Начало эпохи застоя
Несмотря на неприятие брежневской системой реформ, во время правления Брежнева не произошло реставрации сталинского режима. Важнейшие преобразования системы, которые произошли после смерти Сталина, сохранились и после свержения Хрущева. Так, например, не произошло возвращения к массовому террору. Партийная олигархия стремилась всячески препятствовать появлению деспотического произвола, так как понимала, что сама может стать его жертвой. Бюрократический аппарат, прочно стоявший у руля, не нуждался в чрезвычайных методах для укрепления своей власти. Теперь людей XX съезда или просто смелых реформаторов не расстреливали, как в 30-е годы. Их молча смещали, оттесняли, подавляли. Везде царила «посредственность».
То обстоятельство, что борьба за власть внутри политической элиты приобрела теперь более гуманные формы, оказало определенные последствия на весь политический климат в стране.
Важнейшие различия между хрущевским и брежневским периодами лежат, скорее, в идеологической сфере. Вера Хрущева в коммунистические идеалы, в превосходство социалистической системы над капиталистической до конца оставалась нерушимой. Он свято верил в то, что светлое будущее действительно скоро наступит. Такими же идеалистами были поколения XX и XXII съездов партии, так называемые «шестидесятники», которые верили в возможность реформирования «реально существующего социализма».
Для бюрократов, пришедших к власти после «шестидесятников», вера в коммунистические идеалы не играла почти никакой роли. Стремление к светлому будущему они рассматривали как пустую мечтательность. Они только симулировали веру в коммунистические идеалы, а убежденные коммунисты воспринимались ими как нарушители спокойствия.
Кризис СССР и эрозия коммунистических идеалов
Эрозия коммунистических идеалов, наблюдавшаяся в эпоху Брежнева, не представляла реальной угрозы для стабильности режима. Напротив, многие полагали, что под давлением модернизации коммунизм станет прагматическим и технократическим и, тем самым, в большей мере будет похож на современные индустриальные общества Запада. Так родилась теория конвергенции.
Брежневское руководство также не осталось бездеятельным в области интерпретации марксизма-ленинизма и разработало теорию «развитого социалистического общества».
В преамбуле к Конституции СССР 1977 года записано:
«В СССР построено развитое социалистическое общество... Это – общество, в котором [...] постоянно растет благосостояние народа, складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности. Развитое социалистическое общество – закономерный этап на пути к коммунизму».
Несмотря на то, что брежневский режим конституционно закрепил руководящую роль КПСС в гораздо большей степени, чем его предшественники, стабильность этого режима была обманчивой.
Экономически и технологически Советский Союз начал все больше отставать от Запада. Сверхцентрализованные структуры системы планового хозяйства СССР усилили бюрократическую косность режима, стремление к инновациям было практически задушено.
Все эти обстоятельства привели к резкому замедлению экономического роста:
- в 1966—1970 годах средний годовой рост национального дохода составлял 7,7%,
- в 1979—1982 годах – только 3,1%.
Границы так называемого «экстенсивного роста», то есть экономического развития без повышения производительности труда и капитала, были уже достигнуты.
Брежнев, здоровье которого с 1974 года пошатнулось, практиковал, как уже было сказано, стиль руководства, основанный на консенсусе с партийно-государственным аппаратом, что полностью соответствовало чаяниям правящей элиты. Эта элита нуждалась не в руководителе, а в выразителе своих интересов. Им и был Брежнев. Бурлацкий писал: «Окружавшие его люди жаждали только одного: – чтоб жил этот человек вечно – так хорошо им было».
Неудачи реформирования государства Андроповым
Слишком активный генеральный секретарь, каким был Ю. В. Андропов, принявший партийное руководство в ноябре 1982 года после смерти Брежнева, только мешал правящей элите. Мероприятия Андропова по укреплению дисциплины, отставка восемнадцати министров и тридцати семи местных партийных руководителей, вызывали недовольство правящей бюрократии.
Поэтому смерть Андропова в марте 1984 года – а он и без того половину своего правления провел на больничной койке – и выбор на пост генсека слабовольного и престарелого К. У Черненко партийная бюрократия восприняла с облегчением.
Символичным показателем страха партийной олигархии перед принципиальными изменениями брежневской системы было то обстоятельство, что в первой половине 80-х годов во главе сверхдержавы по очереди находились трое престарелых Генеральных секретарей, которые больше боролись со своими болезнями, чем управляли государством. И только с третьей попытки Политбюро решилось на смену поколений. Генеральным секретарем был избран самый молодой член Политбюро – пятидесятичетырехлетний М. С. Горбачев
