Специфика осмысления проблем культуры в России (от средневековья до начала XX вв.)

Лекция III. Специфика осмысления проблем культуры в России (от средневековья до начала XX вв.) 1. Поглощение духовного аспекта культуры религиозным культом (до к. XVII в.). 2. Западничество в духовной культуре в связи с реформами Петра I. 3. В.Н. Татищев о трех этапах «всемирного умопросвячения». 4. С.Е. Десницкий о 4-х состояниях народов. 5. М.М. Щербатов о взаимосвязи уровня нравственности общества и политического устройства государства. 6. Западники. П.Я. Чаадаев о роли религии в развитии народов и судьбе России. 7. Славянофилы об истинном православии и соборности (И.В. Киреевский и А.С. Хомяков). 8. Культурно-исторические типы в трактовке Н.Я. Данилевского. 9. Культурфилософская проблематика в России в конце XIX – начале XX в. (В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев). Основная литература 1. Гуревич П.С. Философия культуры. М.: NOTA BENE. 2001. Гл. 5, 12. 2. Доброхотов А.Л. Философия культуры. М.: Изд. дом ВШЭ. 2016. Гл. 5. 3. Философия культуры. Становление и развитие. СПб. 1998. Гл. 6, 13. Дополнительная литература. 1. Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. Томск: Изд-во «Водолей». 1996. 2. Бердяев. Н.А. Новое средневековье. // Философия творчества, культуры и искусства. М.: Искусство, 1994. Т. 1. С. 406–464. 3. Гершензон М.О. П.Я. Чаадаев. Жизнь и мышление. // Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. П.Я. Чаадаев. Очерки прошлого. М.: «Московский рабочий». 1989. С. 107-220. 4. Гершензон М.О. И.В. Киреевский. П.В. Киреевский. // Там же. С. 290-364. 5. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд М.: Книга. 1991. 6. Ивонина О.И. Концепция «Нового Средневековья» Н.А. Бердяева. // Вестник ТГУ. История. 2020. № 63. С. 123-129. 7. Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия. // Сочинения в 2-х тт. Т. 1. М.: «Мысль». 1988. 8. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М.: «Современник». 1989. 9. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России. // О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и путешествие А. Радищева. Факсимильное издание. М.: «Наука». 1985. 1. Древнерусские книжники: истинная религия несовместима ни с какой формой рационализации. Против «афинейской премудрости». Идеал – святость, а не знание. Даниил Заточник (Моление Даниила Заточника. XII-XIII?): «Аз боне во Афинех ростох, не от философ научихся». Старообрядцы (Аввакум): «Не ищите риторики и философии, ни красноречия, но здравым истинным глаголам последующе, поживите. Понеже ритор и философ не может быти христианин». Против секуляризации русской духовности, новой традиции иконописи (за канон, утвержденный в 1551 г. Стоглавым собором). 2. «Российская Европия» начиналась с Петра. Западничество в духовной сфере противоречило православно-духовной традиции. Система гражданской обрядности (табельные праздники при Петре I). Новый тип ментальности. Западничество в России было прокатолическим и протестантским. Западничество протестантского толка было близко Петру I. Идея состязательности культур, вероисповедный индифферентизм вступала в противоречие с идеей гонений на инакомыслие. Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646-1716), cын проф. моральной философии Лейпцигского ун-та, советник Петра I, затем Христиан фон Вольф (1679-1754), почет. член Пет. АН и др. влияли на политику Петра в сфере культуры. 3.Татищев Василий Никитич (1686-1750): теория «всемирного умопросвячения». Все приключения и деяния от ума или глупости происходят. Ум – генеральное понятие, претворяющееся в разум через Просвещение. Развитие ума - цель истинной образованности, ведущей к счастью. Три этапа «всемирного умопросвячения» в «Истории Российской» (т. I): 1) обретение букв > написанное в памяти сохранить > свое мнение (древность письма у славян, Р п.) > развитие правильного законодательства; 2) пришествие Христа> познание творца и должности твари к Богу, себе и ближнему; против языческого кумирослужения, против преследований «высокого ума и науки» церковью; 3) обретение тиснения книг > противостояние негативному воздействию церкви > «науки вольные возросли и книг полезных умножилось; бунты не от благоразумных людей. «Выпрямление» культ.-исторического процесса, выделение общечеловеческой мечты для всех народов. Нерасторжимая связь с государственным устроением. Защита культурной самобытности славянства (М.В. Ломоносов, 1711-1765) 4. Десницкий Семен Ефимович (1739/40-1789), доктор римского и росс права, проф. Моск.ун-та 4 состояния народов: 1) первобытное; 2) скотоводческое или пастушеское; 3) хлебопашественное; 4) коммерческое. Все народы должны пройти «по оным четверояким народов состоянием мы должны выводить их историю, правление, законы и обычаи и измерять их различные преуспеяния в науках и художествах». Культура как символ образованности и просвещения, благоустроенного человеческого бытия. 5. Щербатов Михаил Михайлович (1733-1790). Рюрикович в 37-м колене. Самый яркий оратор Уложенной Комиссии 1767-68 гг. (представитель от дворянства Ярославской губернии). Автор «Истории Российской от древнейших времен (тт. I-VII, 1770-1791 гг). «О повреждении нравов в России». 1786-1787 гг. Впервые опубликована в Вольной типографии А.И. Герцена в Лондоне: «не могу я не удивляться, в коль краткое время повредилися повсюдно нравы в России… вступя позднее на путь просвещения, нам ничего не оставалось более, как благоразумно последовать стезям прежде просвещенных народов… «Толь совершенное истребление всех благих нравов, грозящее падением государству, конечно должно какия основательныя причины иметь…». «Не токмо подданные, но и самые государи наши жизнь вели весьма простую». Характеристика структур повседневности: жилище государево, стол (мясные, рыбные блюда), экипажи (бояре верхом летом, в открытых санях зимой), одежды для церемоний и для обычных (нашивали до износу, если не пожалуют кому). Главное великолепие у бояр иметь великое число служителей (с ними на войну). Местничество питало гордость и удерживало от недостойных дел. «…нужная, но, может быть излишняя перемена Петром … средь нужных установлений законодательства, учреждения войск и артиллерии, не меньше он прилагал намерения являющиеся ему грубые, древние нравы смягчить». Простота Петра, его стремление «великолепием и роскошью подданных побудить торговлю, фабрики и ремеслы». Пиршества у Меншикова и др. Подражание низших. Ассамблеи > Разорение > Раболепство, лесть. Выслуга вместо местничества. О Екатерине II: «Ничто ей не может быть досаднее, как то, когда докладывая ей по каким делам, в сопротивление воли ея, законы поставляют…». «Плачевное состояние, о коем токмо должно просить Бога, чтоб лучшим царствованием сие зло истреблено было. А до сего дойтить инако не может, когда мы будем иметь Государя искренно привязанного к закону Божию, строгаго наблюдателя правосудия… награждающаго добродетель и ненавидящаго пороки…». Взаимосвязь политического устройства и уровня нравственности 6. Западники. Сторонниками западного пути развития России как страны европейской были А.И. Герцен (1812-1870), Т.Н. Грановский (1813-1855), И.С. Тургенев (1818-1883), К.Д. Кавелин (1818-1885), Б.Н. Чичерин (1828-1904) и др. Особое место среди них занимал Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856). Внук М.М. Щербатова, участник войны 1812 г. и зарубежных походов. Близок к будущим декабристам. Подал в отставку после восстания Семеновского полка 1820 г. (послан к Александру I с докладом о бывших однополчанах). Мистицизм. Поездка в Европу (1823-1826). Знакомство с Ф.В. Шеллингом. Философические письма (к. 20-х-нач. 30-х). 1836 – публикация 1-го Ф. письма, которое, полагал Аполлон Григорьев, было той перчаткой, которая разделила общество на западников и славянофилов. Чаадаев был высочайше объявлен сумасшедшим, т. к., полагал Николай I, только сумасшедший мог написать такое о своем отечестве (в 1837 г. Чаадаев ответит на это «медицинское» заключение своей «Апологией сумасшедшего»). 1-е Ф. письмо: «мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода;… ни к Западу, ни к Востоку… Мы все имеем вид путешественников… Сначала – дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное иноземное владычество, дух которого унаследовала наша национальная власть, - такова печальная история нашей юности… Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя… мы также ничего не восприняли и из преемственных идей человеческого рода… Мы подобны тем детям, которых не приучили мыслить самостоятельно… Народы – в такой же мере существа нравственные, как и отдельные личности… Мы принадлежим к числу тех наций, которые… существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок… Все народы Европы имеют общую физиономию, некоторое семейное сходство… есть еще свой частный характер… идеи долга, справедливости, права, порядка…Это и составляет атмосферу Запада… Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его… Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой… Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания… Мы… замкнулись в нашем религиозном обособлении, и ничто из происходившего в Европе не достигало до нас… на Западе все создано христианством… Все политические революции были там, в сущности, духовными революциями: люди искали истину и попутно нашли свободу и благосостояние». В «Апологии сумасшедшего»: «Есть разные способы любить свое отечество… Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к божеству. Из афоризмов: «186. Допускаете ли вы несколько видов цивилизаций?»; «213. Социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники». Н.А. Бердяев о Чаадаеве: «… гениальная боль его о России была мукой рождения русского самосознания, западничество его было столь же национальным подвигом, как и славянофильство Киреевского и Хомякова. До славянофилов, до Чаадаева в России было лишь поверхностное, наносное, не выстраданное западничество русского барства и полуварварское просветительство, да официально-казенный национализм, - скорее практика власти, чем идеология». 7. Славянофилы. Н.А. Бердяев о славянофильстве: «Славянофильство первое выразило в сознании тысячелетний уклад русской жизни, русской души, русской истории… Славянофильство входит в общий поток мировой истории… в мировое движение «романтической реакции начала XIX века против рационализма XVIII века… Но эта романтическая реакция была… не только реакцией, но и прогрессом, в каждой стране принимала форму национально-своеобразную». М.О. Гершензон о славянофилах: «Они все вышли из старых и прочных тепло насиженных гнезд… эти роды, незримо коренясь в народной жизни и питаясь ее соками, вершинами достигая европейского просвещения, по крайней мере, в лучших семьях… Они все… были в своем мышлении каналами, через которые в русское общественное сознание хлынуло веками накапливавшееся, как подземные воды, миросознание русского народа». А.И. Герцен о славянофилах: «Да, мы были противниками их, но очень странными… мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны в то время, как сердце билось одно». Иван Васильевич Киреевский (1806-1856). Различал духовность и культуру. Просвещение в России – через общение со вселенской церковью. Истинное православие сохранялось в монастырях. Коренной ум, лежащий в основе русского быта. Западное просвещение не удержалось в пределах духовности, уклонилось в рационализированную культуру, так как оно из 3-х элементов: 1) католицизм 2) древнеримская образованность 3) идеология государства. «Система Аристотеля разорвала цельность умственного самосознания и перенесла корень внутренних убеждений человека вне нравственного и эстетического смысла, в отвлеченное сознание рассуждающего разума». Киреевский подчеркивал конфронтационную сущность западноевропейской культуры, односторонность западноевропейского просвещения. Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) отождествлял духовность не с православием, а с соборностью – итогом взаимодействия «божественного и человеческого элементов». Любовь как проявление Духа Божия выражается в деле, молитве, песне духовной. Истинная вера не ограничивает ум человеческий, а раскрепощает его. Особая духовная сила в каждом народе. Духовное начало – в сельской общине. Общество, по Хомякову, подчеркивал Н.А. Бердяев, «в отличие от государства есть прежде всего земщина. Голос земщины есть голос земли, голос народа». Народ сохраняет, лицо творит. Совпадение общинного и соборного, полагал Хомяков, есть предпосылка слияния духовности и культуры. Мысль Хомякова об уникальности культурно-исторического творчества каждого народа станет предпосылкой теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского. 8. Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885). Р. в Орловской губ, сын генерала, учился в Царскосел. Лицее, в СПб. ун-те (вольнослушатель ест. фак-та), арестован по делу Петрашевского. Главный труд - Россия и Европа. Взляд на культурныя и политическия отношения Славянскаго мира к Германо-Романскому. Завершена в начале 1868 г. Печаталась в №№1-6, 8-10 журнала «Заря» за 1869 г., опубликована в 1871 г. отдельным изданием. К.Н. Бестужев-Рюмин в 1889 г.: «Смело можно сказать, что сочинение Данилевского, которого в Австрии зовут “апостолом славянства”, едва известно в России…. критики, говорившие о нем, с трогательным единодушием, несмотря на различие партий, отзывались явно неблагосклонно». Вслед за историком Г. Рюккертом разработал теорию культурно-исторических типов как носителей исторического процесса. К ним он отнес народы и племена, объединенные общностью языка и культуры, со своей самобытной цивилизацией, не подлежащей передаче другому типу или заимствованию у него. Выделил 4 разряда культурно-исторической деятельности: религиозная, культурная, политическая, социально-экономическая > «Четырехосновная культура» «Эти культурно-исторические типы, или самобытные цивилизации… в хронологическом порядке:1) Египетский, 2) китайский, 3) ассиро-вавилоно-финикийский, халдейский, или девнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский, и 10) германо-романский, или европейский».. «Рассматривая историю отдельного культурного типа, если цикл его развития принадлежит прошедшему, мы точно и безошибочно можем определить возможность этого развития, можем сказать: здесь оканчивается его детство, его юность, его зрелый возраст, здесь начинается его старость, здесь его дряхлость, или, что то же самое, разделить его историю на древнейшую, древнюю, среднюю, новую, новейшую и т. п. Мы можем сделать это…, при помощи аналогии, даже и для таких культурных типов, которые еще не окончили своего поприща». Болезнь европейничанья в 3-х основных формах после реформ Петра I: 1. Искажение народного быта и замен форм его формами чуждыми, иностранными… 2. Заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву... 3. Взгляд как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения, рассматривание их в европейские очки… Выступал за славянское единство: «идея славянства должна быть высшею идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения». За славянскую федерацию с центром в Константинополе. Задание 5: Заполните таблицу, внеся номера всех глав и их названия в первые две графы и вписав в третью графу только те рубрики, которые содержат культурфилософские концепты. № главы Название главы Рубрики внутри главы I 1864 и 1854 годы. – Вместо введения II III… XVII Славянский культурно-исторический тип (вместо заключения) Рекомендации: главное – воздержаться от тотального переписывания тех рубрик, где отсутствуют культурфилософские термины, то есть относящихся к сфере дипломатии, военного дела и пр. 9. Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900). Сын историка С.М Соловьева. Философ. «Общий смысл искусства» (1890): «Красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира»; «Для своей настоящей реализации добро и истина должны стать творческою силою в субъекте, преобразующею, а не отражающею только действительность». Главный труд – «Оправдание добра. Нравственная философия». Замысел – в конце 1894. Публиковался отдельными главами. В 1997- вышел отдельной книгой. Философская система из 3-х частей: 1) учение о нравственности; 2) учение о знании; 3) учение о красоте. «Оправдание добра» – ч.1. Остальные – только в статьях и отрывках. Структура текста труда В.С. Соловьева «Оправдание добра. Нравственная философия» Основные элементы макроструктуры Микроструктура Предисловие к первому изданию (Нравственный смысл жизни в его предварительном понятии) Общий вопрос о смысле жизни. I.Двоякое отрицание жизненного смысла. - Пессимизм теоретический…- Пессимизм практический… II.Взгляд, признающий в жизни смысл, но исключительно эстетический III. Взгляд, признающий, что смысл жизни в ее добре IV…начало морального аморфизма …требует отрицания всякой действительности в пользу пустоты и небытия V…Задача нравственной философии и преимущественная задача предлагаемой системы Введение (Нравственная философия как наука) I.Формальная всеобщность идеи добра…. II. Нравственная философия не зависит всецело от положительной религии III. Независимость нравственной философии от теоретической… IV. Нравственная философия не зависит от положительного решения метафизического вопроса о свободе воли V. У человека силу преодолевающей мотивации может получить… сама всеобщая разумная идея добра Части Главы Количество элементов микроструктуры 1.Добро в челове- ческой природе 1. Первичные данные нравственности I-VII 2. Аскетическое начало в нравственности I-VIII 3. Жалость и альтруизм I-VIII 4. Религиозное начало в нравственности I-VI 5. О добродетелях I-VII 6. Мнимые начала практической философии (критика отвлеченного эвдемонизма в различных его видоизменениях) 2. Добро от Бога 7.Единство нравственных основ I-XIV 8.Безусловное начало нравст-венности I-X 9.Действительность нравствен-ного порядка I-VII 3. Добро чрез историю человечества 10. Личность и общество I-VIII 11. Историческое развитие лично-общественного сознания в его главных эпохах I-VIII 12. Отвлеченный субъективизм в нравственности I-IV 13.Нравственная норма общест-венности I-IV 14. Национальный вопрос с нравственной точки зрения I-V 15. Уголовный вопрос с нравственной точки зрения I-VII 16. Экономический вопрос с нравственной точки зрения I-X 17. Нравственность и право I-X 18. Смысл войны I-VII 19. Нравственная организация человечества в ее целом I-XX Заключение. Нравственный смысл жизни в его окончательном определении и переход к теоретической философии Приложение. Формальный принцип нравственности (Канта) – изложение и оценка с критическими замечаниями об эмпирической этике I-IV См. Приложение I к Лекции III. Задание 6. Соотнесите персоналии в § IV главы 14 труда В.С. Соловьева «Оправдание добра» с основными типами героев, выделенных Т. Карлейлем. Выделите лидирующие в этом тексте В.С. Соловьева типы. Рекомендации: можно заполнить таблицу, внеся в нее сформулированные Вами ранее (задание 4) определения типов героев. По завершении заполнения таблицы следует вывод о преобладающем типе или типах героев в тексте «Оправдания добра». № п/п Тип героя (по Т. Карлейлю) Определение типа Персоналии в «Оправдании добра» С.М. Соловьева, относящиеся к выделенному Т. Карлейлем типу героя 1… 6. Николай Александрович Бердяев (1874-1948). В 1922 г. был выслан на «философском» пароходе из России. Его идеи получило мировое признание. В основе мировоззрения - христианская философия истории. Оценки «с точки зрения вечности». Сторонник христианского либерального социализма как синтеза общества равенства и социальной справедливости, духовного лидерства интеллектуальной аристократии («Смысл истории», 1923). Один из создателей философии персонализма - направления в философии, рассматривавшего личность как высшую ценность культуры, а мир как проявление личностной творческой активности. История как манифестация свободы и самоопределения человека, поиск смысла бытия личности, общества, культуры как уникальной индивидуальности, обладающей непреходящей ценностью для всего человечества. Бердяев разделял идею А.С. Хомякова о соборности как единстве людей в свободе и любви, идею В.С. Соловьева о неизбежном сближении, объединении Востока как родины христианства и Запада как апогея христианской культуры, о наступлении единой «универсалистической» эпохи. Исторический процесс как борьба временного и вечного, свободы и необходимости, рождения и гибели культур, смены эпох и культур обусловил его интерес к переходным периодам (эллинизм, переход от античности к средневековью, конец Нового времени. Бердяев подчеркивал особую роль «сынов свободы», ярких личностей в периоды кризиса. Личность, подчеркивал философ в «Философии неравенства» (1918, опубл. в 1923), связана с универсализмом, а не индивидуализмом. Концепция Нового Средневековья Н.А. Бердяева как предчувствия глобальных угроз, гибели национальных культур, всеобщего кризиса гуманизма, приближающего конфликт цивилизаций, противостояния духовной деградации и творчества. Рождение нового неведомого мира в горниле I мировой войны (“Нового варварства”). Первая мировая война опровергла прочность культурных устоев Запада. В последней своей работе («Царство Духа и Царство Кесаря», опубл. в 1951 г.), он писал: «Мы живем в мире, созданном двумя мировыми войнами и готовимся к третьей мировой войне. Мы живем в мире, где революция является лишь трансформацией войны. Это определяет все ценности». Торжество атомной бомбы, деспотизация мира. Культ техники, маргинализация и атомизация общества, милитаризация сознания, тотальная манипуляция массовым сознанием, внеэкономические методы принуждения, мобилизационный тип экономики, кризис либеральной демократии. По Бердяеву, внутреннее преодоление хаоса возможно лишь через победу над техникой, духовное восстановление иерархии ценностей, соединенное с осуществлением социальной правды. См. Приложение II к Лекции III. Задание 7. Дайте развернутое определение понятию «Новое средневековье», учитывая ряд характеристик, данных Н.А. Бердяевым этому типу общества и культуры. Рекомендации: при формулировании определения важно не ограничиваться какой-либо одной формулировкой автора «Нового средневековья», учесть ряд значимых характеристик в рамках одного развернутого предложения. Приложение I к Лекции III. Соловьев В.С. «Оправдание добра». Гл. 14. § IV. «Прежде чем осуществлять в себе идеал всечеловечества, нации должны были сами сложиться и определиться в своей самостоятельности. Взглянем на этот процесс в особенности там, где он вполне закончился, – в Западной Европе. Преемникам апостольским, к которым перешел завет научать все народы, скоро пришлось иметь дело с народами младенчествующими, которые прежде научения нуждались в первоначальном воспитании, – Церковь добросовестно и самоотверженно их вскормила и, затем, продолжая свою опеку, заставила их пройти не дурную, хотя несколько одностороннюю школу. Исторические отрочество и юность германо-романских народов под опекою католической церкви – так называемые средние века – кончились далеко не правильно, потому что духовные власти не заметили наступившего совершеннолетия своих питомцев и по естественной слабости человеческой настаивали на сохранении прежних отношений. Происшедшие отсюда аномалии и перевороты не относятся к нашему предмету. Для нас важно одно явление, повторившееся в национальном развитии каждого европейского народа, несмотря на самые разнообразные и в иных отношениях противуположные условия, так что это явление несомненно указывает на некий общий этико-исторический закон. По причинам само собою понятным ранее всех европейских народов национального самосознания достигла Италия. Ломбардская лига в половине XII в. обозначает явное национальное пробуждение. Но эта внешняя борьба была только толчком, вызвавшим к жизни истинные силы итальянского гения. В начале следующего века новорожденный итальянский язык в устах св. Франциска уже выражает чувства и мысли всемирного значения, одинаково понятные буддисту и христианину; тут же зачинается итальянская живопись (Чимабуэ), а затем (в начале XIV-го в.) появляется всеобъемлющее творение Данта, которого одного было бы достаточно для величия Италии. В этот и ближайшие затем века (до XVII-го) Италия, разрываемая на части враждующими городами и подестами, папой и императором, французами и испанцами, произвела все то, чем она значительна и дорога для человечества, чем по праву могут гордиться итальянцы. Все эти бессмертные произведения философского и научного, поэтического и художественного гения имели такую же цену для других народов, для всего мира, как и для самих итальянцев. Творцы истинного величия Италии, без сомнения, были настоящими патриотами, они придавали высочайшее значение своему отечеству, но это не было с их стороны пустою претензией, ведущею к фальшивым и безнравственным требованиям, – они действительно осуществляли высшее значение Италии в произведениях безусловного достоинства. Они не считали истинным и прекрасным утверждать себя и свою национальность, а они прямо утверждали себя вистинном и прекрасном; эти творения не были хороши тем, что прославляли Италию, а напротив, они прославляли Италию тем, что были сами по себе хороши – хороши для всех. При таком условии патриотизм не нуждается в защите и оправдании: он сам себя оправдывает на деле, проявляясь как творческая сила, а не как бесплодная рефлексия, или «праздной мысли раздраженье». Внутренней напряженности творчества соответствовала широкая распространенность итальянского элемента в эту цветущую эпоху: пределами его культурного влияния в Европе были Крым на востоке и Шотландия на северо-западе. Первый из европейцев, итальянец Марко Поло, проникает в Монголию и Китай. Другой итальянец открывает Новый Свет, а третий, распространяя это открытие, оставляет ему свое имя. Литературное влияние Италии в течение нескольких веков преобладает во всей Европе; итальянцам подражают в эпосе, лирике, романе; Шекспир берет у них сюжеты и форму своих драм и комедий; идеи Джордано Бруно возбуждают философскую мысль и в Англии, и в Германии; итальянский язык и итальянские моды господствуют повсюду в высших слоях общества. При всем этом расцвете национального творчества и влияния итальянцы, очевидно, заботились не о том, чтобы Италия была для них (она тогда, напротив, была для кого угодно), а лишь о том, что их самих делало чем-нибудь и для других, что придавало им всеобщее значение, т.е. заботились о тех объективных идеях красоты и истины, которые посредством их национального духа получали новые и достойные выражения. Какое же понятие народности логически отсюда вытекает? Можно ли с национальною историей Италии в руках утверждать, что народность есть нечто самосущее и себе довлеющее, живущее в себе и для себя, когда вот эта славная народность оказывается на деле лишь особою формой всемирного содержания, живущею в нем, наполняющеюся им и воплощающею его не для себя только, а для всех. При совершенно особых условиях развилась испанская народность. В течение семи веков испанцы представляли собою правый передовой фланг христианского мира в его борьбе с мусульманским, и как раз после того, как левый фланг – Византия – был опрокинут неприятелем, испанцы на правом одержали решительную и окончательную победу. Эта упорная и успешная борьба по справедливости составляла национальную славу испанцев. Ненавидеть и презирать мусульман (как и кого бы то ни было другого) и стремиться к их искоренению непозволительно для христианского народа; но обороняться от них в эпоху их нашествия на Европу было прямою христианскою обязанностью. Ибо поскольку христианство при всех своих исторических извращениях заключает в себе абсолютную истину, которой принадлежит будущее, постольку и защита хотя бы только внешних границ христианского исповедания и культуры против истребительного насилия вооруженных иноверцев есть уже несомненная заслуга перед человечеством. Если бы Западную Европу постигла судьба западной Азии и Балканского полуострова, то помимо религиозных верований, с чисто культурной точки зрения неужели это способствовало бы историческому прогрессу? Отстаивая себя от мавров, испанцы служили и знали, что служат общему делу; им и в голову не пришло бы сказать: Испания для испанцев, ибо тогда отчего бы не идти дальше и не говорить: Кастилия для кастильцев, Арагония для арагонцев и т.д., – они чувствовали, сознавали и говорили: Испания для всего христианства, как само христианство для всего мира. В этом они были совершенно искренни, они действительно хотели служить своей религии как всемирной, как высшему благу для всех, и их можно упрекать только в неверном или одностороннем понимании христианства. Непрерывная семивековая борьба хотя за общее и правое дело, но борьба главным образом внешняя, с оружием в руках, создала и крепость и ограниченность испанского национального духа. Более, чем другие народы, испанцы исказили в своем практическом понимании и деятельности истину христианства, решительнее всех они дали в нем место насилию. Как и все в средние века, испанцы строили свое миросозерцание на различии двух мечей – духовного, которым владели монахи под начальством папы, и светского, которым владели рыцари под начальством короля; но у них теснее, чем у других народов, эти два меча связались между собою до потери существенного различия; духовный меч, наконец, оказался таким же внешним, насильственным и только более мучительным и менее благородным, чем меч светский. Особая роль испанского элемента в этом деле достаточно видна из двукратного основания инквизиции испанцами – монахом Домиником в XIII-м в. и королем Фердинандом в XV-м. Если борьба испанских рыцарей с воинственными мусульманскими завоевателями была заслугою христианству и основанием величия Испании, то действия «духовного меча» – против побежденных мавров и морисков и против безоружных евреев – были, конечно, изменою духу Христову, позором для Испании и первою причиною ее падения… Испания еще оказала положительную услугу общему делу на том же своем пути внешнего служения христианству, именно распространением его за океаном. Испанские морские рыцари и морские разбойники покорили какой ни на есть христианской культуре большую часть Нового Света; избавили целую страну (Мексику) от таких мерзостей и ужасов сатанического язычества, перед которыми все-таки бледнеют ужасы инквизиции (к тому же скоро упразднившейся): основали в южной и средней Америке дюжину новых государств, хотя слабо, но все же участвующих в общей исторической жизни человечества; а в то же время испанские миссионеры (между ними такой действительный святой, как иезуит Франциск Ксаверий) первые принесли евангелие в Индию и Японию. Но настоящим своим назначением Испания продолжала считать защиту христианства (как она его понимала, т.е. католической церкви) от его ближайших и опаснейших врагов. Такими в XVI-м веке на место мусульман явились протестанты. Мы можем ныне смотреть на реформацию как на необходимый момент в истории самого христианства. Но для современников этого переворота такой взгляд был невозможен. Люди или становились сами протестантами, или видели в протестантизме исходящее от диавола враждебное покушение против христианской истины, воплощенной в церкви. Для Испании, связавшей всю свою историю с католической идеей, не было выбора. Все силы могущественнейшей в то время державы направились на подавление нового религиозного движения. Дело было неверное в принципе, возмутительно кровавое в исполнении, безнадежно-неудачное в своем исходе; нравственная вина Испании, нашедшей себе такого национального и «христианского» героя, как герцог Альба, не подлежит сомнению, и можно только указать смягчающие обстоятельства в пользу испанцев. Они были искренно, хотя слепо уверены, что стоят за благо всеобщее, за самое важное и дорогое благо для человечества – за единую истинную религию, которую хотят отнять у народов безбожные отступники, одержимые духом зла. В своей национальной борьбе против протестантизма испанцы стояли за известный универсальный принцип, именно за принцип внешней опеки божественного учреждения над человечеством. Это был универсализм ложный и несостоятельный, но его защитники верили в него искренно и бескорыстно, служили ему помимо всякого национально-политического, как и личного, эгоизма. В то же время для борьбы с протестантством на мирных поприщах испанский гений Игнатия Лойолы основывает орден иезуитов, о котором можно думать все что угодно, но у которого нельзя отнять одного – его универсального, международного характера. Итак, сделав из борьбы с протестантством свою национальную идею, испанцы не отделяли ее от интересов общего блага, как они его понимали. – Внешняя неудачная борьба за католичество, подорвавшая испанское государство, не исчерпала духовные силы испанской нации; нравственная энергия, обнаруженная в защите общего, хотя и дурно понятого дела, нашла себе и другое, лучшее, идеальное выражение. В XVI и XVII веках Испания делает свой небедный национальный вклад в общую сокровищницу высшей культуры – в области искусства, поэзии и созерцательной мистики. Во всем этом испанский гений обращался на предметы, важные не для этого только народа, а для всех, и его произведения – при характере в высшей степняки национальном, который они получали естественно, без всякой преднамеренности со стороны своих творцов, – имели несомненно всемирный интерес и поддерживали славу Испании и в то время, когда ее внешние силы сокрушались и ее оружие терпело справедливые поражения. Именно в XVI и XVII веках, несмотря на естественную вражду, возбудившуюся в пол-Европе против жестоких защитников старой религии, испанское культурное влияние не без успеха соперничает с итальянским. Высший расцвет английского народного духа может быть для краткости обозначен пятью именами: Бэкона, Шекспира, Мильтона, Ньютона и Пенна. С этими именами связано то, что важно и дорого для всего человечества, чем все народы обязаны Англии и с чем не имеют ничего общего притязания и требования исключительного национализма. О нем и не думали люди, создавшие национальное величие Англии. Один думал об истинном познании природы ичеловека, о лучшем методе и системе наук, другой – о художественном воспроизведении человеческой души, страстей, характеров и жизненной судьбы, причем нисколько не стеснялся сюжеты брать из чужой литературы и место действия переносить в чужие страны. И великие вожди пуританского движения, нашедшие себе гениального пророка в Мильтоне, думали прежде всего об устройстве жизни согласно библейскому идеалу, одинаково обязательному, по их убеждению, для всех народов. Эти англичане не стеснялись признать своим и нести за океаны идеал еврейский по первоначальному происхождению, германский в его протестантской форме… А величайший представитель новой науки своим английского склада умом открыл универсальную истину о физическом мире как солидарном теле, заключающем в себе, как начало своего единства, то, что он называл «чувствилищем Божества». Широкий, со всех сторон открытый мир научного опыта, глубокий художественный гуманизм, высокие идеи религиозной и гражданской свободы и величавое представление о физическом единстве вселенной – вот что создала английская народность в лице своих героев и гениев. «Англия для англичан» – это было бы для них слишком мало; они думали, что для англичан – весь мир, и имели право это думать, потому что сами были для всего мира. Внешнее распространение английского элемента соответствовало достоинству его внутреннего содержания. Конечно, британские купцы соблюдали и соблюдают свои интересы; но не всяким купцам удалось бы колонизировать Северную Америку и образовать из нее новую великую нацию – ведь не на краснокожих индейцах и не на неграх, а на английских людях и на английских идеях, религиозных и политических, – идеях всеобщего значения – основались Соединенные Штаты; не всякие также купцы могли бы прочно овладеть Индией и, наконец, на совершенно дикой почве создать культурную Австралию. В национальном развитии Франции кульминационный пункт (если не по содержательности, то по внутренней напряженности народной жизни и по широте ее внешнего захвата) представляет та эпоха (великой революции и наполеоновских войн), когда всего яснее выразилось всемирно-историческое значение этой страны. Конечно, провозглашенные на весь мир права человека и гражданина оказались наполовину мнимыми; конечно, всеобъемлющее революционное триединство, liberté, égalité, fraternité, осуществлялось довольно странным образом. Но… восторженное увлечение народа этими всеобщими идеями слишком ясно показывало, что он был чужд узкого национализма. Желала ли Франция быть только «для французов», когда она отдалась полуитальянцу, чтобы он, управляя ее силами, смел по всей Европе старый порядок и внес всюду универсальные принципы гражданской равноправности, религиозной и политической свободы? И помимо этой эпохи Франция всегда отличалась особого рода универсальною восприимчивостью и сообщительностью, способностью и стремлением, усвояя чужие идеи, давать им от себя законченную и общедоступную форму и пускать их в оборот по всему миру. Эта особенность, делающая из истории Франции яркое, подчеркнутое résumé общеевропейской истории, слишком бросается в глаза и слишком часто была указываема, чтобы нужно было о ней распространяться. Проявивши великую силу своего национального духа в реформации, Германия затем в новейшее время (с половины XVIII-го и до половины XIX-го века) приобрела в области высшей культуры – умственной и эстетической – то первенство, которое принадлежало Италии в конце средних и начале новых веков. Всемирный характер и значение реформации, поэзии Гете, философии Канта или Гегеля не требуют доказательств и пояснений. Заметим только, что для Германии, как и для Италии, пора высшего духовного расцвета национальных сил совпадала с временем политического бессилия и раздробления. Широкий идеализм польского духа, впечатлительного к чужим влияниям до увлечения и энтузиазма, составляет характерную черту, слишком очевидную. Универсализм поляков заслужил им со стороны ограниченных националистов упрек в «измене славянству». Но кто знаком с корифеями польской мысли – Мицкевичем, Красинским, Товянским, Словацким, тот знает, насколько в их универсализме проявилась великая сила национального гения. - Что касается до нашего отечества, то в ком доселе воплотился всего ярче и сильнее русский народный дух, как не в том царе, который властною рукою навсегда разбил нашу национальную исключительность, и не в том поэте, который обладал особым даром «перевоплощаться» во все чужие гении, оставаясь всецело русским? Петр Великий и Пушкин – достаточно этих двух имен, чтобы признать, что наш национальный дух осуществляет свое достоинство лишь в открытом общении со всем человечеством, а не в отчуждении от него. Не перечисляя всех остальных народов, упомянем здесь только о Голландии и Швеции. Для первой национальная слава и процветание были следствием ее идейной борьбы за веру, против испанского насилия, после чего маленькое государство не замкнулось в своей дорого доставшейся самостоятельности, а сделалось открытым убежищем свободной мысли для всей Европы. Швеция… проявила национальную значительность, когда при Густаве-Адольфе отдала свои силы на служение общему делу религиозной свободы против политики насильственного объединения. Приложение II к Лекции III. Бердяев Н.А. Новое средневековье. 1923 (изд. в 1924). «В истории, как и в природе, существуют ритм, ритмическая смена эпох и периодов, смена типов культуры, приливы и отливы, подъемы и спуски. Ритмичность и периодичность свойственны всякой жизни. Говорят об органических и критических эпохах, об эпохах ночных и дневных, сакральных и секулярных. Нам суждено жить в историческое время смены эпох. Старый мир новой истории… кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир… Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья. Я не предсказываю, каким путем необходимо пойдет история, я хочу лишь проблематически начертать идеальные черты и тенденции нового типа общества и культур»… «Духовные начала новой истории изжиты, духовные силы ее истощены. Рациональный день новой истории кончается, солнце его заходит, наступают сумерки, мы приближаемся к ночи. Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разобраться в событиях и явлениях нашего вечернего исторического часа. По всем признакам мы выступили из дневной исторической эпохи и вступили в эпоху ночную… Падают ложные покровы, и обнажается добро и зло. Ночь не менее хороша, чем день, не менее божественна, в ночи ярко светят звезды, в ночи бывают откровения, которых не знает день. Средневековье можно назвать ночной эпохой всемирной истории. И это совсем не в смысле "мрака средневековья", выдуманного просветителями новой истории, а в более глубоком и онтологическом смысле слова. Новым средневековьем я называю ритмическую смену эпох, переход от рационализма новой истории к иррационализму или сверхнационализму средневекового типа». Пусть просветителям новой истории это представляется мракобесием. Меня это мало беспокоит. Я думаю, что сами эти просветители-люди в высшей степени "отсталые", что образ мыслей их совершенно "реакционный" и целиком принадлежит отживающей эпохе. Я исхожу из глубокого убеждения в том, что нет возврата ни к тому образу мыслей, ни к тому строю жизни, которые господствовали до мировой войны, до революции и потрясений, захвативших не только Россию, но и Европу и весь мир. Все привычные категории мысли и формы жизни самых "передовых", "прогрессивных", даже "революционных" людей XIX и XX веков безнадежно устарели и потеряли всякое значение для настоящего и особенно для будущего. Все термины, все слова, все понятия должны употребляться в каком-то новом, более углубленном, более онтологическом смысле. Скоро неловко, невозможно уже будет употреблять слова, применяя к ним старые квалификации "прогрессивности" или "реакционности". Скоро слова получат свой подлинный онтологический смысл. Скоро для всех будет поставлен вопрос о том, "прогрессивен" ли "прогресс" и не был ли он часто довольно мрачной "реакцией", реакцией против смысла мира, против подлинных основ жизни.