География: история и развитие

Как вы знаете, география – одна из древнейших наук, можно сказать, что она стара как само человечество. Это значит, что мы с вами служим Прекрасной Даме, которой от роду уже 2,5 тыс. лет. И на всем протяжении этого времени ее становление и развитие отражало процессы заселения, сельскохозяйственного и промышленного освоения Земли, формирования географического разделения труда и специализации районов и стран, изменений в социальном строе общества и научно-техническом прогрессе. На заре своего существования география находилась в недрах философии, а затем выделилась в самостоятельную сферу знаний, оставаясь единой, нерасчлененной наукой, т. е. экономической – и тем более социально-экономической географии, как таковой, еще не было, хотя отдельные ее элементы присутствовали в недрах землеведения и страноведения. Н.Н. Баранский назвал этот период развития экономической географии «утробным». В этом смысле наиболее показательна эпоха античности , давшая миру ученых широкого профиля, которые, наряду с другими науками, занимались и географией. Так, Геродота, считавшего, что история должна рассматриваться географически, а география – исторически, нередко называют и «отцом истории» и «отцом географии». Страбон тоже оставил и многотомную «Историю», и многотомную «Географию». У Аристотеля естественно-географические исследования сочетались с философскими. Эратосфена можно назвать и географом, и астрономом, и математиком, и физиком, и филологом, Птолемея – астрономом, картографом и географом. В античную эпоху в географии прослеживались два главных направления – землеведческое и страноведческое. И в том, и в другом преобладала своего рода инвентаризационная функция , связанная с ответом на вопросы «что?» и «где?». Некоторые географы того времени, например, Геродот, Страбон, сами много путешествовали, добросовестно описывая все увиденное. Но многие страноведы поступали примерно так, как географ, выведенный Сент-Экзюпери в «Маленьком принце», который безвыездно жил на своей планете и черпал все сведения об окружающем мире из опросов других сведущих людей. В эпоху Средних веков никаких принципиальных изменений в развитии географии не произошло. Например, в период раннего Средневековья, к которому в первую очередь относятся слова Ф. Энгельса о «темной ночи Средневековья», наступил полный упадок географических знаний, а достижения античности были забыты. К тому же землеведение оказалось целиком во власти библейских догм. Арабская и китайская география тогда намного опережали европейскую. Ситуация улучшилась только с переходом к развитому Средневековью, когда началось расширение торговых связей и поездки в далекие страны стали довольно обычным явлением В связи с этим появилась и литература о путешествиях с подробными сведениями по физической географии и этнографии и столь же «утробной» экономической географии. В эпоху раннего Нового времени , которая в Европе совпала с расцветом Возрождения и Великими географическими открытиями, география приобрела новое развитие. С Возрождением было связано и возрождение античной географии, возвращение в научный обиход трудов великих ученых древности. А Великие географические открытия вызвали к жизни поток литературы о путешествиях, в которой, как отметил Н.Н. Баранский, можно было встретить и экономико-географические сведения. Но для нас эта эпоха наиболее интересна тем, что именно тогда появилась первая работа, которую В.К. Яцунский, Ю.Г. Саушкин и другие известные историко-географы называют первым трудом по экономической географии . Речь идет о книге флорентийца Людовико Гвиччардини, который представлял торговые компании своего города и Тосканы во Фландрии (в Антверпене). Книга называлась «Описание Нидерландов» и состояла из двух частей. В первой из них автор характеризовал природу, население и хозяйство Нидерландов в целом, а во втором описывал все 17 провинций этой страны. О популярности труда Гвиччардини говорит тот факт, что в дальнейшем он переиздавался 35 раз, причем на разных языках. В эпоху раннего Нового времени увидела свет еще одна географическая работа – «География генеральная» (или «Всеобщая география»). Ее автором был Бернхард Варен (Варениус) – немец по национальности, но живший и работавший в Нидерландах и умерший очень молодым – как раз в год выхода своей книги (1650). Труд Варениуса также издавался не раз и также на многих языках, в том числе на английском (под редакцией И. Ньютона) и на русском. Но по содержанию его скорее можно назвать общеземлеведческим, в котором жизнь и деятельность людей почти не рассматривались. Затем наступила эпоха Нового времени , связанная с победой капиталистического способа производства, промышленными переворотами и ускорением развития производительных сил, с социальными революциями, с началом колониальных захватом. Эта эпоха предъявила совершенно другие требования к географии, вызвав к жизни во многом совершенно новую географию . Не будет ошибкой утверждение, что наибольшее влияние на ее развитие оказали три географические школы – русская, немецкая и французская, которые в известной мере дополняли друг друга, в том числе и в становлении экономической географии. В Германии в XVIII в. стала развиваться так называемая камеральная статистика , по существу представлявшая собой описательное государствоведение. Основная ее задача заключалась в сборе и систематизации разнообразной справочной информации для нужд управления и подготовки чиновников госаппарата – о размерах территории государств, его границах, административно-территориальном делении, государственном устройстве, финансах, отраслях хозяйства, внешней политике, вооруженных силах и т. д. Тогда же во Франции, а позднее также в Германии, Англии, США стала преподаваться коммерческая география , отличавшаяся от камеральной статистики более подробным описанием природных условий и хозяйственной деятельности районов и стран, что было уже более близким приближением к экономической географии. Перед Россией в XVIII в. стояли во многом совершенно иные задачи, связанные с изучением, освоением и заселением быстро расширявшейся территории государства. На решение этих задач было во многом направлена деятельность двух выдающихся ученых – Татищева и Ломоносова. Оба они были и практиками, и теоретиками. В.Н. Татищев в качестве практика известен как начальник уральских заводов и основатель Екатеринбурга, как организатор многих важных экспедиций и составитель обширной программы полевых исследований. Как ученый, историк и географ, он, можно сказать, участвовал в закладке фундамента этих наук в России. Географию Татищев рассматривал как комплексную науку, изучающую природу, население и хозяйство в их взаимной обусловленности и в различиях от места к месту. Важно подчеркнуть, что в ее составе он выделял и политическую (а по сути – экономическую) географию, которая занимается изучением городов, пристаней, больших и малых селений, правительств, а также занятиями и бытом людей и всем тем, чем они «упраждняются». М.В. Ломоносов, первый русский ученый с мировым именем, отличался особой широтой своих научных интересов. Для географии он особенно много сделал на посту руководителя Географического департамента Академии наук. В научно-практическом плане занимался организацией экспедиций по изучению производительных сил страны, составлением карт и атласа России. В теоретическом плане его интересовали вопросы населения, хозяйства, взаимосвязи природных и экономических явлений. Можно предположить, что под влиянием работы над анкетой для составления атласа, включавшего и «экономические ландкарты», у Ломоносова сформировалась концепция новой научной дисциплины, охватывавшей изучение природных, трудовых ресурсов и хозяйства России. В 1761 г. он впервые в мировой науке применил термин экономическая география . Таким образом можно сказать, М.В. Ломоносов определил свое время, поскольку в широкий научный обиход это словосочетание стало входить уже в конце XIX в. В первой половине XIX в. наибольшее влияние на зарождение экономической географии оказали работы представителей немецкой и русской географических школ – И. Тюнена и К.И. Арсеньева. Современник великих немецких географов Гумбольдта и К. Риттера, которые были далеки от проблем экономической географии, И. Тюнен отнюдь не был географом. Это был мекленбургский помещик-юнкер, который, задумав изучить свое имение Теллов, в 1826 г. выпустил книгу «Изолированное государство». Он назвал ее так потому, что действительно сконструировал такое «государство», представлявшее собой плодородную равнину с одинаковыми почвами, – воплощение сельского хозяйства вообще, в центре которой находится мекленбургский город Шверин – воплощение города вообще. Использовав теорию дифференциальной ренты, Тюнен определил наиболее выгодную специализацию концентрических сельскохозяйственных зон, окружающих город. Так возникли знаменитые «кольца Тюнена» (рис. 1). Конечно, схема Тюнена выглядит примитивно-абстрактной и, наверное, К. Маркс был прав, написав о ней: «достойно уважения и в то же время смешно». Но тем не менее для 20-х гг. XIX в. исследование Тюнена было отнюдь не ординарным. А.Н. Ракитников, один из отечественных ведущих специалистов по географии сельского хозяйства, назвал его «в высшей степени самобытным ученым, соединившим в себе экономиста и агронома-практика». А по мнению Ю.Г. Саушкина, система расчетов Тюнена представляет собой как бы упрощенное линейное программирование. Рис. 1. «Кольца» И. Тюнева (по В.Н. Холиной) Совершенно иной фигурой был К.И. Арсеньев. Приехав в Санкт-Петербург из глухой заволжской деревни, он всего добился своим трудом и талантом, став академиков и (несмотря на вольнодумство и знакомство с декабристами) преподавателем истории и статистики у наследника престола, будущего Александра II. Арсеньев очень много занимался статистикой, о чем свидетельствуют и главные его работы – «Начертание статистики Российского государства» и «Статистические очерки России». Но это не имело ничего общего с пришедшей из Германии уже упоминавшейся камеральной статистикой, которая распространилась в России и против которой Арсеньев резко возражал. Статистика Арсеньева была гораздо ближе к экономической географии, что, по словам Ю.Г. Саушкина, позволило ему «осуществить программу Ломоносова», охватив Россию «единым взглядом». Очень важно, что обе упомянутые работы ученого фактически были посвящены районированию России с подразделением ее на десять «пространств» (рис. 2). По мнению Н.Н. Баранского, это означало переход «с позиций отраслево-статистических на позиции районной географии». Из других работ Арсеньева следует упомянуть «Гидрографическо-статистическое описание городов Российской империи». Рис. 2. Схема районирования К.И. Арсеньева, 1848 (по Н.Н. Баранскому) Во второй половине XIX в. наибольший вклад в развитие экономической географии внесли три географические школы – российская, немецкая и французская. Но каждая из них шла своим путем. Из русских географов назовем в первую очередь П.П. Семенова – Тян-Шанского и А.И. Воейкова. Ни тот, ни другой не были экономико-географами в прямом понимании этого слова, но многое сделали для развития этого направления. Напомню, что П.П. Семенов – Тян-Шанский начинал свой путь в науке как естествоиспытатель, прославившийся экспедицией в Тян-Шань. Но затем его интересы стали гораздо разностороннее. Во многом это было связано с тем, что в течение 41 года (1873–1914) он руководил Русским географическим обществом и в значительной мере определял программу его знаменитых экспедиций, а также с руководством Центральным статистическим комитетом России. П.П. Семенов – Тян-Шанский был и видным политическим деятелем – членом Государственного совета. Многие из вас, наверное, видели экспонируемую в Русском музее в Санкт-Петербурге картину И.Е. Репина, на которой изображено заседание Совета; на первом плане – знаменитый географ. Для экономической географии особое значение имели работы Семенова – Тян-Шанского по экономическому районированию России (рис. 3), по исследованию ее населения и сельского хозяйства, а также его страноведческие очерки по родной стране. Рис. 3. Схема районирования П.П. Семенова – Тян-Шанского, 1880 (по Ю.Г Саушкину): I – Крайняя северная; II – Приозерная; III – Прибалтийская; IV – Московская промышленная; V – Центральная земледельческая; VI – Приуральская; VII – Нижневолжская; VIII – Малороссийская; IX – Новороссийская; Х – Юго-Западная; XI – Белорусская; XII – Литовская. А.И. Воейкова можно назвать и климатологом, и путешественником-страноведом. С экономической географией его связывают исследования, затрагивающие взаимодействие общества и природы, а также расселения населения. Советую вам также познакомиться с географическими работами Д.И. Менделеева. Из немецких географов второй половины XIX в. назовем прежде всего Ф. Ратцеля, главные труды которого – «Антропогеография» и «Политическая география» – положили начало этим направлениям развития географических идей. Но при оценке этих работ надо иметь в виду следующее. Во-первых , будучи биологом по образованию, Ратцель рассматривал антропогеографию не как «географию человека», а скорее как отрасль биогеографии, развивая мысль о том, что человеческие сообщества ведут борьбу за выживание подобно животным или растениям, в ходе которой вырабатывают различные формы приспособления к условиям природной среды. С этих позиций он и рассматривал распределение населения по земному шару. Во-вторых , в «политической географии» Ратцель выдвинул идею о том, что государство – это своего рода живое существо, и его жизнь во многом определяется окружающей средой также, как и жизнь живых организмов. Поэтому для улучшения своего географического положения государство, особенно такое молодое и растущее как Германия, имеет право расширять свои границы, увеличивать свою территорию. Именно Ратцель ввел в оборот такие термины, как «жизненное пространство» и «мировая держава». Наряду с Ратцелем, упомянем также другого немецкого ученого – А. Геттнера (хотя основные его труды относятся уже к ХХ в.). Концепция Геттнера, получившая название хорологической (от греч. chθra – пространство, страна) в основе своей была правильной, но вызвала среди географов, в том числе и в нашей стране, большие споры. Это объясняется тем, что по Геттнеру, цель географии должна заключаться не в установлении каких-либо закономерностей, а лишь «в познании фактической действительности». Во Франции во второй половине XIX в. преобладало страноведческое направление исследований, связанное прежде всего с именем Э. Реклю, который был широко известен не только как ученый, но и как революционер, участник Парижской коммуны 1871 г. За это участие он был приговорен к пожизненной ссылке на Новую Каледонию, которая потом была заменена высылкой из Франции. Реклю обосновался в Швейцарии, где подготовил и издал главный труд своей жизни – 19-томную всемирную географию «Земля и люди». По свидетельству хорошо знавшего его П.А. Кропоткина, для создания каждого тома он должен был проштудировать около тысячи книг. При этом огромные тома серии выходили с точностью до недели. Впрочем, Реклю помогали его друзья и сотрудники, среди которых выделялся русский эмигрант, тоже известный участник революционного движения, Л.И. Мечников. Для нас важно, что страноведческие тома Реклю содержали немало сведений, имеющих отношение к экономической географии. В начале ХХ в. развитие экономической географии продолжалось. В России оно было связано со школой замечательного ученого Д.Н. Анучина, которая, конечно, была общегеографической, но имела и выходы на экономическую географию, например через страноведение и этнографию. В Германии появилась книга экономиста А. Вебера «Теория штандорта промышленности», положившая начало целой научной школе. Немецкое слово Standort буквально означает «местоположение», но переводится и как «размещение», а размещение промышленности – это уже собственно экономическая география. Хотя Вебер в основном занимался изучением отдельных предприятий, его работа имела и методологическое значение, потому что он анализировал размещение промышленности с учетом трех ориентаций – транспортной, рабочей (на трудовые ресурсы) и агломерационной, т. е. отражающей ее территориальную концепцию, а также потому что он широко применял математические расчеты. Книга Вебера еще в 1926 г. была переведена на русский язык (под редакцией Н.Н. Баранского), сейчас она является библиографической редкостью. А в соседней Франции на рубеже XIX и ХХ вв. сложилась совсем друга географическая школа – «география человека» (Geographie humaine). Ее основателем стал профессор парижской Сорбонны П. Видаль де ла Блаш. У него было много последователей, труды которых приобрели большую известность. И.А. Витвер, написавший специальную работу об этой школе, указывает на то, что ее задача заключалась в изучении взаимодействия природы и человека, включая влияние географической среды на человека и обратное влияние человека на эту среду. Для нас важно то, что в состав «географии человека» фактически входили и география населения, и экономическая, и политическая, и социальная география. Представителям этой школы обычно ставят в заслугу мастерские географические описания, но критикуют за то, что они интересовались главным образом архаичными, сельскими, формами человеческой деятельности и расселения, не касаясь промышленности и городов. Они выпустили большую серию книг «Всеобщая география», некоторые тома которой (например, «Центральная Европа» Э. Мартонна или «Северная Америка» А. Боли) были, хотя и очень давно, переведены на русский язык, так что при большом желании с ними все-таки можно познакомиться. В целом же, по мнению Ю.Г. Саушкина, эта школа оказалась «заметно более прогрессивной, чем школа Ратцеля, но и более консервативной и аполитичной, чем школа Элизе Реклю». Упомянем также, что в начале ХХ в., перед Первой мировой войной, в развитие идей Ф. Ратцеля появились новые геополитические концепции. Наибольшую известность из них получила концепция британского географа и политика Маккиндера, которую обычно называют концепцией хартленда (heartland), т. е. «сердцевиной земли» всего мира (по Маккиндеру – «Мирового острова») (рис. 4). Под хартлендом он понимал сосредоточение континентальных масс Евразии, окруженное двумя, по его терминологии, полумесяцами – внутренним, или окраинным, совпадающим с береговыми просторами евразийского континента, и внешним, или островным. Из этой геополитической модели мира Маккиндер вывел следующую закономерность: кто доминирует над хартлендом, тот доминирует и над всем миром. Рис. 4. Геополитическая модель Х. Маккиндера (по А. Дугину) Как вы знаете, после Первой мировой войны, революции 1917 г. в России и раскола мира на две системы в истории человечества началась эпоха Новейшего времени . С ней связан новый этап развития всей географической науки, включая и экономическую географию. На Западе возникли новые научные школы, были выдвинуты новые научные теории и концепции – например, теория центральных мест, теория региональной науки, концепции диффузии нововведений, полюсов роста и др. Теорию центральных мест в 30-х гг. ХХ в. выдвинул немецкий ученый, ученик А. Вебера, В. Кристаллер на основе изучения системы населенных пунктов Южной Германии. Исследовав размещение этих пунктов как сбытовых, транспортных и административных центров, Кристаллер построил типовую абстрактную модель центральных мест, которая имела вид идеальной шестиугольной (гексагональной) решетки (рис. 5). В дальнейшем эта теория была усовершенствована другим немецким ученым – А. Лёшем, который работал в США и проводил свои исследования в штате Иллинойс. Его книга «Географическое размещение хозяйства» была переведена на русский язык в 1959 г. Теория центральных мест не потеряла актуальности и в наши дни. Рис. 5. Модель формирования центральных мест В. Кристаллера. 1 – малые сельскохозяйственные населения; 2 – местные центры низшего порядка; 3 – следующая ступень местных центров Уже после Второй мировой войны, в 50-х гг., французские ученые Ф. Перру и Ж. Будвиль разработали концепцию «полюсов роста». Если Перру под «полюсом роста» понимал прежде всего набор быстрорастущих отраслей, то Будвиль – центр, город, где они сосредоточены. Впоследствии эта концепция была развита и другими учеными. В СССР она пользовалась меньшим успехом и зачастую подвергалась критике, хотя именно в советской хозяйственной практике таких «полюсов роста» было, пожалуй, особенно много. Достаточно назвать Мурманск, Воркуту, Норильск, Магадан, Комсомольск-на-Амуре, Братск и т. д. Типичными «полюсами роста» стали и многие крупнейшие новостройки, созданные с помощью СССР в развивающихся странах – Бхилаи в Индии или Асуан в Египте. Из других концепций западноевропейских ученых упомянем еще концепцию диффузии нововведений , сформулированную еще в 50-х гг. ХХ в. шведским географом Т. Хагерстрандом, который выделил четыре «волны нововведений» (культурных, социальных, экономических и др.), а также предложил модели такой диффузии. В США в то же время вышла книга экономиста У. Изарда «Методы регионального анализа: введение в науку о регионах», которая была переведена на русский язык в 1966 г. Изард понимал региональную науку как своего рода комплекс экономики, социологии, географии, которые каждая со своих позиций изучает территорию региона, района. Следовательно, по Изарду, региональная наука является междисциплинарной, с участием и экономической географии. С началом научно-технической революции и вызванного ею «информационного взрыва» под влиянием кибернетики и ЭВМ в науке началась количественная революция , которая привела и к математизации географии. Эта математизация нашла наиболее яркое выражение в работах английских и американских географов В. Бунге, П. Хаггета и некоторых других, оказавших большое влияние и на советскую географию. Не будем подробно их рассматривать, но для тех, кто захотел бы это сделать, скажем, что книги упомянутых авторов были переведены на русский язык соответственно в 60-х гг. Подробно их рассматривает в своей работе Н.К. Мукитанов. С середины 70-х гг., в том числе и под влиянием мирового экономического кризиса, в западной географии возникло новое течение, получившее наименование «радикальная география». Его сторонники действительно призывали к коренному, радикальному пересмотру географических (и особенно экономико-географических) теорий и концепций, иногда выступая с крайне «левых» позиций. Их рупором стал журнал с характерным названием «Антипод». Все сказанное свидетельствует о том, что в эпоху Новейшего времени в западной географии не сложилась более или менее целостная и единая научная школа, поскольку отдельные, даже самые интересные теории и концепции ее не формируют. В Советском Союзе развитие экономической географии шло в значительной мере иными путями. На первом этапе, в 20-х гг. ХХ в. наиболее заметными фигурами в этой отрасли науки были В.П. Семенов – Тян-Шанский и В.Э. Ден. Сын великого русского географа В.П. Семенов – Тян-Шан ский многое сделал для отечественной географии еще в царское время. Достаточно вспомнить, что он был редактором такого труда как «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» (до 1914 г. вышло 11 томов из намеченных 22-х). А во второй половине своей жизни он много занимался проблемами географии населения страны и статистикой. Умер В.П. Семенов – Тян-Шанский зимой 1942 г. в блокадном Ленинграде, категорически отказавшись покинуть родной город. В.Э. Ден тоже был ленинградцем и создал свою школу. Но если В.П. Семенова – Тян-Шанского нередко упрекали за склонность к антропогеографии, то В.Э. Дена резко критиковали за то, что он во многом ориентировался на отжившие камеральную статистику и коммерческую географию и вообще считал экономическую географию отраслью политической экономики. Поэтому его школу обычно называют отраслево-статистической . Но главная особенность становления экономической географии в СССР заключалась в ее тесной связи с практикой социалистического строительства – с осуществлением плана электрификации России (ГОЭЛРО), работами Госплана по экономическому районированию страны, а затем и по выполнению планов первых пятилеток. Этими работами руководили Г.М. Кржижановский, И.Г. Александров, Л.Л. Никитин, но в них участвовали и экономико-географы, среди которых особенно выделялась колоритная фигура Н.Н. Баранского. Николай Николаевич Баранский (1881–1963) родился в Томске семье учителя. Еще в студенческие годы примкнул к революционному движению и стал заниматься подпольной деятельностью; в Сибири он был известен как «Николай Большой». После революции 1917 г. он оставался на партийной работе, но затем стал преподавать экономическую географию и в 1926 г., выдержав упорную борьбу с представителями отраслево-статистического направления, выпустил свой первый учебник «Экономическая география Советского Союза. Обзор по областям Госплана», положивший начало новому, районному направлению в экономической географии. Преодолевая нападки со стороны «леваков», которые обвиняли его в том числе и в «буржуазных воззрениях» (Баранский был инициатором перевода на русский язык книг немецких ученых А. Вебера и А. Геттнера) он фактически «географизировал» советскую экономическую географию, а в 1929 г. создал первую кафедру экономической географии на географическом отделении (затем факультете) Московского университета, который руководил много лет. В 1935 г. вышел в свет знаменитый школьный учебник Н.Н. Баранского по экономической географии СССР, появились и другие работы. А уже после Великой Отечественной войны вышли в свет не менее знаменитая «Методика преподавания экономической географии», книги по экономической картографии, страноведению, учебной и теоретической географии и многие другие. Ю.Г. Саушкин, один из ближайших учеников Н.Н. Баранского, в своих работах о нем попытался оценить общий вклад своего наставника в советскую (и мировую) экономическую географию. По Саушкину этот вклад в самом кратком изложении заключается: – в глубоком анализе взаимодействия природы и общества, в выявлении тех последствий, к которым приводит как недооценка, так и переоценка роли природной среды; – в теоретической разработке понятия о географическом разделении труда, которое Баранский назвал основным понятием экономической географии; – в создании хорошо обоснованной теории экономико-географического положения; – в создании такой новой отрасли советской экономической географии как география городов, которые он образно называл «командным составом страны»; – в разработке методологических основ страноведения, которое должно основываться на достижениях и физической, и экономической географии, при этом не подменяя ни ту, ни другую; – в создании советской экономической картографии как специальной научной дисциплины, «пограничной» между экономической географией и картографией. «Жизнь и путь Н.Н. Баранского в науке, – заключает Саушкин, – это целая эпоха. Никто другой не охватывал так широко и глубоко всех сторон развития географической науки, никто не видел так четко и ясно путей ее дальнейшего развития.» Личность Н.Н. Баранского тоже была очень самобытной. Он сразу обращал на себя внимание своей крупной, грузной фигурой, зорким взглядом, мощным голосом, обвисающими по углам рта усами, меняющимся во время разговора выражением лица. Его отличали непосредственность, пылкий темперамент, простой и доступный язык с яркими, запоминающимися образами, а порою с шутками и, что называется, «непарламентскими выражениями». Так же он читал и свои лекции (которые мне тоже довелось слушать в студенческие годы), донося их содержание до слушателей «весомо, грубо, зримо». Помню как в 1951 г. в Комаудитории старого здания МГУ на Моховой проходило заседание, посвященное 70-летию Н.Н. Баранского, и И.А. Витвер в своем докладе о юбиляре упомянул о том, что когда рабочие перевозили его вещи со старой квартиры в центре Москвы в новую, на Ленинских горах, то удивились, что известный ученый, член-корреспондент Академии наук (вскоре ставший и Героем социалистического труда) живет так небогато. И Витвер объяснил это очень просто – тем, что Николай Николаевич всю свою жизнь занимался «меблировкой чужих мозгов, а не собственной квартиры». Это была чистая правда, особенно если вспомнить не только книги и статьи Н.Н. Баранского, но и многие сотни разного рода рецензий и отзывов, написанных им, его работу со своими учениками. Н.Н. Баранский обладал феноменальной трудоспособностью, высоко ценил дружбу и коллектив единомышленников. И это помогло ему создать собственную научную школу экономической географии, которая получила наименование школы Баранского . Среди его самых близких соратников по этой школе обычно называют Н.Н. Колосовского и И.А. Витвера, которые работали с ним на географическом факультете МГУ. Николай Николаевич Колосовский прошел большую практическую школу, участвуя в реализации плана ГОЭЛРО и первой пятилетки. На этой основе он создал стройную теорию экономического районирования , получившую большое теоретическое и практическое значение. В 1947 г. он в основных чертах сформулировал учение о территориально-производственном комплексе (ТПК) – одном из самых востребованных в советской экономической географии. Им же была разработана тоже хорошо известная концепция энергопроизводственных циклов (ЭПЦ). В отличие от Баранского и Колосовского Иван Александрович Витвер по своему научному профилю был «забурежником». Но тем не менее их очень многое объединяло – интерес к теории географии, страноведению, историческим подходам, экономической картографии и др. В 1934 г. И.А. Витвер был назначен заведующим кафедрой экономической и политической географии капиталистических стран МГУ – первой такой кафедрой в стране. (В конце 2004 г. в МГУ было торжественно отмечено 75-летие кафедры Баранского и 70-летие кафедры Витвера.) В 1935 г. был издан школьный учебник И.А. Витвера по экономической географии капиталистических стран, который сам он считал главным делом соей жизни. И это не говоря уже о таких его общих с Баранским чертах, как преданность географии, энциклопедическая образность, честность, искренность, внимание к своим ученикам (об этом могу судить как дипломник и аспирант И.А Витвера). Будучи близким другом и соратником Н.Н. Баранского по характеру и натуре И.А. Витвер очень сильно от него отличался. В обращении он всегда был предельно вежлив и корректен, в разговорах и на лекциях обычно никогда не повышал голоса, не пользовался ни шутками и каламбурами, ни какой-либо внешней аффектацией. В молодости И.А. Витвер учился в консерватории и был очень музыкален, что еще более подчеркивало его общую высокую интеллигентность. Приведу и такую деталь: мне рассказывали студенты, поступившие на геофак еще до войны, что когда летом 1941 г. они уходили на фронт, то брали с собой «на память» конспекты лекций Витвера. Из других прямых учеников и сподвижников Н.Н. Баранского, Н.Н. Колосовского и И.А. Витвера особо упомянем двух – Ю.Г. Саушкина и И.М. Маергойза – ярких представителей второго поколения той экономико-географической школы, которую мы рассматриваем. Ю.Г. Саушкин стал самым крупным и авторитетным преемником и продолжателем идей «отцов-основателей» этой школы. В своих более чем 20 книгах и брошюрах и в сотнях статей он затрагивал теоретические вопросы географии, занимался проблемами взаимодействия природы, общества и хозяйства, истории географической науки, географии поселений, преподавания географии, ее подходов и методов и др. Саушкин был блестящим лектором. Более 30 лет он возглавлял созданную Баранским кафедру в МГУ. В многоплановой научной деятельности И.М. Маергойза тоже принято выделять несколько главных направлений – изучение экономико-географического положения (ЭГП), страноведение, географию городов, географию промышленности, теорию и методологию экономической географии. Конечно, лучше всего познакомиться с трудами Баранского, Колосовского, Витвера, Саушкина, Маергойза в подлиннике. Но осуществить это сложно, поскольку в наши дни их работы, изданные преимущественно в 50-х – 80-х гг., в большинстве своем стали библиографической редкостью. Например, двухтомник избранных произведений Н.Н. Баранского вышел в 1980 г. к 100-летию со дня его рождения. А недавно изданные избранные работы И.А. Витвера и Ю.Г. Саушкина тоже практически почти недоступны из-за их небольшого тиража. Известно, что одна окололитературная дама как-то попросила К.И. Чуковского встретиться со студентами литературного института и почитать им что-нибудь интересное, например из неопубликованного Блока. «Они и опубликованного-то наверное не читали», – ответил Корней Иванович. Примерно так получается и у нас… Но вы имеете другую возможность – поработать с учебниками, монографиями и статьями, написанными представителями третьего, четвертого и даже пятого поколения представителей школы Баранского, которые изданы в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Смоленске и других городах. Изданные в последние 10–15 лет, они более доступны. Конечно, всех представителей более поздних поколений школы Баранского в нашем «Теоретическом введении» упомянуть невозможно. Но все же о некоторых из них мы еще скажем. В заключение нашей первой лекции, обратимся к еще одному очень важному вопросу – о самом определении (дефиниции) экономической географии. В литература можно встретить много таких определений, иногда лишь частично, а иногда весьма существенно отличающихся друг от друга. Зачастую они имеют очень сложный, слишком «онаученый» характер. Поэтому давайте лучше вспомним относительно короткое, но вполне ясное определение самого Н.Н. Баранского, данное им еще полвека назад: Предметом экономической географии является изучение хозяйственного своеобразия стран и районов, изучение пространственных различий в хозяйстве на земном шаре, т. е. различий от места у месту, а также пространственных сочетаний в хозяйстве. Это классическое определение не потеряло своего значения и в наши дни. Слово «экономическая» по своему смыслу означает, что эта отрасль географии имеет дело прежде всего с хозяйством, с производством материальных благ. Такой подход был особенно характерен для эпохи существования Советского Союза, где господствовал методологический тезис примата материального производства, определяющего все развитие общества. Но с переходом развитых стран к постиндустриальной стадии развития, для которой характерно резкое увеличение роли нематериальной сферы, выросло и значение внеэкономической – социальной географии, изучающей пространственные процессы и формы организации жизни людей и производства прежде всего с позиций человека, т. е. условий его труда, быта, развития личности и воспроизводства жизни. В результате появилось новое словосочетание – экономическая и социальная география (ЭСГ) или равнозначное ему – социально-экономическая география (СЭГ) . Экономический и социальный аспекты образуют в этих словосочетаниях неразрывное единство, и не будем сейчас обсуждать вопрос о том, какой из них «главное». В литературе вы тоже наверняка встретите различия в дефинициях СЭГ. В качестве положительного примера приведу вам следующее: Социально-экономическая география представляет собой комплекс научных дисциплин, изучающих закономерности общественного производства и расселения людей, иными словами – территориальную организацию (жизни) общества, особенности ее проявления в отдельных странах, районах и местностях. С переходом к этой новой трактовке кафедры экономической географии в вузах стали называться кафедрами экономической и социальной географии. Можно добавить, что Высшая аттестационная комиссия (ВАК), присуждающая ученые степени, еще в 70-х гг. переименовала нашу специальность сначала в «экономическую и социальную», а позднее – в «экономическую, социальную и политическую географию». Так что те из вас, кто после окончания вуза соберется в аспирантуру, потом именно так обозначат свою специальность на титульном листе диссертации. Остается заметить, что в научной литературе вы можете встретить еще одно название нашей специальности – общественная география , которое тоже можно использовать. Некоторые представители географической науки употребляют его наравне с термином СЭГ, а некоторые считают, что общественную географию следует трактовать более широко, с включением в нее не только экономической и социальной, но и политической, исторической географии, этногеографии и др.