Понятие «сила» в международных отношениях

ЛЕКЦИЯ 1. ПОНЯТИЕ «СИЛА» В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ «Мягкая сила» – это возможность достигать целей на внешнеполитической арене путем убеждения и привлечения симпатий других акторов, способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, путем притягательности, а не с помощью подачек или принуждения. Основным инструментом наращивания потенциала «мягкой силы» государства в современном мире является публичная дипломатия. Но что же такое сила в международных отношениях? Сегодня фактор силы является ключевым инструментом измерения влияния любого политического игрока на мировой арене, будь то государство, международная межправительственная организация, НПО, ТНК или даже террористическая сеть. В международной жизни сила одних акторов или ее отсутствие у других определяет форму конструируемой ими модели сосуществования (иерархии, баланса сил, гегемонии). Категория силы – одна из древнейших в международных отношениях. Она заявила о себе, наверное, тогда, когда в мире еще не было государств, а человечество делилось на расы, племена и родовые общности. На протяжении всего существования человечества в различных формах его социальной и политической организации именно сила являлась важнейшим фактором выработки стратегии взаимодействия с соседями. С появлением государств это понятие было легитимизировано. Не случайно, что в языке некоторых народов до сих пор слова «сила» и «государство (власть)» означают практически одно и тоже, имея при этом различные коннотации: в английском языке слово «власть» происходит от слова «сила» (power), в китайском – от слова «весы», а в русском – от слова «владение», «собственность». В теории международных отношений «сила» является точкой отсчета большинства концепций политического мышления. Еще у Фукидида в V веке до н.э. в «Истории Пелопоннесской войны» сила выступает в качестве 1 основной категории, предопределяющей поведение государств (полисов) во внешнем мире. Две с половиной тысячи лет спустя известнейший теоретик международных отношений Г. Моргентау, исследуя истоки политики в отношениях между государствами, писал о «национальном интересе, понимаемом в терминах силы». Между тем, хотя суть понятия силы на протяжении веков оставалась почти неизменной, применение самой силы на практике несло на себе отпечаток времени. Изменения происходили в соответствии с переменами в развитии человека, общества, государства, технологий и, конечно, самой международной среды. Причем зачастую в системе международных отношений закон силы оказывался выше силы закона. В целом, в классической теории международных отношений под силой понимается, прежде всего, способность государств конвертировать в политическое влияние его военную мощь. Но не только. «Вес» государства в мировой политике определяется следующими факторами:  военная мощь как совокупный военно-политический потенциал государства;  экономический ресурс как база для военно-политической мощи;  территориальный и демографический ресурсы как потенциальная мощь государства;  политико-дипломатический ресурс, степень представленности государства во влиятельных международных структурах;  культурный ресурс как привлекательность государства. Особое внимание следует обратить на последний пункт. Дело в том, что уже во второй половине XX века стало ясно, что времена, когда основным инструментом международной политики выступали армия и флот, уходят в прошлое. С появлением ядерного оружия война как «продолжение политики другими средствами» представляется малоинтересным занятием. Впрочем, даже война обычными вооружениями становится столь тяжким испытанием для экономики, что элиты ведущих государств мира уже достаточно давно озадачились вопросом о более эффективных способах достижения целей на 2 международной арене. Даже самые крупные и развитые государства больше не могут позволить себе решать собственные и международные проблемы исключительно насильственными средствами. В этой связи возрастает роль и значение несиловых инструментов в мировой политике, т.е. «мягкой силы». Что же вкладывает в понятие «сила» на международной арене современное политическое мышление? Классик концепции политического реализма Г. Моргентау, для которого сила – своего рода архимедов рычаг мирорегулирования, решительно утверждает, что «сила есть власть над умами и действиями людей». Г. Киссинджер дает еще более краткое ее определение, полагая, что во внешней среде «сила есть влияние». Представители школы политического реализма считают, что сила является базовой характеристикой любого государства, его непременным атрибутом, а также постоянной целью (стремление к росту влияния и мощи) и одновременно средством достижения результатов в политике. Оппоненты реалистов, например, знаменитый французский ученый Р. Арон не разделял их взглядов и считал, что сила государства является лишь частью его мощи. Сила включает в себя материальные, человеческие и моральные ресурсы актора (потенциал), а также вооружение и армию (реальные военные инструменты). По мнению Арона, мощь – это способность навязать другому субъекту свою волю, опираясь на собственную силу, заставить оппонента действовать в своих интересах, то есть оказывать влияние на его поведение на международной арене. Британский историк, журналист и исследователь международных отношений Эдуард Карр определял категорию силы как «способность государства использовать материальные ресурсы для того, чтобы заставить других делать то, что они в противном случае не сделали бы». Близкое к этому определения можно найти у основоположников школы неолиберализма Роберта Кохейна и Джозефа Ная. По их мнению, «силу можно представить себе как способность субъекта заставить других предпринять что-либо, что они иначе предпринимать бы не стали (и при этом по приемлемой для действующего лица «цене»)». Кохейн и Най развили идею о том, что сила не сводится к военной мощи, так как 3 государства соперничают и в области финансов, торговли, энергетики, культуры. Для объективной оценки силы государства следует учитывать не только мощь армии и оснащенность вооружением, но и развитость экономической и финансовой модели, уровень технологического развития, степень участия в мировом торговом обороте, культурные и образовательные связи. Их концепция в целом соответствует позиции английского философа Бертрана Рассела, согласно которой «сила может быть определена как способ получения желаемых результатов». Известный американский политолог Джон Стоссинджер в своей книге «Мощь наций» определяет силу так: «Сила в международных отношениях есть возможность государства использовать свои реальные или потенциальные ресурсы таким образом, чтобы воздействовать на образ жизни и поведение других государств». Британский политический и социальный теоретик Cтивен Льюкс в своей работе «Власть: радикальный подход» выделяет «три лица» силы/власти: первое представляет собой силу принимать и реализовывать решения, второе – устанавливать повестку и таким образом формировать и ограничивать пространство дискурса, третье – способность манипулировать желаниями и преференциями других, убеждать других желать того же, что желает субъект силы. У всех этих определений есть одно общее, а именно: сила во внешнем мире – это, прежде всего, способность влиять на поведение другого государства (или негосударственного актора) в желаемом для себя направлении, это способность устанавливать различные формы зависимости одного государства (или негосударственного актора) от другого. Отсюда следует, что это воздействие может достигаться разными способами, а не только использованием военного потенциала, военного давления, угрозы или, в конечном счете, ведения войны. Каковы же сегодня основные виды силы в международных отношениях? На протяжении человеческой истории сила государства отождествлялась, главным образом, с его военной силой. Это логично: если 4 система международных отношений настроена на высокую вероятность конфронтации, то понятие силы естественно идентифицируется с понятием военной силы. Военная сила служила и служит важнейшим показателем мощи и влияния государств. Ее приоритет на протяжении веков не подвергался сомнению. И в наши дни немало политиков и экспертов (российских и западных) исходят из того, что военная сила (и прежде всего ее ракетно-ядерный компонент) является главным инструментом, влияющим на окружающее пространство. Однако сегодня глобализация и демократизация мировой системы выдвигают проблемы, не решаемые с помощью военной силы, – экономические, экологические, гуманитарные и др. Наличие же у ведущих держав ядерного оружия делает развязывание масштабных войн практически невозможным. Тем не менее, окончательного отхода военной силы на второй план ожидать не стоит. Общий курс на возвращение роли государств в международных отношениях (ничего более устойчивого так и не появилось), эрозия правил, в том числе норм международного права, заставляет государства постоянно думать о собственной безопасности. Не дают об этом забыть и многочисленные вооруженные конфликты в самых разных частях планеты от Сирии до Украины. Наличие мощных вооруженных сил с ядерной составляющей является необходимым условием того, чтобы государство чувствовало себя уверенным перед лицом нарастающего хаоса и турбулентности в международных отношениях. Вместе с тем, сводить понятие силы на международной арене к военной мощи государства вряд ли правомерно. Ядерное оружие в военном плане фактически неиспользуемо, не случайно оно больше никогда не применялось на полях сражений после Хиросимы и Нагасаки, превратившись таким образом в чисто политическое средство. Значение военной силы сохраняется, но во многом лишь как инструмент поддержания статус-кво или борьбы с транснациональными угрозами, такими как международный терроризм. Данное обстоятельство не означает, что военная сила вообще не 5 востребована ныне на международной арене. Это означает лишь то, что военная мощь – лишь один из возможных вариантов существования и использования силы как внутри страны, так и во внешнем мире. И все же наличие ядерного оружия играет колоссальную роль, что наглядно показывают события вокруг КНДР. На данный момент существует девять ядерных держав, которые обладают этим «великим уравнителем». И велик риск, что число в обозримой перспективе можем увеличиться. Большое значение в системе международных отношений имеет политико-дипломатическая путями. Первый – сила, прямое которая реализуется наращивание несколькими собственных политико- дипломатических возможностей, в том числе путем привлечения на свою сторону других государств, движений, образования коалиций, союзов, нейтрализации возможной опасности со стороны колеблющихся государств, поддерживая их нейтралитет, не давая им возможности перейти на сторону соперника (яркий пример – НАТО). Второй способ – ослабление политикодипломатического потенциала соперника с помощью разъединения и ослабления его союзов и коалиций, втягивания в заведомо проигрышные для него ситуации. Третий способ состоит в том, чтобы использовать в своих интересах соперничество между двумя государствами или группами по принципу «разделяй и властвуй» (пример – деятельность США на Балканах, постсоветском пространстве, в регионе Северной Африки и Ближнего Востока). Огромное значение на международной арене сегодня имеет экономическая сила государства. Мировая политика «экономизируется» – экономические и финансовые проблемы занимают в глобальной повестке дня гораздо более важное место, чем когда-либо. Показатели экономической мощи государств, размер и структура их ВВП, количество и качество человеческого капитала, векторы развития экономики играют важнейшую роль в представлениях о совокупной мощи страны. Экономика остается важнейшим источником силы. Особняком стоит контроль над природными, особенно 6 сырьевыми ресурсами (нефтью и газом). Источником экономического влияния служит и способность производить продовольствие. Государства активно задействуют свою экономическую мощь, внешнюю торговлю, инвестиции за рубежом, экономическое присутствие в других странах для создания определенной, хотя обычно и неформальной привязки других государств к себе, для воздействия в своих интересах на их внутреннюю и внешнюю политику. Нередко экономическая сила государства реализуется через прямое давление на того или иного субъекта мировой политики. Это давление может также оказываться через международные экономические организации – МВФ, Всемирный банк и др. В одних случаях подобная сила используется в качестве «кнута» – экономическое эмбарго, санкции, использование антидемпинговых механизмов, квот на импорт, свертывание зарубежных инвестиций, производств и т.д. Но экономическая сила может играть роль «пряника», обеспечивая создание благоприятного режима торговли, предоставление кредитов, прямые частные инвестиции в экономику того или иного государства, развертывание на его территории своих производств, трансферт в данную страну передовых технологий, современных методов управления, маркетинга и т.д. Сильная экономика обладает привлекательностью, а значит, таким образом способствует увеличению «мягкой силы» соответствующей страны. Но, коль скоро экономическая мощь часто используется субъектами политической деятельности как аргумент внешнеполитического давления, этот фактор все же чаще рассматривается как ресурс «жесткой силы», выражающейся в стремлении купить лояльность, а также навязать собственную волю другим, например, посредством введения экономических санкций. Экономическая мощь в разных своих проявлениях может играть разнообразную роль в международных отношениях, то выступая в форме «жесткой силы», то «мягкой силы». Крупнейшей экономикой мира по объему ВВП (по паритету покупательской способности, т.е. стоимости суммы всех товаров и услуг, 7 произведенных в стране, оцененной в долларах США) является Китай, вслед за ним идут США и Индия. Экономика все больше определяет состояние мира и вектор его развития, а экономическая тематика повышает свой удельный вес в международных отношениях. Но при этом она скорее определяет общую атмосферу, рамочные условия, чем непосредственную, прикладную силу государств, их способность продвигать и защищать на международной арене свои интересы. Иными словами, сама по себе экономика необходимое, но недостаточное условие для обретения влияния. Дифференцируя понятие экономической силы, можно говорить о финансовой и коммерческой силе. Великобритания, например, обладает главным образом финансовой силой, точно так же как и Швейцария. В условиях глобализации финансовая сфера определяет уровень развития промышленности, аграрного сектора, инфраструктуры, сферы услуг. Можно говорить и о коммерческой силе, но в то же время о торговой уязвимости страны. Внешняя торговля считается традиционным индикатором экономической силы. Страны, не обладающие значительной военной силой, заинтересованы в том, чтобы именно коммерческая сила стала основным источником международного влияния. Причем в современных условиях показателем силы является не только объем торговли, но и ее структура. Можно иметь значительный объем торговли, но вывозить на мировые рынки природные ресурсы – лес, нефть, газ, а ввозить машины, оборудование, товары высоких технологий. Подобная практика, ориентированная лишь на текущие потребности, вряд ли является источником силы государства на перспективу. Определенно можно говорить и об использовании научно-технической силы государства на международной арене. Именно наука, образование, здравоохранение формируют основу, которая создает экономику, базирующуюся на знаниях, экономику, определяющую реальную мощь государства, его способность обеспечивать национальные интересы по всему их спектру. Современное производство, системы национальной безопасности, повседневная жизнь государства все более основываются на 8 достижениях науки и техники, которые используются для повышения его совокупной мощи. Первыми, кто осознал перспективность использования научно- технической силы в качестве инструмента внешней политики, стали США. Именно за счет мощного импульса в развитии фундаментальной науки Америка смогла в 1970–1980-е годы ответить на экономический вызов Японии и Западной Европы и снова вырваться вперед в последующее десятилетие. Определенную роль в этом сыграли и огромные вложения государства в научно-исследовательские разработки по линии НАСА и Пентагона (Интернет, по сути, был создан именно под эгидой министерства обороны США). Начиная с 1970-х годов в США активно внедрялась концепция «научного империализма» («технотронного века»), основанная на лидирующей роли Соединенных Штатов в сфере научно-технической революции, их научном отрыве от других государств. В результате остальной мир объективно должен был во все большей степени зависеть от гигантского «мозга» – Соединенных Штатов. Что и произошло уже в конце XX века. Стремительно возрастает роль информационной силы. Это вполне закономерно, ибо человечество вступило в век информации и информационных систем (в связке с коммуникационными), и многие эксперты полагают, что XXI век будет веком информационным. Информация является крайне выгодным капиталом в самом широком понимании, ибо она часто служит основой принятия решений на любом, в том числе самом высоком уровне. Огромное значение информация и сетевые технологии имеют для функционирования экономики, финансовой и банковской систем, военной сферы. Не меньшее значение имеют и каналы передачи информации, ибо тот, кто владеет ими, может регулировать (дозировать) поступление информации для других и использовать наиболее важную информацию в своих интересах. Контроль над международными коммуникациями создает новые формы зависимости между государствами. СМИ ХХI века становятся мощным внешнеполитическим инструментом, ведь с 9 их помощью можно не только формировать мировоззрение социумов конкретных стран, но даже организовывать проведение переворотов и революций в других странах. Сегодня в мире численность работающих мобильных телефонов превышает все 7,5-миллиардное население Земного шара, более 4 миллиардов людей пользуются Интернетом. Лидером этой «четвертой информационной революции» (письменность; рукописная книга; печатный станок; компьютеры и Интернет) являются США. Значительная часть из включенных в Интернет провайдерских сетей (равно как и используемых ими программ) возникли в США; ключевые хардверные и софтверные компании – также американские. Лишь несколько крупных компаний в этой сфере расположены в Японии, Южной Корее, Канаде и Франции. Девять из десяти самых посещаемых сайтов так или иначе связаны с американскими компаниями, при том, что пользователи находятся за пределами США. На Америку приходится 72% из 50 самых популярных мировых сайтов. Информация создает силу, и сегодня гораздо большая часть населения планеты имеет доступ к этой силе. Поэтому, сила данного ресурса заключается не в информации самой по себе, а в способности различения, умения выявлять ценную информацию и игнорировать фоновые помехи. В этой связи, особенную ценность начинают приобретать «толкователи информации» – т.е. глобальные СМИ, авторитетные эксперты, популярные сравнительные рейтинги, академические институты, и в этом заключен потенциальный источник силы тех, кто обладаем социальным капиталом доверия и способен указывать аудитории, на что следует обращать внимание. Развитие и значение «мягкосиловых» технологий в мировой политике во многом обусловлено научно-техническим прогрессом, и, в том числе, возможностью государств влиять на мировое киберпространство. Киберсила представляет собой способность достигать желаемых результатов посредством ресурсов использования виртуальной связанных сферы электроникой киберобмена. 10 информационных Киберсила может быть использована для достижения желаемых результатов внутри киберпространства, или она может применять инструменты для достижения желаемых результатов в других сферах за пределами киберпространства. Важнейшим компонентом киберсилы являются социальные сети, ставшие новыми глобальными политическими акторами. Способность государств влиять на сетевые структуры или внедрять в них свои технологические решения, становится важнейшим инструментом «мягкой силы», позволяющим оказывать влияние на формирование новых идей, смыслов и целей у различных групп населения в разных странах, манипулируя их поведением. Неудивительно, что ресурсы киберсилы часто используются не только как инструмент «мягкой силы», но и как ресурс, поддерживающий военные операции и организацию «цветных революций». Существенной частью внешнеполитического капитала государства, безусловно, является его культурно-историческое наследие, накопленный культурный потенциал, способность транслировать за рубеж свою культуру и ценности, популяризировать в мире родной язык. Огромное значение сегодня имеет и распространение продукции массовой культуры. Все это – культурная сила. Культура страны, во всяком случае та ее часть, которую легче всего экспортировать, включает в себя язык, искусство, шоубизнес, гастрономию, а внутренние социокультурные факторы могут быть представлены такими параметрами, как стиль, качество и уровень жизни, менталитет, креативный потенциал и творческая сила нации. Идеологическая сила отражает привлекательность господствующих в обществе ценностей и идеалов, этических и моральных норм, уровня жизни населения. Успешную пропаганду собственной модели развития облегчает сегодня наличие Интернета, социальных медиа, спутникового телевидения. Идеологическую силу в своей внутренней и внешней политике активно использовали и используют как авторитарные, так и демократические страны и даже террористические группировки. Наглядно масштабы использования идеологической силы показывает стремительное проникновение 11 американской массовой культуры, образа жизни, ценностей по всему миру, то, что С. Хантингтон назвал «кока-колонизацией». Все большую роль в мировой политике играет сила идей и образов. Нет никакого сомнения в том, что соблюдение прав человека и гражданских свобод в демократических странах, высокий и стабильно возрастающий уровень их благосостояния, а также активная пропагандистская работа неправительственных организаций на этом поприще оказались той силой, которая способствовала размыванию «реального социализма» в Советском Союзе и странах Восточной Европы, и, в конечном счете, привела к распаду социалистического лагеря и самого СССР. Точно такие же приемы использовались и используются Западом в начале XXI века, что хорошо видно на примере «цветных революций», «арабской весны», «Евромайдана» и т.д. Такая политика основывается не столько на убеждении, уговаривании или способности воздействовать на людей с помощью аргументов, сколько на «активах», продуцирующих ее привлекательность, на создании информации и образов, когда образ («обертка», «фантик») становится важнее самого содержания («конфетки»). С идеологической силой тесно связана сила образования, или научнообразовательная сила. Образовательные и академические программы осуществляются не только с целью формирования позитивного облика собственного государства, но и для установления контактов с будущей интеллектуальной элитой других стран. Государства, обладающие авторитетными и привлекательными образовательными системами практикуют программы студенческого обмена, стипендиальные и грантовые программы и даже предоставляют льготы иностранным студентам для приобретения гражданства и т.п. Система образования, подкрепленная широким спектром программ академического обмена, является долгоиграющим инструментом «мягкой силы», продолжающим свое воздействие даже после возвращения студентов на родину. Преимущества таких образовательных программ очевидны, поскольку, обучаясь в ВУЗе другого государства, студенты получают образование, 12 основанное на американских (европейских, азиатских, российских и т.п.) социальных и политических ценностях и многие из них возвращаются домой сторонниками Вашингтонского консенсуса, Пекинского консенсуса, либо иных ценностей, характерных для страны обучения. У себя дома некоторые из них занимают влиятельные позиции в общественных, экономических, военных и политических структурах, инкорпорированной нередко идеологии. становясь Подобные проводниками образовательные влияния стратегии позволяют сформировать в долгосрочной перспективе лояльное отношение у иностранцев к принимающей стране и даже нередко особое мировоззрение, отражающее ценностные ориентации приглашающего государства. Данный процесс относительно легко происходит именно в молодежной среде. По остроумному замечанию Ф. Закарии, «высшее образование – лучшая промышленность Америки». А основательно копцепта «мягкой силы» Дж. Най высказывает мнение, что «решающую роль в демонтаже СССР сыграли вовсе не “звездные войны”, истощившие советский бюджет, а диалог американских и советских ученых в рамках Пагуошской конференции». Лидерами в области обучения иностранных студентов являются США (750 тысяч), Великобритания (500 тысяч), Германия и Китай (по 300 тысяч). Стоит отметить, что важной составляющей образовательной силы сегодня является статус образовательных учреждений, научных изданий и ведущих ученых, отражающийся также в их позициях в ведущих академических и наукометрических рейтингах. Религиозная сила также обладает большим внешнеполитическим потенциалом. Особенно это касается мировых религий: христианства, ислама и буддизма. Некоторые страны вообще обладают исключительно религиозным внешнеполитическим ресурсом, другие его умело используют в комбинации с остальными компонентами национальной мощи. Немаловажную роль последнее время стала играть и спортивная сила государства. Спорт является инструментом политического воздействия с мощнейшим потенциалом и возможностями. История знает немало примеров того, как разные страны использовали спортивную дипломатию для реализации 13 геополитических целей и задач. Сегодня, благодаря новым коммуникационным технологиям, росту влияния социальных медиа, доступности и открытости информации роль и значение спорта в контексте международных отношений выросли многократно. Колоссальная распространенность и популярность спортивного движения во всем мире превращают его в средство эффективного инструментария для популяризации политического и экономического строя, внешнеполитического господствующих курса государства. ценностей, Великие обоснования державы ведут ожесточенное соперничество на спортивных площадках, особенно это заметно в ходе глобальных турниров, таких как Олимпийские игры. Количество выигранных золотых медалей становится важным критерием международного престижа страны, причем порой в ход идут далеко не спортивные методы. Национальные виды спорта трансформируются в популярные бренды, которые способствуют формированию и продвижению положительного образа государства на мировой арене. Для бразильцев это футбол, для канадцев – хоккей, для японцев – дзюдо, для корейцев – тхэквондо. Для России таким видом спорта может выступать борьба самбо. Особый вид силы – нормативная сила. Обычно данное понятие используется в отношении Европейского союза, опирающегося в своей внешней политике не столько на материальные, сколько на нормативные стимулы и официально позиционирующего себя как сила, которая придерживается норм международного права и принципов прав человека и распространяет их по всему миру. Нормативная сила ЕС проявляется в его самопозиционировании как «поставщика мировоззренческих парадигм и политических дискурсов» и «дистрибьютора универсального миропонимания». Нормативная сила ЕС означает «универсальность норм и правил, лежащих в основе успеха союза европейских государств и притяжение в эту орбиту успеха все новых членов, готовых разделить с европейцами их нормы. Наконец, сегодня существует и рейтинговая сила. В последние несколько десятилетий в мире произошла «рейтинговая революция», 14 инициированная западными странами (прежде всего США и Великобританией). Происходит популяризация, легитимизация и превращение в реальную форму власти целого ряда межстрановых индексов, оценивающих и сравнивающих разные страны по разнообразным критериям и на основе различных методологических принципов (суверенные кредитные рейтинги, индексы политического риска и стабильности, качества государственного управления, государственной «состоятельности», развития демократии, свободы слова, привлекательности национальных культур, академические рейтинги и др.). Несмотря на то, что рейтинговые проекты, как правило, дистанцируются от политики, в реальности они часто используются в качестве перспективных инструментов «мягкой силы» государств и глобальных институтов, а суверенные рейтинги и индексы политического риска могут рассматриваться как эффективный инструмент внешнеэкономического влияния. Сегодня понижение национального суверенного кредитного рейтинга одним из ведущих агентств даже на один пункт может повлечь за собой для государства экономические потери в миллиарды долларов, а ухудшение качественных оценок уровня политической стабильности способно оказывать негативное влияние на активность внешних инвесторов. Развитие национальных сфер науки и образования, в свою очередь, все в большей степени определяется популярными академическими и наукометрическими индексами. Разрабатываемые в ведущих западных странах и популяризуемые глобальными СМИ сравнительные рейтинги оказывают все большее воздействие (как фактическое, так и потенциальное) на принятие политических решений, ориентиры государственной политики, на мотивацию и поведение элит, научный прогресс, институциональное развитие, экспертное сообщество, СМИ и общественное мнение, внешнеполитический имидж стран и даже на экономическую и политическую стабильность и, в частности, на уровень протестных настроений в различных обществах. Использование рейтинговой силы позволяет воздействовать на экономику стран, их образовательную и 15 научную системы, внешнеполитический имидж и даже делегитимизировать политические режимы. Сегодня структурной единицей международной системы остается государство, несмотря на многочисленные пророчества о его отмирании и стирании национальных границ под давлением глобализации. Иерархия государств по-прежнему определяется соотношением сил. Однако сила теперь гораздо более сложный, многокомпонентный феномен, чем прежде. Недостаток одного вида «жесткой силы» (например, традиционной, военной или экономической) может компенсироваться «мягкой силой» – силой образов и представлений. Нельзя сказать, что какой-то из видов силы важнее, а другой, напротив, утрачивает значение. Вся картина очень подвижна, в каждом конкретном случае тот или иной компонент может «весить» по-разному. И задача всякого государства, будь то великая держава или небольшая страна, – развивать и совершенствовать все составляющие: на всякий случай, ведь понадобиться может любой из них. Воздействие различных видов силы неоднозначно во времени и пространстве, применение того или иного вида силы может быть эффективно только с учетом конкретной ситуации и специфики момента. Развитие мира, дальнейшая эволюция международных отношений выявит новые виды силы на международной арене. Кто еще 15-20 лет назад мог говорить об огромном значении, например, информационной силы? Кто мог предполагать, что терроризм, бывший инструментом одиночек и маргинальных экстремистских группировок, будет принят на вооружение целыми государствами (квазигосударствами) и использован для привлечения в свои ряды все новых сторонников? Наконец, кто мог представить, что один единственный человек, например, Дж. Ассандж или Э. Сноуден, может также стать отдельным, пускай и весьма своеобразным, источником силы. Так или иначе, из наличия разных видов силы следуют четыре важных вывода. 16 Во-первых, силой (влиянием) на международной арене могут обладать не только государства, имеющие обширную территорию, значительное население, мощную военную машину и экономическую базу, но и страны среднего размера и даже негосударственные акторы. Например, нейтральные Швеция и Швейцария обретали силу в результате неучастия в противоборствующих союзах и коалициях. Их нейтралитет устраивал противостоящие группировки стран, он был необходим им (хотя бы для того, чтобы поддерживать тайные контакты друг с другом). Из этой необходимости, востребованности их позиции и проистекает их политический вес (сила), позволяющий им воздействовать как на поведение отдельных стран, так и на состояние международной системы в целом. Или крошечный Катар, который за счет своих энергетических и, особенно, информационных ресурсов (в лице спутникового канала «Аль-Джазира») играет важнейшую роль в регионе Большого Ближнего Востока. А некоторые неправительственные организации и транснациональные корпорации обладают большим влиянием на ход мировых процессов, чем добрая половина стран-членов ООН. В начале XXI века основоположник теории «мягкой силы» Джозеф Най писал: «Общепринятые взгляды всегда сводились к тому, что доминирует государство, у которого самая крупная военная структура. Тем не менее, в век информации это может быть государство (или негосударственная структура), у которого лучшая победная история. Сегодня совсем не ясно, как измерять баланс сил и, тем более, как разрабатывать успешные стратегии выживания в этом новом мире». Во-вторых, государство может обладать несколькими видами силы, отчего его воздействие на мир расширяется. В то же время страна, обладающая лишь каким-то одним видом силы, более уязвима в условиях непредвиденных изменений в международной системе. Однобокие внешнеполитические стратегии, основанные на обладании силовым ресурсом определенного типа и его непрерывном наращивании, утрачивают свою эффективность в условиях поливариантного развития мировых политических 17 процессов. Советский Союз в 1980-е годы воздействовал на окружающее его пространство прежде всего благодаря тому, что он был военной державой, готовой противоборствовать со всем миром. Его боялись и потому уважали. Соединенные Штаты обладали военной силой, сопоставимой с советской, и их тоже боялись. Но американцы обладали и другими видами силы, в том числе и «мягкими», воздействие которых на мир было очень конструктивным. Это обстоятельство в итоге и позволило США одержать победу в «холодной войне». В-третьих, следует различать относительную мощь государства, связанную с возможностью непосредственного воздействия на других, и структурную мощь, под которой понимается способность создавать нормы и правила, по которым действуют остальные акторы системы международных отношений. Наконец, в современном глобальном мире стремительно возрастает роль «мягкой силы». Сегодня решать геополитические задачи проще, удобнее и экономичнее именно с помощью несиловых, то есть «мягких» внешнеполитических инструментов. И хотя военная и экономическая силы сохраняют значение, достижение целей на международной арене просто невозможно без применения «мягких» параметров силы, т.е. стратегии «мягкой силы». В свое время Джозеф Най сформулировал следующий тезис в отношении силы применительно к сфере международных отношений: «Сила – это способность изменять поведение других для получения того, чего вы желаете. Основных способов для этого имеется три: принуждение («палка»), плата («морковка») и притягательность («мягкая сила»)». «Жесткая сила» действует путем вознаграждения и принуждения (метод кнута и пряника), тогда как «мягкая сила» – путем обольщения, кооптирования и соблазна. 18 завлечения, притяжения, ЛЕКЦИЯ 2. «МЯГКАЯ СИЛА»: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ОБЗОР В последние четверть века в политологическом дискурсе принято проводить достаточно четкую грань между «жесткой силой» (hard power) и «мягкой силой» (soft power). «Жесткая сила» – это форма силового взаимодействия, отличительной чертой которой является направленность на решение кратко- и среднесрочных тактических задач путем прямого давления на объект. Отличительной чертой «мягкой силы» является направленность на достижение долгосрочных стратегических целей путем косвенного и неявного воздействия на объект. Концепция «мягкой силы» был разработана профессором Гарвардского университета, одним из наиболее известных специалистов по проблемам международных отношений Джозефом Наем-младшим. Дж. Най знаменит как один из самых мощных интеллектов современной американской неолиберальной традиции. В последние годы он работал деканом Школы управления им. Дж. Кеннеди в Гарвардском университете, а в прошлом был председателем Национального совета по разведке, заместителем министра обороны США в администрации Б. Клинтона, занимал еще ряд высоких постов. Впервые термин «мягкая сила» был использован в статье, опубликованной в журнале Foreign Policy 1990 году, которая так и называлась – «Мягкая сила». «Мягкую силу» ученый определил как «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек». Дальнейшее развитие концепция «мягкой силы» получила в монографии «Обязанный лидировать: меняющийся характер американской мощи». Но главная работа Дж. Ная на эту тему была издана в 2004 году и в русском переводе получила название «Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике» («Soft Power: The Means to Success in World Politics»), хотя лучше было бы, наверное, перевести ее как «Мягкая сила: средства достижения успеха в мировой политике». Наконец, спустя семь лет Най написал еще одну фундаментальную работу – «Будущее власти» («The Future of Power»). 19 Стоит отметить, что на момент своего появления теория «мягкой силы» была частью американского глобального дискурса, призванного закрепить победу США в «холодной войне» и доминирование единственной сверхдержавы на мировой арене. Изначально этот концепт создавался западными экспертами не как научная дисциплина, а скорее как прикладной инструментарий для реализации целей американской внешней политики с опорой на тот экономический, культурный, научный и финансовый потенциал, которым располагали именно США. Не случайно Дж. Най использовал не только результаты своих теоретических исследований, но и опыт, обретенный за годы работы в Пентагоне, Госдепартаменте и ООН. Однако этот опыт был ориентирован строго на внешнеполитические интересы США и, по крайней мере, изначально не учитывал особенности использования «мягкой силы» другими государствами. Помимо причинами усилившаяся вполне появления конкретных вопросов, взаимозависимость внешнеполитических связанных государств с «мягкой мира, обстоятельств, силой» стали глобализация и стремительное развитие информационных технологий (особенно спутникового телевидения и Интернета). В своей первой статье на эту тему Най особое внимание обращал на то, что в эпоху информационной революции фактор привлекательности той или другой страны играет гораздо большее значение, чем раньше. Актуализированный Наем концепт «мягкой силы» учитывал все эти изменения. Более того, он основывался на реальных достижениях Соединенных Штатов Америки и на том факте, что во многом именно широкое использование во внешней политике возможностей «мягкой силы» привело Вашингтон к победе в «холодной войне». Конечно, идея обретения силы и власти через привлекательность не нова, однако впервые эта идея на уровне полноценной политологической концепции была четко осмыслена и сформулирована только в 1990 году Дж. Наем. Благодаря американскому исследователю концепт «мягкой силы» стал популярен и вошел в лексикон современной политологии, а также нашел свое 20 отражение в законодательных актах различных стран, политических доктринах и иных программных документах. Именно Най предложил делить ресурсы государства на те, которые служат принуждению («жесткая сила»), и те, которые опираются на убеждение («мягкая сила»). Это был новаторский подход, ведь принудительные меры часто сопровождаются насилием и сопротивлением этому насилию, что ведет к конфликтам и войнам. Более того, в современных условиях взаимозависимости политических и экономических процессов принуждение с большой долей вероятности может обернуться против того, кто его применяет. Поэтому актуальным вопросом мировой политики является проблема оказания влияния без принуждения, используя иные, «мягкие» методы воздействия. Как правило, использование «жесткой силы» более оправдано в краткосрочной перспективе, тем более в условиях дефицита времени. Вместе с тем, эффект от применения «жесткой силы» обычно оказывается недолговечным и нередко сопряжен со значительными издержками. Напротив, «мягкая сила» ориентирована на постепенное и долговременное вовлечение объекта в зону своего влияния. Ее инструменты не могут быть применены оперативно, однако она позволяет достигать результатов, сохраняющихся в течение длительного времени без необходимости постоянного внешнего давления. Более того, использование механизмов «мягкой силы» обходится гораздо дешевле использования «жесткосиловых» ресурсов. Дж. Най рассматривает «мягкую силу» в качестве косвенного способа осуществления власти. С его точки зрения, страна способна достичь своих целей на международной арене, если остальные захотят следовать ее примеру не по принуждению, а добровольно, в результате восхищения уровнем ее открытости и процветания. В целом, под «мягкой силой» Най понимает «способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение), а не подавление (навязывание, насилие, принуждение), что характерно для «жесткой силы». 21 Согласно Дж. Наю, ресурсами «мягкой силой» в мировой политике выступает все то, что «вдохновляет и привлекает» к источнику соответствующего воздействия, позволяя тому, кто его контролирует, добиваться желаемого результата. «Мягкая сила» – это способность соблазнять и привлекать; она может основываться и на призыве к другому государству следовать разуму, логике, так обставляя решение спорной проблемы, чтобы оно было приемлемо для другой стороны, чтобы оно не выглядело как ее поражение. Следует заметить, что в некоторых случаях формировать предпочтения других можно с помощью не только акцентированных Дж. Наем «мягкосиловых» ресурсов, но и ресурсов, обычно относимых к «жесткой силе». Так, сам факт наличия у государства могущественных вооруженных сил может служить источником восхищения, способствовать развитию сотрудничества других с обладателем этого ресурса. Успешная модель экономического развития влияет на формирование желания других взаимодействовать с процветающей державой, поскольку это может означать прямые финансовые выгоды. Более того, в роли ресурса «мягкой силы» могут выступать не только фактическое состояние экономики той или иной страны, но даже прогностические оценки перспектив ее развития. И все же традиционно экономическую и военную мощь относят к «жесткой силе» государств. «Жесткая сила» базируется на таких ресурсах, как военно-промышленный потенциал государства, эффективность специальных служб, возможности по установлению экономических санкций. Важнейший посыл «жесткой силы» состоит в принуждении объектов воздействия к определенным действиям. В основе же «мягкой силы» лежат культура, идеи, символы, мифы и ценности. Внедрение определенных ценностей и стандартов, правил и норм поведения, которыми руководствуются государства при реализации как внутренней, так и внешней политики, придание им статуса общепринятых глобальных и универсальных, институтов имеет а также ключевое 22 создание значение соответствующих для формирования могущественной «мягкой силы». Основой и «жесткой силы», и «мягкой силой» субъекта международных отношений выступает способность достичь поставленной цели путем воздействия на поведение других акторов. Разница между ними заключается в инструментах: проецирование «жесткой силы» происходит через принуждение и навязывание своей воли, тогда как эффективное действие «мягкой силой» формируется через механизмы согласования внешнеполитических акций и вовлечение в сотрудничество более широкого характера на базе единых ценностей, такому сотрудничеству благоприятствующих. Согласно Наю, «мягкая сила» характеризуется тремя основными компонентами. Во-первых, культурой государства – достижениями в области высокой и массовой культуры. Во-вторых, политической идеологией – набором значимых для общества ценностей, которых государство придерживается как внутри страны, так и за своими приделами, причем не только декларативно. В-третьих, внешней политикой, если она рассматривается остальными участниками международных отношений как легитимная и авторитетная с моральной точки зрения. Первые два компонента – исторически сложившееся наследие нации, третий – субъективный фактор, привносимый находящимися в данное время у власти политиками. Ключевые ресурсы «мягкой силы» государства, по мнению Дж Ная, находятся в сферах политики, экономики и культуры. Другими словами, структура «мягкой силы» имеет три грани, три измерения своего влияния: политическое, экономическое и культурное. Политическое влияние – это характер отношений с другими странами, участие международных государства. в институтах организациях, При этом глобального наконец, управления международный не стоит путать понятия «мягкая и имидж сила» и «международный имидж». Многие государства обладают международным имиджем, но не располагают «мягкой силой». Важная характеристика государства, обладающего «мягкой силой», – это создание и культивирование 23 собственной оригинальной модели развития, которая вызывает симпатии за пределами национальных границ. В качестве примера Дж. Най неоднократно приводил Великобританию XIX века и США второй половины XX века, сформировавших международные правила и институты в духе либерализма, отвечавшие интересам британского и американского капитализма и определявших геополитическую повестку дня на большинстве территории планеты. Великобритания предложила миру свободную торговлю и золотой стандарт, а США – глобальные финансово-экономические организации (МВФ, ВТО и др.). Эффективным способом повышения «мягкой силы» государства является и реализация такого внешнеполитического курса, который будет легитимен с точки зрения международного права и привлекателен для остальных игроков мировой политики. Большое значение для увеличения капитала «мягкой силы» может также иметь участие страны в урегулировании различных кризисных ситуаций, международных и локальных конфликтов. Экономическое влияние основывается на успешной экономической модели, инвестиционной привлекательности, программах помощи развитию. Экономическая мощь может быть задействована государством посредством реализации крупных инфраструктурных проектов за рубежом, активного финансирования международных институтов, оказания экономической помощи нуждающимся государствам. Подобная «дипломатия развития» способствует государством–реципиентом позитивного имиджа не только и последнего налаживанию отношений государством–донором, в общественном государства–получателя помощи, но и формированию сознании повышению его между граждан авторитета в международном сообществе и решению собственных геополитических задач. США активно использует предоставление помощи для стимулирования демократических процессов в странах-реципиентах, превращая другие страны в своих союзников, а порой и вассалов, насаждая собственные политические ценности. Запущенный в 1948 году по инициативе Вашингтона «План 24 Маршалла», например, стал важнейшим инструментом поддержания послевоенной политико-экономической гегемонии США в Западной Европе. Культурное влияние – это привлекательность образа жизни, ценностей, культуры как таковой. В XXI веке культурно-ценностная привлекательность как ресурс «мягкой силы» базируется как на популяризации достижений высокой культуры, так и на распространении продуктов культуры массовой. Продвижение собственной поп-культуры, кино- и музыкальной продукции, создание торговых сетей фастфуд с национальной кухней на территории других государств, победы в крупных международных спортивных турнирах и т.п. – это инструменты, связанные с массовой культурой. Знакомство с отечественными шедеврами литературы и искусства, достижениями в науке, технике, распространение вовне национального языка относятся уже к элементам высокой культуры. Носителями культурной составляющей «мягкой силы» являются известные торговые марки, бренды и даже мода. Так, в сознании обычного человека высокие технологии ассоциируются с Японией, высокая мода – с Францией или Италиией, автопром – с Германией и т.д. Сюда же следует отнести и наследие прошлого, что особенно заметно в сфере туризма, когда величественные монументы древности служат имиджу сегодняшних стран. Основным объектом внешнеполитической сфере воздействия являются «мягкой государства силы» во (развитые или развивающиеся, демократические и недемократические). Качественные характеристики государства–объекта – уровень экономического развития, особенности культурного кода, этнический и конфессиональный состав, существующий политический режим и другие – определяют структурные составляющие этой силы. Например, при осуществлении влияния на развивающиеся государства, как правило, приоритетным и наиболее эффективным выступает такой ресурс «мягкой силы», как успешная модель экономического развития. Иные ресурсы, особенно, связанные с ценностными ориентациями, не так эффективны. Так, Дж. Най справедливо замечает, что не 25 для всех государств мира может быть привлекательна американская культура, а некоторые ее проявления даже вызывают резкую неприязнь в отдельных обществах (например, мусульманских). Вместе с тем пропагандируемые Вашингтоном политические ценности он априори относит к универсальным, полагая, что важность свободы, индивидуализма, равенства и верховенства закона принимается во всем мире. А раз это так, то они и должны везде продвигаться носителями этих ценностей. Но два десятилетия наступившего века отчетливо показали, что политические ценности США разделяют и готовы принять далеко не все государства. Многим импонируют иные предпочтения, например, ценности «Пекинского консенсуса», в котором сочетаются принципы рыночной экономики и контролируемой политической системы. Внешняя политика государства может усиливать или ослаблять действенность «мягкой силой». Война в Ираке в 2003 году нанесла, по мнению Дж. Ная, удар по привлекательности всего американского в большей части мира; аналогично подавление антикоммунистического мятежа в Венгрии в 1956 году и, особенно, интервенция войск ОВД в Чехословакию в 1968 году негативно повлияли на восприятие СССР даже в странах соцлагеря. В то же время запуск первого спутника и последовавший за ним в 1961 году советский прорыв в космос сыграли обратную роль. Нужно заметить, что каким бы привлекательным государство ни выглядело в глазах других акторов международных отношений, одно неправомерное и нелегитимное решение нивелирует все старания и меняет образ на диаметрально противоположный. Силовые методы, непосредственное вмешательство во внутренние дела, насаждение своих ценностей приводят в конечном итоге к существенному падению «мягкой силы». При этом Най подчеркивает, что далеко не всегда «мягкосиловое» воздействие оказывается достаточно эффективным, и приводит пример Ким Чен Ира, который любил смотреть голливудские фильмы, однако это никак не отражалось на воинствующем антиамериканизме северокорейского лидера. Следует еще раз подчеркнуть, что степень влияния «мягкой силы» государства определяется его реальной, комплексной 26 национальной мощью. Эта степень, в свою очередь, может либо снижаться изза неверных внутри- и внешнеполитических действий, либо увеличиваться благодаря интенсивным действиям страны по повышению своих имиджевых характеристик. Следует отметить, что различными типами «мягкой силой» могут обладать не только государства, но и транснациональные корпорации, глобальные неправительственные организации, международные террористические сети и даже отдельные харизматичные личности. Существуя в «другом измерении» международных отношений, негосударственные субъекты оказывают непосредственное влияние на мировые процессы, зачастую пользуясь почти исключительно ресурсами «мягкой силой». Заметно негосударственных усилили эффективность игроков воздействия возникновение сетевых «мягкой силы» субъектов и информационная революция. «Мягкая сила» нетрадиционных акторов может входить в прямое столкновение с политикой и идеологией государственных субъектов. Современный пример тому – замалчиваемый и плохо осознаваемый рост привлекательности терроризма, вольная или полусознательная популяризация которого в СМИ увеличивает угрозы национальной и международной безопасности. Тот же Най признал еще в 2009 году, что, в частности, идеи Бен Ладена многим людям в определенном регионе мира кажутся весьма привлекательными: «Его умение обращаться с “мягкой силой” не вызывает сомнений. Именно ею он воспользовался, чтобы обрушить башниблизнецы Всемирного торгового центра. Никому из пилотов–смертников он не держал пистолет у виска, не сулил денег. Они решились на это лишь потому, что он увлек их своей харизмой и взглядом на мир». В работе 2004 года Дж. Най дает весьма интересную оценку ресурсной базе «мягкой силы» основных центров мирового развития. Так, применительно к США первый ее «столп» – это привлекательность американской культуры и образа жизни. Автор указывает на лидерство США по таким показателям, как численность принимаемых эмигрантов, объем 27 выпускаемой телепродукции, количество иностранных студентов в США и число американцев среди нобелевских лауреатов в области физики, химии и экономики. Приведенные цифры показывают, что еще в первой половине 2000х годов почти 80% респондентов из 43 стран мира восхищались достижениями США в области науки и технологии, а около 60% – любили американскую музыку и телевидение. Второй «столп» «мягкой силы» США – американская политическая идеология, полностью или частично ей симпатизировали половина опрошенных. До сих пор ученые считают США кузницей нобелевских лауреатов, женщины – оплотом феминизма, болельщики поклоняются американскому спорту, киноманы – Голливуду, дети – Диснейленду, айтишники – родине Интернета и глобальных социальных сетей. Европейские страны с точки зрения «мягкой силы» Дж. Най считает единым центром глобального значения. Несмотря на отставание в военной и экономической области, Европа выступает серьезным конкурентом США в борьбе за умы и сердца. Европейские языки, восприятие Европы как оазиса процветания (в условиях 2004 года), самые высокие в мире показатели социально-экономического развития (опять же до кризиса 2007–2009 года), а также французское вино, итальянская мода, немецкий автопром, европейские курорты и швейцарская надежность – все это образы, относящиеся к культурной привлекательности Европы и европейцев. Политические ценности, их «мягкая привлекательность» и (что выгодно отличает Европу от США) ориентация европейских политиков на сотрудничество при решении международных вопросов с привлечением многосторонних институтов, акцент на невоенном решении конфликтов – устойчивые черты европейского имиджа в международном сообществе и важные солидные ресурсы «мягкой силы» ЕС. Среди азиатских стран автор особо говорит о Японии, которая, по его мнению, обладает большим потенциалом «мягкой силы». Одно из лидирующих мест в мире по количеству зарегистрированных патентов, первое место по оказанию помощи зарубежным странам, наибольшая продолжительность жизни – таков выигрышный образ Японии в глазах мира. Отличительной чертой 28 японской «мягкой силы», особенно в развивающемся мире, является ее успешный опыт модернизации, достижение сопоставимого с американским и европейским уровнем экономического развития без ущерба для самобытной японской культуры. Любопытна корреляция между «мягкой силой» и «жесткой силой» Японии. Несмотря на экономический спад на рубеже веков, привлекательность страны в целом выросла даже больше, чем в условиях экономического бума 1980-х годов. Еще популярнее стали японская бытовая техника, архитектура, мода, еда, искусство мультипликации. Явно улучшилось общее восприятия Японии. При этом главным ограничителем «мягкой силой» этой страны автор считает внутреннюю ориентацию ее культуры на сохранение, консервирование особенностей ее деловой этики и образа жизни. Именно такая внутренняя установка мешает Японии претендовать на более широкое распространение своего влияния. Конечно, оценки Ная несколько устарели. Так, например, Дж. Най отмечает, что главным фактором, сдерживающим влияние «мягкой силы» Китая, является внутренняя политика Коммунистической партии Китая. А дополнительным ограничителем – нарастающие опасения в США перед КНР как потенциальным соперником Америки. Однако сегодня именно Китай является наиболее динамично развивающимся государством в сфере применения «мягкой силы». Вообще, вывести некий математический индекс уровня «мягкой силы» государства крайне сложно. Часто такие оценки отражают субъективную идеологизированную и политизированную позицию исследователей. Скорее целесообразно сравнивать «мягкую силу» различных акторов в глобальном и региональных измерениях на основании анализа ряда направлений. Таким направлением выступает оценка экономического, политического и культурного влияния рассматриваемого государства в мире или регионе. Так, США – крупнейший экспортер в мире по объему культуры: киноиндустрия, музыка и др. Кроме того, весомым вкладом в фактор «мягкой силы» является качество высшего образования, привлекающее иностранных студентов, а также тот факт, 29 что университеты США доминируют в рейтинге Times Higher Education Top 200 и в настоящее время более семидеяти нынешних и бывших глав государств обучались в университетах США. Великобритания и Франция имеют традиционно огромное культурное наследие, исторические связи со многими странами, в т.ч. и с бывшими колониями, членство в различных международных организациях и поэтому обладают солидной «мягкой силой». Германия вкладывает дипломатию, например, огромные в бюджетные обеспечение средства деятельности в публичную Международной телерадиокомпании «Немецкая волна» или «Института Гете», проводя тем самым работу по продвижению немецкого языка и культуры за рубежом. И так далее. Можно попытаться вывести единую классификацию ресурсов «мягкой силы», отталкиваясь от наличия или отсутствия тех или иных показателей в каждой стране. Вашему вниманию представляется такой список из 21 пункта. Для Ная понятие «мягкая сила» включает и «привлекательность», и «влияние», то есть и пассивный (образ страны) и активный (политика), элементы. Это важно для понимания составляющих «мягкой силы», которая не может быть сведена, например, к пропагандистским усилиям или количественному наращиванию информационного присутствия, но и не ограничивается исключительно статичным имиджем государства. «Мягкую силу» действительно можно условно разделить на две составляющие. Первая – пассивная «мягкая сила» – определенный набор характеристик, органически присущих стране. Пассивная «мягкая сила» характеризует привлекательность государства априори, в ситуации, когда никаких специальных усилий для того, чтобы «понравиться» другим, страна не предпринимает. Вторая составляющая «мягкой силы» – это активная «мягкая сила». Она проявляется, когда государство пытается донести до объекта воздействия свои преимущества и 30 сформировать в его обществе и политической элите выгодную для себя ценностную позицию или позицию по тому или иному международному вопросу. При проявлении «мягкой силы» особенно важно то, о чем думает объект воздействия, и объекты сами по себе значат не меньше, чем субъекты. «Мягкая сила», – пишет Най, – суть танец, для которого нужны партнеры». Вообще, любое общество неоднородно. Для одной социальной группы привлекательно одно, в то время как для другой – другое. Поэтому не может быть универсальной привлекательности, или иными словами – универсальной «мягкой силы». При использовании «мягкой силы», а также при ее изучении и оценке эффективности влияния важно определить, насколько адекватно выбран адресат именно для данного типа воздействия при помощи «мягкой силы». «Мягкая сила» – совокупность гуманитарных ресурсов страны, которые можно технологий. реализовать Данный ресурс при помощи можно набора приобретать, определенных накапливать и расширять. Исследователи выделяют два пути увеличения потенциала «мягкой силы»: «естественный» и «искусственный». Естественный путь предполагает проведение такой внешней и внутренней политики, которая сама по себе вызывает одобрение и симпатию мирового сообщества. Это может быть улучшение перспективной качества экономической жизни модели, граждан активное страны, участие в создание решении глобальных проблем. В этом случае авторитет государства на мировой арене неуклонно повышается, его система ценностей и внутри- и внешнеполитическая деятельность начинают восприниматься как удачная модель, одобрение и адаптация которой не вызывает недовольства других участников международных отношений. Однако, на практике следование лишь по пути «естественного» наращивания «мягкой силы» не всегда дает ожидаемый результат. В первую очередь, это происходит потому, что у некоторых государств на порядок больше возможностей оказывать влияние на общественное мнение, чем у других. В современных условиях такое лидирующее положение, занимают США и их союзники, что позволяет им 31 формировать «стандарты поведения», основанные на собственной системе ценностей, соответственно, действия других государств оцениваются именно в рамках американской системы координат. Возможности коллективного Запада в информационной сфере позволяют как акцентировать, так и ограничивать освещение определенных событий или явлений, что серьезно лимитирует возможность других стран формировать реальный, неискаженный образ своего государства. В такой ситуации у остальных стран есть два выхода: подстраиваться под существующие стандарты или усиливать свою мощь, чтобы трансформировать их. «Искусственный» путь наращивания «мягкой силы» как раз предполагает целенаправленное информированию проведение иностранных аудиторий, а мероприятий именно: по подробное разъяснение политики собственного государства, активное приобщение к отечественным культурным ценностям, отслеживание и реагирование на негативные оценки, проведение мероприятий по расширению информационного влияния на другие страны. Следовательно, «искусственный» путь в отличие от «естественного» является более активным, и позволяет государству контролировать процесс наращивания «мягкой силы», при необходимости направляя и корректируя его. Стратегия «мягкой силы» государств может классифицироваться как ориентированная на лидерство или на гегемонию. Дж. Най определял эти различия в понятиях «власть совместно с другими» и «власть над другими». Гегемонизм предполагает отрицание чужих ценностей и альтернативных моделей развития, стремление к односторонним действиям. В то же время лидерство нацеленную предполагает на поиск активную оптимальной внешнеполитическую модели сочетания деятельность, собственных национальных интересов и интересов своих партнеров для достижения мира и совместных политических целей. В отличие от гегемонизма, лидерство не характеризуется склонностью к мессианству, постулированию собственного превосходства, исключительности своей страны, переоценкой своих и 32 недооценкой чужих успехов и достижений, выдвижением «неоспоримых» истин, каковыми признаются лишь собственные идеи и взгляды. Можно достаточно четко выделить и два уровня, на которых действует «мягкая сила». «Высокий уровень» призван на воздействовать на элиту различных стран с целью изменения ее установок или привлечения на свою сторону. «Низкий уровень» ориентирован на все мировое сообщество, население интересующих субъекта «мягкой силы» стран и регионов. Основной целью здесь является воздействие на массовое сознание. Саму практику применения «мягкой силы» в зависимости от ее целеполагания, содержания и направленности применяемых технологий целесообразно разделить на два вида. В первом случае «мягкую силу» следует рассматривать как позитивную технологию, позволяющую улучшать взаимопонимание между государствами и народами, как средство, способствующее культурному взаимообогащению, как политику продвижения национальных интересов без сопряжения с агрессивными разрушительными действиями в отношении других акторов и навязывания собственных ценностей в качестве универсальных. В этом случае внешнеполитический курс государства можно охарактеризовать как миролюбивую политику, которая уважает ценностные различия между странами, старается учитывать не только свои узконациональные интересы, но и интересы других участников мирового сообщества. Но существует и другой вариант, когда «мягкая сила» применяется как орудие дестабилизации государственного управления и государства в целом, как инструмент неконституционной смены власти, нанесения необратимого фатального ущерба социальному порядку государства, разрушения государства или превращения его в несостоятельное. В данном случае государства–объекты воздействия такой «мягкой силы» вполне справедливо воспринимают ее в качестве «жесткой силы», мало чем отличающейся от вооруженной интервенции или экономической войны. По сути, речь идет об использовании технологий «мягкой силы» для подрыва государственного и социального 33 устройства другой страны с помощью скрытого влияния на происходящие в этом государстве процессы, навязывание определенных стереотипов в общественном сознании для достижения конкретных своекорыстных целей и задач. В таком случае стратегия «мягкой силы» заключается в том, чтобы поразить системы государственного и военно-политического управления «страны–жертвы», парализовать экономическую активность, дестабилизировать социальную и духовную жизнь страны. Характерно, что в своей последней работе Дж. Най также подчеркивает, что, как и любая другая форма власти, «мягкая сила» может обращаться как во благо, так и использоваться с деструктивными целями. «Выкручивание мозгов, – пишет Най, – отнюдь не лучше выкручивания рук». «Мягкая сила» имеет и оборотную сторону. Далеко не всегда просчитывается, какие последствия может повлечь за собой привлекательный образ. Ярким свидетельством тому является «мягкая сила» Германии и ряда других западноевропейских стран в условиях наплыва беженцев в Европу в середине 2010-х годов. Не вызывает сомнения, что подавляющее большинство мигрантов были не очарованы политическим устройством, культурой, историей и традициями европейских стран, а всего лишь стремились заполучить социальные пособия и другие блага, порой откровенно презирая собственно ресурсы «мягкой силы» государств Европейского союза. Пути использования «мягкой силы» могут быть различными. Ключевым инструментом, который позволяет сделать наращивание «мягкой силы» контролируемым, продуманным процессом, направленным на достижение конкретных целей, является публичная дипломатия. Она включает в себя культурные, образовательные, спортивные, медийные, научные и иные проекты, ориентированные на взаимодействие с элитой и обществом других стран и нацеленные на создание привлекательного образа своей страны. В самом широком смысле публичная дипломатия – это комплекс мер, нацеленных на изучение, информирование и формирование позитивного зарубежного общественного мнения в отношении определенного 34 государства. Акторами публичной дипломатии могут быть правительства и органы государственной власти, неправительственные организации, средства массовой информации, бизнес-структуры, частные группы и отдельные лица как участники межкультурных коммуникаций. Каналы публичной дипломатии включают коммуникацию, в том числе информационные технологии и особенно Интернет, организации культурные, языкового научные сотрудничества, и образовательные центры, крупномасштабные спортивные мероприятия и т.д. Как известно, первоначально в своих работах Дж. Най разделял мощь государства на две ключевые составляющие: «жесткую силу» (hard power) и «мягкую силу» (soft power). В дальнейшем ученым был выделен концепт «умной силы» (smart power), совмещающей в себе инструменты первых двух ее видов, но изначально близкой по смыслу к «мягкой силе». В вышедшей в 2004 году книге Ная «Мягкая сила. Как добиться успеха в мировой политике» в последнем абзаце автор указывал, что США во внешней политике следует найти разумный баланс между «мягкой» и «жесткой» силой. «Это и будет умная сила», – писал американский политолог. Во внешнеполитической плоскости эта концепция была сформулирована в 2007 году в докладе двухпартийной группы экспертов американского Центра стратегических и международных исследований во главе с Дж. Наем и Р. Армитаджем (заместителем госсекретаря США в 2001–2005 годах). «Умная сила» представлялась как умение использовать полный набор инструментов, имеющихся в распоряжении государства, – дипломатических, экономических, политических, правовых и культурных – выбирая правильное средство или их комбинацию для каждой конкретной ситуации. Согласно Дж. Наю, «умная сила» – это сочетание «жесткой силы» для понуждения и возмездия с «мягкой силой» в виде убеждения и притяжения, поскольку «мягкая сила» не есть решение всех проблем». Най признает, что в историческом плане государства уже давно применяли и использовали «умную 35 силу» как сочетание прямых военных действий и дипломатического сотрудничества, успешной стратегии, в частности, посредством альянсов, пропаганды и т.п. Най приводит примеры Римской империи, Пруссии времен Отто фон Бисмарка или Китая при Мао Цзэдуне. «Таким образом, «мягкая сила» государства может рассматриваться также в рамках стратегии его «умной силы». Недавно в американском общественно-политическом дискурсе появилось новое понятие – sharp power, что можно перевести и как «резкая, острая сила», и как «сообразительная, проницательная сила». Понятие было использовано сотрудниками Национального фонда в поддержку демократии для обозначения якобы имевшего место вмешательства России в президентские выборы в США в 2016 году. На эту публикацию обратил внимание Дж. Шарп, призвавший реагировать на подобные вызовы с помощью инструментов и технологий «мягкой силы». Определенного интереса в этой связи также заслуживает концепция «разумной силы» (intelligent power). Данный концепт был впервые озвучен 2010 году на политологическом семинаре в университете Карачи (Пакистан), однако дальнейшее развитие получил в трудах российских авторов. «Разумная сила» понимается как альтернатива стратегиям «умной силы», становящимся все более неадекватными в условиях нарастания кризисных явлений современного мира, и предполагает отход от гегемонизма в международных отношениях в пользу глобального коллективного лидерства, способного решать проблемы и противоречия в глобальной политике XXI века на основе новых форм дипломатии». В заключение следует сделать пять выводов. Во-первых, идея обретения силы и власти через привлекательность не нова, однако впервые эта идея на уровне полноценной политологической концепции была четко осмыслена и сформулирована только в 1990 году. Авторство концепции «мягкой силы» принадлежит американскому ученому и политику Дж. Наю-младшему. Именно Най предложил делить ресурсы 36 государства на те, в основе которых лежит принуждение и/или подкуп («жесткая сила»), и те, которые опираются на убеждение («мягкая сила»). Во-вторых, «мягкая сила» – это возможность достигать целей на внешнеполитической арене путем убеждения и привлечения симпатий других акторов, способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, путем притягательности, а не с помощью подачек или принуждения. Это особая форма силового взаимодействия, отличительной чертой которой становится направленность на достижение долгосрочных стратегических целей путем косвенного, неявного воздействия на объект. «Мягкая сила» – сила привлекательности высокой культуры, образования, талантливой дипломатии, логической убедительности аргументов в ходе переговоров, научно-технических достижений, спортивных успехов и т.д. В основе же «жесткой силы» лежит, в первую очередь, военная сила и экономическая мощь. В-третьих, основой и «жесткой силы», и «мягкой силой» субъекта международных отношений выступает способность достичь поставленной цели путем воздействия на поведение других акторов. Разница между ними заключается в инструментах: «жесткая сила» использует «палку» и «морковку», а «мягкая сила» – соблазн. «Жесткая сила» важна, порой критически, но без «мягкой силы» невозможно добиться реальных результатов на международной арене для любой суверенной державы. В-четвертых, практику применения «мягкой силы» в зависимости от ее целеполагания, содержания и направленности применяемых технологий целесообразно разделить на два вида. Позитивная «мягкая сила» нацелена на социо-культурное и гуманитарное взаимодействие и сотрудничество. Реализация же механизмов и технологий «мягкой силы» деструктивного характера ведет к подрыву духовных, культурных, социально-экономических и политических основ государства. Такая «мягкая сила» направлена на разрушение реального суверенитета государства–объекта воздействия. 37 Наконец, ключевым инструментом реализации стратегии «мягкой силы» государства является публичная дипломатия, в задачи которой входит оказание влияния на общественное мнение зарубежных стран посредством различных каналов коммуникации и путем популяризации отечественных продуктов высокой и массовой культуры, включая искусство, литературу, спорт, музыку, кино- и телеиндустрию, туризм, высокую моду, национальную кухню и даже молодежные субкультуры. Публичная дипломатия – это комплекс внешнеполитических мер, направленных на изучение, информирование и формирование позитивного зарубежного общественного мнения в отношении страны субъекта-воздействия. На современном этапе «мягкая сила» становится одним из ключевых факторов влияния государств на международной арене. Как справедливо заметил экс-глава Россотрудничества, а ныне председатель Комитета Совета Федерации по международным делам К.И. Косачев, «XXI век – эпоха инструментария «мягкой силы», и в выигрыше будет тот, кто им овладел раньше и лучше других». Особую актуальность использование ресурсов «мягкой силы» приобретает на фоне изобретения новых способов, методов и технологий информационно-психологического воздействия на международное сообщество, мировые элиты, национальные правительства и целые общества. «Мягкая сила» уже оказала существенное влияние на развитие международных процессов и ход мировой истории, особенно в последние четверть века. Она сыграла важнейшую роль в крушении СССР, а затем породила концепции «демократических интервенций», «ответственности по защите» и «человеческой безопасности», стала ядром сценария «цветных революций» и «арабской весны». Целый ряд государств активно использует «мягкую силу» в интересах собственной внешней политики и транслирования своих ценностей другим акторам международных отношений, усиливая свои геополитические позиции на международной арене. «Мягкая сила» может быть действительно эффективной только в руках сильного государства. Любой державе, претендующей на определенный статус в международных делах, необходимо 38 обладать стратегией «мягкой силы», постоянно совершенствовать систему применения «мягкой силы», искать оптимальные формы деятельности на этом направлении, учитывающие как международный опыт, так и национальную специфику. 39 ЛЕКЦИЯ 3. ПУБЛИЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ Дипломатия существует столько же, сколько и институт государства. На протяжении тысячелетий она сводилась к контактам между главами государств или их внешнеполитических представителей. Однако сегодня классическая модель дипломатии, предполагающая взаимодействие исключительно государств, становится лишь одним из аспектов современной дипломатической деятельности. В XXI веке дипломатия многогранна. Особое место в новейшем внешнеполитическом инструментарии государств занимает публичная дипломатия. В самом широком смысле публичная дипломатия – это комплекс внешнеполитических информирование и мер, формирование направленных позитивного на изучение, зарубежного общественного мнения в отношении определенного государства. Главными причинами появления и усиления такого феномена, как публичная дипломатия, стали процессы глобализации и информационнокоммуникационная революция. Возможность обмена информацией в режиме реального времени, значительное повышение роли личности в процессах политической коммуникации, нарастающая взаимозависимость участников международных отношений ощутимы во всех областях общественной жизни, включая экономику, политику, международные отношения, социальную сферу, экологию, право. Перенасыщенность информацией ведет к дефициту внимания. Когда народ ошеломлен от объема информации, с которой он сталкивается, возникает трудность понимания того, на чем надо сосредоточиться. Отсюда скорее внимание, чем сама информация, становится дефицитным ресурсом, и сила будет у тех, кто может отличать ценную информацию от фоновых помех. В большем почете становятся толкователи информации и те, кто может сказать, на что следует обращаться внимание. Все это резко повышает значение и роль публичной дипломатии в современной мировой политике. Дж. Най в своей последней крупной работе пишет, что общепринятые взгляды всегда сводились к тому, что доминирует государство, обладающее самой крупной военной структурой. Однако в век 40 информации это может быть государство (или негосударственный игрок), у которого не мощнее армия, а лучше победная история. То есть, в сегодняшнем информационном веке в политике важна победа той или иной «истории». Мифотворчество становится валютой «мягкой силы». А создает данную «историю» во многом именно публичная дипломатия. Современный институт публичной дипломатии занял заметное и прочное место в системе международных отношений и внешней политики государств сравнительно недавно. Как и его прототип – аппарат внешнеполитической пропаганды государства – он составляет продукт длительного эволюционного процесса. Еще на рубеже V-IV веков до н.э. древнегреческий философ Платон рассказывал легенду о людях, которые живут в пещере, но не имеют возможности выглянуть из нее и поэтому получают представление о внешнем мире лишь по теням и образам, отражающимся на самой дальней от входа в пещеру стене. Точно также и сегодня, особенно в эпоху информационнокоммуникативной революции, игроки на международной арене погружены в мир образов и стереотипов. Этапы развития института публичной дипломатии можно условно разделить на шесть периодов. Начальный период относится к эпохе Древнего мира. Еще в великих государствах древности – Шумере, Ассирии, Вавилоне, Египте зарождались методы и формы коммуникаций между государствами. Основным методом древней публичной дипломатии была пропаганда по отношению к соседним народам (сегодня это называется «апелляция к зарубежной общественности»). Государства уже тогда активно использовали искусство подачи информации и слова с целью создать благоприятный имидж своей державы у других. Каждое племя или государственное образование использовало средства коммуникативного воздействия для позиционирования себя, используя для этого маски, ритуальные танцы и прочее – все это и было древними инструментами внешней пропаганды, рекламы, имиджа, т.е. прообразом публичной дипломатии. 41 Второй период развития публичной дипломатии относится к Античной эпохе (началом периода античности принято считать дату учреждения древних Олимпийских игр в 776 году до н.э.). Во времена Древней Греции на публичных выступлениях и переговорах перед иностранными государями или народным собранием произносились заранее подготовленные речи, использовался «вес слова». Знаменитый древнегреческий оратор и политический деятель IV в. до н.э. Демосфен в своей знаменитой речи «О преступном посольстве» говорил, что послы не имеют в своем распоряжении ни боевых кораблей, ни тяжелой пехоты, ни крепостей; напротив, их оружие – слова и благоприятные возможности. Успехи греческого, а затем и римского посла и оратора обусловливались не только тем, что за его спиной было государство непревзойденной экономической и военно-политической мощи, но и его личными качествами. Таким образом, уже в эпоху Античности, представляя свое государство на международной арене, важным качеством посла или оратора был фактор коммуникативного воздействия с целью достижения максимальной выгоды для своей державы. К третьему этапу развития института публичной дипломатии относится период Средневековья и Раннего Нового времени (V-XVIII века), отличительной чертой которого стало то, что публичная дипломатия, проявлявшая себя как внешнеполитическая пропаганда государств, приобрела религиозный характер. В Западном мире, например, в это время очень большое значение играло папство, которое внесло весомую лепту в развитие института публичной дипломатии. В 1662 году при Папе Римском внутри католической церкви была образована особая конгрегация, целью которой было распространение веры с помощью миссионерской деятельности. Тогда собственно и был введен термин «пропаганда». Четвертый период развития публичной дипломатии относится к XIX веку, который начался с Наполеоновских войн. Наполеон Бонапарт одним из первых прибегнул к активному использованию прессы во внешнеполитических целях. Парижские газеты того времени, широко 42 публикуя официальные сообщения, умышленно преувеличивали успехи и замалчивали неудачи на войне, зачастую использовали дезинформацию, печатая ложные сведения о передвижениях и планах французской армии. Известны случаи, когда в этих целях специально издавались фальшивые номера газет, которые подбрасывались противнику. Знаменитая фраза «кто владеет информацией, тот владеет миром» также появилась в эпоху наполеоновских войн. Она приписывается Н. Ротшильду, сделавшего целое состояние на спекуляции информацией вокруг битвы при Ватерлоо в июне 1815 года. Ближе к концу XIX века получила распространение идея о том, что формирование благоприятного имиджа страны является важным подспорьем в проведении внешней политики. Так, поражение во франко-прусской войне 1870–1871 годов заставило Францию искать пути восстановления своего пошатнувшегося международного престижа. формирования положительного образа В качестве страны инструмента была избрана национальная культура. Считалось, что преподавание французского языка и литературы за рубежом (в том числе в колониях) будет способствовать взаимопониманию и созданию позитивного имиджа Франции за ее пределами. Можно сказать, что в 1883 году, когда была создана ассоциация Альянс Франсез, начало публичной дипломатии было заложено в практическом смысле. На рубеже ХIХ–ХХ веков начался пятый этап в развитии публичной дипломатии. Наступил расцвет внешнеполитической пропаганды, который во многом был ускорен революционными изменениями в сфере информационного обеспечения (изобретение телеграфа – «Интернета XIX века» в первой половине столетия, печатной машинки в 1867 году, телефона в 1876 году, радио в 1895 году, телевидения в 1931 году. На самом деле, всего за одно столетие, с середины XIX до середины XX века, была создана техническая база для всех современных средств массовой информации, и как следствие произошел переворот в образе мыслей и действий людей. 43 Именно в начале XX века внешнеполитическая пропаганда впервые приобрела международный размах. Двадцатое столетие в целом оказалось эпохой пропаганды, которая стала неотъемлемым элементом внешней политики, партнером дипломатии по разделу мира, взяла на себя функции идеологического оправдания планируемых войн. Но также она самым активным образом начала служить орудием для мобилизации масс на борьбу с иноземными захватчиками. В ходе начавшийся в 1914 году Первой мировой войны государства начали с размахом применять технологии непрямой дипломатии с целью воздействия на общественность других стран. Американское правительство, например, организовывало специальные туры и убеждало Голливуд снимать фильмы, в которых США представлялись бы в позитивном свете. Первая мировая война ознаменовалась и активным процессом становления официального правительственного аппарата публичной пропаганды в западных странах с целью усилить влияние на международные процессы через механизмы информационного обеспечения. В конце 1920–1930-х годов с приходом радиовещания стиль внешнеполитического информационного влияния приобрел новые измерения. Постепенно эфир становится основным плацдармом пропагандистской борьбы. В 1922 году в Великобритании была создана Британская радиовещательная корпорация – «Би-Би-Си» (ВВС – British Broadcasting Corporation), при которой спустя десять лет была образовала заграничная служба радиовещания. Нельзя не отметить очень большой вклад, который внесла в идею использования публичной пропаганды в качестве внутри- и внешнеполитического оружия нацистская Германия. Созданная министром пропаганды Й. Геббельсом машина «тотальной пропаганды», которая в ценах того времени обходилась Германии в 500 миллионов долларов в год, беспрецедентно широко использовалась для массовой обработки населения в нацистском духе и идеологической подготовки новой мировой войны. 44 Шестой этап развития публичной дипломатии связан с эпохой «холодной войны» между СССР и США. Помимо военно-политического и экономического противостояния одной из самых ярких составляющих частей «холодной войны» было противостояние сверхдержав в области культуры, искусства, спорта и т.д. Более того, «холодная война» характеризовалась ведением массированной психологической войны, целью которой была пропаганда собственной идеологии и образа жизни, а также дискредитация в глазах населения других стран официальной идеологии противоположного блока. С этой целью создавались радиостанции, вещавшие на территорию стран противника, финансировался выпуск специальной литературы и периодических изданий на классовых, иностранных расовых, языках, активно национальных использовалось противоречий, нагнетание проводились другие операции по воздействию на зарубежное общественное мнение и политику иностранных государств. Но в этот же период, в период яростной идеологической и пропагандистской борьбы двух сверхдержав, произошло окончательное отмежевание публичной дипломатии от пропаганды. В одной из сверхдержав – США – в 1960-х годах была создана полноценная концепция публичной дипломатии в современном понимании данного термина. Тогда это был лишь хитрый геополитический ход с целью придумать более привлекательный синоним (эвфемизм) для слова «пропаганда», но очень скоро термин «публичная дипломатия» зажил своей собственной жизнью. Итак, публичная дипломатия в форме пропаганды для улучшения имиджа государства и достижения определенных внешнеполитических целей «стара как мир». Инструментарий публичной дипломатии существовал и развивался на протяжении многих веков, но только во второй половине XX века она начала сформировываться в осознанную государственную политику, подкрепленную соответствующими законодательными актами и институциональной базой. Классическую современную концепцию публичной дипломатии представил декан Школы права 45 и дипломатии имени Флэтчера Университета Тафтса (основный в 1852 году частный исследовательский университет в Массачусетсе) Эдмунд Галлион в 1965 году. Галлион писал: «Публичная дипломатия имеет дело с влиянием общественных отношений на формирование и осуществление внешнеполитической деятельности. Эта деятельность охватывает те аспекты международных отношений, которые находятся за рамками традиционной дипломатии». Другими словами, ученый понимал под публичной дипломатией межгосударственные отношения, в которых не задействованы традиционные правительственные связи. Впервые в истории политического дискурса термин «публичная дипломатия» был употреблен в 1977 году в Конгрессе США в докладе Комиссии Мэрфи по организации внешнеполитического аппарата. «Понятие «публичная дипломатия» присутствовало в международных отношениях во все времена, мы только дали этому явлению новое имя из-за недостатка лучшего описания», – отмечал на слушаниях в Конгрессе в 1986 году председатель Комитета по иностранным делам Палаты представителей Д. Фессел. Галлион считал публичную дипломатию эвфемизмом понятия «пропаганда». В русском языке слово «пропаганда» не имеет негативного оттенка, тогда как в английском у него довольно жесткая негативная коннотация, подразумевающая ложь и нечестную коммуникацию. Публичная дипломатия – это такой же термин в отношении пропаганды, как разведка в отношении шпионажа: наши – разведчики, другие – шпионы. Фактически речь шла о подборе замены для вызывавшего негативные ассоциации слова «пропаганда». В условиях «холодной войны», с одной стороны, необходимо было, чтобы выбранный на замену термин описывал уже существующую практику коммуникации с обществами других стран, а с другой – должен был явно обозначить дистанцию между тем, что делают Соединенные Штаты и их союзники, и аналогичной коммунистического лагеря. работой, Пропаганда проводимой понималась как государствами введение в заблуждение путем дезинформации и искажения фактов, публичная же 46 дипломатия – как распространение позитивной и правдивой информации, основанной на реальных фактах и достижениях, что считалось более действенным, чем дезинформация. Это положение еще в 1963 году хорошо сформулировал выдающийся американский журналист, директор Информационного агентства США Э. Мюрроу: «… правда – это лучшая пропаганда, а ложь – худшая. Чтобы выглядеть убедительно, наши слова должны звучать правдоподобно; чтобы звучать правдоподобно, они должны исходить из уст людей, внушающих доверие; чтобы внушать доверие, мы должны быть правдивыми. Все очень просто». Отметим, что наряду с повышением достоверности от пропаганды публичную дипломатию отличает и еще один важный момент – обязательное наличие обратной связи. На этапе своего становления публичная дипломатия включила в себя измерения международных отношений, которые выходили за рамки традиционной дипломатии: культивирование правительствами общественного мнения в других странах, взаимодействие частных групп и интересов одной страны с другой, межкультурные коммуникации и т.д. Центральным моментом для публичной дипломатии был и остается транснациональный поток информации и идей. Галлион писал: «Под публичной дипломатией мы понимаем средства, при помощи которых правительства, частные группы и отдельные лица меняют установки и мнения других народов и правительств таким образом, чтобы оказать влияние на их внешнеполитические решения». Новый подход к пониманию публичной дипломатии в начале XXI века озвучил Дж. Най. Публичную дипломатию автор предложил считать в первую очередь как эффективный инструмент наращивания «мягкой силы». «Мягкая сила как способность государства сформировать предпочтения других стран опирается на три важнейших компонента: культуру государства, политические ценности и внешнюю политику. Публичная дипломатия призвана передать (транслировать или продать) три этих компонента другим странам». 47 Согласно Наю, существует три концентрических окружности или стадии публичной дипломатии. Первый, и самый ближний круг – это повседневная связь, в которую входит объяснение обстоятельств принятия решений в области внутренней и внешней политики. Вторая стадия – это стратегическая связь, результатом развития которой является набор простейших тем, почти таких же, какие дает политическая и рекламная компания. Третий, и самый широкий круг, включает развитие длительных взаимоотношений с ключевыми личностями на протяжении многих лет или даже десятилетий, используя стипендии, обмены, учебу, семинары, конференции и доступ к медийным каналам. Каждая из этих трех стадий публичной дипломатии, по мнению Ная, играет важную роль, помогая правительствам создавать привлекательный образ страны, которая может сделать более весомыми перспективы достижения желаемых результатов. Понятие «публичной дипломатии» сегодня действительно тесно связано с концепцией «мягкой силы». Целью публичной дипломатии является оказание влияния на восприятие и отношение людей за рубежом по отношению к стране, распространение собственной политической культуры, улучшение имиджа страны и, как следствие, оказание влияния на политику правительств других стран. Причем, если культура, ценности и политика страны привлекательны для зарубежного населения, публичная дипломатия создает благоприятные условия для увеличения «мягкой власти». В обратном случае попытка лучше раскрыться миру может привести к прямо противоположному результату. Среди ключевых задач публичной дипломатии следует выделить:  изучение настроений иностранного общественного мнения;  строительство долгосрочных и доверительных отношений с зарубежной аудиторией, достижение лучшего понимания ценностей и институтов собственного государства за рубежом, расширение диалога между гражданами своей страны и зарубежными партнерами;  формирование у зарубежной аудитории положительных взглядов на цели и ход реализации проводимой государством внешней и внутренней 48 политики, добровольное принятие этой аудиторией соответствующих установок;  создание благоприятных условий и обеспечение поддержки общественного мнения зарубежных стран конкретным акциям данного государства на международной арене. Программы публичной дипломатии можно разделить на четыре крупные группы. Аналитические программы включают в себя сбор информации о мнении зарубежной аудитории о государстве. В рамках этого направления происходит определение лояльных групп населения, выявление категорий, наиболее отрицательно относящихся к политике заинтересованного государства. Информационные программы подразумевают сопровождение внешнеполитического курса и информирование зарубежной аудитории посредством СМИ, Интернета и других источников. Образовательные программы включают в себя научно-образовательные и студенческие обмены, а также целевое обучение определенных социально-профессиональных групп. Эти программы нацелены в первую очередь на формирование в зарубежных странах элиты, которая бы проводила политику, дружественную по отношению к заинтересованному государству. К программам в области культуры относят культурные обмены, туристические проекты, выставки, конгрессы творческой интеллигенции, деятельность религиозных организаций, издательскую деятельность и межкультурную коммуникацию. В этом контексте можно говорить и о религиозной, гуманитарной, научной, молодежной, экологической, спортивной, наконец, цифровой дипломатии как о специфических направлениях публичной дипломатии, находящихся на стыке основных направлений ее деятельности. Сегодня термин «публичная дипломатия» включает в себя широкий диапазон средств коммуникации как силами государственных акторов, так и с привлечением негосударственных игроков, которые, благодаря более свободному доступу к косвенным механизмам воздействия на зарубежную аудиторию, в состоянии оказывать влияние на общественное мнение, принятие 49 внешнеполитических решений, успешное осуществление восприятия государственного курса за рубежом. Субъектами публичной дипломатии, таким образом, могут быть не только правительства и органы государственной власти, но и другие участники межкультурных коммуникаций – международные межправительственные организации, НПО, СМИ, ТНК, частные группы интересов и даже отдельные лица. Именно поэтому публичная дипломатия осуществляется сразу по нескольким каналам: правительство (одной страны) – общество (другой страны), общество (одной страны) – общество (другой страны) и общество (одной страны) – правительство (другой страны). В качестве примеров успешных «операций» в области публичной дипломатии можно привести победу евроинтеграционных настроений в послевоенный период и крах социализма в Восточной Европе в конце 1980-х годов. Окончание «холодной войны» ознаменовалось стремительной переориентацией стран Восточной Европы на сближение с Западом, и вчерашние союзники СССР по Варшавскому договору по собственной инициативе один за другим стали вступать в Европейский союз и НАТО. При этом завершение «холодной войны» привело к снижению внимания западных государств к публичной дипломатии. Это выразилось как в понижении статуса (или даже расформировании) соответствующих ведомств, так и в значительном сокращении их финансирования. Очевидно, в США и ЕС посчитали, что публичная дипломатия как внешнеполитический институт успешно справилась со всеми возложенными на нее задачами. Однако это была лишь иллюзия. Резкий рост популярности публичной дипломатии начался после событий 11 сентября 2001 года. Террористическая атака, осуществленная несколькими десятками людей, за которыми не стояли великие державы, положила начало дискуссии о том, как предотвратить подобные трагедии в будущем. В результате вновь оказались востребованными технологии публичной дипломатии. Сначала активное распространение получила теория «битва за сердца и умы людей» и различные развернутые ее производные. Они 50 подразумевали, что целью публичной дипломатии является заменить некие существующие в умах людей идеи на другие. Последующая эволюция теоретических оснований привела специалистов к мысли о необходимости совершенствования системы двусторонней связи между субъектом и объектом публичной дипломатии. Затем пришло понимание, что для широкого диалога с зарубежными обществами необходимо вовлечение максимального количества участников с обеих сторон и, конечно, использование передовых информационно-коммуникативных технологий. Так на свет появились две взаимосвязанные концепции – публичная дипломатия 2.0 и новая публичная дипломатия. Впервые термин «публичная дипломатия 2.0» употребил заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии и общественным вопросам Джеймс Глассман в 2008 году. Таким образом он обозначил новый подход в рамках публичной дипломатии, предусматривавший использование социальных сетей, блогов, игровых мобильных приложений в реализации внешнеполитических целей США, прежде всего, для борьбы с международным терроризмом. Однако в наибольшей степени содержание концепта раскрывают работы известного американского исследователя Николаса Кулла, который предложил разделить всю внешнеполитическую деятельность США в Интернете на публичную дипломатию 1.0 и публичную дипломатию 2.0, исходя из используемых при ее реализации технологий Web 1.0 или Web 2.0. Как известно, характерной особенностью распространенных в 1990-х годах технологий Web 1.0 являлось отсутствие интерактивности. Пользователи Интернет-сайтов того времени могли лишь просматривать выкладываемую на них информацию, не имея возможности выразить свое отношение к содержанию контента. Для дипломатов Интернет был в какой-то степени еще одним инструментом наряду с традиционными СМИ для размещения прессрелизов. Деятельность в сфере публичной дипломатии 1.0 довольно сильно напоминала пропагандистскую работу посредством теле- и радиовещания в 51 период «холодной войны», поскольку также была построена на монологовой форме передачи информации, исключавшей обратную связь с зарубежной аудиторией. С середины 2000-х годов началась новая эпоха в развитии информационно-коммуникационных технологий, связанная с появлением технологий Web 2.0. Пользователи Интернета получили возможность не только читать информацию, выкладываемую на сайты, но и выражать свое отношение к ее содержанию (в виде комментариев или использования специальных кнопок типа «мне нравится» или «рекомендую»). Кроме того, рядовые граждане теперь могли сами формировать и размещать контент в Интернете, что в эпоху Web 1.0 было прерогативой профессионалов. С этого времени стали стремительно развиваться социальные сети, блоги, фото- и видеохостинги, вики-сайты, и в конечном итоге в публичной дипломатии США появилось такое направление, как публичная дипломатия 2.0. Воздействие на зарубежную аудиторию в рамках публичной дипломатии 2.0 оказывается по трем основным направлениям:  размещение информации в социальных сетях (Facebook, ВКонтакте и др.).  использование сервисов микроблогинга (Twitter, Sina Weibo и др.);  создание контента на различного рода хостингах (YouTube, Instagram и др.); Самыми популярными инструментами внешнеполитической деятельности ведущих мировых держав (и не только) в рамках публичной дипломатии 2.0 сегодня, безусловно, являются созданные в США новые медиа – Facebook, Twitter и YouTube. Тем не менее, ряд стран стремится использовать и другие программы Web 2.0 для воздействия на зарубежную аудиторию. Так, российские внешнеполитические структуры имеют аккаунты в китайском сервисе микроблогов Sina Weibo, испаноязычной социальной сети Tuenti и, конечно, в ВК. 52 Основными акторами публичной дипломатии 2.0 являются как внешнеполитические ведомства, связанные с ними учреждения и сами политические лидеры (имеющие собственные аккаунты), так и ориентированные на зарубежную аудиторию масс-медиа. Последние включают телеканалы, радиовещательные компании, информационные агентства, печатные издания, которые ведут активную деятельность в Интернете, зачастую дополняя работу официальных госструктур. Всемирно известные телекомпании – BBC, CNN, RT и другие – уже достаточно давно обзавелись аккаунтами на различных языках в самых массовых социальных сетях, сервисах микроблогинга и на видеохостингах. Среди радиовещательных компаний, участвующих в программах публичной дипломатии 2.0, особо выделяется американская радиостанция «Голос Америки». Из информационных агентств в социальных медиа достаточно заметны такие компании, как «Синьхуа», «Франс Пресс», «Рейтерс». Деятельность в Интернете всемирно признанных печатных СМИ – американской The New York Times, английской The Guardian, французской Le Figaro и многих других – также косвенно влияет на продвижение внешнеполитических интересов государств, которые они представляют. Их подписчиками в социальных сетях являются десятки миллионов пользователей, и с каждым днем это число лишь увеличивается. Стоит отметить, что для данного направления публичной дипломатии весьма существенным является вопрос доверия аудитории к передаваемой информации. Дезинформация (или весьма субъективная трактовка тех или иных событий мировой политики) способна в значительной степени подорвать авторитет акторов, вовлеченных в реализацию программ публичной дипломатии 2.0, поскольку в Интернет-пространстве с его плюрализмом мнений всегда существует возможность проверки тех или иных данных. Вообще, воздействовать на формирование общественного мнения за рубежом с помощью технологий Web 2.0 достаточно сложно. Тем не менее, такой способ может быть весьма продуктивным в вопросе создания положительного образа 53 государства за границей, ведь публичная дипломатия 2.0 дает правительствам возможность напрямую обращаться к многочисленной аудитории, в первую очередь молодежной. Кроме того, работа через Интернет не требует больших затрат, что позволяет вести такую деятельность поистине в глобальном масштабе. Говоря о новой публичной дипломатии, стоит отметить, что главным отличием от традиционной публичной дипломатии стало изменение в иерархии участвующих в ней акторов. Именно увеличение количества игроков мировой политики, рост влияния негосударственных акторов (НГА) в сочетании с изменением международной коммуникационной системы и привели к появлению концепции новой публичной дипломатии. В современных условиях государства все активнее вовлекают НГА в свою публичную дипломатию. В работе «Будущее власти» Най отмечал, что сегодня правительства вынуждены учитывать тот факт, что в информационную эпоху сила стала менее иерархична, а общественные сети – гораздо важнее, чем когда-либо ранее. Достижения успеха в мире, созданном сетями, требует от руководителей мышления, при котором превалируют привлекательность и сотрудничество, а не приказной стиль. Руководителям, по словам Ная, необходимо представлять себе, будто они находятся в круге, а не на вершине горы. Именно поэтому на выработку «мягкой силы» влияет (как позитивным, так и негативным образом) множество негосударственных игроков внутри и за пределами страны, которые оказывают воздействие как на широкие массы, так и на правящие элиты в других государствах. Особую роль в новой публичной дипломатии играют социальные сети, микроблоги и видеохостинги, СМИ, НПО, ТНК, индивиды. Про новые медиа – социальные сети, микроблоги и видеохостинги – было сказано выше. Традиционные средства массовой информации – газеты, журналы, а затем радио- и телекомпании – не одно десятилетие являлись активными участниками публичной дипломатии. Долгое время их работа сильно напоминала деятельность государственных ведомств 54 в сфере информирования общественности, но в начале XXI века многое изменилось: все крупные СМИ де-факто стали международными. Их главное могущество заключается в доступности и возможности генерировать общественную повестку дня. В качестве реакции на это явление государства, ранее не участвовавшие в борьбе за глобальный телеэфир, вышли на мировой информационный рынок, только усилив таким образом конкуренцию и создав совершенно новую ситуацию. Теперь правительства вынуждены вступать во взаимодействие с максимальным количеством СМИ, сформировался как особый отечественными, механизм так сотрудничества и зарубежными. и/или Так соперничества государств с традиционными медиа в рамках новой публичной дипломатии. Другим важным актором новой публичной дипломатии являются неправительственные организации. НПО, как и СМИ, принимали участие в публичной дипломатии задолго до появления этого термина. Тогда это были структуры, создаваемые и финансируемые государством. Сначала они работали в сфере популяризации языка и культуры, но затем стали заниматься гуманитарными вопросами, проблемами экологии, правами человека и т.д. По мере роста влияния НПО в мировой политике менялись и механизмы их взаимодействия с государствами в сфере публичной дипломатии. Если изначально неправительственные организации были только своего рода агентами влияния правительств, то сегодня они зачастую выступают выразителями интересов национальной или международной общественности, формируют широкие многоакторные коалиции, и уже государства присоединяются к начатым НПО кампаниям, а не наоборот. Полноправным участником новой публичной дипломатии является и деловое сообщество. По мере глобализации крупные транснациональные корпорации оказываются все более вовлеченными в международные коммуникационные процессы, и отношение зарубежных аудиторий к их родному государству неминуемо сказывается на их коммерческой успешности. Несмотря на то, что структура собственности ТНК и вообще делового взаимодействия становится все более международной, общественность все 55 равно нередко воспринимает компании как связанные с определенной страной. С целью популяризации бренда собственного государства глобальные бизнесструктуры работают совместно с правительствами. Например, крупные киностудии создают привлекательный продукт, оказывающий влияние на восприятие того или иного государства за рубежом. В рамках программ социальной ответственности корпорации (нередко вместе с зарубежными НПО) организуют проекты, которые направлены на улучшение имиджа как самой компании, так и страны ее происхождения. Все это создает множество предпосылок для сотрудничества государств и бизнеса в новой публичной дипломатии на самых разных уровнях, и державы с развитой системой публичной дипломатии давно и успешно взаимодействуют с ТНК на этом направлении. Наконец, в наши дни значительно увеличилась роль индивида в процессе международной коммуникации. Благодаря Интернету сила отдельных людей, сплоченных через Всемирную сеть, стала велика как никогда в истории. Отдельные современные блогеры не менее популярны, чем многотиражные газеты и ведущие телеканалы. Важную роль в новой публичной дипломатии играют знаменитости, принимающие участие в общественной деятельности и формально или неформально представляющие свою страну. Разумеется, человек всегда был важнейшим звеном публичной дипломатии, но теперь он выступает не только как аудитория, но и как актор, играющий самостоятельную и порой весьма существенную роль в процессе информационного взаимодействия. В целом, можно выделить три основные особенности новой публичной дипломатии:  она реализуется не только государствами, но и НГА, причем их взаимоотношения могут быть как партнерскими, так и конкурентными;  новая публичная дипломатия основана не только на концепции «мягкой силы», но и на концепциях стратегической коммуникации, брендинге государств и т.п.; 56  она по определению ориентирована на многосторонний и всеобъемлющий диалог с зарубежной аудиторией. Сегодня государства вынуждены переходить к сотрудничеству с самым широким кругом негосударственных субъектов, все более ориентируясь на взаимодействие по принципу сети. Подобный принцип образования сетевых сообществ ярко иллюстрируется такими примерами, как крупнейшая в истории библиотека – созданная пользователями «Википедия», крупнейший в истории видеоархив – наполняемый пользователями сайт «Youtube», создаваемая коллективно и распространяемая бесплатно операционная система с открытым кодом «Linux» и т.д. Достижение целей в этом новом информационном контексте путем формирования широких коалиций между различными государственными и негосударственными участниками ради доминирования в информационном пространстве сегодня даже получило особе название – «ноополитика». В заключение можно сделать несколько важных выводов. Во-первых, теоретические обоснования публичной дипломатии прошли значительный эволюционный путь. В современном понимании этот термин был введен в научный оборот в 1960-е годы, хотя прототип публичной дипломатии в виде внешнеполитической пропаганды существовал на протяжении многих столетий. Во-вторых, в отличие от пропаганды публичная дипломатия характеризуется достоверностью и подразумевает двустороннюю связь с респондентами, причем на долгосрочной основе. В-третьих, публичная дипломатия – это не набор одноразовых акций, осуществляемых в порядке реакции на внешние вызовы. Это постоянно действующая система институтов и информационных каналов, которая непрерывно работает в рутинном режиме и при необходимости мгновенно мобилизоваться и провести полномасштабную кампанию в любой точке мира или на глобальном уровне. 57 В-четвертых, огромное значение в современной мировой политике приобретает публичная дипломатия 2.0 и новая публичная дипломатия. Это происходит в связи с ростом количества пользователей Всемирной паутины, падением популярности традиционных СМИ, стремительным распространением новых медиа, превращением Интернет-пространства в площадку для активных политических интеракций, появления все новых игроков на этом поле. В век Интернета и недорогих авиапутешествий, с развитием межправительственных и неправительственных транснациональных организаций происходит утекание силы от государств, что делает публичную дипломатию гораздо сложнее. Линии связи уже не представляются в виде прямых линий, связывающих два правительства, они больше похожи на звезду, включающую линии между правительствами, общественностью, неправительственными организациями, бизнес-сообществом. Наконец, при умелом использовании публичная дипломатия является эффективным инструментом внешней политики, действенным способом отстаивания национальных интересов государства на международной арене. Данная деятельность законна и открыта и обычно имеет слабое противодействие со стороны «принимающих» стран в отличие от шпионажа или иной подрывной деятельности. Однако нельзя забывать, что даже самая лучшая реклама не сможет помочь продать непопулярный товар. Публичная дипломатия, которая оказывается не более чем ширмой для «жесткой силы» или прикрытием для аморальной внутренней и внешней политики, вряд ли сможет иметь успех. Не вызывает сомнения, что с развитием международной мобильности населения и особенно с усилением роли информационных технологий роль публичной дипломатии в мирополитических процессах будет неуклонно возрастать. И то государство окажется в выигрыше, которое быстрее и лучше приспособится к новым условиям и овладеет наиболее передовыми приемами этого ключевого инструмента «мягкой силы». 58