Моральный долг и свобода

Лекция 2 «Моральный долг и свобода» План лекции 1. Основные нравственно-этические системы 2. Трансцендентное и имманентное в этике 3. Свобода как условие и основание морального закона Литература 1. Скворцов, А. А. Этика. Базовый курс: учеб. для бакалавров вузов / А. А. Скворцов; под общ. ред. А. А. Гусейнова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юрайт, 2015. – 310 с. 2. Гусейнов А. А. История этических учений. URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/guseynov_istorija/ (дата обращения 01.09.2015). 3. Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней: в 4 т. / Дж. Реале, Д. Антисери; пер. с итал. С. А. Мальцевой. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1995. – Т. 2. Средневековье. – 368 с. URL: http://krotov.info/library/17_r/el/reale001.html (дата обращения 01.09.2015). 4. Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней: в 4 т. / Дж. Реале, Д. Антисери; пер. с итал. С. А. Мальцевой. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. – Т.3. Новое время (от Леонардо до Канта). – 736 с. URL:http://krotov.info/library/17_r/el/reale12.htm (дата обращения 01.09.2015).   1. Основные нравственно-этические системы Этика (от греч. ethos – привычка, обычай) – теоретическая дисциплина преимущественно философского характера, объектом изучения которой является происхождение, сущность, функции морали, структура морального сознания и поведения, соотношение морали с другими формами знания и деятельности. Вместе с тем этика есть не только знание о морали, она одновременно является и элементом самого нравственного сознания. Этика включает в себя:                                   1. Философско-теоретические исследования, касающиеся происхождения, сущности морали, систематизации этических категорий. 2. Описательно-эмпирические знания, например, этику народов, этику бизнеса, описание и обобщение различных профессиональных этических кодексов, например, в медицине это клятва Гиппократа, или японская воинская моральбусидо. 3. Практические наставления в сфере морали (например, обычаи). Как видно, этика это не «что-то одно» из этого списка, поскольку она – не только знание, но и дело, воплощающее это знание. Поэтому носитель и «воплотитель» этического знания – уже не столько исследователь, сколько учитель, часто собственным примером помогающий освоить новый тип морального сознания. Такими были учителя мудрости в Древней Греции – Сократ, Диоген, Эпикур и их последователи. Такими же были христианские святые, воплощающие христианский идеал и подражающие Христу в добродетели, и вообще все те, для кого нравственный идеал – не просто слова. Кроме того, этика помогает человеку рационально оформить его часто неясные представления о добре, долге, смысле жизни. Практический аспект этики очень важен еще и потому, что человек, к сожалению, живет не только по моральным законам, которые, как правило, весьма строги, но и по своем прихотям, сделавшимся законом (как говориться, привычка – вторая натура). Человек ежечасно демонстрирует свою слабость и неспособность жить так, как этого требует моральный идеал. Именно об этом говорил апостол Павел в послании к римлянам: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19). Легко было бы сказать, что мораль делит все в мире на две части – на доброе и злое, тогда как жизнь богаче «черно-белого» мира, мира добра и зла морали; поэтому жизнь человека – постоянный компромисс между должным и наличным. Конечно, этика и помогает «вписать» мораль в контекст реальной жизни, помогает человеку жить в пространстве между долгом и возможностью его исполнить (т.е. между теорией и практической применения морали). Однако не стоит думать, что этика в своем практическом аспекте позволяет человеку самоуспокоенно принимать свое несовершенство и неспособность жить так, как того требует мораль. Напротив, этика напоминает ему о том, что он не такой, каким мог бы быть, если бы стал более требовательным к себе, и этим напоминанием побуждает к исправлению; этика, как и мораль, осуждает грех, но делает это не столь радикально и строго, не ввергает человека в уныние, а как бы говорит ему: «сейчас ты не смог быть тем, кем должен быть, ну так постарайся не оступиться в следующий раз». Иными словами, этика не примиряет человека с самим собой (к примеру, думающего так: «ничего страшного не случиться, если я немного украду»), а побуждает к раскаянию и избеганию таких действий в будущем. Одним из центральных в этике является вопрос о происхождении морали. Ряд этических учений выводит мораль из «природы человека», из его биологических характеристик (Чарльз Дарвин ((1809 г. – 1882 г.), Герберт Спенсер (1820 г. – 1903 г.), современные социобиологи). Эта точка зрения на мораль объясняет ее возникновение тем, что она появилась в результате усложнения социальной жизни человека и первоначально выполняла функцию сохранения человеческой группы ради безопасности и выживания. Другая точка зрения связывает мораль с особенностями душевной жизни человека и сложившихся форм общения (французские просветители, Людвиг Фейербах (1804 г. – 1872 г.), русские революционные демократы, Джон Дьюи (1859 г. – 1952 г.), Вильфредо Парето (1848 г. –1923 г.). Это понимание происхождения морали связывает ее с формировавшимися постепенно идеями достоинства и приоритета прав человека как естественных прав личности. Другой тип учений предполагает наличие безусловного начала морали, внешнего по отношению к эмпирическому существованию человека – будь то идея блага (Платон (ок. 427 г. – 347 г. до н.э.), космическая необходимость (античные стоики), абсолютная идея (Георг Гегель), или непреложные законы общества (марксизм). От Иммануила Канта (1724 г. – 1804 г.) берет начало идея самоочевидности и недоказуемой изначальности морали, характерная для современных исследований по этике. Как видно, вопрос происхождения морали – открытый вопрос, и можно показать ее значение для общества, но нельзя вывести из общественных или природных закономерностей. Этические системы, как правило, обобщают уже сложившиеся в «практическом» сознании нравственные установки, представления о смысле жизни. Сообразно основным нравственным ориентациям, базовым ценностям исследователи выделяют четыре основные нравственно-этические системы, которые включают и определенные способы обоснования этих базовых ценностей: гедонизм, утилитаризм, перфекционизм, альтруизм. Гедонизм (от греч. hedone – наслаждение) в качестве высшей этической ценности и смысла жизни утверждает достижение наслаждения и необходимость избегать страдания. Соответственно, добром является то, что ведет к наслаждению или является объектом наслаждения. Основным теоретиком гедонизма принято считать древнегреческого философа Эпикура (ок. 342 г. до н. э. – 271 г. до н. э.) хотя впервые заговорил о нем философ Аристипп (ок. 435 г. – ок. 355 г. до н. э.). Главные положения гедонизма можно обозначить так. Материальное – сущность человека, материальное есть также, необходимым образом, его специфическое благо, которое как актуальное и реализованное, делает человека счастливым. Поскольку благо – природа в ее непосредственности, то ясно без околичностей, что благо – это и наслаждение. Истинное удовольствие, по Эпикуру, это «отсутствие телесного страдания» («aponia»), апония, или невозмутимость души, «ataraxia». Вот мнение самого философа: «Когда мы говорим, что благо – наслаждение, то это не указание на обжор и лентяев, ветренников и прощелыг, которые игнорируют или не понимают нашего учения. Мы говорим и указываем на отсутствие телесного страдания, беспокойства. Это не непрерывные празднества, не томления младых дев, не все то, чем изобильный стол нас искушает, но трезвое обсуждение, доискивающееся последних причин каждого акта выбора или отказа, которое разоблачает все фальшивые мнения, от коих все душевные треволнения исходят». С позиций гедонизма нравственной жизнью управляет не удовольствие как таковое, но разум, который судит и оценивает, т.е. практическая мудрость, отделяющая те удовольствия, что не несут страданий и возмущений, от тех, что несут наслаждения поначалу и – страдания впоследствии. Эпикур утверждал, что важно различать: 1) естественные и необходимые удовольствия, 2) естественные, но не необходимые (те, что тесно связаны с сохранением жизни индивида), 3) удовольствия не естественные и не необходимые. Объективно достижимыми и несущими удовлетворение являются удовольствия первого типа, вторые необходимо ограничивать и всячески избегать третьих. Как видно, укоры в адрес гедонизма в слепом стремлении к наслаждениям безосновательны – подлинный гедонизм требует разборчивости и самодисциплины. Проводимый в жизнь последовательно, гедонизм начинает саморазрушаться. Постепенно эпикурейцами стали звать сластолюбцев, не ведающих возвышенного смысла этого учения. Так, к примеру, с гедонизмом стали ассоциировать имя Донасьена де Сада (более известного широкой публике как маркиз де Сад), знаменитого своим творчеством, воспевающим извращенное сластолюбие. Однако, даже если не впадать в крайности такого рода, гедонизмом ныне нередко называют и безудержное стремление обладать чем-либо: богатством, славой, фетишем и т.п. Время сыграло с гедонизмом злую шутку, сделав из возвышенного философско-этического учения Античности фразеологизм, имеющий мало общего со своим первоначальным смыслом. Утилитаризм – это система взглядов и поступков, в основе которой лежит стремление к пользе. Полезным в данном случае оказывается то, что способствует достижению поставленной человеком цели. Утилитаризм ориентирован на социально-активную личность, деятельную, толерантную, и стремящуюся к собственной выгоде не в ущерб чужим интересам. Стоит заметить, что в утилитаризме есть два момента, ослабляющих его убедительность. Во-первых, стремление к собственной выгоде, в случае удачи, в любом случае препятствует получению выгоды другим человеком; во-вторых, утилитаризм оставляет открытым вопрос, ради чего, собственно, к этой выгоде стоит стремиться, обнаруживая, тем самым, свою меркантильную подоплеку, ценящую пользу и выгоду ради них самих. Примеры утилитаристистической ориентации можно найти в различных эпохах и культурах. Так, Плутарх описывает эпизод из жизни Алкивиада (который был весьма любопытной фигурой в древнегреческой истории и прекрасно подходит для того, чтобы с помощью его биографии иллюстрировать утилитаризм, понятый так: «что полезно мне, то и хорошо». «Алкивиад мальчиком боролся в палестре. Схваченный противником и не в силах вырваться, он укусил одолевавшего за руку. Тот сказал: «Ты кусаешься, как бабы». Алкивиад ответил: «Нет, как львы». http://95live.ru/world-history/plutarch-sayings-of-kings-and-generals-2.html Впрочем, если смотреть на утилитаризм односторонне, то его действительный смысл будет искажен так же, как исказился, со временем, действительный смысл гедонизма. Утилитаризм, систематизированный в творчестве таких мыслителей, как  Иеремия Бентам (1748 г. – 1832 г.), Джон Стюарт Милль (1806 г. – 1873 г.) считает морально положительными поступки, направленные на достижение наибольшего счастья наибольшего числа людей (т.е. в нем нет речи о безоглядном корыстолюбии и слепом стремлении к личной выгоде). Утилитаризм утверждает, что человеку нужно стремиться обеспечить хотя бы свое частное благо, которое будет являться основой общественного благосостояния; человек должен исполнить в первую очередь свое профессиональное и социальное предназначение, но исполнить его с «чистыми руками», добродетельно. Нередко этику утилитаризм называют этикой «разумного эгоизма». Перфекционизм (от лат. perfectus – совершенство) указывает на наличие некоего абсолютного положительного в нравственном отношении образца, стремление приблизиться к которому и должно составлять смысл человеческой жизни. Стремление к самосовершенствованию (на основании абсолютного образца) – самая приоритетная из всех жизненных задач. Путь к самосовершенствованию – это путь аскетизма (от греч. askesis – упражнение, подвиг). Причем аскетизм имеет, прежде всего, религиозный характер. В христианстве смысл аскезы состоит созидании себя по образцу Христа, раскрытии образа Божия в своей душе, победа над грехом через моральную и физическую воздержание и самовоспитание. В широком смысле, если не принимать во внимание религиозные цели аскетизма, его смысл непосредственный смысл можно описать так: повелевать желаниями, а не подчиняться им. Этическая доктрина перфекционизма, представленная в творчестве таких авторов, как Аврелий Августин (ок. 354 г. – 430 г.),Иммануил Кант (1724 г. – 1804 г.), Владимир Сергеевич Соловьев (1853 г. – 1900 г.) многих других, в т.ч. святых христианской Церкви, тесно связана с признанием религиозных ценностей, ставящих человека на недосягаемую высоту и называющих его венцом творения, для восстановления достоинства которого, поврежденного грехом, совершилось чудо боговоплощения Христа. Именно это высокое достоинство человека и накладывает на него обязательство соответствовать образу Божию в себе, запрещает ему жить как животному и напоминает о том, что человек обладает не только телом, но еще и бессмертной душой. Вне признания высших религиозных ценностей идеалы личного совершенствования могут трансформироваться в образ эмпирического достижения совершенства, основанного на светских идеалах. Идеи перфекционизма присутствуют в концепциях мыслителей Возрождения, как бы «вынесших за скобки» мысль о том, что человек – господин мироздания потому, что имеет в себе образ Божий, и «назначивших» человеа таким господином просто потому, что он совершеннее других животных; преобладают они в философии Фридриха Ницше (1844 г. – 1900 г.), связывавшем идеал с волей к власти (прежде всего над собой), не чужда этой идее и сугубо светская философия марксизма, выработавшая идеал человека-трудящегося. В светских версиях перфекционизма религиозное понимание человека и идеала нивелировано, Альтруизм (от лат. alter – другой) – система ценностных ориентаций, в основе которой лежит сострадание и любовь к ближнему. Альтруизм – это, прежде всего, бескорыстная помощь, в крайних своих проявлениях даже с приношением в жертву своих выгод в пользу блага другого человека, других людей или в целом – ради общего блага. Впрочем, альтруизм не требует значительных жертв, он может быть необременительным – как, например, необременительно будет помочь найти дорогу заблудившемуся человеку. Терминологически понятие альтруизма было введено Огюстом Контом (1798 г. – 1857 г.) как антоним эгоизма. Альтруизм в значительной мере аморфен и оставляет широкие возможности для толкования, которое может быть различным: от светского гуманизма, проявляющегося в понятиях уважения, солидарности, справедливости, до его христианского понимания, где любовь к Богу и любовь к ближнему – одно целое. В 19 в. под влиянием утилитаризма альтруизм понимался как ограничение личного интереса ради общего (в некоторых интерпретациях – общественного) интереса. Как требование, предъявляемое к отношениям между людьми, альтруизм шире принципа уважения, запрещающего отношение к другому как к средству достижения собственных целей, и принципа справедливости, запрещающего ущемление интересов другого и обязывающего воздавать другим по заслугам. В своем содержании принцип альтруизма был воплощен в заповеди любви, хотя им и не исчерпывается христианская заповедь милосердия; альтруизм представляет собой частный случай милосердия, а содействие благу другого рассматривается как основа морали вообще. Допустимо считать альтруизм светской версией христианского перфекционизма, однако альтруизм достаточно далеко отошел от первоначального смысла христианства, поскольку оно отвергает человекоугодие, а альтруизм не исключает его, поскольку основывается на принципене просто ««живи и дай жить другим (как в случае с утилитаризмом)», а «живи и помогай жить другим». Рассмотренные четыре типа нравственных ориентации сосуществуют в человеке, главной задачей которого как нравственного субъекта является постоянное «выстраивание себя», согласование этих нравственных ориентации. Только в философско-этических концепциях эти ориентации оформлены теоретически и существуют достаточно обособленно. Кроме того, этические учения в редких случаях представляют собой как реализацию определенного идеала в «чистом» виде, но чаще это – сочетание нескольких черт схожих идеалов (христианство – перфекционизм и, вместе с тем, источник альтруизма, светский гуманизм – утилитаризм и альтруизм), и т.д. 2. Трансцендентное и имманентное в этике На уровне этической рефлексии (размышлений об этике) антиномии (противоречия) человеческой жизни (добра и зла, должного и наличного) выражаются в понятийных парах «мораль» и «нравственность», которые могут быть представлены как дуализм «трансцендентного» и «имманентного». В первой лекции речь шла о том, что в этической мысли представлена традиция различения содержания понятий «мораль» и «нравственность». В этом случае под «моралью» понимается форма осознания должного, а под «нравственностью» характер практических действий. «Трансцендентизм» и «имманентизм». В философии Канта, к которому мы сейчас обращаемся, трансцендентальное (лат. transcendens – перешагивающий, выходящий за пределы) – это все то, что относится к априорным (т.е. вне или до-опытным) условиям возможности познания, его формальным предпосылкам, которые организуют опыт (некий вне и независимо от сознания существующий предмет, либо вообще недоступный познанию, либо познаваемый лишь исключительно спекулятивным образом). Понятие «трансцендентальное» в данном случае связанно с идеалистическим понимание оснований этики. То, на чем основываются этические нормы, наделяется идеальным, сверхчувственным бытием, выходящим за пределы всякого возможного чувственного или интеллектуального опыта людей. Примером такого подхода является любая религиозная этика, где Бог выступает как нравственный законодатель. С этой точки зрения этика – это нечто сверхъестественное, воспринятое личностью извне. Имманентное (от лат. immanens – пребывающий в чём-либо, свойственный чему-либо), понятие, означающее внутренне присущее какому-либо предмету, явлению, процессу то или иное свойство (закономерность). Согласно этой точке зрения, этика – следствие обобщения практического опыта общества, своеобразная традиция поведения (как развитие сложных реакций животных или констатирование общепринятого поведения). Этическое относится к метафизическому (над-физическому) миру; согласно Канту, метафизический характер имеет и вся культура в целом. Кант доказал, что мораль как таковая отменяет присущую материальному миру причинность и необходимость. Под давлением последних человек формирует свои интересы и живет, руководствуясь ими. Чаще всего желание удовлетворения своих интересов толкает людей на неморальные поступки, что обычно и происходит в этом мир явлений. Поэтому Кант приходит к выводу, что человек, как природное, естественное существо, неморален (и несвободен, ибо подчинен необходимости, зависим от своих желаний). Но тогда как же возможны нравственные действия, совершаемые людьми в земной жизни? По Канту нравственные действия вызваны тем, что человек связан с иным, нежели этот мир явлений метафизическим миром ноуменов. Ноумен – это понятие, обозначающее умопостигаемую сущность, предмет интеллектуального созерцания, которое отличается от феномена как объекта чувственного восприятия. В интерпретации Канта ноумен – возможная, но недостижимая для человеческого опыта объективная реальность, синоним понятия «вещь в себе». Согласно Канту, ноумен есть лишь «демаркационное (разделительное) понятие», указывающее на пределы нашего познания, ограниченного миром явлений. Иными словами, ноумен – это вся возможная полнота содержаний вещи, которая никогда не будет доступны человеческому знанию во всем свое объеме. Сам человек – это тоже ноумен, проявляющей себя в феноменах (явлениях); проще говоря, человек всегда остается загадкой и не может быть полностью ясен и прозрачен для другого, в нем всегда остается нечто неразгаданное; таков же и любой другой ноумен. Другими словами, если моральные требования не могут основываться на законах эмпирического мира, они должны исходить из иного (внутреннего) мира (т.е. основания нравственного закона лежат вне пределов материально мира; иными словами, чувство долга, справедливости, достоинства возникают не из чего-то конкретного, а существуют как бы сами по себе, наполняясь конкретным содержанием). С этой точки зрения ни культурные, ни моральные начала в человеке не являются ни природными, ни социальными. Их основания лежат в трансцендентной сфере, о которой (применительно к морали) что-либо определенное может сказать толькосовесть (как судящая способность, интуитивная и априорная). Человеческий разум способен интуитивно открывать в себе это трансцендентное, и делает он это тогда, когда размышляет о моральных принципах (или принципах практического разума). Конечно, существуют и иные точки зрения на этику; некоторые вовсе отрицают ее трансцендентный характер, видя в ней усложненное поведение животных, а человеческая нравственность по генезису не отделена от сложного поведения животных; они упоминались в предыдущей лекции. Тем не менее эти точки зрения не «вскрывают» и не объясняют то, что делает этику безусловным регулятивом человеческой жизни. Одним из чаще всего упоминаемых «узких мест» такого понимания этики является вопрос: если этика – это развитие животного поведения, то почему она требует от человека образа мысли и образа действий, нехарактерных для животных? 3. Свобода как условие и основание морального закона «Практическими принципами» Кант называет общие детерминации (определяющие моменты) воли, в подчинении которых есть множество частных практических правил. Например, общее правило – позаботься о собственном здоровье сам – можно специфицировать: занимайся спортом; питайся умеренно, в соответствии с возрастом; избегай чрезмерных вожделений и т. п. Кант делит практические принципы на максимы и императивы. «Максима есть субъективный принцип воления», относящийся к отдельным индивидам, а не ко всем вместе. Например, максима «отомсти за всякое нанесенное оскорбление» предполагает соответствующий тип характера, не желающий терпеть обиду; или в более близкой нам формулировке: будь хитрее обидчика. Императивы, напротив, – объективные практические принципы, значимые для всех: «Представление об объективном принципе, поскольку он принудителен для воли, называется велением разума, а формула воления называется императивом». Эти веления, или долженствования суть правила, выражающие объективную необходимость действия. Если бы разум мог всегда направлять волю, то все действия были бы безупречными (чего на самом деле нет из-за вмешательства эмоциональных и эмпирических факторов, почти всегда коррумпирующих волю). Кант выделяет два типа императивов: гипотетический и категорический. Императив гипотетический определяет волю при условии наличия определенных целей: «если хочешь, то должен». Например, «если хочешь преуспеть, потрудись научиться», «хочешь стать чемпионом, качай мускулы», или «хочешь беспечной старости, научись экономить» и т. п . Эти императивы имеют объективную силу для всех, кто заинтересован именно в этих целях: иметь или не иметь, желать или не желать. Они относятся к воле, значит, их объективность и необходимость обусловлены. Гипотетические императивы выступают как а) правила искушенности, когда отнесены к определенным целям; б) советы предосторожности, как, например, в поисках счастья с элементом неопределенности, или: «будь вежлив с другими», «старайся быть благожелательным, дави в себе эгоиста» и т. п. Категорический императив детерминирует волю не в видах определенной желаемой цели, а просто волю как таковую независимо от эффектов. Не «если хочешь, то должен», а «должен просто потому, что должен». Только категорические императивы безусловны как практический закон для существа, осознающего себя разумным. Никогда нельзя знать наперед, будет достигнута та или иная цель или нет, это и не важно; важна лишь чистая воля к действию по правилу, признанному в качестве закона. Формулировок категорического императива Кант дает три. Одна из них такова: «Поступай согласно такой максиме, которая в то же время сама может стать всеобщим законом». Это значит, что мы не только подчинены, но сам закон есть не что иное, как плод нашей рациональности, следовательно, зависит от нас: каковы люди, таковы законы. Сказать Я должен то же самое, что Я свободен (иначе долженствование бессмысленно). Это и есть метафизическая сущность свободы. Свобода – это независимость воли от природного феноменального закона; то, что вне каузального механизма (наши желания влияют на нашу волю, порой подчиняя ее). Свобода – качество воли. Свобода ничего не объясняет в мире феноменов, зато объясняет все в сфере морали, открывая путь автономии (совесть каждого – сугубо его внутренне дело, и от нее не скроешься, наедине с нею человек одинок). Неверна формула: «если смогу, сделаю», – «должен, следовательно, можешь» – в этом суть кантианства. Нравственность (как практически воплощенная мораль) позволяет трансцендентным началам, высшим моральным ориентирам, невыводимым из повседневности, проявить себя. Только в нравственной сфере человек может найти свою свободу и сделать шаг к самоопределению.