Мари-Фортюне Каппель, в браке Лафа́рж (1816-1852) — это фигурантка судебного процесса во Франции, которая была осуждена за отравление собственного мужа мышьяком.
Ход процесса освещался ежедневными газетами. Впервые в судебной практике Мари Лафарж была осуждена на основании экспертных данных, полученных судебной токсикологией.
Брак с Шарлем Лафаржем
Мари была дочерью офицера, утверждала, что ее бабушка имела благородное происхождение, возводила свой род к Карлу Великому. Отец погиб на охоте, когда Мари было 12 лет. В 18 лет после смерти матери Мари Каппель была принята под опекунство тёткой — женой директора Банка Франции. Опекуны поместили ее в пансион благородных девиц. Мари желала стать вровень с благородными аристократками, но её приданое было незначительно и не удовлетворяло амбиций. К 23 годам она не вышла замуж, и родственники решили обратиться к брачному посреднику. Кандидатом в мужья оказался сын мирового судьи 29-летний Шарль Лафарж.
Отец Лафаржа в 1817 году купил в Ле-Гландье бывший картезианский монастырь, построенный в XIII веке. Монастырь превратили в поместье, где устроили литейную мастерскую, разорившуюся в 1839 году. Выгодный брак для Лафаржа был способом поправить дела. Лафарж отрекомендовался брачному агенту как состоятельный фабрикант железа. Грубые манеры отвращали Мари Каппель, но «родовой замок» решил вопрос о браке. Он был заключён 10 августа 1839 года.
Подозрения
13 августа 1839 года Мари Лафарж прибыла в Ле-Гландье. К ее разочарованию «замок» оказался полуразрушенным сырым кишевшим крысами монастырём. Родственники Лафаржа были крестьянами, а вместо богатства он имел огромные долги. Мари заперлась в комнате и грозила покончить с собой, если Шарль не согласится на расторжение брака. Лафарж предложил компромиссный вариант: пока он не восстановит дела, он не будет требовать от Мари исполнения супружеских обязанностей.
В письмах Мари родственникам и подругам не содержатся следы разочарования. Мари писала в Париж рекомендательные письма для Шарля и предприняла усилия, чтобы кредитовать мужнее предприятие. В декабре 1839 года Шарль Лафарж собрался в Париж, накануне Мари отписала все свои средства ему в завещании, с условием, что то же самое он сделает для неё. Завещание было составлено, однако поместье было отказано матери Лафаржа, о чём Мари не было известно.
Шарль в Париже получил от Мари пирог, съев который заболел. Поскольку симптомы желудочного расстройства в то время были обычным делом, он не стал обращаться к врачу, а пирог выбросил, посчитав, что тот испортился в пути. Заняв денег, Шарль Лафарж вернулся домой больным. Мари выхаживала его, но симптомы усиливались. Семейный врач Бардон решил, что это холера. Никто ничего не заподозрил, когда Мари взяла у Бардона рецепт на мышьяк, по её словам необходимый для травли крыс.
Болезнь усиливалась, поэтому родственники организовали дежурство. Мари лечила мужа гуммиарабиком, который, по ее показаниям, употребляла и сама. Вызванный доктор Массена подтвердил диагноз и прописал средство от холеры.
Дальняя родственница Шарля – Анна Брюн – заподозрила Мари, когда заметила у неё шкатулку с белым порошком. Порошок дал в питье Лафаржа белые хлопья, имевшие жгучий вкус. Мари говорила, что это побелка с потолка, но Анна стала за ней наблюдать и сохранять остатки пищи, предлагавшейся Лафаржу.
Обвинение и начало расследования
В начале января 1840 года Анна Брюн рассказала родным о подозрениях и умоляла Лафаржа не принимать пищу от жены. Подозрения усилились, когда садовник рассказал, что Мари отправила его вновь за мышьяком. Мари показала ядовитую пасту, чем на время отвела подозрения. Однако 12 января 1840 года Анна обнаружила на дне стакана Лафаржа белый осадок. Вызванный 13 января доктор диагностировал отравление, и Лафарж скончался спустя несколько часов.
Мари выглядела совершенно спокойно и после кончины супруга с завещанием направилась к нотариусу. Брат Лафаржа в это время обратился в полицию. 15 января в Ле-Гландье прибыл судебный исполнитель Моран. Анна Брюн предъявила остатки пищи, и обратила внимание, что паста от крыс оказалась безвредной. Моран выяснил, что Мари Лафарж покупала мышьяк и в декабре, прежде чем отправить пирог в Париж. Общаясь с врачами, Моран предложил провести тест на мышьяк, уже применявшийся в Париже. Доктор Леспинас, стыдясь невежества и несмотря на отсутствие опыта, согласился с судебным исполнителем. Труп Лафаржа накануне похоронами был вскрыт, а его внутренности были изучены на самодельном аппарате Марша, который показал содержание яда.
Паста от крыс, напротив, не содержала мышьяка, оказавшись смесью соды и муки, замешанной на воде. Доктор Леспинас исследовал «гуммиарабик», который также оказался мышьяком. Мари Лафарж была арестована и препровождена в тюрьму. История к тому времени просочилась в газеты, поэтому защищать её собралась целая коллегия адвокатов в числе четырёх человек, в том числе Теодор Бак.
Суд
До начала процесса в прессе начался скандал из-за публикации сведений, что Мари Лафарж ещё до её замужества похитила драгоценности в доме виконтессы де Лето. Было выдвинуто обвинение, но сам виконт счёл дело смехотворным, и оно было закрыто. В ходе обыска в поместье Ле-Гландье драгоценности были обнаружены, но Мари заявила, что их отдала виконтесса, которую шантажировал любовник. Симпатии публики были на стороне Мари, однако суд приговорил е к двухлетнему заключению.
3 сентября 1840 года открылся процесс по делу Шарля Лафаржа, ставшему делом общеевропейской значимости. На заседаниях присутствовали корреспонденты из многих стран мира. Адвокат Пайе строил защиту, исходя из невежества делавших вскрытие врачей, и настаивал, чтобы экспертом выступил знаменитый токсиколог и химик — Матьё-Жозеф Орфила. Судья счёл это излишним. Вызванные в качестве экспертов местные аптекари не выявили мышьяка на проводимой публично пробе Марша. Поскольку заседание было открытым, публика выражала громкое негодование и требовала оправдания.
Прокурор сумел настоять на эксгумации Лафаржа, но аптекари опять не обнаружили следов мышьяка. Прокурор потребовал анализа остатков пищи Лафаржа, и тогда аптекари заявили, что такого количества «мышьяка хватило бы, чтобы отравить десять человек». В связи с возникшим противоречием, прокурор настоял на вызове Орфила, и уверенные в исходе адвокаты не препятствовали этому.
Орфила требовал, чтобы эксперименты проводились на той же технике и в тех же условиях, в которых их делали аптекари. Пробу Марша он сделал в здании суда, но под охраной и за закрытыми дверями. Он нашел мышьяк во всех препаратах из тела покойного, и в пище. Он заявил, что мышьяк не мог попасть в останки из окружающей среды. Орфила заявил, что аптекари, не имевшие опыта работы с аппаратом Марша, совершили ошибки в интерпретации результатов.
Адвокат Пайе, ранее настаивавший на вызове Орфила, пытался затянуть процесс, вызвал Франсуа-Венсана Распая (1794—1878), но тот добрался до зала суда спустя 4 часа после оглашения приговора.
Приговор
19 сентября 1840 года Мари Лафарж была приговорена к пожизненной каторге. Её отправили для отбывания наказания в Монпелье. Поскольку был силён общественный резонанс, Луи-Филипп I заменил каторжные работы на пожизненное заключение. В тюрьме Мари написала книгу воспоминаний, опубликованную в 1841 году. В 1852 году больная туберкулезом Мари была амнистирована императором Наполеоном III, освобождена и переехала в Усса, где и скончалась 7 ноября 1852 года.
Общественный резонанс
Дело раскололо общество Франции. Сторонницей невиновности была Жорж Санд, подвергшая приговор критике в переписке с Эженом Делакруа. Сторонником невиновности был и химик Распай, даже писавший памфлеты против методики Орфила. Предубеждение в обществе против точных наук заставило многих считать, что представленные на суде аргументы были неубедительны.
Орфила провёл в Медицинской академии Парижа курс лекций, разъясняя основы токсикологии, и тем самым положил начало развитию судебной токсикологии как науки.
