Массовое сознание и его формы.Модели манипулирования массовым сознанием

Лекция. Массовое сознание и его формы. Модели манипулирования массовым сознанием В жизни общества произойти может только то, что присутствует в сознании общества. При этом, реально происходит и закрепляется в общественной практике то, что соответствует доминантам массового сознания. Автор лекции Человеческая масса не мыслит и не наделена волей. Люди, составляющие массу, не способны на длительные совместные действия; масса доверчива, некритична и абсолютно безответственна. К.Ясперс Одной из важнейших технологий современного мира стало прямое формирование общественного и индивидуального сознания. Воздействие на сознание элиты и народа оказалось поразительно эффективным инструментом. Поэтому именно сознание, смыслы, ценности, картина мира и оценка своих возможностей оказались под концентрированным воздействием субъектов, добивающихся своих целей. PR (связи с общественностью) все чаще вытесняется GR (связями с правительством). Г.Малинецкий Незаконное мы совершаем немедленно, неконституционное требует несколько больше времени. Г.Киссинджер Социологическая энциклопедия дает следующее определение: «Массовое сознание – термин, используемый в социологии для обозначения шаблонного, деперсанолизированного сознания рядовых граждан развитого индустриального общества, формирующегося под массированным воздействием средств массовой информации и стереотипов массовой культуры, а также для обозначения одной из форм дотеоретического миропонимания, основанной на сходном жизненном опыте людей, включенных в однотипные структуры практической деятельности и занимающих одинаковое место в социальной иерархии». 1. Формы массового сознания Массовое сознание – это совокупность типически-подобных комплексов сознания, присущих основной массе членов общества или множеству людей, образующих большие социальные группы. Массовое сознание фиксирует, насколько распространены те или иные нормы, обычаи, традиции, мнения, ценности, то или иное мировоззрение, объяснительные модели реальности. Возникновение массового сознания, как сознания унифицированного, в решающей степени обусловлено такими социально-историческими процессами, как индустриализация, урбанизация, секуляризация, распространение стандартизованного образования. Важнейшее значение имело создание современных средств массовой коммуникации, прежде всего телевидения и радио, а также огромных тиражей газет и журналов. В кратчайшие сроки огромные массы людей стали получать примерно одну и ту же стандартную информацию, схожие комментарии и экспертные оценки; на массы воздействует одна и та же реклама. СМИ из средства информации, превратились в мощные системы пропаганды, навязывающие массам определенные стереотипы восприятия, мышления и поведения. Согласно современным представлениям, «массовые коммуникации – это особая среда формирования, распространения и функционирования различных образцов восприятия, мышления и поведения, через усвоение которых происходит воспроизводство массового сознания». (Ольшанский Д.В. Психология масс. СПб., Питер, 2001). Поскольку массами со стандартизованным, упрощенным сознанием управлять удобнее, элиты настойчиво стремятся поставить СМИ под свой контроль. Помимо социальных мифов, искажающих реальность, в массовое сознание преднамеренно внедряются стереотипы, в качестве упрощенных, а то и откровенно примитивных моделей восприятия действительности. Стереотипы - это своеобразные шаблоны, с которыми массовое сознание соотносит те или иные события, что упрощает восприятие нового, не требуя аналитического осмысления происходящего в обществе. Учитывая низкий уровень массовой социальной компетенции и рационально-критического мышления, внедрение упрощенных шаблонов восприятия, позволяет властям навязать массам модели мышления, удобные правящему режиму. Характерным примером может служить правящий режим Л.Брежнева. Политически стабильное 18-летнее правление, без протестных митингов и выступлений, во многом было обеспечено обработкой массового сознания со стороны советских СМИ, жестко контролируемых властями. Однако закончилось это «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века» (В.Путин). Современная наука различает ряд основных разновидностей массового сознания: «расколотое», «маргинальное», «ложное», «сумеречное», «утопическое», «демагогическое», как фрагменты мозаики составляющие массовое сознание России начала XXI в. «Расколотое сознание» содержит противоречивые, взаимоисключающие установки. Фактически, это распад целостности общественного сознания, способный повлечь раскол общества на противостоящие, враждебные группировки, разрушение экономической и политической систем общества и, в итоге, вооруженный гражданский конфликт. В России, социо-культурный раскол назревавший со времен средневековья, породил в ХХ в. такие механизмы национального самоистребления, как гражданская война, коллективизация, гладомор, масштабные государственные репрессии (ГУЛАГ). «Маргинальное сознание» возникает в ходе коренной ломки социального порядка, когда прежние нормы уже находятся в стадии глубоко распада, а новые еще не закрепились в общественной практике. В результате, в возникающем маргинальном сознании хаотически соединяются старые и новые ценности, взгляды, установки. Маргинальное сознание нестабильно и неспособно стать основой поступательного восходящего развития. «Ложное сознание» характерно тем, что основе возникших ментальных установок, объективная реальность воспринимается и отражается искаженно, предвзято, тенденциозно. Основными составляющими «ложного сознания» считаются мифы и стереотипы. «Ложное сознание» делает население беззащитным перед манипуляциями групп господства. В России «ложное сознание» широко распространено в массовых слоях населения вследствие принудительно насаждавшейся советским режимом глубокой социальной некомпетентности. «Сумеречное сознание» возникает в результате утраты прежних ценностей и ориентиров, неверия в новые, предлагаемые элитами ценности и изменения. Для сумеречного сознания характерна утрата социальной перспективы, отказ от осмысления вероятного общенационального будущего, а потому и отказ от ответственности за происходящее в обществе. «Утопическое сознание» - для него характерны представления о мире, которые в значительной степени не соответствуют реальности; такое сознание идеализирует либо прошлое, либо будущее. Последнее – было особенно характерно для советского общества с его утопическими представлениями, конкретные формы которых сменяли друг друга все 74 г. коммунистического режима: ожидание мировой революции – построение социализма – созидание коммунизма – и вновь построение социализма, но уже с человеческим лицом. История все эти утопические прожекты отвергла. «Демагогическое сознание», доминантой которого является установка на злоупотребление моральными ценностями, циничная спекуляция нравственными нормами и идеалами с целью достижения благополучия или противоправного обогащения. «Клиповое сознание» - возникло под влиянием обширного и все возрастающего неструктурированного вала информации, состоящего из множества разрозненных едва связанных фрагментов. СМИ из средства информации превращаются в инструмент идеологии, внушения массовому сознанию идей, удобных для управления со стороны властей. Формируется податливое сознание, черпающее свои убеждения из очередного выпуска газет. Человек не успевает осмыслить одно сообщение, когда на него накатывается второе, третье, четвертое и т.д., что не позволяет сформировать связную, рациональную картину мира, заведомо обрекая человека на эмоциональные реакции. Клиповое сознание делает людей легко программируемыми, восприимчивыми ко всевозможной мистики и чудесам. Наибольшими возможностями для формирования «клипового сознания обладает телевидение. Во-первых, телевизионный медиаканал устроен так, что через него зритель получает ускоренный поток обрывочных и случайных сведений произвольного масштаба и свойства, в финале, как правило, оставаясь на поверхности явления и не прилагая усилий к его критическому осмыслению. Это точно вписывается в понятие, введенное социальным психологом А. Молем, который назвал современную культуру «тотально мозаичной». Вслед за этим появилось понятие «клипового восприятия», когда «обрывки мыслей группируются по прихоти повседневной жизни, захлестывающей нас потоками информации, из которых мы фактически наугад выбираем отдельные сообщения». В итоге возникает «клиповое сознание», не обладающее рационально-критическим мышлением и потому неспособное из потока разрозненных фрагментов собрать связную картину происходящего. В мире каждую секунду происходят миллионы событий, но обсуждаются только те, что попали в поле нашего внимания посредством СМИ. Из бескрайнего потока информации телевидение выбирает крупицы, которые, после тщательной обработке, поступают в эфир, в виде новостей. Таким образом, производя отбор информации, телевидение задает приоритет событий — это первая ступень создания псевдореальности, по высказыванию С. Г. Кара-Мурзы, «контроль за “информационным рационом” человека». Подобный контроль представляет серьезную опасность для общества, поскольку плохо информированное население, со слабо развитым критическим мышление - идеальная социальная опора авторитаризма. «Коллективное бессознательное» - понятие аналитической психологии К. Юнга, обозначающее совокупность наследуемых людьми универсальных неосознаваемых психических структур, механизмов, архетипов, инстинктов, импульсов, образов и т. д., передаваемых от поколения к поколению как концентрат психического бытия общества, включающий в себя совокупный психический опыт предшествующих поколений. Согласно Юнгу, основное содержание коллективного бессознательного составляют инстинкты и архетипы, оказывающие влияние на массовое поведение. 2. Модели социально-политической манипуляции Разрушение нормативно-ценностной системы общества превращает его в сомножество толп - удобный объект для манипулирования. Согласно современным представлениям, толпа - это скопление людей не объединенных общностью целей и единой организационно-ролевой структурой, не связанных между собой общим центром внимания и эмоциональным состоянием. В толпе цели людей одинаковые, но обычно они не бывают сознательно общими, а при их столкновении возникает острейшее отрицательное взаимодействие. Так при массовой панике каждый страстно желает спастись, а в толпе мародеров каждый стремится что-то добыть, и все друг для друга являются помехой. Используя категории социологии - социального агрегата (неструктурированное множество индивидов) и социальной группы (единый субъект деятельности) толпу следует отнести к первой группе. Толпа, в редких случаях, способна структурироваться, самоорганизоваться, приобрести качества группы; а организованная группа способна деградировать в толпу. Пока в группе доминируют нормативные отношения, индивидуально-агрессивные настроения ее членов сглаживаются. Если же начинают преобладать свойства толпы, мышление и действия радикализуются. Существуют два основных механизма образования толпы: слухи и эмоциональное окружение (взаимное эмоциональное заражение). По мере вырождения группы в толпу, в ходе распада нормативно-ценностной системы, манипулирование людьми существенно облегчается (Назаретян А.П. Толпа и закономерности ее поведения // Современные социально-массовые явления: сущность, проблемы, исследования. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Челябинск, 2010. С.7-12). К настоящему времени разработаны специальные технологии и приемы манипуляции, для чего налажено «производство» мифологем. Различают две главные модели социально-политического манипулирования: «эмоционально-психологическую» и «квази-рациональную». Первая - построена на использовании эмоциональной реакции человека в определенных психологических ситуациях. Примером подобных мифологем являются утверждения типа «Россия встает с колен», «Энергетическая сверхдержава», «Либеральная империя» и т.п. В них представления о воображаемых унижениях России в результате происков врагов сочетаются с утверждениями о процессе восстановления былой государственной мощи и роли России на международной арене. При этом, прозрачно намекается, что идущий процесс национального возрождения осуществляется благодаря действующей власти, которая и реализует этот процесс вопреки проискам многочисленных врагов России. Вторая модель - опирается на ограничение доступа к информации, ее преднамеренное утаивание, искажение, тенденциозную интерпретацию, растворение социально-значимой информации в потоке малозначащих сообщений, а то и откровенном информационном шуме. Особенно охотно манипуляторы прибегают к подмене смысла понятий. Типичные примеры: - Выборы президента России 2012 г. Хотя вся Россия знала, что президентом будет назван В.Путин, СМИ продолжали называть утверждение кандидатуры Путина - выборами. Выбором же является процедура, результат которой заранее неизвестен. - Солдаты Великой отечественной войны защитили свободу советского народа. О какой свободе может идти речь в условиях сохранения ГУЛАГА, который был ликвидирован лишь после смерти Сталина, в конце 1950 - начале 1960 гг. В войне с нацизмом Красная Армия отстояла государственный суверенитет СССР, его независимое существование, но, отнюдь не гражданские свободы для советского народа. - Согласно Конституции, нынешняя Россия - правовое государство. Однако, каким образом «правовое» государство может сочетаться с астрономической коррупцией? - Преднамеренное ложное отождествление политического режима и государства. Произведя эту подмену, властная пропаганда заявляет: кто против режима данного правителя (Сталина… Ельцина … Путина…), тот враг, тот хочет развала государства. Однако, в реальности, сохраняя неэффективный политический режим с целью сохранения своей власти, группы господства неизбежно губят государство. После смерти Сталина советская правящая бюрократия остановила механизм государственных репрессий, поглотивший в годы правления Сталина множество жизней ее представителей. Однако в отсутствии социально механизма устрашения, а других интеграторов в обществе не оказалось, политический режим неизбежно деградировал и через 40 лет по смерти диктатора прекратил свое существование. Политический режим Брежнева, который политически стабильно (без оппозиции, без митингов протеста, рассовывая немногочисленных диссидентов по психушкам и тюрьмам) правил в СССР 19 лет, создал все основные предпосылки для последовавшего вскоре распада советской государственности. И потому истинными патриотами были те, кто рискуя своей свободой, критиковал авторитарный режим Брежнева, настаивая на политических реформах с целью сохранения советского государства. …………………………………………………………………………. Примеры ограничения информации и ее преднамеренного утаивания – первоначальное сокрытие руководством СССР катастрофы на Чернобыльской АЭС; засекречивание аналитических докладов академика Кириллина (1979 г.) и Геловани (1985 г.), предостерегавших власти СССР о нарастании кризисных явлений в экономике и и обществе. Типичный пример тенденционных интерпретаций – характерные для российских телеканалов комментарии военных операций США и НАТО в Ираке и Афганистане. Сочетанием возможностей названных моделей стало создание метода «нейро-лингвистического программирования» (НЛП). Суть НЛП в том, что людям настойчиво предлагаются уже готовые, специально придуманные для них понятия, термины, оценки, объяснительные модели происходящего, аргументы в пользу правильности именно этих оценок, а также аргументы, позволяющие отклонить, парировать альтернативные суждения о происходящем. Именно в этих навязываемых понятиях, используя именно эти схемы мышления… массовому сознанию предлагается воспринимать, осознавать и осмысливать действительность. Тем самым, программируется поведение - действия или бездействие - массовых слоев населения, задаются желательные властям массовые модели восприятия и поведения. 3. Причины податливости массового сознания к манипуляциям Восприимчивость массового профанного сознания России к манипулятивным технологиям обусловлена низким базовым уровнем социальной компетенции, искаженным фрагментарным информированием, а также крайне недостаточным развитием рационально-критического мышления. Корни проблемы уходят в отечественную историю: Россия, в сравнении с Европой, на 700 лет опоздала с учреждением университетского образования – этой национальной школы рационального знания и критического мышления. В итоге, как писал в 1932 г. первый русский нобелевский лауреат И.Павлов: «Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека, он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами". И ранее, в лекции 1918г., он же произнес: "русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует... русская мысль совершенно не применяет критического метода, то есть ни сколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни». (Приложение к Независимой газете, НГ-наука, 15.09.99). Наша история, как о том писал Ключевский, нас ничему не учит отнюдь не случайно. Таковы наши общественные "науки", таковы адепты отечественного "общестововедения". Сложное социальное учение Маркса, Ленин вынужденно упростил до "марксизма черносотенного" (Бердяев). Как иначе было вложить основы «единственно верного учения» в головы малограмотного партактива? Ведь еще в 1934 г. большинство делегатов XVII съезда правящей ВКП(б), согласно анкетным данным, имело не более 7 классов образования. А дальше началось размножение "теоретиков" от «образованщины» (термин Солженицына) в "институте красной профессуры"… Постепенно догматики и апологеты марксизма-ленинизма заполнили собой все публичное пространство общественных наук, освящая своими камланиями очередные утопии советской власти. За семь десятилетий сформировалось массовое иррациональное сознание современной России. Чем это сознание обернулось для СССР - известно. Россия XXI в., во многом, движется по той же авторитарной колее... 4. Манипуляции массовым сознанием – роль СМИ 4.1. Начиная с 2003 – 2004 гг. социологи отмечают отступление носителей современной идентичности под напором традиционалистской массы, растерянность тех, кто претендовал на роль интеллектуальной элиты. На общественную авансцену вышли наиболее рутинные и периферийные слои общества, отчетливо отвергающие свою ответственность за происходящее в стране. Отмеченный сдвиг в пользу традиционализма обусловлен объективным ухудшением условий существования массовых слоев населения. Причины - игнорирование массовых интересов в ходе рыночных реформ и неспособность населения защитить свои насущные интересы. Возврат общественных настроений к традиционализму и патернализму позволил властвующим группам осуществить поворот к авторитаризму. В процессе указанного поворота, модернизаторская, либерально-демократическая интеллигенция весьма быстро растеряла свою авангардную роль. Одновременно власть, с помощью части социогуманитарных элит, обслуживающих ее интересы, прилагала целенаправленные усилия, чтобы затормозить распространение демократических настроений, воскресить в массах дух подданичества и державничества. «Все последние годы с помощью СМИ в (сознание – С.М.) общества вводятся … старые идеологемы: величие России, временно утраченное … в 1990-е годы, антизападная ориентация, изоляционизм, особый путь России, патриотизм агрессивного толка, представление об истории России… движущейся по кругу, перед остающимися неизменными на протяжении веков вызовами». (Борусяк Л. Проект «Имя Россия» как новый учебник истории // Вестник общественного мнения. № 5. С.58). В официальной пропаганде, в новых учебниках подчеркивается преемственность по отношению как дореволюционному, так и советскому прошлому. Фактически идет прямая апелляция к группам и слоям населения, обладающим крайне ограниченными культурными и информационными ресурсами и, одновременно, являющихся носителями смыслов предшествующих исторических периодов, сохранивших коллективные представления державного и советского патриотизма, традиционализма, нерассуждающего подчинения, к контингентам, в социальном плане малокомпетентным. (Гудков Л., Дубин Б. Конец 90-х годов: затухание образов // Мониторинг общественного мнения. 2001, № 1. С.22). И эти усилия дали свои плоды. На поверхность политического сознания России… вновь всплыли свойства и черты архаики с характерной персонификацией власти, упованиями на сверхчеловеческие качества Отца нации, падкость на фантастические посулы нового национального величия и готовность торговать с властью собственной свободой по цене «ниже стоимости активов». (Рубцов А. Российская идентичность и вызов модернизации. М.:, 2009. С. 164). Отдельно следует подчеркнуть негативную роль российского телевидения. Предварительно следует обратиться к таким понятиям социологии, как «ассоциативная группа» и «толпа». Согласно М.Веберу, группа является ассоциативной, когда «ориентация социального действия в ней основывается на рационально мотивированных представлениях». По мнению современного исследователя Назаретяна, толпа представляет собой скопление людей, не объединенных общей целью и единой организационно-ролевой структурой; ее связывает общий центр внимания и общее эмоциональное состояние. Толпу создают слухи и эмоциональное заражении; толпа склонна к импульсивным действиям. Ассоциативная группа вырождается в толпу по мере распада нормативно-ценностной системы, присущей ее членам. Тем самым, существенно облегчается манипулирование сознанием этих людей. (Назаретян А.П. Толпа и закономерности ее поведения // Современные социально-массовые явления: сущность, проблемы, исследования. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Челябинск, 2010. С.7-12). Последний тезис отчетливо характеризует политику российского телевидения направленную на предотвращение или, как минимум, существенное затруднение формирования современной нормативно-ценностной системы общества, адекватной вызовам XXI в. До тех пор, пока российским социумом не освоены право, гуманистические идеалы, идея развития, представления о желаемом общенациональном будущем и т.п., оно представляет собой, по преимуществу, сомножество толп – чрезвычайно удобный объект для манипуляций. 4.2. Основные направления и технологии воздействия СМИ на массовое сознание. В качестве наиболее актуальных, исследователи выделяют такие направления (цели) воздействия, как: - Формирование актуальной повестки дня - о чем людям думать и как думать; - Формирование общественного мнения - т.е. желательных для субъекта информационного воздействия массовых оценок и коллективных представлений - Создание в обществе той или иной эмоциональной атмосферы: всеобщая радость или настороженность, опасения; настроения безысходности и даже страха, паники - Создание определенного языка масс-медиа, реализующего указанные направления воздействия. 4.3. В настоящее время все шире используются следующие информационные технологии: - Безопасные * честное информирование * убеждение * дискуссии - Относительно опасные * ограничение доступа к информации (установка границ коммуникации) * мимикрия (прикрытие) * имитация социальной ответственности - Опасные технологии * дезинформация (откровенная ложь) * псевдологика * шантаж * дискредитация * подмена смысла - Социально-эмоциональная индукция * трансляция в массовые слои негативных эмоций * НЛП 4.4. Подмена смысла Подмена смысла является одной из наиболее интеллектуально-изощренных форм манипулирования массовым сознанием и потому - одной из наиболее опасных. Подмена смысла деформирует восприятие происходящего, навязывает ложные критерии и оценки, направляет движение мысли в ложном направлении и к ложным выводам. Представителям даже образованных групп общества порой очень непросто разобраться и понять, где произошла подмена смысла, как это было сделано и каковы вероятные последствия этой подмены. Характерные примеры подмены смысла: - Свобода или воля. В массовом сознании и СМИ «воля» ложно отождествляется со «свободой». Хотя еще Екатерина II указывала: «вольность» (свобода) есть право делать все, что не запрещено законом». «Воля» же законом не ограничена и потому «воля» - есть «свобода» делать все, что угодно для самого сильного и наглого. В итоге, воля неизбежно вырождается в своеволие и произвол. Свобода - есть воля, ограниченная правом - «Поколение шестидесятников» - в 1960-е годы в СССР, после разоблачения Хрущевым преступлений сталинизма, часть интеллигенции, надеясь на демократизацию режима, активно включилась в общественную деятельность. Эти люди писали статьи, книги, выступали на радио, участвовали в дискуссиях, стремясь демократически воздействовать на массовое сознание. Однако коренного перелома ни в общественных настроениях, ни в политике властей это принесло. Причина в том, что группы демократически настроенной интеллигенции были весьма малочисленны относительно основной массы социально-инертного населения. Фактически это было НЕ поколение, а лучшие и немногочисленные представители поколения «шестидесятников». - «Заработал капитал или сколотил»? Вопрос не праздный. При нынешних российских противоправных методах обогащения глагол «сколотил» гораздо точнее соответствует действительности, особенно в применении к крупным и крупнейшим капиталам. - «Россия развивается». Говоря о предстоящем будущем, как правило, употребляется словосочетание «Россия развивается», что, как минимум, двусмысленно, поскольку эффективное развитие экономики отсутствует и, в лучшем случае, страна топчется на месте. Существенно более точным, применительно к российским реалиям, является понятие «историческое движение», что подразумевает возможность, как поступательного восходящего развития общества, так и его деградацию или стагнацию. - «Современная Россия» или «нынешняя». Аргументация аналогична предшествующему пункту. Современная - предполагает определенный позитивный смысл, восходящее развитие. - Многочисленные нарушения законодательства в ходе выборов заменены гораздо менее определенным - «использование административного ресурса» - Вся Россия знала, кто будет объявлен новым президентом России по результатам голосования 4.03.2012 г. Однако, фактическое утверждение кандидатуры В.В.Путина, в соответствии с канонами манипулирования массовым сознанием, называется «выборы». - Административно-политический «разгром телевизионного канала НТВ» был публично назван «спором хозяйствующих субъектов». В ночь на 14.04.2001 г. произошла силовая смена руководства телеканала НТВ. Перестал существовать коллектив, в котором сотрудничали такие профессионалы, как Леонид Парфенов, Владимир Кара-Мурза, Светлана Сорокина, Татьяна Миткова… Подлинная причина разгрома телеканала - недовольство властей критической информационной политикой НТВ. Но, в качестве предлога была использована задержка возврата коммерческого кредита, привлеченного телеканалом НТВ - «Политический режим диктатуры», созданный в России в результате революции и гражданской войны, официально назывался «Республика Советов». Диктатуру в первые послереволюционные годы осуществляла высшая партийно-государственная бюрократия, а затем - лично диктатор Сталин. Однако, в целях идеологического прикрытия, пропаганда называла этот режим «диктатурой пролетариата», т.е. диктатурой рабочего класса. - Политический режим отождествляется с государственностью. Между этими понятиями в СМИ нередко и преднамеренно, не делается различий, объединяя их единым термином - «государство». Однако эти понятия не тождественны. В России ХХ в. политический режим, не способный обеспечить эффективное государственное управление, дважды доводил государство до катастрофы, до распада. Однако, указанное отождествление, позволяет официальной пропаганде утверждать: «тот, кто критикует политический режим, тот подрывает устои государства». Хотя по сути, те, кто требуют политических реформ, требуют этого в целях повышения качества государственного управления, а потому - сохранения государственности. - «Суверенная демократия». Уже в первом послании стране (05.11.2008) экс-президент России Д.Медведев подверг резкой критике государственный аппарат, «который сам себе суд, сам себе партия, сам себе работодатель и издатель; и сам себе, в конечном счете, народ». Бюрократия, контролируя избирательный, а потому и политический процессы, суды, СМИ, бизнес, определяет важнейшие параметры существования общества, траекторию его дальнейшего движения. Претензии на тотальный контроль очевидны. Чем это закончилось для СССР слишком хорошо известно. Под заклинания о «сохранении политической стабильности», вместо «суверенной демократии» вновь возникла «суверенная бюрократия». Как утверждал еще К. Шмидт, если государство сосредоточено преимущественно на вопросах стабильности и безопасности, оно неизбежно превращается в полицию. 5. Методы воздействия на массовое сознание Ноам Хомский (Хомский Н. Политика языка. М.: Весь мир. 2002) американский лингвист, политический публицист и теоретик, психолог, профессор лингвистики Массачусетского технологического института сформулировал 10 способов манипуляции массовым сознанием через СМИ: 5.1. Отвлечение внимания: Основным элементом управления обществом является отвлечение внимания людей от важных проблем и решений, принимаемых политическими и экономическими правящими кругами, посредством постоянного насыщения информационного пространства малозначительными сообщениями. Прием отвлечения внимания весьма существенен для того, чтобы не дать гражданам возможности получать важные знания в области науки, экономики, психологии, нейробиологии и кибернетики. «Постоянно отвлекать внимание граждан от настоящих социальных проблем, переключая его на темы, не имеющие реального значения. Добиваться того, чтобы граждане постоянно были чем-то заняты и у них не оставалось времени на размышления; с поля – в загон, как и все прочие животные (цитата из книги «Тихое оружие для спокойных войн»). 5.2. Создавать проблемы, а затем предлагать способы их решения: Данный метод также называется «проблема-реакция-решение». Создается проблема, некая «ситуация», рассчитанная на то, чтобы вызвать определенную реакцию среди населения с тем, чтобы оно само потребовало принятия мер, которые необходимы правящим кругам. Например, допустить раскручивание спирали насилия в городах или организовать кровавые теракты для того, чтобы граждане потребовали принятия законов об усилении мер безопасности и проведения политики, ущемляющей гражданские свободы. Или: вызвать экономический кризис, чтобы заставить принять как необходимое зло нарушение социальных прав и сворачивание работы городских служб. 5.3. Способ постепенного применения: Чтобы добиться принятия какой-либо непопулярной меры, достаточно внедрять ее постепенно, день за днем, год за годом. Именно таким образом были навязаны принципиально новые социально-экономические условия (неолиберализм) в 80-х и 90-х годах прошлого века. Сведение к минимуму функций государства, приватизация, неуверенность, нестабильность, массовая безработица, заработная плата, которая уже не обеспечивает достойную жизнь. Если бы все это произошло одновременно, то наверняка привело бы к революции. 5.4. Отсрочка исполнения: Другой способ продавить непопулярное решение заключается в том, чтобы представить его в качестве «болезненного и необходимого» и добиться в данный момент согласия граждан на его осуществление в будущем. Гораздо проще согласиться на какие-либо жертвы в будущем, чем в настоящем. Во-первых, потому что это не произойдет немедленно. Во-вторых, потому, что народ в массе своей всегда склонен лелеять наивные надежды на то, что «завтра все изменится к лучшему» и что тех жертв, которых от него требуют, удастся избежать. Это предоставляет гражданам больше времени для того, чтобы свыкнуться с мыслью о переменах и смиренно принять их, когда наступит время. 5.5. Обращаться к населению как к малым детям: В большинстве пропагандистских выступлений, рассчитанных на широкую публику, используются такие доводы, персонажи, слова и интонация, как будто речь идет о детях школьного возраста с задержкой в развитии или умственно неполноценных индивидуумах. Чем усиленнее кто-то пытается ввести в заблуждение слушающего, тем в большей степени он старается использовать инфантильные речевые обороты. Почему? «Если кто-то обращается к человеку так, как будто ему 12 или меньше лет, то в силу внушаемости, в ответ или реакции этого человека, с определенной степенью вероятности, также будет отсутствовать критическая оценка, что характерно для детей в возрасте 12 или менее лет. 5.6. Делать упор на эмоции в гораздо большей степени, чем на интеллект: Воздействие на эмоции представляет из себя классический прием, направленный на то, чтобы заблокировать способность людей к рациональному анализу, а в итоге и вообще к способности критического осмысления происходящего. С другой стороны, использование эмоционального фактора позволяет открыть дверь в подсознательное для того, чтобы внедрять туда мысли, желания, страхи, опасения, принуждения или устойчивые модели поведения. 5.7. Держать людей в невежестве, культивируя посредственность: Добиваться того, чтобы люди стали неспособны понимать приемы и методы, используемые для того, чтобы ими управлять и подчинять своей воле. «Качество образования, предоставляемого низшим общественным классам, должно быть как можно более скудным и посредственным с тем, чтобы невежество, отделяющее низшие общественные классы от высших, оставалось на уровне, который не смогут преодолеть низшие классы. 5.8. Побуждать граждан восторгаться посредственностью: Внедрять в население мысль о том, что модно быть тупым, пошлым и невоспитанным… 5.9. Усиливать чувство собственной вины: Заставить человека уверовать в то, что только он виновен в собственных несчастьях, которые происходят ввиду недостатка его умственных возможностей, способностей или прилагаемых усилий. В результате, вместо того, чтобы восстать против экономической системы, человек начинает заниматься самоуничижением, обвиняя во всем самого себя, что вызывает подавленное состояние, приводящее, в числе прочего, к бездействию. А без действия ни о какой революции и речи быть не может! 5.10. Знать о людях больше, чем они сами о себе знают: В течение последних 50 лет успехи в развитии науки привели к образованию все увеличивающегося разрыва между знаниями простых людей и сведениями, которыми обладают и пользуются господствующие классы. Благодаря биологии, нейробиологии и прикладной психологии, «система» получила в свое распоряжение передовые знания о человеке, как в области физиологии, так и психики. Системе удалось узнать об обычном человеке больше, чем он сам о себе знает. Это означает, что в большинстве случаев система обладает большей властью и в большей степени управляет людьми, чем они сами. Выводы Противостоять манипулированию сознанием способна лишь высоко образованная и хорошо информированная личность, обладающая высоким уровнем человеческого достоинства. Формирование именно такой личности является целью настоящего курса. Никому и нигде не удалось утвердить демократию в отсутствии необходимого множества демократически мыслящих граждан. Приложение 1 INCLUDEPICTURE "http://www.novayagazeta.ru/i/logo.png" \* MERGEFORMATINET Автор Денис Гуцко 28-03-2014 Как противостоять манипуляторам нашим сознанием? В нынешнем пропагандистском потопе, который хлынул в связи с украинским кризисом, трудно сохранить непредвзятость и здравомыслие. А хочется В нынешнем пропагандистском потопе, который хлынул в связи с украинским кризисом, трудно сохранить непредвзятость и здравомыслие. А хочется. Как это сделать и что нужно для этого знать, писатель Денис ГУЦКО выясняет у эксперта по новостной грамотности Владимира КОЛОДКИНА Справка «Новой» Владимир КОЛОДКИН, заместитель директора ИД «МедиаЮг» (Ростов-на-Дону), директор научно-образовательного центра «Новые медиа» при Институте филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета (ЮФУ), кандидат филологических наук, выпускник «Летней школы новостной грамотности» Университета Стоуни-Брук (Нью-Йорк, США), лауреат премии Правительства РФ в области СМИ. Читает курсы в ЮФУ и ДГТУ «Техника и технология СМИ», «Основы современного радиовещания», «Введение в новостную грамотность».   Как это сделать и что нужно для этого знать, писатель Денис ГУЦКО выясняет у эксперта по новостной грамотности Владимира КОЛОДКИНА. — Пришел к тебе, как на консультацию к врачу: «Доктор, меня тошнит от новостей, помогите!» Решил поговорить с дипломированным специалистом по информационной гигиене. Можно тебя так называть? — Ну если только фигурально. Новостная грамотность — довольно молодое образовательное направление, которое разработано американскими коллегами из Университета Стоуни-Брук всего 8 лет назад. Причем создатели этих курсов настаивают на том, что это не разновидность медиаграмотности, а нечто иное. Новостная грамотность — это развитие в потребителях информации навыков критического или рефлексивного мышления. В нашей стране о подобной дисциплине пока знают немногие. А вот с термином «информационная гигиена» — это ты в точку. В постоянно растущем медийном потоке необходимо соблюдать чистоту разума и трезвость рассудка. И первый совет здесь: не поддаваться эмоциям. — Но это невозможно! — Погоди, я же не говорю, что нужно отключить эмоции в отношении к происходящему. Но на стадии потребления информации, когда важно понять, где факт, а где мнение или пропаганда, — это необходимо. Для более эффективного развития критического мышления я бы рекомендовал рассматривать любую новость как товар. А себя исключительно как потребителя. Все мы совершаем импульсивные покупки, но выбирать сердцем — не лучшая потребительская стратегия. — Куда смотреть, когда покупаешь кефир или носки, я знаю. На что обращать внимание, когда на меня обрушивается очередная новость? — Сначала я бы советовал определиться: вы сейчас с журналистской информацией имеете дело или с чем-то, что маскируется под нее? Продолжая потребительские аллюзии, скажу так: покупать настоящие новости надо только в магазинах, гарантирующих их качество и несущих ответственность за это. Посты в соцсетях, сайты компаний, утечки из «Викиликс», листовки на улицах — это не те каналы, по которым можно получить достоверные новости. Есть три простых признака нормальной журналистской новости. Во-первых, сведения прошли процедуру проверки, или верификации, как сейчас говорят. К примеру, имеем новость: «Манифестанты избили полицейских». Первый вопрос: возбуждено ли уголовное дело? Где, кем, по какой статье. Есть ли видео избиения? Есть ли показания очевидцев? Если ничего этого нет, нет и новости. Во-вторых, журналист, блогер или новостная организация должны быть хотя бы относительно независимы и напрямую не заинтересованы в определенном исходе сообщаемых событий. В-третьих, тот, кто сообщает новость, должен быть готов нести ответственность. К примеру, любой человек может позвонить в редакцию любого СМИ и добиваться уточнения сведений. Или опровержения, если обладает доказательствами. Действительно ответственные блогеры даже выкладывают на своих страничках рабочие телефоны. — Знаешь, эти твои слова про «хотя бы относительно независимое» СМИ… из разряда «кто-то кое-где у нас порой». — Что отнюдь не закрывает тему. Когда есть проблемы с независимостью СМИ от государственной власти, все равно остается важный принцип транспарентности репортерской работы. У потребителя всегда больше оснований доверять информации, когда ему сообщают, как именно ее добывали, когда журналист отчитывается: это я узнал от такого-то, за уточнением обратился туда-то. А когда репортер государственного канала говорит: «Тут у нас появилась интересная видеозапись, где отчетливо слышно, как Маша обещает уничтожить Сашу», и не поясняет, как этот видеодокумент к нему попал, что он сделал, чтобы выяснить автора съемки и отправителя, — то о какой прозрачности может идти речь? Значит, доверия к его работе быть не может. Потом, в условиях информационной войны, когда речь идет не просто об ошибках журналистов или предвзятости редакционной политики, а о массивных «вбросах», — всегда лучше выбирать СМИ с историей. — У нас на глазах СМИ в один день не только меняют владельцев, но и целые команды уходят. — Это так. И все-таки потребительский подход, он универсальный. Мне все равно, кто там работает и кто этим владеет. Важно качество новостей. Если рассматривать Lenta.ru, например, то этот ресурс закончится для меня как СМИ в тот момент, когда там начнет снижаться качество проверки фактов и сбалансированность при работе с источниками. Получение достоверной информации требует умственного труда. Анализируйте источники фактов. Помните: не каждый источник имеет одинаковый вес. Неназванный, анонимный, неавторитетный всегда весит меньше, чем названный: с именем, с должностью и фактами биографии, имеющими отношение к делу. Если кто-то отказывается выступать открыто, мне должны объяснить: почему? Этот человек боится быть убитым, например, или избитым. Или уволенным. Помню, по каналу «Россия-1» в ноябре показывали сюжет, в котором утверждалось, что на Евромайдан свозят людей за деньги. В качестве наймита демонстрировали человека, говорившего по-русски без акцента, с размытым лицом и титром: «Сергей, приехал за деньги». Причем Сергей рассказывал, что на Майдане, за оппозицию, он свое уже отстоял. Но почему тогда он отказался показать лицо? Почему мне не сообщили, откуда он приехал? Чуть позже, в YouTube, телезрители из Украины выложили видео, в котором этот же «размытый человек» выступает на украинском канале, где говорит, что приезжал митинговать за Януковича, и представители Партии регионов не заплатили ему, как было обещано. Простите, но я отказываюсь воспринимать Сергея как источник информации. Вообще журналист должен максимально описать свой источник: возраст, сфера деятельности. Мне важно понимать степень его заинтересованности. Если в качестве единственного свидетеля избиения полицейских выступает их коллега, мое доверие к новости невысоко. В данном случае лучше бы это была домохозяйка. Но, опять же, не просто «Люба, домохозяйка», а сообщите, как она оказалась на месте событий: если проходила мимо —  это одно, если провела там неделю в палаточном городке — совсем другое. И не нужно ставить себе задачу непременно сформировать мнение о чем-то сегодня. Иногда лучшее и единственное, что мы можем сделать, — подождать, пока ситуация прояснится. — Как в случае с киевскими снайперами? — Верно. Там сейчас одни спекуляции, никаких фактов. Поэтому всё, что я, как опытный потребитель информации, могу себе позволить на данном этапе, — почитать рассуждения авторитетного эксперта. Желательно политически не ангажированного. Если нет таковых — я найду мнения нескольких экспертов, и с украинской, и с российской стороны. Читатель не должен лениться отслеживать новости. Это особенно актуально для тех, кто сегодня пытается разобраться, кому можно доверять. Внимательно отследите по разным СМИ, как освещаются события по теме. Разберитесь, какие сведения получают подтверждение, какие опровергаются. Так вы сумеете понять, какое СМИ, насколько и где недоработало. Или прямо вас дезинформировало. Важно еще вот что. Не думайте, что чем больше прямых источников информации, которые что-либо утверждают, тем лучше. Даже если эти источники открыты, названы и они излагают то, что можно рассматривать как прямые доказательства события. Самая достоверная новость — та, в которой прямые доказательства сочетаются с косвенными: сведения, полученные из официальных органов, подкрепляются мнениями экспертов, выступают не только очевидцы события, но и люди, которые с этими очевидцами знакомы. Понятно, что я сейчас описываю некую идеальную журналистскую новость. Но чем ближе к идеалу реальная новость, тем больше к ней доверия. — Скажешь что-нибудь о Киселёве? Куда нынче без Киселёва? — Зрителю нужно понимать: Дмитрий Киселёв не поставляет новости, он делает информационно-пропагандистское шоу. Это не журналистика факта, это от силы псевдожурналистика мнения. Первый признак такой журналистики — наличие экспрессивных выражений, определений в превосходной степени, любых личных оценок. Я рассматриваю Киселёва как эдакого журналиста-дадаиста. Он играет с нашим эго, с подсознательным, со стереотипами. Но, случается, нет даже никакой игры, только журналистская лень и непрофессионализм. К примеру, в новостных программах сообщают: «Растет поток украинцев, пересекающих российскую границу». И дают конкретную цифру: за 8 дней, с 4 по 11 марта, границу пересекло 30 тысяч человек. Погодите, граждане, это много или мало? Захожу на сайт УФМС, в раздел статистики, вижу данные по количеству украинцев, въехавших в Ростовскую область за 2013 и 2012 годы, и после несложных расчетов вычисляю, что в среднем за аналогичный период времени в прошлом году границу пересекло более 50 тысяч человек, а за аналогичный период 2012 г. — 60 тысяч. То есть количество украинцев, пересекающих границу, не растет, а уменьшается. Но зачем-то же УФМС начало рассылать пресс-релизы на эту тему. К сожалению, в периоды обострения информационной войны огромные ресурсы бросаются не на описание, а на изменение реальности. — Как с этим бороться? Наверняка есть способ противостоять манипуляторам. — Не смотреть, не читать. К сожалению, быстрого решения нет. Но вспомни: когда-то было принято возмущаться «Кривым зеркалом» — за пошлость и безвкусицу. И что? Передача оставалась в числе самых рейтинговых. Но как только «Кривое зеркало» перестали смотреть, его убрали из эфира.  Постоянный адрес страницы: HYPERLINK "http://www.novayagazeta.ru/comments/62927.html" http://www.novayagazeta.ru/comments/62927.html   Приложение 2 Российское телевидение применяет против населения оружие массового психического поражения Dec. 25th, 2014 at 5:01 PM   Профессор кафедры нейро- и патопсихологии МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор психологических наук Елена Соколова. У нее около 200 публикаций в самых престижных научных отечественных и зарубежных изданиях. Именно ее, как клинического психолога и психотерапевта, профессионала, имевшего дело с тяжелейшими пороками и хорошо понимающего глубинные процессы человеческой психики, я попросила посмотреть видео политических ток-шоу ведущих каналов российского телевидения за прошедший год. И даже ей, знающей все известные способы психологической защиты от массированной манипуляционной атаки, стало не по себе: «Я посмотрела все, что вы мне прислали, но новые передачи смотреть не буду. Это просто пытки какие-то…»   — Почему у нас так много людей, которыми легко манипулировать?   — Социальная реальность становится все более сложной, непредсказуемой и пугающей своей неопределенностью. А телевидение еще и нагнетает страхи, умышленно доводя людей до состояния хаоса и паники. В ситуации созданного сильного стресса возможны «поломки» механизмов рационального мышления. Люди легко уподобляются толпе, где действуют архаические инстинкты, простейшие эмоции заражения и единообразия. Человеческие и личностные черты при этом смываются. Люди ждут и жаждут найти тех «сильных», кто предложит им «порядок» и успокоительные грезы. Вспомним горьковского Луку: «Если к правде святой мир дорогу найти не умеет — честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!»   — Сон, навеваемый телевидением, сложно назвать «золотым». Достаточно вспомнить растиражированную в июле Первым каналом страшную ложь о «распятом» в Славянске трехлетнем малыше.   — Манипулятор не думает о том, что станет с человеком, его отличает эмоциональная холодность, бессердечие, тупость своего рода. По сути, психология манипулятора — это психология убийцы. Когда убийц везут на место преступления, они ведь не грохаются в обморок, не обливаются слезами, а спокойно говорят о происшедшем, показывают на специальных куклах, как они душили, насиловали, резали. Это абсолютная бесчувственность, неспособность воспринимать, понимать, чувствовать, сочувствовать. Манипулятор, как и убийца, эмоционально дефективен. Вместо ценностного отношения к людям у него к ним глубочайшее презрение.   — Я вижу глубочайшее презрение на лицах ведущих передачи «Политика» Петра Толстого и Александра Гордона. То же выражение у бессменного гостя всех времен и телеканалов Владимира Жириновского.   — У каждого — свой фирменный стиль манипуляции, но есть среди них и универсалы, чей внешний облик, манера держать себя, отшлифованные интонации и жесты привлекают внимание, как блеск металлического молоточка в руках старинного гипнотизера… Но если уж вы заговорили о передаче Петра Толстого, то я обращу внимание на одну технологию, которая им успешно использовалась в одной из программ, — подмена смыслов, вкладывание своих интерпретаций в слова оппонента. Для этого в «сценарии» ток-шоу надо просто запланировать присутствие какого-нибудь иностранца. Здесь есть «успокаивающий» посыл: смотрите, мы толерантны, мы — демократическая страна! А вот затем потенциального оппонента можно мягко «убрать»: например, представитель Германии плохо говорит по-русски. Мало понятно, что он хочет сказать, он с трудом подбирает слова, и Петр Толстой, будто бы очень сердобольно, «подстраиваясь», приходит ему на помощь, «зеркалит» и «читает» его мысли. При этом вкладывает в его ответ «нужные» слова и суждения, которых тот не высказал, да и, возможно, не имел их в виду, потому что не понял суть очень быстрой речи ведущего. Толстой пользуется здесь известным психологическим приемом внушения или «программирования»: «Вы ведь хотели сказать…» или «На самом деле вы имеете в виду…» И все это говорится мягко, любезно, так что собеседник в растерянности вынужден согласиться…   Маска презрения и скуки скорее к «лицу» соведущему Толстого, Александру Гордону. Это «идейный» антиамериканист к тому же, на мой взгляд, еще и мизантроп, озлобленный на весь мир. Его метод психологического убийства — сарказм, априорно обесценивающий отношение к человеку. Это легко может сбить с толку тактичного и чувствительного гостя студии, превратить его в глазах телезрителей в невнятно лепечущего «лузера».   Почему в их передачах всегда Жириновский? Или, скажем так, условный «Жириновский», потому что людей, копирующих его манеру поведения, на всех каналах стало слишком много. Он — признанный мастер эпатажа, скандала по любому поводу. Но, конечно, его любимые темы — «имперскость России», «назад в СССР», вооружение, мобилизация, война, «чрезвычайка». Фразы он строит намеренно просто и всегда в утвердительной манере, они звучат как лозунги, как призывы к немедленному действию. Это типичный манипулятивный прием «наводнения аффектом», рассчитанный на эмоционального и импульсивного человека. Я бы обратила внимание и на невербальные приемы косвенного внушения: выразительная мимика и владение позой, специфические и динамически меняющиеся интонации голоса, узурпация пространства и времени дискуссии. Демонстрируется непоколебимость и апломб, что привлекательно для поклонников «сильной руки». Подчеркну, что мы сейчас говорим о «Жириновском» условном, скорее о феномене, чем о реальном человеке: этика клинического психолога запрещает использование диагностических категорий вне строго определенной профессиональной ситуации.   Есть абсолютно «жириновская» аудитория, ее мягкими, убаюкивающими и журчащими речами а-ля Петр Толстой не возьмешь. И здесь вступает «большая артиллерия», агрессивное вторжение, способное психологически убить, «отключить», — и вот человек уже «готов» для потребления любых взглядов. Здесь есть аналогия и с наведением гипнотического состояния, или, как сейчас говорят психологи, — измененного сознания. Гипноз запрещен в практике не врачебного применения, но есть разные не медицинские модели наведение транса. Эффект отключения разума может возникнуть от резко экспрессивной речи, неожиданной яркой и эмоциональной ассоциации говорящего, многократных повторений типа мантры, которые вызывают ощущение «вколачивания» невыразимого восторга и ужаса. Возникает образ бесноватого. Помните, в драме «Борис Годунов» юродивого на паперти? Считалось, что он-то и «глаголет истину». Может быть, эта ассоциация ложится на один из таких мифических архетипов народа: «Слушайте, слушайте, он правду говорит!» Он может идти на нас с ломом, но именно ему надо верить. Это один из самых «нижних» архетипов бессознательной агрессии, требующей немедленной разрядки, прямого действия: «Под ружье! На войну!» В одном из ток-шоу Жириновский буквально кричит: «Меркель создает Третий рейх, немецкий рейх будет господствовать!.. Мы должны объявить частичную мобилизацию!…» Весь смысловой ряд пульсирует напряжением и тревогой: всё, конец, дальше — война.   А во время войны все при деле, все управляемы, ведут себя идеально по отношению к властям. Единственное созидание, которое способно нас сплотить и мотивировать, — это созидание во имя войны. Оксюморон; по сути — война и созидание. Это очень раннее, примитивное состояние сознания. И манипуляция как раз призвана разбить целостность и мудрость нашего жития, распылить смыслы, мгновенно опустить нас на этот нижний инфантильный уровень мировосприятия. В слабости, в неуверенности, в неудовлетворенности люди жаждут идентификации с чрезвычайным, героическим, «идеальным» и через слияние с ним компенсируют свои комплексы и травмы, свои унижения. А тот, кто не с ними, — тот против них, «враг», «нацпредатель»… Вот цель муссирования темы войны в политических ток-шоу — сплочение «своих» и поляризация «чужих». Это подготовка общественного сознания к оттеснению инакомыслящих, к окончательному разрыву с интеллигенцией, с идеями европейского пути России.   — Возможно ли перечислить все манипуляции?   — Нет, полного каталога средств манипуляций в мире не существует: их неисчислимое количество. Например, бесстыдное восхваление кого-то, лакировка действительности и подмена многогранной реальности картинкой «пазитива» — тоже манипуляция. Как и попытка разбить всеми доступными средствами, обесценить, морально уничтожить оппонента. Непревзойденный мастер этих изворотливых технологий — Владимир Соловьев. В его передаче «Воскресный вечер» издевки, заговаривание, дискредитация, унижение, приписывание человеку не существующих качеств льются как из рога изобилия. Это — театр манипулятора, в котором сценография, безусловно, есть. Соловьев нарочито демонстрирует равное внимание всем приглашенным, но между переходами от одной стороны к другой вскользь бросает фразы, которые буквально размазывают человека, его репутацию. Гость становится как бы меньше, скукоживается. И в этом я вижу посыл телезрителям: вы разделяете точку зрения лузера?   Во владении этими сильнейшими средствами манипуляций — презрение, унижение, дискредитация — телеканал НТВ, с моей точки зрения, вполне может занять призовое место. Апофеоз этого направления — скандальная передача «13 друзей хунты». Там, например, звучит закадровый текст: «В то время как с первыми аккордами гитары Макаревича…» Здесь не нужно даже трудиться, искать специальные технологии, авторы этого шедевра просто взяли все, что было наработано советской пропагандой: «В то время, как весь советский народ… эти враги…» Но как они это использовали? Вот в кадре раздаются первые аккорды гитары, а следующим кадром идут взрывы, порушенные дома Донецка и Луганска, трупы. Всё! Образ любимого когда-то Макаревича демонизирован до абсолютного зла, всякое положительное отношение к нему должно быть таким приемом уничтожено. То же самое с Дианой Арбениной.   Как вычленить манипуляцию? Это когда говорят быстро — нет пауз. Там, где нет пауз, нет места для размышления. Речь идет сплошным потоком, истерически-пафосная, с многократно повторяющейся человеконенавистнической лексикой, она топит вас в эмоциях отчаяния, страха и агрессии. Вы целиком и полностью во власти говорящего. Это в принципе военные стратегии: вы не должны размышлять, вы слышите команду «Пли!» и где-то в социальных сетях уже расстреливаете того, на кого вам указали. Это самая сильная манипуляция. Она хорошо дается людям с некрофильским характером. Например, у Дмитрия Киселева практически все предположения построены на страсти к разрушению. Когда он и другие телеманипуляторы дают волю агрессии, они будто излучают удовольствие, хотя речь идет о страшных вещах.   — В обыденной жизни это называется «вампиризм». А в психологии?   — В психологии, в сущности, так и называется — «манипуляция».    Приложение 3 HYPERLINK "http://www.ng.ru/ng_politics/" НГ-Политика 03.12.2013 Ценностная матрица общества и приоритеты власти От монолитности советской идеологии – к расколу российского политического сознания HYPERLINK "http://www.ng.ru/authors/4157/" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/bitrix/images/socialnetwork/nopic_user_150.gif" \* MERGEFORMATINET Елена Шестопал - Елена Борисовна Шестопал – доктор философских наук, профессор, завкафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ. Нынешний этап нашего политического развития, начавшийся в 2011–2012 годах, резко отличается от предшествующих. Эти изменения требуют выработки новой стратегии развития, поиска властью новых исполнителей поставленных задач. Но дело даже не в смене состава политического класса. Главное – назрела смена  приоритетов, а вернее, пришла пора определиться с ними. В течение всех прошедших постсоветских лет страна жила в «междуцарствии» в смысле смены ценностных приоритетов. Официально провозгласив отказ от советской модели государства и социалистических ценностей и объявив о начале процесса демократизации, правящие постсоветские элиты так и не определились со смыслом этого процесса. При этом невнятными и хаотичными были не только воззрения лидеров новой власти на инструменты демократизации, но, что важнее, – и на ее цели. Социальная аномия Построенная методом тыка система демократических ценностей продолжает транслироваться от элиты к массовому сознанию в чрезвычайно путаной и неясной форме. Не случайно все, кто исследовал состояние массового сознания в этот период, отмечают, что ценностная поляризация начала 90-х привела к релятивизму в отношении базовых моральных и политических представлений. При этом ни одна политическая сила (ни власть, ни левые, ни правые) не выстроила непротиворечивую и внятную идеологическую конструкцию, которая могла бы стать основой национальной стратегии. Очередь до этой задачи дошла только в начале третьего президентского срока Владимира Путина. Ценностная неструктурированность массового сознания является признаком аномии и грозит подорвать духовное здоровье нации на долгие годы. Она проявлялась в политической апатии, в уходе от политактивности большинства населения в 1990–2000-е. Она же выплеснулась и в форме протестов – в 2011–2012 годах. К схожим выводам приходят и социологи Кристофер Сводер и Леонид Косалс, которые определяют аномию как неуверенность членов общества относительно господствующих в нем норм, незнание, как правильно поступить в той или иной социальной ситуации и роли. Опираясь на данные опросов Всемирного исследования ценностей (World Values Survey) 2005 и 2011 годов, они выяснили, что в России один из самых высоких уровней аномии по сравнению с другими постсоциалистическими и развивающимися странами. Как полагают эти исcледователи, «жить с этим, конечно, можно, но «куда жить» – совсем неочевидно». Ценностная аномия имеет и более опасные долгосрочные последствия. Уже сейчас в младших возрастных когортах преобладают люди, выросшие в атмосфере вседозволенности и не имеющие четких моральных и психологических приоритетов. С раннего детства они росли, не имея позитивного образа мира вообще и мира политического – в частности. Не менее, а может быть и более дезориентированы представители других возрастных групп, которые потеряли старые приоритеты, но так и не приобрели устойчивых новых. Сейчас стало совершенно очевидно, что независимо от того, каким будет расклад политических сил вокруг нового старого президента, ему и его команде уже приходится решать задачу, связанную с выстраиванием ценностных приоритетов. Без этого никакая экономическая или политическая стратегия не будет работать. Проблема в том, что выработка системы политических приоритетов и ценностей не может быть выполнена враз и по заказу. Она не может быть выращена «в пробирке», но должна быть принята обществом, соответствовать его культурным и историческим традициям, быть им органичной. Для прорастания новой системы ценностей требуется как минимум несколько условий. Во-первых, развитие нормальной многопартийной системы, в рамках которой и происходит осознание как национальных, так и частных интересов отдельных групп общества. Пока этот процесс идет крайне медленно и осложняется хаотичными действиями власти, постоянно меняющей правила политической игры. Во-вторых, необходимо осознание политическим классом в целом и работающими на него аналитиками в особенности сложности этой задачи и необходимости создания определенных организационных условий для проведения этой работы с учетом разных политических ориентаций самих экспертов. В-третьих, очевидно, что речь должна идти не только о выработке некого согласия по поводу базовых ценностей и целей развития страны внутри политического класса, но и о налаживании диалога власти и общества, о трансляции ценностей «официальной идеологии» всем группам населения. Особенно велика здесь роль системы образования на всех ее ступенях и средств массовой информации. Последние до сих пор использовались лишь для решения краткосрочных задач накануне выборов. Между тем этот инструмент воздействия имеет гораздо более широкие возможности на ниве просвещения и воспитания, рассчитанный на более тонкие и долгосрочные задачи. Представляется, что создание эффективной стратегии предполагает прежде всего выяснение того, какие ценности сегодня разделяют наши граждане. На кафедре социологии и психологии политики в 2013 году было начато глубинное политико-психологическое исследование «Политические ценности и их восприятие российским обществом», с первыми результатами которого я бы хотела здесь поделиться. Сенсационные кластеры  Начнем с общей картины распределения ценностей в общественном сознании (см. табл.). Обращают внимание две группы ценностей – наиболее значимые для граждан, занимающие первые три ранга, и наименее значимые ценности – последние три ранга. Не удивительно, что безопасность, порядок, законность и мир являются важнейшими ценностями для граждан, поскольку преступность, коррупция и нестабильность не преодолены и служат серьезным основанием для беспокойства. Но вот следующая за ними ценность прав человека, занимающая третью строчку в рейтинге, – это уже сенсация. На протяжении всех постсоветских лет начиная с 1993 года эта ценность, кроме короткого периода середины 1990-х, не занимала первых рангов в системе представлений наших граждан. Последние три ранга занимают национализм, коллективизм и традиционность. При этом обратим внимание на то, что более четверти опрошенных считают национализм антиценностью, хотя и сторонники у него тоже есть. Здесь стоит заметить, что национализм является социально неодобряемым явлением и опрошенные стараются показать к нему негативное отношение. При этом свою подлинную оценку они зачастую просто не сознают. Коллективизм ассоциируется с нашим советским прошлым и также не входит в число официально одобряемых ценностей. Да и все социальные практики постсоветского времени ориентировали наших граждан на крайний индивидуализм, а не коллективизм и солидарность. Традиционность нашими респондентами понимается как некий архаизм и поэтому оценивается достаточно негативно. Приведенные выше данные показывают, что по-прежнему в сознании российских граждан имеет место достаточно противоречивая конфигурация ценностей, где кластеры ценностей у либералов включают в себя наряду со свободой и правами человека ценности безопасности, cправедливости и порядка, а респонденты с коммунитарно-авторитарными убеждениями признают необходимость частной собственности, прав человека и демократии. В наибольшей степени подобная раздвоенность сознания наблюдалась в 1990-е годы. В 2000-е произошла определенная унификация системы ценностей, когда требования порядка и справедливости доминировали во всех без исключения значимых группах общества. Важно заметить, что определенная унификация ценностей в стабильные 2000-е не сопровождалась их структурированием по тем линиям, которые по идее должны задаваться партийными идеологиями. Самая большая проблема возникает у партии власти, ценностная матрица которой претендует на роль общенациональной идеологии. В последнее время власть предпринимает попытки предложить обществу некую надпартийную систему идей и ценностей, которые призваны объединить людей вне зависимости от их партийных пристрастий. Видимо, вначале возникла именно новая электоральная модель в виде Народного фронта, а затем была предложена общая ценность – ценность патриотизма. Неполитические ориентиры  При том, что идея патриотизма как объединительной ценности не вызывает вопросов: она вполне органична российской политической культуре, но есть определенные психологические сложности с ее политическим применением. Во-первых, эта ценность не является самой значимой для наших респондентов, хотя и занимает в их сознании важное место (6-й ранг из 15). Во-вторых, стоит принять во внимание, что за годы постсоветского развития российское общество пережило серьезный ценностный кризис, который привел к тому, что ценности солидарности, доверия, коллективизма, без которых патриотизм укорениться в обществе не может, были серьезно подорваны и сохраняются лишь в арсенале левых партий. И, в-третьих, при всей важности конструирования единой системы ценностей патриотизма, которые включают такие неполитические ценности, как семья, родина, особенно малая родина, вера, традиционализм и другие, – эти неполитические ценности не могут заменить собой собственно политических и особенно партийных систем ценностей. События последних лет наглядно показали углубляющуюся социальную и политическую дифференциацию. При этом именно ценности являются тем полем, которое может не только разводить сторонников и противников, но и служить цивилизованной площадкой и для их дискуссий, и для выработки общенациональной стратегии. Если подытожить сказанное, то следует отметить, что, во-первых, ценностная трансформация российского общества в постсоветский период больше всего затронула духовную, нравственную и психологическую сферы. Сегодня в обществе как никогда ощущается нехватка высоких целей и ценностей, не сводимых к обогащению одних и выживанию других, что ведет к духовной опустошенности и утрате ориентиров. Без того, чтобы найти достойные цели, объединяющие людей, государству трудно рассчитывать на успех самой разумной стратегии. Во-вторых, уйдя от монолитности советского прошлого, мы пришли к множественности политических, религиозных, культурных ценностей. В нашем обществе есть сторонники консервативных ценностей и радикалы, либералы и социалисты, западники и национал-патриоты. В-третьих, в ситуации множественности разнородных ценностей возрастает роль политических партий, которые могли бы органично выразить интересы разных групп общества. Одной из стратегических задач на этом пути является поддержка государством партийной системы, выполнение им роли арбитра в конкуренции между ними, обеспечение равенства возможностей разным политическим силам. Согласие в обществе возможно только на основе доверия к правилам политической игры. В-четвертых, весь мир сегодня движется к признанию приоритета ценностей более важных, чем ценности материального благополучия, – устойчивое развитие, здоровый образ жизни, сохранение окружающей среды, развитие личности и духовное совершенствование. Эти ценности как нельзя лучше соотносятся с традиционными приоритетами российского сознания: служения родине, самопожертвования, солидарности и взаимопомощи. В-пятых, обрести новый моральный климат в стране нельзя с помощью декретов. Это долгий путь воспитания и образования. Отсюда стратегические приоритеты, которые только и могут вернуть людям высокие ценности. Обеспечить эту цель может только государственное инвестирование в образование, науку, культуру, поддержку основных конфессий. Опорой государства здесь остается одна из ключевых ценностей, сохранившихся в национальном сознании, – патриотизм. В-шестых, говоря о целях и ценностях внутриполитического развития, со всей определенностью следует сказать, что демократические ценности утвердились в нашем обществе. Отказ от них не примет большинство российских граждан. Одновременно наше общество устало от хаоса, неупорядоченности и ожидает от государства большей последовательности в наведении порядка и справедливости. Создание сильного государства – важнейшее условие сохранения демократических ценностей в нашей стране, обретения обществом стабильности. Говоря о сильном государстве, мы прежде всего имеем в виду, что его сила – в доверии граждан, в их поддержке и во всеобщем соблюдении законов и прав граждан. Оцените значимость для вас следующих понятий по шкале Отрицательное значение Не имеет значения Имеет небольшое значение Довольно значимо Очень значимо Ранг* Порядок 0,7 5,4 5,5 22,7 65,7 1 Безопасность 0,4 5,9 5,6 18,3 69,9 2 Права человека 0,5 5,8 6,3 21,6 65,9 3 Законность 0,5 6,1 6,0 20,3 67,1 4 Мир 0,7 6,4 5,9 15,5 71,5 5 Свобода 0,6 6,9 8,9 25,5 58,0 6 Справедливость 0,6 7,7 8,2 21,7 61,7 7 Стабильность 1,0 8,7 10,5 28,2 51,6 8 Патриотизм 1,4 10,9 16,7 28,6 42,4 9 Частная собственность 3,5 13,4 20,5 31,7 30,9 10 Равенство 4,8% 15,1% 20,8% 31,8% 27,5% 11 Индивидуальная инициатива 1,9 16,1 23,7 33,6 24,8 12 Демократия 3,7 17,1 22,3 32,5 24,4 13 Солидарность 2,8 21,2 26,3 29,0 20,7 14 Толерантность 7,3 20,5 22,9 25,2 24,1 15 Традиционность 3,8 25,7 26,0 26,0 18,5 16 Коллективизм 11,5 27,9 24,4 22,2 14,1 17 Национализм 25,9 27,5 20,3 16,3 10,0 18 Ранг*– отражает совокупную величину двух позитивных оценок представленных в таблице определений–«довольно значимо» и «очень значимо» Приложение 4 НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА 22.05.2015 Народная память и власть Заметки о просвещении, политике и гражданственности Об авторе: Сергей Анатольевич Никольский – заместитель директора по научной работе Института философии РАН, доктор философских наук. Обсуждение темы требует ответа на ряд вопросов. Что такое память народа в отличие от памяти индивида? Что такое народ и как формируется его память? Какова ее роль в создании образа желаемого будущего? В ответе на первый вопрос обычно исходят из принятого в психологии представления, согласно которому память индивида есть его способность сохранять восприятия и представления после момента переживания, а также быть их хранилищем. А если принять определение народа как множества индивидов, то нужно понять, как из множества индивидуальных формируется память коллективная. Из приведенного определения памяти очевидно ее центральное место в жизнедеятельности как индивида, так и народа, а также ясно, что без содействия памяти в процессе мышления мы не можем выйти за пределы непосредственно данных нам объектов, равно как и конструировать образы желаемого будущего. В связи с проблемой долговременности можно говорить о бессрочном сохранении содержания исторической памяти народа. Однако для поддержания ее в «рабочем состоянии» требуются усилия индивида, общества или власти. Термин «народ» может толковаться в нескольких аспектах. В этническом, наиболее простом, народом именуют социально-биологическую общность людей. В культурном аспекте подразумевается бытие людей в общности, в которой принято руководствоваться выработанными культурой и признанными смыслами и ценностями, образцами поведения и привычками. В этом случае о народе говорят как о культурной общности, например превосходящей другие в «цивилизованности» – в том числе в качестве жизни, степени воспитанности, традициях и поведенческих образцах, образованности и т.п. В случае, когда народ или власть рассматривают себя как политическое единство, как граждан, говорят о нации. * * * Индивидуальное самосознание (в отличие от коллективного) своими источниками имеет личное познание и личный опыт. То и другое со временем делается памятью. Индивидуальная память как часть самосознания личности всегда субъективна прежде всего в силу изначально неповторимых качественных характеристик людей. Кроме того, все вместе и каждый по отдельности люди живут в мире культуры, в разной мере причастны ей. И здесь скрыт кардинальный вопрос: как на основе индивидуально разнообразного (вариативного) возникает то «однообразие» (инвариантное), которое мы называем коллективной памятью? Процесс создания коллективной памяти идет как стихийно, так и целенаправленно. В случае стихийности взаимная «пригонка» и нивелировка памяти многих индивидов происходит в силу существования людей в поле культуры в составе сообществ, что предполагает их свободный диалог, взаимное влияние друг на друга, в результате чего и вырабатывается коллективная память. Но есть и другой способ создания коллективной памяти, когда индивидуальная память целенаправленно преобразуется – например, властью. Это более сложный случай: здесь свобода и случайность отводятся на задний план, а, напротив, ставится цель, в соответствии с которой содержанию коллективной памяти стараются придать строго определенное (порой даже противоречащее ей) содержание. * * * Обратимся к понятию «власть». Есть множество его дефиниций. Но если выделить в них общее, то властвовать означает – принимать решение за другого. В случае формирования коллективной памяти власть может стремиться изменить память многих индивидов так, чтобы они стали обладателями сконструированной коллективной памяти с унифицированным содержанием, максимально отвечающим целям власти. При этом цели не обязательно могут быть эгоистичными. Они бывают альтруистичными и благими. Однако в отличие от процесса свободного формирования памяти в этом случае рамки свободы сужают или даже отменяют вовсе. С какими трудностями в этом случае встречается власть? Прежде всего, это изначальное (биологическое) разнообразие людей, которое влияет на содержание их памяти. Далее, когда речь идет о возникновении личной памяти на основе индивидуального опыта, люди всегда имеют дело с частью какого-то общего предмета (дела) и при разумном подходе отдают себе отчет в частичном знании и соответственно частичности своей памяти. Они также готовы к корректировке своих индивидуальных восприятий и представлений, к тому, чтобы придать личному опыту целостный и согласованный, коллективный характер. Но люди также, что важно, обладают правом и рассчитывают на то, чтобы это происходило по их доброй воле и посредством свободного участия. Вместе с тем в процессе превращения индивидуальной памяти в коллективную у индивидов не только есть готовность к соединению частей в целое, но они включены и в противоположный по характеру дискуссионный и конкурентный процесс. Каждый индивид желает максимально полного приятия своего частного и, возможно, большей корректировки (нивелировки) чужого. Это связано с тем, что люди руководствуются не только индивидуальным восприятием или свободно принятым нивелирующим коллективным воздействием. Через воспитание и образование они погружены в мир культуры, в мир смыслов и ценностей. Смыслы и ценности культуры изменяют  то восприятие и те представления, посредством которых индивид получает личный опыт. И они же выступают опорой, препятствующей отдельному индивиду корректировать свой личный опыт (личную память) под воздействием «усредняющего» действия других индивидов в процессе выработки целостной коллективной памяти. То есть в случае свободного согласования между собой своей индивидуальной памяти люди опираются на свой культурный потенциал, конкурируют с его помощью. Именно этой естественной готовностью к согласованию индивидуальных частей ради целого и пользуется власть в том случае, когда ставит цель создания угодной (удобной) ей народной памяти. Власть как группа управляющих индивидов, намеренных принимать решение за других, стремится придать этому процессу характер, соответствующий ее собственным интересам. Выполняя работу по сохранению с помощью памяти своего властного  status quo, власть идет дальше, также решая и задачу выработки единого для сообщества образа желаемого будущего. * * * Преследуя свои цели в деле формирования народной памяти, власть прилагает усилия для работы в нескольких направлениях. Прежде всего ей необходимо изменить ту коллективную народную память, в которой содержится знание о прошлой культуре. В этой памяти нужно либо заменить содержание (возможно, отчасти даже уничтожив его), либо придать новое содержание отдельным имеющимся в культуре смыслам и ценностям, либо сместить акценты, либо, наконец, сделать все вместе. Как пример частичного изменения народной памяти посредством изменения культурного смысла приведу случай «переформатирования» образа известного персонажа романа А.С. Пушкина «Капитанская дочка» дворянина Швабрина. Как помним, при взятии крепости бунтовщиками этот офицер изменил присяге и перешел на сторону Пугачева. Для Пушкина Швабрин – изменник. Но в сталинской России его поведению была дана иная трактовка. Оно интерпретировалось как стремление лучшей части русской аристократии поддержать восставший против самодержавия народ. Так, один известный литературовед отмечал, что «на образе бунтующего офицера-аристократа – вероятно, не без аналогии с героями 14 декабря – Пушкин хотел обосновать свои заветные раздумья о близости лучших русских людей не к императорскому трону, а к народной массе». Нередко власти требуется при создании нужной ей народной памяти изменить у людей индивидуальные восприятия и представления, индивидуальную память. Вспомним историю с переделкой известного романа Александра Фадеева «Молодая гвардия». Познакомившись с реальными событиями, какими они предстали в рассказах живых свидетелей донбасского подполья, писатель создал первую версию романа. Она, однако, не удовлетворила тогдашнее партийное руководство, и Фадееву в угоду поставленной задаче пришлось переделывать роман, вводя в него не существовавшее в реальности партийное руководство молодогвардейцами. Не выдержав давления властных жерновов, писатель в предсмертном письме сообщал, что не может более жить прежней жизнью и что он не доверяет людям власти, «ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды. Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни». Посредством двух процедур – изменения культурных смыслов и манипуляций с индивидуальной памятью – власть создает угодную себе официальную историю и делает очередной шаг к достижению главной цели – переформатированию сознания народа. И не только нынешнего, но, что еще важнее, следующих поколений. Эта задача решается в процедуре коммеморации. Коммеморация – это способ скрепления на новых основах старого или даже создания нового сообщества, включая подчинение народа власти на основе ее потребностей и задач, для чего используются новые версии (интерпретации) прошлых событий, образов, персоналий. Такова в общих чертах технология властного манипулирования исторической памятью народа. * * * Властное манипулирование народной памятью – одна из современных форм рабства: ведь у человека отнимается право принимать собственное решение, руководить самим собой. Это преступление против свободы и нравственности. Однако власти не всегда нужно преодолевать сопротивление народа. Иногда люди по доброй воле принимают ее своеволие. В этом случае мы имеем дело не только с властным насилием, но и с собственной незрелостью индивидов. Это заметил еще Иммануил Кант, когда говорил, что только с помощью просвещения человек выходит из состояния несовершеннолетия, в котором находится по собственной вине. «Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине – это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! – имей мужество пользоваться собственным умом! – таков, следовательно, девиз Просвещения. Леность и трусость – вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства (naturaliter maiorennes), все же охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними; по этим же причинам так легко другие присваивают себе право быть их опекунами». За столетия, прошедшие после Канта, стало очевидно вот что. Не только просвещение – исходная точка гражданственности – является условием выхода человека из состояния несовершеннолетия. Ему обязательно должно сопутствовать основанное на просвещении гражданское действие. * * * В контексте сказанного естественно задуматься о реальной ситуации в России. Создание народа с «новым» сознанием и соответственно с новой коллективной памятью – одна из давнишних и даже традиционных задач, решаемых в нашей стране легитимной самодержавной властью, теми, кто намерен ею овладеть или фактически учредил. В начале ХIХ века, в царствование Николая I, сознание народа пытались преобразовать в соответствии с формулой «Самодержавие. Православие. Народность». Для этого из университетов, в частности, изгонялась философия – главный наставник человека в свободе мышления. Рты пытавшихся говорить смельчаков забивали цензурными кляпами. Петр Чаадаев, автор «Философических писем», был объявлен сумасшедшим, творения Пушкина лично рецензировал император. В конце ХIХ века разночинцы и революционные демократы предрекали и реально работали на выработку сознания «новых людей», коими высокие ценности культуры опошлялись или отбрасывались. На авансцену жизни толпой повалили люди «из подполья», оттеснив вызывавших умиление «маленьких людей», которые еще прежде вытеснили лучших из дворян – людей чести и достоинства. Советская власть далее изо всех сил трудилась над созданием «коммунистического человека». Однако объединить в народное целое Макара Нагульнова и Степана Копенкина не удалось даже ей. Не чуждается подобных занятий и современная власть. Диапазон ее действий широк: от попыток «моральной» коррекции отечественной классической литературы посредством элиминации из школьных курсов «развратных» Катерины Кабановой и Анны Карениной до идеи раздербанивания на временные творческие коллективы высокопрофессиональных академических институтов. Общее в попытках подобного рода – приспособление культуры к сиюминутным меркантильным или статусным целям власти; игнорирование высших общественных целей – повышения качества жизни и качества самого человека; абсолютизация роли администратора-бюрократа в деле совершенствования человека; небрежение и низведение до нуля личной свободы и самоорганизации индивидов. * * * Встроенная в контекст культурного развития память народа – фундамент желаемого будущего. Прежде всего, это относится к культуре духовной как сложно организованной совокупности смыслов, ценностей, представлений и установок, вырабатываемых и усваиваемых членами сообщества. Она формируется в общей истории и передается от поколения к поколению через воспитание детей, систему образования, религиозные практики, работу СМИ, в повседневных отношениях между людьми. В переходные периоды развития (именно такой переживает наше общество) необходимо понимание, что не только государство, но и сами граждане, признавая несовершенство социально-политической, экономической и культурной жизни, призваны настраиваться на позитивные перемены. Важно относиться к действительности не агрессивно-негативистски, но творчески-конструктивно, ориентируясь не столько на вопрос «Кто виноват?», сколько на вопрос «Что мы делали не так и как неправильное переделать?» Живая коллективная память народа помогает быстрее находить нужные образы желаемого будущего. Ситуация с культурой и связанной с ней народной памятью в России специфична в сравнении с другими странами. Действительно, сами по себе они являют огромное богатство, которое помогло бы одухотворить и помочь в строительстве лучшего завтра не одной нации. Однако для многих по небрежению, лени и нелюбопытству этот золотой запас, как сказочный город Китеж, остается невидимым. Мешает нам и врожденная самоуверенность и самодовольство, которые тем больше, чем менее мы причастны к высоким культурным образцам. В результате общество в порочном круге воспроизводит архаичную, до предела централизованную, коррумпированную систему правления и общественной жизни, а память народа легко становится предметом корыстных манипуляций. Сегодня прошлое стало полем интеллектуальной борьбы. И часто проблему пытаются решать либо насильственным навязыванием «единственно верного» понимания истории, либо уходом от ответов на вопросы, которые якобы «травмируют» общественное сознание. Такие варианты формирования народной памяти не только ущербны, но и опасны. И не только потому, что надолго оставить без ответа насущные вопросы все равно не удается. Опаснее культурная деградация народа, поскольку увертки и манипуляции невозможны без выведения общественного сознания за пределы культуры, без превращения массового сознания народа в сознание варварское, при котором обладаем истинным знанием и правы всегда «мы – герои», а фальсификаторы и лжецы «они – злодеи». Работа по активизации содержащихся в отечественной культуре и востребованных современностью ценностей и смыслов должна рассматриваться как важнейшая технология созидательного конструирования народной памяти, честного понимания настоящего, формирования реалистичных и ответственных представлений о желаемом будущем. И выполнить эту работу можно лишь солидарными усилиями активной части думающего народа и столь же способной к мышлению власти. Карл Ясперс - немецкий философ ХХ века. Малинецкий Г.Г. Высокие технологии - путь России в будущее. М., URSS, 2012. С.64. Генри Киссинджер - Государственный секретарь США с 1973 по 1977 год. Социология: Энциклопедия / Сост. А.А. Грицанов, В.Л.Абушенко, Г.М.Евелькин, Г.Н.Соколова, О.В.Терещенко. 2003. URL: http://voluntary.ru/dictionary/568/word/masovoe-soznanie. Огнев, К. К. Современное «мифологическое сознание» и экранные искусства [Электронный ресурс] / К.К. Огнев, В.В. Виноградов // Вестник электронных и печатных СМИ. — Вып. 6. — Режим доступа: http://vestnik.ipk.ru/index.php?id=1573 Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием / С.Г. Кара-Мурза. — М.: Эксмо, 2008, С. 172 Лекция: Мифология массового сознания России Какой у нас добрый, терпеливый, удобный народ. И.Аксаков Мифологизация сознания – основа технологий манипулирования массами, направлена на формирование податливых «пластилиновых» масс, опасна тоталитарным перерождением общества и государства. Г.Чернов Чем больше власти сосредоточено в руках одного человека, тем ближе общество к тирании. Д.Мэдисон В России вновь набирает силу мифотворчество... Однако там где политики руководствуются мифами, там общество неизбежно ввергается в пучину гражданских войн, в море крови, в правовой беспредел. Г.В.Осипов - академик РАН Те, кто контролируют взгляды и убеждения… прибегают меньше к физическому насилию и больше к массовому внушению. Радиопрограммы и реклама заменяют запугивание и насилие. П.Лазарсфельд, Р.Мертон Вначале правящий класс через контролируемые им СМИ навязывает массовому сознанию те или иные удобные «элитам» идеологемы, социально-исторические мифы, а затем ссылаются на них, как на национальную ментальность, народный характер. В.Шляпентох Мифы создаются для того, чтобы держать людей в повиновении. Когда их удается незаметно внедрить в сознание масс, как это делает культурно-информационный аппарат, мифы обретают огромную силу, ибо большинство людей не подозревают о происходящей манипуляции. Г.Шиллер … В российском обществе властвуют фантомы… Необходим отказ от сложившегося языка псевдонауки, от попыток описать сложные явления в терминах модернизированных мифов… А.Ахиезер Мифологическое сознание оперирует упрощенной картиной мира, неадекватной сложности современной реальности. Автор лекции Мифы прямо или косвенно программируют сознание человека Т.Алексеева «Сегодня Россия, как свидетельствует система предельно-критических показателей ее развития, вплотную подошла к той черте, когда выбор социальной стратегии и социальных приоритетов ее развития становится жизненно важной проблемой. И в этом случае важную роль в решении этих проблем должна сыграть социология. К великому сожалению, российская социология сегодня все еще занимает неподобающее ей место в системе научных знаний об обществе. За редкими исключениями, власть игнорирует рекомендации социальных наук. Этим, в значительной степени, и объясняется глубина кризиса, постигшего нашу страну. Если научное знание не вовлечено в систему социально-властных отношений, то властные структуры управляют обществом на основе социальной мифологии. Социальное мифотворчество - опаснейший враг общества. На основе провозглашенных мифов социальные действия различных влиятельных личностей и властных структур приводили к гражданским и межнациональным конфликтам, сталкивались в военном противостоянии народы и государства, обрекались на гибель многие миллионы людей, разрушались великие культуры и цивилизации. Социальная мифология… оплачена твердой валютой социальных потрясений, катастроф и человеческими страданиями». 1. Теория социальной мифологии Не смотря на кажущую эфемерность, мифы и мифологизация массового сознания оказывают мощное воздействие на общественные процессы и жизнь общества. Теоретическое объяснение этого влияния дает теорема американского социолога Уильяма Томаса: «То, что люди считают действительным, имеет реальные последствия». При этом в реальной жизни тех или иных событий может не быть, однако достаточно того, что люди считают их действительными. Еще в начале ХХ в. социолог Ж.Сорель сформулировал теорию, согласно которой людская масса, не обладая высоким интеллектом, склонна доверять иррациональным мифам, не требующим объяснения. Из этого следует важнейшие условия, обеспечивающие саму возможность манипулирования массовым сознанием: ограничение доступа населения к высококачественному социо-гуманитарному образованию, циничная политика памяти, ложно или односторонне интерпретирующая события прошлого, ограниченный доступ к альтернативным источникам информации о текущих событиях. Миф представляет собой структурно организованное повествование, общеизвестное в той или иной этнокультурной или социальной общности; повествование о явлениях природы или событиях истории, придающее им сверхестественное значение и выполняющее объяснительную и социально-объединительную функцию, а также функцию исторического наследования. Тем самым мифология предстает как исторически первый и универсальный способ мышления, объяснения мира, который формирует архетипы древнего социального опыта (коллективные бессознательные шаблоны восприятия и социального действия) в условиях неполноты и фрагментарности человеческих знаний, а также доминированием в жизни социума эмоциональной сферы над сферой рационального мышления. История свидетельствует: особую актуальность миф приобретает в условиях острого социально-духовного кризиса, когда разрушаются привычные условия существования; перестают работать стереотипные механизмы принятия решений; в жизни общества возникает существенная неопределенность, когда будущее невозможно предвидеть. Характерная черта социально-политического мифа - его правдоподобие при нарушении логики причинно-следственных связей. В обществе архаической, подданнической политической культуры, в сознании которого не выработаны представления о государственных институтах, власть в очень высокой степени персонифицирована. И политическому лидеру, для того чтобы его власть в глазах такого социума оставалась легитимной, приходится следовать коллективным архетипическим представлениям: - Происхождение героя таинственно, а само рождение сопровождается трудностями и предзнаменованиями; - У героя есть отличительное качество, выделяющее его из числа многих; - Предназначение героя некоторое время является тайной и для него самого, и для окружающих; оно открывается случайно, часто после долгих странствий и испытаний - Герою покровительствуют сверхъестественные силы, помогая совершать чудеса; - У героя есть смертельный враг, которого герой, согласно предназначению свыше, должен победить; - Герой страдает за правду и погибает, чтобы затем воскреснуть. Обзор российских исторических мифологем Миф — это не фантазия, а иносказание. В его основе лежат реальные события и факты, интерпретируемые мистическим образом. Д.п.н. В.Пастухов Исторически первоначально миф возник как объяснительная модель реальности. В древности, это были космогонические мифы, описывающие божественное сотворение мира, объясняющие вмешательством богов происходящее в мире людей. Древнее человечество, не обладая необходимыми научными знаниями, было не в состоянии иначе объяснить окружающий мир. В средневековье, по мере развития науки, космогонические мифы замещаются рациональным научным знанием о мироздании и законах природы. Постепенно, в общественном сознании складываются идеологические конструкции. Идеологемы представляют собой совокупность важнейших идей, идеалов и убеждений своей эпохи, но, при этом, нередко мифологических, иррациональных. Последующие поколения усваивают способы мышления, мыслительные конструкции, доставшиеся им в наследство от предшествующих поколений и вносят свой вклад в рациональное осмысление мира, в развитие национального и всемирного интеллекта. В новейшее время, по заказу правящих элит, мифологемы специально конструируются высоко квалифицированными, хорошо оплачиваемыми профессионалами-гуманитариями с целью формирования массового сознания, удобного для управления и в интересах правящего класса. Выдающийся социолог ХХ в. К.Манхейм утверждал: человек каждого нового поколения «обнаруживает себя в унаследованной ситуации», в обладании моделями мышления, а потому и поведения, созданными предшествующими поколениями. В числе прочего интеллектуального наследия от поколения к поколению передаются и мифы. 1.1. «Москва – третий Рим» Одной из базовых ментальных конструкций отечественного средневековья было высокопарное и нелишенное величия представление о Руси, как центре всего христианского православного мира: «Москва – Третий Рим». Со времен средневековья, это центральная идеологема российского мировидения и миропонимания, - утверждение уникальной исторической роли России. Впервые эту доктрину сформулировал в первой трети XVI в. (1523-1524 гг.) старец псковского Спасо-Елеазарова монастыря Филофей. В послании к царю Василию III он писал: «Вся царьства православные христианская веры снидошася въ твое едино, два убо Рима падоша, а третий стоитъ, а четвертому не быти». Ортодоксальное сознание книжников средневековой Московии увидело «неопровержимую» причинно-следственную связь между двумя историческими событиями: - падением Константинополя в 1453 г. под ударами магометан (турок), как результат отступления Византии от чистоты православной веры - и освобождением Руси от гнета магометан - татаро-монгольского ига в 1480 г. По мнению Ключевского: «Сметливый ум русского книжника нашел внутреннюю связь между крушением Константинополя и возвышением Москвы: «В Византии пало истинное благочестие, а Русь засияла паче Солнца во всей поднебесной, и ей суждено стать вселенской преемницей Византии… Русская земля, еще недавняя идолослужительница, темное захолустье вселенной, явилась в глазах самодовольного русского книжника последним и единственным в мире убежищем правой веры и истинного просвещения; Москва, до которой не дошел ни один апостол, как-то оказалась третьим Римом, московский царь остался единственным христианским царем во всей Вселенной, а сам он, этот московский книжник, еще недавний "новоук" благочестия, вдруг очутился единственным блюстителем и истолкователем истинного христианства, весь же остальной мир погрузился в непроницаемый мрак неверия и суемудрия». От прежнего смирения русского образованного человека мало что осталось. «Из скромной и трудолюбивой пчелы, - по мнению Ключевского, - он превратился в кичливого празднослова, исполненного "фразерства и гордыни". Мифологема «Москва - Третий Рим» стимулировала средневековые грезы Ивана IV о «першем государствовании»; позднее - идеи славянофилов о «всеславянском государстве во главе с Россией и третьей столице России в Константинополе». И, наконец, утверждения советской пропаганды - «СССР – авангард всего прогрессивного человечества», «Советский народ – строитель коммунизма», «Коммунизм – светлое будущее всего человечества»… 1.2. Мифологема «особого пути» В дальнейшем, представление о духовном, нравственном превосходстве России перед Западом прошло через всю ее последующую историю. В имперский период она трансформировалась в идеологему «особого пути России, ее мессианства, призванного обновить дряхлеющую Европу». Многие интеллектуалы, переосмысливая средневековую мифологему, предавались мечтаниям о мессианской роли России: Н.Гоголь: «Европа придет к нам… за покупкой мудрости»; А.Герцен: «На своей больничной койке Европа … указывает как на единый путь спасения именно те элементы, которые сильно и глубоко лежат в нашем народном характере…»; Ф.Достоевский: русский народ «один способен и призван все воскресить своей истиной»; М.Погодин: «не в наших ли руках политическая судьба Европы и, следовательрно всего мира, если только мы захотим решить ее?»; Н.Бердяев: «… славянская раса во главе с Россией призывается к определяющей роли в жизни человечества»; Позднее, уже в советский период, мифологема «особого пути» вновь трансформировалась: «СССР – лидер всего прогрессивного человечества», «Советский Союз - авангард прогрессивного человечеств»; «Советский народ – строитель коммунизма, светлого будущего всего мира» и т.п. Как пишет А.Кулик: «Королевой мифов несомненно является поразительно устойчивое представление в разных слоях общества о некоем мессианстве российского народа (с его «сакральном превосходством» и акцентом на «духовном»), который живет в центре мира и «был задуман» якобы как народ будущего, как народ, альтернативный всем остальным народам. Отсюда, от особой русской духовности… и произойдет в будущем спасение не только самой России, но и всего человечества». (Кулик А. Российское образование: в плену противоестественной методологии // Знак вопроса. 2012, № 2.С.88). Подлинным идеологом вселенского превосходства русских был гениальный Достоевский. Устами одного из своих героев – Шатова - он заявил: «Если великий народ не верует, что в нем одном истина (именно в нем одном и именно исключительно), если не верует, что он один призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он тотчас же перестает быть великим народом и тотчас же обращается в этнографический материал… Истинный великий народ никогда не может примириться со второстепенною ролью в человечестве и даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою… Но, истина одна, а стало быть, только единый из народов может иметь Бога истинного… Единый народ-богоносец – русский народ». (Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 30 т., т.10, Л.,1947. С.199-200). Однако следует со всей определенность констатировать: к концу ХХ в. идеологема «особого пути России» выглядела предельно двусмысленно и нелепо. Россия проходила и проходит те же исторические этапы, что и другие европейские страны: период удельной раздробленности; создание централизованного государства; утверждение и ликвидация крепостного права; переход от аграрного общества к индустриальному; урбанизация; секуляризация; ликвидация неграмотности и создание системы высшего образования; массовое овладение технико-технологическими знаниями; создание современных средств коммуникации и т.п. Да и сами постсоветские реформы, ни что иное, как попытка начать движение в направлении западной либеральной демократии и социальной рыночной экономики, отказавшись от самобытного тупика тоталитаризма. «Особость» российского пути проявляется, в основном, в стремлении уклониться от общеевропейской траектории восходящего исторического развития, в периодической потере темпа развития и сваливании в ловушку застоя. К реформам приступали с большим опозданием и, нередко, после военного поражения. С учреждением университетского образования в сравнении с Европой опоздали на многие столетия; реформы носили половинчатый, а потому затянутый характер. Почти сплошь неграмотное население новшеств опасалось и намерениям реформаторов противилось. Недаром Петр I был убежден: «Наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут». Действительно, социальные слои, обладающие столь различным потенциалом социо-культурной адаптации, в принципе не способны развиваться в едином историческом темпе, что порождает мощные силы, разрывающие общество и, как ответ - широкое использование государственного насилия. Провозглашенных целей реформы, как правило, не достигали и через весьма непродолжительное время – 30-35 лет «отстающего развития», вновь возникала потребность в «догоняющей модернизации». В России сформировался двухтактный исторический цикл: «рывок – застой». И, если до средины ХХ в. он обеспечивал нашей стране пребывание в числе мировых лидеров, то, начиная с 1970-х гг., Россия все дальше откатывается на мировую периферию. Реформаторам, будь то имперская бюрократия, большевики или постсоветские радикал-либералы, ни разу не удалось запустить самоподдерживающийся процесс технико-технологической и социально-экономической динамики, обладающий необходимой устойчивостью и эффективной внутренней мотивацией. Одновременно, претензии на особость, служат оправданием неудач России в конкурентном состязании с Западом, поскольку «коммунизм», как общественно-исторический проект, оказался несостоятелен, и был отвергнут самим народом России. Крах советского социалистического проекта наглядно засвидетельствовал: никакого обновления Европы со стороны России, как о том грезили славянофилы и коммунисты, не произошло. Советское государство и социалистический строй оказались нежизнеспособны. 1.3. Национальная идея Граф Уваров (первая половина XIX в.) в своей формуле «Самодержавие, православие, народность» дал базовые основания отечественной ментальности, как она сформировалась к средине XIX в. Однако, последующие события российской истории показал: эти основания лишь модифицируются, меняя оболочку-название, но, во многом, сохраняют смысловое наполнение. Самодержавие. Нет большой разницы в том, как называется авторитарный правитель-единодержец, в руках которого сосредоточена вся полнота власти: император России, генеральный секретарь монопольно-правившей в СССР коммунистической партии или президент/премьер-министр Российской Федерации. Во всех модификациях сохраняется персоналистский характер политического режима, доминантой которого является административно-бюрократическая вертикаль, порождающая монопольные социально-властные отношенния. Российская политическая «культура» вновь и вновь воспроизводит автократию. К 2010 г. (XXI в.) в России восстановлена единственно «подлинная» власть – власть исполнительная, во главе с «единодержцем». Остальные ветви власти утратили самостоятельный характер и вновь понижены до обслуживания интересов «исполнительной вертикали» при молчаливом согласии народонаселения. В основе, как своекорыстные интересы постсоветской бюрократии, так и отсутствие у населения должной политико-правовой культуры, обеспечивающей конструктивный компромисс и эффективное взаимодействие ветвей власти. Недавний исторический прецедент – конфликт 1993 г. президента Ельцина с Верховным Советом (ВС РФ) и вице-президентом Александром Руцким. В результате, ВС (парламент) был расстрелян из танковых пушек, а пост вице-президента, как второго центра власти, во избежание повторения конфликта, упразднен. Православие. Суть православия – вера, а не критическое размышление. Велика ли разница во что верить: в Иисуса Христа, в коммунизм или в рынок? В основе – иррациональный способ массового мышления, вера в чудо и в исполнение ритуала, как способ обрести милость Всевышнего, будь то Бог или богоравный правитель. Образ мысли - определяет образ действий. Массовый образ мысли - определяет массовый образ действий. Народ живет так, как он научился мыслить. Выразительный пример качества национального мышления в лице интеллектуальной элиты – действующая Конституция России. В 2000-е годы стало очевидно: страна вновь повернула в авторитарную колею. Эксперты стали разбираться: откуда и почему этот режим появился.. Д.ю.н. М.Краснов в работе «Персоналистский режим в России» сделал глубокий анализ действующей Конституции. Он пришел к выводу, что именно в Конституции кроется причина сложившегося после 1991 г. персоналистского режима, эволюционирующего в режим авторитарный. Именно она стала правовой основой этого режима. Однако дискуссия, проведенная на базе работы проф. Краснова, привела к существенно иному выводу: не Конституция является причиной авторитарного режима. Она лишь создала для него правовые предпосылки. Конституцию 1993 г. разрабатывали грамотные профессиональные юристы. Их мотивация была вполне рациональна: не допустить возврата к власти тоталитарную партию коммунистов, поддерживаемых в начале 1990-х гг. значительной частью населения. Для этого гарантом Конституции был объявлен президент и в его руках был сосредоточен максимально возможный объем полномочий. Таким образом, Конституция опиралась не на правовой рационализм, а на веру в добрые (либеральные) намерения властвовавшего на тот момент лица. Персоналистские режимы вообще основываются на вере в «доброго царя», а не на разуме, включая правовой. И сегодня, отнюдь не разум или рациональные знания, а именно вера «в хорошего президента» движет массовым сознанием россиян в их отношении к существующей власти. Народность. Это ни что иное, как традиционный государственный патернализм. Он реально востребован социально беспомощным населением России XXI в. Российские власти широко использует патернализм для того чтобы поставить широкие слои населения в социально-экономическую зависимость от себя. Вначале власти поддерживают на низком уровне (чуть выше физиологического выживания) заработную плату в государственном секторе (учителя, врачи, массовые группы работников культуры…) и молчаливо то же самое позволяют бизнесу в отношении наемного персонала. А затем, осуществляя за счет финансовых ресурсов общества, весьма ограниченные программы помощи малоимущим, власти изображают из себя заботливого благодетеля. Нередко, подобное манипулирование профанным успешно сознанием срабатывает. Даже образованные люди, оценивая деятельность высших федеральных чиновников, порой говорят: «Он же обещал построить школу или больницу - и построил». Как если бы чиновник построил школу на свои деньги, а не на деньги общества, собранные в качестве налогов. 2. Мифы советской России и их носитель Победившая в 1917 г. идеология большевизма, не смотря на яростное отрицание традиционной идеологии Российской империи, унаследовала важнейшие сущностные черты российского национально-политического мифа, но в иной словесной оболочке. В основу советской идентичности был положено светское вероисповедание - приверженность коммунистической идеологии и подданство - подчинение диктатуре пролетариата. Кроме того, несущими конструкциями коммунистической доктрины стали древние русские архетипы: - общинности и соборности в версии коллективизма и интернационализма; - верховного правителя - носителя абсолютной истины во главе единственной правящей партии, владеющей единственно верным социальным учением марксизма; - мессианская мифологема «Третьего Рима» - форме «Третьего интернационала» - международного объединения коммунистических партий под руководством КПСС; - учение о царствии божьем трансформировалось в концепцию неизбежно-грядущего коммунизма, как общества абсолютной справедливости, добра и изобилия. Преемственность проступала в христоподобных образах самопожертвования ради дела революции и коммунистической партии; представлении о Советской России как о лидере мирового революционного процесса; «списанный» с Евангелия «Моральный кодекс строителя коммунизма»; великодержавность и покровительственное отношение к странам «социалистического лагеря»… Таким образом, «наиболее передовое государство» атеистического большевизма, по сути, оказалось историческим преемником России самодержавно-православной. Как писал Серж Московичи, характерным признаком мифологического мышления является размытая границы между реальностью и грезой. Насаждаемая пропагандой, СМИ, системой образования и поддерживаемая страхом государственных репрессий, коммунистическая идеология стала единственной массовой религией. Тем самым к средине 1930-х гг. сформировались все предпосылки для становления советской мифологии, как единственной, тотальной картины мира. Адресат советской мифологии. Кому же была адресована советская пропаганда? Кто должен был стать и стал на многие десятилетия ее носителем? Вся риторика советской государственной пропагандистской машины адресовалась абстрактному советскому человеку. В основной массе это был недавно раскрестьяненный деревенский житель, только что перебравшийся в город; человек, порвавший связь с деревней, но еще не укорененный в городе и не усвоивший городскую культуру с ее приоритетом обезличенного и рационально-правового. Социальный потрет массовой аудитории первых десятилетий советской пропаганды - это малограмотный, скромный, даже робкий человек, не способный критически воспринимать информацию официальных инстанций и потому воспринимавший ее на веру, как он столетиями воспринимал «святое писание». Этот человек оказался вырванным из предшествующего многовекового деревенского контекста своего существования с его крайне ограниченным кругозором и примитивным восприятием мира. Утопичность массового сознания во многом определила новейшую историю России. Русский философ Н.Бердяев не без основания полагал: идеи большевиков о построении в России светлого коммунистического общества изобилия материальных благ были поняты миллионами неграмотных крестьян, как осуществление на земле «Царства Божия»; то, о чем столетиями им твердили малограмотные православные священники. И все последующие 74 г. существования коммунистического режима, советская власть и ее идеологи-пропагандисты последовательно вели многомиллионный народ от утопии к утопии: ожидание мировой революции – построение социализма – созидание коммунизма – и вновь строительство социализма, но уже с человеческим лицом. История все эти утопические прожекты отвергла. Советская действительность, постепенный рост грамотности и та же система политического просвещения постепенно изменяли аудиторию. Инженерно-техническое образование формировало рационально-критическое мышление. Социогуманитарное образование, даже полученное в соответствии с советским стандартом, становилось импульсом к знакомству с работами классиков западной философии и марксизма. В общественном сознании стали возникать неудобные для власти вопросы, на которые ее пропаганда не могла дать убедительных ответов. Начиная с т.н. «поколения шестидесятников», скромность и добродетель непритязательности постепенно сменялись поиском и пониманием подлинных смыслов происходящего в СССР. Постепенно возникало диссидентское инакомыслие. Однако, из-за преследования властей и ограниченного доступа к СМИ, рационально-критическое понимание сущности советских социально-властных отношений не стало достоянием ни широкого общественного сознания, в лице образованной интеллигенции, ни, тем более, массового сознания, в лице менее образованных слоев населения. Немногочисленная демократическая интеллигенция закономерно проиграла и продолжает проигрывать государственной бюрократии состязание за умы соотечественников. Массового демократического сознания не возникло. Риторика демократической оппозиции, во многом, осталась и продолжает оставаться без адресата. И это стало одной из наиболее значимых причин поражения демократических сил в момент распада авторитарного позднесоветского режима и последовавшего в кратчайший исторический срок восстановления в России авторитарного постсоветского режима. Эпоха строительства коммунизма, начатая циничным лозунгом «Грабь награбленное», закономерно завершилась масштабным ограблением самих строителей коммунизма. Прежде всего, речь идет о циничном присвоении советскими группами господства в ходе т.н. приватизации результатов многомиллионного народного труда, создавшего в 1930-1960-е гг. советскую промышленность. Доведя своим бездарным правлением советское государство до краха и распада, советская бюрократия как социальный слой, сумела присвоить себе абсолютно незаслуженную историческую премию - высокодоходные активы советской экономики и, прежде всего, природные богатства России. Мифы перестройки Одной из идей перестройки был отказ от старого/мифотворческого и переход к новому/реалистическому социальному и политическому мышлению. На его основе предполагалось осуществить качественное обновление общества, перейти от застоя к модернизации. Однако этот переход так и не был сделан. Отсутствие научно обоснованных теоретических основ перестройки и ее конструктивной программы привели к тому, что на смену одним социальным мифам пришли другие. Практическая реализация этих мифов различными властными структурами привела в действие гигантских маховик гигантской разрушительной силы, который выйдя из-под контроля стал крушить все налево и направо. Социальное мифотворчество отбросило развитие страны на многие десятилетия назад. Социальные явления и процессы, порожденные утопическим мышлением, неизбежно вступили в противоречие в закономерностями развития современных цивилизованных государств, с из основными принципами и нормами, выработанными в ходе многовековой социальной практики. Охарактеризуем идеологическое и практическое содержание этих мифов. Миф «О необходимости разрушения в государстве административно-приказной системы» - фактически это тождественно уничтожению государственности. Как неизбежное следствие - всевозрастающая анархия в производственной и социальной жизни, безответственность и произвол превзошли всякие пределы. Вне административно-приказной системы никакая власть эффективно функционировать не может. В стране возникла парадоксальная ситуация: административно-приказная система, основанная на ответственности и профессионализме, продолжала разрушаться, а авторитарно-бюрократическая - основанная на безответственности и вседозволенности расширялась, набирала силу, угрожая стать рецидивом авторитаризма и политического диктата. И это не случайно. Крах тоталитаризма не имел и не мог иметь своим следствием автоматический переход к демократии. В отсутствии устоявшихся демократических традиций все это обернулост хаосом и развалом. Миф «О верховенстве законов структурных единиц (городов, районов, областей, республик… ) над законами структур, составными частями которых они являются». Возведение этого мифа на уровень государственного принципа не только резко усилило социальную анархию, но и с железной логикой предопределило распад СССР. Миф «О приоритете интересов нации, народов или автономий перед интересами и правами человека». Этот миф означал, что отбрасывались элементарные нормы человеческой морали и гуманизма, а человек отдается на растерзание рвущимся к власти деструктивным социальным силам, узурпировавшим право по-своему определять интересы нации и навязывать их индивиду и всему обществу, не останавливаясь даже перед геноцидом. Миф «О приватизации как абсолютном средстве разрешения проблем общества». Еще накануне российской приватизации академик Г.В.Осипов высказывал предостережения по поводу идеи «сплошной приватизации» и ее бесспорной способности преодолеть застой и упадок в общественном хозяйстве. В этом плане выразительно мнение нобелевского лауреата в области экономики Мильтона Фридмана (США): "Вскоре после падения Берлинской стены и распада Советского Союза меня часто спрашивали: что надо сделать бывшим коммунистическим странам, чтобы иметь рыночную экономику? И я отвечал: вы можете описать это в трех словах - приватизация, приватизация и еще раз приватизация. Но я оказался не прав. Пример России свидетельствует об этом. Россия провела приватизацию, но так, что были созданы, по сути, частные монополии, частные системы централизованного планирования, которые заменили централизованное планирование государства. И оказалось, что верховенство закона более фундаментальная ценность, чем приватизация. Приватизация бессмысленна, если у вас нет власти закона" Миф «О возможности перехода к новым экономическим, политическим и социальным структурам без правового регулирования этого перехода». Следствием реализации этого мифа стали резкое социальное расслоение общества, коррупция, расхищение народной собственности, вопиющее беззаконие… В данном случае российская социальная практика вошла в острое противоречие с мировой социальной практикой. По утверждению американских экономистов «приоритет основных ступеней перехода к рыночной экономике должен составлять последовательный ряд: четкое правовое регулирование, приватизация, стабилизация экономической системы, а не наоборот». Миф «О злонамеренных, разрушительных рекомендациях американских экспертов, консультировавших перестройку советской экономики на рыночные рельсы». Это один из наиболее циничных мифов, преднамеренно внедряемых массовое сознание россиян. Его назначение - воспрепятствовать осмыслению парадоксального, на первый взгляд, явления. Известно: в процессе перехода на рыночные отношения советская экономика деградировала; возникли процессы деиндустриализации; миллионы людей провалились в бедность... Но, одновременно, не смотря на «вредные советы» заокеанских экспертов, Россия в считанные годы вышла на второе место после США по числу долларовых миллиардеров. Баснословному обогащению отечественных нуворишей «непрофессионализм» американских экспертов, почему-то, ничуть не повредил. Ниже следующие оценки американских экспертов проливают свет на реалии переходных процессов: Джефри Сакс, главный советник Гайдара: "Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями... И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей" Алек Ноув: "Когда я вижу в журнале "Коммерсант" рекламы о покупке вилл в Америке за 350 тыс долларов, я вспоминаю, что англичанам и французам в первые 30 лет после войны подобные покупки были запрещены. И валюта для туризма была ограничена, так как были другие приоритеты. Такие меры нужны и в России". Джон Кеннет Гэлбрейт: "Говорящие — а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь — о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить" Джозеф Стиглиц, Нобелевский лауреат по экономике: "Но имеется и другой взгляд на рыночную экономику, базирующийся на большем равноправии, которое использует силу рынков для того, чтобы обеспечить процветание не немногим гражданам, но всему обществу. То, что Россия в переходный период не сумела этого достичь, не должно вызывать удивления. Эта цель реформаторами и не ставилась. Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит" Кристоф Рюль, главный экономист Российского отделения Всемирного банка: "Неизменность приватизации, т.е. амнистия всех совершенных сделок, - это очень плохо с точки зрения поддержки рыночных реформ. Если не решить этот вопрос, он все время будет приобретать политическую окраску. Сделки, в которых были особо криминальные деяния, надо пересматривать". Подводя итог разделу, следует констатировать: главное следствие мифотворческого мышления в том, что воплощаясь в реальность, оно неизбежно дает обратные результаты, т.е. результаты, которых никто не предполагал и не желал. Ситуация существенно усугубляется тем, что социальная мифология тесно сливается с авторитарным мышлением, которое является характерной чертой политического сознания индивидов и социальных групп включенных во властные структуры. Это превращает народ в объект безответственных и некомпетентных социальных экспериментов. Социальное мифотворчество и социальная психопатология привели к тому, что перестройка потеряла изначальный разумный смысл, завела общество в тупик, обернулась «смутным временем», чреватым межгосударственными, гражданскими, межнациональными и религиозными конфликтами. Существует реальная опасность скатывания к тоталитаризму и авторитаризму, блокирующим демократическое развитие. 3. Мифы постсоветского периода В постсоветский период, мифы советского времени в массовом сознании официальная пропаганда стремится заместить новыми мифологемами, а не рационально-критическим социо-гуманитарным знанием. Циничные и хорошо оплачиваемые властями мифотворцы предлагают россиянам осмысливать реальность на основе таких мифов, как: «Россия встает с колен»; «Либеральная империя»; «Энергетическая сверхдержава», «Консервативная модернизация», «Суверенная демократия» и т.п. Коротко прокомментируем их: 3.1. «О слабом постсоветском государстве» В ходе реформ 2000 – 2010 гг. была создана «административно-бюрократическая вертикаль», как попытка усиления государства, которое, по мнению около властных политологов, вышло чрезвычайно ослабленным из «лихих 1990-х годов». В такой постановке вопроса есть определенная логика. – результат бесконтрольного правления бюрократии настолько неубедителен, что президент России Медведев в 2010 г. выдвинул идею очередной модернизации страны. Однако имеет место странный парадокс: российское государство, вялое и беспомощное, когда речь идет об интересах общества и политике национального развития, в то же самое время мощно реализует интересы групп господства. Достаточно сказать, что за указанные годы список российских долларовых миллиардеров удвоился, став вторым после США. Естественно задать вопрос: действительно ли беспомощно государство, обеспечивающее возможность баснословного обогащения правящему классу? Следует ли вообще считать государство «слабым» на том основании, что оно не действует в интересах общества? Чудовищное советское государство эпохи Сталина подавляло и уничтожало общество, уничтожив миллионы сограждан. Однако следует ли на этом основании сталинскую государственную машину считать слабой? Приведенный пример свидетельствует: признак силы или слабости применительно к государственным институтам России мало что объясняет. Суть проблемы в том, чьи интересы реально обслуживают органы государственного управления: общества или бюрократии. Для наглядности феномен государства целесообразно расщепить на две компоненты: - государство бюрократии, в России приватизированное ею, - условно «российская модель»; и - государство общества, когда общество достаточно уверенно контролирует свою бюрократию, принуждая ее работать в интересах общества; условно «американская модель». В реальной жизни обе модели сосуществуют одновременно. Вопрос в пропорциях – т.к. функция распоряжения ресурсами общества и контроля за их использованием одновременно реализуют и бюрократия (в России – реально, по важнейшим вопросам: федеральный и региональный бюджеты), и общество (в России – декларативно, фиктивно, по малозначащим вопросам: средства местных органов самоуправления). В России беспомощно не государство, а общество. И потому Россия имеет «слабое государство общества». И оно же, одновременно, является «сильным государством бюрократии». Слабое государство общества не способно обеспечить его интересы, и потому общество стагнирует (если не деградирует). Сильное государство бюрократии сверх меры удовлетворяет ее алчные интересы, и господствующие группы процветают. Отсутствие в России гражданского общества, уравновешивающего и контролирующего власть, вызывает опасение воссоздания в России «полицейского государства», вместо становления «правового государства». Прав был В.Путин, когда утверждал: «главная опасность для прав и свобод человека, демократии в целом исходит от исполнительной власти». (Путин В. Россия на рубеже тысячелетия. Независимая газета. 30.12.1999). И потому проблема не столько в усилении государства, сколько в формировании структур гражданского общества, которые только и могут принудить государственную бюрократию существовать в рамках закона. 3.2.«Россия встает с колен». Если за всю историю, Россию не смогло поставить на колени ни одно вражеское нашествие, то какой внутренний враг смог опустить ее на колени? Если это сделали вражеские «агенты влияния», то почему народ России им это позволил? 3.3. «Либеральная империя» – это «жареный лед» - сочетание не сочетаемого. Империя – это мощное государство, силой или угрозой применения силы удерживающее в своем составе более мелкие государственные образования и их народы. Типичный пример – народы стран Балтии в составе СССР. Пока существовал СССР, свободный (либеральный) выход из его состава был невозможен. 3.4. «Энергетическая сверхдержава» – это именно то, что президент России Медведев справедливо назвал «унизительной сырьевой экономикой». 3.5. «Консервативная модернизация». Этот шедевр социальной мистификации заслуживает особого внимания. На состоявшемся 21.11.2009 г. съезде «Единой России» была принята новая программа, в которой предпринята попытка совместить модернизацию и российский консерватизм. Глава высшего совета «Единой России» Борис Грызлов так и заявил: «Консерватизм... способен обеспечить модернизацию страны». Политическая идеология не является результатом внезапного озарения «с вечера – на утро». Сообщив, что «медведи» исповедуют «российский консерватизм», Грызлов, тем самым, как бы, заявил: «Единая Россия», являясь партией власти, фактически уже в течение ряда лет проводила консервативную политику. И, поскольку результаты этой политики дали убедительный позитивный результат – страна процветает - правящая партия приняла решение закрепить консерватизм в качестве своей официальной политической идеологии. Однако реальное социально-экономическое положение России, как и его оценки президентом Медведевым, весьма далеки от благополучия. Циничный расчет единоросов прост: большинство населения России политикой не интересуется и политических текстов не читает. А по телевидению, плохо информированному населению, 24 часа будут показывать построенные пропагандистами единоросов миражи стабильности и неизбывное веселье ряженых толп. Подлинную суть «новации» единоросов позволяет оценить тезис известного социолога ХХ в. Карла Манхейма, по мнению которого «Консерватизм стремится сохранить общественный порядок, легализующий неравенство…сохранить сословные привилегии». Консервативное сознание «не создает теорий и интерпретаций исторического процесса, которые порождают импульс к прогрессу». (Манхейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени. Юрист, М., 1994. С. 194). Циничный расчет единоросов прост: большинство населения России политикой не интересуется и политических текстов не читает. А по телевидению, плохо информированному населению, будут продолжать показывать построенные пропагандистами единоросов миражи стабильности. Однако существует принципиальный вопрос: стал ли путинский авторитаризм периода 2000–2009 гг. авторитаризмом/консерватизмом национального развития? Какие стратегические задачи были решены; на каких стратегических направлениях удалось достичь убедительных результатов? Может быть, в период изобилия нефтедолларов: - В экономике удвоен ВВП? - Оснащены новым оборудованием отрасли обрабатывающей промышленности? - Снижена энергоемкость производимой продукции? - Модернизирована изношенная инфраструктура? - Создана сеть современных автодорог или существенно увеличена пропускная способность железнодорожного транспорта? - Обновлено основное оборудование электростанций и электрических сетей - Россия уверенно вышла на мировой рынок наукоемкой продукции - Построены новые нефтеперерабатывающие заводы - Или, хотя бы, налажена обработка круглого леса и прекращен его экспорт На все эти и подобные вопросы существует единственный ответ – ничего подобного сделано не было. Для функционеров «Единой России» консерватизм является прикрытием очевидных корыстно-корпоративных вожделений: - Сохранить за ними состояния, сколоченные любыми, в основном противоправными средствами. - Сохранить занимаемые ими властные позиции, а потому и сомнительные механизмы обогащения - Сохранить за ними контроль за формированием законодательства и, особенно, за правоприменительной практикой, что позволяет властным группам контролировать суд и использовать в своих целях силовой ресурс правоохранительных органов. 3.6.«Суверенная демократия». Предложенная кремлевским агитпропом идеологема «суверенной демократии», суть - попытка дать формулу легитимности возникшего властного режима. Массовому профанному сознанию назойливо внушается «политический миф о великой и могучей державе»; миф, как «героическая легенда» о мудрой и стратегически дальновидной «власти-победительнице». Однако исторический опыт свидетельствует: государственный суверенитет отнюдь не абсолютная ценность. Чем был наполнен суверенитет нацистской Германии и милитаристской Японии? Безответственностью и бесконтрольностью правящих клик, приведших свои народы к национальной катастрофе. Государственный суверенитет СССР, защищенный мощным ракетно-ядерным потенциалом, никем не подвергался сомнению. Тем не менее, советское государство рухнуло в мирное время и в отсутствии критически-значимых внешних угроз. Распалось под тяжестью внутренних проблем, ввиду неспособности политического режима осуществлять эффективное управление сложным, многоукладным обществом, а потому и обеспечить его устойчивое развитие. Относительно суверенитета постсоветской России следует со всей определенностью констатировать: «суверенная демократия» и сырьевая экономика, в решающей степени зависящая от конъюнктуры мировых рынков, несовместны. Не случайно, выступая на съезде «Единой России» (21.11.2009), президент Дмитрий Медведев не просто клеймил отсталое сырьевое хозяйство, но прямо указал, что в экономике «наше социальное самочувствие чрезвычайно сильно зависит от неконтролируемых нами самими факторов». Хороша суверенность… Выразительно характеризует отечественный суверенитет и вывоз капитала. Вывезя из России к 2009 г. порядка двух триллионов долларов, т.н. «элиты» отчетливо продемонстрировали: свое будущее они видят вне России и без России. При этом политики Запада вполне откровенны. Депутат Европарламента Д.Кьеза полагает, что капиталы нуворишей в банках Запада, при необходимости, в любой момент могут быть заблокированы. Из этого со всей непреложностью следует: политика «псевдоэлит», чьи состояния размещены вне России, в принципе не может быть суверенной. Указанные обстоятельства позволяют сделать некоторые предположения относительно перспектив оборонного потенциала России. Разместив на Западе свои капиталы, приобретя там же дорогую недвижимость, вывезя свои семьи, отправив учиться в западные университеты детей и внуков, нувориши создали для себя весьма комфортные условия существования. Все это отчетливо свидетельствует о стремлении адаптироваться в правовое общество Запада. Возникает риторический вопрос: хотят ли российские богачи, чтобы на все это благолепие были нацелены российские ракеты, управляемые нищими офицерами под командованием не всегда адекватных генералов? При этом на Западе отчетливо понимают: сомнительные в правовом отношении капиталы, вывезенные из России, не могут быть использованы для восполнения ее оборонного потенциала. Это является одной из наиболее вероятных причин, почему Запад, закрывает глаза на сомнительное происхождение российских капиталов, размещаемых в его правовом пространстве. 3.7. Высокая национальная духовность. В дискуссиях последних лет нередко встречаются суждения, согласно которым в ходе постсоветских реформ подверглась деградации и разрушению культура России, мировоззренческая матрица народа, национальная духовность. Отчасти – это печальная реальность. Вместе с тем, в подобных оценках присутствует изрядный оптимизм, существенно искажающий исходное состояние массового сознания. И это отнюдь не безобидно, поскольку, деформируя наше представление о глубинных культурно-исторических корнях российской современности, приводит к неадекватным выводам, а потому и неточному выбору средств противодействия. Как правило, те, кто оперирует понятием духовность, не затрудняют себя смысловым наполнением этого понятия из-за чего оно становится размытым, неопределенным и малосодержательным. Представляется, что наиболее адекватным содержанием понятия духовность, является гуманизм, как в его христианско-православной, так и в светской версии. И потому, национальная духовность – это укорененные в массовых слоях общества гуманистические идеалы и ценности, усвоенная населением нравственность, сострадание, сочувствие, сопереживание. После тысячи лет православия на Руси… Где все это? Известен нравственный императив Достоевского: никакая революция не стоит единой слезинки ребенка. Однако вопреки предостережению гения, в России произошла революция, затопившая страну не слезами – кровью. Каковы причины массовой нравственной невосприимчивости? Почему в обществе не оказалось механизмов реализации гуманистических идеалов? Кто и как их может и должен сформировать? Какова в этом процессе роль российской интеллигенции – носителя национального интеллекта - «слоя просвещенных»? Как сочетаются национальная духовность и чудовищная жестокость гражданской войны 1918 – 1921 гг., эксцессы насильственной коллективизации русской деревни, организованный советскими властями «гладомор», массовые государственные репрессии 1930 – 1950-х гг.? По мнению известного кинорежиссера Андрея Смирнова: «Наш кровавый, чудовищный по своей жестокости ХХ век не мог произойти в христианской стране». (Телепередача «Магия кино». Канал «Россия К». 26.10.2011). Таков итог 900-сот лет православия на Руси. Ярчайшими примерами трагической сложности и противоречивости обсуждаемой проблемы стали история Русской Православной Церкви (РПЦ) и отечественной классической литературы, претендующих, и не без оснований, на роль носителей национальной духовности. Говоря о РПЦ: свидетельствует ли современное состояние российского социума о том, что Русская православная церковь преуспела в своих 1000-летних трудах, а население - в освоении христианской добродетели? Что касается русской классической литературы, одной из вершин мирового гуманизма, признанной человечеством. Разве смогла эта могучая русская литература XIX в. оказать должное гуманизирующее влияние на чудовищный по своей жестокости отечественный ХХ век? Как сочеталась высокая национальная духовность с жестокостями гражданской войны и раскулачивания, гладомором и массовыми репрессиями 1930 – 1960 гг? Все это свидетельствует: создание высокой духовной культуры узкими группами из числа представителей всех слоев общества (при доминировании дворянской интеллигенции), отнюдь не тождественно освоению этой культуры массовыми слоями населения. Десятки миллионов неграмотных людей не соприкасались с высокой национальной культурой, пребывая в зоне архаического невежества и бескультурья. Как сочетается с высокой национальной духовностью массовое насилие в современных российских семьях? «По статистике, в России каждые 40 минут от руки мужа или партнера погибает женщина; — у российской женщины вероятность быть убитой своим мужем или партнером в 5 раз выше, чем у жительницы Западной Европы; — две трети умышленных убийств обусловлены семейно-бытовыми мотивами; — ежегодно около 14 тысяч женщин погибают от рук мужей или других близких; — до 40 процентов всех тяжких насильственных преступлений совершается в семьях; — общее количество зарегистрированных «домашних» преступлений увеличилось на 47 % по сравнению с 2007 годом. Более того, в общественном сознании, а потому и в российском законодательстве нет понятия «домашнее насилие». Марина Писклакова-Паркер, директор центра «Анна», рассказала, что в еще 1995—1998 годах она с коллегами пыталась пробить этот закон через Госдуму: «Законопроект рассматривался 51 (!) раз. 51 раз нам приходилось доказывать, что домашнее насилие не синоним домашнего конфликта. Это система поведения, направленная на сохранение контроля и власти над другим человеком. Но нас так и не услышали. Обсуждение сводилось каждый раз к тому, что, если принять этот закон, придется всех мужчин засудить». (Новая газета, 13.12.2010). В 2005 г. согласно милицейской статистике 176 тыс. детей признаны потерпевшими от преступлений (Жирицкая Е. Ребенок – это преступление? «Новая газета», 7.08.2006). Прошло три года… Однако насилие над детьми по-прежнему остается общенациональной проблемой. По данным федерального уполномоченного (омбудсмена) по правам детей Алексея Голованя «в 2008 г. 161 000 детей пострадала от насилия, из них 1914 погибли от рук родителей и опекунов, а 2300 получили тяжкий вред здоровью. Еще более 12 000 детей пропали без вести. Страшные цифры, приведенные детским омбудсменом, — это лишь видимая часть айсберга. По данным экспертов Общественной палаты, эпизоды насилия над детьми скрываются в 90% случаев, что приводит к ужесточению конфликтов и их криминализации». (От редакции: Няня для семьи. Ведомости,15.09.2009). Выступая 24.04.2010 в эфире радио «Эхо Москвы», уполномоченный по правам ребёнка в России Павел Астахов сообщил: - за последний год в России около 100 тысяч детей подверглись насилию со стороны взрослых - ежегодно в России убивают около двух тысяч детей - вывозят за рубеж на усыновление - около шести тысяч детей. Едва ли свидетельствует о высокой массовой духовности россиян и ситуация с усыновлением детей-сирот. Граждане России ежегодно усыновляют около 7 тыс. детей, оставшихся без попечения родителей. В то время как граждане США ежегодно усыновляют 5 тыс. российских детей. За последние 15 лет в Америке поселились около 60 тыс. российских детей, из них 20 % детей-инвалидов, которых американские семьи лечат. Всего же детей из разных стран – России, Украины, Китая и т.п. – американцы ежегодно усыновляют до 120 тысяч. С 1998 по 2006 год в Америке погибло 15 усыновлённых детей. Всего «за последние 15 лет погиб 21 российский ребенок, который обрел семью за рубежом. За тот же период в России погибли 1220 усыновленных детей. Из них 12 убиты собственными родителями… За последние 10 лет вдвое уменьшилось количество российских семей-усыновителей, а число случаев усыновления иностранцами выросло в пять раз… На первом месте по усыновлению российских детей – США» (Брошенные дети: самим не нужны, но и другим не отдадим. Независимая газета, 23.07.2008). Кроме того, по данным главы комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елены Мизулиной, за 2008 – 2009 гг. приемные родители-россияне возвратили в детские учреждения России около 30 тысяч приемных детей. (Радио Свобода, 23.04.2010). Таким образом, за 2 года экономического кризиса «возврат детей» ликвидировал итоги 5 лет «усыновления». По разным оценкам в России «от 100 тыс. до 5 млн. брошенных детей». (Соловьев В. Открыть бездомным. АиФ, 10-16.11.2010. С.15). 3.8. Социальная стабильность как форма легитимации расхищения ресурсов Главный фактор депрессий и кризисов - расхитители национальных ресурсов, растаскивающие эти ресурсы в целях лично-корпоративного обогащения, на основе чего в российских условиях и формируются олигархаты. Не случайно, президент США эпохи Великой экономической депрессии (1930-е годы) Ф.Рузвельт утверждал: «Основная причина кризиса – погоня за необоснованным богатством». Однако существует неразрешимое противоречие между частно-корпоративными формами распоряжения ресурсами и политикой восходящего национального развития. Рано или поздно, общество, если оно озабочено проблемами собственного выживания, путем партийно-парламентского давления и ротацию элит, принуждает государственный аппарат приступить к политике развития. С этого момента для групп господства, контролирующих сырьевые и финансовые потоки, возникает риск попасть под регулирующие мероприятия, чистки и даже репрессии. Прежде всего, потому, что их состояния сформированы путем присвоения общенационального достояния, созданного в предшествующие десятилетия многомиллионным народным трудом (В этом плане выразителен прецедент миллиардера Ходорковского, а ранее – мультимиллионеров Гусинского и Березовского). И вопрос о том, как сохранить свободу и свои состояния – предмет непрекращающихся дискуссий российской «псевдо-элиты». Один из способов – стремление конвертировать часть своего состояния во властные статусы в надежде на то, что принадлежность к новой номенклатуре или членство в очередной «партии власти» защитит нуворишей от вероятных репрессий. Однако опыт свидетельствует: закрепить за собой похищенные у общества ресурсы и капитал на правах собственности весьма непросто. Вложения в землю и недвижимость не гарантируют сохранности приобретений, поскольку в любой момент могут подвергнуться попытке экспроприации (наезду и изъятию) со стороны конкурирующих групп. В связи с чем, представители групп господства выводят свои капиталы за пределы России, перемещая их в правовое пространство Запада. Согласно оценкам экспертов, нет предпринимателя с капиталом более 10 млн. долл., который бы не обзавелся иностранным гражданством и недвижимостью за рубежом. Представители властных групп озабочены тем, чтобы обеспечить политическую стабильность, как важнейшее условие сохранения своих состояний и механизмов противоправного обогащения. Возможное нарушение социальной стабильности в обществе и политической преемственности на вершине бюрократической вертикали, несет острые риски утраты статуса и богатства высшим государственным чиновникам и окружающим их кланам. Поэтому власть стремится, всеми доступными способами, удерживать: - социальную стабильность, как важнейшее условие самовоспроизводства и, одновременно - легализовать, доказать правомерность, обладания финансовыми ресурсами и «право» распоряжения сырьем (потоками углеводородов) за теми функционерами, которые «заслуживают доверие власти». Типологически-подобную задачу уже пытался безуспешно решить правящий класс Российской империи в споре с крестьянами за землю. Как известно, дворянство владело своими родовыми поместьями в течение многих поколений, а его право собственности было закреплено законами Российской империи. Однако столь длительная традиция не обеспечила легитимность дворянской собственности и не спасла собственность привилегированных групп от экспроприации. В ходе революции 1917 г., пришедшая к власти контр-элита, своим декретом отменила законы Российской империи, в т.ч. и право собственности правящих групп империи. 4. Рациональные критерии качества государственного управления Инновационно-демократическая модернизизация – для правящих групп это риск нарушения статус-кво, риск утраты социального статуса. И добровольно они на этот риск не пойдут. Логика тривиальна: утратив власть, единоросы рискуют попасть под каток послушного и угодливого российского «правосудия». Получив власть, вчерашняя оппозиция, взяв под свой контроль суд и правоохранительные органы, вполне способна начать новый передел собственности, но уже в свою пользу. Аналогичные последствия могут возникнуть в случае «переподчинения» суда другому, усилившемуся клану из состава властной группировки. Возможные последствия очевидны: судьбы Ходорковского и Лужкова у всех перед глазами… Для оценки реального качества государства и государственного управления, целесообразно использовать рациональные критерии социально-исторической эффективности политического режима: - Экономический критерий: способен ли данный политический режим обеспечить национальное развитие. - Политический критерий – способствует политический режим гражданскому вызреванию общества или препятствует ему. (В России к началу ХХ в. вызрела не демократия, а диктатура). - Правовой критерий – обеспечивает политический режим продвижение к правовому государству или блокирует этот процесс. Обобщая сказанное, для обсуждения может быть предложена одна из версий национальной идеи: «Социальная демократия. Закон. Благосостояние». Социальная демократия интерпретируется, как равный для всех доступ к жизненно важным благам, в т.ч. ресурсам производственного назначения. Это принципиально важно для развития малого/среднего бизнеса, а потому и формирования массового среднего класса – социального стабилизатора общества. Закон – инструмент, обеспечивающий равный доступ. Благосостояние – цель, на которую работают и демократия, и закон. Выводы 1. Учитывая отечественный исторический опыт, нет оснований ожидать, что усилия российских мифотворцев ХХI в. окажутся исторически более успешными. Либо представления массовых слоев общества о социальной справедливости будут в той или иной мере государством/группами господства (М.Афанасьев) удовлетворены, либо это государственность будет сметена. 2. Анализ имперских, советских и постсоветских мифологем в сочетании с историческими фактами крушения империи и СССР, а также глубоким неблагополучием постсоветской России, неизбежно вызывает вопросы: - Не связан ли распад имперской и советской государственности с мифологическими формами массового сознания (В жизни общества может быть реализовано только то, что присутствует в сознании общества; практически же реализуется то, что соответствует доминантам массового сознания/коллективного бессознательного) - Почему мифологические формы сознания вновь и вновь сменяются новыми мифами, а не рационально-критическим знанием - Каким образом запустить процессы замещения в массовом сознании мифологических форм рационально-критическим мышлением. 3. Если для российского общества, инновационно-демократическая модернизизация не имеет приемлемой альтернативы, то для правящих групп – модернизация это непредсказуемый системный риск утраты социального статуса, власти и, как минимум, части собственности. Реформы Горбачева, выйдя из-под контроля их инициатора, смели не только самого Горбачева, но и советский политический строй. Понимая это, доминирующие группы добровольно на этот риск не пойдут. Логика групп господства очевидна: утратив власть, единоросы рискуют попасть под каток послушного и угодливого российского «правосудия». Получив власть, вчерашняя оппозиция, взяв под свой контроль суд и правоохранительные органы, вполне способна начать новый передел собственности, но уже в свою пользу. Выразителен пример экс-мэра Москвы Ю.Лужкова. За 18 лет пребывания в должности столичного градоначальника, Лужков выиграл в московских судах все до единого судебные процессы «О защите чести и достоинства» против СМИ, их было порядка 60-ти, не проиграв ни одного. Своим неправдоподобием этот феномен заинтересовал даже Европейский суд по правам человека. Однако стоило Лужкову потерять должность мэра, как те же московские суды тут же отвернулись от него, перестав даже принимать у него и его жены – Е.Батуриной - иски к тем же СМИ о защите гражданской чести и достоинства. Более того, публично, из уст руководителя администрации президента России С.Нарышкина, прозвучали обвинения в создании Лужковым в Москве разветвленной системы коррупции. Нарышкин заявил: решение президента Медведева о досрочной отставке Лужкова с поста мэра Москвы было обусловлено двумя причинами. "Во-первых, крайне неэффективное управление городом и, во-вторых, запредельный уровень коррупции, допущенный Лужковым и его окружением", - сказал глава президентской администрации. (Lenta.ru. 5.11.2011). Неясен, однако, вопрос: почему федеральные власти последние 8-10 лет не замечали в Москве широчайшего разлива коррупции. Достаточно указать лишь на один пример, о котором многократно писали эксперты: стоимость нового жилья в Москве одна из самых дорогих в мире; при этом в себестоимости строительства 1 кв.м. не менее 40 % - это взятки, которые московская бюрократия взымает с застройщиков за всевозможные разрешительные документы. 4. В череде крайне тревожных оценок будущего российского общества, следует назвать, разработанный учеными Института прикладной математики РАН прогноз перспектив постсоветской России до 2030 г. Ученые предостерегают: дальнейшее движение по инерционной траектории несет высокий риск нового распада государства на рубеже 2030 гг. (Малинецкий Г.Г. Из прошлого в будущее. Вступительная статья к монографии: Турчин П.В. Историческая динамика. На пути к теоретической истории. ЛКИ, М., 2007. С.30-31; Малинецкий Г. Проект «Россия». Компьютера. 01-02 (765 – 766) 2009. С.16-19). Литература Осипов Г.В. Социология и социальное мифотворчество. М., 2002. Мифы и мифология в современной России. Под ред. К.Аймермахера и Г.Бордюгова. М. 2000. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. 2-е издание. ЮНИТИ, М., 2008. Гл.4. Мифологическое сознание, как форма проявления парадоксов. 4. Ивушкина Е.Б., Несмеянов Е.Е. Современная мифология, Ростов н/Д: СКИАПП, 2000. 5. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М., 2003. 6. Лихачев Д. Мифы о России старые и новые. Глава из книги "Раздумья о России" // Архив. №1, 2007. 7. Барт Р. Мифология. М., Изд. им. Сабашниковых, 2000. Приложение 1 Чему учат в британских школах на уроках истории? (По материалам: Воропаев Н. Знак вопроса, № 4, 2013. С.97-100) Профессор истории Оксфордского университета Дэвид Пристленд утверждает: если общество становится одержимо своими былыми триумфами, это является свидетельством глубокого упадка… Британия в 2013 году не может себе позволить спрятаться в скорлупу самонадеянного великодержавного шовинизма. Методика преподавания истории в Англии должна воспитывать критическое мышление. Ему вторит профессор новейшей истории Кембриджского университета Ричард Эванс: «Если мы хотим воспитать в молодых людях гражданское чувство, они должны хотеть и уметь думать самостоятельно. Именно с этих позиций необходимо изучать историю. Дети - это не пустой сосуд, который нужно наполнить патриотическими мифами. История - это наука, не порождающая мифы, а развенчивающая их». По мнению профессора Саймона Шама, автора и ведущего 15-серийного документального фильма «История Британии»: «Смысл истории не в том, чтобы приукрашивать и прославлять самих себя. …Уроки истории не дают власть имущим спокойно спать по ночам и вынуждают их сохранять честность». Приложение 2 HYPERLINK "http://www.ng.ru/" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/i/logo.gif" \* MERGEFORMATINET Александр Ципко Пустые идеалы, бессмысленные жертвы 7 ноября – праздник коммунистического тупика 03.11.2010 Об авторе: Александр Сергеевич Ципко - главный научный сотрудник Института экономики РАН. Накануне 83-й годовщины Великой, как вспомнишь, Октябрьской социалистической революции (как мы называли праздник 7 ноября в советское время) в новой, посткоммунистической России произошло важное событие. Государственная Дума большинством голосов, правда, при активном сопротивлении депутатов от КПРФ, поддержала инициативу своего комитета по культуре освободить станцию метро Замоскворецкой линии и прилегающие к ней улицы от имени палача царской семьи Петра Войкова. Все-таки на двадцатом году жизни нашей новой, как мы говорим, демократической России мы, слава богу, осознали, что стыдно по-старому, по-советски славить и поклоняться палачам, людям с садистскими наклонностями, славить тех, кто пытался войти в мировую историю через ворота ада, путем совершения того, на что не может решиться нормальный человек с чувством стыда и совести. Согласитесь, не каждый может сделать то, чем «прославился» перед большевистской Россией Петр Войков – штыком добивать истекающих кровью дочек царя, участвовать в расчленении останков царской семьи, а затем собственноручно, поштучно растворять их в серной кислоте. Примечательно, что до конца своей жизни Петр Войков сожалел, что ему помешали накануне расстрела семьи царя Николая II произнести приговор губернского совета, который он разучивал вслух перед предстоящей экзекуцией. Театр смерти не получился. Подельник Войкова Юровский, желая встать на его место в мировой истории, без всякого оглашения приговора первым начал расстреливать царскую семью. Кстати, вся эта история с расстрелом царской семьи еще раз напоминает нам, что на самом деле в революцию приходят не для того, чтобы умереть за освобождение рабочего класса, а прежде всего для того, чтобы удовлетворить свое непомерное честолюбие, непомерную гордыню, то есть во имя бесовской корысти, для того, чтобы через кровь других, невинных людей совершить нечто такое, что до тебя никто не совершал. Большевики, как и Карл Маркс, мечтали изменить ход мировой истории. Революция – это не столько праздник угнетенных, праздник тех, кто был никем, а стал всем, сколько праздник честолюбцев, которые наслаждаются своей непомерной властью над жизнями других, властью над историей. Революционером становится тот, кто ощутил себя сверхчеловеком, который решил позволить себе то, что до него раньше ни один смертный себе не позволял. Не забывайте, ницшеанский призыв переступить через противоположность добра и зла, через христианские запреты сначала реализовали чекисты, следователи НКВД, а уже потом их последователи гестаповцы. Я лично знал в детстве и в отрочестве следователя ЧК времен Гражданской войны, у которого в кабинете, между книжным шкафом и стенкой, висел в полутени портрет Фридриха Ницше. Так вот, отмечая заслуги Думы, которая по инициативе Фонда возвращения добивается освобождения улиц Москвы от имен наиболее одиозных палачей красного террора, я все же не вижу готовности общества, политической элиты сказать главное, сказать, что все эти палачи воплощали в жизнь идеалы Октября. На мой взгляд, для нас, для новой России важно не только сформировать отвращение к жестокости, человеконенавистничеству вождей большевизма, но осознать, что это запредельное насилие над людьми, эти бесконечные жертвы, постоянная жизнь на надрыве, репрессии вытекали из самой природы так называемых идеалов Октября, из красивой, как многим кажется до сих пор, мечты о коммунистическом рае. Надо в конце концов понять, что все эти «светлые идеалы равенства и свободного труда, мира без частной собственности» не могли быть воплощены в жизнь без беспрецедентного насилия, что эти на самом деле пустые идеалы, химеры требовали для поддержания своей жизни реки крови и бесконечных мук миллионов людей. Вся проблема в том, что точечного, пофамильного преодоления духовного наследства коммунизма у нас не получится. Чтобы от него очиститься навсегда, чтобы наши души стали здоровыми, надо осознать, что Войков был всего лишь солдатом революции, таким же исполнителем воли вождей, какими были эсэсовцы у газовых камер Освенцима. Конечно, можно сделать еще один шаг на пути избавления карты страны от имен палачей, к примеру избавить область, прилегающую к Екатеринбургу, от имени «механика красного террора» Якова Свердлова. Легко можно доказать, что первое преступление против человечности в начинающемся ХХ веке было совершено большевиками во время реализации приказа Якова Свердлова о «расказачивании казачества». Это был откровенный геноцид по отношению к казачеству как к субэтносу. Можно даже при определенной настойчивости и политической воле верхов показать населению, что вождь всех этих упырей, Владимир Ленин, тоже увлекался палачеством, правда, не в такой мере, как его соратники Свердлов и Сталин. Совсем не случайно в социал-демократических кругах России задолго до революции многие за глаза называли вождя большевиков «палачом». Ленин тоже открыто, в глазах мирового коммунизма, всего человечества гордился тем, что возглавляемая им Октябрьская революция привела к неслыханным в истории Европы «жертвам». Да, Ленин так и говорил на III конгрессе Коммунистического Интернационала. Он настаивал на том, что марксистская идея пролетарской революции не может быть воплощена в жизнь без больших жертв. Он говорил, что «революция влечет за собой огромные жертвы». Он говорил, что «диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история…» (выделено мной. – А.Ц.). Вот видите. Комментарий. Можно ли было избежать этих жертв или они были неизбежны и неотвратимы, как стихийное бедствие, как землетрясение или наводнение? Каковы социо-гуманитарные технологии, способные предотвратить взаимоистребление? *** Совсем не было страшно героям Октября призывать к убийству миллионы людей. И никто из этих высоколобых и узколобых вождей не спросил себя: «А может быть, все это напрасно? Может быть, на самом деле невозможно осуществить в жизни то, чему учил нас Карл Маркс?» Страшная правда состоит в том, что в партию большевиков приходили люди, лишенные сомнения, приходили полуинтеллигенты с очень примитивным мышлением. Комментарий. Каковы причины и механизмы формирования «образованцев» (Солженицын). Автор статьи об этом умалчивает.*** Ведь много ума не надо было, чтобы понять, что чем красивее идеал, чем он дальше отстоит от реальной жизни, чем он больше противоречит всему, что известно человеческой истории, тем меньше шансов на его осуществление. Ленину все-таки надо отдать должное: трех лет кровавой бойни (кстати, Троцкий прозрел раньше) ему было достаточно, чтобы понять, что ввести в жизнь, по крайней мере ускоренными методами, коммунистический идеал общества, где каждый работает не на себя, не на своих, а «на других», не удастся. А у нас многие, и их с каждым днем становится все больше, верят, что можно жить без рынка и частной собственности. В массе, и это даже проявляется в культуре, люди живут старым советским убеждением, что революция – это великая ценность, что чем больше мы пролили крови в Гражданской войне, тем более великой является наша Октябрьская революции, тем больший вклад мы внесли в мировую историю. Нам и 70 лет коммунистического эксперимента, со всеми его бесчисленными жертвами не хватило для того, чтобы понять, что на самом деле мы растратили свои жизненные силы, жизнь многих миллионов людей впустую. Комментарий. *Кто, какие социально-профессиональные группы раньше других обязаны понять все это и объяснить остальному населению России? *Какие гуманитарные технологии существуют для этого? * Какова роль социо-гуманитарных наук? * Какова роль носителей социо-гуманитарного знания в осмыслении отечественной истории и формировании траектории дальнейшего исторического движения России? ***** Не стоило так долго мучиться, для того чтобы мир созерцал такие уродства коммунизма, как режим Пол Пота, Анвара Ходжи, Ким Ир Сена и наш собственный сталинский режим. Пустые идеалы неизбежно должны были привести к бессмысленным жертвам. Конечно, были и ДнепроГЭС, и Гагарин. Но задумайтесь о том, сколько шансов мы упустили, сколько мы потеряли в ХХ веке. Ведь у нас многие до сих пор не знают, что важные научные открытия ХХ века совершали дети России, выброшенные праздником 7 ноября в эмиграцию. Наша нынешняя Россия, которая является чемпионом мира и по потреблению алкоголя на душу населения, и по количеству абортов, и по количеству тяжких преступлений на душу населения, – это тоже наследство славного праздника Октября. Я понимаю, что история не любит сослагательного наклонения, но все же хотя бы сейчас, двадцать лет спустя после смерти мировой социалистической системы, смерти детища Октября, можно все-таки увидеть и понять, что из-за Октября 1917 года Россия попала в ловушку, связав жизнь своего народа с утопией, с тем, что по определению было неосуществимо. На самом деле мы прожили 70 лет на надрыве, лишенные многого из того, что имели цивилизованные страны, надорвали свои силы, превратили русских в нацию-калеку только для того, чтобы, как предупреждал нас еще современник Пушкина Петр Чаадаев, «преподнести человечеству урок», показать ему, человечеству, чего ни при каких обстоятельствах не надо делать. Пора понять, что дело и идеалы Октября сделали Россию не только заложницей коммунистической утопии, но и превратили ее, большевистскую Россию, в смертельного врага человеческой цивилизации. Идея победы мировой пролетарской революции, а затем идея «строительства социализма в отдельно взятой стране» превратили Россию в осажденную со всех сторон крепость, где все ресурсы уходили на то, чтобы быть готовыми к неизбежному, решительному штурму со стороны противника. Неужели не понятно, что современная Россия не умеет ничего для жизни людей производить своими руками, как недавно признался президент Медведев, только потому, что вся наша экономика на протяжении 70 лет служила делу создания вооружений, подготовки к войне с «миром капитализма». Неужели не понятно, что если бы не было Октября, то не было бы никакой необходимости уничтожать основные производительные силы российской нации – промышленников, высококвалифицированных рабочих, торговцев, не было бы никакой необходимости проводить насильственную коллективизацию, то есть вырывать с корнем из российской почвы наиболее сильную, работящую поросль крестьянства. Неужели не понятно, что если бы не было Октября, не было бы затянувшейся борьбы за «чистоту мировоззрения» советского человека, которая привела к запрету выдающихся достижений российской общественной мысли, которая привела к репрессиям именно той части интеллигенции, которая не утратила здравый смысл и умела мыслить самостоятельно. Комментарий Как можно было избежать революции и кровопролитной гражданской войны? Каковы социально-политические технологии? *** И самое страшное, если бы не было Октября, то не было бы у циничного Запада необходимости сталкивать лбами монстра Гитлера с монстром Сталиным, не было бы необходимости на протяжении практически трех лет вести войну один на один с фашистской Германией. Куда ни глянь, ты увидишь – многие жертвы в нашей 70-летней истории были вызваны желанием воплотить идеалы Октября в жизнь. Комментарий Обратите внимание - двигало людьми «стремление воплотить идеалы». Действительно, идеалы – наиболее мощные мотивационные механизмы, приводящие в движение людские массы. В гражданскую войну противоборствующие силы, люди, вовлеченные в вооруженную борьбу, умирали сами и убивали других, стремясь воплотить свои общественные идеалы – представления о лучшем, наиболее справедливом общественном строе. Монархисты стремились сохранить монархию; кадеты – учредить буржуазную демократию; анархисты – установить власть без государства, на началах самоуправления, большевики – под лозунгом «Республики Советов», сражались, как показала история, за «диктатуру», только не пролетариата», а лично тов.Сталина *** Я не призываю к унынию, к тому, чтобы сложить руки и уже ничего не делать для спасения, оздоровления разрушенной идеалами Октября России. В конце концов прежде всего желание воплотить идеалы Октября в жизнь, вся семидесятилетняя история коммунистического эксперимента – это лишь эпизод в тысячелетней истории нашего государства. Я просто призываю к мужеству познания правды: увидеть то, в чем мы не можем себе признаться, увидеть, что дело социализма было тем молохом, который заставил нас 70 лет жить на надрыве, который, как еще в середине XIX века предвидел Александр Герцен, на все муки людей «отвечал горькою усмешкой, что после их смерти будет прекрасно на земле». Но нельзя же до бесконечности оставаться безумцами, поклоняясь идеалам Октября, и повторять: «обреченные смерти приветствуют тебя». Необходимо отказаться от идеологии революционного насилия. Комментарий А что взамен идеологии революционного насилия? Политическая культура демократии, Цивилизованный политико-правовой, партийно-парламентский процесс, позволяющий согласовать важнейшие интересы основных социальных слоев и групп общества и, тем самым, сохранить в обществе макро-социальный компромисс. Приложение 3 HYPERLINK "http://www.ng.ru/ng_politics/2014-05-20/10_lies.html?print=Y" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/bitrix/templates/ng/i/logo.png" \* MERGEFORMATINET HYPERLINK "http://www.ng.ru/authors/4151/" Александр Ципко - д.ф.н., главный научный сотрудник Института экономики РАН. И снова жажда лжи 20.05.2014 ... И снова сакрализация эпохи Сталина, Брежнева. … Дайте возможность народу прожить нормальную жизнь на собственной земле Страстью советской интеллигенции была жажда правды. На самом деле за горбачевской перестройкой ничего не стояло, кроме усталости от советской пропаганды, от примитива марксистско-ленинской государственной идеологии – этой бесконечной тягомотины рассуждений о «загнивании капитализма» и «преимуществах развитого социализма». И поэтому призыв Солженицына «жить не по лжи» многие из нас воспринимали как освобождение от догм государственной идеологии, как доступ к правде о советской истории, которая на протяжении многих десятилетий находилась под запретом. Но ни мы, жаждущая правды-истины советская интеллигенция, ни наш духовный лидер Александр Солженицын не понимали, что основной источник нашей советской тотальной лжи все же не власть, которая, как нам казалось, не дает нам свободно дышать, а наши собственные русские души. (сознание - С.М.) Мы не понимали, что советская система с ее государственным насилием над правдой не просуществовала бы 70 лет, если бы не наш глубинный русский страх перед правдой, если бы не наша привычка жить во лжи, радоваться лжи, создавать различного рода красивые мифы. Мы не понимали, не знали в силу нашей советской образованщины, что на самом деле русскому человеку легче умереть с красивой ложью в душе, чем найти в себе мужество и впустить в нее правду о себе и своей стране. Обратите внимание. Никогда не была так крепка всенародная любовь к Сталину, как в наши дни, когда сакрализация вождя и его дел идет снизу, от души, по велению сердца прежде всего новой, молодой России. Так вот, особенность нашей новой русской эпохи, которая началась уже несколько лет назад и которая заявила о себе в полный голос именно во время зарождения новой, майдановской, Украины, состоит в том, что жажда красивой лжи снова полностью и окончательно вытеснила перестроечную, интеллигентскую жажду правды. И совсем не случайно мы, остатки перестроечной интеллигенции, чувствуем себя очень неуютно в новой России. Сегодня страх перед правдой у многих идет прежде всего от нежелания, неспособности увидеть все неизбежные негативные последствия присоединения Крыма к России. Мы никак не можем увидеть то, чему нас учили бабушки в детстве, увидеть то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И именно по этой причине наш новый русский обыватель готов согласиться с любой «клиникой», которую ему внушают осатаневшие от проснувшегося наконец патриотизма обозреватели ТВ. Он, новый русский человек, просто жаждет этой мобилизационной лжи, которая спасает его от неприятной для него правды – и о подлинных причинах майдана, и о негативных для нас последствиях нынешнего кризиса в Украине. Мало кто сегодня в России хочет слышать о том, что на самом деле консолидация новой украинской нации происходит в основном на антирусской основе, на чувстве национальной обиды, вызванной утратой Крыма. Даже противники майдана в Одессе говорили мне: «У нас забрали наш украинский Крым». По этой причине из-за страха перед правдой о том, что происходит на самом деле в современной Украине, наш российский зритель готов согласиться с тем, что целых 30 млн граждан Украины, мечтающих о сохранении унитарной независимой Украины и признавших, в конце концов, легитимность новой украинской власти, сплошь и рядом «бандеровцы». В нашем сознании восставшему Славянску, где живет всего лишь несколько десятков тысяч человек, противостоит огромная, многомиллионная, сплошь бандеровская Украина. Еще один характерный пример нашей нынешней жажды лжи обо всем, что происходит на Украине. Подавляющая часть зрительской аудитории нашего ТВ знает, что, действительно, восставшие против новой украинской власти Донбасс и Луганск – это не только не весь юго-восток Украины, а всего лишь часть востока Украины. Как известно, и подавляющая часть населения Харьковской, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской, Николаевской и даже Одесской областей поддерживают власть, поддерживают идею сохранения унитарной Украины. Многие на юго-востоке хотят только особого статуса для русского языка и экономической и политической децентрализации. Но ложный, расширенный образ восставшей Украины нам нужен, ибо нам очень хочется, чтобы она окончательно распалась. Поражает, что не только аудитория нашего государственного телевидения, но даже разработчики российской политики в отношении Украины не знают, что Новороссия создавалась благодаря переселению, прежде всего этнических украинцев, на новые, отвоеванные у Турции территории. Не знают, что в отличие от, к примеру, Донбасской области в той же Одесской этнические украинцы составляют большинство. К слову, разработчики идеи федерализации Украины не учли и тот факт, что подавляющая часть современной украинской интеллигенции не хочет распада страны, не хочет воссоединения с Россией, ибо боится снова оказаться в роли провинциальной, второсортной российской элиты. Но есть еще и внутренние причины, возрождающие у нас желание снова жить во лжи. Запад, на что рассчитывал наш народ в начале 90-х, нам не помог, и мы в отличие от бывших социалистических Польши и Чехословакии так и не сумели решить задачи посткоммунистической модернизации. Отставание от Запада в области высоких технологий не уменьшается, а увеличивается, надежд на дальнейшее увеличение благосостояния людей уже нет, и потому, чтобы успокоить свою душу, мы снова настаиваем на своей цивилизационной исключительности, на том, что западные представления о прогрессе, о благосостоянии для нас не указ. Русская душа просто устала от правды о реальной русской жизни и о наших перспективах и потому снова укутывает себя в мягкое и пушистое одеяло мифа об особой, великой русской цивилизации. Всенародный патриотический подъем от новой русской победы позволил русскому человеку, правда на время, забыть о таких неприятных вещах, как наша высокая по европейским меркам преступность, как убивающие русский народ алкоголизм и наркомания, как продолжающаяся уже два десятилетия война на Северном Кавказе, как наше удручающее социальное неравенство. Все с нами просто. На место немцев-«фашистов» в современное русское сознание вошли украинцы-«бандеровцы», противники нашего русского мифа о федеративной Украине, и теперь нам уже не только не жалко украинской крови, а, напротив, во имя сохранения нынешних российских представлений об украинской власти как преступной хунте многим у нас очень хочется, чтобы они убили как можно больше людей. Дай бог, чтобы я ошибался. И это еще один пример, подтверждающий, что за страхом перед неприятной для многих из нас правдой о подлинных причинах майдана стоит еще и моральная неразвитость. Многие из современных русских, при всех разговорах о братстве русских и украинцев, не воспринимают украинцев как равных себе в политическом отношении, не способны хотя бы на секунду поставить себя на их место, признать за ними право самим решать свою судьбу. Мне вообще в последнее время кажется, что нам, остаткам хрущевской «шестидесятнической» молодежи, с нашим неизвестно откуда появившимся гуманизмом, вообще не место в новой России. Правда, наверное, состоит в том, что майдан 2013 года сформировал не только новую украинскую нацию, но и новую русскую нацию, где появившийся наконец патриотизм сочетается с непомерным, кстати, нехарактерным для русских национальным эгоизмом. Раньше советский человек был убежден, что позволено все, что служит победе коммунизма. А теперь многие, и прежде всего молодые, считают, что позволено все, что служит интересам российской государственности. Я обратил внимание, что почти все те, кто говорил мне о необходимости вводить войска в Донецк и Луганск, являются неосталинистами. И это говорит о многом. Этот новый национальный эгоизм как бы ослепляет людей. Они не могут увидеть очевидного, не могут увидеть, что после того, как Россия присоединила к себе Крым, украинцы чувствуют себя обиженными. Многие из нас не могут увидеть, что для Запада, который пережил две мировые войны, произошедшее – пересмотр границ, присоединение Россией территории другого государства – воспринимается как откровенный вызов. Честно говоря, только не вполне адекватный человек мог ожидать восторга Запада по поводу присоединения Россией к себе де-юре уже 60 лет украинского Крыма. То, что для нас объективно является восстановлением исторической справедливости, для Запада является отказом от закона, от принятых когда-то Россией договоренностей. И слава богу, что эта западная реакция на произошедшее носит для нас все-таки щадящий характер, что у нас существует геополитическая альтернатива. Хотя есть что-то наивное и столь же детское в наших надеждах, что на этот раз нам Китай поможет. И это еще один пример того, что мы живем не столько разумом, сколько мифами и иллюзиями. Трагедия, на мой взгляд, состоит в том, что этот рожденный всплеском нового ура-патриотизма абсурд – всерьез и надолго. Русская душа, как выясняется, устала просто так жить, работать, строить, воспитывать детей, совершенствовать себя морально и духовно. Прошло всего 20 с небольшим лет после распада СССР и революции 1991 года, и русской душе снова стало скучно, она снова жаждет бури и рвется в последний решающий бой с «американским гегемонизмом». Но на самом деле это бой с самим собой, с надеждами сохранить Россию в современном мире. К сожалению, сегодня это мало кто видит, мало кто понимает. Обратите внимание. На наших глазах всего за несколько месяцев визгливый и агрессивный либерализм, жаждущий нового русского бунта, сменился столь же визгливым и агрессивным патриотизмом, который жаждет войны, конфликтов. И, честно говоря, я уже не знаю, что опасней для современной России: либеральное стремление к новой русской революции или патриотическая жажда геополитических потрясений. На мой взгляд, для будущего России представляет угрозу и тот факт, что даже у той части интеллигенции, которая питала и питает отвращение к «навальщине», новая идеологическая ситуация с ее откровенным примитивизмом мышления вызывает уныние. Опасно потому, что эта часть интеллигенции снова уходит в себя и не готова к активному сотрудничеству с властью во имя России (?). Вообще стабильность, которая поддерживается многочисленными запретами на правду, держится благодаря игнорированию позиций тех, кто мыслит иначе, чем нынешнее взвинченное и озлобленное патриотическое большинство, является очень хрупкой. Пугает, что в последние месяцы инициатива законотворческой деятельности оказалась в руках не очень мудрых, не очень образованных, не очень погруженных умом и душой в русскую историю политиков. Неужели не понятно, что попытки на законодательном уровне определить, какой русский патриотизм является подлинным, а какой неподлинным, отдают «клиникой»? Говорю об этом как человек, отдавший много лет своей жизни изучению русского патриотизма. Не меньшей бессмыслицей являются попытки превратить государственную идеологию в какой-то вариант славянофильского антизападничества. Николай Бердяев якобы стал популярным в России, но на самом деле его никто не знает и не читает. Он, Николай Бердяев, не только одним из первых обнаружил то, о чем я говорил выше, что запрос на ложь в России идет прежде всего снизу, но и то, что самым унизительным и опасным для России является ложь о нашем якобы исходном моральном превосходстве над Западом. Да, именно Бердяев еще в 1918 году, наблюдая за энтузиазмом, рожденным нашей большевистской революцией, сказал, что все наши беды от тех, кто «утверждал, что русский народ выше европейской цивилизации, что закон цивилизации для нас не указ, что европейская цивилизация слишком «буржуазна» для русских, что русские призваны осуществить Царство Божие на Земле, царство высшей правды и справедливости». Все эти опасные патриотические мифы порождены, как настаивал Бердяев, нашим русским страхом перед правдой о себе, порождены «малодушием и бессилием русских мыслящих людей, боязнью возложить на себя ответственность и самим решить, где истина и правда». И теперь, спустя сто лет, мы опять возвращаемся к идеологии и мифам, которые, как считал Бердяев, всегда препятствовали нашему цивилизационному, моральному и духовному развитию. Правда, сегодня у нас наши «мыслящие» политики уже не могут придумать новых мифов, а потому просто находят способы поставить всяческие препятствия на пути поиска истины и правды. Я, честно говоря, поражаюсь мужеству Путина, который в конце концов поддержал инициативу бывшего прокурора Ирины Яровой и подписал так называемый закон об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Ведь, не дай бог, власть в стране окажется в руках Ирины Яровой, и она его, Путина, засудит за то, что он, согласно ее святому и патриотическому мнению, «распространяет заведомо ложные сведения о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Все зависит от того, как она, Яровая, будет трактовать заявления Путина о репрессиях НКВД против крымских татар именно во время войны, в мае 1944 года. Ведь Путин всего несколько дней назад на встрече с лидерами крымских татар сказал то же самое, что говорил о преступлениях против человечности, совершенных нашим НКВД в годы войны, Леонид Гозман, чем и вызвал гнев нашей новой патриотической общественности. Цитирую дословно Путина: «Войсками НКВД была проведена бесчеловечная акция – выселен целый народ из Крыма». И я думаю, что если мы хоть немного заботимся о нашей главной безопасности, о нашей интеллектуальной безопасности, о сохранении нашей способности думать, то пора кончать с этим слепым ура-патриотизмом, который может довести нас до беды. Повторяю, что запрет на правду, идущий сегодня снизу, для духовного здоровья нации куда более опасен, чем ложь, навязываемая обществу властью, как в советское время. Раньше была надежда, что умрет система, посадившая правду в тюрьму, и русская мысль снова окажется на свободе. А что будет с нами, если нынешний запрос на ложь, идущий снизу, будет всерьез и надолго? Не следует забывать, что СССР со всеми своими танками, со всеми своими ракетами, со всем своим геополитическим могуществом погиб не только потому, что он никогда не умел прокормить свой народ, но и потому, что в критические минуты истории у него оказался серьезный дефицит на мозги. Вообще я бы советовал нынешним политикам, министрам перед тем, как они выступают перед народом, хоть немного подумать. Как-то не к лицу успешному и очень довольному жизнью Дмитрию Рогозину призывать наш измученный и советским дефицитом, и демократическим неравенством русский народ снова затянуть пояса во имя его бредовых в нынешней ситуации планов. Не зовите русских людей на Марс, дайте им, в конце концов, хоть раз в истории возможность нормально прожить на своей земле свою собственную жизнь. Я не знаю, честно говоря, с чего начинать оздоровление нашей нынешней интеллектуальной ситуации. Но убежден, что если деградация нашей политической, общественной и, самое главное, народной мысли будет продолжаться и дальше, то мы долго не просуществуем. На этот раз долго жить во лжи нам не удастся. Приложение 4 INCLUDEPICTURE "http://www.novayagazeta.ru/i/logo.png" \* MERGEFORMATINET Сталин — культурная проблема 18.11.2011 В оценках «вождя народов» проявляется столкновение двух культур и двух мифологий Игорь ЯКОВЕНКО, д.ф.н.,культуролог Проблема, которая была поставлена передо мной редакцией, формулируется следующим образом: Почему, несмотря на массу очевидных и неопровержимых свидетельств преступной и катастрофической политики «великого вождя», люди голосуют за Сталина? Что еще нужно опубликовать, о чем еще рассказать нашим гражданам для того, чтобы отношение к «вождю народов» изменилось?  Отвечаю: проблема Сталина не связана с полнотой информации о тех или иных аспектах политики этого персонажа отечественной истории. Парадокс Сталина кажущийся. Ситуация может представляться непостижимой, если полагать российское общество однородным. Одни ценности, общая картина мира, единые способы понимания. Это не так. В оценках «вождя народов» проявляется столкновение двух картин мира и двух культур. Наконец, двух мифологий — мифологии модерна, большого общества, либерально-гуманистических ценностей и мифологии традиционного общества, восходящей к культурному космосу русского крестьянства. Образ Сталина многослоен. Это и великая империя, и русский как «старший брат», и языческая религия Победы, и предельный уровень патернализма, когда Вождь думает за всех, ставших под его Высокую руку. Сталин — символ изоляционизма и антизападничества; с его именем связана ностальгия по мифически переживаемому статусу сверхдержавы, распоряжавшейся судьбами мира. Сталин — настоящий хозяин. Грозная и неподкупная сакральная Власть, гроза боярам и отрада простому народу. При нем начальники тихо ходили и знали свое место. Одним словом, он — «нашенский». Все это — традиционные для России сущности. Сверх всего есть драматическая проблема исторических итогов XX века. Победа в войне — единственное безусловное достижение, накрепко спаянное в массовом сознании с именем Сталина, — онтологизирует вождя народов как безусловную российскую ценность. Для одной части общества, ориентированной на традиционные ценности, перечисленные характеристики значимы и безусловны. Это — мир счастливого и утраченного детства, в который они хотели бы вернуться. Другая часть, ориентированная на ценности динамики и модерна, видит желанную реальность совершенно по-другому. Исходит из идеи верховенства закона, ценности человеческой личности и т.д. Для них Сталин — тиран, загонявший страну в тупик. Проблема в том, что диалог между этими позициями невозможен. Кардинально различаются каталоги ценностей, процедуры верификации и пространства идентификации. Есть люди, которым свойственно умиляться известному высказыванию Достоевского: «Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться с Христом, нежели с истиной» — и видеть в этом суждении подвиг веры и проявление русской духовности. Мне — а я христианин с юности — эти слова всегда казались чудовищными. Но дело не в Федоре Михайловиче. Достоевский мог сказать все, что ему заблагорассудится. Важно, что данное высказывание сохранилось и привлекает внимание поколений русских людей. Значит, писатель ухватил нечто присущее русскому духу. А теперь возьмите и поменяйте в этой фразе Христа на Сталина. Такая процедура продвигает в понимании нашей проблемы. В ситуации ценностного конфликта традиционный человек выбирает устойчивые ценности, выбирает мифы, а не истину. Попробуйте объяснить матери «братка», отбывающего длительный срок за бандитизм, что ее сын мерзавец. Чем ближе это суждение к истине, тем истовее женщина будет защищать «родную кровинушку». Защищать тем более энергично, что в глубине души она знает и чувствует вашу правоту. Ей надо сохранить ту картину мира, которая позволит жить дальше. В плохую компанию попал, жена-змеюка деньги из него тащила, по пьяному делу в драку ввязался, подставили его и т.д. Это — одна сторона проблемы. Для того чтобы рациональные аргументы могли поколебать ценностные установки, необходима культура мышления, нравственная и интеллектуальная самодисциплина, способность к саморазвитию. В массовой среде, ориентированной на традиционные ценности, эти сущности обретаются в статусе исключений. Другая сторона — проблема самоидентификации, то есть решение проблемы «мы/они» и каталог ценностей. Начнем с самоидентификации. Один из ведущих исследователей русского крестьянства Т. Шанин утверждает: крестьянское самосознание покоится на убеждении в глубокой пропасти между крестьянским «мы» и разнообразными «они»: государство, «чистые кварталы» городов, знать, те, что носят униформу, меховые шубы, золотые очки и даже складно говорят. Социальный идеал традиционного мира — крестьянская страна Беловодье, мир всеобщего равенства, без городов, купцов, ростовщиков, где царь сам пашет свою землю и управляет малым числом слуг. «Общинная революция» 1917–1922 годов в значительной степени вдохновлялась этими идеалами. Догосударственное, общинно-родовое сознание, начисто отрицавшее мир города и зрелой цивилизации, видело в большевиках реализацию своих упований. Надо извести под корень, до основания, или, по крайней мере, взять к ногтю всех этих начальников, профессоров с писателями, очкариков и утвердить власть «простого человека». В реальности большевики решали задачи модернизации, что означало окончательное разрушение крестьянского космоса. Десятки миллионов людей переместились в города, изменилась и сама деревня. Однако Сталин смог разрушать традиционный мир только потому, что сохранял базовые характеристики традиционного общества. В этом и состоит суть так называемой «консервативной модернизации». Среди базовых характеристик сохранилось описанное разделение общества на два качественно различающихся блока. Традиционный сектор — малообразованные, тяготеющие к традиционным формам жизни и старшим возрастным группам, жители предместий с малыми доходами, выходцы из крестьянской и слободской среды. Это — те самые «мы», простой народ, о котором говорит Шанин. Сектору «мы» онтологически противопоставлен модернизированный сектор — горожане, люди государства и цивилизации, то есть «они». Прежде всего это любая элита: хозяйственная, интеллектуальная, бюрократическая. А также в широком смысле «люди города». В данной среде доминируют потомственные горожане, люди умственного труда. Но здесь решает не происхождение, а актуальная культура. Парень из крестьянской глубинки принявший ценности модерна, порвавший с породившей его средой и отождествивший себя с миром зрелой цивилизации умирал для «своих» и становился частью «они». Носители традиционного сознания видят в «них» силу, давно уже наступающую на дорогой и близкий космос и способную окончательно разрушить мир патриархальной традиции. Перед нами чисто классовое чувство, ненависть сына дворника к чистому мальчику со «скрыпочкой». Народная мифология видит российское государство следующим образом: есть народ, есть «надёжа государь», и есть город, бояре, чиновники. Настоящий, народный царь — за нас. Он рад бы сделать все по справедливости, бояре, видишь, мешают. «Любит царь, да не любит псарь». Праведный правитель — гроза боярам и защитник простого народа. Отсюда непреходящая любовь носителей традиционного сознания к главным российским тиранам — Ивану Грозному и Иосифу Сталину. Объяснительная модель, с которой «простой человек» подходит к проблеме Сталина, такая: «они» ненавидят нашего Сталина за то, что он гнобил и расстреливал «их» кумиров, «их» родственничков и любимчиков. Мы имеем дело с дуализмом мифологического мышления. Раз Сталин бил бояр, значит, он помогал простому народу. В реальности народ жил в бараках и пребывал в такой нищете, которую сегодня трудно себе представить. Но это забылось. Мифологическое сознание избирательно. Оно помнит о другом: в ту лихую эпоху парень из глубинки мог сделать стремительную карьеру, за десять лет стать комбатом и приехать однажды в свою деревню на «Победе». В лагерях сидели миллионы самых простых людей. Но справедливо и другое. Число людей с высшим образованием среди репрессированных в 6-8 раз превосходило средний процент по стране. Иными словами, «их» сажали чаще и больше. И это осталось в памяти. Традиционному человеку нужен простой и понятный мир, в котором все такие же, как мы. А все эти умники, «больно грамотные», умеющие складно говорить, делают жизнь сложной и непонятной, отодвигают мир от идеального состояния и не дают ходу простому человеку. По сегодняшней жизни без них не обойдешься, но товарищ Сталин держал их строго. Вот они его и ненавидят. А что касается войны, так мы ее выиграли. Здесь сливаются два момента: ценностный и познавательный. Так мы переходим к каталогу ценностей. Традиционная культура стоит на примате целого. Семья важнее отдельного человека, деревня — отдельной семьи. А благо государства несопоставимо значимее благополучия любого слоя или множества людей. И вообще, отдельный человек мало чего стоит. Гуманистический пафос, правовой фетишизм чужды и непонятны традиционному сознанию. Все это — интеллигентские заморочки. Ну, расстреливал. Значит, так надо было. Государству надо. Расстреливал — выиграли войну, а не расстреливал, глядишь, и проиграли бы. Апеллировать к азам логики, приводить известное положение «Post hoc, non est propter hoc» (После того, не значит вследствие того) здесь не приходится. Эти люди мыслят иначе. У интересующей нас проблемы есть и другое измерение. Российская история движется толчками. Власть либо модернизирует, либо подмораживает общество. (Сравните эпоху Великих реформ Александра II и эпоху Александра III.) В эпохи установки на динамику власть опирается на модернизированный сектор общества. В эпохи застоя — на носителей традиционного сознания. Общество чутко прислушивается и фиксирует доминирующую установку. Образ Сталина давно превратился в обобщающий символ, в котором исчерпавшие себя, отжившие традиции, практики, ценности и базовые установки обретают наиболее полное выражение, соединяясь с мифологией величия государства «когда нас все боялись». Ползучая реабилитация Вождя, которая разворачивается на наших глазах последние 4-5 лет, свидетельствует: власть играет образ традиционной, «нашенской», власти простого народа. Она не на стороне высоколобых, а на стороне «простого человека». А это значит, что все будет стабильно, мир будет возвращаться к традиционному и привычному бытию. Не надо будет постоянно чему-то учиться, осваивать новое, становиться самостоятельным и ответственным. Все это — иллюзия. Цели власти лежат в иной плоскости. Чиновник протаскивает ресталинизацию потому, что Сталин воплощает традицию. А значит — патернализм, сакральный статус власти, послушную прессу, декоративные институты представительской демократии, и самое главное, неподотчетность чиновника закону и общественному контролю. Чиновник — человек политически грамотный. Он знает, что осуждение тирании —первый шаг на пути к утверждению демократических институтов. Однако все эти обстоятельства лежат за рамками кругозора человека из народа. Он видит — власть за нас. Вместе с властью мы — люди простые — противостоим чернявым и курчавым краснобаям, двадцать лет объясняющим нам, какой плохой Сталин. В конце концов, меня-то его репрессии точно не коснулись. Здесь носитель традиционного сознания ошибается. Не так давно в Израиле исследовали третье поколение жертв Холокоста. Это внуки попавших в немецкие лагеря. Так вот, в данной среде исключительно высокий уровень неблагополучных людей, у которых не сложилась жизнь, профессиональные и семейные проблемы. Мы не можем сказать — как, но страх и ужас передаются из поколения в поколение, и когда прервется эта цепь, мы не знаем. Алкоголизм, падение трудовой морали, распад семейных связей, внутренняя неустроенность и неприкаянность, ранняя смертность, спонтанная немотивированная агрессивность (когда «по пьяному делу», в ходе ссоры человек убивает своих собутыльников, а после того как проспится, не может объяснить, как же такое получилось) — все это не возникает на голом месте. Причин много, но тридцать лет самоуничтожения, в которое были погружены десятки миллионов людей (1917–1954), не прошли даром. Если обобщить, то феномен Сталина свидетельствует о незавершенности процессов модернизации в нашей стране. Российское общество расслаивается на две большие группы: людей города и людей традиции. Первые принадлежат культуре Большого общества и приняли ценности динамики. Для них постоянное самоизменение, освоение новых знаний, моделей повеления, норм и ценностей естественно и привычно. Они приняли меняющийся мир и стали его органичной частью. Это и называется модернизация. Вторая группа в той или иной мере вписана в современный мир, но в своих базовых ценностях, в структурах сознания, в рефлексах и упованиях принадлежит домодернизационному патриархальному миру. Эти люди взыскуют возращения устойчивого и неизменного бытия идеализированной реальности их отцов и дедов. Не понимают, не хотят, да и не способны меняться. Их идеал — застой, в ходе которого общество медленно, но неотвратимо откатывается к позавчерашним ценностям и моделям поведения. Воспроизводит в новой бытовой и технологической среде традиционную психологию и устойчивые культурные рефлексы.  Принадлежность к одному из этих слоев общества задается структурой личности и напрямую жестко не связана с происхождением, возрастом, уровнем образования. Горожанин с высшим образованием может жить в убеждении, что государство должно «накормить людей» и «дать людям работу», а долг подданного — честно трудиться на своем рабочем месте. Но статистически традиционалистская среда тяготеет к жителям глубинки, горожанам первого поколения, малообразованным, принадлежащим старшим возрастным группам. Социально-политические и культурные процессы в нашей стране развернулись таким образом, что мифология великого Сталина стала символом исторической инерции. Она реакционна в классическом смысле этого слова, поскольку предполагает возврат к состоянию, пройденному мировым сообществом и Россией в 30-е годы прошлого века. Мифология Сталина превратилась в фактор мобилизации сил, противостоящих давно назревшим и жизненно необходимым переменам стратегического характера. Российское общество переживает застой. Отсюда и ставка государственно-политической элиты на традиционалистский сектор. Ставка эта реализуется и на информационно-пропагандистском уровне. Манипулирующие массовым сознанием виртуозы политической рекламы играют на ностальгических смыслах, создают образ прекрасного, уверенного и надежного прошлого. Сталин — символическая фигура в этом ряду. Его фотографии глядят на нас с информационно-рекламных щитов по стенам эскалаторов метро, заполняют полки книжных магазинов. Имя вождя всплывает как бы случайно в самых разных контекстах. В научных монографиях зачастили взвешенные оценки в духе «с одной стороны, нельзя не признать, но с другой стороны, нельзя не отметить». Учебники пишут об «эффективном менеджере». На телевидении разгораются жаркие дебаты, в которых голосование аудитории показывает — народ за Сталина. Комментарий: миллионы социально-некомпетентных и политически-беспомощных «башмачкиных» взыскуют грозного, но справедливого заступника, который утешит обиженных, накажет злых и наглых…*** Между тем социологические опросы начала 90-х годов рисовали совершенно иную картину. В то время общество пребывало в уверенности, что мы находимся на пороге больших перемен. Перемены произошли, но результаты этих перемен оказались неожиданными. Осмысление и переживание итогов постсоветского развития запустило процессы пересмотра многих оценок и позиций, формировавшихся в конце 80-х — начале 90-х. Это и отношение к Западу, который оказался не тождественен позитивному мифу, складывавшемуся в позднесоветском обществе в противовес официальному мифу о «темном царстве», где властвует «золотой телец». И отношение ко всему советскому и советскому периоду нашей истории. Оказалось, что советская эпоха не исчерпывалась пустыми магазинами и безрадостным бытом. Там были свои радости. Люди были душевней, отношения чище, и вообще, яблоки были вкуснее, а вода мокрее. Идеи вхождения в общеевропейский дом отринуты как наивные юношеские грезы. В России крепнет убеждение: мы не Европа и нам идти своим, особым путем. Желающих вернуться в Советский Союз ничтожно мало, но образы двух исторических стратегий, реализовывавшихся на пространствах XX века, рисуются совсем не так однозначно, как это представлялось в 1991 году. Плюсы и минусы рыночного мира правовой демократии и мира социалистического планового хозяйства воспринимаются по-другому. Пересмотр образа Сталина попадает в этот, достаточно широкий, контекст. Серьезные люди, с приличным образованием начинают говорить о том, что в начале XX века Россия была обречена на диктатуру. Комментарий. По факту: в ходе исторического процесса, к началу ХХ века, в России вызрела не демократия, а кровавая диктатура. И для «иного», согласно принципа Лейбница», не оказалось достаточных оснований.*** Других путей и других способов решения проблем российского государства тогда не существовало. Сталин действовал в исключительных, трагических условиях, потому и методы, к которым он прибегал, были чрезвычайными, и т.д. Такие колебания общественных настроений затронули достаточно широкий слой. Советская интеллигенция, люди умственного труда пережили жесточайший стресс. Маргинализация, утрата работы, профессиональная невостребованность, снижение жизненного уровня — все это двигало бывшего советского интеллигента к осознанию простой истины: он был нужен советскому обществу, которое давало работу, обеспечивало пристойный уровень жизни, несло самоуважение. Выяснилось, что в «новом яростном мире» традиционный российский интеллигент не нужен. Нужны буржуазные интеллектуалы, обслуга бизнеса и политики, а это совсем другой человеческий и культурный тип. Комментарий. Это не совсем так. Западные интеллектуалы, совместно с представителями других слоев общества, создали мощные политические партии и в рамках партийно-политического процесса добились участия в законодательной власти, в парламентском процессе. Это позволяет западным интеллектуалам, продвигая в законодательство актуальные проблемы общества, реально влиять на решение этих проблем.*** Но то же самое открытие сделало большинство простых людей традиционной ориентации. Заводы закрылись, колхозы разорились. Жизнь изменилась настолько, что весь их жизненный опыт, навыки, привычки, умения девальвированы. Кто-то вписался лучше, кто-то хуже, но в целом в этой среде доминирует более или менее успешная стратегия доживания.  Так смыкаются настроения разных социально-культурных слоев и возникает общность позиций. Интеллигентская среда рождает поэтов и идеологов советской ностальгии. Отсюда выходят как мягкие и осторожные ресталинизаторы, так и прямые идеологи сталинщины. История культуры не подтверждает многих просвещенческих иллюзий. В частности, не следует думать, что на смену мифам приходит некое объективное знание. Природа человеческого сознания такова, что миф как способ понимания и переживания мира неустраним. Об этом говорил еще А.Ф. Лосев. В реальности на смену одним мифам приходят другие. Комментарий. В мире техники и технологии это невозможно, иначе ни одна техническая конструкция не смогла бы работать. В мире техники иллюзии и мифы неизбежно вытесняются рациональным знанием. Иначе обстоит дело в области социального знания. Социально-утопические проекты - социализм / коммунизм основывают одни поколения, а разбираться с причинами краха этих проектов приходится другим поколениям многие десятилетия спустя. Отсюда, требования к достоверности социально-исторического знания.*** Хорошо, если новые мифы более пронизаны моментами рационального и объективного. В постсоветском обществе формируются новые мифы о прошлом и настоящем. В том слое общества, который подвержен советской ностальгии, складывается новый миф Сталина. Как всякий миф, он неуязвим для критики. Молодые ребята, отказывающиеся принимать оскорбляющий чувство справедливости мир современной российской реальности, формируют свой образ идеального Сталина. У нашей проблемы есть и другая грань. Мир традиции теплый, человек вписан в вечные, естественные сообщества. Ему помогут, не оставят в беде, посочувствуют. А мир автономной личности жесткий и холодный. Автономный человек получает все бонусы, вытекающие из его труда, жизненных выборов, активности. Но вся полнота ответственности за катастрофы, ошибки, неудачи ложится на него и только на него. Это — совершенно иное само- и мироощущение. Традиционный человек живет с убеждением — Бог милостив. А человек, принадлежащий современному миру, знает: в первую очередь Он — справедлив. При всех ужасах и жесткости советской эпохи, то было традиционное общество. Советская реальность сохраняла сложно формулируемую, но значимую субстанцию традиционно-коллективного бытия. За двадцать лет эта атмосфера окончательно размылась и для многих такая утрата оказалась одной из самых важных. Все это не могло не сказаться на процессах переосмысления советского прошлого. Политическая элита отслеживает изменение общественных настроений, вырабатывает приоритеты, делает выводы. Надо помнить, что сама эта элита неоднородна. Застой как доминирующий сценарий развития сложился в силу объективной логики реализации внутриэлитных интересов. Победила тенденция к огосударствлению, бюрократизации, управляемой демократии и т.д. Важно осознавать, что все эти сущности традиционны, привычны и понятны большинству населения. В России двухтысячных сложился широкий консенсус по поводу застоя. Пропагандистское обеспечение обозначенного тренда развития известно: «лихие девяностые», «Россия встает с колен», «великая сырьевая держава», «суверенная демократия», проклятия всем и всяческим революциям, «здоровый консерватизм» и т.д. Этот тренд логично и неизбежно требует позитивного пересмотра роли и образа Сталина, что мы и наблюдаем. Что же будет дальше? Прежде всего, застой не вечен. Рано или поздно (лучше рано) застой сменяется исторической динамикой. Это приведет к радикальной смене общественных настроений. Сложится атмосфера, в которой любые апелляции к «товарищу Сталину» станут категорически неуместны. Наряду с этим стоит иметь в виду и долговременные процессы общественного развития. Речь о том, что сектор носителей традиционалистских ориентаций постепенно, но неумолимо уменьшается. Дети и внуки этих людей избирают другие жизненные сценарии, проникаются ценностями модерна, осваивают культуру большого общества. Наконец, давайте вспомним о том, что человек по своей природе конформист. А наш соотечественник, привыкший колебаться вместе с генеральной линией партии, конформист вдвойне. Для того чтобы результаты голосований и опросов общественного мнения разительно изменились, достаточно однозначного жеста со стороны высшей власти. Например, если российский суд в связи с расстрелом польских военнопленных признает Сталина преступником против человечности, сектор убежденных сталинистов мгновенно схлопнется до размеров узкой секты, окопавшейся в крошечных политических движениях и резко оппозиционных изданиях. Книги, прославляющие «великого вождя», сами собой исчезнут с полок магазинов. Надписи и плакаты растворятся в ночи, и утром, глядя на вас честными глазами, администраторы будут удивляться вашему вопросу: «А что, разве здесь висел плакат с фотографией Сталина?» А массовый человек искренне будет осуждать тиранию и голосовать за демократические ценности. Если же нам не нужны конъюнктурные колебания… Если мы хотим, чтобы в России возобладали гуманистические ценности и сформировалось сознание, в рамках которого оправдание тирании в принципе невозможно, надо запасаться терпением и много и напряженно работать, помня о том, что у нас есть союзник — время, которое работает на нас. Постоянный адрес страницы: HYPERLINK "http://www.novayagazeta.ru/society/49534.html" http://www.novayagazeta.ru/society/49534.html   Приложение 6 Аргументы и Факты Кто штурмует зияющие высоты. России нужны уроки политической трезвости 08.04.2015 HYPERLINK "http://www.aif.ru/opinion/author/1714" Вячеслав Костиков Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" На днях телевидение показало, чему и как радуются японцы. Оказывается, у них, в Японии, зацвела сакура. А что расцветает у нас и чему радуемся мы? HYPERLINK "http://www.aif.ru/society/1459036" Больше половины жителей России довольны жизнью Сакура в Японии цветёт каждый год. Цветёт, несмотря на затянувшийся кризис, на рост безработицы и участившиеся самоубийства. HYPERLINK "http://www.aif.ru/society/nature/1472072" Зацвела она и в этом году. И было видно, как тысячи людей тянутся к ближайшим к Токио холмам, как везут на колясках своих стариков и детей, как любуются распустившимися цветками. У нас тоже скоро зацветут вишня, ландыши, запушатся берёзы. Поедем ли мы за город полюбоваться этой красотой? Повезём ли в колясках своих ветеранов, родителей и детей? Покажет ли нам наше телевидение кадры простой человеческой радости от встречи с новой весной? Такое впечатление, что Россия разучилась воспринимать жизнь в её естественных проявлениях, радоваться тому, что дают нам природа, любовь, дети. К нашему лицу прирос вечный скепсис. Слова песни «но сурово брови мы насупим» стали чуть ли не руководством к жизни, национальным гимном. Основания есть: вал плохих новостей становится пугающим. Спасают социологические опросы. Они утверждают, что, несмотря ни на что, россияне не теряют оптимизма, верят в мудрость властей, партии (сами знаете какой) и в великое будущее России. Эхо беды Истоки всепобеждающего оптимизма в целом понятны. В значительной мере виновата наша история. Вернее, то, как мы её воспринимаем, трактуем и изучаем. Благодаря особому, российско-советскому взгляду на историю мы разучились распознавать, где победа и подъём Отечества, а где скрытая за патриотическим занавесом трагедия. Посудите сами: почти весь ХХ век мы участвовали в бесконечном празднике большой беды. Вспомним, с каким энтузиазмом Россия восприняла известие о начале Первой мировой войны. Ликовали города и сёла. Поэты сочиняли стихи, композиторы - марши. В ожидании неизбежной победы сплотились недавние противники - консерваторы и либералы, а заглохшая было любовь к Николаю Кровавому воспылала с невиданной силой. Но потом пошли сводки с фронтов и нескончаемые эшелоны с ранеными… Потом была Великая Октябрьская революция, окрасившая российской кровью фактически весь ХХ век - век террора, коммунистических экспериментов, голода, репрессий и нескончаемых народных бедствий. И снова мы не сумели отличить победу от поражения. То, что в течение 70 лет преподносилось народу как «победа за победой», обернулось серьёзным экономическим отставанием от Западной Европы и США. И вот мы в который раз подводим печальные итоги: всё, что было оплачено кровью миллионов советских солдат, бедностью гражданского населения, всё это - «несокрушимый лагерь социализма», Варшавский договор, братская дружба славян, «победное шествие коммунизма по планете», «свободная Куба», социализм в Африке - растаяло как дым. Сегодня Африку и Азию покоряет Китай. США диктуют свои правила игры и Европе, и чуть ли не всему миру. Народ напрокат? Но у нас, россиян, в руках снова праздничные стяги. Формальные основания есть. Крым! Все социологические опросы свидетельствуют: HYPERLINK "http://www.krym.aif.ru/culture/events/1460301" население воспринимает присоединение Крыма к России как праздник. Возникшая в связи с этим присоединением и событиями на Украине новая геополитическая и экономическая ситуация воспринимается в контексте войны. Вспоминаются военные лозунги: «Всё для победы!», «За ценой не постоим!», «Ни шагу назад!».    Создаётся странное впечатление. Будто россияне - это какой-то особый народ. Народ, взятый у истории напрокат и предназначенный исключительно для подвига. Что наша жизнь (заботы, планы, мечты) коренным образом отличается от жизни и забот французов, итальянцев, чехов или тех же японцев. О чём, проснувшись утром, слышит россиянин? Он слышит о том, что «нас окружают», что идёт война и нужно принять участие в укреплении обороноспособности. Нас приглашают разделить радость от того, что в стране чуть ли не ежедневно объявляются военные учения и манёвры, вступают в строй новые виды ракет и подводных лодок. Россиян, конечно, «слегка» огорчает, что в глубинке закрываются больницы и школы, что народ бежит из депрессивных регионов, а валюта миллиардами долларов и евро утекает за границу. Что же касается отслуживших век рыболовецких судёнышек, умирающего ЖКХ, разрушающихся дорог, ветхого жилья и жалких социальных пособий, то это, конечно же, исключительно вина нерадивых местных чиновников и вороватых губернаторов. И их, конечно же, вот-вот всех отдадут под справедливый суд. HYPERLINK "http://www.aif.ru/society/law/1467719" \t "_blank" Ну как Васильеву… Страна живёт не экономическими реалиями, а бодрящими новостями из «ящика». Трудно представить, что произойдёт, если отключится телевизор. Народ просто растеряется. Ведь телевизор стал для нас членом семьи, учителем, пророком, судьёй, прокурором, любовником, лекарем, знахарем. И чуть ли не виртуальным президентом и патриархом... Мы, наверное, единственная в мире страна, где праздники - «со слезами на глазах», а миллионные жертвы - повод для национальной гордости. Нам победы кажутся поражением, а поражения - победами. Мы начинаем трубить в фанфары раньше, чем успеваем подумать и оценить долговременные последствия «судьбоносных решений». Мы питаемся не плодами упорного труда, а триумфальными шествиями, планами грядущих побед, взятием новых высот. И очень удивляемся, когда эти высоты превращаются (вспомним знаменитый роман А. Зиновьева «Зияющие высоты») в зияющее небытие. Герберт Шиллер (1919 - 2000) - известный американский ученый, социолог, профессор факультета СМИ университета в Калифорнии; президент Международной ассоциации по научным исследованиям средств массовой информации. На протяжении длительного времени Г.Шиллер выступал с острой критикой американской журналистики, ее методов и приемов. Автор книг «Манипуляторы сознанием» и «Средства массовой информации и культурное господство». Осипов Г.В. Российская социология в XXI веке. Социс. 2004. №2. В основе статьи - выступление Г.В. Осипова на II Всероссийском социологическом конгрессе. Москва, 2004 г. Осипов Г.В - академик РАН, научный руководитель Института социально-политических исследований РАН. Сорель Ж. Размышления о насилии. М., 1907. С.58. Осмыслением всемирного процесса глобализации знаний стало учение академика Вернадского о ноосфере. Послание Филофея, игумена Елизаровской пустыни, к Государю великому Василию Ивановичу всея Руси. Цит. по: Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV—XVI вв.). - М.: Индрик, 1998. С. 26. Стремясь найти на Западе союзников для борьбы с турецким нашествием, ослабевшая Византия в 1439 г. заключила Флорентийскую унию - соглашение об объединении католической и православной церквей на условиях признания православной церковью католической догматики и главенства папы римского, но при сохранении православных обрядов. Акт об унии подписал и русский митрополит Исидор, однако русское духовенство и великий князь Василий II Тёмный отказались принять Флорентийскую унию, Исидор был низложен. Русские отвергали Латинскую Церковь как Церковь своих польских и скандинавских врагов. После смерти Бату, правителем Орды в 1257 г стал его брат Берке, ещё в молодости принявший ислам. Ключевский В.О. Об интеллигенции // Неопубликованные произведения. Наука. М., 1983. История Россия в XIX в. Вып.6. М., 1907. С.452. Цит. по: Ильин В.В. Россия в сообществе мировых цивилизаций. М., Издательство «Книжный дом университета», 2009. 25. Цит. по: Ильин В.В. То же С.22. Погодин М.П. Соч. т.4. М., б.г.С.7 Бердяев Н. Судьба России. М., 1990. С.10. Московичи. С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М., 1998. О пылких грезах мировой революции свидетельствует многочисленные, малоизвестные ныне факты. Так в 1920 г. Ленин мечтал о присоединении к СССР «советских республик» Германии, Италии, Венгрии, Польши, Балкан. На II Всемирном конгресс Коминтерна в 1922 г. в Москве на сцене Большого театра висела огромная электрифицированная карта «мировой революции» и, когда ее включали, электрические огни бежали от Москвы к Вене, Берлину, Риму, Парижу, Лондону. В 1923 г. Политбюро и Исполком коммунистического интернационала приняли решение инициировать революцию в Германии. Для этого у границ Польши было сосредоточено 200 тыс. конницы, а в советских портах на Балтике - торговые суда с оружием и продовольствием. В Берлине, на базе советского посольства функционировал штаб германской мировой революции во главе с Карлом Радеком и Георгием Пятаковым. Ему в помощь нелегально были заброшены 50 тыс. боевиков - русскоязычных немцев из СССР. Авантюра закончилась провалом. Тем не менее, в первой советской Конституции 1924 г. СССР характеризовался как «Первое Отечество мирового пролетариата». В Уголовном кодексе РСФСР 1918 г. одно из наказаний гласило: «Заключить под стражу вплоть до начала мировой пролетарской революции». (Сироткин В. «Левый марш с правой ноги» // Византийский чин. М., МИК, 2006. С. 165-168). При подготовке раздела были использованы материалы Доклада академика РАН Г.В.Осипова «Социально-политическая ситуация в России. 1990 - 1991» // Материалы сессий РАСН. 20 лет реформирования России. Упущенные возможности. Москва, Санкт-Петербург, 2012. С.48 - 51. На сайте СПС, http://www.sps.ru/forum/read.php?2,5750,show_body=yes По мнению В.Л.Иноземцева, т.н. «суверенную демократию» правильнее называть «непросвещенный авторитаризм». (Иноземцев В.Л. «Превентивная» демократия. Понятие, предпосылки возникновения, шансы для России // ПОЛИС, № 6, 2012. С.106. При подготовке этого раздела использованы материалы зав. кафедрой местного самоуправления Высшей школы экономики С.Кордонского. «Патриоты» и «космополиты» в ресурсном государстве // Российское государство // вчера, сегодня, завтра. М., Новое издательство, 2007. С.227-228. В США той эпохи аналогом российских олигархов были «бароны-разбойники». Инерционная траектория означает сохранение основных сформировавшихся тенденций при незначительных косметических улучшениях. При этом общество не будет предпринимать каких-либо сверх-усилий; способность к самосохранению и коллективным солидарным действиям не возрастут. ПОЛЕМИКА: ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ – МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ? ЛГ - 16.11.05 Страница перевёрнута И снова сугубо российский вопрос: быть или не быть интеллигентному человеку? Хлёстко, в твёрдой журналистской манере пишет Артур Петровский («Интеллигенция при наличии отсутствия». – «ЛГ», №43). Такой стиль изложения имеет свои достоинства, но далеко не всегда способствует уяснению истины. Собственно, этой задачи в данном тексте не просматривается. Петровский же твёрдо знает, что «социологи, политики, психологи и журналисты, пускающие в оборот слово «интеллигенция», морочат читателя и держат его за дурака». Давайте вдумаемся, что за утверждение содержится в высказывании нашего оппонента? Петровский констатирует широкую и разнородную общность, состоящую из теоретиков (социологов, психологов), политиков, журналистов. Добавим от себя, что в это множество войдут представители других гуманитарных специальностей (искусствоведы, культурологи, историки), а также все те, кто формирует информационную политику и отвечает за тиражирование информации. Так вот, это пёстрое множество объединяется в одном отношении: в силу некоторых не сформулированных автором групповых интересов все они злонамеренно дезинформируют свою доверчивую аудиторию, внедряя в сознание людей фантомное понятие «интеллигенция». Мало того, эти дезинформаторы держат своего читателя, а также слушателя за быдло, поскольку только быдло «держат за дурака», быдлу «промывают мозги и вешают лапшу на уши». Перед нами очень сильное утверждение, которое нуждается в доказательствах. Почему не предположить, что часть приверженцев понятия «интеллигенция» промывает слушателю мозги, а другая часть (скажем, не знакомая с выводами Артура Петровского) искренне заблуждается на этот счёт? Обосновывая свой вывод, автор идёт двумя путями. Один из них – сатирически-профанирующий. Г-н Петровский сбрасывает обличаемое явление с котурн, сдирает с него пышные одежды и развеивает мифы. Читатель быстро уясняет для себя, что интеллигенция – это нечто мифическое, жалко-смешное, по поводу чего серьёзные люди могут говорить только в интонации хохмы. Второй путь – аналитический. Начиная с утверждения, что интеллигенция – это мифологема, автор обосновывает его, двигаясь от противного. Поставив задачу определения искомого понятия, автор предлагает ряд признаков или критериев, позволяющих выделить интеллигенцию как самостоятельную группу, и отбрасывает каждый из них как несостоятельный. Отсюда следует вывод – поскольку «системообразующего фундаментального дифференцирующего критерия» нет, то «интеллигенция как некая социальная общность – фикция, мираж, фантом». По этому поводу можно высказать кое-какие соображения. Прежде всего используемая автором аргументация не может быть охарактеризована иначе как удручающая. К примеру, в системе советской идеологии интеллигенция описывалась как «прослойка между рабочим классом и трудовым крестьянством». Скороговоркой Петровский убеждает читателя в том, что понятия «рабочий» и «крестьянство» – мифологемы. Из этого делается вывод, что и прослойка – мифологема. Предположим, что рабочий класс и крестьянство действительно фантомные понятия. Из этого никак не следует, что третий элемент этой идеологической конструкции – миф. Интеллигенция как явление старше советской идеологии лет на 80, и из того, что однажды она попала в поле марксистского теоретизирования, ничего не вытекает. Метод авторского рассуждения простой: признаки, последовательно предлагаемые на роль критерия, объявляются фиктивными. Они не специфичны, их нельзя измерить, и вообще всё это – какая-то глупость. Скажем, просветительство. О каком просветительстве идёт речь, спрашивает Петровский? Какую культуру надо распространять: массовую, западноевропейскую, мусульманскую? Отвечаю на лукавые риторические вопросы автора. Просветительство связано с Просвещением – совершенно конкретным явлением в истории европейской культуры, имеющим свою идеологию, каталог ценностей и приоритетов. В свете этих ориентиров вопрос – какую культуру распространять? – получает однозначное разрешение. Принять предположение, что доктор психологических наук, академик РАО не знает о Просвещении, я отказываюсь. Остаётся другое объяснение: перед нами специфический стиль полемики. Придётся напомнить общеизвестные истины. Мир, состоящий из чётких, жёстко разделённых множеств, каждое из которых наглядно отличается от всех прочих, присутствует только лишь в сознании не очень далёкого человека. В реальности нас окружают нечёткие множества. Природа сплошь и рядом демонстрирует перетекание признаков, наряду с более или менее чистыми формами существует масса переходных феноменов. Решая задачу содержательного определения понятия, далеко не всегда можно выделить один генерализующий признак, и тогда приходится работать с совокупностью частных признаков. В ряде случаев содержательное определение построить вообще (или пока, на данном этапе познания) невозможно, и тогда люди обходятся указаниями, описаниями, характеристиками. Стало быть, фиаско в построении чёткого содержательного определения никаким образом не свидетельствует о фантомности определяемого понятия. Заслуживает отдельной оценки и сатирически-профанирующая линия авторской аргументации. Здесь также чувствуется специфический стиль и особый метод. К примеру, Артур Петровский обращается к бессмертному роману «Золотой телёнок» и использует образ Васисуалия Лоханкина. Дело в том, что Лоханкин, как и вся «Воронья слободка», в которой проживал герой Ильфа и Петрова, – сатира на «старый мир». Русский интеллигент, рождённый в лоне «старого мира», крайне болезненно вписывался в советскую реальность и воспринимался как чуждое, временно терпимое явление. Перед энергичными и честолюбивыми молодыми людьми, сложившимися в лоне «старого мира», связанными с ним тысячами нитей, но стремившимися вписаться в мир новый, стояла задача растождествления с культурным наследием проигравшего общества, изживания всего того, что мешало им слиться с победителями. Список изживаемых мифов и привязанностей мы находим в романе. Среди них – православная церковь, мифология благородного сословия, понимаемого как некая соль земли, мир дореволюционной интеллигенции. За образ церкви в романе отвечает отец Фёдор, за русское дворянство – Ипполит Матвеевич, за интеллигенцию – Васисуалий Лоханкин. Художественная литература изживает какие-либо сущности через профанирование. Она делает их объектом сатиры, создаёт карикатуру. Сатира получилась яркая и талантливая. Однако в какой же мере образ жалкого и ничтожного альфонса, забывающего тушить свет в туалете, представляет русскую интеллигенцию – специальный вопрос, которым Артур Петровский не задаётся. В истории с Васисуалием Лоханкиным есть и этический момент. Как это водится в тоталитарном обществе, игра с Лоханкиным шла в одни ворота. Объект изживания и поругания был лишён возможности ответить сатирикам. Тот интеллигент, который был в эмиграции, публиковался в Праге или Париже, а тот, что остался в СССР, в ответ вынужден был молчать. Об обстоятельствах возникновения образа Лоханкина забывать не стоит, и привлекать карикатуру, созданную в лихую годину, для поругания того, кто был не в силах ответить на диффамацию, для уяснения сути опорочиваемого явления некорректно в методологическом отношении и этически небезупречно. Моё понимание затронутой проблемы состоит в следующем: интеллигенция – явление социокультурное. Её ядро – особая, достаточно устойчивая и хорошо разработанная субкультура со своими нормами и ценностями, мифами и предубеждениями, стилем и образом жизни. Множество людей, социализовавшихся в этой субкультуре и разделявших её, составляют интеллигенцию. Каждый из них интеллигент в той мере, в какой он определяется этой субкультурой. Интеллигенция – явление переходное. Она фиксирует, овеществляет в себе определённую стадию распада традиционного мира. Интеллигенция возникает на определённом этапе процесса модернизации, существует некоторое время и исчезает в тот момент, когда остатки традиционного универсума окончательно растворяются и уходят в прошлое. Исторические рамки этого процесса такие: интеллигенция возникает в России в 30 – 40-е годы XIX века и сходит с арены к концу века ХХ. Контрольная точка формирования интеллигенции – возникновение славянофилов и западников. Последнее поколение, целостно выражающее интеллигентское сознание, – шестидесятники прошлого века. Писатели-«деревенщики», пришедшие на пятнадцать лет позже шестидесятников, не составили поколения и стали отзвуком интеллигентского мифа в его славянофильской версии. Интеллигенция осознавала себя между сакрализуемым традиционным «народом» и отчасти демонизируемой, не менее традиционной Властью. Того самого «простого народа», по которому поверял себя классический интеллигент, уже нет в природе. Эта категория исчезает в эпоху «прощания с Матёрой». Традиционная, вызывающая трепет сакральная Власть кончилась в 1953 г. История полностью перепахала всё поле, исчерпав возможности воспроизводства интеллигентского сознания. Отдельные интеллигенты (как правило, люди очень немолодые) живут рядом с нами в режиме доживания. А интеллигенция как живой, самовоспроизводящийся организм кончилась. На смену интеллигенту приходят два новых исторических персонажа – массовый человек постиндустриального общества и буржуазный интеллектуал. Это люди с совершенно иной природой, чуждые интеллигентскому космосу и отторгающие его. Описанное мною можно воспринимать как трагедию и крушение космоса, а можно увидеть в этом естественный ход исторических событий. Проблема не в том, чтобы восславить интеллигенцию, объявить её несуществующей фикцией или, наоборот, объявить интеллигенцию «живее всех живых» и попытаться продлить жизнь того, что уже скончалось. Проблема в том, чтобы обнаружить те позитивные социальные силы и культурные феномены, которым принадлежит будущее, которые приходят в жизнь сегодня и возьмут на себя функции интеллигенции. Не стоит подправлять Творца, стоит вглядываться в Творение и осознавать смысл происходящего. Игорь ЯКОВЕНКО, доктор философских наук, профессор, член бюро Научного совета РАН «История мировой культуры» Отклики на статью Неуходящая натура Полемика о том, интеллигенция – миф или реальность («ЛГ», №43), исконно наша, российская. За границей вряд ли такая возможна. У нас появился термин «интеллигенция», у нас этот общественный феномен целый век является притчей во языцех. Было, есть и, боюсь, будет всегда одно: сколько людей, столько и мнений. Вспомним хотя бы «киношные» иллюстрации. Кадры из «Чапаева» – психическая атака каппелевцев, идущих плотным строем – локоть к локтю. А среди чапаевцев состоялся краткий обмен впечатлениями. «Красиво идут!» – воскликнул один. «Интеллигенция…» – прочувственно подтвердил другой. А вот «Живёт такой парень». Герой-шофёр обращается с больничной койки к товарищу по несчастью, сельскому учителю: «Вот вы принадлежите к интеллигенции…», и собеседник не возразил. То есть интеллигент – это для обоих работник умственного труда, но такой, кто умеет видеть великое в малом. В «Доживём до понедельника» другой учитель вдохновенно рисовал портрет лейтенанта Шмидта, и одним из первых определений было – «Русский интеллигент!». То есть, как явствовало далее, сторонник проведения демократических реформ ненасильственным путём, к тому же образованный и весьма одарённый талантами человек. Вспоминаю свою учёбу в университете, где как-то завязался разговор на эту тему с иностранцами – француженкой, перуанцем, финнами. Перуанец, учившийся раньше в Католическом университете, заявил, что для него интеллигент – это Франциск Ассизский. Финны сошлись на том, что это определение подходит Нансену: себя не жалел на благо других. А для француженки интеллигент оказался в образе шансонье Брассенса. Есть немало понятий, имеющих большую ёмкость, расплывчатость и изменчивое смысловое наполнение. Вспомним хотя бы лермонтовского Печорина. У него из-под мундира выглядывало ослепительно чистое бельё, «изобличавшее привычки ПОРЯДОЧНОГО ЧЕЛОВЕКА» (выделено мной. – В.П.). Не уверен, что большинство знакомых с образом Печорина разделят о нём мнение как о порядочном человеке. Но это взгляд сегодняшний. Полтораста лет назад порядочный – это тот, кто соблюдает светские порядки. А спустя несколько десятилетий – уже тот, кто чтит и блюдёт честность в отношениях с людьми. А что случилось со словом «духовность»? Его засалили чрезмерным употреблением. Причём больше всего те, кто ратует за изоляционизм и ксенофобию и с жаром заверяет, что её, этой духовности, больше у русского бомжа и старушки, торгующей на базаре антоновкой, чем у английского учёного и пакистанского поэта, не говоря уже о заокеанском бизнесмене. Осмелюсь утверждать, что интеллигентность и интеллигенты были, есть и будут. Только не надо каких-то типажей. Это слово ввёл в оборот литератор – творческий человек, не имеющий склонности к детальному описанию кого бы и чего бы то ни было. Это учёным нужны архетипы, виды, подвиды и пр. А то, что открыл читательскому миру Боборыкин, имеет изменчивый, текучий абрис. Хотя, допускаю, и какую-то стержневую составляющую. Лично для меня интеллигентами были уже Сократ с Платоном. И не буду объяснять почему. Для меня они как интеллигенты не миф, а реальность. И я счастлив, застав в живых таких замечательных интеллигентов, как Лосев, Гумилёв и Лихачёв. Кто-то спросит: а сейчас кто-либо имеется, кого можно отнести к интеллигентам? Я, не задумываясь, отвечу: философ Сергей Аверинцев, писатель Борис Васильев, священник Георгий Чистяков. Можете возразить, но я останусь при своём мнении. И не буду разубеждать тех, кто, например, заявит, что для него образец современного интеллигента – Александр Проханов. У меня с ними согласия не будет. Но при этом отмечу: что-то общее, что позволяет их всех, разных, относить к одной категории людей, должно быть. Что? Для меня загадка. И в ней есть своя прелесть... Валерий ПАШКОВ, КРАСНОАРМЕЙСК Московской обл. Отклики на статью А если заглянуть в душу Конечно, термин «интеллигенция» – миф («ЛГ», № 43.) Как и всякая абстракция. Нет ни одного слова в нашей политологии, которое не было бы упрощающей и в определённом смысле дезинформирующей абстракцией. Демократия – это что за зверь? А диктатура? Даже слово «империя» до сих пор точно и однозначно не определено, даже слово «фашизм». Даже слово «терроризм»... И поэтому приходится, увы, мириться с тем, что всяк этими словами крутит, как хочет. И самому всякий раз определять их, если хочешь не спекуляцию написать, не воздух сотрясти и спечь очередную эффектную публицистическую залепуху, а что-то высказать всерьёз, искренне и с желанием, чтобы тебя поняли. Конечно, меня порой бесит, что фактически от моего имени (поскольку я, вероятно, по многим формальным признакам принадлежу к интеллигенции – уже потому хотя бы, что к остальным социальным группам принадлежу ещё в меньшей степени, чем к интеллигенции) высказываются люди, с которыми я ни в малейшей степени не согласен. Более того, считаю, что они совершенно не правы. И скорее всего – даже вполне нарочно и весьма не бесплатно – не правы. Но что тут можно сделать, если мы живём в, так сказать, свободной стране? Беда в том, что стараниями либералов за последние двадцать лет смысл термина «интеллигенция» резко сузился. Там уж и речи нет о том, что кто-то, понимаете ли, испытывает вину за страдания народа. Напротив, кто испытывает вину за страдания народа – тот не интеллигент. А вот тот, кто винит народ в его страданиях – тот интеллигент. Кто полагает, что русские должны покаяться за всё, что ими сделано за последние хотя бы пять веков – тот интеллигент. А кто полагает, что если уж каяться, так всем, а если не всем, то и русским тоже не в чем – тот черносотенец. Кто полагает, что России лучше бы вписаться своими границами в Московскую область, оставив остальные территории кому ни попадя, – тот интеллигент, а кто полагает, что лучше бы не перекраивать закреплённые договорами границы – тот мракобес и сталинист. И так далее. Это, конечно, нестерпимо. Именно благодаря этому слово «интеллигент» сейчас многими воспринимается почти как ругательство. С этим, конечно же, надо бороться. Но как? Подобный взгляд, к сожалению, имеет определённые объективные предпосылки уже хотя бы потому, что в силу некоей печальной закономерности те, кто эти самые интеллигенты – лучше владеют словом и меньше машут руками и пользуются ненормативной лексикой, когда высказывают свои взгляды. И тем самым они и впрямь более интеллигентно выглядят, хотя загляни в душу-то – так жуть возьмёт... Стало быть, те, кого не устраивает такое наполнение термина «интеллигенция», должны опять-таки начать не со своих противников, а с самих себя. Учиться высказывать свои взгляды, учиться их спокойно доказывать, учиться хотя бы делать вид, что уважаешь своего оппонента. Поменьше горячиться, побольше думать. Тогда и впрямь за интеллигентного сойдёшь. Только вот не исключено, что это уже не понадобится. Потому что хамство всё затопит. И не в последнюю очередь это может произойти именно из-за того, что интеллигентное поведение может быть вконец скомпрометировано интеллигентами либерального толка. И девять десятых населения, лишь заслышав с экрана спокойную и правильную русскую речь, сразу перестанут вслушиваться в смысл произносимого, привычно и априорно полагая: а ну, это опять какой-то валютный наёмник, только что из эмиграции, сейчас в сотый раз будет долбить, какие мы тут все плохие и как должны были бы прислушиваться к зарубежным рекомендациям... Как ни относись к термину «интеллигенция» – как к мифу, как к реальности, как к абстракции, как к нравственному ориентиру, – такое вот развитие российской культуры мне лично представляется крайне нежелательным. Вячеслав РЫБАКОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ HYPERLINK "http://www.ng.ru/blogs/alexroschin/sovok-i-migranty-opyt-analiza-massovogo-soznaniya.php?print=Y" НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА Алексей Рощин 24.05.2013 Совок и мигранты: опыт анализа массового сознания Массовое сознание внелогично, поскольку построено не на какой-то внятной картине мира, а на «хотелках». То есть оно, по сути, очень близко к детскому, а ведь ребенок менее всего озабочен логикой. Вот например, богатая тема – СССР и мигранты. К первому в массах нынче принято относиться положительно, ко второму – резко отрицательно. Миф № 1. «Нацлидер», чутко улавливающий настроения масс, давно уже объявил распад Совка «величайшей геополитической катастрофой», и большинство с ним явно согласно. «Такую страну развалили!», «Как хорошо было в Советском Союзе» - обычные высказывания не в официальных речах, а и во вполне дружеских посиделках рядовых россиян. Миф № 2. С другой стороны, к мигрантам те же рядовые россияне относятся хуже некуда. «Понаехали», «узкоглазые», «понагнали таджиков» - чего только не услышишь! Требование ввести визовой режим и не впускать мигрантов – абсолютно козырная для любой политической силы! Теперь соединим два этих мифа воедино. Они не соединяются! Ведь, собственно, кто такие «мигранты»? Украинцы, молдаване, узбеки, таджики, киргизы… То есть – наши «соотечественники» по бывшему СССР! Получается, если бы СССР продолжал существовать, все эти ненавистные «узкоглазые», кацапы и прочие были бы нашими согражданами – то есть ни о каких «визах» и речи не могло бы быть. Значит что ж – хорошо, что СССР распался? А как же «величайшая катастрофа»? Здесь массовое сознание изворачивается, говоря: «а вот в СССР все эти узкоглазые сидели у себя в республиках, а не разъезжали массово по России-матушке!» ОК, допустим. Но почему так было? При ответе на этот вопрос мы натыкаемся на еще один миф массового сознания – «миф №3», который окончательно все запутывает. Итак, почему таджики с узбеками при СССР сидели в основном дома, а не шарились строительными бригадами в неуютных для них северных краях? Первая приходящая в голову причина, понятно – прописка. Не зря Путин сейчас судорожно пытается советскую прописку как-то возродить, упирая при этом как раз на то, что он таким образом «борется с незаконной миграцией». Ну-ну. Однако ясно, что это причина все ж не главная. Важнее то, что в большинстве бывших советских республик, особенно в тех, что в Средней Азии, нынче банально нечего жрать и почти нет работы. Вот и прут они в Россию, как лососи на нерест, невзирая на все препоны, под старым китайским девизом «осень кусать хоцется». И как раз в этом – коренное различие. Ведь при СССР им вполне можно было оставаться и в родных пенатах, так как СССР вбухивал поистине огромные средства в эти самые окраинные республики (одна Нурекская ГЭС чего стоит – самая высокогорная и чуть ли не самая высокая ГЭС в мире!) Это и есть «миф №3», особенно часто озвучиваемый так называемыми «русскими националистами»: что злокозненный Советский Союз всячески угнетал чудесную великорусскую нацию, злобно растрачивая средства на поддержку никому не нужных «национальных окраин» и вообще всяких нацменьшинств. «А в это время Средняя полоса матушки-России тихо приходила в полное запустение, пока некоторые строили всякие, мать их, Нурекские ГЭС!» - так, со слезой в голосе, любят говорить русские нацики (у Крылова, к примеру, это вообще один из лейтмотивов всех выступлений) – причем такие слова, как правило, встречают самое полное сочувствие и поддержку аудитории. И что на поверку? На поверку имеем три противоречащих друг другу мифа, с каждым из которых, однако, совершенно согласно большинство населения. Миф 1 – «Советский союз был чудесен, его распад – геополитическая катастрофа». Миф 2 – «Мигранты – зло, надо запретить всем мигрантам приезжать в РФ, возведя визовые барьеры на границе с бывшими совреспубликами» Миф 3 – «Советский Союз всячески угнетал великую русскую нацию, транжиря средства на развитие никому не нужных национальных окраин». Первый и третий миф противоречат друг другу напрямую, тут пояснять ничего не надо; но первый жестко конфликтует и со вторым. Тут можно отметить, что во втором мифе российский обыватель всегда проявляет изрядную долю снобизма и высокомерия: обычно не только таджики и узбеки, но даже и куда более близкие (территориально и по языку) к Европе молдаване третируются в досужих разговорах как «полные дикари», «деревенщина», «дундуки», а то и попросту «обезьяны». То есть, попросту говоря, «унтерменши». Особенно российский обыватель в задушевном разговоре любит заодно и с той или иной степенью ненавязчивости подчеркнуть некую «белизну» (особенно в цвете седалищной части) по сравнению с проклятыми «понаехавшими». В свете последнего становится совершенно непонятным – что ж хорошего было находиться в одном государстве (и, следовательно, в равных правах) с «обезьянами» неправильной расы? Из-за чего наш обыватель так убивается? Не лучше ли порадоваться распаду? Ну и, как мы уже показали, второй миф противоречит и третьему. Ведь выходит, что заботливые коммунисты вбухивали огромные средства в Среднюю Азию не просто так: они таким образом удерживали тамошнее многочисленное население от стремления пойти «поискать себе лучшей доли» на нашей скудной среднерусской возвышенности. Возможно, что и дополнительно разоряли ее с той же целью – чтобы сделать максимально непривлекательной для нашествия по сравнению с цветущими окрестностями Ташкента или Ашхабада. Увы, прогрессивная нацозабоченная общественность не смогла вовремя разгадать сей хитрый план, а раскрыть его было нельзя из соображений, видимо, секретности. В итоге же картина вышла воистину жалкая. Живет наша «самая глупая в мире белая нация» с тремя взаимнопротиворечащими один другому мифами в сознании, причем в каждый из них верит безоговорочно. Как такое может быть? А так бывает всегда – на детской, дологической стадии восприятия мира. HYPERLINK "http://www.vedomosti.ru/newspaper/print/2010/05/07/233653" \l "#" Печать HYPERLINK "http://www.vedomosti.ru/newspaper/print/2010/05/07/233653" \l "#" Закрыть HYPERLINK "http://www.vedomosti.ru/" INCLUDEPICTURE "http://www.vedomosti.ru/img/logo_print.gif" \* MERGEFORMATINET 07.05.2010   Вечные ценности: Прогулка по парку Победы HYPERLINK "MAiLtO:%20%6d%2e%6b%75%63%68%65%72%73%6b%61%79%61%40%76%65%64%6f%6d%6f%73%74%69%2e%72%75" Майя Кучерская - писатель, книжный обозреватель «Ведомостей» Послезавтра наступит праздник в своем роде единственный. Не мужской, не женский, не религиозный, не атеистический, не профессиональный — действительно народный. К тому же свой, не заимствованный. То, что 9 мая еще и День Победы для стран-союзников, по опросам «Левада-центра», признать готовы далеко не все россияне. Последние 10 лет большинство респондентов было убеждено, что мы одержали бы победу и без союзников; в этом году примерно треть отрицательно отнеслась к участию в параде стран антигитлеровской коалиции. День Победы давно стал общенациональным мифом, как не раз отмечал это в своих работах Лев Гудков. Именно поэтому победа будет праздноваться еще долгие годы. Вероятно, даже тогда, когда от нее останутся лишь красивые песни, фильмы да, может быть, парк на Поклонной горе. Интересно, однако, что выходным этот день был объявлен лишь в 1965 г. Неужели до этого Победу не праздновали? Праздновали, еще как! Ведь и многие ветераны были еще молоды. Но власти активно подключилось к празднованию лишь в эпоху актуализации имперских амбиций, использовав праздник как удобный материал для формирования государственной идеологии. Любопытно и то, что парады Победы никогда не были традиционными — в советское время они проводились всего трижды: в юбилейные 1965, 1985 и 1990-й годы. Следующим стал парад 1995-го, и лишь после этого парады сделались ежегодными. На фоне давящих брусчатку Красной площади танков и тянущих носок курсантов, на которые будут смотреть по телевизору 80% россиян («Левада-центр»), исторические подробности неизбежно меркнут. На вопрос, что именно позволило Гитлеру начать Вторую мировую войну, 41% ответил «не знаю». Меньше половины знают, в каком году началась Вторая мировая война, четверть не смогла назвать ни одной крупной битвы Великой Отечественной. А несколько человек такой битвой назвали Куликовскую (опрос HYPERLINK "http://www.vedomosti.ru/companies/a-z/2484/Synovate" Synovate и газеты Metro). Ну, да здесь — смайлик. Хотя понять, как сюда угодила Куликовская битва, нетрудно: вокруг нее было и еще будет (в связи с близящимся 630-летием) изрядно шума, имеющего мало общего с реальным ее значением — в противостоянии Москвы и Орды переломной она не стала. Не совсем понятно, почему отвечавшие забыли о Бородинской битве — видимо, потому, что она пока не слишком на слуху, к ее 200-летию только готовятся и, осваивая 2,4 млрд руб., вряд ли задумываются о том, почему французы вовсе не считают это сражение своим проигрышем. Зачем? Мифы не терпят точных дат и деталей. Это не значит, что они ложь. Они сказка. Без исторических легенд, песен и сказаний жилось бы слишком плоско. Только вот существовать в них как в реальности — обманывать себя. Тем более что хорошее знание собственной истории не отменяет ни благодарной памяти, ни патриотических чувств — просто делает эту память и чувства зорче и глубже. INCLUDEPICTURE "http://www.novayagazeta.ru/i/logo.png" \* MERGEFORMATINET Кирилл Рогов 30-11-2013 Фикция «дремучего обывателя» Успех этой технологии продлевает авторитаризму жизнь Не проходит недели, чтобы предметом унылых обсуждений в СМИ не стали данные очередного социологического опроса, демонстрирующего косность и консервативность большинства российских жителей. На позапрошлой неделе обсуждался опрос, свидетельствующий, что большинство россиян поддерживает репрессивные постановления «взбесившегося принтера» — самозваной российской Думы. А на прошлой — живо пересказывались данные, согласно которым около 80% россиян считают, что наша страна окружена врагами. Неделя за неделей холодными каплями падая на головы образованного класса, эти опросы убеждают его в бесполезности стремлений к лучшему, деморализуют оппозицию, повергают в уныние бизнес и либеральную элиту. Сливай воду, пакуй чемоданы! Вообще, для политолога последний год российской истории — отличный кейс, демонстрирующий, каким образом авторитарные режимы выигрывают свое время, вырывая, так сказать, его из лап истории. Гремучая смесь из политических, и не только политических, револьверных репрессий, оголтелой пропаганды и серии умело организованных общественных истерик распространяет в воздухе темную пыльцу какого-то предфашизма, оседающую глубокой депрессией в душе образованного класса. И вот уже те, кто полтора года назад уверен был в своих силе и праве («кто здесь власть?»), ходят с головой, втянутой до уровня воротника, поджав свои красивые хвосты. Опросы — важная часть картинки. Ведь они — «голая социологическая правда». И самым сильным образом действуют как раз на тех, кто способен устоять перед натиском страха, истерики и пропаганды. Не так легко понять, каким образом социологические опросы превращаются в оружие авторитаризма в борьбе со стремлением общества к прогрессу. Но обратимся к фактам не менее голым, чем сами опросы. Из опыта выборов 2011—2013 гг. определенно следует, что данные о раскладе политических предпочтений россиян в опросах двух наших ведущих социологических служб (ФОМ и Левада-центр) регулярно смещены в пользу авторитарного режима не менее чем на 10—12 процентных пунктов. Очищенные от фальсификата итоги голосования показывают, что не 65%, а где-то слегка больше 50% голосовали за Путина в 2012-м, не 60%, как получалось у социологов, а примерно 48% было у Собянина в 2013-м и не 50%, а что-то слегка выше 35% — у «Единой России» в 2011-м. Об этом говорят и статистические выкладки, и данные достаточно широкой выборки контролируемых участков. Оставим обывателям конспирологические версии, почему так получается. Неконспирологические интереснее. Можно предположить, что регулярный сдвиг в данных происходит оттого, что у всех участников процесса существует твердое представление о «правильном» результате. Проще говоря, они знают, что большинство «за Путина—Собянина—Единуюроссию—ивсеплохое». В результате люди, которые не за «все плохое», будут в среднем чаще уклоняться от общения с социологами. Конечно, есть твердые «сторонники» и «противники», которые выскажут свое мнение, невзирая на. Их, скажем, по 15—20% с каждой стороны. А между ними — «большинство» тех, для кого политика не является предметом ежедневной рефлексии. Для них самым важным будет даже не страх, как иногда предполагают, а обыкновенная неуверенность в себе и дискомфорт от того, что их ощущения не совпадают с мнением «большинства», о котором они заранее осведомлены. Вполне логично, что эти люди будут чаще уклоняться от участия в опросах (квази-Дума ведь еще не выпустила постановления, что за такое уклонение полагаются штраф, лишение водительских прав и исправительные работы). Предположим (и это правдоподобно) — в два раза чаще, чем те, чье мнение совпадает с «правильным». (Подобный эскапизм, кстати, характерен совсем не только для малообразованных, но и для многих образованных людей, у которых знание о разрыве между их мнением и «общепринятым» вызывает раздраженное отторжение всей публичной сферы и социологов в том числе.) На круг же это будет означать, например, что из 20 человек «за Путина» и 20 «против» согласятся отвечать социологам, например, 10 из тех, которые «за», и только 5 из тех, которые «против». Социологи же подведут неутешительный и математически точный баланс: две трети опрошенных поддерживают Путина. Подчеркнем еще раз. Для большинства людей, не очень политически мотивированных, не очень думающих о политике, крайне дискомфортно высказывать мнение, которое не подкреплено инстанциями «общественного авторитета», не совпадает с мнением «большинства». Это можно определить как непрямой эффект пропаганды. Прямой — это, когда люди воспроизводят услышанное из телевизора, непрямой — когда они не высказывают мнения, отличные от тех, которые они слышат из «авторитетных источников». В опросах по «горячим» политическим темам этот искажающий эффект должен быть еще сильнее. Людей спрашивают: как вы думаете, надо ли наказывать «Пусси Райот», разрешать усыновление российских детей иностранцами, враждовать с нашими врагами? Но правда заключается в том, что большинство не думает на эти темы ровным счетом ничего. Стоящие за этими вопросами ценностные конфликты далеки от их круга жизни. И они могут сказать по этому поводу лишь то, что слышали из тех же самых авторитетных источников. Или уклониться от ответа. Это вовсе не значит, что мы должны поставить крест на социологии. Наоборот, ее нужно больше. Лично для меня социологические опросы — это хлеб, воздух и вода. Просто нужно понимать, что социология меряет не «мысли» и «мнения», а эхо мыслей и мнений. Она выясняет, какими штампами, клише, идеологемами люди оперируют. В условиях плюрализма количественная социология нормально работает так: массмедиа, политики и эксперты активно обсуждают две точки зрения на один предмет, социологи выходят в «поле» и замеряют, куда склоняется чаша весов. В условиях же авторитаризма и монополизации каналов общественной коммуникации этот механизм перестает работать, точнее — меняется его смысл. Опрос отражает теперь вовсе не баланс мнений, а дисбаланс в коммуникациях — информационный перевес авторитаризма в количественном выражении. При этом следует помнить, что «простые люди» вовсе не всегда «слушаются» телевизора. Так, например, по вопросам коррупции и беззакония мнение 70—80% респондентов радикально расходится с мнением телевизора. Потому что эта проблема входит в круг их ежедневных переживаний. А вот вопросы допустимости самовыражения на солее, международной обстановки и правил усыновления — это совершенные абстракции, и здесь обыватель может лишь повторить то, что слышал краем уха. А слышал он этим краем известно что. Но это совершенно не значит, что обыватель готов мириться со всеми прочими безобразиями режима. Образ «дремучего обывателя», поддерживающего «все плохое», — это некая фикция, которую создает авторитаризм и которая должна оправдать его существование, подавляя волю «несогласных» к сопротивлению. Не то чтобы эта «дремучесть» не существует, но авторитаризм многократно усиливает ее, подавляя в то же время иные обертоны общественных представлений. Успех этой технологии, с одной стороны, продлевает авторитаризму жизнь, а с другой — создает механизм непредсказуемости, играющий ключевую роль в его последующем крушении.   HYPERLINK "http://www.ng.ru/ng_politics/2014-05-20/10_lies.html?print=Y" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/bitrix/templates/ng/i/logo.png" \* MERGEFORMATINET HYPERLINK "http://www.ng.ru/authors/4151/" Александр Ципко - д.ф.н., главный научный сотрудник Института экономики РАН. И снова жажда лжи 20.05.2014 ... И снова сакрализация эпохи Сталина, Брежнева. … Дайте возможность народу прожить нормальную жизнь на собственной земле Страстью советской интеллигенции была жажда правды. На самом деле за горбачевской перестройкой ничего не стояло, кроме усталости от советской пропаганды, от примитива марксистско-ленинской государственной идеологии – этой бесконечной тягомотины рассуждений о «загнивании капитализма» и «преимуществах развитого социализма». И поэтому призыв Солженицына «жить не по лжи» многие из нас воспринимали как освобождение от догм государственной идеологии, как доступ к правде о советской истории, которая на протяжении многих десятилетий находилась под запретом. Но ни мы, жаждущая правды-истины советская интеллигенция, ни наш духовный лидер Александр Солженицын не понимали, что основной источник нашей советской тотальной лжи все же не власть, которая, как нам казалось, не дает нам свободно дышать, а наши собственные русские души. (сознание - С.М.) Мы не понимали, что советская система с ее государственным насилием над правдой не просуществовала бы 70 лет, если бы не наш глубинный русский страх перед правдой, если бы не наша привычка жить во лжи, радоваться лжи, создавать различного рода красивые мифы. Мы не понимали, не знали в силу нашей советской образованщины, что на самом деле русскому человеку легче умереть с красивой ложью в душе, чем найти в себе мужество и впустить в нее правду о себе и своей стране. Обратите внимание. Никогда не была так крепка всенародная любовь к Сталину, как в наши дни, когда сакрализация вождя и его дел идет снизу, от души, по велению сердца прежде всего новой, молодой России. Так вот, особенность нашей новой русской эпохи, которая началась уже несколько лет назад и которая заявила о себе в полный голос именно во время зарождения новой, майдановской, Украины, состоит в том, что жажда красивой лжи снова полностью и окончательно вытеснила перестроечную, интеллигентскую жажду правды. И совсем не случайно мы, остатки перестроечной интеллигенции, чувствуем себя очень неуютно в новой России. Сегодня страх перед правдой у многих идет прежде всего от нежелания, неспособности увидеть все неизбежные негативные последствия присоединения Крыма к России. Мы никак не можем увидеть то, чему нас учили бабушки в детстве, увидеть то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И именно по этой причине наш новый русский обыватель готов согласиться с любой «клиникой», которую ему внушают осатаневшие от проснувшегося наконец патриотизма обозреватели ТВ. Он, новый русский человек, просто жаждет этой мобилизационной лжи, которая спасает его от неприятной для него правды – и о подлинных причинах майдана, и о негативных для нас последствиях нынешнего кризиса в Украине. Мало кто сегодня в России хочет слышать о том, что на самом деле консолидация новой украинской нации происходит в основном на антирусской основе, на чувстве национальной обиды, вызванной утратой Крыма. Даже противники майдана в Одессе говорили мне: «У нас забрали наш украинский Крым». По этой причине из-за страха перед правдой о том, что происходит на самом деле в современной Украине, наш российский зритель готов согласиться с тем, что целых 30 млн граждан Украины, мечтающих о сохранении унитарной независимой Украины и признавших, в конце концов, легитимность новой украинской власти, сплошь и рядом «бандеровцы». В нашем сознании восставшему Славянску, где живет всего лишь несколько десятков тысяч человек, противостоит огромная, многомиллионная, сплошь бандеровская Украина. Еще один характерный пример нашей нынешней жажды лжи обо всем, что происходит на Украине. Подавляющая часть зрительской аудитории нашего ТВ знает, что, действительно, восставшие против новой украинской власти Донбасс и Луганск – это не только не весь юго-восток Украины, а всего лишь часть востока Украины. Как известно, и подавляющая часть населения Харьковской, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской, Николаевской и даже Одесской областей поддерживают власть, поддерживают идею сохранения унитарной Украины. Многие на юго-востоке хотят только особого статуса для русского языка и экономической и политической децентрализации. Но ложный, расширенный образ восставшей Украины нам нужен, ибо нам очень хочется, чтобы она окончательно распалась. Поражает, что не только аудитория нашего государственного телевидения, но даже разработчики российской политики в отношении Украины не знают, что Новороссия создавалась благодаря переселению, прежде всего этнических украинцев, на новые, отвоеванные у Турции территории. Не знают, что в отличие от, к примеру, Донбасской области в той же Одесской этнические украинцы составляют большинство. К слову, разработчики идеи федерализации Украины не учли и тот факт, что подавляющая часть современной украинской интеллигенции не хочет распада страны, не хочет воссоединения с Россией, ибо боится снова оказаться в роли провинциальной, второсортной российской элиты. Но есть еще и внутренние причины, возрождающие у нас желание снова жить во лжи. Запад, на что рассчитывал наш народ в начале 90-х, нам не помог, и мы в отличие от бывших социалистических Польши и Чехословакии так и не сумели решить задачи посткоммунистической модернизации. Отставание от Запада в области высоких технологий не уменьшается, а увеличивается, надежд на дальнейшее увеличение благосостояния людей уже нет, и потому, чтобы успокоить свою душу, мы снова настаиваем на своей цивилизационной исключительности, на том, что западные представления о прогрессе, о благосостоянии для нас не указ. Русская душа просто устала от правды о реальной русской жизни и о наших перспективах и потому снова укутывает себя в мягкое и пушистое одеяло мифа об особой, великой русской цивилизации. Всенародный патриотический подъем от новой русской победы позволил русскому человеку, правда на время, забыть о таких неприятных вещах, как наша высокая по европейским меркам преступность, как убивающие русский народ алкоголизм и наркомания, как продолжающаяся уже два десятилетия война на Северном Кавказе, как наше удручающее социальное неравенство. Все с нами просто. На место немцев-«фашистов» в современное русское сознание вошли украинцы-«бандеровцы», противники нашего русского мифа о федеративной Украине, и теперь нам уже не только не жалко украинской крови, а, напротив, во имя сохранения нынешних российских представлений об украинской власти как преступной хунте многим у нас очень хочется, чтобы они убили как можно больше людей. Дай бог, чтобы я ошибался. И это еще один пример, подтверждающий, что за страхом перед неприятной для многих из нас правдой о подлинных причинах майдана стоит еще и моральная неразвитость. Многие из современных русских, при всех разговорах о братстве русских и украинцев, не воспринимают украинцев как равных себе в политическом отношении, не способны хотя бы на секунду поставить себя на их место, признать за ними право самим решать свою судьбу. Мне вообще в последнее время кажется, что нам, остаткам хрущевской «шестидесятнической» молодежи, с нашим неизвестно откуда появившимся гуманизмом, вообще не место в новой России. Правда, наверное, состоит в том, что майдан 2013 года сформировал не только новую украинскую нацию, но и новую русскую нацию, где появившийся наконец патриотизм сочетается с непомерным, кстати, нехарактерным для русских национальным эгоизмом. Раньше советский человек был убежден, что позволено все, что служит победе коммунизма. А теперь многие, и прежде всего молодые, считают, что позволено все, что служит интересам российской государственности. Я обратил внимание, что почти все те, кто говорил мне о необходимости вводить войска в Донецк и Луганск, являются неосталинистами. И это говорит о многом. Этот новый национальный эгоизм как бы ослепляет людей. Они не могут увидеть очевидного, не могут увидеть, что после того, как Россия присоединила к себе Крым, украинцы чувствуют себя обиженными. Многие из нас не могут увидеть, что для Запада, который пережил две мировые войны, произошедшее – пересмотр границ, присоединение Россией территории другого государства – воспринимается как откровенный вызов. Честно говоря, только не вполне адекватный человек мог ожидать восторга Запада по поводу присоединения Россией к себе де-юре уже 60 лет украинского Крыма. То, что для нас объективно является восстановлением исторической справедливости, для Запада является отказом от закона, от принятых когда-то Россией договоренностей. И слава богу, что эта западная реакция на произошедшее носит для нас все-таки щадящий характер, что у нас существует геополитическая альтернатива. Хотя есть что-то наивное и столь же детское в наших надеждах, что на этот раз нам Китай поможет. И это еще один пример того, что мы живем не столько разумом, сколько мифами и иллюзиями. Трагедия, на мой взгляд, состоит в том, что этот рожденный всплеском нового ура-патриотизма абсурд – всерьез и надолго. Русская душа, как выясняется, устала просто так жить, работать, строить, воспитывать детей, совершенствовать себя морально и духовно. Прошло всего 20 с небольшим лет после распада СССР и революции 1991 года, и русской душе снова стало скучно, она снова жаждет бури и рвется в последний решающий бой с «американским гегемонизмом». Но на самом деле это бой с самим собой, с надеждами сохранить Россию в современном мире. К сожалению, сегодня это мало кто видит, мало кто понимает. Обратите внимание. На наших глазах всего за несколько месяцев визгливый и агрессивный либерализм, жаждущий нового русского бунта, сменился столь же визгливым и агрессивным патриотизмом, который жаждет войны, конфликтов. И, честно говоря, я уже не знаю, что опасней для современной России: либеральное стремление к новой русской революции или патриотическая жажда геополитических потрясений. На мой взгляд, для будущего России представляет угрозу и тот факт, что даже у той части интеллигенции, которая питала и питает отвращение к «навальщине», новая идеологическая ситуация с ее откровенным примитивизмом мышления вызывает уныние. Опасно потому, что эта часть интеллигенции снова уходит в себя и не готова к активному сотрудничеству с властью во имя России (?). Вообще стабильность, которая поддерживается многочисленными запретами на правду, держится благодаря игнорированию позиций тех, кто мыслит иначе, чем нынешнее взвинченное и озлобленное патриотическое большинство, является очень хрупкой. Пугает, что в последние месяцы инициатива законотворческой деятельности оказалась в руках не очень мудрых, не очень образованных, не очень погруженных умом и душой в русскую историю политиков. Неужели не понятно, что попытки на законодательном уровне определить, какой русский патриотизм является подлинным, а какой неподлинным, отдают «клиникой»? Говорю об этом как человек, отдавший много лет своей жизни изучению русского патриотизма. Не меньшей бессмыслицей являются попытки превратить государственную идеологию в какой-то вариант славянофильского антизападничества. Николай Бердяев якобы стал популярным в России, но на самом деле его никто не знает и не читает. Он, Николай Бердяев, не только одним из первых обнаружил то, о чем я говорил выше, что запрос на ложь в России идет прежде всего снизу, но и то, что самым унизительным и опасным для России является ложь о нашем якобы исходном моральном превосходстве над Западом. Да, именно Бердяев еще в 1918 году, наблюдая за энтузиазмом, рожденным нашей большевистской революцией, сказал, что все наши беды от тех, кто «утверждал, что русский народ выше европейской цивилизации, что закон цивилизации для нас не указ, что европейская цивилизация слишком «буржуазна» для русских, что русские призваны осуществить Царство Божие на Земле, царство высшей правды и справедливости». Все эти опасные патриотические мифы порождены, как настаивал Бердяев, нашим русским страхом перед правдой о себе, порождены «малодушием и бессилием русских мыслящих людей, боязнью возложить на себя ответственность и самим решить, где истина и правда». И теперь, спустя сто лет, мы опять возвращаемся к идеологии и мифам, которые, как считал Бердяев, всегда препятствовали нашему цивилизационному, моральному и духовному развитию. Правда, сегодня у нас наши «мыслящие» политики уже не могут придумать новых мифов, а потому просто находят способы поставить всяческие препятствия на пути поиска истины и правды. Я, честно говоря, поражаюсь мужеству Путина, который в конце концов поддержал инициативу бывшего прокурора Ирины Яровой и подписал так называемый закон об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Ведь, не дай бог, власть в стране окажется в руках Ирины Яровой, и она его, Путина, засудит за то, что он, согласно ее святому и патриотическому мнению, «распространяет заведомо ложные сведения о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Все зависит от того, как она, Яровая, будет трактовать заявления Путина о репрессиях НКВД против крымских татар именно во время войны, в мае 1944 года. Ведь Путин всего несколько дней назад на встрече с лидерами крымских татар сказал то же самое, что говорил о преступлениях против человечности, совершенных нашим НКВД в годы войны, Леонид Гозман, чем и вызвал гнев нашей новой патриотической общественности. Цитирую дословно Путина: «Войсками НКВД была проведена бесчеловечная акция – выселен целый народ из Крыма». И я думаю, что если мы хоть немного заботимся о нашей главной безопасности, о нашей интеллектуальной безопасности, о сохранении нашей способности думать, то пора кончать с этим слепым ура-патриотизмом, который может довести нас до беды. Повторяю, что запрет на правду, идущий сегодня снизу, для духовного здоровья нации куда более опасен, чем ложь, навязываемая обществу властью, как в советское время. Раньше была надежда, что умрет система, посадившая правду в тюрьму, и русская мысль снова окажется на свободе. А что будет с нами, если нынешний запрос на ложь, идущий снизу, будет всерьез и надолго? Не следует забывать, что СССР со всеми своими танками, со всеми своими ракетами, со всем своим геополитическим могуществом погиб не только потому, что он никогда не умел прокормить свой народ, но и потому, что в критические минуты истории у него оказался серьезный дефицит на мозги. Вообще я бы советовал нынешним политикам, министрам перед тем, как они выступают перед народом, хоть немного подумать. Как-то не к лицу успешному и очень довольному жизнью Дмитрию Рогозину призывать наш измученный и советским дефицитом, и демократическим неравенством русский народ снова затянуть пояса во имя его бредовых в нынешней ситуации планов. Не зовите русских людей на Марс, дайте им, в конце концов, хоть раз в истории возможность нормально прожить на своей земле свою собственную жизнь. Я не знаю, честно говоря, с чего начинать оздоровление нашей нынешней интеллектуальной ситуации. Но убежден, что если деградация нашей политической, общественной и, самое главное, народной мысли будет продолжаться и дальше, то мы долго не просуществуем. На этот раз долго жить во лжи нам не удастся. HYPERLINK "http://www.ng.ru/" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/i/logo.gif" \* MERGEFORMATINET 03.11.2010 Александр Ципко Пустые идеалы, бессмысленные жертвы 7 ноября – праздник коммунистического тупика Об авторе: Александр Сергеевич Ципко - главный научный сотрудник Института экономики РАН. Накануне 83-й годовщины Великой, как вспомнишь, Октябрьской социалистической революции (как мы называли праздник 7 ноября в советское время) в новой, посткоммунистической России произошло важное событие. Государственная Дума большинством голосов, правда, при активном сопротивлении депутатов от КПРФ, поддержала инициативу своего комитета по культуре освободить станцию метро Замоскворецкой линии и прилегающие к ней улицы от имени палача царской семьи Петра Войкова. Все-таки на двадцатом году жизни нашей новой, как мы говорим, демократической России мы, слава богу, осознали, что стыдно по-старому, по-советски славить и поклоняться палачам, людям с садистскими наклонностями, славить тех, кто пытался войти в мировую историю через ворота ада, путем совершения того, на что не может решиться нормальный человек с чувством стыда и совести. Согласитесь, не каждый может сделать то, чем «прославился» перед большевистской Россией Петр Войков – штыком добивать истекающих кровью дочек царя, участвовать в расчленении останков царской семьи, а затем собственноручно, поштучно растворять их в серной кислоте. Примечательно, что до конца своей жизни Петр Войков сожалел, что ему помешали накануне расстрела семьи царя Николая II произнести приговор губернского совета, который он разучивал вслух перед предстоящей экзекуцией. Театр смерти не получился. Подельник Войкова Юровский, желая встать на его место в мировой истории, без всякого оглашения приговора первым начал расстреливать царскую семью. Кстати, вся эта история с расстрелом царской семьи еще раз напоминает нам, что на самом деле в революцию приходят не для того, чтобы умереть за освобождение рабочего класса, а прежде всего для того, чтобы удовлетворить свое непомерное честолюбие, непомерную гордыню, то есть во имя бесовской корысти, для того, чтобы через кровь других, невинных людей совершить нечто такое, что до тебя никто не совершал. Большевики, как и Карл Маркс, мечтали изменить ход мировой истории. Революция – это не столько праздник угнетенных, праздник тех, кто был никем, а стал всем, сколько праздник честолюбцев, которые наслаждаются своей непомерной властью над жизнями других, властью над историей. Революционером становится тот, кто ощутил себя сверхчеловеком, который решил позволить себе то, что до него раньше ни один смертный себе не позволял. Не забывайте, ницшеанский призыв переступить через противоположность добра и зла, через христианские запреты сначала реализовали чекисты, следователи НКВД, а уже потом их последователи гестаповцы. Я лично знал в детстве и в отрочестве следователя ЧК времен Гражданской войны, у которого в кабинете, между книжным шкафом и стенкой, висел в полутени портрет Фридриха Ницше. Так вот, отмечая заслуги Думы, которая по инициативе Фонда возвращения добивается освобождения улиц Москвы от имен наиболее одиозных палачей красного террора, я все же не вижу готовности общества, политической элиты сказать главное, сказать, что все эти палачи воплощали в жизнь идеалы Октября. На мой взгляд, для нас, для новой России важно не только сформировать отвращение к жестокости, человеконенавистничеству вождей большевизма, но осознать, что это запредельное насилие над людьми, эти бесконечные жертвы, постоянная жизнь на надрыве, репрессии вытекали из самой природы так называемых идеалов Октября, из красивой, как многим кажется до сих пор, мечты о коммунистическом рае. Надо в конце концов понять, что все эти «светлые идеалы равенства и свободного труда, мира без частной собственности» не могли быть воплощены в жизнь без беспрецедентного насилия, что эти на самом деле пустые идеалы, химеры требовали для поддержания своей жизни реки крови и бесконечных мук миллионов людей. Вся проблема в том, что точечного, пофамильного преодоления духовного наследства коммунизма у нас не получится. Чтобы от него очиститься навсегда, чтобы наши души стали здоровыми, надо осознать, что Войков был всего лишь солдатом революции, таким же исполнителем воли вождей, какими были эсэсовцы у газовых камер Освенцима. Конечно, можно сделать еще один шаг на пути избавления карты страны от имен палачей, к примеру избавить область, прилегающую к Екатеринбургу, от имени «механика красного террора» Якова Свердлова. Легко можно доказать, что первое преступление против человечности в начинающемся ХХ веке было совершено большевиками во время реализации приказа Якова Свердлова о «расказачивании казачества». Это был откровенный геноцид по отношению к казачеству как к субэтносу. Можно даже при определенной настойчивости и политической воле верхов показать населению, что вождь всех этих упырей, Владимир Ленин, тоже увлекался палачеством, правда, не в такой мере, как его соратники Свердлов и Сталин. Совсем не случайно в социал-демократических кругах России задолго до революции многие за глаза называли вождя большевиков «палачом». Ленин тоже открыто, в глазах мирового коммунизма, всего человечества гордился тем, что возглавляемая им Октябрьская революция привела к неслыханным в истории Европы «жертвам». Да, Ленин так и говорил на III конгрессе Коммунистического Интернационала. Он настаивал на том, что марксистская идея пролетарской революции не может быть воплощена в жизнь без больших жертв. Он говорил, что «революция влечет за собой огромные жертвы». Он говорил, что «диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история…» (выделено мной. – А.Ц.). Вот видите. Комментарий. Можно ли было избежать этих жертв или они были неизбежны и неотвратимы, как стихийное бедствие, как землетрясение или наводнение? Каковы социо-гуманитарные технологии, способные предотвратить взаимоистребление? *** Совсем не было страшно героям Октября призывать к убийству миллионы людей. И никто из этих высоколобых и узколобых вождей не спросил себя: «А может быть, все это напрасно? Может быть, на самом деле невозможно осуществить в жизни то, чему учил нас Карл Маркс?» Страшная правда состоит в том, что в партию большевиков приходили люди, лишенные сомнения, приходили полуинтеллигенты с очень примитивным мышлением. Комментарий. Каковы причины и механизмы формирования «образованцев» (Солженицын). Автор статьи об этом умалчивает.*** Ведь много ума не надо было, чтобы понять, что чем красивее идеал, чем он дальше отстоит от реальной жизни, чем он больше противоречит всему, что известно человеческой истории, тем меньше шансов на его осуществление. Ленину все-таки надо отдать должное: трех лет кровавой бойни (кстати, Троцкий прозрел раньше) ему было достаточно, чтобы понять, что ввести в жизнь, по крайней мере ускоренными методами, коммунистический идеал общества, где каждый работает не на себя, не на своих, а «на других», не удастся. А у нас многие, и их с каждым днем становится все больше, верят, что можно жить без рынка и частной собственности. В массе, и это даже проявляется в культуре, люди живут старым советским убеждением, что революция – это великая ценность, что чем больше мы пролили крови в Гражданской войне, тем более великой является наша Октябрьская революции, тем больший вклад мы внесли в мировую историю. Нам и 70 лет коммунистического эксперимента, со всеми его бесчисленными жертвами не хватило для того, чтобы понять, что на самом деле мы растратили свои жизненные силы, жизнь многих миллионов людей впустую. Комментарий. *Кто, какие социально-профессиональные группы раньше других обязаны понять все это и объяснить остальному населению России? *Какие гуманитарные технологии существуют для этого? * Какова роль социо-гуманитарных наук? * Какова роль носителей социо-гуманитарного знания в осмыслении отечественной истории и формировании траектории дальнейшего исторического движения России? Не стоило так долго мучиться, для того чтобы мир созерцал такие уродства коммунизма, как режим Пол Пота, Анвара Ходжи, Ким Ир Сена и наш собственный сталинский режим. Пустые идеалы неизбежно должны были привести к бессмысленным жертвам. Конечно, были и ДнепроГЭС, и Гагарин. Но задумайтесь о том, сколько шансов мы упустили, сколько мы потеряли в ХХ веке. Ведь у нас многие до сих пор не знают, что важные научные открытия ХХ века совершали дети России, выброшенные праздником 7 ноября в эмиграцию. Наша нынешняя Россия, которая является чемпионом мира и по потреблению алкоголя на душу населения, и по количеству абортов, и по количеству тяжких преступлений на душу населения, – это тоже наследство славного праздника Октября. Я понимаю, что история не любит сослагательного наклонения, но все же хотя бы сейчас, двадцать лет спустя после смерти мировой социалистической системы, смерти детища Октября, можно все-таки увидеть и понять, что из-за Октября 1917 года Россия попала в ловушку, связав жизнь своего народа с утопией, с тем, что по определению было неосуществимо. На самом деле мы прожили 70 лет на надрыве, лишенные многого из того, что имели цивилизованные страны, надорвали свои силы, превратили русских в нацию-калеку только для того, чтобы, как предупреждал нас еще современник Пушкина Петр Чаадаев, «преподнести человечеству урок», показать ему, человечеству, чего ни при каких обстоятельствах не надо делать. Пора понять, что дело и идеалы Октября сделали Россию не только заложницей коммунистической утопии, но и превратили ее, большевистскую Россию, в смертельного врага человеческой цивилизации. Идея победы мировой пролетарской революции, а затем идея «строительства социализма в отдельно взятой стране» превратили Россию в осажденную со всех сторон крепость, где все ресурсы уходили на то, чтобы быть готовыми к неизбежному, решительному штурму со стороны противника. Неужели не понятно, что современная Россия не умеет ничего для жизни людей производить своими руками, как недавно признался президент Медведев, только потому, что вся наша экономика на протяжении 70 лет служила делу создания вооружений, подготовки к войне с «миром капитализма». Неужели не понятно, что если бы не было Октября, то не было бы никакой необходимости уничтожать основные производительные силы российской нации – промышленников, высококвалифицированных рабочих, торговцев, не было бы никакой необходимости проводить насильственную коллективизацию, то есть вырывать с корнем из российской почвы наиболее сильную, работящую поросль крестьянства. Неужели не понятно, что если бы не было Октября, не было бы затянувшейся борьбы за «чистоту мировоззрения» советского человека, которая привела к запрету выдающихся достижений российской общественной мысли, которая привела к репрессиям именно той части интеллигенции, которая не утратила здравый смысл и умела мыслить самостоятельно. Комментарий Как можно было избежать революции и кровопролитной гражданской войны? Каковы социально-политические технологии? *** И самое страшное, если бы не было Октября, то не было бы у циничного Запада необходимости сталкивать лбами монстра Гитлера с монстром Сталиным, не было бы необходимости на протяжении практически трех лет вести войну один на один с фашистской Германией. Куда ни глянь, ты увидишь – многие жертвы в нашей 70-летней истории были вызваны желанием воплотить идеалы Октября в жизнь. Комментарий Обратите внимание, что двигало людьми – «стремление воплотить идеалы». Действительно, идеалы – наиболее мощные мотивационные механизмы, приводящие в движение людские массы. В гражданскую войну различные силы, вовлеченные в вооруженную борьбу, умирали сами и убивали других, стремясь воплотить свои общественные идеалы – представления о лучшем, наиболее справедливом общественном строе. Монархисты стремились сохранить монархию; кадеты – учредить буржуазную демократию; анархисты – установить власть без государства, на началах самоуправления, большевики – под лозунгом «республика советов», сражались за «диктатуру пролетариата».*** Я не призываю к унынию, к тому, чтобы сложить руки и уже ничего не делать для спасения, оздоровления разрушенной идеалами Октября России. В конце концов прежде всего желание воплотить идеалы Октября в жизнь, вся семидесятилетняя история коммунистического эксперимента – это лишь эпизод в тысячелетней истории нашего государства. Я просто призываю к мужеству познания правды: увидеть то, в чем мы не можем себе признаться, увидеть, что дело социализма было тем молохом, который заставил нас 70 лет жить на надрыве, который, как еще в середине XIX века предвидел Александр Герцен, на все муки людей «отвечал горькою усмешкой, что после их смерти будет прекрасно на земле». Но нельзя же до бесконечности оставаться безумцами, поклоняясь идеалам Октября, и повторять: «обреченные смерти приветствуют тебя». Необходимо отказаться от идеологии революционного насилия. Комментарий А что взамен идеологии революционного насилия? Политическая культура демократии, Цивилизованный политико-правовой процесс, позволяющий согласовать важнейшие интересы основных социальных слоев и групп общества и, тем самым, сохранить в обществе макро-социальный компромисс. HYPERLINK "http://www.regnum.ru/" INCLUDEPICTURE "http://www.regnum.ru/i/logo.gif" \* MERGEFORMATINET 11.07.2010 Документ: http://www.regnum.ru/news/1303295.html Опрос: 27% россиян уверены, что в стране существует культ личности Путина Более половины россиян считают, что в стране уже существует культ личности HYPERLINK "http://www.regnum.ru/look/c2ebe0e4e8ece8f020cff3f2e8ed/" \o "Новости по теме 'Владимир Путин'" \t "_blank" Владимира Путина (27%), либо то, что предпосылок для его появления становится все больше и больше (28%). Не видят признаков такого культа 33%, затруднились с ответом 12%. Такие данные публикует Аналитический Центр HYPERLINK "http://www.regnum.ru/look/def0e8e920cbe5e2e0e4e0/" \o "Новости по теме 'Юрий Левада'" \t "_blank" Юрия Левады ( HYPERLINK "http://www.regnum.ru/look/cbe5e2e0e4e0202d20f6e5edf2f0/" \o "Новости по теме 'Левада - центр'" \t "_blank" Левада-Центр) на основании результатов опроса, проведенного в 45 регионах России. Опрос также показал, что, по мнению 27% россиян уверены, нашему народу постоянно нужен сильный и властный руководитель, "сильная рука". Еще 28% считают, что в стране случаются ситуации, когда нужно сосредоточить всю полноту власти в одних руках. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы вся власть была отдана в руки одного человека, уверены 33%. То, что сейчас в руках Путина сосредоточена практически вся власть в стране, идет на благо России, считают 52% опрошенных. Противоположного мнения придерживаются 22%. Затруднились с ответом 26%. HYPERLINK "http://www.ng.ru/" INCLUDEPICTURE "http://www.ng.ru/i/logo.gif" \* MERGEFORMATINET 12.07.2010 Отношение жителей России к Владимиру Путину меняется Более четверти россиян считают, что культ Путина есть. ОПРОС Отношение жителей России к Владимиру Путину меняется. 27% россиян считают, что в стране существует культ личности нынешнего премьера. По данным «Левада-Центра», за последние четыре года количество граждан, которые так думают, выросло почти в три раза. Также опрос показал, что в России стало меньше респондентов, которые полагают, что сосредоточение всей власти в руках Владимира Путина идет во благо стране. С другой стороны, в России сократилось число сторонников авторитарного режима – с 40 до 27% по сравнению с прошлогодними показателями. Одновременно 67% россиян считают, что в современной России необходима политическая оппозиция. Впрочем, ждать при этом усиления общественных движений или протестной активности не стоит, предупреждают специалисты «Левада-Центра» – это все еще установки зрителей, а не действующих лиц. Опрос проводился со 2 по 5 июля в 45 регионах России. В нем участвовали 1600 человек. INCLUDEPICTURE "http://www.svobodanews.ru/App_Themes/ru-RU/img/printLogo.gif" \* MERGEFORMATINET 25.07.2011 "Культурные факторы модернизации": как ценности и мировоззрение влияют на развитие стран и помогают или тормозят перемены Анна Качкаева Анна Качкаева: Почему одни общества совершают модернизационной скачок, а другие, несмотря на все усилия, его не делают? В какой степени российская модернизация зависит от специфических образцов социального взаимодействия, укоренных в российской культуре, практик работы, ведения бизнеса? На все эти вопросы попытался ответить доклад, который был представлен на минувшей неделе в Комиссии по модернизации при президенте. Докладывал публицист, литератор и телевизионный ведущий Александр Архангельский, который сегодня со мной в студии. Сам доклад составляет 200 страниц, приложения составляют большую часть, сам публицистический текст – 17 страниц. Четыре исследования приложены. Социологическое исследование сделано Центром независимых социологических исследований Санкт-Петербурга, там проверяли тезисы об отличии работников в России, Америке и ФРГ. Также представлен анализ публичных дискуссий о модернизации. Александр, зачем нужен этот доклад?   Александр Архангельский: Инициатива исходила от Александра Аузана, который у нас возглавляет рабочую группу консультантов при Комиссии по модернизации. И это вообще характерно, когда инициатором доклада про культурные факторы выступает экономист, институциональный экономист. Чем дальше, тем больше все понимают, что экономика и политика являются в равной мере и инструментом, и производными от того образа мира, который стоит у нас перед глазами. Маркс в известном смысле был прав, когда описывал механизм управления миром с помощью капитала, но это только механизм, потому что за этим механизмом стоит наша цель и наши человеческие переживания, наши устремления, наши ценности в конечном счете. И от того, какие у нас ценности самые важные, так мы и живем.   Анна Качкаева: В докладе приведены не модернистские ценности – это ценности выживания, по сути дела, когда респондент придает первостепенное значение безопасности по сравнению с самовыражением и качеством жизни, характеризует себя как не очень счастливого человека, не участвует в общественной деятельности, не подписывает петиции и не сделал бы этого в будущем, отрицательно относится к гомосексуализму, считает, что необходимо проявлять большую осторожность, доверяя людям. В целом это социальный негативизм, недоверие, и все это вместе отражает степень перехода от индустриального к постиндустриальному обществу. Традиционные ценности заключаются в высоком значении веры в жизни респондентов, убеждении, что ребенку важнее научиться повиновению религиозным верованиям, чем независимости и решительности. С этим связана каким-то образом недопустимость абортов. Респонденту свойственно сильное чувство национальной гордости, и он склонен к почитанию власти. Вообще, все это про Россию.   Александр Архангельский: Ну, да. Хотя я бы хотел сказать, что здесь проблемы перевода с язык на язык. Есть язык экономистов и язык гуманитариев. Поэтому то, что экономист назовет отрицательным отношением к гомосексуализму, гуманитарий назовет отрицанием носителей этого гомосексуального опыта. Потому что модернизационные ценности не исключают ни веры, ни критического отношения к гомосексуализму как к социальной норме. Эти ценности отрицают другое. Они отрицают возможность отвергать человека на основании того, что он а) гомосексуалист, б) религиозный или, наоборот, антирелигиозный. Это ценности свободного отношения к чужому человеческому опыту, что не исключает ни смысловых конфликтов, ни всего остального. Да, конечно, если сделать такие оговорки, это про Россию. Мы в стране, где еще не началась модернизация, и вопрос – начнется ли.   Анна Качкаева: Правильно ли я вас понимаю, что прежде всего неприятие чужого, другого – это главное?   Александр Архангельский: Отвержение. Недопущение чужого как варианта, отказ обсуждать чужое как вообще чужой опыт.   Анна Качкаева: Можно ли в этом случае поставить знак равенства между модернизацией и культурной революцией?   Александр Архангельский: Можно поставить знак равенства между модернизацией и сменой культурных стереотипов. Если понимать модернизацию совсем широко, то петровская модернизация была одновременно культурной революцией. И кончилась она тем, что трясина вздохнула и засосала обратно большую часть того, что этот роковой модернизатор ценой невероятных потерь и человеческих жизней совершил. Правда, кое-что осталось: флот, армия, Академия наук, много чего из того, что сделал. Другой вопрос – возможно ли без революции? Для этого надо посмотреть на опыт тех стран, где это получилось. Я думаю, что мы вполне осознанно не стали смотреть на опыт тех стран, которые вступили в начале ХХ века, это основная часть европейских стран – это было давно, ситуация была другая. А лучше посмотреть на опыт послевоенных стран, которые вступили на путь модернизации, потому что нужно было определяться, то есть это был осознанный выбор. И мы показываем в приложениях, что из полусотни стран, которые осознанно вступили на путь модернизации, пять стран проскочили, а остальные, в общем, пролетели. Заметим, что эти пять стран – Япония, Южная Корея, Сингапур… Это практически все страны а) сверхтрадиционные, б) не имеющие опыта западной демократии, б) начинавшие примерно в той ценностной точке, в какой находимся мы. Это было 50-60 лет назад. Вопрос: они перестали быть японцами, сингапурцами и так далее? Нет, они производили не культурную революцию, а культурную эволюцию. Другое дело, что если бы они остались прежними… Вот мы приводим пример такой страны, как Аргентина, у которой после войны были все шансы модернизироваться. Там был огромный процент европеизированного населения. Однако Аргентина сказала: у нас и так все хорошо. Вот они остались как есть, и они не впишутся в модернизационную кривую. Это будет приятная обученная страна, без развития, с дешевыми землями, вином, но совершенно никакой роли не будет играть в экономическом развитии.   Анна Качкаева: В докладе совершенно очевидно выведены критерии модернизации, именно культурной, и можно обозначить три основных: дистанция отношения к власти, индивидуализм и рационализм и секулярность.   Александр Архангельский: Секулярность на языке экономистов отличается от гуманитарного понимания. Гуманитарий никогда не скажет, что секулярность есть цель, потому что секулярность уже совершилась, это есть факт, в котором весь мир живет. И при этом для гуманитария секулярность и религиозность не одно и то же и не оппозиция, это просто разные понятия.   Анна Качкаева: Все эти критерии характеристики западной модели мира. Это комфортная среда обитания, которая ассоциируется с западным образом жизни.   Александр Архангельский: Именно ассоциируется. Смотрите, это поэтапное движение. Сначала прошли европейские страны. Не потому что они лучше, а просто история так сложилась, что их туда вынесло. Россия, если бы она не ввергла себя сначала в Первую мировую войну, а потом в революцию, вполне вероятно, по всем линиям и тенденциям могла оказаться в этом же ряду, но случилось так, как случилось. Мы как раз показываем, что это не западное, а современное. Мы говорим о современных странах и не современных странах. Япония не стала западной страной, хотя она опора того золотого миллиарда, о котором мы с такой завистью говорим. В Сингапуре мы вряд ли хотели бы жить. Это совершенно не Запад, кроме одного пункта: там все восточное, кроме суда. Там нет демократии в нашем западном понимании, но там есть внешнее судебное управление. Высшая инстанция при имущественных спорах – Лондонский королевский суд. И это освобождает Сингапур от тупиков, к которым неизбежно ведет отсутствие демократии. Поэтому не Запад, а современность.   Анна Качкаева: А все арабские революции этой весны – тоже модернистская попытка изменить эти страны в сторону современности?   Александр Архангельский: Я бы сказал, что это взлом архаики, привычной арабскому миру, в силу различного рода причин. Потому что архаичная и сверхуспешная Саудовская Аравия и сверхнищий Йемен были одинаково архаичны. Мы знаем, что эти самые авторитарные послевоенные режимы шаг за шагом вводили новое образование. И это было для них чем-то абсолютно бесполезным. Вот Мубараку, как такому чекисту-шестидесятнику, очень хотелось, чтобы в его стране было все управляемо в ручном режиме и одновременно чтобы молодые люди получали светское образование. Поэтому огромный университет в Каире, светский университет в Александрии, Александрийская библиотека восстановлена, построено норвежцами одно из лучших библиотечных зданий в мире. Читателей очень мало, в основном экскурсанты, но они хотели, чтобы у них была образованная молодежь. Но они этой молодежи современной жизни предоставить не могли. Они могли дать им условно современное образование, но не могли предоставить современную жизнь, активные конкурентные отношения и так далее. В итоге у этой молодежи в руках оказался Фейсбук, они видели, что жизнь вокруг них абсолютно архаическая и не меняющаяся, и они ее начали взламывать. И жертвами пали те самые чекисты-шестидесятники, которые и дали им это образование. Но это предпосылка, из нее может произойти все что угодно. Из нее может произойти переход в Талибан – это тоже пакистанские студенты, которые развернулись в противоположную сторону, но из этого может произойти и требование модернизации. Вступят ли эти страны на этот путь, мы не знаем, но взлом традиций там произошел. Это не культурная революция и не культурная эволюция, это заявка на то, что общество хочет и потенциально может стать современным, хотя это тяжелейший путь.   Анна Качкаева: В России нет такой пассионарной молодежи. В докладе постоянно звучит мысль, что Россия – это скорее Восток.   Александр Архангельский: По характеристикам скорее Восток. Но еще раз повторю, после войны успешный путь модернизации прошли только восточные страны, пожелавшие стать современными. С ценностями можно работать, не ломая их об колено. Нельзя ставить вопрос так: или традиционные ценности, или модернизация. Нужно ставить вопрос иначе: есть ли среди традиционных неформальных институтов нечто такое, что позволит нам использовать это как преимущество в процессе модернизации, а не как недостаток? Например, что русскому лучше заказать – неповторимое штучное или системное кропотливое? Мы понимаем прекрасно, что лучше блоху. Значит ли это, что в России невозможно что-либо сделать? Нет. Это значит, что, по крайней мере, на первых этапах модернизации делайте ставку на штучное прорывное. Это наше конкурентное преимущество. Точно так же как когда мы смотрим, на чем переигрывают своих конкурентов русские люди, попадающие в западные корпорации, они как раз на этом и переигрывают. Китаец их переиграет на вот этой последовательной муравьиной кропотливости, не надо с ним в этом соревноваться.   Анна Качкаева: Вы говорит о трех путях – сломать через колено, сохранить своеобразие и застать, как Аргентина, в традиционалистском состоянии, либо в процессе эволюции пытаться двигаться дальше. Но меня не покидает противоречие, которое заложено в докладе. С одной стороны, ощущение страны с негативизмом, социальным цинизмом, нежеланием принимать решения, меняться и так далее. С другой стороны, подкуем блоху. С другой стороны, литература и православие, которые укоренились, политическая система не меняется. На этих противоречиях можно выстроить модернистский вектор? У меня сомнения большие.   Александр Архангельский: Может. Даю ли я какую-либо гарантию? Не даю. Я знаю, что если не попытаться, мы вылетим туда, где находится Аргентина. Причем Аргентине распадаться некуда, у нас альтернатива простая – или модернизация долгая, или распад. Вот Советский Союз не модернизировался, он стоял, пока не развалился, и этого пути я для своих детей не желаю. То есть вариантов два – хороший, но тяжелый или быстрый, но плохой. У нас нет политических рычагов, но мы в докладе прописываем, что на пятом или шестом шаге встанет вопрос о политических ценностях, и политическая система придет в противоречие с модернизирующейся страной, это тоже неизбежно. Это происходило в Корее, в Японии, рано или поздно произойдет в Сингапуре.   Анна Качкаева: А слово «модернизация» нельзя заменить?   Александр Архангельский: «Обновление» или «возвращение в современность». Или «прорыв в современность». Мы несовременное общество, и мы должны стать современным, если мы хотим развиваться.   Анна Качкаева: В вашем 17-страничном введении есть семь тезисов, ради чего он и писался, я так понимаю, которые должны стать таким манифестом культурной модернизации, а дальше уже – рычаги. Сформулируйте их.   Александр Архангельский: Вообще, доклады такого рода пишутся для того, чтобы дать четкую смысловую рамку для дальнейших действий. Будут ли эти действия или не будут – это другой вопрос. Но эти действия не могут быть хаотичными. Те, кто принимают ключевые политические решения, должны иметь четко очерченную рамку, почему так, а не иначе, почему это работает, а это не работает, и на что делать ставку, а на что ставку не делать.   Анна Качкаева: Хотя каждое из предложений в этом докладе тянет на отдельный доклад.   Александр Архангельский: Я отвечал за формулировки, не за идеи, потому что идеи мы обсуждали вместе в течение нескольких месяцев напряженно. И моя задача заключалась в том, что если кто-то из людей, принимающих решения, решит к этому докладу обратиться, можно было бы первые 17 страниц четко и ясно посмотреть, а после этого подтверждается или не подтверждается – залезть в исследования, посмотреть. Тезисы простые. Первое. Неформальные институты и культурные установки могут служить драйверами модернизации, а не только ее тормозом. Это, мне кажется, в расшифровке не нуждается. Обычно считается, что не нужно культурных революций, если вы хотите, чтобы страна приняла идея модернизации. Потому что как только культурная революция – сразу абсолютное большинство и абсолютное меньшинство опять противопоставляются, абсолютное меньшинство понимает, про что речь, абсолютное меньшинство ворчит и не вписывается в будущее, вот это невозможно.   Анна Качкаева: Здесь говорится, что пережитки советского человека не изжиты, и социологи говорят, что на это понадобится лет 20 еще. Означает ли это, что в западных исследованиях в меньшей степени критерии человеческого фактора…   Александр Архангельский: Это не западные исследования, это исследования на общемировом материале, проведенные российскими исследователями. Просто у социологов другая логика. Они что-то замеряют и начинают описывать это явление, некий фантом. Понимаете, человек советский будет жить и в модернизированном обществе, вопрос – что будет ядром, а что периферией? Ценностная шкала не может… это же не программа, которая записывается в компьютер, она не может вся целиком сразу измениться. Меняется ее конфигурация. Например, вы можете совмещать трудно совместимое, не знаю, ценности индивидуализма и надежды на родовую общность. В какой-то момент это разойдется, но это не обязательно должно разойтись в первые 20, 50, 100 лет. Поэтому не надо бояться того, что какие-то черты советского человека будут еще продолжать жить в модернизированном сознании, если оно состоится. Надо работать над доминантой, над центром. Второе. Без долгого взгляда, то есть без перспективы, без образа будущего ничего не получится. У нас сегодня все решения короткие. Больше того, люди, которые принимают решения, связанные с модернизацией, считают, что приняли управленческое решение, нарисовали схему – и все получится. Нужен долгий взгляд. Поэтому когда вы говорите о культурных факторах, они всегда в долгую. Все неформальные институты – это тоже сформировалось на протяжении столетий.   Анна Качкаева: Все помнят обещания светлого будущего, коммунизма. Ну, и что?   Александр Архангельский: Коммунизм был нарисованной утопией, которая была на 21-м Съезде взамен исчезнувшего культа личности Сталина предъявлена.   Анна Качкаева: И каков образ будущего? В докладе, кстати, это не описано.   Александр Архангельский: Да, в докладе этого мы делать и не собирались. Здесь задача была – идеологические рамки. Поэтому это не образ будущего – коммунизм как цель, а это образ будущего, где нашим детям хорошо. Где наши дети конкурентоспособны, где они вписаны в современность. Нельзя нарисовать, каким будет мир через 50 лет, ни технологически, ни идеологически. Можно только нарисовать, что мир будет изменчив. И рядом будет абсолютно не меняющийся, застойный, дряхлеющий мир без шансов. Нам нужен мир, где ты должен быть готов к переменам.   Анна Качкаева: Значит, надо учиться, двигаться, меняться всю жизнь.   Александр Архангельский: Да. И это не катастрофа и не слом, а это счастье! Это радость познания, это очень интересно! То есть будущее – это там, где интересно.   Анна Качкаева: Вот это годится.   Александр Архангельский: Сейчас все говорят, что есть дефицит ценностей, абсолютная прагматика, ценностей не хватает. Мы говорим, что это и плохо, и хорошо. Хорошо в том смысле, что мы это ощутили, а ценности новые зарождаются не тогда, когда их спустили сверху, а тогда, когда у всех, как кислорода, начинает не хватать чего-то вот ценностного. Все начинают ругаться на всех, молодежь говорит, что у старших ценности непонятнее, старые говорят, что у молодежи ценностей нет вообще. Это значит, что и те и другие ценности признают – уже хорошо, и хотят их иметь. И это как раз шанс на то, что поиск ценностей начнется. И отсюда вытекает четвертое: вытеснение метафизических ценностей – это угроза для модернизации.   Анна Качкаева: То есть только материальные ценности не помогут переменам и развитию.   Александр Архангельский: Никогда. Тем более что мы с вами прекрасно понимаем, что между деньгами и счастьем нет никакой корреляции. Нехватка денег иногда бывает источником несчастья, но вот чтобы много денег и много счастья – такого не было.   Анна Качкаева: Но что, тогда возвращаемся к понятной матрице старшего поколения: романтическая идея служения революционной миссии тоже ни к чему хорошему не привела.   Александр Архангельский: Не привела. Модерность предполагает изменчивость. Ценности только в своем ядре неизменны. Добро и зло, правда и ложь, честность и доверие – это вещи, которые являются ценностями безусловными. Но все равно рано или поздно возникнут неформальные институты, и мы будем понимать, что значит доверие. Ну, доверие к банку не означает, что мы будем подписывать любой контракт, не глядя, правда? Доверие к банку означает, что мы будем оценивать этот банк, способен он устоять в случае кризиса или не способен. А доверие друг к другу не предполагает, что я завтра вам отдам все свои деньги, но это означает, что в случае проблем у меня или у вас мы можем друг друга поддержать. Это все вещи решаемые. А периферийные, оттенки – сколько угодно. Мы можем никогда не договориться, одному нравится желтое, другому красное. Сколько угодно. И в четвертом очень важно, что если не работать с этой метафизической сферой жизни, она никуда не исчезнет. Избыток прагматизма на каком-то шаге неизбежно обернется горячечным революционным романтизмом. А мы ни тотальную прагматику, ни революционный романтизм, когда все снесем, а потом посмотрим, не приветствуем, это не модернизация. Это либо застой, либо слом. Либо авангард, либо архаика в нашей терминологии. То есть не модерн. Новые ценности, то есть ценности, которые к нам приходят отчасти извне, как чужой опыт, а отчасти как наш собственный опыт, приобретенный в процессе развития, они могут точно так же, как традиция, быть и положительными, и отрицательными. Мы сталкиваемся с новым опытом, и это не значит, что нам от этого хорошо. Нам не всегда может быть приятен современный мир. Как побудить человека принять эти ценности? Через детей. Не надо человека заставлять принять ценности модерна для себя. Вот он советский человек, и не мешайте ему быть советским человеком, только поговорите с ним о детях. Он прекрасно понимает, что дети будут жить в другом мире, и он может принять для них эти ценностные шкалы, чтобы детям в конечном счете было хорошо, чтобы дети были конкурентоспособны, чтобы они вписались в ту современность, в которой, может быть, этому человеку и места не найдется.   Анна Качкаева: Хорошо, значит, будущее – это интересно, и будущее – это разговор о детях.   Александр Архангельский: Шестой тезис – как эти ценности формулируются. Это не власть, а независимые группы, которые артикулируют ценности. И это уже возникает. От «синих ведерок» и Химкинского леса до консервативных групп. Полноценная модернизация не отрицает ни архаику, ни консерватизм, она просто всему отводит свое место. Она пытается гармонизировать интересы разных слоев. Эти группы возникают, они свои ценности артикулируют.   Анна Качкаева: И они должны родить новый общественно-политический язык, который станет языком современности.   Александр Архангельский: Да. Шестой тезис – не государство, а независимые группы и отдельные яркие личности, которые в России всегда были институтами, порождают новые ценностные шкалы. Но седьмой тезис: государство и власть могут поддержать формирующиеся ценности. И в этом смысле надо ставить вопрос – какой институт, находящийся в руках государства, может быть проводником этих формирующихся независимых от государства ценностных шкал. Мы отвечаем: школа.   Анна Качкаева: Ну, да, со школы все начинается. Через школу проходят миллионы, и не только детей, но и родителей, бабушек и дедушек. И, собственно, там рождается многое из того, что мы потом называем смыслами и будущим.   Александр Архангельский: Да, поэтому мы говорим о том, что политика последних лет, вымывающая гуманитарные предметы из школьного цикла, абсолютно не прагматична. Если вымывается гуманитарная сфера, от этого научно-техническая не становится более развитой.   Анна Качкаева: Но если техническая сфера понятна в своей конкретике и прагматике, то с той неопределенностью, с которой гуманитарная сфера столкнулась в минувшие 20 лет, очень трудно работать. Где те учителя и те критерии, чтобы определить, как преподавать историю. Когда президент Медведев говорит: я бы не хотел, чтобы изменяли оценки в связи с войной, – куда бы он не хотел, чтобы они изменялись?   Александр Архангельский: Государство должно не это говорить, а оно должно говорить: так, как преподавали историю, ее преподавать нельзя, а как – вы нам скажите. Если модернизация как процесс запустится, в том числе культурная модернизация, ни один президент не сможет говорить, как оценивать и как не оценивать историю.   Анна Качкаева: Вообще историю лучше преподавать как процесс, мне кажется.   Александр Архангельский: Не только как процесс, а как бесконечную проблему. Узнай, что было, займи свою позицию и постарайся доказать, что ты прав. Знай событие, отнесись к нему и узнай, что по этому поводу думали другие. Но мы очень важную одну вещь не сказали. Вот социологическое исследование, которое питерские социологи провели в Германии, в Америке, оно позволило нам на экспериментальном уровне проверить, что будет с носителем русских неформальных институтов, если модернизация состоится. Потому что это были опросы среди русских людей, работающих в западных корпорациях или в отделениях этих компаний в России. Что это означает? Что убраны институциональные барьеры, сразу все политические, культурные, исторические, это все западное производство, а человек русский. Что с ним происходит? Он меняется или нет? Второе, можно было посмотреть, есть ли разница между теми, кто в зрелом возрасте оказывался в этих компаниях, и теми, кто прошел через школы европейские и американские. Интереснейшие результаты. Первое, убейте институциональные барьеры – и никаких препятствий в этом русском характере вы больше не увидите для развития. Значит, дело не в русском национальном характере, не в неформальных русских институтах. И возраст не проблема. Что важно. Что те, кто прошел чужую школу, вообще не являются больше носителями вот этих неформальных институтов. Они являются носителями других неформальных институтов, а этническая культурная принадлежность становится для них фактором окраски. Из чего следуют два выводы. Первое, институциональные барьеры, а не русский национальный характер являются препятствием для модернизации. Второе, если вы хотите, чтобы у вас следующее поколение было приучено к бесконечно меняющейся современности, поменяйте систему преподавания, сделайте опору на гуманитарные предметы, которые являются ключевым инструментом формирования человеческого сознания. По-моему, это очень простые и понятные вещи.   Анна Качкаева: Николай из Москвы, добрый вечер.   Слушатель: Добрый вечер! Я позволю себе высказать скептическое отношение к этой затее. Ваши интригующие слова вряд ли поняли большинство слушателей. Ваш гость предлагает прогрессорскую схему, которая изначально предполагает применение манипулятивных стратегий, что противоположно демократии. И позволю выразить сомнение в квалификации людей, которые составили доклад, поскольку два утверждения, которые я понял, являются очевидно ложными, а именно – что восточному взгляду на мир свойственен социальный цинизм и что в Аргентине нет модерного общества.   Анна Качкаева: По-моему, как-то нас услышали – то, о чем хотели услышать, а не то, о чем мы говорили. Значит, что-то мы не сумели объяснить слушателю.   Александр Архангельский: И в какой-то степени нас не захотели понять. И то и другое одинаково печально.   Анна Качкаева: Лариса Дмитриевна, Москва, пожалуйста.   Слушатель: Скажите, как на этот доклад отреагирует церковь, как вы думаете? И что вы думаете по поводу премии «Квадрига»?   Александр Архангельский: Не знаю, разные священники будут реагировать по-разному. Есть социальная концепция Русской Православной церкви, но нет никакой экономической единой модернизационной или антимодернизационной.   Анна Качкаева: Хотя о религиозном факторе в этом докладе говорится.   Александр Архангельский: Там говорится о религиозном факторе в том смысле церковь сама говорит. То, что называется в социологии религиозностью, это, скорее, такое суеверие, когда человек уповает на судьбу, а не на самого себя. А русский человек всегда говорил: на Бога надейся, но и сам не плошай, - и в этом не было никакого атеизма. По поводу «Квадриги», мне кажется, что лучше не присуждать, а если присудили – не отбирать.   Анна Качкаева: А еще лучше – президенту не защищать премьера в этой связи.   Александр Архангельский: Это тоже. Я организовывал много премий, и я исхожу из того, что организаторы прежде всего должны думать, прежде чем что-то делать. Либо не давайте, если дали, то уже не отменяйте, а если отменили – закрывайте премию, потому что вы опозорились.   Анна Качкаева: Владимир, Саратовская область, пожалуйста.   Слушатель: Очень уважаю Александра Архангельского и надеюсь, что власть прислушается к его докладу. Человек с нормальным культурным развитием не будет кичиться особняками, часами и машинами и не склонен к коррупции. Здесь вспоминают «Беседы о русской культуре» Юрия Лотмана.   Александр Архангельский: Очень правильно.   Анна Качкаева: Итак, рычаги, что в нашей с вами сфере – публичной, коммуникационной, медийной?   Александр Архангельский: Первое, открытая дискуссия о том, кто мы, куда и откуда. Неуправляемая причем дискуссия, с этическими, но не политическими ограничениями. Второе, философия поддержки потребителя в области культуры. То есть не подкупаем художника, продюсера, издателя, а помогаем нашему гражданину иметь доступ ко всем сферам современной культуры. Это технически возможно, и в докладе прописывается, как это возможно. Ставка на гуманитарные предметы в средней школе, потому что это главный институт, через который проходят все. На истории и литературе формируются а) традиции и б) современность. Вот это предметы, которые соединяют современность и долгоиграющую традицию. Далее можно конкретными проектами поработать с разными слоями населения. Для старшего и среднего поколения – это сериалы, и нужны конкурсы на смену сериального стандарта. Великое кино по заказу не делается, но сериалы – это не великое кино, а качественное массовое. Значит, нужны сценарные пласты, которые показывают успех, честность и так далее. Для молодежи это от компьютерных игр до романов для подростков. И анимация - поддержка сериалов мультипликационных и проектов по типу «Улицы Сезам». Со всеми слоями. И школа.   Анна Качкаева: В общем, чтобы было интересно и думайте о детях. Спасибо!