Язык и стиль литературных произведений старшеклассников

4.2. Язык и стиль литературных произведений старшеклассников 4.2.1 Проблемы изучения детского и подросткового литературного творчества Традиционно считается, что литературное творчество – это высшая форма познания языка и владения им, свидетельство высшего уровня развития языковой личности. Неслучайно все готовности, составляющие, по мнению Ю. Н. Караулова, прагматический уровень, связаны с восприятием художественных текстов (готовности к медленному чтению, эстетическому анализу и художественной критике, прогнозированию сюжетных ходов, оперированию прецедентными текстами) и созданием собственных произведений (готовности оперировать всеми видами словесности, продуктивно пользоваться тропами, версифицировать). Традиционно выделяют два наиболее ярких периода детского литературного творчества. Первый период – «от двух до пяти», когда ребенок обращается к версификации, при этом ключевой является установка на овладение ритмом, а не на выражение смысла, поэтому слова подбираются не столько по значению, сколько по звучанию. В связи с этим детские стихи, созданные в этом возрасте, часто бывают бессмысленными. Как писал К. И. Чуковский, «среди многочисленных методов, при помощи которых ребенком усваивается общенародная речь, смысловая систематизация слов занимает не последнее место. По представлению ребенка, многие слова живут парами», которые являются «двойниками по смыслу» (чаще всего антитезы) и по звуку (рифмы) [Чуковский, 1990, с. 307]. Рифмотворство в этом возрасте не показатель высокого развития, а «неизбежный этап нашего языкового развития» [там же, с. 317]. Четкая ритмичность первых стихов во многом обусловлена тем, что возникают они обычно в процессе движения (прыжков и подскакиваний). Самый первый стихотворный размер, которым овладевают дети и которым написаны почти все стихи в этом возрасте, – хорей. При этом личное творчество поэта-ребенка очень легко может превратиться в творчество коллективное. Начиная с четырехлетнего возраста, «стихотворство становится... самостоятельной деятельностью, отделенной от всякого другого искусства» [Чуковский, 1990, с. 343], а к двенадцати-тринадцати годам появляется «организованная, вполне литературная форма» [там же, с. 344]. Второй период наиболее активного литературного творчества – подростковый и юношеский возраст, когда творчество становится осознанным, связанным со стремлением выразить свои переживания, мысли. Как правило, это возраст первой влюбленности, повышенного интереса к самому себе, своим чувствам и чувствам других людей. Творчество этого периода уже отражает литературные влияния. Подростков волнуют иные темы: в центре их внимания находится уже не окружающий мир, а отношения между людьми. Изменяются ритм, особенности рифмовки, используются иные образные средства. Если творчество детское – это преимущественно творчество безличное, о чем свидетельствует и возможность перехода от индивидуального творчества к творчеству коллективному [Чуковский, 1990], то творчество в подростковом возрасте – это творчество личное, хотя и ориентированное во многом на «образцы», в качестве которых могут выступать как литературные, так и фольклорные произведения. Большую значимость приобретает содержание. Теперь уже невозможно принесение смысла в жертву форме (ритму), как это было в творчестве дошкольников. Однако возможным остается пренебрежение нормами литературного языка ради точности ритма и рифмы. Изучению особенностей детского литературного творчества до сих пор не уделялось достаточного внимания. В нашем распоряжении, помимо уже названных работ К. И. Чуковского, оказались лишь немногочисленные работы, в основном посвященные исследованию детского фольклора. Это прежде всего работы Г. С. Виноградова и О. Ю. Трыковой, а также О. Н. Гречиной, М. В. Осориной, А. Л. Топоркова, М. А. Мухлынина и др. Анализу особенностей метафорического словоупотребления посвящены работы В. К. Харченко. Некоторые особенности литературного творчества нашли отражение в работах Н. И. Лепской, Е. С. Кубряковой, Б. П. Китермана и др. При анализе литературного творчества старшеклассников нас в первую очередь интересовало: можно ли считать это творчество достижением высшего уровня развития или, подобно детским стихам, оно служит способом познания возможностей языка, а значит необходимой ступенью в развитии языковой личности. Наиболее подробно мы остановимся на поэтическом творчестве старшеклассников, поскольку оно более распространено и представлено различными жанрами, такими как стихи к определенной дате, пародии, лирические стихотворения и даже поэмы. прозаические произведения более редки, они создаются в основном девушками и очень близки к традиционному для подросткового школьного фольклора жанру ркукописного любовного рассказа. 4.2.2 Поэтическое творчество старшеклассников Поэтическое творчество старшеклассников представлено следующими жанрами: 1) так называемы «датские» стихи (стихи к определенной дате); 2) лирические стихотворения, отражающие внутренний мир школьников.  «Датские» стихи Наиболее распространенным и доступным для исследования жанром поэтического творчества являются стихи, написанные к определенной дате, по определенному поводу. Нами выделены следующие группы таких стихотворений: 1) поздравления учителей с Днем учителя и Восьмым марта; 2) поздравления одноклассников; 3) стихи как часть сценария праздников (в первую очередь праздника последнего звонка и выпускного); 4) записки, которыми обмениваются во время урока; 5) стихи для стенгазеты и летописи класса. Среди стихотворений первой и второй группы довольно распространен прием включения в авторский текст фольклорных произведений (полностью или частично): Светланка, подружка, В твой День рожденья Дарю я подарок и поздравленья. Не живи уныло, Не жалей, что было, Не гадай, что будет, Береги, что есть. Как можно заметить, соединение собственных строк и фольклорного текста является чисто механическим, не учитывающим особенности ритма и рифмы. Очень распространено и введение готовых фольклорных текстов-пожеланий в прозаическое поздравление (особенно распространен этот прием среди девушек): Дорогая Женечка! Поздравляю тебя с Днем рождения, желаю тебе всего самого хорошего. Сегодня и всегда желаю счастья!.. Храни тебя судьба, от мрака и ненастья, От злого языка, от тяжкого недуга, От умного врага и мелочного друга!.. И дай тебе Господь – коль это в его власти – Здоровья, долгих лет и много-много счастья. Среди поздравлений с Днем Святого Валентина часто встречаются шуточные послания: Я тебя целую в твой холодный носик, Будь счастливой, котик, Твой любимый песик. В целом, при поздравлении близких людей стандартные тексты используются реже. То же касается и поздравления учителей. Однако многие исследователи отмечают широкое употребление таких готовых текстов, распространению которых способствует и издание сборников различных поздравлений и пожеланий, а также выпуск открыток с уже напечатанными текстами. Тем не менее, нам удалось собрать довольно много поздравлений, написанных самими учениками. Основное их отличие от стандартных текстов – большая ориентированность на конкретного адресата. Правда, часто эта ориентированность проявляется только в учете специализации учителя: математику желают не быть «сухим интегралом», химику – «реже выпадать в осадок», литератору сетуют на то, что « мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь» и т.д. Однако нередки и интересные, оригинальные поздравления, содержащие прецедентные тексты, возникшие именно на уроках этого преподавателя: Пришел к нам День учителя с улыбкою счастливой, Мы вам желаем творческих, активных много лет. Бывая с нами строгою, все ж будьте справедливой, Умея своевременно дать нужный нам совет. Нелегкий класс достался Вам под Ваше руководство И сложно было быстро нам общий путь найти. Пусть часто переходит наша жизнь в противоборство, в конфликтах наших мы смогли консенсус свой найти. Пусть скоро школу кончим мы, чтоб дальше продвигаться, На встречу всех выпускников не преминем прийти И вспомним, как любили мы английским заниматься. Быть может, где-то в Бостоне ее нам провести?[11] Поздравления, адресованные одноклассникам отличаются большим разнообразием. Среди них чаще всего встречаются юмористические послания, причем комический эффект, как правило, создается за счет нарушений грамматических норм, а также ритма и рифмы: 1) Чего за жизнь не повидаешь: И грусть, и радость, и волненья... И в этом гаме забываешь Про собственный свой день рожденья. Не говоря об остальных: Любимых, милых и родных, Не вспоминая уж про прочих, Про тех, кого любить не очень. 2) Дарю тебе солдатов полк, Ты с Максом в армию играй, В тебе есть командирский толк, А Макс будет прапорщиком. Такой прием (нарушение рифмы в последней строке) довольно часто используется в юмористических и сатирических стихах школьников. Ср. эпиграмму на учителя физики: Расскажет нам про НЛО, Смысл Библии раскроет, О, как нам, братцы, повезло: Он в физике, наверно, пендрит. Использование стихотворной формы при написании записок, которыми школьники обмениваются во время уроков, в известной мере предопределяет их содержание, т.е. сначала придумывается рифма, а уж потом она «приспосабливается» к содержанию записки, наполняется смыслом. О том, что создание текста происходит именно так, свидетельствуют ряды рифмующихся слов на полях записок и тетрадей, последние страницы которых часто используются для переписки. Еще один распространенный способ создания таких текстов заключается в подборе слов, рифмующихся с уже написанной первой строкой. При этом может возникать несколько вариантов последней строки, которые и указываются в скобках, например: Когда же будет «огонек», Медляк и «белый танец» ? Мой милый, ты сказать бы мог, Зачем ты оттопырил палец ? (Куда решил свалить, поганец ? or Болит ли все еще твой палец ?) Характерно использование английского союза «or» («или»), который выполняет роль своеобразного маркера, указывающего на то, что это игра, шутка. Приведенный текст демонстрирует лишь один из способов создания стихотворной формы. Другой способ заключается в трансформации слова, в его искажении таким образом, чтобы оно рифмовалось с уже написанными строками: Здравствуй, милая Наташка! Как идут твои дела? Я для Темки на бумажке Адрес написакала. С’час ему отдам я шарфик. Не грусти ты, мой жирафик. Использование слова «жирафик» в качестве обращения можно рассматривать как пример первого способа, поскольку оно не является привычным для адресата и адресанта. Ответ же на эту записку может служить иллюстрацией того, как невозможность вложить нужное содержание в стихотворную форму приводит к отказу от нее: Ты же, милая, замерзнешь. Хочешь, свой платок отдам? (и больше не зови меня жирафом). Подобно «or» в описанном ранее примере, скобки в данном случае также являются маркером, сигнализирующем об отходе от стихотворной формы. Этот пример показывает одно из существенных отличий рифмотворчества школьников от тех стихотворений, что создаются в возрасте «от двух до пяти»:если дошкольнику важнее сохранить форму (в результате возникают стихи, лишенные смысла), то для школьников первостепенное значение имеет именно содержание. Сохранение же стихотворной формы часто является нарушением принципа экономии в речи: третья и четвертая строки, создаваемые по заданной рифме (см. способ 1) – это в большинстве случаев лишь дань форме, в то время как основное содержание уже выражено в первых двух строках. Свидетельством того, что именно первые строки несут основную информацию, а последние лишь приспосабливаются к ним для создания стихотворной формы, можно считать и характерный вид рифмовки в записках, равно как и в «датских» стихах в целом: abcb – т.е. первая и третья строки не рифмуются, в результате подобные тексты занимают промежуточное положение между прозаической и стихотворной речью. В целом «датские» стихи правильнее называть рифмованными текстами, поскольку именно наличие рифмы является для них главным формальным признаком, а таким элементам поэтических текстов, как ритм, образный строй, звукопись, уделяется значительно меньшее внимание. К «датским» стихам примыкают и рифмованные тексты сценариев к школьным мероприятиям, для которых характерны те же особенности, что для записок и поздравлений. Особое место занимают тексты, специально созданные для стенгазеты. С одной стороны, приуроченность к определенному событию роднит их с «датскими» стихами. С другой стороны, большая продуманность и более высокая степень проявления авторской индивидуальности сближает эти произведения с лирическими стихотворениями. Однако темы таких произведений определяются, как правило, внешними, а не внутренними причинами, поэтому мы не будем подробно рассматривать данный материал. Лирические стихотворения старшеклассников Говоря о лирических стихотворениях старшеклассников, мы прежде всего имеем в виду те стихотворения, которые были написаны ими «для себя», т.е. не предназначались изначально для публичного чтения. Сбор материала в этом случае сопряжен с большими трудностями, чем, например, сбор материала по «датским» стихам, и мы прекрасно понимаем, что определенная часть материала осталась за рамками нашего исследования. При анализе лирических стихотворений школьников мы большее внимание уделяли языковым особенностям этих текстов, что вполне соответствует интенции авторов. Поэтическая установка, т.е. установка автора на порождение стихотворной речи включает следующие элементы: 1) ритмическая установка, которую Б. В. Томашевский определял как «...воспринимаемый нами порядок распределения количественных элементов звучания» [Томашевский, 1998, с. 206]. Он ввел понятие ритмического импульса, т.е. «общего впечатления ритмической системы стиха, создающегося на основе восприятия более или менее большого ряда стихов воспринимаемого стихотворения» [там же]. Ритмическая установка может иметь различное происхождение: по ассоциации со стихами другого автора или авторов, под влиянием уже подобранных слов или словосочетаний и т.д. [Маяковский, Томашевский]; 2) установка на определенный выбор звуковых единиц; осмысление звуков может «очень тесно или очень издали быть связанным со смыслом» произведения, «но совсем с ним не связываться или идти вразрез ему оно, без вреда для поэзии, не может» [Вейдле, 1995, с. 83]. По мнению Е. Д. Поливанова, повтор фонетических представлений является наиболее значимым из формальных признаков поэтического произведения [Поливанов, 1963, с. 106]; 3) стилистическая установка, влияющая на отбор лексем, и «поэтический замысел стихотворения, смысловое поле, стоящее «за» стихотворением» [Леонтьев, 1997, с. 208]. Ю. Н. Тынянов, разграничивавший основные и второстепенные признаки лексического значения, отмечал, что «если в обычной (нестихотворной) речи мы руководствуемся при выборе слов почти исключительно их основными признаками, то в русской поэтической речи ХХ в. слова в стихоряде подбираются не только по основным, но и по второстепенным признакам, по вторичной семантической окраске» [Тынянов, 1924, с. 211]. При анализе языка литературных произведений мы сталкиваемся с особенностями авторского отбора слова. Этот отбор является отражением индивидуального стиля автора и придает уникальность «картине мира» текста. Таким образом, в лирических стихотворениях содержание и форма взаимосвязаны и взаимообусловлены в большей степени, нежели в «датских» стихах. Для творчества девушек характерно повышенное внимание к форме, к стилю: именно среди их произведений нам встретились сонеты, рондо, секстины, пятистишия. В то же время их произведения более стандартны по содержанию и по используемым образным средствам. В стихотворениях девушек чаще встречаются и прецедентные тексты, причем, как правило, их использование не носит комического оттенка, не подвергается переосмыслению и снижению, как это происходит в стихах юношей. В ряде случаев в текст стихотворений, написанных девушками, были включены отрывки фольклорных произведений, причем заимствование текстов никак не отмечалось автором: Люби того, кем сердце дышит. Кем заняты твои мечты. Кого глаза повсюду ищут. Кого забыть не в силах ты. Когда была с тобой я рядом, Я знала, я тебе нужна. Но ты ушел, сказав мне на прощанье, Что лишь игрушкою была я для тебя (Таня Б., 15 лет). Нетрудно заметить, что второе четверостишие, сочиненное самой девушкой, значительно уступает первому по качеству: здесь нет ни четкого ритмического рисунка, ни рифмы. Первое же четверостишие неоднократно встречалось нам в «песенниках» учениц 6-8 классов. Стихотворные произведения юношей, несмотря на меньшее разнообразие используемых форм, отличаются большей поэтичностью. Содержание для них важнее, чем оригинальность строфики. Об этом свидетельствует и более широкий круг тем, затрагиваемых юношами. Традиционными темами девичьих стихов являются любовь (счастливая/ несчастная) и разлука. В стихотворениях же юношей мы находим размышления о смысле жизни и о смерти, о войне (в частности о войне в Афганистане), о кумирах (В. Цое, И. Талькове, Фр. Меркури и др.). Выбор именно этих героев не случаен и, по всей видимости, обусловлен интересом юношей к проблеме смысла жизни: размышляя над судьбами этих людей, погибших в молодом возрасте, школьники пытаются разобраться в важных для них философских вопросах. Интересно, что именно в этих стихах появляется тема России – тема, представленная только в стихах юношей: Памяти Игоря Талькова Тальков ушел, и не успел Он многого сказать России, Которой песни свои пел, Наполнив их духовной силой. .............................................. Тальков не пел, нет, он кричал О боли и тоске народа, Но громко выстрел прозвучал – Убит был наш певец свободы. Тальков ушел, но все же жив, Он где-то здесь, он рядом с нами. Россию светом озарив, Его стихов пылает пламя (Андрей, 15 лет). Выбор темы Афганской войны также обусловлен интересом старшеклассников к теме жизни и смерти, однако в данном случае интересен сам выбор материала: казалось бы, современных старшеклассников гораздо больше должна волновать война в Чечне, нежели события десятилетней давности. На наш взгляд, внимание к афганской теме поддерживается отчасти песнями (например, «Цинковый гроб») и кинофильмами об этой войне. Отчасти причиной этого интереса является и то, что в нашем обществе нет единого мнения относительно событий в Чечне и дискуссионность мешает поэтизации этой темы, в то время как война в Афганистане уже достаточно поэтизирована и в кино, и в фольклорных текстах. В то же время Афганская война была сравнительно недавно, в отличие от Великой Отечественной войны, которая многими школьниками воспринимается как нечто ушедшее в далекое прошлое (см. результаты опроса «КП»[12]). В этих стихах нет конкретики: важно не историческое событие, а сама ситуация гибели молодых парней на войне – ситуация, традиционная для трагического мировосприятия: Когда стихнет в ущелье бой и российские пацаны, Что убитые той войной, Будут скорбно положены в цинк, Подними глаза к облакам, Ты увидишь, как над хребтом Пролетает «Черный тюльпан», Разрезая воздух винтом. Покидают горячий Афган, Улетают ребята домой, Вспоминая «Черный тюльпан», Что летел тяжело над горой. Щиплет им слезою глаза, Но не плачет «синий берет», Просто страшно вернуться назад, Когда стольких друзей рядом нет (Антон, 16 лет). Довольно много стихотворений юношей посвящено и теме любви. Главное их отличие от произведений девушек на ту же тему – меньшая стандартность и банальность. Приведем два стихотворения, имеющие одно и то же название «Твои глаза»; первое написано юношей, второе – девушкой: Извини, к тебе я подошел, Мне в глаза хотелось посмотреть. В них я доброту звезды нашел, Душу мне она смогла согреть. А вокруг нас жизнь кипит рекой, Только я не думаю о ней, Потому что рядом со звездой Не заметна суматоха дней (Игорь, 15 лет); Твои глаза пронзили душу. Тебя теперь мне не забыть. Но жалко, что твое сердечко Не может девушку любить. Родился ты под знаком Солнца. Гордивец, жалко ты не мой. Я растопила б лед забвенья и Сердце б твое напоила лишь мной (Оксана, 16 лет). Если первое стихотворение в большей степени ориентировано на литературную традицию (возможно, автор испытывал влияние стихотворения И. Анненского «Среди миров»), то второе – ближе к фольклорным текстам. В стихотворении девушки гораздо больше традиционных образных средств: глаза пронзили душу, сердечко не может любить, растопила лед забвенья, напоила сердце; чаще встречаются нарушения ритма, рифмовка abcb, т.е. нечетные строки не рифмуются, что также характерно для фольклорных текстов, «датских» стихотворений. Лирические стихотворения старшеклассников – это не столько рассказ о чувствах, сколько жажда испытать их. В связи с этим многие стихотворения о любви написаны либо в прошедшем времени («любовь ушла»), либо в будущем (ожидание любви). В настоящем же ничего интересного нет. Несмотря на то, что авторы большинства стихотворений о любви – девушки, лучше всего эту мысль выразил юноша: Разорвется круг проблем на части, Улетят все мелкие хлопоты, Позабуду я в порыве страсти Свои повседневные заботы. С нетерпеньем жду любви и счастья, Может быть, уже не за горами. Ветер унесет с собой ненастье, Смысл обретет существованье (Александр, 17 лет). Характерной особенностью стихотворений о любви является происходящее в них деление мира на две части: светлую и темную,– что отражается в использовании в них антонимической лексики:. Темная Светлая я ты смерть жизнь думаю, мечтаю действуешь хорошая не понимаешь Если первые три пары являются антонимами, то четвертая выделенная пара специфична для подростков и молодежи. Отчасти это противопоставление поддерживается и в текстах современных популярных песен (ср.: «Я хорошая, а ты меня не любишь»). Лирические стихотворения школьников отражают одну из наиболее существенных черт поэтического творчества школьников – овладение фреймами литературных жанров, при этом если девушки в первую очередь стремятся овладеть всем многообразием форм русской поэзии (сонет, рондо, пятистишие и др.), то юноши больше внимания уделяют овладению богатством тем, и стимулом к этому являются, по всей видимости, уроки литературы. 4.2.3 Прозаические произведения старшеклассников Если попытки версифицировать предпринимают как юноши, так и девушки, то авторами встретившихся нам прозаических произведений чаще были девушки. Основная тема этих рассказов и мини-повестей – любовь. Как уже отмечалось, эти произведении очень близки девичьим рукописным любовным рассказам, бытующим в среде школьниц 10-16 лет [Русский школьный фольклор, 1998], поэтому прежде чем мы обратимся к анализу прозаических произведений старшеклассниц, кратко охарактеризуем этот жанр школьного фольклора. Итак, для девичьего рукописного любовного рассказа характерны следующие особенности: 1) это рассказ о «любовной инициации», написанный в духе традиций сентиментальной повести конца ХVIII – начала ХIХ вв., но в отличие от нее сохраняющий возможность счастливого финала; 2) главные герои, которым, как правило, 15-20 лет (причем юноша почти всегда старше девушки) взрослее носителей традиции, поэтому такие рассказы являются отражением мечты девочек-подростков о любви; 3) сюжетная схема, как правило, двухходовая ( 1)встреча и влюбленность, 2) испытание и гибель одного из героев), хотя может быть и одноходовой (при этом выделяют рассказы о «встрече» и рассказы об «испытании»); 4) основные мотивы: герой/героиня меняет место жительства – на новом месте знакомится с героиней/героем и соперницей/соперником – завязывается дружба – дружба перерастает в любовь – первый поцелуй – между героями возникает близость (физическая или духовная) – испытание – один из героев погибает или уходит к сопернице/сопернику – второй кончает жизнь самоубийством или хранит верность умершему/изменившему, воспитывая его ребенка. Наиболее разработанными являются мотивы первого поцелуя, испытания и безвременной гибели героев; 5) мир героев девичьего рассказа – это мир масок, среди которых есть центральные (герой, героиня, соперник, соперница – они имеют лицо, возраст, имя), маски «ближайшего окружения» (друг, подруга, мама, ребенок героев, учительница) и «мимоходящих» (одноклассники, соседи, прохожие) – играют роль зрителей трагедии [Русский школьный фольклор, 1998, с.185-193]. В отличие от девичьих рукописных рассказов произведения старшеклассниц о любви являются уже авторскими, а не анонимными. Меняется и возрастное соотношение: авторы одного возраста с персонажами или даже старше героев, поэтому само произведение предстает уже не как отражение мечты о любви, а как осмысление первого опыта. Рассказ ведется не «просто неким голосом «за кадром», беспристрастным третьим лицом» [Русский школьный фольклор, 1998, с. 191], как это было в фольклорном рассказе. теперь в роли рассказчика выступает повествователь, не только сообщающий о событиях, но и оценивающий их. Для того, чтобы выявить отличия прозаических произведений старшеклассников от отмеченного жанра школьного фольклора, обратимся к анализу конкретных произведений. «Валерия + Олег = это проклятое слово «нельзя»[13] – это рассказ (автор определяет жанр этого произведения как драму) написан ученицей 10 класса гимназии, оформлен в виде книжки и представлен на суд одноклассниц и учителей. Примечательно, что титульный лист, помимо заглавия произведения, содержит еще и изобразительный образ: часть лица – изображены только нос, губы и один глаз, из которого течет слеза. Интересно и заглавие рассказа, повторяющее по форме традиционную формулу: «Таня + Володя = любовь». Отчасти в этом можно увидеть как раз продолжение традиций фольклорного любовного рассказа, в заглавии которого, как правило, встречается либо имя героя/героини, либо слово «любовь», либо и то, и другое. Однако заглавие анализируемого произведения не просто отражает тему (рассказ о первой любви), но и в афористичной форму выражает идею (все могло бы быть хорошо, если бы не эти надоевшие запреты), показывает, что в подростковом сознании слово «любовь» ассоциируется с «нельзя». Интересен и выбор имен героев: если «Олег» – это традиционное для любовных рассказов имя [Русский школьный..., 1998, с.192], то «Валерия» – имя редкое, не только для русской литературы (в связи с чем не несет никаких дополнительных коннотаций), но и для реальной жизни. Уже на уровне имен возникает противопоставление героев: обычный Он (при описании внешности героя слово «обычный» употреблено 4 раза) и необычная Она (слово «необычная» также употреблено 4 раза). Его все называют только полным именем, Ее же – уменьшительно-ласкательными (Лера, Лерочка). Автор предпринимает попытку выйти за рамки традиций рукописных рассказов, оценивая внешность героини как «ничем не примечательную», однако ее описание полностью соответствует канонам фольклорных произведений, главная героиня которых – непременно привлекательна: ...светлые волосы, чуть ниже плеч, алые губы бантиком, курносый нос, серые глаза... Герой же традиционно красив и по авторской оценке, причем набор важных черт внешности также традиционен: Он был приятной внешности: черные волосы, большие карие глаза, большая добрая улыбка. Как уже было сказано, герои рассказов старшеклассниц или одного возраста с авторами, или младше его: героям этого произведения 14 лет (автору – 16). Хронотоп произведения полностью соответствует традициям девичьих рассказов: время действия – осень, основное место действия – школа, парк, дом. Действующие лица являются лишь масками, схемами, причем даже маски центральных героев только обозначены автором. Что же касается сюжетной схемы рассказа, то она значительно отличается от описанной выше схемы фольклорного произведения. Во-первых, события здесь выстроены в ином хронологическом порядке: для девичьих рассказов характерно либо полное совпадение фабулы и сюжета, либо частичное несовпадение, при котором «читатель узнает о трагедии доначала основного повествования» [Русский школьный..., 1998, с.188], однако дальше события развиваются, как правило, в хронологическом порядке. С историей же любви Валерии и Олега читатель начинает знакомиться с середины: опущены мотивы знакомства, дружбы, перерастающей в любовь, первого поцелуя, возникающей близости героев. Нет как такового и испытания. Да и сама любовь существует лишь в стихах героини. При описании же состояний героев автор чаще всего использует глаголы «знать/не знать» (10), «думать/не думать» (12) и понимать/не понимать» (9), а не «любить» (встретилось лишь 5 раз, из них 3 раза с отрицательной частицей). Сюжетную схему этого рассказа в целом можно определить так: обида – разлука – встреча – отчуждение (непонимание) – подарок (стихи) –смерть героя – героиня замкнулась в себе. Однако ни один из этих мотивов подробно не разработан: для читателя остается тайной причина обиды героини. О разлуке героев автор лишь вскользь замечает: Он не навещал ее в больнице, не приходил в гости... Не объяснена и причина самой разлуки, нам известно лишь, что Его мягко предупредили, что «нельзя». И он сразу это понял. Она, ничего не зная, не понимала, как удержать своего милого друга... Более того, версия с запретом, от кого бы он ни исходил, противоречит описанию мыслей героя, данному непосредственно перед приведенным эпизодом: Когда-то он хотел с ней сблизиться, но это осталось только желанием, поскольку он знал, что они разные люди и им не о чем разговаривать. Стремление ушло, но очарование осталось. Пожалуй, наиболее подробно разработаны мотивы отчуждения героев и подарка: линии жизни героев идут параллельно, не пересекаясь (отражением этого является и любимое времяпрепровождение героев – сидение на окнах, находящихся на разных этажах школы). Подарок становится своеобразной точкой пересечения этих двух линий. Стихи, подаренные героиней, приводят к самоубийству героя. Героиня навсегда расстается со своими романтическими иллюзиями и «замыкается в себе». Жанр произведения – комплексный (это не драма, точнее это драма по содержанию, по смыслу, т.е. драма в обыденном понимании, а не по жанровым особенностям). М. М. Бахтин выделял «два момента, определяющие текст как высказывание: его замысел (интенция) и осуществление этого замысла» [Бахтин, 1979, с. 282]. Таким образом, авторское определение данного текста как драмы можно рассматривать как авторскую интенцию, а расхождение интенции и ее осуществления свидетельствует о том, что языковое сознание носит не жанровый, а обыденный, житейский характер. Обратимся к анализу языковых особенностей произведения. для него характерны: 1. разностилевой коллаж, использование стилистически разнородных языковых средств, что полностью соответствует языку девичьей субкультуры, 2. наличие штампов, клишированные образные средства (губки бантиком, образовалась пропасть, никто никогда не видел ее слез, склонив голову набок, желая заполнить душевную пустоту, что-то оборвалось между ними, я не отвечаю тебе взаимностью...), 3. нарушение лексической сочетаемости, неправильное употребление флов и выражений (глаза пусты и бездонны, ...и, умыв свое лицо слезами, уснула...), 4. способы передачи диалога – автор предпринял попытку воссоздать живую речь, но это ему не удалось: «Я знаю, и мне это очень льстит, но я не отвечаю тебе взаимностью, 5. Ключевые слова: нет, она (= я), по-своему, Источники влияния: девичьи рассказы (фольклор), современные романы о любви, в т.ч. для подростков (о первой любви), мелодрамы. Авторская интенция – создать литературное произведение (явственно ощущается неравномерность работы над рассказом: медленное, степенное, наименее противоречивое начало и нарастание «скомканности», схематичности и противоречивости к концу рассказа), романтическую сказку о любви. Однако героиня скорее практичная, прагматичная, чем романтичная (автор этого не понимает – нарушение традиционных для этого жанра схем, но это не целенаправленное нарушение, а неосознанное, возникшее вследствие неопытности, неподготовленности и неразвитости автора): после драматичного разговора и отказа любимого человека Валерия приходит домой и засыпает; «Она думала, что церемоний будет длиться вечно» (о похоронах любимого), «Она приходила к нему раз в неделю» (на могилу). Интересно, что по законам жанра девичьего любовного рассказа погибнуть должна была сама Валерия (ведь это ее отвергли) или она должна была покончить с собой после смерти Олега, или же все должно было закончиться happy-end’ом после того, как Олег прочитал ее стихи. Однако этого на происходит. Возможно, это следствие незаконченного формирова ния ЯЛ, в связи с чем главным содержанием прозаического повествования становится рассказ о чувствах, причем не о чувствах героя, а о чувствах самого автора. Таким образом, данное произведение очень близко по своим особенностям к лирическим стихотворениям старшеклассников. Для прозаических произведений юношей, которые, напомним, встречаются значительно реже, характерно, напротив, внимание не к переживаниям, а к событиям. Так, например, автора произведения «Тощиха» (см. Приложение) вполне можно отнести к типу баечников [Веселова, 2001, с. 344], рассказывающих свои истории для близких друзей, которые часто являются не только читателями, но и героями этих рассказов. Обращение к конкретной, довольно узкой аудитории проявляется в обилии деталей, которые могут быть непонятны для непосвященных. Отсутствие таких деталей в произведениях девушек позволяет говорить о том, что они создают свои произведения, ориентируясь чаще всего на широкую читательскую аудиторию. Кроме того, в основу рассказов юношей, в том числе и анализируемого нами произведения «Тощиха», как правило, бывают положены реальные события. Главные герои «Тощихи» – юноши, одноклассники. Основное место действия – турбаза, расположенная недалеко от поселка, название которого использовано в заглавии рассказа. Представляя читателю своих героев, автор не описывает ни их внешность героев, ни особенности характера, ограничившись лишь указанием имен. Это, безусловно, свидетельствует о том, что герои хорошо известны читателю. При создании образов главных героев автор указывает прежде всего те черты, которые традиционно считаются основными при конструировании маскулинности, т.е. «яйца, табак, перегар и щетина» [Утехин, 2001]: ...В углу закопошился пьяный Ефимыч... ...Раздался раздраженный визг Рыбакова. Он еще пять минут матерился, а потом уже сказал «Алло»... ...В поезде я и Сосин сильно отругали Ефимыча за то, что он не взял водку, и чуть не выбросили его из окна. ... Мы быстро раздавили бутылку портвейна... Общий тон произведения – юмористический, причем основными приемами создания комического эффекта являются использование алогизмов («Наверное, за грибами побежал и мне ничего не сказал, вот скотина !!! - подумал я.– Хотя какие с’час грибы, ведь зима, ну тогда, наверное, за ягодами») и окказионализмов (...ни о чем не подозревая, прогуливалась Донатовна со своими донатовцами; пришли изрядно выпившие ташибские нех. люди). Если для произведения девушки характерно использование нейтральной лексики, а также слов с книжной и поэтической окраской, то в произведении юноши немало слов со сниженной стилистической окраской, что также может быть связано с конструированием маскулинности. Жанр произведения также комплексный: в произведении совмещены элементы и дневниковой прозы, и драмы, и юмористического рассказа, но в отличие от девушки юноша не дает авторского определения жанра своего произведения. Возможно, для него важно не столько создать текст в рамках определенного жанра, сколько выразить содержание. Т.е. так же, как и при анализе поэтических произведений, мы можем отметить меньшее внимание юноши к особенностям формы. Использование в одном тексте элементов разных жанров, сочетание стихотворной речи и прозы роднит это произведение со сценариями школьных мероприятий. При этом необходимо отметить, что «Тощиха» является в большей, нежели «Валерия + Олег», степени драматургичным произведением, хотя второе и называется драмой. Таким образом, анализ прозаических произведений старшеклассников показал, что авторы-юноши и авторы-девушки (рассказчики и рассказчицы) характеризуются различными способами речевого поведения. Это связано, в первую очередь, с различием их авторских интенций: если для девушки важно создать литературное произведение, адресованное широкому кругу читателей, то юноша пишет скорее для узкого круга близких людей. Для него важно не придумать интересную и необычную историю, а рассказать о реальных событиях, но рассказать так, чтобы повеселить, позабавить публику. Именно поэтому его по типу речевого поведения можно отнести к баечникам или рассказчикам анекдотов, а тексты по типу осюжетивания событий – к «героецентрическим». Для текстов же девушек в большей степени характерны причинно-следственные связи событий при пассивном герое. Как отмечает И. С. Веселова, для женского рассказа характерно утверждение «связи событий посредством веры в законы мироустройства, неподвластные человеческой воле» [Веселова, 2001, с. 345]. 2.4 Выводы Стремление попробовать себя в создании текстов разных жанров является, на наш взгляд, следствием активного формирования жанрового мышления, которое имеет принципиальную значимость для развития ЯЛ: в ходе этой деятельности у старшеклассников формируются жанровые фреймы, присутствие которых в языковом сознании, как показал К. Ф. Седов, исследовавший формирование прежде всего фреймов речевых жанров, «облегчает как процессы формирования и формулирования мысли, так и смысловое восприятие чужого высказывания» (Седов, 1999, с. 305). Результаты нашего исследования показали, что выводы К. Ф. Седова верны не только для устной, но и для письменной речи старшеклассников, основными чертами дискурсивного мышления которых являются увеличение в структуре дискурса роли авторского присутствия и возрастание потенциала перцепции (см. Седов, 1999). Итак, анализ произведений старшеклассников показал, что литературное творчество в этом возрасте – это лишь этап развития языковой личности, способ овладения языком, его регистрами и стилями, познания его возможностей и средств выразительности. В то же время литературное творчество – это разновидность языковой и психологической игры, возможность примерить на себя различные маски, это своего рода психологический тренинг – как поступить в подобной ситуации. И если девушка примеряет к себе различные варианты «сценариев любви», то юноша «пробует» себя в ситуации смерти (на войне, самоубийство и др.). В целом, различия между лирическими стихотворениями юношей и девушек представлены в следующей таблице:   Юноши Девушки Темы Размышления о смысле жизни, о смерти, о родине, о войне Несчастная/ счастливая любовь, встреча/ разлука Форма Не характерно использование оригинальных форм Характерно использование разнообразных форм строфики (сонет, рондо, пятистишие и др.), оригинальное ритмическое и графическое оформление стихотворений Стихотворный размер 4-х стопный ямб, другие размеры встречаются крайне редко 5-и стопный ямб, 3-х стопный анапест, редко 4-х стопный ямб (такие стихи отличаются высокой степенью шаблонности, вплоть до включения в текст фольклорных произведений) Языковые особенности 1. язык более мелодичен, менее стандартен (возможно, потому что юноши строже подходят к отбору стихотворений, прежде чем их показать кому-нибудь); 2. юноши менее банальны при описании чувств, 3. меньшее количество тропов в их стихотворениях создает ощущение большей искренности, особенно в стихах о смерти 1. характерно использование прецедентных текстов, 2. большая зависимость от литературного влияния. 3. большая риторичность (особенно в стихах о смерти), 4. большая стандартность используемых языковых средств Если для творчества уже сформировавшейся, развитой ЯЛ характерно целесообразное, направленное использование каждого приема [Выготский, 1968, с. 192], а структурно-синтаксическое и конкретное лексико-семантическое оформление произведения определяется замыслом, «независимо от того, существует ли он в образной, неясной или «программной» форме [Белянин, 1988, с. 47], то литературному творчеству старшеклассников обычно присущи неразработанность и противоречивость сюжетных мотивов, свидетельствующие о том, что автор еще только овладевает умением прогнозировать свое будущее высказывание. Более того, по композиции и содержанию прозаические произведения очень близки к лирическим стихам старшеклассников о любви, для которых также характерна нерасчлененность, расплывчатость, нечеткость как выражаемых чувств, так и используемых для этого средств. Содержанием произведений является не столько описание и повествование, сколько вербальная рефлексия старшеклассников. В целом, для всего творчества старшеклассников характерна повышенная лиричность, что связано с изменением объекта изображения: начиная с подросткового возраста таким объектом становятся чувства, переживания, что проявляется и в попытках вести личные дневники, и в письмах, которые становятся тоже жанром литературного творчества. Возрастание потенциала перцепции проявляется в поиске аудитории, читателей, что вполне соответствует психологическим особенностям ранней юности: старшеклассникам хочется, чтобы их мысли были услышаны. 5.3. Речевые портреты старшеклассников 5.3.1. Модель речевого портрета Изучение речевых портретов сегодня все более распространяется в науке. Созданием речевых портретов занимался М. В. Панов. Много внимания уделяют этому вопросу Т. И. Ерофеева, Е. А. Земская, Л. П. Крысин, М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова и др. Однако принципы создания речевого портрета до сих пор в науке подробно не описаны. Более того, для разных исследователей важными оказываются различные аспекты речевых портретов. Так, М. В. Панов исследовал в первую очередь фонетические особенности речи разных людей, Е. А. Земская создает речевые портреты эмигрантов и т.д. Для нас же важно создать модель целостного речевого портрета с целью конкретизации типологии, представленной в предыдущем параграфе, а также выявления гендерных особенностей ЯЛ старшеклассников. Под моделью речевого портрета мы понимаем структуру, схему, алгоритм создания портрета. Модель описания речевого портрета ЯЛ включает следующие компоненты: исходные данные – пол, возраст, образование, семья, участие в работе факультативов, занятия в учреждениях дополнительного образования; характеристика фонетических особенностей речи: четкость артикуляции, интонационные особенности, темп и громкость речи; соответствие орфоэпическим нормам; характеристика лексических особенностей речи: разнообразие используемых лексических средств, правильность, использование тропов; характеристика синтаксических особенностей речи: разнообразие используемых синтаксических конструкций, использование риторических приемов; особенности коммуникативного поведения: учет фактора адресата, содержательно-тематический и коммуникативно-стратегический факторы, особенности невербального поведения, этикетность речи; характеристика готовности к рефлексии: уровень развития и способы проявления языковой и речевой рефлексии; характеристика готовности к творчеству: готовность к самостоятельной исследовательской деятельности, к собственному литературному творчеству, готовность к импровизации. 5.3.2. Речевой портрет девушки Исходные данные: Тамара К., ученица 10 естественно-географического класса, 16 лет; принимает участие в работе факультатива по химии; регулярно участвует в предметных олимпиадах по химии, русскому языку и истории; живет с мамой и бабушкой, обе имеют среднее образование. Характеристика фонетических особенностей речи: в ситуации публичного выступления для речи Т. характерны четкая дикция, правильная артикуляция, средний, иногда переходящий в быстрый темп речи; правильное интонирование фраз. Громкость речи варьируется в зависимости от ситуации. При межличностном неофициальном диалогическом общении темп речи убыстряется, артикуляция становится менее четкой. Для речи Т. не характерна редукция гласных, в том числе окончаний, даже в ситуации неофициального общения. Возможно, причиной этого являются регулярные публичные выступления, в ходе которых у Т. выработалась привычка следить за своей речью. Речь Т. в целом соответствует орфоэпическим нормам, однако в ряде случаев встречаются отклонения от общепринятого произношения: звОнит, Отбыл, закупОрить, дермантин, щекатурка и др., которые, по всей видимости, отражают норму произношения данных слов в семье. Характерно, что слова, традиционно вызывающие затруднения у школьников («ходатайство», «феномен», «инцидент» и др.), Т. произносит правильно. Причиной этого может быть то, что, стремясь говорить грамотно, Т. в случае затруднения обращается к словарю. Слова же, произносимые ею неправильно, в силу их привычности и обыденности не воспринимаются Т. как сложные, а потому и не вызывают потребности проверить себя по словарю. В то же время после сделанного ей замечания по поводу слова звОнит Т. стала произносить это слово правильно. Что касается ритмомелодической стороны речи, то для Т. характерно использование разнообразных интонаций, которые служат средством выражения и синтаксических отношений во фразе, и эмоционально-экспрессивной окраски предложения. В то же время общий интонационный рисунок речи Т., как правило, довольно спокойный, для нее не характерны театральные интонации. Характеристика лексических особенностей речи: словарный состав богат (синонимические ряды, построенные Т. при выполнении задания (см. гл. 2.3), содержат от 5 до 8 слов, что в 2-2,5 раза превышает средние показатели). Т. использует слова различной стилистической окраски, в т.ч. сниженную лексику, причем не только в устной неофициальной речи, но и в ответах на уроках, а также школьных сочинениях и стихах. Приведем в качестве примера стихотворение, написанное Т.: Хочу влюбиться в хулигана, Хочу волшебницею стать, Властительницей быть обмана По звездам жизнь предугадать. Хочу быть краше всех на свете И всех красавиц затмевать, Хочу, напившись, в туалете Под чей-то громкий храп блевать. Хочу я на большой дороге Людишек грабить-убивать,  Хочу я на хвосте сороки О новостях о всех узнать. Хочу любить и ненавидеть, Хочу гулять и скромной быть, Все чудеса земли увидеть И на луну по-волчьи выть. Хочу, чтоб все меня боялись, Никто меня чтоб не любил, Чтоб чаще радости встречались, А лучший друг меня забыл. Хочу умней всех быть и даже Талантом всех превосходить, В вина отравленного чаше От счастья ключик раздобыть. Хочу быть всех собак несчастней И счастьем всех вокруг дарить, Чтоб жизнь моя была прекрасней, Чем тех, кого хочу забыть. Использование антонимов и слов с разной стилистической окраской является в данном случае оправданным, поскольку способствует созданию эмоционального тона стихотворения и соответствует авторской интенции («хочу всего: и хорошего, и плохого»). При заполнении пауз в устной речи Т., как правило, использует модальные слова конечно, действительно, разумеется, вообще, значит, в особенности, с одной стороны, во-первых, в принципе, стараясь избегать «ммм», «э-э» и т.п. Характеристика синтаксических особенностей речи: использует разнообразные синтаксические конструкции. В устной речи предпочтение отдает простым предложениям, различным по цели высказывания и интонации, создающим особый экспрессивный и лаконичный стиль ее выступлений: Венечка [Ерофеев –Н. А.] был необычным всегда // Даже в детстве// Никто не знал /когда он научился читать// Да в семье и книг-то особых не было // Тем не менее /в школу Венечка начал ходить/ вместе со старшим братом// Они вообще с братом были очень дружны// Да и вся семья была очень дружной// Во время войны / они жили в доме/ который подлежал сносу // Печка не столько грела / сколько дымила // В доме было постоянно холодно// Есть было нечего// Кажется/ ну что может быть хорошего при такой жизни?// А они /каждый вечер/ при лампе/ вслух/ читали «Войну и мир»// (из сообщения на уроке МХК); Для письменных работ Т. характерно использование различных синтаксических конструкций и риторических приемов: Моя любимая эпоха – это Х1Х век. Как много прекрасного и грандиозного было сделано в это время! Мне кажется, что каждый вид искусства достиг своего высшего развития именно в Х1Х веке, но мне особенно близки литература и живопись. Я люблю вчитываться в скрытый за словами и красками философский смысл чистой и высокой лирики Пушкина, страстной и тоскующей поэзии Лермонтова, полных раздумий и размышлений полотен А. Иванова... Но ближе всех мне, никогда не бывавшей на море, творения И. Айвазовского (из контрольной работы по МХК). Особенности коммуникативного поведения: этикетность, эмоциональность, искренность, открытость, учет коммуникативной ситуации. При общении со сверстниками возможно использование стилистически сниженных и игровых этикетных формул («Салют», «Бай», «Салю», «Всем пока», «Вот и я! Вы меня ждали?» и др.). Т. регулярно выступает перед большой аудиторией, часто бывает ведущей на внешкольных мероприятиях. При этом чувствует себя уверенно. Речь не становится менее выразительной и содержательной, если число спутников неожиданно увеличивается. Однако в такой ситуации больше внимания уделяется правильности речи, а также темпу и громкости. Активно используют приемы контактирования и интимизации. Не испытывает затруднений и при составлении письменных текстов разных жанров (заявление, объяснительная и др.). Степень интенсивности жестикуляции низкая, несколько повышающаяся при общении со сверстниками и близкими людьми. Мимика более выразительна. Готовность к рефлексии: при проведении исследования (см гл.2) Т. показала высокие результаты. Для нее характерно проявление рефлексии над речью и в естественных условиях: при употреблении сниженной лексики часто использует рефлективы «грубо говоря», «скажем прямо», «как бы это помягче выразиться» и др. Использование клишированных выражений сопровождается особой интонацией, подчеркивающей, что Т. лишь повторяет чужие слова, а также рефлективами «как принято говорить», «как обычно говорят в таких случаях», «как сказала бы моя бабушка». Последний рефлектив сопровождает и использование диалектной и просторечной лексики (килОметр, колидор,покумекай и др.). Обращает внимание на грамотность своей речи даже в ситуации неофициального общения. В случаях затруднений обращается к словарям (а не к учителю или родителям, как это делают большинство ее сверстников). Повышенное внимание к средствам выражения проявляется и при анализе литературных произведений. Т. очень чутко воспринимает особенности авторского словоупотребления. Готовность к творчеству: пишет стихи, многие из которых, несмотря на ощутимое литературное влияние (прежде всего поэзии М. Цветаевой), являются довольно самобытными и интересными. Характерно, что Т. не только редактирует свои стихи по прошествии времени, но и в некоторых случаях создает второй вариант, например: странные, странные встречи взгляды, слова, стихи странный какой-то вечер я ничего не отвечу знаю: ты ждешь – не отвечу молча сижу – не отвечу слезы? капризы? –духи! запах былого чувства, отблеск чужих обид боли не больше, чем грусти если вообще болит что-то ушло, и было ль трудно теперь судить: милый или не милый, любить или не любить... * 3 * странные, странные встречи: взгляды, слова, стихи ... я ничего не отвечу знаю: ждешь ты, но не отвечу слышала: что-то лечит не помню что именно: свечи? или, быть может, духи?.. Запах былого чувства Отблеск большой любви Больно? Нет, просто грустно Зачем? Не суди – прости. Самое светлое, теплое, Самое... было ли что? Все не такое, все – мертвое: Если и было – прошло. Вернется? – Нет, будет новое. Лучше? – Нет, просто умней. Чище?– Нет, просто спокойнее И, может, чуть-чуть взрослей. – Страшно?– Нет, просто холодно. – Пусто? – Да нет, легко! – Тебе все равно? – Мне холодно, И просто уже далеко. Это не роль, не выдумка, Не шутка и не каприз. Это следы от путника, Что тихо уходит вниз. – Можно ль вернуть? – А надо ли? – Можно ль догнать? – Зачем? Слова, что уже попадали, Пропали теперь насовсем. – Будут другие? – Конечно же, Жизнь не идет без слов! – Буду ли верить? – Скорей всего: Так меньше тяжелых снов. – Буду ль любить? – Разумеется, Сильнее, верней и ... больней. – Значит еще все изменится? Скорей бы тогда, скорей. Вывод: Тамара К. относится к первому типу ЯЛ, т.к. ее отличает высокая степень сформированности всех готовностей. 3.3 Речевой портрет юноши Исходные данные: Ярослав М., ученик 10 математического класса, 16 лет; принимает участие в работе факультативов по истории и математике; участвует в олимпиадах по истории, математике, физике; родители имеют высшее техническое образование. Характеристика фонетических особенностей речи: в ситуации публичного выступления Я. уделяет недостаточное внимание четкости артикуляции, что проявляется в чрезмерной редукции речи. Впрочем, как отмечают Е. А. Земская, М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова и Е. В. Ерофеева, чрезмерная редукция очень распространена в речи мужчин, и связано это с тем, что «для многих мужчин характерен меньший раствор рта, чем для женщин» [Земская и др., 1993, с.103]. Интонации Я. довольно однообразны, что также связано с недостаточным вниманием к произношению в целом. Темп речи довольно медленный (около 80 слов в минуту), причем в ситуации волнения он не ускоряется, а, как правило, наоборот, замедляется. Громкость речи не претерпевает значительных изменений в зависимости от ситуации и, как правило, бывает достаточной для полноценного восприятия. Речь Я. соответствует орфоэпическим нормам литературного языка, причем юноша не только говорит правильно сам, но и замечает ошибки в речи других. Исправляя чужие ошибки и оговорки, он, как правило, тихим голосом подсказывает правильный вариант произнесения слова, и лишь в тех ситуациях, когда собеседник повторяет одну и ту же ошибку несколько раз, Я. может обратить его внимание на это: используя преимущественно невербальные средства он перебивает собеседника и вновь спокойным тоном повторяет, как нужно произносить то или иное слово. Характеристика лексических особенностей речи: словарный состав Я. богат (синонимические ряды (см. 2.3) содержат от 4 до 8 слов). Однако для его речи наиболее характерно использование слов с книжной стилистической окраской, в том числе и иноязычных. Анализ выполнения Я. задания по толкованию заимствованных слов, а также опыт личного общения с юношей показывают, что значение этих слов ему хорошо известно. Об этом же свидетельствует и способность Я. в случае необходимости (особенно при общении с одноклассниками) объяснить семантику таких слов. Для Я. нехарактерно использование сниженной лексики, в том числе и слов школьного сленга, однако он не скрывает того, что эти пласты родного языка ему также хорошо известны. Более того, он может прочитать вслух литературный текст, содержащий бранную лексику, и это, в отличие от большинства его ровесников не вызывает у него смеха или неловкости. Характеристика синтаксических особенностей речи: для речи Я. характерно использование сложных синтаксических конструкций, как в устной, так и в письменной речи. На наш взгляд, это обусловлено ориентацией речи Я. на письменные тексты. Экспрессивная окрашенность его выступлений всегда создается за счет использования средств выражения с книжной стилистической окраской. Однако синтаксис его устных выступлений все же отличается от синтаксиса письменных текстов: если в письменной речи предложения, как правило, состоят из 3-6 предикативных единиц, то в устной речи – из 2-3. Риторические приемы Я. использует редко, что на первый взгляд может показаться необычным (в связи с общей «книжностью» его речи). Однако это становится абсолютно понятным, если учесть нелюбовь Я. к театральным жестам, к любой неискренности и банальности. Особенности коммуникативного поведения: этикетность, сдержанность, открытость, способность учитывать особенности коммуникативной ситуации. Я. умело использует невербальные средства общения, однако в ситуации волнения для него часто бывает характерно неоправданное использование жестикуляции. Готовность к рефлексии: при проведении исследования (см. гл. 2) Я. показал высокие результаты. Как уже было сказано, для Я. характерно проявление рефлексии и в ситуации естественного общения, о чем, в частности, свидетельствует исправление ошибок и оговорок в речи (как своей, так и других). Однако к словарям обращается редко: в случае затруднения ищет ответа прежде всего у родителей, реже у учителей и друзей. Я. очень внимателен к выбору средств выражения и при анализе литературных произведений, особенно прозаических. Готовность к творчеству: Я. занимается самостоятельными исследованиями по истории России, и прежде всего по истории родного города. Эти исследования не связаны с выполнением заданий, полученных в школе. Они отражают реальные интересы юноши и являются способом реализации его творческих способностей. Вывод: Я. относится к первому типу ЯЛ, что связано с высокой степенью отрефлексированности его речевого опыта. Именно осмысление предыдущих ошибок (своих и чужих) позволяет ему совершенствовать свои речевые умения и навыки. 5.4. Выводы Используя предложенную в 5.1. модель, мы предприняли попытку создания речевых портретов юноши и девушки – учеников одного класса, при этом главной нашей целью было выявление значения гендерных особенностей. Результаты представлены в следующей таблице:   Юноша Девушка 1. Фонетические особенности речи уделяет недостаточное внимание артикуляции, интонации довольно однообразны, темп довольно медленный (около 80 слов в минуту), громкость речи значительно не меняется в зависимости от ситуации артикуляция четкая, следит за своей дикцией, интонации разнообразны, речь выразительна, темп довольно быстрый (110-120 слов в минуту), громкость речи зависит от ситуации 2. Лексические особенности речи Характерно использование иноязычной лексики, а также слов с книжной стилистической окраской Характерно использование слов с различной стилистической окраской 3. Синтаксические особенности речи Характерно использование сложных синтаксических конструкций как в устной, так и в письменной речи. Риторические приемы использует редко. В устной речи использует преимущественно простые предложения, различные по цели высказывания и интонации, создающие особый экспрессивный и лаконичный стиль ее выступлений. Для письменных работ характерно использование риторических приемов. 4. Особенности коммуникативного поведения Характерны этикетность, сдержанность. Невербальное поведение: преимущественное использование жестов, в том числе и неоправданных Характерны этикетность, эмоциональность, открытость, способность учитывать особенности коммуникативной ситуации. Невербальное поведение: мимика выразительная, степень жестикуляции низкая. 5. Готовность к творчеству Занимается самостоятельными исследованиями по истории (в том числе по истории родного города). Пишет стихи, сочинения по литературе часто носят исследовательский характер Заключение Для современной лингвистики характерен интерес к проблеме ЯЛ, процессу ее онтогенеза, факторам, определяющим ее развитие, возрастным и гендерным особенностям. Изучение ЯЛ современных старшеклассников позволяет рассмотреть все эти вопросы на материале конкретной возрастной группы носителей языка. Анализируя особенности развития языковой личности в возрасте 15-17 лет, мы рассматриваем данный этап как в известной мере итоговый. По мнению Г. И. Богина, к 17-18 годам, т.е. к моменту окончания школы, человек овладевает первыми тремя уровнями ЯЛ, которые можно считать базовыми, и начинает овладевать четверым и пятым, совершенствование которых происходит на протяжении всей жизни. Проанализировав модель структуры ЯЛ, предложенную Ю. Н. Карауловым, и сопоставив ее с психологическими особенностями, характерными для исследуемой нами возрастной группы, мы выделили те элементы в структуре ЯЛ, которые должны получить наибольшее развитие именно в 15-17 лет, а именно: развитие рефлексии, формирование языковой картины мира и национального компонента языковой личности. В результате в центре нашего внимания оказались следующие вопросы: 1) способы проявления языковой и речевой рефлексии; 2) отражение в сленге и литературном творчестве старшеклассников языковой картины мира; 3) круг используемых прецедентных текстов и способность воспринимать «историческую память» слова. Проведенное исследование позволяет нам сделать следующие выводы: 1. Главным приобретением ЯЛ в исследуемом возрасте является рефлексия, которая, в свою очередь, становится средством формирования собственной системы оценок и основой для построения языковой картины мира. Преимущественное развитие речевой рефлексии связано с большей ее прагматической значимостью: вопрос «как лучше сказать» является для старшеклассников очень важным. Способность к языковой рефлексии актуализируется в ситуациях столкновения с неизвестным словом, для толкования которого используется весь имеющийся в распоряжении школьника речевой опыт. Кроме того, усилению рефлексии могут способствовать изучение иностранных языков, работа со словарями и индивидуальный интерес к проблемам, связанным с языком. Если же обращение к языковой рефлексии не мотивировано внутренними причинами, старшеклассники, как правило, показывают свою беспомощность в оценке языковых фактов. Усилению речевой рефлексии способствуют обращение к литературному творчеству; знание школьника, что за его речью следят; интерес к речи как способу познания себя и окружающих. 2. Становление ЯЛ школьников в ситуации развитой диглоссии затрудняет формирование способности разграничивать различные подъязыки, а значит и «переключаться» с одного подъязыка на другой. С другой стороны, такая ситуация способствует проникновению единиц одного подъязыка в другой, о чем свидетельствуют и школьные сочинения, и литературные произведения старшеклассников. 3. Отражением системы ценностей старшеклассников является не только воссозданная нами языковая картина мира, но и тексты литературных произведений школьников, а также тексты школьного фольклора. Совпадение данных, полученных из разных источников, говорит о достаточной мере объективности полученной нами картины. Ключевыми для ЯКМ старшеклассников являются слова «кайф», «облом», «прикольнуться/ тусоваться», «братан (кореш) / лох (тормоз)». Важная особенность ЯКМ школьников 10-11 классов заключается в стремлении к снижению всех важных понятий, традиционно воспринимаемых в обществе как позитивные (‘влюбляться’, ‘учиться’, ‘восхищаться’ и др.). Помимо мировоззренческой функции, школьному сленгу присущи номинативная, коммуникативная, эмиционально-экспрессивная и эвфемистическая функции. 4. Используемый круг прецедентных текстов характеризует современного старшеклассника не как представителя «общерусского типа» [Караулов, 1987], а скорее как вненациональную личность. Пародийность звучания большинства используемых прецедентных текстов согласуется с общей тенденцией в речи старшеклассников к снижению всех значимых понятий. Усиление роли прецедентных текстов в современном дискурсе (в том числе в дискурсе старшеклассников) ведет к возрастанию предсказуемости речевого поведения. 5. Увеличение в структуре дискурса старшеклассников роли авторского присутствия, возрастание потенциала перцепции, формирование жанровых фреймов способствуют обращению школьников к собственному литературному творчеству. Если овладение речевыми жанрами к 15-17 годам уже заканчивается, то овладение литературными жанрами только начинается и смысл этого процесса – в овладении литературным языком и языком литературы. 6. Разный уровень сформированности готовностей, составляющих тезаурусный и прагматический уровни ЯЛ, позволяет говорить о существовании нескольких типов ЯЛ, характерных для старшеклассников: для 1-го типа характерен высокий уровень сформированности большинства готовностей; для 2-го – несформированность готовности к различению устной и письменной речи; для 3-го – низкий уровень развития рефлексии; для 4-го – несформированность готовности к использованию разнообразных средств выражения; для 5-го – несформированность готовностей целенаправленно строить высказывания, достигающие заданного эффекта; для 6-го – низкий уровень сформированности большинства готовностей. 7. Результаты проведенного нами анализа подтверждают выдвинутую в исследовании научную гипотезу. Изучение возрастных особенностей ЯЛ имеет важное практическое значение не только для методики преподавания, но и для теории коммуникации, поскольку позволяет учесть потребности и возможности адресата, выбрать такую форму подачи информации, которая наиболее соответствует данной возрастной группе, а также правильно декодировать информацию, переданную говорящим, оценить его коммуникативное поведение в целом. Дальнейшего изучения требуют вопросы развития языковой и речевой рефлексии, роли литературного творчества в формировании ЯЛ. Отдельного рассмотрения заслуживает языковая картина мира школьников. Немаловажным является и изучения влияния различных факторов (внутренних и внешних) на формирование ЯЛ на разных этапах ее развития. ЛИТЕРАТУРА: 1. Айдарова Л. И. Психологические проблемы обучения младших школьников русскому языку. М.: Педагогика, 1978. 144 с. 2. Айдарова Л. И. Формирование лингвистического отношения к слову у младших школьников// Возрастные возможности усвоения знаний (младшие классы школы)/ Под ред. Д. Б. Эльконина и В. В. Давыдова. М.: Просвещение, 1966. С. 236-309. 3. Алферов А. Д. Психология развития школьников. Ростов-на-Дону: Феникс, 2000. 384 с. 4. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка) // Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. – 367 с. 5. Архипова А. С. Ролевые структуры детских анекдотов // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 298-339. 6. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. – 424 с. 7. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. – С. 159-216. 8. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. Проблемы поэтики Достоевского. Киев: Next, 1994. – 510 с. 9. Белянин В. П. Психологические аспекты художественного текста. М.: Изд-во МГУ, 1988. 120 с. 10. Белянин В. П. Введение в психолингвистику. М.: ЧеРо, 2000. – 128 с. 11. Белоусов А. Ф. Русский школьный фольклор // Русский школьный фольклор. М., 1998. – С. 5-14. 12. Бельчиков Ю. А. Лексическая стилистика: проблемы изучения и обучения. М.: Русский язык, 1988. – 157 с. 13. Беспамятнова Г. Н. Языковая личность телевизионного ведущего. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Воронеж, 1994. 14. Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1984. – 354 с. 15. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968. 16. Божович Е. Д. Развитие языковой компетенции школьников: проблемы и подходы // Вопросы психологии. 1997. № 1. С. 33–44. 17. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика. – М., 1987. – 160 с. 18. Борисова Е. Г. Современный молодежный жаргон // Рус. речь. 1980. № 5. С. 51-55. 19. Брызгунова Е. А. Русская речь н. 90-х ХХ в. // Рус. словесность. 1994. № 3. С. 88-94. 20. Быкадорова Н. Строка поэта в душе ребенка// Библиотека.–2000. –№1.–с.39-40. 21. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. – 288 с. 22. Вейдле В. Музыка речи // Лики культуры: альманах. Музыка души и музыка слова. М., 1995. 23. Вепрева И. Т. Рефлексивы как источник информации об изменениях в русской языковой картине мира // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 26-35. 24. Веселова И. С. Рассказчики и рассказчицы: Наблюдения над типами речевого поведения // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 339-347. 25. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. – 256 с. 26. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, !980. – 360 с. 27. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М.: Наука, 1993. – 172 с. 28. Воробьев В. Языковая личность и национальная идея// Народное образование. 1998. № 5. С. 25-30. 29. Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. М., 1956. 30. Выготский Л. С. Вопросы детской (возрастной) речи психологии // Собр. соч.: В 6 т. – М., 1984. – Т.4. – С. 144-268. 31. Высочина О. В. Понимание иностранных слов жителями города Воронежа // Культура общения и ее формирование. Воронеж, 1998. – С. 72-73. 32. Гак В. Г. Русская динамическая языковая картина мира // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 36-44. 33. Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: «Новое литературное обозрение», 1996. – 352 с. 34. Герд А. С. Несколько замечаний касательно понятия «диалект» // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 45-52. 35. Голованова Е. И. Языковая личность в ситуации беседы // Жизнь языка: Сб. с. к 80-летию М. В. Панова / Сост. Л. А. Капанадзе. Отв. ред. С. М. Кузьмина. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 219-225. 36. Гольдин В. Е. Ассоциативный эксперимент как речевая игра // Жизнь языка: Сб. с. к 80-летию М. В. Панова. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 226-233. 37. Гольдин В. Е. Внутренняя типология русской речи и строение русистики // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 53-65. 38. Голицына Т. Н., Вахтель Н. М., Распопова Т. И. Языковая личность И. П. Распопова // Филологические записки.– Вып. 10. – 1998.– С. 171-180. 39. Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 1998. – 256 с. 40. Городское просторечие: проблемы изучения. М., 1988.– 192 с. 41. Гофманова Я., Мюллерова О. Смешение литературных и нелитературных компонентов в устных высказываниях на чешском языке // Язык–культура–этнос/ С. А. Арутюнов, А. Р. Багдасаров, В. Н. Белоусов и др.–М.: Наука, 1994. с. 13-39. 42. Грачев М. А. Арготизмы в молодежном жаргоне //РЯШ. 1996. №1. С. 78-85. 43. Гуц Е. Н. Ненормативная лексика в речи современного городского подростка (в свете концепции языковой личности). АКД. Барнаул, 1995. 23 с. 44. Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении. М., 1972. – 423 с. 45. Денисова М. А. Литературная норма и практика разговорной речи // РЯШ. 1996. № 1. С. 86-92. 46. Добжинская Т. «Мой интимный маленький мир» и поэтические способы концептуализации: метафора // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна.– М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 529-538. 47. Добрович А. Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения. М.: Просвещение, 1987. – 207 с. 48. Добромыслов В. А. К вопросу о языке рабочего подростка/ Под ред. А. Н. Пешковского. М.: Изд-во ЕСНХ СССР, 1932. 72 с. 49. Доценко Т. И. Влияние фактора «пол» на внутренний лексикон подростка // Русский язык сегодня. Вып. 1. М., 2000. С. 78-84. 50. Драгунова Р. Г. Роль «чужого слова» в реализации игровой функции художественного текста // Лингвистические закономерности организации текста. М., 1991.– С. 5-11. 51. Дубровина К. Н. Студенческий жаргон// Филологические науки. –1980.–№ 1.– с. 78-81. 52. Дьяконова В. Ключ к взаимопониманию, или Школа информационного комфорта // Библиотека.–1999.–№10.–с.55-56. 53. Елистратов В. С. Наблюдения над современным городским арго // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1993. № 1. С. 80-88. 54. Елистратов В. С. Словарь московского арго. М.: Материалы 1980-1994гг.–М.: Русские словари, 1994.–700 с. 55. Елистратов В. С. Словарь крылатых слов ( русский кинематограф).– М.: Русские словари, 1999. – 181 с. 56. Ембулаева Т. Е. Обучать чтению на основе знаний о тексте // С. 12-21. 57. Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И. Слова, с которыми мы все встречались: Толковый словарь русского общего жаргона/ Под общ. рук. Р. И. Розиной. – М.: Азбуковник, 1999.– 320 с. 58. Ерофеева Е. В. К вопросу о фонетических характеристиках речи мужчин и женщин // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 93-99. 59. Ерофеева Т. И. Социолект в стратификационном исполнении // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 85-92. 60. Ерофеева Т. И. Стратификационное описание речи горожанина в параметрах социо-биопсихологических характеристик // Семантика и коммуникация. СПб, 1996. 61. Жельвис В. И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль: ЯГПИ им. К. Д. Ушинского, 1990. – 81 с. 62. Жельвис В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М., 1997. 63. Жинкин Н. И. Язык–речь–творчество. М.: Лабиринт, 1998. 368 с. 64. Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. 382 с. 65. Зализняк А. А. Заметки о метофоре // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна / Отв. ред.: Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин; Сост.: И. М. Богуславский, Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин.– М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 82-91. 66. Занадворова А. В. Цитата в семейной речи // Жизнь языка: Сб. с. к 80-летию М. В. Панова. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 234-240. 67. Земская Е. А. Речевой потрет эмигрантки первой волны // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 100-121. 68. Земская Е. А. Функции американизмов в речи русских эмигрантов // Слово в тексте и словаре. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 91-102. 69. Земская Е. А., Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993. 70. Иванова-Лукьянова Г. Н. Авторская заданность тембра в художественном тексте // Жизнь языка: Сб. с. к 80-летию М. В. Панова. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 323-328. 71. Иванова С. Ф. Говори!: Уроки развивающей риторики. М.: Школа-Прес, 1997. – 400 с. 72. Какорина Е. В. Иноязычное слово в узусе 90-х годов (социолингвистическое исследование) // Русский язык сегодня. Вып. 1. М., 2000. С. 137-156. 73. Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М.: Русский язык, 1993. 330 с. 74. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. 356 с. 75. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 264с. 76. Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Речевые одежды Москвы // Русская речь. 1994. № 2-3. 77. Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Русский речевой портрет: Фонохрестоматия. М., 1995. 78. Колесов В. В. Язык города. М., 1991. – 182 с. 79. Композиционное членение и языковые особенности художественного произведения. Русский язык. Межвузовский сборник научных трудов. М.: МГПИ им. В. И. Ленина, 1987. – 154 с. 80. Кон И. С. Психология ранней юности. М.: «Просвещение», 1989. 255с. 81. Кон И.С. Психология половых различий // Вопросы психологии. 1981. № 2. С. 82. Копорский С. А. О культуре языка и речи молодежи (20-е гг.) // Русская речь. 1990. №1. С. 88–97. 83. Костомаров В. Г., Бурвикова Н. Д. Прецедентный текст как редуцированный дискурс// Язык как творчество: Сборник статей.– М.: ИРЯ РАН, 1996. – С. 297–306. 84. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. – СПб.: Златоуст, 1999. – 320 с. 85. Кочеткова Т. В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры. Дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 1999. – 534 с. 86. Крысин Л. П. Владение языком: лингвистический и социокультурный аспекты// Язык–культура–этнос/ С. А. Арутюнов, А. Р. Багдасаров, В. Н. Белоусов и др.–М.: Наука, 1994. с. 66-78. 87. Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: «Наука», 1989. 188 с. 88. Крысин Л. П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях (постановка вопроса) // Язык и личность. М.: Наука, 1989. с. 78-86. 89. Кулешов Е. В. Репрезентация маскулинности в современной подростковой субкультуре (на материле полевых исследований в г. Тихвине) // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 260-272. 90. Культурно-речевая ситуация в современной России/ Под ред. Н. А. Купиной.– Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000.– 379 с. 91. Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. 92. Лемяскина Н. А., Стернин И. А. Коммуникативное поведение младшего школьника. Воронеж, 2000. 195 с. 93. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. – 287 с. 94. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977. 304 с. 95. Лепская Н. И. Язык ребенка (онтогенез речевой коммуникации). М., 1997. 96. Ликоманова И. Тенденции функционирования стандарта и субстандартов в последнее десятилетие (на примере нескольких славянских языков) // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 190-198. 97. Лингвистический энциклопедический словарь. – М., 1990.– с. 43, 151, 461. 98. Литературная норма и просторечие. М., 1985.– 222 с. 99. Лихачев Д. С. Арготические слова профессиональной речи // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. – М., 1964. – с. 311–349. 100. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»): Пер. с нем. М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. 272 с. 101. Ляпон М. В. Картина мира: языковое видение интроверта // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 199- 207. 102. Маркелова Т. В. Обращение и оценка//РЯШ. 1995. №6. С. 76-81. 103. Маркелова Т. В. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке//Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. №4. C. 12-19. 104. Мухина В. С. Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество. М.: Изд. центр «Академия», 1999. 456 с. 105. Нещименко Г. П. К проблеме функциональной дифференциации этнического языка // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей. / Отв. ред. Л. П. Крысин.– М.: Азбуковник, 2000. – С. 208-220. 106. Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993. 107. Никитина Т. Г. Так говорит молодежь: Словарь сленга. По мат-лам 70-90-х гг. СПб: Фолио-Пресс, 1998.– 592 с. 108. Норман Б. Ю. Язык: знакомый незнакомец. Минск: Высшая школа, 1987. – 222 с. 109. Поливанов Е. Д. Общий фонетический принцип всякой поэтической техники//Вопросы языкознания. 1963. №1. С.99-112. 110. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка: Лексика / Под ред. О. Б. Сиротининой. Саратов, 1983. – 256 с. 111. Разновидности городской устной речи/ Отв. ред. Д. Н. Шмелев, Е. А. Земская. – М.: Наука, 1988.– 260 с. 112. Ревзина О. Г. Язык и дискурс// Вестник МГУ. Сер. 9. Филология.– 1999. –№1. – с. 25–34. 113. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира/ Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др.– М.: Наука, 1988. 216 с. 114. Руппиева И. В. «Главное – чтобы тебя любили» (к изучению современных моделей брачного поведения) // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 290-298. 115. Русская разговорная речь: Сб. научных трудов. Саратов, 1970. – 252 с. 116. Русская разговорная речь / Отв. ред. Е. А. Земская. М.: Наука, 1973. – 486 с. 117. Русская разговорная речь. Тексты / Отв. ред. Е. А. Земская, Л. А. Капанадзе. М.: Наука, 1978. – 308 с. 118. Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А.Ф. Белоусов. М.: Ладомир, ООО «Изд-во АСТ-ЛТД», 1998. 744 с. 119. Русский язык: Энциклопедия/Гл. ред. Ю.Н. Караулов. М.: Дрофа, 1998. С. 671-672. 120. Русский язык конца ХХ столетия (1985–1995). – М.: «Языки русской культуры», 1996. – 480 с. 121. Cанников В. З. Лингвистический эксперимент и языковая игра // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1994. №6. С. 25-28. 122. Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки русской культуры, 1999. – 544 с. 123. Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику: Курс лекций. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. 1989. 184 с. 124. Седов К.Ф. Риторика бытового общения и речевая субкультура// Риторика.–1996.– № 1.–с. 138-145. 125. Седов К. Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: Грамматический и прагматический аспекты. Саратов, 1998. 126. Седов К. Ф. Становление структуры устного дискурса как выражение эволюции языковой личности. Дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 1999. – 436 с. 127. Седов К. Ф. Речевое поведение и типы языковой личности // Культурно-речевая ситуация в современной России/ Под ред. Н. А. Купиной.– Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000.– С. 298-311. 128. Сиротинина О. Б. Русский язык в разных типах речевых культур // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей./ РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Л. П. Крысин. – М.: Азбуковник, 2000.– С. 240-250. 129. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности.– М.,1974.–144 с. 130. Сиротинина О. Б. Устная речь и типы речевых культур// Русистика сегодня. – 1995.–№ 4.– с. 3-21. 131. Сиротинина О. Б., Беляева А. Ю. и др. Зависимость текста от его автора// Вопросы стилистики. Вып. 27. Человек и текст.– Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1998.– с. 3-9. 132. Скворцов Л. И. Язык, культура и нравственность // РЯШ. 1994. № 2. с. 3-7. 133. Смирнов Ю. И. Язык, фольклор и культура // Язык–культура–этнос/ С. А. Арутюнов, А. Р. Багдасаров, В. Н. Белоусов и др.–М.: Наука, 1994. с. 99-104. 134. Солганик Г. Я. О природе и функционировании речевых единиц// Русская словесность. 2001.№ 2. с. 53-59. 135. Социально-лингвистические исследования / Под ред. Л. П. Крысина и Д. Н. Шмелева. М.: Наука, 1976.– 232 с. 136. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. – 824 с. 137. Стернин И. А. Что происходит с русским языком ? Очерк изменений в русском языке конца ХХ века. Туапсе, 2000. – 71 с. 138. Стернин И. А. Общение с мужчинами и женщинами. Воронеж, 2000. – 71 с. 139. Суперанская А. В. Неофициальные формы русских личных имен // Русская речь. 2001. № 1. с. 85-89. 140. Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 192 с. 141. Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения. Под ред. Г. Н. Скляревской. РАН, Инст-т лингвистических исследований. Изд-во «Фолио-Пресс». СПб., 1998. 700 с. 142. Томашевская К. В. Лексическое представление ЯЛ в современном экономическом дискурсе. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 1998. 134 с. 143. Томашевский Б. В. Поэтика. М., 1998. 144. Утехин И. В. «Яйца, табак, перегар и щетина»: О некоторых средствах конструирования маскулинности // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 272-279. 145. Улуханов И. С. Словобразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 256 с. 146. Халезова Н. А. О возможностях работы над речевым этикетом при изучении грамматического материала // РЯШ. 1992. № 1. С. 23-28. 147. Харченко В. К. Переносные значения слова.–Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989.– 198 с. 148. Хатунцева Е. Б. Нормы русской разговорной речи и их варианты// Вопросы стилистики. Функционально-стилевая дифференциация языка. – Саратов, 1981. – с. 40–54. 149. Химик В.В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000. – 272 с. 150. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992.– 281 с. 151. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале // Русская речь. 2001. № 1,3. 152. Чуковский К. И. Сочинения в двух томах. От двух до пяти. Живой как жизнь. М.: Правда, 1990. Т. 1. С. 73-651. 153. Шапошников В. Русская речь 1990-х. Современная Россия в языковом отображении. М.: МАЛП, 1998. 154. Шварцкопф Б. С. Оценки говорящими фактов речи (лингвистический аспект). АКД. Москва, 1971. 10 с. 155. Шмелев А. Д. «Общие» слова // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна.– М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 266-280. 156. Эльконин Д. Б. Развитие речи // Психология детей дошкольного возраста: развитие познавательных процессов. М., 1964. – С. 115-182. 157. Язык – культура – этнос /Арутюнов С. А, Багдасаров А. Р., Белоусов В. Н. и др. М.: Наука, 1984.– 233 с. 158. Язык и культура: сборник обзоров. М., 1987. 159. Язык и личность/Отв. ред. Д. Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. 216 с. 160. Язык и массовая коммуникация: Социолингвистическое исследование/ Отв. ред. Э. Г. Туманян. М.: Наука, 1982. – 254 с. 161. Язык и наука конца 20 века: Сб. статей. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. 432 с. 162. Язык как творчество: Сборник статей. М.: ИРЯ РАН, 1996.– 365 с. 163. Язык о языке: Сб. статей/ Под общ. рук. и ред. Н. Д. Арутюновой.– М.: Языки рус. культуры, 2000.– 624 с. 164. Яковлева Е. С. О языковой картине мира в аспекте ее динамики: переосмысление старых значений // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна.– М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 281-289. 165. Chomsky N. Syntactic Structures // The Structure of Language: Readings in the Philosophy of Language». Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1965. p. 166. Chomsky N. Aspects of the Theory of Syntax // The Structure of Language: Readings in the Philosophy of Language». Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1965. p. 167. Chomsky N. A Review of Verbal Behavior, by B.F. Skinner // The Structure of Language: Readings in the Philosophy of Language». Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1965. p. Приложение 2 Литературные произведения старшеклассников 1. Валерия + Олег = это проклятое слово «нельзя» На окне родной школы сидела очень миленькая девчоночка, лет четырнадцати. О ее внешности можно сказать, что она была не то чтобы уродиной, не то чтобы красавицей, в ней не было ничего примечательного: светлые волосы, чуть ниже плеч, алые губы бантиком, курносый нос, серые глаза... но было в ней что-то, что притягивало с одного взгляда, с одного слова...может сказывалась ее открытость, может она знала, что к ней тянутся люди? Не знаю, но на окне она сидела как-то необычно, необычно она склонила голову набок, необычно думала. Да и то, о чем она думала, было наверняка необычно. А этажом выше также на окне родной школы сидел молодой человек, может ее возраста, может чуть старше. Он был очень приятной внешности: черные волосы, большие карие глаза, большая добрая улыбка. Но он был какой-то обычный. Он сидел на окне, склонив голову, и о чем-то думал. Скорее всего он думал о чем-то приземленном, поскольку глаза его не были наполнены чувством, а были пусты и бездонны как у любого парня-милашки. Так они сидели всю перемену, думая каждый о своем, каждый по-разному. Она была обижена, он не понимал ее обиды. Может быть мысли их пересекались и тогда хотелось встать найти друг друга и попросить прощения. Но сразу же эта мысль оставляла их умы. Прозвенел звонок, и они пошли по классам. Кончились уроки и они отправились по домам. Телефон молчал. Она, в принципе, могла бы позвонить первая, впрочем, как и всегда, но этот раз был особенный. Он не просто, как обычно, не понял ее, он не захотел ее понять. Так прошел еще один день. И она, может по привычке, а может из-за чувства опустошенности, точнее желая заполнить эту душевную пустоту, набрала его номер телефона и сказала: – Привет. Незамедлительно она услышала знакомое приветствие: – Как у тебя дела? – Нормально. – Ты извини, что я обиделась. – Да, все в порядке. – Что новенького? – Ничего. – Скажи мне что-нибудь? – Я не знаю чего. – Ну ладно, пока. – Пока. На этом закончился их обычный разговор, и она в общем-то успокоилась. Что ее тянуло к этому парню? Она и сама не знала. Ей, как любой романтической героине, хотелось изменить этого пустого человека. Она видела их полную несовместимость, и это ее привлекало. Через пять минут он и забыл про звонок. О ней он никогда не думал или делал вид, что не думает. Он никогда ей не звонил. Но в душе переживал за нее. Когда-то он хотел с ней сблизиться, но это осталось только желанием, поскольку он знал, что они разные люди, что им не о чем говорить. Стремление ушло, но очарование осталось. Он не навещал ее в больнице, не приходил в гости, потому что «нельзя». Его мягко предупредили, что «нельзя». И он сразу понял. Она, ничего не зная, не понимала как удержать своего милого друга. Хотя он был значительно больше чем друг. Начитавшись романов она решила с ним серьезно поговорить. Они встретились. – Олег, я не люблю ходить вокруг да около... – Лер... – Олег, я люблю тебя. – Я знаю, и мне это очень льстит, но я не отвечаю тебе взаимностью. – Я понимаю, но мне стало легче. – Прости. Пока. – Пока. Она вернулась домой, и, умыв свое лицо слезами, уснула. Он же долго думал о ней, прекрасно понимая какую боль причинил ее сердечку. Он любил и уважал ее, но слово «нельзя» не выходило из его головы. Промучавшись весь вечер и всю ночь, он отправился в школу. Ему было стыдно посмотреть в ее глаза. Она не могла его видеть тем более. Опять образовалась пропасть. Когда она посвыклась с обидой, они помирились. ИХ теплые дружеские отношения потихоньку налаживались. И вроде бы все было хорошо. Но что-то оборвалось между ними и уже никогда не восстановится. Это понимали они оба и это их мучило. Никогда никто не видел, никто не знал сколько слез пролила она, вспоминая тот вечер. Никогда никто не думал сколько слез пролили они вместе каждый на своем окне, каждый думая о своем, каждый думая по-своему. Однажды при обычном телефонном разговоре он неожиданно спросил: – Подари мне самое дорогое, что у тебя есть. – Ты и так сам себе принадлежишь. – Нет, что-нибудь материальное. – Хорошо, завтра. На следующий день она принесла ему свои стихотворения. Он пришел домой, открыл маленькую книжку и прочитал: «Здесь все отчасти о тебе, все отчасти мои фантазии, хотя вымышленного значительно больше, но все равно почитай. Вспомни, как все начиналось, Нашу осень, листопад. Клены на ветру качались Начинался маскарад... Я тогда была принцессой На неведомом балу, Ты (священник с новой мессой) Вдруг ворвался в темноту. Закружила осень наша Нас с тобой как листьев рой. Листопад, как красок рюша Приподнял нас над толпой. Мы летали и не знали Все законы бытия... Листья клена догорали Догорели ты и я. И стоим мы над углями Смотрим в прошлое, как в сон. Что же сделали вы с нами Осень, листопад и клен? * * * Я знаю прекрасно, Что мне не быть с тобой, И что мечтаю я напрасно О ночи с тобой под луной. Я знаю, ты любишь другую. Кого?.. Не меня... Красивую, дорогую, А я не могу без тебя. Видеть и знать, что не мой ты, Что никогда ты не будешь моим, Что не встретить с тобой мне рассветы И поговорить лишь как с другом своим. Каждый день надо лгать, притворяться, Прятать чувства за маску лжи; Чтобы ты не смог догадаться О моей безумной любви. * * * Ты сидишь предо мною Очень милый и родной, И любимый сильно мною... Да не мне лишь дорогой. Кто-то будет точно так же В черные глаза смотреть, Восхищаться твоей кожей, При словах благоговеть. Снова будут твои губы Руки не мои ласкать Снова будут твои руки Не меня все ж обнимать. В эту ночь, во тьме кромешной На ухо шептать не мне, В мыслях я же буду лишней, Ты не вспомнишь обо мне. А на утро, весь, в помаде Ты ко мне примчишься вдруг Я тебе поверю, вроде, Ты лишь мой, мой милый друг. Какой-то странный, нехороший осадок остался у него после этих стихов. Как-то больно стало на душе, больно и обидно. Дальше он нашел запись: «Следующие стихи покажутся тебе «маленькими трагедиями», но я так чувствую: Прощание Я знаю, мы всегда будем вместе, Хоть ты и не любишь меня, Только не надо лести, Она не подруга моя. Сколько раз я тебя прощала, Прощу и на этот раз. Не уходи, побудь же ты рядом, Не уходи сейчас. Не ходи больше к ней, не надо. Я буду всегда с тобой. Она ведь даже рада Постоянным ссорам со мной. Останься, побудь со мною, Ведь мне уж не много жить. Сейчас я хочу быть с тобою, Последний раз с тобою побыть. Вот и все уж сердце не бьется– Ты постой у кровати моей. Скоро смерть до меня доберется И утащит в царство теней. * * * Мне не бывает больно Ты только не плачь. Кто же знал, что смертельной Станет для меня эта ночь. Я прошу тебя, не надо, Чтобы знали все, что в эту ночь Девушка мила, красива, млада На себя подняла острый нож. Подняла она, подумав, Что ее любимый далеко. И в объятьях сладостных «амуров» Пьет с другими девками вино. Ты прости, прости меня, родная, Не изменишь ничего.– Ну что ж. Девушка мила, красива, млада На себя подняла острый нож. * * * Это чувствуешь лишь ты, Только ты все это слышишь, Вдруг, исчезли все мечты, И меня ты не увидишь. Я ушла, и, навсегда, В мир другой, намного лучше... Только капает вода, Плача образует лужи. Только птицы тут и там Все кричат, беду пророчат. Вдруг умолкнет этот гам, – Слезы глаз уж не промочат. Что ж, теперь скажу «прощай» И расстанусь с жизнью милой. Ты меня не забывай, Но не плачь ты над могилой. А напоследок немного гнева и любви: * * * Что? Вы конечно меня не ждали, Не бросая вызов судьбе, Вы так низко, так подло бежали Не сказала и слова во след. А теперь я стою перед вами И читаю в глазах ваших ложь. Доброту мою сами прогнали: В сердце – страх, а в коленках – дрожь. Что-то вы не такой уж и смелый? Страшно мне посмотреть в глаза? Ведь там, кроме доли презренья, Не найти вам ничто, никогда. Этот мир мы придумали сами, Мир большой и чистой любви И его не вернуть нам с вами, Ведь разбили его тоже вы. Вот я на вас посмотрела, Убедилась в порядке ли вы Вы мне снились, когда было лето, Не дожили те сны до весны. * * * Посмотри на меня и запомни, Эти линии, жесты и взгляд, И любовь мою, нежность запомни... Не вернуть уж то время назад. Знаю, глупой была я когда-то, Но и ты не хотел понять Как был нужен мне тогда ты, Как хотела тебя обнять. Но тебе не нужна я такая – Ведь пустая, неверная я Для тебя бы я стала другая, Для тебя одного, для тебя. Что ж, теперь ничего не изменишь. Для себя я решила давно: Буду жить иль умру – не заметишь, Не заметишь того все равно. Посмотри на меня и запомни Эти линии, жесты и взгляд. И любовь мою, нежность запомни... Не вернуть уж то время назад. Нет она не зря именно так распределила стихи. Сначала она показала свою любовь и нежность, потом боль, потом гнев, да гнев, нет в третьем отделе нет любви, только гнев. Все стихи ее наполнены безысходностью. Была уже поздняя ночь. Она не могла уснуть. Он сидел за столом с томиком ее стихов. Прочитав еще раз последнее стихотворение, он пошел в ванную комнату и... не вышел. Утром предчувствуя неладное, она первым делом ему позвонила. Трубку взяла мать: – Здравствуйте, а Олега можно? – Его нет... – А когда он будет? – Его вообще нет... А с кем я разговариваю? – Меня зовут Валерия. – А, вам он оставил письмо. – Какое письмо? – Я занесу его вам в школу. – Спасибо. До свидания. Мама повесила трубку. В школе к ней подошел лучший друг Олега. – Это тебе его мама передала. – Спасибо. Послушай, когда его хоронят? – Завтра. – Можно я пойду с тобой? – Пошли. Она думала, что церемония будет длиться вечно. Но наконец все родственники разошлись. Она села на плиту. – Знаешь, а я ведь так и не прочитала твое письмо. Дорогая Лерочка! Я знаю, мы всегда будем вместе. Теперь нет слова «нельзя». Ты догадалась. Только такая чуткая девушка как ты, могла понять, что все это время я восхищался и любил лишь тебя. Я никогда не прощу себе ту боль, что причинил тебе в тот проклятый вечер. Не бросай меня. Я не могу без тебя. Я люблю тебя извини. Твой навеки, Олег. Она приходила к нему раз в неделю. В ней не осталось ничего романтического, воздушного, – она просто замкнулась в себе. Родители и учителя говорили: – Мы ее упустили. Друзья считали: – Мы ее потеряли. Она отвечала: – Я потеряла его. 2. Т О Щ И Х А[15] Время действия 3-5 января Пролог О Русь–страна! Красивые края! Шум городов и шорох деревень. Люблю тебя, о милая моя! Мне нравится с тобой в январский день... Найти покой в России сложно, А впрочем, это все ж возможно, И вот когда мне надоест Видок давно знакомых мест, Беру с собою пиво-рыбу И еду в милую Тошибу. Ура! Наступила зима. Скоро Новый год. «Да, пора готовится,– подумал я и лег спать. Зазвонил телефон. Я взял трубку. Раздался свинский голос Ефимыча: «Слушай, Макс, ты в Тощиху едешь ?». Предварительно сильно выругавшись, я ответил: «Конечно, еду, а зачем для этого звонить в 5 утра? Самый сон !» «Не спится!– ответил поросячий голос, – Новый год на носу». После Нового года Зима. Сижу дома. В углу закопошился пьяный Ефимыч. Он напомнил мне о Тощихе. Прошел ровно час, как я его будил. Я сказал: «Пора выходить, поезд не ждет». Ефимыч согласился и добавил: «Хорошо еще , что я не взял с собой водку, а то совсем плохо бы было». Он в Новый год перепил и дал клятву, что вообще больше пить не будет никогда. Зима! Крестьяне торжествуют. Погода прямо хоть топись: Морозы русские лютуют, А мы в Тощиху собрались. Вокзал 8 утра. Забрезжил рассвет. Было прохладно. Утро ничего не предвещало, кроме неприятностей. Приехал я. И что увидел: Толпу замерзших чудаков. Так, вроде все, как я предвидел, Но где ж Виталик Рыбаков? 8. 15. Через пять минут уезжаем. Нет ни Пельчера, ни Рыбакова. Есть только я, Сосин, Ефимыч и две гитары. Нужно позвонить. Я набрал номер 32-90-52. Раздался раздраженный визг Рыбакова. Он еще пять минут матерился, а потом уже сказал: «Алло!». Я крикнул в трубку: – 8. 15, а ты даже не шевелишься. Он сказал: – Кончай шутить, спать хочется, позже поговорим. – А Тощиха?– заорал я в трубку и чуть не откусил от нее кусочек. – Какая Тощиха? – Как какая ?! – удивился я.– В которую мы едем. Он ответил умоляющим голосом: – У меня дела, голова болит, да вообще, я хочу спать. – Ясно, – ответил я сочувственно. Через 15 минут поезд, как от укуса комара, дернулся и закачался в сторону Тощихи. Ефимыч: Зима. Природа. Отдохнем. Эх, жалко, водки не попьем, Ее с трудом я раздобыл, А вот из дома взять забыл. В поезде я и Сосин сильно отругали Ефимыча за то, что он не взял водку, и чуть не выбросили его из окна на Московском вокзале (благо окна не открывались). Утро. Ярко сияло солнце. Было не жарко. В лесу пропрыгала зайчиха, Ах вот какая ты Тощиха! Природа, лес – все здесь прекрасно. Да! Отдохнуть здесь можно классно. Мы стояли у корпуса и решали, кто где будет жить. Ефимыч молчал. Колчин прыгал от удовольствия, как будто случилось что-то невероятно хорошее. По шуму ветра я догадался, что вечером ничего хорошего не будет. Нас впустили в корпус, мы расселились, затем пошли завтракать. После завтрака я и Вадик решили покататься на лыжах. Я неизвестно как влез в ботинки 42 размера и мы поехали. Вадик крикнул: «За мной!» и ринулся на крутую горку. я решительно устремился за ним. На горке, ни о чем не подозревая, прогуливалась Донатовна со своими донатовцами. Разъяренный Вадик с криком: «За Родину! За Путина и Ельцина!» – кинулся на них. Я ехал с очень большой скоростью, и поэтому не мог выкрикивать большие фразы, и я кричал просто, но многозначительно: «А-а-а! Зашибу !!!» Донатовна со своими детьми, быстро оценив обстановку, прыгали в близлежащие сугробы, освобождая нам дорогу. «Пронесло!» – подумал я. Сзади послышался ядреный мат: это упал Женя. Он сильно размахивал руками и лыжами, как будто он тонул в болоте. «Нежится на солнышке! – подумал я. – Ему, наверное, с’час хорошо», – и поехал дальше. Вечер В комнату вошел Андрей и гордо объявил, что начинается дискотека и ждут только нас, т.е. меня Вадика и Ефимыча. Мы быстро раздавили бутылку портвейна. Ефимыч ушел, а мы с Вадиком спели две песни и пошли за ним. На дискотеке Мы вошли. Громко играла музыка. Танцевал один Женя, а Андрей с Ваней нервно колотили по стенам. Я спросил: «Что случилось? Где девушки?». «Какие девушки?!» – удивился Женя. Как будто кроме него в Тощихе больше никого не было. Женя все еще размахивал руками под звуки музыки («Наверное, не забыл еще тепло утреннего солнышка», – подумал я). В зале было темно, я решил посидеть и сел на диванчик. Взвизгнул Ефимыч, спавший на этом диванчике. Через пять минут мы с ним затеяли спаринг, продолжали его в корпусе. Он закончился как обычно: Ефимыч вынул с криком «Банзай!» свой баллончик и направил мне в лицо. Мне пришлось вымыть им пол в палате, затем он вскочил и, прихрамывая на левую ногу, побежал по дорожке в лес. «Заблудится», – подумал я и побежал за ним. Ефимыч обернулся, он заметил, что я бегу за ним. В нем сразу что-то перевернулось, и он, прихрамывая уже на обе ноги по очереди, побежал еще быстрее, предварительно свернув в чащу. «Наверное, за грибами побежал. И мне ничего не сказал, вот скотина !!! – подумал я.– Хотя какие с’час грибы, ведь зима. Ну тогда, наверное, за ягодами», – вывел я, прибавляя в беге. Потом раздался громкий пронзительный крик: «А-а-а!». Я посмотрел по сторонам и увидел торчащую из снега голову Ефимыча. Он мне напомнил Саида из к/ф «Белое солнце пустыни». Через некоторое время мы уже лежали на кроватях в своей комнате и тухли. В корпусе были мы одни. Нам было скучно. Мы даже немного завидовали тем ребятам, которые с’час веселились на Toshibe. Я сказал, что вечером над Колчиным будет кровавая расправа. Мы для начала этих гадов, Чтобы не спали по ночам, Сплотим в ударные бригады И в столовую к печам. Потом, скрутив бараньим рогом, Чтобы не вздумали орать, Обложим каждого налогом И будем по три шкуры драть. А Ефимыч сказал: «Безумен замысел твой низкий, Умолкни я тебя прошу, Ну и садист же ты, Ильинский! Я весь от ужаса дрожу! И вообще скромнее надо быть! Им с нами не интересно, так почему же им не повеселиться». «Ну все равно немножко обидно!!!» – сказал я и заткнулся. Через 35 минут Ефимыч изо всех сил гаркнул: «Макс, я сочинил стихи!» «Читай»,– ответил я испуганно, еще не оклемавшись. Я ждал, и вот она пришла, Широкая и плоская, как рыба камбала. Стихи его были немного скучноваты и сильно отдавали Пушкиным, и были здорово похожи на «Я помню чудное мгновенье». Ефимыч сказал, увидев мою реакцию: «Ты меня не ценишь как поэта. Пойду к Оксане, она меня оценит». Оксана на улице лепила из снега слона. Ефимыч за чтением стихов пристроился рядышком и начал лепить копию. Но вышло что-то жуткое, явно не похожее на слона. Это был большой снежный member. Он долго хвастался этим. В 0.00 пришли изрядно выпившие ташибские нех. люди. Мы с Ефимычем высказали все, что у нас было на душе. Девчонки подумали, что у нас низкий гемоглобин в крови и принялись нас лечить. Они насильно кормили нас шоколадом. Мы с Ефимычем громко ругались и, отплевываясь пытались убежать, но у нас ничего не вышло. Нас поймали и начали распихивать шоколад в карманы. Я и по сей день отстирать его не могу. А в общем все было неплохо! Эпилог Покинут сердцу милый край, Нас вновь встречает город. О Русь-страна! Ты просто рай! Мне каждый день с тобою дорог. И пусть наскучит мне порой Смотреть на вид знакомый И хочется найти покой Там, вдалеке от дома, К тебе вернусь доевши рыбу И насмотревшись на Тошибу. * 3 * Все уходит и даже любовь вянут травы и блекнут лица и не хочется жить порой и мечтаю тебе присниться * 4 * странные, странные встречи взгляды, слова, стихи странный какой-то вечер я ничего не отвечу знаю: ты ждешь – не отвечу молча сижу – не отвечу слезы? капризы? –духи! запах былого чувства, отблеск чужих обид боли не больше, чем грусти если вообще болит что-то ушло, и было ль трудно теперь судить: милый или не милый, любить или не любить... * 5 * странные, странные встречи: взгляды, слова, стихи ... я ничего не отвечу знаю: ждешь ты, но не отвечу слышала: что-то лечит не помню что именно: свечи? или, быть может, духи?.. Запах былого чувства Отблеск большой любви Больно? Нет, просто грустно Зачем? Не суди – прости. Самое светлое, теплое Самое... было ли что? Все не такое, все – мертвое: Если и было – прошло. Вернется? – Нет, будет новое. Лучше? – Нет, просто умней. Чище? Нет, просто спокойнее И, может, чуть-чуть взрослей. – Страшно? – Пусто? – Да нет, легко! – Тебе все равно? – Мне холодно, И просто уже далеко. Это не роль, не выдумка, Не шутка и не каприз. Это следы от путника, Что тихо уходит вниз. – Можно ль вернуть? – А надо ли? – Можно ль догнать? – Зачем? Слова, что уже попадали, Пропали теперь насовсем. – Будут другие? – Конечно же, Жизнь не идет без слов! – Буду ли верить? – Скорей всего: Так меньше тяжелых снов. – Буду ль любить? – Разумеется, – Сильнее, верней и ... больней. – Значит еще все изменится? Скорей бы тогда, скорей. * 6 * Да я увидела тебя, Но ничего не изменилось! Ты не сказал ни слова мне! А я с любовью не простилась! Ты шел один, Я шла одна, Ты ждешь письма, А я одна! Ты встречи ждешь. А я одна! Другую любишь, Я одна. Ты звонишь ей, А я одна! Ты с ней в кино, А я одна! Ты с нею где-то, Я одна! Мне вслед не смотришь из окна. И я по-прежнему одна! * 7 * Мой милый друг! Осталось нам еще немного, Чему и посвящаю я свой стих, Ты не грусти, пусть счастья будет много, И чтоб огонь твой в сердце не утих. Гори и знай: сгореть бывает просто, А вот не потерять себя среди огня Не каждый может, Если хочешь – сможешь, А не добьешься – не брани меня. Пусть будет в жизни все твоей прекрасно, Но не спокойно, главное – не будь Врагом для тех, кому ты всех дороже И никого из низ не позабудь. Пусть будет все о’кей и в личном плане, Пусть повезет тебе в любви, Пускай не будет больше брани На жизненном твоем пути. Пусть огорчений в жизни будет мало, Но помни: и без них нельзя. Еще прошу пусть даже очень редко, Но все же вспоминай меня. * 8 * Не хочу слушать ваши жаленья, Не жалейте, не мучьте меня, Я хочу только страсти безумной, Шума, гама, веселья, огня. Я хочу улететь и забыться, Ведьмой стать или кровь вашу пить. Мне неважно сейчас: кто ты? где ты? Почему не спешишь позвонить? Все неважно! Все стало до фени: Где враги, где соседи, друзья. Все смешалось, все стало бесцельно, Были вместе, теперь только я. Не хочу я остаться с собою Тет-а-тет и вести разговор, Лишь душа моя воет и воет. Выноси же скорей приговор! Надоело до чертиков все мне: Видеть всех, улыбаться и льстить, Слушать вас, вместе с вами смеяться И о вашей любви говорить. Я прошу лишь оставить в покое Мое сердце и душу мою, Я сама их смогу успокоить И водой свое пламя залью. Успокоюсь и все позабуду, И не вспомню потом, может быть, Что сейчас не дает мне покоя И о чем мне так хочется выть. * 9 * Хочу влюбиться в хулигана, Хочу волшебницею стать, Властительницей быть обмана По звездам жизнь предугадать. Хочу быть краше всех на свете И всех красавиц затмевать, Хочу, напившись, в туалете Под чей-то громкий храп блевать. Хочу я на большой дороге Людишек грабить-убивать, Хочу я на хвосте сороки О новостях о всех узнать. Хочу любить и ненавидеть, Хочу гулять и скромной быть, Все чудеса земли увидеть И на луну по-волчьи выть. Хочу, чтоб все меня боялись, Никто меня чтоб не любил, Чтоб чаще радости встречались, А лучший друг меня забыл. Хочу умней всех быть и даже Талантом всех превосходить, В вина отравленного чаше От счастья ключик раздобыть. Хочу быть всех собак несчастней И счастьем всех вокруг дарить, Чтоб жизнь моя была прекрасней, Чем тех, кого хочу забыть. * 10 * Его глаза пронзили душу. Его теперь мне не забыть, Но жалко, что его сердечко Не может девушку любить. Родился он под знаком солнца. Гордивец, жалко ты не мой. Я растопила б лед забвенья и Сердце бы его напоила лишь мной. (Ксюша, 16 лет) 11. Карие глаза Твои прекрасные глаза, Они всегда передо мною. Их не любить никак нельзя, С ума схожу от них порою. Но ты не смотришь на меня, Проходишь мимо, не жалея, Что не увидел ты, как я – Тебя люблю еще сильнее. Твои сокровища – глаза, Их карий цвет меня волнует, Их не забыть никак нельзя, И сердце тоже не рискует. Твои глаза, они мои, Я все отдам за них, пойми. Дороже них не знаю я, Что есть на свете для меня. (Лена, 17 лет) * 12 * Рука выводит черную звезду – И ручка падает, разбрызгивая тушь. Моя планета – галактическая глушь. В глазах темнее. Я иду... иду... Перед глазами темное пятно Приобретает очертания ... кота. Хочу спросить, но голова моя пуста. Играя лапой, смотрит кот в окно. Он скажет все. Не надо торопить, Терпенья миг, пойми и улови, О том, что как-то не везет ему в любви, И, повздыхав, уйдет кефир на кухне пить... 13. Мир без слез Они, достигнув совершеннолетия, Все плачут: кто в жилетку, кто в подушку. Но ценности прошедшего столетия Поломаны, как детские игрушки. А мы не знаем, что такое плач. Свершилось! Наше время – век без слез. А если явится седой палач – И это не воспримем мы всерьез. 14. Несчастная любовь Мне надо все забыть, И не могу любить я. Мне надо все забыть, Забыть свою любовь. Но как мне не любить? Ведь я уже привыкла К твоим глазам, улыбке И ласковым словам. И ты останешься в сердцах У трех девчонок юных, Чьи судьбы ты разбил Улыбкою своей. Ведь ты не понимал Любви моей высокой, Наверно, еще мал Ты для высоких чувств. Мне надо все забыть И не могу любить я. Забудь и ты меня, Забудь, моя мечта. * 15 * Лови меня среди шуршащих листьев, которые взметаются машинами и мчатся по нагретому асфальту под солнцем, порожденным взмахом кисти. (Наталья О., 17 лет) * 16 * Предстоит еще так много сделать. Тиканье часов, как метроном. От проблем своих не надо бегать, В рядом близлежащий гастроном. Смрад табачный в воздухе завис, От него шалеешь понемногу. По ночам сквозняк, как легкий бриз. День грядущий не сулит тревогу. И не замечаем мы порой, Все преграды жизни взяв с разбега, Фуксия вдруг расцвела зимой, Маленькое чудо среди снега. Яркие цветы горят огнем, В будний день устроив жизни праздник. Им метель и вьюга нипочем, Не достанет их мороз-проказник. Разорвется круг проблем на части Улетят все мелкие хлопоты. Позабуду я в порыве страсти Свои повседневные заботы. С нетерпеньем жду любви и счастья, Может быть, уже не за горами. Ветер унесет с собой ненастье, Смысл обретет существованье. (Александр, 17 л.) * 17 * Улетает любовь, Улетает мечта, Улетаешь и ты, Покидаешь меня. Мне тебя не вернуть, Мне тебя не забыть, Без тебя мне не петь, Без тебя мне не жить. Как мне быть? Как мне жить? Помоги, подскажи. Из осколков одних Мою жизнь вновь сложи. Жизнь другим не сломай, И меня не забудь. Я желаю тебе – счастлив будь! (Анна Овечкина, 16 лет) 18. Можно жить и без тебя Я сюда никогда не вернусь, Не смогу полюбить тебя вновь. Я, наверное, снова боюсь Потерять эту нашу любовь. Я печаль с тобой не поделю, Потому что знаю одно, То, что все же тебя я люблю, Видно, так уж мне суждено. Я забуду тебя не скоро, Ведь встречаю тебя каждый день. И надеюсь все снова и снова Изловить твою быструю тень. Понимаю, меня ты не любишь, Ну, а я не могу не любя, Но и ты очень скоро увидишь, Что и я смогу жить без тебя. (Таня Ш., 16 лет). 19. Исповедь. 1 часть Окно раскрыто, там внизу, К себе зовет сырой газон. Но я задумчиво гляжу – Шагнуть иль нет? Вдохну газон – В последний раз взгляну на шкаф, На стол и стулья у стола... И ввысь уйду, закон поправ! Прими к себе, сыра земля. Я не дошел до высоты, И славы не вкусил еще, Но рвал я розы, и шипы Мое отметили лицо... Я слышал свист и тихий плач, Стоял под градом тяжких слов! Но жизнь промчалась мимо вскачь, Ушли надежда и любовь... Окно разбито, а за ним Безбрежна синь небес вдали. Прощай, мой мир, за все прости! Я сделал все, но не смогли Понять все те, кого любил, Кого взводил я в идеал... Над подоконником застыл Шагнувший в небо... он взлетел! (Иван, 17 л.). * 20 * Посвящается Долговой Юлии Писал я дивные слова Своей единственной. Ах, как кружилась голова Тогда таинственно. Я мчал по юности любя, Но... не тебя. Летели годы косяком, Как к югу журавли, Я брел за счастьем босиком, Оно опять вдали... В моей судьбе сияла вновь, Жаль не твоя любовь... В мой грустный мир Ты ворвалась, как Смутная стихия. И вот, волнуясь и таясь, Пишу тебе стихи я... * 21 * Не смеемся, не плачем, а только Ты все жмешь мне прохладную руку. И опять удивляешься горько: Мы с тобой не узнали друг друга. Больше часа мы все говорили, Все бросали пустые слова, Что, наверное, мы не любили, Что во всем виновата весна. Что Земля нас с тобой растеряла И, возможно, забыла найти. И что я без тебя не скучала. И что ты не построил мосты. Все смотрели чужими глазами, Разрывая сердца на куски. Мы друг друга с тобой не узнали: Мы друг друга сберечь не смогли. 22. По кольцу Тихо крался трамвай по кольцу, Озаряя уснувшую ночь. К моему ты прильнула плечу, Распрекрасная Евина дочь! Нам гудели в ответ провода, А снежинки чеканили стэп... И счастливо сверкнула слеза У тебя!.. Я от счастья ослеп! Тихо крался трамвай по кольцу Под опекой влюбленной луны... А снежинки дарили судьбу, Поцелуи дарили им мы. Мы кружились в вагоне с тобой, Нам снежинки играли фокстрот! Мы забыли, что нужно домой, Где, возможно, сейчас кто-то ждет. (Владимир, 17 лет). * 23 * Люби того, кем сердце дышит. Кем заняты твои мечты. Кого глаза повсюду ищут. кого забыть не в силах ты. Когда была с тобой я рядом, Я знала, я тебе нужна. Но ты ушел, сказав мне на прощанье, Что лишь игрушкою была я для тебя. (15 лет). * 24 * Что будет, что случится этой ночью? В моем дупле, так холодно, так сыро. Нет почтальона. И способна почта Лишь присылать квитанции к оплате За неудобство и бардак в квартире... (Белла, 16 лет). * 25 * О тебе я все время мечтаю, Я тебя вспоминаю всегда. Для тебя я стихи сочиняю И во сне зову лишь тебя. Только ты мне не нужен любимый, Лишь твои нужны мне глаза; И губы нужны лишь твои мне, Лишь твои нужны мне слова. Лишь тебе я всю жизнь буду верить, И письма хранить лишь твои, И каждый день буду помнить А этим днем будешь ты. (Таня, 16 л.) * 26 * Все застыло, все замерзло, Наступили холода. Осень в двери постучалась И осталась навсегда. Надышала туч бескрайних, На пол дождик пролила И зеленые паласы Все в кладовку убрала. Закупорила все окна, Заморозила цветы... Как осенние приметы Строги, сдержаны, просты. (Котова Е., 17 лет) * 27 * Дождь осенний за окошком Ночью льет и днем. Так мне хочется, чтоб были Мы всегда вдвоем. Так мне хочется, чтоб солнце Выглянуло вновь, Чтоб оно мне улыбнулось, Подарив любовь. (Котова Е., 17 лет) * 28 * Небо знойно и бездонно, Не колышется трава. Пожелтевшая полоска Ждет обильного дождя. На пороге пыль клубится, И растрескалась земля. «Вот бы нам дождем умыться»,– Грустно шепчут тополя. Жарко... В полдень к водопою Прискакал табун коней, И, напившись вдоволь, кони Разбрелись в тени ветвей. Тихо... В небе нет ни тучки Вся природа ждет дождя. И селяне ждут, когда же Вся умоется земля... (Назаренко О., 15 лет). * 29 * Сижу я в классе у окна, А за окном кишит весна. И зеленеет все в округе, Кипят мозги мои с натуги. Сижу я в классе и молчу, Сижу и формулы учу. Природа манит и зовет, И сердцу хочется в полет... ... Как все же жалок человек В своем стремленье к совершенству, Когда на улице весна И в душу просится блаженство. (А. Трифонов, 11 класс) * 30 * Художница-осень Шумный город засыпает под осенний листопад. Снова осень наступает, как и год тому назад. Снова ветер гонит листья, и дожди опять стеной, и прохожие с зонтами все бегут, спешат домой. Небо серое все в тучах, и заснувшие сады, Одинокие аллеи и пустынные дворы... все как будто на мгновенье грустно замерло кругом. Даже Волга не живая под чернеющим мостом. Так природа в мутных красках свой представила портрет. Осень все нарисовала, не оставив светлый след. А картина неизменной остается каждый день, В жизнь мою как бы вселяя неожиданную тень. (Е. Котова, 11 класс). * 31 * Я прошу тебя: не уходи! Только просьбы не слышишь ты. Я прошу тебя: подожди! Ведь на улице льют дожди. Подожди хоть минутку, еще чуть-чуть. Ты мне нужен, лишь только ты... Горько думать, что прошлого не вернуть И бессмысленны все мечты. Ты уходишь – и плачет небо. И тебя уже не вернуть... Только все же хотелось мне бы, Чтобы ты подождал чуть-чуть... (Юля, 11 класс). * 32 * Я в темноте зажгу свечу, При свете тусклом помолчу. Там, в пустоте прошедших дней Завис, как утренний туман Без праздничных цветных огней Холодный, низкий обман... Зачем так поступил со мной ? Зачем играл своей душой? И, не сказав «прощай», ушел?.. Сейчас смеется надо мной Несправедливый голос твой. Мои глаза, как пеленой Заволокла любви слеза... Тебя не вырвать никогда Из раненного сердца. Да, Меня как прежде ты не ждешь... Лишь барабанит в сердце дождь, И в этот хмурый день опять Никто не будет согревать. Всю радость ты забрал мою, Тебе я не скажу: «Люблю»... ... Лишь овладел душою страх, И горечь на моих губах... Задую с болью я свечу, При звездном свете помолчу. (Елена, 10 класс). * 33 * Я не знаю, что мне делать, Каково мое назначенье ? может мне суждено побывать на Луне? Иль всю жизнь провести в ученье? Много разных занятий меня влечет, Ничем меж собой не схожих... Быстрой горной рекой моя жизнь течет, Огибая, как камни, прохожих. Вечерами сижу и думаю: Что мне делать в жизни моей, Чтобы хоть какою-то крохою Отличаться от прочих людей?.. Все хотят постоянства какого-то – – Я ж терпеть его не могу! Если вдруг ничего не случается Смело буре навстречу бегу! (Юля, 11 класс). * 34 * Кружится лист осенний в тишине... И что-то очень грустно стало мне, Сижу я у раскрытого окошка, Мурлычет тихо на коленях кошка. И слышу я мелодию дождя. Печалимся мы вместе – он и я. Мы вспоминаем солнечное лето, И плеск волны, и брызги света, Шалаш в лесу, и песни у костра... Куда ушла прекрасная пора? Кружится лист осенний в тишине – – Прощальное письмо прислала Осень мне... (Роман, 9 класс). * 35 * Мой Пушкин ! Ты великий гений. Любимый с детства мой Поэт. Бесценный дар твоих творений Сияет словно солнца свет. Поэт со страстною душой, Источник сил и вдохновенья, Нетленный образ, как живой. Пред ним весь мир в благоговенье. О Пушкин! Светоч юных дней, Ворвался ты в мой мир забытый. И навсегда в душе моей Жить будешь совестью открытой. Романтик с пламенной душой, Ты посвятил народу лиру. За годы жизни небольшой О, сколько ты оставил миру! Стихи твои, как откровенье, В душе моей звучат всегда. Они мне как благословенье На все грядущие года. (Оксана, 9 класс). * 36 * Я чувствую, что я – цветок, Что я имею листья-руки, Но я расту среди дорог На самом людном переулке. Хотел бы я расти в лесу, И городской мне шум не нужен, Но улыбнулись люди мне, И понял я, что с ними дружен. (Оля, 9 класс). * 37 * Любите мир! Любите жизнь! И солнечных лучей мерцанье! Любите свет! Любите небо! Ведь каждый миг – очарованье! Любите все, что есть вокруг, Любите звезды, лес и горы. Любите солнце над Землей И неба светлые просторы! Открой его, открой весь мир! Не бойся, это же прекрасно! Открой и изучай «до дыр», Свой мир – он синий, желтый, красный.. Он светлый, радостный, большой, А главное – он только твой !!! (Оля, 10 класс). * 38 * Любимый образ На свете нет минут прекрасней, Чем те, которые с тобой Я провожу с улыбкой ясной, Тебя желая всей душой. Ты муза властного забвенья, Небесный ангел во плоти, И не забыть того волненья, Когда передо мной предстала ты. Походкой медленной и плавной Ко мне спокойно подошла, И мысль, терзающая душу, Пустынным призраком всплыла. Твои знакомые черты Меня надеждою пленили, И эти страстные глаза Во мне надежду зародили. И то, что вижу, чем дышу я, Готов тебе с любовью дать И не хочу, закат встречая, Тебя навеки потерять! (Михаил, 10 класс). * 39 * Портрет Моей сестре Сгустилась ночь. Я отложила ом Волошина и поднялась с кровати. Луна большой серебряной печатью Скучала за распахнутым окном. Но дрожь внезапно с головы до пят Мной быстро, беспричинно овладела. Я замерла и вдруг похолодела: Спиной я ощутила чей-то взгляд. Я обернулась. Боже, это бред! В глаза мне со стены смотрел портрет, Очерченный моей рукой поэта. Тот взгляд был жгучим, как язык костра, Далекая, прекрасная сестра На миг воскресла в колдовском портрете. (Дарья, 11 класс).