Новые религиозные движения
группы ревностных приверженцев неортодоксальных религиозных убеждений и практик, которые иногда, но не всегда, имеют восточное происхождение. В последние годы новые религиозные движения или культы привлекают значительное внимание прессы, особенно это касается темы предполагаемого «промывания мозгов» новых участников. Тем не менее, не все культы подобного рода являются новыми — религиозные инновации в Европе и Америке имели долгую историю в XIX и ХХ вв. Однако вспышки религиозного рвения любого рода могут иметь циклический характер. Например, утверждалось, что контркультура 1960-х гг. была связана с ростом новых религиозных движений, впоследствии пришедших в упадок. Существование новых религиозных движений получает непропорционально широкую, судя по их относительно небольшим размерам, огласку. По оценкам А. Баркер (Barker, 1984), в 1982 г. насчитывалось, например, лишь 700 приверженцев Муна и 200 последователей движения «Трансцендентальная медитация». Данные, полученные П. Хиласом (Heelas, 1996), показывают, что только 5% населения США имеют убеждения, связанные с новыми религиозными движениями, а реальными членами таких движений является гораздо меньшая доля американцев. Новые движения отличаются значительным разнообразием с точки зрения свойственных им религиозных убеждений. Одни из них связаны с такими восточными религиями, как буддизм или индуизм, другие являются евангелическими христианскими, третьи имеют смешанные характеристики или определяются личными, часто идиосинкразическими убеждениями их основателей. Р. Уоллис (Wallis, 1984) выделяет различные типы новых
религиозных движений — «отвергающие мир» (world-rejecting), «принимающие мир» (world-affirming) и «приспо сабливающиеся к миру» (world-accommodating). Движения первого типа (такие, как Церковь Объединения, состоящая из последователей Муна) имеют тенденцию к закрытости, рассматривают внешний мир как угрожающий и предполагают отречение новообращенных от своей прошлой жизни. Новые члены таких
движений, как правило, молоды, происходят из среднего класса, являются высокообразованными, однако отличаются социальной маргинальностью. Принимающие мир движения (например, «Трансцендентальная медитация») находят источник несчастий в индивиде, а не в обществе. Они не отвергают мир, а стараются наладить с ним более эффективные отношения. Такие движения пополняют свои ряды за счет социально интегрированных людей среднего возраста из всех социальных классов. Для движений, приспосабливающихся к миру (например, движения «Домашняя церковь»), религиозный опыт является не коллективным, а личным, отличающимся энергичностью и энтузиазмом. Новые религиозные движения, в частности, отвергающие мир, часто обвиняются в «промывании мозгов» своих новых членов. Каких-либо серьезных подтверждений этому нет, и в действительности процесс рекрутирования является крайне неэффективным. Лишь весьма незначительная часть входящих в контакт с этими движениями становится их участниками, при этом для большинства новых религиозных движений характерна высокая доля покидающих их ряды. Принимая во внимание небольшие размеры новых религиозных движений, можно предположить, что резкая общественная реакция на их деятельность содержит элементы моральной паники, усиливающейся характерным для некоторых движений стремлением к отвержению мира, что ведет к отречению их приверженцев от предшествующей семейной жизни.
Профсоюзы
организации работников, объединившихся с целью улучшения оплаты и условий труда. Социологические исследования профсоюзов сосредоточивались на следующих вопросах. (1) Вклад профсоюзов в институционализацию конфликта в
обществе и в индустриальной сфере. В этом контексте внимание концентрируется на процессе коллективного соглашения,
степени, в которой профсоюзные функционеры (officials) представляют рядовых членов в процессе переговоров с
работодателями, а также на вероятности выполнения членами профсоюза условий соглашения. Существует единое мнение,
согласно которому профсоюзы довольно эффективно действовали в направлении институционализации конфликта. Марксистские социологи в связи с этим критикуют профсоюзы за то, что они способствуют приверженности рабочих реформизму и нацеленности на частичные улучшения своих условий, что препятствует развитию революционного классового сознания. (2) Профсоюзная демократия вызывает интерес в связи с выдвинутым Р. Михельсом тезисом о том, что руководство профсоюзов неизбежно превращается в олигархию, более не представляющую интересы рядовых членов. Оли гархические тенденции несомненно существуют, однако современные исследования показывают, что при определенных условиях представительство интересов рядовых членов сохраняется, в частности тогда, когда существуют сильные первичные ячейки на низовом уровне, возглавляемые цеховыми старостами. (3) Способность профсоюзов отстаивать интересы своих членов иногда может возрастать. Вместе с тем исследования показывают, что обычно профсоюзы слабее работодателей (в особенности в крупных корпорациях), при этом масштаб такого дисбаланса власти меняется вместе с экономическими условиями. (4) В 1970-е гг. развернулась дискуссия об отношениях между профсоюзами и политикой, в рамках которой для описания определенной политической стратегии в отношении профсоюзов использовалось понятие
«корпоратизм». (5) Марксисты обеспокоены влиянием профсоюзов на единство рабочего класса, поскольку основанная на профессиональной принадлежности политика тред-юнионизма, некогда распространенная в Британии и Америке и все еще обладающая некоторой силой, разделяет рабочий класс на отдельные сегменты, что препятствует единым действиям или единому сознанию. (6) Членство в профсоюзах иногда использовалось исследователями в качестве показателя пролетаризации. Как таковое членство в профсоюзах не имеет отношения к классовому сознанию или пролетарским социальным образам (см.: Классовой структуры образы), поскольку причины вступления людей в профсоюзы могут быть различными: идеологическая приверженность рабочему движению, прагматическая оценка выгод, которые может принести членство в профсоюзе, или принуждение, как в случае с предприятиями, принимающими на работу только членов профсоюзов (в настоящее время это является незаконным в Британии), что заставляет людей вступать в профсоюз против их воли. Однако некоторые социологи утверждали, что развитие профсоюзного движения среди «белых воротничков» в Британии в 1960-1970-е гг. отражало их пролетаризацию. На протяжении последних двадцати лет членство в профсоюзах становилось все менее распространенным явлением в странах с развитой экономикой. Ослабело и влияние профсоюзов на работодателей и политиков. Эти тенденции были особенно заметны в Британии и США. Социологи в настоящее время уделяют тред-юнионизму гораздо меньше внимания.
Рынок
феномен рынка всегда занимал центральное место в экономической теории, тогда как в рамках социологического анализа ему придавалось меньшее значение. В наиболее широком смысле рынок — это арена обмена товарами, в ходе которого индивидуальные покупатели и продавцы пытаются извлечь для себя максимальную выгоду. Экономисты склонны рассматривать рынки абстрактно, как механизмы, устанавливающие цену и определяющие размещение ресурсов в рамках экономики. Однако как арены обмена рынки являются также социальными институтами: они обладают социальной структурой, образуемой повторяющимися социальными взаимодействиями, которые соответствуют определенным образцам и санкционируются и поддерживаются социальными нормами. Хотя Вебер заложил основы социологического анализа рынков еще в начале ХХ в., социологи-теоретики в сущности игнорировали тему рынков на протяжении последовавших пятидесяти лет. По Веберу (Weber, 1922), отправной точкой структуры рынков, образуемой взаимодействиями, являются борьба и конкуренция (определяемая им как «мирный» конфликт),
которые эволюционируют, превращаясь в обмен. Участники конкурентных социальных отношений стремятся контролировать возможности и преимущества, обладать которыми желают и другие. Участники обмена находят компромисс между своими интересами посредством взаимных компенсаций. Тем не менее, Вебер считал, что социальное действие, имеющее под собой рыночное основание, остается предельным случаем
рационального действия и является наиболее калькулируемым и инструментальным социальным отношением из всех возможных в обществе. Социологическая теория рынков стала возрождаться в последнюю четверть двадцатого столетия в связи с новым интересом к экономической социологии. Так называемый «структурный» подход к рынкам сосредоточивается на социальных структурах в той степени, в какой они предстают в образцах социальных отношений и группируются в сети. Например, У. Бейкер (Baker, 1984), наблюдая за образцами торговли между дилерами на финансовом рынке США, приходит к выводу, что социальная структура рынка состоит из двух сегментов. Один представляет собой небольшую и
плотную сеть связей, тогда как другой больше по размерам, более дифференцирован, а его члены не столь тесно связаны между собой. Такой социологический подход к рынкам ставит под сомнение положения господствующей неоклассической экономической модели, согласно которым рынки являются недифференцированными и полностью конкурентными. Бейкер также показывает, что социальная структура рынка обладает непосредственным экономическим эффектом: цены в рамках более крупной и более диф ференцированной сети более изменчивы по сравнению с ценами в меньшей и более плотной сети отношений. Культурные, правовые и политические аспекты рынков также имеют прямое отношение к социологии. Хорошо известным примером влияния культурных ценностей на рынки является окончившийся неудачей проект развития рынка человеческой крови в Британии (доноры стремятся сдавать кровь без оплаты), тогда как во многих других обществах продажа и покупка крови социально легитимирована. Существование рынков зависит, в свою очередь, от наличия законов, обеспечивающих осуществление прав собственности и соблюдение условий контрактов. Марксистские социологи рассматривают такие законы в качестве условий существования капиталистической рыночной экономики. Однако в настоящее время социологи не проявляют значительной заинтересованности в разработке систематической теории культурных, политических и правовых аспектов рынков. Вместо этого, их влияние анализируется путем изучения одного случая за другим. Несмотря на относительную скудость социологических теоретических разработок, касающихся рынков, социологи, работающие в рамках традиции политической экономии, долгое время интересовались одним из вариантов понятия рынка, а именно идеей рыночной экономики. Это экономика, в рамках которой большая часть экономической деятельности по производству, распределению и обмену осуществляется частными
лицами или корпоративными организациями, подчиняющимися диктату спроса и предложения, а государственное вмешательство сведено к минимуму. Рыночная сфера расширяется по мере того, как все большее число видов человеческой деятельности превращается в товары, которые покупаются и продаются. Вебер считал развитие рыночной экономики основным фактором роста индустриального капитализма и в рамках своего анализа класса основывался на предположении о том, что стратификация отражает распределение на рынке различных жизненных шансов, связанных с трудом. Современный веберианский классовый анализ следует в этом же направлении, и в настоящее время наблюдается растущий интерес к функционированию рынка труда. Марксистская и веберианская школы сходятся в характеристике рынков труда как определенных действующих сил (agencies), посредством которых одна группа или класс осуществляет господство над другой группой или другим классом, поскольку силы участников обмена не равны.
