассуждения, от нерассмотрительного правления… Древних уставов не изменя, никак правосудия насадить и утвердить нельзя». И.Посошков 26 Правление Петра I характерно высоким запросом на реформы, в том числе, реформы законодательные. Однако ничего подобного Уложению 1649 г. создано не было, хотя создание основополагающих законодательных уложений всегда считалось важнейшим делом правителя. Так, известен эпизод, когда Петр попросил Якова Долгорукого (наиболее авторитетного и заслуженного в его глазах деятеля старшего поколения) сравнить свои заслуги с отцовскими. Отмечая превосходство Петра в военной и прочих областях, Долгоруков сказал, что Алексей Михайлович превзошел своего сына как законодатель, поскольку при нем было создано Уложение. И Петр вынужден был согласиться, поскольку постоянно сталкивался с законодательным хаосом. Противоречивое множество нормативных актов, введенных после 1649 г. создавало идеальную среду для намеренных либо случайных противоправных действий всех без исключения субъектов русской жизни. На это играло сразу несколько обстоятельств: многие тексты царских указов существовали в единственном экземпляре, хранящемся в одном из десятков государевых Приказов. О самом существовании такого законодательного акта мог знать лишь один какой-нибудь приказный дьяк или даже не знать никто. Бывали случаи утраты законодательных актов, которые могли регулировать множество дел, относящихся к различным московским Приказам или провинциальным воеводствам. Поэтому, отдавая распоряжение, царь никогда не был уверен, что не сыщется какой-нибудь указ прежних времен, серьезно затрудняющий реализацию его воли. 11.1. Попытка создания нового Уложения И потому идея создания нового Уложения взамен кодекса 1649 года возникла у Петра очень рано. Подготовительную работу предполагалось начать еще в июне 1695 года, когда специальным царским указом всем Приказам было предписано подготовить выписки из рассмотренных дел с текстами "новоуказных статей", т.е. норм, дополнявших и развивавших Соборное Уложение. В феврале 1700 года была учреждена специальная Уложенная палата, которая должна была создать полное собрание всех законодательных актов страны,27 начиная с Соборного Уложения. Через год палата закончила работу, подготовив Уложенную книгу и проект царского манифеста о введении ее в действие. Петр, однако, эту работу забраковал и комиссия возобновила свою деятельность. Прозаседав до февраля 1703 года, палата была распущена. Плоды ее деятельности по словам Сперанского "состояли в неоконченном своде на три главы Уложения". Следующей вехой на пути систематизации отечественного законодательства стал знаменательный указ Петра от 15 июня 1714 года "О вершении дел по Уложению, а не по новоуказным статьям". Название указа более чем выразительно. Это признание поражения властей перед хаосом законодательства. На практике указ едва ли мог быть последовательно применен, однако неоднозначности в правоприменении сам по себе добавлял с лихвой. Упомянутый указ рассматривался как временная мера – до появления результатов работы очередной уложенной комиссии, созданной Сенатом и руководимой сенатором Апухтиным. Эта группа отбирала лишь те новоуказные статьи, которые не противоречили Уложению и, дополняя ими соответствующие главы Уложения, готовила новый кодекс. За три года работы – к 1718 году удалось подготовить десять глав нового Уложения, однако работу остановил царь. У Петра возник новый замысел. Заимствуя многие государственные институты из Швеции, он решил взять и соответствующее законодательство. Предписывалось создать при Юстиц-коллегии соответствующую комиссию, которой отвести для работы всего 10(!) месяцев. Результатом ее деятельности должно было стать законодательство, построенное на тех же принципах, что и европейское законодательство той эпохи. Работа началась в середине 1720 года и не принесла успеха. Характеризуя результаты ее работы Сперанский писал: "Легко можно представить препятствия, кои и на сем новом пути встретились от разности в языке, от недостатка сведущих людей, от коренного несходства двух разных систем законодательства и особенно от того, что собственное свое законоположение, разнообразное и противоречащее, не было еще сводом установлено и, следовательно, не представляло никакой возможности определить с достоверностию, что должно в нем считать действующим и что отмененным. От сего новая Комиссия, многократно изменяясь в составе своем, после тщетных начинаний с кончиною императрицы Екатерины Первой пресеклась, не оставив по себе никаких последствий." При Петре впервые на Руси были созданы особые судебные учреждения – надворные и городовые (или земские) суды, независимые от воевод и губернаторов. Однако сам Петр не воспринимал эти нововведения как становление самостоятельного правосудия, а скорее как ветвь администрации. По смерти Петра I, при Екатерине I, плоды его преобразований были ликвидированы: надворные суды были упразднены, судебную власть вернули губернаторам и воеводам. 11.2. Указ Петра I «О хранении прав гражданских» (1722 г.) «Ничто так к управлению государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить». (Необходимость права для целей государственного управления). Понимание Петром I сути законов, емко характеризует его императив: «Когда Государь повинуется закону, то да не дерзнет никто противиться оному». (Петр Великий в его изречениях. М., 1991. С.32). Однако, круто развернув культурно-политический курс страны, и требуя от подданных исполнения законов, Петр пренебрег едва ли не важнейшим пунктом программы Крижанича – независимым судом – основой европейского опыта. Только независимый суд, стоящий на страже «благих законов» мог бы пресечь неизбывное старомосковское взяточничество и казнокрадство. В результате московитская коррупция оказалась бичом царствования Петра – и осталась бичом России и в XXI в. 11.3. Благонамеренная идея полиции Проявляя заботу о благе подданных и поддержании порядка в городах, реформатор учреждает полицию. В регламенте Главному Магистрату (1721 г. янв. 16) Петр I высказывает следующее воззрение на задачи полиции: "Полиция особенное свое состояние имеет, а именно: оная споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных, непорядочное и непотребное житие отгоняет, и принуждает каждого к трудам и к честному промыслу, чинить добрых досмотрителей, тщательных и добрых служителей, города и в них улицы регулярно починяет, препятствует дороговизне, и приносит довольство во всем потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишество в домовых расходах и все явные погрешения, призирает нищих, бедных, бельных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных по заповедям Божиим, воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков, и фундаментальной подпор человеческой безопасности и удобности". (1-е П. С. Зак. N 3708).28 Как видим, реформатор искренне стремился утвердить «добрые порядки». Однако российская действительность не склонна считаться с благими намерениями властей – полицейщина стала одной из доминант отечественной истории вплоть да начала XXI в. Выразительную характеристику деятельности Петра I в области законодательства дал в своих «Лекциях по истории России» Ключевский. По мнению ученого, «Петр I своими понятиями и стремлениями близко подошел к идее правового государства: он видел цель государства в добре общем, в народном благе, не в династическом интересе, а средство для ее достижения – в законности». Однако «став преобразователем в европейском духе, он сберег в себе слишком много московского, допетровского царя… Вводя все насильственно, даже общественную самодеятельность вызывая принуждением, он строил правомерный порядок на общем бесправии, и потому в его правомерном государстве рядом с властью и законом не оказалось… свободного лица, гражданина». И далее: «Опомнившись от реформ Петра, думающие люди обнаружили: при изобилии законодательства – полное отсутствие закона». (Ключевский В.О. Курс лекций по истории России. Соч. в 9 т. Лекция LXXIV. М., 1989. Т.4. С.329-330). Причина – национальные особенности правоприменительной практики. Исполнение закона правящее сословие не считало для себя обязательным. При этом, сил, способных принудить привилегированные группы исполнять закон, в Российской империи не было; не сформировались эти силы и позднее. Не случайно, начальник III отделения Канцелярии Его Императорского Величества, внушал Дельвигу: законы пишутся для подданных, а не для начальства. 11.3. Иван Посошков 29: «Книга о скудости и богатстве» (Написана в 1724 г., для Петра I). С горечью первый русский политэконом из мещан отмечал: Российская земля во многих местах запустела, все от неправды и неправого рассуждения (сознания – С.М.)… Гибели чинятся от неправды», т.е. от бесправия общества, когда сильный может обидеть слабого, и на обидчика нет суда. Посошков утверждал: для всех «суд должен быть един». «Паче всякого дела надлежит стараться о праведном суде и, если правосудие у нас установится…, тогда и собирание царской (государственной) казны будет сугубо. (Необходимость права для развития экономики – производительных сил общества). Правосудие есть дело самое высокое и надлежит его так строить, чтобы оно ни от какого чина незыблемо было. Правосудию устроиться на Руси весьма сложно. Не то, что у иноземцев-христиан, у бесурман суд чинят праведен. А у нас вера святая, на весь свет славная, а судная расправа никуда не годная. И какие указы его императорское высочество не издает, все ни во что обращается». Из этого отрывка следует: одной только православной веры, в отсутствии эффективной судебной системы, недостаточно для справедливого устройства общества. Адресуя императору рукопись своей книги, Посошков просил Петра не называть его имени, опасаясь преследования со стороны могущественных вельмож. И не ошибся. Вскоре, в августе 1725 г. Иван Посошков, которому было уже за семьдесят, был арестован по надуманной «криминальной вине» и спустя пять месяцев умер в тюрьме. Наиболее вероятная причина расправы – идеи автора. Посошков полагал: Россия должна продавать другим странам готовые изделия, а не вывозить сырье, на которое он предлагал установить высокий таможенный тариф. Эти меры должны были стимулировать развитие российской промышленности. Однако эти предложения противоречили интересам верхушки тогдашней России. В 1724 г. были установлены низкие вывозные пошлины на важнейшие виды экспортируемого сырья, в т.ч. на круглый лес.30 12. Правление Анны Иоанновны Вдова Петра I - императрица Екатерина I – малограмотная женщина из крестьянского сословия, дела государственного управления оставила вновь образованному Верховному тайному совету. В состав Совета входило восемь представителей аристократии, в т.ч. 6 - из княжеских родов Голицыных и Долгоруких. Признанным лидером Совета в силу знаний и старшинства был князь Дмитрий Голицым. Высокообразованный аристократ, он знал несколько иностранных языков, собрал библиотеку в несколько тысяч томов, в т.ч. работы политических мыслителей Европы. Голицын служил Петру I в Италии и Оттоманской империи. Он серьезно изучал конституционные реформы, проведенные в Швеции в 1719 – 1720 г.г. и существенно ограничившие королевскую власть. После кончины в 1727 г. императрицы Екатерины I и скоропостижной смерти от оспы внука Петра Великого, 15-летнего Петра II, наследников по мужской линии из династии Романовых не осталось. В междуцарствии Голицын увидел уникальную возможность ограничить российскую монархию. Решив предложить корону 34-летней Анне, племяннице Петра Великого и вдове правителя Курляндии, Голицын рассчитывал, что Анна, в обмен на русский трон, примет условия, ограничивающие ее власть. Составив ряд «кондиций» (условий), Голицын отправил их Анне, с просьбой подписать их как предварительные условия восхождения на императорский трон. Вся процедура была копией действий шведского парламента в 1719 г., когда после смерти Карла XII, он избрал наследницей Ульрику Элеонору, принявшую условия, значительно ограничившие ее власть. Исследованиями историков показано, что основу кондиций составила шведская конституция 1720 г. и текст присяги Фредрика I при вступлении на шведский престол в том же году. Кондиции требовали от Анны править вместе с Верховным тайным советом, объявлять войну и заключать мир только с его согласия, предоставить Совету командование вооруженными силами, не присваивать воинские звания выше полковника без одобрения Совета, не тратить более 500 000 руб. в год из государственного бюджета, не вводить новые налоги без согласования с Советом, не выходить замуж и не назначать наследника престола по собственной воле, не предавать кого-либо суду, не распределять земельные поместья и деревни, не лишать представителей знати жизни, чести и собственности без должного расследования. Как и предполагал Голицын, Анна приняла условия. Голицын надеялся, что теперь, без фаворитов, манипулирующих троном в собственных целях, без подчиненных капризам ссылок, конфискаций и казней, без расточительных пожалований земельных поместий, Россия расцветет. Получив известие о принятии Анной кондиций, Голицын собрал членов Верховного тайного совета, представителей генералитета, а также других высокопоставленных лиц, и огласил пункты кондиций. Дворяне, съехавшиеся в Москву на похороны Петра II, раскололись. Меньшинство хотело ввести некоторые ограничения императорской власти с условием широкого участия в правительстве знати. Однако малообразованное провинциальное большинство выступало за неограниченную монархию. Выразителем мнения этой части дворянства выступил Василий Татищев. Получив образование в Германии, он, в дальнейшем, провел полтора года в Швеции, в правительственной командировке. Татищев, так же как и Голицын, был знаком с работами ведущих западных политических авторов: Макиавелли, Гроция, Гоббса, Локка, Пуфендорфа, Вольфа. Татищев не настаивал, что самодержавие (неограниченное единодержавие – С.М.) лучшая форма правления для всех государств. Однако полагал, что оно предпочтительнее для стран с обширной территорией, открытыми границами и непросвещенным населением. В своей «Истории Российской» Татищев писал: «Нужно взирать на состояния и обстоятельства каждого сообсчества, яко на положение земель, пространство области и состояние народа… В единственных градех и малых областех полития или демократия удобно пользу и спокойность сохранить может. В величайших, но от нападеней не весьма опасных, яко окружены морем или непроходимыми горами, особливо где народ науками довольно просвясчен, аристократия довольно способною быть может, как нам Англия и Швеция видимые примеры представляют. Великие же области, открытые границы, а наипаче где народ учением и разумом не просвясчен и более за страх, нежели от собственного благонравия, в должности содержится, тамо оба первые не годятся, но нужно быть монархии, как… нам достаточные приклады прежде бывших сильных Греческих, Римских и других республик доказывают». (Татищев В.Н. История Российская. М., 1962 Т.1. С.360-362). Татищев был первым, кто обосновывал необходимость самодержавия из чисто прагматических соображений, без ссылок на Священное писание и божественное происхождение царской власти. Указывая на уникальные размеры России и невежество ее населения в качестве факторов требующих самодержавного правления, Татищев сформулировал те аргументы, которые российская верховная власть использовала затем в течение полутора столетий, отказываясь ввести конституцию (условия ограничения власти монархов) и общественное представительство (Думу и политические партии). Планы Голицына и Татищева горячо обсуждались собравшимся дворянством в ожидании прибытия Анны. Интеллектуальный уровень этих дискуссий был невысок, но преобладало подозрительное отношение к аристократии. Общим же было желание получить гарантии от произвола власти, путем участия служилой знати в делах государственного управления. В итоге, сторонники самодержавия одержали победу. Большинство не доверяло старой аристократии, которая, по мнению дворянства, намеревалась присвоить себе абсолютную власть. Как писал посол Саксонии Ле-Форт: знатные предполагают ограничить деспотизм и неограниченную власть; эта власть должна быть умерена Советом, который постепенно захватит бразды правления. Кто нам поручится, что несколько времени спустя вместо Царя мы увидим в лице каждого члена этого Совета тирана, своими притеснениями сделавшего нас рабами пуще прежнего. У нас нет законов, которым бы должен был следовать Совет: они сами издают законы, и потому во всякое время могут их уничтожить и в России будет господствовать анархия». Прибыв в Москву, Анна торжественно пообещала уважать условия, на которых ей вручался трон и в ее присяге были опущены все ссылки на принцип самодержавия. Но она быстро поняла, что большинство знати не одобряло «кондиции». И две недели спустя Анна провела встречу с делегацией дворянских представителей. Заверенная в том, что большинство из них выступало за реставрацию самодержавия, она спросила членов Верховного тайного совета, согласятся ли они, если она откажется от «кондиций». Чувствуя враждебность большинства, члены Совета склонили головы в знак согласия, после чего Анна разорвала документ. Как пишет американский специалист по истории России Ричард Пайпс: «В ходе 10-летнего правления Анны власть перешла в руки немцев, которые обращались с русской знатью с презрением. Режим Анны был жесток. Простое владение текстом «кондиций» было объявлено преступлением. Сам Д.Голицын спустя семь лет был арестован и умер в заключении. Несколько Долгоруких, сыгравших заметную роль в кризисе престолонаследия, были казнены» (Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. М., Новое издательство, 2008. С.87.) Попытка русской аристократии ограничить самодержавие закончилась провалом. Не доверяя ей, служилое дворянство предпочло единодержавие - неограниченную власть верховного правителя. Решающим фактором оказалась все та же, со времен Киевской Руси, вековечная социальная рознь! События далекого XVIII в. наглядно иллюстрируют роль доверия, получившего в социологии ХХ в. название «социального капитала». 13. Правление императрицы Елизаветы Петровны (годы правления 1740 – 1761) Антинациональный, антирусский характер правления Анны, во многом обусловил успех дворцового переворота, совершенного гвардией в пользу дочери Петра I – Елизаветы Петровны. По восшествии на престол, Елизавета Петровна 12 декабря 1740 г. издает именной Указ, в котором отмечает доставшиеся ей от предыдущего правления «многие упущения в делах внутренних всякого рода, а правосудие уже и весьма в слабость пришло». (Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Око государево. Российские прокуроры XVIII века. РОССПЭН, 1994). Выразительная оценка качества государственного управления. Однако и после двадцати лет собственного правления, в 1760 г., императрица вновь вынуждена направить Правительствующему сенату Указ, в котором выразила беспокойство распространившимися фактами нарушения законов и злоупотреблений во многих присутсвенных местах и судах. В Указе, который фактически должен был стать программой действий вновь назначенного генерал-прокурора Якова Петровича Шаховского, отмечалось: «Установленные для блаженства и благосостояния государства многие законы своего исполнения не имеют… Сенату нашему, яко первому государственному месту по данной власти, давно б надлежало истребить многие по подчиненным ему местам непорядки, без всякого вмешательства умножающиеся, к великому вреду государства». Беспокойство Елизаветы Петровны о состояния российского правосудия было отнюдь не случайно. Знакомство генерал-прокурора Шаховского с судебными местами убедительно свидетельствовало - они погрязли в злоупотреблениях: «Несытая алчба корысти дошла до того, что некоторые места, учрежденные для правосудия, сделались торжищем лихоимства, пристрастие – предводительством судей, а потворство и упущение – ободрением беззакония». Однако, как показал дальнейший ход истории, усилия, прилагаемые для наведения правопорядка, оказались малоэффективны. К тому же двор Елизаветы, особенно в последние годы ее правления, подавал обществу отнюдь не лучший пример. Регулярно меняя своих любимцев, императрица способствовала созданию придворных «партий», соперничавших за ее внимание. В результате среди ее придворных стали появляться люди, считавшие, что фавориты унижают власть монарха и единственный путь уменьшить их влияние – это создать опирающиеся на законы институты и процедуры, которые упорядочили бы ход государственных дел. Все же в этот период императрицей, после хлопот М.В.Ломоносова, был учреден Московский университет. 14. Правление Екатерины II Совершив государственный переворот и взойдя на престол в конце июня 1762 г., Екатерина уже 6 июля выпустила Манифест, в котором объявила: «Самодержавное самовластие есть зло, пагубное для государства» и обещала создать законы, указывающие пределы всем государственным учреждениям. Став во главе государства, Екатерина II получает широкие возможности для изучения состояния дел государственного управления. Она присутствует в Сенате, знакомится с делами, слушает доклады и суждения государственных лиц. В ее записках, пишет Ключевский, отразилась «картина донельзя мрачная». Государственная казна была практически пуста (вспомним Посошкова), и мало кому платили. Почти все отрасли торговли были превращены в разорительные частные монополии (приватизированы). Высший контролер государственного хозяйства – Сенат не мог установить точной бюджетной росписи. По воцарению Екатерины он подал реестр доходов на 16 млн. руб. Не поверив, правительница велела пересчитать доходы и комиссия насчитала уже 28 млн. (О причинах расхождения нетрудно догадаться). Флот, любимое детище Петра I, был признан Екатериной в состоянии никуда не годном (пригодном лишь для ловли сельдей). Все это чрезвычайно выразительно характеризует качество государственного управления. Правосудие в империи продавалось тому, кто платил дороже. Законов было множество, но суды ими пользовались только где они были полезны сильнейшему. Народ жаловался на лихоимство, взятки, коими кормились воеводы и их канцелярии, поскольку не получали жалование. Екатерину возмущали беспорядки и взяточничество в присутственных местах и в судах: «в государстве нашем лихоимство возросло», писала правительница, а «судящие свое место в торжище превращают». На это она неоднократно указывала генерал-прокурору Александру Глебову. По ее предложению Глебов подготовил специальное узаконение, утвержденное императрицей в 1762 г. «Об удержании судей и чиновников от лихоимства»31. (Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Око государево. Российские прокуроры XVIII года. РОССПЭН, М., 1995. С. 98).32 Сенат, столь лелеемый Петром I, высший блюститель законного порядка, превратился бездельное учреждение (дело о выгоне для скота г. Масальска слушалось 6 недель), к тому же само не соблюдающее законов. Екатерина II, имевшая все основания для недовольства Сенатом, писала генерал-прокурору Вяземскому со всей откровенностью: «Сенат, вышед единожды из своих границ, ныне с трудом привыкает к порядку, в котором ему надлежит быть». Назначая воевод во все города, Сенат не имел списка городов и не знал, сколько их; при суждениях не заглядывал в карту империи, т.е. сам не знал о чем судил. Да и карты у него не было с самого основания; раз Екатерина, присутствуя в Сенате, вынула 5 руб. и послала в Академию Наук купить атлас и подарила его Сенату. Зато в расточении государственных имуществ и доходов правительственный Сенат показал большую энергию. Все таможни он отдал на откуп (передача права взимать государственные таможенные пошлины частному лицу с обязательством вносить в бюджет фиксированные платежи) за 2 млн. руб. Когда же они были возвращены Екатериной в казенное управление (деприватизированы), одна только петербургская таможня дала более 3 млн. руб. дохода в год. Казенные заводы в конце царствования Елизаветы Петровны были переданы Сенатом в частное владение первейшим царедворцам: Шуваловым, Воронцовым, Чернышовым (т.е. приватизированы олигархами того времени). Им же было роздано на ведение дел до 3 млн. руб. Ссуду заводчики промотали, заводским крестьянам платили за работу плохо или вовсе не платили. Работники в числе 49 тыс. взбунтовались; пришлось на усмирение посылать войска с пушками, а заводы за долги возвратить в казну (т.е. национализировать). В этих сюжетах трудно не усмотреть типологически-подобных способов обогащения постсоветских псевдоэлит (мародеров – Ж.Тощенко). Социокультурный архетип - социальность, сформированная в течение веков чередой предшествующих поколений - вновь и вновь воспроизводит исторически-традиционные практики. Доверия к правительству не было никакого33. Государство утратило свой смысл в народном мнении и даже превратилось в какой-то заговор против народа. Если прибавить к этому отсутствие основных законов, пишет Ключевский, то изображение, начертанное Екатериной, дает полную картину азиатской деспотии, где действует произвол лиц вместо законов. Несколько лет спустя и провинциальная администрация вполне «доказала свою неисправность, не сумев ни предупредить, ни вовремя погасить пугачевского пожара» (1773 – 1775 гг). Все это выразительно демонстрирует качество государственного управления полвека спустя по смерти Петра I. Императрица была очень обеспокоена недостатками управления и несовершенством российских законов. По этому поводу она писала Вяземскому: «Законы наши требуют поправления, первое, чтоб ввести в одну систему, которой и держаться; другое, чтоб отрешить те, которые оной прекословят; третье, чтоб разделить временные и на персон данныя от вечных и непременных». Как писал историк Платонов, «Русское общественное устройство терпело существенные изменения в ту пору, когда Екатерина вступала в дела. Рушился окончательно тот старомосковский порядок, по которому всякое лицо и всякая личная собственность рассматривались, как орудие правительственной деятельности, употребляемое для служения государственному интересу. В Московской Руси не было ни личной свободы, ни сословного права; были вместо них только личные привилегии и временные льготы. Все общество было построено на началах государственной крепости: каждый был прикреплен к какой-либо государственной повинности, а по повинности был прикреплен к тому месту, где жил, и к тому обществу, с которым был связан круговой порукой в отправлении служб или платежей. В этом государственно-крепостном порядке была известная справедливость; она выражалась во всеобщем равенстве перед государством, равенстве бесправия. (Платонов С. Столетие кончины имп. Екатерины II. Соч. в 2 т. СПб., 1912. Т.1. С.241). «Наказ» Екатерины II Комиссии по составлению Уложения (Свода законов). Идея дать России новое законодательство вылилась в создание Комиссии по созданию нового Уложения. С этой целью со всей России были собраны лучшие представители ото всех слоев общества. Предварительно, в течение двух лет императрица собственноручно писала для Комиссии «Наказ». (Опубликован в России в 1767 г.). Основная идея нового Уложения заключалась в «постановке доброго учреждения внутренних распорядков» и создании новой, лучшей, системы управления. В числе прочего в «Наказе» Екатерина отметила: «Надобно точно и ясно представлять, что есть вольность. (Что есть вольность в современной терминологии? Свобода.). «Вольность, есть право все делать, что законы дозволяют. Если бы, какой гражданин мог делать запрещаемое законами, там бы уже больше вольности не было, ибо и другие имели бы равные возможности», т.е. творить произвол. Возникает цепочка: беззаконие – произвол – властный произвол – деспотизм, как форма правления (т.о. проблема выходит на права граждан). По мнению императрицы, «Законоположение должно применять к народному умствованию. (Что имела ввиду правительница? О чем речь? Об уровне народного развития, о состоянии общественного сознания – социологическая, по сути, проблема). Для введения лучших законов, пишет Екатерина, потребно умы людские к тому приуготовить. Но, чтобы сие не служило отговоркой – умы де еще не готовы – так примите на себя труд приготовить умы». (Отсюда задача просвещения. У самой Екатерины возникли серьезные проблемы из-за дефицита образованных людей, особенно для управления вновь присоединенными провинциями). С тех пор прошло 250 лет… Россия успела «приуготовить умы»? Намерение Екатерины II дать России новый свод совершенных законов закончилось полной неудачей, не только ввиду совершенной профессиональной неготовности членов Уложенной комиссии к законодательной деятельности, но и неготовности общественного сознания той эпохи к решению вопроса о крепостном праве. Известный историк С.Соловьев, характеризуя итоги работы Уложенной комиссии, пишет: в ходе работы комиссии по Уложению «от дворянства, купечества и (даже! – С.М.) духовенства послышался дружный и страшно печальный крик: «Рабов!». Т.е. все сословия того времени заявили свои требования «владеть крепостными». Этот факт вынуждает ученого заявить: социальные «условия, в которых появилась “Русская правда“ 34, не совсем еще исчезли и во времена комиссии об Уложении». (Соловьев С. История России с древнейших времен. В 15 кн. М., 1965. Кн.14. С. 98-100). Михаил Сперанский, (уже в правление Александра I, внука Екатерины II), следующим образом оценил работу Комиссии: «Настало царствование Екатерины II. Все, что в других государствах введено было для образования генеральных штатов; все то, что в политических писателях того времени предполагалось наилучшего для успехов свободы; наконец, почти все то, что после, двадцать пять лет спустя, было сделано во Франции… ­ все почти было ею допущено при образовании Комиссии Законов. Созваны депутаты от всех состояний … в самых строгих формах народного законодательного представления; дан наказ, в коем содержалось сокращение (сжатое изложение) лучших политических истин того времени; употреблены были великие пожертвования и издержки, дабы облечь сословие сие всеми видами свободы… ­ словом, все было устроено, чтобы дать России бытие политическое. Но все сие столь было тщетно, столь незрело и столь преждевременно, что одно величие предприятия и блеск деяний последующих могли только оградить сие установление от всеобщего почти осуждения. Не только толпа сих законодателей не понимала ни цели, ни меры своего предназначения, но едва ли было между ними одно лицо, один разум, который бы мог стать на высоте сего звания… Громада сия, (воздвигнутая) усилием одного духа, без содействия времени составленная, от собственной своей тяжести пала, оставив по себе одну долголетнюю и горестную укоризну всем подобным сему предприятиям». М.М.Сперанский Введение к уложению государственных законов (План всеобщего государственного образования.) Екатерина отчетливо понимала, для чего нужен независимый суд. В ее правление суд был отделен от администрации. Однако стремление Екатерины сделать из начальников губерний государево око привело к наделению их безграничными правами: назначать и сменять судей, утверждать приговоры в порядке надзора, останавливать их исполнение. Кроме того, для каждого сословия был создан свой суд, что препятствовало унификации правосудия. Екатерина имела намерение подвигнуть общество к отмене крепостного права. Однако и этот замысел пришлось оставить. В ходе работы над Уложением обнаружилось: даже представители РПЦ - духовного сословия – «носители» христианского гуманизма, претендуют иметь крепостных рабов. Выразительна оценка института крепостного права Ключевским: «Крепостной опутан надзором, как раб, ежеминутно готовый бежать или совершить преступление, и только в одной стороны он – предмет особого внимания: главы о беглых в проекте «Уложения…» принадлежат к наиболее разработанным. Таково же отношение и к другим крестьянам, дворцовым и даже государственным. Такая школа гражданственности могла воспитать только пугачевца или работника-автомата. Россия по проекту (уложения. С.М.) – строго рабовладельческое царство… Так даже от стран Центральной Европы Россия отставала – на крепостное право, на целый исторический возраст, длившийся 2 ½ века. (Ключевский В. Курс русской истории. Соч. в 8 т. М., 1958. Т.4. С.329). Первый университет в России был учрежден лишь в 1755 г. и юридически образованных людей к моменту созыва «Уложенной комиссии» в России не было. К тому же, общество не чувствовало потребности в юридических знаниях. Показательно, что десять лет спустя, после учреждения Московского университета, несмотря на казенную стипендию, на юридическом факультете учился… 1 (один!) студент. И потому не приходится удивляться, что в марте 1782 г. губернский прокурор в Полоцком наместничестве в записке о лучшем устройстве судебной части и всего управления в наместничестве, предлагал: в небольших городах магистратские суды упразднить, поскольку «судьи в иных магистратах заодно все безграмотные» и многие судьи не знают формы судопроизводства. Жителей же предлагалось причислить к другим близлежащим городам. (Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Око государево. Российские прокуроры XVIII года. РОССПЭН, М., 1995). Известна переписка Екатерины II с Вольтером, приглашение в гости Д.Дидро, издание придворного журнала «Всякая всячина» с полемикой с Новиковым и т.п. При этом меньшую известность приобрело т.н. секретное письмо Екатерины II графу Н.С. Салтыкову, где она прямо пишет: «Черни не должно давать образования: поскольку будут знать столько же, сколько вы да я, то не станут нам повиноваться в такой мере, как повинуются теперь».35 15. Манифест Александра I (1801г.) Известно, что Александр I взошел на престол в результате заговора и убийства его отца – императора Павла I. Тем выразительнее его коронационный манифест: «Обещаем императорским нашим словом обратить все внимание наше к усовершенствованию права». Создать новое законодательство император поручил одному из ближайших своих сотрудников М.Сперанскому. М.Сперанский «Введение к уложению государственных законов» (1811г). Замысел Сперанского состоял в том, «чтобы посредством законов учредить власть правительства на началах постоянных и тем сообщить действию власти более истиной силы ». Однако своими планами обусловить производство в чин необходимостью иметь университетское образование или сдать экзамены, Сперанский вызвал озлобление, как провинциальных чиновников, так и столичной бюрократии. Министры настойчиво ходатайствовали перед императором об исключении своих ведомств из общего правила. Доказывая, что опыт важнее знаний, Карамзин, один из образованнейших людей своего времени, подал Государю записку, в которой иронически высмеял идеи реформатора: «Ни сорокалетняя деятельность на благо государства, ни важные заслуги не освобождают от долга узнать вещи, совсем для нас чуждые и бесполезные». (Закон о замене сословного принципа продвижения по службе образовательным цензом был принят лишь в 1906 г). Сперанский был отстранен от дел и сослан в провинцию. Войны с наполеоновской Францией замысел нового законодательства отодвинули, а после восстания декабристов и вовсе стало не до того. Политико-правовые взгляды Сперанского Сперанский различал рабство: - «Политическое в соединении с гражданским», когда подданные не только не имеют участия в делах государственного управления («в силах государственных»), но и сверх того не имеют свободы располагать собой и своим имуществом. В этом положении находятся крепостные люди в России. - «Только политическое», когда подданные, не участвуя в делах государственного управления, имеют свободу личности и права собственности. Таково рабство в Турции, «ибо там нет крепостных людей». По данным социологов в современной России «94 % россиян полагают, что «не оказывают никакого влияния на текущие процессы», а потому «82 % убеждены, что не несут ответственность за происходящее в стране» (Ведомости, 9.03.2007). Добровольно отказавшись от личного участия в политико-правовом процессе (в работе политических партий), подавляющая масса населения России, в т.ч. образованная часть общества, лишает себя возможности через формирование законодательства влиять на решения властей, защищая свои интересы. Тем самым, основная масса населения, добровольно отказываясь от политического участия, признает, что она политически незначима. Современное ему общество Сперанский оценивал весьма критически: «Я вижу в России два состояния – рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только по отношению ко вторым, действительно свободных людей в России нет, кроме нищих и философов. (Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1963. С. 43). Обсуждая «общий замысел преобразований», Сперанский рассматривает две принципиально различных концепции будущего политического режима: Первая концепция. Облечь самодержавное правление лишь внешними формами закона, оставив в существе силу и пространство самодержавия». В этом случае, «все установления (институты) д.б. так соображаемы, чтобы в мнении народном казались действующими, но никогда не действовали бы на самом деле. Эта власть издалека готовит себе превращения». Сперанский, по сути, предвосхищает основные черты сталинского режима диктатуры, зависимое положение советов, судебных и правоохранительных органов при коммунистическом режиме, а также бесславный конец этого режима. Следует оценить прозорливость и остроту анализа Сперанского, как политического мыслителя. За сто лет он предвидел важнейшие черты грядущего тоталитарного режима, указывал на возможность его установления в России и уход с исторической сцены. Вторая концепция. Состоит в том, чтобы не только внешними формами прикрыть самодержавную власть (единодержавие), но и ограничить его существенною силой учреждений (представительных, судебных), учредить власть на законе не словами, а на деле. Эта власть может утвердиться на долгое время и постепенно содействовать гражданским усовершенствованиям. Сперанскому принадлежат пророческие слова: «Самые благотворные усилия политических перемен нередко сопровождаемы неудачами, когда образование гражданское не предуготовило к ним разум». (Сперанский М. Введение к уложению государственных законов.) Результаты постсоветских реформ свидетельствуют, что за прошедшие 200 лет Россия не слишком преуспела. О том, как в России «приуготавливали разум», выразительные свидетельства оставил современник Сперанского, известный историк Н.М.Карамзин. В «Записке о древней и новой России в ее политических и гражданских отношениях» Карамзин писал: «Все намерения Александровы (Александра I) клонятся к общему благу. Гнушаясь (отвергая – С.М.) бессмысленным правилом – удержать умы в невежестве, чтобы властвовать тем спокойнее, он употребил миллионы для основания университетов, гимназий, школ… К сожалению… более убытка казне, чем выгод Отечеству. Выписали профессоров (из Германии – С.М.), не приготовив учеников… Их число так невелико, что профессоры теряют охоту ходить в классы… В Лейпциге, в Геттингене надобно профессору только стать на кафедру – зал наполнится слушателями. У нас нет охотников для высших наук. Дворяне служат, купцы желают знать… арифметику или языки иностранные для выгоды своей торговли. В Германии сколько молодых людей учатся в университетах для того, чтобы сделаться адвокатами, судьями, пасторами, профессорами! – наши стряпчие и судьи не имеют нужды в знании римских прав; наши священники образуются кое-как в семинариях и далее не идут». Замыслы и основные идеи формирования государства, опирающегося на право, иллюстрирует проект «Государственной уставной грамоты», подготовленный в 1819-1820 г. Н.Новосильцевым, П.Пешар-Дешаном и П.Вяземским, и которую называют «тайной конституцией России». (Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия. М., 1990. С. 11). Этот документ охватывает большую часть политических отношений, подлежащих конституционно-правовому регулированию. Император объявлялся верховным главой государства и церкви, но обладал только исполнительной властью. Распорядительные полномочия (как часть исполнительной власти) делегировались Государственному Совету и министерствам. Законодательная власть предоставлялась общероссийскому сейму без указания субъектов законодательной инициативы, за исключением императора. В структуре сейма (парламента) предусматривалось создание двух палат: Сената и палаты выборных депутатов. Территорию империи предполагалось разделить на десять наместничеств, в свою очередь делившихся на губернии, уезды и округа. В каждом из наместничеств предусматривался свой сейм. Грамота закрепляла принцип равенства граждан перед законом (с некоторыми сословными ограничениями), независимость суда и несменяемость судей. Предполагалось создание и верховного суда для всей империи и разветвленной системы судебных инстанций в наместничествах. Грамота провозглашала: «Суды и лица, носящие звание судей, в отправлении обязанности, на них возложенной, действуют по законам и независимо ни от какой власти». Таким образом, Уставная грамота представляла собой очередную попытку соединения абсолютной монархии с конституционной системой государственных органов, при незначительных ограничениях прав монарха. Однако проект Уставной грамоты 1820 г. так и не был введен в действие, что свидетельствовало о прекращении реформ ввиду утраты интереса к ним монарха. В России слишком часто решения, важнейшие для развития общества, зависят от воли верховного правителя и его ближайшего окружения. 16. Правление Николая I Общественную атмосферу той эпохи ярко отразила в своих глубоких дневниковых наблюдениях Анна Федоровна Тютчева. (Дочь поэта была фрейлиной двора Марии Александровны, супруги вначале наследника престола, а затем императора Александра II). «В ту эпоху русский двор имел чрезвычайно блестящую внешность… И этим престижем он был всецело обязан личности императора Николая. Никто лучше как он не был создан для роли самодержца. Он обладал для этого и наружностью и необходимыми нравственными свойствами. Его внушительная и величественная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля, властный взгляд – все, кончая его улыбкой снисходящего Юпитера, все дышало в нем земным божеством, всемогущим повелителем, все отражало его незыблемое убеждение в своем призвании. Никогда этот человек не испытывал тени сомнения в своей власти или в законности ее. Он верил в нее со слепой верою фанатика, а ту безусловную пассивную покорность, которой требовал он от своего народа, он первый сам проявлял по отношению к идеалу, который он считал себя призванным воплотить в своей личности, идеалу избранника божьей власти, носителем которой он считал себя на земле. Его самодержавие было для него догматом и предметом поклонения, и он с глубоким убеждением и верою совмещал в своем лице роль кумира и великого жреца этой религии – сохранить этот догмат во всей чистоте на святой Руси, а вне ее защищать его от посягательств рационализма и либеральных устремлений века – такова была священная миссия, к которой он считал себя призванным самим богом, и ради которой он был готов ежечасно принести себя в жертву. Как у всякого фанатика, умственный кругозор его был поразительно ограничен его нравственными убеждениями. Он не хотел и даже не мог допустить ничего, что стояло бы вне особого строя понятий, из которых он создал себе культ. Повсюду вокруг него в Европе под веянием новых идей зарождался новый мир, но этот мир индивидуальной свободы и свободного индивидуализма представлялся ему во всех своих проявлениях лишь преступной и чудовищной ересью, которую он был призван побороть, подавить, искоренить… Глубоко искренний в своих убеждениях, часто героический и великий в своей преданности тому делу, в котором он видел миссию, возложенную на него провидением, можно сказать, что Николай I  был Дон-Кихотом самодержавия, Дон-Кихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволявшим ему подчинять все своей фантастической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века. Вот почему этот человек, соединявший с душой великодушной и рыцарский характер редкого благородства и честности, сердце горячее и нежное и ум возвышенный и просвещенный, хотя и лишенный широты, вот почему этот человек мог быть для России в течение своего 30-летнего царствования тираном и деспотом, систематически душившим в управляемой им стране всякое проявление инициативы и жизни. Угнетение, которое он оказывал, не было угнетением произвола, каприза, страсти; это был самый худший вид угнетения – угнетение систематическое, обдуманное, самодовлеющее, убежденное о том, что оно может и должно распространяться не только на внешние формы управления страной, но и на частную жизнь народа, на его мысль, его совесть, и что оно имеет право из великой нации сделать автомат, механизм которого находился бы в руках владыки. Отсюда в исходе его царствования всеобщее оцепенение умов, глубокая деморализация всех разрядов чиновничества, безвыходная инертность народа в целом. … Этот человек был глубоко и религиозно убежден в том, что всю свою жизнь он посвящает благу родины; который проводил за работой восемнадцати часов в сутки… трудился до поздней ночи, вставал на заре, спал на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных. Он чистосердечно и искренно верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовать своей волею. В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели права на них указывать, ни возможности с ними бороться. И вот когда наступил час испытания (Крымская война – С.М.), вся блестящая фантасмагория этого величественного царствования рассеялась как дым». (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М. Мысль. С.34-36). Поражение в Крымской войне (1853 – 1856 гг.) наглядно продемонстрировало техническую и социально-экономическую отсталость Российской империи. Экспедиционный англо-французский корпус поддерживал значительный флот паровых кораблей, в то время как командующий Черноморской эскадрой адмирал Нахимов остро ощущал недостаток паровых судов и неуклонно требовал, чтобы его эскадра была пополнена паровыми судами. Когда же это произошло, военные пароходы порой простаивали из-за нехватки угля, поскольку из-за отсутствия железных дорог доставка угля осуществлялась с перебоями. Об одном из эпизодов боевых действий на море, А.Тютчева сделала запись в своем дневнике: «Получено известие о бомбардировке Одессы англичанами… Бомбардировка продолжалась 12 часов; большинство наших батарей не могли действовать, т.к. английские суда вооруженные гораздо более дальнобойными орудиями, держались настолько далеко от берега, что оставались вне сферы нашего огня. Единственная из наших батарей, огонь которой производил действие, повредила три английских судна». (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М. Мысль. С.61). Запись А.Ф.Тютчевой о боях за Севастополь: «Севастополь в опасности! Укрепления совершенно негодны, наши солдаты не имеют ни вооружения, ни боевых припасов; продовольствия не хватает. Какие бы чудеса храбрости не оказывали наши несчастные войска, они будут раздавлены материальным превосходством наших врагов. Вот 30 лет, как Россия играет в солдатики, проводит время в военных упражнениях и в парадах, забавляется смотрами, восхищается маневрами. А в минуту опасности она оказывается захваченной врасплох и беззащитной. В головах этих генералов, столь элегантных на парадах, не оказалось ни военных познаний, ни способности к соображению. Солдаты, не смотря на свою храбрость и самоотверженность, не могут защищаться за неимением оружия и часто за неимением пищи… Все так привыкли беспрекословно верить в могущество, в силу, в непобедимость России. Говорили себе, что если существующий строй тягостен и удушлив дома, он по крайней мере обеспечивает за нами во внешних сношениях и по отношению к Европе престиж могущества и бесспорного политического и военного превосходства. Достаточно было дуновения событий, чтобы рушилась вся постройка… Вахт-парады не создают солдат и что мелочи, на которые мы потеряли тридцать лет, привели только к тому, что мы оказались неспособными к решению серьезных стратегических вопросов». (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М. Мысль.C. 71-72). Сухопутные части интервентов имели нарезное стрелковое оружие с большей дальностью и точностью боя, по сравнению с русским оружием. Русская армия испытывала недостаток боеприпасов и продовольствия. Ввиду отсутствия железных дорог, доставка припасов для русской армии гужевым транспортом занимала до 3 месяцев36. В то время как из Европы по морю их перевозка осуществлялась за 3-4 недели. Российский императорский двор «получал новости из Крыма через Париж, поскольку они шли по телеграфу. Российским полкам требовалось больше времени, чтобы добраться до Крыма пешком, чем британским чтобы десантироваться у Севастополя на современных пароходах». (Ливен Д. Быть империей. Эксперт № 1, 31.12.2007). Та же А.Тютчева писала: «В самом начале Восточной (Крымской – С.М.) войны армия – эта армия, столь хорошо дисциплинированная с внешней стороны, - оказалась без хорошего вооружения, без амуниции, разграбленная лихоимством и взяточничеством начальников возглавляемая генералами без инициативы и без знаний; оставалось только мужество и преданность ее солдат которые сумели умирать, не отступая там, где не могли победить вследствие недостатка средств обороны и наступления. Финансы оказались истощенными, пути сообщения через огромную империю непроездными, и при проведении каждого нового мероприятия власть наталкивалась на трудности, создаваемые злоупотреблениями и хищениями». (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М, Мысль, 1990. С.36). После того, как поражение России в Крымской войне стало очевидно, физически крепкий Николай I , не сомневавшийся в могуществе империи, скоропостижно скончался в 1855 г. Поражение было тем более тягостным, что его нанес империи на ее же собственной территории экспедиционный корпус, воевавших за тысячи миль от своей территории и своих баз. «В короткий срок полутора лет несчастный император увидел, как под ним рушились подмостки того иллюзорного величия, на которые он воображал, что поднял Россию… Среди кризиса катастрофы… выявилось истинное величие этого человека. Он ошибался, но ошибался честно, и, когда вынужден был признать свою ошибку и пагубные последствия ее для России, которую он любил выше всего, его сердце разбилось и он умер. Он умер не потому, что не хотел пережить унижения собственного честолюбия, а потому, что не мог пережить унижения России». (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М, Мысль, 1990. С.36-37). Приговор николаевской эпохе произнес Ф. Тютчев: «Было бы даже неестественно, чтобы тридцатилетний режим глупости, развращенности и злоупотреблений мог привести к успехам и славе». (Литературное наследство. Т. 19-21, 1935. С.197). Вскоре после окончания Крымской войны (в августе 1856 г.), Тютчева запишет в своем дневнике: «Я не могла… не задавать себе вопроса, какое будущее ожидает народ, которого высшие классы проникнуты глубоким растлением благодаря роскоши и пустоте и совершенно утратили национальное чувство и особенно религиозное сознание… Низшие же классы погрязают в рабстве, в угнетении и систематически поддерживаемом невежестве»37. (Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М, Мысль, 1990. С.146-147). Дальнейший ход истории показал: опасения умной и проницательной фрейлины были более чем правомерны. Вместе с тем, правление Николая I дает убедительный пример развития национальной культуры в сегменте права на основе создания университетского юридического образования. Для Николая I право было продолжением личной воли самодержца. Еще до начала правления, он говорил ректору Петербургского университета Балугьянскому: «Я желаю положить в основу государственного строя и управления всю силу и строгость законов». К тому же, император не мог не признать справедливым изобличение декабристами состояния российского правосудия: широкий разлив взяточничества, крючкотворство, волокита, отсутствие ясных законов. Николай считал правосудие коренной проблемой государства и твердо намеревался усовершенствовать эту сферу. Он верил, что при наличии чиновников с солидным образованием и нравственным достоинством, работающих под усиленным надзором центра, правительственные учреждения будут действовать законно. Император и сам подавал пример следования закону. Так в 1830 г. правительствующий сенат рассмотрел уголовное дело в отношении группы поляков обвиненных в заговоре против императора. Николай I лично контролировал это дело. Однако сенат «по недостаточности улик» оправдал подсудимых. Разгневанный император перенес рассмотрение дела в Государственный Совет. Заключение по делу давал генерал-прокурор Дашков. Он скрупулезно разобрал приговор Сената и так обосновал доводы о невиновности подсудимых, что и Госсовет большинством голосов высказался за утверждение оправдательного приговора. Такой поворот дела не удовлетворил Николая I. Он вернул дело на повторное рассмотрение. Однако и на повторном заседании Совета Дашков блестяще доказал законность и обоснованность приговора. Госсовет вновь оставил в силе приговор и свое решение. Приговор был направлен на высочайшее утверждение. Николай I держал его у себя 2 недели, но затем все же утвердил. (Звягинцев А. Советник самодержца. Аргументы и факты. 11.12.2013. С.17). С целью подготовки специалистов высокой квалификации, в правление Николая I была создана система высшего юридического образования. Пройдя в России под руководством М.Сперанского первоначальное обучение, и завершив в Германии высшее юридическое образование, немногочисленная профессура российских университетов воспитала целую плеяду выдающихся государственных чиновников. Став высшими сановниками уже в царствование Александра II, они подготовили и осуществили в 1864 г. подлинно либеральную реформу судебной власти. Эти государственные деятели были чиновниками по должности и подлинными интеллигентами-либералами по мировоззрению, нравственным идеалам и ценностным установкам. И воспитала их отечественная высшая школа.38 При Николае I, после многократных попыток, была осуществлена кодификация всех когда-либо изданных, а также действующих законов Российской империи. Во главе трудоемкого проекта был поставлен все тот же Сперанский, награжденный по завершении работы орденом. Однако, не смотря на все усилия, в правление самого Николая I существенно изменить российские порядки не удалось. Весьма откровенно отзывался о них сам император: «Деспотизм еще существует в России, ибо он составляет сущность моего правления, но он согласуется с гением нации». (Сколько на земле цивилизаций: взгляд из глубин российской истории. Центр политософии «Стратегия», М., 2007. С.38). Выразительно живописал нравы государевой службы редактор «Русского вестника» Н.Любимов: «Приказный (чиновник – С.М.) пил водку, брал взятки по милости начальственного снисхождения… Военные люди, представители дисциплины и подчинения, считались годными для всех родов службы». (Михаил Никифорович Катков и его историческая заслуга. По документам и личным воспоминаниям Н.А.Любимова. Спб, 1889. С.184). Белинский (в правление Николая I) характеризовал Россию, как страну, «где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации служебных воров39 и грабителей! А самый современный национальный вопрос: введение … строго выполнения хотя тех законов, которые уже есть». (Белинский В. Письмо к Гоголю // Собрание сочинений. М., ОГИЗ, 1948. Т.3. С. 33 -40). В первой половине XIX в. взяточничество в судах пышно расцветало. Даже министр юстиции граф Панин был вынужден в силу обычая дать сто рублей судебному чиновнику, оформлявшему рядную запись в пользу дочери министра… Положение усугублялось благодаря нищенским окладам служителей правосудия. Многое ли изменилось в России по прошествии полутора веков? Снисходительностью к коррупции верховная власть все также оплачивает лояльность своей социальной опоры – российской бюрократии, которую все также воспроизводит отечественная высшая школа. 17. Великие реформы Александра II (1860-е гг.) Взошедший на трон Александр II, под давлением необходимости восстановить конкурентоспособность России, вынужден был провести реформы. Впервые в истории России эти реформы носили комплексный характер: не только военные, технические, инфраструктурные (строительство железных дорог), но и социальные (отмена крепостного права), а также - судебная реформа. Весьма выразительно охарактеризовал законодательство пореформенной России граф Петр Валуев40: «У нас самый закон заклеймен неискренностью. Не озабочиваясь применимостью правил и ясностью выражений, он прямо и последовательно требует невозможного». Тем не менее, судебная реформа была признана едва ли не самой успешной: Россия получила суд присяжных и законодательство - одно из наиболее демократических для своего времени. Реформе предшествовало формирование в общественном сознании понимания взаимосвязи социально-экономических изменений с состоянием правосудия; их невозможности в условиях унизительной зависимости от властей судей, творивших произвол под покровом бумажного делопроизводства и компенсирующих нищенские оклады непомерными взятками.41 Последовав за отменой крепостного права, судебная реформа ставила целью «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных… возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе… то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего». (Из императорского указа Сенату от 20 ноября 1864г.) Сама постановка таких задач свидетельствовала о крупных сдвигах в сознании государственных чиновников. Творцам судебной реформы – Зарудному, Буцковскому, Ровинскому и другим 42 – принадлежит заслуга подготовки русских судебных уставов, не уступавших лучшим европейским кодексам. Реформа не только отделяла судебную власть от исполнительной. Она вводила суд присяжных, гласность и состязательность судебного процесса; создавала разветвленную судебную систему. Установление несменяемости судей и реальное повышение их статуса реально обеспечивало их независимость. Все это означало поворот в общественном понимании права. Начался приток студентов на юридические факультеты. В людях пробуждалось правовое сознание. Несмотря на все успехи реформ, опоздание с реформой политической привело к радикализации сознания части российского общества и стоило жизни Александру II. В результате террористического акта, организованного группой разночинцев,43 входивших в организацию «Народная воля»,44 император-реформатор был убит (1881 г), а либеральные реформы - остановлены. 18. Правление Николая II Менее четырех лет готовилась судебная реформа, а ее результаты ощущались на протяжении полувека. Не все складывалось гладко: реформу не раз пытались затормозить, а с 1880-х голов началось движение вспять: судебными функциями наделили земских начальников, вновь стали вводить чрезвычайные суды; в 1905 г. были созданы военно-полевые суды. Во многом, эти меры властей были вызваны социальными волнениями начала ХХ в. и стремлением подавить их. Однако противодействие становлению и укреплению независимой судебной системы оказывали и правящие элиты, группировавшиеся вокруг трона. Для самодержавия в принципе неприемлема ситуация, когда закон ставится выше власти. Однако главный удар по судебной системе России был нанесен в последствии событиями 1917 г. Незавершенность модернизации второй половины XIX в. породила в российском обществе то общественное умонастроение, из которого вызрело радикально-революционное сознание, как важнейшая предпосылка грядущей революции и гражданской войны. Этот масштабный социальный конфликт в его острейшей форме, унесший жизни миллионов соотечественников, общество не смогло предотвратить цивилизованным политико-правовым способом. Сам факт такого конфликта свидетельствует: не смотря на создание эффективной системы высшего юридического образования (в правление Николая I) и либеральную судебную реформу (в правление Александра II), правосознание оказалось достоянием лишь узких групп российского общества; не получило столь необходимого, широкого распространения, не было усвоено как массовыми слоями населения, так и элитами, включая образованные группы – интеллигенцию. Известно, что интеллигенции принадлежит значительная роль в идейно-идеологической подготовке революции, в ее осуществлении и организации вооруженной борьбы. Именно ее представители стали идейно-организационным ядром всех политических сил, вовлеченных в гражданский конфликт. Тем важнее указать на те умонастроения, ту общественную атмосферу, в которой формировалась предреволюционная интеллигенция. Известный правовед, профессор Киевского университета Богдан Кистяковский в сборнике «Вехи» (1909 г.) писал, что в идейном развитии нашей интеллигенции не участвовала ни одна правовая идея, и добавлял: «Наиболее существенная причина этого явления заключается в том, что нашей интеллигенции чужды те правовые убеждения, которые дисциплинировали бы ее внутренне. Мы нуждаемся в дисциплине внешней именно потому, что у нас нет внутренней дисциплины… Мы воспринимаем право не как внутреннее правовое убеждение, а как принудительное правило». Кистяковский привел также чрезвычайно показательное высказывание Герцена: «Полное неравенство перед судом убило в русском народе всякое уважение к законности. Русский, какого бы он звания ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство». К величайшему сожалению, и в России XXI в. мало что изменилось. Для макросоциальной стабильности общества, его благополучия, неусвоенность права, невыработанность массового правосознания, - являются одной из наиболее серьезных угроз, порождающих значимые исторические риски. К демократическим преобразованиям власть вынужденно вернулась лишь четверть века спустя, вследствие событий 1905 г. Подданным были дарованы политические права, дозволено создавать политические партии, проведены выборы в Государственную Думу. Однако дальнейший ход событий свидетельствует: введение парламентаризма исторически безнадежно опоздало. Малообразованное общество (структура образованности: 80% неграмотных, 16% малограмотных и 4% владеющих навыком регулярного чтения, из которых лишь 1 % имел высшее образование) трагически не успевало освоить политическую, политико-правовую культуру поддержания макросоциального компромисса – баланса разнонаправленных интересов больших социальных групп общества. Верховная власть, правящие элиты, интеллигенция, духовенство, массовые слои общества не нашли иного способа «согласования» своих противоречивых интересов, помимо взаимоистребления носителей различных общественных идеалов. Одни были за сохранение самодержавия; другие – за конституционную монархию; третьи – за буржуазную республику; четвертые – за власть советов. В ходе революции и гражданской войны (за период 1917-1923 гг.) население России сократилось на 13 млн. чел. (Под ред. В.В.Ильина. Россия: опыт национально-государственной идеологии. МГУ, 1994. С.77), из них, примерно 2 млн. – ушли в иммиграцию, а остальные - жертвы боевых действий, взаимного террора, голода, холода, эпидемий и нерожденные ими дети. С состоянием массового правосознания, как важнейшего элемента национального социо-культурного архетипа, связаны характерные, исторически-устойчивые черты российской модели модернизации: - Непоследовательность властей в проведении реформ, половинчатый характер преобразований, граничащий с их полной остановкой по мере реализации интересов властвующих групп - Апатия, равнодушие и пассивное сопротивление реформам большинства населения, которому достаются, по преимуществу тяготы и издержки реформ, тогда как их блага присваивают себе узкие властвующие группы. - Отсюда убеждение Петра I: «Наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут», в качестве обоснования масштабного использования государственного насилия. Отчасти, типологически-подобная ситуация возникла и период социалистической индустриализации 1930-1960 гг. - неподдельный энтузиазм части населения существовал одновременно с ГУЛАГОМ. Указанные особенности 300-сот летней отечественной модернизации, во многом, обусловили специфический «двухтакный» исторический цикл – «рывок – застой». И, если до средины ХХ в. этот ритм обеспечивал России место в числе наиболее развитых стран, то в дальнейшем, по мере формирования постиндустриального общества, страна закономерно стала терять конкурентоспособность. 19. Советский период Правом государство строится, в отсутствии права - распадается Старинная скандинавская пословица То, что отвергнуто историей, постоянно напоминает о себе, возрождается. Приспосабливается к новой ситуации. Карл Манхейм В ходе революции и Гражданской войны45 исторически закономерно (достаточно вспомнить Кромвеля, Наполеона) возник политический режим диктатуры, но не пролетариата, а советской партийно-государственной бюрократии. Согласно определению Ленина, диктатура, есть политический режим, опирающийся непосредственно на насилие, неограниченное никаким законом. Именно это теоретическое положение стало обоснованием террора времен Революции и Гражданской войны, эксцессов коллективизации, создания ГУЛАГА. 19.1. Первые послереволюционные годы С первых месяцев советской власти принимались и применялись судами законы, карающие за то, что не может считаться преступлением – за инакомыслие. Ленин требовал: «За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши судьи, а бог знает что». (Симкин Л. Закон и право. Новый мир, № 1, 1992. С.213). Фактически это был возврат к средневековой практике Московии - осуждению впавших в ересь, когда люди, обвиненные Русской православной церковью «в неправославии» сжигались на кострах. Так создавались суды, которым исполнительная власть могла диктовать свою волю. Философия революционной целесообразности не требовала выявления и доказательства личной вины обвиняемого. Известно высказывание одного из первых руководителей ЧК М.Лациса, сформулированное им в статье, опубликованной 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор», издаваемом ЧК: «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». ( Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Ч.1. Т.1. С.31). Исторически закономерно, что и сам Лацис пал жертвой государственных репрессий: 9 ноября 1937 он был арестован и 11 февраля 1938 г., по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР, Лацис был расстрелян. Отказ от правосудия стал фундаментом тоталитаризма, открыв дорогу государственным репрессиям. Тоталитарная система в принципе не признает права и независимой судебной власти. Ленин в своих записках наркому юстиции Д.Курскому в 1918 г. ставил вопрос о тайном, без всякой огласки, принятии официальных решений, уничтожении документов, удостоверяющих права граждан на частную собственность: на землю, предприятия, недвижимость. (Соловьев А.И. Политология. Политическая теория. Политические технологии. Аспект Пресс. М., 2008. С.519-520). В период Большого террора ни честь, ни достоинство, ни сама человеческая жизнь не были гарантированы. В отсутствии закона, царил абсолютный произвол власти. В годы террора (1930 – 1953 гг.), погибло большинство революционеров - соратников Ленина. Почти поголовно были уничтожены делегаты XVII съезда ВКП(б), т.н. «съезда победителей», заявившего о победе социализма. (Известны слова жены Ленина Н.К.Крупской в узком кругу незадолго до ее смерти: «Если бы Володя был жив, он бы сейчас сидел в тюрьме). Фундаментальная причина, обусловившая саму возможность расправы над творцами октябрьского переворота и партийно-государственными руководителями Советской России, - созданная ими самими неправовая государственность. Тем самым, свершился закономерный акт исторического возмездия. Комментарий. В данном контексте следует обратить внимание: на обломках неправового государства - Российской империи, была создана неправовая государственность – Советский Союз. Однако и после его ликвидации вновь возникло неправовое государство, т.к. в современной России власть очевидно выше закона, а суд явно не имеет статуса независимой государственной власти. Так работают механизмы социо-культурного воспроизводства. *** Ленин, в письме «О двойном подчинении» (1922) указывал: «Законность должна быть одна, и основным злом всей нашей жизни и всей нашей некультурности является попустительство исконно русского взгляда и привычки полудикарей, желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской». Весь ход истории СССР и, особенно его распад, наглядно засвидетельствовали – средневековую, старомосковскую традицию пренебрежения правом преодолеть так и не удалось. Нередко можно встретить утверждение, что диктатура способна «навести порядок». Однако люди, пережившие революцию и гражданскую войну, свидетельствуют о другом. Известный русский философ и общественный деятель Ф.АСтепун, описывая послереволюционный московский быт, отмечает: жили «постоянно откупаясь от большевистских агентов и милиционеров громадными суммами». (Степун Ф.А. Мысли о России. Новый мир, № 6, 1991. С.204). В период своего существования советских режим эволюционировал от беспощадной идеологической непреклонности первых лет, через 1930–1950-е годы Большого государственного террора, к более умеренным формам подавления инакомыслия, вследствие разложения коммунистической идеологии (идеалов) в период позднего СССР. Важен вопрос о причинах, побудивших лидеров КПСС отказаться, после смерти Сталина, от практики массовых репрессий. В числе важнейших – стремление высших эшелонов советской партийно-государственной бюрократии (номенклатуры) обезопасить себя, устранить саму возможность расправы над ними со стороны правителя. Двукратный, в течение одного столетия распад российской государственности (Российская империя, а затем СССР) свидетельствует о предельно низком качестве стратегического национально-государственного управления. Политический режим, не способный обеспечить национальное развитие, исторической перспективы не имеет и неизбежно сойдет с исторической сцены. Проблема, однако, в том, социальные конфликты какого формата могут сопровождать его уход: масштабный общенациональный, по прецеденту 1918 – 1821 гг. или серия локальных, как в 1991 – 1993гг. 19.1. Советская юстиция (при подготовке раздела использованы материалы: Дмитриева Т.Б. Альянс права и милосердия. М., Наука, 2001. Глава 3). Право есть возведенная в закон воля господствующего класса. Марксистская доктрина права Тезис, вынесенный в эпиграф, был положен в основу советской юстиции. Из него вытекал ряд следствий, имеющих вполне практическое значение. Право объявляется инструментом классового господства в классово-антагонистическом обществе. Правящий класс признается полностью свободным в принятии законов, исходя из своих интересов. В период сталинской диктатуры это трансформировалось в произвол и неприкрытое насилие. Советские правоведы не признавали за правом функции всеобщего регулятора, действующего на основе универсальных общепризнанных принципов (например, принцип защиты прав человека) и ограничивающих произвол правящих групп. Марксисты отрицали теорию разделения властей. Они считали власть единой и неделимой, призванной охранять диктатуру правящего класса, который ни с кем ее не делит. Идущее от трудов Монтескье разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную для марксистов неприемлемо. Такое разделение признается как чисто технологическое распределение властных функций, оптимизирующее процесс государственного управления, но никак не реальное разделение властей на самостоятельные, независимые друг от друга ветви. Подлинной властью в СССР была власть исполнительная, тогда как законодательная и судебная играли чисто вспомогательную роль. Социальный прогресс, свобода и демократия заключаются согласно марксизму не в расширении прав и свобод граждан, а в смене одной формации другой, более прогрессивной, чем предыдущая. Государство по своей сути всегда диктатура какого-то класса. Это принципиальное обстоятельство. В теории задача государства диктатуры пролетариата подавить сопротивление бывших эксплуататорских классов и освободить социально-властные отношения от классовых антагонизмов, порождающих эксплуатацию. Однако на практике в начале 1930-х годов политика т.н. «раскулачивания» приобретала формы неприкрытого геноцида наиболее продуктивной части крестьянства. Отрицаемую советским правоведением концепцию прав человека призван был заменить принцип социалистической законности. Этот принцип от концепции прав человека отличало отсутствие юридических обязательств между гражданином и государством как равноправными субъектами права. Это стало одной из предпосылок преступлений сталинского периода - масштабных государственных репрессий, унесших жизней миллионов советских людей. В годы хрущевской «оттепели» КПСС осудила сталинский террор. Тогда же часть репрессированных, в т.ч. расстрелянных и погибших в ГУЛАГЕ, была реабилитирована - оправдана за отсутствием состава преступления. Но после снятия Н.Хрущева с высших партийных и государственных постов процесс реабилитации был заторможен, а официальная пропаганда тему репрессий предпочитала обходить молчанием. Для характеристики советской государственно-правовой системы необходимо отметить два существенных момента: - В СССР наряду с юридически-властными государственными органами, действовала система «параллельного» управления, во многом превосходившая государственное управление. Речь идет о партийном руководстве страной, осуществлявшееся через многомиллионную КПСС, в которой состояли практически все высшие должностные лица государства, руководители абсолютного большинства хозяйственных, научных и культурных организаций - от директора крупнейшего завода до ректора университета и главного врача больницы. Все они подчинялись партийным директивам. Многочисленные организации, номинально имевшие статус общественных - профсоюз, комсомол…реально являлись частью разветвленного государственного аппарата. - В Советском Союзе существовала практика принятия «закрытых» нормативно-правовых актов, в т.ч. Указы Президиума Верховного Совета, Постановления Правительства, приказы министерств и ведомств и т.п. В отличие от документов, публикуемых в официальных изданиях текущего законодательства и были доступны каждому человеку, «закрытые» документы имели ограничительный гриф: «секретно», «совершенно секретно» и были недоступны массовой аудитории. При этом в «закрытых» документах могли быть сведения, касающиеся многих категорий людей. Таким образом за кажущейся примитивной тоталитарной государственностью скрывалась изощренная система теоретических постулатов марксистско-ленинского учения о государстве и праве, а также сложный механизм их практического применения. Наряду с откровенной демагогией и страхом перед суровыми наказаниями, на массовое неискушенное сознание действовали идеалы коммунистического будущего. Иностранцы, посетившие СССР во второй половине 1930-х годов, т.е. в самый разгар Большого террора, неоднократно отмечали искреннюю и безграничную веру советских людей в величие идей коммунизма и правоту политики советского государства, возглавляемого мудрым вождем. Страх советское общество безусловно испытывало, однако он не был единственной опорой, на которой держался сталинский режим. Представляет интерес социально-психологический феномен Большого террора. В советской судебной системе древнейший принцип «презумпции невиновности» был объявлен «буржуазным». Поэтому, арестованный и обвиненный в преступлениях против советского режима заранее, через СМИ, обвинялся как «враг народа». И экзальтированные и невежественные толпы народа еще до суда требовали смертной казни - расстрелять «как бешенных псов». Обвиняемый еще до приговора считался виновным и все последующее «судопроизводство» носило формальный характер. Однако наряду с юридической стороной организации Большого террора, необходимо учитывать мощную идеологическую обработку населения. Массовому советскому человеку, в течение десятилетий, вся мощь советской пропаганды настойчиво внушала идеологемы: - О враждебном капиталистическом окружении, якобы стремящемся сокрушить Советский Союз - Об обострении классовой борьбы внутри СССР по мере приближения к коммунизму, что породило «пятую колонну» предателей, готовых поддержать капиталистического агрессора. В результате в массовом сознании возник подлинный синдром «осажденной крепости», служивший одной из основных доминант восприятия действительности. Любая техногенная авария, крушение поезда или пожар воспринимались как умышленная диверсия. При этом реальные причины могли быть самыми разными: стихийное бедствие, низкая квалификация персонала, изношенность техники, несчастный случай и т.п. Как пишет директор Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии Т.Б.Дмитриева: «Объяснение любого несчастья происками врага закономерно вело к убеждению, будто враги очень многочисленны и прячутся за каждым углом. Неудивительно, что борьба с ними напоминала массовый психоз46. Подобные воззрения были свойственны не только Сталину, которого даже подозревали в заболевании паранойей47, но и его ближайшему окружению или подвергшемуся массированной идеологической обработке народу. Их настроения и взгляды вполне разделяли и те, кто сам пал жертвой террора - Бухарин, Радек, Пятаков и многие другие репрессированные». Над сознанием людей властвовал «менталитет эпохи». С не меньшим основанием подобное состояние массового сознания можно назвать массовым психозом. Многие работники правоохранительных органов, которые вели дела о контрреволюционных преступлениях и, казалось прекрасно осведомленные от истинном положении дел, по ряду сохранившихся свидетельств, бывали искренне убеждены, что их многочисленные подследственные действительно шпионы, вредители и диверсанты. И прозревали лишь тогда, когда сами попадали в кровавую мясорубку репрессий… В созданном столь мощном социально-психологическом поле массовой уверенности в многоликости и многочисленности коварного врага, принципы права и процессуальные юридические нормы значения не имели. Обвиняемых, как «врагов народа», расстреливали списками, подписанными высшими партийно-государственными руководителями СССР и по приговору внесудебного органа, рассматривавшего дело в течение нескольких минут. Практиковались также открытые судебные процессы, поставленные как заранее отрепетированные спектакли. Сталинские репрессии напоминают средневековые процессы над «ведьмами». Смертельная опасность заражала людей социальной агрессией; зло начинали искать всюду и находили. Народ требовал от властей беспощадного уничтожения оборотней, как носителей социального зла. И карательная машина работала без устали. Настроения непримиримости и вражды в сочетании с массовой социальной беспомощностью все еще являются значительным сегментом сознания миллионов россиян. Сочетание этих причин стимулирует широкую популярность имени Сталина в массовых слоях населения России. Это регулярно фиксируют социологические опросы. В этом проявляется специфический компенсаторный комплекс маленького, бедного, беззащитного и униженного массового человека. 20. Постсоветская Россия Способно ли неправовое общество, учредить правовое государство? И как неправовое общество преобразовать в правовое? С.Магарил 20.1. Судебная система В период диктатуры общество не могло приблизиться и не приблизилось к правовому государству. В этом контексте чрезвычайно выразителен предвыборный лозунг кандидата в президенты России Владимира Путина «о диктатуре закона» на выборах 2000 г. Однако на 7-м (!) году его правления Генеральная прокуратура РФ оценила ежегодный масштаб коррупции в России в 240 млрд. долл. (Труд, 7.11. 2006г.). Позднее эту же цифру воспроизвел в своем ежегодном докладе и Совет Федерации, по мнению которого «в сфере экономики уровень коррупции в России сопоставим с бюджетом государства». (Доклад Совета Федерации ФС РФ 2007 года. О состоянии законодательства в Российской Федерации. Издание Совета Федерации, М., 2008. С.295.) Приведенные оценки коррупции, как элитарной преступности, фиксируют очередную неудачную попытку построения правового государства. И в XXI в. в России закон, до сих пор, «что дышло». Министр экономического развития и торговли Г.Греф, подводя итоги 2004 г. на расширенной коллегии министерства признал: «коррупция – один из наиболее серьезных факторов, препятствующих национальному развитию». Подобный вывод абсолютно правомерен. В любом учебнике криминалистики написано: «коррупция», является неотъемлемой частью «организованной преступности». И потому масштабы коррупции, указанные Генеральной прокуратурой, и подтвержденные Советом Федерации РФ, вполне определенным образом характеризуют российское государство начала XXI в. Для характеристики судебной ветви государственной власти России целесообразно обратиться к мнению профессионалов.48 Вот что пишет проф. В.В. Лунеев - полковник юстиции, д.ю.н., лауреат Гос. премии РФ, зав.сектором уголовного права и криминологии Института государства и права РАН, в статье «Особенности современной преступности в России» (опубликовано в: Куда пришла Россия? Итоги социальной трансформации / Под общей редакцией Т.И. Заславской. М.: http://www.demoscope.ru/weekly/2004/0143/analit03.php). «… Наряду с фактическим ростом преступности идет непрерывный процесс криминализации (возведения в ранг преступления) все новых и новых видов общественно опасного поведения. За время действия четырех Уголовных кодексов (УК) России (1922, 1926, 1960, 1996 годы) было криминализировано более 300 новых видов поведения и декриминализировано около 100. Предложения к расширению нового УК идут непрерывным потоком. Процесс этот - естествен. Но когда тенденция криминализации в три-четыре раза превалирует над декриминализацией, то это требует серьезного осмысления. Ныне в сферу преступного зачислены все сколько-нибудь значимые угрозы для человека, общества и государства. Поэтому совершенствование любой сферы жизни и деятельности в той или иной мере связаны с обузданием криминала. Процесс интенсивной криминализации новых деяний, совершаемых простыми людьми, идет параллельно с не менее интенсивным торможением возведения в ранг преступлений общественно опасных деяний, совершаемых политической, экономической и правящей элитой. Более 10 лет в России пытаются принять закон о борьбе с беспрецедентной коррупцией в высших эшелонах власти. Тщетно. Наша экономическая, политическая и правящая элита легко перенимает права и свободы европейских стран, но демократический контроль за своей противоправной деятельностью расценивает как возвращение к тоталитаризму. Этот фактор является особо криминогенным. Интенсивное расширение сферы уголовно-наказуемого поведения среди простого люда ошибочно расценивать как укрепление правопорядка. Уголовная юстиция не справляется даже с выборочно регистрируемой преступностью. Если бы эта система расследовала и рассматривала в суде, хотя бы основную часть совершаемых преступлений, она бы рухнула под грудой 12-15 миллионов деяний. В России учитывается около 3 миллионов преступлений, т.е. не более четверти реальной преступности. В связи с этим примерно 5-7 миллионов людей, фактически пострадавших от преступлений, не получают никакой правовой помощи от государства. В числе учтенных деяний выявляется около половины виновных. До суда доходит один из десяти фактических преступников. К лишению свободы осуждается около 350 тысяч, или 2-5 человек из ста реально совершивших уголовно наказуемые деяния. Но и это пенитенциарная система выдержать не может. Помогают ежегодные массовые амнистии. Превентивная роль наказания почти нулевая. По данным МВД, в 2002 году из 1,3 миллиона выявленных правонарушителей: 53% составили лица, не имеющие постоянного источника дохода, 24% - совершившие преступление в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, 24% - ранее судимые, 18% - женщины (идет процесс феминизации преступности), 11% - несовершеннолетние. И только 3,6% выявленных лиц совершили преступления в составе организованных групп или преступных сообществ. Таким образом, система уголовной юстиции в основном нацелена на бедные, низшие, слабо адаптированные, алкоголизированные, деградированные и маргинальные слои населения, совершающие традиционные уголовные деяния. К уголовной ответственности привлекаются, как правило, те, кто совершил примитивное и очевидное деяние, кто не смог замести свои следы, кто не способен квалифицированно самозащищаться, кто не прикрыт депутатской и иной должностной неприкосновенностью, кто плохо понимает презумпцию невиновности, у кого нет оснований блефовать, что его преследуют по политическим мотивам, у кого нет средств на известного адвоката, кто не может внести залог и выйти на свободу до суда, чтобы скрыть следы преступления, кто не может сфабриковать или добыть необходимый компромат на своих преследователей, кто не может просто откупиться от них и т.д. Такая практика серьезно подрывает конституционный принцип - все равны перед законом и судом - и является особо криминогенным обстоятельством. Большинство лиц, привлеченных к уголовной ответственности и осужденных, действительно виновно, хотя доля фактически и юридически невиновных в структуре преследуемых тоже не так уж мала. Она ежегодно достигает 200-250 тысяч человек (оправданные; лица, дела о которых возвращены на дополнительное расследование, а затем прекращены за отсутствием состава преступления; незаконно содержащиеся под стражей; лица, в отношении которых были отменены как незаконные постановления о возбуждении уголовных дел и т.д.). Среди них значительная доля фактических, но не изобличенных преступников. Введение в прошлом году в действие нового уголовно-процессуального законодательства заметно увеличило удельный вес таких лиц. Преступления совершают и богатые, и образованные, и высокопоставленные; правящая, политическая, экономическая элита; президенты, примьер-министры, министры и губернаторы. Коэффициент поражаемости реальной преступностью элитарных групп (как отношение преступников из этих групп к общему числу лиц данных групп) не ниже (или не намного ниже), чем самых неблагополучных слоев населения. Другое дело, что каждый слой общества совершает "свои" преступления. Высокопоставленному должностному лицу ничего не надо делать самому, ему надо лишь намекнуть о своих потребностях. Государственному чиновнику нет нужды совершать грабежи, он многократно может обогатиться от продажи конфиденциальной информации и т.д. Ответственность наступает по-разному. Преступления нищеты, бедности и слабо адаптированных к жизни людей легко попадают в жернова системы уголовной юстиции, а преступность власти, богатства и интеллекта почти не значится в орбите деятельности правоохранительных органов. Хотя именно в этой сфере причиняется колоссальный материальный, физический и моральный вред, рушится вера в демократию, проводимые экономические и политические реформы, подрывается доверие к власти и государству. Современные тенденции не дают оснований для оптимистического прогноза преступности на ближайшие годы. Он подкрепляется негативными тенденциями фоновых криминогенных явлений (пауперизма, алкоголизма, наркотизма, проституции, беспризорности, безнадзорности, бездомности, психических заболеваний и т.д.) и низкой эффективностью деятельности системы уголовной юстиции. Серьезным, хотя и не главным, показателем эффективности борьбы с преступностью является соотношение сил и средств системы уголовной юстиции с фактическими результатами ее деятельности… По сведениям ООН 1994 года, число полицейских на 100 тысяч населения в России было самым большим в мире (1224 - практически один сотрудник на одно зарегистрированное преступление) при среднемировом числе - 371. За Россией следует Сингапур (1074), Уругвай (840), Бермуды (796), Казахстан (778). Франция на 26 месте (349), Англия и Уэльс - на 27 (346), США - на 31 (300), Швеция - на 34 (281), Япония - на 44 (207) и т.д. Эти сравнения показательны. В Швеции число полицейских на 100 тысяч населения в 4,5 раза было меньше, чем в России, а они "обслуживают" в 6,5 раза больше учтенных преступлений, чем в России. В 1994 году там регистрировалось 12 тысяч преступлений на 100 тысяч населения, а в России - только 1,8 тысячи. И это при условии, что латентная преступность в России многократно выше, чем в Швеции, но органы внутренних дел и другие правоохранители ее не выявляют и не учитывают. В непосредственных контактах милиции с вооруженными преступниками эффективность ее деятельности тоже низка. В 2002 году в результате применения табельного оружия в России погибли 107 и ранены 402 преступника, а от рук преступников погибли 212 и ранены 523 сотрудника милиции. Преступники даже в этом случае из года в год действуют эффективнее, чем органы правоохраны. Мы совершенно не знаем реальной цены фактической преступности и правонарушаемости, которая включает в себя физический, материальный и моральный вред, причиняемый гражданам, экономике, государству; расходы на охрану, защитные устройства; расходы на всю систему уголовной юстиции, содержание осужденных, их ресоциализацию и т.д. Эта цена может быть очень высокой. Она, видимо, сопоставима с бюджетом страны. Мы не знаем и уровня реальной преступности. Называемые 12-15 миллионов фактически совершаемых в России преступлений в год - это более или менее обоснованная экспертная оценка. В действительности, никто этой цифры не знает и она системно ни кем не изучается и не обнародуется. В США, Великобритании, Канаде, Австралии и других странах 1-2 раза в год проводятся репрезентативные социологические исследования виктимизации граждан. У нас же чуть ли не ежемесячно изучаются рейтинги всем надоевших политиков и "пупырышных" партий, но отсутствует регулярное и системное познание фактической криминализации общества, которая подрывает все общественные устои в стране. При изучении фактического уровня преступности нельзя забывать и об уровне административных правонарушений. В современной России существуют около 40 ведомств и органов административной юрисдикции. Только по линии МВД и судов ежегодно регистрируется до 80 миллионов административных правонарушений. Их латентность многократно выше латентности преступности. О деятельности других органов административной юрисдикции никаких данных нет. Чтобы получить реальный уровень преступности и правонарушаемости в стране, необходимо все это выяснить и просуммировать. Есть основания полагать, что общее число преступлений и административных правонарушений статистически намного превысит численность населения страны, включая стариков и детей. Мировое сообщество в целом и наша страна особенно стоят перед проблемой ювелирного решения сложнейшей двуединой задачи - обеспечения одновременно и эффективности правоохранительной деятельности и ее гуманности. Результативная работа органов правоохраны должна сочетаться со строжайшим соблюдением фундаментальных прав человека на основе нового соотношения свободы и необходимости, свободы и социально-правовой подкоитрольности, свободы и безопасности». Прислушаемся к мнению д.п.н. В.Пастухова, научного директора Института публичного права и публичной политики. (Статья. Тёмный век. Посткоммунизм как “черная дыра” русской истории. Политические исследования, 2007 № 3). «… Современная Россия воспринимается как новое средневековье. Этот образ обретает все более существенный смысл. Подобное вполне объяснимо: люди не чувствуют себя защищенными, прежде всего политически и социально, но также и лично. Насилие и связанная с ним непредсказуемость – вот главные действующие лица на российской исторической сцене сегодняшнего дня. В то же время право, законность и ассоциирующиеся с ними преимущества цивилизованного состояния играют в жизни общества все меньшую роль. Это и заставляет проводить аналогии с “темными” веками истории. Такого рода сравнения, некогда робкие и редкие, стали в сегодняшней публицистике общим местом. Почему образ “нового средневековья” окончательно сформировался в России только сейчас?... Не тогда, когда несколько сотен семей в течение одного десятилетия присвоили большую часть государственных активов, не тогда, когда частные лица начали открыто использовать государственную власть как орудие личного обогащения, а тогда, когда вроде бы начался обратный процесс “возвращения” государства в общественную жизнь, восстановления как минимум видимости общественного порядка и государственного единства… Любое явление может быть понято лишь на той стадии своего развития, когда сущность происходящего проявится в достаточной степени. Сейчас нам необходимо точнее увидеть связь эпох в новейшей истории России и осознать, что ее самый последний “восстановительный” этап сохраняет органическую связь с предыдущим “разрушительным” этапом… из него, является его логическим продолжением. Эпоху нынешнюю и предыдущую объединяет общая направленность исторического движения… …Живущие в трагическую эпоху люди оказываются на дне своеобразного «исторического колодца», где им остается лишь, глядя вверх сквозь толщу своего культурного опыта, угадывать в просвете контуры будущей цивилизации. Россия “свалилась” в один из таких средневековых колодцев культуры. В этот период происходит приостановка развития. Общество “зависает” во времени и пространстве, причем зависание может быть очень длительным, растянутым на несколько веков. Средневековье, эта “черная дыра” истории, застает страну выпавшей из мирового контекста. Право в России сохранилось лишь как видимость.49 Формально оно существует (действуют десятки тысяч норм, работают правоохранительные органы и даже тюрьмы). Но оно существует только для тех, у кого нет ресурсов его преодолеть. Право утратило свое главное качество – всеобщность. Оно стало избирательным, применяемым по обстоятельствам… Этот феномен, названный “селективной юстицией”, является сутью, системообразующим блоком, краеугольным камнем нового средневековья. Право стало по-настоящему “частным” в том смысле, что оно теперь принадлежит исключительно частным лицам. (Т.е., применяется судебной ветвью государственной власти и правоприменительными органами не от лица общества и в его интересах, а в интересах влиятельных лиц, чье влияние основано на обладании крупным капиталом - нередко сомнительного происхождения -, а потому и возможностью лично оплачивать услуги конкретных судебных чиновников – С.М. ). Отсутствие права удерживает российское общество в историческом колодце, не дает ему подняться “со дна”… Россия сегодня – это эфемерное государство, оно существует благодаря инерции, которую имеет власть исторического времени (традиции) над географическим пространством (территорией). Его профиль определяют две константы: высокий уровень насилия и более чем скромная роль закона. Бытие эфемерного государства всегда есть постоянное и непредсказуемое столкновение миллионов разрозненных воль, не ограниченных внутренне ни нравственным, ни юридическим законом. Никакие религиозные либо правовые нормы сегодня не реализуются в России в полном объеме. Двойному этическому стандарту поведения - борьба пафоса духовности с прозой стяжательства - соответствует раздвоение всей публичной сферы на жизнь по закону и жизнь по понятиям… Насилие – единственный эффективно действующий закон нового средневековья. Роль насилия зачастую примитивизируется. Его определяют исключительно как государственный произвол. Русскую власть непременно упрекают в этом произволе, сводя все к отсутствию демократии. В действительности проблема гораздо сложнее. Произвол современной власти есть лишь вершина айсберга. Основание его погружено глубоко в общество, в котором идет непрекращающаяся гражданская война всех против всех. Найдется немало лжепророков, готовых указать пальцем на власть как на причину произвола. Требуется, однако, гораздо больше мужества и мудрости, чтобы признать главным источником насилия само общество… Поскольку антипод насилия – право – бездействует, то положение конкретного человека… в современном российском обществе зависит, в конечном счете, от открытого или скрытого насилия, то есть…от стечения обстоятельств. Ситуация в правовой сфере, требует, чтобы на право рассматривалось в обще-социальном и культурном контексте. Сегодня вопрос о праве – главный в политической повестке дня. Однако консенсуса по нему нет, осознание остроты проблемы приходит медленно. Право продолжает оставаться невостребованным “культурным активом”. Его роль в качестве важнейшего инструмента развития общества полностью не раскрыта и массово недооценена. Оно продолжает, во многом, оставаться «культурной фикцией». В России восстановление верховенства закона есть важнейшая предпосылка разрешения всех других проблем: экономических, социальных и политических. К сожалению, вопросы права находятся преимущественно лишь в поле зрения юристов. Однако острота ситуации требует, чтобы юридическими проблемами были озабочены столько правоведы, сколько обществоведы. Право – великий цивилизатор. Оно способствует возникновению и развитию обществ, поддерживает их стабильность. Его основное предназначение – формировать устойчивые правила игры, обеспечивающие предсказуемость протекания всех социальных процессов. Только при наличии таких правил возможен исторический прогресс. Деградация права неизбежно ведет к деградации культуры, устойчивое функционирование которой оно призвано поддерживать. Правовая система России в данный момент оказалась заблокированной сразу на нескольких уровнях: правосознания, правосудия и правоприменения. Кризис правосознания представляет наибольшую общественную угрозу. Правовой нигилизм русского народа является “притчей во языцех”. В этом смысле у “посткоммунистического” правосознания изначально была очень плохая наследственность. Но были в России и свои правовые традиции. Заложенные реформами второй половины XIX века, они сильно пострадали в огне революции и были почти полностью вытравлены к середине XX века.50 Современная российская элита относится к праву, как к инструменту достижения своих частно-корпоративных интересов. В праве отвергается главное – всеобщность и формализм. Без этих качеств право – пустой звук, дымовая завеса произвола. Сегодня в России законы и реальная действительность все меньше пересекаются друг с другом. Закон провозглашает свободу распоряжения собственностью, а в действительности собственник целиком зависит от государства. Закон провозглашает презумпцию невиновности, а в реальной действительности – каждый потенциально подозреваемый в совершении правонарушений. У законов нет охраны. Они не могут защитить сами себя, если на их сторону не встанет суд. Но сегодня в России правосудие не функционирует. Судебная власть архаична, непрофессиональна и зависима. Ее не коснулись никакие реформы, а реально сделанное представляет собой не более чем косметический ремонт. Факты астрономической коррупции51 свидетельствуют: правоохранительная система России неспособна эффективно противостоять организованной элитарной преступности. По своей значимости кризис права выходит далеко за рамки собственно правовой сферы, приобретает для российского социума судьбоносное значение. Если из общества удален такой интегратор, как право, в обществе неизбежно падает взаимное доверие людей и развивается цепная реакция насилия, чреватая социальной катастрофой. Весьма критична позиция С. Пашина, бывшего судьи Мосгорсуда, профессора, заслуженного юриста РФ. (Пашин С. Правда и милость. Судебная реформа и контрреформа в современной России. Гуманитарный контекст, № 1, 2009). Верховный Совет РФ 24.10.1991 г. своим постановлением одобрил Концепцию судебной реформы. Ее авторы стремились утвердить суд и правоохранительные органы в качестве самостоятельной и влиятельной ветви государственной власти, независимой при отправлении правосудия ни от законодательной, ни от исполнительной власти.52 В числе достижений судебной реформы, Пашин отмечает: * Провозглашение в Конституции РФ верховенства и прямого действия международного права. В частности, признание Россией юрисдикции Европейского (Страсбургского) суда по правам человека. * Создание Конституционного суда РФ и системы арбитражных судов * Значительное расширение круга дел, входящих в компетенцию суда * Масштабное финансирование судебной системы, что позволило существенно повысить заработную плату судей и персонала судов. Правительство РФ 20.11.2001 и 21.09.2006 утвердило Федеральные целевые программы развития судебной системы России, последняя из которых рассчитана до 2011 г. Реалии судебной практики. Однако, несмотря на определенные сдвиги, по мнению Пашина «неправосудие осталось ахиллесовой пятой российской государственности и бедой гражданского общества. Это обстоятельство подтверждается результатами мониторингов судебной деятельности, многочисленными жалобами граждан в правозащитные организации, а также в Страстбургский суд по правам человека. Ежегодно Страсбургский суд рассматривает более 20 тысяч дел россиян против своего государства. Это примерно четверть от общего количества поступающих в Страсбург исков.53 Лидируют дела, связанные с нарушением судами и правоохранительными органами статьи 6 Международной Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», гарантирующей право человека на справедливое судебное разбирательство. Отмеченное состояние дел - следствие, как преднамеренного попустительства властей порокам судопроизводства, так и недоверие россиян к отечественному суду. По данным социометрии, суду не доверяют порядка 75 % россиян.54 Население обоснованно жалуется на волокиту в судах, отсутствие справедливости в приговорах, стремление судей покрыть произвол милиции, ФСБ, других силовых структур. В 2004 г. Международный комитет против пыток констатировал «фактический отказ» российских судей «принимать во внимание представленные обвиняемым доказательства применения пыток и жестокого обращения, что привело к общей практике отказа от расследования и преследования подобных случаев». Пашев убежден, что для российского правосудия типичны «предвзятость суда, обвинительный уклон в его деятельности, стремление отстоять «государственный» интерес в ущерб человеческим нуждам и интересам. Суд и номенклатура.55 Деятельность российских судов порождает ряд проблем, опасных для общества и государства. Прежде всего, судебная власть не сформировалась в качестве влиятельной силы, способной блокировать непрововые тенденции в жизни общества и государства, и способствовать развитию демократических процессов. «Судебная власть фактически перемещается в руки силовиков. Председатели судов принадлежат к номенклатуре и действуют в качестве ставленников и проводников воли власть имущих». «Телефонное право» не только насаждается сверху, но и подпитывается встречным стремлением снизу – жаждой получить указание или предугадать желания политического руководства, чтобы сохранить его благосклонность. Карательная практика российских судов неоправданно жестока и имеет следствием… постоянный и устойчивый рост тюремного населения. Число заключенных за время судебной реформы выросло почти в два раза.56 Одной из острейших проблем российского правосудия является неисполнение судебных решений. По официальным данным, удается исполнить лишь около половины судебных решений. Тем самым, российское правосудие не обеспечивает эффективного восстановления в правах граждан и организаций, чьи права были нарушены. Нетерпимая ситуация сложилась с применением судами законодательства о выборах; в части исков должностных лиц (чиновников) к СМИ; в отношении судебной защиты общественных организаций от судебного произвола. В работе арбитражных судов нередко проявляется ложное понимание государственных интересов, их коррумпированность, готовность оформлять своими решениями закулисные договоренности в пользу влиятельных лиц. Квалифицированная юридическая помощь малодоступна российским гражданам, особенно малоимущим. Так называемая «черная адвокатура» предает интересы доверителей в угоду органам уголовного преследования. Коррупция в судах подпитывается деятельностью посредников, с адвокатскими удостоверениями и без них. Судебная система современной России управляется чуждыми интересам правосудия административно-командными методами. Нормы поведения и разрешения дел внутри судебной системы распространяются неправовыми способами: с помощью циркуляров, устных инструкций и установок. Методы распределения благ (квартиры и т.п.) среди судей имеют устаревший, во многом социалистический характер, ставящий судей в зависимость от бюрократии. Конкурсный отбор кандидатов на судейские должности фиктивен; дисциплинарное воздействие на судей используется для удаления из системы свободомыслящих и независимых судей, осмеливающихся критиковать председателей судов и существующие порядки. Не случайно, 28.02.2008 г. Конституционный суд РФ констатировал факты произвольного привлечения судей к дисциплинарной ответственности за вынесение решений, которые не были отменены вышестоящими судами, но, тем не менее, были объявлены квалификационными коллегиями незаконными.57 Правовой нигилизм судей из квалификационных коллегий – следствие не только негативного опыта и «профессиональной деформации», накопленных за многие годы соискательства судейской мантии на скромном посту секретаря судебного заседания, а затем – за время службы мировым и районным судьей.58 Значительное влияние оказывает также качество высшего юридического образования, которое «не перестроилось в духе… приоритета прав и свобод человека, продолжая транслировать неоинквизиционные догмы и навыки советских времен. Многие судьи получили высшее образование на вечерних и заочных отделениях вузов», что сказывается на уровне профессиональной подготовки. Подлинные тенденции в развитии российской судебной системы демонстрируют судьбы новых институтов: суда присяжных и особого порядка судебного разбирательства. На долю первого - приходится ничтожное количество дел: в 2007 г. из 1 млн. 174 тыс. дел, поступивших в суды, присяжные заседатели вынесли вердикт лишь по 534 уголовным делам.59 Особый порядок судебного разбирательства – распространяется на все большую долю дел. Существует точка зрения, согласно которой инициатором и локомотивом становления правовых социально-властных отношений станет правящий класс России. Пережив очередной передел собственности, этот класс, стремясь сохранить свои доходы, якобы будет заинтересован в становлении правосудия. Проф. Пашин не разделяет эту точку зрения: собственность, полученная неправовым путем, неизменно будет вызывать новые посягательства на нее. Однако, по мнению Пашина, положение не безнадежно, т.к. общество сохраняет некоторые возможности воздействия на процесс перераспределения судебной власти в пользу судебной системы и на деятельность судов (а тем самым – в интересах общества – С.М.). В числе этих точек воздействия названы: - Треть членов квалификационных коллегий судей – представители общественности. И потому необходимо добиться, чтобы при обновлении состава квалификационных коллегий соответствующие кресла заняли носители подлинно демократических убеждений, делегированные правозащитными организациями. - Институт мировых судей, на долю которых приходится почти 40% уголовных и 70% гражданских дел. Представители гражданского общества могут осуществлять мониторинг работы наиболее приближенных к населению мировых судей и способствовать назначению на эти должности лучших юристов региона. - Заслуживает поддержки недавно возникшее движение по созданию клубов присяжных заседателей. Общественные объединения могут предложить помощь местной администрации и судам в составлении и проверке списков кандидатов в присяжные заседатели. - Необходимо развивать третейские суды и другие способы разрешения конфликтов, включая посредничество и заключение примирительных соглашений. - Проводником законодательных инициатив гражданского общества. В частности, целесообразно распространить суд присяжных на более широкий круг уголовных и гражданских дел. Важнейшим направлением работы должно стать правовое просвещение населения. - Нуждаются в защите со сторон гражданского общества и порядочные, высоконравственные судьи, отвергаемые бюрократической системой. 20.2. Корни проблемы российского правосознания уходят все в тот же отечественный социо-культурный архетип. На основании исследований российского общества, социологи ИКСИ РАН пришли к выводу: модернизация экономики и социокультурная модернизация - процессы хотя и взаимосвязанные, однако сущностно различные. Они различаются по исходным предпосылкам, специфике используемых средств, направлениям и объектам инвестирования, масштабам вовлекаемого человеческого капитала (материала), социо-психологическим ресурсам, необходимому историческому времени. Однако наращивание социокультурного потенциала общества имеет значение, не уступающее экономическим преобразованиям, а возможно и превосходящее их. Так, если модернизация в форме индустриализации 1930 - 1960 гг. вывела СССР в число наиболее промышленно развитых стран, то социокультурная модернизация отстала от экономической - на целый век. В итоге, в 70-е - начале 80-х гг. «захлебнулась» и технико-технологическая модернизация. Выполненные исследования свидетельствуют: среди населения современной России последовательные традиционалисты и тяготеющие к ним по большинству значимых ценностных ориентаций, составляют порядка 73 – 75 % (Горшков М.К. Граждане новой России: К вопросу об устойчивости и изменчивости общенационального менталитета // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник РАН, ИНИОН РАН, М., 2005. С.68-69). Это закономерно, поскольку в ходе естественной смены поколений, воспроизводится доминирующий, исторически сформированный, социально-некомпетентный тип «подданного». Исследованиями того же ИКСИ РАН показано: воспитывать у детей демократические ценности считают важным лишь в 1 % российских семей, а формировать гражданственность и убеждения – менее чем в 7 % семей (Богатые и бедные в современной России. Аналитический доклад ИКСИ РАН. М., 2003). Тем самым массово воспроизводятся характеристики человеческого потенциала, непозволяющие запустить механизмы инновационно-демократической модернизации. В данном контексте уместно сослаться на результаты сравнительного социологического исследования, выполненного в разных странах мира в конце 1980-х г. Изучение значимости 100 ценностных установок показало: «ценности, имеющие первостепенную важность на Западе, существенно менее важны в остальном мире» (New York Times. 25.12. 1990). Принимая во внимание существенные различия в уровне экономического развития России и стран Запада, следует согласиться, что «без развития отраслей, обеспечивающих воспроизводство адекватного постиндуствиальным технологиям «человеческого капитала», неизбежно нарастание воспроизводственных диспропорций, ведущих к экономическому краху и социальнополитическим конфликтам (Сорокин Д.Е. Россия на политико-экономической карте мира // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник РАН, ИНИОН РАН, М., 2005. С.10). Во многом аналогичные опасения высказывает и директор Центра международных исследований ИСК АН (г. Москва), д.и.н. А.Уткин. По его мнению, в национальном сознании, не имеющего политического опыта населения, царит хаос, который стал причиной грандиозной апатии населения, наивно выражающего доверие только к разумно выглядящему лидеру. Следующий этап м.б. ужасен: народный вопль о справедливости, деморализация властных структур и бунт известного характера (Уткин А. Постсоветский либерализм: кризис или крах? Вестник аналитики, №3, 2004. С. 234). 21. Из истории российского суда И в Древней Руси, и в удельный период суды вершились публично, причем, безусловно, господствовал процесс «состязательный», состоящий в споре двух равноправных сторон перед судьей, оценивающим свидетельские показания по внутреннему убеждению. Главным двигателем правосудия был свободный гражданин, которому принадлежал как почин возбуждения дела, так и бремя доказывания, государственная же власть дорожила своей судебной функцией только как источником доходов и вовсе не рассматривала ее как инструмент влияния/давления на подданных. Собственно, только такой способ отправления правосудия в России назывался «судом» до самого XVIII века, (начиная с эпохи Петра I), когда этот тип процесса был окончательно вытеснен государственным «розыском». По мере «распухания» московского государства и власть московского государя начинает далеко распространяться за те пределы, которые ставил ей древний вольный обычай. С конца XV столетия государственные преступления (умысел на жизнь и здоровье государя, измена), а потом — все уголовные и даже многие гражданские правонарушения начинают трактоваться как покушение не на частные права, а урон общему государственному порядку. Государство соответственно становится не только судьей, но единственным законным истцом по всякому делу. И «суд» постепенно уступает место инквизиционному «розыску», при котором на уполномоченного государственного чиновника разом возлагаются обязанности следователя и обвинителя, защитника и судьи. Значение «розыска» для развития «гражданственности» уже сто лет назад исчерпывающим образом очертил профессор уголовного права Петербургского университета Иван Яковлевич Фойницкий. В розыскном процессе, писал он, «идея государственности… поглощает все другие: права личности отрицаются в обвиняемом, который становится предметом исследования, подлежащим экспериментам самым суровым во имя государственного интереса; отрицаются эти права в обвинителе, которого заменяет безличная воля закона, наперед стремящаяся определить движение процесса; отрицается и в судьях, которые связываются формальной теорией доказательств». Судья обязан в розыскном процессе руководствоваться при оценке доказательств не «внутренним убеждением», а «внешним» указанием закона. Закон же детально определял силу доказательств, подразделяя их на «совершенные» и не вполне совершенные. Самым совершенным доказательством почиталось личное признание обвиняемого, а наиболее прямым и простым путем добыть такое признание, естественно, оказывается пытка. Утверждение розыскного процесса в России идет рука об руку со становлением российского «самодержавства». Впервые его элементы обнаруживаются в первом московском «общерусском» судебнике 1497 года, а абсолютного преобладания в судебной практике он достигает в 1716-м, когда составленное лично Петром Великим для военных судов «Краткое изображение процессов» стало обязательным руководством для всех судов вообще. Розыскной процесс был решительно уничтожен в эпоху великих реформ Александра II с введением в ноябре 1864 года новых судебных уставов. Но, что характерно, как только государство в России начинает «пухнуть», возвращается и инквизиционный «розыск», и неразлучная с ним пытка. Так, 10 января 1939 года товарищ Сталин специальной шифрограммой уведомил все обкомы партии, что «применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)... ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод». 22. Анализ причин, не позволивших сформировать в России массовое правосознание, а потому и правовое государство Речь идет о состоянии общественного сознания, не освоенности им идеи права, неспособности общества организовать свою жизнь на основе верховенства закона, по принципу - «закон выше власти». В наиболее общем виде проблему взаимоотношений российского государства и общества сформулировал американский специалист по истории России Р.Пайпс: «В России, в отличие от остальной Европы, - к которой Россия принадлежит в силу своего местонахождения, расы и вероисповедания, - общество оказалось не в состоянии стеснить политическую власть какими-либо серьезными ограничениями… В отличие от большинства историков, ищущих корни тоталитаризма ХХ века в западных идеях, я ищу их в российских институтах» (Пайпс Р. Россия при старом режиме. «Новая газета», М., 1993. С.10). 22.1. Социо-культурный фактор православия Во всей системе факторов, определивших становление русского народа православие сыграло ключевую роль. Осипов Г.В., Кара-Мурза С.Г 60 В силу византийских традиций, принцип права православием не только не выдвигался, но сознательно отвергался, о чем свидетельствует один из самых ярких литературных памятников киевского периода. Написанное в ХI веке митрополитом Иларионом «Слово о законе и благодати» резко противопоставило закон (внешний, формальный и принудительный) и благодать/веру (сущность мистическую, принципиально не формализуемую, в рациональных понятиях не фиксируемую). Перед нами христианство, максимально адаптированное к архаичному сознанию средневековой («древней») Руси. Критика принципа законности – в сущности есть фиксация его культурной неукорененности, беспочвенности, отсутствия достаточного (минимально необходимого) числа носителей/приверженцев. Закон – универсальный регулятивный принцип зрелой культуры, обладающей развитым логическим мышлением, умением оперировать абстракциями, овладевшей искусством интерпретации, судебной дискуссией, освоившей процедуру правоприменения. Древнерусский язычник не мог освоить правовую культуру, стадиально отстоявшую от него на две исторические эпохи – античную и христианскую.61 Литературным рупором этой неспособности и явилось «Слово» Илариона, отразившее древнерусскую ментальность. Киевский митрополит мыслил и писал в духе Нового Завета. Он не был принципиальным противником юридического закона, ставил его выше языческого беззакония, полагая вместе с тем, что время (формального) закона прошло и утверждение христианства означало торжество более высокого принципа – всеобщей любви, соборности. Однако отечественная история, (в особенности ХХ век) наглядно продемонстрировала: христианство в его православной версии оказалось не способно: оказать необходимое духовно-гуманизирующее влияние на социум; стать универсальным регулятором жизни общества; и реально воплотить в жизнь декларируемый принцип соборности и единения.62 История Московской Руси свидетельствует: православное вероучение вполне сочетаемо с сознанием, не обремененным рациональным знанием. Она же наглядно продемонстрирует: вера/благодать (церковь), противопоставляемая закону, оказывается, в конечном счете, в политическом союзе с беззаконной, не подчиняющейся закону силой/властью. (Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало?. Новое издательство, 2005. С.82-84). 22.2. Следующая причина несформированности массового правосознания - длительное, на протяжении столетий, лишение массовых слоев российского общества, прежде всего крепостного крестьянства, гражданских прав, частной собственности и элементарной грамотности. Корни явления уходят в социально-властные отношения, возникшие в домонгольской Руси, и усугубленные «монгольским земельным правом». Позднее, в начале XIX в., М.Сперанский писал: «Человек, имеющий собственность, по уважению своих польз, более приемлет участие в доброте закона и более соединяет вероятностей к правильному его усмотрению, нежели человек без собственности». (Сперанский М. Введение к уложению государственных законов). По прошествии ста лет собственность все также была недоступна массовым слоям общества. И вновь русский философ И.Ильин указывает на взаимообусловленность усвоения права и обладания собственностью. «Частная собственность пробуждает и воспитывает в человеке правосознание, научая его строго разделять «мое» и «твое», приучая его к правовой взаимности и к уважение чужих полномочий, взращивая в нем верное чувство гражданского порядка и гражданской самостоятельности, верный подход к политической свободе» (Ильин И.А. Путь духовного обновления. Собрание сочинений в 10 т. Т.1. М., Русская книга, 1993. С.273). 12.3. На третью причину традиционно неправового характера русского общества – многовековое отсутствие правовых знаний - указывает тот же Р.Пайпс. «В экономических обстоятельствах, господствовавших в России в Средние века и в начале Нового времени, институт частной собственности не мог опереться ни на обычай, ни на закон, а незнание римского права делалось серьезным препятствием для внесения этого института со стороны… Представление о том, что собственность правителя и собственность государства отнюдь не тождественны, возникло в России лишь в XVIII в. под влиянием западных теорий, когда обычаи и политические взгляды страны уже вполне сложились… В Западной Европе подобному разграничению весьма способствовало распространение римского права». (Пайпс Р. Россия при старом режиме. «Новая газета», М., 1993 С.93, 97, 92). Немало выразительных наблюдений об отечественном правосудии оставили посещавшие Московию иностранные гости, чьи свидетельства обобщены Ключевским (Ключевский В.О. «Сказания иностранцев о Московском государстве». Прометей, М., 1991). В XVI в. одной из важнейших функций центральной и местной администрации - Боярской думы, приказов и областных правителей - было отправление правосудия. Судебная власть не была отделена от административной; одни и те же органы ведали и ту, и другую. Потому на суд, как и на прочие отрасли управления, смотрели прежде всего как на статью кормления, дохода. Таков был издавна взгляд на этот предмет. Суд был не общественной должностью, а частным владением, отдавался на откуп как частная доходная статья. 22.4. Иностранцы о суде Московии Иностранные гости особенным изумлением и горечью отзываются о продажности суда. Судьи отрыто брали взятки, не смотря на строгость государя к неправде. Правительство XVI в. пробовало разные меры для улучшения судопроизводства. По его распоряжению рядом с наместниками и волостелями появляются выборные старосты, чтобы «судили беспосульно и безволокитно». В этом, а также в последующей замене наместников и волостелей воеводами, отразилось намерение власти заменить прежнюю систему кормлений, основанную на частном праве, системой управления, основанной на государственных началах. Все судьи и чиновники должны были довольствоваться годовыми окладами и землями, назначенными от государя. Однако принимаемые меры не ликвидировали злоупотребления. Управители приказов, из которых посылались воеводы, откровенно торговали воеводствами. Служилый человек, просясь на воеводство, обыкновенно писал в челобитной: «прошу отпустить покормиться». И, судя по известиям XVII в., правительство принимало такие просьбы, не видя в том противоречия с характером воеводского управления. По словам Татищева, в Казанском приказе «были положены оклады, что за каждый город взять; кто платил их, тот и получал воеводство». Приехав в область, воевода старался с лихвой вознаградить себя за издержки, которых стоила покупка воеводства, и брал широкой рукой, зная, что начальник приказа, от которого он зависел, не даст хода жалобам обиженных» (Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. Прометей, М., 1991. С. 114). Меры правительства оказывались бессильны против обычая, не смотря на то, что наказания за лихоимство в суде, отличались особенной суровостью. Уличенный в лихоимстве, должен был вернуть взятые подарки, подвергался наказанию кнутом, после чего его отправляли в ссылку. Взятки однако не истреблялись. Придумывались способы, как обходить закон. Челобитчик входил к судье и привешивал подарки к иконам, будто на свечи. Другая уловка состояла в том, что сановники сами не брали посулов, но не препятствовали принимать их своим женам. Беглый подъячий Посольского приказа Г.Котошихин писал: «Наказания судьи не страшатся; от соблазна очей своих и мысли содержати не могут и руки свои ко взятию скоро допущают, хотя не сами собою; но по задней лестнице чрез жену или дочерь, или чрез сына и брата, не ставят того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают» (Котошихин Г. О России в царствовании Алексей Михайловича. Издание 2-е. Спб., 1911. Гл. XII. С. 28). Ключевский не считает преувеличенными отзывы иностранцев XVII в. о продажности суда в Московском государстве, о том, что судьи открыто торговали своими приговорами. Не было преступления, которое не могло бы при помощи денег ускользнуть от правосудия. Такие отзывы простираются не на один только суд или второстепенные или отдаленные от центра органы управления. Посредством подарков можно было всего добиться и в Москве, и даже при дворе. (Ключевский В.О. «Сказания иностранцев о Московском государстве». Прометей, М., 1991. С. 115). 22.5. С развитием государства развивалось и законодательство, развивались юридические понятия; правительство постепенно расширяло круг своей деятельности за счет частного права. Законодательство старается все шире и шире захватить интересы общества, дать больше определений, сделать их более точными и подробными (Ключевский. Указанное сочинение. С.100). Выразительна социально-правовая оценка этого законодательства. В своем «Курсе лекций по истории России», анализируя причины Великой Смуты, Ключевский подчеркивает взаимную вражду, резкое социальное разъединение; отмечает, что «всякий значительный город стал ареной борьбы между низом и верхом общества». Этому, по мнению ученого, весьма благоприятствовало «Московское законодательство: направленное к определению и распределению государственных обязанностей», оно «не формулировало и не обеспечивало ничьих прав, ни личных, ни сословных». Особенный интерес, отмечает Ключевский, беглым и отрывочным заметкам иностранцев придает то, что «они вводят в самую практику юридических отправлений, показывают, в каком виде и в какой обстановке являлся закон на самом деле, а не на бумаге» (Ключевский. Там же. С. 101). Так «Судебник Иоанна IV» не удостоился от уже упоминавшегося Флетчера названия писанного закона. Ученый английский юрист говорит, что единственный закон в Московии есть изустный, т.е. воля государя и судей. Иностранцы, рассказывая о московском судопроизводстве, резко отзываются о жестоком обращении с подсудимыми и вообще о суровости форм, в которые облекался суд даже в незначительных делах. По словам Флетчера, за какие-нибудь 6 пенсов обвиняемому могли заковать в цепи руки, ноги и шею. Вместе с тем иностранцы заметили, что к смертной казни в Москве прибегали редко. (Ключевский. Там же. С. 105.) Завершая раздел «Управление и судопроизводство», Ключевский подчеркивает: черты московского управления, характерные для XVI в, повторяются в описаниях иностранцев XVII в. с той лишь разницей, что увеличились строгости, с которой преследовались злоупотребления. Видна борьба двух противоположных стремлений. С одной стороны, правительство старалось ввести понятие о службе государству, как общественной должности, а с другой, старый обычай заставлял смотреть на нее как на источник кормления. Само правительство, не вполне освободившись от давления старых обычаев, делало порой уступки в их пользу. Перед нами - один из множества примеров того, как работает социокультурный архетип – социальность, коллективные представления, сформированные в течение веков чередой предшествующих поколений, - вновь и вновь воспроизводит массовые социальные практики, устоявшиеся, традиционные социально-властные отношения. Однако сохраняя антропологическую устойчивость, социокультурный архетип обладает способностью к исторической изменчивости. Иначе потомки варварских племен, населявших Европу еще в раннем средневековье, никогда не стали бы законопослушными гражданами современных европейских государств. Ранее отмечалось, что в эпоху Ивана Грозного законодательство Московского царства, находилось примерно на том же этапе развития, что и в других европейских государствах. Но одновременно действовали причины, обусловившие последующее резкое отставание России в области права и, что особенно значимо – отсталость массового правосознания. 22.6. Средневековая Европа – эпоха становления образования и права «Города в Европе являются постоянными очагами культуры, трудолюбия и началом лучшего государственного устроения, без которого страна до сих пор оставалась бы пустыней» Гердер63 Динамичное развитие западноевропейских государств обусловило сочетание целого ряда факторов, уходящих корнями в европейское средневековье. Предпримем краткий обзор этих факторов. * Система образования В государствах Европы не было единых сводов законов, аналогичных московскому «Судебнику» или «Уложению». Однако в Европе, начиная с XI – XII вв. юристов массово готовили в университетах – подлинной школе рационального мышления. Первый европейский университет возник в XI в. в г.Болонья (Италия), как школа права. Университет Монпелье (Франция) – основан в XII в, Оксфорд (Англия) – в XII веке; Кембридж – XIII в. (Англия). Парижский университет (Франция) – в ХП веке, Сорбонна (Франция) - в XIII веке, университет Орлеана (Франция) – XIII в. И в каждом университете с момента основания существовал престижный факультет права. В первой половине XII в. значительным интеллектуальным центром был университет Салерно (Королевство Сицилия). Он занимал ведущие позиции в астрономии, географии и других науках, опираясь в т.ч. на интеллектуальный потенциал мусульманского мир, а через него и Востока, включая, возможно и Китай. Медицинская школа университета Салерно была лучшей в Европе. ((Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С.386). Университет Саламанки (Испания), основанный в XIII в., стал важным центром изучения римского и канонического (церковного) права. В первой половине XIII в. в Неаполе (Италия) был основан университет специально для подготовки правительственных чиновников. К XV в. Европе насчитывалось уже 65 университетов, где, помимо богословия, изучали римское право, медицину, искусство, а в дальнейшем и естественные науки. (Культурология. По научн. ред. д.ф.н., проф. Г.В. Драча. Феникс, Ростов-на-Дону, 2003. С.230). Большинство университетов возникло на основе монастырских школ. В университетах переиздавали классиков античной правовой мысли. Причем, уже типографским способом, что весьма способствовало распространению правовых знаний в обществе. Распространение грамотности и книгопечатанье. С появлением печатного станка многократно увеличился выпуск книг, снизились на них цены, существенно больше людей стали обучаться грамоте. В течение примерно ста лет потребителями печатной продукции стали не только узкие группы правящей верхушки общества, а широкие слои населения. К XVI в. в Западной Европе существовало более 250 типографий, выпускавших более 35 тыс. наименований изданий в год, тиражом до 20 млн. экземпляров. (Febre, L. & Martin, H-J. The coming of the book: The impact of printing 1450-1800. (D. Gerard, trans.) London: Verso Editions. 1984). Изобретение книгопечатания принципиально изменилось положение с грамотностью: от почти полностью безграмотного состояния постепенно произошел переход к довольно высокому уровню грамотности населения европейских стран. Это стало стимулом для дальнейшего развития книгопечатного дела. Так к концу XV в. в Германии действовало несколько десятков типографий, что свидетельствовало о весьма широком спросе на книги (Всемирная история. Возрождение и реформация. Минск - Харвест, Москва - АСТ, 2001. С.110). Появилась литература на народных языках, множество переводов сочинений греческих и особенно арабских авторов. Самой большой типографией Европы средины XVI в. была типография кампании Плантена в Антверпене. Если в 1569 г. в ней работало 10 прессов и 34 наемных рабочих, то в 1576 г. - уже 22 пресса и 54 наемных рабочих. Она имела 66 шрифтов на 13 языках. Книги выпускались массовыми тиражами, шли на экспорт. (Всемирная история. Возрождение и реформация. Москва, АСТ, 2001. С.261). Развитие книгопечатания характеризует распространение грамотности среди населения европейских стран.64 Выразительно свидетельство французского аббата Гиберта Ножанского, характеризующее ситуацию его детства (родился в 1053 г.) и старости (около 1115 - 1120 гг.). «… В мои детские годы школьных учителей было так мало, что в маленьких городах было почти невозможно их встретить, да и в больших городах они были редкостью. А если и удавалось случайно найти учителя, его знания были столь скудны, что их нельзя было сравнить даже с образованностью нынешних бродячих клириков» (Блок М. Феодальное общество // Блок М. Апология истории или ремесло историка. 1986. С.165). Университетам принадлежит важнейшая роль в формировании рационально мышления, в становлении правовой системы Запада, опирающегося на право государства и массового правосознания. Тем самым, университеты внесли существенный вклад в преобразование исторически-вчерашних варваров в законопослушных граждан правовых государств современной Европы. * Процессы урбанизации. Специально следует указать, что интенсивное учреждение университетов, во многом, было следствием мощного процесса урбанизации – создания и роста городов и городского населения в Западной Европе. Начиная с XI в. этот процесс прослеживается до конца XV в. За этот период в Европе возникло порядка 5 тыс. новых городов. Если за период XII – XIV в.в. население Европы выросло с 40 до 60 млн. чел, то городское население увеличилось в 10 раз – с 1 до 10 %. Десятки городов имели население свыше 20 тыс. чел.; более 50 тыс. – Милан, Генуя, Барселона, Лондон, Кельн. Свыше 100 тыс. жителей каждый имели Венеция, Флоренция, Палермо и Париж. Концентрация населения на ограниченной территории, усложнение экономической жизни городов неизбежно вызывали многочисленные и многообразные конфликты. Необходимость их цивилизованного разрешения и стимулировала развитие права, как универсального инструмента согласования разнонаправленных социальных интересов. Таким образом, подъему городов способствовало уникальное, сложившееся только в Западной Европе, сочетание факторов: экономических, социальных, политических, правовых, религиозных. * Экономические факторы. С конца XII в. в ходе распашки свободных земель, начался подъем агротехники. Увеличение массы производимого продовольствия способствовало росту городов и ремесленного производства в Европе. Рост городского населения был вызван притоком людей из деревни. До 4/5 населения городов составляли крестьяне, вынужденные покинуть свои деревни из-за того, что значительная часть сельского населения стала избыточной. Причина - рост продуктивности европейского сельского хозяйства в XI в., вследствие освоения технических достижений и новых методов обработки почвы. Разраставшееся население растекалось по множеству возникавших городов. * Социальные факторы. Город создавал реальные возможности повышения социального статуса. Целые деревни теряли всех своих жителей, которые уходили в город, начиная с крестьян и кончая землевладельцами. Вчерашние крестьяне становились подмастерьями, подмастерья – мастерами; удачливый ремесленник – предпринимателем; новые люди делали состояния на торговле и предоставлении займов. Развивались кредит, банковское и страховое дело, особенно в торговле на дальние расстояния. Столь интенсивное развитие и усложнение жизни общества потребовало профессиональных знаний, а, следовательно, и образования, в т.ч. и для урегулирования неизбежно возникавших конфликтов. Важным стимулом миграции крепостного сельского населения в города было отсутствие в городах рабства. Была широко распространена норма, согласно которой крепостной крестьянин, проживший в городе год и один день, становился свободным и не мог быть возвращен прежнему хозяину. (Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С. 338). Городская община фактически узурпировала одно из важнейших феодальных прав, поскольку ей во многих отношениях был выгоден рост населения города. * Политические факторы. В XI – XII вв. прекратились нашествия на Европу норманнов и мадьяр, что способствовало росту населения. К XII в. у арабов были отвоеваны земли Испании. В Европе возникли более широкие территориальные объединения – княжества, королевства, расширявшие рамки локального сельского мира. Правитель территории был заинтересован в развитии городов. Помимо военной поддержки, города обеспечивали существенный рост финансовых ресурсов, уплачивая правителю налоги, пошлины, земельные ренты, торговые сборы. Тем самым осуществлялся переход от натурального хозяйства к товарно-денежным отношениям. Все это побуждало правителей учреждать на своей территории города, предоставляя жителям основанного поселения, специальным юридическим актом те или иные привилегии. Формирующийся единый рынок содействовал национально-территориальной интеграции. К XV в. национальные государства находились в стадии формирования. Однако энергия купцов-капиталистов и монархов, направленная на преодоление территориальной раздробленности в рамках единого правового государства уже давала первые убедительные результаты. * Религиозные факторы. Возникавшие города были религиозными ассоциациями, поскольку для их жителей были значимы религиозные ценности, общие святые, коллективные обряды. Вместе с тем, население городов было объединено общими социально-экономическими интересами, а потому и общим городским правовым сознанием. Формированию такого сознания в немалой степени способствовали правовые институты городского самоуправления. Интенсивный процесс возникновения европейских городов был бы невозможен без городского правового сознания и системы городского права. (Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С. 340 – 341). * Завершая обзор процесса урбанизации, следует подчеркнуть: концентрация населения в городах и развитие экономики создали не только потребность в специализированном интеллектуальном труде, но и возможность материального существования образованных людей65. Именно в городах, на основе трудовой специализации, выделяются группы, получившие экономическую возможность и профессионально способные заниматься умственным трудом. Указанные факторы в совокупности стимулировали создание в Европе сети университетов, а потому и существенный рост грамотности населения. (Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С. 108 – 109, 338 – 339). В европейском средневековом городе на ограниченном пространстве сосуществовали люди, принадлежавшие к разным этносам, сословиям, профессиям, религиям, а потому придерживавшиеся разных культурных норм. Однако, экономические и социальные интересы горожан, сама возможность их совместного существования, требовали единства ответственности за общее благополучие, а потому – единства прав, равенства возможностей. Указанные обстоятельства и стимулировали выработку специального городского права. «В нем различные племенные юридические нормы и законы вылились в единое целое, в один кодекс, обязательный для всех обитателей города без различия сословий. Единое городское право ликвидировало персональный принцип, в соответствии с которым каждый человек мог требовать, чтобы его судили согласно нормам его племенного права. В городском праве нашел свое воплощение принцип территориальный. В городе не было племенных прав, а было одно городское право: к какому бы племени ни принадлежал член городской общины, об должен был подчиняться нормам городского права. Племя и сословие стирались в городе; город не знал ни франка, ни лангобарда, ни баварца, ни алемана, ни знатного, ни крепостного, ни свободного. Для него все равны. Все были одинаково горожане». (Дживелегов А.К. Средневековые города в Западной Европе. М.: Книжная находка, 2002. С.141,142). Эта унифицирующая работа по формированию единого городского права имела огромное значение для общей эволюции и становления европейского правосознания. Комментарий. Представляет интерес, как средневековый город противодействовал коррупции, поддерживая должное качество городского управления. Вступая в должность, члены городских советов приносили присягу в том, что они будут судить и править честно и без пристрастия. В Руане XIII в. они клятвенно обязывались не поддаваться посулам и не принимать взяток. А член совета (магистрата) нарушивший обещание, с позором изгонялся; он и его наследники навсегда лишались права отправлять муниципальные должности, а дом его сравнивался с землей. (Дживилегов А.К. Средневековые города в Западной Европе. М.: Книжная находка, 2002. С.158). 23. Университеты Европы и распространение права Исторически первый европейский университет был основан в Болонье (Италия) в средине XI в. (около 1087 г), специально для изучения текстов римского императора Юстиниана66, и к 1155 г. в школе «права в Болонье десятки тысяч студентов уже прошли подготовку для занятия правительственных постов по всей Европе». (Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С. 459). Столь значительная масса подготовленных правоведов не должна удивлять. Уже «в 1150 г. десять тысяч студентов со всей Европы жили в Болонье и изучали право» (Берман. Там же. С. 160). Популярность некоторых профессоров была так велика, что ни одно городское помещение не в состоянии сместить желающих слушать их лекции. Им приходится выступать на площадях. Интерес студенчества к праву в ту эпоху так велик, что в конце XII в. папа Римский наложил запрет на преподавание в парижской школе юриспруденции, отвлекавшей, как он опасался, учащихся от занятий теологией. Воспитанные в духе юридической науки, все новые поколения университетских выпускников поступали на службу в канцелярии и другие учреждения, становились советниками, судьями, адвокатами, администраторами, составителями проектов законов. О масштабах университетского образования в Европе свидетельствует тот факт, что в одном только Парижском университете в XIV – XV вв. могли одновременно обучаться до 25 тыс. студентов. (Во всех высших учебных заведениях России столько студентов училось лишь в последней трети XIX в.) В европейских университетах, после пяти веков забвения, изучалось римское право (Кодекс Юстиниана), заново упорядоченное, оцененное и переосмысленное учеными-юристами применительно к реалиям средневекового общества. «Римское право оказалось особенно полезно при определении того, какие народные обычаи были «разумными», а какие «неразумными» (Берман. Там же. С. 442), не отвечающими потребностям развития общества. Правоведение, как и всякая наука, возникло из потребностей общества – разрешать противоречия западно-европейского общества конца XI – начала XII вв. Право служило мощным инструментом осмысления и совершенствования жизни общества, рационализации социально-властных отношений. Известный французский историк М.Блок пишет: в Италии XI в. «всех, как есть молодых людей посылают в школы, чтобы они там трудились в поте лица, не переставали изучать, резюмировать, комментировать варварские законы, и каролингские капитуляции, и римское право… С начала XII века в Англии получила развитие юридическая литература, которая будучи латинской по языку, являлась англосаксонской по основным источникам» (Блок М. Феодальное общество // Блок М. Апология истории или Ремесло историка. М., 1973.С.160-161). В данном контексте следует указать на трактат «Policraticus». Написанный в 1159 г. выдающимся английским правоведом Иоанном Солсберийским, он считается одним из оснований западной политической науки. Одно из положений трактата обращает на себя особое внимание. Рассуждая о государственном правлении, автор вводит различие между законопослушным правителем и тираном. Оба наделены властью от Бога. Но, первый государь правит согласно божескому закону, справедливости и принципу общего блага. Второй государь, правит насилием, преследуя только свои порочные цели, пренебрегая божеским законом, превращая людей в рабов. Правление тирана противоречит законам Бога и потому убить тирана не только законно, но и справедливо. Ибо всякий, кто поднимет меч, заслуживает от меча погибнуть. Таким образом, правитель-тиран поставлен вне права, вне закона. (Берман Г.Д. Западная система права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С. 279). Фактически Иоанном Солсберийским сформулирована идея правового государства, управляемого на основе закона 67. «На исходе Средних веков на Западе произошло резкое расширение деятельности профессиональных сообществ, прежде всего юристов. В Западной Европе уже с конца XI в. начали вводить римское право. Движение это началось в Италии в связи с резкой активизацией политической мысли. Марк Блок приводит свидетельство марсельского монаха: «Толпы теснятся на лекциях, читаемых целыми плеядами ученых более многочисленными, чем прежде, и лучше организованными, особенно в Болонье». С XII в. нормы римского права стали широко внедряться в сознание западного общества через университеты и множество курсов. Во Франции с середины XII в. знание Кодекса Юстиниана стало таким важным даже для мирян, что было издано его краткое изложение на народном языке. По данным Фернана Броделя, в конце XIII в. в Милане на 60 тыс.жителей было 1,5 тыс. нотариусов, в Болонье - более 1 тыс. на 50 тыс. жителей». (Цит. по: Осипов Г.В., Кара-Мурза С.Г. Общество знания. История модернизации на Западе и в СССР. М., URSS. С. 187). В XII веке «в Германии повсеместно, даже на площадях и в трактирах, читали или по крайней мере просили переводить сочинения, где еще разгоряченные жаркими стычками церковники рассуждали на все лады о целях государства, о правах королей, их народов и пап. (Таково было состояние общественного сознания). Другие страны не были до такой степени захвачены полемикой. Однако повсюду она оказывала свое действие» (Блок М. Феодальное общество // Блок М. Апология истории или Ремесло историка. М., 1973. С.158). Юридические факультеты, наряду с факультетами теологии, пользовались наибольшим влиянием и популярностью. Г.Берман отмечает: под непосредственным влиянием университетов сложились многие социальные параметры западноевропейского права: правоведение приобрело транснациональную терминологию; была сформирована единая структура правовых принципов; из разнородных и противоречивых обычаев было синтезировано каноническое, феодальное, городское, торговое и королевское право; университеты возвышали роль ученого в формировании права; в университетах правовые доктрины критиковались и оценивались в свете общих (общефилософских – С.М.) истин, а не просто изучались как ремесло; именно западные университеты подняли анализ права на уровень науки; и, наконец, университеты воспитали корпорацию профессиональных юристов, объединенных общим обучением и общей задачей (корпоративным сознанием – С.М.) – руководить юридическими делами церкви и светского мира империй, королевств, купеческих и прочих гильдий. Выпускники юридических факультетов возвращались в родные страны 68 или переезжали в другие, где начинали служить церковными или мирскими судьями, практикующими юристами, юридическими советниками церковных, королевских или городских властей, всевозможными административными служащими, непосредственно применяя свое университетское образование. (Берман Г.Д. Западная традиция права: эпоха формирования. МГУ, М., 1998. С.161- 163). Историк Буровский отмечает: «Во Франции… в конце XVI в. было не менее 30 тыс. чиновников только на службе короля. Примерно такое же число профессиональных юристов были «людьми свободных профессий», т.е. кормились в режиме свободного рынка, но тоже были очень важным элементом системы управления страной». (Буровский А. Правда о Допетровской Руси. ЯУЗА-Эксмо, М., 2010. С.59). В Кастилии (Испания) при Филиппе II было до 25 тыс. студентов, около 5 % всего мужского населения университетского возраста. Значительное большинство этих студентов были юристами. Контраст с Россией XVI в. был полным. (Л. Доминик. Российская империя и Советский Союз как имперские государства // Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России. М., Европейский университет, 1999. С.198, сноска 28). Логично предположить, что нанимая чиновников, и королевская власть, и нижестоящие уровни управления, имели дело с выпускниками университетов. Таким образом, начиная с XI-XII вв., европейское средневековое общество конституирует себя на основе права и механизмов его реализации. Правовые институты и понятия утверждаются в течение XII – XIV вв. повсюду в Европе. Судебное разбирательство (шире – правосудие – С.М.) выступает средством социального, экономического, и политического регулирования жизни общества. Все это дает основание рассматривать утверждение правовых институтов (городское право, право собственности, свободы граждан, каноническое право и т.п.) не только как проявление идей и ценностей в общественном сознании, но и как важнейших инструментов рационализации социально-властных отношений, а потому и механизмов развития общества. Университет играл важную роль в жизни средневекового европейского общества. Городу он приносил известность и доходы; императору и папе – в укреплении власти, создавая дополнительные возможности управления политикой, экономикой и жизнью общества. И потому, содействуя созданию университетов, власти требуют от них лояльности. Опасаясь утраты источника дохода, городские власти Болоньи вынуждают университетских профессоров принести присягу в том, что они будут читать лекции только в Болонье и нигде больше. И, кроме того, никогда не будут использовать в качестве средства давления на власти, угрозу ухода университета в другой город. Со временем, студенты уже не смогли оплачивать труд преподавателей. И тогда их оплату взял на себя город. Университетам принадлежит также центральное место в становлении правовой системы Запада, опирающегося на право государства и массового правосознания. Тем самым, университеты внесли существенный вклад в преобразование исторически-вчерашних варваров в законопослушных граждан правовых государств современной Европы. 24. Ситуация в России Сознательно направляя закон, человек может оказывать влияние на перемены в обществе… Для того, чтобы сформировать законопослушного гражданина, нужно переучить человека… Мы еще не осознали в полной мере, какую колоссальную реформу образования необходимо осуществить, чтобы могло функционировать демократическое общество. К.Манхейм Принципиально иная ситуация в России была следствием сложного сочетания, как объективных, так и субъективных факторов. К объективным факторам относятся: 250–летнее порабощение Золотой Ордой; неблагоприятные природно-климатические условия, низкая продуктивность сельского хозяйства, а потому и невысокую плотность населения69; необходимость хозяйственного освоения в ходе колонизации огромных пространств за Уралом – все это обусловило вялый, резко отстающий от Европы, процесс урбанизации, формирования городской культуры, а также формирования массового социокультурного типа человека – носителя городской культуры. В правление Бориса Годунова, «в конце XVI – начале XVII веков горожане составляли не более 2% населения России. Прочий народ обитал в крохотных деревнях, разбросанных на обширном пространстве Восточно-Европейской равнины». (Скрынников Р.Г. Борис Годунов. Наука, 1983. С.146). «Во времена Петра Великого городское население составляло лишь 3% общего населения государства» (Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. СПб., 1914. С.302). «К концу царствования Екатерины II (XVIII век) из каждых ста человек населения империи, лишь шестеро жили в городах» (Эйдельман Н.Я. Грань веков // В борьбе за власть. «Мысль», М., 1988. С.289). Даже к концу XIX в. (1897г) доля городского населения равнялась всего 13%70. Субъективные факторы иллюстрируют нижеследующие соображения. К моменту освобождения от татаро-монгольского Ига при Иване III, культура Московии носила, по преимуществу религиозный характер при весьма ограниченном развитии культуры светской. Литература, искусство, архитектура были привнесены из Византии. «После падения Константинополя в 1453 г. Россия оказалась почти полностью отрезана от достижений классической цивилизации. В Европе это было время Ренессанса с его бурным развитием науки, политики, религии, философии, искусства. Русские пропустили эту «революцию сознания». Причиной этого явилось отсутствие в России традиции изучения классических языков, греческого и латыни, и развитой школы перевода философских и теологических текстов, написанных на этих языках. Власть и церковь подозрительно относились к любой «европейской учености», называя западные науки «дьявольскими кознами и еретичеством». Поэтому новая Московская империя оказалась замороженной в средневековом культурном контексте». (Маршалл П.О.71 Выбор пути. Почему Московия не стала Европой // Родина, 2003, № 11. С.25-27). Первый университет в России, как известно, был учрежден лишь в 1755г. - XVIII в. – т.е. по сравнению с первым университетом в Европе (университет г.Болонья) с 700-летним опозданием. Этот фундаментальный факт социокультурной динамики имел для развития России и ее исторической судьбы тягчайшие последствия, недооцененные до настоящего времени. 72 После монгольского завоевания, важнейшая причина многовекового отставания в образовании – догматическая позиция иерархов Русской православной церкви и находившихся под влиянием РПЦ московских государей. В книге В.Ключевского “Сказания иностранцев о Московском государстве” среди двенадцати разделов, описывающих различные стороны жизни московской Руси XY – XYII веков, образование не упоминается - нет свидетельств. Зато есть свидетельства прямо противоположного свойства. Посол Англии в Москве Дж.Флетчер (ХYI век) в одном из писем в Лондон отмечает: “цари … не дозволяют подданным выезжать из отечества, боясь просвещения, к коему россияне весьма способны, имея много ума природного” (Карамзин Н.М. История государства российского. Т.3 М., 1983. С. 146). Приняв христианство, Русь встала как равная в один ряд с другими христианскими государствами и народами. И первоначально близость к византийской церкви не означала вражду к латинско-католической Европе. Не случайно русские князья породнились со многими королевскими дворами Европы. Первоначально, РПЦ сыграла немалую просветительскую роль: из Византии прибыли ученые священнослужители, архитекторы, живописцы; монахи Кирилл и Мефодий принесли на Русь письменность. Однако в дальнейшем в РПЦ возобладало стремление затормозить интеллектуальные поиски не только внутри церкви, но и в обществе. «Библия не переводилась на обыденный язык. Миряне и клир не обсуждали социальные вопросы. Церковь не вмешивалась в светское устройство, сознательно избегая диспута о современности». (Устинов А.И. Запад и Россия: история цивилизации. М. 2000. С. 53). За столетия своего существования РПЦ сформировалась как субкультура догматического типа (В.Ильин). Иерархи РПЦ были убеждены, что Византия – первоисточник православия - пала (была завоевана турками) вследствие «повреждения веры», отступничества Византии от древних канонов веры и благочестия. В свою очередь, «одоление Орды» - выдающийся исторический результат – в Москве связывали с сохранением истинной православной веры. Посему РПЦ отвергала европейское рациональное знание, распространение которого, как не без оснований полагала церковь, подорвет основы православной веры. (Фундаментальный источник науки – право человека на радикальное сомнение. Как назывался отступник от «истинного» вероучения?. Как с ним поступали в средневековье? Как назывался инакомыслящие в СССР? Как с ними поступали?). Юношество поучали: «Спросят тебя, знаешь ли философию, отвечай, еллинских борзостей не ведаю, риторских астрономов не читах, с мудрыми философами не бывах», «ибо богомерзостен перед Богом всякий, кто любит геометрию, се душевные грехи – учиться астрономии и еллинским книгам» (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1958. Т.3. С.296). Русская православная церковь, опасаясь «западного, католического религиозного влияния, и латинской образованности», «не осуществила своевременно реформирование системы образования с учетом потребностей времени… Московская Русь в лице духовенства долго и упорно сопротивлялась распространению западной… образованности, основы которой составляла экспериментальная наука, естествознание и философия. Церковные иерархи полагали, что обращение к достижениям человеческого разума вместо Священного писания вовлечет Россию во «тьму поганьских наук», поскольку ценность «человеческого разума несовместима с духовными ценностями православия». (Культурология. Под научной редакцией д.ф.н., проф. Драча Г.В. «Феникс», Ростов-на-Дону, 2003. С. 427, 522-523). «Московская церковная партия отвергала не только ненавистное ей «латинство» с его увлечением философскими доказательствами бытия Бога и т.п. проявлениями гордыни… человеческого разума, но и греческую систему образования, которая также грешила непомерным увлечением «эллинской мудростью… Российское духовенство, прибегая к запретам, угрозам, преследованию и разрушению элементов «новой образованности», так и не выполнило своей социокультурной миссии – не предложило своей позитивной программы развития образования в России, направленной на удовлетворение мирских потребностей и обеспечение безопасности России» (Там же. С. 523). И потому не приходится удивляться, что Россия оказалась страной с очень низкой массовой квалификацией населения. (Буровский А. Правда о Допетровской Руси. ЯУЗА-ЭКСМО, М. 2010. С.72). Упоминавшийся Дж.Флетчер отмечает: священники «всеми средствами стараются воспрепятствовать распространению просвещения». (Флетчер Д. О государстве русском // Проезжая по Московии. М., Международные отношения, 1991). Ключевский писал: «Русское духовенство в своих 700-летних заботах о спасении русских душ не завело школы дешевой, доступной для деревенского народа». (Ключевский В.О. Курс русской истории, часть IV, Москва-Петроград, 1925. С.143.). Дело дошло до того, что самой церкви не хватало элементарно грамотных людей. По свидетельству архиепископа Новгородского Геннадия (конец XV в.; посвящен в сан архиепископа в 1484г.): «Приведут ко мне посвящать в попы мужика. Я приказываю ему читать апостол, а он и ступить не умеет; приказываю дать ему псалтырь, а он и по той еле бредет. Я отказываю, а на меня жалобы; земля, Господине такова, что не можно найти, кто бы горазд был в грамоте» (Из послания Новгородского архиепископа Геннадия. – Между 1498 и 1504 гг. Высшее образование в России. Исторический очерк. Под ред. Кинелева В.Г. НИИ ВО, М., 1995). И это в Великом Новгороде, в котором, согласно многолетним раскопкам академии Янина грамотность была распространена гораздо шире, чем в других средневековых русских городах73. Красноречивы решения Церковного Собора 1551г. Обличая церковные нравы, к Собору с целым рядом чрезвычайно резких и острых вопросов обратился царь Иван IV: «В монастыри поступают не ради спасения своей души… а чтобы всегда бражничать. Архимандриты и игумены докупаются своих мест, не знают ни службы Божией, ни братства… прикупают себе села, а иные и угодья у меня выпрашивают. Где те прибыли и кто ими корыствуется?... И такое бесчестие и совершенное нерадение о церкви Божией и монастырском строении… На ком весь этот грех взыщется? И откуда мирским душам получать пользу и отвращение от всякого зла? Если там (в монастырях) все делается не по Богу, от какого добра ждать от нас мирской чади? И через кого просить милости у Бога?». Собор вынужден был признать «необходимость завести, возможно, больше школ, где будущие священники могли бы получить образование, но ничего не было сделано для выполнения своего постановления. Епископы и архимандриты сами были недостаточно образованы, отказывались от всякого содействия осуществлению намеченного плана и были не способны понять, что «нужно было начать с поднятия умственного уровня высшего духовенства» (Валишевский К. Иван Грозный. «ИКПА», М., 1989. С. 174). Само духовенство, как социальная группа, овладело грамотой только к концу ХIХ в, что тут говорить о его многомиллионной пастве. Как отмечает Пассевино, легат папской курии, посланный для изучения возможности обращения России в католицизм, многие думные бояре (члены Боярской думы – С.М.) ближайшие советники Бориса Годунова, не умели ни читать, ни писать74. (Поссевино А. Исторические сочинения о России ХVI в. М., 1983. Цит. по: Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. «Прометей», 1991. С. 94). У Котошихина, в его описании Московского царства (годы правления: 1645-1676 в.) читаем: «В государстве своём научения никакого доброго не имеют и не приемлют кроме спесивства и бесстыдства и ненависти и неправды. Для науки… в иные государства детей своих не посылают, страшась того: узнав тамошних государств веры и обычаи и вольность благую, начали б свою веру отменять и приставать к другим (обычаям – С.М.) и о возвращении к домам своим никакого бы попечения не имели и не мыслили… А который бы человек… сам или сына или брата своего послал в иные государства без ведомости, не бив челом государю, а такому бы человеку за такое дело поставлено было бы в измену» («О России в царствование Алексея Михайловича». Сочиненье Григория Котошихина. Изд. 4-е. Спб. 1906. С.53)75. Какой разительный контраст в ту же эпоху ситуация в Англии. В этой стране в XVI в. зародилась традиция совершать образовательные поездки на континент. В эпоху Елизаветы I (годы правления 1558 - 1603) поездки молодых англичан в Европу государством всячески поощрялись, а нередко и финансировались. Англия нуждалась в образованных, знающих мир, широко мыслящих людях, нередко привозивших заодно с новыми взглядами и разного рода практическую информацию.- от современных научных открытий до сведений политического характера (Павловская А. Англия и англичане. М., Изд. МГУ, 2005. С.18-19). Юрий Крыжанич, хорват, униатский священник, во времена Алексея Михайловича, бежавший из Австрии в Россию писал: «наши (русские – С.М.) послы, отправленные к европейцам, навлекают на свой народ неописуемый позор необразованностью и грубостью». (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1937. Т.3. С.256). Переводчик Посольского приказа Фирсов в 1683 г. напишет: «Наш российский народ грубый и неученый; не только простые люди но и духовного чина люди истинные ведомости и разума и Св.Писания не ищут, ученых людей поносят и еретиками называют». (Буровский А. Правда о допетровской Руси. М., Яуза.Эксмо. 2010. С.394). Ключевский образно сформулировал русскую традицию ортодоксального понимания мира: «Древнерусское миросозерцание: не трогай существующего порядка, ни физического, ни политического, не изучай его, а поучайся им, как делом Божиим» (Ключевский В.О. Афоризмы. Цит. по «Из русской мысли о России»). Фактически это императив ортодоксального традиционализма, запрет, отторгающий инновации. Отсюда закономерен горький вывод Петра I: «Понеже всем известно – наши люди ни во что сами не пойдут, ежели, не приневолены будут». Авторитетом в Московии считался Кузьма Индикоплов, египетский монах VI в. полагавший Землю четырехугольной. И это в эпоху Ньютона – после Коперника, Кеплера, Галилея. «До восшествия на престол Петра Великого в Москве была напечатана лишь одна работа по элементарной математике», тогда как элементы Евклида были известны на западе уже в начале двенадцатого века. (Валишевский К. Первые Романовы. М., СП «ИКПА», 1989. С.411). Воинствующая ортодоксия РПЦ препятствовала формированию в массовом сознании представлений о ценности образования. В «цыфирные школы», открытые по указу Петра I, недорослей набирали с превеликим трудом, и через 15 лет по смерти императора, эти школы прекратили свое существование. В 1724 году Петр I выпустил указ о создании Академии наук, Санкт-Петербургского университета и Академической гимназии. В первый учебный год в Россию были приглашены 17 профессоров из Германии, которым пришлось вести занятия… всего с девятью российскими студентами. Противодействие образованию РПЦ оказывала и в дальнейшем. Не даром, еще в XVIII  в. (в 1760 г.), проектируя устав (привилегии) Петербургского университета, Ломоносов был вынужден включить статью: «обязать духовенство не ругать наук в проповедях». (Сухомлинов. Материалы по истории просвещения в России // Журнал Министерства народного просвещения, 1865, Октябрь, с. 42). Не могла подать пример образованности и русская аристократия. Привезенная ко двору императрицы Елизаветы Петровны (1740-е годы), будущая правительница Екатерина II в своих записках весьма живописно характеризует придворных: Говорить прилично между собой им было не о чем; сердечно ненавидя друг друга, показать свой ум они умели только во взаимном злословии; заводить речь о науке, искусстве или о чем-либо подобном остерегались, будучи круглыми невеждами; половина этого общества, по словам Екатерины, наверное еле умела читать и едва ли треть умела писать. (Ключевский В.О. Императрица Екатерина II // Исторические портреты и этюды. Афоризмы. Ленинградское издательство, 2009. С. 204, 205). Московский университет постоянно нуждался в слушателях, хотя были учреждены казенные стипендии. В 1765 г. на юридическом факультете учился 1 студент (сравнить с 10 тыс. студентов Болонского университета XI в). В 1768 г. то же самое повторилось на медицинском факультете. Немалый урон делу отечественного просвещения был нанесен в правление Николая I. Воззрения императора на образование выразительно характеризует эпизод, относящийся к началу царствования. По распоряжению императора, желавшего уяснить причины восстания декабристов, Александр Пушкин написал записку, которая так и не увидела свет при жизни поэта. По прочтении, Николай соизволил глубокомысленно на ней начертать: «… Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению… безнравственному и бесполезному». (Гудзенко А. Русский менталитет. АиФ-Принт. М., 2003. С. 120.). Императору вторил министр народного просвещения А. С. Шишков, который исполнял эту должность в 1824-1828 гг. Министр полагал, что «Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей, принесло бы более вреда, нежели пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином». (Записки, издаваемые от Департамента народного просвещения. СПб., 1825. Кн. 1. С. 49). Стоит ли удивляться, что в 1840-е годы из гимназического курса были исключены последние остатки философских и общественных наук, а от статистики отсечены «рассуждения, имеющие связь с политическими науками». (Народное образование в России. Исторический альманах. Народное образование. М., 2000). О вреде элементарной грамоты для русского народа порой высказывались люди весьма достойные, чье мнение немало значило в обществе. Вот суждение классика: «Учить мужика грамоте затем, чтобы доставить ему возможность читать пустые книжонки… есть действительно вздор. Главное уже то, что у мужика нет вовсе для этого времени… Народ наш не глуп, что бежит как от черта, от всякой письменной бумаги… По-настоящему ему не следует и знать, есть ли какие-нибудь другие книги, кроме святых» (Гоголь Н. Русский помещик // СС. М.: Русская книга, 1994. Т.6. С. 127-128). И действительно, народ считал «чтение грамоты между смертными грехами» (Сперанский М.М. Проекты и записки. М-Л., 1963. С.45). Стоит ли удивляться, что «в 1880 г. на человека приходилось всего 0.16 экземпляра книг… а по данным переписи 1897г. лишь 21% населения России умел читать». (Культуролагия. Под ред. А.Н.Марковой. ЮНИТИ, М., 2003. С. 472), из них навыком регулярного чтения владели всего 4 % подданных империи. Менее всего было сделано Министерством народного образования для начального образования и приходских училищ. Заботы о просвещении крепостных крестьян целиком были предоставлены помещикам. Рескрипт 1837 г. предписывал: «чтобы в училищах, кои существуют или могут быть заведены помещиками для обучения крепостных их людей… сохраняемы были те же пределы, какие поставлены для училищ низших. Уездные предводители дворянства обязаны иметь за сим самый точный надзор, донося под их ответственность по инстанциям о всяком отступлении, какое будет замечено». В итоге, «грамотным ко времени освобождения крестьян было менее 10 % населения». (Пушкарев Б.С. Две России ХХ века. 1917 – 1993. Посев, Москва, 2008. С.18). Известный общественный деятель второй половины XIX в. К.Леонтьев,76 для противодействия влиянию западной культуры призывал сохранять безграмотность населения России, видя в этом «наше счастье, а не горе». (Леонтьев К.Н. Собр.соч.СПб., 1917. Т.7. С.23). В 1850 г. во всех университетах России училось всего 3018 студентов. При утверждении программ курсов требовалось, чтобы в лекциях «не было ничего, не согласного с учением православной церкви». Министр народного просвещения князь Ширинский-Шихматов был убежден: «Польза философии – не доказана, а вред от нее возможен». «Впредь, все науки должны быть основаны не на умствованиях, а на религиозных истинах, связанных с богословием». Министерской инструкцией 1850 г. преподавание логики и психологии возлагалось на профессоров богословия, а преподавание философии было прекращено, как признанной неблагонадежной «при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными». (Высшее образование в России. Исторический очерк. Под ред. В.Г.Кинелева. НИИВО, М. 1995. С.60, 60, 84, 86). Такая же судьба постигла государственное право европейских держав, «потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самых основаниях своих». (Цит. по: Берлин А.Д. Университет и свобода. М, МУМ, 2010. С.22-23). Недаром знаменитый историк С.Соловьев писал: «Начиная с Петра и до Николая, просвещение всегда было целью правительства. Век с четвертью толковали только о благодетельных плодах просвещения, указывали на вредные последствия невежества в суевериях. По воцарении Николая просвещение перестало быть заслугой, стало преступлением в глазах правительства». (Соловьев С.М. Мои записки для моих детей, а может быть и для других. Спб., 1914. С.118). Столь же печально мнение цензора и академика А.Никитенко: «Дело Петра Великого и теперь имеет врагов не меньше, чем во времена раскольничьих и стрелецких бунтов. Только прежде они не смели выползать из своих темных нор… Теперь же (при Николае) все подземные болотные гады выползли из своих нор, услышав, что просвещение застывает, цепенеет, разлагается». (Никитенко А.В. Дневник в 3 томах. М., 1965. Т.1. С. 261). По мере усложнения общества, ничтожный уровень массового правосознания стал значимым препятствием для наращивания социального качества, способности к развитию. Многовековой опыт убеждал россиян: «Закон – что дышло…». Проф. права Киевского университета Б.Кистяковский писал: “Все общественное развитие зависит от того, какое положение занимает личность… Но… наше общественное сознание никогда не выдвигало идеала правовой личности» (Кистяковский Б. В защиту права. Интеллигенция и правосознание // Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Свердловск, 1991. С.125-126). Слова Кистяковского, написанные столетие назад, актуальны и сегодня. Задача воспитания правовой личности - Гражданина – в принципе не могла быть поставлена ни в эпоху империи, ни в период диктатуры коммунистической бюрократии. Социум, как известно, сообщество поли-нормативное и одновременно регулируется совокупностью ряда нормативных систем: нормы обычая и традиций, политические нормы, корпоративные… При этом нормы права в России далеко не основные и не самые влиятельные. В связи с чем, правовое поле практически не защищено от давления органов и функционеров исполнительной власти. Реалии России выразительно иллюстрируют известное наблюдение: «отрицание правовых начал опускает жизнь ниже правовых начал» (Бердяев Н. Русская идея. // Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Париж, 1946, с. 52.). Посол Франции в России в период Первой мировой войны М. Палеолог отмечал: «Русский народ самый покорный из всех, когда им сурово повелевают; но он не способен управлять собой». (Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., Международные отношения, 1991. С.195). Неспособность управлять самим собой – едва ли не самая трагическая характеристика, когда бытие в произволе становится основой жизни (Кантор В. Между произволом и свободой. РОССПЭН, М., 2007. С. 138.) В начале ХХ в, характеризуя социо-культурную ситуацию и качество государственного управления, Ключевский писал: «Средства западно-европейской культуры, попадая в руки тонких слоев общества, обращались на их охрану… усиливая социальное неравенство, превращались в орудие разносторонней эксплуатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины – на бессмысленном управлении» (качество национально-государственного управления!) (Ключевский В.О. Афоризмы за 1911г. Цитируется по сб. «Из русской мысли о России. Автор-составитель. Янин И.Т. «Янтарный сказ», Калининград, 2002. С.267). Минуло всего шесть лет и история подтвердила трагическое предвидение ученого. Упомянутый М.Палеолог трагедию России видел в том, что верхи и низы общества разделяли столетия. Действительно, социальные группы, обладающие качественно различным соци-культурным потенциалом адаптации, в принципе не могут развиваться в едином историческом темпе. Таковы были реальные социо-культурные предпосылки отечественного ХХ века. Его итоги также не свидетельствуют о существенном наращивании социального качества. В конечном счете, успешная модернизация России зависит от успеха судебной реформы, в ходе которой впервые в истории России закон должен быть поставлен выше власти. Но для этого должно быть выращено гражданское демократическое правосознание. Россияне же до настоящего времени убеждены: «Закон – что дышло». Эта формула аккумулирует социальный опыт поколений. Отсюда – важнейшая историческая задача постсоветского периода - необходимость массового овладения социогуманитарными знаниями; формирование эффективных политико-правовых механизмов защиты законных прав и интересов граждан с целью поддержания макросоциального компромисса, общественного согласия и стабильности общества. Приложение 1. http://www.vz.ru/news/2010/12/8/453403.html МВД: В 2010 году в России преступники убили более 38 тысяч человек 8 декабря 2010 Более 38 тысяч человек погибли в России от рук преступников за 11 месяцев 2010 года, что на 7,7% меньше, чем за аналогичный период прошлого года, говорится в краткой характеристике состояния преступности, приведенной пресс-службой МВД. «В результате преступных посягательств погибло 38,3 тысячи человек, здоровью 46,1 тысячи человек причинен тяжкий вред», - указано в сообщении. Последний показатель на 7,8% меньше данных за 11 месяцев 2009 года, передает РИА «Новости». По состоянию на октябрь 2010 года было зафиксировано 34,8 тысячи погибших в результате преступлений, а по состоянию на январь - 4,7 тысячи человек. Всего в январе - ноябре этого года зарегистрировано свыше 2,4 млн преступлений, или на 12,1% меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Рост регистрируемых преступлений отмечен в трех субъектах РФ, снижение - в 80 субъектах. Удельный вес тяжких и особо тяжких преступлений в числе зарегистрированных снизился с 26,8% в январе - ноябре 2009 года до 26,4% за 11 месяцев этого года. Ущерб от преступлений по оконченным и приостановленным уголовным делам составил 217,56 миллиарда рублей, что на 80,5% меньше аналогичного показателя прошлого года. Приложение 2 Суверенная коррупция 09.12.2010 Данила Гальперович Коррупция является одним из главных препятствий на пути к отмене виз между Россией и Евросоюзом. Об этом говорится в рекомендациях чиновников ЕС их российским коллегам по итогам недавнего визита Дмитрия Медведева в Брюссель.  Россия официально пообещала Европе бороться с этим социальным злом еще в феврале 2007 года, присоединившись к группе стран по борьбе с коррупцией – французская аббревиатура GRECO – действующей в рамках Совета Европы. Эта организация и выдала Москве рекомендации, какие из антикоррупционных шагов стоит совершить в первую очередь. Теперь, почти через четыре года после вступления России в GRECO, председатель комиссии Государственной Думы по противодействию коррупции Михаил Гришанков в интервью Радио Свобода признается, что эти важные и нужные рекомендации никто не торопится выполнять: – Если проходить детально по рекомендациям GRECO, а это обязательный документ для России, то часть рекомендаций не в полной мере выполнена, часть не выполнена вообще. А ведь под каждой рекомендацией есть достаточно серьезные обоснования международных экспертов. Например, сокращение числа лиц, пользующихся особым правовым статусом, – этот вопрос висит в воздухе, и до сих пор Генеральная прокуратура, которые отвечает за это, свои предложения в Госдуму не представила. То есть по ряду рекомендаций Генпрокуратура, которая была ответственна за отчет России по реализации рекомендаций GRECO, насколько мне известно, отписала, что подготовлены законопроекты. Очень важно, чтобы эти законопроекты были внесены и продвигались через Госдуму. В Европе на самых разных уровнях намекают Москве, что у европейских структур сложилось прочное мнение: российская власть бороться с коррупцией на деле не собирается. Михаил Гришанков признает, что антикоррупционные меры нужны России отнюдь не для отчета перед Западом, и обществу нужно стать более нетерпимым к мздоимству чиновников и милиционеров: – У людей за последнее время возросла апатия по отношению к тому, что происходит в стране. И это очень опасно, потому что после апатии следует социальный взрыв, люди не могут долго находиться в состоянии напряжения. Сегодня интернет серьезно влияет на расследование тех или иных дел, но это пока эпизоды. Люди должны более активно выражать свою позицию, не замыкаться и не говорить о том, что все безнадежно. Когда будут молчать, тогда будут происходить истории типа той, что в Кущевской. Однако для многих очевидно, что у власти, практически полностью защитившей себя от контроля со стороны общества, нет никакого стимула для настоящей борьбы с коррупцией. А людям, публично заявляющим о коррумпированности чиновников, приходится всерьез опасаться за свою жизнь и здоровье. Приложение 3 Опубликовано: С.А.Магарил Журнал «Общая тетрадь» Ф-т Социологии РГГУ, № 3 – 4, 2009. С.172 – 179 magaril@yandex.ru Бюрократия, как отражение качества образования «Самые благотворные усилия политических перемен нередко сопровождаемы неудачами, когда образование гражданское не предуготовило к ним разум». М.Сперанский Нет ничего пагубнее для науки, как умышленное приноровление ее начал к действительному порядку общества. К.Лебедев.i Ключевая причина распада многих империй – неадекватное восприятие реальности их руководящими элитами. А.Тойнби Коррумпированная, неэффективная российская бюрократия XXI века - продукт отечественной высшей школы. Автор статьи Двукратный, в течение одного лишь ХХ в. крах российской государственности не позволяет с наивным благодушием относиться к политике правящей бюрократии. При этом, если в начале века страной управляли представители привилегированных групп, то в конце – выходцы из массовых слоев. Однако тождественный исторический результат объективно свидетельствует о низком качестве стратегического национально-государственного управления. Более того, периодическая повторяемость катастроф российской государственности,ii вынуждает задуматься о причинах последовательного сокращения жизненного цикла каждой следующей ее версии (См. график на рис. 1). Существование СССР ограничилось всего 74 г., и с момента его распада 15 лет уже прошло. Речь не идет о предсказании неизбежности очередного распада государства. Задача автора принципиально иная: привлечь внимание к социо-культурным и политическим механизмам, периодически порождающим катастрофы отечественной государственности, а также способам блокирования, демонтажа и преобразования этих механизмов с целью повышения жизнеспособности возникшей государственной модели. Отмеченная историческая динамика есть отражение социального качества, под которым понимается способность образующих общество социальных групп вносить вклад в его выживание, благополучие и развитие. К сожалению, анализ интегральных показателей этого параметра свидетельствует о том, что макросоциальные стратегии основных групп современного российского общества вновь направлены на его дезорганизацию и дезинтеграцию. Для бизнес-элит, в качестве интегрального показателя социального качества принят массированный вывоз капитала из России в условиях предельной изношенности ее инфраструктуры и основных фондов.iii Массовые слои общества характеризует критически низкий уровень взаимного межличностного доверия (всего 24 %, при среднеевропейском уровне доверия 80 – 85 %).iv Рис. 1 Это порождает политическую беспомощность (более 90 % россиян заявляют о том, что не могут влиять на решения властей) и влечет отказ от политической ответственности за судьбу России (порядка 80 % респондентов снимают с себя ответственность за происходящее в стране).v Интеллигенция России также не продемонстрировала необходимой политической культуры и способности действовать солидарно для того, чтобы блокировать разрушительные антисоциальные реформы и навязать правящей бюрократии политику национального развития. Отечественную бюрократию чрезвычайно выразительно характеризует масштаб коррупции, оцененный Генпрокуратурой в 240 млрд. долл., что сопоставимо с доходами федерального бюджета.vi Погромы и массовые беспорядки в Кондопоге летом 2006 г. продемонстрировали: мздоимство чиновников исполнительных и правоохранительных органов ведет к распаду государственной власти. Если соотнести происшедшее в этом городке с данными прокуратуры, станет очевидно: причины событий в Кондопоге тиражируются на общенациональный уровень. И нет никаких оснований ожидать, что последствия будут иными. Продажность государственного аппарата и национальные интересы России несовместны. В очередной раз это наглядно зафиксировали данные общероссийского мониторинга 10 тыс. сделок по государственным закупкам 2006-2007 гг. Из общей суммы в 4 трлн. руб. «украден каждый четвертый рубль», т.е. «потери от воровства достигают 1 трлн. руб.»,vii что составляет порядка 40 млрд. долл. Способна ли подобная «элита» осуществлять политику национального развития? Закономерно, что эта публика убеждена: «задает направление развития и определяет соответствующий политический курс исключительно президент Путин…единолично…Путин».viii Подобные представления едва ли могут быть признаны рациональными. Социология фиксирует - представления россиян о должном качестве государственной власти, по существу, противоположны их же оценкам существующей российской власти. (См. график на рис.2). Что мешает нам сформировать государственную власть, адекватную нашим собственным представлениям о должном? Современная генерация отечественной бюрократии воспроизводит ее худшие исторические черты: взяточничество, казнокрадство, некомпетентность. У Ключевского читаем: к Земскому Собору 1642 г. с челобитной обратились городовые дворяне 39 центральных и южных уездов. «Бельмом на глазу сидело у городового дворянства московское дьячество, разбогатевшее «неправедным мздоимством» и настроившее себе таких палат каменных, в каких прежде и великородные люди не живали». Чем не подмосковная Рублевка начала XXI в.? С течением времени мало что менялось. Вебер, брауншвейгский резидент при дворе Петра I (в России с 1714 по 1719 г.г.) свидетельствует: способы взяточничества – неисчислимы. Особо усердны выборные от дворянства ландраты, правители канцелярий и рядовые канцеляристы, которым поручалось взимание податей. Писарь, при вступлении в должность едва имевший, чем прикрыть тело, в 4 – 5 лет разорял подведомственный ему крестьянский округ, зато выстраивал себе каменный домик.ix В правление Петра I резкое усложнение функций и задач государства потребовало профессиональной специализации управления. С этой целью император разделил военную и гражданскую службу. Однако, ввиду ее большей доходности и меньшей тягости, доступ в гражданскую службу дворянам был ограничен. Инструкция 1722 г. герольдмейстеру, ведавшему дворянство, предписывала: «дабы в гражданстве более трети от каждой фамилии (дворянской) не было, чтоб служивых на землю и на море не оскудить». Рис. 2 Кроме того, в соответствии с Табелью о рангах служба, в т.ч. статская, открывала доступ к получению дворянства представителям любых сословий, в т.ч. людям «низкой породы».x В результате, в средине XVIII в. потомственные дворяне, занимая половину всех высших постов в правительстве (три высших чины), составляли только 21.5% чиновничества в целом. Остальные 78,5 % должностей перешли к возведенным в дворянство простым людям.xi Сходные оценки приводят Д.Андреев и Г. Бордюгов, по данным которых в тот же период, масса разночинцев, заполнявших нижние ступеньки бюрократической лестницы составляла порядка 80 %.xii Выразительную картину рисуют «Записки Екатерины II»: правосудие продавалось платившему дороже… Законов было множество, но ими пользовались, только где они были полезны сильнейшему… Народ жаловался на лихоимство, взятки, а воеводы и их канцелярии кормились взятками, потому, что не получали жалованья.xiii Массовое чиновничество в правление Николая I изображает А. де Кюстин: «По взглядам своим эти люди большей частью сторонники нововведений, тогда как по поступкам они самые жестокие деспоты в этом деспотическом государстве; выходцы из народных училищ, вступившие в статскую службу, они правят империей вопреки императору… Из своих канцелярий эти незаметные тираны… безнаказанно угнетают страну».xiv Однако едва ли лучше было мнение министра юстиции России графа Панина. Основную массу служащих своего ведомства он воспринимал, как сословие «невежественных, прежних, служивших только по уездным местам подъячих, которые не понимают службу как подвиг на пользу государства… а видят в ней одно ремесло для добывания выгод и для того торгуют своими правами».xv Не о них ли народная поговорка: «Подъячий любит калач горячий». Таким было состояние дел в центральных губерниях. В отдаленных же окраинах империи – в Сибири, Закавказье, Астраханской и Олонецкой губерниях - положение было едва ли не катастрофическим. В своих отчетах в Петербург конца 1820 – 1830 г.г. олонецкие губернаторы постоянно писали, что из-за низкого жалованья им не удается заполнить канцелярские должности штатными чиновниками… Посему приходится брать вольнонаемных из податных крестьян и мещан, церковников, исключенных из службы за пороки чиновников, которые «не быв ограничены в законах, безбоязненно предаются пьянству, лени и корысти, могут запутать дела и омрачить начальника».xvi Не заблуждался на счет своих чиновников и сам Николай I, по мнению которого «Россией правит не император, а столоначальники» (Цит. по: Брежнева С.Н. Либеральная бюрократия и «Великие реформы» 60-70-х г.г.XIX в. // Бюрократия и бюрократы в России в XIX и XX веках: общее и особенное. Материалы XII Всероссийской научно-теоретической конференции. М., РУДН, 29-30 мая 2008 г. С.102). Исторически мздоимство на Руси уходит корнями в многовековую практику «кормления от дел», что было важным и вполне легальным источником дохода приказных. Признавались законными денежные и натуральные приношения должностным лицам до начала дела – «почести» и приношения по окончании дела – «поминки», но преследовались собственно взятки – «посулы». «Посулы» рассматривались как нарушение закона, вымогательство и «скверные прибытки». По Соборному уложению 1649 г. за взятку приказного человека били кнутом, держали бессрочно в тюрьме, изымали штраф в тройном размере взятки. За неверное изложение уже решенного дела – «дьяку учинить торговую казнь, бить кнутом и во дьяках не быть, а подъячего казнить, отсечь руку. (Писарькова Л.Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической системы. М., 2007. С.69,71). В немой степени мздоимство провоцировалось скудостью казенного содержания низших слоев приказных людей. В России XVII – XVIII в.в. жалование существенно отличалось от современной заработной платы; оно не было собственно оплатой труда. Это был дар, «пожалование» за верную службу, за преданность. Одновременно оно являлось и «милостью», выдаваемой для поддержания существования Для того, чтобы получить даже положенное по указу жалование, его следовало просить, подавая челобитную на царское имя. В 1722 г. даже приказные центральных учреждений жалования не получали уже несколько лет, «а довольствуютца, займывая деньги». Многие канцелярские служители «кормились», как и в XVII в., получая «от дел» с челобитчиков, «кто что даст по своей воле». (Кошелева О.Е. Люди Санкт-Петербургского острова Петровского времени. М., 2004. С. 267, 270, 271, 273). В 1726 г. эта практика была узаконена специальным Указом «О предоставлении приказным людям Юстиц и Вотчинной Коллегий, Надворных судов и Магистратов вместо жалования, довольствоваться от добровольной дачи челобитчиков». (ПСЗ Российской империи – I. Т.VII. № 4897). Периодически власть все же пыталась ограничить аппетиты чиновников, особенно высших. В правление Петра I за многие случаи продажноcти и казнокрадства был казнен сибирский губернатор князь Гагарин. Обер-фискал Нестеров, привлекший к суду многих недобросовестных людей, сам подобными же поступками навлек на себя беду и был колесован. Екатериной II был издан строгий манифест против взяточничества, а сенатский обер-секретарь выставлен у позорного столба перед Сенатом с надписью на груди «преступник указов и мздоимец».xvii Компании по борьбе с мздоимством и казнокрадством периодически повторялись, однако все усилия властей по подавлению коррупции, вплоть да настоящего времени, к успеху не привели. Взяточничество и некомпетентность массового чиновничества неизменно воспроизводятся в новых поколениях. Из приведенных свидетельств следует: основную массу низового чиновничества, с которым непосредственно соприкасалось и которое столь не любило население xviii, дала социальная среда разночинцев: канцелярские служащие, провинциальное духовенство, податные сословия, обер-офицерские дети, обедневшее дворянство, выходцы из небогатого купечества. И та же среда стала социальным резервуаром для нарождавшейся российской интеллигенции. Как объяснить возникновение столь разнонаправленных социальных потоков, имея ввиду общность ценностных ориентаций, коллективных представлений и смысложизненных установок межсословной, низкодоходной, практически не имевшей собственности разночинной среды? Некоторые соображения вытекают из существенных различий в качестве образования, которое оказалось доступно тем или иным группам разночинцев, в той интеллектуальной среде, которая окружала их в годы учебы. В сфере юстиции, области принципиально значимой для эффективности государственного управления, отечественная история продемонстрировала это особенно убедительно. Крымская война наглядно зафиксировала технико-технологическую отсталость России, преодолеть которую могла лишь существенно иная экономика. Но для ее создания нужно было воспитать самодеятельные, экономически-активные слои населения, что, в числе прочего, требовало качественно иного правосудия. Традиционно отечественное правосудие опиралось на набор предзаданных решений. Фактически узаконенный произвол администрации и полиции сословная неполноценность и известная «беззащитность» представителей буржуазии в судах, взятки и незаконные поборы, все это являлось тормозом развития промышленности и торговли, поскольку не создавало прочных гарантий охранения буржуазной собственности.xix Развивающаяся экономика, генерируя новые и сложные правовые коллизии, нуждалась в более гибких процессуально-юридических нормах, в состязательной системе правосудия, что позволило бы адаптироваться к новым типам дел. Нужен был суд, независимый от администрации, в то время, как традиционно в России правосудие отправлялось по принципу: «Власть указала и суд приговорил». В упомянутой инструкции герольдмейстеру, высказано главное побуждение к разделению службы: это – мысль, что кроме невежества и произвола, прежде достаточных для исправного отправления гражданской должности, теперь требуются еще некоторые познания. Ввиду скудости или почти полного отсутствия образования по предметам гражданским, герольдмейстеру предписано было «учинить краткую школу» и в ней обучать «гражданству и экономии». В эпоху Екатерины II, для просвещения подданных, в городах были учреждены народные училища двух типов: главные - в губернских городах и малые - в уездных. Училища являлись всесословными и содержались за счет государства. В малых училищах изучались чтение, письмо, чистописание, арифметика, катехизис, а в главных - Закон Божий, русский язык, география, история, естественная история, геометрия, архитектура, механика и физика, иностранный язык. Фактически это была первая общероссийская образовательная школа. Не без ее усилий во второй половине XVIII в. среди служащих канцелярий провинциальных воевод существенно преобладали выходцы из среды подъячих и духовенства.xx Александра I, воспитанного в духе идеалов Просвещения, весьма тревожил характерный для российских учреждений беспорядок, отсутствие справедливого правосудия и ясного законодательства. Указом от 25 августа 1801г. император утвердил очередную (десятую) комиссию для кодификации законов, основной задачей которой было названо реформирование судопроизводства. Император указывал: «Образ производства дел… вместо того, чтобы охранять правосудие и помогать его действию, чрезмерно затруднил успешное его течение… Большая часть жалоб… на медленность решения… Дела влачатся в продолжении многих лет без решения и самые простые и удоборешимые споры превращаются в тяжкие и разорительные тяжбы».xxi Однако дело двигалось медленно. Сперанский в записке от 1803 г. оправдывая отсрочку усовершенствования суда и права, утверждал: суды потому неудовлетворительны, что судьи и полицейские чины необразованны и невежественны. Нет смысла прилагать усилия к улучшению законов, если в администрации и судах остаются люди, не способные применять эти законы. (Не напоминает ли это современную Россию?). С целью подготовки людей, годных служить в государственной администрации, была реформирована и расширена унаследованная от предыдущих правлений система просвещения. Законами 1803 – 1804 гг. впервые в истории России была создана система местных учреждений и заведений Министерства народного просвещения. Указ от 24 января 1803 г. гласил: «Ни в какой губернии, спустя пять лет по устроении в округе… училищной части, никто не будет определен к гражданской должности, требующей юридических познаний, не окончив учения в общественном или частном училище».xxii Указом от 5 ноября 1804 г. была создана сеть всесословных учебных заведений: четырехклассные губернские училища (гимназии), двуклассные уездные училища и одногодичные приходские училища. Однако установление ряда законов, запрещающих обучение крепостных и ограничивающих обучение в гимназиях детей из непривилегированных сословий, существенно ограничивало декларируемую «всесословность» школы. Крепостное право препятствовало распространению просвещения. Согласно замыслу реформы образования, каждый крупный город должен был иметь университет, губернский – гимназию, уездный – уездные училища, а села – приходские училища. Однако к 1825 г. из 553 губернских и уездных городов России 131 город (24 %) не имел ни одной школы, и в селах, за редким исключением, школ также не существовало. Многие губернские города гимназий не имели.xxiii В отношении детей дворян предполагалось, что после начального домашнего образования, они продолжат его в университетах: Московском, Петербургском, Казанском, Харьковском…. Однако большинство дворянства сторонилось основательного университетского образования, предпочитая ему кадетские корпуса, с целью быстрейшего достижения высоких военных чинов.xxiv Так, если в Московском университете за первую четверть XIX в. число студентов возросло в 7 раз (со 100 до 714 чел), то доля дворян сократилось с 50 до 30 %. При этом многие из студентов-дворян происходили из служилой части сословия, тогда как представители поместного дворянства были редкостью. В то же время в университетах было много выпускников семинарий. Таким образом, намерение Александра I повысить образовательный уровень бюрократии не встретило понимания со стороны дворянства.xxv Весьма выразительно нравы той эпохи изобразил Карамзин: «Все намерения Александровы клонятся к общему благу. Гнушаясь бессмысленным правилом удержать умы в невежестве, чтобы властвовать тем спокойнее, он (Александр I) употребил миллионы для основания университетов, гимназий, школ… К сожалению, видим более убытка казне, нежели выгод для Отечества. Выписали учителей, не приготовив учеников… число их так невелико, что профессоры теряют охоту ходить в классы.77 Вся беда от того, что мы образовали свои университеты по немецким, не рассудив, что здесь иные обстоятельства. В Лейпциге, в Геттингене надобно профессору только стать на кафедру – зал наполнится слушателями. У нас нет охотников для высших наук. Дворяне служат… купцы жалают знать существенно арифметику или языка иностранные для выгод своей торговли. В Германии сколько молодых людей учатся в университетах для того, чтобы сделаться адвокатами, судьями, пасторами, профессорами! Наши стряпчие и судьи не имеют нужды в знании римских прав; наши священники образуются кое-как в семинариях и далее не идут».xxvi Редким исключением стал открытый в 1811 г. привилегированный Царскосельский лицей, выпускникам которого присваивался 9 ранг согласно Табели о рангах, тогда как выпускники университета получали лишь 14 ранг. Лицеистам преподавали профессора Петербургского университета. Отменное и довольно либеральное образование позволило воспитать плеяду высокообразованных людей, многие из которых впоследствии заняли высокие государственные посты. Из 78 лицеистов первых трех выпусков 46 избрали гражданскую службу, из них 10 получили назначение в Министерство юстиции. Эта группа включала Д.Замятина, будущего министра юстиции периода реформ, барона Модеста Корфа и Ивана Капгера, сыгравших заметную роль в администрации и реформе правосудия в последующие царствования. xxvii Для Николая I право было продолжением личной воли самодержца. Незадолго до начала правления, он говорил ректору Петербургского университета Балугьянскому: «Я желаю положить в основу государственного строя и управления всю силу и строгость законов». К тому же, император не мог не признать справедливым изобличение декабристами состояния российского правосудия: широкий разлив взяточничества, крючкотворство, волокита, отсутствие ясных законов. Николай считал правосудие коренной проблемой государства и твердо намеревался усовершенствовать эту сферу.xxviii Он верил, что при наличии чиновников с солидным образованием и нравственным достоинством, работающих под усиленным надзором центра, правительственные учреждения будут действовать законно. И, хотя вопреки первоначальным надеждам, за 30 лет правления не удалось поставить правосудие на твердую основу, в правление Николая I была создана система высшего юридического образования, воспитавшая чиновников, осуществивших в следующее правление либеральную реформу судебной власти. В 1826 г. император учредил Второе отделение своей канцелярии, руководство которым поручил Сперанскому и Балугьянскому, и взял кодификацию законодательства под свой непосредственный контроль.xxix Уже в 1830 г. отделение выпустило полный хронологический свод всех российских законов, а в 1832 г. – полный Свод законов, систематизировавший действующее законодательство. В дальнейшем было подготовлено новое законодательство «О судопроизводстве» и «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Ту же систему личного контроля Николай ввел и в работу министерств. Так министр юстиции был обязан, через Сенат и Первое отделение императорской канцелярии, ежемесячно представлять ведомости о числе уголовных дел в каждой инстанции его ведомства. При этом каждый лист объемного реестра надлежало подписывать самому министру. Такая проверка дополнялась специальными сенаторскими ревизиями – инспектированием всех сторон деятельности администрации губерний. Признав многое в показаниях декабристов справедливым, император настоятельно призывал дворянство принять деятельное участие в работе государственных улучшений. В Манифесте от 13 июля 1826 г. Николай заявил: «Правый суд, воинские силы, разные части внутреннего управления – все требует, все зависит от ревностных и знающих исполнителей».xxx Николай, как и его предшественники, искал новых чиновников в дворянстве. Однако оно продолжало вполне холодно относиться к высшему гражданскому образованию. Если дворянство не откликалось на призыв монарха, единственная возможность профессионализации управленческого аппарата – пополнить его недворянским элементом. Как и прежде, усовершенствованию государственного управления, вообще, и судопроизводства, в частности, препятствовало отсутствие юридически подготовленных чиновников. Для повышения профессионального качества низших канцелярских служащих, закон 1827 г. потребовал, чтобы все кандидаты на канцелярские должности, не окончившие начальных училищ, сдавали экзамены по чтению, письму, грамматике и арифметике. Были также основаны новые школы для сыновей бедных канцелярских чиновников с тем, чтобы обучать их делопроизводству и навыкам канцелярской службы.xxxi Это было весьма важно, т.к. судебный процесс был построен таким образом, что вся подготовительная работа ложилась на секретаря суда и его помощников. Главным этапом в дореформенном судопроизводстве был этап канцелярский.xxxii Не случайно граф Д.Блудов (с 1832 по 1839 г.г. министр внутренних дел, а затем министр юстиции), находил оскорбительным для дворянства влияние канцеляристов.xxxiii Действительно, на нижнем уровне судебного присутствия к средине XIX в. преобладали лица недворянского происхождения, составлявшие среди секретарей губернских судов 73 %, а среди секретарей уездных судов – 78 %.xxxiv Так в губернских учреждениях – канцеляриях губернаторов и губернских правлениях - Верхнего Поволжья (Ярославская, Костромская губернии) к середине XIX в. доля дворян составляла порядка 20 %, а преобладали среди чиновников дети канцелярских служащих и выходцы из духовного звания.xxxv Естественно, что подавляющая часть мелкого низового чиновничества жила на скудное жалованье. «По России в целом в средине XIX в. 74 % чиновников не имели земли и крепостных, а из чиновников 9-14 классов – до 84 %.xxxvi Представители же аристократии, благодаря связям, быстро продвигаясь на высокие посты, как правило, не обременяли себя изучением права и подробностей судебного процесса. Высшие этажи судебной системы к средине XIX в. в столице и в провинции, в подавляющем большинстве были заполнены дворянами. Так по состоянию на 1846 г. в судебных департаментах Правительствующего Сената дворянство имели: 96 % сенаторов, 72 % обер-прокуроров, 44 % обер-секретарей и 38 % секретарей. При этом 67 % сенаторов имели крепостных, в т.ч. 36 % сенаторов имели до 500 душ, а 31 % - более 500 душ. Среди должностных лиц губернских судов (председатели судов, товарищи председателя, прокуроры) в средине XIX в. дворяне составляли 75 %. В тот же период должности уездных судей по 62 уездам Костромской, Новгородской, Курской, Орловской и Тамбовской губерний на 73 % были заполнены дворянами. Однако по мере удаления от Центра, доля дворян среди уездных судей была ощутимо ниже: в Вологодской губернии – 38%; в Архангельской губернии – лишь 11 %.xxxvii На положение судей-недворян существенное влияние оказывало их карьерное продвижение. Выслуживаясь из канцелярских должностей, они сохраняли присущие канцеляристам приверженность рутине и чуткость к пожеланиям начальства. Неизбежное следствие – рост бюрократического произвола, коррупция и низкий уровень профессионализма.xxxviii В начале правления Николая, Сперанский вновь, как и двадцатью годами ранее, обратил внимание самодержца, что для установления правосудия на твердой основе, в государстве «необходимы незыблемые и ясные законы и знающие судьи и правоведы».xxxix На «недостаток образованных и сведущих чиновников в канцеляриях судебных мест», указывал также принц Ольденбургский, с 1829 г. служивший в Петербурге.xl В 1835 г. по его предложению было учреждено Училище правоведения. В училище принимались мальчики из дворянских семей в возрасте 12 – 15 лет. Курс был рассчитан на 7 лет, из них первые в три года изучались языки, история, математика и другие начальные предметы. Вторая половина учебной программы отводилась изучению права по программе, сходной с университетской. Выпускникам, в зависимости от результатов экзамена, присваивали, как правило, 9 или 10 ранг согласно Табели о рангах, что уравнивало их с выпускниками университетов. Окончившие училище обязывались служить по ведомству юстиции, начиная с низших канцелярских должностей; xli своекоштные - 4 года, казеннокоштные – 6 лет. Большинство воспитанников принадлежало к среднему и даже низшему дворянству; меньшая часть – сыновья чиновников-недворян и университетской профессуры. Половина воспитанников находилась на казенном содержании; многие были откровенно бедны. Стасов вспоминал, что уплатить крошечную сумму за утренний чай была не в состоянии половина его однокашников – ограничивались булкой всухомятку.xlii Влияние, которое Училище оказывало на своих слушателей, не ограничивалось содержанием преподаваемых курсов. Для формирования личности не меньше значат прививаемые идеалы, жизненные цели, формируемое мировоззрение. Стиль отношений в Училище задавал его основатель, являвший воплощение честности и справедливости. Для правоведов принц Ольденбургский стал добрым отцом – олицетворением мужественности, свободной от солдафонства и деспотических замашек. Образованный представитель европейской аристократии, он являл собой новую модель личности российского служителя закона. По воспоминаниям выпускников училища, Ольденбургский «своим личным обращением с нами способствовал развитию в нас чувства собственного достоинства, человечности и уважения к справедливости, законности, знаниям и просвещению».xliii Ольденбургский и воспитателей подыскивал, отбирая гуманных и разумных людей. Любитель музыки, он поощрял организацию в училище концертов и представлений. Не случайно, среди выпускников училища оказались композиторы П.Чайковский и А.Серов. Привязанность правоведов к училищу с годами не ослабевала. Воспитанное корпоративное сознание, взаимоподдержка способствовали преодолению тех преград, с которыми они столкнулись в процессе реформирования российского правосудия. Один из выпускников училища Стояновский (товарищ министра юстиции, затем сенатор), писал о тесной связи правоведов: «Без нее, одинокие усилия отдельных лиц не имели бы значения и… правосудие не могло бы найти новой твердой опоры».xliv Другой выпускник, князь Д.Оболенский, оказавший заметное влияние на формирование идеологии судебной реформы, отмечал: «Много нужно было духовных сил тому, кто хотел сохранить в себе… нравственные сокровища чести и добра. Наш тесный товарищеский союз зорко следил за действиями каждого, своим сочувствием поддерживал слабеющие силы и не допускал их до падения».xlv Училище создало собственный этос, который воспитанники уносили в жизнь. Правоведы усвоили: их миссия – задавать стандарты честности и надежности в системе правосудия.xlvi Они обретали чувство принадлежности к особому возвышенному делу, ощущение общей миссии и единства. Атмосфера училища была свободна от предубеждений родительского поколения, предоставляя возможность выработать собственные идеалы. Образование стало дорогой, которая вела малоимущих дворян к должностям в ведомстве юстиции, а затем и к высоким правительственным постам. Реформы в системе образования первой половины XIX в. проложили путь к коренной перемене в качестве и умонастроениях чиновников правосудия.xlvii Суд в России в годы Великих реформ был совершенно иным, чем в начале XIX в. Помимо служащих среднего уровня, были необходимы профессионалы высшей квалификации. Для их подготовки Сперанский советовал направить в каждый университет хотя бы по одному профессору отечественного права. Но, т.к. в 1828 г. ни в одном из университетов такой курс не читался, готовить отечественную профессуру пришлось на ходу. Из числа наиболее способных учащихся московской и петербургской духовных академиях были отобраны 12 человек, которых направили для изучения юриспруденции во Второе отделение императорской канцелярии. Преподавателями стали Балугьянский и его сотрудники по Петербургскому университету: Плисов, Клоков и Куницын, ранее преподававший в Царскосельском лицее. Студенты изучали римское право, русское публичное право, политическую экономию, знакомились с кодифицируемыми законами, учились составлять докладные записки. Для завершения образования они были направлены в Берлин, где прослушали общие курсы по праву. По возвращении им было устроено испытание при Петербургском университете на степень доктора права, после чего они получили назначение на университетские кафедры. Так был образован первый состав профессоров отечественного права. Согласно Университетскому уставу 1835 г. преподавание права стало одной из главных функций университетов. Устав учреждал самостоятельные юридические факультеты в составе 7 кафедр.xlviii И, хотя, многие из новых кафедр оказались незаняты, юридическое образование стало более полным и разносторонним, чем когда-либо ранее. Именно при Николае I был осуществлен значимый поворот в профессионализации судебной сферы. В десятилетия, последовавшие за восстанием декабристов, в университетах, число дворян увеличилось, особенно на юридических факультетах, куда определялось до половины студентов. Выпускники университетов этого периода и стали новым пополнением Министерства юстиции. Дворяне средней руки, а то и неимущие, они отличались от прежних высших чиновников ведомства социальным происхождением, типом карьеры и, что важнее всего, образованием. Большинство из этих новых бюрократов росло вдали от отцовского дома и потому не впитало ценности военно-служивого дворянства. Они осваивали жизненные ориентиры и идеалы в процессе образования, черпая их из книг и от преподавателей. Тон в формировании нового правового этоса задавал Московский университет, где читали лекции Кавелин, Редкин, Крылов, Грановский.xlix Они формировали у студентов новый способ мышления, воспитывали уважение к праву, как интеллектуальному достоянию. Отвергая суд в качестве инструмента, подчиненного и обслуживающего административное управление, эти профессора формировали представление о правосудии, как о самостоятельной ветви государственной власти, призванной воспитывать правосознание общества. Студенты видели в своих преподавателях живой пример для подражания, воплощение благородства, которое предстояло достичь. Один из студентов того времени писал: «Молодежь толпилась вокруг кафедр, прославленных силой раздававшегося с них вечно-живого, вечно-духотворящего слова, уводившего аудиторию, вслед за профессором-наставником, в светлую область грядущих гражданских идеалов».l Преподаватель стал кумиром университетской молодежи. Редкин открывал свой курс вопросом: что привело студентов в его аудиторию, и сам отвечал: поиск истины и желание стать «защитником правды в отечестве. Вы жрецы правды»!li В лекциях Грановского студенты находили те руководящие принципы, «те гражданские чувства, которые вложенные в молодую душу, вели и охраняли ее потом на предстоящем жизненном пути».lii Кавелин, комментируя судебные установления Древней Руси, иронизировал над варварством предков. Наиболее любознательным студентам он читал частные лекции по отечественному гражданскому праву. Профессора устраивали домашние вечера для того, чтобы обсуждать со студентами правовые проблемы, злободневные вопросы, новую литературу; охотно давали студентам книги из своих библиотек. Чичерин вспоминал: «Всякий молодой человек, подававший надежды, делался предметом особенного внимания и попечения».liii. Выдвигая идеи, преподаватели передавали их следующему поколению. Наука виделась им универсальным средством формирования новой личности. Деятельность этих ученых изменяла взгляд студентов на жизнь. Становление нового этического идеала, нового способа мышления означало конец пассивному принятию существующего порядка. За период 1850 – 1866 г.г. доля выпускников университетов возросла: - В составе чиновников Правительствующего Сената в составе обер-секретарей и секретарей с 29 до 62 %; среди помощников секретарей – с 20 до 62 %; - В составе губернских учреждений юстиции в составе товарищей председателя с 21 до 46%; прокуроров – с 21 до 39%; среди стряпчих – с 15 до 44 %.liv Когда в 1861 г. Александр II одобрил план работы над судебной реформой, статс-секретарь Департамента законов Государственного совета Зарудныйlv собрал вокруг себя группу прогрессивно мыслящих чиновников: Ровинского, Победоносцева, Буцковского, Плавского, Вилинбахова, Даневского, Стояновского и Шубина-Поздеева. Они и разработали основополагающие принципы реформы. Эти люди представляли собой новый тип служителя правосудия, сформировавшийся в царствование Николая I. Четверо имели университетское образование, четверо - закончили училище правоведения. Мелкопоместные дворяне по происхождению, они были чиновниками по должности и подлинными либералами-интеллигентами по убеждениям. И воспитала их отечественная высшая школа. Указывая на отсутствие правовой традиции в России, группа добилась дозволения использовать при подготовке судебной реформы западные принципы и модели. В 1862 г. ею были подготовлены «Основные положения преобразования судебной части». Независимая судебная система ставилась под контроль профессиональных юристов; вводился состязательный судебный процесс; предусматривалась устная процедура судебного разбирательства; создавалась коллегия адвокатов; вводился суд присяжных, что по мнению реформаторов было принципиально важно для воспитания населения в уважении к закону и институтам правосудия. Коллегия присяжных особенно полезна в отсталой стране, где невежественное население было отчуждено от правосудия. Для дальнейшей работы составления законопроектов, комиссия была расширена. Были привлечены опытные чиновники ведомства юстиции, эксперты из других отраслей администрации, а также ученые из университетов. Из 26 сотрудников комиссии, 12 окончили университеты, в т.ч. 5 – Московский университет, и 12 человек – Училище правоведения. Манифестом от 20 ноября 1864 г. Александр II ввел новые Судебные уставы, что стало началом практической реализации реформы. По губерниям были разосланы специальные эмиссары, для отбора из состава старых судов тех, кто был достоин включения в новую систему. К началу 1870 г. новые суды были открыты во всех губерниях Европейской России. Реформа также ускорила приток новых деятелей, преимущественно дворянского происхождения, в корпус образованных служителей юстиции, что привело к существенному повышению образовательного уровня чиновников. В 1866 г. лица с высшим образованием занимали 56 % должностей товарища председателя губернских судебных палат. В 1870 г. порядка 80 % всех судей в новых судах четырех округов – Петербургского, Московского, Харьковского, Одесского – имели высшее образование.lvi Императору докладывали: «В числе обер-прокуроров, председателей, товарищей их прокуроров и обер-секретарей есть уже много лиц с такими юридическими познаниями и нравственными качествами, которые дают полное право ожидать, что при участии сих лиц осуществление судебной реформы пойдет успешно».lvii Большинство судей были рекрутировано в годы реформы. Однако командные должности в новой системе юстиции занимали старшие по возрасту чиновники, получившие образование и начальный служебный опыт в царствование Николая I. Именно они стали создателями тех поведенческих моделей, которые в дальнейшем получили распространение в среде судебных служащих. В течение первой половины XIX в. совершилась перемена в структуре личности российского чиновника юстиции. Возник новый тип самосознания и мышления, необходимые для реформирования институтов. К концу правления Николая I сформировалась элита управления юстиции. В большинстве – это были мелкопоместные или беспоместные дворяне или обер-офицерские дети, добывающие службой средства к существованию. Обязанные своими должностями, прежде всего, образованию и опыту службы в ведомстве юстиции, эти чиновники принесли с собой новую этику служебной деятельности. Свои ценности эти люди обрели в кругу интеллектуального общения в учебных заведениях, куда они поступали подростками. С изменением ценностей менялся и менталитет бюрократии.lviii Реформа породила в России новый тип уважаемого и щепетильного судьи-дворянина, строго соблюдавшего беспристрастие и справедливость в своих постановлениях. Возникло новое чувство профессионального достоинства. Судьи в новых судах культивировали представление о компетентности и чести. По мнению многих, специалистов, судебная реформа была одной из наиболее успешных. Правоведы оказали влияние и на провинциальное общество. Выпускники юридического факультета Московского университета Унковский, Головачев, князь Оболенский донесли до провинциальных дворянских собраний понимание важности независимого суда, как способа действенного контроля общества над административными органами. В 1857 г. несколько уездных дворянских собраний Тверской губернии ходатайствовали о том, чтобы правительство учредило гласный суд, который сможет пресечь административные злоупотребления. В 1860 г. владимирское дворянство призвало к введению строгой подотчетности всех чиновников судам. В течение последующих двух лет все дворянские собрания Центральной России присоединились к этой компании.lix Таким образом, реформа 1864 г. создала современную, для условий того времени, судебную систему и, тем самым, необходимые предпосылки для продвижения законности в систему государственного управления. Однако дальнейшее становление профессионального суда вызвало враждебное отношение в высших правительственных сферах. Это было закономерно: независимая от администрации судебная власть неизбежно ограничивает любой автократический режим. Правомочия нового суда, способствовавшего развитию самостоятельных и динамичных общественных сил, явно противоречили традиционным схемам ортодоксально-консервативного самодержавного мышления. Представления Александра II о неограниченной власти, как «личном достоянии», ставило пределы рационализации, которые он мог дозволить. Кроме того, политические процессы 1870-х г.г. продемонстрировали существенное расхождение между самодержавием и крепнущим правосудием – суды отказывались от вынесения беспощадных приговоров революционерам. Показателен процесс нечаевцев 1871 г.: из 87 чел. привлеченных к суду, 54 были оправданы; 27 приговорены к тюремному заключению; четверо сосланы на каторгу и двое отправлены в пожизненную ссылку.lx Вердикт Петербургской судебной палаты не был актом сочувствия к революционерам. 13 из 15 ее членов были выпускниками Училища правоведения, из них 12 начали службу при Николае I. Приговор был демонстрацией принципиальности и непредвзятости правосудия, как и нежелания подчинять его политическим целям. Относительно мягкий приговор 1877 г. по делу 193 народников (хождение в народ), оправдание Засулич – 1879 г. обусловили перемену настроений в верхах. Даже сенаторы, имевшие статус судей, были сочтены ненадежными и правительство передало дела по политическим преступлениям военным судам. Из 74 процессов над революционерами 1879 - 1882 г.г., 71 дело слушалось в военных судах.lxi Закон от 14 августа 1881 г. об усиленной и чрезвычайной охране, предусматривал перевод губернии на особое положение по ходатайству губернатора; подчинял ему губернского прокурора и наделял администрацию полномочиями ускоренного судопроизводства по политическим преступлениям. Закон действовал до самой революции. Натянутая терпимость к суду сменилась неприкрытой враждебностью. Были приложены усилия к ущемлению, а при возможности и полной ликвидации суда присяжных, восстановлению подчинения суда администрации. Тем самым власть ввергала себя в состояние войны с собственной судебной системой. Принять независимый суд означало для самодержавия, как нестесненного властвования, изменить собственной природе, перестать быть самодержавием. Судебные уставы были ревизованы, независимость судей ограничена, законодательство перестало обновляться, отставая от жизни и проблем общества. В 1903 г. было завершено составление Уложения уголовных, а в 1913 г. – гражданских дел. Однако большая часть этого законодательства, при монархии, так и не была введена в действие. Реформой полиции, от которой зависело совершенствование уголовного правосудия, после 1860 г., по существу, не занимались. В два последних десятилетия XIX в. бывшие чиновники Министерства юстиции, ставшие членами Государственного Совета, противодействовали упразднению суда присяжных, а также возврату административного контроля над судами. Однако, не смотря на это, модернизация правосудия не обрела необратимого характера. Сама монархия стала тормозом тех самых сил, которые она же и вызвала реформой к жизни. Формирование и распространение современного для того времени правосознания ограничилось населением городов. Возникновение этого сознания было важным, но все же лишь эпизодом, не оказавшим решающего влияния на дальнейший ход исторических событий. В 1864 г. основная масса населения России – крестьяне – остались в стороне от вновь созданных институтов правосудия, за исключением мировых судей, к которым они могли обращаться по малозначительным делам. В соответствии с «Положениями» 19 февраля 1861 г., крестьяне получили собственный сословный волостной суд. Он находился в ведении чиновников Министерства внутренних дел, а судьями были сами крестьяне, избираемые из числа уважаемых общинников. Естественно, такие суды могли вершить суд только по нормам крестьянского обычая, поскольку для многомиллионной крестьянской массы право оставалось «культурной фикцией». Более того, Александр III «частично восстановил крепостное право, подчинив крестьян (в 1889 г.) почти произвольной власти земского начальника, назначавшегося по рекомендации местных помещиков из «потомственных дворян». У крестьянина теперь опять был «барин»… Новый барин, как и старый, мог сажать крестьян в холодную по своему усмотрению, а пороть – через волостной суд, который был подчинен земскому начальнику. Некоторые стали пороть так усердно, что вызвали крестьянские беспорядки и угодили, в конце концов, под суд».lxii Сама идея подчинения государственной власти нормам права вошла в противоречие с идеей единодержавия. Взгляд автократора на правосудие емко выражен министром юстиции Российской империи Щегловитовым в речи, произнесенной в Думе в 1914 г: «Начало законности в российском государстве явилось свободным проявлением высшей воли русских самодержцев».lxiii Отказ от политической модернизации стоил жизни императору Александру II, обусловил историческое опоздание с введением представительных институтов власти, и стал значимым фактором распада Российской империи. Ставя себя над законом, любая власть теряет доверие и уважение граждан и, тем самым, подрывает собственную легитимность. Ссылки