Волнения в Петрограде
26 февраля – воскресный день. Заводы и фабрики не работают. Градоначальники готовятся «встретить» массовые демонстрации и выступления. Военные власти разбили Петроград на условные участки. Почти в каждом из них размещены воинские части и подразделения полиции. На улицах часто встречаются патрули, заставы, разъезды казаков. На колокольнях, в некоторых окнах верхних этажей и на чердаках установлены пулеметы.
Ближе к полудню группы рабочих, студенческой молодежи, женщины начинают двигаться в сторону центра, к Невскому, к городской Думе. Многие мосты блокированы войсками. Масса людей направилась через реку по льду. Особенно большое скопление народа наблюдалось на Знаменской площади и на пересечении Невского проспекта и Садовой. Для разгона толпы воинские подразделения стали применять боевые патроны. Демонстранты отступили. На мостовой остались лежать убитые и раненые. К вечеру в центре города все утихло. По данным охранного отделения полиция подобрала на Невском 60 трупов. Примерно столько же было ранено. Часть убитых демонстранты унесли с собой.
На другой день, 27-го волнения и митинги возобновились. Скопления людей на центральных улицах опять начали расстреливать, в том числе из пулеметов, установленных на чердаках и в окнах верхних этажей. Это была, по существу, безжалостная расправа над безоружной толпой. Но, вдруг произошло совсем неожиданное для властей: учебная команда Волынского полка отказалась участвовать в расстрелах демонстрантов. Когда их попытались разоружить, они вышли с винтовками на улицы и примкнули к рабочим. Подобные случаи наблюдались и накануне. Однако в этот день они приобрели массовый характер. Вскоре примеру волынцев последовала рота Преображенского полка, затем – часть Литовского. К вечеру 27 февраля на стороне рабочих было 67 тысяч солдат столичного гарнизона.
Стихийный бунт быстро приобрел форму вооруженного восстания. При этом «войск, верных государю, оказалось меньше, чем против него».
Конфликт с Государственной думой
Этот же день открыл новую, короткую, но важную главу в истории IV Думы. Собравшиеся утром в Таврическом дворце ее члены были протрясены происходящими в городе событиями. В 12 дня председатель открыл совещание. Прежде всего он познакомил собравшихся с манифестом царя, согласно которому «занятия» Думы и Госсовета прерывались до апреля 1917 г.
Затем М. Родзянко ознакомил депутатов с двумя телеграммами, которые он направил государю в течение последних суток. Николай II, по рассказу министра двора Фредерикса, получив эти телеграммы сказал ему:
«Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать».
Такая реакция была типичной для него. До полудня 27 февраля царь больше доверял военному министру Беляеву и внутренних дел Протопопову, которые присылали ему успокоительные телеграммы. Однако, события в Петрограде в этот роковой день вышли из под контроля этих министров. Улица не только заговорила, но и начала действовать стихийно, т.е. наиболее опасным образом.
Роль Думы отодвинулась на второй план, тем более, что она сама оказалась в двойственном положении. Взбунтовавшиеся питерские рабочие и солдаты в это критическое время не имели своих общепризнанных лидеров и руководящих организаций. Поэтому они стихийно потянулись к Думе, которая в их глазах представлялась высшим органом власти, оппозиционным к царю. Однако, народные представители не были готовы, да и не хотели по принципиальным соображениям возглавить разворачивающееся революционное движение.
Думцы молча выслушали сообщение председателя о манифесте царя. Так же молча поднялись со своих насиженных мест и перешли в соседний зал.
«Но что же делать дальше? Нельзя же разойтись молча – после молчаливого заседания».
Образовалось несколько групп, искавших ответ на этот непростой вопрос. Предлагали продолжать работу Думы, игнорируя указ царя. Объявить ее учредительным собранием. Образовать другой орган и взять власть на себя. В конце концов пришли к компромиссу: создать Временный комитет членов Государственной думы, основная задача которого – «восстановление государственного и общественного порядка». При нем было создан ряд комиссий. В центральные учреждения направлены уполномоченные комитетом комиссары. 28 февраля и 1 марта к думе потянулись многочисленные воинские подразделения и государственные организации, чтобы тем самым засвидетельствовать свое признание новой власти.
Тяжелые дни наступили для царя и его семьи. С утра 27-го февраля настроение в ставке было более менее бодрым. Однако, поступившие сообщения о переходе войск на сторону восставших, резко изменило царившую атмосферу.
Трудно сказать, что больше беспокоило Николая II – судьба семьи или будущее России, но он решил срочно, в ночь на 28-ое, выехать в Царское село. Однако, императорский поезд по намеченному маршруту не пропустили. Пришлось повернуть на Псков, где и был сыгран последний акт исторической драмы Дома Романовых.
Подписание отречения
Не без колебаний и внутренней борьбы Николай II согласиться с созданием «правительства общественного доверия». Немного позже он выразил готовность и на отречение от престола в пользу брата Михаила.
Для практического осуществления такого решения, царь стал искать встречи с Родзянко. Однако, председатель Временного комитета уже не мог выехать к нему, поскольку Совет рабочих и солдатских депутатов выделил социалиста Чхеидзе в качестве его сопровождающего. Чтобы отделаться от ненужного компаньона, было решено срочно отправить за «отречением Николая» двух видных представителей прогрессивного блока, сторонников сохранения монархии: А. Гучкова и В. Шульгина. 2 марта состоялась их встреча с человеком, которому оставалось еще несколько часов быть императором. Лицо его оставалось все время спокойным и непроницаемым. Говорил просто, точно и лаконично.
После довольно длинного вступительного слова Гучкова государь, как бы проверяя себя, спросил:
«Считаете ли вы, что своим отречением я внесу успокоение?»
Посланцы Временного комитета ответили утвердительно. После этого Николай II заявил:
«Я принял решение отречься от престола... До трех часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына, Алексея... Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила.– ..Надеюсь, вы поймете чувства отца...»
Поздно вечером окончательный документ был подписан. На нем была поставлена дата: 2 марта, 15 час. 1917 г. Псков. Гучков и Шульгин заторопились в обратный путь.
