Беседа о Священном Писании Нового Завета

Лекции по библеистике. Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев). Второе Послание к Коринфянам. Глава 3, стих 12 - глава 4. Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Сегодня мы с вами приступаем к нашей сорок четвертой беседе о Священном Писании Нового Завета. Напоминаю, что мы обсуждаем с Вами, толкуем Второе Послание к Коринфянам Святого Апостола Павла, поэтому, у кого есть возможность, те, откройте, пожалуйста, ваши Библии или Книги Нового Завета на том месте, на котором мы в прошлый раз остановились, то есть «Второе Послание к Коринфянам, третья глава, одиннадцатый стих» - вот именно этим местом мы закончили прошлый раз. В предыдущем разобранном нами отрывке Апостол Павел, защищая своё апостольское служение и показывая всю его высоту – новозаветную высоту – говорил о том, что служение «смертоносной букве», то есть ветхозаветному Закону, было весьма славным. Это он иллюстрирует образом из Книги Исход, тридцать четвертая глава, где говорилось о том, как Моисей, сойдя с горы Синай после встречи с Богом, после дарования ему для Израиля Ветхого Завета, скрижалей Закона с Десятью Заповедями, спустился к народу израильскому и полагал покрывало на свое лицо – так это лицо сияло, что Израиль не мог взирать на это сияние, не будучи ослепленным. Так вот, если ветхозаветное служение, как Павел пишет, «смертоносным буквам» - ибо Закон осуждает человеческий грех, он смертоносен в этом смысле – было столь славно, что излучало сияние, то тем более славно духовное служение Новому Завету. В последующем отрывке (третья глава с двенадцатого стиха по восемнадцатый стих - это конец третьей главы) Павел говорит об искренности, открытости и свободе новозаветного служения, которое ведет не к смерти, как Закон – Ветхий Завет, а к жизни, служение жизни. Павел довольно свободно толкует Книгу Исхода, тридцать четвертую главу, то место, где говорится о нисхождении Моисея с Синая и делает выводы из сказанного для себя и для всех христиан. При этом Павел использует принятое в те времена толкование Библии, так называемый Мидраш, поэтому отрывок, который мы с Вами будем читать, требует особого разъяснения. Итак, почитаем с Вами в синодальном переводе третью главу Второго Послания к Коринфянам с двенадцатого стиха и до конца - до восемнадцатого. Читаем: «Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы Сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но, когда обращаются к Господу, тогда это покрывало сие снимается. Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.» Вы видите, что довольно сложный текст и без пояснений он может остаться не совсем понятным. Итак, приступаем с Вами к разъяснению прочитанного текста: третья глава Второго Послания к Коринфянам, стих двенадцать. «Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением», пишет Апостол Павел. Ну, что значит «действовать с дерзновением»? «Дерзновение» - слово - вообще лучше перевести «открытая смелость». Слово «дерзновение» по-гречески это будет παρρησία̨ - означает смелую, открытую, публичную речь. Но у нас по традиции переводят это слово как дерзновение, что не совсем точно, хотя отчасти и отражает смысл. Итак, «имея такую надежду» - пишет Павел – «мы полны уверенности» или «мы поступаем с открытой смелостью». Что имеется ввиду? Павел говорил о служении Духу, и это служение Духу - то есть новозаветное служение - здесь он просто называет «надежда», то есть имея вот такое служение, которое даёт нам надежду. А почему Павел называет служение Нового Завета надеждой? Потому что это служение отмечено Духом, славой и праведностью – прибывающими, вечными благами, на которые направлена наша надежда. Тут я должен Вам напомнить то, о чем мы с вами уже некогда говорили – давно, в начале наших бесед – о том, что не все слова, которые звучат по-славянски для нас понятно, и мы, собственно, их не переводим на русский язык, имели в древности то же значение, что сейчас. Вот, в частности, слово «надежда». Здесь корень этого слова – «жд», однокоренное слово «ожидание, ждать». Так вот, слово «надежда» в Новом Завете, как и в Библии вообще, как и в античные времена вообще, имело другой смысл, нежели сейчас у нас. Мы говорим: «я надеюсь, я имею надежду», имея ввиду следующее, что «я не знаю точно, что будет, но мне хотелось бы, чтобы было так-то и так-то». Вот, сегодня хорошая погода – я надеюсь, что завтра будет тоже хорошая погода, впрочем, может быть, пойдет и дождь, но мне хотелось бы, чтобы была хорошая погода. Вот это слово «надежда» в нашем современном значении, но совершенно иное значение это слово имело в древности, хотя мы по традиции переводим его по-прежнему «надежда». «Надежда» в античной литературе, в том числе в Библии, означает «твердая уверенное ожидание неизбежного, того, в чем я абсолютно уверен». «Я надеюсь» - это значит «я просто терпеливо, с уверенностью жду того, что обязательно произойдет». Вот поэтому Павел когда здесь пишет «имея такую надежду», он имеет ввиду следующее: «я ожидаю пришествия этих обязательных вечных неизменных благ – славы, праведности, спасения, вечной жизни» – то, о чем он до тех пор рассуждал. Вот такое ожидание превосходит, конечно, все человеческие обычные ожидания, и служение Новому Завету – надежда – дает Павлу способность выступать с большой смелостью и уверенностью. Если он ждет неизбежного, то он абсолютно уверен и может претерпеть любые трудности в этой жизни. И перед людьми, и перед Богом он выступает дерзновенно, то есть смело, уверенно, открыто – говорит открыто, не так, как его противники (об этом мы с Вами уже читали – вот во второй главе, семнадцатый стих, и далее Павел будет писать о том, что они заняты такими скрытыми, коварными тайными делишками). Дальше читаем, тринадцатый стих: итак, «мы действуем мело и отрыто, а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы Сыны Израилевы не взирали на конец преходящего». Вот эту открытость свою Павел отличает от поведения Моисея, он открыт, а Моисей закрывался покрывалом. Здесь особое толкование Книги Исход, тридцать четвертая глава, тридцать третий стих. Моисей, согласно Библии, возлагал на своё лицо покрывало, чтобы израильтяне не видели это сияние и не слепли – настолько ослепительным было это сияние, но Павел толкует несколько иначе. Н пишет, что израильтяне не должны были смотреть на сияние славы Моисея, которое постепенно исчезало, чтобы они не взирали на исчезание этой славы, «на конец приходящего», как у нас переведено. Тем самым Моисей оставлял народ в неведении о временности, приходящести его причастности к славе Божией. Читаем четырнадцатый стих: «Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом». Можно было бы перевести так: «но их умы очерствели» - это точнее, чем «ослеплены» - «их умы очерствели, ибо до сего дня это же покрывало при чтении Ветхого Завета лежит на нём (то есть, на Ветхом Завете, из которого говорит к израильтянам Моисей), лежит на нём и закрыто для них то, что во Христе ему (то есть Ветхому Завету) приходит конец». Или можно перевести так: «умы их очерствели, ибо до сего дня это же покрывало остается неснятым на Ветхом Завете, когда они его читают, ибо оно удаляется только во Христе». Ну, это трудный для понимания и для перевода стих – здесь сложна грамматика в оригинале. О чём здесь говорится? С точки зрения Апостола Павла, действия Моисея имеют более глубинный смысл. Поведение Моисея – прототип того, что происходит в синагоге до сих пор. Покрывало Моисея образно указывает или предизображает (это так называемая типологическое толкование Писания) итак, это покрывало, которое лежало на лице Моисея, указывает на покрывало другое – покрывало на сердцах израильтян, которые ожесточены. Сердца стали жёсткими, как камень. Стали каменными, очерствелыми, огрубелыми, поэтому они не способны правильно видеть и понимать то, что сказано в Ветхом Завете, в Торе, в Законе, то, что им говорил Бог через Моисея. Это покрывало намекает на другое покрывало, которым покрывают по обычаю Ветхий Завет или Тору (здесь, кстати, Тора, Закон, впервые назван Ветхим Заветом – сейчас мы привыкли к тому, что Книги – от начала Библии до Нового Завета называется Ветхим Заветом, но вот впервые с этим названием мы встречаемся именно в четырнадцатом стихе Второго Послания к Коринфянам), итак, Тора – Ветхий Завет – покрывается до и после чтения во время синагогального богослужения. Это покрывало и символизируемое им очерствение сердец и умов мешает иудейским участникам богослужения осознать, что Ветхому Завету приходит конец. В Новом Завете он заканчивается, в Новом Завете, то есть во Христе. Ну, можно сравнить также описание, евангельское описание того, как разорвалась завеса храма – это образ конца храмового культа, скажем, в Евангелии от Марка, пятнадцатая глава, тридцать восьмой стих – помните, когда произошло распятие, разорвалась завеса в храме. Грамматически этот стих позволяет два различных перевода, то есть «во Христе устраняется покрывало на Ветхом Завете», или «во Христе устраняется сам Ветхий Завет» - судить трудно. Вообще по контексту покрывало –это символ изменений, тех изменений, которые происходят с сердцами израильтян. Оно либо на этих сердцах, либо снимается. Пятнадцатый стих: «Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их». Ну, собственно, Павел здесь повторяет и делает более ясным свое толкование этого самого покрывала Моисея. Это покрывало и сейчас лежит на сердцах иудеев. Кстати, вот слово «сердце», смотрите, в четырнадцатом стихе сказано, что умы их очерствели, как у нас переведено «ослеплены», а в пятнадцатом говорится о сердцах. Дело в том, что по библейской антропологии сердце – это не обязательно физиологический орган, вот который у нас бьется в груди, да, это тоже так, но вообще «сердце» - чувствуете, что это слово однокоренное другому слову – «середина, серёдка, сердце» - это внутреннее человека, его внутренняя жизнь, которая может называться также «ум», иногда «дух» (конечно, «дух» с маленькой буквы как «дух человеческий»), иногда говорится о внутреннем человеке. Поэтому ум и сердце – это, собственно, здесь одно и то же. Итак, покрывало и сейчас лежит на сердцах иудеев при чтении Торы, то есть Закона, в синагоге и препятствует полному пониманию Закона, но это даётся только во Христе. Ну, Вы помните нагорную проповедь в Евангелии от Матфея, когда сам Господь Иисус Христос говорил: «Вы понимаете Тору так-то и так-то, а я Вам говорю, что её надо понимать иначе, гораздо более глубоко, внутренне». Интересно, что в Средние века на некоторых западных преимущественно изображениях – на картинах, в иллюстрациях в книгах – синагога изображалась аллегорически с повязкой на глазах. Иногда эта повязка даже стилизовалась под змею – некое злое покрывало, которое лежит или которым обвязаны глаза, и умы, и сердца иудеев, которые не понимают свою же собственную Тору. Шестнадцатый стих читаем: «но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается». Здесь Павел слегка изменяет ветхозаветный текст: если там сказано, что снимается покрывало внешнее, то здесь говорится о некоем внутреннем обращении. Ну, как может Моисей или Израиль в целом (или отдельный израильтянин) быть избавлен от этого покрывала? Здесь говорится: «когда обращаются к Господу», то есть обращением «Господь». Что значит «Господь». Ну, мы об этом с Вами уже неоднократно говорили: вообще Господь в Ветхом Завете – это сам Господь Бог, Отец, имеется ввиду, Бог, Творец. Но у Апостола Павле Господом всегда, запомните, всегда именуется Иисус Христос, воскресший, вознесшийся, сидящий одесную Бога Отца. Этим подчеркивается, что он по сути такой же по существу, имеет то же самое существо, сущность, что и Бог Отец, он являет свою власть духом, Отец являет свою власть Духом Святым во Христе, поэтому Христос является Господом. Вообще слово «Господь» в Библии – это имезаменитель великого и непроизносимого имени Божьего, открытого Моисею – того, что иногда именуется священным тетраграмматоном, священной тетраграммой, четырехбуквием Яхве. Вот обращение к Господу, то есть обращение к Иисусу Христу – такое обращение испытал некогда Павел, и покрывало с его сердца, с его ума было снято. Семнадцатый стих: «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода». Вот это очень краткое высказывание – «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» - часто понимается превратно, неверно. Этим высказыванием («Господь есть Дух», или вот о свободе) этим высказыванием злоупотребляли. Что означает здесь «Господь»? Что означает, что он есть Дух? Мы говорили, что это значит: Бог нематериален – так часто в учебниках, в старых учебниках по догматике и даже в катехизисах. А что означает здесь «свобода»? вот обо всём этом было очень много рассуждений, много дискуссий. Подискутируем и мы. Господь: Господь для Апостола Павла, как я говорил, здесь, как и везде в его посланиях – это Христос, воскресший и вознесшийся, который по существу тождествен с Богом Отцом и со Святым Духом. Но Христа как такового перед собою мы не видим. Он нам открывается Духом Святым лишь в таинствах – в таинстве Евхаристии Святое, в Причастии, а перед этим в таинстве Крещения и в других таинствах. Он сейчас тайный, в мистериях, в таинствах, но всё тайное когда-нибудь станет явным, открытым, откровенным. Всякая мистерия, таинство станет Апокалипсисом, откровением, но сейчас он нами воспринимается как Дух, в Духе, он стоит – Христос стоит – в некоем динамическом отношении к Духу, которого Он посылает нам. Он Духом присутствует среди нас и в нас – и в этом смысле Господь нами воспринимается как Дух. Вот в этом, и только в этом смысле имеет ввиду здесь Апостол Павел, что Господь, то есть Иисус Христос Небесный, прославленный есть для нас Дух, даётся нам Духом. Конечно, не в смысле традиционной логики, как если бы Он был тождествен Духу, нет. Сын Божий и Дух Святой – это разные лица Святой Троицы, но нам Он открывается в Духе, и речь, конечно, здесь идёт не о какой-то нематериальности или абстрактной духовности Бога – речь о том, что Дух в нас то же, что господь Иисус Христос в нас. Ну вот в стихе двенадцать говорилось, что Апостол действует со смелой свободой, с дерзновением, с открытостью, и здесь объясняется, почему так, почему вот ему дана такая свобода: «где Дух Господень, там свобода». Эта свобода даруется нам благодаря причастности нас к Духу Святому, который нам подаётся, посылается Господом Иисусом Христом. Ну, здесь, конечно, надо вдуматься в само значение имени Божия, которое скрывается за словом «Господь», «Господин» по-русски. Ну, вот, конечно, это не является темой наших бесед с Вами, но всё-таки мне хотелось бы чуть-чуть сказать о том, какой же смысл имеет имя Божие Яхве, которое было открыто Моисею при Неопалимой Купине и которое было запрещено произносить, а вместо него произносилось другое слово – «Господин». Так вот, имя Божие Яхве (а ведь очень печально, что, когда у нас частенько спрашиваешь наших христиан: «Как звать нашего Бога?», никто не может толком сказать: «Ну, Бог Отец», говорят, но «Отец» - это же ведь не имя, или говорят: «Господь», но и «Господь» - это тоже не имя, «Господин» - это не имя; раб, господин, слуга – это не имена, это обозначения), вот имя Божие было открыто Моисею, иногда говорят, «Суший» - так у нас переведено, но это неточный перевод, это неточный перевод. Вообще имя Божие Яхве означает «Тот, кто присутствует». Ну, вспомним: в Книге Исход, третья глава, четырнадцатый, кажется, стих, Моисею Бог из Неопалимой Купины открывает своё имя следующим образом: по-еврейски это будет звучать так: Эхье-Ашер-Эхье (ивр. אהיה אשר אהיה ), то есть «Я с тобою» или «Я с вами», «Я присутствую», но «Такой, каким Я присутствую, каким являюсь Я с вами», а не «Такой, каким вы меня хотите видеть», то есть Бог утверждает в своем имени свою собственную свободу от наших желаний, от наших представлений, от наших мнений, от наших образов Бога. Вот люди скажут: «Бог здесь, на этой горе», а Он будет в это время совсем не здесь, совсем в другом месте. Люди скажут: «Бог вот в этом золотом тельце», а Он будет вовсе не в золотом тельце, а где-то совершенно в другом месте. Люди скажут: «Бог нам сделает то-то и то-то», а Он сделает совершенно иначе всё, на благо людям, но не так, как они хотят. Бог являет собой абсолютную свободу. Собственно, Бог – единственное существо, которое абсолютно свободно, Бог ни от кого не зависит, и только всё зависит от него. Все и всё несвободно, и только Бог свободен, поэтому там, где Дух Господень, там, где Дух Божий, там даруется истинная свобода. Вот в таком смысле пишет здесь Апостол Павел, но, конечно, под свободой он понимает нечто более конкретное. Следуя контексту, свобода – это открытый, свободный взгляд на Закон, на Ветхий Завет, на Тору, её понимание, незатуманенное покрывалом, то есть очерствением сердца. И тем самым сердца освобождаются свободой этой для опознания Христа, и через это познание для соединения с ним, освобождение от рабства греху, смерти, букве Закона, от того осуждения, которое Закон нам выносит за наш грех, осуждение это ведёт к вечной смерти. Итак, во Христе мы становимся свободны от греха, от смерти и от осуждения Законом, свободны от покрывала, которое скрывает от нас истину. Переходим к последнему стиху третьей главы, к восемнадцатому: «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа». Перевод здесь не совсем, конечно, точный. Все суждения, которые Павел первоначально выносил о себе, о других Апостолах, об их служении имеют значения для всех христиан, поэтому здесь Павел пишет: «Мы же все». В отличие от Моисея и от иудеев, которые внимают чтению Торы в синагоге, наше лицо или наше сердце, наши умы не закрыты покрывалом. «Мы можем здесь буквально, как зеркало, отражать славу Господа, то есть Христа, и преображаться от славы в славу». Ну, можно перевести так: «Мы все открытым лицом, как зеркалом отражающие славу Господа, преображаемся в его образ от славы к славе, преображаемся Духом Господа». Ну, конечно, возможно немножко другое понимание, потому что очень сложный текст. Ну, например, так: «Мы все с открытым лицом, созерцая славу Господа, преображаемся от славы в славу, в Его образ». Ну, «от славы в славу» означает переход от степени славы в другую степень. Ну, здесь мы можем вспомнить Послание к Римлянам, восьмую главу, двадцать девятый стих, где говорится, что Бог предопределил нам быть подобными образу Сына своего, а Иисус Христос есть образ Бога невидимого, то есть мы как бы отражаем в себе ту славу Божию, которой блистает Иисус Христос (слава, конечно, духовная), а мы, открытым лицом взирая на Иисуса Христа, как в зеркало, отражаем в себе его славу, которая есть слава Бога Творца. И вот это преображение – мы преображаемся от славы в славу (по-гречески «преображение» будет «метаморфоза» (гр. μεταμόρφωση), вот это вот изменение состояния), это преображение происходит не нашей собственной силой, но животворящей силой Духа Господа. Мы преображаемся Духом Господа, и Дух Господень вновь творит наши сердца и наши умы, преображает их. Здесь Павел думает не об эллинистическом мотиве преображения через созерцание, вот как в мистериях это было. Он думает о том, что преображение и просветление происходят при слушании Слова во время богослужения и в христианском образе жизни, который актуализирует, то есть делает действенной обращение к Господу и наше Крещение. Итак, в Новом Завете, как показывает Апостол Павел, его служение, апостольское служение, обретает особую возвышенность, ту свободу, которая даруется и всем христианам. Эта свобода позволяет нам беспрепятственно познавать во Христе славу Бога, и таким образом уже здесь и сейчас преображаться от славы к славе. Напомню Вам, что означает слово «слава». Мы в прошлый раз с Вами об этом говорили, слава – это постигаемое либо чувствами, либо умом постигаемое присутствие Божие. Итак, когда говорится о том, что мы преображаемся от славы в славу, это означает, что мы прославляем в себе Бога, то есть даём в себе место Богу, и таким образом для других становится явно и очевидно, во всяком случае, для тех людей, которые имеют внутренние очи, чтобы видеть и созерцать это, мы являем собой присутствие Божие. Являем ли мы присутствие Божие – это уже другой вопрос, это зависит от нас. Итак, толкование Библии Апостолом, хотя оно обусловлено его временем, говорит нам некие очень важные вещи, не забудем, что эти слова Апостола Павла – это слова Божии. Бог через Апостола открывает нам взгляд на уникальность новозаветного служения и христианского существования. В отличии от прошлого откровения, откровения в Ветхом Завете, нам Бог открывает через Христа полную и окончательную истину. Вот интересно, что слово «истина» по-русски, по-славянски оно, это слово «истина» близко к слову «есть», «есть» оно «то, что есть», так, например, объяснял в своё время священник Павел Флоренский в своей книге «Столп и утверждение истины», а вот немецкий философ, великий философ Мартин Хайдеггер, жил в ХХ веке, толковал греческое слово «истина» (по-гречески это будет αλήθεια, или в другом произношении, принятом в университетах, alítheia), так вот, это слово Хайдеггер толковал через «a» и «lítheia» (alítheia): «a» - это отрицающая частичка, а «lítheia» - от глагола «λήθε» - «ускользать, быть сокрытым, быть неведомым», значит, «alítheia» - это то, что не ускользает, то, что открыто, то, что ведомо, не сокрытое, нечто открытое. Так вот, значит, Бог позволяет нам через Христа познавать истину, то есть, открывает для нас подлинную суть вещей, но истину во Христе может познать лишь тот, у кого Духом Божиим снимается всякое покрывало, то есть даруется свобода, поэтому он стоит перед Богом не просто как тварь, как слуга, но как дитя, как сын, как дочь, только силою этого освобождающего дыхания жизни, Духа Святого человек способен исповедать и любить Христа, как Господа всех и Бога, как Отца, любящего его. Словами Павла Бог говорит нам, что мы во всякой встрече со Христом – при чтении Библии, в таинствах во время богослужения, в служении ближним в так называемой диаконии, в благотворительности – мы всегда встречаемся с Ним, то есть со Христом, как в зеркале, и уже в этой жизни преображаемся Его Духом, становимся другими людьми. Далее переходим к четвёртой главе Второго Послания к Коринфянам, а именно к первым шести стихам четвёртой главы. Павел говорил до сих пор о дерзновении, о смелой открытости и искренности в апостольском служении и теперь он доказывает, почему Апостол может служить столь дерзновенно, открыто. Доказательства открытости в апостольском служении. Первые шесть стихов четвёртой главы, читаю в синодальном переводе: «Посему, имея по милости Божией такое служение, мы не унываем; но, отвергнув скрытные постыдные дела, не прибегая к хитрости и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом. Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого. Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы ‑рабы ваши для Иисуса, потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Ну, вот уже довольно сложный при чтении текст, на слух с трудом воспринимается, здесь надо разбирать каждый стих, каждое предложение. Кратко говоря, здесь Апостол напоминает коринфянам о следствиях славы, славности его служения. С этими результатами его труда несоединимо нечистое исполнение своих обязанностей, которые даны ему Богом. Против ложных претензий и подтасовки Павел ссылается на то, что его проповедь укоренена в его призвании и озарении благодатью. Вот первый стих: «Посему, имея по милости Божией такое служение, мы не унываем». Что значит «не унываем»? «Не падаем духом», имеется ввиду. Как бы продолжая третью главу, двенадцатый стих, где он говорит о том, что мы действуем со смелостью, с открытостью, Павел здесь делает вывод: посему – вот почему, значит – почему мы не падаем духом. Описанное Павлом служение Нового Завета, врученное ему по милости Божией, несмотря на сопротивление, несмотря на всякие скорби, даёт ему силы не отчаиваться, не унывать, не падать духом, но быть внимательным и бодрым. Второй стих: «но, отвергнув скрытные постыдные дела, не прибегая к хитрости и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом». Несколько иначе если перевести: «мы отреклись от тайных, постыдных дел, не прибегаем к коварству и не подделываем слово Божие, но открыто учим истине, так мы рекомендуем себя перед Богом совести всякого человека». Помните, говорилось уже о том, что некоторые «подделывают слово Божие», в отличие от истинных Апостолов, потому что некоторые нуждаются в человеческих рекомендациях. Вот здесь Павел рекомендует себя перед Богом всем своей искренностью, не прибегая к хитрости и к подделкам. Здесь Павел опровергает, по всей видимости, упрёки, которые скорее надо адресовать его врагам. Он пишет о своём отказе от тайного скрытничанья, которого должно стыдиться, о своём отказе от коварной хитрости, от искажения слова Божия. Павле упрекали в этом, а Павел отвергает эти упрёки и наоборот, как дальше будет видно, упрекает в этом своих врагов, своих противников. Напротив, пишет Павел, он обрел силы для смелого, открытого, неприкровенного возвещения истины, и эта честность и открытость оправдывает его перед суждением людей, которые согласны с ним в их совести (мы рекомендуем себя совести всякого человека) и оправдывает себя как бы перед Богом. Третий стих: «Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих». Павел может ожидать возражения, ведь не все согласны с возвещаемой им истиной Евангельской, не все согласны с его Евангелием, открытым без покрывала. На это Павел отвечает, что причина этого несогласия, этой закрытости лежит не в самой проповеди (дело в том, что противники Апостола Павла и некоторые коринфяне путали проповедь Евангелия с внешним блеском и с риторикой – об этом мы много рассуждали, когда с Вами изучали Первое Послание к Коринфянам, начало этого Послания), так что причина не в проповеди вот этой закрытости, но в той позиции, которую занимают слушатели. Для некоторых из них Евангелие прикрыто покрывалом на их сердцах, и, отвергая Евангелие, они показывают, что относятся к погибающим, то есть к тем, кто идёт к погибели, которым проповедь Евангелия несёт не жизнь, а смерть, помните: «Мы – Христово благоухание: одним – на жизнь, другим – на смерть» (об этом говорилось во второй главе). Четвертый стих: «для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого». Вот это ожесточение Павел приписывает «богу века сего», так здесь он именует Сатану, он приписывает Сатане. Ну а вот апокалиптика того времени избегала этого названия «Сатана» и называла его «богом века сего». Это Сатана ослепляет умы, ожесточает сердца тех, кто не приходит к вере в Евангелие, то есть он не позволяет людям некоторым сквозь покрывало увидеть сияние Евангелия и признать Христа, который как сын имеет славу Бога Отца. Здесь добавлено и разъяснение: «Он есть образ Бога» - вот это и означает, что Христос делает видимой славу Божию. Слава, как мы уже с Вами говорили – это чувственно или умственно воспринимаемое присутствие Божие. Пятый стих: «Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы ‑рабы ваши для Иисуса». Ну или точнее к переводу: «мы не себя возвещаем (Евангелие – это весть, это не проповедь, это весть), мы не себя возвещаем, но Христа Иисуса, Господа, а себя как ваших рабов ради Иисуса». Павел здесь обосновывает прежнее утверждение, заверяя, что его весть, его проповедь возвещает не его самого. Его значение не так велико в Евангелие, содержание Евангелие, содержание его вести – это распятый и воскресший Господь Иисус Христос, истинный Господь с его истинным божественным авторитетом в отличие от «бога века сего». Павел же сам имеет отношение к его проповеди лишь постольку, поскольку он ради Иисуса раб коринфян, а не их господин. Помните, первая глава, двадцать четвертый стих, там Павел говорил, что «я не являюсь господином, хозяином вашей веры». Павел – слуга тех, кому он проповедует, их раб. Шестой стих: «потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Только что сказанное Павел объясняет своим призванием стать вестником Христа. Это призвание исходит от Бога Творца света. Здесь Павел свободно цитирует Книгу Бытия, первая глава, третий стих: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет». Итак, Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца. Ну вот своею творческой силой Бог воссиял (точнее – не озарил, а воссиял) в сердце Апостола для того, чтобы просветить нас познанием славы Божией в лице Христа. Что это означает? Это может означать, во-первых, что Павел был просвещен, ему была дана способность познать божественное величие Христа как образа Бога и Сына – это случилось при призвании Апостола Павла, при его обращении на пути в Дамаск, о чем говорила нам Книга Деяний. И это же происходит при всяком обращении ко Христу. Во-вторых, Павлу была дана способность в своей проповеди излучать божественную славу Христа через распространение благоухания познания о Нём, как было сказано во второй главе. Это предполагает его призвание и проявляется в его деятельности. Ну здесь Павел о своём призвании пишет иначе, чем в других местах, например, в Послании к Галатам: «Бог открыл во мне, благоволил открыть во мне Господа Иисуса», или в Первом Послании к Коринфянам: «Разве я не видел Иисуса, нашего Господа?», или там же: «Иисус Христос явился и мне» и так далее. Дело в том, что призвание, которое испытал Апостол Павел, превосходит обычный человеческий опыт и все понятия мира сего, поэтому всегда может быть описано лишь приблизительно, ощупью, образно, по-разному. Итак, сознание высоты новозаветного служения может, благодаря словам Апостола уберечь всех служителей и всякого крещенного человека от уныния ввиду столь многочисленных трудностей, препятствий, которые встречает каждый человек, в том числе христианин, может также нас всех уберечь от использования ложных средств проповеди, благовествования, миссии, от приукрашивания Евангелия, ослабления Евангелия, от принуждения к вере. Честность и истина должны быть исключительными чертами христианской вести – об этом говорит нам прочитанный отрывок. Если многие не принимают истину, откровение, которое открыто нам в распятом Господе Иисусе Христе, то причина этого находится не в Евангелии, а в некоей силе, которая, подобно «богу века сего», ослепляет, ожесточает людей. Вот с этой властью, с этой силой надо считаться – как бы мы её себе ни представляли. Эта сопротивляющаяся истине сила препятствует многим признать во Христе Господа, Бога и часто, увы, она действует через самих проповедников, которые ищут своей славы, преимуществ своей власти. Так было, так бывает, это неоднократно описано уже в древности. Ну, вспомните, например, такой маленький рассказ или новеллу античного автора Лукиана о лжеапостоле «Перегрин Протей» - так называется этот рассказ. Павел призывает против всего этого полностью концентрироваться на возвещении Христа как Господа, а себя рассматривает лишь стоящим в его служении рабов для других. Это становится возможным, потому что Бог нас, как и Павла, своей творческой силой освобождает от всяческого антибожественного омрачения – к таковому относится и наше эгоистическое вращение вокруг самих себя, концентрирование на себе. Свобода даётся нам для того, чтобы мы, просвещенные духом Божиим, узнали в распятом того, кто отражает славу Божию, ибо Он – образ Божий и Сын Божий. И в этом одним – соблазн, другим – безумие, а нам – сила и премудрость Божия. Вот на этом я сегодня завершаю разбор Второго Послания к Коринфянам, но не всего, а остановились мы с Вами на четвёртой главе, шестой стих. Желаю Вам всяческой благодати от Господа, а сегодня прощаюсь с Вами до следующей встречи.