Психолингвистическая теория речевой деятельности

Раздел 1. РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА Тема 1. Основные положения психолингвистической теории речевой деятельности В общей психологии речь определяется как исторически сложившаяся в процессе материальной преобразующей деятельности людей форма общения, опосредованная языком. Речь включает процессы порождения и восприятия (приема и анализа) сообщений для целей общения или (в частном случае) для целей регуляции и контроля собственной деятельности. Современная психология рассматривает речь как универсальное средство общения, т. е. как сложную и специфически организованную форму сознательной деятельности, в которой участвуют два субъекта – формирующий речевое высказывание и воспринимающий его. Большинство отечественных психологов и лингвистов рассматривает речь как речевую деятельность, выступающую или в виде отдельного акта деятельности (если она имеет специфическую мотивацию, не реализуемую другими видами деятельности), или в виде речевых действий, включенных в какую-либо неречевую деятельность (Л.С. Рубинштейн; А.Н. Леонтьев (135); А.А. Леонтьев; Н.И. Жинкин (81); И.А. Зимняя (92, 94) и др. Речевая деятельность определяется ведущим отечественным специалистом по психолингвистике АА Леонтьевым как процесс использования языка для общения во время какой-либо другой человеческой деятельности (120, с. 27–28; 133 и др.). По мнению А.А Леонтьева (разделяемому далеко не всеми отечественными психолингвистами), речевая деятельность – это некоторая абстракция, не соотносимая непосредственно с «классическими» видами деятельности (познавательной, игровой, учебной), не могущая быть сопоставленной с трудом или игрой. Она – в форме отдельных речевых действий – обслуживает все виды деятельности, входя в состав актов трудовой, игровой, познавательной деятельности. Речевая деятельность как отдельный виддеятельности имеет место лишь тогда, когда речь самоценна, когда лежащий в ее основе побуждающий ее мотив не может быть удовлетворен другим способом, кроме речевого (133, с. 63). Речевые действия и даже отдельные речевые операции могут входить и в другие виды деятельности, в первую очередь – в познавательную деятельность. Таким образом, речь (РД) определяется как одно из средств осуществления неречевой деятельности, речевой (языковой) процесс, процесс порождения (производства) и восприятия (понимания) речи, обеспечивающий все другие виды деятельности человека. Это относится ко всем формам речи: (1) устной (звуковой), (2) письменной (чтение и письмо) и (3) кинетической (т. е. мимико-жестикуляторной) речи. С середины 1930-х гг. в рамках психологической школы Л.С. Выготского интенсивно развивался деятельностный подход к трактовке психической сферы человека, в том числе речи. В структуру деятельности (по АН. Леонтьеву) входят мотив, цель, действия, операции (как способы выполнения действий), личностные установки и результаты (продукты) деятельности. Наиболее полное и удачное в методическом плане определение речевой деятельности было предложено известным отечественным ученым-психолингвистом, проф. И.А. Зимней. «Речевая деятельность представляет собой процесс активного, целенаправленного, опосредованного языком и обусловливаемого ситуацией общения взаимодействия людей между собой (друг с другом). Речевая деятельность может входить в другую, более широкую деятельность, например общественно-производственную (трудовую), познавательную. Однако она может быть и самостоятельной деятельностью;...каждый вид РД имеет свое «профессиональное воплощение», например РД говорения определяет профессиональную деятельность лектора, письмо – писателя...» (92, с. 28–29). Характеризуя речевую деятельность, И.А. Зимняя указывает, что РД представляет собой активный, целенаправленный, мотивированный, предметный (содержательный) процесс выдачи или приема сформированной и сформулированной посредством языка мысли, направленной на удовлетворение коммуникативно-познавательной потребности человека в процессе общения (95). Любой вид деятельности направлен на достижение определенной цели, которая и определяет выбор действия, способ учета условий, в которых осуществляются эти действия. Любая деятельность (как правило) проходит этап ориентировки и выработки плана действия, в процессе осуществления которого используются механизмы контроля и коррекции, позволяющие сравнить полученный результат с намеченным планом и в случае необходимости внести в действие какие-то изменения. Как справедливо указывает И.А. Зимняя (95), речь, речевая деятельность является неотъемлемой составной частью личности человека, она теснейшим образом связана с его сознанием. Таким образом, РД является одним из важнейших условий осуществления интеллектуальной деятельности (познание, осознание, аналитико-синтетическая деятельность, творчество). Следует различать два тесно связанных понятия - язык и речь. Язык - орудие, средство общения. Это система знаков, средств и правил говорения, общая для всех членов данного общества. Это явление постоянное для данного периода времени. Речь - проявление и функционирование языка, сам процесс общения; она единична для каждого носителя языка. Это явление переменное в зависимости от говорящего лица. Язык и речь - две стороны одного и того же явления. Язык присущ любому человеку, а речь - конкретному человеку. Важно отметить, что язык, выступающий как основное средство речевой деятельности и являющийся ее неотъемлемой составной частью, по определению Л.С. Выготского, есть единство общения и обобщения (как продукта интеллектуальной деятельности) – в этом и состоит его сущность. Соотношение и взаимосвязь РД и деятельности общения может быть отражено в виде следующей достаточно простой схемы: Из сказанного со всей очевидностью следует, что речевая деятельность имеет два основных варианта своего осуществления (иначе, реализации, воплощения). Первый – процесс речевой коммуникации (речевого общения), на который приходится примерно две трети всего «пласта» речевой деятельности; второй – индивидуальная речемыслительная деятельность, реализуемая посредством внутренней речи. Основные положения психолингвистической теории могут быть выражены в виде следующих постулатов (А.А. Леонтьев, 1997, 2003 и др.). – Как и любая другая деятельность человека, речевая деятельность включает: • потребность, мотив, цель, замысел, установку, знания (культурологические, собственно языковые, и апелляцию к ним); • многосторонний анализ ситуации, в которой должна произойти и происходит деятельность; • принятие решения осуществлять или не осуществлять деятельность и выбор оптимальных для данной ситуации средств осуществления деятельности (форм речи, их вариантов и собственно языковых средств: фонетических, синтаксических, лексических и иных); • планирование деятельности (на разных уровнях осознания результатов планирования) и предсказание ее возможного результата (акцептор результата действия по П. К. Анохину [3] ); • производство (выполнение) определенных действий и операций; • текущий контроль за совершаемой деятельностью и ее коррекция (если она необходима); • конечное сличение результата деятельности с ее целью (замыслом). – Единицами психолингвистического анализа являются элементарное речевое действие и речевая операция (в «предельном» варианте – целостный акт речевой деятельности). – Эти единицы должны нести в себе все основные признаки речевой деятельности. К ним относятся: 1) предметность деятельности(направленность на тот или иной предмет); 2) целенаправленность, т. к. любой акт деятельности характеризуется конечной, а любое действие – промежуточной целью, достижение которой, как правило, прогнозируется субъектом; 3) мотивированность (при этом акт деятельности человека, по АА. Леонтьеву, является, как правило, полимотивированным, т. е. побуждается несколькими мотивами, слитыми в единое целое); 4) иерархическая организация деятельности, включая иерархическую организацию ее единиц, и 5) фазная организация деятельности. Таким образом, в концепции московской психолингвистической школы единицы психолингвистического анализа выделяются и характеризуются в «деятельностной парадигме» (133, с. 65). – Выбор того или иного способа реализации деятельности уже представляет собой «моделирование будущего» (133, с. 70). Оно, по словам Н.А.Бернштейна, «возможно только путем экстраполирования того, что выбирается мозгом из информации о текущей ситуации, из „свежих следов“ непосредственно предшествовавших восприятий, из всего прежнего опыта индивида, наконец, из тех активных проб и прощупываний, которые относятся к классу действий, до сих пор чрезвычайно суммарно обозначаемых как „ориентировочные реакции“ (19, с. 290). Такая преднастройка к действиям, опирающаяся на прошлый опыт, может быть названа вероятностным прогнозированием. В речевой деятельности вероятностному прогнозированию принадлежит очень важная роль. Тема 2. Структура речевой деятельности Как и всякая другая деятельность человека, РД определяется уровневым или фазным строением. Сама идея «фазного» строения деятельности принадлежит видному отечественному психологу XX столетия С.Л. Рубинштейну. С.Л. Рубинштейн (186, 187) ввел понятие «фазного строения» акта деятельности (в психолингвистических исследованиях встречается определение «горизонтальная структура» деятельности, которое противопоставляется «вертикальной», иерархической структуре РД). Первой фазой или первым этапом деятельности является ее мотивация, продуктом которой выступает интенция (намерение) и соответствующая установка. Вторая фаза акта деятельности – ориентировочные действия. Третья фаза – планирование деятельности. Четвертая фаза – исполнительная, это реализация плана. Наконец, последняя, пятая фаза – это фаза контроля. По И.А. Зимней, в структуру речевой деятельности входят побудительно-мотивационная, ориентировочно-исследовательская и исполнительная фазы. Первая фаза реализуется сложным взаимодействием потребностей, мотивов и целей деятельности как будущего ее результата. При этом основным источником деятельности является потребность. Источником речевой деятельности (РД) во всех ее видах является коммуникативно-познавательная потребность и соответствующий ей коммуникативно-познавательный мотив. Эта потребность, находя себя в предмете РД – мысли, становится мотивом данной деятельности. Важным для понимания природы психологических процессов, составляющих эту фазу РД, является разграничение понятий потребность и мотив. В общей психологии потребность традиционно определяется как личностное желание, стремление к осуществлению деятельности (образно говоря, «хочу сказать» или «не могу молчать» – применительно к речевой деятельности). В первоначальный момент своего существования потребность имеет неосознанный (или недостаточно осознанный) характер. Когда же потребность «осознается», т. е. связывается с предметом речи (отображаемым фрагментом окружающей действительности) и целями РД (в первую очередь целями речевой коммуникации), она трансформируется, превращается в мотив. Исходя из этого, мотив можно определить как «осознанную» или «опредмеченную» потребность. Важной составляющей первой фазы РД, играющей определяющую роль в преобразовании потребности в устойчивый мотив речи, является «речевая интенция». По И.А. Зимней, речевая интенция – это направленность сознания, воли и чувства (эмоций) субъекта РД на осуществление этой деятельности. Л.С. Выготский определял мотив, с одной стороны, как «источник», «движущую силу» речи человека, а с другой – как своеобразный «механизм запуска» речи. «Всякому разговору, всякому речевому общению обязательно предшествует мотив речи» (45). Вторую фазу РД составляет ее ориентировочно-исследовательская (или аналитическая) часть, направленная на исследование условий реализации деятельности, окончательное выделение предмета деятельности, раскрытие его свойств и др. Одновременно это фаза планирования, программирования и внутренней – смысловой – и языковой организации РД. Первый (ориентировочно-исследовательский) компонент этой фазы предполагает разноплановую ориентировку субъекта РД в условиях осуществления этой деятельности (прежде всего в условиях речевой коммуникации). Он предполагает ориентацию субъекта РД по следующим «вопросам»: «с кем», «где», «когда», «в течение какого промежутка времени» будет осуществляться (или уже происходит) речевая деятельность. Он же предусматривает четкое определение целей речевого общения (или собственной индивидуальной речемыслительной деятельности), а также осознание (уточнение и «расшифровку») предмета РД (того, что будет предметом обсуждения или анализа, того, что будет отображено в РД). Схематически данный компонент второй фазы РД может быть представлен следующим образом: Второй компонент этой фазы основан на реализации важнейших умственных действий планирования и программирования речевых высказываний – осознанных речевых действий в рамках РД. Для его характеристики важно четкое разграничение основных интеллектуальных операций, обеспечивающих речевой процесс. В психологии планирование понимается как умственное действие, направленное на выделение основных этапов деятельности (применительно к РД – речевых действий, ее составляющих) и определение последовательности их реализации. Создание плана включает наметку пути и способа действия, т. е. составление обобщенной программы предстоящих действий. Следует особо подчеркнуть, что «внутренние, умственные действия... (в системе деятельности) происходят из внешних, они являются результатом процесса интериоризации последних» (51, с. 119). В свою очередь, программирование деятельности означает преобразование, развертывание составленного плана в программу деятельности, на основе его детализации и конкретизации, в процессе чего основные действия (этапы деятельности) соотносятся со способом и средствами, а также условиями осуществления деятельности. В качестве первого выступают различные виды и формы речи (формы реализации РД), а в качестве второго – знаки языка. Примером планирования речи может служить составление плана развернутого речевого высказывания (целого текста), которое состоит в определении основных смысловых фрагментов будущего высказывания (подтем, субподтем – абзацев – в составе текста) или, по образному определению Н.И. Жинкина, основных его «смысловых вех» и определении последовательности их отображения в тексте. Сюда же относится композиционное построение текста с выделением основных его структурных частей – «зачина» (вступления), основной (познавательной) части и заключения и определения в самом общем виде их основного содержания. В дальнейшем, при составлении программы высказывания, эти основные смысловые части конкретизируются и детализируются с точки зрения их предметного содержания (на основе выделения микротем, значимых информативных элементов, операций пространственно-временной и понятийной развертки текста); одновременно выбирается форма отображения в РД предмета речи, определяется стиль речи, отбираются некоторые средства языкового выражения (81, 95 и др.). Третья фаза – исполнительная и одновременно регулирующая. Эта фаза, реализующая речевые высказывания (или их восприятие и понимание), вместе с тем включает операции контроля за осуществлением деятельности и ее результатами. Исполнительная фаза РД реализуется за счет целого комплекса речевых действий и операций, большинство из которых в речеведческих науках относят к сенсомоторному уровню порождения и восприятия речи (речедвигательные операции, обеспечивающие двигательный акт речи, и операции, делающие возможным речеслуховое, в частности, фонематическое восприятие речи). Психофизиологические механизмы речевой деятельности в фазе внешней реализации были в свое время исследованы и проанализированы выдающимися отечественными учеными Н.А. Бернштейном (19), П.К. Анохиным (3) – применительно к процессам речепроизводства, а также В.А. Кожевниковым и Л.АЧистович – в отношении процессов восприятия речи (181, 251). Основные операции, обеспечивающие фазу внешней реализации речи, на наш взгляд, очень удачно и достаточно полно представлены в учебных пособиях «Основы логопедии» и «Расстройства речи у детей и подростков»,[69] к которым мы и отсылаем читателя. Следует отметить, что применительно к речевой деятельности описанная выше «горизонтальная» схема общей структуры деятельности выступает как фазная структура процесса порождения речевого высказывания (речевого действия). Она включает, следовательно, звено мотивации и формирования речевой интенции (намерения), звено ориентировки, звено планирования, звено реализации плана(исполнительное) и, наконец, звено контроля. Тема 3. Психологические механизмы речевой деятельности Речь является одной из самых сложных форм высших психических функций. Речевую деятельность характеризуют многозначность, многоуровневая структура, подвижность и связь со всеми другими психическими функциями. Осуществление речевой деятельности на всех фазах (уровнях) ее реализации обеспечивается рядом сложных психологических механизмов, которые представлены в исследованиях одной из отечественных школ психолингвистики («школа В.А. Артемова – Н.И. Жинкина – И.А. Зимней»). Согласно этой концепции, основными ПМ речевой деятельности являются: механизм осмысления, мнемической организации РД (прежде всего – механизм речевой памяти), а также механизм упреждающего анализа и синтеза речи (механизм речевого прогнозирования или, что то же самое, – прогнозирования речи). Наиболее полно эта концепция представлена в работе И.А. Зимней «Лингвопсихология речевой деятельности». Важнейшим механизмом РД, безусловно, является механизм осмысления. Этот механизм обеспечивает мыслительный анализ как содержательной стороны речи (в первую очередь), так и ее структурной организации и языкового оформления. Реализуется механизм осмысления через аналитико-синтетическую деятельность коры больших полушарий головного мозга – на основе задействования всех основных умственных действий и операций (сравнение, сопоставление, обобщение, классификация, анализ и синтез). Осмыслению в первую очередь подлежит предмет речи (отображаемый в РД фрагмент, явление, событие окружающей действительности). На основе этого механизма в полной мере осознаются мотивы и цели речевой коммуникации, происходит ориентировка в условиях осуществления речевой деятельности (в частности, комплексный всесторонний анализ ситуации речевого общения). Без задействования этого механизма невозможно осуществить планирование и программирование речевой деятельности. (Это относится как к планированию целостного акта деятельности, реализуемого в тексте, так и к программированию каждого отдельного речевого высказывания). Благодаря работе этого механизма осуществляется также контроль за протеканием речевой деятельности и ее результатами. Не менее важную роль в реализации речевой деятельности играет и «мнестический механизм», в т. ч. механизм речевой памяти. Он также обеспечивает все стороны речевого процесса, включая как «содержательный аспект» речи, так и аспект ее языкового выражения. Отображение в речи ее предмета – того или иного фрагмента окружающей действительности – невозможно без актуализации имеющихся в памяти знаний и представлений об этой части окружающего нас мира. Точно так же невозможно оно и без актуализации в сознании образов-представлений о знаках языка и правилах их использования в процессе речевой коммуникации. И то и другое обеспечивается работой механизма долговременной памяти. Примером могут служить процессы актуализации и адекватного использования в речевых высказываниях активного словаря. Помимо этого, в функции речевой памяти входят также: – актуализация знаний и представлений о способах реализации речевой деятельности (прежде всего способах осуществления речевой коммуникации); – знания о социальных правилах («нормах») речевого общения в различных ситуациях реализации РД; – актуализация и использование традиционно сложившихся для данного языка норм и правил языкового оформления речевых высказываний (орфоэпических, грамматических, стилистических, орфографических – для письменной речи), соответствующих понятию «языковой нормы»; – актуализация («извлечение из памяти») речевых, языковых и социальных «эталонов» тех единиц или элементов, из которых складываются соответствующие стороны речевой деятельности (например, эталоны нормативного звукового образа отдельных слов и словосочетаний, «грамматические» эталоны словоформ, речедвигательные эталоны, необходимые для процесса реализации речи в произносительном плане, и др.). Не меньшую роль в реализации РД играют и процессы кратковременной оперативной памяти. Процесс непосредственного порождения (создания) и восприятия любого речевого высказывания, реализация образующих этот процесс действий и операций невозможны без удержания в памяти всех составляющих это высказывание компонентов (на период его порождения или анализа). Психологический механизм «упреждающего анализа и синтеза» до настоящего времени механизм прогнозирования речевой деятельности остается еще недостаточно изученным. По мнению А.А. Леонтьева (120, 133), действие этого механизма можно охарактеризовать как «эвристический принцип» организации речевой деятельности. В соответствии с этим речевая деятельность должна предусматривать звено, в котором осуществлялся бы выбор стратегии речевого поведения, а также допускать различные пути оперирования с высказыванием на отдельных этапах порождения (восприятия) речи. Рассматривая возникновение и реализацию произвольного движения, Н.А. Бернштейн представляет его последовательность в виде следующих этапов: 1) восприятие и оценка ситуации;2) определение, что должно стать с ситуацией в результате активности; 3) что надо сделать для этого; 4) как сделать это (последние два этапа образуют программирование решения поставленной задачи). Таким образом, РД во всех ее видах реализуется посредством сложного механизма психической деятельности человека. Процессы осмысления, удержания в памяти, опережающего отражения служат теми внутренними механизмами, при помощи которых, в свою очередь, осуществляется действие основного операционного механизма речи, который Н.И. Жинкин определил как единство двух звеньев – механизма составления слов из элементов и составления фраз-сообщений из слов. Психологические и речевые механизмы представляют собой сложное многозвенное образование, каждое из звеньев которого тесно связано с другими. Тема 4. ОСНОВНЫЕ СПОСОБЫ РЕАЛИЗАЦИИ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Формы и виды речи Выделяются различные способы формирования и формулирования мысли. Им отвечают различные формы организации речевого общения и, соответственно, различные формы речи. Таких форм три: внешняя устная, внешняя письменная и внутренняя речь . Речь внешняя устная (звуковая или звучащая) реализуется звуковыми средствами. К ним относятся: сегментные средства – звуки, их ряды (звукосочетания), и надсегментные (просодические) – темп, ритм, паузация, акцентуация, мелодика и интонация – как интегративное просодическое явление. В речевой деятельности сегментные и надсегментные средства, как правило, неотделимы друг от друга и образуют симультанное «диалектическое» целое. Устная речь имеет много подформ, • Вербальная кодифицированная устная речь, т. е. отвечающая известным языковым и «семантическим» стандартам или нормам. Стандарты могут быть разного рода: например, так называемый «литературный стандарт (норма)», стандарт жаргонов (профессиональных, молодежных) и др. • Вербальная некодифицированная устная речь – это прежде всего так называемые «псевдослова». В качестве примера можно привести неологизмы ряда писателей (например, В. Хлебникова, В. Маяковского) и др. "Голоштанный" - такую характеристику наряду с "голодным" получил в поэме "Владимир Ильич Ленин" народ, которому предстояло сделать выбор между Советами и буржуем. "Молоткастым" и "серпастым" паспортом, извлечённым из широких штанин, гордился на зависть миру поэт в знаменитых стихах об этом документе. • Звуковые жесты — своеобразные слова, структурная организация которых состоит из некодифицированиях (чаще) и кодифицированых звуков. Например: [u'hu – «угу», произнесенное в нос с сомкнутыми губами] – согласие, т. е. – «да»; [hm – «хм», в нос] – сомнение или негативное отношение (с ироническим оттенком); [покашливание] – ироническое отношение к происходящему или привлечение внимания к чему-либо; цоканье – «высшая» оценка чего-либо (чаще – положительная); • Звукоподражания. подражание звукам, издаваемым животными, людьми и другими одушевленными и неодушевленными объектами: например, подражание крику петуха, плачу младенца, выстрелу пушки («бух!»), стуку пишущей машинки и др. К звукоподражаниям традиционно принято относить только звучания, подобные названным выше. На самом деле сфера звукоподражаний шире. В нее, в частности, входят «звуковые характеристики». • Звуковые характеристики – это звукоподражания, связанные с оценками тех или иных фактов (явлений). «Она все время: ты-ты-ты-ты-ты» – характеристика женщины, которая непрерывно что-то говорит скороговоркой – «трещит». • Эмболофразии, т. е. вставки в нормативную литературную речь ненормативных и, как правило, «асемантичных» для данной ситуации языковых элементов: слов, словосочетаний, звуков и т. д. Например, «ну», «это», «так сказать», «это самое» в высказываниях типа: «Ну, это,пришел я»; • Хезитации – это вставки в речевой поток некодифицированных звуков и их сочетаний. Например, звуков типа [э, э, ае, ш, тэ и др.]. Это паузы в речи, выражающие нерешительность, неуверенность, раздумье Хезитации, как и эмболофразии, в некоторых случаях могут нести полезную информацию, например о характерологических особенностях коммуникантов, о синтагматическом членении высказывания (т. н. «синтагматические ожидания»), при восприятии речи и др. В некоторых ситуациях речевой коммуникации мы используем просодические средства в их «чистом» виде: намеренно удлиняем паузу, чтобы привлечь внимание слушателей к важному фрагменту высказывания, или одним только мелодическим (интонационным) рисунком речи передаем некое содержание. Следует подчеркнуть, что названные подформы устной речи в коммуникативных ситуациях, как правило, сочетаются. Говорящий даже в одной фразе (а не только в тексте как развернутом высказывании) может использовать такие подформы устной речи, как вербальная кодифицированная, вербальная некодифицированная, «звуковые жесты» и хезитации и др. Основные формы внешней устной речи Диалогическая (диалог) – первичная по происхождению форма речи. служит потребностям непосредственного живого общения. Диалог как форма речи состоит из реплик (отдельных высказываний), из цепи последовательных речевых реакций; он осуществляется или в виде чередующихся обращений, вопросов и ответов, или в виде разговора (беседы) двух или нескольких участников речевого общения. В диалоге наряду с собственно языковыми средствами звучащей речи большую роль играют и невербальные компоненты – жест, мимика, а также средства интонационной выразительности. Указанные особенности определяют характер речевых высказываний в диалоге. Структура диалога допускает грамматическую неполноту, опускание отдельных элементов грамматически развернутого высказывания (эллипсы или элизии), наличие повтора лексических элементов в смежных репликах, употребление стереотипных конструкций разговорного стиля (речевые «штампы»). Простейшие формы диалога (например, реплики-высказывания типа утвердительного или отрицательного ответа и т. п.) не требуют построения программы высказывания (119, 148 и др.) Монологическая речь (монолог) определяется в психологии речи и психолингвистике как связная речь одного лица, коммуникативная цель которой – сообщение о каких-либо фактах, явлениях реальной действительности (89, 95 и др.). Монолог представляет собой наиболее сложную форму речи, служащую для целенаправленной передачи информации. К основным свойствам монологической речи относятся: односторонний и непрерывный характер высказывания, произвольность, развернутость, логическая последовательность сообщения, обусловленность его содержания ориентацией на слушателя, ограниченное употребление невербальных средств передачи информации (95, 133 и др.). Особенность этой формы речи состоит в том, что ее содержание, как правило, заранее задано и предварительно планируется. Сопоставляя монологическую и диалогическую формы речи, А.А. Леонтьев особо выделяет такие качества монологической речи, как относительная развернутость, большая произвольность и программированность. Обычно «говорящий планирует или программирует не только каждое отдельное высказывание, но и... весь „монолог“ как целое» (118, с. 9). Основными видами, в которых осуществляется монологическая речь, являются описание, повествование и элементарные рассуждения (66, 113 и др.). Сообщение о фактах действительности, состоящих в отношениях одновременности, называется описанием. Оно представляет собой относительно развернутую словесную характеристику предмета или явления, отображение их основных свойств или качеств, данных «в статическом состоянии». Сообщение о фактах, находящихся в отношениях последовательности, называется повествованием. В повествовании сообщается о каком-либо событии, которое развивается во времени, содержит «динамику». Развернутое монологическое высказывание имеет, как правило, следующую композиционную структуру: введение, основная часть, заключение. Особый вид высказывания, отражающий причинно-следственную связь каких-либо фактов (явлений), называется рассуждением. В структуру монолога-рассуждения входят: исходный тезис (информация, истинность или ложность которой требуется доказать), аргументирующая часть (аргументы в пользу или против исходного тезиса) и выводы.  Языковой формой выражения развернутых (монологических) высказываний выступают тексты. Независимо от формы (монолог, диалог) основным условием коммуникативности речи является, как уже было указано выше, ее связность. Для овладения этой важнейшей стороной речи требуется специальное развитие у детей навыков составления связных высказываний (15, 88, 113 и др.). К существенным характеристикам любого вида развернутых высказываний (прежде всего описания и повествования) относятся связность, последовательность и логико-смысловая организация высказывания в полном соответствии с его темой и коммуникативной задачей (56, 95). В специальной литературе выделяются следующие критерии связности устного сообщения: смысловые связи между частями рассказа (текста), логические и грамматические связи между предложениями, связь между частями (членами) предложения и законченность выражения мысли говорящего. Полилогическая речь (полилог), или групповая речь, представляет собой весьма своеобразную форму осуществления речевой деятельности, объединяющую в себе компоненты диалогической и монологической речи. Полилог («многоголосие») реализует коллективную форму массовой коммуникации; он активно используется при проведении различных общественных и культурно-массовых мероприятий. Ярким примером полилога являются различного рода «телешоу», которые буквально заполонили в последнее время телеэкран во всех странах мира. 2. Письменная речь как особый вид речевой деятельности Письменная речь включает в свой состав письмо и чтение. Наиболее полно и обстоятельно психологическая и психолингвистическая характеристика письменной формы речи представлена в исследованиях Л.С. Выготского, А.Р. Лурии, Л.С. Цветковой, А.А. Леонтьева и др. В теории и методике логопедии психолингвистический анализ процессов чтения и письма, составляющих письменную форму реализации речевой деятельности, представлен в работах Р.И. Лалаевой, Г.В. Бабиной, СЮ. Горбуновой. Письменная речь является преимущественно монологической речью. Однако широкое распространение получили и диалогические варианты речевого общения в письменной форме (интернет). В какой-то период истории человечества люди начали записывать информацию, свои мысли некоторым постоянным способом. Способы менялись, а цель – сохранение («фиксация») информации, сообщение ее другим людям (в условиях, когда речевая коммуникация посредством «живого» речевого общения невозможна) – оставалась неизменной. Сначала для «письменного» общения использовались рисунки-символы («пиктограммы»), впоследствии путем упрощения и обобщения превратившиеся в идеограммы, которые и являются, собственно, первыми письменными знаками. Позднее идеограммы «трансформировались» в иероглифы, которые обозначали целое слово. С течением времени на их основе были созданы знаки, представлявшие собой комбинацию знаков-букв; этот вид письма – силлабическое (слоговое) письмо – возникло в Египте и Малой Азии (Древняя Финикия). И только спустя несколько столетий на основе обобщения опыта письменной записи мыслей, идей и другой информации появляется алфабетическое письмо (от греческих букв аир – «альфа» и «бета»), в котором один буквенный знак обозначает один звук; это письмо было создано в Древней Греции. Таким образом, развитие письма шло в направлении удаления от образности и приближения к звучащей речи. Сначала письмо исторически развивалось как бы независимо от устной речи и только позднее стало опосредоваться ею. Современная письменная речь носит алфабетический характер; в ней звуки устной речи обозначаются определенными буквами. (Правда, такое соотношение – «звук-буква» – имеет место не во всех современных языках.) Несмотря на то что письменная речь возникла и развивалась как специфическая форма отображения содержания устной речи (при помощи специально созданных для этого графических знаков), на современном этапе общественно-исторического развития она превратилась в самостоятельный и во многом «самодостаточный» вид речевой деятельности человека. Письменная монологическая речь может выступать в различных формах: в форме письменного сообщения, доклада, письменного повествования, письменного выражения мысли в форме рассуждения и т. д. Во всех этих случаях структура письменной речи резко отличается от структуры устной диалогической или устной монологической речи. Во-первых, письменная монологическая речь – это речь без собеседника, ее мотив и замысел (в типичном варианте) полностью определяются субъектом речевой деятельности. Особенность письменной речи состоит в том, что весь процесс контроля над письменной речью остается в пределах интеллектуальной деятельности самого пишущего, без коррекции письма или чтения со стороны адресата. Наиболее ярко различия устной и письменной речи проявляются в психологическом содержании этих процессов. С.Л. Рубинштейн (187), сравнивая эти два вида речи, писал, что устная речь – это чаще всего речь ситуативная (во многом определяемая ситуацией речевого общения). Эта «ситуативность» речи определяется рядом факторов: наличием общей ситуации, которая создает контекст, внутри которого передача и прием информации существенно упрощаются; наличием эмоционально-выразительных средств, облегчающих процесс коммуникации, – жесты, мимика, паузирование, голосовое интонирование – также создают ситуативность устной речи. Исходя из этого, письменная речь максимально синсемантична (контекстуально «семантически наполнена»), а языковые (лексические и грамматические) средства, которые она использует, должны быть адекватными для выражения содержания передаваемого сообщения. При этом пишущий должен строить свое сообщение так, чтобы читающий мог проделать весь обратный путь от развернутой, внешней речи к внутреннему смыслу, основной идее излагаемого текста. Процесс понимания письменной речи резко отличается от процесса понимания устной речи тем, что написанное всегда можно перечитать,т. е. произвольно возвратиться ко всем включенным в него звеньям, что почти невозможно при понимании устной речи.[133] Письменная речь имеет совсем иное происхождение и иную психологическую структуру. Если устная речь возникает у ребенка на 2-м году жизни, то письмо формируется только на 6—7-м году. В то время как устная речь возникает непосредственно в процессе общения со взрослыми, письменная речь формируется только в процессе регулярного осознанного обучения . Мотивация к письменной речи также возникает у ребенка позже, чем мотивы устной речи. Из педагогической практики хорошо известно, что создать мотивы для письма у ребенка старшего дошкольного возраста достаточно трудно, поскольку он прекрасно без него обходится (142, 244). Письменная речь появляется только в результате специального обучения, которое начинается с сознательного овладения всеми средствами выражения мысли в письменной форме. На ранних ступенях формирования письменной речи ее предметом является не столько мысль, которая подлежит выражению, сколько те технические средства написания букв, а затем слов, которые никогда не являлись предметом осознания в устной, диалогической или монологической речи. На первом этапе овладения письменной речью основным предметом внимания и интеллектуального анализа являются технические операции письма и чтения; у ребенка происходит формирование двигательных навыков письма и навыков «прослеживающего» взора при чтении. Исходя из сказанного выше, становится очевидным, что письменная речь для своего развития требует абстракции. По сравнению с устной речью она вдвойне абстрактна: во-первых, ребенок должен абстрагироваться от чувственной, звучащей и произносимой речи, во-вторых, он должен перейти к отвлеченной речи, которая пользуется не словами, а «представлениями слов». То, что письменная речь (во внутреннем плане) «мыслится, а не произносится, представляет одну из главных отличительных особенностей этих двух видов речи и существенную трудность в формировании письменной речи» (244, с. 153). Такая характеристика письменной деятельности дает возможность рассматривать устную и письменную речь как два уровня в рамках языковой (лингвистической) и психологической структуры речевой деятельности человека. В связи с этим письменная речь включает в свой состав ряд уровней, или фаз, которые отсутствуют в устной речи. Так, письменная речь включает ряд процессов фонематического уровня – поиск отдельных звуков, их противопоставление, кодирование отдельных звуков в буквы, сочетание отдельных звуков и букв в целые слова. Она в значительно большей степени, чем это имеет место в устной речи, включает в свой состав и лексический уровень, заключающийся в подборе слов, в поиске подходящих нужных словесных выражений, с противопоставлением их другим «лексическим альтернативам» (вариантам словесного обозначения объекта). Кроме того, письменная речь включает в свой состав и сознательные операции синтаксического уровня, «который чаще всего протекает автоматически, неосознанно в устной речи, но который составляет в письменной речи одно из существенных звеньев» (148, с. 272). В своей письменной деятельности человек имеет дело с сознательным построением фразы, которая опосредуется не только имеющимися речевыми навыками, но и правилами грамматики и синтаксиса. грамматическая неполнота, которые возможны, а нередко и оправданы в устной речи, становятся совершенно неприемлемы в письменной речи (45, 148, 271 и др.). Письменная монологическая речь по своей языковой форме выражения «представляет собой всегда полные, грамматически организованные развернутые структуры, почти не использующие форм прямой речи» (148, с. 273). Поэтому длина фразы в письменной речи, как правило, значительно превышает длину фразы в устной речи. В развернутой письменной речи используются сложные формы «грамматического» управления, например включение придаточных предложений, которые лишь изредка встречаются в устной речи. Таким образом, письменная речь – это особый речевой процесс, это речь – монолог, осознанный и произвольный, «контекстный» по своему содержанию и избирательно «языковой» по средствам его реализации. На основе всестороннего психологического анализа письменной речи Л.С. Цветкова (244 и др.) выделяет ряд ее отличительных особенностей: • Письменная речь (ПР) в целом гораздо произвольнее устной. Уже звуковая форма, которая в устной речи автоматизирована, при обучении письму требует расчленения, анализа и синтеза. Синтаксис фразы в письменной речи так же произволен, как и ее фонетика. • ПР – это сознательная деятельность, которая теснейшим образом связана с осознанным намерением. Знаки языка и употребление их в письменной речи усваиваются ребенком сознательно и намеренно, в отличие от бессознательного (или недостаточно осознаваемого) употребления и усвоения их в устной речи. • Письменная речь – это своего рода «алгебра речи, наиболее трудная и сложная форма намеренной и сознательной речевой деятельности В функциях письменной и устной речи (если говорить об общих функциях речи) также имеются существенные различия (45, 148, 266 и др.). – Устная речь обычно выполняет функцию разговорной речи в ситуации беседы, а письменная речь – в большей степени деловая речь, научная и т. д., она служит для передачи содержания отсутствующему собеседнику. – По сравнению с устной речью письмо и чтение как средство общения не являются полностью самостоятельными, по отношению к устной речи они выступают как вспомогательное средство. – Функции письменной речи хотя и весьма широки, но, тем не менее, уже, чем функции устной речи. Основные функции письменной речи – это обеспечение передачи информации на любые расстояния, обеспечение возможности закрепления содержания устной речи и информации во времени. Эти свойства письменной речи бесконечно раздвигают пределы развития человеческого общества. 3. Внутренняя речь как особый вид речевой деятельности Проблема внутренней речи пока еще недостаточно исследована в психолингвистике, причем как теоретически, так и экспериментально. Между тем без правильного понимания психологической природы внутренней речи «не может быть никакой возможности выяснить отношения мысли к слову в их действительной сложности» (Л.С. Выготский [45, с. 314]). Еще великий древнегреческий философ Платон определял мышление как словесно выраженную молчаливую речь, подчеркивая значение внутренней речи для мышления и, возможно, фактически отождествляя эти понятия. Известный ученый-лингвист XIX столетия М. Мюллер в некоторых своих трудах достаточно категорично утверждал, что речь и мышление – это идентичные, однозначные понятия. В дальнейшем эта точка зрения была поддержана американским бихевиоризмом, что нашло отражение в формуле: мышление есть беззвучная речь «речь минус звук». Противоположную точку зрения на взаимосвязь процессов мышления и речи отстаивали представители вюрцбургской психологической школы (К. Бюлер, О. Кюльпе и др.). Они заявляли о полной независимости мысли от слова и языка вообще. Отрицали они и необходимость для мышления внутренней речи, т. е., речи, по определению К. Бюлера, в форме «оптических, акустических или моторных представлений слов» (35). Проблема внутренней речи исследовалась и в связи с изучением вербальной памяти. Так, некоторые французские психологи, неправомерно сводя внутриречевые процессы к процессам памяти, пытались установить, в каких образах памяти – акустических, оптических, моторных или синтетических – сохраняется воспоминание слов. Ряд исследователей XIX – начала XX столетия трактовали процессы внутренней речи как вариант сокращения обычного речевого акта. Так, В.М. Бехтерев определял внутреннюю речь как не выявленный в двигательной части речевой рефлекс.[137] И.М. Сеченов считал, что это рефлекс, оборванный на двух третях своего пути.[138] Многие исследователи рассматривали внутреннюю речь только как процесс «внутреннего говорения», т. е. как «обеззвученную» внешнюю речь» (224). Таким образом, термин-понятие «внутренняя речь» использовался в научной речеведческой литературе для обозначения самых различных по своей природе процессов, которые не исчерпывают этого понятия, а порой и не совпадают с ним. Другие классификации видов речи. По характеру направленности речи: говорящий – воспринимающий речь выделяются экспрессивная и импрессивная формы речи. Экспрессивная речь – выражение (порождение) мысли, в устной речи (говорение) реализуется через произношение, артикулирование. В письме – через запись, написание, в кинетической речи – производством выразительных движений (жестов). Термином импрессивная речь определяются процессы восприятия и понимания обращенной речи, а также чтение По характеру используемых знаков (средств выражения мысли) выделяются устная, письменная и кинетическая речь. Кинетическая (мимико-жестикуляторная) речь включает в свой состав выразительные (выражающие нечто, выполняющие обозначающую функцию) жесты, позы (мимические и пантомимические). кинетическая речь используется чаще всего совместно с другими формами речи (в основном – с устной речью), реже – самостоятельно, вне связи с другими формами реализации РД. В первом варианте употребления кинетическая речь, как правило, дополняет (уточняет) устную или письменную речь, однако возможны отдельные случаи, когда «квазиязыковой» вариант речи может «доминировать» над другими ее формами или иметь одинаковый с ними «вес». Роль этой формы реализации РД в процессах речевой коммуникации разными исследователями оценивается неоднозначно. Большинство специалистов определяет эту роль как вспомогательную, «поддерживающую»: Другие относят ее к основным формам реализации речевой деятельности. Свою точку зрения они аргументируют следующим. Во-первых, существование устной экспрессивной речи без кинетической принципиально невозможно, выразительные движения в процессах речевой коммуникации (в устной форме) присутствуют всегда. Во-вторых, в определенных ситуациях удобнее (целесообразнее) употребить именно кинетическую речь. Есть ситуации, когда кинетическую речь (или комбинированный «вербально-жестовый» вариант коммуникации) только и можно употребить (например, при сильном шуме, при общении коммуникантов на значительном расстоянии, в условиях, когда по тем или иным этическим причинам нельзя пользоваться устной речью).[122] По функциональному назначению можно выделить следующие формы жестов.[124] Эмоциональные жесты. Они выражают широкий спектр стенических и астенических эмоций. Например, всплеск руками выражает удивление; нахмуриться – выражение неудовольствия; схватиться за голову – отчаяния; прижать руку к сердцу – уверение в искренности. Апеллятивные жесты используются для привлечения внимания, «призыва» или, наоборот, «отзыва» коммуникантов (подъем руки, движения головой и др.). Контактоустанавливающие. Это жесты приветствия, некоторые жесты вежливости (например, предложение даме опереться на руку мужчины и др.) Волюнтативные — выражают разнообразные акты волеизъявления. Например, вытянутая рука с повернутой вверх ладонью – «дай», «подай». К последним, вероятно, следует отнести и регулятивные жесты, которые употребляются для регуляции поведения коммуникантов. Например, различными по форме жестами даются приказания: «Встань!»; «Садись!», «Молчи!» и др. Номинативные жесты констатируют наличие того или иного факта (предмета, события) в наличной (наглядно воспринимаемой) предметной ситуации речевой коммуникации. При этом жестом (чаще движением рук и головы обозначается: «Это есть», «вот оно». Например: «А есть ли у нас кофемолка?» – Жест рукой — «Да вот она» (стоит на нижней полке). Информативные жесты сообщают о каком-то предмете, событии, представляющем известную «ценность» для данного акта деятельности. Так, жестом руки обозначается: «Посмотри на облака (Какие они красивые!)»; «Иванов пришел»; «Смотри-ка, Петров зевает». Релятивные жесты используются для выражения разнообразных отношений: – для указания местоположения («здесь», «там», «сзади», «у двери» и т. п.); – для выражения действий, состояний, процессов. Например, жестом демонстрируется, что «некто» упал, бежит или спит (прикосновение склоненной головы на сложенные ладони); – для выражения наличия («да») или отсутствия («нет») того или иного факта (объекта) или для выражения согласия / несогласия. (Например, известные движения головой, обозначающие – «да» или «нет».) Сюда же можно отнести жесты, служащие для выражения атрибутивных отношений. Например, покручивание пальцем у виска – «он не в своем уме»; разведение рук у головы – «ума палата». В своей речевой деятельности человек разнопланово и вариативно использует устную (звуковую), кинетическую (мимико-жестикуляторную) и письменную речь. Например, в комбинированном варианте, когда лектор нередко одновременно и говорит, и пишет, и жестикулирует, или же изолированно (к примеру, один коммуникант, привлекая внимание другого, стучит пальцем по стеклу ручных часов, что означает: «Пора идти / заканчивать!»). В определенных формах деятельности и ситуациях та или иная форма речи становится наиболее уместной и значимой. По уровню экспликации (проявления) различаются: - речь внешняя, т. е. артикулируемая, слышимая, видимая; - речь скрытая, т. е. речь «про себя». Степень ее развернутости полностью или почти полностью соответствует речи внешней; - так называемая внутренняя речь — «речь для себя, речь свернутая», преимущественно (или всецело) предикативная (по определению Л.С. Выготского). Эта форма речи традиционно выделяется многими учеными, хотя и интерпретируется ими (в научном плане) по-разному (81, 95, 118).[126] В зависимости от особенностей ритмической организации речи,[127] а также от особенностей ее «социально-семантического» предназначения выделяются речь прозаическая, стихотворная и певческая. По степени автоматизированности речь подразделяется на: • неавтоматизированную (сюда относятся все варианты т. н. спонтанной «творческой» речи, например ненаписанная речь лектора, обыденный диалог, письмо другу и т. п.); • автоматизированную (порядковый счет; перечисление дней недели, а также некоторые «шаблонные» эмоциональные восклицания: «О!», «Ну и ну!», «Не может быть!», пословицы, выученные тексты, бранные выражения и др.). По степени самостоятельности производства речи она подразделяется на самостоятельную, эхолалическую (отраженную) – повторение сказанного кем-то и сопряженную (по-другому, «хоровую») речь – совместное одновременное производство речи. В зависимости от степени активности индивида в планировании и производстве речи различаются: речь активная (планируется полностью самостоятельно) и реактивная (программирование частично и опосредованно осуществляется собеседником – партнером по коммуникации, например: Коля пришел? – Пришел. – Ваза на столе или в буфете? – В буфете); речь автоматизированная, где программирование практически отсутствует. С учетом ситуационно-контекстной обусловленности речи выделяются: • ситуативная речь (ее содержание понятно только в «рамках» наличной предметно-событийной ситуации, например: «Курочка на третьей полке» – речь идет об игрушке, которая стоит на полке в шкафу); • контекстная речь (ее содержание понятно, исходя из самого «контекста» (фактического содержания) речевого высказывания или высказываний, например: «Таня пошла в булочную. Там она купила булку»; «Там» – в булочной, «она» – Таня); • Так называемая «внеситуационная», «внеконтекстная» речь (содержание речи понятно вне конкретной ситуации и соответствующего языкового контекста, («Сократ – философ»; «Волга впадает в Каспийское море»; «Все люди смертны»). Разумеется, речи вне ситуации и вне контекста не бывает, здесь имеется в виду возможность понимания реципиентом (слушателем, читателем) речи вне жесткой связи с ситуацией и речевым контекстом. Характер социальной специфики речи обусловливает следующие ее формы: речь обиходная (обыденная, «бытовая», разговорная), официальная, деловая, профессиональная, ораторская, сценическая, жаргонная и др. Каждая из них имеет свои семантические, грамматические, лексические и даже фонетические особенности. Количество участников коммуникации определяет разграничение речи на: публичную (она, в свою очередь, может быть направлена на одного человека, на небольшую и большую группу людей) и речь наедине с самим собой (устные высказывания, чтение и письмо в одиночестве). По признаку «дистантности» (пространственная организация речевой коммуникации) речь подразделяется на непосредственную, т. е. непосредственное речевое общение (коммуниканты имеют возможность непосредственно наблюдать друг друга; речевой акт при этом предстает во всех своих визуальных и акустических характеристиках), и опосредованную (коммуниканты общаются, не наблюдая друг друга, а сама речь ограничена в некоторых характеристиках – это речевое общение посредством печати, радио, телевидения, общение по телефону). В зависимости от степени развернутости («сентенциональности») речи выделяются: неразвернутая (несентенциональная) речь; к ней можно отнести синтаксические структуры простого нераспространенного предложения, например: «Да»; «Нет»; «Добежал»; «Красивый цветок» и т. п.; развернутая (сентенциональная) речь, языковой формой выражения которой является простое распространенное или сложное предложение («Он быстро добежал до дома, стоявшего на краю села»); полностью развернутая (суперсентенциональная) речь, «диапазон» которой колеблется от двух высказываний (фраз, предложений) до текста как развернутого связного высказывания (от короткой заметки в газете до большого романа). По степени громкости голоса и участию его в речи различаются: речь громкая, тихая, шепотная, иллюзорная (которая производится движениями артикуляторного аппарата без голоса и которую воспринимающий может только видеть). По особенностям просодических характеристик речи можно выделить и другие ее формы: речь быстрая – медленная; плавная – «разорванная», внятная – смазанная. Тема 5. Взаимоотношение речи с другими психическими процессами Глухов В., Ковшиков В. Психолингвистика. Теория речевой деятельности. М.: Изд-во: АСТ , 2007. – 318 с. У меня – с. 127 Роль языка и речи в психической деятельности Роль языка и речи в онтогенезе психики и ее сформированном состоянии очень велика. Равно как велика и роль психики в усвоении и употреблении языка и формировании речевой способности. Возникновение (применительно к детям – становление) речи существенным образом перестраивает всю психическую сферу человека: такие процессы, как восприятие, память, мышление, воображение, произвольное внимание, формируются у человека только при участии речи и опосредованы ею. Речь, выступая как важнейшая высшая психическая функция, организует и связывает все другие психические процессы. Приводя к перестройке всех качественных характеристик мышления, памяти и других психических функций, речь становится универсальным средством воздействия на мир, «...вместе со словом в сознание человека вносится новый modus operandi, новый способ действия» (43, с. 371). В сознании человека процессы мышления и воображения теснейшим образом связаны с речевой деятельностью, образуя специфически человеческий вид мыслительной деятельности – речевое мышление. Развитие речи тесно связано и с другими психическими процессами. Так, включаясь в процесс восприятия, она делает его более обобщенным и дифференцированным; вербализация запоминаемого материала (фиксирование наглядно-чувственных представлений посредством соответствующих слов-определений, слов-понятий) способствует осмысленности запоминания и воспроизведения; чрезвычайно важна роль речи в организации и развитии функций внимания, при регулировании человеком своего поведения и т. д. С другой стороны, невозможность использовать язык и речь в онтогенезе психики или ограничение в его использовании приводят к задержке, дефициту и искажению многих сторон психического развития (что, например, наблюдается у детей с врожденной или рано приобретенной глухотой, детей с рано приобретенной афазией, детей с алалией и в других случаях отклоняющегося развития). В свою очередь, имеющиеся у определенных групп детей с ограниченными возможностями развития разного рода нарушения психики (и прежде всего – нарушения интеллектуального развития), как правило, ведут к задержке или патологическому нарушению усвоения ряда компонентов языка (прежде всего – семантического, синтаксического и лексического). Что касается уже сформированных РД и психики, то язык, как хорошо известно, очень часто употребляется в психической деятельности – в разных ее формах и на различных этапах ее осуществления. Многие акты общественной деятельности, основанные на психической деятельности, без языка и речи (РД) состояться вообще не могут (например, законы и законоположения, молитвы, клятвы и др.). Сама же речь и использование языка вне психической деятельности невозможны; любой речевой (языковой) акт психическая деятельность «начинает», «продолжает» и «заканчивает», оценивая при этом результаты речевой деятельности. Язык (если это необходимо индивиду) органически вписывается в психическую деятельность и обслуживает ее. Образно говоря, язык – слуга неязыковой (в т. ч. психической) деятельности. Основная функция психики — отражение действительности в «образной форме». Психика человека, будучи целостным образованием, вместе с тем включает в себя психические процессы (ощущения и восприятие, память, мышление и др.), состояния и чувства, основополагающие свойства личности (дух, душу, мировоззрение, социальную направленность, устремления, способности и другие составляющее «высшего уровня» личности, а также характер, эмоции, волю, темперамент и т. д.). Язык (в том числе – обыденный или идиоэтнический язык), как уже указывалось выше, есть знаковая система, предназначенная для осуществления коммуникации и многогранной психической деятельности. Говоря о соотношении психики и языка, не нужно забывать с том, что язык – это прежде всего средство деятельности (речевой и мыслительной), задача которой состоит в реализации потребностей личности (витальных и духовных). Задача языка как одного из средств деятельности – всемерно способствовать (наряду с другими средствами) реализации этих потребностей. С учетом указанного, язык «невозможен» (нереализуем) вне сложной психической деятельности. Однако психическая деятельность (разумеется, прежде всего в элементарной форме) может осуществляться без языка или же осуществляться с его помощью. Существуют следующие основные варианты соотношения психической и языковой деятельности. • Психическая деятельность осуществляется без непосредственного использования знаков языка. Например, при некоторых формах зрительного восприятия, при решении некоторых интеллектуальных или художественных задач (прежде всего на ранних этапах осуществления умственных действий) и т. д. Вспомним также образно-действенное и образное мышление: эти формы мышления могут осуществляться без использования знаков языка. • Психическая деятельность «на всем ее протяжении» (на всех этапах реализации) использует язык. Например, чтение лекции, выступление оратора, письмо другу и т. д. • Психическая деятельность использует язык лишь на определенном, наиболее «ответственном» этапе (или этапах) своего осуществления: (а) на этапе возникновения потребности, интенции, замысла речевого высказывания. Например, мы говорим себе: «Нужно перекусить», «Нужно идти на лекцию», «Скажем о главном», «Докажи, что», «Расскажите о...» и т. п.; (б) на этапе афферентного синтеза (т. е. анализа ситуации, в которой будет происходить деятельность). Например, перед началом выступления мы нередко говорим себе: «Не волнуйся, публика (аудитория) очень хочет тебя послушать акустические свойства помещения благоприятствуют восприятию речи» и т. п.; (в) на этапе принятия решения. Когда мы, сообразуясь с ситуацией деятельности, например, говорим себе: «Я буду (или: не буду,)говорить»; «Я буду говорить на русском (или на каком-либо другом) языке»; «Я буду говорить быстро (или медленно), лапидарно (или развернуто)» и т. д.; (г) на этапе планирования деятельности. Когда, например, кто-то из нас говорит себе: «Чтобы в Петербурге от площади Искусств быстро добраться до Эрмитажа, лучше пойти по улице Михайловской, дойти до Невского проспекта, повернуть направо, сесть на троллейбус»; (д) на этапе осуществления деятельности. Я говорю себе (см. предыдущий пример): «Я выхожу на Невский проспект, поворачиваю к остановке троллейбуса». На этом этапе речь может использоваться и в процессе текущего контроля, когда результаты определенных действий и операций деятельности сравниваются с составленным планом и вносятся (если это необходимо) соответствующие коррективы в выполнение действий и операций, а подчас и всей деятельности. Например, мы говорим себе: «Нет, я пошел неправильно, не нужно было переходить на другую сторону Невского проспекта. Надо вернуться на другую сторону»; (е) на этапе сличения результатов завершившейся деятельности с замыслом. Например: «Ну вот, наконец-то и Эрмитаж!» Характер отношений психики и языка определяется очень многими факторами: структурой личности (в частности, личностными потребностями), особенностями психических процессов и состояний, спецификой деятельности или ситуацией речевой коммуникации, в которой деятельность совершается, степенью сформированности у индивида самой психической деятельности, а также уровнем сформированности языковой способности. При рассмотрении отношений «психика» – «язык» не следует забывать, что психика – это целостное образование. В реальной психической деятельности индивида тот или иной психический процесс, состояние или характеристика личности лишь временно выдвигается на передний план; вместе с тем следует помнить о нераздельной связи в психической деятельности рационального и эмоционального. Поэтому, рассмотри-вая отдельные частные отношения в общей системе отношений «психика» – «язык (речь)», необходимо иметь в виду, что это делается прежде всего в дидактических целях. Отношение «язык» – «восприятие» Восприятие – это, как указывал Н.И.Жинкин, «процесс анализа наличного объекта» (81). Следует принимать во внимание, что восприятие, как и другие психические процессы (компоненты психики), тесно связано с личностью и другими психическими процессами и состояниями. Основные варианты отношения «речь (язык) – восприятие» таковы: 1) восприятие может протекать без использования языка, (2) речь (язык) может включаться в процесс восприятия на том или ином из его этапов и так или иначе влиять на характер и продуктивность восприятия. В то же время человек не может существовать только в сфере «чистой сенсорики». Ему переодически необходимо «отключаться» от материального мира и бытия в нем, необходимо «проникать» в глубь вещей, устанавливать отношения между предметами, преобразовывать их (и более широко – окружающую действительность) и т. д. Для этого человеку даны интеллект и речь (знаки языка). Для эффективного осуществления познавательной и творческой деятельности человек должен научиться не только смотреть, но и видеть, не только слушать, но и слышать и т. д. Осмысленному видению и слышанию, а также другим формам истинно человеческого восприятия как раз и служит реализуемый в речевой деятельности язык. Язык (через посредство РД) обеспечивает категоризацию воспринимаемого. Например, мы наблюдаем признаки каких-то предметов (предположим, острых) и с помощью языка относим их к определенному классу, т. е. «категоризуем» их, говоря: «эти предметы острые». В восприятии всегда проявляется единство чувственного и логического. Мы воспринимаем окружающие нас объекты как предметы, которые имеют для нас определенное практическое значение. Выявлению этого значения (практического назначения предметов) способствует язык. Например, мы видим некое сложное сооружение из металла, но не знаем, что это такое. Когда же нам говорят: «Это станок», мы начинаем иначе воспринимать это сооружение; наше восприятие перестраивается, и в предмете мы уже пытаемся найти какие-то логические связи между его отдельными частями и т. д. В процессе восприятия с помощью языка отражаются как предметы («это стул», «это кошка» и т. п.), так и действия («мальчик бежит»), процессы («яблони цветут»), состояния («кот спит»). Особые случаи восприятия – это восприятие знаков устного, письменного и кинетического языка. В этих случаях человек должен на разном уровне осознания обнаружить стоящие за знаками значения, как «общезначимые сущности» (А.Н. Леонтьев, 1974), а затем перевести эти значения в личностные смыслы. Речь (посредством языка) может формировать установку на восприятие. Например, экскурсантам перед восприятием колокольни собора Петра и Павла в Петропавловской крепости экскурсоводы чаще всего говорят: «Сейчас вы увидите величественную колокольню с очень высоким шпилем. На его вершине парит ангел — один из символов Санкт-Петербурга». Язык способен помогать определению различных характеристик восприятия, например: локализации образа восприятия («сзади», «слева», «под забором»), времени совершения того или иного события («перерыв продлится пять минут»), определение количества объектов («в толпе – пять Гигантов»), формы предметов («зигзагообразный», «эллипсовидный», их величины («большой», «маленький») и др. Особую роль речь и язык играют в формировании целостности восприятия образа в тех ситуациях, где человеку представлена только часть воспринимаемого предмета, что не позволяет оптимально быстро вынести четкое суждение о нем. В таких случаях человеку приходится воссоздавать, «дорисовывать» образ, и он прибегает не только к своему «образному» опыту, но и к языку. Вместе с тем язык помогает, в зависимости от целей деятельности, вычленению в предмете тех или иных его характеристик. Например, об одной и той же книге при ее восприятии можно сказать: «большая», «солидная», «в кожаном переплете», «порванная» и т. д. Посредством языка образ может уточняться, например: «Это закат» (именно закат, а не отсвет костра, пожара, не электрический свет на горизонте города), «Это ворона кричит» (именно ворона, а не сорока или другая какая-то птица). Используя язык, можно полнее представить воспринимаемые предметы, действия или события. Следует подчеркнуть, что с помощью языка человек гораздо более глубоко проникает в суть воспринимаемого. Восприятие может совершаться на разных уровнях осознания: на уровне сознания, предсознания и на подсознательном уровне. Если нам необходимо «поднять» восприятие или какой-то его компонент на более высокий уровень осознания, то мы нередко прибегаем к помощи речи и знаков языка. До сих пор речь шла о «позитивном» влиянии языка на восприятие. Однако язык далеко не всегда благоприятно влияет на восприятие. Возможности речи и языка в этом отношении в определенной степени ограничены. В этой связи можно вспомнить известное изречение: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В жизни человека бывают случаи, когда язык способен искажать восприятие, создавая неправильную установку на восприятие, неверно описывая воспринимаемое (например, «некто» зрительно воспринимает правильно, но интерпретирует и соответственно описывает увиденное неверно) и т. д. Все сказанное еще не говорит о том, что язык полностью (а главное, всегда и во всем) обусловливает и регулирует восприятие. Речь и язык в основном способствуют реализации, «совершению» этого процесса. Психический процесс восприятия изначально строится и реализуется по своим собственным законам. Отношения речи (языка) и памяти Память, по определению П.М. Веккера, – это «обратимость психического опыта».[166] По «каноническим» определениям общей психологии память – это запечатление, хранение и воспроизведение образов-представлений, составляющих генетический и приобретенный опыт человека. Существуют разные виды памяти. Среди них в психологии чаще всего выделяют: (1) генетическую память; (2) «память духа» (А. Бергсон); (3) память знаний, ситуаций, действий и событий; (4) память понятий (культуры, законов, правил социального поведения и пр.); (5) память на операции с указанными выше структурами (ее предназначение – избежать «статики» в психической деятельности); (6) образную память (разной модальности); (7) память двигательную (моторную); (8) эмоциональную; (9) избирательную память разных видов деятельности: научной, художественной, конструктивной; (10) память языка (или более узко – память единиц и элементов языка и правил их функционирования; в более широком смысле – память использования языка как средства речевой и неречевой деятельности и др.). Исходя из сказанного, память языка[167] – лишь один из видов памяти в системе мнемической деятельности человека. Бесспорно, что какие-то фрагменты нашего опыта мы запечатлеваем в языковой форме: например, стихотворения, пословицы, поговорки, мудрые изречения, формулы, правила и пр. Однако наш опыт хранится, как об этом уже говорилось, не только в языковой, но и в образной форме. Основная функция языка состоит в закреплении и выражении этого опыта. С большой долей вероятности можно утверждать, что язык чаще используется в логической памяти (или, по определению ряда авторов, – словесно-логической). Это, правда, еще не доказывает того, что логическая память – суть чисто языковая (или словесно-логическая). Речь и язык оказывают существенную помощь сенсорной памяти, в которой информация обычно удерживается непродолжительное время. Как при порождении, так и при восприятии речи мы обращаемся к памяти – неязыковой и языковой. Без памяти языка – составной части языковой способности, т. е. памяти единиц, элементов языка и правил их употребления, – язык, разумеется, функционировать не может. Пожалуй, наиболее значима роль памяти, и прежде всего языковой, в восприятии и понимании речи. Память – активный и претерпевающий постоянные изменения психический процесс. И здесь значение языка и речи (в т. ч. внутренней речи) оказывается весьма существенным. Во-первых, запоминаемые мысли, эмоции, чувства и другие составляющие психики, соотносясь с языком (или актуализируемые в сознании с его помощью), могут «сжиматься», «расширяться», модифицироваться, интегрироваться или трансформироваться. Во-вторых, с помощью знаков языка мы, как правило, дополняем наши знания и приобретаем новые. Запоминание в большой мере (по сравнению с другими мнестическими процессами) зависит от установки. Ее можно формировать или же подкреплять только в речи посредством использования знаков языка. Например, мы говорим себе: «Это важно!»; «Хорошо запомни!», «Ну, это глупость», «Не стоит внимания» и т. п. Для запоминания необходимо понимание (осмысление) запоминаемого. Речь и язык всемерно содействуют в этом процессу запоминания. Так, посредством языка мы часто разъясняем «новое» (материал, информацию, знания и т. п.) или уточняем известные мысли, понятия, действия, процессы и др. Речь (как языковая деятельность) очень широко используется в учении (обучении и воспитании). Многие социальные и научные правила, законы, разного рода тексты и т. д. также заучиваются с помощью языка. Вместе с тем мы должны хорошо понимать, что запоминаются не только и не столько слова, предложения или тексты, сколько стоящее за ними содержание, которое «изначально» имеет не языковую, а образную форму. Как считают многие известные психолингвисты (А. Р. Лурия, А.А. Леонтьев, И.Н. Горелов и др.), человек в первую очередь запоминает («отбирает для запоминания») предикативные выражения (например: «собака лает» «травка зеленеет», «он – хороший»; «дважды два – четыре» и т. п.) и только во вторую очередь – собственно слова, будь то существительные, глаголы, прилагательные и т. д.[170] Возможно, это связано с тем, что при усвоении языка в ходе онтогенеза дети именно из предикативных выражений вычленяют слова и присваивают («воссоздают») лексикон с различными парадигмами (классами) слов. Язык выступает одним из средств сохранения наших знаний (обыденных и профессиональных). Уточним при этом, что не сам язык хранит наши знания; они хранятся не в языке,[171] а образах-представлениях памяти человека; язык (через значение знаков языка, через языковое выражение понятий) обеспечивает их сохранение. Речь и язык непременно (и при этом достаточно активно) участвуют в процессах воспроизведения. Известно, что воспроизведение образов памяти бывает преднамеренным и непреднамеренным; при этом чаще всего мы прибегаем к языку при преднамеренном воспроизведении данных нашей памяти. Речь (и при помощи ее язык) всемерно способствует припоминанию. Мы называем (актуализируем во внутренней речи) какие-то части предмета или его функциональные свойства, это помогает вспомнить название предмета, а благодаря этому и сам предмет. Например: «В ней есть противни, в ней пекут пироги» – духовка. Припоминая, мы часто начинаем рассуждать (составлять суждения) о вещах или явлениях, следовательно, мы также используем речь и язык. Язык помогает формированию («структуризации») воспроизводимого материала. Большая часть представлений, как правило, воспроизводится не механически, а творчески: они систематизируются, уточняются, реконструируются и т. д. И здесь уже само языковое оформление речевого высказывания способствует формированию воспроизводимого – структурно-функциональные особенности языка «включают» воспроизводимое в определенные смысловые (понятийные) рамки. Происходит интеллектуальная «спайка» образов и знаков. Вместе с тем предмет или явление меняется в зависимости от того, как мы его называем, какую сторону (характеристику) выделяем. Например: луна – селена, земля мертвых, владычица женщин и т. д.; или: лик, лицо, физиономия и т. п.; смеяться, хохотать, скалить зубы, давиться смехом, гоготать и т. п. Язык (через посредство речи) небезразличен и к процессу забывания. То, что усвоено, заучено только с помощью языка без достаточной опоры на образы, производный от языка предметно-схемный код, неязыковую деятельность, часто гораздо быстрее забывается. Разумеется, и недостаточное осмысление запоминаемого с помощью языка материала ведет к быстрому его забыванию. Причины забывания слов,[172] а также текстов (правил, пословиц, стихотворений и проч.) многочисленны. Это может быть, например, осознаваемое или неосознаваемое вытеснение каких-то неприятных или ненужных для индивида предметов, явлений, событий и соответственно их наименований или же малая значимость их, плохое заучивание материала, недостаточное использование его в разнообразном социально-бытовом опыте, «эмоциональные сдвиги», болезни, возрастные изменения и многое другое. Язык соотносится с разными видами памяти. В первую очередь язык связан с семантической памятью. Существует большой круг понятий, тесно связанных с языком, например: «Дважды два – четыре», «треугольник – это...», «Красота есть благо» и т. п. При этом нельзя забывать, что сами понятия имеют не только знаковую, но образную и деятельностную «составляющие». Язык (через посредство речи) включается в т. н. событийную память. Например, мы констатируем: «Первая Отечественная война в России была в 1812 году», «А.А. Блок родился в С.-Петербурге в 1880 г.» и т. п. Также тесно связана с языком и эмоциональная память. Часто мы трафаретно выражаем в языковой форме наши стенические и астенические эмоции: «О!», «Ах!», «Ну и ну!», «Ишь ты!» и т. п. (то же относятся к кинетической и письменной речи). Эмоциональная память проявляет себя и в языковой коннотации. Например, слово «дурачок», произнесенное с разной интонацией (и в соответствующих ситуациях), может означать «умственно неполноценный» или же «мой милый недотепа» (возможно, с высоким интеллектом, но что-то при этом неправильно понимающий). Разумеется, с языком соотносится образная память разных модальностей, например в случаях, когда мы словесно обозначаем образы наших ощущений и восприятий или язык помогает вызывать представления об этих образах (зрительных, слуховых, осязательных и пр.). Через речевую деятельность язык включается в двигательную память. Об этом свидетельствуют речевые установки и «самоустановки» типа «Стой!», «Вперед!», «Налево!», «Быстрее!», «Выше!», «Сильнее!», «Расслабься!» и т. п. Что касается кратковременной и долговременной памяти, то язык соотносится с ними обеими, способствуя кодированию, сохранению и извлечению из памяти соответствующих образов-представлений. Вместе с тем в своей речевой практике мы должны не забывать о том, что долговременное запоминание (равно как и кратковременное) может осуществляться и вне активного использования языка. Если же запоминание происходит с участием языка, то, как правило, мы отдаем предпочтение запоминанию более крупных «единиц» информации по сравнению с «мелкими». Здесь наблюдается своеобразная иерархия: тексты (точнее, их смысловое содержание) – предложения (их фактическое значение) – слова; или – слова – буквосочетания – буквы и т. д. При этом, конечно, нужно учитывать особенности ситуации, в которой происходит деятельность, цель деятельности и другие факторы, подчас существенно меняющие эту иерархию. Память самого языка (языковая память) выступает как очень сложная система взаимодействующих операций: семантических, синтаксических, лексических, морфологических, морфо-синтаксических, фонематических и фонетических.[173] Специальными лингвистическими и психолингвистическими исследованиями установлены закономерности в запоминании определенных лингвистических структур. Так, гораздо лучше запоминаются лингвистические структуры, связанные со значимым для личности опытом (в частности, с профессиональным); более частотные слова, словосочетания и другие единицы; т. н. «автоматизмы» (порядковый счет, перечисление дней недели, пословицы и т. п.); эмоциональные (в том числе и бранные) выражения – т. н. «эмоциональная речь» по определению X. Джексона. Легче и прочнее запоминаются также лингвистические структуры, находящиеся в «благоприятном» речевом (языковом) контексте (например, слово «троллейбус» лучше запоминается в рамках лексической категории «транспорт»: «трамвай, троллейбус, автобус», нежели в изолированном положении или в «неблагоприятном» контексте, скажем, в варианте: «огурец, троллейбус, рубашка».[174] Из психологической практики хорошо известно, что у каждого человека существует избирательная способность к тому или иному виду памяти. Это относится и к памяти языковой. У человека она может быть развита лучше или хуже по сравнению с другими видами памяти. В первом случае быстрее, в большем объеме и прочнее заучивается и актуализируется языковой материал, легче и быстрее идет овладение иностранным языком,[175] в речевых высказываниях продуцируются более развернутые и разнообразные ассоциативные ряды лексем или словоформ и т. д. С точки зрения потребностей логопедической (специальной педагогической) практики необходимо обратить внимание коррекционных педагогов на следующее. Для лучшего запоминания, удержания и воспроизведения языкового материала применяются различные мнемонические приемы. Например, в устной речи – это опора на «семантический стержень», т. е. на смысл, логику речевого высказывания, опора на образы-представления той или иной модальности (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные и др.), включение слов, предложений и текстов в личностно значимые для человека ситуации; использование насыщенной эмоциональной окрашенности запоминаемого (или окружающего его «фона»); выделение в запоминаемом тексте ключевых слов и др. В письменной речи для этих целей используются, в частности, различные графические средства. Например, разнообразные шрифты, подчеркивания, заключение текста в рамку, специфическое расположение данной (наиболее важной в смысловом плане) части текста по отношению к другим его частям и др. Языковую память, как и другие виды памяти, также можно и нужно тренировать. Известны случаи феноменального запоминания больших объемов прочитанных текстов, поданных на слух рядов слов и т. д. (А.Р. Лурия, 1968, Р.С. Немов, 2001 и др.). Хотя язык (знаковая языковая система) и играет немалую роль в механизмах памяти, он является лишь одним из средств ее «настройки» и реализации. Не следует забывать, что именно практическая деятельность, а не язык, «первично» определяет память индивида (ее объем, содержание и функциональные возможности). Вместе с тем, как свидетельствует опыт, вне речи и без использования языка достаточно сложно запомнить, удерживать и воспроизводить большой по объему и разнообразный по своему содержанию информативный материал. Следует подчеркнуть, что «чистое» или относительно «чистое» вербальное запоминание без опоры на предмет (в широком смысле этого слова) и практическую деятельность подчас оказывается недостаточным, что, в свою очередь, может привести не только к «сужению» объема запоминаемого материала, его забыванию, но и даже к его искажению.[176] О расхождении между языковой памятью (памятью, использующей язык) и памятью неязыковой говорят многие обстоятельства жизнедеятельности человека. Так, например, речевая (языковая) форма, в которой «подается» информативный материал, обычно механически в памяти не воспроизводится (за исключением некоторых особых случаев: стихи, правила и т. п.). Отсюда следует, что между памятью содержания («семантической») и памятью языковой формы нет прямого соответствия; мы прежде всего запоминаем именно содержание, а не форму.[177] О расхождении между этими двумя видами памяти свидетельствует также упоминавшийся ранее феномен «висения на кончике языка», когда нам известен предмет или же «понятийное поле», в которое этот предмет входит, но мы забыли его название (ситуация чеховской «Лошадиной фамилии»). О таком расхождении свидетельствуют и случаи речевой патологии – афазии, алалии и других расстройств. Например, ребенок с алалией (с сохранным интеллектом) не может назвать картинку «плащ», но дает следующее развернутое описание: «Чтобы платье не замочилось; ой, все забываю; от дождя прячется» (в предварительном испытании ребенок легко узнавал картинку с плащом). Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что язык играет очень важную (скорее всего определяющую) роль в процессах памяти, но не только он («избирательно») определяет эти процессы. Язык выступает прежде всего как одно из средств осуществления мнестических процессов. Взаимосвязь языка и мышления Мышлением в общей психологии принято считать интеллектуальный процесс, направленный на разрешение той или иной проблемной ситуации,[179] предназначенный для установления новых отношений между фактами действительности. Этот «главенствующий» (над другими психическими процессами) вид психической деятельности осуществляется комплексом взаимодействующих операций (установление сходства-различия, расчленение-соединение, обобщение-конкретизация), выступающих при их реализации в образной, образно-действенной, понятийной и, разумеется, в языковой форме.[180] Очень часто многообразные отношения между системами «психика» и «язык» сводят к одному отношению – «мышление» – «язык» (речь), что, на наш взгляд, далеко не всегда правомерно. Одной из важнейших научных концепций лингвистики является положение о роли языка в интеллектуальной деятельности человека. Положение о том, что «язык – это условие мысли», высказывали многие лингвисты XIX и XX вв. (23, 177, 208 и др.). Так, Г. Шлейхер писал, что язык есть «мышление, выраженное звуками», «язык имеет своей задачей создать звуковой образ представлений, понятий и существующих между ними отношений, он воплощает в звуках процесс мышления. Язык посредством имеющихся в его распоряжении точных и подвижных звуков может с фотографической точностью отобразить тончайшие нюансы мыслительного процесса».[181] Большое внимание проблеме языка и мышления уделял известный отечественный ученый А.А. Потебня. Опираясь на идеи Г. Штейнталя, А.А. Потебня считал, что область языка далеко не совпадает с областью мысли, и при этом полагал, что мышление может существовать и без языка. Например, «творческая мысль живописца, ваятеля, музыканта не выразима словом и совершается без него, хотя и предполагает значительную степень развития, которая дается только языком. Глухонемой тоже постоянно мыслит – и притом не только образами, как художник, но и об отвлеченных предметах, – без звукового языка, хотя, по-видимому, никогда не достигает того совершенства умственной деятельности, какое возможно для говорящих» (176, с. 218). А.А. Потебня полагал, что история человечества знает периоды, когда язык не был связан с мышлением: «В середине человеческого развития мысль может быть связана со словом, но вначале она, по-видимому, еще не доросла до него, а на высокой степени отвлеченности покидает его как не удовлетворяющее ее требованиям» (177, с. 52). При этом имеется в виду, что в первобытном обществе человек еще не мог пользоваться всеми возможностями языка, а на высокой стадии развития общества язык должен быть очень специализированным, для того чтобы человек имел возможность, используя разнообразные средства языка, передавать в своей речи тонкие смысловые нюансы. В настоящее время на психологическое отношение «язык» (языковая деятельность) – «мышление» в психолингвистике существует две основные точки зрения. Согласно первой – связь между языком и мышлением неразрывна, язык (а точнее – речевая деятельность) обусловливает, опосредует мышление (включая восприятие смысловой информации). Согласно второй – системы «язык» и «мышление» автономны, и между ними в психической деятельности возникает неоднозначные отношения; мышление (даже в «высших» своих формах) может совершаться без языка. Рассмотрим сначала связи, которые реально существуют между языком и мышлением, а затем – критический анализ представлений как о «неразрывной» их связи, так и «полной автономии» этих компонентов психики. Прежде всего напомним, что существует несколько видов мышления: образное, образно-действенное, понятийное и осуществляемое при непосредственном участии языка, т. н. «языковое» (или «речевое»); последнее может «вливаться», «проникать» в первые, «обслуживать» их или же выступать самостоятельно.[182] Если индивиду необходимо использовать знаки языка в процессах мышления, то участие языка в этом процессах оказывается обязательным, а его роль – определяющей. Приведем аргументы. Как указывают многие исследователи, участие языка в формировании психики и, в частности, мышления в ходе онтогенеза чрезвычайно велико (13, 45, 95, 148 и др.). Отсутствие языка или его неполноценное или искаженное развитие, как правило, ведут к задержке и другим нарушениям развития некоторых видов и сторон мышления (например, у детей с нарушениями слуха, у детей с алалией и афазией и др.). В сложившейся психической деятельности (в разных ее формах) мышление отражает и перестраивает действительность, а знаки языка обеспечивают процесс и выражают результаты мышления; при этом при помощи языковых знаков сознание регулирует мыслительный процесс. Процесс и результаты мышления, если оно используется в межперсональном общении, всегда должны «воплощаться» в общезначимой, т. е. языковой форме, содержательные (информативные) компоненты также должны быть достаточно «строго» «структурированы», иметь определенную логику изложения и т. п.[183] Содержание мыслительной деятельности, как писал известнейший зарубежный лингвист У. Чейф, должно быть «упаковано» наиболее эффективным образом (248). Все указанное возможно только на основе активного и целенаправленного использования речевой деятельности и соответствующих знаков языка (все многообразие слов-лексем, предложения различной функциональной направленности, тексты). Наряду с другими средствами интеллектуальной деятельности язык (будучи реализован через речевую деятельность) позволяет нам размышлять не только о реальных вещах, выходящих за границы «наличной ситуации», но даже о вещах, находящихся за границами реального мира (например, о сказочных персонажах, о несуществующих, но возможных событиях и т. п.). Язык (прежде всего его «семантически» значимые элементы) позволяет судить не только о настоящем и прошлом, но и о будущем. Как и мышление, язык служит прежде всего для выражения связей и отношений между предметами окружающей нас действительности. Как и мышление, речь посредством знаков языка классифицирует и соединяет предметы и явления в нашем сознании. «Членение» (точнее, «структуризация») мышления в речевой деятельности, кодирование его в языковую форму объективируют процессы мышления. Язык не просто «упорядочивает» мысль, когда ее нужно передать в устной и особенно в письменной или мимико-жестикуляторной форме, он непосредственно участвует в создании и воплощении самой мысли, не только обозначая предметы и явления, но и выражая (в объективной и обобщенной форме) существенные связи и отношения между ними. Для этого он имеет в своем «арсенале» соответствующие средства – уникальные по своей природе, универсальные по своему функционалу знаки, являющиеся семантическими кодами нашего мышления и всей интеллектуальной деятельности в целом.[184] Наряду с этим речь (РД), обладая ограниченным набором единиц языка и правил их комбинирования, позволяет выражать безграничное количество мыслей, что весьма важно для всех видов неречевой деятельности и для речевой коммуникации (в рамках деятельности общения).При этом, однако, следует учитывать, что язык, являясь особой системой, отличной от системы «психика», как правило, так или иначе видоизменяет формирующуюся и уже сформировавшуюся мысль. Если основная цель мышления — познание мира, то важнейшая цель языка – формулирование и (в известной мере) формирование мыслей. Поэтому грамматические категории своеобразно способствуют выражению мыслей. Бесспорно и «обратное» влияние мышления на язык. Мышление (а именно процессы осмысления) определяет выбор языковых средств.[185]В нашем сознания окружающий нас мир (при помощи операций мышления) разделен на вещи (предметы, явления) и отношения (действия, состояния, процессы, качества, свойства предметов). При этом миру вещей в языке соответствуют существительные,[186] а миру отношений – глаголы, к которым в данном случае относятся собственно глаголы и все остальные части речи (прилагательные, наречия, предлоги и пр.). Мышление «структурирует» некую предметную (событийную) ситуацию или ее фрагмент. В языке этому соответствует текст как развернутое связное высказывание или предложение. Язык (языковые знаки) может быть использован на разных этапах процесса мышления: (1) на этапе определения проблемной ситуации, где выделяется известное и неизвестное; (2) на этапе постановки интеллектуальной задачи; (3) на этапе установления способа (способов) ее разрешения, (4) на этапе решения мыслительной задачи и, наконец, (5) на этапе сличения результата процесса мышления с его целью. Способом реализации знаков языка в мыслительных действиях выступает сама речевая деятельность, в индивидуально-личностном плане осуществляемая главным образом в варианте внутренней речи. Обеспечивая (через использование «семантических знаков» – знаков языка) процессы мышления, речевая деятельность соединяется с деятельностью мышления, «вливается» в нее, что превращает РД в деятельность речемыслительную. Вспомним здесь гениальное определение Л.С. Выготского о специфике протекания мыслительной (реально – речемыслительной) деятельности – «мысль совершается (создается. – Прим. авт.) в слове», т. е. в речевом (языковом) знаке. Бесспорно влияние понятийных категорий на состав членов предложения: субъект – подлежащее, предикат – сказуемое, объект – дополнение, атрибут – определение и т. д. В мысли, как правило, присутствуют субъект и предикат («психологические» субъект и предикат, т. е. как смысловые единицы). В предложении им соответствует синтагматическое членение на «группу подлежащего» – то, о ком (или о чем) говорится в предложении, и «группу сказуемого» – что говорится о субъекте (предмете речи). Содержание мысли соотносится с действительностью (субъективное отношение говорящего и слушающего к содержанию высказывания), в соответствии с чем в языке выделяются основные модальные разновидности предложений: повествовательные, вопросительные и побудительные. О влиянии мышления на язык говорят и многие другие факты. Здесь мы упомянем лишь об одном из них: о происходящем в языковой общности или у отдельного индивида увеличении (уменьшении) объема словаря, расширении значений слов (например: «спутник» – как попутчик или товарищ, «спутник» – как космический аппарат), изменении значений одних и тех же слов (например, ранее слово «прелестный» когда-то означало соблазняющий, прельщающий; сейчас оно означает «очень милый, замечательный»). В разных формах мышления языку принадлежит большая или меньшая роль (разумеется, важное значение имеют характер и условия осуществления неречевой и речевой деятельности, форма деятельности и многие другие факторы). Например, когда процесс творческого мышления осуществляется для себя, язык (в «эксплицитной», свойственной для внешней речи форме) может не использоваться или же использоваться «рудиментарно». Когда же творческое мышление осуществляется «для других» и тем более с использованием внешней речи (когда мы размышляем вслух), тогда участие языка (в традиционном варианте реализации) оказывается не только необходимым, но и значимым, определяющим. Вместе с тем в подобных ситуациях язык помогает нам уточнять, «упорядочивать» мысли. Мышление выступает как собственно «языковое» в тех случаях, когда оно необходимо человеку как «языковое» (например, при чтении, при восприятии устных сообщений и др.). Даже так называемое «рутинное» мышление или мышление, которое осуществляется в «автоматическом режиме», часто использует языковые шаблоны (например: «Дважды два – четыре»; «Ученье – свет, неученье – тьма» и т. п.). Из всего сказанного следует, что мышление и язык теснейшим образом связаны между собой, но связи между ними не однозначные и отнюдь не «механические». Перейдем к критическому анализу научной концепции о практически полной автономии мышления и языка друг от друга в интеллектуальной деятельности человека. Доказательства в пользу этой точки зрения можно разделить на 4 группы: логические, психологические, онтогенетические и доказательства, относящиеся к области патологии и временных отклонений непатологического характера. Рассмотрим вначале так называемые логические доказательства. Форма существования мышления – образы разной модальности и разной степени обобщения (образы восприятия, образы-представления, понятия и их отношения – суждения и умозаключения). Форма существования языка – это знаки и их отношения. В образах, как уже говорилось выше, непосредственно или опосредованно отражаются свойства, связи и отношения, свойственные объектам – оригиналам (единичным или совокупным, «простым» или «сложным»). Знаки же замещают образы, которые с самими знаками не схожи. Например, когда мы смотрим на стол или представляем некий стол, у нас возникает образ стола, и в этом образе есть свойства, присущие данному предмету – столу. Но в слове «стол» как некоей последовательности звуков (или букв) нет никаких свойств стола; слово «стол» лишь отсылает нас к образу стола, или же образ стола «провоцирует» употребление слова «стол». Точно так же, когда в сознании человека возникает, например, понятие «красота», то оживляется очень сложная система связей между различными образами, система связей, являющаяся результатом известного жизненного опыта индивида, результатом его многообразной психической деятельности. В самом же слове «красота» никакого понятия красоты не содержится. Слово «красота» отсылает к понятию «красота». Или же понятие «красота», возникшее у индивида, побуждает его к употреблению этого слова. Итак, если знак – заместитель (а таковым он является), то знак не может замещать самого себя, он должен замещать нечто, стоящее за знаком. Это «нечто» – образы (разной модальности и разной степени обобщения) и их отношения. Давно известно уже ставшее тривиальным суждение: каждое слово обобщает. Суждение, безусловно, справедливо. Но если слово обобщает, то оно должно обобщать не самое себя, а что-то, стоящее за словом. Этим «что-то» выступает опыт психической деятельности человека, значения, стоящие за знаками. (Недаром кроме орфоэпических словарей существуют и словари толковые.) Как писал в свое время Конфуций, слова сами по себе пусты, если не наполнены человеческими эмоциями и идеями. «Семантические» знаки языка (слово, предложение, текст) обладают не только «представительской» функцией обозначения («наименования», «маркирования»), присущей любому знаку, они обладают значением. Последнее являет собою обобщенное и объективное отражение в сознании человека предметов и явлений окружающей действительности, их связей и отношений. Слово как универсальный знак языка не просто обозначает тот или иной предмет (или его свойство, качество и др.), оно включает в себя обобщенную информацию об этом предмете, его свойствах и функциях. Такими свойствами слово обладает потому, что не является (случайно или не случайно сложившейся) комбинацией звуков. Слово – это еще и комбинация кодов-морфем с их лексикообразующей (или, что почти то же самое, – семантикообразующей) функцией. Слово – это не только универсальный «анализатор» обозначаемого им объекта, но и одновременно «инструмент» для систематизации знаний. Обозначая предмет, слово одновременно относит его к определенной категории предметов (явлений) окружающей действительности. Наконец, через смысловые связи с другими словами (словосочетаниями), через свое «семантическое поле» слово отображает многогранные связи и отношения обозначаемого им предмета с другими предметами и явлениями окружающего нас мира. Исходя именно из такой «семантической природы» слова, Л.С. Выготский и определял его как единство знака («имени») и значения.Неправомерно поэтому рассматривать слово (и другие знаки языка) только как средство выражения, передачи мысли (некоторого мысленного содержания), отводя роль «хранителя» информации исключительно образам-представлениям. Сами по себе, не будучи соединенными со знаками языка, образы и представления универсальными «держателями» информации (во всяком случае в психической деятельности человека) не являются. Нельзя не учитывать, что знаки языка (и в первую очередь слово) являются материальными носителями значения («семантики»), в то время как образы-представления суть их идеальные носители. Но без усвоения значения знаков языка (через «присвоение» последних в процессе овладения речью) человек лишен возможности использования образов-представлений как «носителей» значения и, соответственно, как «семантических единиц» – единиц «информативного поля». Именно слово, являясь универсальной «матрицей» для фиксации и хранения информации при своем «соединении» с образом-представлением, передавая ему свою «семантику», и обеспечивает эффективное использование последнего как инструмента мышления. Именно слово через свое значение и вторую составляющую своей «семантики» – «смысл»[187] – и выступает как основной «фиксатор» жизненного – социально-личностного опыта человека. Сам по себе образ-представление (каким бы ярким и эмоционально-насыщенным он ни был, какой бы степенью обобщенности ни обладал), без опоры на значение соответствующих знаков языка (прежде всего слова), весьма ограничен по своим «информативным возможностям». Вбирая в себя (в ходе психического онтогенеза) содержательную (информативную) составляющую значений слов и других «семантических» знаков языка, формирующиеся в сознании человека образы-представления об окружающем нас предметном мире превращаются в универсальное средство интеллектуального отражения окружающей действительности, в уникальный инструмент нашего мышления. Отдельно следует сказать о таком универсальном средстве мыслительной деятельности человека, как понятие. Представляя собой максимально обобщенное представление о том или ином объекте (факте, явлении) окружающей действительности, понятие неотделимо от знаковой, в первую очередь языковой формы своего выражения. Понятие всегда актуализируется, выражается через основные знаки языка – предложение или текст, без них оно как бы не существует. Отличительной особенностью понятия является то, что оно всегда включает в себя информацию об основных свойствах и качествах того предмета или явления, которое отображает. Понятие – это не только максимально обобщенное, но и максимально «семантически насыщенное», информативно «объемное» отображение предмета в сознании человека. «Актуализация» этой информации в нашем сознании, представление и отображение наиболее важных признаков и свойств объекта, его «функционала» попросту невозможна без использования знаков языка, поскольку именно они в оптимальном варианте «способны» фиксировать и сохранять используемую для мыслительных действий информацию о том или ином предмете. В этой связи намеренное противопоставление понятий знакам языка является не только не обоснованным, но и неправомерным. Методический аспект проблемы взаимоотношений языка и мышления, на наш взгляд, заключается в следующем. Поскольку образно-понятийный аппарат нашего мышления представляет собой сложную производную, образуемую, с одной стороны, психическими процессами восприятия и памяти, а с другой – «семантическими» знаками языка, поскольку он является продуктом психического онтогенеза (как собственно интеллектуального, так и языкового развития человека), обоим этим компонентам речемыслительной деятельности человека в ходе речевой (и в частности логопедической) работы должно уделяться особое внимание. Как невозможна эффективная мыслительная деятельность без формирования четких, «содержательных», чувственно-информативных образов-представлений о предметах и явлениях окружающей действительности (педагогический аспект речевой работы), так не состоятельна она и вне опоры на универсальные знаки языка (аспект формирования языковой способности – способности к адекватному использованию знаков языка в речемыслительной деятельности). Рассмотрим некоторые другие аргументы сторонников теории «автономии» языка и мышления (Л. Блумфилд, X. Джексон, У.Л. Чейф, Л.В. Сахарный и др.). Если рассматривать связи «мышление – язык» в коммуникационном и информационном аспектах, то они в полной мере неразрывны и многофункциональны. Если же ее рассматривать в аспекте процессуальном, то это связь относительная, возможная, но не всегда обязательная. Системы «мышление» и «язык» автономны. Мышление может функционировать независимо от языка, тогда как язык без мышления функционировать не может. Средствами мышления, кроме обыденного (идиоэтнического) языка, выступают и другие знаковые системы: так называемые языки науки (например, математики, химии, физики и др.), искусства (живописи, музыки, балета) и др. Если результат мышления выражается в языковой форме, то это вовсе не означает, что сам процесс мышления протекал в языковой форме. Мышление и язык имеют разное строение. Если в каком-то языке нет тех или иных форм, которые есть в других языках, то это не свидетельствует о том, что таких форм (скажем, временных, пространственных) нет в мышлении людей, говорящих на этом языке.[188] Нет изоморфизма между содержанием и выражением, что проявляется в разных подсистемах общей системы языка. Например, когда мы говорим: «Маша пошла в магазин. Там она купила...», то между словом «там» и понятием «магазин» изоморфизма нет, хотя слово «там» в данном контексте отсылает нас к понятию «магазин»; также нет изоморфизма и между словом «она» и собственным именем «Маша». Идиоматические выражения говорят о том же. Никто (в норме) не понимает в прямом смысле выражений: «Лезть в бутылку», «Играть на нервах» и т. п. Формы «экспликации»[189] одной и той же мысли могут бить различными. Например: «медлить» — «тянуть резину», «волынить» и т. д. Не соотносительны категории «понятие» и «слово». Понятие может быть выражено не одним, а несколькими словами, Например: «ученый совет», «стипендиальная комиссия» и др. Изменение понятия не обязательно приводит к изменению слова, его обозначающего, и наоборот. К примеру «аэроплан» «стал» самолетом (лайнером); слово «грамота» ранее означало «деловая бумага», а сейчас означает «награда»; слово «гость» в Древней Руси означало купец, сейчас же означает «человек, приходящий с визитом (в гости)». Понятий несравненно больше, чем слов, используемых для их обозначения. С этим связано явление полисемии, когда одно слово (одна словоформа) выражает много разных понятий. Например: читать книгу / мысли / карту / ноты; читать стихи / лекцию / нотацию и т. д. Это подтверждается наличием в языке слов-омонимов («ключ», «лук», «брак», «ручка» и т. п.). Язык (вне речевой деятельности) не выражает отношение «субъект – предикат». Он выражает отношения другого рода. Например: «Пятью пять – двадцать пять», «Смеркается!», «Вот те на!», «Да» и др. При этом нередко наблюдается расхождение между логическим и грамматическим субъектом (агенсом) и предикатом. Например, в предложении «Ему повезло» нет логического агенса и предиката, но есть грамматический агенс («ему») и предикат («повезло»). Некоторые формальные категории языка не соотносятся с категориями мышления. Например, грамматический род, вид глагола. На самом деле вроде бы нет никаких объективных оснований для отнесения слова «стол» к мужскому роду, слова «лампа» – к женскому, а слова «ведро» – к среднему. Но язык (выступая в качестве инструмента РД) «присвоил» им определенней род, так как языку это «нужно» для его функционирования. Перейдем далее к рассмотрению психологических доказательств, «опровергающих» представление о неразрывной связи мышления и языка (193, 248, 324). Осуществлять мышление (шире – психическую деятельность) с помощью знаков не значит осуществлять ее знаками. Мышление (как и вся психическая деятельность) имеет не знаковый, а образный характер. Образы имеют модальность. Язык же «амодален», исключая, разумеется, этапы рецепции при восприятии речи и выполнение движений при ее порождении: артикуляторных (в устной речи), мимико-жестикуляторных (в кинетической речи) или мануальных (в письме). Не следует смешивать два плана: (1) участие языка в онтогенезе психики, в том числе и мышления, где это участие несомненно и очень велико и (2) участие языка в сформированном процессе мышления, где язык выступает одним из многих средств обозначения (иногда – и построения) этого процесса. Ранее неоднократно отмечалось, что кроме так называемого языкового (речевого) мышления человек прибегает и к другим его формам: образному, образно-действенному, понятийному (без употребления языка); в мышлении могут использоваться символические действия; в мышлении человек обращается не только к идиоэтническому (обыденному) языку, но и к языку науки (формулам, схемам и т. д.), языку искусства и др. Знаки в силу своей природы не могут передавать всей совокупности психических явлений и, разумеется, совокупности форм и содержания мышления. Знаки языка лишь в определенном контексте неязыковой и языковой деятельности отсылают нас к определенному фрагменту действительности (материальной или идеальной), или же мы используем знаки для означения чего-либо. Многие проявления автоматизмов (моторных и интеллектуальных), а также явления инсайта, интуиции, имеющие отношение к процессу мышления, обычно выступают в неязыковой форме. О том, что мышление нередко совершается без участия языка, говорят самонаблюдения выдающихся ученых. Например, А. Энштейн отмечал, что процесс его теоретического мышления протекает без участия языка; по завершении же процесса мышления ученому было трудно найти языковую форму для выражения этого процесса и его результатов. Посредством языка мы не только передаем мысли, но и скрываем их (конечно, при учете индивидуального и общественного опыта). Вспомним, здесь т. н. «святую ложь». Задача мышления – устанавливать в проблемной ситуации новые отношения между фактами (явлениями) действительности. Задача языка – способствовать осуществлению процесса мышления и выражению его результатов. Еще А. Потебня говорил, что само слово не создает понятия. Понятие есть результат многообразной деятельности человека, его жизненного опыта.[190] Невербальный характер понятия подтверждают, в частности, случаи билингвизма. Владеть разными языками – не значит владеть разными системами понятий или какими-то особыми видами мышления. Надо полагать, что у билингва, к примеру, существует одно понятие «красота», несмотря на разные языковые формы его выражения: «красота» (русский язык), «beauty» (англ.) и (надо же!) «uroda» (польский) и т. д. При этом, разумеется, нужно учитывать, что особенности исторического опыта, культуры того или иного социума определяют особенности понятий, а также процесса и содержания мышления. «Билингв», естественно, это может знать, но может и не знать. В противовес теории лингвистической относительности правомерно утверждать: не язык диктует нам содержание понятий и процесса мышления; их содержание определяется сложной совокупностью вне-языковых факторов. Язык же мы используем как одно из многих средств мышления. Если вновь обратиться к известному примеру большого числа названий оттенков и «состояний» снега у жителей Крайнего Севера, которых (названий) нет в практике, скажем, петербуржцев, то это различие связано не с языком, а с социальными потребностями: например, эскимосу жизненно необходимо различать (и называть) оттенки снега, большинству петербуржцев это не нужно. Однако в случае необходимости они окажутся способны различать оттенки снега и найдут в русском языке средства для их обозначения (многие, впрочем, уже реально или потенциально в нем содержатся: снег – белый, серебристый, молочный, цинковый, стальной, цвета сливок, цвета слоновой кости, цвета седины, ослепляюще-белый, бело-голубой, грязно-белый и т. д., равно как: рыхлый, плотный, глубокий, искрящийся и т. д.). Сама мысль часто начинает формироваться, не имеющая достаточно прочных «опор». Уже в силу этого она не может быть всецело языковой. Хотя язык, если это необходимо, используется в процессе мышления и помогает его осуществлению. Следует помнить, что в речи, если она обращена к адресату, мы передаем не слова в их последовательности и сочетания, а мысли, а именно – посредством речи возбуждаем у адресата мысли или побуждаем его к формированию передаваемых мыслей. Не следует забивать, что посредством языка нередко передается не вся мысль, а только часть ее, или же мы передаем какую-то одну мысль (или несколько) из большой совокупности мыслей, возникших у нас в данной проблемной ситуации. Понятно, что в первую очередь это определяется целью деятельности, но не только ею. Неоднородный характер феноменов «мышление» и «язык» также определяет эту «редукцию». Например, в высказываниях «Ты домой? (идешь) – Домой» (иду)», находящиеся в скобках слова существуют в сознании говорящего как понятия, но отсутствуют как языковые данности. Равно в тексте: «Пошел Петр на прогулку. Взял (Петр) с собой (на прогулку) Ивана, который... (т. е. Иван)» находящиеся в скобках слова «редуцированы».[191] О расхождении неязыковой семантической программы и программы языковой свидетельствуют затруднения в поиске слов и синтаксических конструкций; в таких случаях возникают остановки в речи, хезитации, эмболофразии, протягивания; используются «вставочные» конструкции (типа «Ну, как бы сказать») и т. п. Отличие неязыковой семантической программы от языковой подтверждается и множеством других фактов. Из них назовем еще лишь один – подтекст. Например, когда учитель обращается к разговаривающим ученикам: «Вы, вероятно, забыли, что завтра контрольная работа?», то он напоминает им не о предстоящей контрольной, а призывает их к тишине. Человек способен в доли секунды решать сложные интеллектуальные задачи. Для их вербализации, как правило, требуется значительно больше времени. Вместе с тем понятия в речи, как пишет У. Чейф, должны подвергаться процессу «линеаризации». Нередко расположение семантических единиц («понятий») и расположение слов в предложении не совпадает. Например, в «традиционной» ситуации нам следовало бы сказать: «Иван нес мяч, упавший в яму», но мы можем сказать и так: «Упавший в яму мяч нес Иван». Другим, также никак не обоснованным, «посылом» является неправомерно завышенная оценка возможностей неречевого (т. е. не опирающегося на использование знаков языка) мышления, которое, по всей видимости, проистекает из односторонней трактовки самой природы мыслительных процессов у человека. Формирование мыслительных действий и операций в психическом онтогенезе происходит не только под воздействием «внешних факторов» (в частности, сигнальных раздражителей) и предметно-практической деятельности, но и под непосредственным влиянием формирующейся речи, под воздействием практики живого речевого общения, речевой деятельности во всех ее видах и формах (включая формирующуюся внутреннюю речь). В процессе «содружественного», взаимовлияющего развития мышления и речи (РД) происходит постоянно расширяющееся вовлечение в мыслительные процессы знаков языка, превращение последних (прежде всего благодаря их уникальным свойствам) в действенный и универсальный «инструментарий», орудие мышления человека. Именно в этом, по нашему мнению, и состоит принципиальное отличие мыслительной деятельности человека от аналогичных «аналитических» процессов у животных. Трактовка же знаков языка как средства (в первую очередь) выражения и передачи «продуктов» мышления (мыслей) выглядит не просто однобокой, но и во многом «умаляющей» достоинства интеллектуальной деятельности человека. Онтогенетические доказательства, «опровергающие» представление о неразрывной связи мышления и языка (193, 202, 275). С первых недель жизни ребенка ему необходимо удовлетворять не только биологические, но и рождающиеся у него социальные потребности, а для этого – вступать в контакты со взрослыми и решать хотя и «примитивные» (с точки зрения взрослых), но чрезвычайно важные для него задачи. Средствами вербального экспрессивного языка большинство детей до 7–9 месяцев жизни не обладает (хотя обладает очень развитой невербальной коммуникационной системой).[192] Тем не менее как показывают многие исследования, ребенок мыслит (193, 284). Следовательно, мышление развивается без участия вербального экспрессивного языка. Появившийся у детей общеупотребительный вербальный экспрессивный язык (в 8–9 мес.) долгое время остается несовершенным: ограничены и неполноценны словарь и синтаксис, во многом «неправильно» (с точки зрения нормы «взрослой» речи) функционируют системы словообразования и словоизменения и т. п. Несмотря на это, мышление ребенка развивается, и что очень существенно – в правильномнаправлении. Когда же ребенок уже достаточно хорошо овладевает системой языка (примерно к 5 годам), то это вовсе не означает, что он овладел системой мышления. Многие операции мышления ему оказываются доступны в гораздо более позднем возрасте (к 10–11 годам и позднее). Например, ребенок овладевает придаточными предложениями причины, но не овладевает в должной мере умозаключениями о причинно-следственных связях явлений или событий. Ряд исследователей (например, Г. Фёрт, 1964) не обнаруживает в мышлении глухих, не владеющих устным языком, каких-либо существенных отличий от нормы;[193] более того, в некоторых операциях образного мышления глухие превосходили слышащих. Экспериментальные исследования А.И. Мещерякова – известного исследователя слепоглухонемых детей – опровергают мнение о том, что психика рождается только вместе с усвоением языка. Язык в онтогенезе, как утверждает А.И. Мещеряков, лишь оформляет уже сложившиеся элементы психики, возникшие в актах предметно-практического поведения.[194] Случаи афазии без нарушений мышления[195] (или без выраженных нарушений его) свидетельствуют в пользу относительной независимости мышления и языка. Также и большинство детей с экспрессивной (моторной) алалией по результатам исследования образного и понятийного мышления не отличаются от нормы, а некоторые дети даже с тяжелой степенью нарушения языковой системы превосходят нормально развивающихся детей (X. Джексон, 1996; И.Т. Власенко, 1990).[196] Речь больных с шизофренией в формально-языковом отношении бывает совершенной,[197] однако содержание речи (в смысловом плане) часто грубо нарушено. Оговорки, которые появляются у здоровых людей в результате временных отклонений непатологического характера (усталость, дефицит времени для сообщения, отвлекавшие факторы и др.) также свидетельствуют о расхождении процессов мышления и языка, например, когда мы заменяем слова из синонимического поля («шкаф» «сервант», «шуба» «пальто») или из поля антонимического («садись» – «вставай»; «закрой» – «открой»). Явление временной амнезии слов при сохранении в памяти им соответствующих понятий также подтверждает автономию языка и мышления. Например, человек способен дать развернутое описание некоего понятия, но не в состоянии вспомнить слово, его называющее. Сюда же можно отнести и «феномен висения на кончике языка». Рассмотренные выше «дискуссионные» концептуальные положения, характеризующие психологический аспект отношений языка и мышления, позволяют сделать общий вывод о том, что мышление и язык (речь) теснейшим образом взаимосвязаны в психической деятельности человека; мышление в значительной мере зависит от языка, так же, как и язык зависит от мышления; эти связи взаимозависимости и взаимообусловленности двух основных интеллектообразующих компонентов психики человека являются многосторонними и далеко неоднозначными. Отношение «личность – язык и речь» Личность – это индивидуальный психический облик человека, другими словами – неповторимая, но относительно устойчивая совокупность (взаимодействующих между собой) психических качеств индивида (его индивидуальных психических свойств, мировоззрений, направленности, системы отношений, а также чувств, состояний, характера, психических процессов, эмоций, темперамента и др.). Вся психическая деятельность опосредована особенностями личности; любая составляющая психики вне личности существовать и проявляться не может. Личность формируется и проявляет себя в системе социальных связей и отношений, в общении. Живя в обществе, вступая в разнообразные отношения, человек постоянно осуществляет речевую деятельность, а вместе с этим использует и язык. Следовательно, значение речевой деятельности и знаков языка в формировании личности и в ее деятельности чрезвычайно велико. В этой связи вспомним некоторые важные функции языка (речи): язык выступает средством существования, передачи и усвоения общественно-исторического опыта. Речь (знаки языка) – это важнейшее средство коммуникации; язык – одно из орудий интеллектуальной деятельности; в функции языка входит сообщение новых знаний, побуждение к различным по своему характеру и назначению практическим действиям и др. При непосредственном участии языка и речи происходит формирование (у самого индивида и у его коммуникантов) мировоззренческих взглядов и убеждений и многих других, что непосредственно влияет на генезис и проявления личности.[199] Становление высокоорганизованной личности предполагает, в частности, знание истории человечества, истории страны, своего рода. Становление личности происходит в деятельности (игровой, учебной, трудовой и др.). Роль языка здесь очень велика. Особо следует выделить роль письменной речи (чтения, прежде всего книг и письма) в становлении личности.[200] Все выдающиеся личности (на определенных этапах своего развития), как правило, много читали (и, разумеется, много размышляли и переживали по поводу прочитанного), а также регулярно занимались письменной деятельностью (ведь для того чтобы мысли и чувства стали твоими и могли быть переданы другим, их нужно правильно – по нормам данного языка – сформулировать). Продуктами деятельности личности в развитых цивилизованных обществах всегда является письменный язык: письменные произведения в обучении, произведения писателей, ученых, деловая, научная, учебная переписка и т. д. Человек (личность), чтобы существовать, чтобы перестраивать себя и окружение, должен давать себе оценки, ставить перед собой задачи, проблемные вопросы. Для этого также необходим язык. Что и как говорит человек, во многом характеризует его самого и его «социальную позицию». Одна из наиболее значимых характеристик личности – ее активность (познавательная, интеллектуальная, творческая, социальная), которая проявляется в разных формах деятельности, в адаптации к среде и, особенно, – в деятельности по ее преобразованию). И здесь язык играет важнейшую, часто определяющую роль. Каждая личность обладает своим идиолектом,[201] т. е. особенностями «личностных» смыслов, актуализируемых через предметно-схемные коды внутренней речи, особенностями используемого лексикона (словаря), грамматики речевых высказываний, особенностями просодии (мелодико-интонационного и эмоционально-выразительного оформления речи) и т. д. Идиолект складывается в онтогенезе и определяется целым рядом биологических, социальных и социально-психологических влияний (факторов). «Каждый человек, – указывал В. Гумбольдт, – употребляет слово для выражения своей особенной личности. Каждый язык способен как бы делиться на бесконечное множество языков для отдельных личностей в одном и том же народе».[202] Система социальных ролей, которую мы неизбежно должны «исполнять» в обществе («Мир – театр, люди – актеры», – как полагал великий У. Шекспир), влияет на характеристики нашей речи: поэтому мы (что вполне естественно) по-разному говорим с детьми и с пожилыми людьми; на работе и дома; с начальствующими лицами и коллегами по работе; со знакомыми и незнакомыми людьми и т. д.[203] Личность, как мы знаем, имеет многие и разные уровни организации. Условно можно говорить о трех взаимодействующих уровнях самоорганизации личности: «высшем», «среднем» и «низшем». К «высшему» уровню следует отнести психологические свойства личности (мировоззрение, направленность, систему отношений, знания, интеллект, активность, волю и пр.). Сюда относятся также: чувства (нравственные, интеллектуальные, эстетические и др.), состояния души(вера, настроение, влечение, переживание и др.) и, конечно, личностные проявления в деятельности (воспитание, обучение, игра, труд и др.), а вместе с ними – происходящие в различных жизненных условиях акты поведения. К «среднему» уровню относятся характер и особенности психических процессов у данной конкретней личности. К «низшему» уровню – эмоции, темперамент и инстинкты (последние, разумеется, так или иначе регулируются другими уровнями организации личности). Каждый из этих уровней может по-разному соотноситься с языком; с его определенными компонентами или «уровнями» (в традиционном их понимании). Так, с большой долей осторожности можно констатировать, что «высший» уровень личности имеет тенденцию к преимущественной связи с «высшим» уровнем языка (т. е. с его семантическим, лексическим и синтаксическим компонентами или «подсистемами»). «Средний» же и «низший» уровни организации личности связаны со всеми уровнями языка. Следует подчеркнуть, что это утверждение условно, поскольку, например, интонация, традиционно относимая психологами к «низшему» (или «базовому») уровню речевого процесса, связана не только с эмоциями («низший» уровень личности), но и с интеллектом, убеждениями, волей и другими свойствами «высшего» уровня личности. Так, человек, «генерирующий» плодотворные идеи, может изъясняться не совсем ясно и даже подчас путано, а вот завсегдатай разного рода общественных собраний (салонов, презентаций, телешоу), очень часто преподносящий слушателям всякого рода банальности, как правило, изъясняется гладко и соблюдением обычных языковых норм речи.[204] Вместе с тем неправомерно только по особенностям и уровню развития речи судить о том или ином уровне развития личности в целом, хотя полноценное владение речевой деятельностью и является неотъемлемой составляющей психического и социального «статуса» человека. Об особенностях личности каждого человека следует судить также исходя из характера и результатов его неречевой деятельности («По делам их судите их»). Неоднозначность отношений «личность – язык» определяется и многими другими обстоятельствами. Например, в разные периоды жизни человека он проявляет себя (в общественной и личной жизни) по-разному; следовательно, различными бывают и характеристики его речи и языка. Разумеется, язык (речь) одного и того же человека меняется в зависимости от того, в какой ситуации он говорит, какую неречевую деятельность осуществляет, какие цели при этом преследует, с кем общается и др. Следует отметить, что некоторые функции языка (в «контексте» функций РД) в большей мере соотносятся с некоторыми уровнями личности. Так, релятивная и квестиотивная в большей степени соотносится с «высшим», а эмотивная – с «низшим» уровнем организации личности. Отметим особенности связи языка и личности, которые проявляются на разных ее уровнях. Так, на «высшем» уровне личности одним из существенных ее свойств выступают потребности. Знаки языка (через речевую деятельность), в свою очередь, часто выступают как очень важное средство удовлетворения возникающих потребностей. Например, в удовлетворении разнообразных материальных потребностей или потребностей в общении, в учении, творчестве (скажем, литературном) и др. Осознание своего «Я» (самосознание) происходит при обязательном участии языка. Например: вначале ребенок говорит о себе в третьем лице, затем называет себя по имени и лишь позднее говорит «Я» Мировоззрение всегда требует языковой экспликации определенной суммы правил, законов, оценок, ценностных ориентиров и т. д. Например: «Бог вездесущ», «Свобода – это благо», «Красотою мир спасется», «Живи и давай жить другим», «Жизнь прожить – не поле перейти» и т. п. Чтобы стать сформированной цельной личностью, человеку необходимо четко формулировать свое отношение к жизни, свои идеалы, объективно оценивать самого себя. И здесь язык оказывает человеку неоценимую помощь. В формулировании целей и планов разных видов деятельности языку также принадлежит определяющая и «главенствующая» роль. В языке отражаются своеобразие и уровень культуры личности: ее интеллигентность, широта интересов, воспитанность, эрудиция, этическая и «эстатическая» образованность и др. При этом, как уже говорилось, не следует, вероятно, отождествлять понятия «интеллект» и «язык» (речь) и, исходя из этого, по «качеству» и уровню овладения языком (речью) судить об интеллекте. Разумеется, нельзя также по языковым особенностям личности категорически судить о ее этических или эстетических особенностях и т. д.[205] Определяющим фактором при оценке личности всегда выступает речевая и неречевая деятельность – ее процесс, продукты и конечный результат. Речь (как языковой процесс) является одним из важнейших средств коммуникации. А коммуникация, как известно, предполагает управление индивидом своим поведением и поведением коммуникантов. Следовательно, речь и язык совсем «не безразличны» личности индивида. Как мы знаем, существует много частных функций, специально направленных на регуляцию поведения: волюнтативная, регулятивная, контактоустанавливающая и др. У некоторых людей имеются (и проявляются в речевой деятельности) врожденные (или приобретенные) лингвистические способности. Например: способность к раннему усвоению языка (устного или письменного);[206] к правильному употреблению языка (т. н. «языковое чутье»); к усвоению грамоты (чтения или письма); как частный случай этой лингвистической способности – хорошее практическое знание правил орфографии и пунктуации; способность к изучению иностранных языков, к сочинению (стихов или прозы), особый переводческий дар. Сюда же можно отнести избирательную лингвистическую память; умение слушать и слышать (и здесь, разумеется, на первый план выходят личностные факторы), умение рассказывать; так называемый «ораторский дар»; способность к языкотворчеству (так ярко проявлявшаяся у многих известных отечественных поэтов – В. Хлебникова, В. Маяковского, М. Цветаевой), способность к изучению языка как объекта научного исследования и т. д. Отдельно следует сказать и об отношении между «средним» уровнем организации личности и языком (речью). Характер человека проявляется и в содержании, и в форме социального поведения. Поэтому некоторые проявления характера мы наблюдаем в тех или иных особенностях языка. Например, объем речевой продукции у людей общительных и замкнутых будет явно различен (т. н. «говоруны» и «молчуны»); то же можно сказать о людях скромных и самовлюбленных. Нравственные убеждения (к примеру, доброжелательное, ироническое отношение к бытию или лицемерие) как правило, всегда отражаются на семантической стороне речи, а также на некоторых других ее сторонах. Точно так же твердость и мягкость характера определенным образом могут отразиться на просодической организации речи. Разумеется, и многие другие свойства характера (тактичность – грубость; гордость – приниженность; жизнерадостность – тревожность и пр.) достаточно ярко проявляют себя в языке. Следует отметить, что характер человека отражается не только в различных компонентах устной, но и в мимико-жестикуляторной и письменной речи. Тесную связь характера и языка демонстрируют нам известные литературные герои, например герои Н.В. Гоголя. Вспомним индивидуально-характеризующую речь Хлестакова, Чичикова, Ноздрева, Собакевича, Манилова и других персонажей его бессмертных произведений. Соответственно, по отличительным особенностям речи, «по языку» часто судят о различных свойствах характера, что в принципе вполне правомерно и справедливо.[207] Если принять жесткую позицию социопсихологии (прежде всего американской), то можно вполне обоснованно утверждать, что человек сам создает свой характер.[208] В процессе саморегуляции поведения и личностных проявлений немалая роль принадлежит языку. Так, словесное формулирование принимаемых или отвергаемых личностью свойств характера: «добросовестность, храбрость, искренность, трудолюбие – это «хорошо», это позитивные, общественно значимые качества личности; «недобросовестность, трусость, лживость, леность – это, без всяких оговорок, – «плохо», эти качества характеризуют человека с отрицательной стороны, и т. п.[209] Что касается особенностей взаимоотношений психических процессов и языка (речи), то у определенных людей (или социальных групп) они могут быть весьма специфичны. Например, явление синестезии — у композиторов и художников, если оно выражается в языковой форме: «теплый звук», «кричащий цвет» и т. п. «Нижний» уровень личности, как известно из психологии человека, составляют темперамент, эмоции и управляемые инстинкты. Холерик с его высокой психической активностью, энергичностью, повышенной эмоциональностью, как правило, будет демонстрировать и соответствующие образцы речи по многим ее параметрам (и прежде всего – по просодическим, ярче других «бросающимся в глаза»). Сангвиник, как сильный и уравновешенный индивид, чаще всего показывает окружающим образцы «традиционной» (принятой большинством представителей данной социокулыуры) речи; но в определенных ситуациях от него можно ожидать отклонений в сторону языковой и поведенческо-речевой «нетрадиционности». Меланхолик — слабый, с низкой активностью тип человека – как правило, будет проявлять социально-пассивную «сдержанность» и в речи (причем во всех ее компонентах: лексическом, семантическом, просодическом – эмоционально-выразительном и др.). Флегматик, как сильный и уравновешенный, но инертный тип индивида, и в речи проявляет медлительность, недостаточную интонационную выразительность и т. д. Речь и язык – это всегда сплав «рационального» и «эмоционального». В рациональном компоненте речи заключено ее содержание, в эмоциональном – личностное отношение к выражаемому, хотя следует заметить, что и эмоциональный компонент, как правило, в той или иной степени передает содержание речи. Но в определенных ситуациях и формах деятельности язык преимущественно передает эмоциональные характеристики поведения: «Вот это да!», «Браво»! «Фу!» и т. п.[210] Выражение чувственного отношения к происходящему – естественное состояние человека. То же самое можно сказать и про выражение желаний, требований, побуждений и т. д. Эмоциональная окраска речи подчас меняет ее содержание, в чем мы постоянно убеждаемся в опыте нашей жизни. О тесной и даже своеобразней связи языка и эмоций свидетельствует и т. н. «индекс Буземанн—Шлисманн» (235): отношение числа глаголов к числу прилагательных в нем достаточно хорошо «коррелирует» с эмоциональной устойчивостью» человека («Языковой» показатель активности определяется как количественное соотношение глаголов и прилагательных: С помощью языка можно глубоко и необычно выразить чувства (например, так, как в известном романсе: «Звезды на небе, Звезды на море, Звезды и в сердце моем»).[211] Нельзя не отметить, что язык участвует в выражении эмоций разного рода: интеллектуальных, нравственных, эстетических и иных. Все мы знаем, конечно, что слово ранит, но оно же способно и «вылечить», и снять стресс (даже слово бранное).[212] В стрессовых же ситуациях мы подчас попросту теряем речь или она коренным образом меняется. В разных формах речи (устной, письменной, кинетической) существует большой набор разнообразных средств для выражения стеническихи астенических эмоций. В устной речи – это и особая лексика (например, ласковые или бранные слова), и особый синтаксис (например, «рубленые» или «неоправданно» развернутые фразы), и особая просодия (в первую очередь – то или иное интонационное оформление речи).[213] В письменной речи для выражения эмоций, помимо средств лексических, морфологических, синтаксических, используют разнообразные средства графики, например: знаки препинания (!!!|?!| и др.), знак ударения («Понятно, что он хотел сказать»), курсив, подчеркивания, различия букв по шрифту, цвету, намеренные написания слов с заглавной или строчной буквы («вы, сидоров»; «Ваша агрессивная Кошка...»), кавычки («Об его „уме“ ходили легенды»), фигурные формы стихотворений (например, расположение текста в форме сердца, звезды) и др.[214] В кинетической речи для выражения эмоций существует особая группа жестов – т. н. эмоциональных (собственно жестов, а также поз, мимики); в ряде случаев человек в определенных ситуациях намеренно избегает тех или иных жестов (не пользуется ими), что также является знаком. Жесты могут передавать и хорошо скрываемые эмоции.[215] Итак, мы достаточно кратко рассмотрели взаимоотношения между основными составляющими психики и языком как средством осуществления речевой деятельности, языком как основной и весьма сложной формой «манифестации» речи. Думаем, наши читатели смогли убедиться в том, что эти отношения достаточно сложны, неоднозначны и могут меняться в зависимости от многих обстоятельств, которые нужно учитывать как при анализе взаимоотношений «психика – язык», так и при анализе процессов речеобразования (порождения и восприятия разных форм речи). Они определяются целым рядом факторов и прежде всего – видом и формой как речевой, так и неречевой деятельности, ситуацией речевой коммуникации, а также «контекстом» неречевой деятельности, той обстановкой, в которой происходит деятельность, отличительными свойствами личности и др. Часть 1. Психолингвистические теории процесса порождения речи Проблема порождения речи относится к числу «ключевых» в психолингвистике. Во многом это связано с тем, что в большинстве психолингвистических школ (как отечественных, так и зарубежных) процессы порождения и восприятия речевых высказываний рассматриваются как основной предмет исследования психолингвистики. Ученые, работающие в этой области науки, предлагают различные варианты научной интерпретации процессов речепорождения. Некоторые исследователи, в частности Ч. Осгуд, М. Гаррет, Э. Бейтс, Б. Мак-Винни, Т.В. Ахутина и др. (13, 315, 272 и др.), предложили не одну, а несколько «моделей» процесса порождения речи, общее число которых составляет несколько десятков.[216] Достаточно полный обзор и научный анализ этих моделей был сделан А.А. Леонтьевым и Т.В. Ахутиной (13, 119 и др.).[217] Вместе с тем потребности практики логопедической работы определяют необходимость выбора какой-либо концептуальной «модели» речепорождения, которая могла бы быть использована в качестве «базовой» теоретической модели для методики «речевой» работы. По мнению Т.В. Ахутиной, в качестве «базовой» модели порождения речи может быть использована концептуальная схема-модель, разработанная А.А. Леонтьевым (119, 133 и др.); ее отличительными признаками являются гармоническое сочетание глубокого научного анализа и относительной простоты, наглядность изложения предметного содержания, цельность и четкое структурное построение. По мнению Т.В. Ахутиной, модель речепорождения А.А. Леонтьева является в полном смысле этого слова «перспективной», «открытой» моделью, поскольку на ее основе за последние три десятилетия в отечественной и зарубежной психолингвистике было создано несколько новых интересных моделей (13). § 1. Модель механизма порождения речевого высказывания по А.А. Леонтьеву На основе многочисленных экспериментальных данных и анализа теоретических исследований ведущих психолингвистов мира А.А. Леонтьевым была разработана целостная концепция о структуре акта речевой деятельности, центральное место в которой занимает модель порождения речевого высказывания.[218] По модели А.А. Леонтьева процесс порождения речевого высказывания включает пять последовательных, взаимосвязанных этапов (или «фаз»). • Исходным моментом («истоком») высказывания является мотив. Мотивация порождает речевую интенцию (намерение) – направленность сознания, воли, чувства индивида на какой-либо предмет (в нашем случае – на предмет речевой деятельности). «Исходным для всякого высказывания является мотив, т. е. потребность выразить, передать определенную информацию» (119, с. 41). Рассматривая этот этап порождения речи, А.А. Леонтьев приводит весьма удачное, на его взгляд, определение Дж. Миллера – «образ результата». «На этом этапе говорящий имеет „Образ результата“, но еще не имеет Плана действия, которое он должен произвести, чтобы этот результат получить».[219] По Б. Скиннеру, мотивом речевого высказывания может быть: требование (к выполнению определенного действия) или «манд», обращение информационного характера (сообщение) — «такт» и, наконец, – желание выразить в развернутой языковой форме (т. е. сформулировать) какую-либо мысль — «цепт» (327). Сам мотив при этом не имеет четко определенного смыслового содержания. • На следующем этапе порождения речевого высказывания мотив к речевому действию вызывает к жизни замысел, который, в свою очередь, «трансформируется» в обобщенную смысловую схему высказывания. Основываясь на теоретической концепции А.Р. Лурии, А.А. Леонтьев считает, что на этапе замысла впервые происходит выделение темы и ремы будущего высказывания и их дифференциация, т. е. определяется – о чем надо сказать (предмет высказывания или его тема) и что именно надо сказать об этом предмете (ситуации, факте, явлении окружающей действительности) – рема высказывания. На данной фазе порождения речи эти два основных структурно-семантических компонента высказывания «существуют» (и соответственно осознаются говорящим) «глобально», в т. н. симультанном, нерасчлененном виде (119, 120). • Следующий – ключевой этап порождения речи – этап внутреннего программирования. А.А. Леонтьевым было выдвинуто положение о внутреннем программировании высказывания, рассматриваемом как процесс построения некоторой смысловой схемы, на основе которой порождается речевое высказывание. Такое программирование может быть двух типов: программирование отдельного конкретного высказывания и речевого целого (118, с.7). Основываясь на взглядах Л.С. Выготского, касающихся психологического анализа процесса речи, А.А. Леонтьев считает, что при порождении отдельного РВ программирование заключается в двух взаимосвязанных процессах оперирования с единицами внутреннего (субъективного) кода. Сюда относится: а) приписывание этим единицам определенной смысловой нагрузки; б) построение функциональной иерархии этих единиц. Второй процесс составляет основу синтаксической организации будущего высказывания (119, с. 183). Основными операциями, на основе которых реализуется данный этап построения речевого высказывания, являются: – Операции определения основных смысловых элементов (смысловых «звеньев», или единиц) предметного содержания речевого высказывания. Эти элементы (в потенциально возможном их количестве) соответствуют реально существующим элементам (объектам) предметного содержания того фрагмента окружающей действительности, который должен быть отображен в данном речевом высказывании. В составе указанных операций очень важной является операция выбора тех единиц смыслового содержания (из числа всех возможных), которые «актуальны» для говорящего или пишущего в данной ситуации речевой коммуникации. Последнее, в свою очередь, определяется мотивами и целевой установкой речи первого субъекта речевой деятельности (говорящего или пишущего). – Операция определения «иерархии» смысловых единиц в «контексте» будущего РВ, определение главного и второстепенного, «основного» и уточняющих моментов в содержании речевого высказывания. При этом важное значение имеет то, на чем сосредоточено внимание говорящего (например, на субъекте или объекте высказывания), каковы его установки на слушателя. «Внутренняя программа высказывания представляет собой иерархию пропозиций, лежащих в его основе. Эта иерархия формируется у говорящего на базе определенной стратегии ориентировки в описываемой ситуации, зависящей от „когнитивного веса“ того или иного компонента этой ситуации» (133, с. 114). Так, известный пример Л.С. Выготского: «Я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице» (45, с. 355) допускает различную интерпретацию высказывания в зависимости от того, что именно является для говорящего основным, а что – второстепенным. – Операция определения последовательности отображения смысловых элементов в речевом высказывании. Как указывает А.А. Леонтьев, возможны три основных типа процессов оперирования с «единицами» программирования. Во-первых, это операция включения, когда одна кодовая единица (образ) получает две или несколько функциональных характеристик разной «глубины». Например: (Кот + ученый) + ходит. Во-вторых, операция перечисления, когда одна кодовая единица получает характеристики одинаковой «глубины» (могучее + Племя + лихое). В-третьих, это операция сочленения, которая является частным случаем операции включения и возникает, когда функциональная характеристика относится одновременно к двум кодовым единицам: Колдун + (несет + (богатыря)) или ((колдун) + несет) + Богатыря (133, с. 115). Основываясь на концепции Н.И. Жинкина о кодах внутренней речи, А.А. Леонтьев полагает, что характер (или «вид») кода программирования «может варьироваться в широких пределах, но наиболее типичным случаем является вторичный зрительный образ, возникающий на языковой основе» (119, с. 184). Составление смысловой программы на этапе внутреннего программирования осуществляется на основе особого, весьма специфического кода внутренней речи. «Кодом внутреннего программирования является предметно-схемный или предметно-изобразительный код по Н.И. Жинкину. Иначе говоря, в основе программирования лежит образ, которому приписывается некоторая смысловая характеристика. Эта смысловая характеристика и есть предикат к данному элементу. А вот что происходит дальше – зависит от того, какой компонент является для нас основным» (133, с.115). • Следующим этапом речепорождения является этап лексико-грамматического развертывания высказывания. Этот этап можно, по мнению АА. Леонтьева, соотнести с переходом от плана внутренней речи к семантическому плану (по Л.С. Выготскому). В рамках его выделяются, в свою очередь, нелинейный и линейный этапы лексико-грамматического структурирования. Нелинейный этап заключается в переводе составленной (смысловой) программы с субъективного (индивидуального) кода на объективный(общеупотребимый) языковой код, в «приписывании» семантическим единицам (смысловым элементам) «функциональной нагрузки», имеющей в своей основе грамматические характеристики. По АА Леонтьеву, этот процесс схематически можно представить следующим образом: Основной операцией, реализующей этот подэтап, является операция отбора слов (реже – целых словосочетаний) для обозначения элементов смысловой программы – смысловых единиц субъективного кода. Выбор слов в процессе порождения речи, по А.А. Леонтьеву, определяется тремя группами факторов: ассоциативно – семантическими характеристиками слов, их звуковым обликом и субъективной вероятностной характеристикой (119, с. 186). В результате реализации нелинейного этапа создается набор языковых единиц объективного кода, например набор слов типа «Девочка / яблоко | красное / есть».[220] «Линейное развертывание» РВ состоит в его грамматическом структурировании – создании соответствующей грамматической конструкции предложения. При этом на основе выделения «исходной» предикативной пары (субъект – предикат [S – Р]), начинает осуществляться синтаксическое «прогнозирование» высказывания. Процесс грамматического структурирования включает:[221] – нахождение (выбор из имеющихся «эталонов») грамматической конструкции; – определение места элемента (выбранного по значению слова) в синтаксической структуре и наделение его грамматическими характеристиками; – выполнение роли, определяемой грамматической формой первого (или ключевого) слова, в словосочетании или предложении. Например, выполнение «грамматических обязательств», определяемых типом словосочетания (определяемое слово —» грамматическая форма определяемого слова; «стержневое» слово —» —» форма управляемого слова и т. п.). Последовательным элементам создаваемого высказывания приписываются все недостающие им для полной языковой характеристики параметры: а) место в общей синтаксической схеме высказывания; б) «грамматические обязательства», т. е. конкретная морфологическая реализация места в общей схеме плюс грамматические признаки; в) полный набор семантических признаков; г) полный набор акустико-артикуляционных (или графических) признаков (133, с. 117) Наделение слова (лексемы) грамматическими характеристиками предполагает выбор нужной словоформы из соответствующего ряда грамматических форм слова. Данный этап завершается интеллектуальными операциями семантико-синтаксического «прогноза» соответствия подготовленного к реализации речевого высказывания его «целевой установке» (другими словами, определяется, соответствует ли составленное речевое высказывание задачам речевой коммуникации). Составленный вариант речевого высказывания соотносится с его программой, общим «контекстом» речи и ситуацией речевого общения. Исходя из результатов такого анализа, субъектом РД принимается решение о переходе к завершающей фазе составления речевого высказывания – фазе его внешней реализации. Здесь возможны три варианта «решения»: решение о «запуске» РВ во внешнем плане, т. е. об его «озвучивании»; решение о внесении «корректив» в содержание или языковое оформление РВ и, наконец, – решение об отмене речевого действия. (Например, вариант реализации РД в диалогической форме, когда один из участников процесса общения, «подготовивший» за время восприятия речи собеседника уточняющий вопрос, вдруг неожиданно получает интересующую его информацию от своего партнера по диалогу. В этом случае его собственное высказывание «уточняющего характера» становится излишним.) • Заключительным этапом порождения речевого высказывания является этап его реализации «во внешнем плане» (во внешней речи). Этот этап осуществляется на основе целого ряда взаимосвязанных операций, обеспечивающих процесс фонации, звукообразования, воспроизведения последовательных звукосочетаний (слогов), операций продуцирования целых «семантических» звукокомплексов (слов), операций, обеспечивающих требуемую (в соответствии со смысловой программой и языковой нормой) ритмико-мелодическую и мелодико-интонационную организацию речи. Этот процесс осуществляется на основе реализации фонационной, артикуляционной, ритмико-слоговой и темпо-ритмической«автоматизированных» программ внешней реализации речи, в основе которых лежат соответствующие речепроизносительные навыки. Как подчеркивает А.А. Леонтьев, представленная выше схема процесса речепорождения «в более или менее полном виде выступает в спонтанной (неподготовленной) устной монологической речи: в других видах речи она может редуцироваться или существенно изменяться – вплоть до включения первосигнальных (по И.П. Павлову) речевых реакций» (133, с. 113–114). Таким образом, в основе предложенной А.А. Леонтьевым модели порождения речи лежит концептуальная идея «внутреннего программирования». Научные взгляды А.А. Леонтьева, как отмечает Т.В. Ахутина, во многом определили проведение целого ряда научных исследований отечественных и зарубежных ученых по данной проблеме (13, 36, 90, 202 и др.). Тема 6. Психологические теории порождения и восприятия речи Психолингвистические теории порождения речи в концепции отечественной психолингвистической школы Как отмечено выше, взгляды московской психолингвистической школы восходят к работам Л.С. Выготского и к концепции деятельности, разработанной в 1950—1970-х гг. АН. Леонтьевым и П.Я. Гальпериным. Важное значение для разработки теории порождения речи в отечественной школе психолингвистики имели научные исследования АР. Лурии и Н.И. Жинкина (73–79, 146–148). Впервые научно-обоснованную теорию порождения речи выдвинул Л.С. Выготский. В ее основу были положены концепции о единстве процессов мышления и речи, о соотношении понятий «смысл» и «значение», учение о структуре и семантике внутренней речи. Согласно теории Л.С. Выготского, процесс перехода от мысли к слову осуществляется «от мотива, порождающего какую либо мысль, к оформлению самой мысли, опосредствованию ее во внутреннем слове, затем – в значениях внешних слов и, наконец, в словах» (45, с. 375). Теория порождения речи, созданная Л.С. Выготским, получила дальнейшее развитие в трудах других отечественных ученых (АР. Лурия, Н.И. Жинкин, А.А Леонтьев, Л.С. Цветкова, И.А Зимняя, Т.В. Ахутина и др.). Теоретическая концепция АР. Лурии, отображающая процессы порождения и восприятия речи, изложена во многих его научных трудах, но в первую очередь – в таких ставших «классикой» отечественной психологии речи и психолингвистики работах, как «Язык и сознание» (1979) и «Основные проблемы нейролингвистики» (1975). Отдельно следует упомянуть учебное пособие АР. Лурии «Речь и мышление», написанное для студентов-психологов (1975). Одно из важнейших положений концепции АР. Лурии – это различение категорий «коммуникации событий», т. е. сообщения о внешнем факте, доступном наглядно-образному представлению (например, Дом горит, Мальчик ударил собаку) и «коммуникации отношений» – сообщения о логических отношениях между предметами (Собака – животное). Это касается как «актуальной предикативности», непосредственно образующей коммуникативное высказывание, так и структуры исходной единицы построения высказывания или предложения, а именно синтагмы (сочетания слов). Процесс порождения или, по определению АР. Лурии, «формулирования речевого высказывания» включает следующие этапы. В начале процесса находится мотив. «Следующим моментом является возникновение мысли или общей схемы того содержания, которое в дальнейшем должно быть воплощено в высказывании» (146, с. 61). Для обозначения этой фазы речепорождения А.Р. Лурия использует также термин «замысел». Далее в действие вступает «внутренняя речь», имеющая решающее значение для «...перешифровки (перекодирования) замысла в развернутую речь и для создания порождающей (генеративной) схемы развернутого речевого высказывания» (там же, с. 62). Эта обобщенная смысловая схема (или «семантическая запись») имеет свернутый, сокращенный характер и в то же время является (по своему содержанию) предикативной. В целом путь от мысли к речи, как указывал АР. Лурия, «...1) начинается с мотива и общего замысла (который с самого начала известен субъекту в самых общих чертах), 2) проходит через стадию внутренней речи, которая, по-видимому, опирается на схемы семантической записи с ее потенциальными связями, 3) приводит к формированию глубинно-синтаксической структуры (высказывания. – В.Г.), а затем 4) развертывается во внешнее речевое высказывание, опирающееся на поверхностно-синтаксическую структуру» (там же, с. 38). Как необходимые операции, определяющие процесс порождения развернутого речевого высказывания, А.Р. Лурия выделяет контроль за его построением и сознательный выбор нужных языковых компонентов (146, 148 и др.). В целом ряде трудов Н.И. Жинкина, наряду с другими проблемами психолингвистики, рассматривается и проблема порождения речи (78, 79, 81 и др.). В наиболее полном и развернутом виде общая психолингвистическая теория речевой деятельности и ее механизмов представлена в работе «Речь как проводник информации» (1982). Основные положения концепции Н.И. Жинкина сводятся к следующему. Внутренняя речь использует особую (несловесную, а точнее, в значительной мере неневербальную) кодовую систему, которую Н.И. Жинкин назвал «предметно-схемным» кодом. (По-другому – «код образов и схем».) Н.И. Жинкин определял операцию отбора структурных – смысловых и языковых – элементов речевого высказывания как универсальную операцию всех уровней речепорождения. Слова, согласно этой концепции, не хранятся в памяти в полной форме и каждый раз «синтезируются» по определенным правилам. При составлении высказывания из слов действуют особые семантические правила — сочетаемости слов в семантические пары, причем эти правила являются своего рода «фильтром», обеспечивающим осмысленность высказывания. Н.И. Жинкин ввел в психолингвистику понятие «замысла целого текста» и «порождения текста как развертывания его (текста) замысла». Модель порождения речи, принципиально близкую к модели А.А Леонтьева, предложила И.А Зимняя (1984, 2001 и др.). Определяя речь как способ формирования и формулирования мысли, И.А. Зимняя выделяет три основных уровня процесса речепорождения: мотивационно-побуждающий, формирующий (с двумя подуровнями – смыслообразущим и формулирующим) и реализующий. Побуждающий уровень, движимый «внутренним образом» той действительности, на которую направлено действие, является «запуском всего процесса порождения речи». Здесь потребность (в высказывании) находит «свою определенность» в предмете деятельности. Опредмеченный мотив становится мыслью, которая служит внутренним мотивом говорения или письма (95). В своей концепции речевой деятельности И.А. Зимняя разграничивает мотив и коммуникативное намерение. «Коммуникативное намерение — это то, что объясняет характер и цель данного речевого действия. На этом уровне говорящий знает только о чем, а не что говорить, т. е. он знает общий предмет или тему высказывания, а также форму взаимодействия со слушателем (нужно ли спросить его о чем-либо или выдать какую-либо информацию). То, что сказать, осознается позднее» (92, с. 73). Второй этап – процесс формирования и формулирования мысли — имеет две функционально различные и вместе с тем взаимосвязанные фазы. Смыслообразующая фаза образует и развертывает общий замысел говорящего – этот подуровень И.А. Зимняя соотносит с «внутренним программированием» по концепции А.А. Леонтьева. По И.А. Зимней, процесс последовательного формирования и формулирования замысла посредством языка направлен одновременно на номинацию (обозначение) и предикацию, т. е. установление связей типа «новое – данное». На этом уровне происходит одновременное воплощение замысла как в пространственно-понятийной схеме, актуализирующей «поле номинации», так и в схеме временной развертки, актуализирующей поле предикации. Пространственно-понятийная схема представляет собой «сетку» отношений понятий, вызываемых внутренним образом предметных отношений действительности, который, в свою очередь, определен мотивом. Временная развертка отражает связь и последовательность понятий, а соответственно – последовательность элементов смысловой программы, т. е. своего рода «грамматику мысли» (92, 95). По концепции А. И. Зимней, актуализация понятийного поля актуализирует и его вербальное (словесное) выражение сразу же как в акустическом (слуховом), так и в моторном образе. Одновременно с процессом выбора слов производятся операции их размещения, т. е. грамматико-синтаксическое оформление высказывания. Таким образом, формирующий уровень речепроизводства, осуществляемый фазами смыслообразования и формулирования, одновременно актуализирует механизм выбора слов, механизм временной развертки и артикуляционную программу; последняя непосредственно и реализует («объективизирует») замысел в процессе формирования и формулирования мысли посредством языка (92, с. 78). Т.В. Ахутина различает три уровня программирования речи: внутреннее (смысловое) программирование, грамматическое структурирование и моторная кинетическая организация высказывания. Им соответствуют три операции выбора элементов высказывания: выбор семантических единиц (единицы смысла), выбор лексических единиц, которые комбинируются в соответствии с правилами грамматического структурирования, и выбор звуков. Автор выделяет программирование как развернутого высказывания, так и отдельных предложений (12, 13, 190 и др.). При этом Т.В. Ахутина предлагает следующую характеристику последовательных этапов («уровней») порождения речи. На уровне внутренней или смысловой программы высказывания осуществляется «смысловое синтаксирование» и выбор «смыслов» во внутренней речи. На уровне семантической структуры предложения происходит семантическое синтаксирование и выбор языковых значений слов. Уровню лексико-грамматической структуры предложения соответствуют грамматическое структурирование и выбор слов (лексем). Наконец, уровню моторной программы синтагмы отвечают моторное (кинетическое) программирование и выбор артикулем. Следующий глубинный уровень – это уровень пропозиционирования, выделения деятеля и объекта, этап перевода «индивидуальных смыслов» в общезначимые понятия, начало простейшего структурирования будущего высказывания. И наконец – глубинно-синтаксический уровень, формирующий конкретно-языковые синтаксические структуры (250, с. 42). Таким образом, в отечественной школе психолингвистики порождение речевого высказывания рассматривается как сложный многоуровневый процесс. Он начинается с мотива, который объективируется в замысле, замысел формируется с помощью внутренней речи. Здесь же формируется психологическая «смысловая» программа высказывания, которая «раскрывает „замысел“ в его первоначальном воплощении. Она объединяет в себе ответы на вопросы: что сказать? в какой последовательности и как сказать?» (11, 92). Эта программа реализуется затем во внешней речи на основе законов грамматики и синтаксиса данного языка. В работах представителей отечественной школы психолингвистики, помимо изучения закономерностей процесса порождения отдельных высказываний, анализируются различные звенья механизма порождения текста, рассматриваемого как продукт речевой деятельности (функция внутренней речи, создание программы «речевого целого» в виде последовательных «смысловых вех», механизм воплощения замысла в иерархически организованной системе предикативных связей текста и др.). Подчеркивается роль долговременной и оперативной памяти в процессе порождения речевого высказывания (Н.И. Жинкин, А.А Леонтьев, И.А. Зимняя и др.). Психолингвистический анализ механизма порождения речевых высказываний имеет самое непосредственное отношение к теории и методике «речевой» (в частности логопедической) работы; знание этих закономерностей, а также основных операций, реализующих процесс порождения речи, являются, по нашему мнению, той необходимой «теоретической базой», опираясь на которую, коррекционный педагог может эффективно решать задачи формирования речи детей. К числу их в первую очередь относится формирование навыков составления связных речевых высказываний. Так, для анализа состояния связной речи детей и разработки системы ее целенаправленного формирования особое значение приобретает учет таких звеньев механизма ее порождения, как внутренний замысел, общая смысловая схема высказывания, целенаправленный выбор слов, размещение их в линейной схеме, отбор словоформ в соответствии с замыслом и выбранной синтаксической конструкцией, контроль за реализацией смысловой программы и использованием языковых средств. Коррекционному педагогу надо учитывать в своей работе данные психолингвистических исследований, в которых с позиций психологии и психолингвистики освещаются вопросы формирования речевой деятельности у детей. В них рассматриваются, в частности, особенности овладения детьми навыками грамматического структурирования речевых высказываний, операциями с синтаксическими средствами построения высказываний (И.Н. Горелов, В.Н. Овчинников, A.M. Шахнарович, Д. Слобин и др.), планированием и программированием речевых высказываний (В.Н. Овчинников, Н.А. Краевская и др.). Так, например, весьма важное значение имеют полученные Н.А. Краевской данные о том, что речь нормально развивающихся детей 4–5 лет принципиально уже не отличается от речи взрослых по наличию в ней этапа внутреннего программирования (109). . Концепции процессов восприятия и понимания речи Восприятие речи представляет собой сложный и многомерный психический процесс. В принципе оно происходит по тем же общим закономерностям, что и любой другой вид восприятия. В деятельности речевосприятия можно выделить две различных составляющих. Первая из них – первичное формирование образа восприятия. Вторая состоит в опознании уже сложившегося образа (30, 91, 97 и др.). Восприятие речи включает в себя рецепцию слышимых или зрительно воспринимаемых элементов языка, установление их взаимосвязи и формирование представления об их значении. Таким образом восприятие речи осуществляется на двух ступенях – собственно восприятия и понимания речевого высказывания. Понимание определяется в психологии как расшифровка общего смысла, который стоит за непосредственно воспринимаемым речевым (звуковым) потоком; это процесс превращения фактического содержания воспринимаемой речи в стоящий за ней смысл. Например, смысл фразы «Холодно!» может быть различным в зависимости от того, в каком «неречевом контексте» и кем она высказана. Если это обращение матери к своему ребенку, то он может понять ее слова как совет одеться теплее. Если это говорится кем-то в комнате и сопровождается жестом в сторону открытой форточки, фраза может быть понята как просьба закрыть окно. Та же фраза, высказанная кем-то из участников детской игры «холодно – горячо», имеет совсем другой смысл. В ходе понимания слушающий (реципиент) устанавливает между словами смысловые связи, которые составляют в совокупности смысловое содержание данного высказывания. В результате осмысления слушатель может прийти к пониманию или непониманию смыслового содержания высказывания. Важно отметить, что сам процесс понимания с психологической точки зрения характеризуется разной глубиной и точностью (30, 86). Процесс понимания речи не является зеркальным отражением процесса составления отдельного высказывания или целого текста, а всегда есть превращение данного высказывания в сокращенные смысловые схемы на уровне внутренней речи, которые потом снова могут быть развернуты в высказывания (42, 91). Процесс понимания речи есть выделение из потока информации существенных моментов или существенного смысла. Тот процесс, который обычно называют пониманием речи, – указывал Л.С. Выготский, – «есть нечто большее и нечто иное, чем выполнение реакции по звуковому сигналу» (43, с. 117). Понимание речи включает в себя и активное употребление речи. Л.С. Выготский считал, что смысловая сторона речи, понимание идут в своем развитии от целого к части, от предложения к слову, а внешняя сторона речи, ее продуцирование – от слова к предложению. Согласно теоретическим концепциям А.А. Брудного и Л.С. Цветковой (30, 244), начальный, самый общий уровень понимания состоит в понимании только основного предмета высказывания, т. е. того, о чем идет речь. На этом уровне слушающий может только сказать, о чем ему говорили, но не может воспроизвести содержание сказанного. Смысловое содержание услышанного служит как бы фоном, на котором реципиент может определить основной предмет высказывания. Второй уровень – уровень понимания смыслового содержания – определяется пониманием всего хода изложения мысли говорящего или пишущего, хода ее развития и аргументации. Он характеризуется пониманием не только того, о чем говорилось, но и того, что было сказано (т. е. ремы высказывания). Высший же уровень определяется пониманием не только того, о чем и что было сказано, но и для чего, зачем (т. е. с какой целью). При необходимости уясняется также, с помощью каких языковых средств выразил свою мысль говорящий. Такое проникновение в смысловое содержание речи позволяет слушающему понять мотивы речи говорящего, понять все, что тот подразумевает, внутреннюю логику его высказывания. Этот уровень понимания включает и оценку языковых средств выражения мысли, использованных говорящим или пишущим (91, 111 и др.). Все существующие теории (и модели) восприятия речи могут быть классифицированы по двум важнейшим параметрам. Первый параметр – это моторный или сенсорный характер процесса восприятия; второй – активный или пассивный его характер. Моторная теория в ее классическом варианте постулирует, что в процессе слушания речи человек определяет значения управляющих моторных сигналов, необходимых для производства сообщения, подобного услышанному (251). Моторная теория процесса речевосприятия подробно изложена в работах АА. Леонтьева, Л.А Чистович, P.M. Фрумкиной и др. (133, 181, 236). Моторная теория восприятия речи в отечественной психолингвистике получила свое научное обоснование в работах Л.А.Чистович, ее учеников и последователей. Взгляды представителей этой школы представлены в известной коллективной монографии «Речь. Артикуляция и восприятие» (181). Процесс распознавания человеком слышимой речи характеризуется в рамках этой теории следующим образом. Звуки речи записаны в памяти как набор характеристик по их признакам: гласные записываются с маркерами, обозначающими степень ударности. После восприятия ударного слога намечается условная граница слова, и человек находит подходящее слово. Если решение принимается, отмечаются границы отрезка, включенного в слово, и сокращается словарь последующих выборов. Таким образом, отрезки сообщения, более крупные, чем слоги, приобретают новый акустический параметр – ритмический рисунок (181, 251). Одним из основных положений моторной теории является следующее: «В основе фонемной классификации лежат не акустические, а артикуляционные признаки речевых элементов» (181, с. 188). Акустический компонент речеслухового восприятия рассматривается в качестве второго основного компонента речевосприятия. При этом моторный образ речевой единицы и предполагаемый ее сенсорный образ совпадают друг с другом (133, с. 123). По мнению А.А. Леонтьева, в качестве перцептивного эталона в процессах смыслового восприятия речи выступает звуковой облик целого слова. Это положение опирается на взгляды СИ. Бернштейна, который полагал, что «для опознавания и различения слов служат все произносимые и слышимые звуки... воспринимаемые в составе слов... Разложение слов на отдельные звуки при пользовании родным языком наблюдается разве только при недослышках, при слушании невнятной речи и тому подобных случаях, выходящих за пределы нормальной речевой практики» (20, с. 25). Исходя из этого следует, что единицей процесса речевосприятия является целое слово (а не отдельный звук или слог). В пользу «пословного» характера восприятия речи свидетельствуют экспериментальные исследования (27, 122 и др.). Это согласуется и с данными известных зарубежных исследователей (P.O. Якобсон, Г. Моль и др.). Так, по мнению языковедов Г. Моля и Э. Уленбека, слушающий не воспринимает в речи фонемы одну за другой, но идентифицирует и детерминирует значащие звуковые единства, т. е. слова (133, с. 130). Одной из оригинальных и перспективных моделей процесса речевосприятия является концепция «анализа через синтез», выдвинутая М. Халле и К. Стивенсом (1964), которую разделяют также Н. Хомский и Дж. Миллер (307). Ее основное положение состоит в следующем: чтобы адекватно воспринять речевое высказывание, человеку необходимо построить его синтаксическую модель, полностью или по крайней мере частично соответствующую той модели, которая используется другим субъектом РД (говорящим) в процессе порождения речи. Как отмечает Э. Леннеберг, «механизм понимания в своей основе не различается с механизмом планирования высказывания при его продуцировании» (301, р. 106). По мнению А.А. Леонтьева, концепция анализа через синтез в целом согласуется с «моторным принципом» восприятия речи (133). Факторы, влияющие на опознание слов, детально исследованы Л. Р. Зиндером и А. С. Штерн (96). В их работах установлено, что при опознании слов могут использоваться различные свойства речевых сигналов – их фонетические характеристики (или – при чтении – графические), семантические и семантико-грамматические особенности, а также их «вероятностные характеристики» (потенциальная возможность появления данного слова в воспринимаемом речевом высказывании). В различных условиях восприятия доминирующими в опознании могут выступать различные признаки речевого сигнала. Так, например, при относительно хороших условиях опознания (когда уровень сигнала значительно выше уровня шума) используются прежде всего фонетические признаки, при «средних» условиях происходит активная опора на семантические признаки, а при наихудших, когда уровень шума особенно высок, определяющей становится «частотность» (частота употребления данного слова в речевых высказываниях, аналогичных воспринимаемому). Это положение согласуется с концепцией, согласно которой указанные три типа признаков являются основными критериями поиска слова в долговременной памяти (81, 95 и др.). Исходя из этого, в процессе речевосприятия реципиент принимает не частное решение, касающееся одного сигнала или одного отдельного высказывания, а выбирает общую стратегию восприятия (опознания) речи собеседника (67, 84, 91). Данная интерпретация процесса восприятия речи предполагает использование понятия предварительной ориентировки, в ходе которой реципиент получает информацию о ситуации речевой коммуникации, источнике информации и выбирает вариант смыслового решения, организующий восприятие речи. Выбор же конкретного решения происходит на следующем этапе восприятия и во многом определяется его первым шагом. Общая психолингвистическая модель процесса восприятия и понимания речевого высказывания В отечественной и зарубежной психолингвистике создано несколько моделей восприятия речи. Модель процесса восприятия речи, предложенная Ч. Осгудом (315), может быть интерпретирована следующим образом. В общей схеме (ситуации) процесса коммуникации имеется некий «отправитель»; у него имеется некоторое сообщение. Отправитель, чтобы передать это сообщение, использует передатчик, который преобразовывает (кодирует) сообщение в речевой (языковой) сигнал и передает по каналу связи. Для того чтобы коммуникация состоялась, кодирование и декодирование должны производиться на основе единого кода (языка). Итак, преобразование в сигнал происходит с использованием определенного кода. Пройдя по каналу связи, сигнал поступает в приемник. Около приемника находится «получатель». Получатель с помощью кода преобразует (декодирует) сигнал в сообщение. В канале связи могут возникнуть помехи (шумы), которые искажают сообщение. Поэтому сообщение-1 (от отправителя) и сообщение-2 (принятое получателем) отличаются друг от друга. Данная модель может быть представлена в виде следующей схемы. Несмотря на то что эта схема-модель была разработана для понимания сути процесса коммуникации, опосредованного техническими средствами, она отражает и закономерности «обычной» речевой коммуникации. Достаточно простую по форме, компактную, но вместе с тем содержательно емкую модель процессов восприятия и понимания речи предложила Л.С. Цветкова (243, 244). В этой модели отображены (с учетом их теснейшей взаимосвязи) обе стороны единого процесса речевосприятия – процесс восприятия речи и процесс ее понимания. При этом процесс собственно восприятия речи трактуется исследователем как процесс опознания (выделения и узнавания) знаков языка, выделения структурных компонентов речи. Процесс понимания речи интерпретируется автором следующим образом. «Согласно общепринятому взгляду, понимание речи (высказывания), – отмечает Л.С. Цветкова, – обеспечивается пониманием слов и их связей, связей предложений и абзацев. Для понимания слова прежде всего необходимы анализ и синтез звуков, входящих в его состав, заключающийся в сравнении фонематической основы воспринимаемых звуковых комплексов и торможении несущественных звуковых признаков. Понимание значения слова во фразе зависит от тех логико-грамматических связей, в которые оно вступает во фразе. Это звено в структуре понимания речи обеспечивает перешифровку логико-грамматических конструкций на единицы значения» (243, с. 67). Л.С. Цветкова акцентирует внимание на наличии двух сторон понимания речи. Помимо той стороны понимания речи, которая выражается через значения слов и их сочетаний, а также через значение предложений, составляющих целое высказывание, существует другая, неотъемлемая сторона речевой деятельности. Это мотивационная сфера, определяющая личностное отношение человека к предмету высказывания (там же, с. 68). Полное понимание речи может быть обеспечено только при тесном взаимодействии указанных двух компонентов речи. Один из них осуществляет декодирование информации о фактическом предметном содержании предъявляемого сообщения, а другой обеспечивает более глубокое проникновение в смысл сообщения. При этом Л. С. Цветкова ссылается на теоретическую концепцию «двух планов речевого сообщения», выдвинутую в свое время Н.Г. Морозовой (164). Н.Г. Морозова указывала на наличие двух планов в процессе речи. Один план – речевое сообщение о фактах или явлениях, не выходящее за пределы фактического содержания устного или письменного сообщения («план сообщения»). Другой план речи отражает личностные, так или иначе мотивированные, отношения к тому, «что говорится». Данный компонент речи – «план смысла» – выражается через особое стилистическое построение языковых средств и их интонационную и мимическую окраску. Последняя воспринимается человеком при слушании или мысленно воспроизводится при чтении. Понимание плана значений зависит прежде всего от уровня языкового развития субъекта, понимание же плана смысла зависит от уровня развития личности (31, 165). Как указывает Н.Г. Морозова, понимание плана значений может быть достаточным, когда требуется только понимание сообщаемого факта (учебный текст, простая информация); чтение же художественного текста требует проникновения в смысл произведения. В труде «О понимании текста» (164) автор приводит ряд примеров, раскрывающих различие двух планов речи. По Л. С. Цветковой, процесс восприятия речи имеет три взаимодействующих уровня его структурной организации. Это (1) сенсо-моторный уровень, обеспечивающий собственно восприятие (прием) речи, (2) лингвистический уровень (на котором осуществляется всесторонний языковой анализ речевого высказывания и «семантический» анализ составляющих его компонентов с выходом на установление «фактического» значения речевого высказывания), и (3) психологический уровень, определяющей собственно понимание воспринятого речевого сообщения, на основе более глубокого анализа его содержания. Процесс речевосприятия начинается с акустического восприятия звучащей речи, т. е. сенсо-моторной обработки звуков, слов. Он включает восприятие и анализ акустико-артикуляционных признаков звуков, дифференциацию звуков по основным признакам, установление фонемного состава воспринимаемого звукового потока («звено звукоразличения на основе дифференцированного восприятия фонем»), выделение и анализ интравербальных (междусловных) пауз, восприятие и первичный анализ ритмико-слоговой и мелодической организации речи. Дифференциация звуков на основе сличения их с «моторными» образами-эталонами осуществляется на основе задействования речевых кинестезии, создаваемых микродвижениями органов артикуляции слушающего в процессе восприятия речи (243). Таким образом, этот уровень включает звенья как акустического, так и кинестетического анализа звуков слова и его кинетической организации. «Итогом» нормативно протекающего процесса восприятия на этом уровне является выделение слушающим из воспринимаемого звукового потока отдельных устойчивых звукокомплексов – слов (реже – целых словосочетаний). Лингвистический (по-другому – лексико-грамматический) уровень обеспечивает понимание предметного содержания на уровне значения. Этот уровень включает: 1) звено фонемного анализа выделенных из звукового потока слов, 2) звено оперативной слухоречевой памяти, 3) звено, обеспечивающее перешифровку логико-грамматической организации речи, т. е. грамматики, в значение. Этот уровень речевосприятия реализуется на основе осуществления комплекса взаимосвязанных «языковых» и «семантических» операций. На основе многоканального (хотя и очень краткого по времени) фонематического анализа каждого выделенного слова происходит его опознавание; выделенный звукокомплекс соотносится с хранящимся в памяти эталоном и устанавливается его значение. При этом помимо звукового состава слова анализируется и его ритмико-слоговая структура, осуществляется морфемный анализ. При идентификации слова как знака языка используются операции дифференциации слов по их значению, актуализации всех основных значений слова. Все выделенные слова (удерживаемые в сознании посредством механизма оперативной памяти) сопоставляются между собой и на этой основе выделяются и анализируются (по грамматическим и семантическим параметрам) устойчивые словосочетания. Здесь также важное значение имеют операции морфемного анализа (в виде идентификации и сопоставления грамматических форм слов). В ходе этого процесса реализуются операции выбора нужного значения каждого слова (на основе анализа их сочетаемости в «контексте» предложения), определяется общее значение целых словосочетаний (и прежде всего образующих «предикативные пары»: S – Р; S – Ob); эти значения соотносятся между собой, на основе чего слушающий (читающий) «выходит» на установление общего «фактического» (предметного) значения предложения. На основе сопоставления значений слов и словосочетаний происходит понимание воспринятой фразы как сообщения о каком-то факте, явлении окружающей действительности, что и является «положительным» результатом деятельности восприятия на лингвистическом уровне. Понимание логико-грамматических структур включает «операции сопоставления слов во фразе, выделения значений слов и их сочетаний внутри фразы, торможения несущественного впечатления и выделения системы отношений, скрытой за определенными грамматическими конструкциями Практическое осуществление этого процесса протекает не на уровне отдельных слов, а на уровне предложений и текста» (243, с. 67). Это возможно лишь при включении в процесс понимания кратковременной и долговременной памяти. Психологический уровень (на основе «вторичного» смыслового анализа полностью воспроизведенного в языковом плане высказывания) обеспечивает понимание его «глубинного» смысла, скрытого смыслового подтекста, установление мотива речи говорящего (или пишущего) и т. д. Психологический уровень включает: восприятие и анализ интонационного и стилистического построения высказывания, сопоставление его (в процессе живого речевого общения) с жестами и мимическими реакциями говорящего, анализ смыслового значения высказывания в «контексте» предшествующей речи. Немаловажное значение для понимания истинного значения воспринимаемой речи имеет и оценка (учет особенностей) личности говорящего или пишущего, а также анализ специфики ситуации речевого общения. Только на основе такого комплексного, многофакторного анализа внутреннего содержания воспринятой речи и становится возможным установление мотивов и целей речевой деятельности. «Деятельность человека, а также мотивирующая сфера его сознания, включающая потребности, интересы и эмоции, являются необходимыми условиями полноты понимания речи. Что касается средств понимания речи, то здесь существенная роль принадлежит интонационным и мимическим компонентам речи» (243, с. 70). Тема 3. Два подхода в понимании сущности «функционального базиса речи». Концепция функционального базиса речи (И.Н. Горелов). И.Н.Горелов был крупнейшим специалистом в таких областях, как психолингвистика, изучение происхождения языка, звукоизобразительность (звукоподражание и звукосимволизм), невербальная коммуникация, искусственный интеллект. Создал целостную психолингвистическую концепцию, которая объясняет природу соотношения мышления и речи, звука и смысла, развития языка и речи в фило- и онтогенезе, порождения и понимания речи и т.д. Эти проблемы представлены в работе «Проблема функционального базиса речи в онтогенезе» (1974). Суть концепции ФБР. В сознании человека существует и активно «работает» некое семиотическое образование, невербальный код, который состоит из телесно-вокально-изобразительных знаковых компонентов. Именно это образование и есть функциональный базис речи. Это невербальное системно-кодовое образование появляется у ребенка до того, как он овладевает национальным языком. Код этот имеет несловесную природу и образует нечто вроде мостика между интеллектом человека и его языком. Знаковым материалом этой коммуникативной системы становятся невербальные компоненты: жесты, мимика, несловесные вокализации, интонация речи и др. Выводы, содержащиеся в исследованиях И. Горелова: 1. «Наблюдаются многочисленные случаи формального владения речью, при котором ребенок подражательно оперирует словами и словосочетаниями – с «пустыми», неадекватными и приблизительно усвоенными значениями. Это же явление наблюдается и в речи взрослых. Оно объясняется стихийным характером овладения речью. В таких случаях овладение формой речи опережает овладение содержанием» [Горелов 2003: 31-32]. 2. «…интеллект порождает речь, а не речь интеллект» [там же: 32]. 3. «Умственные действия, включая и обучение языку, должны осуществляться на базе доязыковой информативной системы» [там же]. 4. «Указанная система занимает, по-видимому, промежуточный уровень между первосигнальной и второсигнальной системами» [там же: 33]. По убеждению ученого, функциональный базис первичен не только в онтогенезе, но и в филогенетическом развитии языка. Иными словами, прежде чем человек обрел звучащую речь, он в качестве способа общения использовал «озвученную пантомиму». Интериоризация этого невербального кода в филогенезе привела к появлению в языковом сознании человека особого языка интеллекта, который был назван Н.И. Жинкиным универсальным предметным кодом. Косвенным подтверждением последнего утверждения стали результаты экспериментов по обучению высших приматов коммуникативному поведению. Опыты эти были проведены в 60-70-х гг. 20-го столетия американскими зоопсихологами (супругами Р. и Б. Гарднерами, Р. Футсом, Д. Примаком и др.) (см.: [Зорина, Смирнова 2006]). Ученым удалось научить обезьян использовать в коммуникативной деятельности жестовый язык глухонемых. Знаменитая на весь мир шимпанзе по имени Уошо, комбинируя усвоенные знаки, строила предложения, адресованные своим воспитателям, при помощи знаков она, подобно детям-дошкольникам, создавала новые слова и т.д. Исследования зоопсихологов позволяют сделать важные теоретические выводы. Они меняют расхожие представления о формировании форм коммуникации у наших предков. Подтверждая справедливость теории Ильи Наумовича, данные зоопсихологии возвращают нас к жестовой гипотезе происхождения языка, так поспешно сданную в архив советским языковедением (подробнее см.: [Якушин 1985: 128]). Другой, еще более глубокий, вывод, который позволяют сделать наблюдения за коммуникативным поведением приматов и который хорошо объясняется с позиции теории И.Н. Горелова, касается природы сознания человека. Успехи приматов, которые при помощи невербальных компонентов общались с людьми и между собой, позволяют говорить о том, что прежде, чем человек овладел умением совершать формально-логические операции, он создал древнюю систему обработки информации, которая отражает особенности архаического магического пра-логического мышления. И это мышление не исчезло вместе с достижениями цивилизации, а осталось в нас как неотъемлемый, базовый слой нашего сознания. Тот самый слой, который, по мнению Ильи Наумовича, непосредственно связан с функциональным базисом речи. Присутствие механизмов этого архаического способа познания мира в сознании современных людей в полной мере подтверждают исследования нейролингвистов (см.: [Балонов, Деглин 1976; Седов 2007; Черниговская, Деглин 1986]). По их данным в психике человека сосуществуют две системы обработки поступающей к нам на уровне восприятия информации. Более поздний – основан на принципах формально-логических операций; именно он лежит в основе современного научного познания. Это тип мышления, который в психологии принято называть вербально-логическим. Местом локализации мозговых процессов этого слоя сознания человека, по преимуществу является левое полушарие переднего мозга. Однако наряду с этим поздним приобретением эволюции в мозге человека «работает» другой, не менее важный для понимания природы его психики, механизм; он составляет древний слой пралогического сознания и мышления. Это способ обработки информации, который формировался в течение миллионов лет, и которым буквально пронизаны все проявления человеческой культуры, будь то искусство, религия, бытовые представления и предрассудки или языковая система. Главное, что отличает знаковый материал правополушарной системы – это мотивированность его элементов. Иными словами форма и содержание, означаемое и означающее в протоязыковой коммуникативной системе связаны и взаимообусловлены. Идея И.Н. Горелова о функциональном базисе речи хорошо согласуется с концептуальными построениями Н.И. Жинкина, и прежде всего с его гипотезой существования в сознании человека особого языка интеллекта – универсального предметного кода (УПК), который «может быть охарактеризован некоторыми общими чертами. Во-первых, это код непроизносимый, в нем отсутствуют материальные признаки слов натурального языка. Здесь нет последовательности знаков, а есть изображения, которые могут образовать цепь или какую-то группировку. Этот код отличается от всех других тем, что обозначаемое других языков в этом новом коде является вместе с тем и знаком. (...) Такой предметный код представляет собой универсальный язык, с которого возможны переводы на все другие языки» [Жинкин 1998: 35-36]. Итак, УПК – это особая система, знаки которой суть иконические образования, возникающие в сознании человека по мере формирования его социального опыта. В самом элементарном выражении они представляют собой образы предметов. Иконические (от греч. eicon — изображение) знаки — это знаки-образы. Их определяющей чертой является сходство с тем, что они обозначают. Это сходство может быть большим или меньшим — от подобия лишь в некотором отношении до изоморфизма (взаимно-однозначного соответствия всех элементов и отношений). Пример – корзина на рабочем столе, знак – перечеркнутая сигарета. Конвенциональные знаки - это искусственно созданные знаки, которым люди "договорились" приписывать определенное значение. Простейшие примеры конвенциональных знаков: школьный звонок; красный крест на машине скорой помощи; "зебра" на пешеходном переходе; звезды и полосы на погонах. Существует три основных вида конвенциональных знаков -- сигналы, индексы и символы. В ходе формирования личности человека они способны усложняться, образуя систему понятий, схем, моделей, фреймов. В совокупности они составляют то, что в последнее время получило название концептов. Но как взаимодействует глубинный (концептуальный) и поверхностный (языковой) слои нашего сознания? Мостом между первичной и вторичной сигнальными системами (по И.П. Павлову) становится гореловский функциональный базис речи. Восприятие непосредственных сигналов предметов и явлений окружающего мира и сигналов из внутренней среды организма, приходящих от зрительных, слуховых, тактильных и других рецепторов, составляет первую сигнальную систему, которая имеется у животных и человека. Отдельные элементы более сложной сигнальной системы начинают появляться у общественных видов животных (высокоорганизованных млекопитающих и птиц), которые используют звуки (сигнальные коды) для предупреждения об опасности, о том, что данная территория занята и т.д. Но лишь у человека в процессе трудовой деятельности и социальной жизни развивается вторая сигнальная система - словесная, в которой слово в качестве условного раздражителя, знака, не имеющего реального физического содержания, но являющегося символом предметов и явлений материального мира, становится сильным стимулом. Эта система сигнализации состоит в восприятии слов - слышимых, произносимых (вслух или про себя) и видимых (при чтении и письме). Одно и то же явление, предмет на разных языках обозначается словами, имеющими разное звучание и написание, из этих словесных (вербальных) сигналов создаются абстрактные понятия.  Функциональный базис речи как особого рода иконическая знаковая система первична не только в фило- и онтогенезе; она начинает работать первой при запуске механизма порождения высказывания. Именно в пределах ее возможностей (в правом полушарии мозга человека) начинает формироваться первичная запись замысла, именно в ее знаковом материале начинает совершаться мысль. Как показали эксперименты Горелова, в ходе порождения речи первичным материалом выражения выступают невербальные компоненты коммуникации. «В процессе же формирования высказывания, – пишет Горелов, – «вербальная часть сообщения накладывается на предварительно выраженную невербальную систему коммуникации» [1980: 81]. Невербальный базис, эта первичная форма существования мысли, появляется в языковом сознании ребенка задолго до овладения им языком как лексико-грамматической системой. Его появление в сознании взрослых связано с интериоризацией паралингвистической системы коммуникативных средств, при помощи которых ребенок первые два года главным образом объясняется с окружающими его людьми. «Мы считаем, – писал Горелов, – что протоязыковая система коммуникации занимает промежуточное положение между 1-й сигнальной системой (ощущения, восприятия) и той «чрезвычайной прибавкой» (как ее называл И.П. Павлов), какой является 2-я сигнальная система, т.е. любой из национальных языков. Поскольку функционирование зрелой человеческой психики характеризуется взаимодействием развитых систем мышления (УПК + УПСК [универсальный предметно-схемный код – К.С.]) и языковых средств выражения, то основы таких зрелых систем образуют УПК и протоязык. Они-то в их совокупности и взаимодействии составляют то, что мы называем функциональным базисом речи. У отдельного человека может действовать бедный УПК, могут порождаться убогие тексты. Но филогенетические достижения в целом поразительны, являя и гениальную литературу, и гениальные невербальные творения – музыку, скульптуру, балет, живопись. Есть обоснованное мнение: самые крупные научные результаты возникают в процессе параллельного – интуитивно-образного и рационального постижения сущности. А корни такого параллелизма закладываются еще в раннем онтогенезе» [Горелов 2003: 106-107]. Концепция И.Н. Горелова существенно меняет контуры фундаментальной теории современной психолингвистики. Она ставит под сомнение многие положения лингвистики, которые обрели статус аксиом. Например, положение о немотивированности фонетической формы языкового знака. Да, левым своим полушарием, опираясь на возможности фонематического восприятия, мы различаем слова в речевом потоке. Но древние механизмы нашего сознания, из правого (безъязыкого) полушария на бессознательном уровне включают механизмы фоносемантики, заставляя нас искать звуковые соответствия между формой и содержанием. Остроумные эксперименты, разработанные Ильей Наумовичем, убедительно показывают реальное существование потребности в такой гармонией между звуком и смыслов, которая существует в сознании человека (см.: [Горелов, Седов 2008: 15-20]). Теория функционального базиса, кроме сугубо теоретического, имеет и прикладное значение; ее понимание позволяет в полной мере осознать роль невербальных компонентов в коммуникативном взаимодействии людей. Сейчас мы наблюдаем своего рода моду на невербальную семиотику. За последнее десятилетие появилось много содержательных лингвистических и психологических трудов, посвященных этой теме (см., например: [Крейдлин 2002, Лабунская 1999]). Но раскрытие основных секретов, главных пружин общения без слов все ж таки принадлежит Горелову. Именно он экспериментально доказал, что первичность попыток невербального воплощения высказывания, которая затрагивает самые ранние уровни коммуникативного намерения, позволяют изобличать скрытые намерения говорящего. Вторая, не менее важная мысль заключается в том, что на бессознательном уровне адресат общения испытывает воздействие невербальных компонентов собеседника. Приведенные положения отнюдь не тривиальны: их осознанное использование в построении коммуникации способно сделать общение более эффективным и результативным… 2 подход В основе второго подхода - теория формирования функциональных систем, описанных академиком П.К. Анохиным, которая рассматривает организм как сложную интегративную структуру, состоящую из множества функциональных систем, каждая из которых своей динамической деятельностью обеспечивает полезный для организма результат. В основе подхода представление о том, что Речь – это сложная функциональная система, для формирования которой необходимо своевременное развитие мозговых структур и их правильное взаимодействие, а также наличие социально-психологических условий для развития ребёнка, его психики и речи. Источник: Корнев А.Н.. Основы логопатологии детского возраста: клинические и психологические аспекты. — СПб.: Речь. — 380 с: ил.. 2006 Развитие языка и речи является неотъемлемой частью психического онтогенеза. Сама структура языка тесным образом связана со структурой базовых психических процессов и поведения. Речь — форма (точнее, одна из форм) реализации вышеуказанных правил посредством порождения высказываний в звуковой форме. С психологической точки зрения речь, речевое поведение можно рассматривать как совокупность навыков, необходимых для осуществления коммуникативного поведения (Выготский Л. С, 1984, Сахарный Л. В., 1989, Леонтьев А. А., 1997). Процесс организации коммуникативного и речевого поведения, построения высказываний в звуковой форме требует использования ряда когнитивных механизмов, создающих операциональное обеспечение процесса порождения речи. Данные когнитивные операции необходимы для перевода целостного замысла в сегментированную форму, для отбора необходимых языковых единиц и их организации в целостную программу высказывания, для линейной, сукцессивной организации этой программы, для моторного программирования и последовательной реализации этой программы (Жинкин Н. И., 1958, Горелов И. Н., 1974, Ахутина Т. В., 1989). Совокупность языковых единиц, правил их комбинирования для построения высказывания, психофизиологические механизмы реализации высказываний в речевой форме образуют функциональную самоорганизующуюся систему (Анохин П. К., 1975, Залевская А. А., 1999). С учетом перечисленных ее компонентов и решаемых ею задач данную систему правомерно именовать функциональной системой языка и речи (ФСЯР). Она создает базовое психофизиологическое обеспечение для коммуникативно-речевой деятельности. Ее системообразующим фактором является общая задача и результат — порождение высказываний в процессе речевой коммуникации. Как и многие другие функциональные системы, ФСЯР включает ряд подсистем, которые, в свою очередь, могут иметь собственные подсистемы (второго порядка). Каждая из подсистем имеет определенную специализацию и некоторую автономию как в процессе функционирования, так и в ходе развития (Залевская А. А., 1999, Волкова А.М. с соавт., 1987, Levelt W.J., 1993).  Концепция функциональной системы языка и речи предложена в качестве модели, позволяющей интегрировать весь массив экспериментальных данных, теорий, накопленных в рамках разных научных дисциплин. На основе данных физиологии ВНД (теории функциональных систем Л. К. Анохина), психолингвистики (теории речевой деятельности Л. А. Леонтьева, модели порождения речи А. А. Леонтьева и Т. В. Ахутиной), нейропсихологии (теории и модели А. Р. Лурия структурно-функциональной организации мозга как субстрата психической деятельности) модель ФСЯР можно представить как включающую три основных подсистемы: семиотическую, программирования и интерпретации речевых актов и регуляционную Семиотическая языковая подсистема Является высшим, знаковым уровнем комплекса коммуникативно-речевых навыков (по Я. А. Бернштейну) и обеспечивает формирование языковых единиц, усвоение и использование конвенционального набора правил их использования в процессе порождения высказывания. Уровни этой подсистемы (уровни системы языка): фонематический (фонологический), лексический, синтаксический, морфологический.  Подсистема программирования высказываний, интерпретации речевых актов и контроля над процессом их реализации и декодирования Подсистема обеспечивает переход от одной системы кодов к другой (Жинкин Н. И.. 1958. 1982). Процесс функционирования этой подсистемы и является основным содержанием многочисленных моделей порождения и понимания речи, представленных в литературе.  Первоначальный замысел высказывания представляет собой слабоструктурированное, аморфное образование. Он должен преобразоваться в нечто более четко оформленное в смысловом отношении и сегментированное посредством смыслового или глубинного синтаксирования (Ахутина Т. В., 1989, Леонтьев А. А., 1997). Замысел высказывания должен быть преобразован в знаковую форму с использованием языковых единиц разных уровней (фонологического, лексического, морфологического). Поскольку речевые высказывания реализуются только в линейном виде, в сукцессивной форме, важным компонентом программирования высказывания является операция поверхностного синтаксирования. Синтаксирование или процесс линейной организации фраз включает операции трансформации симультанно представленного материала в сукцессивно организованный ряд. Все перечисленные преобразования происходят практически параллельно (Зимняя И.А., 1985, Касевич В. Б., 1988. Ахутина Т. В., 1989, Залевская А. А., 1999, Bierwisch M.. 1988). Сукцессивный способ — это последовательное восприятие информации, шаг за шагом, сначала первое, потом второе и только потом — третье. Действуя таким способом, мы последовательно, одно за другим, узнаём нечто об этом мире. Примером может быть восприятие речевой информации: мы прочитываем сначала одно слово, потом второе, третье, и только после этого у нас складывается некий целостный образ в голове. Мы не можем прочесть сначала третье, потом десятое, а потом первое слово в предложении, — так у нас ничего не выйдет. Нужно соблюдать определенный порядок, алгоритм действий. Симультанный способ — это единомоментное восприятие информации, когда мы «схватываем» сразу весь образ целиком, когда мы видим всю картину разом. Примером может быть восприятие рисунка или фотографии. Когда мы смотрим на картинку, мы видим ее сразу целиком, и она вся во всей своей полноте сразу предстает перед нами. Нам не нужно соблюдать определенный порядок, мы никогда не рассматриваем изображение строго слева направо и сверху вниз. Наши глаза двигаются хаотично, останавливаясь на тех частях рисунка, где больше деталей или которые привлекли наше внимание. Здесь нет никаких алгоримов, мы сами вольны выбирать порядок рассмотрения явления. Регуляционная подсистема Обеспечивает координацию, соподчинение, ресурсное обеспечение всех когнитивных процессов на разных уровнях, в разных подсистемах. Финал речи - построение моторной программы высказывания (сам акт говорения), содержащей сегментарный и супрасегментарный уровни (фонемы и просодика). Сенсомоторное и когнитивное обеспечение этой подсистемы включает слуховую перцепцию и слухоречевой гнозис, кинестетическую перцепцию и кинестетический и динамический (или кинетический) праксис, моторную регуляцию ляринго-фарингеальных тонических модуляций, кратковременную и оперативную память (слухоречевую и моторную) (Лурия А. Р., 1973,1975, Carroll D., 1986, ThelenE., 1991).  Все перечисленные преобразования при порождении высказываний происходят практически параллельно (Зимняя И. А., 1985, Касевич В. Б., 1988, Ахутина Т. В., 1989, Залевская А. А., 1999, Bierwisch M., 1988). Включает 2 уровня: • коммуникативно-речевой (прагматический); операционно-динамический. Коммуникативно-речевой (прагматический) уровень согласует использование речи в ходе коммуникации с ведущими мотивами, предшествующим опытом, характером коммуникативной ситуации, речевым и неречевым контекстом. Мотив, коммуникативная интенция является побуждающим началом к порождению высказывания. Подсистема ответственна за - выбор речевого «жанра» , стилистику высказывания в соответствии с целью высказывания (побуждение к действию, информирование, запрос информации, модификация поведения собеседника и т. п.), характером текста (повествование, описание, реплика и т. п.), формой высказыванья (устная, письменная), событийным и коммуникативным компонентами ситуации (окружающая обстановка, социальные и психологические отношения собеседников, информированность собеседника). При интерпретации высказывания происходит выбор стратегии обработки сообщений, интерпретация паралингвистических компонентов высказывания, учет ситуативного контекста и использование всего этого при извлечении смысла текстов. регуляция коммуникативных актов имеет немало аспектов, лежащих за пределами языка и речи. Имеется в виду внутренняя сторона общения как психологического процесса: система мотивов общения, познание участниками общения друг друга, межличностные отношения и система привязанностей, знания о социальных и содержательных аспектах коммуникативной ситуации (Ананьев Б. Г., 19S0, Бодалев А. А., 1983). Операционно-динамический уровень регуляции ответственен за организацию и регуляцию операционального обеспечения процессов порождения речевых актов, распределение ресурсов системы в динамике развертывания этой деятельности. Существуют понятия «функциональный базис письма (Корнев А.Н. Нарушения чтения и письма у детей: Учебно-методическое пособие. - СПб.: МиМ, 1997.)», «функциональный базис чтения» (лагутина А.В., 2007 У совр. Детей обеднен запас навыков, необходимых для формирования ФБП, В последнее времяпри определении готовности ребенка к школе стали использовать понятие «функциональный базис письма», который определяется как многоуровневая система, включающая функции и навыки разной сложности. В структуру ФБП (Корнев) Корнев А.Н. Нарушения чтения и письма у детей: Учебно-методическое пособие. - СПб.: МиМ, 1997.- С. 75-78,входят: - сформированность собственно языковых компонентов речи - зрительно-пространственная ориентировка - состояние изобразительно-графических навыков - сукцессивные функции Предпосылки ФБП формируются к 5-6 годам. Для обследования ребенка предлагается двухкомпонентная методика: обсл логопедического (вербального) и нейропсихологического (невербального) компонентов. Раздел 2. Структура функционального базиса устной и письменной речи Тема 1. Лингвистическая характеристика устной речи С психологической точки зрения устная речь является специфической для человека формой общения людей с помощью языка. Лингвистика определяет язык как систему знаков, единиц разного уровня. Выделяется 4 уровня устной речи: фонологический, морфологический, лексический, синтаксический. Уровень–часть системы языка, которая объединяет однотипные (гомогенные) и одноименные данному уровню единицы.  1) фонологический (ед.яз.- фонема; ед. речи – аллофон). Изучают дисциплины: • фонетика — звуки речи во всем их многообразии, описание их артикуляционных и акустических характеристик и правил употребления в языке; • фонология— звуковой строй языка с функциональной и системной точек зрения (фонемы, их фонологические признаки и функции); 2) морфологический (ед.яз.-морфема, ед.речи- алломорф). • морфология— изучает структуру слова, его морфемный состав и формы словоизменения (классификацию систем форм словоизменения), части речи и принципы их выделения; • словообразование — строение слова, средства и способы образования новых слова, условия появления и функционирования новых слов в языке. Морфема – это минимальная значимая единица языка. Это двусторонняя единица – у неё есть план выражения и план содержания. Звуковая оболочка морфемы называется «морф», а смысловая сторона, называется «сема». Алломорф – совокупность морфов, которые различаются позицией в слове. 3)лексический (ед.яз.- лексема; ед.речи.- слово). • лексикология — раздел языкознания, изучает словарный состав языка и слово как его основную единицу, структуру лексического состава языка, способы его пополнения и развития, характер отношений внутри разных групп лексики и между ними; • семасиология - значение слов и словосочетаний, 4)синтаксический (ед.яз.- предложение, ед.речи.- фраза (высказывание)). Изучается синтаксисом - раздел языкознания, описывающий механизмы языка, которые способствуют формированию речи: • способы соединения слов и словоформ в словосочетания и предложения; • типы синтаксических связей слов и предложений. Уровень Единица языка Единица речи функция фонологический Фонема Аллафон/звук Сигнальная смыслоразличительная морфологический Морфема Морф /алломорф лексический лексема слово синтаксический предложение Фраза/высказывание 1.Характеристика фонологическрого уровня устной речи 2.Характеристика лексического уровня 3.характеристика морфологического уровня 4.Характеристика синтаксического уровня Морфология вместе с синтаксисом составляют грамматику. Поэтому говорят лексико-грамматический строй речи В практике логопедии принято деление нарушений устной речи на 3 уровня: фонетический, фонетико-фонематический, лексико-грамматический. Поэтому целесообразно рассматривать 2 основных уровня нарушений – ФФН и ОНР. Тема 2. Психофизиологическая основа и психологическая структура устной речи Психофизиологическая основа устной речи Мозговая организация Каждое из полушарий мозга выполняет свои определенные функции. У правши правое полушарие - затылочные доли ответственны за зрительное восприятие своего многообразия мира: - височная доля воспринимает все неречевые звуки, издаваемые окружающим нас миром, а также – восприятие интонаций речи, тембра голоса, всего многообразия музыкальных произведений. - теменная доля позволяет человеку осязать свое тела, его части и принимает активное участие в кинестетических навыках самообслуживания: ходьбы, бега, одевания и т.п. Левое же полушарие у правши сугубо речевое: - височная доля «ответственна» за восприятие фонем родного языка, за слухо-речевую память, «ответственную» за акустическое удержание в речевой памяти серии слов, чтобы понять смысл развертывающейся во времени речи собеседника. - Затылочная доля левого полушария несет функцию распознавания пространственно организованных символов: алфавита, математических знаков, дорожных знаков, то есть эта доля позволяет читать и контролировать написанное слово (текст). - теменная доля хранит в своей памяти все артикуляционные навыки, все нюансы произношения мягких и твердых звуков в сочетании с гласными или другими согласными, хранит весь лексикон человека, понимание и употребление сложных речевых оборотов (пословиц, поговорок, метафор, употребление предлогов, наречий и других частей речи). - лобная доля правши организует синтаксис высказываний, которое развертывается во времени, эмоционально-волевую сферу, формирует навыки логического мышления, логического поведения, планирования и регулирования всей нашей деятельности. Все речевые навыки закрепляют только при помощи функций лобной доли. У абсолютного правши ведущими являются левые ухо, глаз, рука, нога. У абсолютного левши ведущими оказываются правые затылочная, теменная, височная и лобная доли, реализующие все речевые и двигательные навыки такого человека. У правши в заднем отделе нижней лобной извилины левого полушария расположен центр Брока, являющийся моторным центром речи. При поражении этой области происходит расстройство речевой моторики часто сопровождающиеся нарушением общей моторики. Ребенок не может управлять своим речедвигательным аппаратом, у него изменяются двигательно-артикуляторные образы звуков, при сохранности звуковых образов, нарушается способность подражания и произношения устной речи, при ее сравнительно хорошем понимании. Здесь же, в левом полушарии, задней трети верхней височной извилины располагается слуховой, или центр речи – центр Вернике.При его поражении ярко выраженным симптомом является нарушение фонематического слуха, речевых памяти, внимания. Ребенок иногда может говорить, повторить сказанное, но не понимает при этом значении слов, обращенную к нему речь, он не может выполнить то или иное поручение, хотя и слышит то, что ему говорят, не может узнать названий предмета, т.к. не понимает значения слова, не связывает слово с его содержанием. Начало исследований мозговой организации речевой деятельности человека было положено работами Брока и Вернике. Они показали структурную дифференцированность нарушений речи в случаях локальной патологии мозга, а не общее снижение речевых возможностей. Предпосылки развития устной речи: 1.Нейрофизиологические предпосылки - нормальное развитие ЦНС, мозговых центров всех анализаторов, имеющих отношение к слуху, зрению, речи. Нормальное развитие периферических отделов этих анализаторов. 2) Социальные предпосылки развития речи: наличие эмоционального контакта ребенка с близким человеком, наличие полноценной речевой среды. речь взрослого является образцом для ребенка, а ее правильность определяется той языковой средой, в которой находится ребенок. Недостаточность общения и эмоционального тепла, особенно в первые годы жизни, приводят к синдрому госпитализма, наблюдается серьезное отставание в темпах физического, умственного, речевого и эмоционального развития.  3) Психологические предпосылки – нормальное развитие всех психических процессов: восприятия (слухового, зрительного, тактильного), внимания, памяти, мышления. Центральный аппарат речи Центральные механизмы речи зависят от физиологической целостности соответствующих отделов ЦНС и обеспечивают понимание, интерпретацию, формулирование и программирование различных языковых аспектов. Несмотря на относительное территориальное разобщение, все речевые зоны объединены внутрикорковыми связями (пучками коротких и длинных волокон) и действуют как единый механизм. Кооперация различных речевых областей происходит следующим образом. После прохождения по слуховым путям, акустическая информация попадает в первичную слуховую кору и для выделения в ней смысла (понимания) передается в зону Вернике, расположенную в непосредственной близости от третичных полей, где при необходимости осуществляются операции абстракции и формирование системы отношений между лингвистическими единицами внутри фразы.  Для произнесения слова необходимо, чтобы представление о нем через группу волокон, называемых дугообразным пучком, из зоны Вернике поступило в зону Брока, расположенную в нижней лобной извилине. Следствием этого является возникновение детальной программы артикуляции, которая реализуется благодаря активации части моторной коры, управляющей речевой мускулатурой. Экспрессивно-эмоциональное окрашивание высказывания, как и интонационное различение речи, требует связи левой коры с ресурсами правого полушария. Для осуществления сложного законченного высказывания, как упорядоченной во времени последовательности моторных действий, необходимо привлечение лобных отделов. Если речевая информация поступает через зрительный анализатор (как результат чтения), то пришедшие сигналы после первичной зрительной коры направляются в область угловой извилины, которая обеспечивает ассоциацию зрительного образа слова с его акустическим аналогом, с последующим извлечением смысла в зоне Вернике. Вместе с тем, только внутрикорковой обработки информации для обеспечения целостности речевой деятельности недостаточно, поскольку рассечение участков коры между речевыми зонами не приводит к ее заметным нарушениям. По-видимому, это объясняется тем, что взаимодействие между указанными зонами происходит не только по горизонтали, но и по вертикали — через таламо-кортикальные связи.  Из клинического опыта известно, что наиболее выраженные речевые расстройства возникают при левосторонних поражениях коры, что традиционно трактовалось в пользу соответствующей полушарной доминантности по речи. Однако ряд фактов — отсутствие речевых двигательных расстройств при повреждениях зоны Брока во время удаления части лобных долей (лоботомии), восстановление речи у больных с нарушенной двигательной активностью (кататонией) после удаления в правом полушарии зоны, симметричной зоне Брока и др. — явились прецедентами, указывающими на роль взаимодействия полушарий. Кроме того, было установлено, что при возникновении патологии в различных участках коры, отвечающих за речь, их функции берут на себя сохранившиеся отделы как левого, так и правого полушария. Таким образом, благодаря широте распределенности в мозгу речевых структур, можно говорить об их известной полифункциональности, причем принципиально важным является не роль какой-либо ограниченной зоны, а сохранение возможности их полноценного взаимодействия. При этом участие одной из них в том или ином звене речевого акта является обязательным. Таким звеном, без которого осуществление речевого акта невозможно, у взрослого человека и является левополушарная кора.  В России, анализ нейрофизиологических механизмов речи, основанный на принципе динамической системы локализации функций головного мозга, впервые был сформулирован И.П. Павловым и получил свое дальнейшие развитие в исследованиях Н.А. Бренштейна., П.К. Анохина, А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева. Сегодня, благодаря их трудам, установлено, что основой всякой высшей Система приема и переработки информации (АНАЛИЗАТОРЫ) Нормальное развитие УР обеспечивает совместная работа речеслухового, двигательного и речедвигательного, зрительного анализаторов при опоре на сформированные психологические предпосылки (слуховое внимание, память). При овладении УР сенсор­ный и моторный компоненты речи образуют единую функциональную систему, в которой слуховые и двигательные психофизиологические механизмы речи взаимосвязаны. Поскольку речевые центры коры головного мозга не имеют строго ограниченных областей и тесно взаимосвязаны в функциональном плане, нарушение одного механизма речи представляет собой не просто выпадение какой-либо функции, а распад всей системы речи. К функциональной системе речи имеют отношения различные анализаторы. Каждый анализатор состоит из рецепторного аппарата, воспринимающего раздражения проводящих путей и центрального отдела в корне головного мозга, где происходит высший анализ получаемых раздражителей. Слуховую функцию человека выполняет слуховой анализатор, периферическим воспринимающим аппаратом которого является кортиев орган внутреннего уха, затем следуют слуховые нервы, центральные  проводящие пути и корковый отдел речеслухового анализатора, расположенный в левой височной доли мозга (центр Вернике). Деятельность коркового отдела слухоречевого анализатора носит название смыслоразличительного, или фонематического, слуха. Слуховой анализатор отвечает за проводимость информации, силу, высоту, длительность, звучания и тембр голоса. Речеслуховой за обработку получаемой информации, за правильность ее восприятия, фонетико-фонематический анализ. Эти анализаторы работают в теснейшей взаимосвязи и представляют собой единой целое. При этом главенствующую роль будет играть слуховой анализатор, т.к. ребенок рождается уже с готовым звуковоспринимающим рецепторным аппаратом и от его сохранности и полноценности.  Под влиянием окружающей языковой среды, в процессе овладения языком будет развиваться речеслуховой анализатор. Но, в то же время, при нарушенном речеслуховом анализаторе самый хороший физический слух оказывается непригодным для восприятия и анализа даже элементарной речи человека т.к. восприятие даже отдельных речевых звуков не является простой слуховой рецепцией, а представляет собой сложенный процесс взаимодействия функциональных систем. Любые отклонения, как в слуховой, так и в речеслуховой функциях влекут за собой те или иные отклонения в речевом развитии. При этом, чем в большей степени нарушены их функции и чем раньше возникло нарушение, тем заметнее при прочих равных условиях это отражается на овладении речью. В.И. Бельтюков в своем труде «Об усвоении детьми звуков речи» доказывает, что развитие речеслухового анализатора зависит не только от сохранности слухового анализатора, но и от акустических свойств звуков, их произношения, от деятельности речедвигательного анализатора, так же являющегося основным компонентом в функциональной системы речи.  Речедвигательный анализатор выполняет функции статической и динамической координации движений арторганов, отвечает за точность произношений просодику.От возможностей речедвигательного анализатора зависит формирование произношения т.к. в его основе лежат артикуляционные свойства звуков. В основе развития речедвигательного анализатора лежит прежде всего степень артикуляционной контрастности звуков и степень сложности их произношения, а так же близость артикуляции этих звуков к двигательным безусловно рефлекторным реакциям. Речедвигательный анализатор развивается путем постепенного перехода от грубых дифференцировок к дифференцировкам все более тонким. Деятельность речедвигательного анализатора осуществляется сложной системой органов в которой различают периферический и центральный речевые аппараты. Центральный речевой аппарат находится в головном мозге, состоит из коры головного мозга (преимущественно левого полушария), подкорковых узлов, проводящих путей, ядер ствола (прежде всего продолговатого мозга) и нервов, идущих к дыхательным, голосовым и артикуляторным мышцам. Значимость подкорковых ядер заключается в управлении ритмом, темпом и выразительного речи. Проводящие пути связывают кору головного мозга с периферическими органами речи двумя видами нервных путей: центробежными и центростремительными. Центробежный путь начинается в коре головного мозга в центре Брока и идет до мышц регулирующих деятельность периферического речевого аппарата. Обратно, от периферии к центру идут центростремительные пути, которые начинаются в проприорецепторах и в  барорецепторах. Проприорецепторы находятся внутри и на суставных поверхностях двигающихся органов.Проприорецепторы возбуждаются под воздействием мышечных сокращений. Благодаря проприорецепторам контролируется вся наша мышечная деятельность. Барорецепторы возбуждаются при изменениях давления на них и находятся в глотке. Когда мы говорим, происходит раздражение проприо- и барорецептеров, которое идет по центростремительному пути к коре головного мозга. Центростремительный путь играет роль общего регулятора всей деятельности речевых органов. В ядрах ствола берут начало черепно-мозговые нервы. Все органы периферического речевого аппарата интервируются черепно-мозговыми нервами. Главные из них: тройничный, лицевой, языкоглоточный, блуждающий, добавочный и подъязычный.Тройничный нерв интервирует мышцы, приводящие в движение нижнюю челюсть; лицевой нерв – мимическую мускулатуру, в том числе мышцы, осуществляющие движения губ, надувание и втягивание щек; языкоглоточный и блуждающий нервы – мышцы гортани и голосовых складок, глотки и мягкого неба. Кроме того, языкоглоточный нерв является чувствительным нервом языка, а блуждающий иннервирует мышцы органов дыхания и сердца. Добавочный нерв интервирует мышцы шеи, а подъязычный нерв снабжает мышцы языка двигательными нервами и сообщает ему возможность разнообразных движений.Через эту систему черепно-мозговых нервов передаются нервные импульсы от центрального речевого аппарата к периферическому. Нервные импульсы приводят в движение речевые органы.Но этот путь от центрального речевого аппарата к периферическому составляет только одну часть речевого механизма. Другая его часть заключается в обратной связи – от периферии к центру. Периферический речевой аппарат состоит из трех отделов: - Дыхательного, состоящего из системы дыхательных мышц грудной клетки. С легкими, бронхов и трахей; - Голосового, состоящего из гортани и находящимися в ней голосовыми складками; - Артикуляционного представленного надставной трубой. Надставная труба – это все, что расположено выше гортани: глотка, ротовая полость и носовая полость. Основными органами артикуляции являются язык, губы, зубы, челюсти (верхняя и нижняя), твердое и мягкое небо, альвеолы.Надставная труба при образовании звуков речи выполняет двоякую функцию: резонатора и шумового вибратора (функцию звукового вибратора выполняют голосовые складки, которые находятся в гортани).Шумовым вибратором являются щели между губами, между языком и зубами, между языком и твердым небом, между языком и альвеолами, между губами и зубами, а также прорываемые струей воздуха смычки между этими органами. Итак, первый отдел периферического речевого аппарата служит для подачи воздуха, второй – для образования голоса, третий является резонатором, который дает звуку силу и окраску и таким образом образует характерные звуки нашей речи, возникающие в результате деятельности отдельных активных органов артикуляционного аппарата.Все три отдела периферического речевого аппарата работают в системном взаимодействии. Любой сбой в системе работы отделов, любые функциональные анатомические и физиологические нарушения речевого аппарата тормозят функцию речедвигательного анализатора неблагоприятно сказываются на произношении говорящего. Итак, импульсы передающиеся по центробежным путям от центрального речевого аппарата, приводят в движение органы периферического речевого аппарата. Но, для правильного речевого акта необходим контроль слуха и кинестетических ощущений. Кинестетический контроль позволяет предупредить ошибку и внести поправку до того как звук произнесен. Благодаря слуховому контролю человек слышит ошибку. В центр посылается импульс повествующий об ошибке, оттуда идет обратный импульс вызывающий точную артикуляцию. Это происходит до тех пор, пока не будут согласованы артикуляция и слуховой контроль. Иными словами правильно мы произносим только то, что можем слышать, правильно слышим только то, что можем произносить. Таким образом, слуховой, речеслуховой, речедвигательный анализаторы работают в системном взаимодействии дополняют и корректируют или наоборот углубляют дефект друг у друга. Так представляется взаимообусловленность вышеперечисленных анализаторов в самом общем виде. К функциональной системе речи так же имеет отношение двигательный анализатор. В последнее время вопросу его значимости на формирование и развитие речи уделяется много внимания. При детском ДЦП (в основе-двигательный дефект) серьезно страдает не только опорно-двигательный аппарат, но и речь. Е.М. Мастюкова отмечает, что «нарушения в овладении звуковой системой языка у детей с церебральным пораличем тесно взаимосвязаны с недостаточностью их двигательной системы в целом. Так, нарушения развития функция удержания головы, сидения, прямостояния ограничивают возможность формирования и совершенствования функции дыхания, голосообразовании. Ограниченная подвижность органов артикуляции задерживает постнатальное анатомическое развитие периферического речевого аппарата. Недостаточность функции рук утяжеляет нарушение развития всей речевой функциональной системы». Это положение подтверждается данными М.М. Кольцовой о значении двигательного анализатора в развитии моторной и сенсорной речи ребенка. До тех пор пока движений пальцев не станут свободными, развития речи добиться не удастся. Также доказано, что развитие двигательного анализатора оказывает благотворное влияние на весь организм ребенка в целом. Особенно велико воздействие проприоцептивной афферентации на деятельность мозга. Влияние двигательной деятельности на функциональное состояние мозга выражается в двух формах: специфической и неспецифической. Первая заключается в прямом участии двигательного анализатора в условно-рефлекторной деятельности как компонента эффективного звена рефлекторного акта. Вторая состоит в том, что движение создает благоприятные условия для выработки новых временных связей и функционирования уже имеющихся. Ученые доказали, что двигательная проекция кисти руки в коре головного мозга есть одна речевая зона мозга. Значит, имеются все основания рассматривать кисти руки как орган речи, такой же, как артикуляционный аппарат. И в этом случае можно оценивать роль движения пальцев в отношении речевой функции как специфическую. Таким образом, на сегодня учеными доказано несколько важнейших положений, касающихся двигательного анализатора. 1. Среди двигательных функций движения пальцев рук имеют особое значение, так как оказывают огромное влияние на развитие высшей нервной деятельности ребенка. 2. Функция движения руки всегда тесно связано с функцией речи, и развитие первой способствует развитию второй. 3. Развитие функций обеих рук обеспечивает развитие «центров» речи в обоих полушариях, и как следствие – дает преимущества в интеллектуальном развитии, поскольку речь теснейшим образом связана с мышлением. 4. Около трети всей площади двигательной проекции коры головного мозга занимает проекция кисти руки, которая расположена рядом с проекцией речевой моторной зоны; движения пальцев рук действительно стимулируют созревание центральной нервной системы, что в частности проявляется в ускорении развития речи ребенка. 5. Ритмичные движения пальцев являются средством повышения функционального состояния больших полушарий и общего усиления ассоциативной функции мозга . 6. Развитие артикуляции звуков речи у детей чрезвычайно облегчается, если при этом проводится тренировка движений пальцев рук. Так же большое значение в функциональной системе речи имеет зрительный анализатор. Он является первичным в восприятие окружающей действительности. Благодаря ему ребенок наблюдает за происходящим, осмысливает. Он познает предметы, прикасаясь к ним, прислушиваясь к звукам, которые они издают. Постепенно закрепляется образ предмета с его названием. Названия предметов и объектов окружающей действительности развивают и пополняют словарь ребенка. Важность зрительного анализатора в возникновении речи и ее восприятии подтверждается тем, что слепые от рождения дети начинают говорить значительно позже. Зрячий ребенок внимательно наблюдает за движениями языка и губ говорящих, пытается повторить их, хорошо подражает утрированным артикуляционным движением. Ограниченность зрения так же препятствует полноценному развитию общей и мелкой моторики, двигательной активности, что, как доказано выше, в свое время тормозит ход развития речи. Таким образом между всеми анализаторами существует система условных связей, которая постоянно развивается и укрепляется повторяемыми связями. Вывод: Речь – это высшая, сложная функция головного мозга, которая выполняется системной деятельностью всех корковых анализаторов и физиологически заключается в работе проводящих путей центрального речевого аппарата, и по принципу обратной связи регулируется через головной мозг проприоцепторами и барорецепторами. Звукопроизводящая система составляет периферию и состоит из гортанных, глоточных, носовых и ротовых структур, а также нейромышечных механизмов, обеспечивающих изменения дыхания с целью произнесения звуков, генерацию гортанного звука, формирование артикулируемых звуков путем изменения форм и параметров воздушного потока в глотке, гортани и ротовой полости. Любые нарушения дыхания влияют на звукопроизводящую систему. Аномалии гортани, патология резонансных полостей приводят к изменению тембра голоса. Изменения задненебной занавески искажают структуру носовых полос гей и приводят к гиперназализации звуков у детей с дефектами мягкого и твердого неба. Губы принимают активное участие в произнесении целого ряда согласных звуков. Для произнесения многих звуков необходимы точные и быстрые движения языка, поэтому любые ограничения его подвижности могут существенно влиять на артикуляцию Психологическая структура устной речи Устная речь включает два процесса: порождения речи (экспрессивная речь, говорящий) и понимания речи (импрессивная, слушающий, воспринимающий) С психологической точки зрения процесс порождения речи заключается в том, что говорящий по определённым правилам переводит свой мыслительный (неречевой) замысел в речевые единицы конкретного языка. При этом человек оперирует не статистическими закономерностями языка, а смысловыми единицами, которые обусловливаются коммуникативным замыслом. Существующая у человека внутренняя речь предикативна, свёрнута и образна. Лишь выбор грамматической конструкции и подбор лексических единиц делают мысли человека доступными окружающим. Мысль совершается в слове (Л. С. Выготский). Речь тем самым представляет собой деятельность по вербализации образов сознания человека. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ УСТНОЙ РЕЧИ Операция Психофизиологическая основа (какие анализаторы участвуют) Психологическая основа (какие процессы участвуют) – возникновение, мотива, замысла речи – регуляция своей речи и осуществление контроля за ней. Отслеживание реакции слушающего, внесение корректив по ходу разговора Интеллектуальные, речемыслительные действия. Слуховой, речеслуховой анализатор Зрительный ЭТАП ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ – создание программы высказывания (о чем говорить?) – создание на ее основе общего смысла (что говорить?), определение содержания высказывания Интеллектуальные, речемыслительные действия. Речедвигательный анализатор. С психологической точки зрения, внутренняя речь может рассматриваться как проявление скрытых речедвига-тельных (кинестетических) реакций, к которым в качестве дополнительных компонентов могут присоединяться слуховые и зрительные представления слов (следы прежних слуховых и зрительных раздражений от слушаемой или читаемой речи)» Эта особенность внутренней речи дала основание А.Н. Соколову назвать ее квантованной, так как в ней замечены как бы «кванты» или «залпы» скрытой артикуляции. Наиболее интенсивная внутренняя речь наблюдается при слушании и чтении с установкой на запоминание и последующую переработку информации, при наличии эмоционального момента или при работе над очень сложным материалом, содержащим избыточность информации. Например, при обучении чтению учащийся проходит ряд стадий: от чисто учебных приемов в тренировке громкого чтения он переходит к шепотному чтению, а затем к беззвучному чтению про себя, которое «означает автоматизацию и свертывание (сокращение) речевых мыслительных процессов, что и делает возможным почти мгновенный переход зрительно-воспринимаемых графем в беззвучно-произносимую (внутреннюю) речь» ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ОРГАНИЗАЦИИ РЕЧИ Операция Анализаторы Процессы Этап развернутой устной речи (Перевод внутреннего смысла в лингвистические коды). Включает фонологический, морфологический, лексический, синтаксический уровни (подбор лексических, синтаксических единиц) Контроль за собственной речью Психологические предпосылки: Слухоречевая память (наличие в памяти эталонов-фонем, артикулем, лексических оборотов) Слуховой, Речеслуховой и речедвигательный (акустический и кинестетический анализ звуков, контроль интонации) Кинестетический (мышечная чувствительность органов артикуляции – ощущение позы, положения) – предупреждение ошибок, внесение правок в собственную речь Речеслуховой Восприятие речи (говорение и аудирование) По составу анализаторов, участвующих в устной речи, она является результатом «замыкания временных связей между рече-слуховым и рече-двигательным анализаторами». Слуховые и рече-двигательные функции настолько неразрывно связаны, что они образуют единую ассоциативную цепь. Это дает право считать, что аудирование и говорение являются не двумя разными деятель-ностями, а двумя сторонами одной общей деятельности. Восприятие речи (аудирование)— это процесс извлечения смысла, находящегося за внешней формой речевых высказываний. Восприятие письменной речи осуществляется скачкообразными (саккадическими) движениями глаз. Воспринимая речь, человек соотносит сказанное с действительностью, со своими знаниями о ней, со своим опытом. Человек может восстанавливать пропущенные фрагменты, черпая информацию из своего сознания. В процессе восприятия человек активен, выдвигает гипотезы относительно дальнейшего содержания и осуществляет смысловые замены. ЭТАП ВОсПРИЯТИЯ РЕЧЕВОГО СООБЩЕНИЯ Операция Психофизиологическая основа (какие анализаторы участвуют) Психологическая основа (какие процессы участвуют) – восприятие речи на слух – восприятие невербальный компонентов речи говорящего (интонация, мимика, жесты) Интеллектуальные, речемыслительные действия Слуховой анализатор (отвечает за проводимость информации, силу, высоту, длительность, звучания и тембр голоса) Зрительный анализатор СТАДИЯ ДЕКОДИРОВАНИЯ СООБЩЕНИЯ – выделение компонентов информации, оценка паралингвистических средств - фонетико-фонематический, лексический, синтаксический анализ речи - выбор адекватной трактовки сообщения, на основе ситуации общения, контекста Интеллектуальные, речемыслительные действия. Речеслуховой анализатор Речедвигательный анализатор. СТАДИЯ ПОНИМАНИЯ Операция Анализаторы Процессы - соотношения сообщения с определенными семантическими категориями прошлого опыта или собственного понимания устного или письменного сообщения, - формированием во внутренней речи общей смысловой схемы сообщения, включение в смысловой контекст (понимание) - осознание общего смысла высказывания, понимание мотива говорящего человека, его отно­шения к содержанию собственной речи и к самой ситуации обще­ния (разговора, выступления, текста). Интеллектуальные, речемыслительные действия. Конкретизация Функционального базиса устной речи по фонетико-фонематическому и лексико-грамматическому уровням речи Устная речь является специфической формой общения людей с помощью языка. Лингвистика определяет язык как систему знаков, единиц разного уровня. Знание уровневого строения языка позволяет логопеду строить процесс коррекции УР с учётом проявления всех его единиц. В УР выделяют 4 уровня: фонетический (фонемы - смыслоразличительные звуки речи, специфические для каждого языка), лексический (слова и словосочетания, образующие понятия), морфологический (части речи, части слова), синтаксический (правила построения словосочетаний, предложений, текстов). 1.Фонетико-фонематический уровень речи (звукопроизношение и звукоразличение) Чтобы овладеть правильным произноше­нием, ребенок должен 1.четко и правильно воспринимать звуки речи на слух, (фонематические нарушения) 2.иметь нормальные слуховое внимание и слуховую память Фонетические нарушения 3. иметь достаточное развитие речевой моторики (даже незначительное отклонение положения артикуляторных органов приводит к динамическому изменению акусти­ческого образа звука). Должны быть развиты как статика, так и динамика артикулятор­ных движений, произвольные движения языка, динамическая координация движений 4. иметь нормальное речевое дыхание 5. владеть способностью ин­тонационной выразительности речи 6. иметь хороший уро­вень развития тонкой дифференцированной моторики кистей и пальцев рук, поскольку состояние движения руки тесно связа­но с состоянием функций речи (В.М. Бехтерев, М.М. Кольцова) Разберем это все по-порядку. 1.Нормальное развитие речевого слуха. Речевой слух является частью физического слуха, позволяющего воспринимать звуки разной громкости, и включает: фонематический слух (узнавание, различение фонем в речи), звуковысотный (умение улавливать мелодику речи), тональный (умение различать тембр голоса), ритмический (ощущение внутреннего темпа речи и умение воспроизводить и менять его). Хорошо развитый речевой слух обеспечивает четкое, ясное и правильное произношение всех звуков родного языка, дает возможность правильно регулировать громкость произнесения слов, говорить умеренным темпом, интонационно выразительно.  Фонематический слух — это умение дифференцировать все звуки (фонемы) родного языка — различать смысл слов, близких по звучанию (уточка — удочка, дом — дым). При овладении грамотой у ребенка должна возникнуть высшая степень фонематического слуха —фонематическое восприятие: умение определять наличие или отсутствие звука в слове; позицию звука в слове; линейную последовательность звуков и их количество. Кроме фонематического, выделяют Фонетический слух, который осуществляет слежение за непрерывным потоком фонем: все звуки должны произноситься нормировано, чтобы их смогли опознать слушающие. Непривычное для данного языка произношение оценивается фонетическим слухом как неправильное. Фонематический слух и фонетический слух осуществляют не только приём и оценку чужой речи, но и контроль за собственной речью. Не замечают недостат­ки произношения в момент говорения, легче распозна­ют дефекты в чужой речи, аналогичные собственным, Фонетико-фонематическая сторона речи является показателем общей культуры речи, соответствия речи говорящего произносительным нормам. Выделяют фонематическую и фонетическую стороны речи. Под фонематической стороной речи понимают способность различать и дифференцировать фонемы родного языка. Фонематическая сторона речи обеспечивается работой речеслухового анализатора. Под фонетической стороной речи понимают произнесение звуков как результат согласованной работы всех отделов речедвигательного аппарата. Восприятие и воспроизводство звуков родного языка - это согласованная работа речеслухового и речедвигательного анализаторов, где хорошо развитый фонематический слух позволяет выработать четкую дикцию - подвижность и тонкую дифференцированную работу артикуляционных органов, обеспечивающих верное произношение каждого звука  Хорошо развитый фонематический слух обеспечивает правильное формирование звукопроизношения, четкое и внятное произнесение слов в соответствии с общепринятыми литературными нормами. При его несформированности ребёнок воспринимает (запоминает, повторяет, пишет) не то, что ему сказали, а то, что он услышал. Речевой слух начинает формироваться у детей при восприятии речи окружающих и при собственном проговаривании. 2.Нормальное развитие слуховых внимания и памяти. Речевой слух не может формироваться без слухового внимания и памяти. Слуховое восприятие протекает активно и целенаправленно при устойчивом, концентрированном слуховом внимании, которое представляет собой «сосредоточение сознания на объектах с целью их наилучшего отображения». Произвольное внимание возникает в конце 1 – 2-го года жизни и формируется через постановкой сознательной цели, поддерживается усилиями воли ребенка в процессе практической деятельности. Слуховое внимание определяется количеством прослушанных и воспринятых сигналов (в норме у шестилетних детей объем слухового внимания в среднем составляет 480 знаков). Недостаточно развитое слуховое внимание затрудняет воспроизведение лингвистических и нелингвистических параметров речи, приводит к истощаемости и отказу от выполнения задания. Для речевой реализации существенна память как долговременная, так и кратковременная. При восприятии речи активнее проявляются функции кратковременной слуховой памяти, поскольку устная речь должна восприниматься почти мгновенно и от слушающего требуется очень большое напряжение слуховой памяти в силу того, что ему необходимо сохранять в своем сознании весь речевой комплекс, в том числе и соответствующие акустические проявления интонации. Долговременной памяти свойственно не только сохранять информацию, хранить «эталон» акустического сигнала, но и постоянно ее накапливать, тем самым она приобретает большую значимость при воспроизведении речи.  3.Нормальное развитие речевой моторики. При нарушениях двигательной функции артикуляционного аппарата страдают тонкие дифференцированные движения языка, губ, челюстей, из-за этого звуки, особенно в потоке речи, звучат смазанно. Нарушается динамика движения. Они становятся вялыми, замедленными. Нарушается скорость переключения с одного артикуляционного движения на другое. А от скорости переключения зависит четкость произнесения звуков. Функциональная незрелость речевых зон коры головного мозга встречается у детей подверженных частым заболеваниям. Вследствие этого они долгое время не умеют управлять своими органами артикуляции. У детей с двигательными нарушениями речевого аппарата страдает и мелкая моторика пальцев рук, что является одной из причин более позднего становления звуков речи. Поэтому целенаправленная работа ускоряет созревание речевых областей и стимулирует развитие речи ребенка, позволяет быстрее исправить дефектное звукопроизношение. При челюстных дефектах образуется неправильный прикус, что влияет на внятность речи. 4. Нормальное речевое дыхание. Речевое дыхание - система произвольных психомоторных реакций, тесно связанных с производством устной речи. Оно обеспечивает нормальное голосообразование, правильное усвоение звуков, способно изменять силу их звучания, помогает верно соблюдать паузы, сохранять плавность речи, менять громкость, использовать речевую мелодику. Дыхание в процессе речи, или так называемое речевое дыхание, по сравнению с физиологическим дыханием в спокойном состоянии, имеет существенные отличия, обусловленные особыми требованиями, предъявляемыми к дыхательному акту во время речи. Речевое дыхание следует за темпом мышления в процессе устной речи, т.е. оно тесно связанно с внутренне речевым планированием, являясь физиологической основой реализации устной речи, а, следовательно, внешним проявлением внутренне речевого планирования. Время выдоха удлиняется настолько, насколько необходимо звучание голоса при непрерывном произнесении интонационно-логически завершенного отрезка высказывания. В ходе речевого развития вырабатывается специфический "речевой" механизм дыхания и, следовательно, специфические "речевые" движения диафрагмы. В процессе устной речи диафрагма многократно производит тонко дифференцированные движения вдоха и выдоха, причем колебательные движения идут на фоне общего непрекращающегося выдоха. Вдохи во время речи производятся или после окончания фразы, или между смысловыми группами слов. Дыхание в речи имеет условно рефлекторный характер . Моменты речевых вдохов и выдохов согласуются с лингвистической конструкцией текста и совпадают с лингвистическими (синтагматическими) паузами. Правильное использование дыхания в речи заключается, во-первых, в экономном и равномерном расходовании воздуха, во-вторых, в своевременном и незаметном наполнении запаса его (на паузах). Неразвитое РД отличается неплавностью, задержкой дыхания, как в фазе вдоха, так и выдоха, дополнительными вдохами в процессе произнесения. Это свидетельствует о незрелости координаторных взаимоотношений между артикуляцией и дыханием в процессе устной речи, отсутствии развитого речевого дыхания. Нарушение дыхания почти всегда имеет место у детей с дизартрией. Для детей с дизартрией характерна большая частота дыхания, недостаточная его глубина, укороченный речевой выдох, наблюдаются нарушения координации между дыханием, фонацией и артикуляцией. У детей с ринолалией глубоко страдает фонационное дыхание в связи с анатомическими дефектами строения твердого неба, что проявляется в отсутствии дифференциации носового и ротового дыхания. У таких детей, дыхание учащенное, поверхностное, резко укорачивается время фонационного выдоха. Е.В. Лаврова отмечает, что фонационное дыхание нарушается при всякой патологии голоса независимо от природы дефекта, речевой выдох отличается непродолжительностью, нарушается синхронность функционирования всей системы - дыхания, голоса, артикуляции. При наблюдении за речью детей с заиканием, во время общения со сверстниками и взрослыми отмечались частые дополнительные вдохи, которые прерывали речь даже в процессе короткого высказывания. У некоторых детей отмечалась речь на вдохе. Все это свидетельствовало о нарушении регуляторных механизмов координации речевого дыхания и голосообразования 5.Интонационная выразительность речи Интонация-—звуковая форма высказывания, система изменений (модуляций) высоты, громкости и тембра голоса, организованная при помощи темпа, ритма и пуаз (темпоритмически организованная) и выражающая коммуникативное намерение говорящего, его отношение к себе и адресату, а также к содержанию речи и обстановке, в которой она произносится.   В высказывании интонация выполняет следующие функции: - различает коммуникативные типы высказывания – побуждение, вопрос, восклицание, повествование, импликацию(подразумевание); - различает части высказывания соответственно их смысловой важности, выделенности; - оформляет высказывание в единое целое, одновременно расчленяя его на ритмические группы (синтагмы); - выражает конкретные эмоции; - вскрывает подтекст высказывания; - характеризует говорящего и ситуацию сообщения. - различным образом окрашивает тексты разных стилей и жанров; - является активным фактором эмоционально-эстетического воздействия на слушателя; Мелодика фиксирует повышение и понижение тона. Различают три вида мелодики: повествовательная - резкое понижение голоса на последнем ударном слоге; вопросительная - повышение голоса на том слове, которое служит смысловым центром вопроса; восклицательная - свидетельствует об эмоциональном побуждении, сопровождающем речь говорящего. Темп речи - скорость произнесения речевых элементов. Смена темпа зависит от содержания высказывания, эмоционального настроя, возраста говорящего. Патологически быстрая речь (тахилалия) требует усиленного внимания, что вызывает утомление. Патологически замедленная речь (брадилалия), наоборот, ослабляет внимание, что тоже приводит к утомлению. Тембр- индивидуальный компонент интонации, колорит голоса. Изменение тембра зависит от эмоционального состояния человека, от времени суток. Пауза - «незвуковое» интонационное средство. Паузы разрывают поток речи, чем облегчают восприятие речи. Различают смысловую паузу (логическую), целиком определяемую синтаксисом, и ритмическую паузу (стих). Длительность пауз и характер их распределения в речевом потоке во многом определяют ритмико-мелодическую сторону интонации. Сила голоса зависит от того, как направлены звуки голоса в резонаторы, в каком состоянии они находятся. Громкость обеспечивается хорошей работой дыхательного аппарата, активной артикуляцией, отсутствием лишнего мышечного напряжения. При нарушении силы голоса он становится иссякающим, слабым, либо слишком громким. Сила голоса - это величина объективная, это реальная энергия звука, измеряемая в децибелах. Сила звучания зависит от амплитуды (размаха) колебания голосовых связок, степени их напряженности, а также от деятельности резонаторов (полости рта и носа). Громкость голоса зависит от его силы. Это управляемое качество голоса. Гибкое изменение громкости голоса - это средств достижения выразительности речи, ее разнообразия, адекватности ситуации общения. Высота голоса - физиологическое свойство речевого голоса, управляемое напряжением голосовых складок и частотой их колебаний. Характеризуется организационным дыханием и активной работой резонаторов, усиливающих звук. При нарушении высоты голоса он становится монотонным, тремолирующим, дрожащим, невыразительным, немодулированным, иногда фальцетообразным. Модуляция голоса - изменение голоса по высоте, силе, тембру и длительности. Ритм. Это закономерное повторение соизмеримых и чувственно ощутимых единиц. Ритм в широком смысле присущ непосредственно целому ряду природных явлений и человеческому организму (ритмичное дыхание, работа сердца, кровообращение и т.д.). В основе ритмической организации человеческой речи лежит человеческое дыхание. Поскольку процесс дыхания относительно ритмичен, постольку ритмична в известной мере и человеческая речь: необходимость периодических вдохов и выдохов вызывает соответствующие остановки голоса - паузы, которые разбивают речь на единицы, называемые речевыми тактами. Таким образом, единицей речевого ритма становится слово или группа слов, ограниченные от последующих при помощи паузы. Логическое ударение. Это выделение наиболее важного слова в ряду остальных для предания предложению точного смысла. Логическим признается смысловое ударение, максимально сильно акцентируемое, четко выделенное интонационно (силой и значительным интервалом высоты тона по сравнению с обычным словесным ударением). Следовательно, средствами выражения логического ударения являются: усиление словесного ударения, повышение или понижение тона на ударном слоге выделенного слова, увеличение длительности, которое достигается усилением напряженности артикуляции ударного слога. Полетность голоса. Это способность голоса быть слышимым на больших расстояниях при минимальных затратах сил говорящего или поющего. Дикция. Основа четкости и разборчивости речи. Ясность и чистота произношения зависят от активной и правильной работы артикуляционного аппарата: языка, губ, неба, нижней челюсти и глотки. Просодические элементы речи: мелодика, сила произнесения слов и слогов, соотношение отрезков речи и пауз, общая тембровая окраска не зависят от качества звуков речи. Кратчайшая просодическая единица языка - слог или мора (лат. mora - «промежуток времени, пауза»). Чрезвычайно важным аспектом в устной форме употребления языка является интонация. Именно она всегда считалась средством уточнения его коммуникативного смысла и эмоционально-экспрессивных оттенков. 6. Связь между развитием тонкой моторики рук и освоением артикуляционных движений речевого аппарата. Нейробиологи давно доказали связь между мелкой моторикой руки и развитием речи. С анатомической точки зрения, около трети всей площади двигательной проекции коры головного мозга занимает проекция кисти руки, расположенная очень близко к речевой зоне. Именно величина проекции руки и ее близость к моторной зоне дают основание рассматривать кисть руки как “орган речи”, такой же, как артикуляционный аппарат. В связи с этим, было выдвинуто предположение о существенном влиянии движений пальцев на формирование и развитие речевой функции ребенка. Поэтому, чтобы научить малыша говорить, необходимо не только тренировать его артикуляционный аппарат, но и развивать движения пальцев рук, или мелкую моторику. В головном мозгу центры, отвечающие за речь и движения пальцев рук расположены очень близко. Стимулируя тонкую моторику и активизируя тем самым соответствующие отделы мозга, мы тем самым активизируем и соседние зоны, которые отвечают за речь. Слаженная и умелая работа всех пальчиков малыша помогает развиваться его речи, интеллекту, оказывает положительное воздействие на весь организм в целом, готовит руку к письму.Кисти рук – представители речевых центров головного мозга, при повышении их умелости и ловкости напрямую активизируют речевые функции. Зависимость уровня развития речи от степени развития тонких движений пальцев рук. Степень развития  движений пальцев Степень развития  речи Степень развития  общей моторики Норма Норма Норма Выше нормы Выше нормы Выше нормы Ниже нормы Ниже нормы Ниже нормы Невропатолог и психиатр В.М. Бехтерев писал, что функция движения руки всегда тесно связана с функцией речи и развитие первой способствует развитию второй. М.М. Кольцовой установлено: - около трети всей площади двигательной проекции головного мозга занимает проекция кисти руки, которая расположена рядом с проекцией речевой моторной зоны; - работа над движениями пальцев рук действительно стимулирует созревание центральной нервной системы, что проявляется, в частности, в ускорении развития речи ребенка. Высказывание И.П. Павлова о том, что «речь это прежде всего мышечные ощущения, которые идут от речевых органов в кору головного мозга», подтверждается многими исследователями детской речи. поэтому при изучении проблемы, как стимулировать развитие речи ребенка, возникла мысль об использовании мышечных ощущений от речевого аппарата. посмотрев на «карту» головного мозга, мы видим, что двигательная речевая область расположена совсем рядом  с двигательной областью, а площадь двигательной проекции занимает проекция кисти руки, расположенная очень близко от речевой моторной зоны. Величина проекции кисти и ее близость к моторной речевой зоне навели многих ученых на мысль о том, что тренировка тонких движений пальцев рук окажет большое влияние на развитие активной речи ребенка. Задачи преодоления нарушений устной речи на ФФ уровне — формирование психофизиологических механизмов, обеспечивающих овладение фонетической стороной речи (сенсорных и моторных звеньев речевого процесса); — формирование речевых навыков фонетически пра­вильной речи, интонационной выразительности. В процессе логопедической работы реализация указан­ных задач осуществляется в их единстве и взаимосвязи. Система преодоления фонетико-фонематических на­рушений включает в себя следующие разделы: 1.Развитие ручной моторики и моторики артикуляторного аппарата. 2.Формирование правильной артикуляции звуков и автоматизма их произношения в различных фонетиче­ских условиях. 3.Формирование интонационной выразительности речи. 4.Формирование восприятия устной речи. Работа по развитию фонематического восприятия, анализа и синтеза ведется в определенной последовательности: выделение звука на фоне слога и слова; выделение первого и последнего зву­ков слова; выделение звука в середине слова; определение последовательности и количества звуков; определение местоположения звука в слове по отношению к другим. Работа по преодолению фонематических нарушений проводится поэтапно. I ЭТАП. Формирование восприятия устной речи на фонетическом уровне Задачами этого этапа являются: — развитие распознавания звуков речи, т. е. воспри­ятия устной речи на сенсомоторном уровне; — развитие стимулирующей функции речеслухового анализатора (формирование четкого слухового обра­за звука); — формирование слухового контроля за качеством собственного произношения; — создание благоприятных условий для последующе­го формирования фонематических функций. Логопедическая работа на данном этапе проводится в двух направлениях. 1.Формирование восприятия устной речи в процес­се имитации слогов 2. Формирование восприятия устной речи в процес­се различения правильно и искаженно произнесенного звука II ЭТАП. Формирование восприятия устной речи на фонологическом уровне Работа на этом этапе начинается с последовательно­го уточнения произносительного и слухового образов отрабатываемого звука и ведется в трех направлениях. 1. Уточнение артикуляции звука с опорой на зритель­ное, слуховое, тактильное восприятие, кинестетические ощущения 2. Выделение звука на фоне слога 3. Выделение звука на фоне слова 2.Лексико-грамматический уровень речи При нарушении ЛГуровня речи наблюдаются: несформированность большинства компонентов речевой функци­ональной системы, многих языковых процессов. По уровням: 1.Лексический: процесс систематизации лексики и организа­ции семантических полей осуществляется в более поздние сроки и имеет качественное своеобразие. Отсюда: - бедность словаря и трудности ак­туализации его в экспрессивной речи - Сема́нтика — раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка. слова дети заменяют по семантическому признаку (свитер-кофта), ошибочно используют слова обобщающего значения либо вообще их не знают. - неточность употребления и конструирования антонимов. Конструирование по принципу «отрицания» (красивый-некрасивый). При таком способе значение про­тивопоставления здесь не передается ни лексическими, ни грамматическими средствами. - неточно употребляют многие общеупотребительные слова, обозначающие зрительно сходные предметы, час­ти предметов, части тела; прилагательные, обознача­ющие признаки толщины, высоты, ширины; глаголы, обозначающие голосовые реакции животных, семантиче­ски близкие действия». замены слов, объединяются в следующие группы: замены семантически близких слов, относя­щихся к одному семантическому полю; замены словообразовательными неологизмами; замены однокоренными словами и словами, сходными по артикуляции. - трудностях группировки слов (даже семанти­чески далеких), свидетельствующих о неточном понима­нии значений многих слов, о невозможности в ряде случа­ев выделить существенные признаки в их значении, и в трудностях выполнения заданий на подбор антонимов и синонимов. Исследованием Н. В. Серебряковой выявлен комплекс факторов, обусловливающих недостаточную сформированность антонимических и синонимических отношений в языке: ограниченность объема словаря, несформированность семантических полей, неумение выде­лять в структуре значения слова основной дифференци­альный семантический признак и сопоставлять слова по существенному семантическому признаку. 2. Грамматический строй характеризуется неусвоенностью многих сложных грамматических форм: творительного падежа, именного управления, атипичных форм, разгра­ничения окончаний по типам склонений. У детей с ЛГНР овладевают грамматической системой языка в значительно более поздние сроки (Е. Ф. Соботович, 1981). - аграмматизмы в устной речи связаны прежде всего с нарушением двигательной дифференциации фонем. Так, например, нарушение дифференциации [Ы] — [И], твер­дых и мягких согласных, сонорных звуков [ЛЬ] — [Й] обусловливает соответствующие изменения во флекси­ях (у белкы, с собаколь). Другие ошибки связаны с по­терей звукового образа слова. Нечеткость слухового и кинестетического образа слова (и особенно окончаний) приводит к нарушениям морфологической системы язы­ка, формирование которой тесно связано с противопостав­лением окончаний по их звуковому составу. Показатель­ными симптомами морфологических нарушений являют­ся неверные согласования в роде и числе, достаточно стой­кие нарушения парадигмы склонения и спряжения. На­рушения морфологической системы языка выражаются и в существенных трудностях словообразования, проявляющихся в наличии большого количества ненормативных словообразований, несформированности системы даже продуктивных словообразова­тельных моделей (наличии окказиональных словообразо­ваний производных слов даже с продуктивными суффик­сами), наличии вариативных замен аффиксов, различа­ющихся по значению. Таким образом, патология двигательного звена, при­водя к возникновению в структуре речевого дефекта при стертой дизартрии ведущих фонетических расстройств, задерживает в целом формирование речевой функцио­нальной системы и овладение всеми элементами языка (фонематическими, Зависимость развития ЛГУР от когнитивного уровня ребенка. Лексико-грамматический строй речи всегда нарушен при когнитивной недостаточности. Нарушение познавательной деятельности приводит к трудностям усвоения семантической стороны языка, поэтому умственно отсталые дети с трудом овладевают сложными по семантике словами (абстрактными, о б о б щ е н н ы м и и г р а м м а т и ч е с к и м и ф о р м а м и ( н а п р и м е р , сложноподчиненными предложениями). В связи с общим недоразвитием аналитико-синтетической деятельности у них затруднено формирование всех языковых обобщений, замедленно и качество усвоения материала, иначе, чем нормальные дети, усваивают закономерности языка. Ограниченность представлений об окружающем мире , слабость речевых контактов , незрелость интересов , снижение потребности в речевом общении представляют собой значимые факторы, обуславливающие замедленное аномальное развитие речи у умственно отсталых детей. Таким образом, направленная системная работа по формированию лексикограмматических средств языка является неотъемлемой частью общей коррекционно-педагогической работы по формированию и развитию речи у умственно отсталых детей. Умственное и речевое развитие ребенка тесно связаны между собой, но вместе с тем развитие речи и познавательной деятельности характеризуются определенными особенностями. Формирование речи основывается на развитии познавательной деятельности, но эти два процесса являются относительно автономными. Интеллектуальная недостаточность отрицательно сказывается на речевом развитии ребенка. Расстройства речи у детей данной категории проявляются на фоне грубого нарушения познавательной деятельности, аномального психического развития в целом. Речевые нарушения у этих детей носят системный характер, т.е. страдает речь как целостная функциональная система. При умственной отсталости нарушаются все компоненты речи : её фонетикофонематическая сторона грамматический строй. У умственно отсталых детей отмечается несформированность как импрессивной, так и экспрессивной речи. У детей данной категории оказываются несформированными в большей или меньшей степени все этапы речевой деятельности. Отмечаются слабость мотивации , снижение потребности в речевой деятельности, создание внутренних программ речевых действий. Вследствие целого ряда причин нарушаются реализация речевой программы и контроль за речью, сличение полученного результата с предварительным замыслом. При умственной отсталости в различной степени нарушены многие уровни порождения речевого высказывания : смысловой, языковой, сенсомоторный. При этом наиболее недоразвитым оказываются высокоорганизованные сложные уровни ( смысловой, языковой) , требующие анализа и синтеза, абстрагирования, обобщения и сравнения. К старшим классам у большинства умственно отсталых школьников происходит коррекция нарушений сенсорного и моторного уровней речи, п ол н о е у с т р а н е н и е н а ру ш е н и й ф о н е т и ч е с ко й с то р о н ы р е ч и (звукопроизношения, просодических компонентов). В то же время языковой и смысловой уровни развития речи у этих детей не достигают нормы. Задачи преодоления нарушений устной речи на ЛГНР уровне Коррекционное обучение включает в себя работу над словом, словосочетанием и предложением. Эти направ­ления коррекционной работы тесно связаны между со­бой и реализуются параллельно. на­правлениям: 1) обогащение словаря. Увеличение словаря (усвоение новых слов и значений), качественное обогащение словаря (путем ус­воения смысловых и эмоциональных оттенков значений слов, переносного значения слов и словосочетаний). осуществляется на материале имен существительных, прилагательных, глаголов, на­речий начиная со слов, наиболее часто употребляющих­ся в речевой практике, с постепенным переходом к менее употребительным. 2) уточнение значений слов. В процессе проведе­ния этой работы детей необходимо научить дифференци­ровать значения слов по различным признакам, выделять существенный признак в структуре значения слова. 3) формирование словоизменения; В процессе формирования словоизменения отрабаты­ваются все грамматические формы слов — существи­тельных, прилагательных, глаголов на основе последо­вательности их формирования в онтогенезе; вырабаты­ваются представления о смысловом (семантическом) зна­чении предлогов, о предлоге как об отдельном слове; дифференцируются значения предлогов и развивается навык правильного употребления той падежной формы существительного, которую требует связанный с суще­ствительным предлог (т. е. уточняется грамматическое значение предлога). 4) формирование словообразования. Осуще­ствляется работа по закреплению наиболее продуктив­ных словообразовательных моделей с постепенным пе­реходом к непродуктивным. Поскольку значение слова представляет собой единство лексического и граммати­ческого значений, работа по формированию словообра­зования способствует уточнению значения слова, овла­дению системой грамматических значений. задание: 1.сформировать папку с заданими п всем направления работы Логопедическая работа с детьми дошкольного возраста с минимальными дизартрическими рас­стройствами: Учебное пособие / Под ред. Е. А. Ло­гиновой. - СПб.:Союз, 2005. - 192 с. Предпосылки формирования письма и чтения 1.Нейрофизиологические предпосылки - функциональная состоятельность анализаторных систем мозга к усвоению письма: речеслухового, речедвигательного, речезрительного и общедвигательного анализаторов. (сформировано зрительное и слуховое восприятие, моторные функции, полноценно осуществляться слухо-зрительно-моторное взаимодействие). 2.Психологические предпосылки - сформированность, тех психических функций и процессов, которые обеспечивают акт письма - память, внимание, мышление. - полноценное формирование (или сохранность) пространственного восприятия и представлений — а) зрительно-пространственных, б) сомато-пространственных представлений, ощущений своего тела в пространстве, в) пространственных представлений «правого» и «левого» и др. -сформированность (сохранность) двигательной сферы, различных видов праксиса (позы, динами ческого, пространственного, конструктивного); сформированность оптико-мотор ных и слухомоторных координации. Состояние изобразительно-графиеских навыков. - формирование у детей (хотя бы на минимально достаточном уровне) абстрактного мышления, «символических» способов деятельности, которое возможно при постепенном переводе детей от конкретных, предметно-практических способов действия к абстрактным. - сформированность (сохранность) общего поведения, эмоционально-волевой сферы; необходимых личностных качеств, формирование познавательных и учебных мотивов деятельности, навыков саморегуляции и контроля за собственной деятельностью - мотивация, волевое усилие и произвольная саморегуляция. - лингвистическая готовность Для того чтобы осознанно выполнять языковые операции ( в частности, отбор языковых единиц – предложений, слов, их анализ и символизацию с помощью букв), у ребенка должна быть хорошо развита устная речь. Его словарный запас, способность к актуализации слов и продуцированию предложений, грамматическое оформление речи должны соответствовать возрастным нормам. Сформи-рованность операций анализа и синтеза устной речи. - сформированность собственно языковых компонентов речи - развитие сукцессивных функций: различения, запоминания и воспроизведения временных последовательностей стимулов, действий или символов (воспроизведение последовательности движений, звуковых и графических ритмов, воспроизведение последовательности изображений, воспроизведение временной последовательности вербальных стимулов (слова, цифры), способность к автоматизации речевых рядов (времена года, дни недели, месяцы) 3.Социальные предпосылки. Тема 3. Психофизиологическая основа и психологическая структура письменной речи Психофизиологическая основа письменной речи. Анализаторы, участвующие в акте письменной речи: речеслуховой, речедвигательный, двигательный и зрительный Согласно учению И. П. Павлова каждый анализатор представляет собой единую функциональную систему и состоит из трех отделов: рецептора, проводящих нервных путей и мозгового  центра (конца).  Энергия  раздражителя,  воздействуя  на  рецептор, превращается  в  нем  в  нервные  импульсы,  которые  по  проводящим  путям (нервным волокнам) передаются в кору головного мозга, в соответствующий центр.  Мозговые  центры  анализаторов  с  помощью  нейронных  отростков (аксонов) образуют определенные нервные связи. Речедвигательный – анализатор, обеспечивающий восприятие и анализ информации от речевого аппарата (органов дыхания, фонации и артикуляции) и организующий подготовку и выполнение речевых движений. Состоит из центрального отдела (кора двигательных отделов мозга, преимущественно левого полушария); проводникового отдела - нервных путей, связывающих кору мозга с исполнительным двигательным аппаратом, и периферического двигательного аппарата речи. Периферическая  часть  двигательного анализатора  - внутренние рецепторы органов движения — мышц, суставов и сухожилий. Они получают раздражения во время движения этих органов и, посылая импульсы в кору полушарий, сообщают о состоянии органов движения и о тех действиях, которые человек совершает с их помощью. Речеслуховой – анализатор, обеспечивающий восприятие и анализ поступаюших слуховых раздражений. Состоит из периферического отдела (внутреннее ухо); проводникового отдела, проводящего воспринятое слуховое раздражение в мозг, и центрального, коркового, конца анализатора, к которому относится кора преимущественно левой височной доли. Здесь слуховые раздражения перерабатываются и осознаются как звуки речи данного языка — фонемы. Двигательный – обеспечивает сложную работу мелких мышц кисти, всей руки, произвольные движения, т.е. движения, которые имеют цель, которые планируются, контролируются и оцениваются; движения, параметры которых могут изменяться при изменяющихся условиях деятельности руки..Корковый конец двигательного анализатора расположен в лобной и теменной долях, в передней и задней центральных извилинах (соматосенсорная зона) и центральной борозде.Периферический отдел представлен проприорецепторами, расположенными в мышцах, связках, сухожилиях. Проприорецепция обеспечивает восприятие позы тела, а также пассивных и активных движений отдельных его частей. Поэтому проприорецепторы называют также органами чувств положения и движения или мышечно-суставной чувствительности. Проводниковый отдел представлен нейронами. Центральным отделом являются нейроны передней центральной извилины. НА Бернштейн разработал теорию организации движений и отнес речь к высшему уровню организации движений.  Для осуществления речевого акта необходимо наличие двух составных компонентов: его кинестетической основы, которая обеспечивает дифференцированный состав сложных движений, и лежащей в основе образования плавных, протекающих во времени двигательных навыков - кинетической основы. Высказывание Павлова о том, что «речь — это, прежде всего, мышечные ощущения, которые идут от речевых органов в кору головного мозга», подтвержда­ется многими исследователями детской речи.  Праксис - способность к выполнению целенаправленных двигательных актов. Лурия разделил все праксические действия на кинестетические (чувствительные) и кинетические (двигательные), постулируя таким образом наличие двух видов праксиса - кинестетического и кинетического. Кинестетический праксис А.Р. Лурия обозначил как афферентный, а кинетический - как эфферентный. Кинестетический праксис - Воспроизведение поз.Кинетический праксис - выполняется последовательный ряд движений По данным специальных нейрофизиологических и нейропсихологических исследований (142, 146, 243 и др.), психологический уровень реализуется за счет работы лобных отделов мозга – передне-, задне– и медио-базальных отделов лобной области больших полушарий коры головного мозга. Психофизиологический уровень обеспечивается совместной работой заднелобных, нижнетеменных, височных, задневисочных, переднезатылочных отделов (т. н. зона ТРО). Лингвистический уровень, на котором происходит выбор языковых средств (нужных звуков, слов, синтаксиса), зависит от совместной работы передней и задней речевых зон, обеспечивающих «синтагматику» и «парадигматику» речи. Совместная работа всех указанных морфологических образований коры головного мозга и составляет мозговую основу процесса письма. Психолингвистическая характеристика письменной речи. В психологии речи письмо рассматривается как сложный психический процесс, Еще в XIX в. некоторые ученые-неврологи рассматривали письмо как оптико-моторный акт, а расстройства его – как утрату (нарушение) оптико-моторных актов, т. е. как нарушение связей между мозговым центром зрения, моторным центром руки и центрами образования слов. Современная психология рассматривает письмо как сложную осознанную форму речевой деятельности, имеющую как общие, так и отличительные характеристики с другими формами внешней речи. Исследования психологов, лингвистов и других ученых в области наук «речеведческого» направления показали, что процессы письма и устной речи различаются по многим параметрам: по происхождению, способу формирования, способу протекания, психологическому содержанию, функциям. Способы осуществления процесса письма с самого начала их возникновения выступают как осознанные действия, и только постепенно письмо превращается в навык. «Этим оно отличается от устной речи, формирующейся непроизвольно и протекающей автоматизированно» (там же, с. 152). Психологическая структура письма достаточно сложна. Первым и основным компонентом процесса письма является звуковой анализ слова, предполагающий умение выделять отдельные звуки из звучащего слова и превращать их в устойчивые фонемы. Вторым компонентом, входящим в процесс письма, является операция соотнесения каждого выделенного из слова звука с соответствующей ему буквой. Наконец, третьим звеном является перешифровка зрительного представления буквы в адекватные ей графические начертания, реализуемые, в свою очередь, посредством комплекса последовательных движений. Исследованиями установлено, что психофизиологической основой речи и речевых процессов является совместная работа слухового и речедвигательного анализаторов (144, 285 и др.) Исходя из этого, полноценный анализ звучащего слова требует участия кинестетических механизмов. Кроме того, анализ слова, помимо выделения и уточнения звуков на основе акустических и кинестетических афферентаций, предполагает еще и операцию установления звукового состава слова и последовательности звуков в слове. При этом выделенные звуки необходимо еще и сохранять в кратковременной памяти. Только после этого выделенный из слова и уточненный звук может быть перешифрован в букву. В этом звене акта письма принимает участие процесс зрительного восприятия и восприятия пространства и пространственных отношений предметов. Согласно концепции А.Р. Лурии и Л.С. Цветковой (146, 244), письмо как вид речевой деятельности включает ряд уровней, или фаз. Рассмотрим их внутреннее содержание и составляющие эти уровни операции. Психологический уровень включает ряд «звеньев», соответствующих интеллектуальным, речемыслительным действиям, посредством которых реализуется письменная деятельность. К ним относятся: – возникновение намерения, мотива к письменной речи; – создание замысла (о чем писать?); – создание на его основе общего смысла (что писать?), определение содержания письменной речи; – регуляция деятельности и осуществление контроля за выполняемыми действиями. Психофизиологический (или сенсомоторный) уровень состоит из двух подуровней – сенсо-акустико-моторного и оптико-моторного. Сенсо-акустико-моторный подуровень состоит из звеньев, обеспечивающих «техническую» реализацию процесса письма: – обеспечивает процесс звукоразличения. Он создает основы для операций акустического и кинестетического анализа звуков, анализа слова, для умения выделять устойчивые фонемы и артикулемы; – делает возможным установление последовательности в написании букв в слове (половник, поклонник, полковник и т. д.); – эти процессы, в свою очередь, обеспечиваются механизмом слухоречевой памяти. На оптико-моторном подуровне происходят сложные процессы перешифровки с одного кода языка на другой: – со звука на букву; – с буквы на комплекс тонких движений руки, т. е. в моторное предметное действие, соответствующее написанию каждой отдельной буквы. Следует учитывать, что соотношения между звуком и буквой, между фонемой и графемой (в большинстве «развитых» языков мира) достаточно сложные. Весь этот ряд перешифровок предполагает перевод одного и того же звука в ряд различных форм его проявления – в моторные, оптические образы. При этом перешифровка звука в букву при письме и буквы в звук при чтении являются очень сложными процессами. Перевод с одного уровня на другой возможен лишь благодаря взаимодействующей работе целого ряда анализаторных систем. Переработка с их помощью данных сенсомоторного уровня ведет к пониманию значения смысла передаваемой информации. Сложное взаимодействие, единство этих уровней и обеспечивают письмо как со стороны быстроты и точности восприятия знаков, так и со стороны адекватного понимания значения, которое несут эти знаки. На ранних этапах овладения письмом каждая отдельная операция является изолированным, осознанным действием. Написание слова распадается для ребенка на ряд задач: 1) выделить звук, 2) обозначить его соответствующей буквой, 3) запомнить ее, 4) изобразить букву графически, 5) проверить правильность написания. По мере овладения письмом психологическая и психофизиологическая структура навыка меняется, отдельные операции выпадают из-под контроля сознания, автоматизируются, объединяются и превращаются в сложную деятельность – письменную речь. Для осуществления письма необходимы: обобщенные представления звуков данной языковой системы и одновременно устойчивые связи звуков и букв, обозначающих эти звуки. Необходимо наличие в памяти обобщенных и устойчивых образов-эталонов фонем (применительно к организации устной речи), а также обобщенных и устойчивых «эталонов» графем, обозначающих соответствующие фонемы. Лингвистический уровень организации письма определяет, какими средствами осуществляется письмо. «Этот уровень обеспечивает письмо лингвистическими, языковыми средствами реализации процесса, т. е. реализует перевод внутреннего смысла, формирующегося на психологическом уровне, в лингвистические коды – в лексико-морфологические и синтаксические единицы, т. е. в слова и фразы». Мозговая организация деятельности письма достаточно сложна. Сложная многоуровневая структура процесса письма обеспечивается деятельностью ряда анализаторов, отвечающих за психофизиологическую основу письма, – соответствующими функциями акустического, оптического, кинестетического, кинетического, проприоцептивного, пространственного анализаторов и других анализаторных систем. Звуковой анализ обеспечивается совместной работой акустического и кинестетического анализаторов. Перешифровка звуков в буквы происходит с помощью работы акустического, кинестетического и оптического анализаторов. Правильное написание буквы обусловлено совместной работой оптического, пространственного и двигательного анализаторов, обеспечивающих тонкие движения руки, и т. д. (142, 146). «Естественно, что такой сложный процесс требует совместной работы не одного, а ряда участков мозга» (244, с. 156). А.Р. Лурия, основываясь на учении К Липманна о праксисе и апраксии, существенным образом развил его. Он разделил все праксические действия на кинестетические (чувствительные) и кинетические (двигательные), постулируя таким образом наличие двух видов праксиса — кинестетического и кинетического. Кинестетический праксис А.Р. Лурия обозначил как афферентный, а кинетический — как эфферентный  Кинестетический ощущений положения или направления движения  Кинетическийно плавный переход от одною звена сложного движения к следующему оказывается недоступным ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ОРГАНИЗАЦИИ ПИСЬМА Операция Психологическая основа. Психофизиологические предпосылки (Анализаторы) Процессы – возникновение намерения, мотива письма – создание замысла (о чем писать?) – создание на его основе общего смысла (что писать?), определение содержания письма – регуляция письма и осуществление контроля за выполняемыми действиями (проверка правильности написания) Интеллектуальные, речемыслительные действия ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ОРГАНИЗАЦИИ ПИСЬМА Операция Анализаторы Процессы Сенсо-акустико-моторный подуровень Анализ звукового состава слова, перевод слышимых звуков в фонемы, определение последовательности звуков в слове Оптико-моторный подуровень - обозначение звука – буквой (перевод фонем в графемы) - написание буквы графически с учетом пространственного расположения элементов (перевод графемы в кинему) - контроль написания букв и соединений Речеслуховой и речедвигательный (акустический и кинестетический анализ звуков) Речеслуховой – выделение нужныйх звуков фонем Речедвигательный (Кинестетический) (мышечная чувствительность органов артикуляции – ощущение позы, положения) – выделение артикулем Психологические предпосылки: Кратковременная слухоречевая память (наличие в памяти эталонов-фонем, эталонов-артикулем сохранение в памяти последовательности звуков-букв) Психологические предпосылки: актуализация в памяти образов букв, Речеслуховой. Речедвигательный (Кинестетический) (ощущение положения, движения мелкой моторики). Двигательный (Кинетический) – перевод зрительный схем букв в систему последовательных движений Зрительный (Оптико-пространственный) анализатор ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ОРГАНИЗАЦИИ ПИСЬМА Операция Анализаторы Процессы Перевод внутреннего смысла в лингвистические коды - подбор лексических единиц (подбор слов и выражений) - подбор синтаксических единиц, построение фразы по правилам грамматики и синтаксиса Интеллектуальные, речемыслительные действия Исходя из сказанного, основными характеристиками письменной деятельности являются следующие: – письмо представляет собой осознанный и произвольный процесс; – единицей его является монологическое высказывание; – это всегда контекстная речь в отличие от устной речи, которая является в той или иной мере ситуативной. Контекстность деятельности письма предполагает, что пишущий осуществляет эту деятельность произвольно, сам активизирует и контролирует ее, создает письменный текст самостоятельно, используя метод «перебора» языковых средств; – письменная деятельность не имеет дополнительных средств, которые бы сделали ее более экономичной с той же степенью точности, что и устная речь, поэтому она использует «стратегию перебора средств» (лексических, синтаксических, фонетических), в связи с этим письменная речь «избыточна»; – для своего развития письмо требует интеллектуальных операций абстрагирования; внешней формой письменной речи является предметно-практическая деятельность (письмо) или деятельность сенсорного восприятия (чтения), поэтому письменная речь в большей степени осмысливается по сравнению с устной; – мотивы ее лежат в сфере интеллектуальной деятельности человека (95, 148, 244 и др.). Чтение также является одним из основных видов речевой деятельности. Эта форма реализации речевой деятельности играет огромную роль в сохранении и передаче социального опыта человечества; велика ее роль в познавательной деятельности, в обучении и воспитании ребенка, подростка, в формировании его личности, в образовании человека зрелого возраста. Чтение как речевая деятельность стимулирует общую интеллектуальную деятельность человека, оказывает благотворное влияние на формирование его мировоззрения, на его социальное поведение и общественную деятельность. Чтение - сложный психический процесс, включающий несколько взаимосвязанных уровней («звеньев»). С одной стороны, чтение является процессом непосредственного чувственного познания, «специализированным» процессом восприятия, а с другой – представляет собой опосредованное отражение действительности. Вместе с тем чтение – это прежде всего процесс смыслового восприятия письменной речи. Чтение – это специфический вид общения, теснейшим образом связанный со слушанием, письмом и отчасти с говорением, которые как виды речевой деятельности многообразно дополняют друг друга. Если письмо есть своеобразное «переложение» устной речи на письменную, то чтение – это перевод письменной речи на устную (В.П. Вахтеров, 1922). Как указывал Д.Б. Эльконин, «чтение – это прежде всего процесс воссоздания звуковой формы слов по их графической (буквенной) модели» (265, с. 383). При этом чтение является не только процессом декодирования сообщения, предъявляемого в письменной форме; оно предполагает и перевод зрительных (графических) символов в устную артикуляционную систему. Таким образом, оно включает в свой состав как элементы кодирования, так и элементы декодирования (а точнее, перекодирования) речевого сообщения. Как и процесс письма, чтение является аналитико-синтетическим интеллектуальным процессом, включающим звуковой анализ и синтез элементов языка. Особенно отчетливо аналитико-синтетический характер чтения проявляется на ранних этапах его развития у ребенка, в частности, когда он анализирует буквы, «переводит» их в звуки, объединяет последние в слоги, а из слогов «синтезирует» слово. Иной, более сложный характер процесс чтения имеет на последующих этапах его формирования. Чем дальше, тем в меньшей степени читающий подвергает анализу все элементы слова, он схватывает взором лишь ограниченный комплекс букв, несущих основную информацию (чаще – корневую часть слова), и по этому комплексу звуко-буквенных знаков восстанавливает значение целого слова. Важно отметить, что единицей процесса чтения является слово, а не отдельные буквы (звуки); последние выполняют роль своего рода ориентиров при чтении. Глаз воспринимает в процессе чтения не все буквы, а лишь некоторые из них, прежде всего те, которые несут наибольшую информацию о слове (слогообразующие гласные, сочетания согласных, образующие основу слова, начальный согласный в слове). Такие буквы носят название «доминирующих». Сущность основной стратегии чтения состоит в следующем. Читающий попеременно осуществляет то «забегание» вперед по строке, к последующему слову (словам), на основе чего происходит «угадывание», создание смысловых «гипотез» («вероятностное прогнозирование» читаемого), то возвращается назад к ранее прочитанному, в ходе которого сверяет первоначально возникшую гипотезу с написанным, и только тогда декодирует значение слова. Такая стратегия чтения, заключающаяся в забегании вперед («антиципация») и в возвращении назад (сличение, контроль), обеспечивается сложным актом движения глаз. Известно, что ограничения свободы движения глаз вперед и назад по тексту нарушают процесс чтения на всех этапах его развития (Т.Г. Егоров, 1953 и др.). Движения глаз как необходимый компонент структуры чтения стали предметом исследования уже достаточно давно (А.В. Трошин, 1915; К. Миллер, 1900, и др.). Исследователи установили, что во время чтения происходит закономерная смена пауз и движений глаз; оптическое восприятие читаемых знаков происходит в момент фиксации глаза, а не его движения. Это направление изучения процесса чтения получило свое дальнейшее развитие в работах Т.Г. Егорова, Д.Б. Эльконина (70, 265) и др., которые подробно изучили движение глаз при чтении и особое внимание уделили изучению регрессивных движений глаз, их значению для чтения. Было установлено, что отсутствие возможности для глаза возвращения назад по строке значительно замедляет процесс чтения, увеличивает количество ошибок, но еще большие затруднения возникают при торможении движения глаз вперед по строке («забегающие» движения), поскольку эти движения обеспечивают так называемое «антиципирующее чтение». Авторы этих работ также считают, что чтение происходит в момент фиксаций глаза (или пауз) и что единицей чтения является слово, а буквы выполняют роль ориентиров в нем. Таким образом, движения глаз являются одним из необходимых условий осуществления чтения. Они обеспечивают (на психофизиологическом уровне) аналитико-синтетическую работу в звене зрительного восприятия, т. е. в самом первом звене сложной психологической структуры чтения. Однако движения глаз являются лишь условием, необходимым для осуществления функции чтения; что же касается самого процесса чтения, то оно характеризуется взаимодействием по крайней мере двух уровней – сенсомоторного и семантического, находящихся в сложном единстве (146, 244 и др.). Сенсомоторный уровень состоит, в свою очередь, из нескольких тесно взаимоувязанных «звеньев»: – звено звуко-буквенного анализа, – звено удерживания, сохранения получаемой информации (в памяти), – смысловые догадки, возникающие на основе этой информации, – сличение, контроль (соотнесение возникающих гипотез с данным материалом).[136] Сенсомоторный уровень обеспечивает «технику» чтения – скорость восприятия, его точность. Семантический уровень на основе данных сенсомоторного уровня обусловливает понимание значения и смысла отдельных слов и целого речевого высказывания. Сложное взаимодействие этих уровней обеспечивает реализацию процесса чтения как со стороны быстроты и точности восприятия и идентификации (опознавания) знаков языка, так и со стороны адекватного понимания значения, которое несут в себе эти знаки (146, 244). Для осуществления процесса чтения необходима сохранность и взаимодействие зрительного, акустического и кинестетического анализаторов, совместная работа которых является психофизиологической основой процесса чтения. Нейрофизиологической основой для обеспечения процесса чтения служит совместная работа заднелобных, нижнетеменных, височных, затылочных отделов коры левого полушария головного мозга. При формировании чтения у детей зрительное восприятие буквенных знаков – отдельно или в слове – обязательно сопровождается проговариванием вслух, т. е. переводом зрительного образа в его звуковой и кинестетический аналог. Точное, безошибочное восприятие – основное условие правильного понимания читаемого. Формирование навыков чтения осуществляется в процессе длительного и целенаправленного обучения. Известный отечественный психолог и педагог-методист Т.Г. Егоров (70 и др.) выделил следующие ступени («стадии») формирования деятельности чтения: – этап овладения звуко-буквенными обозначениями; – послоговое чтение; – этап становления синтетических приемов чтения; – этап «синтетического» («беглого», слитного) чтения. Чтение (как уже достаточно сформированная деятельность) всегда подчинено его основной задаче – пониманию письменного сообщения.Поэтому развитие понимания читаемого в процессе формирования чтения у детей идет в тесной связи с развитием процесса восприятия. В самом начале формирования чтения понимание идет не совместно, а лишь вслед за восприятием: оно возможно только на основе достаточно длительного (по времени) анализа и синтеза звуко-слоговой и морфемной структуры читаемых слов. Постепенно, по мере развития и автоматизации навыка чтения, понимание начинает опережать процесс восприятия, что проявляется в возникновении смысловых догадок, угадывании смысла в пределах отдельных слов. На последующих этапах формирования чтения понимание читаемых сообщений осуществляется уже на основе схватывания смысла целых слов и предложений. Здесь чтение опирается на предвосхищение «последующей» мысли, относящейся уже не к слову или фразе, а к целому абзацу или даже ко всему тексту. У взрослого человека такое «антиципирующее чтение» достигает высокого уровня развития. Акт чтения протекает при этом «в полном и неразрывном единстве процессов восприятия и понимания читаемого» (244, с. 190). Процесс восприятия к этому времени автоматизируется и обеспечивает условия для быстрого и правильного понимания читаемого. Понимание, в свою очередь, начинает активно влиять на процесс восприятия письменного текста, воздействуя на его скорость и точность. Понимание слова, фразы при чтении обеспечивается не только точностью восприятия, но и влиянием контекста. Об этом факторе, играющем известную роль в чтении, указывалось в работах многих авторов (А.В. Трошин, Т.Г. Егоров, А.Р. Лурия, Л.С. Цветкова др.). В экспериментальных исследованиях А.Н. Соколова была показана важная роль смыслового контекста в понимании слова, фразы, абзаца при чтении (205). Исследования Дж. Мортона (308), направленные на изучение вопроса о влиянии контекста речи на процесс чтения, его скорость и точность позволили автору, на основе большого экспериментального материала, сделать следующие выводы: быстрое и адекватное понимание в процессе чтения наступает благодаря более «высокой степени» контекста слов. Высокий уровень контекста слов и полное использование контекстных догадок приводит, в свою очередь, к увеличению скорости чтения, к уменьшению количества фиксаций (объем и «угол охвата» материала при этом увеличиваются), к увеличению точности восприятия, что находит свое выражение в уменьшении регрессивных движений глаз. Дж. Мортон предполагает, что существует своего рода «потенциал чтения», который далеко не полностью используется неопытными чтецами. Этот потенциал связан со знанием статистических свойств языка, с вероятностью (частностью) появления слова в тексте данного типа. Увеличение вероятности слова-стимула может сделать его более доступным для восприятия, а это приведет к увеличению скорости чтения без потери понимания прочитанного. В современной психолингвистической литературе принято различение «внешнего» и «внутреннего» контекстов письменного текста. Первый определяется влиянием всего прочитанного текста, а второй зависит от читаемого абзаца, предложения (А.А. Леонтьев, 129, 133 и др.). Таким образом, нормативно протекающий процесс чтения включает по крайней мере четыре взаимодействующих компонента: звуко-буквенный анализ и синтез, удержание информации, смысловые догадки и процесс сличения возникающих при чтении «гипотез» с написанными словами. Все эти процессы, однако, могут быть осуществлены лишь при наличии сложного движения глаз и при сохранности мотивов данного вида речевой деятельности. Как указывает Л.С. Цветкова, «учитывая всю сложность структуры процесса чтения, легко представить себе все разнообразие картин нарушения чтения при заболеваниях мозга. Клиника давно выделила некоторые разновидности алексии. Одни из них связаны с афазическими расстройствами, включающими затруднения в перекодировании букв в звуки, и проявляют себя по-разному в зависимости от формы афазии, другие – вызываются некоторыми расстройствами высших форм восприятия и поведения. Поэтому процесс чтения может нарушаться в разных звеньях, и психологическая структура нарушений чтения при разных по локализации поражениях может быть глубоко различной» СЕНСОМОТОРНЫЙ УРОВЕНЬ ЧТЕНИЯ Операция Психологическая основа. Психофизиологические предпосылки (Анализаторы) Процессы - звуко-буквенный анализ – удерживание, сохранение в памяти получаемой информации – смысловые догадки, возникающие на основе получаемой информации, – сличение, контроль (соотнесение возникающих гипотез с читаемым материалом) - регуляция процесса чтения (правильность, выразительность), контроль процесса чтения Зрительный (зрительное восприятие, различение и узнавание букв) Речедвигательный Психологические предпосылки: Слухоречевая память (наличие в памяти эталонов-фонем, артикулем, образов слов) Интеллектуальные, речемыслительные действия Слуховой, Речеслуховой СЕМАНТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ЧТЕНИЯ Операция Анализаторы Процессы - понимание значения и смысла отдельных слов и целого речевого высказывания - понимание «внешнего» и «внутреннего» контекстов  текста. Интеллектуальные, речемыслительные действия Физиологической основой чтения является не только зрение, но и слух, и артикуляция. При чтении про себя создается впечатление, что человек читает глазами, на самом же деле движения сохраняются, но не в явной, а в скрытой форме, в форме так называемой внутренней речи.