Что такое скрипторика и зачем человеку писать

Что такое скрипторика и зачем человеку писать От письма к пишущему. Homo Scriptor Год назад, в 2018 году, в США возник обы чай отмечат ь 20 октября как письма . день • Твит ы с хэштегом #WhyIWrite (Зачем я пишу ?) заполнили сет ь. Казалось, почему бы этот американский праздник не сделать международным? ХОТЯ в силе ост ается заданны й вопрос: ЗАЧЕМ ЧЕЛОВЕКУ ПИСАТЬ? • ФРАНЧЕСКА ПЕТРАРКА признавался: «Для меня писать – значит жить, и надеюсь, что так будет до последнего мгновения». • На другом полюсе находится гоголевский АКАКИЙ АКАКИЕВИЧ БАШМАЧКИН, для которого жить значит переписывать. «Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало». • Между гением Возрождения, оставившим четырнадцать томов сочинений, и Акакием Акакиевичем, не оставившим ничего, кроме чернильницы и перьев, есть лишь то общее, что ПИСАНИЕ ДЛЯ НИХ ОБОИХ БЫЛО ОБРАЗОМ и СМЫСЛОМ ЖИЗНИ. ЧЕЛОВЕК ПИШУЩИЙ Но сколь разны е ж изненны е установки и мот ивации у этой беспредельной преданност и письму! • Это и есть главный вопрос СКРИПТОРИКИ: кто пишет и зачем? СКРИПТОРИКА – это антропология и персонология письма именно в его радикальном отличии от устного слова. АНТРОПОЛОГИЯ ПИСЬМА • Человек отличается от животного тем, что осваивает время, свободно передвигается в нем, отделяется от своей укорененности не только в «здесь», но и в «сейчас», открывает для себя «тогда» и «потом». • И памят ь, и воображ ение, и язы к, и культ ура вообще – это способ человека выйти из замкнутости своего настоящего. Он обж ивает памят ью свое прошлое и воображ ением – свое будущее. АНТРОПОЛОГИЯ ПИСЬМА • В меру своей внут ренней свободы каждое существо мучительно переживает несвободу. Животное томится в клетке, у него развивается невроз заточения. • Человека тяготит не только пространственное, но и временное заточение, у него развивается НЕВРОЗ УХОДЯЩЕГО ВРЕМЕНИ, родственный клаустрофобии, страху замкнутого пространства. • Запертый в настоящем, я чувствую убывание себя, УБИВАНИЕ СЕБЯ ВРЕМЕНЕМ. • Я хочу жить на просторах времени, странствовать в прошлое и будущее, помнить других, ушедших, и оставаться в памяти тех, кто придет вслед за мной. Так возникает ЦЕННОСТЬ СЛЕДА. СЛЕД – это самая общая категория моего бы т ия вне меня, это СРЕДА , ХРАНЯЩАЯ МЕНЯ В ОТСУТСТВИИ МЕНЯ САМОГО. БЕССЛЕДНЫХ НЕТ Вся наша жизнь отпечатана во множестве следов – визуальных, тактильных, а также чувственно не воспринимаемых: молекулярных, вибрационных… За человеком не только следует его энергетическая аура, но и его ТРАСОСФЕРА, помеченное им пространство, которое сохраняет память о нем и после смерти. Множество царапин, трещин, вмятин, запотеваний, исходящих от его прикосновений, дыхания, шагов… Всю эту совокупность материальных эманаций человека в окружающий мир и можно назвать трасосферой. Было бы интересно, пользуясь современной техникой, охватить весь этот «следовой шар» человека, причем не только в предмет ном мире, но и в восприят ии и памят и других людей, начиная от рукопож ат ий и любовны х объят ий и кончая воздейст вием его личност и на окруж ающих. Есть люди с огромной трасосферой, которая светится их «славой», и есть люди неприметные, с маленькой трасосферой. НО ВООБЩЕ БЕССЛЕДНЫХ НЕТ. БЕССЛЕДНЫХ НЕТ Особая разновидность такой одержимости – СКРИПТОМАНИЯ, ПОТРЕБНОСТЬ ОСТАВЛЯТЬ ПИСЬМЕННЫЕ СЛЕДЫ. Из всех материалов самый ВРЕМЯУПОРНЫЙ – ПИСЬМЕННОЕ СЛОВО, поэтому пишущий и имеет право сказать о себе словами Пушкина: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Впрочем, одно, ключевое слово здесь неточное: письменность, рукопись – это именно рукотворный памятник. У Горация в «Exegi monumentum…», которое вольно перелагает Пушкин, сказано точнее: "Создан памятник мной. Он вековечнее Меди, и пирамид выше он царственных" БЕССЛЕДНЫХ НЕТ Прислушаемся к австрийской писательнице Ингеборг Бахман (1926 –1973), которая так свидетельствует о смысле своего бытия (почти дословно повторяя цитированного выше Ф. Петрарку): « Я сущест вую только когда пишу. Когда я не пишу, я ничто. Когда я не пишу, я – это не я. И тем не менее, когда я пишу, вы не мож ете меня увидет ь. Никто не мож ет меня увидет ь. Мож но увидет ь реж иссера, певца, актера, когда они снимают ф ильм, поют, играют, но процесс письма ост ается невидимы м» . Здесь твердо заявлены два, казалось бы, несовместимых принципа: писатель существует только когда он пишет, благодаря письму, – и в то же время его нет в письме, ОН НЕВИДИМ ДЛЯ ОКРУЖАЮЩИХ , в отличие от «устных» исполнителей, которые присутствуют в том, что делают, и видимы для окружающих. ДЛЯ ПИСАТЕЛЯ ИМЕННО « ОТСУТСТВИЕ» ОКАЗЫВАЕТСЯ НАИБОЛЕЕ СИЛЬНОЙ ФОРМОЙ САМОРЕАЛИЗАЦИИ. БЕССЛЕДНЫХ НЕТ Во всяком письменном сообщении скрыто личное утверждение, которое можно выразить так: « Я с вами, хотя ф изически меня здесь нет. Я преодолел прост ранство и время, чтобы передат ь вам и всем чит ающим то, что вам необходимо знать. Это настолько важ но, что моего голоса и личного присутст вия недостаточно, поэтому я пишу. Я хочу, чтобы даж е после меня и независимо от меня это знание передавалось другим» . Такова имплицит ная посы лка письменной ф ормы сообщения, особенно если оно предназначено для печати. Можно сказать, что это не сугубо личност ная, но антропологическая предпосы лка письменной коммуникации, свойственная пишущему человеку вообще, независимо от его личного намерения.